Любимый предатель

Любимый предатель

Длинная сумка при каждом шаге бьёт по бедру. Бесит. Волосы от ветра торчат в разные стороны. Тоже бесит. Каблуки слишком громко стучат по асфальту в тишине ночного города, и я надеюсь, что за мной не наблюдает из-за дерева какой-нибудь маньяк, желая сделать меня своей жертвой.

Я и так жертва, вряд ли он сделает хуже, чем каждый день делает жизнь.

Лезу в сумку, достаю сигареты и долго вожусь, пытаясь найти зажигалку. Останавливаюсь, матерюсь, зажимаю сигарету зубами и снова матерюсь, потому что долгожданный огонь проявляться не спешит.

В глаза бьёт яркий свет, поднимаю голову и щурюсь, видя только очертания подъехавшей машины. Водитель не глушит двигатель, да и фары не выключает. Доигралась? Нашелся маньяк-таки? Переедет сейчас и дело с концом.

Хотя, вряд ли это худший вариант сейчас для меня.

Дверь машины хлопает, а я медленно отхожу назад, пытаясь не паниковать. Все ещё не вижу ни черта из-за яркого света, а когда замечаю огромную фигуру, разворачиваюсь и убегаю прочь.

Недалеко, правда.

Три шага, и я уже прижата к горячему и твердому телу. Я не вижу лица, но догадаться, кто это, труда не составляет. Конечно. Тёма. Недопарень, передруг.

Отношения — собачье дерьмо. Мы трахаемся иногда, пока в жизни Артема не появляется девушка, а у меня какой-нибудь очередной ухажёр. У нас не срастается ни с кем, мы снова трахаемся, курим на балконе, расходимся, и так по кругу.

Достало.

Именно поэтому я не брала трубку от него неделю. Что слушать? Что яйца пухнут, а помочь некому? Надоело быть девочкой по вызову.

Решила найти себе нормального парня, так и тот сразу под юбку полез. Поэтому и оказалась на улице, пока Артём не приехал. Что ему надо…

— А я просил тебя не курить, — шепчет на ухо и больно кусает мочку. Сжимает меня руками чуть ли не до хруста рёбер. Бесит.

— А ты мне никто, чтобы просить, — хмыкаю, но все же выбрасываю сигарету. Зажигалка все равно не работает. — Пусти, я хочу уйти.

— Уйдешь. Только ко мне домой, — он хватает меня на руки и тащит к машине. Я пытаюсь сопротивляться, брыкаюсь и даже пару раз попадаю каблуком ему по ноге. Он шипит, но не отпускает, огромный как чертова гора. — Блядь, Ань, сядь в машину спокойно!

Смирнов рычит и прижимает меня к дверце, разворачивая к себе лицом. Уставший, злой, недовольный. Дышит мне в губы и щурится, чего-то ждёт от меня. А чего ждать-то? Что ему говорить? Что влюбилась как идиотка и решила обрубить все связи, чтобы не так больно было? Да он пошлёт меня сразу же.

— Я не поеду с тобой никуда. Пусти, — голос хрипит, под веками собираются слёзы. Меня все раздражает, чертова сумка болтается уже на уровне колен, выводя из себя только сильнее. — Тём, пожалуйста, я хочу домой.

— Я отвезу.

— Я к себе хочу!

— Нет, не хочешь.

Он запихивает меня в машину, словно я безвольная кукла, и блокирует дверь быстрее, чем успеваю начать дергать ручку. Садится рядом, выворачивает руль, вижу, что психует, сжимая челюсти. Рука на руле напряжена так сильно, что торчат вены, другой же он роется в карманах куртки.

Сигарета? Ну круто.

— Ты никогда не курил. И мне не разрешал.

— А теперь курю, — он пожимает плечами и даже не смотрит в мою сторону, словно не меня только что силой запихивал в машину.

— Мы не виделись всего неделю.

— Вот именно, Аня! — Артем взрывается, а я вжимаюсь в сиденье. Не люблю, когда причиной его злости становлюсь я. Всегда кажется, что со злостью в глазах плещется и ненависть. А я не хочу, чтобы он ненавидел меня. — Блядскую неделю я не могу до тебя дозвониться! На смс ты не отвечаешь, на звонки тоже, тебя блядь даже дома вчера не было, домофон ты не открывала, я под подъездом целый день торчал!

Он кричит и лупит руками по рулю, а я понимаю, что плачу, только когда слезинка падает на сцепленные руки.

Почему он так со мной? У нас все было так, как он хотел: просто секс, никаких обязательств. Для людей в почти тридцать это нормально, мы не подростки, но то, что я захотела прекратить, тоже не преступление. Я делала все, что он хотел, была нежной, когда это было нужно, или царапала до крови спину, когда он сам был похож на животное. Черт возьми, да я даже завтраки ему готовила! Перебирала волосы пальцами, пока он засыпал, а потом убегала в ванную и смотрела на свое отражение с ненавистью, не понимая, как смогла так влипнуть.

— Зачем? — всхлипываю и тянусь к сумочке, снова достаю сигареты. — Зачем, Тём?

— Зачем что?

— Ждал. Звонил. У подъезда сидел, — зажимаю сигарету губами и снова безуспешно чиркаю зажигалкой. Не горит, предательница. Тянусь к прикуривателю, но пальцы Артема выхватывают сигарету быстрее, чем я успеваю среагировать. Он ломает её пополам, точно как однажды сломал мое сердце, когда в первый раз попросил прекратить трахаться в выходные, потому что нашел себе девушку. Я точно как эта сигарета тогда мечтала вылететь в окно и броситься под машину, чтобы размазало и разворотило по всей дороге без шанса на спасение. Не болело бы больше. — Я курить хочу.

— А я не хочу, чтобы ты курила.

— Смирнов, а не много ли ты хочешь, а? Я за твоими желаниями не успеваю, — наверняка похожа на психически больную, хотя, где гарантия, что таковой не являюсь? Пальцы дрожат, я снова тянусь к сумочке в поисках сигарет, но Тёма и её выдирает из рук и закидывает на заднее сиденье. Спасибо хоть не в окно. — Ты достал меня! Я хочу курить и домой, а тебя видеть не хочу!

— А я тебя хочу, — Артем сжимает челюсти и смотрит вперёд, даже не поворачивая голову в мою сторону. Злой. Очень сильно злой. Глаза блестят лихорадочно, сигарета в зубах уже наполовину истлела, пепел вот-вот упадет на джинсы и оставит дыру, обожжет кожу.

— А тебе всегда было плевать, чего хочу я, — плююсь ядом, но сил терпеть уже нет. Меня выворачивает на части, и эмоции заставляют говорить быстрее, чем успеваю подумать. — Хочешь трахаться? Я тут как тут. Скучно тебе? Конечно, приезжай, я жду. Жрать захотел? Так Аня приготовит, если надо. А то, что у Ани от этого всего уже тошнота по утрам, тебе плевать было! Всегда плевать! Мы жили по твоим правилам, Смирнов, и ты ни разу в жизни не спросил, чего хочу я!