Луны морозные узоры. Часть 2

Глава 1

Я вижу их во снах, тревожных, беспокоящих теми смутными очертаниями зыбкого будущего, что проступают иногда сквозь пелену неизвестности.

Вижу жаркую бездну, пылающую огнём.

Ледяную пустошь, занесённую снегом бесчисленных вьюг.

Сухую песчаную позёмку, вьющуюся по земле бесплодной, измождённой, рассечённой паутиной трещин.

И знаю, что скоро придёт их время.

Просыпаюсь среди ночи, в темноте нашей спальни, переворачиваюсь на другой бок, провожу рукой по второй половине кровати, ощущая под пальцами вышивку ровно постеленного покрывала, и вспоминаю – Мартена сейчас нет рядом, он в отъезде, и мне приходится спать одной в постели, приходится проживать день за днём, ночь за ночью в одиночестве, ожидая, когда вернётся мой супруг. Беспокоиться за него, молить Серебряную, чтобы она в милости своей охранила Мартена от бед и безрассудных решений, от опасностей и чужого вероломства, и верить, что всё будет хорошо.

Я верила тогда и верю сейчас, потому что знаю – вера моя не беспочвенна, но укреплена фундаментом прожитых лет, нашего счастья, понимания, что у нас и впрямь всё хорошо.

Я счастлива и свободна так, как только может быть счастлива и свободна молодая замужняя женщина, любящая своего супруга и любимая им. Герцогство Верейское, полумесяц изумрудного ожерелья на побережье, куда привёз нас с Мартеном капитан Джеймс Дарро, невелико, но красиво, богато и безмятежно. С юга и севера окружённое двумя столь же маленькими прибрежными государствами, с востока Феоссией, а с запада морем, оно стало нашим новым домом, местом, подарившим нам покой и радость. Я помню, что видела Верде, шумный, пёстрый портовый город, в котором мы ныне живём, во сне, помню, как чайкой кружила над терракотовыми крышами и зелёными холмами, что обрамляют его с востока, и мне приятно, что сон мой обратился явью. Мартен и Джеймс деловые партнёры, и я не спрашиваю, чем именно они занимаются, не проявляю чрезмерного интереса к роду деятельности мужа, не засыпаю его вопросами о том, куда он уходит, куда ездит и законным ли путём получены те деньги, на которые мы живём. Верде существует за счёт торговли, ввоза, вывоза и переправки бесчисленного потока всевозможных товаров, включая товар живой, нелегальный во многих королевствах. Здесь охотно закрывают глаза на набеги на прибрежные поселения других стран и нападения на суда, плавающие под флагами других государств, здесь не выдают тех, кого разыскивают в иных королевствах, здесь не задают лишних вопросов, пока все исправно платят налоги, поступающие в казну Его светлости герцога Верейского. Иногда Мартен ворчит, что лучше бы нам, как только представится возможность, перебраться вглубь континента, подальше от неопределённости и риска прибрежной жизни, но я лишь улыбаюсь в ответ. Я полюбила море, прежде виденное только на картинках в книгах, полюбила солоноватый его вкус, мягкий белый песок и грохот прибоя, разбивающегося о скалы. Рассказы русалки Коры о подводном мире и истории Джеймса о морских странствиях, которые я могу слушать бесконечно. Северный пронизывающий ветер, пусть порою мне и чудится в протяжной его песне голос Герарда, его шёпот, словно принесённый к берегам Верейи из далёкой Афаллии.

Александр, наследный принц Афаллии, женился на своей давней возлюбленной Изабелле, как мечтал когда-то. Теперь Изабелла Её высочество принцесса, и, надеюсь, она тоже счастлива, воссоединившись с любимым по закону. Я стараюсь не вспоминать другой свой сон, что видела перед пробуждением на корабле Джеймса, сон, в котором Изабелла требовала внимания у Герарда, а он обвинял её в неподобающем жене принца поведении, в неисполнении долга перед страной. Широко известно, что королю Георгу не по душе нежданная женитьба сына на всего-навсего племяннице герцога и дочери виконта в первом поколении, да к тому же вдове, но возражать открыто государь не смеет, будто он не правитель собственной страны, а лорд невысокого происхождения, из милости принятый при дворе. От тех, кто теснее связан с нелюдьми, я знаю, что братство проклятых оплело престол Афаллии своими щупальцами, сжало в сетях неизбежности, король и молодой принц вынуждены подчиняться тому, кого они прежде считали своим сыном и братом, погибшим при трагических обстоятельствах и вдруг воскресшего чудесно. Детей у Александра и Изабеллы нет и по сей день – существуй хоть малейшее подозрение, что Изабелла понесла, и до Верейи новость эта дошла бы в числе первых.

Эллина вышла замуж за молодого лиса-кицунэ из двуликих и вместе с супругом уехала на его родину в Гаалию. Ныне она лишь госпожа Эллина Элери, но из писем подруги, продолжающей писать мне регулярно, я знаю, что она счастлива так же, как и я, пусть и лишённая титула «Её высочество принцесса Шиана».

Из письма Эллины же я узнаю, что мою свиту отправили на родину, в Шиан, спустя несколько дней после моего бегства, и, значит, Герард сдержал своё обещание. К моему огромному сожалению, мне не удаётся выяснить, благополучно ли они добрались до дома, всё ли с ними хорошо. После некоторого размышления и сомнений я пишу в Шиан, прошу хотя бы рассказать о судьбе моих компаньонок и Кадиима, но все мои письма, отправленные и обычной почтой, и магической, остаются без ответа. Новости из-за Восточных гор поступают к нам с сильным опозданием, неохотно, западной части континента нет дела до того, что происходит на востоке, пока это не касается их самих, и всё, что Мартену удаётся разузнать для меня, – моя родина фактически в осаде, наши соседи словно с цепи сорвались, накинулись обезумевшими от крови псами на смертельно раненого медведя, удостоверившись, что союзу Шиана с Афаллией пришёл конец тихий, бесславный. Несколько ночей напролёт я плачу, понимая, как подвела свою страну, свою родину, которой обязалась служить верой и правдой до конца дней моих, а Мартен баюкает меня в объятиях, утешает, напоминая, что губительный этот расклад был неизбежен, что я никак не смогла бы предотвратить его, даже вернись в Шиан. Умом я осознаю правоту мужа, но сердце моё всё одно плачет, не желая принимать горькой этой истины.

Глава 2

Я так удивлена, что теряю дар речи, я не знаю, что сказать девушке, которая заменила меня подле Александра, встала рядом с принцем пред брачным алтарём и принесла священные обеты. Видит Серебряная, я даже не знаю, как вести себя с нежданной гостьей: выказать ли почтение, какое должно выказывать супруге принца и будущей королеве, поприветствовать ли её, как равная равную, как та, кто и ныне не ниже её по положению, или и вовсе притвориться, будто мне неизвестно, кто она на самом деле. Сомневаюсь, что принцесса Изабелла прибыла в Верейю с официальным визитом.

– Лайали, – произнесла Изабелла наконец, суховатым тоном, отсутствием титула и прямым взглядом подтверждая мои предположения.

– Изабелла, – ответила я и жестом велела слугам отойти. Они не видели следующей королевы Афаллии даже на копиях официальных портретов и имя Изабелла широко распространено на юге, но и немолодой управляющий, и юноша смотрели на гостью во все глаза, теряясь, верно, в догадках, кто она и что ей надо.

– Это частный визит, – пояснила девушка и тоже сделала знак рукой.

Из темноты проёма бесшумно выскользнула вторая невысокая фигура в чёрной накидке с капюшоном, встала позади Изабеллы.

– Грея, моя спутница.

– И только? – вновь удивилась я. – Вас сопровождает одна женщина?

– Грея кера, – пояснила Изабелла снисходительно. – Она мне и компаньонка, и охрана, причём лучше и надёжнее целого отряда королевских гвардейцев.

Керы, пьющие души, чей второй облик больше походил на демонический, нежели у иных демонов по рождению, и впрямь известны своей силой, ловкостью, скоростью, превосходящей человеческую, но всё равно слишком опасно, рискованно принцессе другого королевства ходить по вечерним улицам Верде в сопровождении лишь одного нечеловека.

– Пригласишь в дом или будем, словно дворовые девки, и дальше беседовать у задней калитки? – Изабелла усмехнулась, и я заметила, как нахмурился господин Рутилио, не одобряя непочтительного обращения к хозяйке.

Поманив управляющего, я коротко отдала распоряжения и пригласила Изабеллу следовать за мной.

– Богатый дом, слуги, хорошая одежда, – девушка смерила меня оценивающим взглядом. – Вы с Ориони живёте лучше многих, хотя те в Афаллии, кто ещё решается упомянуть ваши имена вслух, полагает, будто вы влачите нищенское существование где-то в Гаалии.

– Вздор какой, – что ещё я могу ответить?

За время недолгого своего пребывания в Афаллии я не успела узнать давнюю возлюбленную принца, но запомнила её яркой, солнечной девушкой, чьи глаза сияли настоящим, искренним чувством, когда она смотрела на Александра. Сейчас же рядом со мной шла Изабелла из моего сна и в глазах её я видела только холодный расчёт, высокомерное пренебрежение, насмешку. Она осматривала меня и мой дом, словно кредитор, явившийся взымать долги, словно опись составляла, оценивая скрупулёзно каждый предмет, каждую деревянную панель на стенах, даже ткань моего наряда. Оставив Грею на половине для слуг, я проводила Изабеллу в гостиную, не торопясь демонстрировать положенное гостеприимство. Некстати вспомнились намёки Герарда, что якобы Изабелла сама и охотно отдавалась ему, брату своего возлюбленного…

Изабелла расстегнула пряжку накидки, сняла её и бросила небрежно на спинку одного из кресел. Под накидкой оказалось простое коричневое платье, отличающееся от похожих нарядов прислуги дорогой материей и глубоким декольте. Девушка прошлась по помещению, разглядывая картины на стенах, расписные вазы на тонконогих столиках и позолоченные канделябры, и замерла подле огня, пылающего в большом очаге. Поёжилась едва заметно, будто успела замёрзнуть среди благодатной свежести тёплых верейских вечеров.

– Слышала, у вас есть сын? – Изабелла стояла спиной ко мне, глядя на яркое пламя.

– Да, – я сдержала порыв добавить с чувством превосходства, не без ядовитой иронии: да, у нас с Мартеном сын и я забеременела сразу после свадьбы, в то время как у вас, вышвырнувших меня, словно я мусор, до сих пор нет дитя в колыбели и имени в списке наследующих трон после вас.

Нельзя так говорить.

– Удивлена, что только один.

– В Шиане не принято, чтобы знатная дама рожала ежегодно, будто невежественная крестьянка, – как и среди двуликих, и поэтому мы с Мартеном решили, что стоит обождать немного после рождения Андреса, не изнурять моё тело слишком частыми беременностями и родами.

– Какое возмутительное и святотатственное вольнодумство, – голос Изабеллы исполнен язвительного презрения. – Позволить женщине самой решать, когда и скольких детей она хочет иметь. Разве это – не в руках богов?

– Изабелла, вы оказались так далеко от дома ради теологических споров со мной? – парировала я предельно спокойно.

– Нет, конечно же, – девушка пожала плечами. – Полагаю, даже в этом оплоте пиратства и беззакония известно, что у нас с Александром нет наследников, хотя ребёнок, пожалуй, единственное, чего от нас все ждут, жаждут, желают. С вашего бегства минуло уже более трёх лет, но наследника нет по-прежнему. А мне он нужен. Очень нужен, – Изабелла повернулась ко мне лицом, посмотрела требовательно. – В Афаллии не осталось целителей и докторов, которые меня не посещали бы, не осталось деревенских знахарок, к которым я не ходила бы тайно. Меня окружили со всех сторон, от меня требуют этого разнесчастного ребёнка, словно я могу щёлкнуть пальцами, и у меня появятся все признаки беременности. Королева будто забыла, что сама зачала отнюдь не сразу, королю и вовсе до меня дела нет, он знай себе плетёт заговоры против братства проклятых, дядюшка вместе с родителями выдвигают мне бесчисленные ультиматумы, Александр, прости его Гаала, завёл себе любовницу, какую-то глупенькую потаскушку из моих же собственных фрейлин. А Герард, так и не сумевший забыть шианскую принцессу, он хуже всех, – голос Изабеллы звучал всё громче, всё резче, и сама она начала наступать на меня, будто обвиняя в своих невзгодах. – С некоторых пор он повадился намекать мне, мол, старшие братства подозревают, что поставили не на ту лошадку, и что раз я не могу выполнить свою часть сделки, то меня следует заменить на ту, кто сможет. Меня! Они что же, считают, будто мною можно попользоваться и выбросить за ненадобностью? Что я им служанка, которую можно выгнать за невыполнение своих обязанностей? Что сегодня можно выдать замуж за наследного принца меня, а назавтра – другую?!

Глава 3

Ужин прошёл ужасно.

Он полон раздражения, скованности с одной стороны и беззаботного, бесстыдного кокетства с другой. Изабелла сидела рядом с Джеймсом и щебетала без умолку, улыбалась, заглядывала в лицо собеседнику и слегка поводила плечиком. Она расточала яркое очарование, броское, вычурное, словно афаллийская придворная мода, и изображала живейший интерес к тому, чем занимался мужчина, к каждому слову его и фразе, будто бы всю жизнь только и мечтала бороздить морскую гладь и разбираться в корабельных мачтах и оснастке. И я простила бы Изабелле, опытной придворной даме, вызывающее её поведение, если бы Джеймс не поощрял её. Если бы не улыбался в ответ, не смотрел внимательно в широко распахнутые тёмные глаза, не беседовал с нею так, словно за столом больше никого нет, словно они ужинают лишь вдвоём, в неформальной, почти интимной обстановке. Я делала вид, будто не замечаю ни их взаимного флирта, ни неодобрительных взглядов сидящей подле меня Коры, я даже едва обращала внимание на прислуживающих за столом слуг, словно они для меня, подобно большинству хозяев, были пустым местом, элементом обстановки. Заставляла себя есть, хотя кусок в горло не шёл, подносила к губам бокал с вином, притворяясь, что пью, пристально рассматривала содержимое тарелки, лишь бы не поднимать взор на сидящую напротив пару. Молила Серебряную, чтобы этот затянувшийся ужин поскорее закончился и я могла укрыться в тишине и покое своей спальни, а назавтра вернулся бы Мартен и всё пошло, как прежде, как было в прошедшие эти годы. Я любила бы и ревновала лишь мужа, а Джеймс остался бы другом, близким, верным, надёжным, но – только другом, и не более того.

И всё же я осознавала с пугающей ясностью, что как прежде уже не будет.

Конечно, у Джеймса были женщины и очевидно, что не одна и не только в Верде, но раньше они всегда оставались для меня чем-то далёким, абстрактным. Женщины эти существовали где-то в другом мире, не касающемся меня, безымянные и безликие, подобно всем тем неизвестным мне людям, что населяют землю под этой луной. Я о них не думала, не представляла их и уж точно не видела в них угрозы, не желала вонзить вилку им в руку и устроить безобразный скандал, требуя немедленно оставить Джеймса в покое и не вести себя в моём доме хуже уличной шлюхи. Джеймс неизменно возвращался к нам, в наш дом, неизменно держался рядом, не выказывая при том никаких иных чувств, кроме дружеских. И я сама не думала о нём иначе, чем о друге семьи.

Когда это изменилось? Сегодня утром, когда Кора сказала, что Джеймс намерен жениться? Сейчас, когда я вижу его с Изабеллой? Или всё началось с моих снов, где я отдаюсь другому мужчине?

Или так было всегда, просто ускользало от моего понимания, пряталось на краю разума, не желавшего признавать порочные чувства? Мартен мой суженый, мы предназначены друг другу самой Серебряной богиней, но кем был Джеймс Дарро? Случайным человеком? Привлекательным мужчиной, ведь не столь уж и много мужчин я видела тогда в своей жизни, воспитанная в уединении и строгости шианская принцесса? Даже лишь думать об этом стыдно и к ревности, злости примешивалось чувство вины перед Мартеном.

Говорила мужу, что люблю его больше жизни, что Мартен бесконечно дорог мне, обещала верить всегда, а сама пусть и крохотной, неосознанной частью себя, но тянулась к другому. Пусть и в мыслях, во снах, но была неверна.

Ужин подошёл к концу и, вопреки обыкновению, Джеймс не остался на чай и беседы в гостиной, а я не стала расспрашивать о причинах. По укоренившейся за столько лет привычке проводила мужчину до входной двери, не зная, что ещё сказать, кроме обычных пустых слов прощания.

– Лайали, – Джеймс принял у слуги свою шляпу, подождал, пока тот уйдёт, оставив нас вдвоём в тишине прихожей, – тебе следует быть осторожнее и внимательнее с леди Эстес, или как там она предпочитает себя называть.

– Что ты имеешь в виду? – я, наверное, впервые за весь вечер позволила себе посмотреть на Джеймса прямо, без попытки сразу отвернуться или отвлечься на что-то незначительное, несущественное.

– Она не та, за кого себя выдаёт. Упомянула, что родом с севера Афаллии, но у неё выговор южанки.

Я в растерянности покачала головой – для меня афаллийский выговор звучал одинаково, не успела я научиться разделять его на северный и южный.

– Платье из дорогой ткани, в то время как леди заверила, что из небогатой семьи, и отнюдь не дорожное, – продолжил Джеймс. – Более того, она наверняка не путешествовала в нём ни дня – наряд пахнет лавандой и выглядит так, словно его только что достали из сундука, а сама леди и вовсе успела надушиться.

– Она переоделась… к ужину, как должно, – возразила я робко, неубедительно.

– Судя по реакции Коры, леди прибыла в этот дом буквально час назад, если не меньше, а прежде её здесь никто в глаза не видел и знать не знал, – Джеймс шагнул ко мне, и я замерла, вдруг резко, остро ощутив его близость, пьянящий аромат моря, который, кажется, давно уже стал частью капитана. Его дыхание с нотками выпитого за ужином вина, почти осязаемый жар тела. – Что происходит, Лайали?

Я не могу врать. Никогда не умела лгать как следует, тем более близким, дорогим мне людям.

– Её зовут не Маргарита Эстес, – прошептала я. – Это Изабелла, супруга наследного принца Афаллии Александра.

Джеймс нахмурился, я заметила настороженность, тревогу в его глазах.

– И что же ей нужно?

– Она попросила дать ей приют на две-три ночи, пока она навещает колдунью, помогающую в делах зачатия.