Любимица гроз

Глава 1

Унылый скрип незакрытой и потому шатающейся от ветерка старой облезлой калитки огласил неожиданно многолюдный двор давно богом позабытой развалюшки на окраине разросшейся деревеньки. Посёлком городского типа здесь не пахло – самая что ни на есть деревня, из тех, в существование которых глубоко городские жители уже давно не верят. Облезлый куст шиповника с чернеющими высохшими еще осенью листьями не стремился прикрыть облезлый бок полугнилого обколупавшегося крылечка, невысокого, четыре ступеньки всего, да и те прадед как не для себя, а для врагов делал – на полстопы шириной. Тем не менее, на нагретой скупым в марте солнцем светом предпоследней задницу Веста уместила.
Пальцы грели еле тёплые бока старой низкой чашки с шершавым сколом вместо ручки, а душу сердитые пыхтения Пашки – лучшего друга и по совместительству непосредственного начальника.
Павел вообще довольно забавно смотрелся среди луж и сырых завалов тёмной прошлогодней листвы, в которых где ржавые бока ведра проглядывали, а где черенок граблей в своих лакированных черных туфлях и бежевом пальто.
Впрочем, Веста в своих узких брюках и белой рубашке с закатанными по локти рукавами тоже не сильно вписывалась к бледно-зеленым хлопьям старой краски на потемневшем дереве.
— Паш, вот чего ты припёрся? — беззлобно прошелестела Веста, когда молчание начало давить на мозги.
— Я чего приперся? — растерялся Павел, тыча себе в грудь указательным пальцем, — Я? —голос становился выше, по мере сокращения расстояния до крыльца и в край охамевшей подчинённой, — Вест, а кто, если не я, проверит чем ты там закинулась, когда решила выкинуть этот номер? Опять практикуешь шаманство с курительными травами?
— Если тебе интересно, — на тонких губах заиграла одна из тех улыбок, которые Пашу уже много лет раздражали, если не бесили, — То я ничем не закидывалась.
— Мне интересно, какого чёрта, Чернова? — наклонившись, он настойчиво пытался заглянуть в бесстыжие глаза подруги детства, пока та сама не вскинула голову и не посмотрела открыто в ответ, — Что ты на меня уставилась?
— Если я заявление на отпуск задним числом напишу, ты от меня отстанешь? — осведомилась Веста, прихлюпнув из чашки уже совсем остывший чай.
— В конце квартала? — ехидно уточнил Павел, карикатурно передразнив надменное выражение лица девушки.
— Отчёт-то я закрою, ну, — заверила девушка, словно иного и быть не могло, ага, нашла кому заливать.
— У тебя тут даже интернета нет, — указал пальцем Павел, почему-то, на крышу, будто старый, местами битый шифер виноват, что в этом покинутом всеми доме нет интернета.
— Зато есть флешка со всеми таблицами, — отмахнулась та, — Пришлёшь через пару дней кого-нибудь забрать отчёт.
— А, — вскинувшись, вдруг протянул Паша, — Я понял, это ты просто отчёт переделывать, если что, не хочешь, вот и слиняла из города, — покивал сам себе и сложив руки на груди, важно продолжил, — Так я не поленюсь и десять раз, да даже двадцать раз прислать к тебе помощника с замечаниями.
— Жалко Костю, — вздохнула фальшиво Веста, отставив чашку, утратившую привлекательное тепло на край деревянного выступа сбоку, удерживающего кривую балку, подпирающую угол массивного навеса над крыльцом.
— Вест, — вздохнул устало Паша, опустив руки и поднявшись на первую ступеньку, опустился рядом, притеревшись бедром и плечом к её, — Ну что случилось? — участливо и абсолютно искренне поинтересовался друг, — Тебя обидел кто? С мужем поругалась?
— Тебе так трудно поверить, что я просто захотела на свежий воздух? — вздохнула девушка, даже не думая отодвигаться или возмущаться.
— Когда неожиданно всё бросают и подаются в какие-то ебеня, где даже сеть через раз ловит, то это либо коллекторы преследуют, либо убил кого-то... Ты убила кого-то?
Закатив свои невозможные синие глаза, Веста покачала головой.
Бытует мнение, что у любой и каждой девушки есть друг, с которым они, если вдруг что, поженятся. Паша и Веста были такими друзьями с малолетства. Вместе пережили и школу, и институт, и пробуждение сил, и первое разбитое сердце, и развитие бизнеса с нуля.
Пашке перепало неплохое наследство, обеспечившее неплохой старт бизнесу. Классное было время, когда они сутками не вылезали из пустого офиса и занимали сразу по несколько должностей. Это сейчас, спустя пять лет и полный штаб, и этаж повыше, и окна пошире. А тогда делили один дошик на двоих и верили в успех.
Вспоминая это все сейчас, Веста думает, что ни черта и не изменилось. Пашка как держал её под крылышком, курица наседка, так и держит. Вот любые попытки, так сказать, сепарироваться и приводят к скандалам. Всё-таки деревенька-то эта в восьмидесяти километрах от родного города.
— Мне стрёмно оставлять тебя здесь одну, — пожаловался друг, — Дверь хоть закрывается на замок?
— Если бы не закрывалась, я бы здесь не ночевала, — фыркнула Веста.
Дверь ничуть не беспокоила её ночью, а вот окна... Дребезжащие от ветра, мутные от грязи стекла действовали на нервы, но утомлённая долгой дорогой Веста и под этот шум смогла уснуть.
— Ты даже домой не заезжала, — не вопрос, а утверждение.
Она опустила взгляд на свою вчерашнюю мятую рубашку и пожала плечами:
— И что?
— Вещи привезу, — поднявшись и положив на макушку девушки ладонь, Паша растрепал и без того лохматые волосы.
— Что бы я без тебя делала, — улыбнулась она, на этот раз искренне.
— Да ну тебя, — отмахнулся Павел и беззлобно добавил: — Идиотина мелкая.
Бардового цвета шевроле, Веста называла этот цвет мажорским, забуксовал в раскисшей от ночного дождя земле и срываясь с места, обдал брызгами грязи бочину припаркованного ближе к заборчику нисана.
— Козёл, — привычно и беззлобно бросила она вслед другу и притворив скрипучую калитку, опустила в петельку крючок, который беспрепятственно можно открыть с внешней стороны, и нужен был только для того, чтобы та не раскрывалась от ветра.
Поежившись, девушка решила, что будет досадно, а откровенно говоря тупо, слечь с продутой спиной в первый же день свободной деревенской жизни и вернулась в дом. В крошечной прихожке, касаясь пыльных курток деда, она пыталась выбрать ту, в которой будет удобно возиться на улице. Победила старая куртка цвета хаки с потертыми рукавами и порванным карманом, в который Веста было сунула руку с телефоном, но вовремя спохватилась и переложила во внутренний. Так точно не потеряет. Дедовы ботинки оказались велики, но под дополнительный шерстяной носок, отыскавшийся в неподъемном шкафу, чувствовалось комфортно.
Стянув с запястья тонкую черную резинку для волос, Веста собрала не особо длинные волосы в кривой хвостик с петухами. В доме можно было бы поискать расчёску, она помнит с детства, была у деда любимая коричневая, без двух средних зубчиков, но она не стала возвращаться, решив, что пожухлая листва не обидится на неё за непрезентабельный внешний вид.
Оглядевшись, она пыталась вспомнить, где видела грабли и зацепившись взглядом за кусок черенка, выглядывающего из грязно-желтого, понадеялась, что не наступит случайно на острые зубья.
Телефон во внутреннем кармане молчал и за физической работой получалось не думать.
Собирая листву в кучу, она старалась лишь огибать дорожки. Дорожки было громко сказано – утонувшие в грунте и частично поросшие мхом бетонные плиты. Несмотря на то, что мох сейчас был невнятного желтоватого оттенка, соскребать с бетона его не хотелось. Девушка помнила, как в щелях между плитами росли ромашки, не такие, как на клумбах в городе. У этих были крупные, ярко-желтые сердцевины и мелкие белые лепесточки, редко расположенные симметрично. Маленькой Весте нравилось срывать ароматные соцветия и растирать между пальцев, чтобы лёгкий цветочный шлейф шёл за ней по пятам.
Погрузившись в воспоминания, она не сразу заметила, что кто-то уже несколько минут настойчиво привлекал её внимание.
— Что? — растерялась она, обернувшись к боковой стене забора, за которой возвышался внушительный старый, но ухоженный домина. Рассматривать было некогда, внимание быстро перекочевало к неожиданному нарушителю её спокойствия.
Ничего особенного, обычный мужчина средних лет. С такого расстояния без своих очков Веста не взялась бы уточнять предположительный цвет глаз. Темные волосы, да щетина. Не урод, но и не смазливый. Довольно молод, но хмурые складки на лбу и какая-то резкость в чертах делала его старше. А ещё немного жутким.
— Вы мне?
— Ну не себе же, — хмыкнул мужчина так, словно это Веста его отвлекает от дел, а не наоборот, — Родственница, говорю, что ли? А дед Толя где?
— Полгода уже как нет, — неохотно отозвалась девушка.
Сощурив глаза, Веста поборола желание оттянуть уголок глаза грязными пальцами. Видно стало не в пример лучше.
— Черт, — искренне и глухо выдохнул мужчина и уже громче добавил: — Классный был дед.
— Угу, — невнятно промычала Веста и вобрав побольше воздуха в легкие, бегло выдала, явно намекая на нежелание общаться: — Классный, клёвый, самый лучший. У вас всё?
— Какая-то ты необщительная, внученька, — хмыкнул тот, водрузив на забор локти и девушка мстительно не стала предупреждать его о цветном крошеве старой краски, которая непременно оставит свой след на его черной куртке.
— Дедуль, картошку сажать приехал? — наиграно добродушно поинтересовалась девушка, — Сажай, к соседям не лезь.
— Какая картошка в марте? — удивился мужчина, но до него быстро дошло, что это просто попытка отвадить настырного собеседника, однако сдаваться так просто не собирался, преследуя свои непонятные сумрачные цели, — Да меня здесь десять лет не было, ностальгия, знаешь ли, а никого и нет уже рядом. Ты первая, кого я за сегодня встретил. Зовут-то как?
— Меня не зовут, я сама прихожу, — отмахнулась Веста, присев к аккуратной кучке собранного по двору мусора, чтобы той рукой, что в перчатке, освободить ржавые зубья граблей от налипшей листвы.
— Понять не могу, когда я успел тебя обидеть? — растерянно проговорил мужчина, наблюдая за соседкой, — Или ты ко всем такая дружелюбная?
— Мм, — понятливо протянула Веста, выпрямившись и откинув непослушный хвостик с лица, — Не помнишь значит.
— Что не помню? – тут же спохватился тот, возбужденно ухватившись руками за полугнилые доски забора.
— Игорь, давайте вы не будете портить отпуск мне, я, так уж и быть, не буду портить его вам, договорились?
— Да я как бы…
— Вот и замечательно, — перебила его Веста и, развернувшись, направилась к покосившимся сарайчикам.
— Да стой ты, я же имя не называл, откуда ты его знаешь? Мы знакомы были что ли? – летели в спину вопросы, но девушка приказала себе не останавливаться. Прошлое должно оставаться в прошлом, особенно когда ты не хочешь его ворошить.

Глава 2

Утро началось с редко затихающего дребезжания стёкол в старых деревянных рамах – ветер ещё ночью разошёлся не на шутку, грозясь пустить весь её труд насмарку. Во дворе уже кружили принесённые откуда-то листья, сухие мелкие ветки и один одинокий порванный целлофановый пакетик.
Небо хмурилось, капризная погода диктовала условия, и Веста была вынуждена им следовать, даже не порываясь выйти без особой нужды на улицу.
Ближе к обеду ситуация совсем немного изменилась, в старой печке под дрова все ещё завывал ветер, пытаясь навести на гостью жути. Хоть Веста по документам и числилась единственным и полноправным владельцем этой земли и дома, она не могла отделаться от ощущения, что является не более, чем гостем. Старый дом ворчливо поскрипывал, словно обиженный на неё за долгую разлуку в полгода.
В тревожной тишине она отчётливо услышала хлопок, с которым хлипкая калиточка ударилась о забор и, вытянув шею, заглянула в окно. И верно. По дорожке к дому стремительно приближался Павел, нагруженный пакетами.
— Манал я твою деревню, Вест, — выдал он, распахнув входную дверь, — Все ямы собрал.
От Паши веяло суматохой, усталостью и дорогим одеколоном вкупе с ароматными пакетами, явно набитыми едой. Веста не смогла сдержать улыбку. Она преуменьшала, когда говорила про курицу наседку, теперь она могла жить тут по меньшей мере месяц и совершенно точно ни на грамм не похудеть.
— Ой, Павел Валентинович, откуда это вы такой красивый? — елейным голоском отозвалась девушка, оставив старые потёртые альбомы на диване и, поднявшись, отряхнув колени от пыли, подалась вперед, с любопытством проворной лисы заглядывая в крайний от неё пакет.
– Иди знаешь куда? – беззлобно ругается Паша и вручает самый увесистый пакет подруге, чтобы, освободив руку, позволить широкой лямке спортивной сумки съехать вниз, — Там в боковом кармане футляр с очками.
Сумка с вещами не такая уж и лёгкая, как кажется на первый взгляд, оттягивает руки вниз, но нести её недалеко, всего-то до свободной части дивана. Заветный футляр отыскивается быстро и Веста, наскоро протерев стекла салфеткой из того же футляра, с блаженством натянула очки на нос, довольно протянув вслух:
— О, HD качество, — и оглядела друга с головы до ног, отмечая заляпанные в серых разводах туфли и брюки, — Теперь вижу, — понимающе кивает и с неподдельным любопытством интересуется: — В какие поля тебя занесло?
— Ты вот знала, что трактор – это роскошь, недоступная простым смертным? — хмыкнул мужчина, оставив светлое пальто на спинке дивана, поленившись просить плечики.
— Сколько содрали? — со знанием дела уточняет девушка, пристроив кассету с яйцами на полке холодильника.
— Пятёру, — вздохнул Павел, отыскав свободный стул и устроив на нем свой зад, как будто в дороге не насиделся.
— Мне кажется тебя…
— Ага, оно самое, — перебил её Павел, состроив нечитаемое выражение лица, Веста не взялась бы утверждать какое именно, возможно досаду.
– Чай будешь? – предложила хозяйка, на полном серьёзе не понимая, куда пихать ещё один оставшийся пакет продуктов.
– Утешительный? – уточнил Паша.
– С малиной, – гордо добавила Веста.
– Как я могу устоять перед малиновым варением из запасов твоего деда? – тихо засмеялся мужчина, видимо, тоже припомнив что-то из детства.
Ну да, малину они как-то втроём собирали. Больше жрали, чем собирали, но все равно весело было, особенно когда Пашке жук в ягоде попался, ох и визгу было.
– Какой ты шкурный, – фыркнула Чернова и потопала в кладовую.
Крохотная кухонька нравилась Весте особенно, здесь все было родное и до боли знакомое из детства. Вон ту рамку на стене она обклеила макаронами лет в семь, полочки со специями они с дедом вместе вешали, девушка даже помнила какой длины там гвозди в стене их держали по сей день, и еще сотни мелочей, напоминающих ей то славное беззаботное детство.
– Еще не поздно сознаться, – вкрадчиво вклинился в её мысли негромкий голос друга.
– В чем? – спросила она, сделав вид, что даже не догадывается, о чем пойдёт речь.
– Во всем, – тут же ответил Паша, будто заранее репетировал, – Ты же знаешь, я все пойму…
– Даже тело в моём багажнике? – перебила его, пряча улыбку за чашкой ароматного чая.
– Я читал где-то, что хлорка скрывает запах трупачины и полицейские собаки не унюхают! Видишь? Я полезный!
– Дурак, – беззлобно фыркнула Веста, – Мне просто нужна передышка, вот и все.
– Давай тебе помощников наймем, ты много работаешь, – предложил Павел, решив проверить причины с рабочей стороны.
– Не хочу, – отмахнулась Чернова, – Понабежит студентов, учи их потом.
– Найдем постарше спецов? – попробовал ещё раз друг.
– Чтобы они пытались учить меня? – хмыкнула девушка.
– Да, ты права, эта твоя внешность…
– Моя внешность что? – насупилась Веста, опуская чашку со стуком на столешницу.
– Привлекает, конечно, инвесторов, но выгляди ты на свой возраст, глядишь не пришлось бы ходить с тобой за сигаретами.
– Когда в последний раз ты ходил со мной за сигаретами? – возмущённо.
– Два месяца назад, когда у тебя паспорта не оказалось. Я все помню.
– Зануда, – пробубнила под нос и сунула в рот ложку с вареньем.
– Но ты меня все равно любишь, – самодовольно заявил Павел, – А чья это там «бэха» припаркована?
– Переживаешь, что в моей жизни ты не единственный пижон на дорогой тачке?
– Конечно, уже извелся весь, – кивнул Паша, – От ревности.
– Это Игоря Заболоцкого, – сообщила ему Веста, с любопытством отслеживая изменения в эмоциях друга по его лицу.
– Это что, тот самый? – неверяще переспросил мужчина, следом грязно выругавшись и круто развернувшись на стуле, заговорщицки наклонился к ней, – Вест, давай ты со мной в город вернешься?
– Да успокойся, – тихо засмеялась она, – Он меня даже не помнит, двенадцать лет прошло.
– Да откуда тебе знать, помнит он или нет? – нахмурился мужчина, даже позабыв о недопитом чае.
– Оттуда, что он вчера со мной познакомиться пытался.
– Ты его послала? – сощурив глаза, уточнил Паша, словно иного ответа просто не может быть.
– Я же воспитанная, – хмыкнула Чернова.
– Вежливо послала? – понимающе переспросил Павел.
– Да.
– Да ты ж моя умница. Он же на тот край страны укатил, лет десять назад. Какого черта вернулся?
– Поностальгировать, – пожала плечами Веста.
– Это он так сказал?
– Угу.
– Тцц, Вест, давай домой. К чёрту этого отмороженного, пусть себе ностальгирует, но на безопасном от тебя расстоянии. Не хочешь к себе, поехали ко мне!
Вздохнув, девушка скептически оглядел друга и уныло ответил:
– Угу, то-то невеста твоя обрадуется.
– Ага! Дело все-таки в квартире? – поверив, что зацепка нашлась, воскликнул мужчина.
– Нет, но я хотела сменить обстановку, а не торчать в четырех стенах, – обломала его Чернова.
– Ты же понимаешь, что я не отстану? – угрожающе осведомился Павел.
– Надежда умирает последней.
– Коза ты, Чернова.
– От козла слышу.
– Тебе уже донесли? – удивлённо.
– Конечно, – улыбнулась подруга детства, выскребая со дна бледные ягоды чайной ложкой.
– Вот черти, поувольняю всех к чертовой матери.

Глава 3

В доме практически невозможно было поговорить по телефону, собеседник в динамике заикался и раздраженная Веста, прихватив вязанный кардиган, привезенный два дня назад Пашей, вышла на улицу.
Сырые доски крыльца без скрипа просели под тяжестью человеческого тела и с едва слышимым скрежетом выпрямились, когда Чернова бегло и опасно сбежала по узким ступенькам.
Она пересекла двор, обогнув лишь огромный орешник, и подобралась к покосившемуся от времени сарайчику, где когда-то дед держал курей, а потом стащил туда ненужный хлам, который следовало бы выкинуть, да куда ж в деревне его деть. Проверив на прочность, стоящую дном к верху ржавую бочку, Веста встала на неё и почти сразу умостила зад на краю низкой крыши.
– Теперь слышно? – поинтересовалась она, сожалея о забытых внизу сигаретах.
– Слышно-слышно, – отозвался собеседник немного гундосым голосом, – Так, когда ты вернёшься?
– Не знаю, Костик, – честно ответила девушка, бездумно блуждая по двору взглядом.
– К визиту этих, столичных, вернёшься? – продолжал допытывать помощник Павла.
– Вот к ним в любом случае вернусь, – вздохнула Чернова, – Паша сильно нервничает?
Не стоило вспоминать о лучшем друге, потому что "Помяни чёрта...". На фоне послышался характерный хлопок двери, какой-то неопознанный грохот и почти сразу недовольный голос Павла: "Это она? Скажи ей, что она коза" и снова хлопок дверью.
– Павел Валентинович просил передать, что ты коза, – сообщил Константин и прыснул, – Слышала, да? Вот он такой с позавчера ходит.
– Ну сделай ему кофе, – отмахнулась Чернова от колкой зубочистки-вины, – Секретутка ты или где?
– Меня еще никто так не оскорблял, – через минуту осуждающего молчания, протянул обиженно Константин, – Уйду я от вас, что вы без меня делать будете?!
Губы невольно дернулись в улыбке, помощник Павла был той ещё королевой драмы, но они его все равно любили, потому как парень был лёгким и весёлым, ну очень работящим и сообразительным.
Павел в свое время притащил бедного студента на подработку, где он его нашел – знает только Веста, она же и настоял на том, чтобы практику Костик прошёл тоже у них.
За год студент поправился, сменил общагу на съемную студию, влился в коллектив и активно готовился к защите диплома. Павел как-то поделился с подругой мыслью назначить парня руководителем отдела технической поддержки, потому как тот ладно чирикает с людьми и находит со всеми общий язык, осталось только дождаться корочки и официально повысить парнишку в должности.
Опустив ладонь на красноватые металлические листы крыши, Веста словно пыталась впитать то еле ощутимое тепло, которым успело наделить их солнце, с утра ярко светившее на небе. Грязь сохла медленно, но еще медленней ползла по затопленной дороге соседская «бэха» в начале улицы, Веста гадала – встанет или нет? Но потом разглядела за ней ниву и расслабилась, если что – вытягивать не ей.
На тусклом экране телефона светилось время завершения разговора и круглая рамочка с улыбающимся Костиком. На возвышенности удалось поймать даже слабый интернет, но этого хватило, чтобы на телефон хлынул поток уведомлений с различных социальных сетей и, конечно, почты. Лайки, чужие новости и почтовый спам её мало волновали, другое дело, что среди них отыскалась простыня претензий, которую девушка не горела желанием открывать, чтобы прочесть в полном объёме.
Если бы она знала, что высветится в сети и экран тут же загорится новым вызовом, она бы на эту крышу ни за что бы не полезла.
Имя абонента согнало с Черновой все зачатки хорошего настроения после беседы с Костиком, оставив то тяжёлое в котором она варится несколько дней подряд.
Велик был соблазн смахнуть красную кнопку, но Веста, нехотя, взялась за зеленый и отвёла в сторону, приняв вызов. Острая нехватка никотина ощутилась в легких особенно ярко. Человек в динамике все говорил и говорил, на повышенных тонах, не заботясь о том, что Веста не успела даже поздороваться. Еще бы. Женщину по ту сторону связи волновало только то, как бы она не скинула вызов раньше, чем она успеет высказать все, что созрело за дни её отсутствия.
Веста всегда считала себя взрослой женщиной, решающей проблемы лицом к лицу, но судьба посмеялась и загнала в условия, где её принципы не работают.
– Ведьма, – возмущенно окрикнула её собеседница, – Ты что, не слушаешь меня?!
Вот тут-то Чернова и решила, что хватит, пожалуй, на сегодня, и сбросила вызов.
Пальцы, сжимающие тонкие бока телефона похолодели, но Веста заставила себя выдохнуть и посмотрела вниз. Ноги до бочки не доставали и её ржавое дно доверие не внушало. Вдруг она спрыгнет и провалится? Цыкнув, Чернова мысленно отругала себя за трусость и, упираясь руками в край крыши, сползла вниз, ухитрившись поставить ноги не в центр, а на выступающие края. Держась за слив, девушка спрыгнула на землю и отряхнула друг о друга грязные рыжие руки. Штаны, скорее всего, тоже заделаны, но она не сильно по этому поводу парилась. Одернув кардиган, Чернова проигнорировала вибрацию нового вызова, сунула телефон в карман и направилась на слабых ногах к крыльцу, где утром бросила полупустую пачку сигарет. Зажигалка привычно отыскалась внутри и приятной тяжестью легла в руку, но из дрожащих пальцев просто выпала. Почему-то именно это стало таким обидным, или стало спусковым крючком, последней каплей... Выдернув изо рта сигарету, Веста сжала ее в ладони, ломая хрупкий мягкий стержень, и накрыла чистой тыльной стороной ладони глаза.
– Эй, ты в порядке? – раздался за спиной голос вездесущего соседа.
Веста вздрогнула и отняла руку, резко вдохнув отрезвляющего воздуха.
– Всё нормально, – резче, чем следовало бы, ответила девушка и развернулась.
– Ага, – кивнул хмурый Игорь, – Я вижу.
Шагнув ближе, чем невольно насторожил Весту, мужчина наклонился и подобрал серебристую зажигалку. Выпрямившись, он не протянул, он вложил её в холодную руку девушки.
– Может валерьянку поискать? – предложил Игорь, оценив бледность хозяйки участка.
– Не надо, – тихо ответила Веста, стремительно беря себя в руки, – Что-то хотел?
– Всего лишь извиниться за то ночное беспокойство, – мужчина потянулся в сторону, и девушка только сейчас заметила, что на верхней ступеньке крыльца стояла небольшая белая коробка, повязанная атласом, из-под ленты выглядывала визитка и Веста знала логотип этой сети кондитерских.
Растерявшись, Чернова даже забыла о злополучном звонке и позволила усадить себя на ступеньки. Игорь подчеркнуто держал дистанцию, явно опасаясь вызвать новую волну раздражения и это было не столько забавно, сколько трогательно. Может время действительно меняет людей? Подростком Заболоцкий не отличался ни тактичностью, ни воспитанием, прослыв на всю деревню главным хулиганом в рекордно-короткий срок. Со своей бандой таких же, как и он, мальчишек Игорь гонял пасущихся гусей; пугал рыбу в тихом рыболовском местечке, откуда их потом с матюками гоняли мужики; шпыняли других пацанов и дразнили девчонок, любивших позагорать на местном речном пляжике.
Глядя на присевшего на согнутых ногах мужчину напротив, Веста пыталась понять, как этот человек мог оказаться причиной экстренной госпитализации одной двенадцатилетней девочки.
Не удивительно, что Игорь её не помнил, он тогда-то не обращал внимания на мелких девчонок, а уж если вспомнить, как Веста тогда еще выглядела… Слишком светлая – это сейчас-то волосы потемнели в русый, быстро обгорающая на солнце и потому вечно красная, к тому же пухленькая и вечно жующая. От той Весты осталась только тяга всё время что-то жевать. Девушка сильно вытянулась и едва ли держалась на зеленой отметке, граничащей с недостатком веса. Характер тоже сильно переменился – робкий и стеснительный ребенок, под влиянием Павла, вырос в нагловатую и острую на язык девушку.
– Шеф! – окрикнул кто-то Игоря, мелькая за забором и размахивая чем-то над головой, Веста в очередной раз пожалела, что забывает постоянно очки в доме, – Я нашёл!
Она даже не взялась вспоминать, когда сосед успел набрать или написать кому-то за это время.
Подвижный загорелый парнишка приоткрыл калиточку и бодро засеменил по тропинке к дому, на крыльце которого и расположились Веста с Игорем. Заболоцкий перехватил у него знакомый стеклянный бутылёк с мелкими зелёными таблетками и вынув плотно сидящую резиновую пробку. Перехватив осторожно руку Весты за запястье, он высыпал ей на ладонь две штуки, и тот же парень, что их принес, протянул бутылку с водой миллилитров на двести – двести пятьдесят, не больше.
За оградой на участке соседа возились рабочие, и чем-то не угодило им дерево, бесчеловечно обрубленное со всех сторон. Живой ствол с обрубками вместо веток и кроны возвышался даже над домом Весты и залезшему на середину мужчине с пилой не пришло в голову, что что-то может пойти не так. Проблема состояла в том, что дерево росло рядом с заборчиком. И упало не в ту сторону, сломав и без того шаткое ограждение. Чернова, пронаблюдавшая всё падение как в замедленной съемке, вздохнула и отправила в рот валерьянку и медленно открутила новую крышку на бутылке.
Куда менее спокойно воспринял грохот за спиной Игорь. Мужчина обернулся и подскочил на ноги, подбирая матерные эпитеты, но выдал классику:
– Твою мать.
Веста согласно хмыкнула, но ругаться не стала. Повод обновить забор нарисовался сам собой без вмешательства хозяйки забора.
– Прости, – повернулся к ней ответственный за это безобразие, – Мы всё исправим, – пообещал Игорь и стремительно покинул участок – люлей идёт раздавать – поняла девушка и поднялась со ступеней. Парнишка, который принёс валерьянку, бежал испуганно следом за начальством, стараясь не отставать и, скорее всего, благодарил небо, за то, что он в это время был не со всеми.
Весте забор жалко не было, а вот придавленный куст чайной розы рядом с ним даже очень, но она не стала об этом говорить. Подхватив упаковку с десертом, она направилась неспешно в дом, гадая остыл ли чайник или можно не греть?
На какое-то время воцарилась тишина, но вскоре возобновился шум от электропилы. Когда Чернова вновь выползла из дома с телефоном, забор стоял уже на месте, но удивило её не это… В тачке лежал пострадавший куст розы, а рабочие вкапывали на его место другой вместе с землёй. В динамике главный бухгалтер тактично кашлянул и пришлось вспомнить о собеседнике, направляясь к сарайчику. Второй раз залезать уже было легче, и на этот раз Веста помимо кофты прихватила и сигареты.
– Мне нужна подпись, голубушка, – недовольно, но породному ругалась Алла Борисовна.
– Передайте Павлу, он завтра-послезавтра приедет за отчётом, я все подпишу, – успокоила её Веста, уже сунув в рот сигарету и спрятав пачку в кармане, потянулась в другой карман за зажигалкой.
– Другое дело, – сразу подобрела женщина, и в голосе послышалась улыбка, – Дорогая, что бы там у тебя не стряслось, возвращайся скорее.
– Ничего не случилось, – соврала Чернова и затянулась, опалив кончик о низкое пламя зажигалки.
– Да прям, – понимающе отозвалась собеседница, но спорить не стала, – До связи.
– До свидания, – на автомате выдала Веста и опустила телефон.
Слезать она не торопилась, открыв приложение социальных сетей. Сигарета в пальцах тлела медленно и в целом сиделось неплохо, даже вынырнувший из неоткуда Игорь не затронул «погоды».
– Исправили все, что смогли, – начал мужчина, уже с закатанными по локти рукавами, – Поехали за краской, завтра утром все перекрасят. Сегодня уже темнеть начало.
– Я сама покрашу, – отозвалась Чернова, оторвавшись от экрана телефона и смахнула с сигареты пепел, следом сделав затяжку.
– Перестань, – отмахнулся мужчина, привалившись плечом к ореху, – Не лишай меня способа в очередной раз извиниться.
– Не увлекайся, – сумрачно отозвалась Веста, и немного подумав, зашла в строительный интернет-магазин, открыв новый чек-заказ.
– Я всё еще не знаю твоего имени, – напомнил Игорь, неотрывно глядя на соседку, так и восседающую на краю крыши невысокого сараюшки.
С его ростом, подойди он вплотную, и макушка оказалась бы как раз на уровне края, но Игорь старательно держал дистанцию.
– Досадное упущение с твоей стороны, – отозвалась Чернова, глянув на мужчину поверх телефона.
– Язвишь, – улыбнулся тот, – Значит в норме. Могу я все-таки узнать твоё имя?
– Веста, – сжалившись, ответила девушка.
– Веста, – повторил Игорь, словно пробуя имя на вкус, – Приятно познакомиться.
Девушке хотелось сказать, что знакомство состоялось много лет назад и от приятного ему было как от Земли до Луны.
Сигарета истлела раньше, чем Веста о ней вспомнила. Первый же лёгкий порыв ветерка сбросил пепел и развеял в белые хлопья, унося далеко за пределы участка.
Чернова с сожалением посмотрел на потухший окурок, было желание достать новую, но она не стала этого делать. Для надежности стесала неровный край о шершавый рыжеватый метал и сунула в карман, чтобы выбросить потом на кухне в мусорное ведро. Свинячить на своей территории совсем не хотелось, дед хоть и не ругал в детстве за фантики, оборванные листья и цветы, а сам был очень чистоплотным, и это со временем переняла внучка.
Вытянув ногу вниз, Веста носком нащупала опору, и только затем сползла с края, держась все за тот же слив. Она думала, что изучила эту бочку, но совершенно не ожидала, что под её весом какая-нибудь сторона в один прекрасный момент может просесть ещё немного и напугать горе-скалолазку. Вздрогнув, она успела только шумно втянуть воздух в лёгкие, сразу же обнаружив себя вцепившейся в чужие широкие плечи, так и не достигнув земли. Под правым бедром держала широкая ладонь и на спине ощущалась вторая. Свисающая вниз левая нога не доставала до земли даже носком.
Вспышка перед глазами явила картины прошлого. Его прошлого. Она ощущала это очень ярко. Какие-то хрипы, болезненные стоны и кровь. Холод, обнимающий со спины, и невыносимая жгучая боль в ноге. Колено, кажется. Напугало не это. Напугала лицо, склонившегося над пострадавшим человека – оно принадлежало Игорю.
– Такая лёгкая, – прокомментировал ситуацию Игорь, – Ты дрожишь.
– Правда? – заторможенно удивилась Веста, глядя в лицо мужчины сверху вниз, когда видение рассеялось и зрение к ней вернулось, – Нервное.
– Конечно, – не стал спорить Игорь и улыбнулся, поставив девушку на землю, – Спокойной ночи?
– Спокойной ночи, – едва не задыхаясь, выдала Веста, все ещё немного напуганная.
Пряча подрагивающие пальцы в карманах, она проводил мужчину взглядом, когда до неё дошло, что она забыла:
– Игорь! – окрикнула она его и, дождавшись, когда тот обернется, с робкой улыбкой произнесла: – Спасибо.
Заболоцкий кивнул, без очков Веста не смогла бы описать его выражение лица, и закрыв за собой калитку, направился в сторону своего дома.
Запахнув кардиган, девушка поплелась к крыльцу. Света на нем не было, пришлось наощупь. Второго происшествия за вечер не случилось.
Зато утро встретило отборным многоголосым матом и, выползшая на крыльцо покурить Веста, могла понаблюдать за пятью подтянутыми мужскими фигурами. Неплохое начало дня. Солнце ярко светило в чистом небе и рабочие пораздевались до футболок, открыв взору крепкие руки и какой-никакой силуэт спины и груди.
Оказывается, когда забор красит не один человек, а сразу пять — это очень быстро. К обеду они уже управились, как раз и курьер подоспел. Совсем молоденький парнишка явно не понимал, куда попал и туда ли вообще. Вручил Весте коробки и быстро сел в машину. Парочка крепких словечек донеслись до её слуха, но она лишь тихо хмыкнула, провожая газель взглядом. "Как там в приложении звали курьера? Виталий? Надо в следующий раз опять его вызвать" – злорадно подумала Чернова, практически сразу об этом забыв.
Пальцами, обтянутыми новыми перчатками, Веста провела по оконной раме и легкие хлопья старой краски посыпались вниз, жаль не вся слезла. Твердой щеткой, что можно было, она сняла и вымела с узкого подоконничка, остальное пришлось добивать наждачкой. Освобождение темного дерева от старого цветного покрытия было сродни обновлению или оздоровлению... Чернова так увлеклась, что не заметила, как рядом с его машиной припарковалась ещё одна, прижавшись к забору, чтобы всякие «бэхи», разъезжающие по этим лужам, не задели.
– Снимай штаны, – прямо от калитки заорал Павел, стремительно пробираясь через коробки к дому, – Алла Борисовна велела тебя отшлёпать, прямо вот этими ведомостями.
– Не знала, что наш главбух шарит за БДСМ, – спокойно отозвалась Веста, не отвлекаясь от своего занятия.
Собранные в пучок волосы торчали во все стороны, черную ткань спортивных штанов и футболку усеивало голубое крошево, даже на щеке и то была краска. Особенно забавно смотрелись строгие очки в тонкой оправе на вздернутом носу, но Паша удержался от смешка.
Опустив стопку документов на стул, выпертый на улицу хозяйкой дома, Павел закатал рукава рубашки и, стащив у подруги кусок наждачки, молча принялся тереть ставни.
– Ты уделаешься, – предупредила Чернова, покосившись на друга.
– Да похрен, – отмахнулся тот, увлечённо продолжив дело.
Какое-то время они работали в тишине, думая о чем-то своём, пока уставший молчать Павел не открыл рот, тихо и подавленно спросив:
– Как думаешь, я правильно поступаю?
Остановившись, девушка моргнула и нахмурившись, повернула голову:
– С этими столичными? – уточнила она и, когда Павел кивнул, тихо вздохнула, – Мы бы справились без них, но потери могут быть слишком велики. Главное, что они этого не знают, а что еще более важно, так это то, что мы им очень нужны.
– Не соскочат, – понимающе улыбнулся Павел.
– Не соскочат, – тихо согласилась Веста, – Мы в любом случае останемся на плаву. С ними или без них.
– Мне бы твою уверенность, – вздохнул мужчина, – Меня просто раздражает, что кто-то может решать, сколько жить осталось компании.
– Пока мы у людей на слуху, пока нас советуют другим и охотно обращаются – нас никто не прикроет, – успокоила его Чернова, – "Алеко", "Сапфир" или этот старый... как его?
– "Царьград"?
– Точно, – кивнула девушка, – Вот их жалко. Они перспективные, но видишь... мешают этим новым.
– Мы тоже мешаем.
– Но сделать они с этим уже ничего не смогут, – успокоила Павла подруга.
– Я знал, что ты найдешь слова, – усмехнулся мужчина, – В какой цвет-то красить будем?
– Ну, раз забор мне покрасили в зелёный, – задумчиво протянула Веста, – Я в детстве не понимала, почему окна голубым, а крыльцо красным.
– Выбрала один цвет? – тут же понял к чему ведёт та.
– Светлый орех, – кивнула Чернова.
– И кто это тебе забор покрасил? – удивился друг, зацепившись за фразу.
– Заболоцкий, – хмыкнула Веста так, будто это был сам мэр города.
– Сам? – удивлённо переспросил Павел.
– Да прям, – фыркнула девушка.
Толкаясь плечами, они зачистили раму и ставни, даже обработали химией, но краску так и не открыли – уже темнело.
– Как объяснишь невесте, почему ты весь в какой-то гадости? – тихо засмеялась Веста, глядя на отряхающегося друга.
– Вест, – мягко произнес Павел, – У неё ведь имя есть.
– Я знаю, – кивнула девушка, немного погрустнев.
– Ты так её и не приняла? – тихо уточнил друг.
– Скорее она меня, – пожала плечами та, – Все в порядке, правда. Ты имеешь право на личное счастье и нам не обязательно ладить. Я люблю тебя, она любит тебя, и мы с ней не обязаны любить друг друга.
– Но я был бы куда счастливее, если бы вы ладили, – негромко заметил мужчина, оставив попытки очистить одежду.
– Ты манипулятор, друг, – устало усмехнулась Веста, – Пошли поедим что-нибудь?
– Давай без меня, – с сожалением вздохнул Павел, – Пока до города доберусь, пока пробки... Оставь автограф на документах, и я погнал.
– Хреновая идея, Паш, в темень по этим дорогам, – настаивала на здравомыслии Чернова.
– Я знаю, – неубедительно заявил друг, – Если бы не встреча с инвесторами утром, я бы остался.
Убедить Павла остаться не вышло и остатки вечера Веста провела в переживаниях, и только получив сообщение с коротким "я дома", наконец выдохнула.
Даже к ночи небо осталось чистым, и красавица луна тусклым светом озарила двор. Запирая входную дверь на замок, девушка выглянула в окошко – окна в соседском доме горели уютным жёлтым, но видно никого не было.
Мысли ненавязчиво свернули к соседу, который не почтил её сегодня своим навязчивым присутствием.
Не то чтобы она нуждалась в его обществе, но… быстро привыкаешь к стороннему вниманию. И когда оно пропадает, появляются вопросы. Веста не собиралась снова скатываться в уныние – день прошел хорошо в неспешном медитативном темпе, голова была занята и тяжелые думы её не посещали.
Наспех вымытый пол холодил босые после душа ступни, в воздухе чувствовалась свежесть, и сквознячок с приоткрытой форточки раздувал лёгкий тюль на пол комнатушки. Где-то далеко тоскливо плакал сыч, и она как никогда понимала ночную птицу.
Опустив голову на перьевую подушку, Веста натянула на бедра угол одеяла, да так и замерла, слепо глядя в тёмный потолок, пока налившиеся свинцом веки не опустились, отрезая её от реальности.
Вдоль деревни тянулась глубоководная река, полная рыбы. Поговаривали, что видели даже раковые норы, но сколько бы местные мужики не ставили раколовки, их то течением унесет, то детвора выловит. Так никто подтвердить-то и не смог. Веста с Павлом в детстве рвали камыш и поджигали. Все руки изрежут, а оторвут. Потом дед зажигалку спалил, и прикрылась лавочка. Но чистое светлое воспоминание грело душу.
На следующий день, поддавшись трепету воспоминаний, ближе к закату, когда глаза уже слезились от пыли, разбираемых в доме бумаг и фотографий, Чернова закрыла входную дверь на ключ и вышла за калитку, с сожалением оглядев машину, покрытую засохшими брызгами грязи. Мыть её, наверное, было бесполезно, разве что на въезде в город.
Каменистая дорога вела между покосившимися домиками, в основном заброшенными. На углу за заборчиком копошились утки, но хозяев видно не было – создавалось впечатление, что люди здесь все куда-то запропастились. Но Веста втянула чистый воздух через нос и на секунду прикрыла глаза, мгновенно угадывая количество людей в доме, послышался даже храп хозяина дома, который совершенно точно не было слышно за толстыми стенами дома и направилась дальше, с любопытством сверяя свои детские воспоминания с нынешней картинкой. Колонка на месте, туда все дети сбегались попить водички в жаркие деньки. И колесо, подвешенное веревкой на дерево тоже на месте, только поистрепалось изрядно и будто бы меньше в разы стало.
Дорога-то с рекой не пересекалась никогда, моста отродясь у деревни не было, зато нетронутый шинами пляж, тот не больше детской песочницы. Дальше вдоль реки тянулись валуны и маленьким Весте с Пашей туда лазить запрещалось.
Удобная тропинка через пролесок отыскалась легко, Чернова ее хорошо помнила, и она ничуть не изменилась. От воды веяло прохладой, и несмотря на солнце, Веста похвалила себя за предусмотрительность и прихваченную с собой кофту, небрежно накинутую на плечи. Она думала посидеть на берегу, но обнаружила почти что новые мостки, окруженные камышом. Постройка казалась надежной и, подобравшись к ней вплотную, девушка на пробу наступила на крайнюю доску, дерево не прогнулось. Осмелев, Чернова неспешно побрела по мостку к краю. Метра четыре от берега, может немного больше.

Глава 4

– А Пашка-то где? – любопытствовал старичок, натирая давно не белым полотенцем пыльную трёхлитровую банку.
– Скопытится скоро Пашка на своей работе, – негромко отозвалась Веста, нарезая мягкий домашний пирог, – Приезжал вчера.
– Значит до сих дружите, – сделал вывод Иван Васильевич, заулыбавшись еще шире, – Молодцы. Игорь, а твои-то все где? Целая же банда была.
– Не могу похвастаться той же сплоченностью, – грустно улыбнулся Игорь, – Разъехались кто куда.
Веста со старичком разговаривали так просто и легко, что Игорь диву давался. Он и половины деревенских не помнил, кого затрагивали в беседе. Больше всего его интересовал некий Павел, судя по разговору – лучший друг Черновой. Игорю хотелось узнать наверняка, насколько те были дружны, и дружба ли вообще была между ними.
– Ларка-то, как замуж выскочила, так больше и не приезжала, – рассказывал старичок про внучку, потягивая из кружки прохладный компот.
В беседке, увитой многолетним виноградом, сиделось уютно на старой, но крепкой скамейке с изогнутой спинкой, и металлический длинный стол с полочкой под столешницей хорошо вмещал чашки с зерном для кур, подвявшей травой для кроликов, и очистками овощными для уток, совершенно не мешая развернувшемуся на другом конце чаепитию.
– А вы молодцы, что приезжаете, – воодушевлённо вещал старик, – Жаль Толька не дожил, как он тобой гордился, Вестушка. Всех твоих родственничков поганой метлой гнал, одна ты для него существовала и всё. Даже мамку твою, и то вычеркнул из своей жизни. Заберет тебя в середине мая и только к первому сентября, да с неохотой, возвратит. Игорь, а твои-то чего? Я думал дом продали.
– Хотели, – кивнул Игорь, незаметно бросая на притихшую и, кажись, погрустневшую девушку взгляд, – Да я не дал, сам выкупил. Память все-таки. О бабушке.
– Хорошая женщина была, – вздохнул старик, – А какие пироги пекла – сказка. А клубника? Все же клубникой засаживала, а потом детей отлавливала. Ягода еще белая, только-только краснеть начинает, а Тёмка Свиридов тут как тут, – тихо засмеялся Иван Васильевич, припоминая, как всё тот же Артём огородами ноги уносил.
Отпустил дядь Ваня только ближе к ночи, до глубины души тронутый вниманием молодых.
Веста шла по дороге в сторону дома, и по одному отправляла из ладони в рот грецкие орешки прошлогодние, бережно очищенные по четвертинке и по-родственному щедро отсыпанные Иваном Васильевичем прямо перед выходом со двора в руки. Руки Игоря были заняты банкой с компотом, таким же вишневым, как и тот, что они распили на троих.
– Веста, – негромко позвал Игорь, привлекая внимание девушки, – Ты расстроилась, да?
– Полгода – это очень мало, – немного подумав, отозвалась Чернова, – Я еще не привыкла. Иногда, в городе, вечером в квартире, мне хочется набрать номер домашнего и позвонить ему. Пожаловаться на вечно работающего Пашу, на пробки и кофе, который я не умею варить.
– Дед знал о твоём любовнике? – удивлённо переспросил Игорь, едва не выронив банку.
Веста, казалось, удивилась не меньше, растерянно выдав:
– Причём тут Паша?
– Ну, – неловко протянул мужчина, – Возможно я случайно подслушал вас вчера, но оно и не удивительно, вся деревня слышала «Снимай штаны!».
Веста захохотала, так громко и заразительно, что Игорь не сдержал улыбку:
– Так что, скажешь, что мои выводы неверны?
– Совсем не верны, – выдохнула девушка, успокоившись, но улыбка еще тянула её губы в стороны, – Он мой единственный и лучший друг. Ну что я сделаю, манера общения у нас такая. А так он классный, конечно, зараза.
– Прости? – растерянно уточнил Игорь.
– Говорю, будь у нас род переплетен, он непременно был бы моим, а так бесполезно и дружим дружбу.
– Ты зрячая? – негромко спросил Игорь.
– Бить будешь? – весело поинтересовалась Чернова, отправив последний орешек в рот и отряхнула руки от шелухи.
– Что? Нет! Просто неожиданно…
– Неожиданно, – передразнила Веста, – А потом я тебя не знаю, не знаком и здороваться нас не учили, – вздохнула девушка и было хотела возобновить путь к дому, но Игорь остановил.
За той тирадой явно крался болезненный опыт – люди всегда боялись того, чего не понимали, несмотря на все общественные течения, пропагандирующие терпимость и понимания к братьям нашим от других отличающимся, было тяжко знакомиться, дружить, общаться и еще трудней открываться кому-то постороннему. Едва знакомому.
Прямо здесь и сейчас Игорю было важно вложить в неспокойную голову девушки мысль, что он не имеет ничего против «иных», и выбрал для этого самый действенный способ – поцеловать.
Веста ощутила себя немного пьяной, ощутив на своих губах чужие, теплые и с тонким вкусом вишнёвого компота. Прикосновение пропало так же резко, как и появилось.
– Убедилась? – хмыкнул мужчина, сдержав нервный порыв смеха.
– Посреди улицы. Срамота-то какая, – закатила глаза Чернова и, вытянув из рук Игоря свою драгоценную банку с плавающими в ней вишенками, направилась к калитке.
– Кто бы вот меня еще осуждал, – тихо засмеялся Заболоцкий, оперевшись локтем на свой невысокий забор.
– Кто, если не я, – пожала плечами Чернова.
– Эй, колючка, – окликнул её сосед, и когда та обернулась, предложил, – Пошли завтра в лес?
– Послезавтра, – поправила его Веста, – Мне завтра в город надо.
– Значит, послезавтра, – кивнул мужчина, провожая ту взглядом, в частности обтянутую джинсами задницу девушки, и бубня себе под нос, зашел к себе на участок, направляясь к дому.
В деревню Заболоцкий приехал с девушкой, познакомились на празднике у общих друзей, и мужчина возьми да пригласи, а она согласилась.
Только сбежала девица через два дня. Изнеженная городской жизнью, она не ожидала, что привезут ее реально в деревню. Заболоцкий погрустил, а потом увидал соседку – высокую, всю какую-то тонкую и забавно смотрящуюся с косым хвостиком, и в большой для неё куртке, явно чужой.
На утро Веста так сильно нервничала, что позабыла и договорённости, и о самом соседе. Очень хотелось выпить какого-нибудь сильного успокоительного, но пришлось запихивать себя в машину и ехать так.
Дорога показалась необычайно быстрой, невзирая на огромное расстояние. Веста оттягивала момент икс всеми силами: и на мойку заехала, и в квартиру, долго гладила белую рубашку, но в машину снова села даже раньше, чем следовало, поэтому абсолютно по-идиотски сидела за рулём незаведенной машины битых двадцать минут, исподлобья глядя на подъездную дверь своего дома. Хотелось развернуться прочь из города, а еще сильнее – позвонить деду, потому что если кто и смог бы разрешить эту ситуации без кровопролития, то только он. "Слишком рано ты меня оставил" – каждый раз думала Веста, когда мысли сворачивали к сложившейся в семье ситуации.
Руки чесались взять телефон и набрать Павлу. И все рассказать как оно есть. Девушка знала, что друг тут же приедет, но она не могла... Паша слишком долго её оберегал, надо бы уже повзрослеть и решить свои проблемы самостоятельно. Жаль, что её решимость закончилась на подъезде к зданию суда.
Скрип, медленно закрывающейся входной двери болезненно резанул по вискам, когда Веста замерла в огромном холле, без какого-либо энтузиазма глядя на столпотворение в коридорах.
— Проходите, — разрешил сотрудник службы безопасности, торопливо пройдясь металлоискателем от макушки до пят, не коснувшись прибором Весты.
Без конца вибрировал в кармане телефон. Она достала его лишь однажды, чтобы убедиться, что названивает ей именно без пяти бывший муж. Эта мысль показалась ей такой забавной, только где-то на периферии болезненно сжалось в груди сердце и под горло подкатил ком.
Может быть, было бы немного легче, узнай она об изменах мужа как все обычные люди – через переписки в его телефонах, по слухам от друзей или совокупности признаков типа следа от помады на воротнике.
Всегда помогавшие, чаще всего дремавшие способности не оставили ей шанса пережить личную драму, как все обычные люди.
И незачем спрашивать: «За что?» или «Зачем?». Она не просто увидела всё, она побывала в его шкуре и ощутила всё то, что он испытывал рядом с чужой женщиной. Ощутила чужое сбитое дыхание на своей коже и уши резали сладкие стоны любовницы.
Она не отвечает, потому что нечего ему сказать. А ему нечего ей сказать. Оправдания не помогут, соврать не получится. Не после того, как остервенело терла кожу до красна в душе, пытаясь избавиться от фантомного ощущения чужого пота на своём теле и одновременно бороться с дичайшим приступом тошноты.
Это уже второе заседание без супруга. Порядок довольно прост.
Несколько сухих вопросов и всё, пакет документов на руках. Осталось только передать его в органы и получить свидетельство о расторжении брака. Такой же пакет документов будет выслан и бывшему мужу. Её мало волнует, что он с ними сделает, главное то, что брак уже расторгнут и она не имеет к нему никакого отношения.
И вернувшись домой опустошенной, она минут десять смотрит в стену без перерыва, пытаясь осознать тот факт, что всё кончено. Она это сделала. В тайне от него. Его командировка закончится только через неделю, довольно-таки нескоро.
Меланхолично собирает все его вещи, отстраненно отмечая, как пустеют полки. Квартира была куплена до брака и совместно нажитым не считается. У них вообще ничего совместно нажитого нет. Прав был дедуля, когда настоял на ее самостоятельности перед вступлением в брак.
Телефон молчит, и она этому рада. Только недолго. Она так сильно ненавидит то, что не может отгородиться от видений. Просто запретить им лезть ей в голову. Слезы всё-таки брызгают на щёки и тушь щипет чувствительную слизистую глаз. Она понимает, что это происходит прямо сейчас. Он с ней в постели прямо сейчас. Хочется кричать. Позвонить и попросить убираться к чертовой матери из её головы!
Казалось, даже собственная рубашка душит и она, нашарив пальцами верхнюю пуговицу, расстегнула ее, едва не вырвав с нитками.
Машина на сигнал с брелка отозвалась ярко вспыхнувшими лампочками габаритов и открылась. Сев за руль, Чернова ее тут же завела, желая как можно быстрее убраться из этого места. Из этого города.
Глаза пекло от недовыплаканных слез, болезненные спазмы перекрывали горло, но Веста прокашлялась и прибавила скорость, вылетая на трассу.
По-хорошему, ей бы и вовсе не стояло садиться за руль в таком виде, а ещё не стоило набирать всё же его номер, будучи на взводе, который, на этот раз, безэмоциональным голосом сообщил: "Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети, перезвоните позже или оставьте сообщения после звукового сигнала...".
Выставив телефон на громкую связь, Веста бросила его на пассажирское сидение. Тот подскочил на пружинистой обивке, но вызов не сбросился.
– Знаешь, дорогой, я всю жизнь думала – что уж с тобой-то мне повезло. Что я такого сделала, чем заслужила такую чистую и искреннюю...
Собственный голос напоминал треск стекла и под конец тирады горло сдавило от недостатка влаги и воздуха.
Метнув злой взгляд на телефон, Веста смахнула вызов. Она даже не знала, отправилось сообщение или сбросилось. Она не знала и знать не хотела.
Руль в нетвердых руках повело в сторону, и машина едва не выехала на встречную полосу. Веста вовремя дернула руль обратно, но навстречу едущий автомобиль громко засигналил, Чернова была уверена – там её сейчас матерят последними словами.
И только остановившись у обочины дороги, тяжело дыша, она поняла, что еще немного и могла стать трупом, размазанным по дорожному покрытию тонким слоем. Мимо пронеслось две машины и наступила относительная тишина. Она слышала, как шуршит по лобовому стеклу ветер и песчаная пыль, которая покрыла всю робко проклюнувшуюся зелень по сторонам от дороги. Влажные от холодного липкого страха пальцы дрожали на обивке руля. Веста не знала, сколько времени прошло прежде, чем она смогла выдохнуть и венка на виске перестала болезненно пульсировать. Чернова подняла боковое стекло и, обхватив руками руль в верхней части, опустила голову и уткнулась в них лбом, прикрыв глаза. Было ощущение, будто она катится в какую-то темную бездонную яму, но она все еще сидела в машине, и она совершенно точно никуда не катилась. В какой-то момент пришлось ругать себя за желание опустить руку и нащупать между сидениями ручник, потому что она понимала, что это состояние было лишь плодом её негативного эмоционального всплеска. Не более.
Когда она успокоилась достаточно, чтобы вести машину, Веста завела двигатель и плавно тронулась по пустынной дороге дальше, мотивируя себя мыслью, что совсем скоро можно будет закрыться в доме и ни с кем не разговаривать. Надеждам её не суждено было сегодня сбыться, еще издали она заметила у обновленного забора шевроле. Хозяина машины видно не было, пока Веста не припарковалась на другой стороне от дороги, потому что Павел мало того, что поставил машину на её месте, еще и так расточительно, не оставив ни перед собой, ни после себя достаточное количество пространства на еще одну машину.
Не было смысла откладывать неизбежное.
Чернова взглянула только разок в зеркало заднего вида на своё потерянное выражение лица и попыталась натянуть радость, как старую разношенную футболку, из тех, что не наденешь даже мусор выбросить – крысы у помойки засмеют, и поплелась к дому.
Внутри, тихо прикрыв за собой калитку, Веста направилась по дорожке, уже чувствуя на себе тяжелый взгляд мужчины, сидящего на крыльце. А когда подняла взгляд, оказалось, что их двое.
– Собрание, а меня не позвали? – попыталась пошутить Чернова, криво улыбнувшись.
– Где ты была? – сразу в лоб спросил лучший друг, поднявшись с верхней ступеньки.
– Гуляла? – с вопросительной интонацией предположила Веста, зная, что Пашу это только разозлит.
– Еще попытки? – терпеливо разрешил мужчина.
– За что меня ругают? – с тусклым любопытством поинтересовалась девушка, глядя то на Павла, то на молчаливого Игоря.
– За то, что засунула мобильник в задницу? – передразнивая, предположил в тон ей Павел.
Сжалившись над ничего не понимающей девушкой, Игорь достаточно мягко поинтересовался:
– Как много ездит молодых девушек на синих нисанах и как часто они попадают в аварию?
– Ты совсем не помогаешь, – возмутилась Чернова, глядя на соседа, но тот лишь развел руками.
– Крупная авария, всего в семи километрах от твоего поворота в поселок, ну, чуть в сторону электростанции – крутят по новостям последние два часа! – выдал, наконец, Павел, устав играть в «угадайку».
В груди болезненно кольнуло, Веста действительно могла сейчас лежать в непросвечиваемом черном пакете, если бы за доли секунды до столкновения не выкрутила руль в нужную сторону.
– И вот я звоню своей безголовой подруге – любительнице невзрачных нисанов и обладательнице подходящей под описание внешности, а она не отвечает.
– Наверное, что-то с телефоном, – пожала плечами Чернова, не в силах сбросить груз вины за чужое беспокойство.
– Наверное, – благодушно согласился мужчина, – Только пока там в интернетах установили личность водителя, я уже был на подъезде.
– И чего, прям насмерть? – сочувствующе поинтересовалась Веста.
– Чернова, я тебя сейчас придушу, – пообещал Павел, и девушка притихла.
Шагнув к крыльцу, она опустилась ровно между ними и повернула голову к соседу, рассматривающему её нечитаемым взглядом.
– А ты чего? – спросила Веста.
– Дядь Ваня тебя искал, а потом сразу друг твой прискакал с блюдцами вместо глаз: «Когда уехала?», «Куда уехала?», «Зачем уехала?» Ты, когда в следующий раз решишь покинуть дом, пришли мне письменный отчет.
– И чего дядь Ваня хотел? – полюбопытствовала она.
– Да черт его знает, – пожал плечами Игорь, – Он, кстати, побежал с домашнего участковому звонить, пробивать, не ты ли там убилась. Пойду скажу, чтоб не переживал, что ли, – и, поднявшись, действительно направился в сторону калитки.
Показалось или нет, сигарета у него в пальцах нервно подрагивала.
Воцарившуюся во дворе тишину через какое-то время спустя нарушил вновь Павел, раздраженно протянув:
– Всыпать бы тебе.
– Думаешь, поможет? – без энтузиазма, но со смешком уточнила Веста.
– Не знаю, поможет или нет, но мне точно полегчает, – заверил мужчина и в один долгий затяг прикончил сигарету.
– Прости, – тихо выдохнула девушка, разглядывая расплывающиеся без очков веточки за забором, так было легче.
Послышался тихий, но тяжёлый вздох и шелест одежды, когда Павел опустился перед ней на согнутых ногах, заглядывая в бледное лицо:
– Расскажи мне, что происходит, – мягко потребовал мужчина, – Прямо сейчас.
Наверное, промолчать сейчас было бы совершенно свинским поступком, тем более после того, как Павел за неё так испугался и приехал.
– Я развелась, Паш, только что, – растерянно и негромко отозвалась Веста, опустив взгляд и почти сразу метнув его в друга.
– Почему ты мне сразу не сказала?
– Потому что ты, итак, со мной очень много возишься, должна же я хоть что-то самостоятельно решить, – невесело усмехнулась Чернова и протянула руку, и, коснувшись подушечками пальцев отросших волос за ушами, огладила большим скулу на его лице.
– Скажи мне, что это не истинная причина, – потребовал мужчина, не двигаясь и даже не думая отстраняться от нервно подрагивающей холодной руки.
– Одна из них, – тихо ответила Чернова, наблюдая, как между глаз Паши ложится хмурая складка, – Не хмурься, морщины будут.
– Не заговаривай мне зубы, – отмахнулся мужчина, – Я все еще жду полного ответа.
– Любовница, – коротко выдала Веста.
– Что? – бровь Павла удивленно приподнялись, – Он тебе изменяет?
Поджав губы, Веста коротко покачала головой:
– Меня это больше никак не касается.
– Ты говорила с ним? Когда он приезжает? – недовольно поинтересовался мужчина.
– Ты не будешь бить его, – вздохнула Чернова.
– Нет, – слишком резко выдал Павел, прежде чем перехватить руку подруги за запястье и крепко сжать, – Мы его вместе напинаем.
– Это ничего не изменит, Паш, – горько проговорила девушка, вновь убежав взглядом куда-то за ограду.
Павел явно собирался что-то сказать, но его перебил нарастающий шум. Хлипкая калитка ударилась о забор и жалобно проскрипела, пропуская во двор взъерошенного дядь Ваню.
– Где эта паразитка?! – запыхаясь, требовал выдать виновницу его взвинченного состояния.
Шедший за ним Игорь остановился на границе участка и вогрузил локти на забор, к его счастью, успевший высохнуть.
– Вестушка, я в жизни детей не бил, но вот сейчас как вытащу ремень, да как отхлестаю!
– Дядь Ваня? – удивился Паша, поднявшись на ноги, – Вы, что ли?
– Пашка, подожди, вот подружайку твою воспитаю, и на тебя переключусь! – пообещал старичок, уперев руки в худощавые бока, – Ты чтож такое творишь?!
– Я не думала, что так выйдет, – попыталась оправдаться Чернова, – Извините.
– Не думала она, – передразнил старичок.
Воспитательная беседа непременно бы продолжилась, не вмешайся в происходящее Игорь:
– Ну хватит, – бросил он, оторвавшись от забора, и направился к крыльцу, – Она уже напугана дальше некуда и всё осознала.
Стянув с себя светло-песочный кардиган с крупной вязкой, он набросил его на плечи девушки, покрытые лишь тоненькой тканью белой рубашки.
– Осознала ведь? – вкрадчиво осведомился он у внимательно разглядывающей его Весты, сомкнув воротник на её тонкой шее, и только потом убрал руки.
Как под гипнозом, Чернова медленно кивнула и заработала поощряющую тонкую улыбку мужчины.
– Надо выпить, – заявил Иван Васильевич, тут же растеряв весь свой пыл.
– Коньяку? – предложил Павел.
– Тащи, – кивнул старик, – Горе луковое берите и айда ко мне. Маня пельмешков налепила.
Мария Петровна – активная сухенькая старушка, встретила голодную делегацию со всем гостеприимством простого русского народа, обрадовавшись повзрослевшим мальчишкам и Весте в точности, как и муж – словно родным детям.
Весте не пришлось оправдываться, почему она не пьёт – Павел коротко обозначил её медицинские противопоказания, и никто за столом не возмутился. По крайней мере, Марии Петровне было не одиноко с чашкой травяного чая.
Когда в ночи девушка вышла на крыльцо, прислушиваясь к сверчкам и вытянула из пачки сигарету, дверь со скрипом приоткрылась за спиной и следом вышел Игорь. Закрыв дверь, он на мгновение прислонился к ней спиной и, шагнув вперед, поравнялся с Черновой. Та протянул ему пачку, и Заболоцкий молча вытянул из нее белую никотиновую палочку.
Из-за приоткрытой форточки сбоку от двери был слышен приглушенный голос Павла, рассказывающий о родителях, недавно перебравшихся на Юга. Родители лучшего друга – добрейшие люди, всю жизнь мечтали к пенсии приобрести домик на побережье. Мечта их исполнилась, когда единственный любимый сын преподнёс подарок на годовщину свадьбы.
– Спасибо, – тихо бросила девушка, глядя прямо перед собой.
Спину все ещё грела кофта соседа и Игорь, будто не чувствующий ночного холода, даже не думал опустить собранные гармошкой рукава тонкой кофты на локтях.
– Прогулка по лесу, – тихо напомнил мужчина.
– Завтра? – уточнила Чернова, прокатив в пальцах фильтр дымящейся сигареты.
– Завтра, – кивнул тот и затянулся, через миг уже выдыхая дым в ночную темень.
Где-то в груди расцвело приятное тепло, и Веста подумала, что побежит в лес, даже если с неба посыплется град.
Вполне уютная тишина прервалась новым скрипом и негромким голосом Павла:
– Вест, – протянул он, ступив на крыльцо, – Я, кажется, пьян, – сообщил мужчина и взвалил на плечи подруги руку.
При этом пьяным Павел не выглядел и голос, хоть и окрасился низкими нотками, по сути, был просто расслабленным. Для того, кто круглосуточно держит всё под контролем, немного расслабиться ощущалось совсем иначе.
– Спать? – предложила девушка, придержав одной рукой лучшего друга, а второй ткнув сигарету в забитую бычками баночку из-под оливок, очень старую и с плохо просматривающимся рисунком.
– Спать, – согласился Павел.
Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, троица двинулась в ночь. Домой.
Слеповато щурясь, девушка то и дело отставала, даже не пытаясь разглядеть камни перед ногами, а ступая заведомо аккуратно.
– А диван-то ещё раскладывается? – вдруг спросил Павел, приостановившись, и, дождавшись подругу, двинулся куда медленнее, на одном уровне с ней.
– Наверное, – пожала плечами Чернова.
В голове звенела приятная пустота, девушка старательно забыла и не вспоминала о травмирующих событиях дня, дав себе время, как минимум, до завтра.
Ближе к дому Павел отделился, сославшись на нужду, и ушёл вперед, оставив двоих за калиткой.
Стянув с себя теплую кофту, Чернова вернула ее соседу:
– Спасибо, – тихо проговорила она.
– Ерунда, – ответил Игорь, и, поддавшись вперед, заставил сердце Весты биться чаще...
Знакомое чувство близости прервалось недоумением, потому что вместо ощущения мягкости чужих губ, Чернова ощутила растерянность – Заболоцкий вытащил из её волос сухой листик.
Если на лице скрыть разочарование еще получилось, то в душе нет. Плетясь потом от калитки к крыльцу, Веста думала о том, что хотела этого поцелуя и, будь она чуть смелее, непременно бы поцеловала соседа сама.
В освещенной прихожей встретил Павел, понимающе улыбающийся во все двадцать девять ярко сверкающих зуба.
– Ни слова, – предупредила Чернова, скидывая обувь.
– Да я, итак, молчу, – пожал плечами тот и, загадочно хмыкнув, скрылся в комнате, – Я просто хочу спросить: ты уверена? После того, что сделал твой муж...
– Паш, – мягко прервала Веста, – Бывший муж.
– Бывший муж, – вздохнул мужчина.
– Маленькая, ничего не значащая интрижка, – заверила его Чернова.
– Не обмани себя, – вздохнул Павел и стянул рубашку, опускаясь на старый поскрипывающий диван.
В словах друга была доля правды. А ещё Веста помнила, что случилось с ней в детстве из-за глупой влюблённости в Заболоцкого. Возможно, она рисковала, наступая на одни и те же грабли.
Утро началось в седьмом часу для Черновой. Она долго лежала в постели, глядя в окно на серое небо, пока в оттенок не вторглась желтизна. В детстве в это время были слышны утренние оры петуха Стёпы, проживавшего в доме напротив. Дядь Ваня рассказывал, что домишка уже давно пустует никому ненужный.
Тихо поднявшись с пружинистой кровати, девушка подцепила онемевшими от неудобной позы пальцами футболку со стула и натянула на себя и, откинув на спину лохматые волосы, поплелась в крохотную гостиную, где стоял храп друга. Пашка просыпаться явно не собирался, и Веста, особо не таясь, прошла на кухню, где набрала стакан воды. По пищеводу опустилась живительная влага, даря желание жить, и следом пришла потребность забить лёгкие никотином.
Потягивая на крыльце сигарету, Чернова и пересеклась с соседом, договорившись выйти ближе к обеду.
Утренняя прохлада кусала за босые ноги, Чернова поспешила вернуться в тепло, где полюбовалась трогательной заспанной физиономией друга и отправилась делать кофе на двоих.
– Как ты эту гадость пьёшь, – скривился мужчина, протиснувшись на кухню, и учуяв растворимый кофе из банки, вспенившийся в кружке на поверхности черной жижи.
– Ну не получается у меня варить его, – пожала плечами девушка, – Можешь сварить сам, но для этого тебе придётся бежать в магазин…
– Ладно, – протянул Павел, смирившись, – Сегодня пьём бурду из банки.
– У тебя там телефон надрывался, – предупредила девушка, аккуратно размазав сливочное масло по ломтику черного хлеба с вмешанными в него, как в булочку, сухофруктами и орехами, Павел называл его извращением, но девушка не слушала, потому что чья бы булочка с аджикой пищала.
– Потом посмотрю, – отмахнулся мужчина и потянулся за кружкой.
Уютная тишина на маленькой кухне прерывалась только звоном ложек в кружках и тихими переговорами ни о чем:
– Не помню, когда я в последний раз завтракал, – с блаженством протянул Павел и отправил в рот шоколадную вафлю.
– Сам виноват, – беззлобно заявила сотрапезница, – Я говорила, пересмотри график.
– Зачем мне пересматривать график, когда есть друзья, которые могут притащить мне в кабинет кофе из Starbucks и какую-нибудь дрянь из кондитерки? – приподнял бровь Павел.
– Да ты уже пару кило на круассанах отъел.
– Неправда, я за собой слежу, – и это было правдой, потому что годовой абонемент в его зал стоил как маленькая квартирка на окраине их городка.
Отбоя у Павла от поклонниц не было никогда, не до того, как стал завидным женихом, ни тем более после.
Веста была счастлива узнать, что у её лучшего друга появился человек, покоривший его сердце, но отношение с Кариной не заладилось с самого знакомства. Обычно девушка просто игнорировала присутствие Весты, если это какое-то массовое сборище, и опускалась до нелицеприятного шипения наедине. Причин девушка не знала, но по возможности оградила себя от общения с данной особой, к тому же, Пашу расстраивать не хотелось, и было проще избежать встречи с ней, чем улыбаться человеку, ненавидящему тебя.
Ближе к назначенному времени Чернова перебрала свою сумку в поиске вещей, которые было бы удобно надеть в лес, и не жалко, если что, выбросить. Таких почти не было, но были удобные джинсы, темная футболка и любимые кроссовки. Веста и не помнила, когда в последний раз носила что-то столь удобное такое длительное время, эти вечно положенные ей по статусу рубашки и брюки сидели в печёнке.
– Это что, «блядские походные»? – поинтересовался Павел, вставший в дверном проёме с телефоном в руках. Веста и не заметила, когда тот вернулся со двора, куда уходил поговорить по телефону.
– Почему «блядские»? – не поняла Чернова, приподнявшись на носки и заглянув в небольшое зеркало на стене, – Джинсы как джинсы, – пожала она плечами.
– Да потому что тебя в них нагнут за ближайшим кустом, – фыркнул мужчина, сложив руки на груди.
– Не говори ерунды, – отмахнулась девушка, – У меня нет другой удобной одежды. Накину сверху теплую кофту деда и нейтрализую это твоё...
– Ну-ну, – хмыкнул друг, снова отвлекаясь на телефон, но выходить он не спешил, скинув вызов, – Так, я поехал.
– Аккуратней на дорогах, – кивнула Чернова, стягивая резинкой хвост на затылке.
– Проводишь меня может? – ревниво осведомился друг, направляясь в прихожую.
– Да, – поправляя петухи, она поспешила следом, – Сейчас, только кроссовки натяну.
– Возьми с собой телефон, – велел мужчина, поправив задники, и протиснув ногу в лакированную туфлю.
– Я сомневаюсь, что он будет ловить, – заметила девушка, но спорить не стала и, натянув вишневого цвета вязанную кофту, прикрывшую спину до середины бедра аж, сунула в ее глубокий карман молчаливый телефон. Туда же отправились и ключи от дома, когда они вместе его покинули.
– Так, – остановившись у машины и открыв водительскую дверь, Павел обернулся с видом умудрённого опытом человека, – Чернова, ягоды не жрать, грибы не трогать, в муравейник не лезть...
– Паша, – с укором протянула девушка, закатив глаза, – Я же не маленькая. Да и какие ягоды, грибы? Листва только вылезла, ботаник.
– Я уверен, если ты захочешь, то найдешь, – фыркнул мужчина, и, похлопав подругу по плечу, сел в машину, – До встречи.
– Езжай уже, – в тон ему отозвалась Веста, помахав вслед отъезжающей машине.
Чернова успела переставить свою машину к своему забору, ибо вчера она этого так и не сделала, когда на улицу выбрался сосед.
Заглушив двигатель, девушка вынула ключ из замка зажигания и вышла из машины, захлопывая за собой дверь. Оставив ключ от машины и дома в почтовом ящике, она поравнялась с Игорем, и вместе они двинулись в конец улицы.
– Мне кажется, или сегодня намечается дождь? – спросила Чернова, разглядывая редкие тучи на небе.
– Во второй половине дня, – кивнул Игорь, проследив за взглядом девушки, – К тому времени мы вернёмся, – пообещал он.
Веста совсем не боялась дождя, но кивнула, принимая ответ.
Где-то далеко тянулся птичий клич, прерывистый и звонкий, заглушая все остальные, менее примечательные песнопения лесных обитателей.
– Мне казалось, в это время обычно здесь еще очень холодно, – поделился мыслями мужчина, обходя ямы и валуны.
– Так и есть, – подтвердила девушка, – В этом году весна пришла раньше.
Игорь слушал внимательно, не перебивал и подстраивался под медленный вестов шаг.
– В прошлом году ни весны, ни лета практически не было, – рассказывала Чернова, разглядывая свежую зелень у обочины, – Размыло все дороги, проехать было очень проблематично.
– Если сейчас-то дорога не самая комфортная, представляю, что было тогда, – проговорил Игорь, осматриваясь, и, придержав девушку за рукав, указал на другую тонкую тропинку, уходящую в сторону от реки.
Тихий шум воды успокаивал, и редкие лучи солнца не раздражали глаза, лишенные сегодня очков. Чернова подумала, что, наверное, зря оставила их дома, но потом решила, что будет крайне досадно разбить их по глупости. Без них она не имела права садиться за руль, а значит, стоило беречь.