Луна моего сердца

Глава 1

Глава 1

1

— Быстрее, госпожа Леонтина! Лорд Кайрис и его гости велели мне найти и привести вас как можно скорее! — задыхалась на ходу распорядительница дома, метресса Меолика. Я по привычке подчинилась, ведь одно время она заменяла мне и сёстрам мать. Та умерла вскоре после рождения Виктории, самой младшей из нас.

Я впервые видела чопорную Меолику такой испуганной, хотя она и прятала страх, таившийся в глубине её голубых глаз за маской озабоченности. Казалось, она с молоком матери впитала почтительность к воле моего родителя, Блентвера Кайриса, младшего лорда в доме Саламандр.

— Что случилось, Мела? — спросила я, еле поспевая. Длинная юбка задевала за ветки кустарников, словно те хотели меня остановить, но я быстро отмахнулась от недоброго знака. Негоже знатной леди из огненного дома, чей смелый девиз, начертанный на воротах и выбитый на стенах комнат замка гласил: “Я лелею добро и изгоняю зло”, бояться грядущих несчастий. Да, и что такого могло произойти?

— Я не знаю мыслей господ, — ответила она и так строго посмотрела, будто мне был не двадцать один год, а семь. Мела носила тёмные строгие платья, за которыми прятала свою худобу, в детстве она напоминала мне ворону, которая ходит вокруг с важным видом и видит все наши шалости. Она не позволяла себе, а тем более нам, дочерям хозяина, никаких вольностей, а уж тем более распутных действий и мыслей. Поэтому, я и любила убегать на свидания к Найтвеллу в лес. Я знала почти все тропы в этой части чащи и при желании могла прятаться и от жениха. Но в том-то и дело, что я этого не хотела.

— Зачем им понадобилась я? — моё удивление было искренним. Как и положено молодой леди, я мало интересовалась чисто мужскими занятиями: политикой и войной. И в глубине души была даже рада, что последнее сражение с Волкодлаками, в которым мы потерпели сокрушительное поражение, осталось в прошлом, пусть ещё и не таком далёком, как хотелось бы.

— Опять витаете в облаках? Солнце уже садится, а мы ещё не на месте! — тоном учительницы заметила метресса, не сбавляя шага. — Супруга уважаемого лорда должна иметь достоинство. Хоть фигурой Боги не обидели! Благодарите их каждый день за то, что избежите участи непорочной жрицы в храме!

Я промолчала. Спорить с ней — все равно, что подливать масло в лампу: только ярче разгорится. Пусть ворчит! А у меня будет время остыть от ласк Найтвелла. В лесу трава душистая и деревья заслоняют от любопытных взглядов. Тело ещё помнило мягкие руки, сквозь тонкую ткань юбки сжимающие мои ягодицы. Грудь горела от поцелуев: жадных и требовательных, и не будь я из чистого рода, давно бы перешла черту.

Да что там, я стояла к ней вплотную: метресса была сейчас слишком озабочена другим, и её наблюдательность притупилась, иначе она бы заметила, что платье из зелёного драгоманского шёлка безбожно помято, а в чёрных волосах кое-где остались травинки.

Наше поместье, гордо именуемое замком, выросло из-под земли, стоило выйти из леса и подняться на холм. Собственно, таким громким словом это нельзя было назвать при всём желании: неподалёку, в пригороде Трионата, были дома и побогаче, но отец никак не мог смириться, что принадлежит к младшей ветви дома Саламандр, вот и тешил себя иллюзиями.

— Переоденьтесь и спускайтесь в каминный зал! И быстро! — приказала Меолика так, словно была мне матерью, а не пусть и приближённой, но служанкой-полукровкой.  Однако что-то в её тоне заставило меня безропотно подчиниться. Завтра я всё выскажу нахалке. Будет ещё мной командовать та, чья мать была обычным человеком, Пришлой из другого мира, понёсшей дитя во время ежегодной мистерии. Полукровка! Женщина без отца - женщина без рода и племени.

Горничные, женщины с примесью крови иномирянок, поговаривали, что она делит ложе с моим отцом. Впрочем, многие это делали, хоть он и скрывал от нас сей факт, памятуя о том, что целомудрие для женщин дома Саламандр — обязательный атрибут. Так же, как умение управляться с огнём и весело смеяться над любой глупостью, но тут я, боюсь, разочаровала его. Отец часто говорил, что идеальная женщина должна быть  беззаботной, чтобы дарить мужчине радость и отдохновение от трудов.

— Госпожа, вам помочь? — робко спросила меня Рози, личная горничная. Девчонка всегда казалась младше меня лет на пять, может, тому виной был её невысокий рост и щуплость.

 Мне с ней повезло: несмотря на тяжёлую участь землян в нашем мире, она, казалось, совсем не страдала и умела рассказывать смешные истории, от которых у меня болел живот и выступали на глаза слёзы радости.

— Ты знаешь, что за срочность? Зачем я понадобилась отцу и гостям?

— Что вы?! Это не моего ума дело!

— И то верно! Подай мне платье молочно-белого цвета. Да не это, надо чтобы грудь вся была прикрыта! Есть у меня одна мысль.

Но по своей скрытности я не собиралась делиться ей со служанкой. И пока Рози помогала одеться, я со всех сторон обдумывала вероятности. Больше всего мне нравилась та, что вела к алтарному камню.

Отец Блентвера — наш ближайший сосед, второй лорд из рода Феникса, не зря приехал к нам, чуть только рассвело: конечно, они решили не откладывать свадьбу! Именно для этого и нужна им я: чтобы объявить свою волю! Ну и Слава Богам!

— Что это вы разрумянились? — спросила Рози, застёгивая пуговицы на моём платье. — Никак намиловались с женихом-то?

Горничная была моей поверенной в сердечных делах: я не рассказывала ей всё, но кое в чём поучиться у неё стоило. Когда я спрашивала, сколько за те три  года, что она здесь, у неё было мужчин, она, безусловно, привирала, но даже если сбросить половину, получалось приличное число. Отец иногда одалживал её друзьям или соратникам по Ордену Сопротивления. Иногда всем сразу. По мне, так это ужасно, но, видимо, люди устроены иначе, чем чистокровные. Рози говорила, что ей нравилось чувствовать в себе твёрдый мужской член.

Глава 2

Глава 2

1

Первый вопрос, который я задала себе, вынырнув из тьмы забвения: почему выбор пал на меня.

Моя комната, такая знакомая и обычная, вмиг показалась уютной и безопасной, укрытием от всех жизненных бурь, одна из которых уже коснулась краешка судьбы нашей семьи.

В комнате никого не было.

Я лежала в постели и пыталась понять, не приснилось ли мне всё то, что происходило в каминном зале. За окном была ночь, у изголовья кровати тускло светила масляная лампа. Обычно их заполняют каждый вечер, чтобы запаса хватило, если хозяйка вдруг пожелает почитать или помечтать за чашкой ароматного травяного чая.

В моей же топливо было на исходе. Так сколько я спала?

Боги словно услышали ответ на мой вопрос и послали его в облике Меолики, неслышно вошедшей в комнату. Она была словно тень, призрак, молча взявший меня за руку:

— Лежи, не вставай! — произнесла метресса мягко, словно я была тяжелобольной. К горлу подкатил ком: значит, мне ничего не привиделось!

— Что всё это значит? — вяло поинтересовалась я. Язык был как ватный, потрясение ещё не отпустило меня. — Что теперь со мной будет?

— Ты уверена, что хочешь поговорить об этом именно сегодня?

Меолика улыбнулась и погладила меня по лицу, совсем как любящая мать. Не то, чтобы она была злой мачехой из сказок, просто относилась к нам как прилежная гувернантка, но не более того.

Отец, видимо, специально подослал её, чтобы та по-женски объяснила мне новые обязанности. Предложение отложить разговор до завтра было заманчивым, но я не хотела отсрочки приговора, предчувствуя, что тот неизменен. Я села в постели, крепко сцепив пальцы, и приготовилась слушать.

— Отец ждёт от тебя понимания и покорности.

— Я всю жизнь только этим и занималась.

— Так не начинай дерзить сейчас! — тон разговора поменялся: место воспитательницы заняла надзирательница. — Я расскажу тебе подробности, но обещай не плакать и не заламывать руки. Это ничего не изменит.

— Истерики мне не свойственны, — ответила я холодно. Пусть понимает с кем разговаривает, полукровка!

— Вот и хорошо.

Метресса встала и скрестила руки на груди. Пару мгновений мы мерялись взглядами, она первой отвела глаза и отошла к окну.

— Леонтина, ты войдёшь в число десяти девственниц, которых ежегодно требуют Волкодлаки и отправишься в Вервик —  их столицу. О цели тебе уже сказали. Постарайся собрать как можно больше полезных сведений обо всём, что сможешь услышать. Передавать будешь зашифрованным письмом, через одну из девушек. Она сама тебя найдёт, как только ты… проберешься в постель Рэва Торгского.

— Это обязательно? — спросила я, и голос предательски дрогнул.

— Разумеется. Любовница может услышать то, что не сумеет служанка.

— Но почему нельзя отправить кого-то другого?

— Отправляли. В прошлом году и позапрошлом. Никто из них и близко к нему не подобрался. Рэв — фигура непростая, в каждом видит шпиона, он очень осторожен и подозрителен. Такой не поселит в своём доме полукровку, да и чистокровных избегает. Но на тебя, как на образованную и высокородную, может и обратить внимание.

— Откуда ты столько знаешь?

Меолика подошла ко мне и села рядом. Некоторое время она колебалась, а потом, усмехнувшись, произнесла таким горьким тоном, что я удивилась:

— Если ты родилась от человеческой матери, то надо научиться не только раздвигать ноги в нужный момент, но и стать для своего мужчины наперсницей в делах, соратницей, если угодно.

— Я тоже хотела делить ложе с любимым, — запальчиво ответила я. — А теперь надо мной надругается враг, а я буду вынуждена улыбаться ему и кланяться.

— Так улыбайся и кланяйся! Только делай так, чтобы он ничего не заподозрил. Велика важность — девственность потерять!

Сказать, что я удивилась, значило, не сказать ничего. Меолика с детства прививала нам понятие целомудрия. Мы выросли и впитали убеждение, что чистокровные должны отдаться только мужу, после брачного пира. Раньше мне казалось, что Меолика разделяет эту догму.

— Что смотришь? — продолжила она между тем, превратившись из чопорной вороны в женщину. — Думаешь, Блентвер лишил меня невинности? Совсем нет, он был вторым, после своего старшего брата. Они поймали меня на лестнице чёрного хода во время обеденного отдыха господ, оттащили в чулан, несмотря на мои крики, и забавлялись. Конечно, меня не били и не выламывали руки, просто объяснили, что всё равно трахнут. Но если я буду покорной и позволю молодым господам стать мужчинами, уговорят старого лорда оставить меня в доме, а не выдавать замуж за полукровку.

— И ты согласилась?!

Сегодня мой мир окончательно рухнул и придавил меня своими осколками.

— Конечно. Одно дело — жить в доме, подобному этому, носить добротные вещи и совсем другое —  горбатиться с утра до ночи на полях или на реке. Это вы с сёстрами родились с золотой ложкой во рту, поэтому тебе меня не понять.

— И что было дальше?

— Они делили меня ещё несколько лет, пока Блентвер не женился и не обзавёлся собственным домом. Он взял меня в качестве распорядительницы.

Глава 3

Глава 3

1

Я решила поговорить с Найтвеллом, а, может, это была уловка, чтобы ещё один раз повидаться с любимым.

Я ждала его на нашей поляне, где ещё пару дней назад мы спасались от жары в тени раскидистого дуба и мечтали о совместном будущем. Тело помнило жадные прикосновения, низ живота сводило от воспоминаний о ласках и в предвкушении сегодняшней встречи, на которую я ставила свою честь. План мой был предельно прост: отдаться Найтвеллу, и тогда меня не отправят в столицу, к оборотням, в качестве дани.

Карманные часы говорили, что любимый опаздывает, но я верила, что у него на то была веская причина. Он ведь не мог меня предать!

Я металась от одного края поляны до другого. Лес в предзакатных сумерках становился всё мрачнее, я так и ждала, что из чащи выйдут слуги, посланные отцом за мной. На этот случай я приготовила план отступления: никто из полукровок не знает и не чувствует лес так, как я.

— Леонтина! — застал меня врасплох голос любимого.

Я оглянулась и оказалась в объятиях Найтвелла. Он  держал меня в кольце рук и смотрел в лицо с грустной нежностью. Меня пугал этот прощальный взгляд, полный боли и невысказанного сожаления. Я первая прильнула к его губам, подавив в душе росток сомнения. Это ведь он, мой Най! И он пришёл! Вопреки воле родителя, Ордена и всего мира!

Най всё крепче прижимал меня к себе, я чувствовала его желание и откликалась на него. Остальной враждебный мир остался там, за пределами поляны. Я была жадна в поцелуе, он ведь мог стать последним.

Внезапно Най отстранил меня и заглянул в глаза:

— Прости!

— За что? — улыбнулась я и погладила его по щеке. Сейчас я любила его больше чем когда-либо!

— За то, что не смог отстоять тебя, Лея! — прошептал он и привлёк меня к себе, вдыхая аромат волос, чёрными прядями, рассыпавшихся по спине. Умышленно не стала забирать волосы в причёску, зная, что Най от них без ума.

Я продолжала прижиматься к любимому, вокруг нас сгущались сумерки, предвещая наступление тьмы. Впереди была ночь и только нам решать, какой она станет: тёмной, непроглядной или звёздной с ароматом лесных ягод и шорохами ожившего леса.

— Ты любишь меня, Най? — спросила я тихонько.

— Да, Лея. Но я должен отступиться. Мы должны.

— Нет, — прошептала я, заглядывая в его тёмные бездонные, как ночные озёра, глаза. — Не сейчас. Я хочу быть твоей. Здесь и сейчас. Без остатка.

Он смерил меня долгим недоверчивым взглядом, от которого в душу заполз страх. А вдруг оттолкнёт и уйдёт, не оглядываясь?

Вместо этого, он спросил:

— Ты уверена?

— Да. Возьми меня сейчас.

Я отошла на пару шагов и потянула за шнуровку, освобождающую меня от наряда, ставшего теперь лишним барьером между нами. Всё шло, как я того и желала.

— Подожди, я сам.

— Хорошо, — ответила я и доверилась рукам любимого мужчины. Душный воздух был пропитан нашей страстью и нетерпением. Где-то далеко запели цикады.

— Ох уж эти ваши завязки. Ты специально выбрала такое платье?

— Не сердись. Я помогу, — ответила я и негнущимися пальцами развязала узлы. Не говорить же мне, что это единственный наряд, который я могла надеть без  помощи горничной. Знал бы мой отец, что я сейчас делаю, он бы выкинул из гардероба моих сестёр все платья, шнурующиеся спереди!

Най привлёк меня к себе, не дожидаясь, пока я справлюсь. Под его натиском они не выдержали, ткань затрещала и освободила меня из плена.

Целуя грудь, я опускалась всё ниже, расстёгивая пуговицы и вдыхая аромат его кожи, который всегда вызывал во мне желание лечь на спину, раздвинув ноги. Задрав нижнюю юбку, я так и поступила.

Най оголился до пояса и лег между ног. Он покрывал поцелуями мою обнажённую грудь. Желание стало нестерпимым, жгучим и мучительным.

— Любимый, пожалуйста, сейчас! — исступленно просила я, запустив пальцы в его жёсткие кудри.

Мужская рука легла мне на промежность. Тонкая ткань трусиков была единственной преградой между ней и моим молящим о проникновении лоном.

— Какая ты влажная, — зашептал Най и одним движением избавил меня от ненужного белья. — Погоди секунду.

Я смотрела, как он избавился от остатков своей одежды. Его член был небольшим, но таким желанным. Я поймала себя на мысли, что хочу, чтобы он вошёл в меня грубо и быстро, без всяких нежностей. Разбил в кровь ставшую ненавистной девственность и белым семенем утвердил свои права на меня.

Небо над головой было усыпано звёздами, новорожденный месяц проливал свой скудный свет на поляну. Я бы предпочла безлунную ночь, до того мне было не по себе. Я лежала обнажённой в ночном лесу, готовясь изменить свою судьбу и отвечать за последствия выбора. Промелькнула мысль, что по-хорошему надо бы рассказать о своём плане Найтвеллу, но сейчас я изнывала от вожделения и решила оставить объяснения на потом.

Я прикрыла глаза и сглотнула слюну, с нетерпением ожидая любимого.

— Иди ко мне, — повторила я призыв и тут же почувствовала тяжесть его тела. Твёрдый и горячий член коснулся моего лона, я подалась ему навстречу, желая быстрее слиться с мужчиной в едином порыве страсти.

Глава 4

Глава 4

1

Всю дорогу я вспоминала родной дом, но не потому, что мне там было хорошо, а чтобы не думать о будущем, таящем в себе крах всех мечтаний. Повторяла про себя наставления ордена и метрессы Меолики: имена связных и помощников, иерархию Волкодлаков, похожую на армейские чины, и конечно, заклинания, которые я должна использовать и перечень трав с магическими свойствами. Везти с собой заготовки было бы подозрительно.

Волкодлаки избегали магии, полагаясь на силу, быстроту и выносливость. И запахи, благодаря которым они могли отличать страх противника от ярости, почуять злой умысел или задумываемую подлость. Так что в их присутствии мне придётся контролировать даже мысли.

Но пока я и трое сопровождающих слуг ехали по знакомым местам, где прошло моё детство, где я встретила юность и Найтвелла. Воспоминание о нём отозвались болью в груди. Как он легко от меня отказался! И что ещё хуже, хотел напоследок попользовать, словно девку-полукровку.

После той ночи я его больше не видела, и это к лучшему, иначе наговорила бы гадостей, выплюнула обвинения прямо в лицо. Может, то, что я не вышла за него - к лучшему? Как он мог, любя меня, так просто отдать на поругание, если не на смерть? Я этого не понимала. Ответ напрашивался сам собой, горький и неутешительный — он меня никогда не любил. Хотел поиметь, породниться с моим домом, но не более того.

Дорога пошла под уклон, знакомые места остались позади, как и все мои надежды. Что печалиться о человеке, которого я больше никогда не увижу? В том, что не вернусь, я почти не сомневалась. Шпионка из меня так себе, лгать я ненавижу, так что всё закончиться раньше, чем думает Орден.

Рози собрала мне в дорогу котомку слухов, которые по её мнению, могли пригодиться. Один из них раскрывал самую главную тайну - почему выбрали меня. Не одна из девушек, посланных ранее, не достигла цели. Никто из высокопоставленных оборотней не брал их себе в качестве постоянных наложниц, поскольку те были недостаточно знатны или привлекательны в глазах захватчиков. Оборотни вообще предпочитали своих волчиц всем иным расам.

Меня страшили невиданные раньше Волкодлаки. Девушке моего положения не дозволялось сопровождать отца в поездках, чтобы не вызывать кривотолков. А к нам захватчики не заглядывали. Да и зачем: война давно окончилась, а жили мы, по их меркам, в таком захолустье, что не стоило тратить на нас время.

Знали ли они об Ордене Сопротивления, куда входили лорды, снискавшие себе славу при дворе бывшей столицы? Или их не заботили шпионские игры и игрушечные заговоры, ни один из которых и близко не потревожил Совет стаи?

Во время длинных переездов, сменяющихся краткими привалами, я размышляла о многом. Смотреть по сторонам не хотелось, да и красочных пейзажей вокруг не наблюдалось. Таинственный лес чернел справа, вдалеке, меня так и подмывало пришпорить коня и скрыться между вековых деревьев, но я понимала, что это бесполезно и безответственно. Людей и поселений почти не встречалось, двигались мы в объезд, чтобы не привлекать внимания.

На исходе дня, когда от долгой поездки в седле у меня ломило всё тело, мы прибыли на место встречи с другими девушками, в неприметное поселение на триста домов, обнесённое каменным забором. Стража посмотрела на свёрнутую в рулон бумагу, протянутую моим слугой. Я заметила печать дома Саламандр. Нас пропустили без лишних вопросов.

Жутко хотелось спать, но, словно назло, перед тем, как остановиться у двухэтажного дома, мы проехали почти через весь городок. Каменное строение выглядело основательно, сразу было видно, что его хозяин не бедствует. Слуга громко постучал в дверь, и та тут же приотворилась. Статная немолодая женщина в тёмном платье пытливым взглядом окинула нас, немного задержавшись на моем лице, и громко проговорила:

— Проходите!

Её голос напоминал карканье вороны, таким он был грубым и резким. Слуга помог спешиться и я, подобрав юбки, первой вошла в светлую прихожую.

— Зачем на улице сняла капюшон? — тут же получила я выговор от седовласой дамы, открывшей нам дверь. — Лишние глаза в твоём деле — только помеха. Привыкла, небось, красоваться перед кавалерами!

Я не успела возразить, как она продолжила:

— Теперь твоей красоте будет иное применение, — и хрипло засмеялась, обнажив ряд желтоватых, но крепких и ровных зубов. Я заметила у неё на поясе связку ключей и сразу смекнула, кто передо мной.

— Негоже распорядительнице дома так разговаривать с гостями. Тем более с чистокровной.

Слуги притихли, они знали, какой высокомерной я могу быть, если задеты мои честь и достоинство, но, с другой стороны, дерзить людям, приютившим нас, я считала верхом невоспитанности.

Метресса обернулась и удивлённо посмотрела на меня, словно видела впервые, а потом снова рассмеялась и, приказав слугам ждать здесь, повела меня по деревянной лестнице с высокими ступенями.

Держалась она как чистокровная, должно быть, была дочерью отца нынешнего хозяина дома от человеческой женщины или даже от полукровки. А, может, она была продана в этот дом ещё в детстве? Те, в ком кровь Пришлых смешалась с чистокровной , более прочих завидовали знатным леди.

— Вот ваша комната, госпожа. — Метресса открыла дверь ключом из связки на поясе и распахнула её, пропуская меня внутрь. Комната была большой и богато обставленной. Я даже постеснялась своей пыльной обуви и стала к стене, чтобы не наступить на светлый ковёр с длинным ворсом.

Глава 5

Глава 5

1

Так же, наверное, думали и остальные девять девушек, украдкой смахивающих набежавшие на глаза слёзы. За весь день мы не перекинулись и парой слов, потому как наша охрана пресекала праздные разговоры и торопила коней, чтобы отряд успел вовремя. Мы ехали верхом больше восьми часов, это изматывало физически. Повозки или экипажи только затруднили бы и замедлили наше движение. Таким образом, каждая была предоставлена собственным мыслям, страхам и отчаянию.

На следующую ночь мы остановились на постоялом дворе, который специально был очищен от посетителей к нашему прибытию. Леса и дороги Трионата остались позади, как и соседнего округа Дестера. Завтра мы выедем на широкий тракт, ведущий прямо в новую  столицу, логово Волкодлаков.

Поужинав в общем зале жареным поросёнком и запив его красным как кровь мадригийским вином, я хотела только одного: скорее подняться к себе и заснуть, чтобы больше ни о чём не думать хотя бы до рассвета. Но этим планам не суждено было сбыться.

Одна из девушек, с тонким, чуть заметным, шрамом на щеке, сунула мне в руку записку и подмигнула. Она была единственной из нас, кто сохраняла бодрость духа и подбадривала, как умела особо опечаленных. Мне она сразу понравилась, наверное потому, что я понимала: для того, чтобы так себя вести перед лицом страха и неизвестности нужно обладать изрядной силой духа. Шрам на щеке говорил о том, что пережить его обладательнице довелось немало.

Я умирала от желания поближе с ней познакомиться и послушать её историю,  девушка была мне не знакома. Впрочем, с приходом в наш мир новых рас-завоевателей, старым пришлось затаиться и прекратить большую часть балов и увеселений, на которые раньше съезжался весь округ. Многие связи были потеряны, а знакомства прекращены. Поэтому мы общались только с соседями, изредка приезжающими с недолгими визитами.

Однако теперь, когда мы перестали быть дочерьми своих отцов, самое время эти связи восстановить.

— Леонтина, — зашептала сидящая рядом Кларисса, старшая дочь лорда Виланса, одного из тех, кто объявил мне волю Ордена в каминном зале моего бывшего дома. Она была непривлекательна и несдержанна на язык, жениха в её двадцать два года так и не сыскалось. Словом, идеальная кандидатура для “отряда десяти”, как я про себя нас называла.

— Что такое? — спросила я как можно спокойнее. Иначе потом от неё не отвяжешься. В придачу к длинному носу она обладала ещё и изрядной долей любопытства.

— Что это тебе зеленоглазая дала? Ну та, что со шрамом?

— Солонку, — отрезала я и, отвернувшись, усиленно принялась делать вид, что голодна.

— Ты дуру-то из меня не делай! Я видела, что записку!

— Тогда зачем спрашиваешь? — шикнула я на неё. — При всех читать нельзя: увидят охранники - отберут.

— Зачем им это? Их дело - доставить нас всех живыми и невредимыми к месту встречи с оборотнями, а наши страдания и переглядывания им до луны.

Кларисса была, как обычно, права, меня мучило любопытство: зачем девушке со шрамом понадобилось писать незнакомым? Но я не хотела читать записку в присутствии любопытной соседки.

Может, девушка со шрамом и будет связной между мной и Орденом? Но ведь сначала я должна добраться до … как его там? Рэва Торгского.

Мне специально не показывали его портрет и не говорили, как он выглядит, чтобы эмоции при встрече были неподдельными. Я знала только, что он, по нашим меркам, не молод.

— Ну, так что там? — прервала мои мысли Кларисса.

Я развернула смятый клочок, на котором твёрдым красивым почерком было написано: “Привет! Меня зовут Феонита.” И внизу, под именем, знак в виде решётки. Так подписываются в северных землях. Значит, незнакомка была оттуда.

— Из дома фейри, что ли? — брезгливо поморщилась Виланс, она выглядела так, будто наелась кислых ягод, растущих  на Заболотье. — Так ведь, эти… людоволки просили без изъянов?

— Без наследственных болезней, если быть точными, — ответила я и улыбнулась через стол написавшей записку девушке. Кларисса потянула меня за рукав и зашептала:

— Не смотри на неё, они же завораживают так, что себя не упомнишь. Всё сделаешь, как хотят.

— Это сказки, — ответила я, как можно тише. Феонита сидела напротив и чуть правее, она сосредоточенно доедала десерт, будто не было ничего важнее, чем суфле в её тарелке. — Иначе бы мы давно победили.

Я первой поднялась со своего места и прошла к погасшему в ожидании холодных осенних вечеров камину. Он, конечно, не чета тому, что был у нас дома, но всё лучше быть здесь, в тишине, чем сидеть за общим стол в шумном зале. За мной увязалась Кларисса, чему я была даже рада, а то опять примусь печалиться и раздумывать о несправедливости. Или, что ещё хуже, окажусь во власти страха, поднимающего голову, по мере приближения к цели путешествия, как змея из высокой травы.

— Сюда идёт, — зашептала она мне, показывая взглядом на дверь.

— Ну и хорошо, надо держаться вместе.

Феонита впорхнула в каминный зал, как порыв весеннего ветра. Она была спокойной, благожелательной, и излучала сдержанное довольство собой и миром, что раздражало и одновременно вызывало лёгкую зависть.

— Добрый вечер! — сказала девушка, растягивая слова и пристально вглядываясь в нас.

Глава 6

Глава 6

1

В моём воображении Рэв Торгский был высоким и сильным, с отталкивающим выражением лица. Зверем: жестоким и равнодушным. Да, война давно закончилась, и интересующий меня мужчина занимался политикой, но от этого слаще не становилось.

Уже к полуночи, когда дом и его обитатели спали, я под бдительной охраной Виры приготовила зелье. Маленький ковш с мутно-белым содержимым дымился и дурно пах, но я была уверена, что рецепт верен. Когда волнуюсь, то могу допустить ошибку в составлении отвара, а в эту ночь я слишком устала и была ошарашена последними событиями. Признаться, в глубине души была бы только рада вообще не прибегать к зелью. Отвар не только внушит оборотню симпатию ко мне, как к женщине, но и во мне возбудит желание нравиться ему. А вот этого я как раз и не хотела.

Ещё не хватало, чтобы мне были приятны его липкие взгляды! Я отдамся ему и буду делить с ним ложе сколько потребуется, но он не получит ни капли моего сочувствия или желания. А потом придёт и время мести!

Утром я встала с головной болью. То ли это было побочное действие выпитого отвара, то ли я просто устала, переволновалась и не выспалась, но чувствовала себя отвратительно. Кровать была жёсткой и узкой, одежда такой грубой, что царапала кожу. Настроение скверное, даже притворяться не осталось сил.

Четверть часа нас везли в самоходных закрытых экипажах по улицам и площадям на окраинах города. Дорога петляла, и от нечего делать я смотрела в окно и пыталась запомнить путь, каким мы ехали, однако быстро запуталась в одинаковых домах и бесчисленных поворотах. Небо хмурилось, по земле стелился туман.

Я была благодарна Клариссе за её молчание, она казалась притихшей, ехала с опущенными плечами, уставившись невидящим взглядом перед собой. Феонита пыталась бодриться и делать вид, что всё не так плохо.  Время от времени она начинала разговор, но мы его не поддерживали, и девушка быстро замолкала.

Экипажи остановились у двухэтажного здания с побеленными стенами и множеством окон. Нас встретила та же женщина, что и вчера, и сделала рукой знак следовать за ней.

—  Надеюсь, вида крови никто не боится? — бросила она на ходу и иронично улыбнулась.

Первый этаж с его белыми стенами и полупустыми коридорами, ловящими наши гулкие шаги, напоминал лазарет. Иногда нам навстречу попадались оборотни, куда-то спешащие с дымящимися отварами или чёрной грязью в небольших ковшах. Все они были одеты в тёмно-зелёные костюмы, напоминающие мужские пижамы.

— Не сторонитесь их, это наши лазари. Сейчас вы пожертвуете им по несколько капель крови, и мы быстро распределим вас по домам, — она вынула круглые  карманные часы и добавила: — У меня сегодня ещё много дел этажом выше.

Безликая комната стала тем местом, где длинной тонкой иглой у нас сцедили кровь на стеклянные кругляшки. Я еле заметно вздрогнула, когда острый конец впился в кожу плеча, чем вызвала кривую ухмылку лазаря - молодой девушки с золотистыми глазами, похожими на кусочки янтаря. Я помню, как отец возил нас погостить к Северному морю, и как я собирала эти камушки, хранящие внутри себя солнце.

Кругляши с дрожащими на их поверхности алыми каплями унесли в соседнюю комнату, куда скрылась и наша провожатая. Мы остались абсолютно одни, словно оборотни потеряли к нам интерес. Тоскливо потянулись минуты.

— Что такое обряд Плодородия? — спросила девушка с тёмными кудрями и веснушками. — Я так поняла, каждая из нас обязана родить им….

— Посмотрим, — хмуро откликнулась другая, с молочно-белой, почти прозрачной кожей. — Всё равно обратно пути отрезаны.

В этот момент вернулась наша наставница, имени которой мы до сих пор не знали, она не сочла нужным представиться, видимо, полагая, что скоро навсегда с нами  распрощается.

— Всё хорошо, лазари подтвердили отсутствие  в ваших жилах примеси крови Пришлых. Теперь, можно заняться отбором.

— А как он будет проходить? — спросила Кларисса. Мы обступили наставницу и с замиранием сердца ждали ответа.

— Для начала вас разберут по домам те, кому приглянётесь. Пока будете только распорядительницами. Через пять дней, когда лазари определят троих наиболее подходящих для обряда Плодородия, эти девушки отправятся сюда: их будут готовить к церемонии. В первую ночь полной луны каждую из них по очереди оплодотворят трое мужчин. Родившую здорового ребёнка ждёт достойная награда.

Я была потрясена и обескуражена. Сходные чувства, судя по лицам, обуревали и стоящих рядом девушек. Мало того, что этих “счастливиц” ждёт самая настоящая мистерия, так они ещё и понесут неизвестно от кого! Что может быть хуже, чем когда твоего ребёнка не признает его отец?! Только самой не знать, от кого зачала!

— А остальные? — послышался робкий голос сзади.

— Остальные будут обслуживать своего хозяина. Если, конечно, он того пожелает.

Теперь моя цель приобрела несколько личный характер: я должна была любой ценой избежать участи “избранной”. Не только ради страны, но и ради самой себя!

2

— Рэв, расслабься, мы не в Совете! — проговорил Храмер, с улыбкой развалившись в соседнем кресле. — Смотри какие! Это только первая тройка.

Рэв посмотрел сквозь стекло на девушек, которые накануне прибыли из своей глухомани в качестве дани. Если бы не чёртовы правила, то ноги бы его здесь не было! Но Совет чётко дал понять, в чём долг каждого гражданина, а тем более, одного из лидеров клана, перед своей стаей: оставить здоровое, сильное потомство и главное —  успеть воспитать его.

Глава 7

Глава 7

1

“Как избежать обряда Плодородия?” — всё время прокручивалось в моей голове, пока я стояла в белой комнате напротив широкого зеркала. Мы не видели тех, кто нас выбирает, а значит, всё было зря: приезд сюда, зелье, жертвы - нынешние и будущие.

Я чувствовала себя жуком-белокрыльником. Мы с сёстрами в детстве часто забавлялись, ловя заметных среди травы крупных насекомых и несмотря на их жалкие попытки сбежать, прикалывали острой иглой к доске неповоротливые тела. Жук трепыхался, распускал молочного цвета крылья, отчаянно боролся с пронзившей его сталью, не понимая, что всё кончено.

Раздался скрежет, и к моим ногам из норки-отверстия в боковой стене по еле заметной траншее в полу подкатился блестящий шарик размером с куриное яйцо. Я вздохнула: наставница хорошо объяснила, как будет проходить отбор. Это значило только одно: я, бывшая леди из дома саламандр, обрела хозяина. Словно вещь или Пришлая из человеческого рода, не владеющая магией и не имеющая никаких прав.

Я подняла круглый металлический предмет, он был ещё  тёплым. Вслед за этим осталось безучастно наблюдать, как подобные шарики подкатились и к остальным трём девушкам. Мы обменялись секундными взглядами с Феонитой, она ободряюще улыбнулась одними губами, зелёные глаза смотрели с лёгкой грустью.

Началась наша новая жизнь. Я надеялась, что отвар сработал, а если нет, то у меня будет ещё пять дней на то, чтобы попытаться перейти к другому Хозяину. Я не представляла, как справлюсь и не хотела сейчас об этом думать.  Главное, пять дней я в неприкосновенности.

Нас отвели в соседнюю комнату без окон, с затхлым запахом пыли, ряды низких лавок и невзрачные шкафы вдоль стен — вот и всё её скудное убранство. Вдесятером мы переоделись в чистые платья — близнецы тех, что были на нас до этого, только пахнущие лавандой и мятой. Мокасины, как называли кожаные закрытые тапочки, казались очень удобны по сравнению с моими туфлями со шнуровкой и застёжками. Новые платья тоже были мягкими и приятными на ощупь.

Очень смущала длина одежды - по колено. Первое время я стеснялась, подобные фасоны позволительны только в детстве, когда они лишь подчёркивают невинность ребёнка, ещё не вступившего в пору взросления. Красивых поясов нам не досталось, как и браслетов с горящими, словно глаза хищников во тьме, камнями, вероятно, они были привилегией женщин-оборотней. Тем не менее, даже леди из чистого дома не отказалась бы примерить такую красоту.

Я думала о чём угодно, только бы не возвращаться мыслями к отбору и его возможным последствиям. Феонита и Клариссия, с которыми мы сдружились за последние дни, тоже были молчаливы и сосредоточены. В комнате стояли  духота и тишина, мы старались переодеваться молча и неспешно, словно могли задержать время.

— Сейчас вас развезут по новым домам. Служите исправно, не перечьте хозяину и не дерзите! — попрощалась с нами наставница у порога храма для обрядов. Мне показалось, она прятала мудрую и понимающую улыбку, будто могла разглядеть в нашем будущем что-то хорошее. Возможно, мне просто хотелось в это верить.

Хорошего расставания с девушками, толком, и не получилось. Я всё прокручивала в голове, чтобы сказать пусть не утешительного, но ободряющего, да так и не нашла слов. Слишком мало было известно о той жизни, какую нам предстоит вести, о её радостях и проблемах. Даже о том, встретимся ли мы с девушками вновь.

Меня высадили первой. Кларисса взмахнула рукой, Феонита кивнула и спокойно улыбнулась, на смущённые взгляды остальных я ответила лёгким наклоном головы и, не оглядываясь, шагнула на мостовую, заполненную прохожими.

Меня уже ждали. Женщина маленького роста, худая, как птичка после зимовья, почти девочка, поприветствовала меня и взяла из рук нехитрую поклажу, в которой было сменное бельё, ночная рубашка и принадлежности для мытья. Это всё, что разрешили взять из прошлой жизни.

— Здравствуй! — сказала я, но девчушка лишь покачала головой и прикрыла свободной рукой рот. В молчании мы поднялись на крыльцо небольшого дома с серыми стенами, над входной дверью вместо таблички с именем была прикреплена небольшая овальная пластина, хорошо натёртая  и блестящая. На ней крупными незнакомыми мне знаками было выгравированы символы, разделённые на две части.

— Приехали, госпожа! — услышала я низкий женский голос прежде, чем столкнулась нос к носу с его обладательницей: высокорослой и молодой женщиной, не старше тридцати пяти. Её большие руки были крепкими, кожа на них грубой и шершавой, она схватила меня чуть ли не в объятия и развернула к свету масляных ламп, делавших широкую прихожую светлой и уютной. В расцветке мебели, аккуратно расставленных на комоде необходимых мелочах и даже в тонком аромате лаванды, витавшем в воздухе, чувствовалась заботливая женская рука.

Я вздохнула свободнее и расслабилась: значит, мой хозяин не одинок и не нуждается в женском внимании.

— Да вы красавица! — тем временем сказала приветствующая меня женщина. — Проходите! Я введу в вас в курс дела. Меня зовут Боана Видлен, мы с мужем здесь как бы за главных, пока хозяина нет дома. Да не стойте там! А за вещи не беспокойтесь, Иветта отнесёт наверх, в вашу комнату. Девушка она расторопная и послушная, даже хорошо, что немая: меньше болтает, больше работает.

Боана увлекла меня в прохладную гостиную и, не дав вымолвить ни слова, усадила на диван.

— Хозяин пока не возвращался, — добавила она многозначительно и выразительно посмотрела на меня. Я обрадовалась предоставленной мне передышке перед встречей с оборотнем, но виду не подала. Мне очень хотелось знать, как его зовут, однако спрашивать в лоб не стала, пусть думают, что я всё и так знаю.

Глава 8

Глава 8

1

Рэв стоял у окна, подставив разгоряченное лицо вечернему ветру, и злился. Подобное чувство он уже испытывал. Давно, будучи молодым волком, он как-то раз долго преследовал крупного оленя и в конце концов загнал обезумевшую жертву до белой пены. Олень упал замертво, украв у охотника чувство полной победы.

Сейчас Рэв злился на Ясмину, занимавшуюся распределением вновь прибывших девушек. Это она сладкоголосыми речами уговорила его пойти навстречу Совету Стаи и явиться на отбор в этом году. Как-то же до этого обходились без его присутствия?

Злился волк и на выбранную девушку, которую вынужденно ввёл в свой дом. Она раздражала его высокомерными речами и пафосными глупостями. А сколько гордости во взгляде, такая спину гнуть не станет, пока не запугаешь! Словно правда была на её стороне.  Можно подумать, она приехала сюда как хозяйка или уважаемая гостья! От этой девчонки, державшейся со спокойным достоинством королевы, жди неприятностей и склок в собственном доме.

Да и осторожность не повредит. Прибывшая из земель побеждённого врага не так проста, как хочет казаться. Теперь придётся тщательнее шифровать послания наместникам в другие города, а лучше совсем забрать дешифратор на работу. В каждом из поверженных городов тлеет зерно заговора. Конечно, эти смешные тайные общества с их игрушечными тактиками и стратегиями давно известны Совету, и не разгоняют их только потому, что так легче контролировать заговорщиков. Пусть древние расы обманываются иллюзией возврата к прошлому, не понимая, что их падение было предрешено задолго до прихода в Дольний мир новых сильных и могущественных видов.

Асейе лучше вообще не показывать новую служанку: снова заведёт разговор о том, что ей давно пора переехать в этот дом на правах хозяйки и упрекнёт Рэва в нерешительности.

Ему нравилась подруга и при других обстоятельствах, не будь он так уверен в собственном бесплодии, уступил бы её просьбам и намёкам на свадебный обряд. Та же Ясмина и все целители в голос утверждали, что при переходе через портал произошли сбои в работе организма и скоро всё восстановится, но с тех пор минуло пятьдесят лет, а их волчицы беременели всё реже и рожали слабое потомство. В отличие от местных девок, будто впитавших все соки этой поганой земли!

Храмер как-то обмолвился о делах, разбираемых целителями: мол, за полукровками будущее. Рэв отказывался это признавать и считал глупым мифом. Ведь если его друг прав, то им придётся жить и создавать семьи с местными женщинами, а не со своими волчицами. Следующие поколения волков не будут такими же, как рождённые от чистой крови.

Однако, как показали два минувших года практики давно позабытого обряда Плодородия, в течение которых появились на свет новые сильные особи, смешение родов было на пользу Волкодлакам.

В дверь тихонько постучали.

— Кто там скребётся? — раздражённо спросил Рэв, не поворачивая головы.

— Это я, хозяин, — послышался голос Боаны. Она умела казаться незаметной и незаменимой, была верна ему лично и приютившему их с супругом дому.

Рэв оглянулся и посмотрел на экономку. Женщина, как обычно, стояла, опустив голову в знак почтения, хотя он давно разрешил ей оставить эти формальности, когда поблизости нет чужих глаз и ушей.

— Что тебе? К приходу веры Асейи всё подготовлено?

— Да, хозяин. Ужин будет подан в малую гостиную, слуг я отправила по своим комнатам. Вам точно не будет нужна моя помощь?

Рэв кивнул и перевёл разговор на другую тему:

— Лучше скажи, как тебе новенькая?

— Леонтина? Мне показалось, что она хорошая воспитанная девушка. Бедняжка очень боится.

— Боана, ты помнишь, что вы с Томасом бежали от таких, как она? Разве чистота крови оправдывает смерти на алтарном камне? Или оргии без смысла и цели?

Рэв снова почувствовал себя охотником, учуявшим близкий запах лакомой добычи.

— Она не виновата… — начала было экономка, но поймав взгляд хозяина, пробормотала, поклонившись: — А впрочем, вы как всегда правы, хозяин. Магия, применяемая без контроля, только портит эту землю и развращает всех живущих на ней. Отнимает у судьбы право на естественный ход вещей.

Рэв довольно улыбнулся и чуть расслабился, отпустив наполнявшую его после встречи с черноволосой девкой ярость.

— Надолго она не задержится, но, боюсь, пока девушка здесь, у тебя прибавится забот. Приставь к ней надежных слуг, есть у тебя кто на примете?

Боана на секунду задумалась и уверенно кивнула:

— Сделаем, не беспокойтесь. Дом ей нельзя покидать, а уж здесь проследить легко. Она и так всем, как бельмо на глазу.

— Это только на пять дней. Её наверняка изберут для обряда Плодородия. Ступай, мне надо поработать.

Рэв подошёл к столу и сел в кресло. Здесь он чувствовал себя защищённым, закрытым в скорлупе трудолюбия и хладнокровия, которую не смогли пробить ни одна из его женщин.

— Позволите, хозяин? — замялась Боана почти у самой двери.

— Что такое?

Рэв был недоволен вторжением в мысли, направленные в привычное рабочее русло. Надо было ещё раз посмотреть многостраничный договор с огнедышащими союзниками по минувшей войне. Пора вносить кое-какие поправки и договориться об общем управлении. Разделение Илиоса на два лагеря дольше продолжаться не может, это чревато столкновением интересов и новой войной, которая истощит обе стороны на радость завоёванным расам.

Глава 9

Глава 9

1

Сознание вернулось мгновенно, так, словно Рэв вынырнул из толщи чёрной воды, не дающей вздохнуть и осознать себя живым. Сначала вернулись запахи: гари, воска, женского пота и соития. Вокруг было тихо, но обмануть оборотня сложно: он слышал лёгкое дыхание рядом. Женщина пребывала в глубоком сне.

Оборотень резко открыл глаза, вернувшись в полутьму круглой комнаты собственного дома. Он лежал на спине, на шкурах, на которые он опрокинул Асейю, обернувшуюся черноволосой демоницей. Он чувствовал холодную ярость, желание обратиться и разорвать глотку девушке, чтобы она захлебнулась собственной кровью. И вместе с черноволосой его покинет желание повторить всё вновь.

Рэв резко развернулся и схватил лежавшую рядом за горло. Он посмотрит ей в лицо, увидит, как ведьма корчится, а потом одним махом раздавит шейные позвонки.

Женщина захрипела и принялась царапаться. Рэв мгновенно отпрянул и пару раз моргнул, чтобы убедиться в правдивости увиденного.

— Что с тобой? — отдышавшись и прокашлявшись, заскулила женщина. Асейя отползла к дивану и жалобно всхлипывала. Он чувствовал, что его любимая плачет, и готов был сам завыть от стыда и сострадания.

— Прости, пожалуйста, я не хотел… Мне приснился кошмар, — бормотал он, обнимая её содрогающиеся плечи и гладя спутавшиеся пряди волос. — Прости…

— Что тебе привиделось? — спросила Асейя, окончательно успокоившись и заглянув ему в лицо. Рэв порадовался, что свечи почти прогорели. Зрение оборотней было острым, но лишь в обличии зверя.

— Так, ересь всякая. Будто я лежу на поле сражения среди торжествующих врагов. И всё, что я могу сделать напоследок, попытаться убить одного из них, — соврал Рэв, удивляясь, как это гладко у него вышло.

— Ты слишком много работал последнее время. Нельзя так себя загонять.

Сочувственный взгляд женщины и её нежные прикосновения окончательно успокоили оборотня. Конечно, она права! Сказались волнения последних дней, когда в Совете разгорелись жаркие споры по поводу предложения огнедышащих стать во главе нового объединённого правительства, оставив Волкодлакам охранительные функции и надзор за порядком.

— Это всё Драконы, — начал Рэв, готовясь произнести заготовленную для заседания речь.

— Это всё ведьма! — неожиданно прервала его Асейя. В её голосе слышалась неприкрытая неприязнь. — Та, что сегодня вошла в твой дом.

Рэв чуть заметно вздрогнул. Неужели он сказал что-то лишнее? Память отказывалась воспроизвести последние мгновения их с Асеей соития, будто кто намеренно стёр воспоминания из головы.

— Только не притворяйся, что не знаешь, о ком я говорю!

— Я не собираюсь оправдываться перед тобой, вера, — одеваясь, холодно произнёс Рэв. Он обошёл вокруг, зажигая масляные лампы, прикреплённые к стенам. — Не тебе оспаривать приказы Стаи. И даже не мне.

— Не морочь мне голову, Рэв! Совет состоит из твоих друзей и сотоварищей. Они сделают всё, чтобы угодить тебе. Поэтому и подсунули молодую кобылку, которая только и может, что раздвигать ноги и рожать ублюдков! Это потому что я не могу зачать, да? Ну что, ты уже опробовал новенькую?

Асейя запахивала платье, её руки дрожали, а пальцы никак не могли завязать узел на поясе.

Рэва так и подмывало ответить:

— Да, именно поэтому.

Но он молчал, насуплено наблюдая за сборами любовницы. Женские истерики кого угодно выведут из равновесия, но оборотень, входящий в число Первого круга не должен поддаваться эмоциям. Ладно ещё спросонья!

Одиннадцать сотоварищей, заставших конец войны и теперь сидящих рядом в Совете, понимали его лучше, чем любая из женщин. Никто бы не осудил, если бы Рэв вдруг решил оставить девчонку себе, в качестве утехи, разумеется.

Асейя не собиралась униматься,  думая, чем бы больнее его зацепить. Слова и обвинения сыпались на Рэва как первый весенний град.

— Даже не отрицаешь! А ещё говорил, что хочешь детей только от меня!

— Не придумывай, — спокойно сказал оборотень, присев за стол и принявшись за остывший ужин. Спорить с женщиной на голодный желудок опасно для здоровья. Раздражительность — неподходящая слабость для воина, даже бывшего. — Я такого не говорил. Я хотел бы, чтобы матерью моих детей стала ты, но переживу, если мне родит другая.

Асейя замолчала. Рэв предчувствовал новые обвинения, но больше не собирался на них отвечать.

— Поешь вместе со мной, — предложил он, глядя на молча плачущую женщину. Слава Фенриру, что у неё хватило самообладания не продолжать бессмысленный разговор. — И прекрати лить слёзы! Я тебе не изменял и не планирую.

— Ты избавишься от неё? — спросила Асейя, присев рядом  и заглядывая Рэву в глаза.

— Я так думаю, — коротко отрезал тот. — Она мне и самому противна.

В душе Рэва шевельнулось глухое раздражение на самого себя и задающую вопросы Асейю. Если не хочешь знать правду, не провоцируй!

— Я обязательно понесу, может быть, даже после сегодняшней ночи, — вкрадчиво прошептала волчица, прильнув к его руке. — Воздержание пошло тебе на пользу. Ты был такой пылкий!

— Да, я как мальчишка или девица лишился чувств, — усмехнулся Рэв и внутренне вздрогнул, вспоминая свои видения, казавшиеся такими правдоподобными. — Ладно, извини, но тебе пора. Мне нужно выспаться, а с утра пораньше отправлюсь в Совет.

Глава 10

Глава 10

1

Мне сделалось страшно, ужас холодной и склизкой змеёй залез под платье. Мурашки, как живые существа, бегали по спине и груди, заставляя дрожать руки, держащие послание анонима.

Я не боялась неведомого соучастника или его угроз, которыми дышало письмо-приказ. Страшило иное: неотвратимость и близость события, ради которого я и приехала сюда. Раньше я старалась не думать о нём, справедливо полагая, что этот день ещё не скоро, а может, ему и вовсе не суждено будет настать.

Но больше откладывать было нельзя, а я пока не представляла, как добиться того, чтобы этот грубый оборотень с презрительным взглядом смог обратить на меня внимание. Конечно, если не брать во внимание план с зельем. Как бы мне ни хотелось  найти другой выход, я понимала: его не существует, и времени на раздумья больше нет.

Вздохнув и мысленно примирившись с необходимостью не спать полночи и довести начатое до конца, я спустилась в большую гостиную, откуда доносился голос Боаны, бойко с кем-то разговаривающей. Я полагала, что её собеседником мог быть муж Томас или садовник Джимми, поскольку только с ними она позволяла себе улыбаться и смеяться, отставив на время всякую строгость.

Но стоило мне подойти ко входу в гостиную, как улыбка исчезла с её лица, уступив место растерянности. Я не видела собеседника метрессы, поскольку того скрывала полуприкрытая створка двери. Мне стало не по себе и захотелось повернуть назад, хотя я понимала: поздно.

— Простите, что помешала, — пролепетала я, опустив глаза и почувствовала себя пригвождённой к доске бабочкой с невзрачными крыльями, которую люди почитают за вредителя и оттого не щадят. Мне так хотелось, чтобы тот, чей тяжёлый взгляд ощупывал меня с ног до головы, прогнал бы бесцеремонно вторгшуюся непрошенную гостью с глаз долой. И я  бы снова смогла дышать и чувствовать, связно мыслить и просто существовать где-то рядом, в тени.

— Иди сюда, как там тебя зовут…

— Леонтина, — повинуясь приказу, чуть слышно ответила я и пошла на зов, всё так же смотря под ноги. Меня подмывало вскинуть подбородок и испепелить чужака взглядом, но мысли сделались вязкими, как слюна во рту.

— Постараюсь запомнить, — хмыкнуло чудовище в облике оборотня. — Боана, можешь идти и проследи, чтобы нам не мешали.

— Конечно, хозяин, — с готовностью откликнулась экономка, и я невольно поймала её подбадривающий взгляд.

Дождавшись, пока она уйдёт, оборотень, обращаясь ко мне, постарался придать голосу обманчивую мягкость, но это у него выходило плохо. Тот, кто привык командовать, не обучен виртуозно лицемерить.

Я подняла глаза на мужчину, скупым жестом указавшего на диван. Сам же он устроился в кресле напротив и тоже уставился на меня изучающим взглядом. Его глаза сейчас были бесконечно усталыми и немолодыми, они излучали холодный интерес и насмешку.

Сколько длилась наша дуэль, я не поняла, очнувшись только, когда он, ухмыльнувшись, спросил:

— Что, так тебе нравлюсь?

— Нет, — ответила я коротко, не теряя его взгляда, хотя это и стоило мне больших усилий.

— Ты мне тоже. И это к лучшему. Я так понимаю, ты не жаждешь попытать счастья в качестве жертвенной девы на обряде Плодородия? Что ж, я знаю, как этого избежать! Ты довольно привлекательна для определённых мужчин, и каждый из троих готов предложить перейти к нему в дом. Я даже позволю тебе самой выбрать будущего хозяина.

У меня внутри всё оборвалось. Дальше я плохо понимала, что этот самодовольный оборотень мне предлагает. Запомнилась только его ухмылка и ледяной взгляд голубых глаз, неотступно следящий за мной. Казалось, что этот облечённый властью мерзавец  понимает, в какую ловушку меня загнал и наслаждается собственной задумкой.

Я очнулась и покачала головой. Как мне хотелось стереть с его скуластого лица довольство, маскирующееся под личиной заботы. Ненависть к хозяину дома прожигала меня. В этот момент я ощутила желание быстрее приступить к приготовлению оморочного зелья, чтобы он горел мной и не допускал даже мысли отдать кому-то, словно надоевшую, но ещё годную вещь.

— И что же тебя не устраивает? — вернул меня в гостиную ледяной тон оборотня. Он нахмурился, а взгляд метал молнии.

— Я не хочу быть игрушкой, — ответила я тихо, будто говорила сама с собой, озвучивала те мысли, в которых долго не могла признаться. Я не хочу жертвовать собой. Даже ради страны!

— Тогда не надо было приезжать! А раз явилась в Вервик — подчиняйся и не говори так, словно твоё мнение кого-то интересует.  Опять не добавила “хозяин”.

Он встал и приблизился, от мужчины веяло мощью и огромной силой воли, я понимала: сломать меня будет несложно. Я уже почти пала духом под натиском двух сил, тянущих меня в разные стороны: Ордена Сопротивления и хозяина дома. И ненавидела их обоих!

— Почему вы обращаетесь со мной, как с грязью? — спросила я, задрав голову, чтобы взглянуть противнику в глаза. Руки вцепились в подлокотники, словно я боялась, что зверь, таящийся внутри него, выдернет меня из кресла.

Оборотень так и поступил. Я оказалась в его руках, крепко державших меня за плечи. Хватка не ослабла, пока мы оба не оказались у окна. Он держал меня за шею, больно повернув лицом к дневному свету.

Я смотрела в его лицо, скрытое тенью, но от меня не ускользнули страх и промелькнувший в глазах интерес.

Глава 11

Глава 11

1

Рэв смотрел на свою подопечную взглядом надзирателя, стараясь не давать воли разгульным мыслям, так и норовившим пробиться сквозь предрассудки и отвращения к сородичам девушки.

Без одежды она особенно хороша, гораздо лучше, чем можно было себе представить. Белоснежная, почти прозрачная кожа так и манила дотронуться и оставить следы засосов на шее и полной груди. Сжать бы её до боли, чтобы чистокровная молила о пощаде, которую никогда не получит.

— Что ты здесь делаешь? — повторил он тихо, прекрасно понимая, что девушка расслышала. Она вовсе не пыталась прикрыться и не визжала от страха от того, что чужой мужчина застал её врасплох. Наоборот, стояла по колено в воде, отбросив назад мокрые пряди и вздёрнув подбородок, словно королева, недовольная непрошенным вторжением. Или лунная богиня, разгневанная на то, что в её дела вмешался смертный.

— Я купалась.

Рэв почувствовал, что сейчас обратится и убежит прочь от прекрасного видения, по иронии судьбы принявшего вид чужеродной девки. Или сделает шаг навстречу и накажет своенравницу, подмяв её прямо здесь, на мелководье. Он забудет обо всем: долге, обещании не трогать девушку до окончания отбора для обряда Плодородия, о рыжеволосой Асейе и о своём презрении к рабыне.

— Выходи и одевайся. Дома поговорим. Думаю, тебе пора вернуться к лазарям.

Девушка вздрогнула и сделала нерешительный шаг на встречу. В глазах обнажённой наяды появился страх, который она попыталась скрыть, не понимая, что от неё пахнет испугом. И еще — женской силой, готовой покориться мужскому приказу.

Рэв чувствовал в себе неудержимое желание причинить ей боль. За всё, что эта черноволосая ведьма ему делала: соблазняла красотой, являясь во сне и преследовала наяву.

Но силой воли мужчина удержал себя на месте. Негоже превращаться в насильника! Он ненавидел варваров, берущих женщин помимо их воли, потому что они были слабаками и трусами. Много ли чести в праве сильного? Гораздо приятнее видеть в глазах волчицы страсть, сжигающую её изнутри, дрожь женщины, одержимой возбуждением, готовой преклонить колени и признать его хозяином. И всё только ради того, чтобы заслужить ласку на одну ночь. Или один час.

— Я жду, — произнёс он сухо и отвернулся, чтобы дать возможность девушке спокойно одеться, а себе —  перевести дух и вернуть ясность мысли.

— Простите меня, хозяин, — услышал он в её голосе мольбу и, не веря своим ушам, повернулся. Леонтина стояла на берегу, переминаясь с ноги на ногу и комкая в руках одежду. Девушка больше не походила на богиню, скорее на провинившуюся провинциалку. С опущенной головой, смотря себе под ноги, она сбивалась и заново начинала говорить, глотая слова и делая паузы, словно разговор давался с трудом. Это явно не было заранее срежиссированным спектаклем.

— Не отдавайте меня никому, пожалуйста!

Рэв ощутил прилив дикой радости и тут же устыдился своего ликования. Зачем ему нужна эта девчонка? Разве только так, на один вечер? Весьма приятный вечер…

— Я сказал: одевайся! Что ты здесь делала? В твоей комнате есть ванная и горячая вода. Специально хотела меня выманить?

— Да, — ответила она, снова потупив взор. От неё запахло смущением и горечью, Леонтина вздохнула. В её имени Рэву чудилась грустная музыка, тихая и в тоже время сильная мелодия, способная пробудить дремавшие в каждом мужчине первобытные инстинкты. — Я люблю открытую воду. И чтобы лес шумел. А ещё мне страшно.

Девушка посмотрела на Рэва и отбросила одежду прочь.

— Пожалуйста! Вы ведь сами выбрали меня и всех девушек, значит, моё место здесь, — произнесла она тихо и замолчала, не отводя взора, в котором читалась решимость и отчаяние тонущего.

— Я не могу оставить тебя просто так, — Рэв колебался, борясь с соблазном. Стоило протянуть руку, и вот она, живая и трепетная, готовая на всё, чтобы остаться. От неё пахло покорностью — приманка для любого оборотня, изысканное блюдо всякого мужа.

— Я знаю, — девушка сделала шаг навстречу и снова с мольбой заглянула в глаза. — Вы не хотите меня, хозяин?

В этой фразе и тем тоном, которым она была сказана, Рэв уловил насмешку и кокетство. Конечно, она всё знала о его терзаниях. Ведьма и есть! Они все такие!

Что ж, он накажет её так, как она и не предполагает. Вовремя вспомнились слова Храмера, сказанные им в зале выбора и его совет: воспользоваться девушкой, не лишая её главной для обряда ценности. Тем более, той наверняка не привыкать!

— Так почему ты хочешь стать моей? — задал он последний вопрос, чтобы заставить умолкнуть проснувшуюся совесть.

Черноволосая сирена засомневалась, а потом выпалила:

— Потому что должна покориться вам, — и неожиданно для Рэва опустилась на колени, склонив голову: — Я вручаю себя вам, отныне и на всю жизнь. Прошу принять меня без всяких обязательств с вашей стороны, хозяин.

2

Я чувствовала, что не владею собственным телом, превратившись в стороннего наблюдателя. По жилам текла не кровь, а расплавленное масло, сжигавшее меня изнутри.

Но оборотень не пил зелья, а значит, вряд ли пожелает связываться со вчера ещё непокорной служанкой. Эти соображения коснулись края сознания, но я лишь мысленно равнодушно пожала плечами, отчего-то уверенная в своей  силе обольщения. Наша магия сама находит способ исполнить волю заклинателя.