Луна для Дракона 3

Глава 1

Воспоминания исчезли, осталась только реальность, которая сводила с ума.

Страх убивал…

В буквальном смысле.

Она не могла этого произнести. Не могла об этом думать. Не могла даже осознать.

Нет действий без последствий…

Нет силы без расплаты…

Нет будущего без жертвы…

Ее зовут Арина Лунаева. По крайней мере — она так думает. Некоторые говорят, что на самом деле Арина Ари-Ар. И это одна из тех вещей, которые ее сейчас беспокоят: Кто она такая?! Впрочем, на данный момент она не особо торопится это выяснять. Вопрос - «что она такое» сам по себе достаточный повод для беспокойства.

«Ах, этот запах! Что это за запах?!» … запах опасности…

***

В небе плыла молодая луна. Сама луна, большая, беспристрастная, летела в темном небе сквозь редкий дым облаков, сквозь какое-то предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор, немой укор, но такой силы… Странно, молчаливая луна почти не освещала темную землю - лишь небеса вокруг… а на земле едва заметный бледный отблеск да чуть приметные тени … Звонко лают собаки, слышны далекие голоса людей.

Неожиданно, лежащая на земле девушка застонала. Мгновение назад спокойное лицо ожесточилось, на лбу выступила испарина. Сребристые волосы в беспорядке разметались. Сведенные судорогой пальцы заскребли по земле, ломая розовые ноготки. Луна отпрянула, испуганная метаморфозами, охватившими юное создание, а девушка изогнулась и закричала. Страшно, отчаянно, нечеловечески.

Иступленный крик разнесся в пространстве, дробясь испуганным эхом, разрывая дрему тихой ночи. Безмятежная тишина сменилась испуганными голосами, разбуженных иступленным криком людей. Невдалеке кто-то выкрикивал приказы. Девушка много чего слышала, но ничего не понимала. Она заозиралась по сторонам… незнакомые места, темно, тошнотворный запах… запах чего? Она не могла подобрать слов для описания… насторожилась, принюхалась, снова огляделась, из глубин подсознания тревожно зазвенел колокольчик словно подсказывая - опасность. Интуитивно она почувствовала приближение и повернув голову увидела их… Они шли быстрым шагом в ее направлении, лица суровые, злые.

Опасность…

Она знала, что нужно бежать…

И не знала, почему бежит. Одно было абсолютно ясно - останавливаться нельзя. Если перестанет бежать - пропала. В этой безумной гонке были только начало и конец.

Надо успеть убежать как можно дальше. Инстинкт гнал ее прочь, дальше от преследователей, чтобы расстояние между ними росло - расстояние между ней и… тем местом, откуда она начала бег.

Она промокла до нитки, потому что начался дождь и лил не переставая, но она больше не вздрагивала ни от ударов грома, ни от ослепительных вспышек молний. Она больше не боялась темноты и грозы. Но тем не менее страх липкой лапой сжимал сердце и гнал ее дальше, хотя все клеточки усталого тела просили пощады, умоляли свернуть с дороги, найти теплое сухое место и затаиться там.

Она не знала, где находится, не знала, откуда бежит. Не помнила этих мест, где росли высокие прямые деревья, стволы которых с одной стороны были оголены ветром. Шум поблизости тоже не вызывал в памяти ничего, как и запах мокрых травы и цветов, которые ломались под ее ногами.

Она плакала, хотя не отдавала себе в этом отчета. Рыдания сотрясали тело, страх рос в ней, она ничего не чувствовала, кроме страха. Голова была как в тумане, ноги подкашивались от слабости. Как просто перестать бежать, свернуться клубочком под огромным деревом и перестать бороться. Но что-то толкало ее вперед. Не только страх, не только смятение. Это была внутренняя сила, которую никто не мог бы предположить при взгляде на нее, которую она и сама в себе не предполагала. Именно эта сила питала ее, заставляла прилагать нечеловеческие усилия, чтобы продолжать бег. Она не вернется туда, и поэтому надо бежать.

Она не знала, сколько времени бежит, какое расстояние пробежала. Дождь и слезы застилали глаза, поэтому и не заметила приближения живых существ, таких же, как и она. Ее ослепил резкий свет. Она застыла, как зверек, парализованный ужасом, пойманный в перекрестье ярких лучей. Они нашли ее. Догнали. Спрятаться, нужно срочно спрятаться…

Девушка юркнула в темный угол и затаилась.

«Сосредоточься. Это важно. Найди слова. Вспомни слова. Дыши глубже. Не думай о том, что происходит с тобой в данную минуту».

Ее мозг пытался постигнуть то, что было перед ее глазами… объять это… он почти разрывался пополам, пытаясь увязать картинку с понятными ей образными стереотипами. У нее ничего не получалось найти, и чем больше она безуспешно пыталась искать, тем больше это сводило с ума, и, тем больше ей хотелось найти нужный образ. Замкнутый круг. Набирающий скорость.

«Прекращай с этим бороться», - сказала она себе, - «прекращай искать определение, просто смотри. Слова сами всплывут, найдутся… расслабься, дыши глубже. Хорошо. Молодец.».

Сидя в темном углу, она старалась запечатлеть в своей памяти место действия. Она запоминала все объекты, заполняла все пустоты своей воображаемой карты, все четко просчитывала, вычисляла, а затем все фиксировала в своей памяти. В тесном переулке громоздились горы мусора: ящики, гниющие отбросы, коробки, битая посуда, всевозможный и никому не нужный хлам. Невдалеке женщина с ребенком копались в большом ящике на краю кучи, мимо нее прошел хромой человек в дурно пахнущих лохмотьях.

Глава 2

На следующий день, почти в полдень, девушка проснулась и тут же увидела около себя довольную и улыбающуюся мадам Жозефину.

- Сегодня вечером мы навестим сестер, ты уже прекрасно себя чувствуешь, как я погляжу, дай-ка посмотрю… ну вот, как я и говорила все синяки и порезы прошли. А теперь поднимайся, поешь и готовься на работу.

- А это хорошая работа? - осторожно спросила она.

- Тебе понравится, - усмехнулась женщина, - ты чувствительна, соблазнительна и очень красива. Ты умеешь пользоваться своим женским даром. Просто не думай ни о чем и плыви по течению женских инстинктов.

Девушка настороженно кивнула и посмотрела на одежду, которую ей подала женщина.

- Это твое самое любимое платье.

В этот момент к ним вошла вторая женщина.

- А вот и Сильвия, одна из твоих сестер.

Она рассматривала девушку с копной рыжих вьющихся волос, та улыбнулась ей.

- Шанна, - вскрикнула та и обняла девушку, - мы так переживали за тебя… Как ты? Зачем ты убежала…

- Я… я не помню, - прошептала она и снова про себя повторила имя - Шанна. Не могла она его принять.

- Ну ничего. Надевай платье и наконец пойдем туда, где ты любила больше всего проводить свое время.

- Сначала ей надо поесть.

- Я не хочу… - неуверенно запротестовала девушка.

- Ну глотни отвара, он успокаивающий, - преподнесла ей чашу мадам Жозефина. Она послушно выпила и только потом посмотрела на платье и не могла вспомнить, определить название цвета и фасона, и медленно начала надевать полупрозрачное белье, потом и само платье, а мадам помогла затянуть спереди шнуровку.

Две женщины переглянулись и мадам незаметно от девушки кивнула Сильвии головой.

Окинув себя взглядом, девушка покраснела, - Оно очень… очень… - и тут всплыло подходящее слово, - открытое, не скрывает практически ничего.

- Но тебе очень идет, платье алого цвета подчеркивает твою привлекательность, - улыбалась мадам.

- Я не уверена, что хотела бы его носить и идти в нем… к сестрам.

Мадам Жозефина резко обернулась, ее фигура дрожала от гнева. Спина прямая, будто кочергу проглотила, руки сжаты в кулаки. Она посмотрела на девушку словно полоснула острым, как нож для колки льда, взглядом. Девушка съежилась и отступила на шаг.

- Ты снова показываешь свой характер? Нам от тебя теперь никакой пользы! Ты не можешь ни говорить, ни думать, даже самостоятельно приготовить еду не сможешь! И ты ушла, упустив единственный шанс, который у нас когда-либо был - заработать денег, чтобы сестры не голодали, не жили в трущобах. Так ты отблагодарила меня, когда я тебя маленькую привела в свой дом и дала крышу над головой, кров, еду, одежду. О чем ты думала, подставляя под удар всех нас, когда сбегала? Хочешь в темницу? Хочешь, как бродячая собака скитаться по улицам, трущобам и жить в канавах?

Девушка вспомнила помойки, запах зловоний, грязи, нечистот и вздрогнув присела, - Простите. Я…

- Так-то лучше, поэтому надень плащ и пойдем, - а потом остановилась и привлекла девушку к своей груди гладя ее по голове. - Бедняжка моя, ничего не помнит, но это и к лучшему… не отчаивайся… у тебя есть я и твои сестры. Правда, Сильвия?

Сильвия только кивнула и опустила глаза.

- Пойдем, там весело… на первый раз можешь выпить сладкого вина… но это только один раз, - погрозила она пальцем, - я запрещаю девочкам злоупотреблять выпивкой. Мой салун элитный и известен в определенных кругах, что отличает его от многих дешевых заведений в нашем городе. А теперь на выход, красавицы мои. Ночь – это наше время суток, наше царствование.

Они покинули дом, когда начало уже смеркаться, закутавшись в серый шерстяной плащ девушка покорно шла за женщинами, в голове стоял туман мешая здраво оценивать ситуацию, но женщины к ней так добры, и она не хотела расстраивать мадам Жозефину. И все же оглядывалась, запоминала и прислушивалась. Что-то внутри нее подсказывало, что это все неправильно… она не должна быть здесь… но снова все ее мысли, инстинкты притуплялись, вгоняя ее в безвольное существо покорно принимающую всю ситуацию.

Узкие улочки, сеть переулков, дома с красными фонарями, где прямо на улицах женщины стояли в дверях и окнах домов зазывая проходящих мимо мужчин. Улицы оживленные, полные не только витрин со стоящими внутри жрицами любви, но также и кафе, открытых таверн и множества самых разных магазинов. Атмосфера развеселого праздника, даже слышалась музыка. С этого переулка они свернули на другой, еще более узенький, затем на третий, четвертый и так далее... и везде, стоя за окнами, с проходящими мимо местными жителями, а может и нет, заигрывали представительницы прекрасного пола в откровенных одеждах, мужчины и женщины громко смеялись. Девушка заметила, как какой-то мужчина прижал к стене женщину и задрал ей юбку, а та громко и вульгарно смеялась. Она быстро отвела взгляд. Она не помнит таких мест, она… она ничего не помнит. Неужели вся ее жизнь прошла в этом месте? Неужели она такая же, как та женщина у стены? Не может быть...

Вдоль дома, к которому они подходили висели красные фонари и мадам Жозефина, открыв дверь вошла внутрь. Девушка в нерешительности огляделась, внутри помещения стоял шум, смех, женщины и мужчины обнимались, целовались, пили, и многие девушки сидели на коленях мужчин с обнаженной грудью. Она увидела, как двое мужчин на небольшом диване развлекались с девицами, и как только она на них посмотрела те повернули головы в ее сторону. Девушка часто задышала от запахов, ударяющих в ее ноздри и нахмурилась, но ее тут же схватила за руку мадам и повела вверх по лестнице.

Глава 3

Тихо, как тень и скользящий как призрак, он погружался все дальше в туманную Тьму. И туман расступался перед ним. На белом фоне, воин казался огромной, мрачной, зловещей тенью. Выражение его красивого лица было холоднее льда. Он двигался, излучая силу и уверенность, и как призрак погружался все дальше в туманную тьму.

Туман всё превращал в призрак, всё, до чего мог дотянуться. В такие моменты человек сам себе казался переставшим существовать, превратившимся в эту плотную, молочно-белую пелену.

Туман обступал со всех сторон. Пахло диким, странным запахом, который взывал к подсознанию, но рассудок упорно отказывался распознавать. Это что-то... дикое. Что-то животное. Что-то из первобытных воспоминаний. И инстинктов. Туман дышит в затылок, как тень, идущая по пятам, след в след. Туман искажает звучание и расстояние. Крадет звуки и обманывает глаза. Влажный воздух такой тяжелый и плотный, что иногда хочется снять с себя одежду и протереть воздух, смахнуть треклятый туман как паутину в чулане. Влажный и густой воздух тяжелый. Почти такой же тяжелый как вода, врывающаяся в легкие, когда тонешь. Когда хочется выкашляться и прочистить горло. Но не надо, надо дышать глубже, позволяя туману проникнуть в тебя, стать тобой, а себе стать им. Отключить мозг, не напрягаться по поводу того, что звуки искажаются, просто стать туманом. Этим белым саваном земли в эту черную ночь.

Твари. Они внезапно появляются и так же внезапно исчезают. Вечные, неувядающие, немеркнущие. И в этот момент можно за спиной услышать движение…

Почти лениво, воин махнул рукой и ударил ледяной змеей, сбив ближайшую тварь и рассыпая ее в ничто. Возбуждение зажглось в его груди. Почти все свои годы он провел, совершенствуя свое воинское искусство. Это было его призвание. Это было то, для чего он рожден. Мужчина легко танцевал в скопе бьющихся в истерике тварей, уничтожая их. Убивая, он ощущал ясность, которую не мог почувствовать иначе. В отличие от всего остального в запутанном и жестоком мире человечества, это было ему понятно.

И из тумана вышла - смерть. Смерть многоликая, вечно голодная, вечно жаждущая человека! Смерть, имя которой - полчища монстров, слишком страшных не то что для реальной жизни - для кошмарного сна. Смерть, уносящая все новые и новые жизни…

Он видел образы… твари ее пили…

Его пронзила боль. Образы… много образов…

Арина…

Сердце сжалось.

Он часто задышал.

Она цела. Ее сердце бьется. Это главное. Он ее найдет.

Но не мог пошевелиться. Не вздрогнул. Не произнес ни звука. Что-то изменилось.

Из самой глубины души, оттуда, куда не добрался туман холодного мрака, пришел тонкий, едва уловимый зов… Неслышный, еле заметный знак, указывающий на то, что она не здесь… Это короткое, безмолвное восклицание было очень слабым, на грани восприятия. Его не смогла различить туманная тьма, его не услышал мертвый свет, на него не обратил внимания всезнающий ветер. Восклицание, пришедшее от единственной уцелевшей частички того, кем когда-то она была.

И зов был услышан.

В тумане зашевелилась неясная груда, казавшаяся до сих пор сгустком мрака. Туманная тварь пробудилась ото сна, потянулась, широко зевнула и даже не посмотрев, бесшумно скользнула к нему… к новой пище…

Тварь знала, что должна сделать. Но завизжала… И приняла образы...

Воин увидел выпитые воспоминания девушки. В голове ее имя звучало молитвой, кричало опустошением, вопило горем, заставляло его сгорать в агонии от всепоглощающего чувства вины. Как он мог допустить, чтобы с ней это случилось?!

Ее крики эхом раздавались у него в ушах. Страдание, которое он слышал в ее голосе, когда она звала на помощь, боль, которую он видел на ее исказившемся лице, когда она умоляла не прикасаться к ней.

Не в силах вынести весь ужас того, что с ней сотворили твари, он закрыл глаза и крепко сжал кулаки.

Арина!

Воин поднял руки ладонями вверх, медленно скручивая воронки и с боевым кличем на устах, в котором эхом отзывалась его внутренняя боль, закричал. Крики агонии, огласившие вслед за этим все пространство, далеко превзошли все те, что когда-либо раздавались до них, магия сжималась в огромное льдисто-синее одеяло и опускалось на тварей, скользя по ним, чтобы накрыть собой обжигающий туман. Твари визжали и рассыпались в ничто.

Воин ждал ответа на свою атаку.

Твари отчаянно метались, не в состоянии выбраться из ледяной ловушки. Твари застыли. Их сковал лед и магия выпитых, украденных воспоминаний покинула туманные тела. И твари застыли, стоило ледяному облаку окутать их, и рухнули вниз, разлетаясь на мелкие кусочки. И Твари завизжали. Твари умирали. Твари больше не существовали.

Но были и те, кому лед оказался не послушен.

Черные глаза-дыры остановились на воине. Запрокинув голову, существо испустило вой, охватывающий весь звуковой спектр. В одно и тоже время вой напоминал ворчание грозы и визгом коршуна. Существо развернулось, словно чувствуя свою уязвимость и посмотрело на воина.

И человек услышал.

Тварь пропела:

В мире неземном ищи, если сможешь увидеть!

Зачем воителю любовь?

Глава 4

Некоторые мужчины рождаются под счастливой звездой.

Крэй Эр-Тэгин был одним из них.

Когда Крэй вырос и возмужал, было ясно, от кого он унаследовал такую внешность: широкие плечи и мощные мускулы, смуглое, диковатое, прекрасное лицо ангела мщения, черные шелковистые волосы и завораживающие миндалевидные глаза темно-синего цвета, а также благородную, аристократичную кровь. Не было сомнений в том, что он унаследовал это от чистокровных драконов которыми, являлись: его отец золотой дракон сам Император Аримии, и красавица мать, из рода черных боевых драконов Эра-Рас. И эта смесь двух родов порой объявляла себя в агрессивной манере поведения, но также и гарантировала львиную долю сексуальности, в кипящем, едва сдерживаемом эротизме, который сквозил в каждом шаге, подчеркивался в каждом движении. Крэй был дьявольски очаровательным, опасно соблазнительным и самым сильным из черных драконов когда-либо живущих на Аримии. Он был любимым сыном хоть и без права на трон, но это его не огорчало. Отец наделил его властью и Крэй в итоге стал главнокомандующим атакующих в Аримии, самым молодым полководцем за всю историю Империи.

В годы юности Крэй был Солнцем и Звездами.

И знал это.

К тому же он был драконом.

И ему нравилось быть драконом. И другим он просто не мог быть. Это его сущность. Это его суть.

Он любил силу, мощно гудящую в его жилах. Он гордился своим даром. Быть не восприимчивым ни к одной маги. Но вот запахи он улавливал особым чутьем, чутьем своего дракона. Он был любителем расслабляться с терпкими напитками среди коллекции древних текстов и артефактов в императорских архивах дворца или частенько проводить время в библиотеке своего замка. Овладевать тайными знаниями, комбинировать непредсказуемые заклинания, творить и совершенствовать свои дары, чтобы стать еще сильнее и получить еще большее могущество.

Ему нравилось ходить по холмам после грозы. Ему нравилось проводить время на озере в ночное время суток, ему нравилось быть просто свободным и нравилось знать, что все зависит от него.

Ему нравилось спать с девушками-магинями, ощущать их нежную плоть под своим сильным телом, использовать искусство магнетизма для того, чтобы дарить им такое дикое, безумное наслаждение, о котором говорили только шепотом. Ему нравилось посещать замок своей матери и наслаждаться праздниками и развлечениями, которые она устраивала с размахом. Он любил женщин и проводил все свое свободное время в постели с магинями, а порой и не с одной. Для него секс был также необходим, как воздух. Он отнюдь не был легкомысленным и был разборчив в своих связях, рядом с ним были достойные, страстные, сильные и одаренные женщины. Но получив чин главнокомандующего, обязывающего быть более сдержанным он обзавелся постоянной женщиной, удовлетворяющей все его пожелания. И чем это для него закончилось? Она его прокляла. Крэй поклялся, что ни одна женщина не задержится в его постели на долгий срок.

Ему нравился страх, который многие испытывали перед ним. Никто не отказывал ему, никто не бросал ему вызов. Никто не мог превзойти Крэйя Эр-Тэгина. Даже мысль о том, что кто-либо когда-либо осмелится это сделать, ни разу не приходила ему в голову.

До проклятого дня, когда он оказался на озере, когда решил искупаться и встретил ее.

С тех пор его спокойным дням пришел конец.

И в тот миг, когда он увидел ее, он понял, что заявит на нее свои права. Это было ясно как день.

Она должна быть рядом с ним. Точка.

Арина... В сознании Крэйя на какую-то долю секунды наступил провал, а затем нахлынули неудержимым потоком воспоминания, подобно мощному удару водяной струи. Ее имя словно прорвало плотину, и воспоминания хлынули, заслонив реальность: они на границе, бой, твари, Арина в его руках… Морстен на скале, а дальше что?

Он остался жив!

И все благодаря Морстену.

Он чувствовал себя так, будто его постигло похмелье. Боль была настолько адской, что голова вот-вот лопнет. Преодолевая боль, он сделал несколько резких вздохов. Едва открыв глаза, он осмотрелся по сторонам. И увидел стены целительского корпуса.

Арина! Где она?

Крэй приподнялся, поставил локти на колени и потер виски.

Затем оглядел себя. Одежда имелась: тонкие полотняные штаны и рубашка с коротким рукавом, украшенная изящно вышитыми оберегающими рунами. Понятно, больничная одежда. И сколько он тут провалялся? Час? Два?

Оставив попытки заставить память работать, он снова огляделся, потом поднялся и чуть пошатнувшись от головокружения все же подошел к окну. День. Хорошо же его зацепила та тварь… или магия Морстена?

Дверь распахнулась. В проеме стояла девушка.

- Почему вы встали? - строгий тон и Крэй повернув голову тут же напоролся на недовольный взгляд янтарно-золотистых глаз.

- Сколько я здесь? - хрипло произнес он.

- Пошли вторые сутки, - ответила девушка и закрыла дверь проходя в целительскую. - Прошу вас вернуться и лечь в постель. Вы не долечились…

- Где Арина? - полностью проигнорировав ее наказ спросил он.

Мирьям вздрогнула, ее плечи опустились, она тут же прошла к столику с лекарствами, - Ее ищут.

Глава 5

Постоялый двор был выстроен за стенами Тинрона, на нейтральной территории между городами человеческого континента. Четыре дороги вели в разные стороны и постоялый двор как раз находился посередине. Удачное место, захочешь – мимо не пройдешь, приветливо распахнутые ворота и восхитительные ароматы готовящейся стряпни вкупе с огромным подворьем и добротной коновязью просто не давали возможности ошибиться. За забором сновали расторопные парни, готовые со всем уважением принять хоть короля, хоть путника с забытых земель, а хоть простого бродягу, бегала детвора в ожидании заработка, то и дело пробегали хорошенькие девчата с полными корзинками снеди, метались конюхи, суетились люди попроще, а чужие кони под крепким навесом никогда не задерживались надолго.

- «У Белого Пса», - прочитал название, остановившийся у входа мужчина и невольно улыбнулся.

Он кинул оценивающий взгляд за ворота и на мгновение прищурился. В отличие от многих подобных заведений, постоялый двор приятно радовал глаз. Деревянный дом в три этажа оказался по-настоящему монументальным, ворота добротные и свежевыкрашенные, изящные завитушки на ставнях были любовно вырезанными, а тонкие ароматы, доносящиеся из пышущей жаром кухни, были дразнящими и поразительно аппетитными. Сэтан знал, что здесь можно отдохнуть с дороги и славно перекусить, не опасаясь расстройства живота. А если возникнет необходимость, то и переночевать на чистой постели, чтобы наутро, выспавшись и набравшись сил, двинуться в дальнейший путь.

Он толкнул дверь бережно сжимая девушку в своих руках и вошел внутрь.

Слуга за стойкой ловко и быстро наполнял кружки пивом из крутобоких бочонков и отработанным движением запускал их по столешнице прямиком в руки измученных жаждой. На еще одного посетителя никто, конечно, внимания не обратил. Сэтан подошел к стойке и жестом поманил слугу.

- Что желаете? - спросил дородный парень, не отрывая взгляда от ноши в руках мужчины, в глазах парнишки зажглось любопытство.

- Чистую комнату, желательно, самую дальнюю и трехразовое питание, а также ванну с горячей водой, и все это сейчас, - Сэтан протянул три золотых монеты.

- Э-э-э, - выдохнул парнишка, и его узкие глаза на миг округлились от удивления. - Драхмы?

- Точно, ты угадал, - ухмыльнулся Сэтан.

И только слуга побежал исполнять приказ нового постояльца, как дверь из кухни распахнулась, являя высокого, крепкого телосложения самого хозяина постоялого двора. Он вытирал руки о полотенце и скользнул внимательным взглядом на стойку, и застыл. А потом по его крупному лицу расползлась широченная улыбка.

- Добро пожаловать, Сэт, - пробасил тот. - Значит, как обычно, жаркое из птицы и суп?

Сэтан согласно кивнул и улыбнулся, - Два года как прошло, а ты помнишь? Приветствую тебя Ивар.

- Вижу-вижу, что не до разговоров, - кивнул на фигуру, замотанную в плащ в его руках. - Но с тебя рассказ, где пропадал…

- После Ивар, - сухо обронил Сэтан. - Я пока на пару дней, а там посмотрим…

Хозяину постоялого двора «У Белого Пса» не нужно было повторять дважды.

- А ну быстро исполнять пожелания дорого гостя, - зычно громыхнул он паре слуг. Те быстро засуетились исполнять приказ, и Сэтан взяв ключ прошел за слугой поднимаясь вверх по лестнице в отведенную для него комнату.

- Не беспокоить, - сказал он, - когда нужно, сам дам знать.

Слуги как по волшебству испарились.

Сэтан бережно уложил девушку на постель и на некоторое время замер, разглядывая ее. Она не приходила в себя, ни сейчас и не весь путь, что он проделал, уходя за стены города.

В дверь постучали, он открыл. Слуги занесли ванну с горячей водой и целые подносы еды.

После того, как они ушли, Сэтан запечатал магией дверь и накинул полог тишины, затем скинул плащ, куртку и подошел к девушке осторожно снимая с нее плащ и застыл. Алое платье, очень откровенное, ничего не скрывающее… он на миг похолодел, прекрасно понимая для чего оно на ней. Он увидел синяк на ее лице, сжал кулаки, но заставил себя расслабиться и хладнокровно приступил ее раздевать. Как только он прикоснулся к ней, она отчаянно, дико начала сопротивляться. Ему пришлось нещадно разорвать на ней платье и белье. Откинул ее порванную одежду, которую обязательно сожжет, чтобы не было ни одного воспоминания. Прижал ее к себе, она застыла, он смотрел словно загипнотизированный на ее обнаженную грудь, полную и округлую для такого хрупкого телосложения. Он и раньше ее видел обнаженной, но не обращал внимания так, как сейчас. Такая хрупкая словно хрустальная. Кожа гладкая отливает как жемчуг, тонкие скулы, длинные ресницы. Он протянул руку и потрогал ее волосы, не смог удержаться. Как же он скучал по ней. Судорога отчаяния и вины сотрясла Сэтана вновь. У него сжалось сердце.

- Моя радужная девочка, - прошептал и поднял ее на руки, легкая как пушинка, почти невесомая. Она издала невнятный стон, прильнула к нему жадно вдыхая, по его телу прошла крупная дрожь, она вновь запротестовала, когда он отстранил ее от себя и погрузил в горячую воду. Она не позволяла прикасаться к себе, отталкивала его, он старался ее вымыть, она не давалась, извивалась. Сэтан терпеливо сносил все ее удары, крики, но стоило ему крепко прижать ее к себе, как она затихала, а как только отстранялся она билась в агонии, и снова кричала, и извивалась. Он быстро закутал ее в теплую простыню, магией высушил ей волосы и положил на постель. У нее был жар, лоб покрылся испариной, она плакала. Каждый раз его сердце сжималось, но он хладнокровно делал свое дело: заставлял принимать ее снадобья, вливал в ее рот отвар, рисовал на ее коже символы, наносил мазь на синяки и раны, и не обращал внимания на ее сопротивление. Она извивалась, шипела угрозы, царапала его кожу обломанными ногтями, но он терпел и лишь крепче прижимал ее к себе, будто не замечая ее отчаянных попыток освободиться. Всего лишь на миг, когда ее наполняющиеся слезами глаза встретились с его, несколько томительных, невыносимо долгих мгновений они смотрели друг на друга, ему показалось, что в них плескался разум. Но нет. Ее глаза застилала пелена, она находилась в бреду. Она не понимала где она, она не понимала, что происходит. Он видел это, даже когда она смотрела на него затуманенным взглядом, следила порой за его действиями как бездумное существо, он понимал, что она не видит его, и не понимает происходящее вокруг.