Любава-травница Галиаскаса.

Глава 1

Я одна из тех бабушек, которые несутся со своими котомками на ближайший рейсовый автобус до города. Кое-как доковыляв на больных ногах до остановки, останавливаюсь, чтобы перевести дух.

— Что, Кузьминична, опять на рынок собралась? — слышу знакомый ворчливый голос.

— Собралась, Петровна, куда же без этого? Вот помидорчиков везу на продажу, всяк лучше, если народ не в магазине купит напичканные химией, а возьмёт у меня. У нас природное удобрение. Навоз называется, — улыбнулась я своей соседке по даче. — Ты, я вижу, тоже на рынок?

— На рынок, Кузьминична. Урожай нынче хороший, не выбрасывать же. А одной мне много, вот и хочу продать излишек. Сама понимаешь, на одну пенсию не проживешь.

«Ага, знала бы она, какая у меня пенсия — пять тысяч! Её-то раз в пять больше: всю жизнь проработала вертухаем и ушла на пенсию после сорока пяти. А все туда же, жалуется».

— Пошли: автобус пришел. Что застыла? — спросила соседка и больно ткнула в бок кулаком. Впрочем, чему удивляться? Одна кожа да кости, а я вот всю жизнь была в теле. Не подумайте, что полной — нет, у меня не было спереди или по бокам висящего жира, но в тоже время я имела хорошие округлости во всех положенных местах.

Мы кое-как забрались в автобус. Какая же лесенка крутая: пока заберешься — весь дух выйдет, а уж слезть — еще больше проблема. По молодости как-то не замечаешь всего этого, а вот в старости остаётся только вспоминать, как в туфельке на шпильке моя ножка смотрелась очень соблазнительно. Ой, всё, опять разбередила в себе всю душу. Не зря пенсию в социальных организациях называют «деньги на дожитие». Вот так и доживаем свой век. Что-то делаем, что-то сажаем, потом убираем, детей ждем в гости, потом внуков. Глядишь, и правнуков скоро привезут.

— Кузьминична, задумчивая ты сегодня какая-то, — сказала соседка, внимательно посмотрев на подругу. — Как у тебя сегодня со здоровьем?

— Да вроде ничего: давление немного повышенное, но это нестрашно. Только что-то ностальгия замучила, — ответила я.

— Меня она каждый день мучает и каждую ночь снится. Выходим.

— Как? Уже? — удивилась я.

— Спать меньше надо, — засмеялась она и вышла первой.

Взяв в лавке у ребят-азербайджанцев деревянные ящики, мы быстро разложили свой товар. Кроме помидоров я прихватила с собой зелень, а также разложила траву лечебную: липовый цвет, душицу, зверобой, пустырник. Кто понимает — спрашивает, а кто не разбирается — проходит мимо.

Народу было не так много, и я опять ушла в свои мысли. Вот я, молодая студентка педагогического училища, Любовь Кузьминична Троцкая, стою на последнем звонке и жду вручения диплома. Да, моя фамилия — Троцкая, как же переживала в старших классах, когда меня называли троцкисткой. Сколько я тогда слез выплакала на плече у мамы, но всему когда-то приходит конец. Я вышла замуж за Ваню Петрова и с радостью поменяла свою фамилию.

С Ванькой мы прожили без малого двадцать пять лет, пока совершенно случайно не выяснилось, как это обычно бывает, что он погуливал с соседкой сверху, Нюрой и она родила от него мальчика. У меня же были две девочки-погодки. А мы-то ее всем подъездом жалели: кто деньги даст, кто продукты принесет, так и подняли ее мальца. А как мальчик подрос, слушки пошли, что Денис — копия моего Ваньки. Никогда не верила и бабкам рты затыкала, а как однажды пригляделась, ахнула: действительно, на меня, словно из фото, смотрел Ванька в трёхлетнем возрасте. Только глаза у него были серые, а у мальчонка мамины — карие.

Долгий был диалог. Просил простить, но у меня разговор короткий. Я вспомнила тогда слова мамы, которую предала лучшая подруга: «Гони друзей, что предали однажды. Кто предал раз, предаст тебя и дважды. И не ищи любви, где нет ответа. В любви есть двое, нет других сюжетов». Эти слова я повторила мужу. Собрала с утра пораньше вещи, забрала девочек и ушла к маме, а на следующий день подала на развод и на размен квартиры. Девочки ездили к нему в гости, жаловались, как ему одному плохо, преданно заглядывая мне в глаза, но я была тверда как камень и близко к сердцу больше никого не подпускала.

А мои девочки, Вера и Надежда, повыскакивали замуж и разъехались по бескрайним российским просторам. Верочка живет в Ленинграде — хотя он и называется Санкт-Петербург, для меня останется Ленинградом, где мама с бабушкой перенесла блокаду, — а Надежда — в Тбилиси. Муж у нее грузин. Славный парень, скажу я вам. Для него жена и двое мальчишек всегда на первом месте. Если скажу, что он ее носит на руках, точно не ошибусь. Вначале против была, а потом рукой махнула. Раз любят друг друга, пусть живут. Недавно свадьбу старшего внука справили, ждут пополнения в семействе.

Дети зовут переехать к ним жить, а я привыкла копаться одна на даче. Домой приезжаю уже осенью, после снятия урожая.

Что-то сегодня день воспоминаний.

Очнулась от мыслей только тогда, когда женщина приятной наружности тронула меня за руку. От неожиданности я вздрогнула.

— Бабушка, с вами все хорошо? А то я вас окликаю, а вы в пустоту смотрите и молчите? — посмотрела она на меня с тревогой.

Я только махнула рукой.

— Это только старческие заморочки, деточка. Ты зелени хотела прикупить?

— Нет, я хотела узнать по поводу травок ваших. Они же лечебные?

Тут меня оторвала от разговора Петровна.

— Кузьминична, я сбегаю присмотрю муки и дрожжей, а ты последи за моим товаром.

Кивнув, я вновь перенесла своё внимание на молодую женщину. Красавица! Длинные до талии волосы пшеничного цвета заплетены в косу. Лицо нежное, без изъянов, большие голубые глаза с длинными чёрными ресницами. От нее веяло теплом уютом и материнской любовью.

— Какая из их вас интересует?

— Вот эта, — сказала она и пальчиком указала на пучок.

— Это пустырник, в основном помогает при нарушениях сна, действует как успокоительное при неврозах, применяется при повышенном артериальном давлении, при проблемах с сосудами, а также помогает при месячных, — последние слова я прошептала.

Глава 2

Бабушка Люба медленно размыкала веки. Она оглянулась и встряхнула головой, пытаясь избавиться от ощущения неправильности окружающего пространства. Резкая тошнота подступила к горлу. Вновь закрыла глаза и попыталась расслабиться. Легкий запах лесных цветов и тихий свежий ветерок успокоили Любу, и всё резко встало на свои места. Внутри стало ощущаться тепло, в глазах появилась резкость, вернулись краски жизни. Глубоко вдохнув, она медленно выдохнула и огляделась по сторонам.

Полянка, на которой она лежала, была освещена солнцем. Все пространство было усыпано фиолетовыми, желтыми и красными цветами, но что больше всего изумило Любу, она не знала ни одного из растений, окружающих её.

— Не поняла, это что, игра моего сознания? — она внимательно огляделась. — Боженька ты мой! Куда же я попала?

От лежания на земле тело стало побаливать: пришлось напрячься и сесть.

— Совсем в маразм бабка ушла: то целый день молодость вспоминала, то теперь в фантазиях непонятных витаю, — бурчала себе под нос.

Поднимаясь, она неожиданно ударилась локтём, словно электрический ток прошёл по всему телу. Потерев больное место, бабка Люба на мгновение остановилась.

— Даже если это сон, то слишком реальный, и во сне больно не бывает. Спокойно, Кузьминична, не в первой из переделок уходить с минимальными потерями.

Так успокаивая себя, она пошла по еле заметной тропинке. А может, это вовсе не тропинка, а какая-нибудь звериная тропа?

— Тьфу на меня, чертовщина какая-то лезет в голову.

Наконец деревья расступились, и она вышла на поляну, идентичную той, с которой ушла пять минут назад. На краю стояла небольшая бревенчатая избушка с резными ставнями. Подойдя ближе, бабка подождала, пока её кто-либо заметит, но вокруг стояла тишина. Где-то вдалеке были слышны пение птиц, журчание ручейка, стрекот и жужжание непонятных насекомых. Прождав несколько минут, бабка не выдержала и прокричала.

— Эй, есть кто-нибудь?!

В ответ тишина.

— Ладно, я не гордая и сама зайду, даже без приглашения.

Кузьминична подошла и толкнула дверь, предполагая, что та закрыта на ключ, но неожиданно она легко открылась, а женщина буквально влетела внутрь.

— Кто же дверь в лесу оставляет открытой? Любой прохожий или зверь могут зайти и похозяйничать, — по привычке продолжала ворчать бабушка, не забывая оглядываться по сторонам.

Передняя комната представляла собой кухню около двадцати квадратных метров. Справа стоял большой овальный стол с табуретками, а слева находилось окно, прикрытое тонкими занавесками, и небольшой шкаф для посуды и сыпучих продуктов. Чуть дальше расположилась печка: вот самая натуральная русская печь, окрашенная в белый цвет.

За печкой обнаружилась дверь, ведущая в другую комнату. Это была светелка, причём с тремя окнами, уютная, сверкающая чистотой и опрятностью. Между окнами стояла односпальная кровать, трельяж, старинный добротный шкаф и небольшой письменный стол со стопкой грубой бумаги и перьями. Такими же ещё Пушкин Александр Сергеевич писал свои бессмертные произведения. Кроме этого, на столе лежали две антикварные книги, до такой степени толстые и ветхие, что трогать их просто считалось кощунством. На окнах висели коричные шторы. Весь интерьер был в оттенках кремового: от более нежных до насыщенного бежевого, который так любила Люба.

— Мда, видно, что аккуратные люди здесь живут, грамотные, любители антиквариата.

Выйдя во двор, она обнаружила небольшое строение, в котором хранились высушенные травы. Невдалеке виднелся всем знакомый деревенский туалет — ой, то есть удобства во дворе. Бабушка сунула свой любопытный нос туда тоже. Удивительным было то, что никаких посторонних запахов или вечно жужжащих мух не наблюдалось.

— Всё интереснее и интереснее, — проговорила она.

Очень хотелось пить и есть. Есть хотелось так сильно, что засосало под ложечкой.

— Дома время уже к ужину приближается, а здесь ещё, видимо, утро. Эх, была не была, — подумала наша бабка и зашла в дом. — И себя накормлю, и хозяев не обижу, — говорила она себе, при этом рыская по шкафу в поисках съестного.

Результаты продуктовой охоты лежали на столе. Небольшой холщовый мешочек с непонятной крупой, такой же мешок с солью и в плошке кусок жёлтой массы, похожий на сливочное масло.

— И то хлеб, — проговорила она, осматривая всё добро. — Ещё бы найти воду.

Вспомнив, что слышала недалёкое журчание ручейка, она схватило ведро и быстрым шагом двинулась в направление шума воды.

— О-о-о, как на меня воздух свежий действует: и косточки не так болят на ступнях, и коленки, вроде, не давали ещё знать о себе. Что значит природа-мать заботится о своих детях.

Так, находясь в своих мыслях, она вышла к небольшой речушке. Ее воды текли в глубине лесного оврага, омывая песчаные берега своей прозрачной водицей. То там, то здесь были слышны всплески воды. Это рыбки играли в догонялки, сверкая своей серебристой чешуей в лучах солнца.

Помыв руки и сполоснуть лицо холодной водой, Кузьминична сделала несколько глотков воды из ладошки. Необыкновенно вкусная, холодная до ломоты в зубах вода придала силы нашей героине. Схватив полное ведро, бабушка отправилась в сторону избушки.

Осмотрелась: ничего не изменилось после её ухода — значит, хозяев до сих пор нет. Сварив полный горшок ароматной развалистой каши, она с удовольствием поела её с кусочком сливочного масла. Пища, приготовленная в печи, всегда была намного вкуснее и полезнее. Люба ещё с детства наблюдала за бабушкой, которая пекла хлеб и пироги с разными начинками. Больше такого она никогда не ела.

После еды её разморило. Она пыталась любыми способами не задремать: выходила на улицу, ополаскивала лицо холодной водой, делала небольшую пробежку вокруг дома, но всё было тщетно. Решив, что не сильно обидит хозяев, если приляжет на кровать, зашла в комнату. Не успела её голова добраться до подушки, как она уже спала крепким сном.

Глава 3

Три недели подряд бабушка Люба изучала грамоту, историю, названия всех лекарственных трав и их применение. Каждое утро на пороге стояла незатейливая еда. Чаще всего это были каша, пироги с разными начинками, крынка молока и с десяток яиц. Иногда перепадал небольшой кусок мяса или же домашняя сметанка.

Теперь Любаву трудно было назвать бабушкой. Она с каждым днем молодела и становилась краше. Седые волосы вновь обрели естественный шоколадный цвет, светло-карие глаза блестели ярче, морщины разгладились, а губки налились соком. Она вся стала легкая и грациозная.

«Я словно бабочка, вылезшая из кокона», — часто думала Любава.

Учиться ей было интересно. Несомненно, в первое время приходилось тяжко, но затем втянулась и понемногу стала осваивать грамматику. Ночные уроки проходили каждый день. Оттуда Любава узнала, что попала в мир под названием Галиаскас. В этом мире кроме людей жили трудолюбивые гномы, высокомерные эльфы, сильные оборотни и воинственные орки. Жили они на четырех материках, омываемых двумя океанами: Южным и Северным. Один из материков заселили орки, и носил он имя выдающего полководца Огрина Великого. Были они крупными, атлетического телосложения, ростом под два метра, с темной кожей, отдающей светло-зеленоватым оттенком. Очень похожи на людей за единственным отличием: из-под нижней губы торчали два клыка.

Другой материк под названием Калиэн заселили эльфы. Высокий и очень красивый народ. Особенностями эльфов были остроконечные уши, синие глаза — от светло-голубых оттенков до темно-синих — и белые волосы, отливающие всеми цветами радуги. Смотрелось очень завораживающе.

На остальных двух материках жили люди, гномы и оборотни. Гномы в основном обитали в горах, где у них были построены города, но имелись поселения на поверхности. Основными жителями таких поселений были смешанные семьи. Хотя это не приветствовалось, но сказать свое громкое «фи» никто не посмел. Гномы были чуть выше среднего роста: мужчины достигали до полутора метров, женщины и того меньше. Обязательным для гномов считалось ношение бороды и головного убора. При этом бороду они заплетали в мелкие косички. В основном они работали на шахтах, добывая полезные ископаемые и драгоценные камни. Были и те, кто работал в банковской и ювелирной системах. Никто лучше них не умел считать деньги, ведь самыми богатыми на материках считались гномы. Некоторые предполагали, что их богатство превышает имения императоров всех материков. Но то были слухи, хотя на пустом месте они тоже не появляются.

Оборотни чаще всего селились в собственных домах на природе. Воздух, толкотня и суета городов были чужды существам, имеющим две ипостаси: человеческую и животную. Отличить от людей их было совершенно невозможно. Иногда цвет глаз оборотней мог стать желтым или фиолетовым. Это случалось при сильных переживаниях. И выдавала их грациозность движений, быстрота и гибкость. Материки, на которых обитали люди с остальными существами, назывались Каритас и Амисития. Все существа, жившие в мире Галиаскас, имели магию.

В океане находтдтсб водные жители, а в болотах и озерах можно было встретиться с водяным, русалками, болотницей или кикиморой. Лес охранял леший, а поля — полудница. С ними Любаве еще не пришлось знакомиться, но богиня предупредила, что для травницы они первые помощники.

Первая книга, которую Любава взяла в руки, рассказывала о прошлом мира, а также о временах года и времени. Год состоял из десяти месяцев, в каждом месяце было по тридцать дней, по десять в каждой неделе. В сутках было не двадцать четыре часа, как привыкла Люба, а все двадцать восемь. В первое время ей казалось, что день никогда не закончится, но вставая из раза в раз ранним утром и ложась, как зайдет солнце, она быстро привыкла и перестала замечать четырёхчасовую разницу.

Во временах года тоже были несильные различия. Десять месяцев года делились на четыре сезона. На зиму — химс, лето — эста, которые занимали по три месяца, весну — вер, осень — отум, длившиеся по два месяца в году.

Впервые за все время пребывания в этом мире Любава встретилась с местным жителем. К ней с утра пораньше пришел сельский мужичок в льняной рубашке и в таких же штанах. На ногах были низкие кожаные сапоги.

«Как только ноги не запарились?» — подумала Любава.

— Здравствуй, красавица! — улыбнулся мужичок, показывая щербатые зубы. — Помощь твоя требуется.

Он размотал окровавленную тряпку на руке. На ладони от мизинца до запястья шел глубокий разрез, из которого до сих пор сочилась кровь.

— Это как же ты так умудрился? — удивилась Любава, готовя горячую воду и мази.

— У внучка магия воздуха открылась, все что ни попадя поднимает и бросает, играется так. Еле успел перехватить тесак, летящий в меня, вот и поранил руку, — ответил, он морща нос.

Любава промыла рану кипяченной водой, затем обильно смазала его специальной заживляющей мазью.

— А заблокировать магию можно? А то, не дай богиня, и сам так может пораниться.

— Можно-то, конечно, можно. В городе так и делают. Для такого браслета деньги нужны, а у нас каждая монетка на счету.

— Тогда только следить за мальцом, больше выхода нет. Вот тебе мазь. Мажешь два раза в день: утром и вечером. Прежде чем мазать, обязательно рану промой кипяченной водой.

Мужичок поставил небольшую корзинку с продуктами и, поблагодарив, удалился. Так и пошел народ к новой травнице. Слух о ней прошёл, что лечит хорошо, вот с других деревень и повадились к ней ходить, каждый со своими болячками. Через месяц она уже знала всех в округе: кого как зовут, какие болячки беспокоят, даже какой мужик к какой бабе по ночам бегает.

Спозаранок она вставала и уходила собирать травы. Как-то сидела на полянке в лесу Любава и перебирала только что сорванные растения. Тут к ней старичок подсаживается. Сам небольшого росточка, борода до пояса, волосы светлые с зеленоватым оттенком, а глаза горели как два изумруда. И одет как-то странно: в вышиванке, на ногах были сапожки красные, а на голове — шляпа соломенная.

Глава 4

Любава готовила микстуру от воспаления легких. Та требовала к себе постоянного внимания. Если пропустить какое-нибудь действие, то придется начинать все сначала, а полудница, словно специально, не переставая звала ее.

— Да что же это такое? Даже в лесу покоя нет! — проворчала Любава и вышла во двор. — Чего разгласилась? Занята я.

— Леший зовет, беда приключилась!

— Какая беда? — напряглась Любава.

— Да откуда же я знаю? Не на моей территории случилось. Просили передать, чтобы поспешила, — заворчала девочка.

Забежав в дом, травница схватила свою походную сумку, где лежали микстуры и травы на все случай жизни, и побежала к лесу.

-Дедуля, я здесь, -крикнула она.

Тут появилась тропинка, которая вывела Любаву на полянку. Над девушкой, лежавшей без сознания в позе эмбриона, стоял леший.

-Спасай младенца, не жилец она, -проговорил дед и вынул непонятно откуда острый нож.

-Как не жилец, ты что говоришь, старый? -возмутилась Любава.

-Режь говорю. Она только ради ребенка держится из последних сил. Ее прокляли «черной смертью». Если не поторопишься, умрут оба.

-Вишанья, помоги, -пробормотала женщина.

Схватив нож, она облила его самогонкой, купленной у сельчан. Влила немного в рот и погладила по горлу, чтобы спровоцировать глотательный рефлекс. Затем положила девушку на спину и полоснула по животу, разрезая брюшную полость, после вскрыла полость матки и вытащила плод. Перевернув ребенка, она ударила девочку по голой попке, отчего та вздрогнула и заорала, сообщая всему лесу о своем рождении. Услышав голос ребенка, роженица испустила дух.

Любава завернула ребенка в свой фартук и стояла над телом ее матери. Сколько близких схоронила Кузьминична, но никогда не было так больно, как сейчас.

-Травница, -обратился к ней леший. -Ты иди с дитём, мы сами разберемся с телом, чуть позже я покажу тебе, где ее могилка.

Любава, очнувшись от ступора лишь, кивнула и собиралась уже уходить, когда увидела недалеко от покойницы небольшой узелок. Подхватив его, она пошла по тропинке. Леший, как обычно, укоротил ей дорогу и, сделав лишь пять шагов, она была уже на краю леса, откуда вдалеке была видна ее избушка.

-Да, девочка моя, проблемы ты принесла на мою голову. И самая главная из них- чем тебя кормить. Немного подумав, она прямым ходом направилась в деревню, чтобы договориться со старостой о покупке козы. Еще с молодости Любава знала, что козье молоко близко по составу к грудному молоку, только жирность у него больше, придется каждый раз добавлять немного кипяченной воды. Ребенок закряхтел на ее руках, и Любава ускорила шаг.

Она постучала в калитку двухэтажного бревенчатого дома.

-Калидус, открывай, -прокричала она, -помощь нужна.

Староста, рослый здоровяк появился перед Любавой в одних штанах, картинно поигрывая мышцами рук и плеч. Вдовец, он имел двоих детей трех и пяти лет, не раз сватался к травнице, но каждый раз получал отказ. Может быть какая-то девица, увидев груду мышц, впечатлилась бы, но не Любава. Она никогда не любила слишком перекаченных мужчин, поэтому, бросив мимолётный взгляд на тело мужчины, лишь бросила:

-Оденься.

Староста чертыхнулся и вышел к ней уже в более приличном виде, всем видом показывая, что он обиделся на нее.

-Калидус, просьба у меня, я теперь кормящая мать и мне нужна коза.

Староста, ничего не понимая, уставился на женщину.

-Ну что уставился, говорю тебе, кормящая мать.

-Ты когда успела -то, -он нахмурил брови. -Или уже на сносях была, когда в избушку заселилась?

-Ты совсем очумел что ли со своим сватовством. Не мой это ребенок, нашла, когда траву собирала. По виду, родилась недавно. Не бросать же в лесу на съедение волкам.

Видя, что староста не поверил ни единому ее слову, лишь махнула рукой.

-Да ну тебя, думай что хочешь, но предоставь козу. Расплачусь микстурой и мазями.

Вскоре вопрос был решен и во дворе паслась белая козочка. Староста не поскупился, послал двух работников, чтобы построили небольшой сарайчик. Лес близко, а волки еще ближе. Не дай богиня, и прирезать могут единственную кормилицу девочки.

Быстро подоив козу, она вошла в дом. Девочка еще спала, но временами начинала кряхтеть, видимо время кормления уже близко. Встал вопрос, из чего кормить. Взяв чистую тряпицу, она намочила его молоком и всунула в рот ребенку. Затем понемногу сверху пропитывала «соску» молоком. Помучиться пришлось изрядно, но главное, что ребенок был накормлен. Она разорвала простыню, лежавшую в сундуке, и сделала из него пеленки. Затем взяла более плотную ткань и за вечер сшила переноску кенгуру. Оставлять ребёнка кому-нибудь ей не хотелось, поэтому она решила носить ее с собой. Первое время доходило до того, что она плакала от безысходности. Выросшая на благах цивилизации она с трудом принимала действительность. Если без телефонов и интернета, без электричества и горячей воды можно было как-то мириться, то с отсутствием обычной детской бутылочки с соской смириться было сложно. Вспоминая в детстве своих горластых детей, она должна была признать, что девочка, которую она назвала Марьяной для своего возраста спокойная. Малышка подрастала и проблем становилось все больше. Она просила внимание к себе, которого Любава не могла ей дать в полной мере. Ей надо было готовить настойки, микстуры, мази и заготавливать травы. Скоро наступят холода, а вещей ни у нее, ни у ребенка не было. Единственное, что успокаивало, что сельчане помогли с сенокосом и коза не останется на зимнее время голодной. За травами Любава уже не ходила. Теперь надо будет ожидать следующего сезона. Теперь время становилось больше, и травница решила заняться вязанием. Когда наступят холода народ двинется для покупки настоек и микстур от простуды, от болей в спине и ногах.

Она закупила шерсти и стала прясть. Хорошо, что в маленьком сундуке под кроватью нашлись все швейные принадлежности, в том числе прялка и спицы. Позаботилась богиня, за это ей отдельное спасибо. Любава связала себе теплую кофту и ребенку комбинезон, приделав изнутри подкладку из старой ткани, чтобы было теплее. Леший собирался впасть в спячку и доделывал все оставшиеся дела, поэтому травница встречалась с ним редко.

Глава 5

Прошло три года с тех пор, как Любава попала в другой мир. Жалела ли она о произошедшем? Наверное, нет. Возле неё росла названная дочь Марьяна, полуэльфийка-получеловек. От отца эльфа она получила при рождении волосы белого цвета с голубоватым отливом и васильковые глаза. Любава замечала, как часто дочь разговаривала с растениями, с разного вида букашками. Всё ей было любопытно и интересно.

— Видимо, и дар мы получим от папы. Еще бы знать какой конкретно! — охала Любава.

Как так получилось, что эльф связался с человеческой женщиной, было непонятно и спросить не у кого.

Как-то уложив дочь спать, Любава стала делать в избушке уборку и нашла в углу тот самый узелок, который прихватила с леса. Узелок как узелок, но когда травница стала доставать оттуда вещи, то поняла, что это не что иное, как пространственная сумка. В ней были пелёнки, распашонки и всевозможные детские вещи. Кроме этого, в сумке находились вещи и самой погибшей. Теперь Любаве можно было хотя бы год не волноваться и не думать, во что одеть ребёнка. Но самым главным сокровищем этого узелочка была небольшая шкатулка, в которой лежало около ста золотых монет, браслет, кулон и диадема необыкновенной красоты. Видимо, вещи были дорогими, поэтому Любава всё оставила на память дочери как наследство её биологической матери.

А пока Марьяна росла как обычный ребёнок: играла, хулиганила, капризничала, болела и даже дралась с деревенскими мальчишками. Её друзьями по играм были сыновья старосты. Они взяли над ней негласное шефство. А мачехе то и надо: она сама была на сносях и ждала рождение ребёнка. Видя, что Любава не реагирует на его ухаживания, староста в один из дней выбрал девушку, которая долго по нему сохла, и пошел свататься. Родители были довольны, что такой человек обратил внимание на их дочь, справили по-быстрому свадебку. Вначале Ариста принимала травницу в штыки, но как-то однажды Любава решила поставить точку в этой односторонней вражде.

— Ариста, постой-ка, нам поговорить надо, — окликнула её Любава.

— Не о чем нам с тобой разговаривать, — ответила девушка и пошла дальше.

— Подожди, я хочу тебе в кое в чем признаться.

Ариста нехотя остановилась: слова травницы о признании сыграли свою роль. Довольная Любава подошла к ней поближе.

— Хочу тебе признаться, что твой муж мне не люб, совсем не люб. Если бы я хотела, то давно бы вышла за него замуж, но, как видишь, я одна.

— Зато к тебе он сколько раз сватался, значит любил, — прошептала девушка, сдерживая слезы.

— Э, нет, девонька, если бы на самом деле любил, то добивался бы своего, а он как получил отказ, сразу к тебе свататься побежал. Я просто ему была удобна. Так что прекращай ревновать, а захочешь поболтать — приходи, косточки твоему муженька промоем.

— Это как? — удивилась Ариста, поднося руку ко рту.

— Посплетничаем о мужчинах, — она подмигнула девушке и пошла в соседний дом к больному малышу.

Марьяна сопровождала мать повсюду: ей нравилось, как та лечит людей, как магией убирает раны и любые язвы. Она мечтала, что будет такой же, как мама. Идя от очередного больного и держа на руках уставшую девочку, Любава заметила возле дома запряженного коня.

— Это что за гости пожаловали? — удивилась Любава.

— Мамочка, лошадка говорит, что хозяин один, надо его спасать.

Любава с интересом посмотрела на девочку.

— А ты понимаешь, о чем они говорят? — уже не удивляясь, поинтересовалась Любава.

— Конечно, я всех понимаю, и даже травка умеет разговаривать.

— Что тут удивительного? У девочки проявился эльфийский дар, — ответила появившаяся из ниоткуда полудница. — Там у кромки леса хозяин коня лежит раненый уже как часа два.

— Марьянушка, посиди дома, я быстро.

Любава схватила свою «неотложную помощь», как она называла сумку с необходимыми микстурами и настойками, и, наказав полуднице приглядывать за дочерью, побежала на помощь. Конь показывал дорогу.

Возле кромки леса валялся мужчина. Он лежал на спине, обе руки были раскинуты в стороны, а из живота торчал кинжал.

— Вот же напасть-то какая. Рана не простая. Обычно тех, кого пырнули живот, с вероятностью восемьдесят процентов не выживают.

Она просканировала организм мужчины и поняла, что таких везунчиков на свете еще не было. У него была открытая травма живота без повреждения внутренних органов. Кровь же вытекала из порезанных сосудов. А если считать, что он лежит на солнце два часа, большая потеря крови и обезвоживание привели к потере сознания.

Остановить кровь было минутным делом, но оставлять больного лежать на солнце было ни в коем случае нельзя. Любава задумалась. Посмотрев на коня, она приняла решение.

— Твоему хозяину плохо, надо помочь ему и перенести к нашему дому. Не знаю, понимаешь ты меня или нет, — она тяжело вздохнула.

— Он все понял, мамочка, — послышалось за спиной травницы.

— Полудница, я же просила.

— Что я могу сделать, если она с намерением помочь понеслась к матери? — надула губы девочка.

Девочка подошла к коню и что-то прошептала ему.

Конь подошел ближе к хозяину и присел перед ним на четыре ноги. Любава кое-как затащила раненого на спину коня: поперек его корпуса. Конь аккуратно встал и пошел в сторону избушки.

Марьяна взяла за руку мать и похвалилась.

— Мамочка, видишь? Он все понимает. Я ему сказала, что делать, он так и сделал.

Конь дошел до двери избушки, остановился и присел на задние ноги. Больной скатился с его спины прямо в руки травницы. Пока женщина дотащила его до кровати, выбилась из сил, и только стонавший от боли раненый заставил ее подняться. Надо было разогреть немного воды и промыть место ранения, затем смазать специальной мазью, которая высасывала изнутри всю оставшуюся гадость: неважно, была это просто грязь или яд на лезвии кинжала.

Марьяна тихо сидела на стульчике и смотрела, как мать обрабатывает рану. Любава все делала на автомате, так как сил у нее не осталось. Закончив с делами, она положила дочь на печку, а сама присела возле раненого.

Глава 6

Ровно две недели Лабор Риос — так звали больного — приходил в себя. Организм молодого человека оказался крепким, и он быстро шел на поправку. Только когда мужчина начал вставать и даже самостоятельно помылся на заднем дворе, натаскав себе воды из ручья, женщина смогла рассмотреть своего гостя: телосложение было статным и правильным, темные волосы, средней полноты губы, но больше всего привлекали её зеленовато-карие глаза под густыми чёрными ресницами.

После недели ничегонеделания он просто взвыл. Тогда Любава стала давать ему мелкие задания: траву перебрать, кушать сварить, вокруг дома скосить траву. Потом он уже сам включился в работу. Подправил немного дверь сарая, о которую коза чесала свои рога, наколол дров, хоть и садился отдыхать после пяти наколотых пеньков, увеличил сарайчик для сушки трав. Но больше всего любил наблюдать за Любавой, когда она готовила микстуры и настойки. Все ее действия он называл «волшебством рук».

Как-то поздним вечером, когда Марьяна видела десятый сон, мужчина обратился к травнице.

— Любава, а чей это ребенок?

— Конечно мой, — ответила она незамедлительно, но Лабор заметил, как дрогнули руки женщины.

— Я не так спросил: кто его отец? — вновь поинтересовался раненный.

— Зачем это тебе знать, Лабор? Я же не задаю тебе вопросы о том, кто тебя решил убить и за что! — она строго взглянула на разговорившегося не к месту мужчину.

— Я расскажу тебе очень интересную любовную историю. Как-то в наше государство Каритас прибыл посол Элиан Гволиен из государства эльфов с дружеским визитом. Посол был молод и красив. Впрочем, почему был? Он и сейчас жив. Так вот, молодой посол познакомился с очаровательной дочерью первого советника императора — Митией Сварос. Сначала это были редкие встречи, затем они стали встречаться намного чаще и впоследствии выяснилось, что они не представляют жизни друг без друга.

У Митии был жених, за которого родители сосватали её в младенческом возрасте. Узнав, что она встречается с молодым эльфом, жених стал следить за ними день и ночь. Затем предоставил документы императору, доказывающие, что отец Митии — первый советник короля, Антис Сварос — все секреты выдает соседнему государству через их посланника — эльфа Элиана Гволиена. Никто не знал, что к тому времени Мития была беременна.

Первого советника сажают в тюрьму, Элиана Гволиена отправляют на Родину, а бедная Мития остается с матерью. Ежедневно к ней наведывается ее бывший жених, Пробус Забос: сначала просит, а затем уже и требует от невесты выйти за него замуж. Неизвестно, чего он хотел добиться — в душу существу не влезешь, но, увидев округлившийся живот невесты, просто взбесился и схватил ее за руку. Невеста, владеющая даром огня, быстро его опалила магическим огнем и убежала в свою комнату.

Когда взломали дверь, увидели, что ее на месте нет. Приказав своим людям остаться в доме Митии, он поехал к королю. Забыл предупредить, что Пробус Забос — непризнанный бастард императора.

Долго приходилось скрываться молодой женщине, но однажды ей стало плохо на улице, когда предвестники родов стали часто давать о себе знать. Ее совершенно случайно увидел один из людей Пробуса Забоса. Он проследил за ней и, узнав, где она обитает на данный момент, послал сообщение бастарду императора. Мития, ничего не подозревая, выходит из комнаты, в которой жила в последнее время, и, не замечая за собой слежки, идет навстречу с двоюродным братом.

Лабор замолчал и крепко сжал зубы: видимо, ему тяжело было все это рассказывать.

— Если тебе тяжело об этом говорить, можешь не продолжать, — спокойно сказала женщина, хотя всем сердцем ждала продолжения.

— Увидев, что за ней идет слежка, брат Митии кинул ей под ноги портальный шарик и втолкнул женщину туда, а в самую последнюю секунду, когда портал почти закрылся, в нее полетело заклинание «Черной смерти».

Любава вздрогнула, и миска, которую она держала, выпала из ее рук.

— Любава, где ее могилка? Ведь это ее ребенок.

— Это мой ребенок и только мой, — взвилась она, как волчица, защищающая своего волчонка.

Лабор для ее успокоения выдвинул руки ладонями вперед.

— Твой, и никто не собирается у тебя ее отнимать. Я хотел предупредить, что год назад вина советника не была доказана и он вернулся домой. Бывший жених продолжает искать какие-либо сведения о ней и ребенке. Он не уверен, что проклятье ее достало, поэтому продолжает поиски. А я-то видел, как полыхнуло проклятье, попавшее в нее. Это с ним я случайно столкнулся и получил ранение, но успел телепортировать.

Любава без сил села рядом на стул. Ноги подкашивались от волнения, а в руках чувствовалась мелкая дрожь.

— Думаешь, они появятся здесь? — обеспокоилась она.

— Может, но это будет не так скоро, так что живите спокойно. Ты мне покажешь завтра могилку?

— Если леший согласится: он сейчас очень занят подготовкой к холодам. Давай ложиться спать. У нас говорят: «Утро вечера мудренее».

— Это где это у вас? — поинтересовался раненый.

— Неважно! — Любава встала и пошла стелить себе постель.

Спозаранок она вышла во двор и попросила полудницу приготовить букет поздних цветов. Пока умылись и позавтракали, солнце поднялось уже высоко. Выйдя во двор, они заметили на пороге красивейший букет.

— Пошли, — сказала она, взяв букет в одну руку, а дочь — в другую. — Коня не бери, коротким путем пойдем.

Через поле прошли быстро и достигли кромки леса.

— Дедуля!

— Ну что ты, оголтелая, разоралась? Звери готовятся к зиме, а ты их пугаешь, — проворчал дед, при том оглядывая незнакомца. — Чувствую родную кровь погибшей.

— Здравствуйте, дедушка леший, не пропустите ли нас к могилке любимой?

— Да-а-а, вон она жизнь: иногда делает такие крутые повороты, что встать после них бывает трудно. Проходите.

Перед путниками появилась тропинка, и они оказались на высоком берегу небольшого озера, где одиноко стояло широколистное дерево, издалека похожее на круглолистную липу.

Глава 7

После отъезда Лабора прошел месяц. Днем было тепло, но к ночи холодало. Шел первый месяц отума (осени). Любава предчувствовала какую-то беду, поэтому заранее собрала узелок и сложила туда все, что могло понадобиться в дороге. Туда же были спрятаны пять золотых монет, отданные Лабором при отъезде. Долго с пространственной сумкой разбираться не пришлось — спасибо российским фэнтези.

«Ну да, грешна, почитывала иногда на досуге», — думала травница.

Времени в холодные дни было много, поэтому она заготавливала как можно больше микстур, настоек и мазей: если придется уходить, то возьмет всё с собой. В каждой деревне это всё можно было продать и выручить неплохие деньги. Она сшила себе теплую одежду, затем скроила из детского теплого одеяльца курточку для дочери — спасибо урокам домоводства, которые научили обращаться с иголкой.

В один из дней на пороге дома появились дети старосты Калидуса.

— Тетя Любава, Ариста велела предупредить, что какие-то незнакомые люди спрашивают, не живет ли поблизости женщина с ребенком, похожим на эльфа. Отец указал на вас и даже назвал дату, когда вы ее нашли в лесу.

— А что, меня в лесу нашли? — удивилась Марьяна.

Мальчики, поняв, что сболтнули лишнего, стали уверять подругу, что всех новорожденных находят в лесу. Обычно дети, жившие в деревне, рано начинают понимать об отношениях полов.

— Да поможет вам Вишанья за ваше доброе сердце! — проговорила она и стала быстро собирать оставшиеся вещи.

Одевшись и одев ребенка, она припустилась к кромке леса, крикнув на ходу, чтобы козу отвели вдове, присматривавшей за Марьяной. Она молилась и своим богам, и богине Вишанье, чтобы дедушка леший не ушел в спячку, иначе ее могут догнать. Когда Любава с ребенком на руках была уже близко, обернувшись, увидела возле своей избушки троих посторонних.

— Дедушка, помоги, — прошептала она.

— Так и думал, что неспроста они вначале по лесу шлялись, что-то выискивали, что-то вынюхивали, а потом в село поехали. Быстренько давай, куда тебе?

— Поближе к городу.

— Близко не могу, там не мои владения, но выведет тебя тропинка к тракту, там таверна есть, попросишься с караваном доехать до города. Много они не берут. Ну, прощай, красавица, когда еще свидеться придется, — сказал он и смахнул слезу. — Береги себя и дитё.

Перед ними образовалась тропинка, и буквально через несколько минут они стояли на тракте недалеко от трактира «Усталый путник».

В здании царил полумрак. За стойкой стоял угрюмый мужчина и протирал тряпкой кружки. Увидев зашедшую с ребенком Любаву, он молча, одним лишь кивком, указал на свободное место возле окна. Любава оглядела зал и заметила несколько столов, занятых мужчинами, они о чем-то тихо беседовали. Никаких ссор или пьяных драк не было и в помине.

К столику подошла симпатичная девушка с длинной черной косой и большим бюстом.

— Чего желаете? — сбросила она, выдавливая улыбку.

— Не скажете, когда уходит караван в город?

— Они чаще всего приезжают после ужина и выезжают отсюда ранним утром, — сообщила девица.

— А комнату у вас снять можно? И что у вас есть поесть, чтобы ребенок тоже не остался голодным?

Девушка внимательно посмотрела на Марьяну, которая с интересом рассматривала окружение.

— Могу предложить недавно приготовленное мясное рагу и травяной взвар с лесными ягодами. А вы пока снимите с девочки платок, у нас здесь жарко.

— Не могу, она ушки простудила, поэтому пусть сидит в платке.

— Матти, что ты там застряла? — послышалось из-за стойки. — Приняла заказ — выполняй. А вы госпожа, не серчайте, новенькая она, еще только учится.

— Все нормально. У вас комната есть для меня и ребенка?

— Есть, поешьте, и Матти вас отведет на второй этаж.

— Сколько это будет стоить?

— Десять медяков.

Тут к трактирщику подошла чуть полная женщина невысокого роста с заплаканными глазами. Она что-то прошептала мужчине и горько расплакалась. Трактирщик как будто окаменел лицом.

— У вас что-то произошло? Я могу помочь? — задала вопрос травница, попеременно переводя взгляд с женщины на мужчину.

— Сын помирает, неделю назад поранился, а рядом не было целителя. Лечили сами как могли, только с каждым днем все хуже, — поведала женщина и закусила край платка, чтобы не расплакаться вновь.

— Показывайте, я целитель и травница.

Она схватила в одну руку узелок, другой взяла за руку Марьяну.

— Пойдемте, если вы действительно поднимите его, век молиться будем Вишанье за вас.

Они вышли через заднюю дверь и свернули налево, где в небольшой, но уютной комнате в бреду лежал совсем молодой мальчишка. Рука у него была размером с толстый сук и имела фиолетово-бордовый окрас.

— Что с ним случилось? — спросила Любава, при этом до конца размотав тряпку.

— Полез в драку, чтобы разнять, и напоролся на нож одного из них.

— Принесите горячей воды, чтобы рука терпела, затем кипяток, чистые тряпки и посуду, где можно промыть раны и заварить травы.

Отправив женщину, она быстро просканировала больного: еще бы несколько часов — и руку было бы не спасти. Марьяна тихонечко сидела в сторонке и наблюдала за действиями матери.

Вскоре женщина вернулась и принесла то, о чем попросила травница, после встав в сторонке. Промыв полностью рану и смазав ее вонючей, но полезной мазью, вытягивающую грязь, она приготовила отвар травы. Стала давать больному по столовой ложке каждые полчаса.

Неожиданно из-за угла послышался тоненький голосок.

— Мамочка, я сильно хочу есть и еще в туалет, — очнувшись и посмотрев в окно, Любава увидела, что на улице темнеет. Это же сколько она часов сидит над больным?!

«Вот бестолковая нерадивая мать, совсем забыла о ребенке», — ругалась про себя травница.

— Вы не скажете, где у вас здесь туалет? — спросила Любава.

— Через дверь. Муж накрыл стол, пойдите, поешьте, ребенок тоже устал и есть хочет, — проговорила немного успокоившаяся мать юноши.

Глава 8

Марьяна, чувствуя нервозность матери, крепко прижалась к ней. Между тем за дверью творилось что-то невообразимое: шум, топот, крики, невнятное бормотание. Любава лишний раз боялась пошевелиться, чтобы не привлечь внимание. Вскоре все затихло. Никто не заходил, как будто все совершенно забыли о том, что в комнате находится женщина с ребенком.

Когда солнце спряталось за горизонтом и на небе высыпали первые звезды, в замке что-то зашуршало, дверь беззвучно открылась. Темная тень прошмыгнула в комнату и так же тихо закрыла дверь. Любава уставилась на трактирщицу, ожидая от нее объяснений. Та присела на стул, стоящий неподалёку от кровати, глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

— На днях тут проезжал небольшой отряд людей герцога Пробуса Забоса, так они представились. Воины остановились на ночлег и по пьяному делу рассказали, что уже не один год разыскивают женщину с ребенком. Ребенок этот — эльф, или имеет во внешности черты, указывающие на то, что в нем течет эльфийская кровь. Переночевав, они двинулись дальше, но на всякий случай оставили переносную почту, если кому удастся напасть на след женщины с ребенком, обещав при этом большое вознаграждение. Матти купилась на это и, увидев вас, сразу отправила им сообщение.

— Но ребенок не эльф! — пыталась защитить дочь травница.

— Я вас, как мать, понимаю, — она положила свою руку на плечо Любавы, успокаивая своим жестом. — Если вы догадались спрятать волосы или уши ребенка, то глаза спрятать невозможно. Они полностью выдают ее. У людей и оборотней бывают голубые глаза, но не такие ярко-синие, как у этой малютки.

Я вовремя заметила, что Матти выходила из кабинета мужа, куда ей вход запрещен, и, прижав к стенке, заставила признаться. Хотела успеть вас спрятать в нежилой части, куда мы обычно не ходим, но не успела: они уже были здесь.

— Поэтому она мне намекала, чтобы я сняла платок, чтобы убедиться в своих домыслах, — прошептала Любава, не ожидавшая подставы от, казалось бы, неплохой девочки.

— Не бойтесь, вы помогли мне — я помогу вам. Вот здесь еда, пока сухомятка, но больше не могу принести, придется вам потерпеть до завтрашнего вечера, а рано утром следующего дня караван выедет в город. Думаю, Матти не успокоилась и будет наблюдать за мной и мужем. Если бы не просьба ее умирающей матери, погнала бы эту распутницу подальше от своего дома, — злясь, проговорила трактирщица.

— Как ваш сын? — спросила Любава.

— Если бы не ваша помощь, то я бы потеряла его, спасибо вам. Всегда буду молиться богине Вишанье за вас. — Она встала и поклонилась травнице.

— Ну что вы, на моем месте каждая травница так бы поступила, — ответила, смущаясь, Любава.

— Не каждая, — хмуро ответила женщина. — Я посылала за травницей в соседнюю деревню, так она такую цену заломила, которой у нас никогда и не водилось. Мужу не сказала: лучше под его горячую руку не попадать. Пойду, а то потеряют меня, расспросы начнутся.

Она встала и тихонько выскользнула за дверь, так же тихо закрыв его на замок.

Около двух суток Любава и Марьяна находились в комнате. Пытались лишний раз не шуметь и только в самых крайних случаях включали воду. Трактирщица приходила еще три раза, каждый раз оставляя еду. Обычно это были вареные яйца, кусок мяса, немного зелени и овощей. Уже перед самым рассветом в день отъезда женщина вывела их к крытой повозке и спрятала за мешками с кормом для лошадей. Затем закрыла еще какой-то дерюгой и прошептала.

— Вылезете только тогда, когда разрешит дед.

Казалось, время остановило свой бег и замерло. Где-то были слышны крики, голоса, ругань, но вскоре повозка тронулась — Любава вздохнула с облегчением. Дочь уткнулась матери в грудь, пригрелась и тихонько посапывала. Вскоре женщина заснула и сама, последние дни были испытанием для ее нервов.

Неожиданный крик разбудил Любаву, и она резко открыла глаза.

— Эй, ты меня слышишь? Вылезай, говорю, уже можно, — послышался старческий скрипучий голос.

Только тут травница поняла, что они стоят. Отодвинув один из мешков, она быстро ответила.

— Да, слышим, выходим.

Выбравшись из завала мешков, она взяла на руки еще не проснувшуюся дочь и пыталась приноровиться, чтобы вылезти из повозки.

— Ну куда дитё тащишь, неразумная? Пусть спит ещё, — заворчал дед, увидев ребенка на руках женщины.

Она вернулась обратно и устроила ребенка на сене, лежавшем неподалеку от мешков, затем вернулась к деду. Старик был невысокого роста, худой, с редкими волосами пепельного цвета. На нем были помятые брюки и не очень свежая рубашка с расстёгнутым воротником. Видя, что Любава пытается аккуратно слезть с повозки, подошел и, схватив за талию, поставил ее на землю. Та лишь ахнула.

— Думаешь, раз худой да немощный, то силы нет? — усмехнулся он. — Мать-природа силой не обидела, хвала богине за такой подарок. Пойдем, познакомлю тебя с главным.

Они прошли к костру, где разместилось несколько мужчин, которые разливали в кружки с котла травяной чай. Увидев подошедших, коренастый мужчина высокого роста указал кивком на место, куда можно было присесть. Он налил взвар и протянул вначале Любаве, затем старику.

— Зовут меня Тулис Фиделис, я старший каравана. Рассказали мне, что ты бежишь с девочкой, которая наполовину эльф.

Любава дернулась и попыталась вскочить со своего места, но твердая рука старика усадила ее на место.

— Не нервничай, ничего тебе среди нас не грозит, только прежде чем рожать от эльфа дитя, должна была несколько раз подумать, к чему это могло привезти. Эх, молодежь! Совсем не думаете о последствиях: она же как экзотическая диковинка среди других существ. А то, что племяшку моего спасла от смерти, за это тебе огромное спасибо.

Он протянул Любаве хлеб с большим куском вяленого мяса.

— На, перекуси, а дочери яйца вареные возьмешь. Как остановимся на ночлег, горячую похлебку сварим. Без горячего в дороге нельзя.

Когда Любава вернулась к кибитке с небольшим перекусом, Марьяна сидела на сене. Её нижняя губа немного выпятилась и дрожала, на глазах блестели слезы: ещё бы секунда — и весь лес бы услышал рёв оставленного ребенка. Увидев мать, она протянула к ней обе руки и с обидой произнесла.

Глава 9

Яркие звезды отражались в черном зеркале ночной реки. Темнота настораживала, пугала и в то же время поражала и восхищала своей тайной, притягивала шелестом растений, тихими всплесками воды, шепотом ветра, ласкающего листья склонившегося над речкой дерева. Любава, осторожно наступая, чтобы случайно не споткнуться в темноте о корягу, подобралась к берегу.

— Русалка-царица,

Красная девица!

Появись, покажись,

Чудом брежным обернись!

Духов древних наяву

Я на берег призову.

Дай, земля, свои дары

Обитателям воды.

Из воды стали одна за другой появляться девушки, одна краше другой. Длинные густые волосы, белоснежные платья и грустные лица, в которых застыла тоска от неразделённой любви.

«Ой-ой-ой, у меня столько подарков нет», — подумала Любава.

Вперед вышла одна из девушек: на ней был венок из лотосов, венчавший её голову поверх длинных распущенных волос, и драгоценное жемчужное ожерелье, оттенявшее цвет её темно-синих глаз.

— Звала, травница? — спросила русалка мелодичным нежным голосом, словно звонкие колокольчики прокатились по водной глади.

— Звала, подарки принесла, только не рассчитала немножко, уж извините нерадивую, — ответила Любава и низко поклонилась.

— За подарки спасибо. — Она приняла дары Любавы. — За то, что уважительно относишься к нам, прими от нас дар небольшой: не для тебя, для дочери твоей названной.

Она махнула рукой, и на ладони появился небольшой невзрачный медальон.

— Медальончик непростой, владеет большой силой скрывать истинное лицо. Подумай, каким ты хочешь видеть лицо дочери, и надень на нее медальон, не снимай никогда, пока для этого не настанет особый момент. Второй раз медальон не сработает.

— Благодарю за подарок, — промолвила Любава, взяла подарок и, поклонившись, побежала к месту стоянки.

— Дед, а что так тихо? — промолвила женщина, обращаясь к ее возничему.

— А как должно быть? — усмехнулся старик.

— Ну как же, я все рассказала старшему, думала, вы какие-то меры приняли, — возмутилась Любава.

— Вот что, красавица. Полезай-ка ты внутрь и сиди тихо, услышишь шум — не вылезай. Когда можно будет, я тебя сам кликну. Если что и произойдет, то только к рассвету, выспаться успеешь, — проговорил мужичок, успокаивая ее.

— Заснешь тут, когда такое ждешь, — проворчала она, но в кибитку влезла, чтобы посмотреть дочь.

Старик на ее слова лишь улыбнулся.

Как и сказал дед, нападение произошло перед самым рассветом, когда еще ночь до конца не отступила, но утро уже предъявляло свои права. Она все-таки задремала и проснулась от сильных криков и воплей. Было ощущение, что люди кричат и подвывают от страха и боли.

«Это что же может там такое твориться? Будто слушаешь фильм ужасов», — думала Любава, прижимая к себе безмятежно спящую дочь. В какой-то момент наступила оглушительная тишина.

— Травница, ты как? — послышался голос старика.

— Жива, — прошептала она. — Только страшно очень.

— Выходи, все закончилось.

Она отодвинула полог ткани, прикрывающий кибитку, и спустилась вниз. Пройдя немного вперед, женщина увидела тело мужчины, изломленной куклой лежавшее на поляне недалеко от леса. При этом его тело напоминало мешок, набитый требухой, а голова была совершенно седая.

«Словно все кости перемололи», — подумала она, но вслух ничего не сказала.

— Что здесь было? — осмелилась спросить Любава.

— Драка на выживание. «Кто не спрятался — я не виноват» называется, — зло усмехнулся старший.

Если бы она некоторое время не разговаривала с этим существом, никогда бы не подумала, что может быть столько злости в одном человеке или, правильнее сказать, существе.

— Раненые есть? — спросила травница, специально меняя тему разговора.

— С нашей стороны нет, с их — не знаю, — откликнулся старшой.

— Выезжать скоро будем?

— Почему интересуешься? — нахмурил брови Тумир.

— Леший сказал, когда надумаем выезжать, предупредить его. Он нам путь скоротает до города, — ответила травница, смотря в глаза старшего караваном.

— Оставаться здесь смысла нет, тем более — с останками. Не очень хочется. На запах хищного зверья набежит немерено, поэтому, думаю, надо собираться в дорогу.

Быстро собравшись после кошмарной ночи, Любава попросила лешего открыть дорогу в город. Деревья раступились, и образовалась просека, которая через три часа вывела их на тракт. До города осталось езды чуть больше двух часов.

Пока ехали, Любаве удалось разговорить старика. Когда уже невмоготу ему было отбрыкаться от ее вопросов, он сказал лишь одно предложение.

— Один из нас оборотень со второй ипостасью змеи-душительницы, бывший воин. Осталось их очень мало, поэтому они скрывают свое обличье.

— А… — начала Любава, но старик ее перебил.

— Я все сказал. — Он сдвинул брови к переносице.

Немного помолчав, травница завела разговор, который на данный момент интересовал ее намного больше.

— Скажи, дед, там, где мы остановимся, есть караваны, которые идут в другие города?

— Есть, а ты что же, красавица, решила не останавливаться здесь? — Он взглянул на женщину, та лишь отрицательно мотнула головой. — Правильно, я сам хотел тебе это сказать. Даже если на ребёнке медальон, нет гарантии того, что твои бывшие односельчане не признают тебя, а затем ребенка. Начнутся вопросы, а город маленький, пойдут разговоры. Вот что я тебе посоветую, добрая душа: недалеко от трактира, в котором мы сейчас остановимся, есть магическая лавка. Там продаются портальные шарики. Стоят дорого, предупреждаю. Бери только те, которые настроены на определённую местность.

— А бывают другие? — удивилась Любава, на что старик только улыбнулся.

— Есть такие, которые настраиваются на воспоминания об определенной местности. Каждый шар оставляет свой магический след, поэтому не жалей денег, бери по возможности в разные стороны королевства. Если вычислят продавца, то так он не вспомнит конкретного места назначения портальных шариков.

Глава 10

Вишан — красивый южный шумный портовый город. Любава его выбрала только за то, что он созвучен с именем богини этого мира. Приморские города живут морем, судами, лодчонками, баржами, причалами, крабами и всевозможными разновидностями морской рыбы. Но самые оживленные места в портовом городе — это рыбный базар и порт. Основная масса народа работает на рыбном промысле: у них жизнь налажена, свой доход — хоть и не всегда большой, но стабильно имеющийся. Как таковых нищенских районов в городе значительно меньше, чем в других местах. Но с повышением уровня дохода людей повышается и преступность.

Любава об этом знала, но решила остановиться именно здесь. Свежий морской воздух, всегда теплая погода, средняя температура в пределах двадцати пяти градусов и возможность найти работу сыграли свою положительную роль.

Она сняла на время комнату в доме у пожилой вдовы, которая за пять медяков пустила их пожить на две недели. Травница стала подбирать себе двухэтажный небольшой дом в районе, где проживали купцы и ремесленники. У нее была задумка: на первом этаже сделать лавку трав, а на втором — жилую часть. Проходив бесполезно несколько дней, Любава совсем загрустила. Марьяна, видя состояние матери, присаживалась рядом и клала свою голову ей на плечо. Обычно в такие моменты Любава брала дочь на руки и прижимала к груди, от этого на душе становилось легче: чувства любви, нежности и счастья пронизывали каждую клеточку ее тела.

Она погладила дочь по темно-каштановым кудрям и посмотрела в ее карие глазки.

— Ничего, доченька, у нас все получится.

Любава не стала долго придумывать портрет своей дочери: просто представила себя в детстве, и результат был на лицо — сразу было заметно, что это близкие родственники. Она поцеловала дочку и заплела ее непослушные волосы в косу. Надолго ли?

— Собирайся, пойдем искать дом, время на исходе, а мы еще ничего не подобрали.

В углу комнаты за небольшой гардеробной послышались шорох и непонятное бормотание.

— Кто там, выходи! — строгим голосом произнесла Любава и задвинула дочь за спину.

— Тут я, — послышался голос из-за угла, и показалась рыжая вихрастая голова.

— Проходи в комнату, раз пожаловал, — улыбнулась женщина: она сразу признала в нем домовика.

Тот дернулся, и вместе с ним в комнате оказалась такая же рыжая девочка, все лицо которой было усыпано веснушками, а ярко-синие глаза смотрели со страхом. Оба были маленького роста. На нем мальчике белая рубашка с темными брюками, но больше всего внимания привлекал ярко-красный стёганный жилет, на девочке же было надето желтое льняное платье.

— Рассказывайте, с чем пожаловали? — по-доброму улыбнулась Любава.

Домовик посмотрел на подругу, которая едва стояла, и, шмыгнув маленьким носиком, начал говорить.

— Солнышко — так зовут мою подругу — поранила ногу. Это часто с нами бывает, но обычно рана заживает быстро, а это все гноится и гноится. Все перепробовали — ничего не помогло. Помоги, травница, — сказал он и умоляюще взглянул на Любаву.

— Самого как зовут? Подругу представил, а про себя забыл.

— Ой, Ветерок я, — засмущался домовик. — Посмотрите?

— Солнышко, подойди поближе и покажи свое больное место.

Девочка подняла платье, и травница увидела на внутренней стороне бедра, немного выше колена, гнойную рану.

— Мда, ложись на кровать, лечить буду, — скомандовала женщина.

— Но нам не положено, — сказала, вытаращив глаза, домовая и сделала несколько шагов от кровати.

— Ложись, кому сказала?! — рявкнула Любава, да так, что бедная девочка подскочила на месте от ее вскрика и быстро забралась на кровать.

Любава просканировала девочку и заметила инородный предмет, сидевший очень глубоко, он и вызывал воспаление раны.

— Каким образом получила рану? — поинтересовалась она, готовя мазь и чистые тряпки, нарезанные полосками. Еще деревенские запасы.

— Упала она возле дровяницы и вогнала здоровую щепку как раз в это место. Мы ее вытащили, но рана так и продолжает болеть, еще хуже стало.

— Вытащили, да не всю. Кончик остался, сам выйти не сможет: слишком глубоко сидит. Придется доставать.

От этих слов девочку затрясло мелкой дрожью. Тут неожиданно к ней подошла Марьяна, которая до этого тихо сидела в углу.

— Не бойся, моя мамочка всегда все лечит быстро и без боли, — проговорила она.

Любава взяла обезболивающую микстуру и влила несколько капель в рот домовицы. Пока Марьяна о чем-то рассказывала ей, отвлекая больную, Любава с помощью магии вытащила кончик щепы и вытянула скопившийся внутри гной. Затем, протерев края раны оставшимся самогоном и смазав ее саму вытягивающей гной мазью, Любава перевязала ее чистой тряпкой.

— Ну вот и всё! — улыбнулась она. — Завтра снимите повязку и три дня подряд смазывайте рану заживляющей мазью.

— Всё? — удивилась Солнышко. — Даже больно не было!

Она осторожно поднялась с постели. Ветерок подскочил к подружке и помог слезть.

— Спасибо, травница, за помощь. — Они оба застыли в поклоне. — Нам нельзя лезть в дела людей и существ, но я все-таки скажу. На улице Купеческой есть дом, который стоит на продажу, но старшой улицы хочет взять его для своего сына и снижает цену. При этом соврал, что отдал данные о продаже дома в канцелярию губернатора. Если у вас есть пятьдесят золотых монет, то он вам тут же его продаст. Дом хороший, не пожалеете.

Сказав это, они тут же исчезли на их глазах. Марьяна от неожиданности только вскрикнула и похлопала своими длинными ресницами.

— Улица Купеческая, а дом-то ребята не сказали! — всплеснула рукам Любава.

— Пятнадцатый, — пронесся эхом голос домовика.

— Спасибо! — поблагодарила травница. — Одевайся, доченька, пойдем смотреть, а может, и покупать этот дом, если на то воля богини Вишаньи.

Дом на Купеческой улице они нашли быстро. Утопающий в зелени, с красной крышей, с большой террасой на втором этаже дом привлекал к себе внимание. Позвонив, они стали ждать хозяина.

Глава 11

За две недели Любава привела дом в порядок. Мебель, которая осталась после старика, она трогать не стала. Решила, что пока с эти повременит: есть более насущные проблемы. Подготовить первый этаж к открытию лавки по продаже лекарств было нетрудно. Она прошлась по ремесленным рядам и заприметила маленькую лавку, в которой плотник старательно выстругивал деревянную игрушку. Совсем молодой парнишка лет восемнадцати с длинными темными волосами и глазами светло-желтого цвета. Заметив ее удивление, юноша произнес.

— Все очаровываются цветом моих глаз. Это мне досталось от бабушки: она была обротницей из кошачьих пород — у них у всех глаза такого цвета.

Он улыбнулся, причём так светло и радостно, что Марьяна, смотревшая в это время на него, рассмеялась звонким смехом. Позже вытащил из мешка игрушку, напоминающую нашу матрешку, и протянул ее ребенку. Девочка зарделась от такого внимания.

— Мне нужно смастерить в лавке полки и сделать прилавок, вы сможете мне помочь?

— Когда вам надо, госпожа? — поинтересовался юноша.

— Вчера, — ответила Любава и рассмеялась, заметив недоуменные глаза ребенка.

— Это мамочка шутит, она имела в виду, что надо срочно, — сказала дочь и с укоризной посмотрела на нее.

«Мда, растет дочь не просто красавицей, а умницей, а это — ядрёная смесь», — улыбнулась Любава своим мыслям.

Договорившись с юношей, которого звали Рослав, что он подойдет после обеда, они направились в сторону хозяйственных рядов, где можно было купить различные лекарственные травы. Прошли нескольких женщин, расхваливающих свой товар, но травницу не устраивал то цвет растений, то их запах, а иногда она проходила мимо, даже не останавливаясь, зная, что данную траву даже в виде припарок использовать нельзя: больше вреда принесут, чем пользы. Наконец дойдя почти до конца ряда, она увидела старушку в белом платочке, которая внимательно и по-доброму смотрела на нее.

— Что желаешь, доченька? — спросила она.

— Травки лечебной хочу купить. Вижу, правильно собирали и сушили: все листики, цветочки, стебелёчки один к одному. Если у вас вся трава такая, то я только у вас буду закупаться, — предупредила ее Любава, перебирая руками веточки.

Старушка собрала всю траву, которую принесла на продажу, и сложила в холщовый мешок. Соседки с завистью на них поглядывали, но никто не произнес ни слова. Отдав за все две серебряные монетки, Любава с довольным от хорошей и полезной покупки лицом направилась с дочерью домой. Чувствовалось, что девочка устала, но стоически держалась и не жаловалась.

Проходя мимо одной из подворотен, Марьяна остановилась и прислушалась. Любава, не понимая, почему дочь остановилась, потянула руку на себя, но та сделала огромные глаза и шикнула. Через минуту Марьяна прошептала матери.

— Там в подворотне возле дерева девушка лежит. Ей очень плохо, кровь течет по ее груди.

Девочка потянула мать в темную подворотню, где заросли кустарника мешали проникновению солнечных лучей. И хотя на улице было светло и ясно, здесь ощущались прохлада и тень. Под деревом лежала совсем молодая девушка со светлыми волосами и в старом усыпанном заплатками платье. Из носа девочки текла кровь, а лицо было полностью разбито. Складывалось ощущение, что это сделали специально, пытаясь превратить его в фарш.

Быстро просканировав девочку, Любава поняла, что кроме повреждения лица у нее были задеты внутренние органы. Если не принять меры, то вскоре девушка скончается.

— Мамочка, ты же поможешь ей? — вопрошающе смотрела на мать Марьяна.

— Помогу, только бы знать как, мы не донесем ее до дома.

Время поджимало, а она не знала, что делать. Тут Любава на дороге заметила Рослава, который, по-видимому, шел к ним. Окликнув его, она попросила помощи. Юноша без слов поднял девушку на руки и донес до дома, при этом совсем не запыхавшись.

— Ну у тебя и сила! — улыбнулась Любава, устраивая девушку в соседней от себя комнате. — Хотя я знала одного старца: худой и немощный, а сила в нем была несоизмеримая. Ты торопишься? А то я хотела оказать помощь девушке, только потом заняться тобой.

— Я не тороплюсь, занимайтесь чем положено. Видно, что девушке очень плохо.

Он вышел из комнаты, а Любава, разодрав одежду на девушке, стала магией убирать мелкие ссадины, заодно сканировать и лечить внутренние органы. Только затем принялась за её лицо. Она боялась, что просто не сможет собрать его из лоскутков, оставшихся от кожи. Моля богиню Вишанью помочь, она делала свое дело. В общей сложности на это ушло около двух часов. Затем, смазав все раны и царапины мазью для их заживления, она наконец спустилась вниз.

«Если бы девушка не потеряла память, все, что я сделала за два часа растянулась бы на все четыре, а то и на пять часов», — подумала Любава, заваривая травы для больной девушки.

В течение двух дней ей нужно было пить только траву, даже бульоны были запрещены, так как пищевод пострадал больше всего. Она не ожидала это увидеть при втором сканировании. Пришлось отдать последние магические силы, чтобы не дать девушке уйти за грань.

Юноша вовсю трудился над полками, создавая все из подручных материалов. Увидев наблюдавшую за ним Любаву, он смутился.

— Я подумал, зачем вам тратить лишние деньги на дерево под полки: нашел старую мебель, валявшуюся в сарае, и приготовил все из них. Но если вам не нравится, то я переделаю из купленного материала.

— Нет-нет, это ты хорошо придумал, молодец, — она осматривала уже готовую стенку из полок и душа радовалась такой работе и такому работящему юноше.

На следующий день он привез материал, который Любава заказала для прилавка и за один день приготовил лавку к открытию. Осталось дело за маленьким: приготовить больше микстур, лекарств и мазей для продажи. Также Любава задумала делать сборы трав для различных болезней.

Однако открытие задержалось на неопределенное время. Любава не могла оставить девушку одну. Тут на помощь опять пришел Рослав: он предложил присматривать за ней, пока травница будет занята в лаборатории. Выход был по меркам этого мира не очень хорошим, так как девушкам нельзя было оставаться наедине с парнем. Но кто что скажет, когда дома никого нет? Любава дала свое согласие, предупредив юношу, чтобы через каждые два часа давал ей травяной сбор и поглаживал по горлу, чтобы вызвать глотательный рефлекс.

Глава 12

Мориса после того, как немного окрепла, рассказала всю историю своей жизни.

Единственная дочь своих родителей, росла, горя не знала. Отец с матерью рыбачили на своей лодке. Часто уходили в море вдвоем. Недалеко от материка был остров, который они часто посещали. Там никто не жил, но рыба водилась намного крупнее, чем возле берегов материка. Выехав полгода назад на рыбную ловлю, обратно они не вернулись. Начался сильный шторм, который бушевал несколько дней. Их тела прибило к берегу через неделю после их исчезновения. Девочка осталась сиротой.

В то время она была несовершеннолетней, поэтому ей был назначен опекун — двоюродный дядя по материнской линии. Мориса надеялась, что после наступления восемнадцати лет она пойдет учиться на швею, но дядя подписал договор со стариком-соседом, у которого померла пятая жена. Согласно ему, он отдаст девчонку, если тот не будет требовать наследства. Они ударили по рукам в знак согласия, и девушка оказалась замужем за тираном.

Первое время он немного сдерживал себя и бил в основном палочкой по почкам или по пяткам ног. Человеческие мучения доставляли ему наслаждение. Однако с каждым разом аппетит у него разыгрывался все больше, и всё дошло до того, что он ее вначале бил ногами, потом стал резать ножом лицо, а дальше она потеряла сознание.

Рослав, который присутствовал при разговоре, от бессилия наказать старика только сжимал и разжимал кулаки. По закону его жена — это его собственность. Муж мог сделать с ней что угодно. Правда, если все-таки смерть жены наступала, то дело доходило до суда, а там все зависело от судьи.

Мориса осталась жить с Любавой, помогала в лавке, присматривала за Марьяной, хозяйничала на кухне и иногда помогала стоять за прилавком. В первое время она сторонилась всех мужчин, но со временем боль утихла и на ее личике появилась улыбка. Рослав в любое свободное время прибегал к ним и долго сидел с девушкой за дружескими разговорами. Он тоже был сиротой. После смерти отца принял его дело и сам стал плотником.

Любава вначале сильно переживала, что мало народа захаживает к ней в лавку, но потихоньку слухи о пользе ее мазей и настоек прокатилась по округе, тогда народ к ней повалил. Бывало, что она не успевала заготовить лекарства и на помощь становилась Мориса, выполняя самые простейшие операции.

В один из дней Мориса забежала в лабораторию и, словно рыба, открывала и закрывала рот в безмолвии.

— Что?! — прикрикнула на нее Любава, выводя девушку из ступора.

— Там, старик… муж пришел, — прошептала она и без сил упала на рядом стоящий стул. Ее сильно трясло, а руки стали ледяными, словно она окунула их в прорубь.

— Сиди здесь и не выходи.

Возле прилавка стоял маленького роста худой мужичок с большой проплешиной на голове. Острые водянистые глазки бегали по всем полкам и шкафам, оценивая всё, что способен охватить его взгляд.

— Добрый день, уважаемый, что хотели купить?

— Я хочу купить мази, коленки сильно болят. У вас есть?

Любава вынула из шкафа мазь и поставила на прилавок.

— С вас десять медяков, — озвучила она сумму, увеличив ее в два раза.

— А что так дорого? — изумился старик.

— Как везде. Не нравится — идите покупайте в другом месте.

Старик молча вынул монеты и, положив их, задал вопрос, который, по-видимому, сильно волновал его.

— Тут девушка стояла вместо вас. Слишком она похожа на мою жену, которая пропала недавно, — сказал он, наклоняясь над прилавком.

— Если вы имеете в виду мою сестру, то она не замужем и никогда не была. Господин ошибся, — холодно произнесла она. — Еще что-нибудь будете брать?

— Нет, благодарю, — ответил он и вышел.

Немного успокоив Морису, она дала ей немного успокоительного и отослала отдыхать. После такой болезни стрессы ей были категорически противопоказаны.

Вечером следующего дня в окошко кто-то поскребся. Думая, что это пришел Рослав, Любава открыла дверь. Из темноты плавно вышли двое мужчин. Один из них — высокий темноглазый лет тридцати, другой же немного постарше с двухдневной щетиной на лице и потухшими глазами.

— Травница, мы за тобой, помощь нужна! — сказал как отрезал темноглазый мужчина.

— Что случилось? — напряглась Любава.

— Поедешь — узнаешь, — сквозь зубы процедил мужчина постарше.

— Почему вы обратились ко мне? Я всего лишь травница, для лечения больного нужен целитель, — ответила Любава, предположив, что существа, стоявшие перед ней, из криминальной среды.

Более молодой мужчина взял ее за руку и завел в дом.

— Собирайся, время поджимает, — спокойно, но холодно произнес он.

Любава подошла к лестнице на второй этаж и увидела стоявших Морису и Марьяну. Девочки в испуге прижимались друг к другу.

— Дорогие мои, — она старалась успокоить девочек. — Нужна моя помощь, я вернусь не скоро, ложитесь спать без меня. Не переживайте, все будет хорошо.

«Легко сказать "Не переживайте", у меня от страха ноги подгибаются. Если я не вернусь, что будет с детьми?» — успела подумать травница, когда рука мужчины схватила ее под локоть и вывела из помещения.

В карете, всё это время ожидавшей на улице, они доехали до порта. Затем Любаву повели через какие-то непонятные постройки, склады и ангары, пока они не наткнулись на небольшой домик, стоявший на берегу океана. Шум воды и тихо плескавшаяся у берегов волна немного успокоили ее напряженные нервы.

На стук вышел совсем молодой темноволосый кареглазый юноша лет двадцати. Любаву завели в комнату. Внутри было сумрачно, шторы плотно задвинуты, а спертый воздух не давал легким насытиться кислородом. Больной лежал на кровати, его грудная клетка ходила ходуном, на нее смотрело маленькое личико: бледное, худое, совсем ещё ребёнка. Взгляд больших чёрных глаз был полон безысходной тоски.

— Приоткройте окно и рассказывайте, что случилось.

Она присела на единственный стул, стоявший возле кровати, и руками начала сканировать больного ребенка.

Глава 13

Все дни Любава продавала лекарства, затем в минуты, когда народу было мало, поднималась наверх и вновь готовила новые. Хмурый приезжал целую неделю за ней сам и находился рядом, пока она поздними вечерами занималась лечением его сына. Сам главарь понял, что в отравлении мальчика замешано его близкое окружение. Место главаря группировки, который курирует весь порт, было очень лакомым. Единственным слабым местом у Хмурого был его сын. Видимо, некто решил вывести главаря из себя и, признав его недостойным быть теневым главой порта, захватить власть в свои руки.

Любава не влезала в их разборки: главной ее задачей было поднять ребенка на ноги. Осложнение, которое он получил при воздействии яда, плохо отразилось на здоровье мальчика. Ступни ног ребёнка долгое время были парализованы, пока женщина не стала делать массаж с применением магии. И вот через неделю мальчик сделал первые шаги от своей кровати до двери. Это было немного, но это уже был прогресс. Сейчас дело оставалось только за малым: разрабатывать ноги и больше ходить.

— Всё, Хмурый, я своё дело сделала, теперь мальчику нужны только тренировки ног, в лечении он больше не нуждается, — произнесла женщина, собирая свою сумку «скорой помощи».

— Сколько я тебе должен, травница? Всё сделаю, всё заплачу. Он у меня единственный оставшийся в живых, я за него глотку всем порву, — произнёс мужчина. Может, это звучало высокопарно, но зато от чистого сердца.

— За лечение я тебя попрошу помощи не ради себя, а ради девочки, которая живет у меня. Как отец, ты меня поймешь, а к Морисе я отношусь как к дочери.

Любава вкратце пересказала историю девушки так же, как слышала от нее самой. Хмурый привез её домой и, не сказав больше ни слова, только кивнул головой.

Через неделю по городу пронесся слух, что в океане рыбаки выловили труп старика, которого все знали как семейного тирана, сведшего в могилу всех пятерых жен, а шестая сбежала. На следующий день из канцелярии города пришло письмо на имя Морисы Творан, которую приглашали на встречу для принятия наследства.

Мориса долго отнекивалась. Она хотела забыть и стереть из памяти всё, что было связано со стариком-тираном, но Любава на пару с Рославом уговорила её. Девушка согласилась пойти в канцелярию только с тем условием, если с ней пойдёт травница. Ну что поделать? Пришлось на день закрыть лавку и отправиться в городскую канцелярию вдвоём. Любава оставила Марьяну с Рославом.

Зайдя в помещение, в котором с самого утра кипела жизнь, девушки остановились, не зная, в какую сторону им двигаться. По большому суетливому переполненному людьми холлу туда-сюда сновали люди, занятые разговорами. Любава схватила девушку за руку и, как ледокол, прокладывающий себе дорогу, двинулась прямиком к стойке, где стоял охранник. Люди, наглым образом отодвинутые Любавой в сторону, лишь ворчали ей вслед и вновь шли по своим делам.

Подойдя к охраннику, они показали приглашение в казначейство. Охранник указал направление и громогласным голосом проговорил.

— Поднимитесь на второй этаж, вторая дверь слева.

Девушки постучались в дверь и, получив разрешение, вошли внутрь. За широким столом сидел мужчина среднего возраста, темноволосый, с пристальным взглядом серых глаз. Он отложил перо и пригласил присаживаться на кушетку.

— Если я не ошибаюсь, то вы Мориса Творан, — проговорил мужчина, буквально поедая девушку взглядом. От этого она разнервничалась и схватила Любаву за руку.

— Да, это она. Извините, но девушка еще не отошла от известия от смерти мужа. — Травница слегка дернула девушку за руку, и та закивала, подтверждая ее слова.

— Неужели вы сейчас начнете утверждать, что кто-то будет лить слезы по этому старому пройдохе? — удивился служащий.

— Нет, просто такая смерть ужасна, — проговорила Любава. — Мы пришли по приглашению.

— Знаю я, что вы пришли по приглашению, сам его посылал, — сморщился он. — Ваша личная карточка при себе?

— Да. — Она передала свою карточку мужчине.

Он закинул ее в специальную коробку, которая в тот же миг загудела.

Личными карточками в этом мире называли небольшие прямоугольники, изготовленные из особой породы дерева, которая лучше всех материалов воспринимала магию и умела ее сохранять. Карточка использовалась вместо паспорта, в котором фотографию заменяла аура существа, поэтому подделка была невозможна.

Немного погудев, коробка выплюнула прямоугольник и выдала бумагу, на которой были написаны все личные данные Морисы.

— Так как ваш покойный муж Разон Творан не имел наследников, то все движимое и недвижимое имущество переходит в ваши руки. Это дом на улице Купеческой, счет в местном банке, в котором лежат двести золотых монет, и небольшое хозяйственное помещение, которое он сдавал в аренду. Находится оно также на улице Купеческой, дом 10.

Кроме этого, Мориса Творан, в девичестве Людваг, мы выяснили, что ваш опекун оказался нечестным человеком и присвоил все ваше имущество, оставив вас без наследства. Сейчас он находится в наших подвалах, а дом ваших родителей возвращается к вам, также как и счет в банке, который родители открывали специально для вас. На счету находится около двадцати пяти золотых монет.

Если подсчитать все то, что сейчас рассказал служащий казначейства, то Мориса становится завидной невестой с хорошим приданным.

После таких новостей девушка сидела, словно пришибленная пыльным мешком церковная мышь. Она еще до конца не осознавала, что наконец-то судьба повернулась к ней лицом, а не, как то обычно происходило, задом.

— Мориса, поблагодари господина и пошли домой, — сказала Любава, но тут же задала вопрос. — То есть с сегодняшнего дня она может вступать в права?

— Она уже вступила, госпожа, я все отметил в личной карточке, — улыбнулся служащий.

Подняв с кушетки ничего не соображавшую девушку, Любава повела ее к выходу. Выйдя на улицу, травница усадила свою подопечную на скамейку и слегка ударила ее по щеке. Сильнее было нельзя, иначе у нее началась бы истерика — это могло вызвать отголоски тех событий, из которых ее вытащила травница.

Глава 14

С горем пополам Любаве с Морисой удалось обследовать весь дом. По крайней мере они имели понятие, сколько здесь комнат, где они расположены и что из мебели имеется. От каждого скрипа полов или двери, от каждого дуновения ветерка девушка вздрагивала и втягивала голову в шею.

Выйдя через полчаса на улицу, она так глубоко вздохнула, что было ощущение, что Мориса, находясь в доме, не дышала совсем. Придется при продаже быть рядом с девушкой или же послать ее с Рославом. Ясно было, что молодой человек неровно дышит к девушке.

Они успели пройтись до десятого дома, где находились складские помещения, сдаваемые в аренду. Арендаторы стояли в кучке и о чем-то оживленно беседовали. Когда Любава с Морисой подошли ближе, они разом замолкли и с насторожённостью взглянули на девушек.

— Добрый день! Вы что-то потеряли? — поинтересовался седовласый мужчина.

— Мы ищем дом номер десять, — ответила за девушку Любава. — Оно перешло по наследству от господина Разона Тварона его жене Морисе Тварон. Сегодня она вступила в права наследства.

— Это и есть дом номер десять, леди. Позвольте представиться, глава сообщества купцов — Кулар Торсан.

Высокий моложавый мужчина, одетый в элегантные темные брюки, заправленные в невысокие сапоги, в светлую рубашку и в красиво вышитый жилет поближе подошёл к девушкам. Его серебристого цвета волосы падали на лоб, и он взмахом головы периодически откидывал их назад, а небесного цвета глаза внимательно изучали то Любаву, то Морису. Видимо, ожидал вопроса в свою сторону.

— Очень приятно. Мориса, вот это здание и есть складские помещения. Как тебе?

— Вы что-нибудь решили с ним делать, леди? — обратился глава сообщества.

— Господин Торсан, может, мне показалось, но вы ведь не зря здесь собрались со своими людьми? — задала вопрос Мориса.

— Вы правы, леди, не зря. У нас подписаны договора с мистером Тароном на взаимовыгодное сотрудничество, и мы собрались здесь, чтобы решить вопрос: продолжать сотрудничество с его наследником или же искать другое место для снятия помещений в аренду.

— К какому же выводу вы пришли? — поинтересовалась Любава.

— Пока ни к какому, — нахмурил брови господин Торсан.

— А что вам мешает остаться здесь и просто переписать договор об аренде с новым владельцем? И девушке не нужно будет искать новых арендаторов, и вам не придется таскаться по городу со своим товаром в поисках новых помещений.

— Видите ли, леди — извините, не знаю вашего имени, — в последний раз старый хозяин поднял цену на аренду на десять процентов. Мы один месяц выплатили, но, подсчитав доход с продаж, поняли, что такая аренда нас не устраивает.

— Чтобы не быть голословными, подходите в травяную лавку Любавы, ее многие знают. Я вам выделю кабинет, поверенный просмотрит все предыдущие и настоящие договора, и если вы говорите правду, то, думаю, договориться можно всегда.

На том они попрощались, обещав обязательно прийти.

— Любава, зачем мне эти склады? Я хочу их продать так же, как и дом, — ворчала по дороге Мориса.

— Глупенькая, это твой постоянный доход. Здание продашь — у тебя будут деньги, а деньги имеют привычку быстро заканчиваться. А здесь помещение, которое стабильно дает тебе доход, — уговаривала Любава подопечную.

Решив все вопросы и послав на следующий день Морису вместе с Рославом в мэрию, в отдел, где подавались сведения о покупке или продаже домов, она занялась непосредственно своими лекарскими делами: стала готовить микстуры и настойки, которые заканчивались в последнее время очень быстро.

Два дня было прошли спокойно, не считая того, что весь город был в какой-то непонятной лихорадке. Везде слышались рассуждения о болезнях тех или иных соседей, о быстрых летальных исходах заболевших. Эти слухи нет-нет, но доходили до ушей Любавы.

Вечером к ней заглянул Хмурый. Травница напряглась, думая, что с его сыном случилась беда, но он начал разговор совсем о другом.

— Любава, ты слышала разговоры, которые заполонили весь город? — он внимательно посмотрел на женщину.

— Нет, заметила только, что стали скупать микстур и настоек в разы больше, чем было раньше.

— По городу мор пошел, Любава. Целители не знают, что делать. Держи своих подальше от мест, где скапливается народ.

— Какие признаки заболевания, не знаешь? — забеспокоилась Любава.

— Вначале начинаются головные боли, затем кашель и сильный жар. Пять дней — и конец, — ответил Хмурый.

— Эта зараза не могла взяться на пустом месте, значит, ее кто-то завез. Надо искать, кто распространил болезнь, — возмутилась травница.

— Началось все с порта, это я точно знаю. К причалу прибилось судно, потерпевшее крушение недалеко от берега. Как они умудрились доплыть, неясно: всё судно было так разворочено, все диву дались, — ответил мужчина. — Моряки, а затем грузчики, помогавшие с остатками груза, слегли с жаром. Это произошло неделю назад.

— Знаешь, Хмурый, что-то на сердце беспокойно. Чует оно, что ждать надо беды, — произнесла женщина, схватившись за сердце.

Она просидела до поздней ночи, но приготовила специальную микстуру для укрепления организма. Больше придумать ничего не смогла, чтобы защитить своих близких.

День шел за днем, слухи о расползающейся болезни стали доходить и до ее лавки. Многих существ, которых она знала, уже не было в живых. Но все близкие, знакомые и родные пока были живы и здоровы. «Пока» — это слово постоянно стучало в мозге молоточком и не давало расслабиться. Она не хотела думать, что с ее близкими может произойти то же, что и с остальными жителями города, но мысли каждый раз возвращались к мору, её начинала одолевать паника.

Мориса продала дом, доставшийся ей по наследству от мужа-тирана, и переписала все договора с купцами на своё имя. Все дела со своим наследством она закончила и собиралась переезжать на следующий день в родительский дом. Пока девушка не съехала, Любава попросила ее сходить в хозяйственные ряды и закупить травы. Она описала старушку, у которой уже трижды приобретала лекарственные растения.