Лунные звёзды

От автора

Добро пожаловать в цикл под общим названием «Второе дыхание». Все истории в нём отдельные, но связанные основным посылом и темой «второго дыхания»: когда кажется, что сил и надежды не осталось — поверить, что это только кажется. Поверить самому, внутри себя.

Я хочу жить! Что мне то «вечно»?!

Жить и любить, здесь и сейчас.

На велик — педали крутить бесконечно,

И Фредди подпеть во весь голос хоть раз!

Корнями гордиться, сорняки вырывая.

То к солнцу тянуться, то в тени отдыхать.

Обид не держать, все долги забывая.

Свой саженец рядом в вольный рост отпускать.

Поверить, что крылья мои не подбиты.

Расправить, почистить — и в ясный рассвет!

Мне можно летать, ведь оковы разбиты,

И обещать себе много новых побед.

Пусть дождь благодатно весною прольётся.

Я буду смеяться и лицо подставлять.

Желание тайное мечтою проснётся:

Услышать, увидеть, удивиться, узнать!

Порою нам кажется, силы все на исходе...

Застыну на миг и себя отпущу.

Незримо, вера в стойку, на взводе:

Не бойся, я рядом, всегда поддержу.

Пусть мир чёрно-белый цветам не подвластен.

Он чётче, острее, красив в простоте.

К истокам и танцу природы причастен.

Я светлое с тёмным кружу в фуэте[1].

[1] Стихи автора

ЧАСТЬ 1 Глава 1

Начало сентября.

— Славен! — Худощавый жилистый парень вжался в кресло и в примирительном жесте выставил руки ладонями вперёд. — Славен, послушай… — голос подводил и срывался на истерические высокие ноты. — Андрей!

Мужчина напротив не шелохнулся. Их разделял массивный письменный стол, но парень продолжал попытки отпрянуть как можно дальше под буравящим взглядом серых глаз, словно оппонент неумолимо наступал на него.

— Промямлишь сейчас, что я всё не так понял, — цвет глаз изменился на стальной: холодный и острый, — будешь вслух читать размер неустойки и вспомнишь всю таблицу умножения и геометрическую прогрессию с возрастающей последовательностью.

Парень сдавленно кашлянул, проглатывая невысказанные оправдания. Мужчина наклонился вперёд и небрежно подтолкнул стопку листов к краю стола. Она задела лежащий на нём телефон, и он с громким стуком приземлился на пол.

— Если же тебе нечего вспоминать, значит, выучишь с нуля так, что сможешь преподавать в школе таким же невеждам, как ты сам, потому что другой работы не найдёшь.

Ещё одно движение — и бумаги полетели вниз.

Парень поймал несколько штук. Наклонился и собрал остальные листы, рассыпавшиеся вокруг его ног. Аккуратно сложил и разместил у себя на коленях.

— Славен, дай мне час. Я разберусь, что за условия они выставили и почему. — Он нервно похлопал по документам. — Клянусь, мы предварительно всё обговорили так, как обсуждали с тобой.

— Дуга, — прервал его Андрей, — твоё счастье, что я никогда ничего не подписываю не читая. А читаю я всё, вплоть до однотипной статьи о форс-мажоре и проверки орфографии в слове «реквизиты». — Славен обманчиво спокойно откинулся назад в кресле. — Твоё несчастье, что ты пытаешься сделать из меня дурака. Я прекрасно знаю, как ты мутишь за моей спиной. Но я не мелочен. До тех пор, пока ты не зарываешься.

— Я…

Андрей одним тяжёлым взглядом заставил Дугу поперхнуться начатой фразой.

— С ними я ничего подписывать не буду. Как ты им объяснишь, дело твоё, но чтобы я о них больше не слышал. — Андрей оживил монитор уснувшего ноутбука. — Я очень уважал твоего отца. Ты сам парень не глупый. Просто помни, что моё хорошее отношение имеет определённые границы.

Дуга суетливо вскочил, сгрёб документы, неловко нырнул под стол, поднял телефон и запихнул его в задний карман джинсов.

— Славен, больше не повторится. Разреши загладить инцидент. Я махом организую Василича. Напарит тебя, чай свой сборный заварит. Расслабишься. Хочешь с друзьями, хочешь — один. Девочек на выбор подгоню, — без пауз тараторил Дуга.

Взгляд Андрея не потеплел ни на полтона.

— Василича, говоришь. Давай. А девок твоих не хочу. Шлёшь их мне как под копирку, — уголки губ брезгливо дёрнулись, почти не разжимаясь. — Всё, исчезни.

— Славен, так я других подберу, — Дуга отошёл на безопасное расстояние от стола и остановился, не оставляя попыток разрядить обстановку. — Ты скажи, что не так. Я всё исправлю.

Андрей отвлёкся от экрана и взглянул на парня. Ведь на самом деле не дурак, шустрый, сведения любые нароет и без мыла везде пролезет.

— Ну, найди мне что-то эдакое. Удиви меня, — Славен провоцировал намеренно, отвлекая себя на то, что в данный момент интересовало меньше всего, чтобы немного остыть. — Закроешь свой косяк. На ксероксе напечатанных девиц полно, куда ни плюнь — попадёшь. Оценочная шкала в глазах и ничего больше. Пугливых ромашек, которые нелепо краснеют и обмирают от собственной смелости посмотреть на мужика, тоже не надо. Пусть губы не дует и не раскатывает, а поподжимает, чтобы не я призом был, а она.

— Всё сделаю в лучшем виде! — закивал парень и попятился к двери.

Дуга вылетел на улицу, пиликнул сигнализацией, зашвырнул никчёмные и уже изрядно помятые листы на заднее сиденье, сел в машину и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы максимально спокойно выехать за ворота. Как только глухие полотна в замысловатой кованой раме съехались за ним, он газанул до визгливой пробуксовки шин и помчался по посёлку к городу.

— Недоумки! — выругался вслух, припечатав длинным матерным добором, долбанул по рулю так, что заболело ребро ладони, и скривился.

Надо же было так по-идиотски всё перепутать и направить Славену договор с посредником, когда никаких посредников не подразумевалось! Только прямые поставки. Сорвался такой лакомый кусок! Последовала очередь красочных матюков вперемежку с нервными смешками и бессильным рычанием.

Дуга не любил упускать возможную прибыль. Парень понимал, что ему никогда не стать крупной фигурой в мире бизнеса, как и то, что он явно из тех, в ком нуждались, обленившись шевелиться самостоятельно. За лишние телодвижения готовы были раскошеливаться и прикрывать глаза на его личные махинации.

Дуга найдёт. Дуга выяснит. Дуга подсуетится.

Он даже на имя своё давно перестал откликаться. Сросся с этим Дугой, хотя и вспомнить не мог, откуда прицепилась такая дурацкая кликуха. Вроде никогда не сутулился. Наградил же кто-то языкастый, и с его лёгкой руки Дуга стал своеобразным знаком качества в своём деле. А ведь он же Серёга, Серый, а в свои с недавнего времени двадцать пять и Сергей Иванович для некоторых, в конце концов. Хотя даже подручные сопляки обращались к нему исключительно как к Дуге. Только Славен не забывал и порой обезоруживал этим своим: «Как дела, Серёж?» — после ставшего привычным: «Дуга, подъедь».

Глава 2

Александра возвращалась из магазина в квартиру родителей. Язык никак не поворачивался сказать «домой». Она считала, что их отношения всегда складывались хорошо. Как оказалось, лишь до поры, пока были на расстоянии, а она вела себя как примерная дочь.

Саша росла спокойным ребёнком, послушной девочкой. Хорошо училась, не доставляла хлопот старшему брату. Долго дружила с одним мальчиком, за которого и вышла замуж сразу после школы, как только ей исполнилось восемнадцать. Она могла легко поступить в университет, но выбрала переезд с мужем, с которым же «душа в душу», в соседний городок, потому что понадобилось ухаживать за сломавшей ногу свекровью. Саша обустраивала быт, хотела родить малыша, регулярно созванивалась с мамой. И никогда не жаловалась.

Ни в детстве, когда брат частенько оставлял её одну, занимаясь подростковыми шалостями, а позже просил прикрыть всякие-разные проступки. Ни в юности, когда хотелось сходить на поздний вечерний сеанс в кино и потанцевать в клубе не потому, что это запретно и неприлично, а просто на самом деле интересно. Ни после свадьбы, когда могла пойти учиться на ветеринара сразу, пусть и на заочное отделение, а не через год, когда муж ни с того ни с сего начал попрекать её необразованностью и просиживанием дома. Что вообще замужество обернулось ошибкой, потому что нельзя жениться из-за привычки к человеку. Что вместо поддержки супруг прикрывался работой и свесил на неё все заботы о собственной матери, оскорблял её за первый выкидыш и поднял руку за второй, обвинял в женской несостоятельности и категорически отказывался пройти обследование сам, ведь «дело всегда в дырявой бабе». Что по сей день вздрагивала от резких окриков, даже просто услышав их на улице и совсем не в свой адрес.

Полгода назад, в марте, Саша сбежала от мужа с тем, что было на счёте, и парой сумок одежды. Она не предъявила претензий на раздел имущества, поскольку видеть и хоть как-то общаться с бывшим не было ни малейшего желания, а услуги юриста стоили денег, которых попросту не было.

Слишком долго стеснять подругу детства, которая её не гнала и во всём помогла, стало неудобно. Снимать отдельное жильё банально не хватало средств, и она вернулась к родителям. Надеялась тихо восстановиться душевно и получить наконец диплом. Бросать из-за затяжной апатии последний семестр не стоило. Достаточно, что уже была потеряна пара лет: год после школы и ещё один перед четвёртым курсом, когда она брала академический отпуск после первой неудачной попытки выносить малыша. Семья её тогда не поняла, посчитав такой перерыв непозволительной блажью. Мол, с кем на бабьем веку не бывает, и нечего раздувать трагедию, прикрывая жалость и нытьё. Хотя Саша никогда не жаловалась и не ныла.

По возвращении в родительский дом мать приняла её как блудную дочь, опозорившую семью разводом с «таким хорошим супругом». Получалось, что она могла бы перетерпеть непонимание, плюнуть на учёбу и посвятить всё время дому и семье, не прыгать по чужим домам с кошечками и собачками, а заняться собой, витамины попить и родить дитё.

Саша молча выслушивала хвалебные речи своему теперь уже не мужу, который поджав хвост быстренько подмахнул документы о разводе и больше не показывался на глаза. Мыслей возражать или оправдываться перед мамой не возникало. Саша и раньше ничего ей не рассказывала, так нечего было и начинать.

Она набирала клиентуру, бегая по городу, чтобы поставить уколы, промыть глаза, определить, не лишай ли завёлся на любимом питомце. Параллельно заканчивала институт и потихоньку откладывала деньги за частные вызовы. Напоминала себе, что скоро станет дипломированным фельдшером — для Саши это было по-настоящему огромным достижением, с её-то пропусками и учёбой урывками. В будущем она обязательно доучится на ветеринарного врача. Эта цель согревала изнутри и давала силы двигаться дальше.

О покупке собственного жилья Саша пока даже не мечтала. Но перспектива снять комнату на три месяца, пусть и жить вместе с хозяйкой или делить квартиру с посторонним человеком, вырисовывалась всё чётче. А дальше она заработает на помесячную оплату.

Саша сама себе установила испытательный срок до конца сентября, хотя в начале июля её приняли практически сразу на постоянное место в небольшую ветеринарную клинику. К тому же она продолжала помогать в уходе и лечении частным клиентам. Однако сначала ей хотелось почувствовать твёрдую почву под ногами, чтобы с октября внести оплату до Нового года за комнату в доме недалеко от работы.

Старший брат получил в апреле долгожданное предложение о повышении, но с условием переезда в другой город. Сноха помчалась за ним. Зато сына, который заканчивал десятый класс, они оставили на попечение бабушки с дедом и тётушки Саши. Таким образом ей выпал шанс перестать «маяться от дури и безделья» и образумиться, оказывая помощь семье. О постоянной работе речи на тот момент не шло, хотя Саша продолжала просматривать вакансии. Следить за квартирой и мальчишкой-переростком негласно стало её главной обязанностью. Готовить, стирать, прибираться и получать попрёки в качестве оплаты, если вдруг потёк кран или племянник прогулял уроки.

Александра переложила тяжёлые пакеты с продуктами, поменяв их местами в руках. Один из них оказался неудобным и ручками передавливал пальцы. Дурацкая привычка набрать больше, чем в состоянии унести за один раз, давно въелась под кожу. Девушка постояла немного, подставив лицо осеннему, но такому ещё тёплому сентябрьскому солнцу.

— Саша! — её окликнули от соседнего подъезда. — Постой-ка!

Шустрая маленькая бабуля засуетилась около лавки, где в очередной раз вещала для своих подруг о том, как нужно копать картошку и консервировать кабачки сотнями разных способов.

Глава 3

Впихнув в себя пару-тройку ложек остывшей жижки, Саша встала, взяла тарелку и ушла вылить в унитаз недоеденный суп. Лёня собирал хлебным мякишем остатки по тарелке, когда она вернулась в кухню. Молча налила им обоим по большой кружке запашистого чая, придвинула вазочку с конфетами и козинаками и обхватила обеими ладонями горячие бока чашки.

— Лёнь, — нарушила затянувшуюся тишину Александра.

Племянник понурил голову и взглянул на неё исподлобья.

— Расскажи нормально, что случилось.

Парень уставился в кружку.

— Сказал же, ни к чему тебе знать подробности, — огрызнулся, но спохватился и снова посмотрел на Сашу, добавив более мирно: — Правда, Лекс, просто поверь мне. Паршиво всё, иначе я бы ни за что не стал тебя впутывать.

Она напряжённо всматривалась в лицо племянника, забыв про чай.

— Ты несовершеннолетний. Что там за люди такие, чтобы требовать подобное от школьника?

— В каком мире ты живёшь, Лекса? — хохотнул Лёня. — Школьники чего только не творят.

Он резко поднялся, толкнув стол. Саша отдёрнула руки, едва не обжёгшись кипятком.

— Ладно, забудь, — бросил Леонид, выходя из кухни. — Сам разберусь. Спасибо за ужин!

Сильно хлопнула дверь в его комнату, отрезая любые попытки продолжить разговор. Саша несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула и занялась уборкой.

Первый шок миновал. Вытирая разлитый чай и крошки со столешницы, она старалась приглушить эмоции и подумать.

«Лёнька ещё сопляк и вообще не того полёта птица, чтобы устроить нечто серьёзное и непоправимое, — говорила самой себе, составляя посуду в раковину. — Если перешёл дорогу по-настоящему серьёзному человеку, то тому нет смысла мараться о мелочь. Достаточно припугнуть, чтобы больше не повадно было. Нужно поговорить и выяснить, что произошло, и выслушать вторую сторону конфликта, а уже потом решать, что делать, чтобы исправить ситуацию».

Она вытерла руки и встряхнула влажное полотенце.

«Так ли хорошо я вообще знаю собственного племяша? — пробился вопрос, который она всё пыталась отогнать. — Он нервничает и явно боится. Возможно, причина паники кроется в какой-то реальной опасности, раз без вступлений вывалил на меня такую дичь. Скорее всего, связался с плохой компанией ровесников или чуть постарше, которые возомнили себя пупами земли. Они на самом деле могут покалечить, стремясь доказать свою крутизну и значимость. Да и на слабо взять в этом возрасте легко».

Пришли родители. Лёня никуда не собирался, закрывшись у себя. Саша отвлеклась, отложив размышления на ночь. Она заново накрывала на стол, односложно отвечала на жалобы матери на нудную коллегу и переменчивую погоду, а та параллельно отпускала замечания, который нож острее и сколько кусочков хлеба нарезать, чтобы не превратить лишние в сухари раньше времени. Александра воспринимала большинство материнских фраз как белый шум и занимала себя привычными действиями, которые всегда возвращали ей чувство относительного равновесия. Невпопад, вдруг вспомнив, указала на подоконник и перебила маму на полуслове:

— Баба Света передала фиалки.

— Саша, — мама поймала руку дочери, которая подкладывала уже третью салфетку рядом с тарелкой отца. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Нормально, мам, — ответила Саша, но тут же ухватилась за удобный предлог, чтобы удалиться в свою комнату: — Просто устала.

Мать укоризненно на неё посмотрела и покачала головой.

— Я тебе давно говорю заканчивать со всей этой беготнёй по чужому зверью.

Саша пожала мамину ладонь, как бы предупреждая, что не нужно сейчас поднимать эту тему, быстро пожелала приятного аппетита и выскользнула из кухни.

Неприятное предчувствие грызло изнутри. Внятного объяснения ему не находилось, но оно тянуло в боку, шумело в голове и давило в груди. Саша прошлась от двери к окну и обратно. Вернулась к подоконнику.

Из окна был виден старый сквер, до которого никак не могли добраться городские власти: буйно разросшиеся деревья, сплошь лиственные, местами уже включившие сентябрьские жёлтые маяки в августовском тёмно-зелёном море густых крон. Под ними проходили уцелевшие остатки некогда ровных асфальтовых дорожек. По их раскрошившимся бокам притулились покосившиеся щербатые скамейки с облупившейся краской. Место детства и свидетельство неумолимого движения времени. Через месяц богатые шевелюры лип и тополей поредеют, и сквозь них будут просвечивать бурые стволы и ветки в холодных оттенках осеннего солнца. К ноябрю они превратятся в лысый обиженный частокол, который незаслуженно забросило лето. Острые пики стыдливо устремятся вверх к сероватому небу, прочь от прелого грязно-чёрного покрывала у корней, и будут мечтать о новой белоснежной перине, в которой смогут с облегчением уснуть до следующей весны.

Саша прижалась лбом к прохладному стеклу. Она должна достучаться до Лёни.

— Если с ним что-то случится, я себе не прощу, — прошептала девушка, помечая мутными следами дыхания гладкую поверхность окна.

«Сюр какой-то, — махнула волосами, собранными в хвост, и распрямилась. — Все эти “хочу вон ту, подайте на золотом блюде” — как из книжных и киношных фантазий. Состоятельные мужчины могут позволить себе любых девушек, готовых быть служанками и леди, стервами и послушными тихонями и исполнять любое желание на заказ. А уж со мной подобная капризная блажь вообще не вяжется. Зачем я кому-то из мира по-настоящему уверенных, самодостаточных и, главное, умных людей?»

Глава 4

— Она часом в обморок не грохнется? — спросил Дуга. Через единственное не затонированное в автомобиле лобовое стекло он пристально глядел на Александру, которая тяжело привалилась к тополю. Услышав шуршание на заднем сиденье, процедил: — Не высовывайся.

— Да нормально всё с ней, — враз замерев, показательно небрежно ответил сидящий за водителем Леонид и сдвинулся обратно к самой спинке. — Переживает за меня просто.

— Хорошая, значит, раз волнуется за племянничка. — Дуга задумчиво побарабанил пальцами по рулю. — Вы точно родственники? — скривился он брезгливо в зеркало заднего вида.

— Точно, поэтому наверняка сработает, — взгляд Лёни забегал, а голос сорвался в конце фразы на фальцет. Он откашлялся и для убедительности несколько раз кивнул отражению Дуги. — К тому же, ты сам сказал, что номер левый и не определится, а Лекса будет молчать, чтобы мне не навредить.

— Как же ты в этой Саше безусловно уверен, — усмехнулся Дуга и, поморщившись, добавил: — А если сам ей навредишь?

Лёня слегка побледнел.

— Ты же говорил, что там не извращенец.

Дуга снова презрительно ухмыльнулся и промолчал. Лёня зачастил:

— Она, может, ему и не понравится совсем. А понравится, так будет что вспомнить на старости лет, — парень осёкся, потому что Дуга резко подался вперёд.

— Ладно, поздно пить боржоми, — неразборчиво пробормотал Дуга. — Поохотиться на неё точно захочется. — Присмотрелся к девушке и тут же смахнул пальцем по экрану телефона: — Кажется, пишет что-то.

Саша прикрыла глаза и попыталась стряхнуть сковавшее её оцепенение. Сильнее вдавила плечо в ребристую кору дерева, рискуя наставить зацепок на рукаве кофты. «Господи, о чём я думаю», — попрекнула себя и крепче стиснула корпус телефона.

Открыла глаза. Мир не перевернулся вверх тормашками. Мимо привычно спешили люди. Город пах скошенной травой, выхлопными газами, пылью и скорой вечерней прохладой. Знакомо урчали машины. Шелестели листья. На западе солнце опускалось в пуховые облака, чтобы подарить утро другим далёким странам. Всё осталось по-прежнему. Кроме самой Саши, которую выкинуло в неизвестность без страховки и парашюта.

Слово за словом она вчиталась в сообщения. Их точно писал неглупый человек с претензией на начитанность. Никакого упоминания имён, не к чему придраться, чтобы обвинить в шантаже или угрозах, но всё понятно и без прямого текста.

Под влиянием нелепого порыва Саша начала набирать, что приедет к назначенному времени. Будто кто-то ждёт её письменного ответа… Она стёрла незаконченную строчку, сунула телефон в сумку и наискосок по затоптанной дорожке направилась к остановке.

От Александры так ничего и не поступило. Уведомление о том, что она печатала текст, бесследно исчезло. Дуга небрежно отбросил телефон на соседнее сиденье. Он наблюдал, как девушка ринулась под остановочный козырёк, где замерла спиной по ходу дорожного движения.

— Ну что, кинет тебя или понесётся спасать? — спросил он через плечо, нехотя отклонив голову назад.

— Спасать, — кратко произнёс Леонид, подавляя подползающие сомнения.

— Молись, чтобы так, — Дуга не преминул заставить парня понервничать, — иначе забудь моё имя и больше никогда не попадайся мне на пути.

Саша очнулась от ступора, когда её бесцеремонно толкнули. Люди спешили втиснуться именно в подошедший автобус, несмотря на то что на светофоре уже маячили два следующих. Пусть плотнячком, зато в первых рядах и на секунды быстрее. И неважно, что через остановку придётся вываливаться наружу, выпускать выходящих и ждать дополнительно, пока часть народа выберется, а вторая заберётся обратно, работая локтями и щедро соревнуясь по многоэтажности проклятий, посылаемых на чужие головы.

Саша пошла навстречу приближающемуся автобусу. На автомате отметила, что он свернёт, немного не доехав до дома. Прижалась поясницей к поручню, расположенному вдоль окна, и, не глядя на пролетающие мимо машины, выудила из сумки проездной.

— Домашний маршрут? — без каких-либо пояснений уточнил Дуга, обгоняя автобус, в который села Александра.

— Да, в нашу сторону, — подтвердил Лёня, извернувшись всем телом, чтобы проверить номер.

— Смотаемся пока в пару мест, — Дуга прибавил скорости и грубо подрезал такси, перестраиваясь в другой ряд. — Полтора часа — и узнаем, сможет ли выиграть твоя ставка, Лён.

Озвученное Дугой прозвище, которое тот акцентно выделил голосом и при этом выплюнул, как случайно оказавшийся на языке сорняк, вызвало довольную улыбку на лице Леонида: он был уже совсем близок к столь желанной цели.

Отлаженный внутренний навигатор просигналил Саше выйти в нужном месте и дойти до квартиры, перешагнув скол на одной из ступеней лестницы в родительском подъезде. Она по привычке вежливо поздоровалась с соседями, закрыла за собой замок, разулась, вымыла руки, открыла дверцы шкафа и уставилась на совсем не богатый выбор одежды. Девушка провела пальцем сначала по плечикам, затем по вещам, сложенным на полке стопкой. Перевела взгляд на настенные часы.

Они показывали без десяти семь.

Остаётся один час и десять минут её прежней жизни. Не самой лучшей, возможно. В которой она многое упустила. Но и не самой худшей.

Глава 5

Саша поднималась по лестнице на второй этаж и вдруг поняла, что успокаивается. Если хостес[1] выглядит как сотрудница солидной компании, где неукоснительно соблюдают дресс-код — от чётко выверенной до сантиметра высоты каблука и до лёгкого макияжа, на который требуется час кропотливого труда, — то ожидающий её человек, явно не показушник и не мелкий царёк районного пошиба.

Александру не смущало, что сама она проигрывала внешне в сравнении даже с персоналом ресторана, не говоря уже о гостях. Располагающая простота и солидная обстановка, вышколенная приветливая улыбка девушки, не допускающей ни единого намёка на снисхождение и вежливо задающей направление к столику, поддерживали уверенность Саши в том, что сюда приходят воспитанные люди, которые ценят качество еды, времени и человеческого общения. Среди них наверняка есть снобы, но представить здесь кичливых сорок или хамовитых хозяев жизни никак не получалось.

В зале царила настоящая домашняя атмосфера. «Лампово», — подумала Саша. Название «Кухня» оправдывало ожидания. Уютно, камерно и… безопасно. Каждый столик ненавязчиво отделён от других столов и общего пространства нишами или густыми живыми растениями. В тёплом свете под искусными абажурами, вне всяких сомнений дизайнерскими, но определённо получившими покровительство настоящих хранительниц очага, хотелось обнимать обеими ладонями кружку горячего чая и вести задушевные разговоры.

Саша покачала головой, с которой, как ей казалось, стало твориться что-то неладное. То она готовится попасть на местные разборки, то представляет себе искренние дружеские посиделки.

— Прошу.

Александра очнулась от противоречивых мыслей и сосредоточилась на сопровождающей её девушке: та жестом указывала на удобное кресло. За столом никого не было, хотя небрежно отодвинутое второе кресло говорило о том, что его покинули совсем недавно.

— Благодарю, — произнесла Саша, присаживаясь на край сиденья.

Перед ней появилась объёмная тетрадь в потёртой твёрдой обложке. Услышав «приятного вечера», Александра осталась одна за столом.

Повторно взглянув на пустующее кресло, она перевела взгляд на меню. Похожее на бабушкину самодельную поваренную книгу, оно манило полистать свои страницы. На первом развороте разместился эпиграф, тоже словно написанный от руки: «Счастье живёт на кухне. П. Бокюз[2]». Саша провела пальцами по имени автора, которое было ей незнакомо, но чьи слова совпадали с её собственными ощущениями. Почти тут же она вздрогнула. Прямо над ней раздался негромкий голос:

— При всём уважении позвольте заметить, что этот стол занят до девяти часов.

Напротив неё сел мужчина. Точно немного постарше её самой, с коротко подстриженными тёмно-русыми волосами. В холодных то ли голубых, то ли серых глазах сквозило недовольство и раздражение.

— Я не претендую на ваш стол, — ответила Саша, помня, что её предупреждали побольше молчать.

Мужчина демонстративно положил сцепленные в замок руки на стол, как будто ждал дальнейших пояснений. Александра отметила крупные ладони и подвёрнутые рукава белой рубашки, из-под которых выглядывали красивые механические часы на запястье — добротная классика, вечная, как само время.

— Ваш кофе.

Мужчина убрал руки со стола, и подошедший с подносом официант поставил перед ним чашку эспрессо.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина, не отрывая прямого взгляда от Александры.

— Вы готовы сделать заказ? — вопрос, адресованный Саше, заставил её поджать губы и кратко усмехнуться.

— Ничего не нужно, — отказалась она и захлопнула меню, догадываясь, что даже простая вода будет стоить как вся её поездка сюда на такси.

— Если передумаете, я буду поблизости, — услужливо уточнил молодой человек и обратился к мужчине: — Андрей Романович, мы ценим своих постоянных клиентов и…

— Закрываем вопрос, — перебил его Андрей, отхлебнув кофе. — В моей неуклюжести никто не виноват, кроме меня самого.

Официант улыбнулся, кивнул и удалился.

Саша внезапно увидела мутное пятно, инородной кляксой расплывшееся на белоснежной сорочке чуть выше груди. Не в силах больше выносить давящую неопределённость, которую мужчина развеять не спешил, она выпалила на одном дыхании:

— Не стоило растирать. Нужно просто смочить разведённым уксусом, а затем прополоскать.

Андрей отставил чашку и слегка сощурился.

— Уверен, в химчистке разберутся, — медленно проговорил он и откинулся на спинку кресла. — Или вы пришли, чтобы давать мне советы по стирке?

— Нет. — Спину сильно заломило от напряжения, но Саша продолжала сидеть на самом краешке кресла. — Я пришла, потому что вы сами об этом просили.

Андрей усмехнулся, шумно выдохнув. Абсурдный день не мог закончиться более нелепо.

Сначала два переноса давно назначенных на утро встреч. Затем пошлый флирт налоговой аудиторши во время неформального обеда. От полного фиаско мероприятие спасло лишь привитое Андрею дедом уважение к женщинам и желание поставить точку по всем вопросам за один раз. А также то, что обед проходил на открытой террасе, где запах её тошнотворных духов хоть как-то разбавлялся свежим воздухом. Плюсом незапланированные переговоры о новых сроках из-за жадности Серёжки-Дуги. Давно пора прекращать опекать парня и доходчиво разделить бизнес и личные отношения. И под занавес — странная девушка.

Глава 6

Приглашение поужинать однозначно застало её врасплох. Он не мог настолько ошибаться. Слишком натуральный страх не просто промелькнул в голубых глазах — красивых, кстати, глазах, — а отразился во всей позе девушки. Пусть Андрей ни черта не смыслил в женских играх в мужчин, пару раз оставшись в них в дураках, и давно принял оптимальное решение самому устанавливать правила временного общения, но человеческие реакции считывал неплохо. Те самые, мгновенные, ещё не взятые под контроль, как бы филигранно люди собой ни владели.

Чего же ты испугалась, Александра? Что по привычке выберешь нечто самое дорогое и несытно-изысканное либо томно взмахнёшь ресницами, якобы снисходительно принимая выбор мужчины? Или провалишь всё представление, если молниеносно не вспомнишь, как впервые попала в кафе и делала свой первый заказ, балансируя на грани шока от цен и желания произвести впечатление утончённой леди, которой безразличны цифры?

«А-л-е-к-с-а-н-д-р-а», — отчеканила она каждый звук, словно перестраиваясь под новые условия.

Глядя на её руку, какую-то абсолютно голую без маникюра и колец, с этими чересчур живыми царапинами, и то, как её спрятали под стол, Андрей внезапно испытал непреодолимое желание вытащить из этой женщины из-под налепленных многочисленных слоёв и масок именно Сашку. Вытащить её суть, которая терялась за постоянными ролями.

Заиграется, а потом перестанет даже саму себя в зеркале по утрам узнавать. А так хочется увидеть её настоящую, ту самую, которая отражается за секунду до того, как выпьет стакан воды с лимоном, примет контрастный душ, лёгонько помассирует лицо и нанесёт защитный грим.

«Сашка»… Так называла её Надя. Всегда. С самого момента знакомства. Для Саши подруга была только Надей, хотя её бурному нраву больше подходила как раз «Надька».

Зациклившись на том, что перед ней моральный урод и никто другой, Саша забыла, как совсем недавно сама допускала мысль, что человеку просто не с кем из знакомых нормально пообщаться. Конечно, упоминание «Сашки» не задало дружеской беседы, но зато помогло представить, что явно успешный мужчина, должно быть, очень одинок, подустал от дел и цинизма окружающих и тоже хочет побыть Андрюхой. А стать им снова гораздо проще рядом с незнакомкой.

— Давайте… — Она робко улыбнулась и перешла на неофициальный тон: — Давай начнём с Саши.

— Саша, — он как будто попробовал её имя на вкус, остался доволен, кивнул и представился: — Андрей.

— Без Романовича? — уточнила Александра, пытаясь поддержать диалог, который вроде бы начал завязываться.

— Для тебя без, — спокойно подтвердил Андрей.

Только двоякая формулировка фразы стёрла возникшее было у Саши желание вести понятный разговор без издёвок. Одиночное «без» прозвучало бы нейтрально. Выделив «для тебя», он то ли подчеркнул её исключительность, то ли сделал акцент на пренебрежении, мол, не дотягиваешь до отчества.

Неловкую паузу прервал официант. Он поставил чашку чёрного кофе перед Андреем, разложил столовые приборы и расставил бокалы, предложив даме воды из закрытого кувшина. Кувшин она вообще не заметила, как и многое вокруг. Простые выверенные движения молодого человека успокоили пульс Саши, который опять лихорадочно забился.

— Пара минут, и ваш суп будет готов, — сообщил услужливый голос, и Александра с Андреем снова остались вдвоём.

Не сговариваясь, оба потянулись за напитками. Пили маленькими глотками — так напряжение не требовалось разбавлять беседой и создавалась видимость занятости под стать обстановке.

«Значит, суп, — подумала Саша, отпивая прохладную воду. — Пару ложек должно получиться отправить в желудок. — Внутри тотчас же призывно заныло от голода. Она ничего толком не ела с самого утра. — Надеюсь, после еды Андрей закончит разыгрывать этот фарс и перейдёт к вопросу по Лёньке».

В красивой посуде перед Сашей предстала светло-жёлтая масса, украшенная яркими листочками фиолетового и сочно-зелёного базилика и наверняка сервированная по всем правилам этикета и кодекса блюд высокой кухни. «Хорошо, что попала в суп,иначе ещё и в вилках запуталась бы, — промелькнула у Саши глупая мысль. Она изо всех сил старалась не опозориться несоблюдением манер. — Господи, о чём я думаю?!» Она аккуратно взяла ложку и подчерпнула однородный воздушный мусс.

— Как на вкус? — Андрей, не скрываясь, наблюдал за Сашей, которая уставилась на содержимое тарелки как на нечто диковинное.

— Я больше люблю пюре без лука и немного погуще, — тщательно подбирая слова, ответила она. — Но это же… суп. Так что… необычно.

Андрей неожиданно рассмеялся.

— Не будем передавать шеф-повару твои впечатления.

— Нет, — она смутилась. — Он же не виноват, что такой рецепт.

Андрей фыркнул, хохотнув, и поднёс чашку к губам.

— Зато кофе здесь по-настоящему хорош. Хочешь?

Саша отрицательно качнула головой.

Она съела примерно треть, когда Андрей допил кофе.

— Собираешься домучивать? — Он небрежно кивнул на её тарелку, решив, что она давится из вежливости, которую бы проявила на её месте наивная и не испорченная соблазнами жизни девчонка.

Глава 7

«Странная девушка», — снова подумал Андрей, повторив слово, которое характеризовало новую знакомую лучше всего. Или он настолько отвык прикладывать хотя бы минимум усилий, чтобы привлечь внимание женщины, или она выбрала до жути раздражающую, но — мужчина криво ухмыльнулся — действенную тактику поведения.Они оба знают финал их встречи, но Саша ведёт, а он ведётся. И на испуганные глаза, и на розовеющие щёки, и, что б их, на поджатые губы. Её хочется приобнять и стряхнуть напряжённую скованность, которая уже реально мешает. Забить на секс и предложить просто покататься по городу. Да элементарно остановиться на этом мосту и покидать в реку подобранные под ногами камешки, пытаясь услышать далёкий всплеск.

Девушка чему-то усмехнулась. Возможно тоже абсурдности ситуации. Она будто прилипла к боковому окну, не отрывая взгляда от стекла. Благородный порыв Андрея мгновенно испарился. Он даже пропустил дорожный стык и, не притормозив, проскочил его на полном ходу. Машину качнуло. Не критично, но досадно. Он всегда бережно относился к автомобилям, и они его никогда не подводили в ответ. А Саша и бровью не повела, ни сменив положения, ни вспомнив, что вообще-то она здесь вовсе не королева, выбирающая, кого одарить своей милостью. Сидит, как будто хочет исчезнуть. Ещё и колени скромно свела и прикрыла плащом. Зато обречённо оголённую руку выставила, положив сверху и ненавязчиво поглаживая крупную круглую пуговицу. И он снова закипает. Высший пилотаж!

Андрей сосредоточился на дороге. Его, оказывается, задела её незаинтересованность. Вроде бы сам этого и хотел — добиваться благосклонности девушки — но с ответом, а тут тебя абсолютно никак к этому не поощряют. Потормошить её что ли? Женщины умеют балансировать, то обдавая холодом, то горячо заманивая. Он всегда априори удостаивался непосредственного участия с их стороны. А тут пытка какая-то.

Андрей сжал руль обеими руками. Если совсем по-честному, Александра заставляла его испытывать некую ущербность от того, что он скатился до проплаченной порядочности, само существование которой им же самим предварительно развенчано, но надежда на которую необъяснимо продолжала тлеть внутри. Сейчас они с Сашей устраивали фарс двух взрослых людей, тоскующих по той искренности, без щитов и оглядки, которую знали, когда ещё умели доверять, увлекаться на полную катушку и верить во взаимность и настоящую отдачу без условий. По тому, что теперь низведено многими до недостатка и неудобства. То самое, что он хотел бы не покупать, а найти. То самое, что, кажется, и она могла бы не продавать, а подарить.

Он больше не смотрел на молчаливую девушку. Что-то в ней его цепляло, но разбираться, что именно, было ни к чему. Разовая встреча. Без философии и морали. Каждый волен в своём выборе, что бы к нему ни привело. Они едут к нему, а дальше станет ясно по ситуации.

Город примерил ночной наряд, переливающийся светом и тенью. Любовался на себя в зеркале реки, дерзил яркими витринами и прятался в тёмных проулках. Вразнобой болтал с прохожими на центральном проспекте и погружался в тишину среди деревьев в скверах и парках. Приглашал шумных искателей приключений в бары и соединял руки гуляющих влюблённых, которые не замечали ничего вокруг.

Шорох шин по асфальту и равномерный гул двигателя разбавляли безмолвие внутри салона и за окнами, где мелькали огни объездной дороги, ведущей в ближайший загородный посёлок. Массивная гряда высоток и расползшихся огромными черепахами торговых центров оставалась позади. Её поглотили резные верхушки елей и берёз, графично выделяясь на фоне глубокого синего неба.

Сашу перестало знобить. Всё действительно имеет свой предел. Боль утихает, гнев выкипает, страх притупляется, мысли переполняют голову и взрываются, оставляя за собой новый чистый лист. Организм выключается, чтобы не перегреться от нервного накала.

Она перестала терзать пуговицу на плаще, даже не заметив, что чуть не открутила её с корнем. Откинувшись на подголовник, Саша отчётливо слышала, как из открытых баров рвётся музыка, и мысленно отметила границу, где мелодия закончила преследовать машину, дразня забрать с собой. Центральный проспект, всегда раздражающий круглосуточной суетой, вдруг превратился в доброго знакомого и ободряюще подмигивал разномастными фонарями и световыми табло. Широкая лента дороги вильнула замысловатой петлёй развязки и разделила мир на две панорамы: бодрствующий ночной город справа и сонное лесное затишье слева.

Саша взглянула вперёд, боковым зрением уловила мужские пальцы, крепко сжимающие руль, и снова отвернулась. Рядом просто водитель. А она просто пытается рассмотреть в мелькающих вытянутых силуэтах еловые лапы и стройные стволы берёз.

Едва стена леса отрезала их от города, как они свернули под его своды и почти сразу же въехали на территорию посёлка. Он был похож на городок в миниатюре, где повсюду деревья выше крыш и компактные проезды в две полосы навстречу друг другу, облагороженные тротуары, глухие заборы и аккуратные витиеватые таблички с названиями улиц и номерами домов. Однако за заборами единый стиль посёлка заканчивался: у себя на участке каждый выстраивал личный мирок со своими правилами.

Автомобиль остановился перед внушительными воротами, которые удивительным образом делала воздушнее узорчатая кованая окантовка. «Следующий уровень моего персонального чистилища», — подумала Саша, неотрывно наблюдая за тем, как тяжёлые створки ворот плавно раскрываются. Она продолжала незримо отгораживаться от Андрея, сосредоточенно воспринимая происходящее в минимальном радиусе обзора справа и ограниченно впереди.