Любимая девочка мажора

Глава 1 В моём сердце месиво

- Какого хрена ты творишь, Ожегов?! - выпучив глаза, орет на меня тренер с дальнего конца зала.

Досадно скривившись, спрыгиваю с брусьев - спалился…

Виталич подбегает и давит взглядом.

- Ты чего вытворяешь? Тебе жить надоело?

Я молчу, уставившись в пол. Не потому, что вину чувствую - какая, к черту, вина? - а просто знаю, что, если буду смотреть в глаза, он считает в них, что мне ни разу не жаль, и будет орать еще громче и дольше.

Мне это не уперлось.

Я уже слишком взрослый для нравоучений. Я сам знаю…

- Чего молчишь?! Это что было, Арсений? - гремит его возмущение на весь зал и, отразившись от сводов потолка далеко вверху, рикошетит на стены, а потом от них в меня.

Из-за этого его голос звучит объемно и всесторонне. Мастер спецэффектов, блин.

- Сальто, - просто отвечаю на заданный вопрос.

- Без рук, без страховки! Ты в своем уме?! Хочешь переломаться или убиться? Я не возражаю, но не в моем зале!

- И не в вашу смену, я в курсе, - бурчу, не сдержавшись.

Эту присказку мы часто слышит от тренера в басике.

- Чего-о? - бомбит Виталича.

- Сорян, не хотел. Вырвалось, - даю я заднюю, торопясь погасить этот взрыв.

Бросаю на него короткий взгляд и вижу нечто такое, что мне не нравится.

- Что-то случилось, Арс?

Не ошибся - наезд в его голосе резко сменился на заботу, и меня триггерит - вот жалости мне точно не надо!

- Нет, - чеканю отрывисто. - Все нормально. Просто тренируюсь, к соревам готовлюсь.

- В твоей программе нет таких трюков.

- Натренируюсь и будут.

- Арсений… - предупреждающе начинает он, но я не даю договорить:

- Я все осознал, Андрей Витальевич. Все понял. Никаких опасных трюков без страховки. Простите, но мне пора. Сегодня еще репетиция, - отбиваюсь от него и почти бегом сваливаю из зала.

В раздевалке проношусь мимо шкафчика сразу в душевую и встаю под душ, как был, в трусах и трениках - все равно стирать, мокрые насквозь.

Воду делаю все холоднее и холоднее, но ни ледяной душ, ни полуторачасовая выматывающая тренировка только что не помогли мне избавиться от разъедающих мозг мыслей.

И разрушающих слов отца, которые звучат в моей голове на постоянном репите:

- У меня проблемы, Арсений. Очень серьезные проблемы в бизнесе. Может так случиться, что я… Что мне придется ненадолго вас оставить. Тебя и сестренку, и…

- В смысле оставить? - перебиваю, не желая слышать про мачеху.

- Вынужденно. Я очень постараюсь этого не допустить, но хочу, чтобы ты знал заранее, и это не стало для тебя не…

- Тебя посадят?! - осеняет меня, что он пытается до меня донести, и я таращусь на него, отказываясь верить в то, что он говорит это серьезно.

Разве в нашей стране таких, как мой отец, сажают? Ну бред же!

У него и бабки, и связи, и юристы, и… Да все у него! Мощная и всесторонняя подушка безопасности, короче.

Поэтому все, что он говорит, кажется какой-то злой, несмешной шуткой.

Но нахрена ему так шутить надо мной?..

Ничего не понимаю…

- Я же сказал, что сделаю все возможное, - повторяет отец нетерпеливо, - чтобы этого не произошло. Просто предупреждаю.

- Так сделай невозможное! - взрываюсь я. - Ты не можешь оставить меня с этой своей…

Я осекаюсь, чтобы не назвать мачеху так, как обычно называю про себя - отец таких выражений не потерпит.

- Базар фильтруй, Арс, - гремит властный голос отца, и он сверкает на меня глазами.

Вскинув свои к потолку, отвожу их в сторону.

- Арсений, - успокоившись, зовет меня отец.

Повернув голову к нему, вскидываю брови: чего?

- Чтобы сделать невозможно, мне может понадобиться твоя помощь, - мнется пару секунд и все же выдает, типа неохотно.

- Моя?.. - хмурюсь, не догоняя, чем я-то могу ему помочь. - Что я должен буду сделать?

Отец припечатывает меня взглядом:

- Жениться на дочери заместителя генпрокурора.

Глава 2 Мальчик губы надул

- Как жениться? В смысле? - пучит глаза Дэн, когда я, изрядно замерзнув в душе, сваливаю из спортцентра и нахожу их с Даном на полигоне. - Тебе же еще восемнадцати нет.

- С согласия родителей можно и в шестнадцать, и даже раньше. Это не проблема, Серый, - отвечает ему за меня Смолин.

- Это-то не проблема, - поддакиваю. - Проблема в том, что жениться я не хочу! Ни на ком. И тем более на той, кого в глаза никогда не видел!

- Нихрена себе у тебя новости. Сходили, блин, на летние каникулы…

- Неужели все настолько серьезно, что твоему отцу нужно продать тебя, чтобы самому не сесть? - Серый выглядит таким же пришибленным, каким был я сам, когда все это впервые услышал.

Я не сразу кинулся с ними этим делиться. Несколько дней переваривал в себе. Но сегодня чеку сорвало.

- Видимо, да. Настолько. А, может, и еще хреновее. Никогда не видел, чтобы он так боялся… - делюсь с пацанами своими мыслями.

От них я ничего не скрываю - мы дружим столько, сколько себя помню. А, может, и дольше.

- А что конкретно случилось-то? Что за траблы - коррупция или махинации? Хищения? Из-за чего на него такой жесткий наезд?

- Если б я знал… - усмехаюсь невесело. - Думаешь, он со мной делится? Черта с два. Спрашиваю, а в ответ только и слышу поучительное: "Тебе рано влезать в эти дела, Арсений", - пародирую голос и интонации отца.

Вполне успешно, кстати.

У меня это всегда хорошо получалось. Не раз отпрашивал себя таким образом из школы. Звонил с его телефона, говорил какую-нибудь ранее заготовленную, похожую на правду, чушь, и никто не разу не заподозрил, что это не он.

И даже не попался ни разу. Но это нетрудно, на самом деле, голоса у нас похожи. Тем более сейчас, когда мой уже сломался и стал таким же низким, как у него.

- А помогать ему выбираться из задницы, так тебе в самый раз? - фыркает язвительно Смолин.

Этот сидеть спокойно на месте не может, поэтому лишь ненадолго прервался, чтобы выслушать меня, и уже вновь скачет по разрушенной лестнице, почти не глядя на ступени - мы так часто проходим эту полосу препятствий, что любой может делать это ночью и с закрытыми глазами.

- Да уж, отчебучил твой папаша, - вторит ему Дэн, повиснув на рукоходе и бегая по нему от одного края до другого, как подвесной вагончик на канатной дороге в горах.

- Пипец, парни, - запускаю в полет палку, которую теребил в руках, когда меня прорывает после пары минут гнетущей тишины. - Никогда бы не подумал, что окажусь в такой жопе…

- Ну ты не нагнетай тоже, Арс. Нет еще никакой жопы. Так только… угроза, - сумничав, Дан перепрыгивает на отвесный скалодром, по которому взбирается без страховки.

Виталич-то его не видит…

- Реальная угроза оказаться в реальной заднице, - протестую я ворчливо. - Че тут нагнетать? Оно само нагнетается.

Серый соскакивает со снаряда и вновь падает на соседний со мной пенек.

- Сюр какой-то, Арс. Мне казалось, фазер у тебя… ну это, неприкасаемый.

- Неприкасаемые только депутаты. Это по части Рамазановой.

- Кстати, про нее - она уже в курсе?

- Гонишь? Я вам первым рассказываю. И единственным, - смотрю многозначительно.

- Да поняли, Арс, не температурь, - отмахиваются.

- Слушай, ну из школы-то тебя не попрут? Последний год остался.

- Школу отец проплатил полностью. Подстраховался. И на депозит Алле закинул на возможные сверхлимитные расходы. Так что с этой стороны я не пострадаю. А остальное…

- Слушай, - присаживается рядом и Дан, - может, через Эдичку попробовать узнать? У него же отец в полиции не последний чел. Может поделиться секретной информацией.

- Информация на то и секретная, что делиться ею не будут, - сомневаюсь я.

- С тобой да, - возражает Смолин, - а с сыном… вполне.

- Да Черный же трепло. Стоит ему только что узнать, тут же растрезвонит всем. И про траблы отца, и про женитьбу эту… - мне не нравится эта идея.

Совсем.

Доверить Черникову нельзя ничего - у него за зубами ничего не держится. Сито, а не пацан.

- Так про женитьбу ты ему и не рассказывай. Не вали все в одну кучу. Давай проблемы по одной решать. По каналам Эдички - про отца. А про невесту у Островской можно попробовать узнать или Коршуновой. Они всех знают или узнают.

- Про Раду твою что-то не особо узнали, - хмыкаю я, вспоминая прошлогоднюю сенсацию.

- Да там узнавать было нечего, - ржет Смолин. - О Раде ничего не писали. А дочь такого человека наверняка на виду. Попробовать-то можно.

- Да че про нее узнавать? - встаю, психуя.

- Ну, кто такая…

- Сколько лет, как выглядит, - с энтузиазмом подхватывает Серый. - Неужели не любопытно?

- Нет, - отрезаю я.

А стоило бы поинтересоваться…

Глава 3 Вне зоны доступа

На выходе из столовки меня останавливает Светлана.

Буквально преграждает мне путь, отрезая от парней и Лики.

- Арсений, задержись, пожалуйста, - просит не столько просительно, сколько повелительно.

Парни за ее спиной тактично отходят, а Лику ей приходится просить уйти, потому что та намеревается греть уши. Но как только Светлана зыркает в ее сторону, Рамазанову сразу ветром сдувает.

Провожаю ее взглядом - мда, не жена декабриста…

Догадываясь, зачем я понадобился воспитке, слушать ее не хочу, поэтому пытаюсь обойти, скороговоркой отговариваясь:

- Не могу, Светлана Михайловна, тороплюсь. Вы же знаете, опаздывать нельзя. У меня и так перебор по пенальти.

Она оборачивается вслед за мной. Как спутник за Солнцем.

- Твой отец просит тебя позвонить ему. Он не может дозвониться и волнуется.

- Телефоны же запрещены на уроках, - обойдя ее, двигаюсь спиной вперед и развожу руками.

- Это несерьезно, Арсений. Набери ему после уроков. Пожалуйста. Он звонит мне уже в четвертый раз и… Ты понимаешь.

Понимаю - угрожает.

Остановившись, с досадой задираю голову, посылая немой вопрос во вселенную - за что мне это?! Но Светлана, конечно, ни при чем. Фигли ее втягивать в мои терки с родичем и зря подставлять?

- Хорошо, Светлана Михайловна, я ему позвоню.

- Спасибо, - летит мне в спину.

Выругиваюсь - че мне ваши "спасибы"?

Ускорившись, догоняю пацанов.

- Что его банкиршеству от тебя надо? - интересуется Дан.

- Да хрен его знает. Но, по-любому, ничего хорошего для меня. Днюха у меня еще нескоро, так что точно не подарок хочет сделать.

Желая выплеснуть эмоции, подлетаю к ближайшей к дорожке сосне и пробиваю троечку в ее крашеный ствол.

- Игнорить не вариант?

- Он сюда явится или шестерок своих пришлет. Или - еще хуже - Илону, мать ее…

- А, кстати, - сразу оживляется Дэн, - как мачеха к твоей будущей женитьбе относится? Все, она больше к тебе не подкатывает?

Отвечаю ему взглядом исподлобья, и он стирает с лица улыбку.

Эту тему я обсуждать не хочу. Даже с друзьями. Слишком скользкая и бесячая.

Вернувшись в комнату в общаге, кидаю телефон, на котором больше сотни пропущенных, на кровать и иду сначала в душ. Не из протеста, а из принципа. Пусть еще подождет.

Я не тороплюсь узнать то, что он имеет мне сказать. Тем более, в принципе, нетрудно догадаться что - в текущей ситуации вариантов немного. А, учитывая его настойчивость…

Когда все же набираю ему, отец отвечает сразу, хотя обычно у него всегда есть дела поважнее разговоров с сыном.

Я стал важным?

Надо же…

- Арсений, ты почему не отвечаешь на мои звонки? - начинает он с наезда.

Стараюсь не уподобляться и отвечаю сухо и максимально ровно:

- Я ни на чьи не отвечаю. Такие условия в школе, ты забыл?

- Я звонил не только сегодня. Вчера вечером тоже пытался, и позавчера.

- У меня плотный учебный график плюс тренировки и репетиции.

- В первую же неделю занятий такая нагрузка? - недоверчиво хмыкает он.

- Последний класс. Что ты хотел?

Что эта неделя уже не первая, а вторая, я тактично опускаю.

- Я бы хотел, чтобы ты отвечал на мои звонки. Или хотя бы перезванивал после, - гремит категоричностью его голос.

Что-что, а давить авторитетом отец умеет. Иначе не забрался бы так высоко в своем бизнесе. В этой стае нужно сразу поставить себя альфой, иначе так и будешь в клерках бегать.

- А сейчас я что делаю? - парирую невозмутимо.

Слышу, как он вздыхает, видимо, желая еще что-то предъявить, но никаких претензий не следует. Вместо этого он, выдохнув, говорит:

- На субботу я тебя отпросил. Жду тебя дома завтра. Сразу после уроков за тобой придет машина.

- Завтра?! - срываюсь я на крик.

- Да. Завтра, - теперь, напротив, он давит спокойствием. - Мы идем на ужин к Ижболдиным.

- Кто это? - не понимаю я.

Впервые слышу эту фамилию.

- Заместитель генпрокурора, - отвечает отец с прохладцей. - Познакомишься с будущей невестой.

Глава 4 Выхода не находил

Вот значит как. Отец решил не откладывать дело в долгий ящик, а ковать светлое будущее, пока горячо настоящее.

А ничего, что я еще не согласился?!

Он же просил меня о помощи, о принуждении речи не шло… Или раз он просит, я по умолчанию выполняю? Мои желания ни разу не важны. Они просто не учитываются…

Хотя чего я, собственно, ожидал?.. Разве когда-то было иначе?

Отец не спрашивал моего мнения, когда привел в дом свою малолетку, не сообщил, когда они решили завести еще одного ребенка. Неудивительно, что и теперь я тоже не котируюсь.

Папуля в своем репертуаре.

Мысль сбежать и не подчиняться меня, конечно, посещает. Более того, она не покидает меня ни на минуту все эти сутки, что прошли с разговора с отцом, но я не настолько отбитый, чтобы ей последовать.

По крайней мере, не сейчас. Может, позже, если все зайдет слишком далеко, и иного выхода не будет.

Пока я надеюсь на какое-то чудо.

Может, я не понравлюсь этой потенциальной невесте?

Или договорюсь с ней.

Она же может оказаться адекватной и договороспособной. У нее же может быть парень и нежелание становиться разменной монетой в руках родоков.

Зря я не послушал Дана и не стал узнавать о ней раньше через соцсети и медиа-контакты наших сплетниц.

Теперь придется идти на встречу неподготовленным.

Ну ладно, хрен с ним. Прям сегодня меня ведь не женят. Еще будет возможность что-то изменить или переиграть.

Надеюсь…

На последнем уроке вызываюсь помочь химичке собрать и отнести в лаборантскую весь реквизит после опытов с серной кислотой.

Она, конечно, удивляется - детки богатых родителей никогда ничем таким не занимаются, и всю "черную" работу для и за нас делает персонал школы, - но соглашается, и я долго вожусь с колбами и микроскопами.

Но и этого мне мало. По дороге в резиденцию останавливаюсь поболтать с каждым, кого встречаю на пути - короче, тяну время как могу, но все равно приходится тащиться на КПП. Этого мне не избежать.

- Привет, - бросаю водителю, открывая переднюю пассажирскую дверь - сзади я никогда не езжу.

- Привет, - кивает Славик почтительно.

"Выкать" я давно ему запретил, но границы он не переходит - дорожит своим местом.

Он ждет, пока я пристегнусь и выезжает с парковки.

И впервые за годы, что учусь здесь, я жалею, что наш дом находится на том же шоссе, что и школа, и что добираемся мы быстро, не доезжая до МКАДовских пробок.

В холл вхожу, пружиня, и сразу сталкиваюсь с мачехой.

- Арсений, привет. Ты…

- Добрый день, - перебив, бурчу нехотя и, стартовав сходу, взлетаю по лестнице на второй этаж к себе.

Что бы она ни хотела сказать, я ее слушать не нанимался.

Это у отца с ней брачный контракт. Я же никакими обязательствами себя с ней не связывал, поэтому могу себе позволить не быть с ней милым и просто не замечать, если не хочу.

Уже повернув в коридоре в крыло, где находится моя комната - в противоположной стороне от спальни отца с молодухой, - я все же разворачиваюсь и иду назад. Потому что в их крыле теперь и комната моей сестренки. Ей всего полтора месяца, но она уже - самое любимое мое существо на свете.

Если можно говорить о ребенке "существо"…

Захожу в комнату, ее няня сразу поднимается мне навстречу.

- Спит? - спрашивает тихим-тихим шепотом, едва слышным.

Она в ответ лишь кивает - покой сестренки превыше всего. Подхожу на цыпочках к колыбельке и заглядываю. Алана лежит на спине, раскинув ручки, сжатые в крохотные кулачки. На губах мне мерещится улыбка, и этот мифический жест действует на меня как самый сильный наркотик. Я расплываюсь, теряя ориентацию в пространстве и забывая, кто я и где я, и что, вообще-то, у меня куча проблем. Неожиданных.

Смотрю на нее, умиляюсь и таю. А ведь она спит. А не смотрит на меня своими синющими, невероятными глазками. Когда она открывает их, я вообще, готов ползать у ее ног и исполнять любые приказы.

И, кажется, Алана уже это понимает…

Наглядевшись, пячусь назад, а, выйдя из комнаты и развернувшись, встречаюсь глазами с Илоной.

- Твой костюм у тебя в спальне, - сообщает деловито.

- Ты заходила в мою спальню? - шиплю я тихо, помня, что за дверью спит мой ангел.

- Я почти каждый день в нее захожу. Я в этом доме слежу за порядком.

- Следи за порядком в своей голове и жизни, а за мной следить не надо. Я тебе такого права не давал!

- Сбавь тон, Арсений, - включает она "мачеху". - Если ты не будешь меня уважать или хотя бы делать вид, я… запрещу тебе заходить в комнату Аланы! - выпаливает с вызовом, придумав угрозу на ходу.

Но находит самую действенную. Сестренка - единственный рычаг воздействия на меня сейчас.

- Ты кто, чтобы что-то мне запрещать? - фыркаю я.

Глава 5 Казалось бы, разные миры

К дому, хотя, правильнее будет сказать, особняку с колоннами и мраморными статуями у входа - клянусь! - мы подъезжаем точно в восемь.

Отец всегда был пунктуальным до зубовного скрежета, а тут превзошел сам себя. Так точно рассчитал время нашего появления - не самого эффектного, обошлось без лимузина и лакеев в ливреях, - что, когда водитель плавно останавливает тачку у крыльца этого, не побоюсь назвать, дворца, в ту же секунду на радио звучит отсчет нового часа.

- Круто, пап! От меня сто баллов за прогиб, а вот оценит ли твой…

- За речью следи, - затыкает меня отец. - И оставь свое хамство за порогом. Это очень важный прием, сын.

- Для кого? - фыркаю я. - Для кого важен, тот пусть и следит. А мне вот что интересно - зачем этот брак им? - тычу пальцем на дворец. - Ты ладно, понятно, ради чего стараешься. А Ижболдин этот? Зачем ему любимую дочурку под меня подкладывать?

- Что за выражения, Арсений?

- А что, не так? Я просто называю вещи своими именами. Он подсовывает мне свою дочь, даже не зная меня. Заранее договаривается с тобой о нашем браке. Ему какая нужда?

- Когда вы поженитесь, Диане, а значит, и ему, перейдет сорок процентов акций моего банка.

- Ах вон в чем интерес… - мне стоило догадаться, что интерес исключительно корыстный. - Так, ну с ним более-менее ясно. А с дочуркой что не так? Она не нормальная?

- Почему? В каком смысле?

- Может, мы уже пойдем? - подает голос отцова содержанка, он останавливает ее выставленной в сторону ладонью.

Правильно, цыц!

- Ну, уродина там, - поясняю, - или старая, убогая, тупая… Что за проблемы с мужиками в тусовке московской, что нужно мужа себе вот так искать, через родичей?

- Все с ней нормально, - сухо отрезает отец. - Сейчас сам увидишь.

И он выходит из машины, не дожидаясь, когда водитель откроет дверь. Допек я его…

Я тоже выскакиваю и, опередив отца, взбегаю по полукруглым ступеням на крыльцо. Звоню в дверь. Она огромная и тяжелая. К ней не помешал бы гидроусилитель иначе хрен сдвинешь с места.

"О чем ты думаешь, дебил?" одергиваю сам себя. "Время для нервных шуточек еще не наступило. Да и чего мне нервничать?.. Не сегодня же меня окольцуют. Или сегодня..?"

Дверь распахивается без видимых усилий - ГУ не понадобился.

- Проходите, пожалуйста. Следуйте за мной, - встречает нас у входа прислуга.

Интерьер холла соответствует всему, что я успел увидеть снаружи - все такое же пафосное, кричащее, на мой вкус даже вырвиглазное, и стоит просто бешеного баблища. Дорого-богато, короче.

Женщина в униформе проводит нас через открытую гостиную таких размеров, что в футбол можно спокойно играть - я реально устаю идти! - в столовую, где накрыт стол человек на десять. Максимум.

Смотрю на него с нескрываемым разочарованием, с трудом подавив стон.

Я до последнего надеялся, что это хотя бы будет званая тусовка на много гостей, и можно будет затеряться в толпе, слиться с другими приглашенными, но, похоже, меня ожидает камерная вечеринка. Только мы и они. Семейные посиделки. Гребаное сватовство…

От одной мысли у меня начинают разом ныть все зубы.

Вот что я вляпался?

Нахрен я приперся сюда? Я сходу назвал бы сейчас пару тысяч мест, в которых я хотел бы быть вместо этого приватного приема для избранных.

Ну почему не послал отца на пару неласковых? Побоялся ослушаться? Не захотел подставлять? А стоило бы. Он чет обо мне так не парится…

А, может, все же удрать? Свалить технично, пока еще можно. Я смотрю на отца - он что-то увлеченно обсуждает с Илоной, - и без резких движений двигаю к выходу.

Но за спиной слышу громогласное:

- Здравствуй, Александр.

- Павел! Спасибо за приглашение. Шикарный дом, - отзывается отец с такой радостью, что у меня зашкаливает сахар.

Останавливаюсь - не судьба… И, обернувшись без желания, наблюдаю, как в распахнутую двойную белую с позолотой - в этом доме все с позолотой - дверь входит мужик, на вид постарше отца, даже, я бы сказал, сильно старше. Навскидку я бы предположил, что ему далеко за пятьдесят. И что, у этого деда есть дочь - моя ровесница или мне уготована участь жениться на девахе не первой свежести?

А, может, разведенке?

Подойдя к столу, хватаю бокал с шампанским - насухую я этот "прием" не перенесу. Мне нужен допинг. И как можно больше.

Но не успеваю поднести бокал ко рту, как чья-то рука резво вырывает у меня его и даже умудряется не расплескать. Кто этот виртуоз?

Резко разворачиваюсь - отец. Смотрит холодно и жестко, пригвождая меня взглядом к полированному паркету. Буквально втаптывая в него. Не глаза, а алмазные буры.

Ну не зря же он у меня Алмазович…

"Не смей!" читаю приказ во взгляде ледяных глаз.

И вместо отнятого бокала сует мне в руки другой. И по форме, и по содержанию. В смысле, содержимому. В этом стакановидном плещется какой-то сладкий лимонад. Безалкогольный, разумеется. Пахнет "Спрайтом" - его пузырики так же щекотят ноздри.

Глава 6. Твоя душа темней, чем моя любая ночь

Верчу головой на звук и убеждаюсь - мне не показалось. Несмотря на то, что не слышал ее голос уже больше года, я не ошибся.

Это точно она.

Бубонная чума и ураган разрушительной силы.

Ураган Диана.

И как я сразу не допер? Диана - не самое распространенное имя…

- Т-ты… - я запинаюсь, разом позабыв все слова от пережитого шока.

И с пеленок вдалбливаемые в меня хорошие манеры тоже, потому что точно знаю, что таращить глаза так, как я сейчас, в обществе - это лютый моветон.

- Я, - отвечает мой ночной кошмар последнего года с самодовольной улыбкой.

Она явно наслаждается произведенным разрывным эффектом.

Диана Сорина, бывшая одноклассница, отвязная кутила и отбитая на голову провокаторша, которую по-тихому вышвырнули из "Тринити" за лютейшее нарушение установленного порядка и дисциплины.

Неоднократное.

Ее исключение, по идее, должно было стать громким, публичным и показательным - для устрашения других желающих повторить ее "успех", но ей каким-то образом удалось замять скандал, спустить его на тормозах. Ну не ей, конечно, предкам. Но все равно это было беспрецедентно.

Мы все тогда - включая наших родителей и преподов - были в шоке от того, что Сориным это удалось. Потому что дело было резонансным, и шороху в школе навело выше крыши.

Бывший директор рыл землю копытом и громогласно заявлял, что наказание понесут все участники самоволки и даже те, кто не участвовал, но был в курсе. Обещал, что отсидеться не удастся никому. Под угрозой увольнения ходила и наша Светлана. Вот уж кто, вообще, был не при делах. Но карательный аппарат был запущен и беспощаден.

И когда по итогу никто, кроме организатора побега, не пострадал, все осведомленные задавались вопросом, кого же Сорины подключили к решению вопроса, кто этот всемогущий волшебник. Но узнать так никто ничего и не смог.

Правда, справедливости ради, не сильно и пытались. Опасались ворошить это болото, чтобы не нарваться на новую волну репрессий из-за огласки. Риск, что вслед за Дианой могли вылететь все замаранные в скандале - я в их числе, - все еще был реален.

Ведь одним из условий амнистии остальных было то, что никто никогда об этом не узнает. Из непосвященных, конечно. По официальной версии Сорину не отчислили, а она сама перевелась в другую школу. Тоже элитную, так что личное дело ей портить, явно, не стали.

Или не смогли.

Теперь я понимаю почему…

- Не ожидал?

- Нет, - бормочу все еще пришибленно.

- Сюрприз! Надеюсь, приятный.

Я оставляю ее комментарий без ответа. Предпочитаю не врать по мелочам.

Меня интересует другое.

- Отец сказал, что фамилия хозяина дома Ижболдин. А ты…

- А я Сорина, все еще. Павел Борисович - мой отчим. И хоть официально меня удочерил, я осталась при своей фамилии. Ну знаешь, она уже слишком известна, чтобы отказываться от своей славы.

Да уж, славы она добилась неслабой… В нашем поколении, мне кажется, нет человека, который бы ее не знал. И не только в Москве. Но что она теперь падчерица замгена, для меня новость.

Интересно, как давно?

И как это наши сплетники пропустили такой материал? Это же бомба!

И я дурак… Говорил мне Смолин - узнай про невесту, что сможешь. Узнал, блин…

- Да-да, мне повезло. Моя муттер[1] очень удачно вышла замуж второй раз, когда мой папочка свалил в закат со своей тренершей по йоге. Знаешь, я бы посмотрела на то, какие они с ней позы принимали… - похабно хихикает она.

И даже меня дёргает от ее намеков, хотя я далеко не одуванец и даже не потомственный девственник в седьмом поколении. Но Диана умеет сказать так, что все вздрагивают. Она всегда была самой отмороженной из нас. Конченой… Собственно, потому и была заводилой, душой всех наших школьных тусовок. Она умеет веселиться. На грани.

Вижу, в этом отношении ничего не изменилось.

- Ну, Арсик, ну че ты такой кислый? Ты же знаешь, я этого не люблю, - театрально сводит брови.

- Ты в курсе зачем мы здесь? - спрашиваю хмуро.

Лично я не вижу повода для веселья.

- Конечно. Это же была моя идея.

- Твоя?! - повышаю голос.

- Не ори. А то папочка подумает, что ты против. Он не терпит, когда отказывают его маленькой принцессе.

- Ты не его принцесса.

- Уже его, - самовлюблённо улыбается Диана. - У него от первых двух браков только парни. И все ниочемные неудачники. Отбросы. Я - его единственная радость. Он не отказывает мне ни в чем и потакает любому капризу.

- И я - твой каприз? - все же спрашиваю, хотя уже знаю, какой будет ответ.

- Ага. Повезло тебе, Ожегов…

Отворачиваюсь, чтобы не показать, как перекосило меня от ее "повезло".

Мне так повезло при последней нашей встрече, что я до сих пор едва ли не самый дисциплинированный чел в нашем классе. Тот побег из школы стоил мне слишком многого, чтобы я и спустя полтора года, относился к Диане и ее развлекухам иначе, чем с ненавистью.

Глава 7. Поломало слегка поломало

Тренировка сегодня не задалась.

Виталич гонял нас как пастух свое стадо. До седьмого пота. Причем буквально. Не семь, но две майки я за полтора часа сменил, пока, вообще, в одних трениках не остался.

И парни так же. Мы по несколько раз по кругу прогоняли все снаряды - соревнования эти скоро, чтоб их…

Тренер остановился и сжалился над нами, только когда я сорвался с колец. Тупо от усталости. Нечеловеческой.

- Ладно, на сегодня хватит, - бурчит хмуро. - Можете идти. Завтра выходной, дайте отдых мышцам. На массаж в спа-центр сходите. Послезавтра жду вас здесь снова. Свежими и заряженными. Запас маек с собой прихватите, будьте добры. Я не девочка, чтобы передо мной своими торсами щеголять, - усмехается бывший чемпион.

- Майками придется закупиться, - устало огрызается Смолин.

- Оптом, - поддакивает ему Серый.

Я молчу. У меня нет сил даже на это.

До душа, а потом и до общаги доползаем в полном молчании. Сил нет даже на то, чтобы разговаривать. Молчит даже никогда не затыкающийся Серов - Виталичу удалось невозможное.

Но эта мысль скользит по краю сознания, не задерживаясь. Я с трудом преодолеваю бесконечные ступеньки на свой этаж.

В комнате падаем каждый на свою кровать. И только через минут десять Дэна, наконец, прорывает:

- Это что это с ним сегодня было?

- Взбесился, - выдвигает версию Дан.

- Или недотрах, - предполагает сам Серый и пытается засмеяться, но закашливается.

Я продолжаю хранить молчание - у меня мнения на этот счет тупо нет. Мне похрен, кто Виталича покусал - или недокусал, - я мечтаю выжить.

Телефон в который раз пищит сообщением - на тренировке я из зала слышал его трезвоньканье. С трудом дотягиваюсь до школьного бомбера и вытаскиваю мобилу из кармана.

Я делаю это механически, а не потому, что мне жуть как интересно, кто мне так настойчиво пишет.

С некоторых пор я не жду ни от звонков, ни от сообщений ничего хорошего. Сейчас не жду тоже.

И оказываюсь прав - на экране высвечивается имя, увидеть которое я желал бы меньше всего.

Сорина…

Я почему-то не удалил ее номер из контактов после исключения, и она, похоже, его с тех пор не сменила, иначе номер бы не определился.

Всосав воздух сквозь зубы, отшвыриваю телефон подальше. Не хочу читать, что она там пишет.

Мне неинтересно. Вообще.

- Кто там, что тебя так перекосило? - не скрывает любопытства Дэн.

- Никто, - бурчу раздраженно.

- Значит, я угадал, - удовлетворенно заключает.

- Невеста? - спрашивает у него Смолин.

- Стопудов она. Че, совсем ниочемная? - пытает меня Дэн.

Откидываюсь на подушку и не отвечаю. Знали бы они…

Зуб даю, их от ее имени размажет не меньше, чем меня на том ужине.

- Арс, ну хорош ломаться. Расскажи, какая она? Неужели страхолюдная? Не припомню, чтобы ты так от девчонки нос воротил, - опять хохмит Серов.

- Вам че, погуглить лень? - спрашиваю мрачно. - Не говорите, что до сих пор не знаете, кого мне засватали.

Хотя уверен, что если они и гуглили, то ничего не нашли, иначе я бы знал. Такая инфа незамеченной бы не прошла.

- Ну, фамилию чинуши узнали…

Я их не вижу, но наверняка они сейчас переглядываются.

- Вбиваешь ее в поисковик, и там вся инфа: фотки, статьи, соцсети. Можете ее даже зафолловить, если так припекает, - инструктирую лениво, хотя точно не знаю, найдется ли Сорина по фамилии своего отчима.

Не пробовал.

- Да нам-то зачем? - удивляются. - Если только для тебя.

- Мне о ней знать не надо. Ни она, ни ее семейка мне не впёрлись, - грубо отрезаю я.

- А че пишет-то? - не отстает Серый.

- Не знаю. Сказал же - мне фиолетово.

- Может, я прочту? - осторожно интересуется друг.

Колеблюсь пару секунд, понимая, как его сейчас бомбанет от непонимания, но решаю не тянуть со сбросом этой бомбы - лучше сразу. Когда узнают - не простят, что скрывал.

Дотянувшись до трубки, молча подношу ее к лицу, экран разблокируется, и я перекидываю его Серому.

Может, пожалеет, что спросил и больше приставать не станет.

- Не понял, - тянет после продолжительной тишины любитель горячих сенсаций. - Последнее сообщение же не от нее, а от Сориной. Что ей-то…?

Он осекается, в его голове медленно складываются паззлы.

Я даже приподнимаюсь на локти, чтобы понаблюдать этот процесс на его лице.

- Твой отец засватал тебя за Сорину?! - Смолин допирает быстрее.

Киваю.

Шок на их лице немного скрашивает мое фиговое состояние. Не одному мне теперь фигово.

Глава 8. Не верится, что мог остыть вулкан

На первый урок вхожу в класс одним из первых.

Кроме меня, в пустом кабинете экологии только отброс Царьков - его друган Копысов на этой неделе отсутствует по неизвестным причинам, а больше ему тусить не с кем, - и новенький Шахов. Этот просто не особо идет на контакт с пацанами, общаясь больше с девчонками, и пользуется у них большой популярностью. Можно сказать, первый парень в параллели. Затмил даже нас с Серым - Смолин глубоко не свободен и в гонке за девичьи сердца давно не участвует, - но нам пофиг.

Однако сегодня Шах тоже, похоже, предпочитает уединение. Как и я.

Остальной класс, как обычно, толпится у входа в корпус, сбившись в группки по интересам и кастам. До звонка время еще есть, и занимать свои места они не торопятся.

Мне посчастливилось проскользнуть незамеченным, и я радуюсь последним минутам тишины.

Залипаю в телефоне, смотрю видосы со вчерашней трени - Виталич закинул, чтобы мы взглянули со стороны на свою технику и на сегодняшней сессии провели работу над ошибками.

Но не успеваю посмотреть и пары минут, как дверь открывается и, подняв голову, понимаю: рано я радовался своему одиночеству - в аудиторию вваливается Рамазанова. Видимо, засекла меня-таки…

Редкий случай, когда я не рад ее видеть.

- Привет. Ты чего это прошел мимо и даже не поздоровался? - капризно дует она губы, садясь на свое место рядом со мной.

Спасибо, обходится без поцелуя. Но благодарить стоит не ее, а продуманную администрацию - в "Тринити" запрещено публично демонстрировать привязанности. За это люто опускают рейтинг, а мой и так на дне, и все никак не очухается.

- Лик, давай, пожалуйста, без наездов, - кривлюсь я недовольно. - Настроение и так ни к черту.

- А из-за чего? - проявляет она живой интерес.

- Дома траблы… - не вдаюсь в подробности.

- Отец опять лютует или с мачехой терки? - проявляет она чудеса осведомленности, и это необъяснимо раздражает.

С чего бы?

- Всего понемногу, - уклончиво отвечаю.

Но ей и не нужен был мой ответ, Лика уже переключилась на себя и вновь претенциозно выпячивает накачанные липсы[1]:

- Не нашла твой лайкосик на своих последних фотках.

Такой предъявы я не ожидал. Даже не нахожу сразу, что ответить.

- А должна? - равнодушно отбиваюсь вопросом.

- Ну конечно, Арс! Я же твои фотки всегда лайкаю.

- Лик, ну ты сравнила! Я пощу что-то раз в неделю, а то и реже. Ты же спамишь собой каждые полчаса. Я просто не в состоянии отслеживать все твои посты и каждый непременно отлайкать. Мне для этого специально обученный человек нужен.

Чувствуя, что немного повышаю голос, оглядываюсь на парней. Шахов сидит в больших накладных наушниках - может рассказать ему, что лет десять назад изобрели внутриканальные?.. Че он это старье громоздкое таскает?

Перевожу взгляд на Царькова - тоже заткнул уши и качает головой в такт музыке. Я слышу ее басы - годное что-то…

Короче, оба на нас внимания не обращают.

- Так найми, раз нужен, - требовательно фыркает она, когда я вновь поворачиваюсь к ней.

- Слушай, - морщусь с досадой, - не люби мне мозг, а, Рамазанова. У меня и без тебя проблем выше крыши.

- Ты не офигел ли, Ожегов? - возмущается она и, стоит, признать, справедливо.

Я веду себя с ней сегодня как мудак. И хреновое настроение - не оправдание.

- Прости, Лик. У меня, правда, проблемы.

- Какие проблемы? Может, я могу помочь? - отзывается она, с готовностью хватаясь за подкинутую возможность быть полезной.

- Не можешь, - отрезаю жестко, чтобы сразу пресечь вопросы на эту тему. - Если мне будет нужна помощь, я к тебе обращусь. А эти дела порешаю сам.

Отказавшись, жалею, что поторопился - может, она и правда, могла бы.

Папа-депутат тоже много что может. По крайней мере, узнать, насколько все серьезно, чтобы я знал точно, какие у отца варианты и перспективы. И у меня тоже.

Сейчас все как-то туманно в голове и жизни. Хочется конкретики, пусть и нерадужной.

Но дать другой ответ не успеваю, Лика уже прикидывается глубоко обиженной:

- Ну как знаешь. Я просто хотела… - и резко меняет тему, стрельнув глазами в Марата: - А ты слышал, Шахов-то не простой чувак.

- Конечно, не простой. В этой школе простые не учатся, - отзываюсь без интереса.

- Ну, есть исключения, - презрительно морщится она, глядя на дверь, в которую заходят Дан с Родиной.

Увидев нас, Смолин вскидывает брови, демонстрируя крайнее удивление, я в ответ едва заметно морщусь и вновь смотрю на Лику.

- Вы все еще цепляетесь к Раде? Это повестка прошлого года. Не надоело?

- Как будто если прошел год, мы сразу должны забыть, что она - лузер и попала в школу исключительно по блату?

Хочу в ответ съязвить, что по блату не хуже, чем через постель родителей, но решаю не ворошить осиное гнездо и захожу с другого козыря:

Глава 9. Ты так громко на моем беззвучном

- Арс, скажи-ка мне, друг мой Ожег, - задерживается после звонка Смолин и задерживает меня, - что это было у вас с Ликой перед уроком. Я не все слышал, но…

Выдыхаю недовольно.

- Да я сам не знаю, бро.

Он вскидывает брови, выражая крайнее удивление.

- Да она чё-то прицепилась, я чёт был не на той волне, ну и… - закидываю за спину рюкзак, вешая его на одно плечо.

Мне этих объяснений кажется достаточно. Но не Дану.

- Обычно вы воркуете, а тут…

- Да мне вообще щас не до воркований, если ты не заметил, Дан, - все же срываюсь я.

В классе уже никого, все свалили на следующий урок в другой корпус, и можно не сдерживаться. Но голос я все равно не повышаю - не хочу развлекать сегодняшнего смотрителя "стрекозиного глаза"[1].

- Уж простите мне, что я не веду себя, как привычно и удобно вам. У меня сейчас немного другое в повестке, - но кривляться мне быстро надоедает. - И тебе ли не знать, что мои "воркования" с Ликой - не то же самое, что твои отношения с Радой? Ни я ей в вечной любви не клялся, ни она мне - быть со мной и в горе, и в болезнях, и в бедности.

- В бедности особенно, - хмыкает согласно Смолин.

Потом тычет кулаком в мое плечо с извинительной миной. Тычу в его в ответ - извинение принял.

Дверь класса вновь открывается, на пороге возникает Серый.

- Вы чего тут застряли, потеряли что-то? - переводит взгляд с одного из нас на другого.

- Нет, идем, - двигает ему навстречу Дан, я за ним.

Когда подхожу к Дэну, он широко улыбается:

- Че, ты сегодня в увал?

- Чего? - сведя брови, кошусь на него, продолжая идти.

Он пружинит рядом.

- Сегодня четверг. Какой увал? С каких пор у нас четырехдневка? - фыркаю на его предположение.

- Будь у нас четырехдневка, мы все бы сегодня отправились домой, и не в увал, а на законные выходные. Я же спрашиваю только про тебя, - капитанит мой загадочный друг.

- Логично. Но я по-прежнему не догоняю эту шутку, Серый.

- Вижу, сообщение невесты дьявола ты так и не прочитал, - цокнув, констатирует мини-Грей.

И, конечно, попадает в девятку - я на него забил.

- Нет, не прочитал. Так что, если это было в мессаге, то в курсе только ты.

- Рассказываю: она написала, что…

- Нет. Стоп! Не надо ничего рассказывать, - торможу я, выставив запрещающе ладони, и парни тоже вынуждены остановиться.

Оборачиваются на меня.

- Я не хочу знать, что она пишет. Неужели неясно, Дэн? Если бы хотел, я бы уже прочитал. Логично? У меня было более чем дохрена времени, чтобы это сделать.

Он молча смотрит на меня несколько секунд.

- Ты серьезно? Думаешь, если игнорить ее сообщения, не отвечать на звонки и делать вид, что ее не существует, она исчезнет? Просто забудет про тебя? Ты на это надеешься?

- Представь себе, надеюсь, - огрызаюсь я.

- Может, ты и в Деда Мороза до сих пор веришь?

- Может, - отвечаю так же серьезно, как он спрашивает, без намека на юмор. - Слушай, Серый, я не понял, ты на чьей стороне?

- На твоей я стороне, Ожег. На твоей, - он повышает голос, но не перегибает. - С каких пор ты закрываешь глаза на проблемы? Ты страус, что ли? Нехрен совать голову в песок, эффект будет не тот, который хочется - ты тупо задохнешься.

- Че тебе надо, Дэн, а? - я устаю от этого словесного пинг-понга.

Смолин не вступает в нашу перепалку, лишь наблюдает за ней.

- Арс, это Сорина. Не кто-нибудь. Алё! - давит Дэн. - Эта просто так не отвяжется. Избавиться от нее простым игнором не получится. И ты это знаешь.

- Что ты предлагаешь?

- Реагировать.

- Зачем?

- Чтобы реагировать не начала она. Поверь, ты пожалеешь, - он ставит точку в разговоре и, развернувшись, двигает в компьютерный класс.

- И мы все тоже, - поймав мой взгляд, поддакивает другу Смолин и шагает вслед за ним.

Раздраженно проведя рукой по волосам, задираю башку к небу. Оно светло-голубое и по-осеннему бессолнечное, с островками не густых, почти прозрачных облаков. Красиво.

Умел бы я рисовать, как Малер, наверное, вдохновился бы.

Выдохнув, достаю из кармана телефон и несколько раз прокручиваю между двумя пальцами. Как спиннер. Оттягиваю момент, когда увижу сообщение, о котором так настойчиво напоминает мне Дэн.

Когда трекер пищит, предупреждая о скором звонке на второй урок, я устремляюсь к научцентру. На ходу все же загружаю мессенджер и открываю чат с Дианой, чтобы прочесть давно отмеченное прочитанным послание.

Начав читать, хмыкаю - каждое предложение отдельным сообщением. Неудивительно, что оповещений было так много.

Глава 10. Минус на минус

- Арс, пожалуйста, сосредоточься! - возмущенно просит Лика.

- Прости, - остановившись посреди зала, вынужден извиняться я, потому что, действительно косячу, и уже второй раз только за этот прогон наступаю ей на ногу.

Дурацкие бальные па. Я не такой пластичный, как нужно в танцах, поэтому, несмотря на то что нас дрючат этой программой с самого детства, я все равно двигаюсь как деревянный. И хоть сто раз говорил Лике, что ей нужен другой партнер, что со мной только позориться, она упорно пытается довести меня до совершенства.

И отказаться сейчас - значит, подвести ее, лишив бала. И этим очень обидеть. Но это незаслуженно, поэтому я страдаю, но терплю.

"Может, ногу себе сломать и в гипс до ноября?" появляется против воли крамольная мысль. Блин, долго… Тут множественный перелом нужен, а у меня соревы каждый месяц…

- Ожегов, ты, случайно, не влюбился? Уже который день ходишь пришибленный, - хихикает, проплывая мимо нас, Коршунова в паре с Левицким.

Виталик - временный партнер Коринны, только для репетиций в стенах школы. На сам бал Татлер наша звезда идет с каким-то другим сопровождающим - с кем, это пока стра-ашная тайна. Нового она была вынуждена искать после того, как Дан технично сложил с себя полномочия ее парня и кавалера. Что стало еще одной причиной для наших мажорок ненавидеть Родину, хотя случилось это еще до ее появления, так что косяк этот не ее.

Но кого это волнует, когда есть возможность поднасрать ближнему, особенно из простых?..

- Уж не в тебя ли? - огрызаюсь ядовито, скорчив мину.

- Можешь и в меня, - кокетливо играет бровями, за что получает гневный взгляд Рамазановой.

Дуэль прям… Я закатываю глаза.

- Арсений, правда, ты сегодня какой-то задумчивый, словно в облаках витаешь. Что с тобой? - подхватывает общую волну эстетичка.

- Все нормально, Яна Валерьевна, - рапортую преувеличенно бодрым голосом. - Просто не выспался.

- Засиживаетесь после отбоя? - укоризненно смотрит НесмеЯна.

- Нет. Просто долго не могу уснуть.

Со сном у меня реально сейчас проблемы. Как и с желанием есть. И жить.

Такой задницы, что сейчас у меня творится, я не припомню. Даже в самые плохие времена не было так хреново. Да, я куролесил, иногда зашкварил, и я знал, что отец накажет, и он наказывал, но чтобы так, как вчера, когда я на полном серьезе ждал, что он приедет и силой потащит меня на эту днюху…

Я готов был на деньги спорить, что Алмазыч явится, гонимый гневом. Или не сам, а "спецов" пришлет. Тех самых, очень широкого профиля… Но никто не приехал. Он даже звонками меня больше не терроризировал.

И это капец странно. Не в стиле моего фазера. У него за любым преступлением всегда следует адекватное - в его представлении - наказание. А тут ничего?! Поверить в это трудно, поэтому я загрузился, опасаясь каких-то более жестких санкций, и, накидывая в голове варианты, реально задрых только под утро.

- Попроси какие-нибудь препараты в медцентре, - советует Яна. - У вас сейчас очень серьёзная нагрузка, нельзя не высыпаться. Это ударит по организму так, что мало не покажется. А ты нужен нам здоровым, - улыбается.

- Да, я зайду. Спасибо, - выбираю не возражать, хотя никакие колеса принимать не буду.

Нас на допинг не проверяют, но нафиг надо.

- Продолжать готов?

Киваю - куда деваться? Рамазанова не простит мне, если я сольюсь. У нее, в отличие от Коринны, запасного партнера нет. И я либо ищу себе замену, либо несу этот крест сам.

- Тогда с начала. И-и раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, р-раз… - считает она, и мы вновь вырисовываем ногами замысловатые узоры на школьном паркете.

Лика радостно улыбается, и я тоже пытаюсь.

После репетиции в танцзале быстро переодеваюсь и иду в общагу.

Проверяю оставленный на тумбочке телефон - от отца по-прежнему ничего.

Может, Илоне позвонить? В первый раз за все время.

"Ты гонишь, что ли, Ожег?" одергиваю сам себя.

- Да не дергайся, Арсен, - не выдерживает молча наблюдавший за моей нервозностью Дан. - Это всего лишь днюха. И отмазку ты написал годную. Не будет твой фазер жестить из-за такой ерунды.

- Ты его не знаешь, - бурчу несогласно.

- Твоего отца я знаю столько же, сколько и тебя, это двенадцать лет, вообще-то, - напоминает друг.

Против фактов не попрешь, но мне все равно есть что возразить:

- При чужих он ведет себя не так, как в наедине с семьей. Так что не убедил.

- Ну что он может сделать? - подрывается на ноги.

Хмыкаю, отворачиваясь - это вопрос вопросов. Я задаюсь им со вчера, и пока ответа на нашел.

В этот момент в комнату вваливается Серый, в рединготе и бриджах - с допов по верховой езде.

Бросив на кровать перчатки, видит, что мы застыли каждый в своем углу.

- Вы, че, все про вчерашнее разгоняете?

Глава 11. Кто не первый, тот второй

В день соревнований от учебы мы освобождены, но вставать все равно приходится рано.

И в комнате я спал один - пацаны уехали по домам, оттуда ближе добираться до Арены. Я же от поездки домой отказался, не захотел нарываться на очередной скандал с отцом.

Если Серый и прав насчет моей "заступницы", это не помешает Алмазычу внушать мне за неповиновение один на один. Напоминать о важности моего союза с Сориной и грозить - в случае отказа - какими-нибудь лишениями.

Не то чтобы я очень его боюсь - совсем нет, в другое время сам бы напрашивался, - но перед соревами выводить себя из равновесия нафиг надо. С ним пободаться и свободу свою поотстаивать я еще успею.

Переодевшись, задерживаюсь в раздевалке, потому что долго не могу найти свои наушники. Они позарез нужны мне для концентрации. В зале пипец шумно.

- Ожегов, на выход! - появляется в дверях голова Виталича. - Ты следующий!

Выхожу на арену и в первую секунду зажмуриваюсь, ослепленный светом софитов.

Я уже и забыл, как это бывает ярко. В школьном зале тоже освещение неслабое, но более щадящее для глаз. Здесь мне нужно какое-то время, чтобы привыкнуть.

Зрительные трибуны не видны, они засвечены, но, судя по шуму, зрителей сегодня много. Что удивительно - соревнования не самого высокого уровня и вид спорта тоже не самый популярный - не футбол какой попсовый. Но, видимо, приманкой для зевак стали фамилии участников. Не каждый день детки персон из телека и списка Рашн Форбс развлекают публику гимнастическими кульбитами.

Я делаю несколько шагов к зоне с перекладиной и методично натираю руки и бинты порошком. И настраиваюсь на программу, прогоняя ее начало в голове.

Сейчас захват, подъём махом назад в стойку на руках с поворотом, потом разгон в два больших оборота, на одной руке и с прыжком в обратный хват, перелет Ковача с двумя винтами, Штальдер на пятьсот сорок и замереть в стойке вниз головой.

Погнали!

Толкаюсь от пола, взлетаю и хватаюсь за перекладину. Выполняю элементы по порядку под мысленный монотонный счет - все как на тренировках у Виталича.

В голове на репите его голос, вдалбливающий: "Прямые руки. Ровные ноги. Тело - струна", и я, как полагается, "тяну носок".

Первые полминуты все идет по плану, я безупречно выполняю сложнейшую комбинацию - мой конёк - и чувствую, как стартовое напряжение потихоньку отпускает, уходит. Расслабляюсь и даже наслаждаюсь исполнением. Кайфую. И этим допускаю ошибку - на сложной связке перелетов, на Ткачеве прямым телом едва не срываюсь. Ухватываюсь за перекладину буквально кончиками пальцев, и каким-то чудом ловлю себя, не давая упасть.

Выравниваюсь и продолжаю, вновь разгоняясь. Фух. Только дыхание сбил. Надеюсь, судьям мой промах не был заметен так, как я его прочувствовал. Не хотелось бы лажануть на своем лучшем снаряде. Это мой единственный шанс на первое место. На кольцах я ни за что не уделаю Смолина, а на вольных - Дэна. Это импоссибль, если выражаться словами нашей девочки-сплетницы.

Последний перелет контр-движением назад.

Соскок. Стойка. Ура, конец упражнения!

Теперь замереть на пару сек.

Сделал!

И я выдыхаю.

Слыша рев трибун и аплодисментов, лыблюсь во все тридцать два. Церемонные поклоны на все четыре стороны - я свободен!

Почти бегом покидаю площадку.

Дан с Дэном встречают меня внизу, выставляют открытые ладони для "пятюни". Мажу по ним со всей дури - заслужил.

Падаю на скамейку, жду оценок - первый. Пока…

Больше часа томительного ожидания и еще двенадцать выступлений после меня. Но только три из них были потенциально опасными для моего лидерства. На последнем участнике я даже закрываю глаза, пока жду оглашения оценки - от напряжения они, кажется, лопнут.

- Не дрейфь, Ожег, никто тебя не подвинет, - толкает меня плечом в плечо Смолин.

"Хоть бы, хоть бы", мысленно скрещиваю пальцы на всех конечностях.

Двенадцать - ноль тридцать три.

Йес! Выпрыгиваю вверх. Я первый!

Облегченно выдыхаю.

На полноценную радость сил уже не осталось. Вяло принимаю поздравления от своих и соперников.

- Поздравляю, Ожегов! Красава! - хвалит тренер. - Отработал на сто процентов.

- Спасибо, Виталич. Это и твоя заслуга.

- Не я там крутился, - усмехается он. - Только что это там было на Ткачеве?

Стыдливо краснею - заметил-таки, востроглазый. Но не только он - полбалла мне за этот косяк точно сняли. Только запас по сложности меня спас. На него я ставку и делал.

- Не рассчитал, - усмехаясь, признаю ошибку.

- Но исправился же - горжусь! - треплет ласково по плечу, заодно его разминая.

Я ловлю секундный кайф - мышцы ощутимо забились, твердокаменными стали, и массаж сейчас был бы очень кстати. Но, как говорится: "Мечтай"…

Возвращаясь в раздевалку с полотенцем, перекинутым на плече, я встаю как вкопанный, когда в меня вдруг врезается, наскакивает кто-то - кажется, девушка, - с визгом:

Глава 12. Невывозимая

- Чего? - отшатываюсь от Сориной, как от безумной или заразной. - Какой любимый?! Ты что здесь делаешь, вообще?

- Здесь - на Арене, или здесь - в мужской раздевалке? - кокетливо хлопает Диана глазами и тренирует на мне соблазнительность своей улыбки.

Но на меня она не действует.

- Вообще здесь, - сухо отвечаю, не ведясь на ее неуместный флирт.

- На тебя приехала посмотреть! - подваливает ближе. - Поболеть, покричать, поддержать. Была уверена - если буду рядом, ты обязательно выиграешь. И, как видишь, не ошиблась. Я приношу тебе удачу - признай, - Диана откровенно заигрывает со мной.

И словами не ограничивается, а снова тянется к моей шее и крепко, с видом собственницы, обвивает ее руками.

Мне бы такой уровень самоуверенности! И наглости.

Аккуратно разжимаю ее объятия и убираю руки от себя.

- Как ты узнала? - вопрос хочется проорать, но я держу себя в руках.

Это трудно, но мне удается. Пока…

Если она еще что-нибудь не выкинет. Моему терпению все же есть предел, и Сорина ходит по грани.

Услышав вопрос, она делает то самое лицо, ясно говорящее, что я не самый умный чувак, раз не понимаю очевидного. Я напрягаю извилины, но все равно не догоняю ее посыл и взглядом требую ответа. Достали меня эти загадки.

- Сайт школы, раздел мероприятия. Там есть все - время, место, участники… - перечисляет с интонацией и взглядом Мисс очевидность.

Но не убеждает.

- Ты же больше не учишься в школе и не имеешь доступа к ее сайту. Как ты…? - я обрываю свои возражения, потому что неожиданно догадываюсь как - наверняка отец опять прогнулся…

В сильнейшем раздражении задираю голову к потолку - как же бесит! Эти двое спелись за моей спиной и дружат против меня, отстаивая каждый свои интересы.

И интерес Сориной я все еще не понимаю.

- Вообще-то официальная страница сайта доступна любому желающему на нее зайти, - капитанит невыносимая девица. Хуже - невывозимая. - Там нет никакой конфиденциальной информации, только публичная. Кроме того, этот межшкольный турнир широко освещается в прессе. Я даже рекламу видела. Листаю как-то ленту в вк, а там в промо-ролике ты! Я сначала не узнала, а потом не хотела верить…

- Во что? - не понимаю, с трудом сдерживаясь, чтобы не нахамить ей и не послать.

- Что ты не пригласил меня сам, - отыгрывает она крайнее возмущение, но не передавливает, потому что, очевидно, желает не завалить и роль влюбленной дуры, которая тоже, похоже, в ее текущем репертуаре.

Разноплановая актриса…

Хотя перед кем она сейчас этот спектакль разыгрывает? Зрители в лице наших родичей ведь отсутствуют…

Смотрю по сторонам и со стоном смыкаю веки - зато других зрителей выше крыши. Почти все наши тут толпятся и на нас откровенно пялятся.

- Дианка, ты? - воспользовавшись тем, что мы прервали разговор, подлетает к ней отморозок Дзюбин с такой счастливой улыбкой, что у меня сводит зубы. - Ваша школа, что, тоже участвует? Я слышал, ты теперь в Ломоновском "Интеке".

Валерик как будто реально рад ее видеть. В отличие от меня.

Хотя чего удивляться - они же дружили. Логично - отморозки тянутся к отморозкам…

- Нет, я пришла вас поддержать, - стреляет она глазами в него, а я облегченно выдыхаю - слегка стрессанул, что она проболтается о своем истинном визите.

Хотя кто знает, может, этот и есть истинный? А "капризом" она меня просто троллит…

Это был бы наилучший вариант для меня.

Но не для отца…

А почему, собственно, меня это все еще волнует? Разве его полное наплевательство не развязало мне руки? Но нет, не могу я от него просто отмахнуться. Отец все же…

Встречаюсь глазами со Смолиным и читаю в них "держись, бро". Медленно моргаю, давая понять, что считал посыл, и одновременно благодаря за поддержку.

- Погнали с нами тусить? - слышу решительное приглашение Дзюбы. - Мы щас едем отмечать победу.

"Что, б…?" таращу на него глаза и мои пацаны тоже.

- Не рано вы? Турнир же еще не закончился, - хмыкает Сорина, вновь удивляя меня.

Когда она от тусовок отказывалась? Такое, вообще, бывало?

Или она участвует только в тех, к которым сама руку приложила?

- А мы и завтра отметим. Мы себя ни в чем не ограничиваем, - гогочет Валерик, но никто не подхватывает.

Все настороженно переглядываются.

Ни о каком праздновании речи не было. Мы, по крайней мере, не в курсе.

- Кто это "мы"? - на правах президента школы Дан прерывает их договорную вакханалию. - Ты куда собрался, Дзюбин? У нас режим, не забыл?

- Только не начинай душнить, Смолин! - кривится тот. - Режим режимом, но нам всем не помешает расслабиться, и тебе не меньше, чем другим. Скажите, пацаны.

Но, вопреки ожиданиям, никто его революционную речь не поддерживает. Даже верный друг Черников, если и планировал изначально - не один же Валерик намылился тусить, - сейчас отмалчивается. Тупо слился или Дзюба это только что придумал?

Глава 13. А чья была тут игра?

Не глядя ни на кого - нахрена мне это удивление-вопрос в их глазах? - быстро скидываю в спортивную сумку свои вещи и топаю на выход.

Но свалить по-тихому мне не дают.

- Ожегов, ты, че, с Дианкой мутишь? - звучит на всю раздевалку медленно-шокированное. - А Рамазанова?

Останавливаюсь возле подавшего голос Валерика. Разворачиваюсь к нему.

- Тебя это как-то касается, Дзюба? - обрываю жестко, давлю взглядом. - Может, мне перед тобой за все свои мутки отчитываться? Слушать не устанешь?

- Не быкуй, Арс, - отступает он, видимо, считав мой настрой - обычно он не против подраться, но сегодня меня дразнить - себе дороже. - Я просто спросил.

- Не надо у меня просто спрашивать, - цежу сквозь зубы.

Злость во мне на Сорину с ее невтемным появлением, на все произошедшее в раздевалке, на Дзюбина, вечно лезущего не в свои дела - в мои преимущественно, - и на ультиматум отца до кучи выбурливает из меня толчками. И, чувствую, меня клинит.

Чтобы не разрядиться сейчас в пресс или - хуже - в морду однокласснику, я, примирительно хлопнув его плечу, ретируюсь.

За время стычки с ним про обещание Сориной ждать меня снаружи забываю и, задержавшись на ступеньках, открываю приложение такси.

- Арс, - зовет она снизу, когда я уже нажал "заказать".

"Фак!" вырывается мысленно.

Поворачиваю голову - Сорина стоит у белой, матовой, лоснящейся на солнце, "Панамеры".

Ослепительно красивая.

Машина, не Диана.

Хотя, если не придираться, она тоже ничего.

Была… пока не стала гарантом свободы моего отца.

- Я тебя подвезу, - кивает на тачку, которая буквально кричит о том, что она только что из салона.

- Я уже вызвал такси, - показываю ей телефон.

- Так отмени, - без нажима, но и без улыбки просит она. - Надо поговорить.

Острое желание послать ее я подавляю - поговорить я не прочь. У меня тоже есть к ней вопросы.

- Твоя? - спрашиваю, спускаясь.

Да, черт, признаюсь - машина растопила слегка мое сердце. Шедевр автопрома.

Сам о такой мечтал класса с пятого.

Ждал, что отец подарит на восемнадцатилетие или окончание школы - это близко по датам, - но… накрылась, похоже, моя мечта.

И я даже не знаю, из-за чего.

- Моя, - отвечает деланно равнодушно, но я вижу - ее тоже распирает. - Подарок на день рождения.

- С прошедшим, - спохватываюсь.

- Спасибо. Ты поздравлял, - отмахивается она и кивает на водительскую дверь: - Хочешь за руль?

Смотрю исподлобья - че за приколы?

- У меня прав нет, - хмуро.

Сорина выразительно закатывает глаза. Я выхватываю глазами номер "Порше" - ну понятно. О правах можно не париться - ее не остановят. Но мне от нее подачки не нужны.

- Не хочу, - бурчу и, упав на пассажирское, отменяю заказ такси.

Она садится рядом и заводит мотор.

Я кайфую от одного звука. А запах в тачке - ммм… Только компания подкачала.

- К тебе или ко мне? - глядя на меня, Диана широко улыбается.

- Ты хотела поговорить, - напоминаю я мрачно.

- Хотела, - выезжая с парковки у Арены, возвращается к своей предъяве в раздевалке: - Ты так и не ответил, почему не сказал мне о соревнованиях.

- А я должен был? - вскидываю брови, отбиваюсь обычным вопросом на вопрос.

- Ну если ты придерживаешься правил игры, то да. Должен.

- Каких правил какой игры? - уточняю с нарастающим раздражением, хотя догадываюсь, о чем она.

Она отвечает мне, глядя на дорогу, и меня это устраивает.

- Той, которая спасет твоего отца от реального срока за все, что он сделал.

- А ты знаешь, что он сделал? - осторожно спрашиваю, боясь спугнуть.

- А я должна? - усмехнувшись, Сорина возвращает мне "подачу".

Хмыкаю - в разговоры она умеет.

- Если знаешь, скажи, - прошу спокойно.

Качает головой и, кажется, искренне.

- Нет, не знаю. Мне это неинтересно. Я просто подслушала разговор твоего отца с моим - когда он пришел к нам, я его, конечно, узнала, хотя он меня нет. И, естественно, я не могла не сделать так, чтобы не узнать, что у него за дела с моим отчимом. Не успокоилась, пока не узнала.

- Почему "конечно" и "естественно"? - не могу не спросить - цепляет.

Она долго смотрит мне в глаза, я даже отвожу свои, словив дурацкое ощущение, что она что-то имеет под этим взглядом.

И это "что-то" мне вряд ли понравится.

Я жду ответа, но она молчит. Молчит до тех пор, пока я вновь, затолкав это странное чувство неловкости куда подальше, не заставляю себя посмотреть на нее.

Глава 14 Вите надо выйти

Долго смотрю на нее, пытаясь определить: она прикалывается или реально верит во все, что говорит.

Проверяю на адекватность, короче.

Давно любим друг друга? Кто - мы?

Как, вообще, я и Сорина оказались вместе под одним местоимением? Максимум - междометие. Типа "э?.."

Хотя в одной тачке ведь как-то оказались…

- И твой отец тебе поверил?

- Конечно. Я была очень убедительна. У меня экстрами в новой школе курс актерского мастерства, - она улыбается.

- Слушай, Диана, - предпринимаю очередную попытку наладить с ней контакт и, если не отговорить от дурацкой идеи женить меня на себе, то хотя бы понять, какая ее реальная цель во всем этом.

Ей-то лично какая выгода от того, что моего отца оправдают?!

Эта загадка мучает меня с первой нашей встречи в их доме.

Мне кажется, я уже даже реально готов жениться, только если мне скажут, в чем сакральный смысл этого идиотского по своей сути действа.

В жертву собой ради спасения моего отца я, конечно, не верю. Не тот Сорина человек. Да и кто ей мой отец? Никто. И поэтому мне непонятна ее настойчивость, даже навязчивость.

Она ведет себя как одержимая. Но одержимая чем?..

Я очень сомневаюсь, что она скажет мне правду, и все же не могу не попытаться.

Еще раз.

- Слушай, - повторяю, - скажи честно, зачем тебе это надо? Почему ты помогаешь моему отцу?

Я иду ва-банк, выступаю с открытым забралом, надеясь на ответную честность. И она, похоже, это выкупает, потому что отвечает спокойно:

- Разе это не очевидно?

- Нет, - отрицательно качаю головой.

- Потому что я хочу, чтобы ты был моим.

- Твоим? В каком смысле?

- В матримониальном, - ухмыляется она.

Ну да, смешно…

- Объясни, зачем я тебе? - я реально не догоняю.

- Ты всегда мне нравился.

- Нравился? Я?! - такого ответа я не ждал и, подпрыгнув на эмоциях, едва не пробиваю головой потолок "Порше".

- Ты не знал? - поворачивается она ко мне.

И кажется при этом удивленной. Причем она удивляется как будто искренне, на полном серьезе.

- Н-нет, - запинаюсь.

Да она точно меня троллит!

Я не сомневаюсь в этом, хоть и совершенно не понимаю нахрена!

Не понимаю ее игры и мотиваций.

Я вообще ничего не понимаю!

Эти зачем и почему меня не отпускают и не заканчиваются.

- Странно. Мне казалось, ты знаешь. И поэтому так себя ведешь, - она озадачена как будто не меньше, чем я, и это сбивает с толку.

Дезориентирует. Я словно утратил почву под ногами и бултыхаюсь в невесомости, не понимая, где верх, где низ.

- Как веду?

- Подчеркнуто отстраненно. Держишь дистанцию. Испытываешь. Решила, что и на днюху поэтому не пришел. А ты реально из-за соревнований?

Игнорю ее вопрос-предъяву и задаю свой:

- И зачем мне тебя испытывать?

- С этим вопросом тебе лучше к психологам. Они лучше объяснят, - улыбается. - Но парни с детства прячут истинные чувства, маскируют их за агрессией по отношению к объекту своей привязанности.

"Ч-чего?!"

- В младших классах дергают нравящихся им девочек за косички, - продолжает она невозмутимо, - когда постарше - дразнят и обижают, привлекая их внимание к себе, а, достигнув пубертата - игнорируют, считая, что проявление симпатии делает их слабыми и уязвимыми. А это же отстой.

Вот уж действительно отстой…

- То есть ты - объект моей скрытой привязанности? - уточняю, потрясенный прослушанной лекцией по психологии мальчиков.

- Ну да, - уверенно подтверждает Сорина, а у меня натурально отваливается челюсть.

Я знал, что у нее самомнение шкалит, но что до такой степени - это даже для меня новость.

Мне хочется немедленно выйти из машины.

Я устал слушать этот бред, мне нахрен не упало участвовать в этой комедии.

- Останови, я приехал, - прошу сухо.

- Ты же не здесь живешь, - и не думает она перестраиваться в правый ряд.

- А выйду здесь, - повышаю голос. - Останови. Или, ты знаешь, я могу и на ходу выйти.

- Сейчас остановлю, - в ее голосе тоже пробивается сталь и, подрезав "Крузак", тормозит у обочины. - Объясни мне, Ожегов, с фига ли ты ломаешься? У тебя месячные, что ли или яйца дверью прищемило? Так освободи их. Какого ты ведешь себя как неадекват? Я тебе отброска, что ли, за тобой бегать и уговаривать? Если тебе мой способ помочь твоему отцу как серпом по прищемленному органу, скажи об этом прямо - Диана, иди нахер. И я пойду.

Глава 15 Остановите землю

- Так ты расскажешь, Ромео, куда тебя таскала твоя Джульетта в первый день соревов?

С порога спрашивает Дан, как только я вхожу в нашу комнату после длинных - для участников школьной сборной - выхов. Оба соседа уже здесь. Обычно я приезжаю первым - им, очевидно, свербит узнать про Сорину. Ни "здрасьте", ни "шалом".

- Не зря ее Дианой назвали, как древнеримскую Богиню - пришла, увидела, победила, - подхватывает Дэн.

Он тоже не скрывает интереса к вопросу.

Мы виделись все дни турнира в раздевалке Арены, но на скользкую для меня тему не разговаривали - почти никогда не оставались одни. Да и не до того было.

И Сорина, кстати, к счастью, больше не объявлялась ни в раздевалке, ни среди зрителей.

Ну или была, но ко мне ни разу не подваливала. За что от меня лично плюсик в карму. Хотя один там не поможет, нужен ливень из плюсиков…

Но мне, вообще-то, поф.

- Да просто новой тачкой светануть хотела. Отчим ей "Панамеру" подогнал.

- Недурный подгон! - дает оценку Серый. - Ее новый папаша, похоже, не скупердяй, как прошлый. Подфартило девке. Может, это, лучше я на ней женюсь?

- Женись, - ловлю на слове, но без энтузиазма - ежу понятно, он прикалывается. - Сделай одолжение.

- Нет, брат. Экскузэ муа, но это твой квест, - дает наш штатный полиглот заднюю и меняет тему: - А базарили-то о чем?

Поднимаю глаза к потолку, вспомнив бред, что она несла в тачке, и морщусь:

- Да хрень всякую. Даже повторять стремно.

- Ну поделись. Излей душу перед друзьями.

- Да бред, серьезно. Не хочу.

Они типа отстают, но в комнате повисает тишина. Оба демонстративно утыкаются в свои телефоны.

- Эта отбитая пыталась убедить меня, что я в нее вкрашился - вот все, о чем мы говорили. Об отце спрашивал - она ничего толком не знает. Ну или не говорит, и я…

- Вкрашился?! Ты?! - почти хором почти орут они, вскакивая с кроватей.

Я равнодушно дергаю плечами.

- Говорю же - мусор в голове, - и сам тоже заныриваю в телефон, показывая, что разговор считаю законченным.

- Не, погоди-погоди, не съезжай с темы, - падает рядом со мной на кровать Серый.

Смолин плюхается с другой стороны.

- Ты не можешь закончить на такой мажорной ноте. Она живая после этих слов?

- Да живая она, - дергаю губой. - Я дальше слушать не стал, просто вышел.

- Вышел? И даже не возразил?

- Не сказал: "Девушка, клянусь, вы не правы"? - кривляется Дэн.

- А нафига? - смотрю сначала на одного, потом на другого. - Там тараканы с меня размером. Че ей доказывать? Пусть думает, что хочет. Меня это не парит.

- Ладно, если она только думает, а то ведь может и еще кому-то втирать.

- Кому? - презрительно морщусь. - Она ни с кем из наших уже не контачит. А в ее школе меня никто не знает.

- Ну смотри…

Сваливают с моей кровати и больше не пристают и, вообще, расходятся по своим девчонкам. Дан - наматывать километры по периметру с Родиной, эти двое на мировой рекорд идут, явно. Я видел, сколько они проходят за неделю - у меня чуть глаз не выпал. Я на велотренажере меньше наваливаю.

А Серый, похоже, решил возобновить окучивания Коршуновой, с которой замучивал еще весной, но перед каникулами они, вроде, притормозили. И сейчас новый заход. Удачи, че…

В другое время я бы тоже в комнате один грустить не остался, а ввалился бы к Лике или ее к себе затащил, но в последнее время ее компания начинает меня тяготить. Как, впрочем, и любая женская.

Еще пара эффектных появлений Сориной, и я, вообще, монахом заделаюсь. Отшельником.

Открываю в очередную серию "Ведьмака" на телефоне и залипаю на нем до отбоя, ловя себя на мысли, что лучше бы я сегодня еще дома остался и приехал завтра сразу к занятиям. Дома хоть экран побольше. И домашний кинотеатр. Кины смотреть в разы круче. Тем более, отец опять куда-то уехал, и в этот раз даже со своей. Весь дом был в моем полном распоряжении.

Но как раз это - тоска и одиночество в пустом доме - и погнали меня в интернат.

На завтраке нас ждет празднично украшенная столовка и баннер во всю стену - "Поздравляем наших чемпионов"!

Когда мы с пацанами входим, раздаются фальшивые - записанные заранее - аплодисменты. Но следом за ними и настоящие - некоторые ученики даже встают, а мы церемонно кланяемся.

Интересно, остальных тоже так встречали? Или мы первые из гимнастов пришли?

- А где красная дорожка? - хохмит, поджимая нас сзади Черников.

Этому всегда мало.

- В Каннах, mon chéri, - хлопает его по спине Дэн.

Задержавшись в столовке из-за рассказов, что да как, на первый урок мы с парнями едва не опаздываем, вваливаемся в класс одними из последних. Когда я сажусь за парту к Лике, вижу на браслете, что таймер, покраснев, обнулился.

Глава 16 Не поделили

- Прикольно я придумала? - перехватывает Сорина меня на перемене, проваливая мой план свалить по-тихому и не разговаривать с ней. - Теперь будем учиться вместе! Как в старые добрые…

Я смотрю на нее пустым взглядом - мне нечего ей ответить. Нет смысла ни возражать, ни соглашаться, ни вообще говорить о чем-либо.

Диана делает вид, что не понимает, как меня бесит все, что связано с ней и ее дурацким договором с нашими отцами. Даже не договором, а сговором против меня. Преступным. Она продолжает разыгрывать свою роль невесты-спасительницы и моего главного жизненного приза.

Видимо, приз этот я выиграл в "Поле чудес".

Да у меня скулы сводит каждый раз, когда я ее вижу, эта же лыбится и тренирует на мне свое сомнительное обаяние.

Обаяние дьявола.

Она, что, решила доконать меня еще до свадьбы? Она в курсе, вообще, что я не собираюсь исполнять волю отцов?

Какого хрена она в меня вцепилась?!

Еще и в школу притащилась!

Это было мое место! Моя тихая гавань, мой островок, мой дом, в конце концов, и я не хочу видеть ее здесь!

Не хочу настолько, что, когда я увидел ее в дверях кабинета, я застыл и зрение поплыло. Ее "прекрасные" черты размыло, и я почти поверил, что это не она, мне показалось.

Но нет, она заговорила, умножая на ноль все мои надежды.

Я сидел пришибленный, меня словно контузили. Или нокаутировали. В голове что-то гудело и резонировало, а голоса звучали словно издалека. Я, вообще, потерял связь с реальностью. Наверное, так себя чувствуют люди перед тем, как теряют сознание.

Вот и я, кажется, был тогда в шаге от того, чтобы театрально бухнуться со стула на пол.

- Арс, ты чего? - толкнула меня локтем Лика. - Ты как привидение увидел. Дианку не узнал, что ли?

Для нее она тоже Дианка, ведь в годы "правления" Сориной Лика состояла в ее свите, которая откровенно враждовала со свитой Ханны. Гламур против безбашенности. А когда та "перевелась", ее группировка свое влияние в коллективе удержать не смогла. И та же Лика вынуждена была подружиться с бандой Ханны - альтернативой была дружба с отбросами. Так себе выбор… точнее, его отсутствие. Но теперь она наверняка захочет примкнуть к революции.

А что она будет, я не сомневаюсь.

- Арс! - после первого последовал второй тычок.

Я повернул голову к Рамазановой, но смотрел сквозь нее - думал лишь о том, что спокойные дни в школе для меня закончились.

Раньше я сбегал сюда после скандалов с отцом или излишне пристального внимания Илоны-липучки, теперь и здесь покой мне не светит.

В мою тихую гавань только что нагло вторглись вражеские эсминцы.

Атомный ледокол "Сорина".

- Ты онемел от радости, что ли?

- Ничего доброго в тех временах я не помню. И нет, меня замкнуло не от радости. Это так неочевидно?

Сорина претенциозно закатывает глаза.

- Ясно. Ты все еще в стадии отрицания. Ну я подожду, я терпеливая.

- Как тебе удалось вернуться? Билет из "Тринити", обычно, в один конец.

- Но не для меня. У меня нашлись аргументы для нового руководства, - загадочно улыбается.

Пользуясь тем, что в классе, кроме нас, уже никого, я не скрываю своих сомнений:

- Чтобы Алла Евгеньевна прогнулась под грязные методы, которые привык применять твой новый отец? Ни за что не поверю. Она - тетка с принципами.

- Да, я слышала. Даже Островский об нее свои зубы обломал. А методы у моего отца в арсенале самые разные. У вашей Родиной просто не было шансов отказать, - еще шире и еще загадочнее улыбается она и, повернувшись на каблуках, уходит.

- Это пипец, пацаны. Я этого не вынесу, - ною я в голос, когда мы чисто своей компанией опять оккупируем турники на полигоне.

- Дианка, смотрю, хватки не потеряла. Эффектность всегда была ее главной фишкой.

- И ты туда же, Серый? - упрекаю я покачивающегося в висе друга и продолжаю гнать свое: - Почему отец не предупредил меня об этом вторжении? Это же как нападение пришельцев из космоса, должна быть объявлена воздушная тревога.

- Не кипятись, Арсен. Твой фазер мог и не знать, - вторит ему Смолин. - Сомневаюсь, что невеста или ее отчим перед твоим отчитываются. Как понимаю, этот брак хоть и выгоден обоим, но в данной ситуации именно твой - слабая сторона. Просящая.

Вонзаю ботинок кроссовка в металлическую опору "бревна".

- Поаккуратнее со школьным имуществом. Вам сейчас платить особо нечем, - предупреждает друг.

Я собираюсь возразить ему, что понижение рейта - последнее, что меня сейчас заботит. Возвращение в "ограничку" - меньшее из зол. Но отвлекаюсь на сигнал браслета, напоминающего о том, что у меня снова репетиция бальной программы "Татлера".

- Фак, - высказываюсь я, потому что совершенно не настроен сейчас выкруживать все эти узоры на паркете.

И наверняка выслушивать от Лики, какое это счастье, что "Дианка" вернулась. Видел, как они ворковали на перемене. Сорина времени даром не теряет и уже обрастает единомышленниками. Прошлые почитатели ее "талантов" вновь сбились вокруг своей предводительницы и уже притягивают к себе новые неокрепшие умы. Смотреть противно.

Глава 17 Я искал тебя в других

Взлетев по женской лестнице, на той же скорости пересекаю этаж и замираю под дверью Ликиной комнаты.

Жду, когда кто-нибудь выйдет или будет заходить - без браслета живущих в ней девчонок дверь мне не открыть. Обычно меня тут ждали, но сейчас вряд ли.

Эмоции бурлят во мне, ища выхода, и, возможно, эта вынужденная пауза к лучшему - я немного спущу пар. Или нет…

Наконец, слышу характерный писк разблокировки замка и дергаю ручку на себя.

Ввалившись в комнату, врезаюсь в саму Лику.

- Рамазанова, ты совсем конченая? - предъявляю с порога, не глядя, одна она или нет.

Мне не жалко - пусть слушают.

- Я конченая? - взвивается ее голос, а палец с длинным черным ногтем предупреждающе тычет мне в грудь. - За базаром следи, Ожегов! Я тебе не девка какая-то, чтобы со мной так разговаривать.

- Так - это как? Из нас двоих ты перешла на блатную речь… Ты какого хрена устроила в танцзале? Что это было вообще?

- А что, я должна была стоять и смотреть, как эта сучка покушается на моего парня?! При всех виснет на тебе, как елочная игрушка, и вдобавок заявляет, что теперь ты будешь танцевать с ней на "Татлере", а я должна поискать другого партнера. Это я спрашиваю - какого хрена?!

- На кого вешается? - перекашивает меня.

- На тебя! - почти выплевывает мне в лицо.

- Это я понял. Как ты назвала меня? Твоим парнем? - даже повторить это язык не поворачивается.

- Да! - с вызовом. - Мы же встречаемся, значит, парень и девушка. Или ты как-то иначе это называешь?

- С кем ты встречаешься? Что-то я совсем не догоняю… - окончательно теряю я суть разговора и напрочь забываю, зачем сюда пришел.

Сюр какой-то…

- С тобой. Идиот! - психует она.

- Со мной?! - мои глаза буквально лезут из орбит.

Меня реально - точнее, нереально - удивляет ее незамутненность в этом вопросе. Хотя правильнее сказать: я охереваю с нее.

- Подожди, Лик, - выставляю ладонь в останавливающем жесте - мне требуется уточнение: - То есть ты реально думаешь, что мы встречаемся? На полном серьезе считала все это время себя моей девушкой?

- А ты, хочешь сказать, меня таковой не считал? - презрительно кривит ярко накрашенные - вопреки рекомендациям дресс-кода - губы.

- Мы. Не. Встречались, - медленно и с паузами говорю - чтобы добиться максимальной степени понимания и поставить точку в данном вопросе раз и навсегда. - И я точно не был твоим парнем. Мне жаль, если ты так думала, но…

- Ты издеваешься? - снова срывается она на крик.

- Нет, Лик… - начинаю, но она не желает меня слушать.

- Ты издеваешься надо мной сейчас?! То есть пока тебе было удобно, ты прикидывался, что…

- Когда я прикидывался? - перебиваю, тоже повышая голос, хотя до этого разговаривал предельно спокойно, без истерики и напряга.

Просто хотел выяснить, какая муха ее укусила на репетиции. Меня реально выморозил ее срыв.

После "дружеского совета" Сориной она набросилась на ту с кулаками, визжала, царапалась, цеплялась за волосы и, вообще, вела себя как безумная. Та, конечно, в долгу не осталась и Лике досталось неслабо - глубокая царапина на шее тому ярчайшее свидетельство. Пока мы охреневали от происходящего, эти две курицы махались как заправские бойцы ММА - мы с Левицким их еле разняли.

- Ты говорил…

- Что я говорил? Ну давай. Что конкретно я говорил, что позволило тебе думать, что у нас что-то серьезнее, чем просто приятное времяпрепровождение? Мы просто развлекались.

- Ты… Ты называешь это развлекались?

- Да. Я никогда ничего не тебе обещал. И ни словом, ни действием не намекал, что ты можешь рассчитывать на что-то большее. Если тебе что-то показалось, я за это не в ответе.

- Ты мерзавец! Ты - говнюк, подлец… Отброс вонючий! - выплевывает она мне в лицо.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не вытереть его рукавом. Это подорвет ее еще сильнее.

- Успокойся, Лика. Не надо так орать.

- Пошел вон из моей комнаты, скотина!

- Рамазанова, выбирай…

- Пошел ВОН!!! - орет она, что есть мочи, и я перестаю пытаться.

В этом состоянии она меня тупо не услышит.

Не факт, что и впредь захочет, но это я как-нибудь переживу. Сам я высказался и, кажется, был предельно доходчив.

Шуршу к двери и демонстративно замираю перед ней спиной, ожидая, когда она подойдет, чтобы открыть ее своим браслетом.

Она подлетает, дверь пищит, и я опускаю ручку.

Финита ля отношения.

Надо признать, они не были так уж плохи. Мы реально хорошо проводили время вместе, пока это было прикольно.

Но больше не прикольно.

По крайней мере, мне.

Из соседней комнаты появляется Дан. Кивает на дверь:

Глава 18 Если все вокруг не те…

Проносясь по первому этажу, зачем-то смотрю под ноги вместо того, чтобы вперед, и влетаю во внезапно застывшего посреди холла лузера Копысова.

Врезаюсь в его спину и едва не падаю, у него из рук выпадывает планшет и приземляется экраном на гранитную плитку.

Брамс.

Нет, не так. Скорее, бдыщ. Или бздынь. Короче, звук такой, что у меня внутри все вибрирует.

А оно и без того там подпрыгивало после разговора с Рамазановой.

- Сорри, чувак, - вырывается у меня автоматически - виноват же, че. - Не хотел.

Обходя, смотрю на него. Хочу убедиться, что извинения приняты, и я отпущен с миром.

У него глаза зажмурены - то ли от досады, то ли от злости, то ли просто не хочет смотреть на осколки гаджета. Надеюсь, он не делал там ничего серьезно хакерского, что я невольно прервал. Или, наоборот, надеюсь, что помешал ему сделать пакость?

Если как в прошлый раз, против кого-то из нас, то последнее. Если нет…

Копысов все так же стоит, застывший и словно неживой.

Подняв гаджет, бросаю взгляд на экран - ну да, треснут, но хоть работает. Протягиваю ему, но он не берет.
- Тима, - зову, легонько толкая его в плечо, чтобы вернуть к реальности.

Хочу уйти, но смыться с места преступления совесть не позволяет. Однако и топтаться рядом с ним меня тоже ломает. Своего дерьма…

- Чего тебе, Ожегов? - зло цедит сквозь зубы. - Тебе мало того, что уже сделал, поглумиться еще хочешь? Вали давай.

- Поглу… Чего? - взрываюсь я на несправедливое обвинение. - Я сделал? Это ты какого-то хрена вырос у меня на дороге. Встал стеной и даже стоп-сигналы не включил. Я как должен был догадаться, что ты по тормозам вдруг дашь? - пытаюсь давить на него логикой.

Он чуть размыкает веки и смотрит на меня в эту узкую щель. Нелюбезно.

- Убедил. Я сам виноват. Сам встал, сам толкнул, сам разбил. А ты не при делах. Мимокродил. Можешь спокойно нарезать отсюда.

Про мимокрокодила обидно, но и за дело. Однако я уже извинился. Большего сделать не могу - не извиняться же еще раз. Презрительно фыркнув, разворачиваюсь и через два шага толкаю входную дверь. Как ужаленный, выскакиваю из корпуса и, все еще заряженный эмоциями, держу курс на куда-нибудь подальше от него и от всех. Видеть никого не хочу. Вообще никого. Даже пацанов, поэтому в комнату мне сейчас дороги нет.

У меня нет конкретной цели или пункта назначения, я не хочу куда-то прийти - некуда, - я просто шагаю вперед. Так я думаю, пока не оказываюсь у забора.

Почти уперевшись в высокую неприступную ограду, останавливаюсь и смотрю наверх. За ней свобода. Фак, как же заманчиво… И так же чревато.

После того случая с Сориной я зарекался сбегать из интерната, и очень долго держал слово, даже когда соблазны были велики, но сейчас чувствую - я готов. Теперь я просто не могу тут оставаться. Сорина пришла, и мне с ней тесно.

Хоть на пару часов, но я хочу быть как можно дальше отсюда.

И - совпадение ли?.. - совсем рядом чудо-дерево, по которому можно перебраться за периметр. Мы узнали о нем больше года назад, когда Дан замутил со старшеклассницей Кристиной Разумовской. Она как раз заканчивала школу и не стала хранить тайну. Передала нам это знание как преемникам. Не нам, конечно, Дану, но у него от нас секретов нет. Да он не сильно рисковал, рассказывая нам о дереве - мы все тогда уже "мотали срок" после самоволки с Сориной и очень долго даже не помышляли о том, чтобы им воспользоваться.

Видимо, к нему подсознательно я и направлялся, не отдавая себе в этом отчет. Мысленно торгуясь с собой, хотя уже знаю, что решил и решился, двигаю правее, к нашему излюбленному порталу на свободу, и застываю под деревом - ветка "надежды" варварски спилена.

Портал закрыт.

Как только увидел, вспоминаю, что Смолин говорил об этом - крылышки нам подрезали после их побега с Лийкой, когда они искали Раду, а его сестра едва не погибла на гонках. Но я тогда не придал этому значения, не отложил в памяти - не было необходимости убегать.

Эти "ворота в рай" не единственные, но самые удобные. Я знаю еще два - одним нас выводила Диана, и именно поэтому он для меня не вариант, хотя не только - нужно заморачиваться с кражей ключа, а это отягчающее, - вторым тоже обязан Дану. Он был ставкой в его споре с Матвеем, и Смолин-младший выиграл у брата.

Больше не колеблясь, двигаю к столовке. По пути скидываю свой браслет в кусты у турников - зависание моего геотега в этом месте надолго никого не удивит. Даже вечером.

На кухне работа кипит - время ужина, но мне удается проскользнуть в холодильник незамеченным. Задняя дверь его запирается только изнутри, и забора позади нет - эта его стена и есть продолжение забора. Схалтурили строители, сэкономили на возведении дополнительного ограждения, решили: этого хватит. Недооценили они нашего рвения к свободе…

И моего желания быть как можно дальше от Сориной.

Медленно отодвинув тугой засов, открываю тяжеленную стальную дверь и, осторожно прикрыв ее за собой, пулей пролетаю десять метров до ближайшего леса.

Оказавшись за периметром, пробираюсь в темноте знакомым маршрутом до ближайшей деревни и неприметного барака, в который в прошлые выходные перегнал свой байк. Как знал, что пригодится…

Глава 19 Не догнать как группу Тату

Нервный рокот двигателя разрывает вечернюю тишину, а через секунду я уже мчусь между заборами по узкой, никогда не знавшей асфальта, деревенской улочке, кожей ощущая на себе порывы еще теплого осеннего ветра.

Ветра свободы.

Верный моцик ревет, поднимая облака серой пыли за собой, а мне хочется заорать от дикого ощущения счастья. Только бы никакая курица не выскочила на дорогу - наша встреча стала бы фатальной. Причем для нас обоих.

Поэтому чуть сбрасываю скорость и излишне осторожничаю, но через пару километров выруливаю на трассу, где вновь разгоняюсь и забываю про тормоз вообще.

Тормоза для слабаков!

Трасса темной лентой уходит вдаль, в линию горизонта, окрашенного красно-оранжевыми лучами заходящего солнца. Красиво, блин… В погоне за свободой я наматываю эту темную асфальтовую ленту на колеса своего черного полированного монстра под учащенный стук сердца. Как бит скорости.

Мимо сплошной стеной пролетают поля, деревья, повороты, указатели. Я обгоняю легковушки, фуры и другие моцики - я почти лечу, выжимаю из итальянца все, на что он способен, по максимуму. И даже не парюсь о гайцах - меня не догнать.

Гоню вперед, не имея в голове какого-то конкретного места, не преследую никакой цели - ее нет, - мне просто нужно было уехать. Свалить из школы, неожиданно ставшей моим личным адом. Бегство казалось единственным способом избавиться от давящего чувства внутри. И да, оно сработало - Диана, свадьба, проблемы отца отдалялись и казались мелкими и неважными с каждым преодоленным километром.

Здесь, на трассе есть только я и мой железный конь. Я наслаждаюсь ревом двигателя, шорохом колес по дороге, свистом ветра. Напряжение уходит, и я чувствую, как улыбаюсь. Это момент моей истинной свободы, который никто не может у меня отнять.

Когда солнце совсем село, я остановил "Дукати" на обочине, слез с него, скинул шлем и сел на траву, прислонившись спиной к колесу. Глубоко вдохнул, впуская в себя запах пыльной травы, влажной земли и свежеуложенного асфальта.

Проверил телефон - несколько сообщений от пацанов с вопросами: "ты где?", "куда угнал?", "когда вернешься?" и последнее от Дана, двадцать минут назад:

"Нашел твой браслет. Тусим на воркауте. Пригоняй. Не дури".

Набираю ответ: "Спасибо, бро. Скоро буду".

Я знаю, что побег из школы выйдет мне боком, но мне было нужно вырваться и отпустить ситуацию. Прежде, чем принять ее и смириться, что отныне будет так. Я думал, что хуже быть уже не может. Хрен там… Сорина пришла и стало невыносимо.

Последствия побега можно минимизировать, но для этого нужно обращаться к отцу, он отмажет. Но он потребует что-то взамен. И я догадываюсь что…

"Что со мной не так? Почему это дерьмо происходит со мной?" проносится в голове, но мысли быстро перескакивают на Сорину: "Откуда она взялась? Почему так меня раздражает? Как от нее отделаться?"

Я гоняю их по кругу, пока не взрываюсь. Вскакиваю, вновь нахлобучиваю на себя гермак и впрыгиваю в седло. Развернув байк, держу курс на Москву.

Хватит бегать от проблем. Их нужно решать.

Подъезжаю к дому почти в полночь. Бросаю "Дукати" у крыльца. Влетаю в отцовский кабинет - он на месте.

Поднимает голову от бумаг:

- Арсений? Ты что здесь делаешь? Почему ты не в школе?

Он, скорее, удивлен, чем взбешен, как обычно - интересная перемена…

И я решаюсь пойти ва-банк, спросить с открытым забралом:

- Отец, а если я не буду жениться? Если я откажусь и не стану связывать свою жизнь с Дианой. Что будет с тобой?

Александр Алмазович тяжело поднимается, обходит свой полированный стол и останавливается рядом со мной.

- Тут правильнее спрашивать, что будет с тобой, сын.

- Со мной? А причем тут…

Он долго смотрит мне в глаза. Пронзительно, пронизывающе. Меня даже пробирает дрожь - неприятное чувство.

- Учитывая, что ты несовершеннолетний, - произносит медленно, как судья приговор зачитывает, - а Илона тебе не мать, тебя могут определить в детский дом.

- Что, б..блин?.. - отваливается моя челюсть. - Какой нахер детский дом?! Ты о чем?! - я ловлю себя на том, что ору.

Хорошо, что у нас большой дом, и нет риска кому-то помешать или разбудить.

Мне кажется, я сам сейчас сплю. Это какой-то сюрреализм.

В детский дом?! Меня?! В тот, где дети из неблагополучных семей? Отбросы не по статусу, а по сути?

- Ты гонишь, отец?

- Нет, ребенок. Не гоню. Я советовался с адвокатами. Поэтому женитьба для тебя - лучший выход.

- Лучший?! Мне только семнадцать! Ты соображаешь? - не могу остановиться, не контролирую себя.

- Соображаю. И получше, чем ты. Если все пойдет не по плану, и я все же вас оставлю, то твоя жена станет автоматически твоим опекуном, и стать воспитанником детского дома тебе уже не будет грозить.

- Ты это серьезно сейчас?

- Да, Арсений. Ты бы мог и сам поинтересоваться. В том, чтобы я не сел в ближайшее время, ты заинтересован не меньше, чем я. А, может, и больше. Тюрьма, конечно, не самое приятное место, но детский дом… Поверь, еще менее курорт.

Глава 20 Должен же растаять хоть кто-то

- Ну рассказывай, беглый, куда ты вчера слинял? - ловит меня утром на выходе из душа Смолин.

И Дэн тоже тут как тут.

- Ты когда вернулся? Я вообще не слышал.

- Ночью, - уклончиво отвечаю.

- А как? - не удовлетворяются ответом.

- Так же, как ушел - через морозилку.

Они про этот "портал" в курсе, поэтому лишних вопросов не следует.

- А камеры как обошел? Они же ночью шарашат на полную, - таращит глаза Серый.

И это правильный вопрос - если в дневное время слежка за нами и периметром ведется на лайте, то с наступлением темноты и "стрекозиный глаз", и охрана переводится в "красный" режим.

Вздыхаю обреченно - короткими ответами я от них не отделаюсь. Пока все не узнают, с места не сдвинутся. А уже как бы пора на завтрак. Через час первый урок.

Надо было сразу самому рассказать, но они спали. Не будить же ради этого.

- К Копысу обратиться пришлось, он уговорил камеры на конкретные пятнадцать минут не смотреть куда не надо. Этого мне хватило.

- Он это умеет? - не верит Дэн. - И молчал?

Я дергаю плечами - кто бы на его месте стал трепаться? Тем более нам. Мы его за человека никогда не считали и буллили нещадно, а он с нами своими ноу-хау делиться? Аха…

- А Ночной дозор? - влезает Дан, имея в виду не тот, что у Лукьяненко, а регулярный обход охранниками территории.

- Тоже Тима. Провел меня незамеченным, гроссмейстерски разминув с патрулем.

- А с чего вдруг он кинулся тебе помогать? - подозрительно прищуривается Серый. - Не помню у вас особой дружбы. Когда ты успел с этим отбросом закорешиться?

- Вчера. Случайно. Планшет у него выбил и разбил, а когда возвращал, увидел интересную прогу. Так, чисто глазом цепанул и не сразу допер, что это. А как с отцом поговорил и раздумывал, как обратно войти - с его помощью или без, - вдруг вспомнил картинку на экране Тимонова читерфона и докрутил, что это там могло быть. Когда позвонил, он даже не отпирался.

- Ну красава Копысов. Не ожидал от него благородства, - вроде как восхищается Дан - у них тоже бывали стычки.

- Да он нормальный пацан. Не виноват, что нищим родился, - неожиданно защищаю его я.

Я, который всегда первым гнобил человеческие особи за отсутствие голубых кровей. Но тот же Тима при всей своей маргинальности имеет нормальную семью, а передо мной маячит серьезная перспектива отбыть в детдом. Со всеми вытекающими.

Это… жопа, одним словом.

- Ты с отцом-то о чем говорил? К нему, что ли, сбежал? - игнорит Смолин мою внезапную толерантность к простолюдинам.

- Из-за Дианки? - добавляет прозорливый не по годам Дэн.

Дианка. При упоминании её имени меня неизменно передергивает. Она как горечь на языке после мерзкого на вкус лекарства. Как поражение всухую от соперника, который заведомо слабее тебя. Как герпес, выскочивший в ухе. Как… да заманала эта игра в ассоциации. Противная она и все.

Но я оказался - пока еще не совсем, но, очень вероятно, окажусь - в ситуации, когда она - мой единственный выход. Уже даже не для того, чтобы спасти отца, а чтобы спастись самому.

Ставки повышаются, господа…

Я не был готов связываться с Сориной ради Алмазыча, но, может, готов ради себя?..

Привет, моя персональная проверка на "вшивость".

- Дуйте уже в душ, по дороге в столовку расскажу. Я голодный, со вчерашнего завтрака ничего не хавал.

Смолин сваливает первым, а Дэн долго молчать не может.

- Кстати, она приходила вчера. Искала тебя.

Я застываю в трусах возле шкафа, откуда достал форму.

- Куда приходила?

- Сначала сюда. Мы сказали, что тебя нет, на что она заявила: "Я не спрашиваю вас, где он, но вы сами-то это знаете?" и гордо удалилась. Нас перемкнуло на несколько секунд. Как ты с ней общаешься?

- Никак, - бурчу.

- Короче, она ушла, а мы задергались. Весь периметр обошли - тебя нет. Охренели, честно говоря.

- Ну и…? - подгоняю я к самому интересному - как они нашли мой браслет.

- И Рада пошла на поклон к Копысову, чтобы пробить твой геотег.

- Так вот почему он так быстро согласился помочь… - доходит до меня.

Теперь понятна причина его сговорчивости - наш хакер был уже вовлечен в процесс, завербован Родиной в поисковую группу имени меня.

- Ни слова мне не сказал, что знает, - вслух одобряю.

Серый лишь хмыкает, но тоже не без признания достоинств оппонента, и сразу заходит в душ вместо вышедшего Смолина.

- Что было после того, как вы нашли мой наручник? - спрашиваю его, одевшись.

Друг быстро сообразил, что первую часть истории я уже знаю.

- Остались на турниках, подтягивали физуху, потом снова явилась Сорина.

Глава 21 Вот такая вот драма

Опять выходные…

Я давно уже не испытываю той радости от их наступления, с какой каждый раз ехал к маме. Потом и мамы не стало, но это все еще был мой дом, а после в нем поселилась Илона. И особняк перестал быть мне домом.

Просто место, где я живу с отцом. А теперь и с сестренкой.

Если бы не Алана, я бы, наверное, вообще перестал появляться в поселке. Особенно теперь.

И я всерьез собирался снова остаться в интернате, но позвонил отец и попросил приехать домой. Не потребовал, замечу, а попросил. Я не нашел в себе аргументов отказать. Хотя, возможно, пожалею об этом.

Славик останавливается у крыльца, я выхожу и, забрав сумку с заднего сиденья, гребу к входу.

Игнорируя мачеху, практикующую какую-то из асан на коврике перед камином в гостиной вместе с инструктором-индусом, иду на жилой этаж.

Неизменно сворачиваю к комнате сестры и, толкнув дверь, корчу разочарованную мину - она пуста. Видимо, они с няней на прогулке. Черт, не успел. Обещаю себе погулять с Аланой позже вечером или утром и двигаю к себе.

Распластавшись на идеально заправленной - до меня - кровати, командую негромко:

- Алиса, включи плей-лист и закрой шторы.

Закрываю глаза - вот так норм. Как в детстве - дерьма не существует, если ты его не видишь. В идеале еще и не думаешь, но с этим засада. Мозг выключать я не научился.

Но какой-то дзен все же постигаю, потому что незаметно для себя вырубаюсь и вздрагиваю, когда дверь в комнату резко открывается.

Подскакиваю - в проеме стоит отец.

- Привет, сын. Рад, что ты дома. Пойдем, - роняет коротко и отрывисто.

Я тяжело поднимаюсь - реально отключился и сейчас огребаю полный букет последствий: чугунная башка, тяжесть в мышцах, ломота в спине. Привет, пенсия!

С трудом передвигая затекшие ноги, топаю вслед за Алмазычем в его кабинет. Внутренне напрягаюсь - ничего хорошего от него давно не жду. А когда он такой милый и приветливый - тем более.

Он проходит на свое место, мне указав на кресло напротив. Падаю в него и выжидающе смотрю на отца.

Он протягивает мне какую-то бумагу.

- Прочти. Это брачный контракт.

Моя рука, потянувшаяся было к скрепленным степлером листам, безвольно повисает в воздухе. Я застываю.

- Контракт? - переспрашиваю тупо.

Все же не следовало его слушать и приезжать сюда. Знал ведь, что подстава какая-то. Сколько лет он меня дурит, а я все еще, дурак, на что-то надеюсь…

- Да, сын, договор, регулирующий твои и Дианы права и обязанности в браке.

Убираю руку. Интересуюсь ядовито:

- А соблюдение твоих интересов в нем тоже прописано?

- Нет. Обо мне там ни слова, - он продолжает держать документ навесу между нами.

- А что так?

- Мои интересы регулирует другой договор.

- А мои кто-нибудь регулирует или на меня всем насрать?

- Мы уже обсуждали это, - морщится отец и кладет-таки свой паршивый контракт на стол, но на край, что ближе ко мне. - Это все и в твоих интересах тоже. Но если хочешь, мы можем заключить договор и между собой. Чтобы ты был уверен, что…

- Мне ничего от тебя не нужно, - вскакиваю я. - Кроме того, чтобы у меня был другой отец. Твоей крыше это под силу, а?

Отец молча сверлит меня тяжелым взглядом. Ясно - сказать нечего.

- И что, каков план - сегодня подписываем контракт, а завтра - амбарную книгу из ЗАГСа? Или я свободен аж до послезавтра? Сколько у меня времени?

- Немного, - отводит Алмазыч глаза.

Я хмыкаю. Беру контракт аккуратно, двумя пальцами - он вызывает отвращение, - и иду на выход.

- Ты куда? - летит мне в спину.

- Прочитаю со своим адвокатом, - бросаю, не оборачиваясь.

Не возвращаясь к себе, вылетаю из дома и двигаю в гараж, к байку.

Набираю парням, но у них, как назло, другие планы. Смолин зависает где-то с родоками, а Серый, вообще, не в городе.

Мелькает мысль напиться в одиночестве, но я ее отметаю - на душе погано так, что понимаю заранее: алкоголем это не потушить. Только, наоборот, разжечь. Как тлеющее пламя.

Я все равно прыгаю на моцик и выруливаю на трассу. Дома мне все равно сейчас не усидеть.

Катаюсь бесцельно по городу, иногда забываясь и сильно сжимая рычаг акселератора так, что байк разгоняется до космических скоростей. С трудом торможу на светофорах. Задолбавшись разгоняться и тормозить, убегая от разъедающих мозг мыслей, я держу курс за город.

Там тоже наматываю километры на протектор своих шин, просто мча вперед и сворачивая на поворотах. И сам не понимаю, как оказываюсь рядом с кладбищем, где похоронена мама.

"Мамочка… Как мне тебя не хватает!" захлестывают эмоции.

Она бы никогда не позволила отцу сделать меня разменной монетой в его судьбе. Помножить на ноль мое будущее ради своего настоящего. Хотя и будущего тоже.

Глава 22 Она пахнет свободой, как девушка Бонда

Не знаю, сколько я так сижу. Уже начинает темнеть, но я не двигаюсь.

Я выключен из реальности и поэтому вздрагиваю, когда слышу справа удивленное:

- Арс?.. Арсений, ты?

Поворачиваю голову на кажущийся совершенно инородным, даже инопланетным, звук - Лийка.

Я скорее узнаю ее по голосу, чем в лицо - она стоит против заходящего солнца и засвечена его лучами, которые образуют что-то вроде нимба вокруг ее головы и волос. Как будто Ангел спустился с небес…

Вот это меня торкнуло…

Перегрелся, что ли?

- Ты что здесь делаешь? - спрашиваем мы друг у друга почти одновременно.

В голос.

И так же одновременно начинаем отвечать:

- Я при… - осекаемся.

Сестра Дана как-то неуверенно улыбается, я невесело хмыкаю.

Пауза, которой каждый из нас уступает право сказать первым, затягивается.

- Маму навещал, - поднимаюсь с корточек и пошатываюсь - оказывается, ноги жестко затекли.

Лийка испуганно ойкает и резко шагает ко мне, но останавливается, увидев, что я поймал равновесие.

- Я тоже. Обоих… - голос хриплый и я слышу, как она судорожно сглатывает, сдерживая слезы.

Да, у меня тоже тут часто бывает.

- Идем отсюда, - предлагаю я, и она кивает.

Мы выходим к "Дукати", Лийка подходит к нему с осторожностью - наверное, впервые после своего кошмарного падения и травм приближается к байку.

- Ты на чем приехала?

Отвечает, не оборачиваясь:

- На такси.

Она проводит рукой по рукояткам руля, по баку и коже сиденья, как будто знакомится с моциком, разговаривает с ним, а у меня ощущение, что она ведет ладонью по мне. Ощущение такое острое, отчетливое - реальное, - что я весь покрываюсь мурашками.

Натурально мистика…

"Может, дело в этом месте?" оглядываюсь назад. Иначе что за херня со мной творится?

И, чтобы развеять эту странность, я сдуру брякаю:

- А что случилось с твоими родителями?

Рука Леаль сразу замирает, спина напрягается, и вся она превращается в натянутую струну, а шея, наоборот, вжимается в плечи. Как у смертельно испуганной птички.

Черт! Ну что я за мудак? Я же все испортил.

Хочу извиниться и сменить тему, но Лия начинает говорить:

- Они попали в аварию. Мама получила тяжелые травмы, ей сделали несколько операций, но она больше не пришла в себя. Долго была в коме. Я тогда много времени проводила у нее в больнице, приходила каждый день. Сидела рядом, читала ей, гладила ее руки, мыла губкой, помогая медсестрам.

Она медленно разворачивается, присаживается сбоку на байк и обхватывает себя руками.

Без резких движений я подхожу к ней и накидываю на плечи свою куртку. Она словно не замечает этого. Поборов желание сесть рядом, отхожу на прежнее место.

Лия молчит, и мне не по себе, но нарушить тишину не решаюсь. Просто жду, не сводя с нее взгляда. Я и не замечал прежде, какая она невыносимо красивая и… ранимая. Хрупкая, как фарфоровая статуэтка.

- Там было так тихо… Везде. В палате, в коридорах, даже во дворе. Все тихо и… стерильно.

Рассказывая это, она тоже говорит очень тихо, почти шепчет, словно боится нарушить тишину, о которой говорит.

И я тоже замираю и даже дышу медленно.

- Врачи разговаривают приглушенным голосом, даже приборы и те пищат как-то вполсилы. А мне так хотелось заорать, - она робко улыбается, будто извиняется за свою реакцию, а я чувствую непреодолимое желание ее обнять, прижать к себе, погладить по голове и сказать, что все это уже позади.

Странный порыв… Я напоминаю себе не делать резких движений - не хочу спугнуть ее откровенность.

Продолжая, Лия не смотрит в мою сторону, она как будто разговаривает не со мной, а с пустотой. Ни с кем. Просто выговаривается в воздух.

- Мне хотелось топать ногами и кричать. Кричать так, чтобы полопались бутылки с лекарствами. И эти провода… Эти длинные трубки, как змеи, которые, мне казалось, высасывают жизнь из моей мамочки. Хотя они, наоборот, поддерживали ее в ней. Но мне каждый день, каждый раз, когда я их видела, до зуда в пальцах рук хотелось их повыдергивать из маминого носа… Я с трудом себя останавливала.

Она сжимает руки в кулаки и замолкает, на губах вновь мелькает что-то похожее на улыбку. Горькую и горестную, и от этой улыбки у меня нарастает комок в горле. Как это, должно быть, страшно - пережить такое.

Я тоже потерял мать, но моя история ничто по сравнению с историей Лийки.

- А твой отец? - мой голос тоже хрипит.

- Отчим. Отца у меня нет, - вновь эта робкая извиняющаяся улыбка, а мне хочется ее стереть, сказать, что ей не за что извиняться.

Ловлю себя на мысли, что тоже хочу заорать. Проорать ей, что она ни в чем не виновата, и все ее реакции нормальны.

- Я знаю только отчима. Он погиб в той аварии. И знаешь, что я подумала тогда? Хорошо, что он погиб сразу, а не стал овощем на трубках, как мама. Я бы не выдержала ходить еще и к нему.

Глава 23 В эту ночь никто не спит

Останавливаю "Дукати" у крыльца резиденции Смолиных. В предрассветных сумерках ослепляюще белого.

Лия размыкает руки, которыми обнимала меня за талию всю дорогу, заставляя мышцы живота непроизвольно, но чертовски приятно сжиматься, и сшагивает с байка. Грациозная, как лань.

Снимаю шлем, хотя обычно ограничиваюсь лишь поднятием забрала. Но это не тот случай.

Лия - не тот случай…

- Спасибо, что прокатил, - встав передо мной, она смотрит, слегка прищурившись.

- Спасибо, что составила компанию, - эхом отвечаю, отчаянно не желая ее отпускать, но скоро утро.

Это была длинная и насыщенная событиями и самыми разными эмоциями ночь. Нам обоим нужен отдых. Даже моему коню он нужен. Я просто не имею права удерживать ее возле себя еще дольше. Хотя очень хочется.

- И что скрасила мое одиночество.

- Я не скрасила, а спасла тебя от него, - исправляет Леаль дерзко, и я согласно хмыкаю.

- А ты отчаянная и умеешь веселиться. Жаль, я не знал этого раньше.

- Меня настоящую, вообще, мало кто знает, - улыбается она со значением, которое трудно разгадать, толком не видя выражения глаз - темно. - У тебя появился шанс узнать.

- Я его не упущу, - серьезно обещаю я.

И, вытянув руку, ловлю в ладонь ее тонкие прохладные пальцы, переплетаю со своими. Кайф…

Но, сделав это, сам пугаюсь своей борзости - сестра друга как никак. А еще потому, что за время, проведенное вместе, мы ни разу не перешли "границу". Ни одного касания рук или тел - неслучайных, в смысле. Однако в процессе езды обнимала она меня как… как родного, короче. И это отзывалось приятными судорогами во всем моем теле.

В общем, я продолжаю удерживать ее пальцы, давая Лийке самой принять решение, и она не выдергивает руку. Наоборот, пожимает мои пальцы в ответ. И неожиданно шагает еще ближе, упираясь коленом в мое бедро - аааа, кипяток! - и, склонившись, легко касается теплыми влажными губами моей щеки. Быстро, невесомо, как порыв теплого южного ветра.

У меня сносит крышу. Я и сам улетаю куда-то в другую Галактику, и ее голос раздается откуда-то издалека.

- Спокойной ночи, Арс.

- Спокойной ночи, Лия, - вернувшись на Землю, автоматически отражаю и тональность ее голоса, и интонацию.

Даже улыбку.

Не размыкая замка рук и опустив взгляд, она пятится назад, к ступенькам крыльца. Когда лента из наших рук натягивается, я подаюсь вперед, она тоже чуть наклоняется, чтобы дольше не разрывать контакт, но все же наступает момент, когда ее пальцы выскальзывают из моих.

Она тут же разворачивается и взбегает на крыльцо. Ни разу не обернувшись.

Взглядом проводив ее и немного побуравя закрытую дверь, все же уезжаю.

Домой еду какой-то вдохновленный, просветленный и окрыленный - эти несколько часов без мыслей о проблемах отца и навязанной женитьбы, а главное, эти последние минуты, когда мы прощались, меня словно обнуляют. Я перегружаюсь, наполняюсь чем-то совершенно для меня новым и снова приобретаю вкус к жизни, который, казалось, окончательно утратил из-за той жопы, в которую моя жизнь в последнее время превратилась.

А всего-то и нужно было - любимый байк и правильный человек рядом. И все проблемы отступили. Поблекли и рассыпались.

Правильный человек - это Лийка? Не уверен на сто про, но ничто во мне не восстает против такой формулировки. Мой внутренний бунтарь спит. Его тоже очаровала - и поцеловала - Леаль.

Не переставая улыбаться и прокручивать в голове каждый эпизод нашей спонтанной прогулки с Лийкой, особенно эпизод с ментами, который она так изящно разрулила, я загоняю моцик в гараж, а, проходя по гостиной, натыкаюсь на отца.

Резко останавливаюсь, будто врезался в стену.

Картина нетривиальная… Фазер сидит на диване, уперевшись локтями в разведенные колени и опустив вниз голову. И не в домашнем облачении, а в брюках и рубашке, как будто не раздевался после работы, только скинул пиджак и расстегнул пару пуговиц. Бывает, он иногда работает в домашнем кабинете при полном параде, типа так продуктивность выше, но трудиться до четырех утра?..

Дела у него, конечно, хуже некуда, но сон - это святое.

Услышав меня, он поднимает взгляд. Тяжелый и налитый кровью. Как будто он не спал до утра и пил. Кошу глазами на столик перед ним - пустой стакан в наличии.

- Отец? - спрашиваю первым, потому что он молчит.

Просто сверлит взглядом исподлобья, и никак не обозначает, что хотя бы видит меня.

От этого как-то жутковато. Не по себе, в общем.

Но зову его я зря - он словно отмирает и сходу рычит на меня грозно:

- Чем ты думаешь, Арсений?! Что ты, мать твою, творишь?!

- Что я творю? - мой взгляд тоже автоматически пасмурнеет и становится волчьим.

В чем предъява на этот раз?

Отец поднимается - видимо, чтобы выглядеть еще более грозно и внушительно, но если думает, что меня можно этим напугать… У меня для него плохие новости. Я давно вырос.

Дуэль взглядами продолжается недолго.

Глава 24 Сорри за мой французский

Провалявшись до утра практически без сна и гоняя по кругу разговор с отцом, прихожу к выводу, что все же я перегнул.

Поставить его на место и заставить задуматься стоило, но приплетать в это Лию было лишним. Очень.

Я вспылил, потерял контроль, закусился и вот…

Наговорил того, что говорить не следовало.

Хрен его знает, что за человек отчим Дианы, как глубоко он втянут в историю с отцом, и насколько сильно отмороженная Сорина одержима идеей женить меня на себе. Если и то, и другое за пределами адекватности, у Лийки реально могут быть проблемы. Из-за меня. хотя последнее, чего бы я хотел - навредить ей.

Решаю еще раз поговорить с отцом, попытаться исправить ситуацию.

Но как, блин?!

Что я должен сказать ему, чтобы он забыл все, что я сказал раньше?..

Ведь ежу понятно, единственное, что устроит его - мое согласие на их принудительный брак. Но теперь я еще меньше согласен на него.

Тогда что?..

Я думаю, думаю, думаю… мозг пухнет от напряжения, но ни одной годной идеи в голову не приходит.

Я решаю пойти к нему на шару - придумаю в процессе. На уроках же, когда не готов, проканывает. Может, и сейчас повезет.

Спускаюсь вниз, пересекаю гостиную до кабинета отца - тот пуст.

Может, он еще в спальне? Тоже ведь до утра не спал, меня ждал…

Поднимаюсь на второй этаж, вижу, что дверь в комнату сестры открыта. Я не могу пройти мимо, заглядываю к ней.

Ее няня - Илона, разумеется, предпочитает называть девушку гувернанткой, наверное, поэтому наняла француженку, чтобы все по Пушкину: "слегка за шалости бранил и в летний сад гулять водил" - надевает на Алану тонкий вязаный костюмчик.

- Привет. Гулять собрались? - включаю я капитана Очевидность.

Маленькая принцесса тут же звонко взвизгивает, увидев меня, и, широко беззубо улыбаясь, тянет ко мне свои пухлые ручки. Подхожу ближе и ласково тереблю ее за щеку.

- Привет, козюля. Как сама?

- Oui, monsieur Arseni. Bonjour, - Мэри приседает в книксене.

Она прекрасно говорит по-русски, но раз я знаю французский, позволяет себе пообщаться на родном языке. В принципе, я не против.

Но сам перехожу на френч по настроению. Сейчас его нет.

- Меня подождите, - прошу с улыбкой, не отрываясь от сестры, которая схватила мой палец и пытается упихать его себе в рот, я сопротивляюсь. - Я с папой поговорю и пойду с вами. Или схожу с сестренкой один, вы отдохнете.

- D'accord, monsieur. Сomme vous le souhaitez.

Заменив свой палец в ручке Аланы мягкой погремушкой, я возвращаюсь к комнате отца.

Стучусь, но ответа не следует. Озадаченный, я стучу громче.

- Идите вон! - слышу голос мачехи, но такой, который заставляет меня не уйти, а, напротив, толкнуть дверь в спальню.

В которую я никогда не вхожу без приглашения и в отсутствие отца, но сейчас я услышал в ее голосе слезы.

Если показалось - извинюсь, если нет… Но я не ошибся.

В открытую щель наблюдаю Илону, которая сидит в позе лотоса на огромной, в полкомнаты, постели и, по-детски обняв подушку, всхлипывает в нее.

- Что случилось? - спрашиваю растерянно. - Где отец?

Может, она с ним поссорилась, и он ушел? Но я не помню, чтобы они когда-то ругались. С мамой бывало, слышал, а с новой женой - никогда. Из-за этого, в том числе, я сделал вывод, что их отношения какие-то ненастоящие. Фальшивые и искусственные.

Как ее кривые дизайнерские икэбаны, расставленные по всему дому.

Илона поднимает на меня красное и опухшее от слез - ревет она явно уже продолжительное время - лицо.

- И ты еще спрашиваешь, где он, - отвечает надрывно и отрывисто.

И хоть я слышу в ее голосе упрек, он не звучит зло. Скорее, обреченно.

- Не понял… - начинаю, но осекаюсь.

Неужели?..

- Где отец?! - повторяю резко севшим голосом.

Илона откидывает от себя мокрую и в заметных потеках туши подушку. Спускает ноги с кровати, но не встает. Так и сидит с неестественно прямой спиной.

Больными красными глазами смотрит прямо в мои. И едва ли не впервые это меня не бесит.

- Арестовали его. Приехали утром и забрали.

- Как забрали? Когда? Почему я ничего не слышал?

- К счастью, обошлось без перестрелки, - отвечает язвительно - я и не знал, что она так умеет.

Обычно мачеха - безропотная безэмоциональная, безмозглая, и еще много разных "без", кукла. Но, возможно, это маска?..

- Ты пришел под утро. Конечно, ты ничего не слышал, - устало заканчивает она.

- Как это забрали? - не отстаю я, продолжая стоять в дверном проеме. - В смысле? А его адвокаты как позволили? А этот… Ижболдин? Эти что сказали?

Глава 25 Мне не нужен кипиш

- Арсений? - открывает мне дверь мать Родиной. - Привет.

- Здрасьте, Алла Евгеньевна. Рада дома? - отзываюсь преувеличенно бодро.

- Да, еще дома. И Даниил тоже тут. Ты, наверное, к нему? - понимающе улыбается.

Кивая - они нужны мне оба, - отвечаю ей тоже улыбкой. Только моя более скованная.

Чувствую себя не в своей тарелке, придя сюда. Директриса как никак. Хоть она и нормальная тетка, без закидонов, все равно как-то не айс. Неформальная обстановка, все дела.

Но иначе связаться с Радой и Смолиным - как и кем угодно другим - мне была не судьба. План позвонить им и попросить встретиться провалился на стадии поиска моего мобильника, который я не наблюдал у себя со времени прогулки с Лией.

После той встречи, что устроил мне отец по возвращении, я о телефоне и не вспоминал, а поиски по дому, к которому я подключил всю прислугу, результатов не дали.

Просрал где-то, короче.

- Проходи, - она распахивает дверь шире. - Они в комнате справа в конце коридора. Общайтесь. Но через час уже нужно ехать в школу. Ты с нами поедешь?

- Наверное, - пожимаю плечами - я, действительно, не знаю.

Не знаю, вообще, что мне делать.

После новостей об аресте отца все как-то рассыпалось. Только-только начало собираться в единое целое - я сам начал в него собираться, - и тут как серпом по… по целостности.

Скинув кеды, шлепаю носками по светлому ламинату и дивлюсь идеальной чистоте - а ведь тут нет штата помощников и новомодной техники.

Но эта мысль проходит фоном - тоже мне Ревизорро…

Стукнув дважды через паузу - наш условный сигнал, - толкаю нужную мне дверь. Они сидят рядом, но без криминала - даже не обнимаются. Но глазки бегают - понятно.

- Привет.

- О, Арс, а ты чего здесь? - Дан сразу хватается за телефон, как за пистолет за поясом, и включает экран. - Не звонил.

Смотрит, не понимая.

- Потерял я телефон. Где-то… Поговорить надо. С Радой, - добавляю, когда его девушка встает, явно, намереваясь уйти, чтобы не мешать.

- Со мной? - удивленно.

- Ну, не совсем. У тебя есть телефон Копысова?

- Даа… А зачем он тебе?.. - Родина удивляется еще сильнее.

- Не он сам - его весьма полезные способности, - усмехается, доперев, Дан.

Киваю.

Рада достает мобильник, ищет номер в контактах.

- Девятьсот ше…

- Я потерял телефон, - напоминаю я протяжно.

Цокнув, она протягивает мне свой, и Дан тоже. Одновременно. Беру Радин - у нее номер уже есть.

Набираю.

- Привет, - слышу слишком приветливое, даже радостное, на том конце.

Невольно кошусь в сторону Смолина - я бы на его месте напрягся, если бы кто-то так воодушевлялся от звонка моей девушки. Да ладно напрягся - я бы его разнес.

- Привет, Тима. Это Ожегов. Мне снова нужна твоя помощь.

- Что на этот раз? - следует менее любезное после достаточно продолжительной паузы.

Ну да, друзьями мы стать не успели, а помогать своему гонителю и угнетателю дважды за неделю - ту мач, тут я согласен. И благодарен уже за то, что он просто не бросил трубку или не послал меня к чертям или дальше.

Просьба - и, в моем случае, одновременно каминг-аут - дается нелегко. Я автоматически понижаю голос, хотя, конечно, и Рада, и Смолин услышат. Да я и сам все равно позже расскажу Дану, а он, конечно, не станет скрывать инфу от Рады.

У этих двоих нет секретов друг от друга. Они - то самое целое, каким хотел бы быть я сам, но пока что-то не клеится.

- У меня отца арестовали сегодня. Ты можешь узнать, что конкретно ему инкриминируют? - продолжаю с каменным лицом, не реагируя на молчаливые реакции друзей на мои слова. - Статьи там и все такое. Пожалуйста, Тим, мне очень нужно, - добавляю, наступив себе на горло.

- Попробую, - бурчит он и отключается.

Я даже не успеваю сказать спасибо. Точнее, мое "спасибо" улетает в пустоту.

Просто Копысов себе на горло наступать на стал. В отличие от меня.

Возвращаю телефон Раде.

- Как арестовали? Когда? Че ты не сказал? - атакует меня вскочивший Дан.

- Я сам не знал. Все пропустил. Дрых…

- Его ночью, что ли? - таращит друг глаза.

- Нет, днем. Я… поздно вернулся. Уже потом от Илоны узнал.

О том, что был ночью с Лией, ничего не говорю. Раз он не знает, значит, сестра ему не сказала. И я воздержусь от признаний. Это наша общая тайна.

В интернат еду с ними, и там первым делом нахожу Копысова. Он сидит с другими лузерами на перилах скейт-парка. Если полигон - это наше место, то площадка скейтеров - их и малышни.

Увидев меня, Тим сразу отходит в сторону. За деревья. Понимаю - не хочет светить связями со мной. Для его компании это тоже зашквар.

Глава 26 Есть вещи на порядок выше, слышишь?

Инфу от Тимана мы читаем с пацанами вместе.

Скучковавшись на моей кровати и уткнувшись тремя головами в один экран планшета.

Копысов - просто кудесник. Сказав "попробую", он однозначно скромничал. Либо умудрился прыгнуть выше головы. В скинутом файле есть всё - имена следователя, дознавателя и судьи, выписавшего постановление о задержании, текст судебного решения и даже протоколы допросов по делу.

Мы зависаем на них надолго.

- Что-то я не понял, - подняв голову, тянет Серый, - твой фазер, что, деньги вкладчиков тырил?

- И фиктивные кредиты оформлял? - подхватывает Смолин.

Его глаза тоже приобретают непривычные размеры. Друганы в шоке.

Как и я сам.

- Как там - мошенничество, присвоение и растрата? Да твой батя - матерый рецидивист, бро.

Стреляю глазами в Дэна - можно хоть сейчас обойтись без тупых шуточек? И так тошно. Он примирительно вскидывает руки и снова утыкается в планшет.

Я же, напротив, в него больше не смотрю. От прочитанного реально хреново, до тошноты. И читать я больше не могу - буквы скачут, строчки сливаются, я уже ничего не вижу. Я просто в ахере.

- Сто пятьдесят девятая, сто шестидесятая, двести первая, - перечисляет упавшим голосом Дан. - Это серьезные статьи, Арсен. И серьезные обвинения. Твоему отцу светит десятка, не меньше. Ты знал, что все настолько плохо?

Качаю головой. Медленно, как сломанный. Но я реально сломанный.

Дан продолжает сыпать соль на рану:

- В деле огромные суммы фигурируют. Это особо крупны…

- Там миллиарды! - вновь пробивает Серого - этот не может долго молчать. - Твой отец реально мог столько вывести?! А куда дел - под матрасом, что ли, хранит?

- Да не знаю я. Он со мной не делился. Ни схемами, ни деньгами, - срываюсь я, отшвыриваю от себя планшет, он едва не падает с кровати, Дэн чудом его ловит, и пытаюсь встать с кровати.

- Тихо-тихо, - удерживает меня за предплечье Смолин. - Не пыли, Арс. Мы знаем, что ты не в курсе его дел. И не наезжаем на тебя. Мы хотим разобраться и помочь.

- Чем тут можно помочь?

Все же поднимаюсь я, но уже спокойнее, без резких движений. Парни остаются сидеть на моей постели, я разворачиваюсь к ним лицом.

- Чем вы поможете?

- Ну не мы, конечно, - Дан поднимается следом.

И Серый.

- Я отца могу спросить. У него наверняка есть какие-то связи и в следственном, и в прокуратуре. У них же тоже компы имеются и проги разные. Отец, вроде, настраивал каким-то органам по тендеру систему безопасности.

- Хреново настраивал, если хакер-школьник взламывает эту систему на раз, - язвлю я, кивая на планшет.

- Может, это и не его контора, - кидается Денис на защиту отца. - Да и знаешь, нет такой системы, которую нельзя взломать. Рано или поздно ключик можно найти к любой. Было бы желание и немного серого вещества. На каждого умника найдется два еще больших умника.

- И у моего могут быть полезные знакомые.

- Следаки и судьи тоже болеют? - хмыкаю невесело, проведя аналогию со словами Дэна.

Его отец - айтишник, Смолинский - нейрохирург. Говорят, от Бога. Надеюсь, проверять на себе не придется.

- Ну, люди же они, - усмехается друг в ответ. - Так что, звонить? Он щас дома, можно нормально поговорить.

- Да, мой тоже свободен вроде.

Я на какое-то время зависаю, потом качаю головой.

- Да что они смогут сделать? Вы же видели материалы дела. Там безнадежно…

- И что теперь, совсем ничего не делать, если дело не плёвое? - не соглашаются со мной друзья.

- Просто сдаться?

- Да не хочу я сдаваться! - меня опять срывает на эмоции. - Но и подставлять его, порочить ему репутацию, растрезвонив о его проблемах на весь мир, не хочу тоже. Уже и так немало людей в курсе - адвокаты, Илона, Ижболдин этот, - и еще больше посвященных я не хочу. Пока не хочу.

- А чего ждать?

- Я хочу сначала узнать, отец, действительно, виновен или нет, - признаюсь через силу.

Эта идея появляется спонтанно. Но осознанно и быстро формируется в навязчивое желание.

Прочитав все то, в чем обвиняют отца, я задумался - а нужно ли реально его спасать? А если он виновен, если все, что там сказано - правда, если он, действительно, сделал все то, что написано в Копысовских материалах, если обокрал стольких людей, то, может, пусть отвечает за свои действия?

Платит за все, что наворотил.

По закону и по совести.

Парни ожидаемо подвисают.

- А… что это изменит? Ну, для тебя.

- Ничего. Кроме того, что я буду знать - он реально заслужил свое наказание или его подставили, использовали, ввели в заблуждение. Ну короче!

- Да поняли мы. Не бесись, - опять осаживает меня Смолин. - То есть, я правильно понимаю - если отец виновен по всем пунктам, вытаскивать его ты не будешь?

Глава 27 Ситуация Help, ситуация SOS

Легко сказать - сначала узнать, виновен отец или нет, - но как это сделать?

Как узнать правду?

Кто мне ее скажет? Сам отец? Вряд ли. Это, как минимум, не в его интересах. Да, он не знает моих мыслей, но какой отец захочет признаваться своему ребенку - даже если не особо любимому, - что он мошенник и вор?

Исхожу из того, что от него правду не узнаю. Как и от его адвокатов, поэтому не трачу зря время на то, чтобы спрашивать у них. Обойдусь без забористой лапши на ушах. Вешать ее законники мастера те еще. Кроме того, так я засвечу свой интерес к этому факту, и они будут осторожнее.

А это уже не в моих интересах.

- Можно пробить через Эдичку. Его папаша узнает что угодно. Это его прямой профиль.

В кои-то веки Дан, оставив Раду - она предпочла остаться с лузерами, - присоединился за завтраком к нам, ради меня изменив своей новой компашке, и снова сватает мне Черникова в качестве информатора.

Я бросил взгляд за их столик - Леаль с ними и Шаховым, который постоянно рядом трется - бесит! - нет. И с Островской, Коршуновой и Ломакиной - эти только что нарисовались в дверях, - ее нет тоже. Хм…

Поворачиваюсь снова к Дану.

- Смола, Черный тебе приплачивает, что ли, за нативную рекламу? - усмехаюсь без наезда. - Кончай его лоббировать. Мы из разных лагерей, и я к нему не сунусь. Закрыли тему.

- Ладно, закрыли, - сдается друг. - Не сунешься так не сунешься. Но что тогда ты будешь делать?

- Тогда остаются только хакеры, - фыркает Дэн. - А это или мой отец, или… - он кивает в сторону столика, где сидят Копысов с Царьковым. - Что ты выбираешь?

- Ничего.

- В смысле?

- Если бы это уже было известно и доказано, отец бы уже или сидел, или был оправдан. Следствие еще ведется, поэтому никакой инфы ни один хакер не накопает. Все, что можно было достать, Тиман уже нам скинул. Остальной инфы в официальных источниках просто нет.

- И что ты собираешься - в настоящего детектива поиграть? - выражение лица Дана ясно говорит о том, как невысоко он оценивает мою идею.

- Ну не сам, разумеется, но думаю в эту сторону.

Пацаны сидят, открыв рот.

Я, пользуясь паузой, снова бросаю взгляд на столик местных див - Лийка не появилась… Странно. Что это, забастовка или разгрузочный день? Подойти и спросить?..

Не, нахрен. Палевно. Обойдусь без подсказок. Рано или поздно она должна появиться. С посещениями в "Тринити" строго.

Но я не видел ее еще ни разу с позавчера - технически со вчера, ведь простились мы утром у ее дома, но оба дважды успели поспать, так что для нас позавчера, - и мне как-то беспокойно, что ли.

Как не хватает чего-то. Или как будто я что-то забыл.

Разве я забыл?..

Сориной, кстати, тоже нет. Но уж ее отсутствие меня ничуть не расстраивает. Подольше бы…

- Ну, бро… думай, - отмирает Смолин.

- Мхм… - киваю и, посмотрев на него, решаюсь спросить: - А сестра твоя где? Она не приехала вчера?

- Должна была. А, что, ее тут нет? - он вертит головой, оглядывает все столики, но я их все уже обсмотрел. - Может, еду выбирает? Да вон же она!

Он кивает на открытое настежь, несмотря на уже не особо жаркую осеннюю погоду, окно у входа. Я поворачиваюсь по указке и вижу проходящую Леаль.

Гадаю - зайдет в рестик или мимо пройдет? Мимо…

Удачно.

Быстрый взгляд на пацанов - что-то живо обсуждают, ржут, моего ухода однозначно не заметят, и я падаю на ногу из столовки.

Догоняю Лию, когда она уже свернула к учебному корпусу.

- Привет! - поравнявшись, пристраиваюсь рядом. - Ты как…

Обрываю вопрос, потому что вдруг теряю ее из бокового вида. Затормозив, оглядываюсь - Леаль остановилась в шаге позади меня и смотрит волком.

Не понял…

Посверлив меня недобрым взглядом, она отводит глаза и продолжает идти. Просто мимо. Как будто меня здесь нет.

Что за…?

- Лия, - зову ее в спину, повысив голос.

В нем все: и непонимание игнора, и легкое раздражение, и чуточку обиды.

Я реально не догоняю, за что впал в немилость. Когда успел?..

Но если она так на меня смотрит, я где-то косякнул и сильно. Хоть и понятия не имею где.

Она не останавливается, даже не замедляется и не оборачивается.

Может, она узнала про арест отца и больше не хочет иметь со мной дела?

Нет. Эту мысль я сразу отметаю. Лийка не такая корыстная стерва. Не надо путать ее с Островской или той же Сориной. Она одна из первых разглядела в Родиной человека, а не статусность. И с Шаховым нянчится, хотя его избранность еще не доказана.

Короче, если она не хочет даже говорить со мной, у нее есть на то причина.

Знать бы, какая…