Любимый (не)родной

1.

- Ты увидишь, он нереальный. Наши девчонки на него просто молятся, - координатор помощи Лиза говорит негромко, чтобы никому не мешать. Кроме нас, в приемной адвоката сидит еще человек десять.

- Почему? - интересуюсь я.

- Ну, в нашем деле много тонкостей. Многие не вникают. Лепят только то, что в законе на поверхности указано. А копнуть поглубже не хотят, тем более для бесплатных клиентов.

- А я бесплатная?

- А у тебя, что, есть деньги на оплату адвоката?

- Нет, конечно, - вздыхаю я. - Просто я думала, может, какие-то спонсоры оплачивают…

- Спонсоры нам оплачивают жилье, питание, одежду, на юристов уже не остается. Но Громов свое дело знает и на нас не зарабатывает. Он оформляет право на бесплатную юридическую помощь всем, кто приходит из нашего центра. И потом некоторых берет в процесс. Особенно если случай сложный, никогда не отказывается. Скольким он помог, и не пересчитать. И тебе обязательно поможет.

Секретарь адвоката сидит за письменным столом, придвинутым к открытому окну. Она не смотрит на посетителей, бодро щелкает клавишами компьютера. Немолодая женщина, в очках, на ногах туфли с толстыми каблуками. Интересно, адвокат - ее ровесник?

- Он старый? - спрашиваю я у Лизы.

- Громов? Молодой. И красавец, между прочим.

- И такими делами занимается? - я не успеваю договорить, когда дверь кабинета Громова открывается и оттуда выходит женщина с радостной улыбкой на губах.

- Кто следующий? Проходите! - командует секретарь, и Лиза дергает меня за руку. Мы встаем и проходим в огромный кабинет.

Я вижу адвоката Громова и оседаю на подгибающихся ногах. В глазах у меня темнеет.

2.

- Аня, Аня, - хлопочет надо мной Лиза. Меня посадили в кресло для посетителей, Лиза тычет мне в губы холодным стаканом с водой. Сердце колотится в висках, в глазах, в горле, руки и ноги мгновенно стали ледяными. Я прерывисто дышу, пытаясь прийти в себя.

Громов? Почему Громов? Откуда у Сережи эта фамилия?

- Сергей Леонидович, извините, мы сейчас, - и Лиза снова пытается меня напоить.

Я сажусь ровнее и отказываюсь от воды, стараясь не смотреть на хозяина кабинета. Отчество у него теперь тоже другое. Значит, прежним осталось только имя - Сергей.

- Ничего, ничего, все нормально, - произносит голос, от которого по моему позвоночнику бегут мурашки.

Он всегда так на меня действовал. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось.

Я глубоко вдыхаю и наконец беру себя в руки.

- Все хорошо, Лиза. Прости. Я готова, - произношу я и поднимаю глаза на Сергея.

Я знала его лучше, чем себя, пока он не исчез.

За эти годы он повзрослел и стал еще красивее. На Сергея всегда засматривались все женщины, и старые, и девчонки. Он изменился мало. Возмужал. У него все те же широкие плечи, красивые руки и статная фигура. Только мышц как будто стало больше - так и играют под рубашкой. Волосы надо лбом лежат волной, как будто уложили в парикмахерской - они у него всегда так лежали, даже после купания в речке сами собой укладывались в эту волну. Те же невероятные глаза. И опять, как тогда, от его взгляда в моей груди нарастает почти физически ощутимое горячее волнение.

Он смотрит на меня прямо, губы плотно сжаты.

Что он испытывает?

Удивлен?

Расстроен?

Понять невозможно.

На его висках я вижу несколько седых волос. Ему всего двадцать семь, а уже седой. Машинально приглаживаю свои волосы. Пробегаю пальцами по застежке блузки.

Мне нельзя терять самообладание. Я не имею права.

- Сергей Леонидович, у Ани сложная ситуация. Она попала в наш кризисный центр после серии эпизодов домашнего насилия и теперь хочет развестись с супругом. Но проблема в том, что он грозится отобрать у нее единственное жилье и сына.

- Понимаю, - говорит Сергей деловито. - Документы есть?

- Она не обращалась в полицию, - Лиза протягивает адвокату тоненькую папочку с моей анкетой. - Сразу попала к нам.

- Это плохо. Нам бы пригодились протоколы, - он быстро просматривает бумаги и поворачивается ко мне. - Анна Викторовна Смоленцева?

- Да, - говорю я хрипло. - Смоленцева.

Это фамилия, которую в прошлой жизни носил и он. Сергей Андреевич Смоленцев - так звали мальчика, в которого я была влюблена со школы. Который стал моим первым мужчиной. Который бросил меня беременную, оставив только записку. И больше никогда не появлялся в моей жизни.

- Как зовут вашего мужа?

- Дмитрий Андреевич, - отвечаю я.

Он что, не в курсе, что я вышла замуж за его родного брата? Хотя за пять лет семейной жизни я ни разу не слышала имени Сергея. Не было ни встреч, ни писем, ни звонков. Он просто исчез, и даже его имени в нашем доме не произносили.

- У вас есть ребенок?

- Да, у меня сын. Саша, - говорю я, глядя в лицо адвоката Громова, знакомое до последней крошечной черточки. Это лицо моего сына. Нашего общего сына.

- Сколько ему лет?

- Четыре.

Адвокат Громов смотрит мне прямо в глаза. И я выдерживаю этот взгляд. Я слишком долго и отчаянно его ждала. Я выплакала все слезы и всю свою любовь к нему. Он ничего от меня не узнает.

3.

Сергей молча встает из-за стола, шумно отодвинув стул, и отходит к окну. Замирает, глядя на июньскую зелень, а Лиза, как будто испугавшись, тараторит ему в спину:

- В общем, у Ани, конечно, довольно стандартная ситуация. Но вы нам очень нужны, Сергей Леонидович!

- Супруги не настроены на примирение? - говорит он, по-прежнему стоя к нам спиной.

- Ой, да что вы! - Лиза машет рукой. - Какое там примирение! Он же не работает, играет, пьет, да еще и домашнее насилие.

В этот момент я встаю и молча выхожу из кабинета.

Лиза бросается за мной:

- Аня! Аня, ты куда?!

Я быстро прохожу мимо посетителей в приемной, сбегаю вниз по лестнице, и только на улице понимаю, что идти мне совершенно некуда.

***

- Я понятия не имею, почему он так сегодня разговаривал, - говорит Лиза, затягиваясь сигаретой. - Никогда такого не было. Он, вообще-то, всегда очень вежливый и сам расспрашивает девочек. А сегодня, может, у него что-то случилось… Но и ты тоже, конечно, даешь. Чего это ты в обморок хлопнулась, скажи, пожалуйста?

- Не знаю. Просто вдруг голова закружилась.

- Может, съела что-то не то на завтраке? - беспокоится Лиза.

- Я Сашку накормила, а сама забыла поесть, - признаюсь я.

- Ну ты даешь! А ушла чего?

- Не знаю… Лиз, я просто чувствую, что у меня с этим адвокатом ничего не получится.

- А ты с ума, часом, не сошла? - Лиза возмущена и почти кричит. - Ты не охренела, подруга? Тебе дают лучшего адвоката по таким делам в нашем городе. Настоящего аса! И бесплатно! А ты?..

Мне ужасно жалко расстраивать Лизу. Она действительно болеет за свое дело и относится ко мне с Сашкой как к родным. Но что я могу сказать в этой ситуации?

- Лиз, ты только не сердись. Ну пожалуйста. Я тебе и правда очень благодарна. Просто… я не могу. Не могу с этим Громовым.

- Черт знает что, Ань, - Лиза гневно тушит сигарету. - Ты взрослая женщина, у тебя ребенок на руках. Денег нет, работы нет, дома нет. А капризничаешь, как принцесса.

Я виновато склоняю голову и тяну Лизу идти. Нам пора возвращаться, я беспокоюсь за Сашку - он впервые остался без меня в кризисном центре, где мы прожили последние пять дней, после того, как сбежали из дома.

- У тебя же и документов для развода толком нет, - возмущается Лиза. - Если бы ты хоть иногда полицию вызывала, когда он дебоширил. Но ведь ничего, ничего! Жила тихо, как мышь… Все терпела. Да?

- Да, - киваю я. - Все терпела... Надеялась, что наладится.

- И дотянула.

- Дотянула, Лиз, - опять соглашаюсь я. Мне очень неудобно перед Лизой за свое поведение в офисе адвоката Громова.

- Короче, ты ведешь себя как инфантильное дитя, Ань. Но слава богу, Громов все равно согласился с тобой работать.

- Что? - я останавливаюсь и чувствую, что ноги приросли к земле. Я не в силах сделать ни шага.

- Вот тебе и что. Он будет твоим адвокатом.

- Что ты ему сказала?

- Да он мне сам все сказал. Говорит, дело интересное, хочу в нем разобраться. Он приедет на днях в кризисный центр, чтобы с тобой поговорить.

- Зачем?

- Затем! Затем, что тебе нужно разводиться и делить имущество так, чтобы тебе с сыном было, куда пойти. Ты же не можешь всю жизнь жить в кризисном центре с ребенком на руках!

На моих глазах закипают слезы, и Лиза, смягчившись, добавляет:

- Громов тебе поможет. Он все возьмет на себя. Он настоящий профессионал. Очень надежный.

***

Я вспоминаю, как в августе, пять лет назад, сделала тест на беременность и замерла от счастья: у нас с Сережей будет ребенок! Как мечтала, что расскажу ему, увижу радость в его глазах. Он поднимет меня на руки, закружит, зацелует! Скажет: “Нютка, родная моя, как же я рад! Вот мы теперь заживем!”

И как потом я месяц за месяцем смотрела на свой растущий животик и ждала, что Сережа даст о себе знать. Я носила под сердцем ребенка, который был зачат в настоящей любви. Мне казалось, что в настоящей. Мы три года встречались с Сергеем, прежде чем решились на настоящую близость. “Ты слишком маленькая, Нютка”, - говорил он и гладил меня по волосам, как ребенка. “Вот подрастешь, все у нас с тобой будет”.

И я ждала. Мы оба ждали. И в июньскую ночь, после моего восемнадцатого дня рождения, у нас наконец случилось то, что сделало нашу любовь еще более настоящей, большой и сильной, чем она была до этого. Я доверилась ему, утонула в его руках и ласках, он сделал меня женщиной - и это было так естественно, так сладко, так нежно.

Это были самые счастливые дни моей жизни. Вокруг сияло лето, у меня был мой любимый Сережа, наши общие надежды, наши планы на жизнь, наши волшебные дни и ночи. Мы не расставались ни на один день, все свободные минутки проводили вместе, никак не могли насытиться друг другом. По сути, тем летом мы фактически стали мужем и женой. Планировали свадьбу, мечтали о собственном доме, о том, как будем всю жизнь любить и поддерживать друг друга.

А через месяц пришло страшное известие. Сережины родители погибли в автокатастрофе. Он уехал в другой город, чтобы опознать их - и уже не вернулся.

Мой мир рухнул навсегда.

4.

Мой сын Сашка играет с машинкой: катает ее по одеялу в нашей комнате кризисного центра, и что-то нашептывает. Я сижу на другой койке и просматриваю объявления о приеме на работу. В центре нас кормят и даже могут одеть в благотворительную одежду, но на мне висит огромный кредит, который за меня никто выплачивать не станет. Да и не привыкла я сидеть без дела.

Сашка на удивление неплохо переносит резкую смену образа жизни. Да, в приюте нет привычного окружения, игрушек и книжек. Нет папы. Но здесь много других детишек, с которыми можно играть, и хорошая добрая нянечка. Сын легко поладил со всеми и хоть и скучает иногда, в целом держится молодцом. Значит, я могу устроиться хотя бы на полставки, чтобы не ходить с протянутой рукой.

Мы с сыном жили в маленьком городе, но там спрятаться от мужа невозможно. Всех знакомых он знает - нашел бы нас в два счета. А больше идти нам некуда. Когда стало ясно, что нужно бежать, я собрала сына и улизнула на автобусе - всего-то час пути. В этом большом городе у меня никого нет. Но и муж нас здесь не найдет, а это главное. И здесь легче устроиться на работу.

Вакансий много. Зарплаты предлагают даже выше, чем в нашем городке. Но теперь мне и зарабатывать нужно гораздо больше: собственного жилья теперь нет. Когда нас с Сашкой выгонят из кризисного центра, нужно будет снимать хотя бы комнату. А на это нужно много денег…

***

Я хорошо училась в школе и могла бы поступить в университет, как Сережа. Он сразу после получения аттестата знал, что будет учиться на юридическом. А я, влюбленная дурочка, мечтала поступить на тот же факультет и потом, когда у Сережи будет собственное дело, работать с ним вместе.

Но когда я была в десятом классе, внезапно заболела мама. Ее губы стали синими, дыхание - тяжелым и мелким. “Это сердце, - сказал врач, - вам нужно беречься, не перегружать себя домашним трудом, побольше отдыхать”.

Мама вырастила меня одна. Отец ушел, когда я была совсем крошечной, создал другую семью и помогал нам очень редко. А мамочка тянула меня одна, одевала, кормила, лечила. Я старалась помогать ей во всем, полностью взяла на себя домашнюю работу и конечно, решила не поступать.

- Не расстраивайся, Нютик, - утешал меня Сергей. - Мама будет лечиться. Я пока найду работу, сниму хорошее жилье. Мы с тобой поженимся, я вас с мамой заберу к себе. А когда я встану на ноги, ты спокойно получишь такое образование, какое захочешь.

И я знала, что так и будет.

Я любила Сережу всегда, сколько себя помню. В маленьком городе все люди как на ладошке - и Сережу Смоленцева знали все. Он был спортсмен и умница, всегда был рад помочь знакомым и друзьям, лучше всех играл в волейбол и бегал на лыжах. Его брат Димка был почти такой же. Почти. Оба высокие и стройные, и вроде бы даже похожие, но…

- Они разнояйцевые близнецы, - поясняла мама мальчиков, Ирина Юрьевна. - Сначала родился Сережа, за ним спустя двадцать минут - Дима.

Дима всегда был на один шаг позади брата. Если Сережа получал пять, то Дима - четыре. Если на соревнованиях по бегу Сережа приходил на стометровке первым, Дима - вторым. На общем фоне нашего небольшого городка они оба были заметными и яркими, но в Диме всегда чувствовалось какое-то напряжение. А Сережа был радостным человеком, очень добрым. И я тянулась к нему, как цветок тянется к солнцу.

Мы учились в одной школе, и я, как и многие девчонки, смотрела на Сережу Смоленцева, даже когда он просто шел по коридору. А когда наш класс стали пускать на дискотеки для старшеклассников, мы увидели и как Сережа танцует.

На первой же дискотеке, куда я пришла, замирая от волнения, самый популярный парень школы пригласил меня на медленный танец. Я стояла, прислонившись лопатками к холодной стене, а он шел прямо на меня, слегка откинув назад гордую голову. Белая рубашка с закатанными рукавами мерцала в свете дискотечных огней яркой синевой.

- Пойдем, потанцуем? - он протянул мне руку, и я вся вспыхнула. Сережа Смоленцев приглашает меня на танец! В это невозможно было поверить.

Он обнял меня за талию и уверенно повел по паркету. Чувство, что я могу сказать и сделать что-нибудь не так, мгновенно испарилось. Вся моя застенчивость исчезла. Мне было хорошо и весело с ним.

- Тебя зовут Аня? - спросил он, приблизив губы к моему уху, и я слегка вздрогнула от теплой нежности его дыхания.

- Да, а откуда ты знаешь? - я откинула голову и смотрела в его лицо, которое было так близко с моим.

- Знаю, - улыбнулся он и вдруг крутанул меня так, что я сделала полный оборот и опять упала в его объятия. - Я за тобой наблюдаю.

- Почему? - обмерла я.

- Потому что ты самая красивая девочка в нашей школе, - ответил Сережа.

В тот вечер он проводил меня до дома.

Я очень волновалась, что Сережа захочет меня поцеловать - мне было всего шестнадцать, и хотя многие мои ровесницы уже имели солидный опыт с парнями, я до сих пор не пробовала даже поцелуев. Но он просто чмокнул меня в щеку и пожелал спокойной ночи. С бешено бьющимся сердцем я стояла в ванной и смотрела на свое отражение в зеркале: “Я самая красивая девочка в школе”. Неужели, неужели это правда происходит со мной?!

5.

Мы стали парой. Самый эффектный мальчик из выпускного класса и я, пигалица из девятого. Конечно, тогда я чувствовала себя очень взрослой и уверенной, но сейчас это кажется таким детством! Сережа окружил меня заботой. Провожал из школы, подходил на переменках. А когда мы собирались в физкультурном зале, чтобы посмотреть на игру, он всегда махал мне рукой, и все видели: мы с Сережей вместе. Это было так неожиданно и так классно! Мамин опыт подсказывал, что мужчинам верить нельзя. Но Сережа - он ведь совершенно особенный! Не такой, как другие! С самого первого танца на дискотеке я знала, что нравлюсь ему, и что ему не нужен никто, кроме меня. Мы были одно целое - он и я.

Даже Сережин выпускной я пережила без особых проблем. Конечно, мне было очень грустно, что я не буду видеть его каждый день - Сережа, как и планировал, поступил на юридический и должен был уехать в большой город. Но я все равно знала, что нашим чувствам ничто не может помешать.

- Нютка, я буду приезжать к тебе каждую пятницу. Не пропущу ни одной, обещаю! - говорил мне Сережа, и я знала, что все будет так, как он сказал.

Всю неделю я училась, помогала маме, даже с подружками не проводила время. Мне было важно делать все правильно. Лучше лишний час посидеть над книжками, чтобы точно получить отличную оценку, чем тратить время впустую - ведь в пятницу приедет Сережа, и я буду все время с ним. Присутствие Сережи в моей жизни было защитой от всякой ерунды: мне не хотелось танцевать с другими, гулять с другими, тем более выпивать или курить. Зачем? Если у меня уже есть большая любовь, планы на будущее, если у меня есть Сережа, с которым я проживу всю жизнь.

Мама, с одной стороны, была рада за меня, а с другой - волновалась.

- Анечка, может, ты пойдешь погуляешь с подружками? - предлагала она.

- Мамуль, в пятницу приедет Сережа, я с ним пойду гулять.

- Сережа, Сережа, - ворчала она озадаченно. - Он, конечно, хороший мальчик, но стоит ли так на нем сосредоточиваться? Может, есть еще кто-то получше?

- Мам, нет никого лучше Сережи. Для меня - нет, - отвечала я со всей категоричностью юности.

- А ты уверена, что у него там, в городе, не появилась какая-то вторая жизнь?

- Я уверена, мама. Давай лучше я тебе ужин согрею, ты ведь устала, наверно? - и я делала все в доме, заботилась о маме, которая сильно похудела и часто хваталась за левую сторону груди.

- Не сердись, Анечка, - говорила мама. - Я просто очень хочу, чтобы у тебя все в жизни получилось. Чтобы не было, как у меня.

Когда наступала пятница, я летела домой сломя голову. Снять школьную одежду, принять душ, надеть самую красивую одежду - и ждать, когда приедет Сережа! Он появлялся ранним вечером и сразу бежал ко мне. Обнимал, прижимал, нежно целовал… мне хотелось большего, но нет. Сережа ясно дал понять, что мы будем ждать моего совершеннолетия. Мы шли гулять, или в кино, а еще Сережа часто приглашал меня к себе домой. Я оставляла маме ужин, а сама садилась за стол в доме своих будущих свекра и свекрови.

***

В доме Смоленцевых всегда было оживленно. В маленькой двухкомнатной квартире жили родители и Сережа с Димой, а помимо этого, находилось место для двух кошек, старой колченогой собачки и террариума с ящерицей, которую нужно было кормить живыми сверчками, червями или тараканами.

- Это Димкина идея, - объяснил мне Сережа. - Он домосед, ему нравится возиться с этой ящерицей.

Дима кормил своего Ноя сверчками из коробочки, но некоторые из них убегали, и тогда в дело вступали кошки и собака. Иногда охота на сверчка разгоралась, пока мы с Сережиной семьей ужинали или обедали.

Сережина мама преподавала музыку в единственной в нашем городке музыкальной школе, а папа был главным инженером на небольшом предприятии, где работали почти все взрослые. Это была нестандартная семья, и хотя они приехали в наш городок, когда их сыновьям было всего несколько месяцев, даже через много лет они отличались от всех окружающих. Мама Сережи окончила консерваторию и была чудесной пианисткой. Ради нее в совсем не большую “большую комнату” поставили пианино.

Ирина Юрьевна коротко стригла свои буйные волнистые волосы и носила необычные крупные сережки - но это была просто бижутерия, хотя была уже в солидном возрасте “за сорок”. Глава семейства Андрей Николаевич обожал жену и сыновей, он постоянно вытаскивал мальчишек в какие-то походы, занимался с ними спортом. Дима и здесь был всегда вторым. Как будто между ним и его семьей был невидимый барьер - все радуются и смеются, а Дима скорее ухмыляется. Все с энтузиазмом топают на прогулку, а Дима словно делает одолжение.

- Дима у нас суровый молодой человек, - говорила моя будущая свекровь. - Но это все потому, что он очень талантливый.

Дима и правда был талант - он шикарно разбирался в компьютерах. Да и вообще был технический гений. Если что-то ломалось, сбоило или искрилось, Диме было достаточно иногда даже не повозиться, а просто прикоснуться к технике - и она мгновенно начинала работать, как положено. Все были уверены, что после школы Дима поступит в политехнический и станет инженером, как отец.

Родители гордились обоими сыновьями, а меня приняли в семью с первого же появления в доме.

- Мама, это Аня, моя девушка, - сказал Сережа, держа мою ладошку своей крепкой теплой рукой.

- Очень приятно познакомиться, Аня! - ответила Сережина мама и тепло меня обняла. - Мойте руки, будем обедать.

Так было с первого дня - определенно, спокойно, очень по-доброму. Сережа и его семья окружили меня таким теплом и заботой, что я и подумать не могла, что в будущем всего этого у меня не будет.

6.

Мы возвращались с Сережей с речки. В конце июля погода стояла райская, и мы надолго уходили на природу. Расстилали одеяло и часами валялись, обнимаясь и целуясь, возвращались в город только ночевать. Чтобы не волновать маму, я все же приходила домой на ночевку. О том, что наш роман с Сережей стал совсем “взрослым”, я ей пока не рассказывала.

В тот вечер мы издалека увидели, что у Сережиного подъезда стоит милицейская машина. Во всех окнах их квартиры горел яркий свет, хотя время было уже позднее - обычно в этот час семья уже готовилась ко сну.

- Это странно. Что-то случилось? - спросила я Сережу, который, как всегда, вел меня за руку.

- Не знаю. Родители сегодня днем уехали, они собирались в отпуск по Золотому кольцу. Может, что-то с Димкой? - в его голосе звучало искреннее волнение.

В открытом окне второго этажа, в той самой комнате, где стояло пианино, мелькнул силуэт в полицейской фуражке.

- Нюта, давай я тебя провожу, - сказал Сергей напряженным голосом. - Потом вернусь.

- Я пойду с тобой!- закапризничала я.

- Нет, моя хорошая, - твердо сказал он. - Не хочу, чтобы ты зря волновалась. Я со всем разберусь и все тебе расскажу.

Его губы были плотно сжаты, он выглядел сейчас совсем взрослым и очень озабоченным мужчиной. Мой Сереженька…

- Хорошо. Тогда иди, а я сама доберусь и буду ждать от тебя новостей, - сказала я. Встала на цыпочки, поцеловала своего любимого и пожав его руку, побежала домой.

- Спасибо, Нюта! Я сразу сообщу!

Это было последнее, что я услышала от Сергея в то лето.

***

Он словно в воду канул - просто пропал. Ни звонка, ни смски, ни сообщения в соцсетях. Я не находила себе места. Если бы не мама, я бы уже давно висела на телефоне, но мне нельзя показывать маме, что что-то не в порядке. Ее нельзя волновать. Поэтому я просто отправила несколько сообщений… и ждала ответа, которого все не было. “Все прояснится, все образуется, - твердила я себе, - нужно просто подождать”. Но в глубине души я знала, что наша жизнь изменилась навсегда. Я просто чувствовала это. У нас никогда раньше не случалось такого молчания! Каждое мое утро с шестнадцати лет начиналось с сообщения Сережи: “Привет, любимая!” Мы переписывались и в течение дня - конечно, когда не были заняты учебой. А вечером, перед сном, Сереже мне обычно звонил, и мы болтали.

А теперь…

Полиция, свет в окнах, короткий поцелуй - и гнетущее молчание.

Так и не дождавшись известий от Сережи, утром я наскоро приготовила маме завтрак и что-то сочинив ей про встречу с подружкой, побежала к Сережиному дому.

У самого подъезда я столкнулась со старенькой соседкой Смоленцевых, бабушкой Липой.

- Горе-то какое! Горе-то! - запричитала она, увидев меня.

- Что случилось?

- Ты не знаешь, милая… Ох, горе-то… бедные мальчики, - неразборчиво бормотала бабулька и крестила меня мелкими движениями смуглой руки.

- Да что случилось, бабушка?! - я никогда не разговаривала со взрослыми так грубо, но сейчас почти кричала.

- Так сгинули… Сгинули они. И Ирка, и ейный Андрей! Парни одни остались!

В ужасе я опустилась на скамейку у подъезда и закрыла рот рукой.

- Вот и милиция вчера приезжала… А потом они кричали, ох как кричали!

- Кто кричал?

- Да Димка с Сережкой, кто ж еще! - втолковывала мне старушка. - Сейчас ведь лето, окна нараспашку, я все слышу. Каждое слово разобрала!

- О господи, - только и могла выговорить я. - Да что случилось-то?

- В машине они разбились. Насмерть! - прошамкала старуха. И добавила: - А потом Димка твоего Сережку из дома изгнал!

- Что?!

- Как беса изгнал, говорю, - бабушка Липа вдруг перекрестилась и зашептала что-то неслышное.

- Вы какие-то глупости говорите, баба Липа, - я наконец справилась с дыханием и решила, что нужно самой подняться к Смоленцевым и узнать, что же произошло.

- Никакие не глупости! Бестолковая ты девчонка! Не ходи туда, забудь дорогу. Судьба тебя отвела, вот и не лезь туда, нехорошо там у них, ой нехорошо!

Но я, махнув на нее рукой, решительно вошла в подъезд и поднялась на второй этаж.

- Не ходила бы ты, судьбу себе сломаешь! - донеслось мне в спину старухино пророчество.

7.

На мой звонок долго никто не отвечал, но я продолжала звонить и стучать в полной решимости все выяснить. Наконец за дверью послышалось движение, и дверь открыл бледный до неузнаваемости Дима.

Он выглядел совершенно потерянным. Спутанные волосы, красные глаза. Он плакал?

- Дим… - только и успела произнести я, как до меня дошло: старуха не соврала про смерть Смоленцевых. Случилось что-то настолько страшное, о чем я и помыслить не могла.

Дима молча посторонился и пропустил меня в квартиру.

Все вещи лежали на своих местах - так, как было привычно. Только верхний ящик комода почему-то оказался на столе. Так и стоял, показывая нутро из вороха развороченных бумаг - словно кто-то в спешке искал важные документы.

Дима молча рухнул на стул и опустил голову так, что я не видела его лица. Мне показалось, что он всхлипнул.

- Дим, что случилось? Где Сережа? - спросила я, но он только молча помотал головой.

- Ты в порядке? - задала я дурацкий вопрос, как из американского кино. И сразу оборвала себя. Как он может быть в порядке, бедный парень, потерявший родителей?

Я подошла к Диме, мягко прикоснулась к его плечам, и он вдруг зарыдал, как маленький ребенок. Острая жалость пронзила мое сердце. Я не любила Диму, точнее, почти не замечала его. Мальчик и мальчик. Но при этом он был братом моего Сережи, частью чудесной семьи, с которой я связывала свое будущее…

- Они разбились, - сквозь слезы произнес Дима. Он вытер лицо рукавом рубашки и, проглотив рыдание, добавил: - Ночью на трассе… какой-то внедорожник… там был пьяный водитель… выскочил на трассу и ударил в лобовую.

- Боже мой… - от того, что Дима рассказал подробности, я вдруг осознала, что их родителей действительно нет в живых. Из-за какого-то пьяного урода счастливая жизнь этой веселой, крепкой семьи разрушилась в одну минуту!

- Они оба умерли на месте. Сначала мама, потом отец… Не успели даже в больницу увезти. Вечером милиция приехала. Сообщили…

- А Сережа? Где Сережа? - настаивала я.

- Он… он поехал на опознание, - снова хлюпнул носом Дима.

- Почему он? Почему вы не вместе?

- Они сказали, что им нужен только один, - проговорил Дима и снова разрыдался.

Так вот почему Сережа не дает о себе знать! Бедный мой, любимый… Как я хотела бы быть сейчас с ним, хоть немного облегчить его горе…

Я немного посидела с Димой, но почувствовала, что если немедленно не начну двигаться, могу сойти с ума. Еще раз проверив, нет ли сообщений от Сережи, я оставила телефон на столе и, не помня себя от горя, пошла на кухню. Бытовые заботы всегда помогают пережить тяжелые моменты - я это знала по тому, что каждый раз, когда мама попадала в больницу, я машинально начала хлопотать. Отмывала и без того чистую квартиру до блеска, выбрасывала вещи, купала под душем горшки с растениями - возилась, пока не падала от усталости. Вот и сейчас руки сами собой взялись за простые и привычные занятия: поставила чайник, достала хлеб и сыр, сделала бутербробы, заварила крепкий чай, пожарила яичницу и заставила Диму позавтракать. Он не сопротивлялся. Ел, шмыгая носом, а я сидела и смотрела на него, по-прежнему не в силах осознать все произошедшее.

- А когда Сережа вернется? - спросила я, когда Дима закончил есть. Он слегка успокоился и выглядел сейчас почти нормально.

- Не знаю. Он сказал, что сообщит.

- А как он поехал? Куда?

- Не знаю, он просто с ментами уехал, на их машине.

- И ты не запомнил даже места их гибели?

У Димы снова перекосилось лицо, как от пытки, и я в ужасе замахала руками:

- Дим, прости, прости, ничего не рассказывай!.. Я и не поверила, что вы поссорились с Сережей…

- Что? - Дима, хоть и убитый горем, смотрел на меня с подозрением.

- Да так… Я просто у подъезда встретилась с соседкой, бабушкой Липой. И она мне рассказала, что вы ссорились всю ночь.

- Ничего подобного! Старая кошелка, - вдруг злобно бросил Дима. - Насмотрится ужасов по телеку и потом придумывает.

- Вот и я подумала, ну что она такое городит… Что вы ссорились, и что ты Сережу из дома прогнал…

Дима вдруг смачно выругался. До сих пор я не слышала бранных слов ни от него, ни от Сережи. У них была интеллигентная семья, в которой не ругались - по крайней мере, при женщинах.

- Прости, Ань, - извинился передо мной Дима. - Тут и так хреново, а еще эти сплетни. Конечно, мы не ссорились с Серым. Бабка что-то путает.

- Конечно, конечно, - я старалась говорить мягко и успокаивающе. - Давай я тут приберу, а? Вон, смотри, как ящик комода разворочен…

Я взялась за ящик, чтобы убрать его со стола, но Дима тут же вскочил помогать - как и Сережа, он был очень хорошо воспитан.

- Я документы искал… Менты спросили… - объяснил он, впихивая тяжелый ящик на его законное место в комоде.

- Какие им нужны были документы? Разве родители уехали без паспортов? - удивилась я, но увидев, как Димино лицо опять исказилось гримасой боли, оборвала сама себя. У человека такое горе, а я пристаю с глупостями! Как мне не стыдно, что я за бесчувственная! - Прости, Дим. Давай я приберу.

Я осталась в квартире еще на час или полтора, потому что не хотела оставлять Диму одного. Да и, честно говоря, не хотела возвращаться домой в таком состоянии. Мне еще предстоит рассказывать маме о трагедии Смоленцевых, а для этого мне понадобится нечеловеческий запас сил. Мне нельзя даже расплакаться при ней, ведь она не выносит моих слез, сразу начинает нервничать и хвататься за сердце. Я не могу потерять еще и маму!

Дима молча сидел на диване в большой комнате, погруженный в свои мысли. А я навела порядок в бумагах, зачем-то подмела и протерла пол… Потом подумала и решила убрать с глаз повседневные вещи, которыми пользовались родители мальчишек. Наверно, им очень больно будет видеть мамину расческу, брошенные сережки, кофточку, которую Ирина Юрьевна в последний момент решила не брать с собой в отпуск… Я сняла с подставки пианино ноты, аккуратно сложила их в стопку и повернулась к Диме:

8.

- Мам, а мам, я кушать хочу! - Сашка дернул меня за рукав, и я очнулась от воспоминаний.

- Конечно, сыночек, сейчас, мой родной! - я поцеловала сына в теплую макушку и поднялась, чтобы идти в кухню. - Подождешь меня здесь или пойдешь играть с ребятами?

- Я хочу с тобой… - капризно затянул Сашка, и я поняла, что пропустила момент, когда он устал и захотел спать. Теперь с обедом нужно было решать поскорее, пока у малыша совсем не закончились силы.

- Хорошо, пойдем вместе! - сказала я и погладила сына по голове. - Хочешь, возьму тебя на руки?

- Нет, - гордо ответил мой малыш. - Я уже большой!

И мы вместе пошли по обшарпанному коридору на общую кухню нашего убежища.

В кухне было сразу несколько женщин, с которыми я уже успела познакомиться.

- Этот Громов, конечно, мужик хоть куда, - весело трещала Светка, подставляя тарелку под струю горячей воды. - И неженатый!

- Почем ты знаешь? - Марина стояла у плиты, помешивая в сковородке шкворчащую поджарку. От ее еды всегда умопомрачительно пахло, но настроение у Марины при этом было стабильно плохим.

Я усадила Сашку на стул у окна и потянула из шкафа кастрюлю. Я и правда сегодня замечталась, теперь придется кормить сына макаронами с сыром. Ничего, потом сбегаю в магазин и куплю курицу, а то нехорошо ребенку без супа.

- Да потом и знаю, - Светка улыбалась, как заговорщица. - Кольца он не носит.

- Ну и что? Мало ли таких, кто колец не носит…

- Это точно. Но я решила проверить и подъехала к его секретарше. Она мне все о нем рассказала.

- Что?

- Что неженатый он. Что все время работает, как вол. С утра до вечера. Что его все адвокаты уважают, потому что он хоть и молодой, но страшно профессиональный, настоящий эксперт. Что по многим делам добивается таких решений, на которые клиенты и не надеялись. И что у него куча благодарных клиентов, среди них много баб - но у самого у него никого нет и не было, сколько она его знает.

- Может, у него проблемы по части интима? - произнесла Марина в воздух, и я вдруг страшно покраснела. У Сергея никогда не было никаких проблем по части интима. Слава богу, что мое лицо в это время было склонено над кастрюлей с горячей водой…

- Ха! - дерзко ухмыльнулась Светка. - Зелен виноград, да, Марин? На импотента он точно не похож!

- А ты почем знаешь, - не сдавалась Марина.

- Пока не знаю, а чувствую, - парировала Светка. - Вот уложу его в койку, проверю, как у него там все работает, и обязательно тебе доложу.

- Ой, нужна ты ему! То, что секретарша не в курсе, ничего не значит. Молодой, красивый, при деньгах и неженатый - чтобы такой был один? Не поверю ни за что. Наверняка он просто шифруется, а на самом деле у него полно баб.

- Как-то грубо ты говоришь - “баб”, - заметила красивая и обычно молчаливая Анжела, которая листала женский журнал у общего обеденного стола. - Не баб, а женщин.

- Женщины - это у которых все хорошо. А мы здесь все - бабы, - мрачно возразила Марина. - У всех такого в прошлом понапихано, что ни одному приличному мужику мы и даром не нужны.

- А я не согласна! - не сдавалась оптимистичная Светка. - Люди, которые много плохого видели, наоборот, самые надежные партнеры. Благодарные за каждую мелочь… Может, кому-то уже поздно судьбу устраивать, а мне вот в самый раз. У меня возраст самый подходящий…

- А ничего, что ты эти разговоры ведешь в приюте для жертв домашнего насилия, Свет? Еще есть охота затеваться с мужиками? Не напробовалась? - язвительно спросила Марина, и Светка вся сразу как-то погасла.

Марина не была самой старшей в нашей женской компании, но ворчала хуже древней старухи. Я не знаю точно, что с ней случилось, но девчонки рассказывали, что она живет в приюте уже полгода, но никак не может ни устроиться на работу, ни добиться развода от мужа. Судья ей попался неприятный, а сама она вела себя очень настороженно, никому не открывалась, и постепенно стала для всех женщин в убежище примером “как не надо”. Ее дочь-подросток тоже была нелюдимой, в разговоры не вступала, проводила все время одна и периодически курила за углом здания. Впрочем, Марине, похоже, было не до дочери и не до ее курения.

- Но ведь не все ведь мужчины одинаковые, - не выдержала я. - Есть на свете и счастливые семьи.

- Ага. И много ты их видела, таких семей?

- Может, и не много, но видела, - упрямо ответила я. - И у нас у всех есть еще шансы создать такие семьи.

И я начала накладывать макароны в тарелку для Сашки, который сидел за столом, устало уронив голову на руки.

- Ань, ну куда ему макароны. Ему, наверно, и жевать лень, смотри, какой тряпочкой лежит. Лучше возьми у меня суп, - прозвучал за моей спиной голос Светки, и она поставила перед моим сыном миску с аппетитным золотистым супом. - Все ты правильно говоришь. Закончим здесь - и будет у нас светлое будущее, и для нас, и для деток.

- Спасибо тебе огромное, Свет! - искренне поблагодарила я.

- Скажи еще, что твое будущее будет с богатым и красивым адвокатом Громовым, - Марина просто не могла перестать язвить.

- А может, и с Громовым! - задорно возразила Светка. - Я когда у него на консультации была, он знаешь как на меня смотрел!

Мне внезапно страшно захотелось вылить ее суп в раковину.

- Саш, доедай, пойдем уже, - скомандовала я сыну, и Марина внимательно посмотрела на меня.

- А ты ж его тоже видела, Ань? - внезапно спросила она. - И как тебе наш блестящий адвокат?

- Не знаю. Я его не рассматривала, - отрезала я, молясь, чтобы никто из женщин не увидел, что мой сонный четырехлетний Сашка похож на их любимого адвоката, как две капли воды.

9.

Сережа поцеловал меня впервые, когда мне было шестнадцать. И сразу остановился - как будто на полном скаку налетел на препятствие.

Все было как обычно - Сережа провожал меня домой, потом мы стояли, не в силах расстаться, и говорили обо всем на свете. Или даже просто молчали, держась за руки. Но в тот раз я не выдержала и сама прильнула к нему. Подняла лицо, притянула его голову руками и поцеловала в губы. Неумело, просто прижалась. Сережа замер, затаил дыхание, а потом очень нежно ответил мне прикосновением своих губ - и у меня мгновенно закружилась голова и вырвался тихий стон.

- Тише, Нютик… Тише, - сказал он и отстранился от меня.

- Но почему?! - мне было так обидно, что он отказывается от поцелуев, что я готова была закричать. - Ты уже сколько времени меня провожаешь, а у нас с тобой до сих пор ничего не было!

- Чего не было? - растерянно спросил Сережа.

- Ну чего, чего! Девчонки в классе уже вовсю гуляют, как взрослые, а я… Я для тебя некрасивая, да? - ужасно, но в этот момент я всхлипнула, выдавая, как важно для меня быть с Сережей.

Но он только улыбнулся и ласково покачал головой:

- Ты самая красивая девчонка в школе. Нет, во всем нашем городе! - в его глазах плескалось настоящее восхищение, но я чуть не плакала от обиды.

- Тогда почему?! Почему ты отказываешься меня целовать?

- Потому что ты еще маленькая, - сказал он ласково. И мне стало еще обиднее.

- Я взрослый человек! Я женщина! У меня уже грудь выросла, если ты вдруг не заметил! - и я прижалась к нему грудью так, что он резко выдохнул и отступил на шаг.

- Аня, перестань. Я все-таки не железный, - Сережа покраснел и дышал тяжело, будто только что поднимал штангу. Я замолчала, потому что вдруг увидела, какой он красивый и взрослый… и как серьезно, почти с болью, смотрит на меня в свете неяркой лампочки у подъезда. - Ты еще маленькая для продолжения. Я не могу сейчас поступить с тобой, как со взрослой девушкой. Но если ты не передумаешь к тому моменту, когда сможешь решать, у нас с тобой все будет.

И он поцеловал меня так, что разноцветные мушки полетели перед моими зажмуренными глазами.

***

- Аня! - куратор приюта Лиза быстро стукнула в дверь комнаты костяшками пальцев и сразу открыла ее. Я вскочила и прижала палец к губам:

- Тсс, Сашка заснул! - прошипела я, и Лиза ответила мне шепотом:

- Громов просит твой номер телефона.

- Нет. Я запрещаю. Не давай.

- Ань, не дури. Ему же надо с тобой работать.

- Обойдусь.

- Аня…

- Лиза, я тебе сказала, что обойдусь. Я пока вообще ничего не решила.

Лиза сверкнула в меня темными глазами, показывая свое возмущение.

Но я действительно еще ничего не решила.

После того, что сделал Дима, я не готова возвращаться домой. Не могу его простить, не чувствую себя в безопасности.

Но все же семья - это семья. Я замужняя женщина, и как я могу рисковать не только своим будущим, но и будущим сына?

Как знать, как все повернется в будущем? Смогу ли я обеспечить сыну то будущее, которого он достоин? А что будет со мной?

Я с детства знала, как тяжело женщине поднимать ребенка одной. Как страдает малыш, у которого нет рядом отца. И клялась себе сделать все, чтобы у моего Сашки было счастливое детство.

Как бы ни было тяжело мне в браке с Димой, я старалась, чтобы сын ни о чем не знал и был счастлив.

И я снова посмотрела на Сашку - мое сокровище, которое называет папой того, кто совсем ему не папа… Последнее, что я хотела бы сделать для него - это разрушить его привычный мир, который уже фактически висит на тонком волоске…

10.

Когда раздался звонок с незнакомого номера, я испугалась, что Лиза не послушалась и все же дала мой номер Сергею. Но в трубке звучал женский голос.

- Добрый день, вы Анна Викторовна Смоленцева?

- Да, а кто вы?

- Меня зовут Ольга Сергеевна Мезенцева, я адвокат.

- Адвокат? Но я не нанимала адвоката.

- Я представляю интересы вашего супруга, Дмитрия Андреевича Смоленцева.

Я села на стул, потому что у меня внезапно закружилась голова.

Саши в комнате не было - он играл с ребятами во дворе под присмотром молодой нянечки.

- Дима нанял адвоката? На какие деньги?

- Наши финансовые отношения - это конфиденциальная тема, я вам об этом ничего не скажу, - произнесла Ольга, и мне почудилась в ее голосе легкая насмешка.

- Понимаю. И какой у вас ко мне вопрос?

- Вы скрылись из дома и увезли малолетнего ребенка. Отец интересуется, где находится сейчас четырехлетний Саша.

- Саша со мной, - ответила я, пытаясь понять, к чему она клонит.

- А где находитесь вы?

- Не скажу.

- То есть как?

- Я ушла из дома и увезла ребенка, потому что Дмитрий Андреевич меня бил и пытался… избавиться от ребенка. Я не хочу, чтобы он знал, где мы находимся.

- Факт побоев установлен? Вы обращались к медикам?

- Нет, не обращалась.

- А то, что он пытался избавиться от ребенка?

- У меня есть свидетели. Но в полицию я не заявляла.

- Значит, это голословное обвинение, - с удовольствием констатировала адвокат. - И теперь ребенок исчез. Вы сами признались, что увезли его из дома, нарушили привычный ход жизни малолетнего сына. И теперь отец хочет убедиться, что у мальчика нормальные бытовые условия, что ему обеспечена возможность обучения, питания…

Все это было так ужасно, что я чуть не кричала от обиды и возмущения! Но мне нужно быть спокойной. Очень собранной и очень спокойной. Показать, что я нормальный человек со здоровой психикой, а не монстр, которым меня, видимо, решил изобразить Дима. Поэтому я сосредоточилась и очень спокойно произнесла:

- Естественно, все эти возможности ребенку обеспечены.

- Как вы можете это доказать?

- А почему я должна вам что-то доказывать?

- Потому что если в отношении ребенка есть угроза здоровью, то вас легко можно лишить родительских прав.

Я задрожала всем телом, руки похолодели. Неужели это правда?

Я смотрела через окно на то, как мой ненаглядный Сашка резвится на детской площадке с другими ребятишками и не могла поверить в то, что я слышу.

Дима никогда не был хорошим отцом. Сашка интересовал его только как объект моей заботы. Если я скажу пойти и купить ребенку что-то из еды или одежды, Дима пойдет и купит. Конечно, на деньги, которые я заработала, ведь других в нашей семье не было. Если пошлю в аптеку - тоже сходит. Но никогда, ни разу за все четыре года Сашкиной жизни Дима не приготовил ему еды, не вытер попу, не сходил с ним на прогулку. Сашка - мой ребенок, и только мой. Неужели Дима дошел до того, что будет отнимать у меня сына из мести?

- На каком основании вы мне угрожаете? - жестко спросила я, чувствуя себя как мать-волчица. Откуда-то внезапно взялись и силы, и злость, чтобы защитить своего дитеныша.

- Я просто описываю вам ситуацию, - мерзким голосом сказала Мезенцева.

- У вас у самой есть дети? - спросила я.

- Это не относится к делу.

- Это напрямую относится к делу! Ни одна нормальная мать не подвергнет своего ребенка опасности, не будет держать его голодным! И если бы у вас были дети, вы бы это точно знали!

- Ну… Дмитрий не так уверен в том, что вы - нормальная мать, - она подчеркнула тоном слово “нормальная”, и я задохнулась от возмущения.

- Не знаю, что вам наговорил мой муж, но из нас двоих о ребенке всегда заботилась я, и так будет всегда. И не нужно мне угрожать.

- Вы собираетесь подавать иск о расторжении брака? - внезапно переменила тему адвокат.

- А что?

- В какой суд вы планируете обратиться? - спросила она, и я поняла, что так она пытается узнать, где мы находимся с Сашкой.

- Я еще ничего не решила.

- Понятно, - выдохнула адвокатша. И откуда только такие хищницы берутся? Звонить матери и угрожать ей отобрать ребенка! - Видимо, по-хорошему решить проблему не получится.

- Что вы имеете в виду?

- Нам с Дмитрием Андреевичем придется обратиться в органы опеки и дать ваши координаты. Они с вами свяжутся для выяснения всех обстоятельств дела.

- Отлично. Давайте так и поступим, - сказала я и нажала на отбой.

Сердце стучало, как чугунный молот. Руки тряслись. Что мне теперь делать?

Ведь я действительно увезла Сашку из дома.

Он не спит с своей постели, не играет со своими игрушками, не ходит в детский садик, к которому привык. Из города, в который я его привезла, больше часа добираться до поликлиники, к которой прикреплен сын. И он действительно лишен привычного бытового комфорта - в убежище есть только общий душ и два туалета на этаже.

Вдруг все это имеет значение? Вдруг опека решит, что я плохая мать, которая подвергла ребенка испытаниям, опасным для его здоровья и психики?

Почему я не обратилась в полицию, не заявила о домашнем насилии? Многолетнее пьянство Димы, его нежелание работать, его угрозы и избиения - я скрывала все это, как могла, лишь бы мы казались хорошей семьей.

Пыталась скрывать и от Саши, чтобы он верил, что его папа - хороший, добрый человек. Чтобы не пугать сына, я не кричала даже когда муж поднимал на меня руку. Мое терпение лопнуло только когда Дима попытался избавиться от мальчика, которого якобы считал своим сыном.

11.

Я бросила еще один взгляд к окно. Сашка весело играл с двумя сверстниками, с которыми уже успел подружиться в приюте. Нянечка присматривала за ними с доброй улыбкой. Значит, время у меня есть. Мне нужно срочно найти Лизу.

- Ань, что с тобой? На тебе лица нет! - увидев меня в дверях своего крохотного кабинетика, Лиза мгновенно вскочила на ноги.

- Мне звонила какая-то тетка, грозила лишением родительских прав!

- Что за чушь! - возмущенно ответила Лиза. - Ань, давай, садись, поговорим спокойно.

- Не могу я сидеть, у меня все дрожит, я не могу сейчас…

- Так, выпей воды, - и Лиза протянула мне стакан, который я приняла с благодарностью. - Никто не может тебя лишить родительских прав, если твое поведение не угрожает здоровью и жизни сына!

- Точно?

- Точно! Так написано в законе. Еще один вариант - если ты угрожаешь жизни второго родителя.

- Я бы с радостью, Лиз, вот честно, - сказала я и допила воду. Холодная вода действительно помогла мне успокоиться. - Если бы я была сейчас рядом с ним, я бы не знаю, что я бы сделала!

- Вот и хорошо, что ты не рядом с ним, - заметила Лиза. - Не хватало еще тебе под статью угодить.

- Но эта тетка сказала, что она адвокат и что будет подключать органы опеки! Чтобы они проверили, в каких условиях оказался Саша…

- Ань, поверь, не ты первая. Мы постоянно общаемся с опекой. Они знают наш приют и примерно понимают, почему здесь оказываются женщины с детьми.

- И как они относятся?

- Ну как… По-человечески всем все ясно, но все-таки будет лучше, если с ними будет общаться юрист.

- Смоленцев? - брякнула я.

- В смысле Смоленцев? Это вроде твоя фамилия. Нашего адвоката зовут Сергей Громов… Ань, ты как себя чувствуешь?

- Нормально. Я просто… Просто перепутала.

- Ну окей, - Лиза посмотрела на меня внимательно и продолжила, словно говорила со слабоумной, - его зовут Громов Сергей Леонидович. И я предлагаю ему позвонить прямо сейчас. Чем скорее вы встретитесь, тем лучше.

Я была совсем не уверена, что готова к встрече с Сергеем. Слишком много всего значила для меня наша история… Но похоже, сейчас я должна была сделать это - не ради себя, а ради сына.

Сашка ни в коем случае не должен снова оказаться в руках Димы.

Лиза быстро набрала номер и уже через несколько секунд говорила в трубку:

- Тамара Прокофьевна? Это Лиза, из убежища для жертв домашнего насилия. Да. Мне нужно как можно скорее записать на прием Анну Смоленцеву… Да… Да, мы с ней уже были… Хорошо, я подожду, - Лиза прикрыла трубку ладонью и сказала: - Она пошла узнавать у Громова.

Прошло еще несколько секунд, и Лиза заговорила:

- Да? Ох, как здорово! Мария Сергеевна, спасибо вам!.. Да, да, я понимаю, что это он сам… Где? - и снова обернулась ко мне. - Он сюда приедет вечером, подойдет?

- Нет! Давай лучше я поеду к нему, - выпалила я. Первое, что пришло мне в голову - что Сергей увидит Сашку и все поймет. Этого нельзя допускать.

- Я не смогу с тобой пойти, я в это время уже занята, - предупредила Лиза.

- Это ничего. Я сама доберусь.

- Тамара Прокофьевна, она приедет в офис. Да, хорошо. В 18.30 она будет. Спасибо большое!

Лиза положила трубку и посмотрела на меня очень внимательно:

- Аня, мне кажется, или ты что-то скрываешь?

- Лиз, честно, все, что я рассказала о своей семейной ситуации - это правда. И я очень тебе благодарна за то, что ты так заботишься обо мне и о Сашке.

До встречи в офисе Сергея оставалось полтора часа. Я успела договориться с няней, что она покормит сына ужином, и сказала ему, что еду в город по срочному делу. Но вернусь обязательно и привезу подарок. Сын легко отпустил меня - у него вообще с самого рождения был замечательный покладистый характер. Не мальчишка, а теплое солнышко.

Вернувшись в комнату, я достала небольшое зеркальце и придирчиво осмотрела себя в нем. Когда мы с Сережей близко общались в последний раз, я была моложе почти на пять лет. Тогда я не красила даже ресницы - ему не нравилось видеть на моем лице “посторонние краски”, как он это называл. И несколько дней назад, когда я появилась в его офисе с Лизой, макияжа тоже не было - мне просто как-то не пришло в голову накраситься на прием к юристу, голова была занята совсем другим. Но сейчас…

Сейчас я еду к нему на встречу одна. Мне нужно быть сильной и взрослой - такой, какой я стала за эти годы.

Да, сейчас мне нужна помощь Сергея, но я не приду к нему с протянутой рукой. Я фактически выступаю как его клиент. Наниматель.

А он должен отработать свой кармический долг за брошенную, поруганную любовь, за сына, который растет с неродным отцом.

И я решительно взялась за макияж, за эти самые “посторонние краски”, которые должны сегодня стать моим щитом.

12.

Минута в минуту, как назначено, я звоню в запертую дверь офиса. Сергей открывает мне сам.

- Ты выглядишь прекрасно, - произносит он, оглядывая меня серьезным, пристальным взглядом. - Проходи, пожалуйста.

Я удивилась - раньше он не терпел краски на моем лице. А сейчас… Повзрослел, научился врать? Или ему просто пофигу, потому что теперь я ему никто?

В приемной было совершенно пусто - ни секретарши, ни других посетителей.

- Мы что, здесь одни? - спрашиваю я, не отвечая на комплимент.

- Да, рабочий день закончился. Секретарь ушла.

- А… вы? - может, это глупо, но мне кажется, что обращение на “вы” как-то защищает меня от Сергея… И от меня самой…

- А я остался, чтобы поработать. Я так часто делаю. Хочешь чаю или кофе? - он упорно называет меня на “ты”, но сегодня я пришла сюда не как наивная девочка Аня, а как женщина, которой нужна юридическая помощь. И я буду держаться своей линии.

- Нет, спасибо. Я не хочу задерживаться. Сын ждет.

- Понимаю, - Сергей кивает и жестом приглашает меня сесть в кресло рядом с маленьким журнальным столиком. Мы находимся в его кабинете, но судя по всему, он не собирается садиться за свой огромный стол, как тогда днем. Неформальная беседа в креслах у окна. Ну что же…

- Я решила обратиться к вам за помощью с разводом.

- Я тебе очень рад, - просто отвечает он.

Я не знаю, как ответить. И в кабинете вдруг повисает молчание - такое плотное, что его можно было резать ножом.

Мои руки начинают мелко дрожать от прорывающегося напряжения.

Пять лет! Пять лет сплошного ада, который начался, когда он бросил меня беременную! А теперь он появился в моей жизни - так же внезапно, как тогда исчез. И я обращаюсь к нему, чтобы он избавил меня от брака с человеком, который меня фактически спас… От брака с его родным братом… Господи, как все ужасно, как запутано! Где мне взять силы, чтобы со всем этим справиться?

В моей голове крутится множество вопросов - куда он исчез? Почему бросил меня? Что значила эта его записка? Где он был все эти годы? Почему не появился раньше? Почему у него другие фамилия и отчество? Что произошло между нами тогда и что происходит сейчас?

- Я не знаю, с чего начать. Я не юрист. Надеюсь, вы будете задавать вопросы, а я на них отвечать, - я держусь изо всех сил, стараясь, чтобы голос не дрожал и не выдал моего волнения.

- Да. Хорошо. Давай начнем, - Сергей смотрит на меня пристально и спокойно, но мне кажется, что его взгляд может прожечь меня, как луч сварки.

- Вы так и собираетесь говорить мне “ты”? - не выдерживаю я.

- Мне было бы очень странно называть тебя на “вы”, - отвечает Сергей. - Может, и ты уже перестанешь делать вид, что мы никогда не были близкими людьми?

- Мне кажется, ваш поступок зачеркнул все, что между нами было, - отрезаю я.

- Мой поступок? А как насчет твоего?

Я задыхаюсь от возмущения и… останавливаюсь. Он заманивает меня, как птичку в ловушку. Хочет, чтобы я не справилась с чувствами, разнюнилась, начала оправдываться и расспрашивать его. Чтобы я снова стала податливой и наивной, как тогда!

Ну уж нет.

Хватит того, что он сделал со мной в юности.

Теперь наше прошлое отрезано навсегда, имеет значение только то, что он - профессионал, который может помочь мне в сложной ситуации.

Я не покажу свою слабость. Я буду сильной. Для себя, для сына, для нашего будущего.

Сергей для меня - всего лишь юрист.

- Сергей… как вас по отчеству?

- Леонидович, - отвечает он, и мне кажется, что он глумится. Он что, думает, что я забыла, что его отца звали Андреем? Но я решила не сворачивать с избранного пути. Мы не будем обсуждать то, что не относится к делу.

- Сергей Леонидович, пожалуйста, давайте сосредоточимся на том, зачем я к вам пришла. Мне нужно развестись с мужем.

- Ваш супруг согласен на расторжение брака? - к моему облегчению, Сергей принимает нейтральный деловой тон. Теперь это и правда похоже на разговор с юристом.

- Не знаю точно. Мы с ним пока это не обсуждали. Но сегодня мне звонила адвокат Ольга Мезенцева и грозила тем, что подаст жалобу в опеку на то, что я увезла ребенка из дома, лишила привычных условий и подвергаю его здоровье опасности.

- Ерунда. Вас пытаются запугать. Вы находитесь в социальном учреждении, там соблюдаются все нормы по защите интересов ребенка, на это можно не обращать внимания.

- Значит, они не лишат меня родительских прав?

- Не думаю, что у них это может получиться. Расскажите, почему вы ушли из дома с сыном.

Я делаю паузу. Мне сложно говорить об этом.

Особенно Сергею.

Даже несмотря на то, что он бросил меня, а может быть, как раз поэтому…

Мне не хочется признаваться, что я не справилась. Что мой брак превратился в кошмар.

Я много раз представляла, что Сережа вернулся. Иногда мне казалось, что только его возвращение поможет мне начать снова жить своей жизнью. Снова стать собой. Перестать притворяться, перестать склоняться перед обстоятельствами, которые сложились так, как сложились…

Но еще чаще мне хотелось бросить ему в лицо: “Ты мне не нужен!” Показать, что я все сумела сама. Что ращу сына, работаю, хорошо выгляжу. Что живу в стабильном браке, пусть не идеальном, но у кого в наше время идеальные семьи?

Я не хотела, ни за что не хотела показывать ему свою слабость, свою тоску, свое разочарование…

13.

Сергей закрывает глаза, точнее, плотно их зажмуриваеи, слово старается не смотреть на меня. Его губы слегка шевелятся - и хотя я не могу разобрать, что он произносит, мне кажется, что он старается не взорваться.

Ведь человек, о котором я рассказываю, - его родной брат!

И он оказался таким монстром…

- И что произошло дальше?

- Я вернулась с ребенком домой. Собрала вещи и ушла.

- Муж не препятствовал вашему отъезду?

- Он был пьян и спал. Ничего не услышал. Мы ушли прямо ночью.

- Куда же вы пошли ночью? К матери? - восклицает Сергей, и в его голосе отразились все эмоции, которые он испытывал - злость, растерянность, тревога за меня с сыном… Или я все это придумываю, вру самой себе?

- Мамы давно нет в живых, - говорю я и глубоко вдыхаю, чтобы не расплакаться. - Мы уехали из города на такси. Мне повезло с водителем, он помог найти приют для жертв домашнего насилия и подвез нас прямо к дверям. И мы с сыном устроились к ним на жительство.

- Понятно, - Сергей помолчал и с силой потер обеими руками кожу на лице. Он всегда так делал, когда хотел сосредоточиться на какой-то важной для него мысли. Сашка тоже так делает, вдруг подумала я. - До этого случая были ли эпизоды домашнего насилия?

- Да.

- В чем это выражалось?

- Муж выпивал. И дрался.

По скулам Сергея разливаются красные пятна. Он тяжело дышит, не глядя мне в лицо.

- Как долго это продолжалось?

- В последние пару лет регулярно.

- Что было причиной ссор?

- Он пил спиртное. Не работал. И играл.

- Где?

- Онлайн-казино. Он проигрывает все, что я зарабатываю и не успеваю потратить на сына.

Сергей резко выдыхает и снова закрывает глаза. Несколько секунд в кабинете не слышно ничего, кроме шума машин за окном. Я обессиленно сижу в кресле. Этот разговор дался мне нелегко.

- Значит, теперь… вы приняли решение о разводе с мужем?

- Да. Наверно, приняла.

- Есть что-то, что вас удерживает? - спрашивает Сергей, старательно не глядя в мою сторону.

У нас обоих внутри кипят ярость и боль, но мы повзрослели… и стали чужими людьми.

Вот и общаемся, как чужие.

- Меня удерживает имущественный вопрос. Дело в том, что у нас общее жилье. И раньше, когда мы ссорились, муж неоднократно говорил, что если я подам на развод, он будет делить квартиру. Я уже изучала варианты. Квартира хорошая, но ее почти невозможно нормально разменять. И если ее делить сейчас, это мне придется перевезти ребенка в барак… - Сергей, который вырос в нашем городе, прекрасно знал, что такое барак: страшный крысятник, который уже много лет обещают расселить из-за нечеловеческих условий жизни. - К тому же на мне висит кредит, который я взяла, чтобы улучшить жилищные условия. Муж обещал продать родительскую квартиру и отдать мне деньги на погашение. Поэтому я пока никак не могу разводиться…

Я сама понимаю, как все это звучит. Да, наверно, я была круглой идиоткой, когда согласилась на Димино предложение об обмене квартиры. Но факт остается фактом - я сделала это.

Когда умерла моя мама, я всерьез задумалась о том, чтобы уйти от мужа. Мне уже не нужно было скрывать от нее, что в моей жизни все далеко не так радужно, как хотелось бы. Но в то время Дима еще работал и пил не так много. Временами мне казалось, что все еще может наладиться. А в редкие моменты, когда Дима с Сашкой играли вместе, мы и вовсе выглядели, как нормальная семья. В конце концов, у кого нет проблем? Саша считал Диму своим отцом, и для меня было очень важно не разрушать мир сына. Ведь он не виноват, что мать по молодости влюбилась в подлеца. Сашка имеет право расти, как все его сверстники - в полной семье, с папой и мамой. И когда муж предложил обменять мамину квартиру на жилье побольше, я поверила, что у нас есть шансы.

Конечно, мы с Димой ссорились слишком часто. И он действительно мог замахнуться на меня, а мог и ударить. Но может, у него просто не выдержали нервы? Может быть, и правда проблема в том, что мы слишком тесно живем? Кухня крошечная, мы все время вместе, а ведь психологи говорят, что каждому необходимо личное пространство. Конечно, еще совсем недавно Дима жил здесь с братом и родителями, то есть народу в той же квартире было еще больше. Но сейчас другие времена. К тому же мы не поменяли обстановку, и все вокруг, от комода до занавесок, напоминало нам о прошлом: о погибших родителях, об исчезнувшем Сергее.

Я надеялась, что на новом месте мы сможем начать новую жизнь. Может, я даже решусь, наконец, на второго ребенка? И Диме станет легче, у него будет свое дитя, ведь он перестанет быть дядей, который всего лишь притворяется родным отцом…

- Давай возьмем кредит на доплату, чтобы неспеша продать эту квартиру. А когда получим за нее хорошие деньги, сразу погасим кредит, да еще и на прочие радости останется, - уговаривал меня Дима.

И дело было сделано.

14.

Мамину квартиру я продала сразу, даже не стала ждать, когда можно будет не платить налог. Новое жилье искала с азартом, хотела воплотить все свои мечты. В разумных переделах, конечно, но раз уже затеяли меняться, я хотела выбрать действительно хороший вариант. Просторная и светлая квартира стоила дороже старой, но мне удалось даже с моим небольшим доходом взять кредит, тем более, что имелась еще Димина зарплата. Мы переехали, я радостно устроила Сашку в новый детсад и начала обустраивать наше новое гнездо…

А потом все снова рухнуло.

Я уже устала выкапываться из-под обломков, в которые периодически превращается моя жизнь. Но меня никто не спрашивает, устала я или нет. И мне приходится делать это снова и снова…

- После того, как мы переехали в новое жилье, - объясняю я Сергею, - у мужа случился кризис. Он ушел с работы, потом запил, а потом… Потом он оставил ребенка в сторожке ночью, и я ушла. Я просто испугалась за сына.

- То есть сейчас у вас есть совместно нажитое жилье и кредит, - подытожил Сергей.

- Да. И теперь он по закону может отнять у меня и жилье, и сына. Поэтому мне, наверно, нужно подождать, пока он отдаст мне деньги на кредит.

После нескольких мгновений молчания Сергей, наконец, заговорил:

- В моей практике было несколько похожих дел. Если мы сумеем доказать, что ваш заработок был основным доходом семьи в годы брака, супруг не сможет претендовать на половину жилья. Что касается лишения родительских прав - за это волноваться не стоит. Наоборот, действия Дмитрия Андреевича в отношении сына - это прямая угроза жизни и здоровью ребенка. И можно попробовать его самого лишить родительских прав, - на лице Сергея застыла болезненная гримаса, и хотя говорит он размеренно и твердо, сейчас в его интонациях мне слышится вопрос.

- Нет, я пока не готова… - говорю я.

- К чему?

- Я беспокоюсь за сына, - отвечаю я. - Мне нужно еще подумать.

- Квартира родителей выставлена на продажу?

- Насколько я знаю, да. Вроде бы даже покупатели уже нашлись.

В эту секунду мне вдруг кажется, что Сергей предложит переговорить с Димой о том, чтобы тот отдал мне деньги на погашение кредита. Ведь, в конце концов, они братья! Они же могут это обсуждать, даже если один из них не адвокат!

Но Сергей не предлагает мне урегулировать денежный вопрос. И ничего не намекает на то, что он тоже имеет право на долю в квартире, которую продает Дима. Вместо этого Сергей говорит:

- Хорошо. Пока ты здесь, можем сделать доверенность на меня как на твоего законного представителя в деле о разводе. Когда ты примешь решение, я смогу начать действовать без промедления.

***

Несколько минут спустя я смотрю, как Сергей выключает ноутбук, собирает бумаги на столе, берет со спинки стула красивый пиджак и запирает дверь своего офиса. Он выглядит успешным, преуспевающим адвокатом - именно таким, каким и собирался стать. Волна волос надо лбом, каждое его движение, манера прищуриваться - все это знакомо мне до мельчайших деталей.

Я не забыла ничего, что с ним связано.

И я вижу повторение этих черт каждый день, в своем любимом малыше.

Интересно, а Сережа помнит?..

- Можно пригласить тебя на ужин? - спрашивает он. Как будто прочитал мои мысли.

Я мгновенно чувствую, что все мое тело сигналит: скажу ему да!

Но не показываю вида и отрицательно качаю головой:

- Нет, мне нужно к сыну. Он ждет.

- Понимаю… Но давай я тебя отвезу? Так будет быстрее!

- Не стоит, Сергей… Леонидович, - я подчеркиваю интонацией это невесть откуда взявшееся отчество. - Давайте держаться в рамках деловых отношений.

- Аня, давай мы спокойно поговорим, и я все тебе объясню, - отвечает Сергей, но я снова качаю головой:

- Сейчас мне точно не до этого. Мне не важно, что было в прошлом. Нужно разобраться с тем, что делать сейчас.

И я ухожу по вечерней улице, не ожидая его ответа и чувствуя спиной, что Сережа смотрит мне вслед.