Лунная ведьма: пробуждение

Глава 1. Дождливое утро

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Пробуждение к тайне. Глава 1. Дождливое утро

Октябрьский дождь стекал по стеклу серебристыми ручейками, превращая Москву в размытую акварель. Вера Соколова стояла у окна своей квартиры на Тверской, держа в руках дымящуюся чашку кофе — уже третью за это утро. За окном город просыпался неохотно, укутанный туманом и моросью, словно не желая расставаться с ночными тайнами.

В отражении стекла её лицо казалось призрачным: бледная кожа, светло-русые волосы, стянутые в строгий пучок, серо-голубые глаза с тёмными кругами под ними. Тридцать лет, пять из которых отданы службе в МУРе, и каждый день словно выжигал из неё что-то человеческое, оставляя лишь профессиональную оболочку.

Квартира отражала её внутреннее состояние: минимализм, граничащий с аскетизмом. Строгая мебель тёмного дерева, книжные полки, заставленные учебниками по криминалистике и классической литературой, письменный стол, заваленный папками с делами. Никаких фотографий, никаких личных вещей — только следы работы, которая стала не профессией, а способом существования.

Вера отхлебнула кофе, наслаждаясь его горечью. Последние недели принесли странные сны: символы, серебристый свет луны, голос, зовущий её по имени через века. Она списывала это на переутомление, но сны становились всё ярче, всё реальнее. Иногда, просыпаясь, она ощущала на губах привкус осенних листьев и слышала далёкий звон колоколов, хотя ближайшая церковь находилась за несколько кварталов.

Дождь усилился, превращая улицы в блестящие реки. Жёлтые круги фонарей дрожали в лужах, создавая гипнотическую картину. Москва в октябре всегда казалась ей городом призраков — серые здания растворялись в тумане, редкие прохожие спешили, утопая в своих тёмных пальто, а над всем этим висело ощущение чего-то древнего и непознанного.

Телефон прорезал утреннюю тишину резким звонком, заставив её вздрогнуть. Кофе расплескался по блюдцу.

— Соколова, — коротко ответила она, не отрываясь от созерцания дождливого города.

— Вера Александровна, вызов на Патриарших прудах, — голос оперативного дежурного звучал устало, словно он уже предчувствовал, что день будет непростым. — Тело молодой женщины. Странное дело, лучше посмотрите сами.

Вера глянула на часы — семь утра. День обещал быть долгим.

— Еду.

Она поставила чашку на подоконник, где та присоединилась к двум другим, и начала собираться. Пистолет в кобуре, документы, диктофон, запасная батарея для телефона. Привычный ритуал, отточенный годами службы. Но сегодня что-то было иначе — в воздухе висело предчувствие перемен, словно дождь смывал не только грязь с улиц, но и привычный порядок вещей.

Выходя из подъезда, Вера почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась — на противоположной стороне улицы стоял мужчина в длинном тёмном пальто. Высокий, с тёмными волосами, он смотрел прямо на её окна. Их глаза встретились на мгновение, и Вера ощутила странное покалывание в груди. Мужчина кивнул, словно приветствуя, и растворился в утреннем тумане.

Показалось, — подумала она, садясь в машину. Но ощущение наблюдения не проходило всю дорогу до Патриарших прудов.

Место преступления встретило её привычным хаосом. Жёлтые ленты, оцепляющие территорию, машины МЧС и полиции, любопытные прохожие, которых сдерживали сотрудники в форме. Над всем этим висел туман, поднимающийся с воды, создавая атмосферу нереальности.

Семёнов, коренастый мужчина лет пятидесяти с добрыми усталыми глазами, помахал ей рукой.

— Здесь, Вера Александровна!

Она протиснулась через толпу экспертов и приблизилась к телу. Молодая женщина лет двадцати трёх лежала на берегу пруда в странной позе — руки сложены на груди, но пальцы переплетены в сложном узоре, который показался Вере смутно знакомым. Лицо спокойное, даже умиротворённое, словно девушка просто заснула.

Но больше всего поразило Веру то, что окружало тело. Опавшие листья — клён, дуб, липа — были выложены вокруг покойной в концентрических кругах, образуя сложные геометрические символы. Узоры казались древними, первобытными, и смотреть на них было странно тревожно.

— Что у нас, Семёнов? — спросила она, присаживаясь на корточки рядом с телом.

— Анна Королёва, двадцать три года, студентка филологического факультета МГУ. Обнаружена рано утром собаководом, — криминалист вытер запотевшие очки дождевыми каплями и посмотрел на неё с выражением недоумения. — Вот только умерла она не здесь.

— То есть?

— Тело перенесено. Причём не просто перенесено, а... размещено. Посмотрите на позу, на эти символы из листьев. Кто-то очень старательно всё подготовил. — Семёнов замолчал, явно подбирая слова. — И ещё... собаки отказываются приближаться.

Вера оглянулась. Действительно, служебная овчарка стояла у края оцепления и скулила, прижав уши. Обычно собаки спокойно работали с трупами, но сейчас животное явно испытывало страх.

— А ещё, — Семёнов понизил голос, — мне кажется, что эти символы... они как будто светятся. Слабо, но светятся.

Вера пристально посмотрела на криминалиста. Семёнов был из тех профессионалов, которые видели всё и ничем не удивлялись. Если он говорил о свечении, значит, действительно что-то видел.

Она наклонилась ближе к символам. И тут её пронзило — лёгкое покалывание в пальцах, как от статического электричества. Воздух вокруг тела казался плотнее, тяжелее, насыщенный какой-то неведомой энергией. А в глубине сознания что-то шевельнулось — неясное предчувствие, интуитивное знание, что это убийство не похоже на все остальные.

Символы из листьев притягивали взгляд. Концентрические круги с вписанными в них знаками, напоминающими руны. Где-то она их уже видела — не наяву, а во сне. В тех самых странных снах, которые преследовали её последние недели.

Глава 2. Первые зацепки

Управление МУРа встретило Веру привычным хаосом понедельника. Оперативники сновали по коридорам с папками, телефоны звонили не переставая, в воздухе висел запах кофе и табачного дыма. Обычная рабочая атмосфера, которая раньше успокаивала, сегодня почему-то раздражала.

Вера прошла к своему столу в дальнем углу отдела, включила компьютер и начала вводить данные по делу Анны Королёвой. Пальцы двигались по клавиатуре автоматически, но мысли блуждали. Символы из листьев стояли перед глазами, и чем больше она о них думала, тем сильнее росло ощущение, что они имеют какое-то важное значение.

На экране компьютера появились результаты первичной проверки личности жертвы. Анна Королёва — студентка четвёртого курса филологического факультета МГУ. Отличница, стипендиат, активная участница студенческой жизни. Родители в Рязани, работают учителями в местной школе. Никаких проблем с законом, не состояла на учёте в наркологическом диспансере.

Идеальная жертва — молодая, красивая, без врагов и тёмных пятен в биографии.

— Вера, как дела на Патриарших? — начальник отдела Михаил Борисович Громов заглянул к ней в кабинет. Мужчина лет пятидесяти пяти, с седеющими висками и усталыми, но внимательными глазами. За двадцать лет службы в уголовном розыске он повидал всё, но до сих пор сохранял человечность.

— Странное дело, Михаил Борисович. Девушка здоровая, молодая, никаких видимых причин для смерти. И эти символы вокруг тела... — Вера показала ему распечатки фотографий.

Громов внимательно изучил снимки, нахмурив брови.

— Символы? Похоже на сектантские мотивы. Может, ритуальное убийство?

— Возможно. Хочу показать экспертам по древним языкам, может, что-то прояснится.

— Не увлекайтесь мистикой, Соколова. У нас достаточно реальных преступлений. Ищите обычные мотивы: деньги, ревность, месть.

— Я не увлекаюсь. Просто делаю работу.

После ухода начальника Вера погрузилась в изучение материалов дела. Анна Королёва жила одна в съёмной квартире рядом с университетом. Квартплату исправно переводили родители, дополнительного дохода у девушки не было. Друзей немного, но все характеризовали её положительно.

Особое внимание Веры привлекла информация о научных интересах Анны. Девушка специализировалась на изучении славянской мифологии, писала дипломную работу о дохристианских верованиях. Тема редкая и сложная, требующая глубоких знаний истории и культуры.

Вера набрала номер научного руководителя Анны.

— Профессор Белкин? Старший следователь МУРа Соколова. У меня несколько вопросов о вашей студентке Анне Королёвой...

Голос на том конце провода дрогнул, и в нём послышалась искренняя печаль.

— Боже мой, какой ужас... Анна была одной из самых талантливых студенток за последние годы. Необычайно увлечённая, серьёзно относилась к науке.

— Расскажите о её дипломной работе.

— Она изучала культы поклонения Чернобогу — древнему славянскому божеству разрушения и хаоса. Очень редкая и сложная тема. Большинство источников утеряны, сохранились лишь отрывочные упоминания в летописях.

Вера почувствовала, как по позвоночнику пробегает холодок. Чернобог — имя звучало зловеще даже в устах пожилого профессора.

— Что именно она выяснила в своих исследованиях?

— Анна считала, что культ Чернобога не исчез с приходом христианства, а ушёл в подполье. Она говорила, что нашла упоминания о современных последователях, но я думал, она шутит или увлекается...

— Что именно она говорила?

— Что встретила людей, которые всерьёз изучают древние ритуалы. Собираются в определённых местах города, проводят обряды. Я советовал ей быть осторожнее, но молодёжь не всегда слушает старших...

— Профессор, мне нужно посмотреть материалы её дипломной работы и личные записи.

— Конечно, конечно. Приезжайте в университет, я всё покажу.

К четырём часам дня Вера сидела в профессорском кабинете на филологическом факультете МГУ. Высокие окна, выходящие во двор, пропускали серый осенний свет. На стенах висели портреты классиков русской литературы, книжные полки ломились под тяжестью фолиантов.

Профессор Белкин, седой мужчина с добрыми глазами и мягкими манерами, разложил перед ней материалы дипломной работы Анны. Папки, исписанные мелким аккуратным почерком, копии древних текстов, схемы и рисунки.

— Видите, — он показал на одну из записей, — она писала о том, что Патриаршие пруды — это древнее священное место. По её мнению, там когда-то стояло языческое капище.

— Капище?

— Место для жертвоприношений древним богам. Анна считала, что энергетика этого места до сих пор активна. Ерунда, конечно, но девочка была увлечённой...

Вера переворачивала страницы дневника Анны, и её удивление росло с каждой минутой. Девушка подробно описывала символы, практически идентичные тем, что были найдены на месте преступления. Более того, она указывала точные места в Москве, где эти символы "имеют особую силу": Патриаршие пруды, Сокольники, Воробьёвы горы, территория Новодевичьего монастыря.

— Она где-то это изучала? В каких источниках нашла описания символов?

— В том-то и дело, что в официальных источниках таких подробностей нет. Анна говорила, что получила информацию от... как бы это сказать... практикующих.

— То есть?

— Людей, которые якобы сохранили древние традиции. Передают знания из поколения в поколение, помнят старые обряды.

Вера почувствовала, как учащается пульс. Значит, Анна действительно контактировала с какой-то группой людей, изучающих древние культы.

— Профессор, а эти люди, с которыми общалась Анна... У вас нет их координат?

Глава 3. Полуночный звонок

Вечер прошёл в изучении материалов дела. Вера заказала китайскую еду, поставила чайник и погрузилась в анализ записей Анны Королёвой. Чем больше она читала, тем яснее становилось: девушка была не просто увлечённой студенткой, а серьёзным исследователем, который наткнулся на что-то важное и опасное.

В дневнике встречались упоминания о "пробуждении", "возвращении старых богов", "близости перемен". Анна писала о том, что в Москве есть места, где "границы между мирами тоньше", и в определённые дни там можно "почувствовать присутствие древних сил".

Всё это звучало как бред, но записи были слишком детальными, слишком продуманными. И самое главное — символы, которые описывала Анна, точно соответствовали тем, что были найдены на месте преступления.

Около полуночи зазвонил телефон. Незнакомый номер.

— Алло? — Вера отложила бумаги и взяла трубку.

— Вера Александровна Соколова?

Голос был низким, мужским, с лёгкой хрипотцой. В нём слышалась какая-то древняя мудрость, словно говорящий жил гораздо дольше, чем позволял его молодой голос.

— Кто говорит?

— Это не важно. Важно то, что вы расследуете смерть Анны Королёвой. И то, что вы в опасности.

Вера почувствовала, как напрягается всё тело. Рука автоматически потянулась к диктофону.

— Кто это? Откуда у вас мой номер?

— У меня есть информация об убийце. Если хотите её получить, завтра в полночь приходите на Патриаршие пруды. Одна.

— Послушайте, если у вас есть информация о преступлении, приходите в управление. Оставьте показания официально.

— То, что я знаю, нельзя изложить в протоколе. Это касается вещей, которые ваша официальная наука не признаёт.

— О чём вы говорите?

— О том, что смерть Анны — только начало. Скоро будут новые жертвы. Если хотите их предотвратить, встретьтесь со мной.

— А если это ловушка?

— Тогда вы умрёте. Но если не встретитесь, умрут другие. Выбор за вами.

Линия оборвалась. Вера уставилась на телефон, чувствуя, как сердце колотится в груди. Мистический звонок в полночь — это уже слишком. С другой стороны, в расследовании были сплошные тупики, а информаторов она получала не так много, чтобы пренебрегать любой зацепкой.

Она налила себе виски из домашнего бара — подарок коллег на прошлый день рождения — и села в кресло у окна. За стеклом по-прежнему лил дождь, превращая Москву в размытую акварель огней и теней. Где-то там, в этом мрачном лабиринте улиц, находился убийца Анны Королёвой.

А может быть, убийца сам позвонил мне? Заманивает в ловушку?

Но голос не звучал угрожающе. В нём была скорее печаль, усталость, словно звонящий нёс тяжёлую ношу знаний.

Глоток виски обжёг горло, но не прогнал тревогу. Интуиция подсказывала, что дело об убийстве студентки станет началом чего-то большего. Чего-то, что перевернёт её представление о мире.

А за окном дождь продолжал лить, и в его монотонном шуме Вере слышались отголоски древних заклинаний, которые она никогда не изучала, но почему-то понимала.

Она провела беспокойную ночь, просыпаясь от странных снов. Ей снились те же символы, что были найдены возле тела Анны, но теперь они светились серебристым светом и пульсировали, словно живые. А ещё ей снился голос — тот самый, что звонил по телефону, — который звал её по имени через века.

Утром Вера проснулась с ощущением, что прожила во сне целую жизнь.

Глава 4. Вторая жертва

Следующий день начался с ощущения дежавю. Дождь за окном, остывший кофе, звонок в семь утра.

— Соколова.

— Вера Александровна, у нас ещё одно тело. В Сокольниках, рядом с прудом.

Рука, державшая телефон, задрожала. Предчувствие сбылось — убийца действует серийно.

— Та же схема?

— Практически идентичная. Молодая девушка, никаких видимых причин смерти, символы вокруг тела.

К месту преступления Вера ехала в смятении. Если звонивший вчера действительно знал о готовящемся убийстве, значит, он не убийца, а кто-то, кто может помочь в расследовании. Но как он мог знать заранее?

Сокольники встретили той же картиной, что и Патриаршие пруды накануне. Оцепление, эксперты, любопытные. И в центре всего этого — тело молодой женщины, окружённое символами из листьев.

— Екатерина Морозова, двадцать лет, студентка биологического факультета МГУ, — доложил Семёнов, подходя к Вере. — Вчера вечером ушла на встречу с друзьями, домой не вернулась.

— Свидетели?

— Сторож парка видел девушку около десяти вечера. Она стояла у пруда одна, но, по его словам, "разговаривала с невидимкой". Те же показания, что и в первом случае.

Вера подошла к телу. Екатерина Морозова была красивой девушкой с длинными тёмными волосами и правильными чертами лица. Так же, как и Анна, она лежала в странной позе — руки сложены особым образом, лицо спокойное.

Символы из листьев были более сложными, чем в первом случае. Концентрические круги, руноподобные знаки, а в центре композиции лежал небольшой чёрный камень с выгравированными на нём символами.

— Камень был здесь изначально?

— Нет, принесли вместе с телом. И ещё, Вера Александровна... — Семёнов понизил голос, — опять эта история со свечением. Рано утром, пока солнце не взошло полностью, символы как будто излучали собственный свет.

— Вы уверены?

— Абсолютно. И собаки опять отказываются подходить. Служебная овчарка, которая вчера была совершенно нормальной, сегодня воет и прячется в машине.

Вера изучила символы на камне. Они были похожи на руны, но более древние, первобытные. Смотреть на них было тревожно — казалось, что знаки содержат в себе какой-то скрытый смысл, который человеческий разум не способен постичь.

Когда она наклонилась ближе к камню, её снова пронзило то же ощущение, что и накануне на Патриарших прудах — покалывание в пальцах, плотность воздуха, присутствие чего-то неведомого.

— Семёнов, организуйте детальную съёмку всего. И найдите экспертов по древним языкам — пусть посмотрят на символы.

По дороге в управление Вера думала о связи между жертвами. Обе студентки МГУ, обе молодые и красивые, обе изучали что-то, связанное с древностью. Слишком много совпадений для случайности.

Она позвонила в университет и договорилась о встрече с научным руководителем Екатерины Морозовой.

Профессор Ларина, пожилая женщина с внимательными глазами и седыми волосами, встретила её в лаборатории биологического факультета. Здесь пахло химикатами и сушёными растениями, на стенах висели схемы строения клеток и таблицы классификации.

— Катя была необычной студенткой, — рассказывала профессор, показывая материалы дипломной работы. — Её интересовала этноботаника — изучение растений, которые использовались в народной медицине и древних ритуалах.

— Что именно она исследовала?

— Растения, которые якобы обладают магическими свойствами. Мандрагора, белена, дурман — всё, что в средневековье считалось колдовским зельем. Конечно, с научной точки зрения это просто психоактивные вещества, но Катя интересовалась их символическим значением.

Вера листала записи Екатерины. Девушка подробно изучала растения, используемые в древнеславянских ритуалах, места их произрастания в Московской области, способы приготовления настоев и отваров.

— Она консультировалась с кем-то по этой теме?

— Да, с каким-то практиком. Даниилом, кажется. Говорила, что он потомственный травник, знает секреты, которых нет в учебниках.

Снова Даниил. Тот же человек, который консультировал Анну по вопросам славянской мифологии, помогал и Екатерине в изучении ритуальной ботаники.

— Где она его встретила?

— Не знаю точно. Катя говорила, что он показал ей места в Москве и области, где растут "особенные" растения. Места силы, как она их называла.

— А в последнее время Екатерина странно себя не вела?

— Теперь, когда вы спрашиваете... да, последние недели она была какой-то рассеянной. Утверждала, что научилась "видеть ауры" растений, чувствовать их энергетику. Я думала, это от переутомления.

К вечеру картина стала яснее. Обе жертвы изучали древние знания, обе контактировали с загадочным Данилом, обе в последнее время проявляли признаки... чего? Психического расстройства? Или пробуждения каких-то способностей?

В девять вечера Вера сидела дома, размышляя о предстоящей встрече. Звонивший обещал информацию об убийце, но встреча на месте преступления в полночь выглядела подозрительно.

С другой стороны, обычные методы расследования не давали результатов. Может быть, пора попробовать нестандартный подход?

В половине одиннадцатого она проверила оружие, взяла фонарик и направилась к Патриаршим прудам. Предстояла встреча, которая могла изменить всё.