Любимая для Монстра

Глава 1

1540 год принес с собой Месяц освобождения, месяц что запомнился каждому жителю королевства кровавым отпечатком на стенах, дорогах и душах.

Он был известен как Эдмунд Дюран, бастард короля, чей статус рожденного вне брака отравляли его сердце ядом ненависти и жажды власти.

В свои двадцать шесть лет он был воплощением безумной красоты и жестокости, сочетанием притягательной внешности и ледяного сердца.

Высокий, безупречно сложенный, с угольно-черными волосами, и глазами, как ледяные глубины озера — синие, суровые, как сама смерть.

В чертах его лица, словно вырезанных мастером из мрамора, отражалась аристократическая порода, но вместе с тем и холодная, беспощадная натура.

Эдмунд возненавидел все, что воплощал его отец, царствующая особа, чье имя и титул были лишь очередной целью на его пути. И когда он осознал силу своих сторонников, когда собрал воедино свою армию жестоких и преданных людей, готовых следовать за ним, он поднял знамя бунта.

Вспыхнула война.

Она вспыхнула, как пожар в лесу, охватив земли королевства, и в этот момент началась долгая агония всех его «братьев и сестер» — единокровных наследников трона, что жили в роскоши и безопасности, но были обречены на смерть от его руки.

Месяц освобождения стал началом конца для многих знатных семей, таких как: Севрин, Валарис, Монтелли, а также Вальмон, самых близко приближенных к королю, личных советников и верных союзников.

Эдмунд, со всей жестокостью, подобно хищнику, выискивал каждого члена этих семей, обрывая жизни.

Ни один не избежал жестокой расправы. Он прибывал в их поместья, его люди разламывали двери, вырывая последних из их укрытий, а холодные стены замков окрашивались кровью.

Каждый боролся до последнего вздоха, но Эдмунд был неумолим. Один за другим они пытались организовать защиту, укрыться за мощью рода, но это оказалось тщетно.

И когда королевские войска рухнули перед натиском Эдмунда, когда последние всполохи сопротивления погасли, королевство вновь ожило. Народ с облегчением назвал этот период временем расцвета.

Вы спросите, а кто я такая? Меня зовут Розалия Вальмон, дочь герцога Вальмона, рожденная в семье, где меня никогда не любили.

Я — та, кто когда-то наивно верила в надежду счасливого брака, но оказалась в темноте, на коленях, с разбитой душой и сердцем. А передо мной, словно воплощение самой смерти, стоял мой законный муж — Эдмунд Дюран.

Мужчина, чье имя вызывали ужас и ненависть, тот, кто уничтожил всех, кого я когда-то знала. Он вырезал всю мою семью, оставив меня сломленную и беспомощную.

Я стояла на коленях, чувствуя, как холодная, сырая плитка обжигает мои колени. Грохот грома раздавался за стенами замка, дождь безжалостно лился с небес, словно сама природа оплакивала мою участь. Каждый отблеск молнии казался предвестником конца, будто сама смерть присоединилась к этой трагедии, подчеркивая ее финальный аккорд.

Эдмунд смотрел на меня сверху вниз с тем жутким выражением, в котором читалась лишь жажда убийства. Его голос, холодный и насмешливый прорезал тишину.

— Подними голову, Розалия. Прими свою смерть с достоинством... хотя бы как моя жена.

Слова, полные презрения и жестокости, отозвались эхом в моем сознании. Я почувствовала, как страх сковал мое тело, превращая меня в застывшую статую, не способную ни бежать, ни сопротивляться.

Перед глазами пронеслись обрывки прошлого, горькие воспоминания о моей жизни, в которой не было ни капли счастья.

Я была нежеланной дочерью, безразличной для своей семьи, и стала ненужной женой для человека, который должен был стать моим защитником, но обернулся моим палачом.

Что осталось от меня? Лишь жалкое, пустое существование. В этот момент я поняла, что смерть для меня — это не конец, а освобождение.

Медленно, через силу, я подняла голову, взглянув прямо в глаза своему убийце. В его взгляде я не увидела ни капли жалости, лишь холодную решимость и удовлетворение от предстоящего акта. В этот момент страх исчез, оставив лишь пустоту и странное чувство облегчения.

Его клинок вошел в мою грудную клетку с пугающей легкостью, словно я была не живым существом, из крови и плоти, а тряпичной куклой.

Острая, жгучая боль пронзила тело, и я ощутила, как жизнь медленно покидает меня. Гром все гремел за окнами.

Я упала на пол, чувствуя, как вокруг меня растекается теплая, липкая кровь, поглощая меня, затягивая в безмолвную пустоту.

Моя последняя мысль была о том, что, возможно, я наконец обрету покой...

Глава 2

Я очнулась, задыхаясь, от пережитой боли. Последнее, что помнила, холодные, безжалостные глаза моего мужа, Эдмунда Дюран, занесшего надо мной меч и свою последнюю мысль: «Это конец».

Но когда я открыла глаза, вокруг не было ни темницы, ни следов ужасающей смерти. Вместо этого я сощурилась от света, пробивающегося сквозь занавеси, и ощутила мягкие шелка постели.

Не успела я прийти в себя, как дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла молодая женщина, преклоняя голову.

— Моя госпожа, пора вставать. Сегодня ваш день… День свадьбы с лордом Дюран.

Слова отозвались эхом в голове, а глаза расширились от шока. Свадьба. День, когда я стану женой того, кто однажды принесет мне погибель. От этой мысли, я с трудом удержалась от того, чтобы не вскрикнуть, накативший страх от пережитого все еще бился внутри меня.

Ошутив хлопотание вокруг себя и чьи-то осторожные руки. Я подняла голову, и смогла разглядеть лицо женщины. Передо мной склонилась моя преданная служанка Агата, тридцатилетняя женщина с ласковым взглядом, чье лицо всегда выражало искреннюю заботу.

Ее доброта была для меня как теплый луч света в холодном, равнодушном мире, ведь она была рядом со мной с самого детства. Я могла доверить ей любые тайны и мысли, знала, что в ее глазах я не буду ни за что осуждена. Именно она была единственным человеком, кто утешал меня в тяжелые моменты, когда ни отец, ни братья не обращали на меня внимания.

Но сейчас я не могла отвести от нее взгляда. Передо мной стояла именно ЖИВАЯ Агата — та самая, которую я когда-то видела истекающей кровью на каменном полу, когда она до последнего вздоха защищала меня.

Ее смерть была жестокой и бесчеловечной, а образ окровавленного тела не покидал мое сознание. Как это возможно? Как она вновь стоит передо мной, заботится обо мне, словно ничего не произошло?

Агата заметила мой затуманенный взгляд и улыбнулась.

— Госпожа, вы сегодня особенно прекрасны. Взгляните на свое свадебное платье! Оно — воплощение элегантности и грации.

Я обвела взглядом свою комнату, чувствуя, как в груди затрепетали непонятные чувства. Все вокруг было знакомым и таким настоящим.

Агата прервала мои мысли, помогая мне умыться, аккуратно обтирая мое лицо влажной тканью. Затем принесла поднос с простым, но сытным завтраком. Я заставила себя съесть хоть немного, чувствуя, как возвращаются силы.

Отец, герцог Вальмон, не считал меня важной частью семьи. Я была лишь дочерью, рожденной от матери, которую он потерял в день моего рождения, от женщины которую он никогда не любил. Отец вскоре нашел утешение в другой, женившись на знатной даме по имени Констансия, та подарила ему двух сыновей — истинных наследников.

Мои братья, гордость семьи, всегда окруженные прислугой, словно были драгоценными камнями, в то время как я оставалась в тени.

Агата была моей единственной служанкой, но ее преданности и заботы хватило, чтобы согреть мое сердце. Она была для меня больше, чем просто прислуга. Она была моей семьей, единственной семьей.

Женщина снова принялась хлопотать вокруг меня, помогая надеть корсет и аккуратно затягивая его на моей талии.

Я закрыла глаза, чувствуя, как он плотно охватывает мое тело.

Это ощущение возвращало меня к реальности как ничто другое. Меч в моей груди был таким настоящим. Я все еще могла ощущать это ужасающее чувство боли и холода, что проникли в каждую клеточку моего тела в тот миг, когда лезвие прошло сквозь мое сердце.

Но сейчас, стоя здесь, живая, я чувствовала, как вся эта история становится далекой тенью.

— Ваше платье… оно словно создано феями, — произнесла она вновь с восхищением, расправляя белоснежные складки. — Какой же прекрасной невестой вы будете!

Свадебное платье действительно было великолепным: тяжелый шелк с изысканной вышивкой серебряных нитей, украшенное тонким кружевом, скользившим по рукавам.

В нем я выглядела бы так, как и подобает дочери герцога, но оно было мне прекрасно знакомо...

Агата все помогала в подготовке, заботливо укладывая мои светлые длинные волосы. Она заплела их в аккуратную косу, которая мягко обрамляла лицо, а затем уложила, закрепляя на затылке и добавляя крошечные жемчужные заколки. Последние штрихи, подчеркивающие мою невинность и элегантность.

Я подошла к зеркалу, глядя на свое отражение. Девушка, что смотрела на меня оттуда, казалась совсем другой.

Это была я… но не та, которую я запомнила перед своей смертью. Эта Розалия была более юной, полной жизни и надежд что замужество спасет ее от этой реальности, вот только теперь эти глаза изменились

Большие светло-карие глаза словно уже не светились больше наивностью и ожиданием.

Пока Агата мазала меня ароматами роз и ландыша, я пыталась сложить все произошедшие события в единое целое.

Смерть… возвращение к жизни… свадьба. Все, что казалось реальностью, теперь было непостижимым.

Дверь вдруг распахнулась. В проеме показался мой отец — высокий, с гордым и строгим лицом. Его взгляд был пуст, как всегда, когда он смотрел на меня, будто я была просто еще одной деталью в его замысловатой игре. Он шагнул в комнату, не потрудившись даже поздороваться.

— Дочь, ты наконец сможешь выполнить свой долг перед семьей и оплатить за то добро, что я тебе дал, — произнес он без какого-либо выражения на лице, как будто это было само собой разумеющимся.

Сердце сжалось, горло стало сухим. Он говорил так, будто не касался моей жизни, моих чувств. Я для него была лишь инструментом, средством для достижения его целей.

Я уже знала, что от меня требовалось, и, хотя я не могла отказаться от этого “добра”, мне хотелось кричать, рвать на себе волосы, убежать куда глаза глядят, но я была связана долгом перед этим домом, семьей, если вообще можно так сказать.

Ведь я не испытывала любви не к одному из членов так называемой семьи, и уверена, они ко мне тоже…

— Да, отец, — с трудом выдавила я, натянуто улыбаясь.

Его лицо оставалось бесстрастным. Он продолжал:

Глава 3

Когда мы вышли на улицу, я увидела карету. Она была велика и тяжела, как сама судьба, которой мне не удалось вновь избежать. Красное дерево, украшенное резьбой, казалось мрачным, готовым скрыть все те ужасы, которые предстояло пережить. Массивные колеса казались не только средствами передвижения, но и символом того, что меня увозили в неизбежное будущее.

У кареты стояли мои братья — старший и младший. Старшему было уже восемнадцать, и он готовился занять место наследника, а я же была никем в их глазах, просто помехой. Так уж вышло, к сожалению, что в этот мракобесный мир, я попала под несчастливой звездой.

Младший брат смотрел на меня с тем взглядом, который говорил одно, скорее бы ты исчезла. Они не радовались моему браку, не ожидали от него ничего хорошего. Для них это была лишь формальность, избавление от меня с наивыгодными условиями, как лишний мазок, на картине их идеальной семьи, который скоро будет стерт. Увы, моя жизнь никогда мне не принадлежала, и я не могла ничего с этим поделать. Оставалось только плыть по течению, даже зная что будет дальше.

Мы взобрались в карету, и вскоре она начала движение, сменяя один пейзаж за другим. И вскоре мы добрались до места назначения.

Лучи света пробивались сквозь цветные витражи, рассыпаяясь на мраморный пол церкви. Массивные деревянные двери распахнулись, и я вошла под руку с отцом, ощущая как сотни глаз устремились тут же на меня.

Оркестр заиграл торжественную мелодию. Маленькие девочки, в белоснежных платьях подобно ангелочкам, рассыпали перед нами лепестки алых роз, покрывая ими дорожку, ведущую к алтарю.

Я не могла слышать, о чем перешептывались гости, но их взгляды скользили по мне, осматривая каждый дюйм. Смотрели на меня, как на бриллиант из сокровищницы герцога Вальмона, и только моя семья знала, насколько ничтожное место я занимала в этом доме.

Для всех остальных я была воплощением величия рода. Ведь отец прекрасно умел пускать пыль в глаза. Именно поэтому, крепко держа меня за руку, он сейчас вел меня к алтарю с тем достоинством, словно я была его самым ценным даром.

Но ни платье, ни оркестр, ни этот фарс не могли скрыть одного факта — там, у алтаря, меня ждал мой палач.

Эдмунд Дюран стоял в великолепном темном камзоле, сдержанный и бесстрастный, но взгляд его голубых глаз был таким же ледяным, как лезвие кинжала, что уже пронзило однажды мое сердце.

Этот человек был опасен. Он не просто лишал жизни, он словно наслаждался этим.

Наши глаза встретились, и у меня дыхание перехватило. Внезапно захлестнул такой дикий страх, что ноги едва двигались, а я все упрямо продолжала идти, как если бы меня толкала невидимая сила.

Когда мы наконец дошли до алтаря, отец с театральным достоинством передал мою руку Эдмунду. Его пальцы, холодные как сама сталь, схватили мою ладонь.

Небрежно , даже не взглянув на меня.

Этот брак был для него унизительной обязанностью, приказом короля, которому он не мог противиться, понимая что не может ослушаться. И тем не менее, союз с дочерью герцога укрепит его позиции и принесет выгоду. Да и разве у него был выбор? Он не мог пойти против воли отца.

Не мог сейчас…

Священник начал обряд, и все в помещении будто замерли. Когда настал момент клятв, Эдмунд произнес свое холодное “да”, не сводя с меня глаз. Голос был ровным, даже жестоким.

Наступила моя очередь. Разум закружился, перед глазами пронеслась вся жизнь.

Я отчетливо вспомнила, как в прошлый жизни, два года назад, я стояла здесь, испуганная, вся в слезах, порождая шепот и смешки присутствующих.

Но сейчас я была другой. В этот раз я не позволю страху сломить меня. Стоя здесь, перед ним, я словно обрела второе дыхание. Я высоко подняла голову, выпрямила спину и с яркой улыбкой произнесла:

— Да.

Эдмунд замер. Его холодные глаза дрогнули, и на миг в них вспыхнула искра удивления.

Священник объявил нас мужем и женой и призвал жениха поцеловать невесту. Мое сердце билось словно готовое вот -вот выпрыгнуть из груди, но я собрала всю свою смелость и приподнявшись на цыпочки не раздумывая, страстно поцеловала.

Зал ахнул.

Вокруг раздались одобрительные возгласы, шепот сменился радостным гулом. Я почувствовала, как Эдмунд замер. Но спустя несколько мгновений принял эту игру. Сильные руки обвили мою талию, отвечая на поцелуй с неожиданным огнем...

Глава 4

Торжество началось сразу же после церемонии. Гости, одетые в свои лучшие наряды, стали собираться вокруг длинных столов, что ломились от еды. Музыканты играли чудесные мелодии, создавая атмосферу праздника.

Я улыбалась так широко, что начинали болеть скулы, но стоило мне встретиться с взглядом Эдмунда, улыбка сама собой крепла, не в желании сдаваться. Он смотрел на меня так, будто пытался разгадать загадку, которая вдруг возникла перед ним.

Эдмунд беседовал с другими знатными вельможами, голос как и всегда был ровным и уверенным. Удивительная черта, он никогда не терял своего хладнокровного спокойствия, чтобы не происходило.

— Лорд Дюран, вы невероятно удачливы. Такая красавица! — Один из важных гостей посмотрел на меня с одобрением. — Неудивительно, что она так ослепительно улыбается. Взгляните, это ведь настоящая любовь!

Эдмунд едва заметно скрипнул зубами, но ничего не сказал. Лишь мягко улыбнулся посмотрев на меня, настолько искусно, что даже я могла поверить, что он чувствует ко мне что-то теплое.

— Конечно, — произнес он в ответ. — Вряд ли кто-то может быть равнодушен к такой очаровательной невесте.

Я чувствовала, как напрягается его рука, но лишь приподняла подбородок и продолжала улыбаться, как самая счастливая женщина в мире.

Поздравления текли рекой. Гости один за другим подходили, желая нам счастья и процветания. Леди в роскошных платьях кланялись мне и шептали о том, как мне повезло.

— Вы сама красота, леди Дюран. Теперь вы носите фамилию, столь яро влюбленного мужчины, ох как волнующе! — одна из женщин вздохнула, глядя на нас с восхищением. — А вы, милорд, сегодня разбили сердца половине женщин этого зала.

— Пожалуй это беда, — холодно ответил Эдмунд, но на его губах играла все та же сдержанная улыбка. — Скажите что мне очень жаль.

В какой-то момент нас начали осыпать подарками. Один из них вручил нам изысканную вазу из венецианского стекла. Кружевной платок, расшитый золотой нитью, поднесла молодая леди, которая прятала взгляд, едва посмотрев на Эдмунда.

— Какой необычный союз, — прошептал кто-то из гостей.

— Говорили, что это брак по приказу короля, но… видели ли вы их поцелуй? Такой страсти не сыграть, — ответил другой голос.

Слухи разлетались быстрее, чем я могла представить. Те, кто еще вчера был уверен в том, что наш брак вынужденная сделка, теперь смотрели на нас как на пару, охваченную любовным пламенем. Даже я на мгновение усомнилась в реальности происходящего.

— Вижу, ты наслаждаешься этим, — внезапно прошептал Эдмунд, склоняясь к моему уху, чтобы никто не услышал.

Я ответила таким же тихим шепотом.

— Не больше, чем ты.

На его губах снова появилась эта холодная, едва заметная улыбка, и он выпрямился, обращая свое внимание на очередного гостя.

В этот вечер мы были центром внимания, звездами бала. И пусть я ощущала себя узницей, стоя рядом с этим человеком, я уже понимала. Чтобы выжить, мне придется стать той женщиной, которую сейчас все видят.

Я сама создам себе эту роль любящей и преданной жены, и буду играть ее до тех пор, пока не найду способ переписать свою судьбу и миновать холодное лезвие меча моего мужа.

Глава 5

Мы едва успели попрощаться с королевской четой, когда Эдмунд решил, что пора отправляться в дорогу. Комнату для нас подготовили, но он, похоже, даже не собирался в ней оставаться.

Быстро переодевшись в более скромное платье для путешествия, я вместе с Агатой поспешила к карете.

Слуги аккуратно складывали наши вещи, а неподалеку Эдмунд что-то обсуждал со своими людьми. Это были крепкие мужчины с серьезными, обветренными лицами. Типичные солдаты, привыкшие к трудностям. Они слушали его внимательно, время от времени кивая.

Впервые за весь день я ощутила, как сильно устала. Пока мы ждали, когда нас позовут в карету, я украдкой осматривала своего мужа.

Он стоял уверенно, излучая спокойную власть. В прошлый раз я понятия не имела, почему мы уехали так поспешно, но теперь я знала: Эдмунд не доверял королевскому двору.

Несмотря на видимость почтительности и покорности своему отцу, заставляя того считать Эдмунда не более преданной сторожевой собакой, он понимал, что королева не разделяет этого мнения. И покушения за кулисами сцены на бастарда происходили здесь чаще, чем хотелось бы.

Когда он закончил беседу и направился к нам, я отвела взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами. Он жестом указал мне на карету, и мы с Агатой заняли свои места внутри.

Дорога была долгой и крайне утомительной. Копыта лошадей ритмично стучали по грунтовой дороге, иногда прерываясь, когда колеса кареты попадали в очередную выбоину.

Ночь была прохладной, и я закуталась в шерстяной плащ, который заботливо подала Агата. Ее тепло и забота снова напомнили мне о ее жертве, как она пыталась спасти меня ценой своей жизни…

Эдмунд ехал верхом рядом с каретой. Его силуэт в лунном свете выглядел еще более внушительным. Я незаметно задремала, положив голову на колени Агаты, и впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности.

Раннее утро застало нас на открытом поле. С первыми лучами солнца путешествие остановилось на привал. Эдмунд и его люди разводили костры, чтобы приготовить еду. Мужчины ловко разделывали куски мяса и варили похлебку в больших котелках, а кое-кто резал хлеб, извлеченный из наших запасов.

Агата принесла мне деревянную миску с похлебкой и несколько кусков черного хлеба. Еда была простой, но сытной. К нам подошел Эдмунд, осматривая меня с головы до ног, словно оценивая, как я переношу дорогу.

— Извиняюсь, леди Розалия, что это не то пиршество, к которому ты привыкла в доме герцога, — произнес он с легкой язвительностью, а губы изогнулись в насмешливой полуулыбке.

Я не отвела взгляда, лишь спокойно продолжала есть. Эта простая похлебка на самом деле ничем не отличалась от той пищи, которую я получала подобно слуге, будучи запертой в своей “золотой клетке”. Но я разумеется ничего не сказала. Это было не то, чем стоило бы хвастаться.

Вскоре ко мне подошел высокий мужчина с светлыми волосами, грубоватыми чертами лица и легкой небрежностью в осанке.

Это был Шатан, один из самых близких людей Эдмунда. Его манера общения с моим мужем всегда удивляла меня. Он мог обращаться к нему так, словно они были давними друзьями, а не лордом и его подчиненным, но это, похоже совсем не вызывало раздражения у Эдмунда.

— Миледи, нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? — спросил он, осматривая меня цепким взглядом.

Да… люди Эдмунда похожи на него.

Я поблагодарила его за заботу, но вежливо отказалась. Вряд ли он переживал о моем благополучии. Скорее выполнял свой долг.

По мере продвижения на север дороги становились все хуже, а погода все суровее. Колеса кареты скрипели, а лошади совсем измотались.

Всем казалось, что это путешествие было первым таким долгим в моей жизни, но воспоминания из прошлого говорили обратное.

Я прекрасно помнила, как мучительно это было в действительно первый раз. Тогда я не в силах больше выносить, требовала остановок, жаловалась на усталость. Что только делало Эдмунда суровее, а его раздражение порой было почти физически осязаемым.

Но в этот раз все было иначе. Я переносила тяготы дороги с улыбкой, ловя на себе редкие, но заинтересованные взгляды мужа. Он явно удивлялся моему поведению, но не произносил ни слова.

Я видела, как он время от времени бросает на меня короткий взгляд, словно пытаясь понять, кого из себя представляет женщина, которая теперь стала его женой. И, возможно, впервые в жизни, мне казалось, что это я держу контроль над ситуацией.

Наша карета остановилась у массивных ворот замка, и я невольно задержала дыхание. Перед нами возвышался суровый и величественный замок Эдмунда, окруженый прочной каменной стеной.

Он не был украшен излишествами, характерными для королевских дворцов, но его мощь говорила о том, что здесь правит человек, которому не страшны ни враги, ни интриги. В прошлом этот холодный вид напугал меня до ужаса.

Ворота медленно открылись и нас встретила вереница слуг, выстроившихся в безупречно ровную линию. Впереди всех стоял пожилой дворецкий с прямой осанкой и внимательным взглядом. Он поклонился, как только Эдмунд спешился с лошади.

— Приветствую вас, лорд Дюран. Все подготовлено к вашему прибытию, — голос дворецкого звучал учтиво и уверенно.

Слуги, стоявшие позади него, с явным уважением следили за каждым движением своего господина. Их взгляды украдкой переходили на меня, полные любопытства.

В прошлый раз они приняли меня просто как леди своего господина, не более. Никакой злобы, но и никакой искренней теплоты. Я была для них чужой, в то время как они безмерно любили Эдмунда. Тогда я этого не понимала, но теперь знала, он заслужил их преданность.

Эдмунд был не просто господином, он был защитником. Он знал цену человеческому труду и не жалел усилий, чтобы люди на его землях чувствовали себя в безопасности. Земли, которые ему «подарил» отец за военные подвиги, были почти мертвы, нищета и упадок царили на окраинах королевства. Но он возродил их: построил торговые пути, создал рабочие места, буквально из ничего.

Глава 6

Ванну для меня подготовили практически сразу же.

В помещении суетились несколько молодых служанок, помогая Агате. Если в моем родном доме я могла рассчитывать только на заботу одной единственной преданной женщины, то здесь целая толпа следила за моим благополучием.

В прошлый раз я не удосужилась запомнить их имена и лица. Для меня существовала только Агата, а остальные оставались безликими и чужими, как и я для них. Но теперь я пристально разглядывала девушек, запоминая каждую.

Высокая девушка с золотистыми волосами, заплетенными в две косы представилась как Аннелия. Ее кожа была обветренной, словно она часто работала на улице, но взгляд оставался живым и веселым.

Беатрис, вторая служанка, напротив, была невысокой и пухленькой. Ее каштановые волосы были собраны под платок, а щеки раскрасневшиеся словно она постоянно работала у печи.

Третья Элеонора была молчаливая и худощавая, с черными волосами, уложенными в простой узел. Она казалась самой опытной из них, ведя себя строго и сдержанно.

Когда с меня сняли дорожное платье, я шагнула в купель. Горячая вода поднималась паром, смешиваясь с ароматом трав: ромашки, розмарина и лаванды, которые добавили девушки. По телу тут же разлилось расслабляющее тепло.

Пока Агата бережно намыливала мЕня ароматным мылом. Элеонора поделилась что оно было сделано вручную из козьего молока.

После ванны мою кожу намазали ароматным маслом, которое, как я узнала, приготовили из лепестков роз и масла миндаля.

После всех приготовлений, я вскоре осталась одна в своих покоях.

Агата зашла лишь на минуту, чтобы убедиться, что камин достаточно горит. Потом она ушла, пожелав мне спокойной ночи, а я приказала ей хорошенько отдохнуть.

Огненные языки мерцали в полу-мраке, но тепло все равно с трудом разгоняло сырость. Это был лишь конец лета, но здешний климат не прощал слабости , а впереди была суровая осень и не менее суровая зима.

Я сидела на кровати, укутавшись в одеяло, и смотрела, как трескаются дрова. Но внутреннее напряжение не отпускало меня. Моя брачная ночь с Эдмундом была неизбежна, как обязательный шаг для подтверждения брака.

Я вспоминала, как все было в прошлый раз: страх, боль, неловкость.

Тогда я была напуганной девочкой, которой отдали мужчине, словно вещь. Я лежала будто мертвая со слезами на глазах. Сейчас я все еще боялась, но вместе с тем в моей душе росло упрямое желание встретить эту ночь с другим настроем.

"Я изменила этот день. Смогу ли я изменить и эту ночь?" - подумала я, сжимая пальцы на мягкой ткани покрывала…

Глава 7

Дверь медленно отворилась, и в комнату вошел Эдмунд. В уверенных шагах даже в такой поздний час, не было ни капли усталости. Волосы все еще влажные и немного растрепанные. На лице читалась тень раздражения.

Не глядя на меня, он подошел к кровати и грубо плюхнулся на нее. Я сглотнула, с трудом сдерживая дрожь. Перед глазами всплыли воспоминания: его холодный взгляд, боль, которую он не желал замечать.

Тогда я сидела в этом же положении, сжавшись, со слезами в глазах, но он ни на секунду не остановился, несмотря на мои мольбы.

После той первой брачной ночи он целый месяц избегал меня, будто я стала для него чем-то ненавистным. В последующие разы он приходил, только напившись, грубо брал меня и так же быстро уходил, оставляя в одиночестве с ледяным равнодушием.

Теперь, сидя в этой же комнате, я всеми силами старалась подавить в себе страх. Голос предательски дрогнул, но я все же осмелилась заговорить

— Можно… можно мне вина?

Эдмунд поднял бровь и насмешливо хмыкнул.

—Боюсь, таких изысканных вин, подходящих для нашей маленькой принцессы здесь не найдется.

Я опустила глаза. На самом деле, я никогда не пробовала алкоголь. Почему? Наверное, потому что жила в золотой клетке, где даже воздух, казалось, был строго дозирован.

— Пожалуйста, — вымолвила я, стараясь вложить в это слово все, на что способна и вызвать его жалость.

Эдмунд недовольно прищурился, а затем все же позвал слугу. Через несколько минут тот вернулся с бутылкой вина и двумя серебряными кубками.

Эдмунд лениво налил себе и сделал большой глоток, не отводя от меня глаз. Я взяла кубок и, дрожащей рукой наливая вино, почувствовала, как его взгляд буквально прожигает меня. Отпив, я почувствовала терпкий вкус, смешанный с нотками легкой горечи.

Собравшись с духом, я решила наконец начать разговор.

— Здесь так уютно... и люди у вас очень добрые, — сделав слабую попытку завоевать его благосклонность, начав с очевидного.

Эдмунд приподнял бровь, глаза сверкнули изумлением, смешанной с иронией.

— Неужели дочь великого герцога говорит такие вещи о моем жалком замке?

Я улыбнулась, изо всех сил стараясь выглядеть искренне.

—Правда. Мне здесь нравится.

—Не неси чепуху, — перебил он с язвительным смешком, - скажи честно, насколько ты разочарована тем, что тебя отдали за меня?

Его слова были резки, как хлест плети. Я почувствовала, как что-то защемило внутри, но постаралась удержать на лице спокойное выражение.

Я больше не позволю ему разрушить меня. Пусть он остается таким, каким был, но я найду способ жить рядом с ним. Мне нужно лишь время. Даже если он и не станет моим союзником, я обеспечу себе безопасность.

— Если бы я была разочарована, лорд, — произнесла я сдержанно, — я бы вряд ли решилась так легко сейчас говорить с вами.

Его глаза сощурились, он внимательно смотрел на меня, будто видел впервые. Я улыбнулась ему, но почувствовав внезапную усталость, тут же зевнула, чувствуя, как вино окутывает сознание легкой дымкой усталости.

— Неужели моя жена решила провести нашу первую брачную ночь в полусонном состоянии, в обнимку с бутылкой вина? — насмешливо произнес он.

Я замерла. Он продолжил, с еще большей иронией

— Или это попытка бегства? Наша благородная госпожа настолько не желает прикосновений такого жалкого человека, как я?

Его язвительность была словно острый клинок, и я невольно сглотнула. Какого же мнения он обо мне? Но признаваться себе в том, что жалкая здесь была только я, я не собиралась.

Вместо этого я натянула улыбку, ту самую, что научилась изображать еще в детстве, и подняла руку мягко касаясь его щеки. Он напрягся, когда мои пальцы скользнули по его холодной коже.

— Думаю, мне слишком повезло получить в мужья такого мужчину, как вы, лорд, — прошептала я с той нежностью, на какую только была способна, стараясь звучать искренне.

Я увидела, как его взгляд наполнился недоверием. Кажется, он ожидал сопротивления, слез или упреков, но вместо этого получил… это.

Нежно проведя пальцами выше, к его волосам, я склонила голову и улыбнулась еще шире, стараясь выглядеть уверенно, хотя внутри все сжималось от напряжения.

Эдмунд не двигался. Его напряженная фигура напоминала зверя, застывшего в охотничьей стойке, готового атаковать. Но в его глазах, как бы он ни пытался это скрыть, промелькнула растерянность.

Мое сердце колотилось, но я знала, что не могу ему противостоять. Иначе я снова окажусь в той же бездне, из которой выбралась лишь с новой жизнью. Моя улыбка дрогнула, но я тут же ее восстановила, и нежно провела пальцами по его волосам.

Его враждебная настроенность не находила отклика в хрупкой девушке перед ним, и от этого его настороженность казалось лишь усиливалась, судя по тому как подозрительно он на меня смотрел.

Камин потрескивал, отбрасывая на его лицо тени, а я, не убирая руки, спокойно произнесла.

— Мне кажется, в вашем замке даже летние ночи холоднее, чем в столице.

Я пыталась сменить тему, не давая ему времени задуматься над моими действиями.

Глава 8

Эдмунд молчал, и хоть взгляд оставался холодным, но в нем мерцала искра растерянности. Казалось, он размышлял, что же делать с этой странной женщиной…

Он резко встал, сбрасывая мою руку, и я вздрогнула, хотя и старалась сохранить спокойствие. Его фигура, освещенная колеблющимся пламенем камина, казалась еще более внушительной.

— Ты и вправду так рада здесь оказаться? — сухо спросил он, прищурившись. — Или все это жалкая попытка разжалобить зверя?

Его слова и тон пробуждали страх, но я сохраняла улыбку, как свою защитную маску.

— Зверь? — переспросила тихо, голосую дрогнул чуть сильнее, чем мне того хотелось. — Я думаю, вы не так жестоки, как сами о себе говорите, мой лорд.

Он наклонился ближе, лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего.

— Не так жесток? — прошипел он, тон был пропитан иронией и скрытой угрозой. — Кажется, ты слишком плохо меня знаешь, Розалия.

Я сделала глубокий вдох, чтобы не отшатнуться.

— Я знаю, что вы справедливы, — прошептала я. —И слышала что люди любят вас, потому что вы защищаете их, заботитесь о своих землях. Разве не так же вы поступили бы с женой?

Он нахмурился, будто мои слова его задели, но тут же скрыл это за презрительной усмешкой.

— Ты говоришь слишком много, как для испуганной, что выдали замуж без ее воли, — буркнул он, отступая на шаг.

Я почувствовала, как холодный воздух заполнил пространство между нами, но была благодарна за это расстояние.

— У меня не было выбора, — признала я честно, позволив голосу стать тверже. — Но его не было и у вас. Разве не лучше нам попытаться ужиться?

Эдмунд усмехнулся.

— И каковы ваши планы на меня, мой лорд? — осмелилась я спросить, пальцы непроизвольно сжали ткань платья.

Вместо ответа он уселся на край кровати, потянувшись к бутылке вина.

— Выпей еще, — велел он, игнорируя мой вопрос. — Может, это сделает тебя менее говорливой.

Я молча наполнила бокал, прекрасно понимая, что пытался сделать Эдмунд. Он хотел сбить меня с толку, но я не собиралась уступать. Сделав глоток, я осторожно села напротив него, скрестив руки на коленях.

— Скажу честно, милорд, я не стремлюсь быть вашим врагом, — проговорила я мягко. — Я лишь хочу, чтобы наш брак был… спокойным.

— Спокойным? — переспросил он, насмешливо подняв бровь. — Ты думаешь, со мной возможно спокойствие?

Его смех был коротким и резким, как хлыст. Но мне показалось, что под этой мрачной бравадой скрывалась усталость.

— Я думаю, возможно все, если вы этого захотите, — тихо ответила я, не отводя взгляда. —Давайте будем потихоньку узнавать друг-друга и попробуем для начала хотя бы дружбу?

Эдмунд замер, смотря на меня с выражением, которое я не смогла бы прочесть. Тишина повисла в комнате, лишь потрескивание камина напоминало о времени.

— Ты странная женщина, — наконец произнес он. — И я не понимаю, что с тобой делать.

Эти слова прозвучали почти задумчиво, и я рискнула улыбнуться.

— Тогда начните с того, чтобы дать мне шанс доказать, что я могу быть полезной, — предложила я.

Он нахмурился, будто эта идея ему совсем не понравилась.

— Посмотрим, — произнес он, поднявшись с кровати. — Я ухожу, нет настроения более тут задерживаться. Спи.

С этими словами он развернулся и вышел, оставив меня одну в полутьме комнаты. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как напряжение покидает мое тело. Хотя сердце все еще билось слишком быстро, но я знала, что сделала первый шаг к своей цели.

Губы тронула мягкая улыбка. За прошлую жизнь я успела понять, что его последние слова, были ничем иным, как актом доброты…

Глава 9

Эдмунд сидел за дубовым столом в его кабинете, пальцы продолжали раздраженно стучать по поверхности, перебивая тишину. Внезапно он поднял взгляд, встречая Шатана, который стоял у двери.

— Что ты узнал о Валарис? — спросил Эдмунд, глазах отдавалось напряженностью.

Шатан шагнул вперед.

— Герцог Изар Валарис и его старший сын действуют заодно. Подкупают дозорных на границе, чтобы пропускать контрабандные товары, в том числе запрещенные вещества, вроде недозволенных трав, которые употребляются в качестве наркотиков и средств для манипуляции. Часть этих товаров идет к дворянским домам, часть в руки наемников.

Эдмунд нахмурился.

— То есть они в коррумпированном союзе с теми, кто должен защищать королевство? — произнес он, осознавая, какой это создает опасный прецедент.

Шатан продолжил, его голос стал чуть тише, как если бы он делился опасной тайной.

— Мы также нашли связь между вашим тестем и герцогом Монтелли. Оба обменивались письмами с Лордом Травена, который, как мы выяснили, участвует в подпольной торговле рабами. Эти люди вывозят захваченных крестьян и преступников, продавая их как рабочую силу на юге. Они также используют рабов для транспортировки запрещенных товаров.

Эдмунд задумался, пальцы снова забарабанили по столу.

— Превращают людей в товар значит. Важно понять, насколько глубоко это вмешано в структуру королевства. Это может стать началом катастрофы, если все всплывет.

Шатан кивнул.

— Мы продолжаем собирать информацию. И пока никто из тех, кто стоит за этим, не осознает, что мы следим за ними. Однако, если дело дойдет до открытого конфликта, мы не сможем оставаться в тени.

Эдмунд кивнул, его глаза сузились от решимости.

— Мы должны быть готовы действовать, если станет ясно, что они пытаются скрыться или вывести все на новый уровень. Время у нас есть, но слишком долго тянуть тоже нельзя.

Глава 10

Для многих женщин мечта о счастье выглядела просто: любящий муж, крепкая семья и мирное будущее. Мое сердце сжалось от горечи, ведь мой брак был далек от этого идеала.

В нашем мире любовь была роскошью, которую позволяли себе немногие. Браки заключались ради власти, богатства и земли. Женщины пытались заглушить одиночество блеском драгоценностей или утешались в объятиях любовников, безуспешно ища хоть тень настоящих чувств.

Я лежала на кровати в покоях, которые когда-то стали моей тюрьмой. Здесь я провела два долгих, мучительных года, прежде чем погибла от рук собственного мужа. Но теперь все было иначе. Ведь я снова здесь, на этом самом месте, но теперь с непоколебимой решимостью изменить свою судьбу.

Прошло несколько дней с свадьбы, а Эдмунд так и не соизволил навестить меня. В прошлой жизни его холодность убивала изнутри, но сейчас я не позволяла себе унывать. Понимала, что доверие нельзя получить за один день.

В дверь постучали, и вскоре вошел дворецкий.

— Приветствую, миледи, — произнес Филипп. Его голос был ровным, но взгляд — настороженным. —Мне передали, что вы желали видеть меня.

Мне хорошо было известно, что он служил Эдмунду долгие годы и был очень предан.

— Да Филипп, я хотела сказать вам, что служанки, которых вы отправили ко мне, чудесные. Они очень внимательны, и я искренне благодарю вас за заботу, которую вы проявили ко мне с первого дня — сказала я мягко, но достаточно уверенно.

Филипп наклонил голову, явно польщенный.

— Рад, что они вам подошли, ваша милость. Есть ли что-то еще, что я могу сделать для вас? Или, быть может, вы желаете осмотреть замок поближе?

Я на мгновение задумалась. В прошлой жизни почти все время проводила в своих покоях, избегая людей или событий. Но теперь я намеревалась поступать иначе.

— Да, я бы хотела увидеть замок, — ответила с улыбкой.

Осанка и выверенные движения Филиппа выдавали годы службы. Его старомодный костюм, безупречно выглаженный и едва украшенный, казался продолжением его самого — функциональным и строгим. Заложив руки за спину он открыл передо мной дверь.

— Прошу за мной ваша милость, — сказал он ровным тоном, начав уверенными шагами спускаться по коридору.

Я шла следом.

В прошлой жизни, я к сожалению не замечала красоты вокруг, погруженная в свои обиды и одиночество, а теперь каждый уголок вызывал яркие чувства.

— Это главный коридор западного крыла, — пояснил Филипп. — Здесь расположены жилые покои, в том числе ваша комната и кабинет лорда.

— Помню, — коротко ответила, оглядывая высокие окна с витражами. В стеклах которых отражались лучи солнца.

Служанка заметив наше приближение, поспешно поклонилась и, опустив голову, сбежала за угол с корзиной свежевыстиранного белья.

— Замок живет своей жизнью Госпожа, — прокомментировал Филипп, уловив мой взгляд. — Каждое утро начинается с уборки. Слуги просыпаются на заре, чтобы привести все в порядок, начиная с покоев супружеской четы .

— Они так трудятся с самого утра, — пробормотала я задумавшись.

— Это их долг, — ответил дворецкий. — Замок держится на труде этих людей.

Я кивнула. В прошлой жизни редко задумывалась о том, сколько усилий требовалось, чтобы поддерживать такую огромную резиденцию. Все казалось само собой разумеющимся.

Мой взгляд упал на одну из огромных картин, что висели вдоль стен. На нем был изображен рыцарь, держащий в руках высоко занесенный меч. Я остановилась, не в силах оторвать глаз от картины.

— Вы знаете кто на картине? — спросил Филипп.

— Да… Это предок моего мужа, — ответила, с трудом скрывая дрожь в голосе. Именно под ней стояла я в прошлой жизни, испуская последний вздох.

Внутри защемило, но я постаралась избавиться от навязчивых мыслей и чувств.

Филипп кивнул, продолжая вести меня дальше. Мы вышли в галерею, где из высоких окон открывался вид на внутренний двор. Там, на тренировочной площадке, я заметила фигуру Эдмунда. Он сражался с двумя противниками, в тренировочной дуэли, с легкостью уклоняясь от их выпадов. Движения были грациозными и отточенными.

— Лорд Эдмунд проводит большую часть дня здесь, — заметил Филипп, перехватив мой взгляд. — Он уделяет тренировкам не меньше времени, чем делам замка.

Пришлось заставить себя с трудом отвернуться. Его плавные движения завораживали.

Пересекая галерею мы вошли в обеденный зал. Тут же вспоминались долгие ужины, которые я проводила в одиночестве, когда Эдмунд так и не появлялся, заставляя ненавидеть это место и ненавидеть его.

Филипп проводил меня по еще нескольким коридорам, показал кухню, где кипела работа, и даже вывел на небольшую смотровую башню, с которой открывался вид на северные земли.

Когда мы вернулись к покоям, я остановилась у двери, бросив взгляд на дворецкого.

— Благодарю вас, Филипп, — проговорила с благодарностью. — Я многое узнала благодаря вам.

— Это моя обязанность, служить вам, — ответил он, поклонившись.

Как только он закрыл за собой дверь, я почувствовала, как меня накрывает усталость. Но вместе с ней была и новая решимость. Теперь я знала, что это не просто дом Эдмунда. Это теперь и мой дом. И я намеревалась стать его полноправной хозяйкой.

— Миледи, не желаете ли поесть? — спросила Аннелия.

Долгая прогулка по коридорам замка действительно разожгла аппетит. Я кивнула.

— А лорд Эдмунд уже обедал? — спросила, пытаясь сохранить равнодушие в голосе.

— Нет, миледи. Он все еще на тренировочной площадке. Слуги говорят, он велел позже принести еду в кабинет, — ответила девушка.

Я невольно нахмурилась. Мы еще ни разу не делили трапезу с момента свадьбы, несмотря на все мои попытки. Это немного расстроило, но я напомнила себе, что теперь все будет иначе. И знала, что наши отношения не изменятся за один день, решив сосредоточиться на других, более важных вещах.

С обеда я намеревалась вернуться к изучению замка, его хозяйства и дел. Полная решимости взять управление делами в свои руки. Теперь это была моя жизнь, и собиралась я прожить ее не отклоняясь от своих обязанностей.

Глава 11

После ужина, я принимала ванную. Теплая вода окутала, расслабляя мышцы. Служанки, осторожно выполняя свою работу. Агата, принялась сушить мои волосы. После чего начала втирать в них масло с приятным запахом лаванды и розмарина, а в кожу тела цветочную эссенцию, которое оставляло после себя приятный аромат.

Правда, все это казалось мне лишним, вряд ли Эдмунд зайдет в покои этой ночью. Все это время он не приходил ни разу, вообще не проявлял какого-то интереса ко мне. Старания служанок были приятны, но сомневаюсь что они изменят ход вещей.

После я лежала на кровати, свернувшись клубком, погруженная в раздумья, снова и снова возвращаясь к мыслям, что если не хочу чтобы моя жизнь закончилась также жалко, как в прошлый раз, надо решительно действовать.

Ведь я была твердо настроена выжить. Найти свое место в этом мире, научиться привлекать к себе внимание, налаживать связи и принимать участие в общественных делах, укрепляя положение и также власть Эдмунда в высших кругах.

Я больше не буду пустой куклой, которую показывают на приемах, как красивое дополнение к семейной картине. Я буду полезна, чтобы он не только не захотел избавиться от меня, но и увидел как ценного союзника. Стать частью силы, которая может оказывать влияние...

Сознание начинало тускнеть, и я почти не замечая погружалась в сон.

Вдруг дверь спальни открылась.Я вздрогнула, тело напряглось, а глаза мгновенно раскрылись, адаптируясь к тусклому свету, который проникал из коридора. В дверях стоял Эдмунд, его силуэт был размыт в дымке вечернего света.

Он очевидно был пьян. Движения были неловкими, а взгляд тусклым и тяжелым, как если бы его разум плыл в алкогольно-грязном тумане.

Мое сердце забилось чаще, ощутив острое чувство разочарования, вспомнив его прошлые пьяные визиты, но постаралась не показать этого. Я приподнялась, когда Эдмунд подошел ко мне.

— Ты здесь, — сказал он смеясь нечетким голосом, как будто это было чем-то удивительным. — Ты наверное не ожидала, что я приду, верно? — Он сделал шаг ко мне, дыхание было тяжелым от выпитого алкоголя. Он протянул руку, пытаясь опереться на край кровати.

Сейчас важно было держать себя в руках, напоминая что пьяный Эдмунд, не было чем-то новым для меня.

— Конечно, я здесь. Мой лорд. У вас все хорошо? Как вы себя чувствуете? — спросила, стараясь не выдать тревоги в голосе. Я была готова к любому развитию событий, будь то ярость или печаль. Главное не потерять контроль над ситуацией.

— Как я себя чувствую? — произнес он, качнувшись, как будто не знал, куда деть свое тело. — А ты как думаешь, жена моя? Полагаешь, я не знаю, что ты на самом деле не хочешь быть здесь? Что ты играешь свою роль в какой-то дурацкой комедии? Не все так просто, я по твоему настолько глуп? — его слова были обрывочными, но в них чувствовалась угроза.

Я взглотнула, понимая, что не могу позволить себе поддаться эмоциям, поддаться его провокациям.

—Это не так! И Что бы вы ни думали обо мне, я всего лишь пытаюсь донести до вас свою искренность.

Он замолчал, будто не ожидал такого ответа. На его лице промелькнула странная усмешка, но он не сказал ничего в ответ.

—Хитрая и коварная. Это не имеет смысла...не имеет...-Вместо того, чтобы что-то продолжить, он пошатываясь направился к двери, оставив за собой след из пьяной туманности.

Оставшись одна, я почувствовала, как напряжение уходит, но в душе все равно оставался холод, что всколыхнулся от прошлых воспоминаний.

Глава 12

Эдмунд пил почти каждую ночь.

Это был его единственный способ ускользнуть от терзаний прошлого.

Ужасы войны, которые он пережил, возвращались к нему во снах: крики умирающих, грохот мечей, кровь, заливающая землю. И все это оживало, стоило ему лишь закрыть глаза.

Алкоголь давал короткий отдых от кошмаров, от самого себя, но эта ночь оказалась другой.

Он и сам не понял, как оказался перед дверями спальни своей новоиспеченной жены. На мгновение Эдмунд замер, покачиваясь, затем открыл дверь. Его затуманенный разум лениво пробежался по фигуре женщины, которая лежала на кровати. Он посмотрел на нее, не понимая, что он здесь делает.

"Кто она?" — мелькнула мысль, прежде чем воспоминания вернулись. Ах, да. Моя жена.

Она была красива, это невозможно было отрицать. Ее глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели на него с выражением, которое он не мог разгадать. Волосы, словно водопад, струились по спине, блестя в мерцании свечи. Они выглядели такими мягкими, что ему вдруг захотелось протянуть руку и коснуться их, чтобы убедиться, что они такие же мягкие на ощупь.

Его взгляд скользнул ниже, к длинной белоснежной шее. Она казалась хрупкой и нежной, такой, что хотелось провести пальцами, ощутить теплоту ее кожи.

Когда она резко поднялась на кровати, ткань полупрозрачной сорочки скользнула вниз, обнажая округлое плечо. Эдмунд заметил, как свет свечи играет на мягких линиях ее тела: грудь едва скрыта тонкой тканью, талия узкая и изящная.

К сожалению, дальше фигура была скрыта под одеялом. У него мелькнула мысль сорвать его, увидеть все, что под ней в мельчайших деталях.

Он пробормотал что-то несвязное.

Наблюдать за ней оказалось неожиданно приятно. Она приоткрыла губы отвечая, но его пьяный ум не уловил смысла слов.

Все, что он видел ее губы, мягкие, словно лепестки, которые открывались и закрывались, обнажая белоснежные зубы.

Он не планировал оказаться здесь, но ноги привели против воли.

У Эдмунда было множество женщин, каждая из которых ненадолго занимала его внимание, прежде чем надоедала. Но эта ситуация была другой. Он женился. Пусть это был вынужденный союз, но он дал себе обещание верности.

В памяти всплыла его мать. Бедная служанка, изнасилованная королем. Этот поступок привел к его рождению, но никакого счастья ни матери, ни ему не принес.

Эдмунд помнил, как она гасла с каждым днем, ее страдания были видны даже маленькому ребенку. Оставшись одна в клетке замка, она потеряла своего возлюбленного, и не смогла полюбить сына, напоминавшего ей о пережитой боли. Она умерла рано, сломленная горем.

Эти воспоминания оставили в его сердце отпечаток. Он поклялся, что если женится, никогда не причинит своей жене таких страданий. Он не позволит себе изменять или унижать ее, даже если их союз был всего лишь политическим ходом.

Но даже с этим намерением он не мог избавиться от ненависти к Розалии.

Ее происхождение, ее благородство, кристальная чистота — все это вызывало в нем раздражение. Люди ее ранга всегда считали себя вправе распоряжаться судьбами других, как король распорядился судьбой его матери.

Но вместе с ненавистью он ощущал странное притяжение. Она была такой невинной, такой хрупкой, что ему хотелось не только сломать ее, но и защитить. Ее тихая покорность злила его, но и манила.

Эдмунд закрыл глаза, стараясь справиться с путаницей мыслей. Он сделал шаг назад, отступая к двери, но на мгновение замер.

В последний раз оглядел женщину, которая теперь была его женой, и вновь вышел, оставив ту в тишине.

Глава 13

У меня была дурная привычка: любую безобидную мысль я могла дорастить в своей голове до масштабов катастрофы. Мое воображение увлекало меня так далеко от реальности, что я едва могла оттуда вернуться.

Утро выдалось таким же. Несмотря на то, что я давно проснулась, вставать с постели не хотелось, из-за бесконечной череды мыслей, что крайне утомляли. А серое небо за окном навевало еще более тоскливое ощущение, намекая что день будет холодным и, скорее всего, тягостным.

После некоторого колебания я потянулась к шнурку колокола, висящему у изголовья кровати. Спустя минуту в дверь вошли Агата и еще две молодые служанки.

— Доброе утро, Ваша милость, — произнесли они хором, опуская головы в знак приветствия.

— Доброе утро, — тихо ответила я, не утруждая себя излишней учтивостью.

Начались привычные утренние процедуры. Агата аккуратно расчесала мои волосы, собирая их в высокую, но не слишком сложную прическу, скрепляя у основания золотой сеткой, украшенной мелкими бусинами. Пряди у висков были закручены в нежные завитки, едва обрамляя лицо.

Осень уже начала обнимать северные земли своим ледяным дыханием. На меня надели плотное платье из темно-синего бархата с длинными узкими рукавами, украшенными вышивкой в виде серебряных листьев. Платье плотно прилегало к талии, и плавно расходилось книзу тяжелыми складками.

— Где сейчас мой муж? — спросила я, глядя в зеркало, где отражались быстрые движения служанок.

— Лорд поехал осматривать территорию, миледи, — ответила Элеонора, поправляя платье сзади.

Я не стала задавать больше вопросов.

Вскоре мы с Агатой и Элеонорой вышли из покоев, направляясь по длинному коридору. Стены замка, казалось, дышали холодом, несмотря на то, что было лишь начало осени.

На полпути мы заметили Филиппа, который, как обычно, сохранял спокойное достоинство, и Шатана, капитана стражи. Они разговаривали на повышенных тонах.

— Как он мог отправиться без меня? — негодовал Шатан, сжимая кулаки. Его голос, глухой и низкий, отдавался эхом под сводами коридора.

— Лорд дал вам иное задание, — невозмутимо отвечал Филипп. — Вам лучше вернуться к своим обязанностям.

— В нынешней ситуации он может быть атакован в любую минуту! Я должен быть рядом! — стоял на своем воин.

—Просто делай что Господин тебе приказывает, иначе, он снова тебя изобьет.

—Даже если изобьет, то никогда не убьет!

—Странные однако у тебя причины для гордости.

Я замедлила шаг, незаметно прислушиваясь. Шатан всегда был неотлучно рядом с Эдмундом, охраняя его. Хотя тот, казалось, не особо нуждался в защите. В спаррингах с Шатаном, которые проходили в замке, лорд легко его побеждал, как бы капитан стражи ни старался. Но это были исключительные случаи.

Ведь Шатан оставался все еще, одним из самых сильнейших воинов королевства, кого одолеть другим было не под силу.

Было что-то вызывающее уважение в упорстве воина, несмотря на каждый проигрыш продолжать бросать вызов своему Господину.

Заметив меня, оба мужчины замолчали и склонились в приветствии.

— Ваша милость, — произнесли они, уступая мне дорогу.

Я ответила легким кивком, не желая встревать в их дела, и продолжила путь.

Сидя в саду замка я приказала подать мне чай. Элеонора, всегда готовая предложить что-то необычное, похвалила редкий сорт, который, по ее словам, обладал тонким вкусом.

— Попробуйте миледи, — улыбнулась она. — Я уверена, что он придется вам по вкусу.

— С удовольствием попробую.

Листья в саду шуршали под легким ветром.

— Моя Госпожа, — вдруг заговорила Агата . — Простите за смелость, но… привыкаете ли вы к жизни здесь? Все ведь так отличается от замка герцога Вальмона.

— Да, отличается, но знаешь, Агата… здесь, как ни странно, я чувствую себя лучше. В замке отца, я всегда была будто чужой, — продолжила я. — Ты сама не раз наблюдала, как относились ко мне, будто я никто. Даже когда я сидела за тем же столом, что и они, мне никогда не казалось, что я имею право там быть.

Агата нахмурилась.

— Я знаю, моя Госпожа. Люди в замке герцога… — она замялась, выбирая слова, — не видели в вас того, что я вижу.

Я улыбнулась краешком губ.

— Здесь, — продолжила я после паузы, — пусть все и выглядит мрачно, но я чувствую себя намного лучше.

Агата слегка подалась вперед, голос стал тише

— Вы правы. Это место другое, Но здесь вас уважают уже потому, что вы его супруга. Как вы того заслуживаете.

— Рано говорить о каком-либо уважении, Агата, — заметила я.

— Возможно, но это уже больше, чем было у герцога Вальмона.

Я вздохнула. В этот момент как раз подошла Элеонора с подносом, на котором был чай, благоухающий лавандой и медом.

— Миледи, уверяю вы будете в восторге! — горячо заверила меня служанка.

Я кивнула и взяла чашку, вдыхая аромат.

— Даже пахнет восхитительно!

Она улыбнулась в ответ, словно ощущая внутреннюю гордость.

Сад был ухожен, кусты подстрижены с идеальной точностью, дорожки выметены, и даже листья, оброненные деревьями, словно сговорились падать в строго отведенные им углы.

Но ему не хватало жизни. Цветов здесь не было совсем, только редкие зеленые кустарники, сквозь которые пробивались серые каменные статуи.

Я провела взглядом по этому мрачному совершенству, ощущая, как холод этого места перекочевал даже сюда, в сад, где природа должна была оживать.

— Элеонора, — обратилась я, слегка отставив чашку чая на столик. — Кто ухаживает за этим садом?

— Это заслуга дворецкого, Филиппа, Ваша милость.

— Филиппа? — удивилась я.

— Да, — кивнула она. — Лорду, сказать прямо, нет никакого дела до сада. Но Филипп считает, что замок должен иметь хоть одно место, где можно найти нечто… светлое.

— Светлое? — повторила я, оборачиваясь к мрачным деревьям и серому фону. — Но здесь нет ни одного яркого пятна.

— Это так, — ответила Элеонора. — Филипп говорил, что только настоящая хозяйка этого замка сможет позаботиться о саде. Он решил сохранить это место для нее максимально чистым.

Глава 14

После неспешного чаепития я подняла глаза на Элеонору и, немного смущаясь, попросила.

— Элеонора, не могла бы ты принести мне книгу? Что-нибудь, что могло бы помочь лучше понимать управление замком. Например, записи о том, как вести хозяйство или распоряжаться финансами.

Девушка быстро кивнула.

— Конечно, миледи. Я сейчас же узнаю, что у нас есть.

Она присела в реверансе и ушла, оставив меня и Агату. Последняя явно удивилась и похвалила меня в заинтересованности в делах замка.

***

Элеонора направилась к Филиппу, которого застала в своем кабинете. Мужчина, как всегда, занимался своими обязанностями. Услышав шаги, он поднял голову, слегка нахмурившись.

— Элеонора? Что-то случилось?

— Простите за беспокойство, но леди Дюран попросила передать, что ей нужна книга, — сказала она, слегка замявшись.

— Книга? И о чем именно?

— Она хочет изучить управление замком, — ответила служанка.

Филипп замер на мгновение, брови взметнулись вверх. За годы службы он редко сталкивался с таким интересом от женщин, вышедших замуж за высоких Господ. Большинство считали подобные вопросы недостойными их внимания, предпочитая лишь роскошь и развлечения.

— Вот как, занятно… — наконец проговорил он.

Однако в его душе зародилось уважение. Это была не просто юная жена, которую привезли сюда ради наследников. В ее просьбе Филипп увидел искреннее желание стать частью замка. Он почувствовал, как слабая надежда на перемены теплом разливается внутри него. Их Господину не хватало именно такой женщины.

— Я подберу подходящую книгу, — сказал он твердо, уже направляясь к дальним полкам своего скромного кабинета.

Элеонора коротко кивнула.

— Может быть, с ее приходом замок наконец оживет, — тихо пробормотал Филипп себе под нос, вытаскивая тяжелый том из глубины полки.

***

Через некоторое время, Элеонора вернулась обратно в сад. В руках служанка держала массивный кожаный фолиант с тиснением на потемневшей обложке.

— Вот, миледи. Это книга по управлению домом и замком, собранная из записей нескольких хозяйств. Дворецкий сказал, что она будет полезно.

— Спасибо Элеонора, — сказала я принимая книгу и тут же переворачивая первую страницу. — Это именно то, что мне нужно.

В этот момент я почувствовала, как впервые делаю что-то важное в своей жизни.

Неспешно переворачивая страницы книги, я быстро поняла, что это не просто сборник правил, а настоящая инструкция по ведению замка, и я вчитывалась с вниманием, подчеркивая пальцем особо интересные моменты.

Мне хотелось доказать, что я не просто жена по принуждению, а отныне значимая фигура в этом замке.

Сделала несколько заметок в памяти: где нужно навести порядок, что пересчитать, с кем из слуг поговорить.

Прошло пару часов, чай давно кончился. Я запомнила этот сорт, он был восхитителен, уверенна что вернусь к нему еще не раз.

На обратном пути в свои покои, проходя мимо кабинета Эдмунда, я вздрогнула, услышав до боли знакомый голос

— Простите, ваша милость…

Эдмунд рыкнул, как зверь, заглушив этот жалкий голос.

— Проклятые извинения! К черту они мне сдались! — его голос гремел, как гром.

В следующий миг послышался крик, полный страха. Не успев осознать, что делаю, я бросилась к двери и вошла внутрь.

Картина была словно из кошмара: Эдмунд стоял, прижимая к горлу перепуганного мужчины меч. Это был никто иной, как Вигманд, помощник отца, чье лицо я видела на протяжении всей жизни.

Его лицо исказилось от ужаса, а глаза метались в поисках спасения.

— Остановитесь! — чуть не закричала я.

Эдмунд замер, не убирая меча. Его взгляд горел яростью, но рука все же чуть ослабила хватку. Мужчина отшатнулся, с чудом не упав.

Я почувствовала, как по коже пробежал холодок. Эдмунд кипел, но еще сдерживал свой гнев. Надо было действовать быстро.

— Кхм… миледи, — пробормотал Вигманд, оправляя одежду.— Я должен передать письмо лично в ваши руки. Таков приказ Герцога Вальмона.

Эдмунд, стоявший рядом, дернулся, в его взгляде я заметила холодную ярость.

— Твой папаша даже не воспринимает меня как мужа, — прорычал он. — Настолько не уважает, что отправляет письма, к которым я недостоин даже прикоснуться?

Я посмотрела на сверток в руках посыльного, и мое сердце сжалось. Отец никогда не жалел слов, чтобы указать на мои недостатки или выразить свое презрение.

В прошлом Эдмунд, несмотря на всю свою суровость, все-таки уважал меня, по своему, но уважал, и это часто становилось моим единственным спасением.

Если бы он прочитал это письмо, увидел бы, насколько я была для отца ничтожна, лишь разменной монетой, и последствия могли быть для меня и моей гордости разрушительными.

Но я знала, что не могла показать свою нерешимость.

— Вы правы. Это неуважение к нашему дому, мой Лорд, — сдавленно сказала я, стараясь чтобы в голосе зазвучала твердость, чуть подняв подбородок.

Эдмунд удивленно моргнул.

— Герцог Вальмон, возможно, не доверяет вам, но…—я обернулась к Вигманду —Я не собираюсь принимать ничего, что не должно быть видно моему мужу.

Вигманд замер, явно не ожидая таких слов. Но я не собиралась вставать на сторону отца. Отца который не пожалел для меня одну единственную каплю любви.

— Простите, миледи?

— Вы меня слышали. Теперь я принадлежу своему мужу, и все, что передают мне, также его право знать и видеть, — произнесла я с отчетливой твердостью в голосе. — Если Герцог Вальмон желает вручить мне письмо, оно должно быть передано лорду Эдмунду.

— Но, миледи… У меня прямой приказ, я обязан выполнить поручение герцога.

Я подняла голову, стараясь выглядеть максимально решительной. Посыльный замялся, а Эдмунд не сводил с меня внимательного взгляда, в котором читалось недоверие.

— Тогда отдайте письмо моему мужу. Если же это невозможно… покиньте замок немедленно. Возвращайтесь к Герцогу и сообщите ему, что я не нарушу правил и законов дома, куда была отдана.

Глава 15

Вино текло по горлу сладким, терпким потоком, заставляя тело согреваться изнутри. Никогда раньше не пила ничего крепче медового настоя, но, к своему удивлению, на этот раз я быстро ощутила притягательную магию этого напитка.

Почти вся бутылка исчезла, а вместе с ней мои тревоги и осторожность.

Жар охватил меня с головы до пят, сорочка прилипала к телу, вызывая ощущение дискомфорта.

Вино будто сорвало с меня цепи приличий, и, приподнявшись, я стянула платье через голову. Оставшись почти обнаженной, и позволила себе кружиться по комнате, наслаждаясь неестественной легкостью.

Комната качалась перед глазами, в висках пульсировало. Хотелось петь, танцевать, выплеснуть наружу все чувства, которые так долго томились в заточении.

— Не знал, что моя жена беспросветная пьяница.

Насмешливый голос раздался от двери. Я замерла, будто меня окатили ледяной водой. Обернувшись, увидела Эдмунда, стоявшего в дверях. Он лениво облокотился о косяк, сцепив руки на груди, взгляд был пристальным и… слишком довольным.

Страх пронзил меня, вырывая из пьяной эйфории. Осознав свое положение, я вскинула руки к груди, прикрываясь как могла, и сдавленно пискнула, бросившись к кровати. Нырнув под одеяло, плотно завернулась в него, как улитка в свой панцирь.

Эдмунд усмехнулся, глубокие глаза опасно заблестели, когда он медленно шагнул в комнату.

— Прости за то, что прервал твое… веселье, — сказал он, с явным удовольствием наблюдая за моей паникой.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но язык словно не повиновался. Я вся горела от смущения.

— Вы… вы не должны были входить без стука! — наконец выкрикнула я.

— Ах, прости меня, дорогая, —его тон был откровенно насмешливым. — Но я думал, это мои владения.

Его слова только сильнее вогнали меня в краску.

— Я… это вино. Оно… слишком крепкое, — пролепетала отворачиваясь, чтобы не видеть, как уголки его губ поднимаются в довольной улыбке.

— Да, вижу, — протянул он, подходя ближе. Массивная тень нависла над кроватью, и я почувствовала, как снова сжалась от страха.

— Я не собиралась… — начала было, но он поднял руку, останавливая меня.

— Успокойся, — голос стал мягче. — Никто не упрекает тебя за это.

Эдмунд развернулся и направился к столу, где стояла пустая бутылка вина. Он поднял ее, покачал в руке, а затем снова бросил взгляд на меня.

— Ты быстро осваиваешься, — произнес с иронией.

Я сжалась под одеялом. Его тень, длинная и угрожающая, от пламени камина, скользила по стенам, как живое существо.

Я натянула одеяло сильнее, словно оно могло защитить меня. Я чувствовала себя загнанным зверем, неспособным спрятаться.

Эдмунд остановился у края кровати. Глаза блестели, как полированные клинки, а уголки губ изогнулись в едва заметной усмешке.

— Раз моя жена так рада встрече со мной, — прошептал он низким голосом, который пробирал до костей. — Пожалуй, я должен отплатить за это.

Голос был хриплым, а слова такими медленными, будто он каждый звук смаковал с наслаждением. Эдмунд протянул руку ко мне и схватил за край одеяла.

— Нет… — я едва выдохнула, чувствуя, как от его близости по спине пробежал холодный, леденящий страх, смешанный с непонятной дрожью.

Он наклонился ближе и будто сам дьявол глядел на меня из ночного мрака.

— Ты напугана, — голос стал тише, почти шепотом, но в нем было столько силы, что я едва удержалась от того, чтобы не сжаться еще больше.

— И это мне нравится…

Глава 16

Перо с тихим скрипом скользило по бумаге, оставляя за собой аккуратные строки.

Филипп методично пододвигал к Эдмунду новые свитки и отчеты, не забывая сопровождать каждый шаг пояснениями.

Это было его обязанностью, в каждый вечер, осведомлять хозяина всем, что происходило в замке.

— И еще одно, Ваша Милость. Ваша супруга… Леди Розалия… Она проявляет необычайный интерес к делам замка, еще просила книгу по управлению. Даже слуги, признаюсь, шепчутся о ее внимании и заинтересованности.

Эдмунд приподнял бровь, не отрываясь от документов.

— Уж не она ли сама распускает слухи.

— О, нет, мой Лорд, — Филипп на миг улыбнулся, но быстро посерьезнел.

— Признаюсь, я не ожидал такого. Она весьма умна и кажется трудолюбива. Возможно, замок обрел настоящую хозяйку.

— В этом доме хватает рук для работы, — хмуро ответил Эдмунд. — Лучше бы занималась тем, что предпочитаемо дамами ее положения и не мешалась.

Филипп хотел что-то добавить, но тут двери кабинета с грохотом распахнулись. В помещение вошли двоя мужчин.

Первым оказался Шатан — уверенный и наглый, как всегда. Его светлые волосы, выглядели растрепанными, как после тренировки.

За ним следовал другой — крупный, широкоплечий, с длинными темными волосами и глубоким шрамом, пересекающим левую щеку. Это был Аслан, верный союзник и преданный меч Эдмунда.

—Все еще корчишься над этими бумажками — без церемоний плюхнулся Шатан в кресло напротив Эдмунда. — Я уж не говорю о том, чтобы отдохнуть.

Эдмунд молча поднял взгляд, в котором заискрились холодные огоньки.

— Забыл, что сюда приходят с докладами, а не с глупостями?

Шатан лишь хмыкнул, откинувшись на спинку.

— Доклады? Тебе напомнить, что я все еще жду твоих объяснений, почему ты решил поехать на осмотр земель без меня? Или я уже настолько бесполезен, что ты решил оставить меня охранять собак?

Филипп кашлянул, привлекая внимание.

— Старик, ты можешь идти, — холодно бросил Шатан, даже не взглянув на него.

— Прошу прощения, но смею напомнить, что приказы отдает мне только Его Милость, а не его телохранители.

Филипп окинул его строгим взглядом, затем повернулся к Эдмунду.

—Милорд, ваши распоряжения?

Эдмунд кивнул.

— Оставь нас, Филипп.

Старый дворецкий с поклоном вышел из комнаты, закрыв за собой двери. Аслан, который все это время молчал, шагнул вперед, остановившись напротив стола.

— Мой Лорд, — начал он низким голосом, — ситуация требует вашего внимания. Барон Рено начинает проявлять слишком большую самостоятельность, превышающую его полномочия.

Эдмунд нахмурился. На его землях недавно появился человек, чье присутствие вызывало немало вопросов и опасений.

Барон Рено де Лакур, представитель королевской власти, был прислан якобы для помощи в управлении, быстро развивающихся территорий северных земель.

Высокий и худощавый, с темными глазами, мужчина около сорока лет. Чьи глаза постоянно блестели холодным расчетом.

Он был человеком, которого в своем письме король настоятельно рекомендовал как “опытного”, способного внести порядок и процветание в этот суровый край.

Однако никому в замке не была нужна эта завуалированная лесть, чтобы понять истинные намерения короны. Формально он подчинялся Эдмунду как главе этих земель, но его действия говорили о другом.

— Он действует слишком демонстративно, — недовольно проговорил Аслан.

— Его единственное умение искать слабые места и докладывать их тому, кто натравил его сюда. — Хмыкнул Шатан.

Эдмунд кивнул. Все они понимали, что за его действиями стоит кто-то гораздо более хитрый.

И этот кто—то королева…

Идея подослать его сюда, безусловно, была подкинута ей, и, несомненно, он был преданным вассалом ее Величества.

Эдмунд не показывал своих эмоций, но острота его взгляда говорила за него. Он понимал, что барон Рено не просто временный визит. Его отправили сюда с конкретной целью: следить за каждым его шагом, подрывать авторитет, а возможно даже подготовить почву для королевского вмешательства.

— Пусть он играет свою роль, — наконец сказал Эдмунд холодно. — Мы будем наблюдать за ним так же, как он наблюдает за нами. Если он совершит ошибку…

Эдмунд встал, обводя обоих ледяным взглядом.

— Если вообще хоть кто-то решит перейти черту, я накажу его так, чтобы другие не посмели даже думать об этом. Пусть это станет примером для остальных.

Барон де Лакур вел свою игру, но он недооценивал своего противника. Эдмунд Дюран не был тем человеком, которого можно было загнать в угол. И барон, рано или поздно, должен был это узнать.

Комната погрузилась в напряженное молчание. Шатан был первым, кто нарушил тишину.

— Надеюсь, ты не слишком утруждаешь свою прелестную жену ожиданиями, пока не закончишь возиться со всеми бумажными делами? — он улыбнулся, обнажая ряд зубов. — Иначе она сбежит быстрее, чем ты очередной раз успеешь достать перо из чернильницы.

Эдмунд смерил Шатана ледяным взглядом

— Вы свободны, — бросил он, голос прозвучал хлестко.

Шатан лишь пожал плечами, словно и не заметил укора. Аслан метнул на друга недовольный взгляд.

Тот же, однако, с неподдельной небрежностью поднялся с кресла и направился к выходу, не осознавая, что его бесцеремонное поведение оставляло последствия.

Когда двери за ними закрылись, Эдмунд остался в тишине, но покой этот был обманчив. Мысли его все метались

Розалия… Ее образ всплыл в сознании с яркостью, которая раздражала своей настойчивостью.

Ее поступки за этот день, уверенность, решительность перед посыльным Герцога, как она приняла на себя права его жены, врезались в память. Эта дерзость не только удивила его, но и выбила из колеи.

“Коварная женщина,” — подумал он. — “Разумеется, это все было сделано специально.”

Но следом пришло сомнение: была ли ее решимость частью хитрого замысла или же это ее истинная природа? Эта неопределённость разозлила еще больше. Он ненавидел неясность.

Глава 17

Я судорожно натянула одеяло, чувствуя себя бесконечно глупой. Все внутри сжалось, когда он потянулся ближе, не сводя с меня горящих глаз, губы искривились в усмешке.

— Я… я не думала, что вы сегодня придете, — пробормотала я, стараясь скрыть панику в голосе.

Что ты делаешь, Розалия? Хуже оправдания и придумать нельзя!. Но слова были уже сказаны, и теперь я могла лишь надеяться, что он не воспримет мое представление за попытку соблазнения.

— Не думала? — повторил он, как будто смакуя мои слова.

Хриплый голос резанул по моим нервам, обжигая словно раскаленное железо.

— Забавно. А я не думал, что должен просить разрешения, чтобы прийти к своей жене.

Я сглотнула. Он чуть наклонил голову:

— Но то, что моя жена ждала меня… голой…оказалось приятным сюрпризом.

Он хмыкнул, и это короткое, едва заметное движение губ вызвало волну жара внутри. Я поспешно прикусила губу, чувствуя, как он поднимается все выше, до самых ушей.

Пожалуй все так и выглядело, будто я специально устроила этот фарс, а Эдмунд, казалось, наслаждался зрелищем. Смотрел как я ерзаю под тяжестью его взгляда, и тихо смеялся, наблюдая за моей растерянностью.

Я замерла, когда он резко схватил край одеяла.

— Нет! — вскрикнула я, вскидываясь на ноги и поспешно отползая на самый край кровати. Сердце отбивало бешеный ритм.

— Почему ты все убегаешь?— в его голосе прозвучала странная нотка удовольствия.

Мой страх, казалось, только разжег его аппетит. Я попыталась сжаться еще сильнее, словно это могло сделать меня невидимой, но в следующую секунду он рывком дернул одеяло, обнажая меня.

Я вскрикнула отшатываясь, и не успела удержать равновесие. Мир пошатнулся и я с грохотом рухнула с кровати, растянувшись на полу, как последняя дурочка.

— Ты решила сегодня меня вдоволь развеселить? — услышала я голос, полный плохо скрываемого смеха.

Я подняла голову, встречаясь с его глазами и нервно сглотнула. Эдмунд всегда казался мне холодным, даже враждебным, но сейчас его взгляд… он выглядел совсем иначе.

— Встань, Розалия, — сказал он, резко изменив тон. В голосе больше не было ни издевки, ни веселья, только ледяное спокойствие, от которого у меня побежали мурашки. — И прекрати убегать от меня, изображая жертву.

Я с трудом поднялась, стараясь выглядеть хотя бы немного достойно, насколько это вообще возможно в данной ситуации.

— Вы правы… мой Лорд, — тихо ответила я, опуская глаза. Лучше было с ним не спорить.

Эдмунд смотрел на меня сверху вниз, словно я была его пленницей, а не женой.

-- Ты же понимаешь, что мы не можем это откладывать, — голос прозвучал резко и властно.

Я почувствовала себя кроликом перед удавом. Горло пересохло, и я судорожно сглотнула, не находя слов.

— Поднимайся, — скомандовал он, и голос его был таким твердым, что в нем не было места для отказа.

Мои ноги дрожали, но я повиновалась, медленно поднимаясь с пола.

— Ближе.

Сердце ухнуло в пятки. Каждый шаг давался мне с трудом, нервы были натянуты до предела.

Едва я оказалась рядом, он неожиданно наклонился и прижался своими к моим губам. Пылко и жадно. Это было совсем не похоже на тот холодный и отстраненный поцелуй, в нашу первую брачную ночь прошлой жизни.

Тогда он сделал это с таким отвращением и злобой, словно я была для него не больше чем мусором, а сейчас его губы были горячими, требовательными.

Эдмунд толкнул меня на кровать, нависая надо мной . Прикосновения обжигали, и каждый жест пробуждал во мне странные чувства.

Сильные руки, в мозолях от меча , скользили по моему разгоряченному телу, вызывая непривычное ощущение, будто желая подчинить. Я дрожала, но едва ли только от страха.

Когда его рука сжала мою грудь, я закрыла пунцовое лицо, скрываясь за ладонями.

—Ты даже не хочешь на меня смотреть? Я тебе настолько противен? — зло прошипел он, склонившись надо мной.

Внезапно схватил меня за запястья и прижал их к кровати. Взгляд был хмурым и тяжелым, как гроза, готовая разразиться.

— Нет, я просто боюсь, — прошептала я, почувствовав, как голос предательски дрожит. — Я боюсь, что будет больно.

И вместо того чтобы отшатнуться, нежно улыбнулась, прильнув ближе к нему, словно хотела убедить, что сейчас я не враг, не пленница, а просто его жена.

Эти слова остановили его, словно оказались слишком неожиданными. Я видела, как в его глазах промелькнуло что-то... сомнение? Нет, скорее удивление.

Он не верил мне.

Эдмунд прищурился, будто пытался разгадать скрытый смысл в моем жесте. Но сейчас, как мне показалось, он был крайне растерян.

—Какая же ты коварная женщина, — холодно прошептал он, а затем склонился мягко прикусив мочку моего уха.

Я вздрогнула от неожиданности, почувствовав тепло разлившееся внизу живота. Он смотрел на меня с яростью, будто ненавидел, но его прикосновения...

В мыслях вновь всплыли воспоминания прошлой жизни, они были смутными, словно принадлежали какому-то далекому прошлому.

Но сейчас, все было другим. Сейчас в этих прикосновениях была жадность, желание, будто он обожал меня, хотя я и понимала, что это невозможно.

—Ты так меня боишься, но все равно так стонешь, — усмехнулся он, голос звучал уже не так злобно. — Моя благородная жена этой ночью отдаст свою невинность такому ублюдку, как я, — он хмыкнул.

Я посмотрела ему в глаза и обвила его шею руками.

— Нет, мой лорд, — прошептала я, не отводя своего взгляда. — Я счастлива, что моим первым мужчиной будете именно вы.

Он замер, как будто услышал то, чего никак не ожидал. На мгновение он выглядел... потерянным. Я видела, как эти слова потрясли его.

— Нет, ты слишком хитрая для этого, — сказал он хрипло, но в его голосе уже не было прежнего холодного презрения.

— Пожалуйста, — сказала я тихо, боясь разрушить это хрупкое мгновение. Чувствуя, как наворачиваются слезы, —Не причиняйте мне боли.

На секунду его глаза потемнели, но объятия внезапно стали нежнее. Я почувствовала, как он зарывается лицом в мои волосы, и сердце мое забилось быстрее.