Любимое оружие

Предисловие

Вдох. Выдох.

Слышать своё дыхание было невероятно приятно – оно успокаивало, оно было спокойно, как был спокоен недавний сон. Лишь зыбкая грань отделяла его от истинной смерти, от Смерти - не столько тела сколько души. Слабость казалась глупостью, как невозможность бессилия после отдыха, продолжавшегося не ночь, а несколько лет.

И всё же такое родное тело казалось какой-то деревяшкой. Хоть в горле не царствовала пустыня – и то ладно. Ни головных болей, ни натянутых струной мышц – только неприятный паралич себя любимой. А уже что я терпела с трудом – беспомощность.

Первой шевельнуться решила нога. Почему решила? – Я дернулась так, что аккурат сдвинула конечность с места и пяткой уронила едва ожившую ножку на пол. Сказать, что было больно, значит, не сказать ничего – меня так пробрало от маковки до обеих пяток, что лежать перехотелось напрочь. Ко всему прочему мне выпала честь узреть ускоренный показ невиданных созвездий, ослепивших именно в тот момент, когда меня пружиной подкинуло на месте. Итог – закружилось мироздание. Хорошо ещё, что я не упала, а просто села на том месте, на котором лежала совсем недавно.

«Стоп! Я лежала. Теперь сижу. А где я сижу?» - отходя от болевого урока астрономии, я попыталась высмотреть окружение. Я ожидала увидеть свою комнату или хотя бы больничную палату. У меня имелись на то весомые причины, о которых я помнила. Частые головокружения, слабость. Обмороки, которые никак не могла объяснить медицина и не слишком позволяла я сама. Больничное общество выпивало все соки, поэтому я из последних сил сражалась за то, чтобы остатками здравого ума впитать яркие краски моего родного мира. Даже не знаю, зачем мне это понадобилось. Наверное, хотелось с пользой провести отпущенное время. Порадоваться душой напоследок. Смешно звучит, учитывая, как раньше удавалось радовать тело.

«И я не в больнице. И не дома…» - глаза привыкали к темноте. Пусть и шевелиться было трудно, но я пыталась разминаться, принюхивалась… Затхлость, сухость, но отсутствие пыли. Шевельнула ногой, и её коснулось что-то мягкое-мягкое. Я осторожно спустилась на пол в поисках вещицы. Мне и в голову не могло прийти, что там может оказаться какая-нибудь живая мерзость, даже схватив её. До знакомого мягкий мех, короткий, тёплый. Меховая накидка, моя меховая накидка!..

- Сай…

Поспешив, я чуть было не сорвала голос. Горло болезненно сдавило, задержав новые звуки. Эмоции захлестнули меня. Взорвавшаяся бомбочкой радость, продолжительная тоска, столько лет грызущее одиночество. Но теперь всё это позади! От ожидания встречи меня отделяет один лишь шажок, крохотный шажочек… А ещё возможность заговорить. Чтобы позвать Его, чтобы что-то в Его душе, откликнувшись, привело частичку меня к Нему!.. Увидеть бы, скорее увидеть!..

Но голос не собирался помогать мне в этом. От не покидающей радости и присоединившейся к ней досаде слёзы полились. Смотреть и так не на что было, а с солёной пеленой я вовсе оставила попытки разобраться с окружением. Села на пол и заплакала, не в силах больше держать в себе столько разных и противоречивых чувств.

Больше нет рядом родителей и знакомого дома – в этом я не сомневалась. Достаточно было провести рукой по волосам и сунуть ладонь за пазуху. Жесткая проволока локонов, обрезаемая каждые полгода, была заплетена в толстую косу, спустившуюся на грудь. Четыре грубых узелочка шрамов в районе брюшины, расположенные рядом друг с другом. Посмертные раны, нанесённые ревнивой наложницей богатого господина-дракона, так и не ставшего моим супругом. Я ли не дома? Дома, на Фаэтоне. Я вернулась… Я снова здесь!..

Наверное, со стороны я выглядела как законченная истеричка. Я плакала и смеялась, размазывая слёзы и готовая биться лбом обо всё, что могло только попасться. Прижимала к щеке накидку и скулила, хрипела и давилась слюной, не веря в свою странную удачу. Удача! Сначала кома, потом гадюшник Де Валак, магия Договора и окончательный приговор оружием из дамского арсенала, изготовленного северным мастером. А потом больше трёх лет старой жизни в новом свете. Новой жизни, будто без сердца вовсе, без души даже. Новогодняя игрушка среди лета, всё такая же яркая, как и всегда, но абсолютно пустая и неуместная. Трещину мою честно пытались замаскировать, я сама помогала её полировать и заклеивать, зная, что ничего не получится. Прежней мне не суждено было быть, всё, что я могу оставить после себя, так это свои яркие осколки, полностью разбившись. Остались те, что любили меня иную, и мне так бы хотелось сказать им правду, попросить прощения и уйти со спокойной душой. Но неведение я посчитала для них лучшим, лишь надеясь, что я действительно смогу уйти туда, куда желаю сама, к тем, в ком нашла смысл жизни. Уйти, не жалея оставшихся.

«Получилось!» - запрокинув голову, я вглядывалась во тьму надо мной. Накопившиеся горести отступали, я мало-помалу успокаивалась. Остатки соли кусали щёки и губы. Наряд, напяленный кем-то на меня, перестал согревать. Ну, или я сама по себе стала горячей, чем воздух вокруг. Но, во всяком случае, хоть что-то изменилось: какая-то магия места взяла верх, осветив бледные границы моей обители - углы и стыки стен и потолка - бледным зеленоватым светом. Невольно вспомнился лунный мрамор поместья дракона и деревья из минерального крошева. Как это давно было…

Стена, стена, углубление в ней… выход! Шаркая по полу чтобы не споткнуться ненароком, я добралась до выемки в поисках двери, но всё, что удалось нащупать, так это сплошную каменную плиту и глубокий вертикальный желоб в ней. Цепляясь пальцами, я пыталась тянуть плиту то в одну, то в другую сторону, но усилия были тщетны. Пусть меня немного и порадовала мысль, что я смогла отогреться, хоть и вспотела, но особого толка в обнаруженном оказывалось маловато.

«Ну, вот, приехали», - досадно шлёпнув по стене, я переводила дух. – «Стоило вот так вернуться, чтобы вот так взаперти сдох…»

Размышления прервал заливистый перезвон совсем рядом. Как колокольчик встряхнули, привлекая моё внимание. Я послушно последовала к источнику этого сигнала, волоча ноги по полу. Вот только как я ни осторожничала, а ноге, уже другой, досталось-таки. Прислушиваясь к звоночку в надежде, что он ещё раз отзовётся, я пнула что-то впереди. Будучи без обуви, больше всего перепало пальчикам. У меня хватало сил хрипло заныть от боли, но вместо этого я замерла – вставший против моих конечностей предмет засветился всё тем же зеленоватым светом, но гуще и насыщенней. В этом-то свете я и увидела на цельном каменном блоке пузатую бутылочку, от вида которой повторно звякнуло колокольчиком в голове.

Глава 1. Смертоносный могильник

Луны потухали одна за одной, уходя в сиреневую дымку неба. Я помнила, что день на Фаэтоне куда длиннее земного, но спокойствия мне это не прибавляло – если я умудрюсь сбиться с пути, то правильное направление получится узнать не так-то скоро.

Мне была неприятна тяжесть, оставленная таким быстрым уходом Рио. Остановить её я не имела права, а идти мне рекомендовалось очень даже быстро. Я без того потеряла целую ночь на практически пустую болтовню, о чём сначала, как мне казалось, не пожалела вовсе. Всё-таки мне немало смогли сообщить нового, да ещё и подарок с барского плеча отвалить, как бы сильно ни попахивал он расчетливой тухлецой с моей стороны. Чуть после же я мысленно благодарила свалившуюся на голову женщину. В противном случае в ночной темноте я самое малое подвернула бы ногу. А причина была в том, что выражение «Пустые Земли» я представляла полностью дословно.

Пустые Земли были совсем не пустые, во всяком случае, не настолько пустые, насколько могли бы представиться. Ночью я могла видеть жалкие крохи. Истинные красоты Пустоши открылись вместе с утром,.. если то, что предстало предо мной, можно вообще назвать красотой.

Наверное, всю глубину моего микса благоговейного ужаса и головокружительного восторга от возрастного превосходства над собственным существом можно испытать, только побывав в древнем городе, сохранившем не только иллюзию своей древности. Реставрированные залы музея-крепости, разбитое временем оружие за стеклом витрин, памятники архитектуры или старинные мостовые… Я вдохнула старины полную грудь, едва только отошла от лагеря, чтобы погрузиться в печаль руин, уходящих к горизонту.

С первых шагов я почувствовала какую-то странную духовную грязь этого места. Выцветший на солнце камень пустынной мостовой, как мне казалось, впитал в себя немереное количество чужой крови и мук. Я могла не ощущать отголоски давно замолкших криков и звон клинков, свист пуль и грохот обваливающихся строений, но моё тело дрожало от атмосферы Пустоши, от осознания того, что это – самый настоящий склеп под открытым небом, настолько же неприятный и тошнотворный, насколько был прекрасным и восхитительным.

О, это был когда-то явно бесподобный город, раскинувшийся во все стороны подобно мраморному покрывалу. Разбитые чаши фонтанов, массивные колонны, крошево галерей… Нет ни грязных водяных брызг, ни цветущих клумб одичавших цветов, ни тени пышных крон нестриженых деревьев, ни лохмотьев занавесок. Даже скелетов жителей не осталось, ничего, что могло говорить о процветании безымянного города. Единственный остов, что может поведать о возможности подобного – холодные руины, оголённые ребра зданий да пустые глазницы окон.

Почему-то хотелось плакать от призрака непонятной досады. Что-то во мне переживало потерю и желало отдать ей дань слезами, но тут уж сопротивлялась я. Мне было чуждо это чувство. Сколько могло пройти времени с момента катастрофы? Десяток лет оставил бы хоть что-то, за сотню и чуть больше верх взяли бы растения и животный мир, а их уж и след простыл. Я сомневалась в наличие какого-либо оружия, способного на подобные опустошения, пусть даже само имя земли говорило об обратном. Ядерный удар превратил бы всё в оплывшую единую массу, Пустошь же словно пытались в прямом смысле прихлопнуть, сильно обвалив макушки строений высотой в четыре-пять этажей.

Несмотря на множество ориентиров, идти в одном направлении на этом островке памятника апокалипсису удавалось с немалыми проблемами. В первую очередь мне не удавалось так просто пройти мимо. Нижние части улиц слишком хорошо сохранились, чтобы оставить их без внимания. Учитывая то, что единственными звуками, которые мне приходилось наслаждать слух, было моё дыхание, голос и ветер где-то далеко над головой, я первое время нередко останавливалась, чтобы разглядеть ту или иную мозаику, подивиться каменным парком с множеством полуобнаженных статуй девушек и юношей, грозных забытых богов или чудных животных. Однако, вскоре зашевелилась куница в сумке, напомнив о своём существовании, посему пришлось прибавить шагу.

Пищу приходилось беречь, в то время как я слишком часто позволяла себе урвать лишнюю крошку. О воде так и вовсе мечтала, всё время прислушиваясь и надеясь, что хоть где-то уцелел хоть самый крошечный ручеёк. Хорошо ещё, что погода держалась на удивление равномерной – меня не изматывала жара, не изводил холод, да и ветер не спешил трепать. Впрочем, и солнце не баловало ярким светом, освещая тускло запыленный безмолвный мегаполис прошлого. Пасмурный купол неба предпочитал так же держать меня подальше от точного определения времени суток, позволяя подмигнуть солнцу сквозь рваные тучи очень и очень редко.

Постепенно однообразие снабдилось равнодушной апатией. Я всё топала и топала, снабженная лишь одной целью – добраться до треклятого сарая под шпилем. Обещания Рио не напоминали о себе, да и не до них было. Вот, скажите на милость, к чему мне вспоминать не слишком приятную встречу с несостоявшимся хозяином, когда желудок устраивает такие арии, что хоть свою оперу открывай?! Верно – отложим мысль подальше и обмозгуем её только тогда, когда от сытости будет тянуть поспать. Ну, а пока что – топ-топ, дорогуша!

Кстати, о дороге. Растоптанные сандалии Рио честно выполняли свои функции, защищая стопу, а ноги всё равно начинали уставать. Я не давала себе больших поблажек, останавливаясь надолго, но порой сбавляла темп, чтобы снова перейти на ускоренный шаг. Подтянувшиеся же сумерки умудрились застать врасплох – всё-таки начало холодать, а подходящего места для ночёвки я не замечала. Руины руинами, а тепло мне требовалось. Вот тогда-то я и бросила своё прямое движение по указанной траектории и стала искать намеки на старый сад – мне попадались аллейки скрюченных деревьев, но это было давно, в то время как возвращаться я не собиралась. Удача к восходу первой луны улыбнулась мне, пустив на задний дворик какой-то маленькой усадьбы. Там нашлось крупное деревце, порадовавшее своей трухлявостью, что позволило мне наломать пересушенных веток и шершавой коры, когда Фортуна оскалилась вдруг во все тридцать два. Спички, подобного изобретения цивилизации у меня не имелось.

Глава 2. Лодочник и его псарня

«Нет, такую подставу мне Дорзе не могла устроить. При всём том, что я ей успела наговорить, она не станет стряпать мне такие проверки на прочность», - не переставала думать я, пока телега с массивной закрытой половиной в хвостовой части собирала мелкие кочки дорог. Громадный рогоносец, тянущий повозку, бодро отбивал копытами, едва ли слушая Золотую Кудряшку на козлах. Для успокоения нервов я поспрашивала, как меня нашли и забрали. Тут уж Анатоль грудь колесом выпятил, заявив, что увидел меня с дороги благодаря хорошему зрению, усиленному даром Крови Пикирующих. Видимо, он заметил моё разочарование при невозможности послюнявить страницы Крови Фаэтона, поэтому пояснил, что занимался ранними полётами на заре. Хотелось бы не верить, но игла в горле молчала.

- Так что можно сказать, что это я тебя спас, - не без доли пафоса расцвел в улыбке мужчина, создав образ скромняги тем, что отвёл глаза в сторону появившихся по обе стороны дороги домишек. Картина поселения изрядно разбавилась пёстрым людом, большая часть из которого обращала внимание на нас.

- Лучше бы охотился. На зайца какого или оленя. Всё меньше нужно было бы платить за ночлег, - бухтела Уна, безрезультатно похлёстывая барашка-тяжеловоза.

«Вот же ж язва!..» - я мысленно скрипнула зубами, стараясь не дёргаться от каждой колкости. Да, меня давненько не доставали, и я бы заткнула едкую овечку своей причастностью к Одинокому Крылу, да вот только она могла в отместку и соврать, лишний раз опустив меня к плинтусу. Приходилось давиться замечаниями, которые её действительно нервировали, и молчать в тряпочку, ведь для меня и так…

- Архивное… - телега проезжала как раз мимо крепких стен, сложенных из гладкого блестящего камня.

Вблизи строение казалось ещё неприятнее. Нет, оно было прекрасно и жутко в своей красоте. Блестящий камень, похожий на очень мутное стекло, витражные окна, двустворчатые тяжелые двери парадного входа, смахивающие на ворота с люком-дверцей. Только это далеко не всё.

- Так мне сюда надо! – не будь у телеги высоких бортов, я бы точно кувыркнулась на грязную мостовую.

- С чем тебя и поздравляю! – Уна направила повозку к краю улицы подальше от Хранилища и остановила её. – Пойду, поищу нам ночлег. Брид, последи!

- Ладно, - лениво пробасила громадина, перебравшись на место кудряшки. Та же давно соскочила в едва подсохшую грязь и зашагала в сторону какого-то приземистого строения, отхватившего метров тридцать улицы.

Мне не терпелось добраться до заветного здания и, наконец, узнать что же такое мне оставили в помощь. Денег – это было бы кстати. Есть хотелось неимоверно и, кажется, я бы без труда опустошила средний шведский стол, начав с мороженого и закончив салом в шоколаде.

- Эй, погоди! – притормозила меня Брид, махнув лапищей, словно один её бас не заставлял коленки дрожать. – Ты что, туда так и пойдешь?

- Как «так»? – хмыкнула я, быстро оглядывая себя.

Сумка на месте, ключ у меня, Зузу подает признаки жизни на плече у Брид…

- А, точно. Крыса… - я потянулась за сонным клочком меха, заметив, как женщина покачивает головой.

- Не в этом дело. Там приличное заведение, стоит себя привести в надлежащий вид, - бабенция обвела меня жестом по контуру. – Могу расческу хоть дать. В постоялом дворе наверняка купальня есть. Топить основной котел - не топили ещё, но пыль стряхнешь немного.

- Думаешь? – усмехнулась я, пытаясь улыбаться, но ощущая себя жутко неловко.

- Уверена, - кивнула Брид, подмигнула и указала на уже соседнее раскидистое здание, из которого торопливо выходила кудрявая язва. Как она успела так быстро оказаться настолько далеко от точки исчезновения осталось для меня загадкой.

- Кажется, там наш новый дом па пару дней, - Анатоль перемахнул через борт повозки и взял барашка с мощными круглыми рогами под уздцы.

Я не стала уточнять что будет после того, как они снимутся с места. Следуя за Брид и Анатолем, мы прошли за ворота постоялого двора. Парочка стала распрягать телегу, а меня баба-гром отправила кивком к дальнему одноэтажному зданию. Дверей там было две, и обе с пометками: песочные часики с кругляшом над ними и палочками-ручками и палочками-ножками и с такими же конечностями треугольник с верхним основанием и ещё кружочком над ним. Я последовала за песочными часиками, чтобы попасть в комнатку с небольшим бассейном едва тёплой воды.

Мне удалось умыть лицо и шею и немного освежить одежду, когда появилась Брид с гребнем, который подошел бы для расчесывания и громадного барана, тянущего повозку. Редкость зубчиков меня удивила, но ровно до тех пор, пока я не догадалась подойти к зеркалу из листа полированной меди.

- Что за ёпрст? – я от шока ткнулась в лист носом.

Можно было свалить на кривизну этого подобия зеркала, но даже старый проржавевший чайник отразит больше правды чем то, что я увидела. И в тот миг счастьем была бы ссадина на лбу или громадный колтун волос вместо растрепанной косы. На меня же глазела длинноволосая блондинка с тонким носом и узкими плечами. От меня ей достался разве что рост, не более того.

- Что такое? – Брид вытиралась каким-то полотенцем, пока я наспех причёсывала золотистую косу и пыталась проглотить ком, появившийся в горле.

- Не ожидала, что будут так странно выглядеть, - смешок получился неудачным.

- Ну, всё наверняка могло быть хуже. Анатоль говорил, что ты лицом вниз лежала. Упала бы на камни, точно бы мордашку расквасила, - Брид отряхнула расчёску и пару раз прошлась по своим прядям, что не стягивал ремешок.

- Это было бы ужасно, - мне хотелось казаться вежливой, а отход от равновесия эмоции-мимика был опаснен для здоровья.

- Пойдем, перекусишь с нами, а то А́ни вовсе расстроится, если ты быстро исчезнешь. Он с тебя глаз не сводил, пока ты спала, - басовитый смешок женщины звал наружу мурашки и от него приятно вставали на затылке волосы.

- Не хочу его обижать, но и не хочу давать ему напрасных надежд. Это будет нечестно с моей стороны, - уже рукой я пригладила косу, ощущая к себе отвращение. Мой милый Сайын!..