Люби меня по-французски

1 глава. Удачное знакомство

Люси встречает меня на восточном вокзале Парижа. Я приехала из Москвы, она – уезжает в Прагу. Между прибытием моего поезда и отправлением ее – сорок минут, так что мы пересекаемся в большом зале ожидания, чтобы обняться и немного поговорить. Мы не виделись вживую десять месяцев, с прошлой моей парижской стажировки. В этом году я приехала снова – и снова буду жить у нее в квартире, только уже не по студенческому обмену, а просто по дружбе.

Вручив ключи, Люси заставляет меня повертеться вокруг своей оси и щебечет вперемешку на французском и английском:

– Как ты похорошела! Просто красотка!

– Неправда, сама такая! – я смеюсь, но щеки розовеют от смущения: слышать комплименты от коренной парижанки очень лестно. Даже берет у нее на голове сдвинут на бок чисто по-французски.

Мы берем по стакану карамельного рафа и устраиваемся за столиком в практически пустом кафе. Вечернее расписание довольно свободное, поездов почти нет, и людей на вокзале немного. От этого атмосфера Парижа чувствуется уже сейчас: запах свежих круассанов и заварного крема из маленькой кондитерской, тягучая французская классика из старого репродуктора, натертые до блеска витрины туристических сувенирных магазинчиков... И это только начало. Я знаю, что выйду на улицу – и меня захлестнет, закрутит, снова влюбит в себя этот безумный прекрасный город. Я приехала сюда впервые два года назад – но кажется, к Парижу невозможно привыкнуть.

А пока я просто сжимаю обеими ладонями горячий стакан и грею пальцы. В этом году осень в Европе выдалась дождливая и холодная, и за двое суток в поезде я, кажется, здорово простудилась. Не разболеться бы. Впереди стажировка, встречи со старыми друзьями и миллион дел.

– И почему ты не полетела на самолете? – спрашивает Люси обеспокоенно, а я пожимаю плечами:

– Ты же знаешь, я люблю поезда... Двое суток наблюдать в окно Европу – о чем еще можно мечтать?

– О тепле и здоровье.

Она принимается рассказывать мне, что где лежит в квартире – вдруг я забыла за год? А я и вправду забыла. Люси напоминает, где находится аптечка, и просит, чтобы я сразу приняла противопростудное.

– И горячую ванну! У меня есть бомбочки, морская соль и даже жемчуг. Выбирай и наслаждайся.

– Спасибо, – я улыбаюсь.

Через пятнадцать минут подают пражский поезд, и я вызываюсь проводить подругу до вагона. Свой огромный чемодан тащу за собой по перрону – не оставлять же его в камере хранения на полчаса? Тем более что все услуги на парижском вокзале ой какие недешевые.

– Если вы просто провожаете – оставьте чемодан здесь, – предлагает мне проводница, и я с облегчением киваю.

До Праги ехать несколько часов – Люси повезло больше, чем мне. Я устраиваюсь рядом с ней, пока место свободно, и она убеждает меня непременно попробовать маффины в новой кофейне через дорогу от дома. Ее позитивный настрой и беспечность почти сбивают с меня сон и усталость – я смотрю на подругу, улыбаюсь и уже заранее скучаю. В прошлый раз мы две недели жили вместе и по-настоящему сдружились. Потом – десять месяцев общения в соцсетях. И вот теперь – короткая встреча и снова расставание на месяц. Когда у тебя друзья в других странах – это бывает очень грустно.

Мы обнимаемся на прощание, и я выхожу из вагона, чтобы отыскать лицо Люси в окне поезда и помахать ей рукой. Слышно, как по металлическому навесу стучат капли: пошел дождь. А я так надеялась добраться до дома без него. Даже думала поехать на метро. Но в такую погоду и с моей простудой – лучше все-таки машина.

Тащить за собой по лужам чемодан тяжело и неудобно, но выбора нет. Я спускаюсь с перрона и поворачиваю в сторону остановки такси. Ближайший светофор сообщает, что придется стоять полторы минуты. Дождь тем временем усиливается. Поставив чемодан рядом, я натягиваю капюшон плаща и убираю озябшие руки в карманы. Мокрый холодный воздух прошивает насквозь, и цифры на светофоре, как назло, ползут чертовски медленно...

Когда остается пять секунд, я наконец нехотя вытаскиваю из кармана одну руку, чтобы взяться за ручку чемодана, и тут что-то звякает прямо под ногами. Я опускаю взгляд и вижу, как ключи, данные мне Люси, висят на самом краю ливневки, грозя вот-вот провалиться в бездонную дыру канализации.

Твою мать!

Не успев ни о чем подумать, я быстро сажусь на корточки, чтобы выловить связку, и тут же мне в лицо ударяет потоком грязной воды из-под колес автомобиля, решившего прорваться за две секунды до конца светофора. Зажигается зеленый, мимо меня устремляется толпа людей. Ключей нет. По лицу стекает грязь.

– Мадемуазель?

Я поднимаю взгляд и сначала вижу заботливо протянутую мужскую ладонь, и только потом всего остального мужчину. Он смотрит на меня, поджав губы. Еще бы: я в буквальном смысле слова сижу в луже.

– Вы в порядке? Лучше отойти от дороги, а то вас снова обольют. По вечерам автомобилисты наглеют. Но будьте уверены: это был не француз. Наверняка какой-нибудь турист на арендованной тачке. Вставайте же! – повторяет он более настойчиво, и я наконец протягиваю ему руку, послушно поднимаясь на ноги.

– Спасибо, – не зная, лучше вытереть лицо руками или оставить как есть, я просто встряхиваю копной мокрых волос в попытке прикрыть заляпанные грязью щеки.

2 глава. Туда, где тепло и сухо

У моего нового знакомого – хотя нет, незнакомого! он же еще не представился! – темно-карие глаза и черные, как смоль, волосы. Он не француз, у него какая-то южная кровь, но не все ли равно, когда моя собственная кровь стынет сейчас от холода, и мне негде ночевать?

– Возьмите, – мужчина отрывает меня от отрешенного созерцания собственного заляпанного грязью плаща, подавая взявшуюся из ниоткуда влажную салфетку. Он их что, с собой носит?!

– Спасибо, – я криво улыбаюсь и киваю, принимаясь машинально оттирать плащ, хотя вряд ли это поможет: мокрая грязь отлично въедается в ткань. Мужчина берет другую салфетку и начинает чистить мой чемодан, а я смотрю на него с нескрываемым удивлением: отвыкла за год от европейского дружелюбия. В Москве никто не станет помогать, даже если ты в канализационный люк провалишься. Упал – ну и ладно. Сам виноват, надо было смотреть под ноги, а не глазеть по сторонам.

– Что? – мужчина напрягается, заметив мой взгляд.

– Простите, – я трясу головой. – Просто вы не обязаны...

– Каждый уважающий себя джентльмен обязан помочь девушке, если та попала в беду, – он улыбается, показывая белоснежные зубы, а потом вытирает руки и протягивает мне правую ладонь: – Меня зовут Эмиль.

– Очень приятно, Лера, – я подаю ему руку для рукопожатия, но он быстро перехватывает мои пальцы и подносит к своим губам, чтобы поцеловать. Его ладонь и губы теплые и влажные из-за дождя. От смущения я тут же одергиваю руку, а он продолжает улыбаться:

– Лера, откуда вы приехали? – и сверлит меня внимательным взглядом.

– Москва, – отвечаю я нехотя.

– Ну да, точно! Я и забыл, что за восточный вокзал приходят поезда из России. Только мне казалось, прибытие немного раньше...

– Я еще подругу провожала, – объясняю я, а сама уже жалею об этом. Лучше бы не провожала. Успела бы до дождя, не потеряла бы ключи от дома и сейчас уже лежала в горячей ванне с пузырящейся бомбочкой. Мечты-мечты. А в реальности – все еще холодная дождливая улица.

– Ваш телефон в порядке? Сможете вызвать такси? – спрашивает Эмиль, когда три минуты спустя мы встаем под навес около какого-то сувенирного магазинчика. Мужчина выбрасывает в урну последнюю салфетку. Чемодан оттерся замечательно, а вот плащ все равно придется сдавать в химчистку.

– Телефон в порядке, – я киваю. – Только вот... – начинаю и тут же замолкаю. Он и так помог мне достаточно, пусть идет по своим делам. Мне же нужно вернуться на вокзал или осесть в каком-нибудь кафе, немного просохнуть, а заодно решить, что делать дальше. На ночь или две придется снять номер в гостинице, а еще – позвонить Люси, рассказать про ключи и спросить, как быть. Может, есть дубликат у кого-нибудь из ее родных, и она позволит сделать копию. Либо придется ждать от нее письменного разрешения, ломать замок и ставить новый. Мне уже стыдно перед подругой, но я не могу позволить себе два месяца жить в парижской гостинице.

– Что такое? – уточняет Эмиль. – Нет налички? Давайте я вас подброшу. У меня автомобиль припаркован недалеко.

– Мне некуда ехать, – я наконец развожу руками и ловлю во взгляде своего собеседника тотальное непонимание. Приходится объясняться. Выслушав мою печальную историю, Эмиль цокает языком и качает головой:

– Сегодня не ваш день, – и тут он прав. – А может, и ваш. Ведь мы с вами не просто так встретились. Может, это судьба? Идемте! – я смотрю на него с непониманием, и он повторяет, снова хватая мой чемодан: – Идемте!

И вот, мы сидим в его автомобиле – блестящем черном мерседесе, – а мой мокрый чемодан лежит в багажнике. Эмиль сразу включает обогрев, а потом и вовсе приносит нам по стакану горячего зеленого чая.

– У меня предложение, – сообщает он, пока я пью маленькими глотками и заодно грею пальцы, глядя на своего спасителя. В полумраке автомобильного салона его глаза кажутся совсем черными, зрачков не видно, зато я замечаю ужасно пухлые чувственные губы. Бывают романы курортные, а бывают – романы на стажировках. В прошлый раз у меня такой был, и теперь, немного согревшись и обсохнув, я вдруг смотрю на своего нового знакомого как женщина на мужчину, и мне нравится то, что я вижу.

Между тем, Эмиль продолжает решительным тоном:

– Вы переночуете у меня сегодня и, может быть, завтра, если не получится быстро попасть в квартиру вашей подруги. Мне от вас ничего не нужно – только приятная компания.

Неужели только это? От неожиданности я поднимаю брови:

– Рискованное предложение.

– Для меня или для вас? – Эмиль улыбается, и эта его открытая искренняя улыбка подкупает. Вряд ли он маньяк-убийца, караулящий девушек около вокзала и расправляющийся с ними каким-нибудь жестоким образом.

– Для вас, – я улыбаюсь в ответ. – Я вечно разбрасываю вещи и пою в душе. Отвратительно пою!

Да-да, это флирт. Откровенный и неприкрытый.

Мужчина смеется:

– По-русски или по-французски?

– Чаще всего по-английски.

– Знаете три языка, значит? – он одобрительно кивает. – Я тоже.

– Какие? – интересуюсь я.

3 глава. Замок в двери

Ступая босыми ногами по прохладному кафелю, я стягиваю с себя забрызганные грязной водой футболку и джинсы, оставляя их прямо на полу. Туда же летит нижнее белье. Невольно я бросаю взгляд на дверь. Она деревянная со стеклянной вставкой, и хотя рассмотреть что-то сквозь мутное стекло невозможно, все равно видны тени и силуэты. Эмиль проходит мимо, и я закусываю нижнюю губу. Какая пикантная ситуация: я стою в чужой ванной, в доме едва знакомого мужчины, совершенно обнаженная, и нас разделяют каких-то пара метров...

Я забираюсь в ванну, задергиваю шторку и включаю воду, сразу выкручивая на максимум горячий кран. Я замерзла, и мне просто необходимо согреться. Упругие струи ударяют в лицо и в грудь, я отфыркиваюсь, но все равно подставляю щеки, принимаясь тереть лицо, смывая грязь.

У него только мужской шампунь и мужской гель для душа. Взбивая между теплыми пальцами пену, я быстро мою голову. В слив стекает сначала грязная вода, а потом – чистая. Я все-таки очень сильно перепачкалась. Заявись я в таком виде в кафе – меня могли бы и не обслужить. А в гостинице как минимум бы косо посмотрели.

– Все хорошо? – раздается неожиданно хрипловатый мужской голос, и я чуть не подпрыгиваю, тут же инстинктивно прикрывая грудь и лобок.

– Как ты открыл дверь?! Я заперлась! – выдаю я в панике, но Эмиль не торопится одергивать шторку и любоваться моими обнаженными мокрыми прелестями. Вместо этого он возражает невозмутимым тоном:

– Не заперлась, иначе бы я не зашел.

В голове пульсирует отчаянная уверенность: я закрывала дверь! Слышала щелчок! Это точно было!

Мой собеседник продолжает все так же спокойно:

– Я просто хотел спросить: ты будешь кофе, чай или какао? И что заказать из еды? Я не ждал гостей, холодильник почти пустой.

Я быстро и лихорадочно соображаю, что ответить.

– Буду кофе! – говорю первое, что приходит на ум. – И пиццу можно!

– Пиццу нужно есть в Италии, – хмыкает Эмиль насмешливо.

– А во Франции рататуй и луковый суп? – отвечаю я в том же тоне, неожиданно для себя самой, и тут же морщусь.

– Отличный выбор! – мужчина смеется. – Их я и закажу. И пиццу тоже.

– И маффины, – добавляю я.

– Хорошо, – он все еще улыбается.

– Спасибо.

Я слышу, как скрипит дверь, и осторожно выглядываю из-за шторки. Ушел. Смотрю на повернутый серебристый замок. Я точно закрывала!

После душа я переодеваюсь в растянутые спортивные штаны и такую же футболку. В них я планировала спать в доме Люси, в них же буду спать и здесь. Новый загадочный знакомый – не повод принарядиться, даже напротив – повод быть максимально скромной и домашней, чтобы не провоцировать. Вот только слабый фен в его ванной комнате плохо высушивает мои волосы, и когда я выхожу в коридор, оставляя на паркете мокрые следы, на кончиках прядей все равно набухают тяжелые капли. Через пару минут на футболке появляются мокрые пятна, сквозь ткань просвечивают отчего-то затвердевшие соски. Замечаю я это слишком поздно – когда мы уже садимся за стол ужинать. Эмиль смотрит на меня исподлобья, улыбается, но молчит. Я мужественно прикидываюсь, что ничего не происходит, и просто перебрасываю все волосы вперед, чтобы закрыть грудь.

– Очень вкусно, – показываю ложкой на луковый суп, чтобы хоть немного разрядить неожиданно повисшую тишину... или это только я напряглась? Эмиль кажется вполне расслабленным:

– Согласен. Хотя в другом ресторане гораздо нежнее. К сожалению, у них нет доставки. Но если хочешь, могу тебя туда сводить.

– Может быть, – отвечаю я уклончиво.

– Так значит, ты в Париже не первый раз? – переводит тему мужчина, и я чувствую небольшое облегчение, тут же с готовностью кивая:

– Третий. Первый раз приезжала, как турист, второй раз на стажировку.

– Учишься на международных отношениях?

– Туристический бизнес, – отвечаю я. – Третий курс.

– Здорово. Бывала где-нибудь еще?

– Много где, – я киваю, перечисляя и загибая пальцы: – Европа – почти целиком. Калифорния, Майами, Нью-Йорк. Мексика. Турция. Таиланд. Индия. И по России тоже...

– Сколько же тебе лет? – кажется, мой собеседник удивлен, и мне это чертовски льстит:

– Двадцать. Скоро двадцать один. А тебе? – я перевожу стрелки, решив, что моя очередь задавать вопросы.

– Двадцать семь, – Эмиль улыбается.

– И ты художник?

– Вольный, ага.

– Что это значит? – хмурюсь я. – Ты правда рисуешь или...

– Или, – мужчина кивает, и я понимаю, что он не планирует обсуждать со мной эту тему. Но атмосфера и без этого кажется напряженной и наэлектризованной.

О чем я только думала, соглашаясь ехать к нему домой?

О чем я только думала, когда откровенно флиртовала?

О чем я только думала, выходя из душа в футболке, сквозь которую торчат соски?

Никакого благоразумия.

4 глава. У открытого окна

– Поцелуй со вкусом лукового супа, – улыбается Эмиль как ни в чем ни бывало, хоть и держится левой рукой за покрасневшую от удара щеку.

– Что ты себе позволяешь, – шиплю я, чувствуя, как паника поднимается от солнечного сплетения к горлу, перехватывая дыхание и заставляя щеки пылать гневным румянцем.

– Тебя что, не целовали никогда? – мужчина фыркает и смотрит на меня пристально и насмешливо.

– Я лучше переночую в гостинице, – бросаю я тут же, быстро начиная собираться.

– Боишься, что я тебя изнасилую? – Эмиль закатывает глаза. – Да ладно. Я правда похож на маньяка?

Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на него в упор:

– Возможно.

– Если бы я хотел этого – сделал бы, когда ты стояла голая в душе, – он поднимает обе ладони в знак примирения, вот только мне мириться с ним не очень хочется, хоть он и звучит очень убедительно:

– Начнем с того, что я запирала дверь, а ты как-то открыл ее!

– Ты просто забыла. Устала. Долгая дорога, дурная ситуация с ключами и тупым водителем... Успокойся, девочка, – говорит он ласково.

– Какая я тебе девочка! – рыкаю я бессильно, понимая, что гнев уже почему-то сошел на нет, а вот его пухлые губы всего в метре от меня стали куда притягательнее после этого неожиданного поцелуя. И как за час мы скатились от мадемуазели до девочки, а от джентльменства к непотребствам?

– Ну так не мальчик же, – Эмиль разводит руками и улыбается. – Прости. Больше тебя не трону, обещаю. Мне показалось, что ты не против. Ты флиртовала и... забудь. Еще раз доброй ночи, – с этими словами он решительно выходит из гостевой спальни и направляется в ту, что расположена прямо напротив.

Мне хочется буквально застонать ему в спину от ужасного тянущего ощущения внизу живота. Последние отношения у меня были как раз в прошлом году в Париже, и теперь близость красивого мужчины будоражит сознание и тело. Дверь за ним закрывается, и я тоже закрываю свою, чтобы немного остыть и наконец лечь в постель.

Растягиваясь на свежих хрустящих простынях, я утыкаюсь носом прямо в мягкую подушку. Но несмотря на усталость, сон почему-то не идет. Некоторое время я лежу на спине, вслушиваясь в тишину, потом не выдерживаю и встаю открыть настежь окно, чтобы впустить в комнату прохладу и звуки ночного города: шуршание автомобильных шин, музыку, голоса и шум дождя.

Стоя у окна, я совсем забываю о холоде и о том, что у меня босые ноги. Запах осеннего Парижа пьянит, как и воспоминания о коротком плене рваного, но такого жаркого поцелуя. Я касаюсь пальцами своей нижней губы, вспоминая это ощущение, и прикрываю глаза...

Когда на плечи ложится плед, я вздрагиваю, но обернуться не успеваю, потому что у самого уха раздается укоризненный голос:

– Я почувствовал сквозняк. Решила простудиться и остаться у меня, чтобы я тебя лечил? – мужские руки решительно обвивают мою талию, и я нервно сглатываю:

– Отпусти.

– Иначе что? Кричать будешь?

– Буду, – я киваю.

– Кричи, у меня хорошая звукоизоляция, – с этими словами он припадает сзади к моей шее, кусая и оставляя след от зубов.

– Ты все-таки маньяк, – шиплю я, невольно откидывая голову и послушно подставляя его губам бешено бьющийся под кожей пульс.

– Конечно, – он проводит кончиком языка вдоль пульсирующей вены и резко разворачивает меня к себе лицом, чтобы поцеловать в губы. Я не могу вырваться – руки прижаты к туловищу под одеялом, – да и не пытаюсь, вместо этого только шепчу ему в губы:

– Это очень плохая идея.

– Почему? – он улыбается, глядя на меня темными порочными глазами.

– Мы едва знакомы.

– Тем лучше, ты в меня не влюбишься, я не влюблюсь в тебя, завтра мы расстанемся раз и навсегда, и никому не будет больно, – шепчет он губы в губы, тесно прижимая меня к себе. Если бы не одеяло – я наверняка уже почувствовала бы твердую выпуклость в его штанах.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я немедленно отпущу тебя и вернусь в свою спальню, – обещает он спокойно и серьезно, и это действует на меня, как спусковой крючок: я вдруг сама впиваюсь губами в его губы, обдавая жарким дыханием смуглую кожу. Одеяло скатывается к нашим ногам, и я обнимаю мужчину за шею, прижимаясь плотнее и действительно чувствуя низом живота его стояк.

Что же я делаю?

Он отрывается от меня ненадолго, чтобы закрыть окно. Теперь тишина заполняется другими звуками: шорохом лихорадочно стаскиваемой одежды, скрипом половиц под нашими ногами, влажными поцелуями и частым дыханием. Сердце колотится где-то под горлом, в ушах шумит кровь, и возбуждение подстегивается страхом и осознанием неправильности, порочности всего происходящего. Случайный секс – это было не для меня... до сегодняшней ночи. Эмиль прекрасно понимает это, увлекая меня в свою игру, опутывая постепенно, как паук свою жертву, клеймя поцелуями, ведя горячим мокрым языком по часто вздымающейся груди.

Вся наша одежда остается на полу, и в постели мы оказываемся уже совершенно обнаженными. В окно льется неоново-синий свет уличных вывесок, придавая его загорелой коже какой-то особенный оттенок. Я на его фоне кажусь совсем бледной. Кофе с молоком.

5 глава. Жаркие поцелуи

Хорошо, что в спальне темно: я чувствую смущение, словно этот секс – первый в моей жизни. Голова идет кругом, пульс стучит в висках частыми глухими ударами, но жаркое, изнывающее от желания тело гнется в его руках, как мягкая глина, а волосы струятся сквозь мужские пальцы. Он целует меня так долго и мучительно, что губы начинают пылать, дыхания не хватает, и я ловлю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Ты в порядке? – спрашивает мужчина хриплым шепотом, и только сейчас я понимаю, какой же красивый и мягкий у него голос. Он словно создан для того, чтобы говорить по-французски.

– Да, – шепчу я в ответ, чувствуя, как горят щеки.

Французские поцелуи тоже идут в ход: Эмиль касается языком моих губ и скользит между ними, увлекая в жаркую игру. Дыхания не хватает, но я все равно встречаю его язык своим, сплетая их то ли в танце, то ли в борьбе, притягиваю лицо мужчины ближе, скользя жадными пальцами по его темным спутанным волосам, по плечам и сильным бицепсам. Аромат то ли шампуня, то ли геля для душа бьет в нос, раздражая рецепторы пьянящей свежестью, но еще больше сводит с ума естественный запах чистого мужского тела. Я задыхаюсь, захлебываюсь им, до легкого покалывания наполняя легкие, а Эмиль уже скользит ниже по обнаженному телу, заставляя запрокидывать голову от нахлынивающих волнами ощущений.

Он хватает меня за запястья и пришпиливает руки к подушке. Не больно – но вырваться невозможно. Я заглядываю на мгновение в темные мужские глаза, а он ловит взгляд и ухмыляется, тут же склоняясь к моей шее. Касается влажными губами кожи, выдыхая горячий воздух, исследует миллиметр за миллиметром, оставляя поцелуи, скользя языком, а потом кусая над самой ключицей и заставляя задохнуться от неожиданной боли.

– След останется, – шиплю я жалобно, на что он довольно кивает:

– Первый из многих за сегодняшнюю ночь...

Его слова отдаются влажным жаром между бедер. Я уже мокрая насквозь, а он, словно специально, до сих пор ни разу не прикоснулся ко мне там... Вместо этого он зализывает укус, дует на него, как будто извиняется, и продолжает свою медленную сладкую пытку. Отпускает наконец мои руки и накрывает горячими ладонями обнаженную грудь. Возбужденные соски ноют от соприкосновения с шершавой кожей. Эмиль целует между ними, скользит языком до самого солнечного сплетения, а потом возвращается обратно, чтобы схватить губами твердый сосок, потянуть его, укусить нежный ореол и снова засосать внутрь. Я не сдерживаю стона, выгибаясь под мужчиной, запрокидывая голову и хватая дрожащими пальцами мятые простыни... Мне горячо и немного стыдно, но все равно слишком хорошо, чтобы просить его остановиться.

Живот инстинктивно втягивается, когда его касаются горячие губы, но тут же расслабляется. Эмиль мнет ладонями мое тело, словно и вправду лепит что-то из глины... Если он не художник – то кто? Сильные пальцы ласкают грудь, скользят по ребрам, задевают косточки бедер и сминают ягодицы решительно и властно, наверняка до синяков на следующее утро... Я впиваюсь пальцами в его волосы, когда он целует меня ниже пупка и ведет языком еще дальше. Я не была готова к близости: на лобке поросль волос, но Эмиля это совершенно точно не беспокоит и даже, пожалуй, возбуждает. Он накручивает волосы на палец и тянет, причиняя небольшую боль, а сам уже ныряет между бедер, обдавая горячим дыханием промежность.

– Ты такая горячая и мокрая, – шепчет он громким срывающимся шепотом, и я едва не свожу ноги в порыве эмоций. – Все хорошо, девочка моя, – его ласковый тон заставляет все внутри сжаться в предвкушении. Я кусаю губы, чувствуя нестерпимый жар и зуд во всем теле, но ноги словно сами собой расслабляются, впуская его.

Он кусает внутреннюю сторону бедер, а потом неожиданно прижимается языком прямо к клитору, и я вскрикиваю, все-таки сжимая бедрами его голову, а пальцы запуская в его волосы.

– Полегче, – он смеется, но одновременно с этим решительно разводит мои ноги в стороны, прижимая за колени к постели. Теперь я полностью распахнута перед ним, и пока мои пальцы застревают в спутанных волосах, его язык уже скользит по складкам кожи, вылизывая промежность. И без того набухший клитор наливается кровью и изнывает под его ласками, мышцы внутри жадно сокращаются, так что когда мужчина запускает во влагалище указательный палец, я уже полностью готова. Он сразу добавляет второй, и я окончательно выпадаю из реальности, ощущая внутри его сильные, бессовестные движения. Он вкручивается до самого конца, скользит по нежным стенкам, разводит пальцы и соединяет обратно, сгибает их внутри и медленно трахает, припав губами к истерзанному клитору.

Он заставляет меня кричать и поджимать пальцы на ногах. Частые крепкие толчки выбивают остатки воздуха из моих легких. Я истекаю соками прямо ему на пальцы, он ловит пахучую смазку языком и не дает мне отстраниться. Лихорадочный жар затапливает все тело, и оргазм подступает совсем близко, расходится щекочущими волнами по коже...

Он дает мне кончить, и я содрогаюсь в его руках, пульсирую жадным лоном вокруг его пальцев, а он вытаскивает их и облизывает, чтобы уже через мгновение отдалиться, вынуть из прикроватной тумбочки презервативы и встать передо мной на колени, открывая взгляду напряженный торчащий член.

6 глава. Во власти безумия

– Еще не поздно отказаться, – Эмиль улыбается, и в неоновом полумраке его белоснежные зубы кажутся хищным оскалом. Он надрывает блестящую упаковку, вытаскивая маленький кружок презерватива, и раскатывает его по напряженному члену, а потом почти падает на меня, прижимая к постели и кусая в шею. Твердый стояк оказывается между нашими животами, и я кожей чувствую его жаркую пульсацию.

– Уже поздно, – выдыхаю мужчине в губы, и это полная правда: я уже кончила под ним один раз, пальцы или член – какая разница? Останавливать это сейчас и лишать себя удовольствия, когда мы все равно уже переступили грань, – совершенно бессмысленно. Я сама тянусь к его губам и целую, переплетая языки, закрывая глаза и забываясь, пока он лихорадочно шарит горячими ладонями по моему телу, скользит пальцами по влажной коже, сминает ягодицы и грудь, оставляя следы на завтрашнее утро...

Я выгибаюсь ему навстречу, распахиваю бедра, впуская между ними, но мужчина дразнится, проводя членом по мокрой промежности, задевая клитор и почти окунаясь внутрь, но в самый последний момент выныривая обратно и снова выжидая... В какой-то момент это становится настоящей пыткой, так что я перехватываю его за запястье с громким шепотом:

– Прекрати...

– Прекратить что? – он погружает в горячее, истекающее соком влагалище головку члена, заставляя меня застонать, и снова отстраняется.

– Садист, – шиплю я.

– Тебе показать настоящего садиста? – хрипит он мне в ухо, и от этого зловещего голоса по коже пробегают мурашки. Я едва не вырываюсь от возникшего вдруг инстинктивного страха, но он прижимает меня за горло к постели и в тот же миг резко входит во всю длину, пригвождая сильными бедрами к простыням. Я вскрикиваю, цепляюсь пальцами за его запястье, а он все так же держит меня за горло и начинает трахать, заколачивая член глубокими быстрыми толчками.

Нежность закончилась – и меня это вполне устраивает. Тяжелое мужское тело сверху и крепкая рука, сжимающая шею, мешают нормально дышать, так что я лихорадочно хватаю воздух ртом, чувствуя, что его недостаточно в легких для этого спринта. Горячие волны накрывают с головой, в ушах – только биение собственного сердца, а ритмичная сильная долбежка заставляет время замирать...

В какой-то момент Эмиль переворачивает меня на живот и, подтянув за бедра, ударяет по заднице ладонью. Я вскрикиваю от неожиданности и жаркой, приятной боли, и тут же глухо стону, утыкаясь носом в подушку, потому что он снова входит в меня. Послушно оттопыривая задницу и хватая пальцами простыни, я наконец заполняю легкие воздухом и в кровь кусаю губы. Его мошонка бьется о мои бедра, а сильные ладони скользят по выгнутой спине, давят на поясницу, хватают за волосы, чтобы намотать на кулак и оттянуть назад до боли. Я встаю на колени, прижимаясь влажной спиной к его груди, и он вгрызается в мое плечо, шепча по-французски:

– Ты прекрасна... – а потом снова отталкивает, заставляя лечь, и продолжает долбиться, пока хватает сил, рыча надо мной, как зверь.

Я кончаю, почти умирая под ним и заходясь громкими стонами. Тело содрогается от волн удовольствия и расслабляется, позволяя мужчине кончить в пульсирующем влагалище и излиться в презерватив. Стягивая с себя использованную резинку, он падает на спину рядом со мной и потягивается, как сытый довольный кот, а потом улыбается:

– Это было хорошо...

Я в ответ закатываю глаза, пряча улыбку, и отворачиваюсь от него, но он тут же разворачивает меня обратно за плечо:

– Хочу тебя видеть, девочка.

– Какая я тебе девочка? – возмущаюсь я.

– Ну не мальчик же, – повторяет он свой прежний аргумент. – Вкусная, сладкая, горячая девочка... – он наклоняется к моим губам и целует, а его пальцы между моих бедер ясно говорят о том, что ночь еще не закончена.

Уже далеко за полночь я отправляю сообщение Люси. К этому времени она должна была добраться до Праги.

«Я потеряла ключи. Долгая история. Прости, пожалуйста. Я в порядке, мне есть где переночевать. Но что теперь делать? Если у кого-нибудь есть дубликат ключей, свяжи меня с этим человеком, я сделаю копию...»

Положив телефон на тумбу, я отправляюсь в душ, а когда возвращаюсь, там уже три пропущенных. Когда Эмиль тоже уходит мыться, я перезваниваю подруге, чтобы еще раз извиниться.

– Думала, ты приехала с вокзала и сразу легла спать, – говорю виноватым тоном, но не похоже, чтобы Люси слишком сердилась. Скорее, она переживает за меня:

– Где ты сейчас? Ты цела? Все нормально?

– Да-да, все отлично! – я пересказываю ей историю с ключами, только вот прекрасного сексуального незнакомца заменяю на некую приятельницу по стажировке, которая якобы согласилась принять меня на пару ночей.

– У моей тети есть запасные ключи, но она приедет только через три дня, – сообщает Люси. – Как только она будет в Париже – я тебе напишу.

– Договорились, – я киваю, точно подруга сможет увидеть этот жест, и перевожу взгляд на Эмиля, который как раз возвращается в спальню с полотенцем на бедрах и стекающими с волос ручейками воды. Я невольно залипаю на кубиках его пресса. Твою-то мать... Жить у него еще три ночи? Или все-таки перебраться в гостиницу?

Когда я прощаюсь с Люси, Эмиль достает из шкафа чистое постельное белье и принимается по-хозяйски перестилать мою постель:

7 глава. Фокус

Меня будит солнце. Выбравшись прошлой ночью из постели и подойдя к окну, я оставила шторы распахнутыми, и теперь солнечные лучи, прорезаясь и преломляясь сквозь прозрачное стекло, достигают моего лица, уткнувшегося в подушку. Свежее хрустящее постельное белье пахнет пьяняще, а тело после первого за целый год секса приятно ноет, так что просыпаться совсем не хочется. Я прячусь с головой под одеялом, сладко потягиваюсь и зеваю, а потом вдруг чувствую, как сильные мужские руки хватают меня за выскользнувшие из-под одеяла щиколотки и тянут к изножью кровати. Я вскрикиваю и смеюсь, сдувая с лица спутанные волосы и видя перед собой улыбающегося Эмиля. Он уже принял душ и побрился, но облегающая белая футболка не может скрыть его крепких мышц. Я любуюсь им, а он уже тянется к моим губам, чтобы поцеловать. Я охотно отвечаю, хотя еще и не почистила зубы, а мы не настолько близки, чтобы одаривать друг друга несвежим дыханием. Только вот Эмиля это, похоже, совсем не смущает, и его язык совершенно беспардонно скользит между моих губ.

– Доброе утро, девочка, – говорит он, и я, хоть и закатываю глаза, с улыбкой отвечаю ему тем же:

– Доброе утро, мальчик.

– Мы ведь вроде решили вчера, что я садист? – усмехается он.

– Ты был бы садистом, если бы мне не понравилось то, что ты делал.

– А тебе понравилось?

– Было неплохо, – я киваю, не желая выдавать истинные эмоции, потому что на самом деле было хорошо. Слишком, слишком хорошо! Если и стоило заняться случайным сексом – то только ради такого.

– Вот как, значит, – он не обижается на мои комментарии, только смеется. – Отправляйся в душ, а потом позавтракаем, и я отвезу тебя домой.

– Я все-таки не понимаю... – начинаю я, но Эмиль прерывает:

– Увидишь.

Вставая под горячие струи душа, я еще раз прокручиваю в голове его вчерашние слова: у меня есть идея, как попасть в квартиру твоей подруги раньше, чем пройдет три дня... Что он, блять, имеет в виду?! Он планирует выломать дверь, или взломать замок, или забраться через окно?! Все эти версии выглядят совершенно безумными и бредовыми, и я уже начинаю напрягаться, но потом решаю: плевать! Будь что будет. Наверняка он просто шутит и хочет проводить меня, чтобы узнать, где я живу. Эта мысль меня немного успокаивает. Пожалуй, я не против буду встретиться с ним снова: если не ради новой парижской дружбы, то хотя бы ради хорошего секса.

После душа он кормит меня лазаньей и угощает свежесваренным американо. Оказывается, что после бурной ночи я чертовски голодна, поэтому съедаю все до последней крошки.

– Люблю девочек с хорошим аппетитом и плохими привычками, – улыбается он, наливая мне вторую чашку кофе.

– У меня нет плохих привычек, – парирую я.

– То есть, ты в первый раз переспала с незнакомым парнем? – усмехается он, а я развожу руками:

– Вообще-то, да.

– Ого! – он кажется удивленным. – Но почему? Ты ведь не думала, что если откажешь, то я тебя изнасилую? Или выгоню посреди ночи под дождь?

– Не думала, – я качаю головой и прячу глаза, потому что сама не знаю ответа на его вопрос. Да и не хочу думать об этом. В конце концов, я взрослая девочка и имею право спать, с кем захочу.

Куда больше меня интересует сейчас вопрос, как он собрался якобы открывать дверь квартиры Люси. Вот только мужчина не торопится объясняться. Он берет мой чемодан, и мы спускаемся на лифте на первый этаж. Эмиль катит чемодан до парковки и убирает в багажное отделение своего роскошного черного мерседеса. Сам садится за руль, я – рядом.

– Ну, называй адрес.

Я по памяти диктую ему адрес Люси – и мы трогаемся.

В подъезд нас пускает консьержка, которая помнит меня с прошлого года. Пока она расспрашивает меня о жизни в Москве, Эмиль уже катит чемодан к лифту. Я присоединяюсь к нему, когда створки открываются и впускают нас в маленькое квадратное пространство. Внушительных размеров чемодан оказывается прямо между нами, но это не мешает Эмилю наклониться ко мне и поцеловать в плечо.

– Что за нежность? – смущаюсь я.

– А что, нельзя? – мужчина щурится. Глаза у него смеются, но я все равно вижу в них порочную темноту, как и прошлой ночью.

– Просто странно.

Лифт открывается, и мы оказываемся на лестничной площадке.

– Вот квартира, – я показываю на нужную дверь.

– Окей, – Эмиль кивает и подходит вплотную, а потом осматривает пространство, замечает под потолком видеокамеру и неожиданно просит: – Встань вот здесь. Чуть дальше... Отлично.

– Что происходит? – я хмурюсь.

– Фокус! – он достает из кармана куртки какое-то приспособление, похожее на отвертку, только с тонким изогнутым концом, и запускает его в замочную скважину.

– Твою мать! – не выдерживаю я. – Ты замки взламываешь?!

– Ага, – говорит он просто, продолжая наощупь ковыряться в отверстии. Я смотрю на него во все глаза, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, а потом раздается щелчок, еще один, и дверь открывается. Отмычка исчезает в кармане Эмиля так же быстро, как и появилась. – Добро пожаловать домой! – восклицает он с ухмылкой.

8 глава. Первые последствия

– Не пригласишь зайти? – Эмиль смотрит на меня с откровенным вызовом и щурит опасные карие глаза. Я нервно сглатываю, понимая, что его образ доброго самаритянина и порядочного джентльмена оказался обманчивым, и передо мной, возможно, настоящий преступник. И дай бог, если просто квартирный вор. А если кто посерьезней, и я связалась с членом бандитской парижской группировки? Она существует, я знаю. Твою мать.

– Заходи, – у меня нет выбора, я пропускаю его вперед и только потом переступаю порог сама. – Но ты же помнишь, что это не моя квартира?

– Помню, а в чем дело? – удивляется мужчина.

– Мало ли, – я пожимаю плечами. Мало ли, он захочет, чтобы я показала ему, где хранятся деньги и фамильные драгоценности. Потому что я понятия не имею. Я знаю, где лежит аптечка, куда убраны суповые кастрюли, как включить стиралку и микроволновку, и из какой стопки брать чистое постельное белье, но я не знаю, есть ли в квартире наличка и ценные вещи.

– Боишься меня? – хмыкает Эмиль. Его это как будто расстраивает.

– А должна? – спрашиваю я, стараясь не казаться напуганной.

– Пока нет. Я просто вскрыл простейший квартирный замок. Довольно много людей умеют так делать.

– Ни с одним не знакома.

– Теперь знакома.

– Слушай... – начинаю я растерянно, но Эмиль меня прерывает:

– Я все понимаю. Тебе нужно по-настоящему прийти в себя после дороги, отдохнуть, побыть одной...

– Пожалуй, – киваю я согласно, а он протягивает руку:

– Дай сюда свой телефон.

Я послушно вкладываю ему в ладонь смартфон, он забивает свой номер в телефонную книжку и возвращает мобильный мне:

– Позвони мне, если захочешь, – с этими словами он делает шаг навстречу, притягивает меня за талию, так что я не успеваю ничего сообразить или отстраниться, и чмокает меня в щеку. – Спасибо за вечер и ночь. Я впервые за долгое время почувствовал себя свободным и нормальным, – он отпускает меня и отступает. – Пока. Или прощай, – и выходит из квартиры, прикрывая за собой дверь. Через пять секунд, очнувшись, я высовываюсь на лестничную площадку, но его уже нет. Я возвращаюсь в прихожую и закрываю дверь на все три замка, что есть. Ха! Как будто это его остановит, если он захочет войти... Потом открываю телефонную книгу, чтобы посмотреть, как он назвал себя. Ну конечно. «Садист». Я с усмешкой качаю головой. Какой кошмар.

Ладно, подумаешь, случайный секс с взломщиком замков. Жизнь продолжается. Чтобы отвлечься от странных событий последних суток, я принимаюсь за уборку и разбор вещей, а еще нахожу запасные ключи, которые Люси хранит в вазе с искусственными цветами – я помню это с прошлого года. Подруге я решаю не говорить, что уже перебралась в ее квартиру: через два дня встречусь с ее тетей и просто получу еще одну связку. На месте Люси я не хотела бы знать, что мою квартиру в мое отсутствие открывал отмычкой какой-то незнакомый мутный тип.

У меня есть еще неделя до начала стажировки, поэтому я решаю потратить время с пользой: посетить пару художественных выставок, встретиться с парижскими друзьями – Сесиль, Агнессой и Мартином, – выгулять на своих двоих весь центр, любимые улицы и площади, посидеть в кафешках, поработать над туристическими статьями и курсовым проектом.

Но уже на второй день, собираясь в Мармоттан-Моне, я обнаруживаю, что из внутреннего бокового кармана моего чемодана пропали деньги – почти две с половиной тысячи евро. Валюту я получила еще в Москве, отложила немного на еду в поезде и другие первостепенные нужды, а остальное убрала в чемодан, в глубокий дальний карман, обнаружить который можно было только при долгом целенаправленном поиске.

Твою мать! Эмиль!

Я набираю номер «Садиста» в полной уверенности, что телефон отключен или никто не возьмет трубку, но на том конце провода раздается щелчок, а следом – знакомый мягкий голос:

– А вот и ты. Привет, девочка.

– Ты обокрал меня! – рявкаю я сходу.

– Что, прости? – голос мужчины звучит удивленно, но меня не проведешь. Теперь я отлично понимаю, что его образ – не более чем преступная маска, отработанная до совершенства, чтобы соблазнять и обворовывать наивных приезжих девчонок вроде меня.

– У меня в чемодане были деньги! Две с половиной тысячи евро! Теперь их нет! – я почти рычу, а Эмиль щелкает языком:

– Блин, сочувствую. Но я не трогал твой чемодан.

– Издеваешься?! Кто еще мог это сделать?!

– Откуда я знаю? – хмыкает он. – Сколько времени ты ехала в поезде? Двое суток? Ты проверяла наличие этих денег, когда прибыла в Париж?

– Нет, – отвечаю я. – Но...

– Вот и все, разговор закончен. Я не брал твои деньги.

– Я тебе не верю!

– Это уже твои проблемы, – его голос ожесточается, и я готова вот-вот расплакаться ему в трубку, только что толку?

– Я пойду в полицию! Я знаю, где ты живешь!

– Удачи, – кажется, он на том конце провода закатывает глаза, а потом отключается. Я с размаха швыряю телефон на постель и принимаюсь лихорадочно рыться в чемодане, всхлипывая и роняя слезы, словно надеюсь, что деньги просто переместились из кармана в основной отдел и затерялись где-то среди вещей. Но нет: мои две с половиной тысячи евро пропали бесследно, и виной тому – мои собственные безответственность и наивность.

9 глава. Отпечатки пальцев

– То есть, вы познакомились с этим молодым человеком около вокзала и сразу согласились поехать к нему домой? – с искренним удивлением переспрашивает у меня офицер полиции, и я вздыхаю, понимая, что наверняка выгляжу в его глазах полной дурой:

– Я потеряла ключи от квартиры моей подруги. Я хорошо знаю Париж... так мне казалось. Это приветливый город. Я не ожидала, что мои деньги украдет человек, который предложил помощь.

– Вы уверены, что это именно он сделал?

– Конечно! – я закатываю глаза. – Кто еще! Взломщик замков и вор!

– Ладно, – офицер продолжает забивать показания в текстовый файл ноутбука. – Мадемуазель, вам потребуется помощь российского посольства? Мы можем сообщить им, что у вас финансовые проблемы.

– Нет, – я качаю головой. – С этим я сама справлюсь.

В конце концов, у меня есть родители, которые помогут с оплатой первостепенных нужд и еды, за жилье мне платить не надо. А потом, надеюсь, и украденные деньги вернутся. Вляпалась я, конечно, здорово, но сама виновата. Чтобы я еще хоть раз поверила приветливому незнакомцу, который протягивает руку помощи? Ну нет. И даром, что это просвященная демократическая Европа: преступность бессовестно процветает.

– Нам придется поехать к вам и снять отпечатки с чемодана... Этот мужчина касался еще каких-то ваших личных вещей, или чего-то в квартире?

Он касался меня, чуть не говорю я вслух, подавляя непрошенный сладкий позыв между бедер и тут же отчаянно ненавидя себя за это. Какой же позор! Я занималась сексом с мужчиной, который меня обокрал! И мне это, черт возьми, понравилось!

– Ну, он вскрывал замок на двери. Может быть, там остались отпечатки, – говорю я неуверенно.

– Хорошо, – офицер кивает. – Тогда едем.

Со мной отправляются следователь и оперативная группа в составе двух человек. Я чувствую себя отвратительно: какое счастье, что Люси обо всем этом не знает и не видит, как посыпают красящим порошком входную дверь ее квартиры, косяки и тумбу в прихожей. Чемодану тоже достается, но на нем все отпечатки оказываются смазанными из-за дождя, который шел в тот вечер, и моих собственных отпечатков. А вот на двери находят цельные. Современные технологии позволяют сразу загрузить их и пробить по криминальной базе данных. Когда следователь присвистывает и показывает результат своим коллегам, а те кривят губы и хмыкают, я не выдерживаю:

– Что?!

– Мадемуазель, вы поймали на крючок известного грабителя, – говорит один из офицеров, показывая мне экран рабочего смартфона, на котором высветилось лицо Эмиля.

– Ну да, это он, – говорю я.

– Его зовут Хосе Паскаль.

– Мне он представился Эмилем.

– Ну, у него много имен, – отмахивается мужчина. – Суть в том, что он промышляет грабежом в особо крупных размерах, и у него своя команда.

– Типа... банда? – я чуть не сажусь на пол, шокированная масштабом своего грандиозного провала.

– Можно и так сказать, – офицер кивает. – Вы же помните его адрес?

– Конечно, – хмыкаю я.

– Он наверняка уже сменил дислокацию, но мы обязаны проверить. По закону, мы не можем взломать дверь или что-то в этом роде, у нас недостаточно доказательств, но вы... Вы были там, и теперь мы просим вас просто позвонить в дверь. Если он откроет – дальше мы сами.

– Окей, – я морщусь. Вообще-то, эта идея мне не слишком нравится, но что я могу сделать? Отказаться? Это вряд ли, я обязана сотрудничать со следствием. И потом, я все-таки хочу вернуть свои деньги.

Вот только Эмиля (Хосе?) по прежнему адресу мы не находим, как и ожидалось. Дверь нам открывает миловидная девушка, которая откровенно пугается при виде полиции. Оказывается, она сдавала Эмилю квартиру, но буквально несколько часов назад он в спешном порядке съехал, заплатив полностью за весь сентябрь, хотя прошла только половина месяца. Оперативная группа просит провести обыск в помещении, и девушка нехотя пускает их, а мы со следователем остаемся в прихожей.

– Завтра вам придется приехать на подробный опрос, – предупреждает он, и я молча киваю. Вот уж вляпалась так вляпалась. Ладно, зато будет мне урок на всю жизнь. Я много путешествовала и мне казалось, что я неплохо разбираюсь в людях, но в этот раз чуйка подвела, и вот я уже свидетель криминального дела. Парижская поездка началась замечательно.

Вернувшись домой, я принимаюсь оттирать порошок от всех поверхностей, куда его успели насыпать следователи. С чемоданом меня ждет фиаско: порошок въелся в ткань рядом с ручкой, и пятна не вымываются полностью. Придется отдавать в химчистку.

Настроение хуже некуда, а времени уже почти полночь, так что я заказываю доставку продуктов, состоящую из пиццы и вина, и забираюсь с бокалом в ванну, решив наконец использовать разноцветные бомбочки, которые так расхваливала Люси. Мне попадается лимонно-мятная, я опускаю ее в воду и ненадолго выпадаю из реальности, завороженно наблюдая, как пахучий желто-зеленый шарик скачет по поверхности, пенится, пузырится и тает на глазах. Потом я выключаю основной свет и зажигаю пять свечей. В их свете вода блестит, как жидкий глиттер. Делаю первый глоток красного, откидываю голову, упираясь затылком в чугунную поверхность ванны...