Любопытная Варвара

Глава 1

То, что Москва не зря именовалась криминальной столицей России, я поняла, когда старушка-попутчица попросила остановить трамвай у поворота, где в прошлом году нашли труп. Не тот, что без головы, а целый.

Судя по тому, что остальных пассажиров это нисколько не удивило, труп на трамвайном повороте был здесь делом привычным. Я вышла на остановке у почтамта на Мясницкой и собиралась дворами добраться до Протопоповского переулка, где находилось здание Летучего отряда полиции.

Мое первое редакционное задание.

- Капитонова, - глядя на меня суровым взглядом, сказал главный редактор, - ты хоть знаешь, чем занимается Летучий отряд?

- Ловят демонов, - кивнула я. - Вы не волнуйтесь, я буду осторожной и не полезу, куда не надо.

Это, конечно, было ложью от первого до последнего слова, и мы оба это знали.

- Варвара, - в его голосе внезапно появились просящие нотки, - на рожон особо не лезь.

- Особо не буду, - пообещала я.

Из-за поворота вырулил роллс-ройс и остановился прямо передо мной. Из окна высунулся мужчина средних лет с бородкой и грустными глазами. В лице его было столько же бодрости, сколько бывает у врача в конце дежурства.

- Не с госпожой ли Капитоновой имею удовольствие беседовать? - уточнил мужчина.

- Она самая, - ответила я. - Очень рада, Андрей Викентьевич.

Задняя дверь машина распахнулась. На заднем сиденье в черной кожаной куртке, такой же кепке и с шелковым кашне на шее сидел серьезный брюнет. Его сосед был столь же невзрачен, как и его серое пальто.

- Это Буханок и Летяга, - представил их Боровский. - Семен, наш шофер, ну а меня, как выяснилось, вы знаете в лицо.

- Как не знать, Андрей Викентьевич, если ваше лицо чуть не в каждом выпуске “Криминального вестника”, да еще и на первой полосе. Каждый читатель вас знает в лицо, а я все-таки репортер.

Боровский картинно вздохнул, но было видно, что комплимент ему приятен.

- Прошу в машину, - пригласил он.

Двое потеснились, и я забралась на заднее сиденье.

- Вот, собственно, и весь наш Летучий отряд, - сказал Боровский, - если не считать Котикова. Но его мы сегодня не считаем.

- Он сегодня отдыхает, - сообщил Буханок.

- Ага, на нарах, - добавил шофер, и они засмеялись.

Боровский повернулся и одним взглядом прекратил смех.

- Что на этот раз? - тихо спросил у соседа Летяга.

- Дворец Пашкова чуть не спалил, - ответил тот.

- Чуть не спалил или чуть не весь?

- Я вижу, месье, вы-таки знаете Котикова.

- Варвара Никитична, кажется? - уточнил у меня Боровский.

- Можно просто Варвара и на “ты”.

- Вы к нам из средств массовой информации с прогрессивными манерами. Похвально-с.

- Просто у нас так принято. На “ты” и по имени.

- У нас в Москве прислуге тыкают или боевым товарищам. Поскольку вы ни то, ни пока другое, то будем по имени-отчеству. Университет в этом году оканчиваете?

- Экзамены в июне.

- Что дальше думаете делать?

- Это будет зависеть от результатов моей практики в вашем отделе.

- Практика у вас будет, - уверил меня Боровский. - Столько практики, что живой бы уйти. С магическими навыками как у вас?

- Третий уровень, - с гордостью сказала я. - Имею подтверждающий диплом.

- Диплом - это хорошо, - кивнул Боровский.

- Будет что демонам показать, - буркнул Летяга.

В этот момент мне стало обидно.

Вообще-то в нашей группе университета я единственная получила третий уровень. Именно поэтому мне разрешили проходить практику в Москве. Правда, маменька, собирая в дорогу, плакала как по покойнице, да и отец ходил угрюмый.

- Смотри, Варвара, в оба, - говорил он. - Это в Петербурге на каждом здании маг-защита стоит. А в Москве, сколько ни ставь, все одно как в болото. Одно слово: место проклятое.

- Папа, как ты не понимаешь, - терпеливо объясняла я, - в Питере я никогда не сделаю себе имени. О чем здесь писать? Кого тут ловят? Карманников да альфонсов, что у богатых вдов денежки покойных мужей выманивают? Кто на первой странице “Криминальной хроники” каждый день? Летучий отряд полиции и его глава инспектор Андрей Боровский. Вот у кого нужно брать интервью.

- Варенька, - ласково прервала мой страстный монолог мама, - ты не о том думаешь. Последний курс института - самое время найти себе подходящего молодого человека.

Я люблю маму, она прекрасный человек, но в последнее время она просто помешалась на моем замужестве. Сколько я не пыталась ей объяснять, что в жизни есть много других интересных вещей, она лишь кивала и смотрела на меня, как на умственно отсталую. Вместе с сестрой Агатой они поставили цель и планомерно шли к ней.

- Помнишь, что тебе нагадала цыганка, когда ты была маленькой? - продолжала мама. - Тебе суждено выйти замуж за князя. Тебе ведь не нужно объяснять, что князья в полиции не работают.

- С чего бы князю на мне жениться? - попыталась возразить я. - У меня ни титула, ни денег, ни связей при дворе.

- Зато ты умница и красавица, - встрял в разговор папа, и мама согласно кивнула.

С одной стороны, хорошо, когда родители тебя поддерживают. С другой, трудно быть реалистом в семье, страдающей повышенным уровнем романтических иллюзий.

- Я хочу сделать себе имя в криминальной журналистике, - сказала я. - Чтобы крупными буквами по первой полосе шло “Боровский рассказал нашему корреспонденту Варваре Капитоновой, как он преследовал жестокого убийцу”. “Варвара Капитонова раскрывает подробности поисков тайного сокровища…”

Шофер Семен заложил резкий поворот, прервав мои воспоминания. Машина внезапно забуксовала на месте. Мотор работал, колеса прокручивались на ровной дороге, но роллс-ройс стоял как вкопанный.

- Все, приехали, - сообщил Семен, заглушая мотор. - Дальше пешком.

- Маг-защита стоит, - пояснил Буханок. - На все автоматические механизмы. Часы есть?

- Да, - ответила я.

- Оставьте в машине.

Глава 2

Баритон принадлежал мужчине, который был на целую голову выше меня. Если бы он сложил свою мощную пятерню в кулак, то получилась бы еще одна голова. Больше я ничего не успела увидеть в дыму.

Внезапно он схватил меня и, легко перекинув через плечо, понес к окну, вернее, к оконному проему, в котором мощным ударом была выбита рама. Похоже, что вошел он в дом именно этим способом.

- Клим, как я рад тебя видеть, - раздался сзади слабый голос Боровского.

- На минуту оставить нельзя, - не оборачиваясь, ответил мой носильщик.

Подойдя к окну, он одним легким движением выбросил меня наружу. Я приземлилась на траву, которая смягчила падение.

Воздух!

Я вдыхала его полной грудью и не могла надышаться. Он был необыкновенно вкусным, жирным от наполненной влагой земли, тонким от скошенной травы, приправленный запахом луговых трав.

Шмяк! Рядом со мной приземлился Боровский. Он тоже начал тяжело и жадно дышать. Следом за ним на траве очутились Буханок и Летяга.

Я поднялась и повернулась к окну. В проеме стоял высокий темноволосый мужчина, одетый в длинный плащ. Лицо его было трудно разглядеть.

- Ларец на втором этаже, - крикнул ему Боровский. - Сможешь?

- Попробую.

Он поправил плащ, накинул на голову капюшон, натянул перчатки и исчез в огне.

Пройдя по коридору до лестницы, Клим начал подниматься пружинистой походкой на второй этаж. Он шел сквозь огонь, не замечая его.

Внезапно перед ним возник черный силуэт, похожий на мешок с руками. Не снижая скорости, Клим выставил вперед кулак и попал тому прямо между глаз - или что там у демонов на этом месте?

- Где ларец? - спросил он демона. Тот зашипел. - Ваших тут много?

Не получив внятного ответа и оставив за спиной визжащее создание, Клим продолжил путь. Еще парочка демонов-хранителей атаковала его у самой лестницы. Их темным крыльям было слишком тесно в узком проеме, и они мешали друг другу. Тыкая скрюченными когтями в Клима, они скороговоркой бормотали заклинания.

- Уверяю вас, это напрасная трата времени и сил. - Его увесистый кулак опустился сначала на одного демона-хранителя, потом на другого, после чего он выкинул обоих с лестницы.

Что-то упало ему на спину и повисло на ней. Грязные когти сорвали капюшон с головы и вцепились в черные волосы.

- Ах ты, гаденыш, - возмутился Клим. - Я же только вчера голову помыл.

Демон вонзился зубами ему в шею. Выступила кровь. Клим попытался стряхнуть его, но тот сидел крепко. Развернувшись, Клим со всего размаху ударился спиной о стену. Рука, державшая его за волосы, ослабла. Демон скатился по стене на пол и затих.

Продолжив путь и достигнув конца лестницы, Клим огляделся, насколько позволял пылающий огонь. В дальнем углу он увидел дверь, которая привлекла его внимание.

Чем же? Тем, что была нежного розового цвета. Или тем, что была отделана позолотой. Или тем, что не горела, и за ней слышался нарастающий рев.

Клим достал из кармана еще один шлем с очками и надел его. Отвернув темные очки со лба на глаза, он подошел к розовой двери и пнул ее так, что она слетела с петель.

Деревянный ларец стоял на подоконнике. До него было шагов десять.

Однако путь к ларцу преграждал разъяренный демон, размером втрое больше тех, которых он встретил на лестнице. Демон взмахнул крыльями, и в лицо Климу ударил мощный порыв ветра. Клим покачнулся, устоял и сделал шаг внутрь.

Демон тихо зарычал и метнул огненный шар. Клим увернулся и снова продвинулся вперед. Разъяренный демон стал попеременно бить крыльями и метать шары один за другим. Пригнувшись, Клим прыгал вправо-влево, уворачиваясь от шаров и порывов ветра, продолжая идти к намеченной цели. Когда до ларца оставалось не более трех шагов, демон заревел так, что стены содрогнулись, и рванул в атаку.

Демон тянул к Климу свои руки. Клим в ответ протянул свои. Со стороны это выглядело как встреча старых друзей.

Клим, ты что ли? - Демон, сколько лет сколько зим! Как сам, как семья, дети? - Какая семья при такой работе? - И не говори.

Клим знал, что будет дальше. Демон собирался вцепиться ему в горло и сжимать его до тех пор, пока последний глоток воздуха не покинет его легкие, пока темнота не заполнит его глаза навсегда.

Схватив демона за руки, Клим рванул его на себя и ударил головой. Послышался ухающий звук, и демон осел на пол. Клим встряхнул головой - ей тоже досталось - после чего швырнул демона об стену и направился к подоконнику.

Даже равнодушный к красоте человек, не мог не отметить, что ларец был работой настоящего мастера. Тонкие пластины разных оттенков и пород дерева сплетались в причудливый узор. Однако у Клима не было времени любоваться красотой. Он взял ларец и направился к двери, собираясь вернуться тем же путем, которым пришел.

У стены послышалось глухое рычание. Клим обернулся. Демон поднимался с колен. Мелкие бесы просачивались через стены и вливались в него, увеличивая его размер и силу.

- План переменился, - сообщил Клим демону, - я в окно, а ты как знаешь.

Прижав к себе ларец, он разбежался и вылетел из окна вместе со стеклом и половиной рамы. Приземлившись, он кувыркнулся, гася скорость падения. Внезапно от острой боли потемнело в глазах: что-то вонзилось ему под правую лопатку.

- Заливай! - прозвучала команда Боровского.

- Рад стараться! - рявкнул Буханок и нажал гашетку огнемета.

Пламя ворвалось в окно комнаты второго этажа, где остался демон. Рев становился все глуше, пока не оборвался. Боровский склонился над лежащем на земле Климом.

- Ты как?

Клим почувствовал, что крышка ларца, которую он крепко прижимал к себе, как будто выгнулась под его рукой. Это продолжалось лишь мгновенье. Он встал на ноги и протянул ларец Боровскому. Тот осторожно взял его и осмотрел со всех сторон.

- Открывал? - спросил он.

- Некогда было. Схватил и деру.

- Как себя чувствуешь?

Клим кивнул на спину.

Глава 3

Кабинет князя Нестроева по количеству редкостей не только соперничал с кунсткамерой, но и превосходил ее во всем, в том числе и по количеству денег, которые хозяин тратил на ее пополнение.

Чего тут только не было!

Рукописные французские монастырские списки соседствовали с египетскими папирусами. Средневековые алхимические трактаты занимали целый шкаф. Фолио Шекспира, купленное по случаю у разорившегося английского купца, стояло за стеклом на отдельной полке. У князя также имелась самая полная версия списков “Повестей временных лет”.

Последнюю сотню лет магия была в России делом обычным, но строго регламентированным. Базовой защите учили няни и родители. В гимназиях желающие могли посещать факультативные классы, однако наука была не для аристократии: праздному классу работать не полагалось. Детям врачей, учителей, инженеров нужно было пробиваться в обществе. Магия была одним из путей, таким же, как любая другая профессия.

Владимир Терентьевич Нестроев, которого друзья называли Вольдемаром, был человеком молодым и весьма привлекательным. Высокий, широкоплечий, с пленительной белозубой улыбкой и блестящими темными кудрями до плеч, к тому же еще и баснословно богатый – все эти качества делали его заманчивым женихом.

Впрочем, московские матушки и тетушки не спешили сватать своих дочерей и племянниц за Вольдемара Нестроева. Говорили, что князь на короткой ноге с нечистой силой. Что он боится стареть, и потому ищет в старинных книгах эликсир вечной молодости. И что однажды эти поиски не доведут его до добра.

Князь о шепотках в гостиных знал и смеялся над ними. Жениться он не спешил и всем незамужним девицам оказывал одинаковое внимание. Одинаково равнодушное.

Ни одна из них не смогла заинтересовать его больше, чем самая захудалая книжонка с заклинаниями. Не говоря уже о целом ларце.

Князь владел ларцом последние пять лет и был уверен, что изучил его вдоль и поперек. Нутром он чувствовал, что после похищения ларец изменился, но как именно, он не мог понять.

Нестроев осмотрел его вдоль и поперек, ощупал стенки и даже проткнул шилом подушку на крышке - ничего. Шеф летучего отряда Боровский клялся, что ларец никто не открывал.

Нестроев ему верил. Личное заклинание князя, которое он наложил на замок, было на месте. Да и не тот человек Боровский, чтобы лгать могущественному вельможе. Вот уже пятнадцать лет он и его подчиненные решают проблемы, которые Нестроев и его знакомые создают.

В том, что к нему в дом за шкатулкой залезли демоны, Нестроев не сомневался. В последние годы стало обычным делом вызывать в смертный мир демонов для выполнения поручений, которые раньше можно было поручить прислуге.

Так было раньше. Теперь люди создавали больше проблем, чем решали.

По миру шли демократические реформы. Народы сбрасывали монархии одну за другой. В России волнения десятилетней давности едва не закончились революцией. В последний момент брат царя и премьер-министр уговорили императора дать народу землю и позволить на фабриках и заводах ввести профсоюзы.

Следующие годы были сложными, тревожными, но постепенно сложился консенсус. Император царствует, но не правит. Премьер-министр и его кабинет правят под надзором Государственной Думы. Рабочие работают, крестьяне сеют и пашут, инженеры придумывают механизмы, врачи лечат, аристократия поставляет сюжеты для бульварной прессы, интеллигенция ищет смысл жизни.

Все заняты делом.

Как только новая структура общества устоялась, люди вздохнули свободнее и, по выражению дворецкого князя, “стали много о себе понимать”. Внезапно стало сложно найти прислугу. Никто не хотел идти в услужение, а если и шли, то только за большие деньги и вели себя так, как будто делали величайшее одолжение.

Демоны стали предпочтительнее людей во всех отношениях. После призыва они получали задание, выполняли его и растворялись, не оставляя следа. Они не совали свой нос в дела хозяев. Они не читали записки, не подслушивали разговоры, и не передавали их содержание бульварным газетам.

Нестроева беспокоило не столько то, что демоны залезли в его дом, а то, как спокойно они обошли охранные заклинания. Это означало, что призвавший их был очень сильным магом. Тот факт, что где-то рядом ходит мощный соперник, заставлял Нестроева нервничать.

Необходимо было срочно выяснить все о похищении ларца, но сделать это, не привлекая внимания и не выдавая своего интереса к делу. Нестроев улыбнулся: он точно знал, кто ему нужен.

Подняв трубку телефона, князь набрал номер и удобно устроился в кресле.

Боровский настаивал, чтобы я вместе с Летучим отрядом заехала в госпиталь провериться, но я отказалась. Я чувствовала себя полной сил и энергии. Когда служебный роллс-ройс проезжал мимо переулка, где находится мой дом, я попросила остановить. Клятвенно пообещав Андрею Викентьевичу, что я непременно обращусь к врачу, если в этом возникнет необходимость, я отправилась домой.

Путь занял не больше минуты. За это время я должна была придумать объяснение для тетушки Агаты, маминой сестры, у которой я жила последний месяц. Почему от меня пахнет дымом? Мы с друзьями пекли картошку. С какими друзьями? Все пристойные молодые люди, с образованием или получающие таковое, работающие в приличных местах.

Я выучила это заклинание наизусть.

К счастью, тетушка куда-то отлучилась, и я смогла беспрепятственно переодеться и принять душ. Едва я вышла из ванной с полотенцем на голове, как раздался телефонный звонок.

- Бонжур, ма шери Варвара, - раздался в трубке мурлыкающий голос князя Нестроева. - Каковы ваши планы на сегодня?

- Для вас, Вольдемар, я ужасно занята, - ответила я.

- Неужели? Чем я прогневал ваше репортерское высочество?

- Вы обещали мне интересный сюжет. И где же он?

Князь засмеялся тихим соблазнительным смехом.

- Знаете ли вы, что сегодня утром возле одного парка случился пожар? Сгорел дом, который когда-то посещал Пушкин.

Глава 4

Я похолодела. Как я могла сказать подобную глупость?

- К слову пришлось, - промямлила я.

Я вспомнила, как моя двоюродная сестра слушала длинные речи ее жениха-юриста. Она хлопала ресницами, восторженно улыбалась и кивала. Он был уверен, что она понимает его как никто. Когда они поженились, она признавалась, что терялась в потоке юридических терминов и кивала каждому знакомому слову. Иногда из знакомых в его речи были только запятые. Я решила взять на вооружение прием из ее арсенала – захлопала ресницами и улыбнулась от уха до уха.

- Я слышала, что у магистров, не то Черного, не то Белого, был какой-то ларец. Вы интересуетесь магией. Следовательно, вам должен быть интересен этот ларец.

- От кого вы о нем слышали? - продолжал допытываться он.

- Я не помню. Кажется, в редакции говорили.

- Что за редакция?

- “Криминальная хроника”.

- Главный источник вашего вдохновения. - Кажется, он успокоился. - Никогда не забуду, как кража часов на премьере в Большом театре превратилась в похищение короны французских королей из Лувра. Удивительная трансформация.

Внутренний голос подсказал мне, что сейчас самое время использовать еще один прием из женского арсенала - обидеться.

- Вы нахал, Вольдемар. - Я сделала вид, что надулась. - Я больше никогда не буду вам ничего рассказывать. - Я отвернулась и стала смотреть на дома вдоль улицы. Князь повернул с Тверской на Страстной бульвар.

- О, шери, дорогая, не лишайте меня живительного источника, из которого я черпаю сплетни для гостиной вашей тетушки.

- Какие еще сплетни?

- Я уверяю вашу тетю Агату и ее подруг, что лично знаю автора приключений благородного парижского сыщика. Это красавец брюнет с усами, репортер “Криминальной хроники”.

Я расхохоталась.

- Брюнет?

- С усами, - подтвердил князь. - Я прощен?

- Я не могу на вас долго сердиться.

Это была правда. Князь был умен, а я нахожу таких людей очень привлекательными. Мне было с ним легко. С нашей первой встречи много лет назад, когда я первый раз приехала на каникулы гостить к тетушке Агате, между нами установилась связь родственных душ.

Он был старше меня лет на пятнадцать, но с самого начала относился ко мне как к взрослой. Он мог часами говорить о необыкновенно интересных вещах. Он показывал мне старинные магические фолианты и даже зачитывал из них простые заклинания, вызывая огонь, молнию и тучу комаров.

Тетушка была рада нашим совместным прогулкам. Она сообщала родителям по телефону, что все идет хорошо. Как я не пыталась объяснить, что их надежды напрасны, они предпочитали сладкий обман. Я уже говорила, единственным реалистом в нашей семье была я.

Оставив машину перед госпиталем, мы вошли в здание с парадного входа. Нас тотчас же проводили в кабинет, где на двери висела табличка “Н.П.Гуляев, главный врач”.

Гуляев оказался коренастым мужчиной с посеребренными волосами, убаюкивающим голосом и мягкими руками. Он не выразил удивления по поводу неожиданного визита. Главным попечителем госпиталя значился цесаревич Алексей Николаевич, что делало членство в совете делом престижным.

Для московской аристократии давно стало привычным делом заявляться без приглашения. Одни приходили с репортерами, другие со светскими хроникерами и фотографами, чтобы продемонстрировать широкой публике свои высокие духовные ценности.

Главный врач был рад угодить. Он показывал палаты с больными и ранеными, а также сиротский приют, в который регулярно подкидывали младенцев. Чтобы получить деньги для приюта Гуляев был готов хоть с чертом целоваться, но не знал, как это делать. Князь Нестроев, который, похоже, знал, как это делать, регулярно делал щедрые взносы для сирот, и потому был у доктора на особом счету.

Вольдемар представил меня не как репортера, а как свою знакомую. Врач принял меня за скучающую аристократку и отнесся с нужным пиететом, но без энтузиазма. Узнав, что гости хотели бы увидеть члена Летучего отряда полиции, который лежит в госпитале, доктор покачал головой.

- Все что хотите, господа, но только не это, - сказал он. - Летучий отряд - подразделение секретное. Строжайше запрещено.

- Нил Платонович, ну пожалуйста, - жалобно тянула я. - Мы только одним глазком. Мы никому не скажем. Честное-пречестное слово.

- Не могу, Варвара Никитична, хоть режьте. - Гуляев приложил руки к груди. - Больной многое пережил. В ближайшее время ему необходим полный покой.

Мне очень хотелось сказать врачу, что перед ним стоял человек, который пережил то же самое, что и больной. Правда, доска с гвоздями меня не пронзала, но синяк в наличии имелся.

- Что ж, не будем отрывать вас от дела, - сказал князь. - Варвара, не соблаговолите ли подождать в коридоре, пока я выпишу чек доктору?

Едва я вышла, как князь понизил голос до трагически-секретного шепота, который, тем не менее, был хорошо слышен и за дверью.

- Вы ведь знаете, что цесаревич страсть как любит хроники криминальной Москвы. Это, разумеется, не для передачи.

- Разумеется, - закивал доктор с блеском в глазах.

- Каждый выпуск “Криминальной хроники” прочитывается им от корки до корки. Супруга его, Евгения Федоровна, все пытается всучить ему французские романы о возвышенных чувствах, да только без толку.

- Скажите, пожалуйста, какие страсти. - Доктор пожирал его глазами. Что может быть интереснее, чем плебейские вкусы монарших особ?

- Так вот эта дама на короткой ноге с репортерами “Криминальной хроники”.

- Что вы говорите!

- Это канал с улиц Москвы прямо царствующим особам в уши. Вы ведь понимаете, как это может быть важно для вашего дела помощи сиротам? - Доктор закивал. - Вы ведь не будете возражать, если она поговорит с господином из полиции?

Нил Платонович колебался недолго.

- Строго под моим наблюдением и не более пяти минут. Чек для сироток, что вы обещали, Владимир Терентьевич, вам удобнее сейчас выдать или после возвращения? - Доктор не выпускал князя из своих цепких рук.

Глава 5

Клим сдержал слово и покинул госпиталь уже в четвертом часу пополудни. Доктор Гуляев осмотрел его раны и был вынужден признать, что завтра на коже спины останутся небольшие шрамы, а через день не будет даже их.

Впервые встретившись с такой уникальной скоростью заживления ран, Гуляев загорелся. Медицина знала похожие случаи и объяснения им не находила. Доктор был уверен, что он это объяснение найдет.

Спустя пять лет, он ничуть не приблизился к разгадке феномена Котикова. Его энтузиазм сменился скептицизмом, но попыток доктор не оставил и поэтому снова взял у Клима образец крови.

По правилам он мог отпустить Клима только с человеком, готовым забрать его из госпиталя под персональную ответственность. Таким человеком оказался Николай Буханок.

Клим и Буханок пересекли Страстной бульвар, прошли мимо монастыря и направились дальше вниз по Петровке. Буханок заглядывался на проходящих мимо хорошеньких девушек, которые отвечали ему взаимным интересом. Его кожаная куртка в сочетании с остроносыми туфлями и кашне давали понять, что их обладатель не чужд последних модных тенденций.

Шедший рядом Клим, одетый в длинный плащ с капюшоном, был похож на дальнего родственника, прибывшего в большой город. Буханок производил впечатление столичного жителя, который ему этот город показывает.

Свернув на Кузнецкий мост, они дошли до ювелирного магазина. Его изящные двери с растительным орнаментом в стиле модерн пережили немало грабежей, но продолжали распахиваться перед посетителями с увесистыми кошельками. Из дверей ювелирного вышла богато одетая молодая дама в сопровождении сухонькой компаньонки, замотанной в платок так, что почти не было видно лица.

- Смотри, какая краля, - сказал Буханок.

- Которая из них? - уточнил Клим. - Дочь богатого купца, пришедшая папашино наследство тратить на очередные брошки-сережки. Или ее компаньонка, которая замотана, будто старуха?

- Может, она и есть старуха.

- Ни в коем случае. Ты на руки ее посмотри, какие они молодые и гладкие. Стало быть, девушка молодая. Только замотана так, что ни лица, ни фигуры не видно. Значит, миловидная или даже хорошенькая, и на ее фоне хозяйка проигрывает. Этого она позволить не может, потому и уродует компаньонку.

- Это ты сам догадался или слышал от кого? - спросил Буханок.

- Феофан мой большой поклонник радиопьес из французской жизни.

- Про Пьера Шатона?

- Про него самого. В прошлом году была история об агентстве, где светские дамы брали напрокат уродливых девушек. Они одевали их по моде и выходили вместе на променады. На фоне такой “подруги” любая серая мышка выглядела настоящей красавицей. Наши не глупее француженок, сами додумались, что хозяйская дочка будет удачно смотреться на фоне уродливой прислуги.

Из-за угла выехала пролетка и свернула с Неглинной на улицу Кузнецкий мост. Пока лошадь отбивала привычную чечетку по булыжной мостовой, служащий магазина с готовностью вышел вперед, чтобы деликатно поддержать клиентку за локоток и помочь ей подняться в коляску.

Однако там уже сидел прыткий молодой человек, одетый в короткое пальто без шляпы. Когда возница притормозил у ювелирного магазина, молодой человек спрыгнул на мостовую и, слегка поклонившись даме, приблизился к ней. Со стороны создавалось впечатление, что молодой человек собирается сопроводить даму в пролетку, и потому служащий магазина деликатно отошел, решив, что его помощь не потребуется.

Однако у молодого человека были другие планы. Резким движением он вырвал сумочку из рук дамы, запрыгнул в пролетку и рявкнул кучеру “гони!”. Тот хлестнул лошадь, и она стала часто перебирать ногами. Ограбленная дама завизжала, ее компаньонка растерянно смотрела вслед пролетке. Служащий магазина не знал, что ему делать: не то утешать покупательницу, не то бежать в магазин и звонить в полицию.

Не сговариваясь, Клим и Буханок помчались за пролеткой. Извозчик хлестал лошадь, она прибавляла хода, и расстояние между ними все больше увеличивалось. Чтобы выяснить, кто быстрее, люди соревнуются с людьми, а лошади с лошадьми. Соревнования между первыми и вторыми не проводятся в силу очевидности результата. Клим и Буханок знали, что на длинной дистанции они проиграют лошади.

Нужно было торопиться.

При повороте на Большую Лубянку пролетка была вынуждена замедлить ход, чтобы разъехаться со встречной машиной. Этого хватило Климу, чтобы догнать коляску и уцепиться за нее.

Прыткий молодой человек в коротком пальто обернулся, чтобы посмотреть, кто это посмел его беспокоить. Увидев одного преследователя, он уже собирался ударить его по голове и сбросить на мостовую. Но тут, на ходу вынимая револьвер, подоспел второй.

Это меняло расклад. На полном ходу грабитель выскочил из коляски и помчался в Фуркасовский переулок.

- Полиция! Стоять! – крикнул ему вслед Клим, но слова не произвели на того ожидаемого впечатления. Оглянувшись и убедившись, что Буханок совсем рядом, Клим спрыгнул с пролетки и направился вслед за грабителем.

Буханку хватило воздуха запрыгнуть в пролетку, но его совсем не осталось на слова. Он просто ткнул кучера стволом револьвера в спину, тот понял намек и остановился. Тяжело дышащий Буханок махнул револьвером в сторону переулка, куда побежал Клим, и кучер стал разворачивать лошадь.

Клим свернул налево и остановился. Переулок был пуст, но грабитель не мог далеко уйти. В двух домах, стоящих друг напротив друга, виднелись арки, ведущие во дворы. Клим решил начать с той, что справа. Едва он вошел в арку, как получил мощный удар.

Угадал, подумал Клим, падая.

Удар был такой силы, что у него потемнело в глазах. В той темноте вспыхивали и гасли мелкие звезды, лучи боли пронзали мозг. Клим привык биться с демонами, а не с людьми.

Клим пошарил руками перед собой и наткнулся на ногу грабителя. Он рванул ногу на себя - грабитель рухнул сверху на Клима, придавив ему грудь. Невзрачный на вид грабитель оказался хорошим бойцом. Сцепившись, они катались по земле, нанося друг другу беспорядочные удары, каждый старался оказаться сверху и прижать противника к земле.

Глава 6

- Феофан, я дома, - сообщил Клим.

- Я слышу. Только твои ботинки могут так грохотать.

Маленькая рука потянулась к приемнику и уменьшила громкость. После чего занавеска отодвинулась и по лесенке начал спускаться мужчина, которому по лицу можно было дать лет сорок, а ростом он едва превосходил двухлетнего ребенка.

Одет он был в длинную рубаху, подпоясанную кушаком, и портки неопределенного цвета. На ногах у него были крохотные войлочные тапочки с тесемками. Спустившись по лестнице с полатей на печь, Феофан придирчиво осмотрел Клима с головы до ног.

- Что на этот раз?

- В огонь лазил, но это так, ерунда, ни царапины. Потом на доску с гвоздями приземлился спиной.

- Плащ проткнул?

- Не знаю, как плащ, а спину точно. - Клим и снял с руки плащ.

- Давай сюда, я посмотрю, - скомандовал Феофан.

Клим расстелил на лежанке печи плащ, и Феофан принялся бегать по нему, внимательно смотря себе под ноги.

- Так и есть, дырки в спине, - приговаривал он. - Вот еще порвал. И тут помял. Оберег мой потерял. Новый делать надо, зелье варить.

- Не надо, Феофан, не работает оно. Ты же знаешь, - примирительно сказал Клим.

- Мое дело поставить, чтобы душа была спокойна. Сработает или нет - это меня не касается.

Двигаясь по плащу, Феофан размечал портняжным мелком зоны работы.

- Поесть у нас есть что-нибудь? - поинтересовался Клим.

- У меня есть, - отозвался Феофан. - А себе ты сам купи. Домовым из дома выходить не положено. Сам знаешь.

- Тогда я в трактир на углу пойду подкрепиться, - сообщил Клим. - Тебе что-нибудь принести? Может, горячительного?

Феофан посмотрел на него уничижительным взглядом и вернулся к плащу. Пряча улыбку, Клим вышел из дома.

Клим был хорошим хозяином. Каждый день он ставил для домового Феофана свежее молоко и хлеб. Несколько раз в неделю приносил из трактира кашу и сладкие пирожки. Однажды он добавил в молоко пару капель вишневого ликера. Пьяный Феофан бегал по квартире и признавался в фантазиях, от которых даже видавшему виды сотруднику Летучего отряда московской полиции становилось неловко.

На следующий день Феофан ходил на цыпочках и был непривычно любезен. В укромном углу печки обнаружился источник фантазий: оставшийся от предыдущего хозяина сборник китайской эротической прозы.

С тех пор Клим повторял эксперимент с неизменным успехом.

В этом районе Москвы на первых этажах домов располагались конторы, а выше жили их владельцы. Лет двадцать назад ценились солидность и респектабельность, а ныне быстрота и изворотливость. Обедать три раза в день нужно всем, и потому трактиры, кафе, столовые, пивные были здесь на каждом шагу.

Трактир на углу Мясницкой улицы и Кривоколенного переулка назывался “Разговор по душам”. За барной стойкой располагалась Домна, на груди которой могли стоять, не шелохнувшись, две пивные кружки. Однако поговорить с Домной по душам до сих пор не удалось никому.

- Сладенькое есть? - спросил Клим вместо приветствия.

- Пирожки с малиной.

- Мне парочку и на ужин что сегодня у повара получилось. С собой заберу, запиши.

Домна открыла тетрадь, лежащую на стойке, нашла страницу Клима и записала сегодняшний заказ. Забрав еду, Клим вернулся домой. Он уселся за стол и разложил по тарелкам ужин. Сегодня повару удались кулебяка и гречневая каша с рыжиками. Феофан продолжал колдовать над плащом и не обращал внимания на Клима.

- Пирожки с малиной, - сообщил тот. Никакой реакции. - Еще теплые.

Феофан перевел взгляд с плаща на стол и потянул носом.

- Разве что теплые, - пробурчал он и отложил работу.

Мелкими шажками он направился к лестнице, которая вела с печки на пол. Вся комната представляла собой систему мелких лесенок от одной вещи к другой, по которым он ловко передвигался. Клим поднялся со стула с намерением помочь, но Феофан предупредительно пискнул:

- Сам, все сам.

Он поднялся по лесенке на кухонный шкаф и уже со шкафа переместился на детский деревянный стул. Обычные люди использую такие стульчики, чтобы кормить годовалых детей. В этом доме с него кормили домового средних лет. Феофан взял салфетку с вышитой буквой “Ф” и закрепил ее на груди. Клим поставил на столик перед ним тарелку с пирожками.

- Два не много? - спросил он.

- Это уж, Клим Саввич, позвольте мне решать, - заявил Феофан, разрезая ножом пирожок. Вилкой он подцепил отрезанный кусочек, направил его в рот и довольно причмокнул.

Клим расправился с гречневой кашей и приступил к кулебяке. Он ел пирог руками, чем вызвал плохо скрытое неудовольствие домового.

- Что нового? - поинтересовался Феофан. - Как поживает криминальный мир?

- Разве Пьер Шатон еще не всех поймал?

- По радио об этом не сообщали, - не оценил шутку Феофан. - Как у тебя день прошел?

- Как обычно, - пожал плечами Клим. - Сначала в огонь, потом в госпиталь. Туда князь с девицей из газеты наведался. Пришлось любезничать.

Феофан поперхнулся и закашлялся.

- По спине стукнуть? - предложил Клим.

- Я еще жить хочу. Воды дай.

Клим налил воды в тонкую фарфоровую чашку и поставил на столик перед домовым. Тот сделал несколько глотков.

- Значит, говоришь, любезничать? - В голосе Феофана слышалось недоверие. - Хотел бы я на это хоть одним глазком взглянуть. Что за князь?

- Хозяин ларца.

- Что за ларец?

- Тот самый, за которым мы в огонь лазили.

- Клим, твоя способность отвечать, не давая информации, меня умиляет, - сказал Феофан. - Фамилию князя помнишь?

- Что-то такое на “не”. Неверов или Неумоев…

- Нестроев?

- Во-во, он самый.

Феофан положил приборы на тарелку, вытер рот и внимательно посмотрел на сидящего перед ним Клима.

- Ты встречался с Владимиром Нестроевым?

- Встречался - это сильно сказано. Раньше их сиятельства цыган нанимали, чтобы весело время провести. Теперь по больницам ходят, высокие моральные принципы демонстрируют. Этот тоже пришел покрасоваться перед дамой.

Глава 7

Мари проснулась и тут же пожалела об этом. Голова болела так же, как и вчера. Вчера у этого было объяснение: слишком много вина и мужского внимания. Сегодня должно было стать легче, но этого не случилось.

Мари потянулась, и ее рука наткнулась на чью-то спину. Открыв глаза, она увидела, что, во-первых, в кровати она не одна, а, во-вторых, кровать не ее. И то и другое не было новостью для состоятельной одинокой женщины.

В свои двадцать пять лет Мари Корсарова успела выйти замуж за человека, старше на тридцать лет, узнать обо всех его мерзких пристрастиях и шантажом добиться развода и свободы. Теперь она считала себя вправе просыпаться в чьих угодно постелях.

Симпатичный Кеша на вчерашней вечеринке говорил то же самое. Женщине нужна свобода, говорил он, и она сама вправе решать, кому отдавать свое тело. Мари была с ним полностью согласна, не забывая от себя добавить, что свободной женщине нужны еще и деньги, чтобы наслаждаться свободой в полной мере.

Чья же это спина рядом с ней? На Кешину не похожа, да и не легла бы дочь дворянина в постель с радетелем за всеобщее равенство. Прогресс прогрессом, но никто не отменял приличия и здравый смысл.

Тогда это может быть хозяин дома, Арнольд Кузякин. Боже, какая смешная фамилия! Впрочем, деньги у него несмешные. У его отца торговые лавки по всей Волге, и он послал сына в Москву по делам.

Вырвавшись из-под суровой родительской опеки, сынок пустился во все тяжкие. Он стал устраивать вечеринки, на которые поначалу стекался всякий сброд, падкий до угощения. Потом его подцепила и облагородила Лариса Михалушина. Вот, кстати, тот еще экземпляр: корчит из себя светскую львицу, а сама еще год назад в обносках ходила да папенькины затрещины получала.

Купец Михалушин нрава сурового был, дочь в строгости держал. Только когда он помер, она вздохнула, расцвела и стала транжирить отцовские денежки направо и налево. Впрочем, будем справедливы: за то, что она вынесла от самодура-отца, Лариска заслужила каждую копейку.

Год всего прошел, а как изменилась Лариса. Была серой мышкой - стала светской дамой. Деньги само собой, но ведь осанка, походка, умение подать себя в одночасье не приходят, а к ней пришли. Конечно, в этом немалая заслуга Амалии Вернер. Говорят, она у самого Фрейда училась. Психоанализ только-только входил в моду в России. На западе, разумеется, с ним знаком каждый, а мы опять отстаем.

Сосед по кровати продолжал лежать неподвижно, накрытый с головой одеялом. Мари продолжала перебирать варианты.

Последним из них был Николай Гологривов. Его армейский шарм поручика в отставке больше подходил для конюшен, чем для светского салона, но и для Ларисы и для его предыдущей - упокой бог ее душу - этого было достаточно. У него на лице написано “альфонс в поисках состоятельной дамы”. Вы спросите, как можно не видеть такие крупные буквы? Можно, если их затмевает великолепное тело тренера по теннису.

В полутьме спальни Мари заметила на полу свое платье, туфли, корсет и чулки. Благоразумие подсказывало ей, что нужно собрать вещи и удалиться. Утренние объяснения с едва знакомыми мужчинами ничем хорошим не заканчиваются.

Морщась от головной боли, она встала с кровати и принялась подбирать разбросанные детали туалета, после чего набралась мужества и решила все-таки узнать, с кем она провела ночь. Мари приблизилась к телу и осторожно стянула с лица одеяло.

Первое, что она увидела, был нож, торчащий из горла купеческого сына Арнольда Кузякина.

Вещи, что она держала в руках, упали на пол. Мари не могла отвести взгляда от застывшего лица покойника. Кровь, вытекшая на подушку, была темная, почти черная. Из горла Мари поднимался крик. Она прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать его.

Бежать, немедленно бежать. Быстрее и как можно дальше. Она подобрала свои вещи с пола и пулей вылетела из спальни.

Квартира носила следы вчерашнего веселья. Повсюду валялись пустые бутылки и бокалы, тарелки с остатками еды, смятые салфетки со следами помады. На ковре у окна застыла лужица блевотины.

Мари быстро накинула платье и туфли, сунула белье в сумочку. Обмотав голову шелковым шарфом и надев темные очки, она осторожно открыла дверь на лестницу. Убедившись, что там никого нет, она спустилась вниз и вышла из дома. На ее счастье дворника поблизости не было.

Дойдя до конца улицы, Мари вошла в кафе, чтобы подбодрить себя чашкой кофе. Некоторая нервозность была объяснима: не каждый день люди просыпаются рядом с трупами. Аромат свежесваренного кофе немного примирил ее с несовершенством этого мира.

Попросив приготовить еще одну чашку через десять минут, она направилась в дамскую комнату, где первым делом внимательно изучила себя в зеркало. В отражении не было ни лихорадочного взгляда, ни надломленных бровей, ни чувства отчаяния от содеянного, - словом, ничего, что хорошо бы смотрелось в криминальном романе.

Из зеркала на нее смотрела хорошенькая молодая женщина, слегка напуганная, но вполне уверенная. Сейчас она приведет себя в порядок и успокоится. Все, что произошло вчера, будет забыто как дурной сон.

Мари достала из сумки белье и обнаружила, что одной детали туалета не хватает. Лифчик от комплекта “Испанская ночь” присутствовал, а вот черных кружевных панталон не было.

Холодея, Мари перевернула сумку и вытряхнула все на столик. Ничего. Панталоны остались в квартире с трупом.

Мари не помнила, как выпила вторую чашку кофе и съела завтрак. Надо было что-то придумать. Ей просто необходимо было с кем-то поделиться. Единственным человеком, которому можно было рассказать историю с убийством, была ее давняя подруга Варвара Капитонова. Мари не одобряла карьеру репортера, которую выбрала для себя Варвара, но сейчас ее знания и связи были бесценны.

Мари попросила добавить к завтраку пару жетонов для телефона-автомата, который был расположен в коридоре внизу. Набрав номер, она попала на тетушку Агату, которая сообщила, что Варвара укатила с князем Нестроевым в больницу на Страстном и когда вернется неизвестно.

Глава 8

Во дворе стояли двое городовых. Перед ними толпился народ. Двое разносчиков с коробами, полными лент, дешевых зеркалец, жирных румян и прочей дребедени излагали свои версии происшедшего. Первый утверждал, что убили одного, второй - что целую семью.

Толстая старуха в белом платке уверяла, что это дьявол пришел забрать душу безбожника. При этом она красноречиво встряхивала жестяной кружкой с надписью “пожертвуйте на храм”. Мальчишка-подмастерье, что шел относить отремонтированные сапоги заказчику, переходил от коробейников к девушкам-машинисткам из бюро в соседнем доме и с интересом выслушивал все версии.

- Опоздали, - констатировала я.

- Что теперь делать? - спросила Мари, растерянно оглядывая толпу.

- Не знаю. Когда я раньше посещала места преступления, мне нужно было узнать подробности, а не стащить улику.

- Как ты можешь называть мои панталоны уликой! - возмутилась Мари. - Если бы ты видела, какие они хорошенькие.

- Кто говорит об уликах? - раздался голос сзади.

Мы обернулись. Перед нами стоял мужчина среднего роста с глазами ищейки.

- Признавайтесь, дамы, что вам известно, иначе вас арестуют за препятствие правосудию. Шучу-шучу, - он расплылся в плотоядной улыбке. - Таких прекрасных барышень невозможно заподозрить ни в чем криминальном.

- Мари, познакомься, это Вадим Убоев, репортер “Криминальной хроники”, - представила я. - Это моя подруга Мари Корсарова.

Убоев склонил голову в приветственном поклоне. Мари кисло улыбнулась.

- Мы с Мари сидели в “Мадригале”. Услышали об убийстве и зашли посмотреть.

- Где вы были до этого? - продолжил допрашивать полушутливым-полусерьезным тоном репортер.

- До этого я была в больнице на Страстном бульваре. Как член Императорского я общества посещала страждущих, - ответила я. - Со мной был князь Нестроев, можете спросить у него.

- Что еще за страждущие? - спросил Убоев голосом, в котором искреннее любопытство заменилось профессиональным журналистским.

Убоев был известен тем, что когда вцеплялся в новость, то не разжимал челюстей. Мне совсем не хотелось, чтобы он вмешивался в дело Мари. Как избавиться от ищейки? Нужно пустить ее по другому следу. Я наклонилась к нему и понизила голос.

- Рано утром агенты Летучего отряда полиции выезжали по некоему адресу. Что они там делали - тайна, покрытая мраком. Известно только, что дом, исторический памятник, сгорел дотла, а все агенты оказались в больнице. Маг-защита не спасла.

Глаза Убоева загорелись. Он жадно облизал губы.

- Куда они ездили?

- Вы репортер, господин Убоев, вам и карты в руки. Я сказала все, что знала. Quiproquo, теперь ваша очередь. Что вам известно об этой истории с убийством?

- Горничная пришла поутру убирать и нашла хозяина мертвым. Голосила так, что дворник прибежал. Он и вызвал полицию. С его слов известно, что жилец снимал квартиру недавно. Жил широко, попойки у него были чуть не каждый день. Женщин водил легкого поведения. Сами понимаете, - обратился он к Мари, - приличная женщина, вроде вас, в такое место не пойдет.

- Угу, - кивнула Мари и опустила глаза.

- Нашли что-нибудь в квартире?

- Обыск еще не проводили, говорят, ближе к вечеру приедут. Человек неместный, дело будет тухлое, оттого и энтузиазма у полиции не наблюдается.

- Когда его отец приедет, они забегают, - сказала Мари.

- Вы знакомы с его отцом? - Убоев впился в нее взглядом и машинальным движением достал из кармана блокнот с карандашом. - Нашим читателям это будет интересно.

- Я не то чтобы знакома…

- Ничего она не знает. - Я наступила Мари на ногу. - Мы только что пришли.

- Тогда почему полицейские должны забегать, когда приедет его отец?

- Сами посудите, - сказала я. - Молодой человек снимает квартиру в центре, где устраивает вечеринки. Откуда деньги? Наверняка от состоятельных родителей. Если сынок пускается во все тяжкие, значит, родители, скорее всего, купцы. Сколько раз мы видели, как после смерти родителей такие дети теряли голову от хмельного воздуха свободы и проматывали целые состояния. Вечеринки каждый день - признак именно такого человека. Ты ведь об этом подумала, Мари?

- Я? Да… Именно так, - кивнула она.

- Благодарю за приятную беседу, дамы. - Убоев шаркнул ножкой. - Теперь разрешите откланяться. Поспешу в больницу. Вдруг там что-нибудь интересное отыщется.

- Непременно отыщется! - С энтузиазмом поддержала его я. - Знаете что, Вадим, я пойду с вами. Мари, ты прости, что я тебя бросаю. Ты, кажется, собиралась к портнихе?

- Мне сегодня столько кажется, что я не знаю, что мне дальше делать, - вздохнула Мари.

- Почему бы тебе не пойти домой отдохнуть? - предложила я. - Я вечером позвоню тебе.

Я не хотела снова встречаться с князем, и потому обрадовалась, когда увидела, что его белого красавца-автомобиля на стоянке не было.

Немного остыв, я начала корить себя за несдержанность. Прокручивая мысленно сцену в больнице, я пришла к выводу, что была заносчива и даже груба по отношению к князю. Мы знакомы много лет, а Клима я встретила лишь этим утром. Перед моим мысленным взором снова предстали его черные кудри, разметавшиеся по белой подушке. Его широкие плечи с рельефными мускулами…

Возможно, причина в том, что я давно не видела полуобнаженного мужчину. С другой стороны, Мари видела такого нынешним утром, и ничем хорошим это не закончилось. Были потеряны не только черные кружевные панталоны, но и покой.

Репортер Вадим Убоев был известен как человек хитрый, ушлый и любящий заимствовать чужое и выдавать его за свое. Я предложила план, который он подтибрил и принялся с энтузиазмом выполнять.

Мы прошли в кабинет главного врача. Я представила коллегу из “Криминальной хроники”, рассыпавшись в комплиментах его острому, бескомпромиссному перу. Приняв комплименты как должное, Убоев предложил новый угол зрения на взаимоотношения врачей и их постоянных пациентов, агентов сыскной полиции. Он хотел знать, как агенты относятся к своему здоровью, какие травмы получают, выполняют ли предписания врачей.

Глава 9

Я стояла перед распахнутой входной дверью. Клим рассматривал меня изучающим взглядом.

- Я сказала добрый вечер.

- Я слышал.

- Не кажется ли вам, что неприлично так пристально рассматривать даму?

- Дама может оказаться демоном в чужом обличье. - Клим по-прежнему заслонял проход своей широкой спиной.

- Вот оно что.

Я совсем забыла, где он работает. Разумеется, он должен быть начеку. С другой стороны, это же совершеннейший ужас, когда в каждом человеке подозреваешь демона. С ума можно сойти!

- Как я могу уверить вас в том, что я не демон? - спросила я.

- Руку дайте.

Я положила свою руку на ладонь Клима, большую и теплую. Он скользнул большим пальцем по моей руке. Его прикосновение было простым нежным, заботливым, оно подняло во мне теплую ответную волну. От него исходила удивительная сила.

Он точно не маг?

- Холодная. Как у демона, - констатировал он.

Я ударила его по ладони.

- Прекратите надо мной смеяться! Совершенно очевидно, что я никакой не демон. Я просто замерзла.

- Вы правы. Так слабо демоны не бьют. Зачем вы пришли?

- У меня к вам дело.

- Какое?

- Я бы не хотела обсуждать это на улице.

Он пристально посмотрел сначала на меня, затем на темноту вокруг, после чего сделал шаг в сторону.

- Проходите. Гостей не ждал, так что не прибрано.

В полутемной прихожей он взял мой плащ и повесил его на крючок, после чего повел меня в гостиную.

- Хотите чаю? - предложил он.

- Благодарю вас.

Пока Клим возился с чайником, я огляделась. В комнате царил образцовый порядок. Это он называет не прибрано?

Само убранство комнаты было эклектичным. Большая печь подошла бы крестьянской избе. Стол с зеленым сукном и шкаф с книгами были бы уместны в кабинете моего отца-юриста. Круглый стол со стульями хорошо бы смотрелся на дачной террасе, а диван у стены вполне подошел бы чайной комнате, чтобы принимать гостей.

Единственной вещью, которой я не могла найти объяснение, был детский стул для кормления.

- У вас оказывается есть дети, - сказала я. - Вот уж никогда не подумала бы.

- Детей у меня нет, - ответил Клим, ставя передо мной чашку дымящегося чая. - Варенья вишневого хотите?

- Нет, благодарю вас, чая достаточно.

Я взяла чашку из тонкого фарфора и сделала глоток.

- Какой хороший чай. И чашка прелестная.

В моем голосе звучало удивление. Я действительно не ожидала, что у такого большого человека, как Клим, могут быть такие маленькие изящные вещи. Откуда-то из-под потолка послышалось странное урчание. Я подняла глаза.

- Мыши, - сказал Клим, бросив свирепый взгляд на полати. - Так чем могу быть полезен?

Я поставила чашку на стол и сделала глубокий вздох для храбрости.

- Дайте мне слово, что то, что я вам скажу, останется между нами.

Клим усмехнулся.

- Послушайте, госпожа Капитонова.

- Я же просила звать меня Варварой.

- Еще вы просили не говорить князю Нестроеву, что мы с вами встречались. Или я неправильно понял вас в больнице?

- Правильно. Мы с князем давно знакомы.

- Я так и понял. - Его голос звучал глухо.

- Я не знала, что ларец, из-за которого мы все едва не погибли, принадлежит ему. Поэтому я собираюсь выяснить, что это за ларец и почему за ним идет охота.

Он с интересом воззрился на меня.

- Не думаю, что князю понравится, что вы суете свой нос в его дела.

- Я пошла в репортеры, чтобы официально иметь право совать нос в чужие дела.

- А-а, - потянул он, - так вы та самая любопытная Варвара. Как же, слышал.

С полатей донеслось нечто среднее между смехом и хрюканьем. Какие-то странные в этом доме мыши. И зачем Клим показывает им кулак?

- Варвара, я слов на ветер не бросаю. Что у вас за дело, я не знаю, и потому слов, которые не смогу сдержать, давать вам не буду. Если дело ваше криминальное, то мои товарищи из Летучего отряда будут в курсе.

Его голос звучал мягко, но слова таковыми не были. Меня охватило отчаяние.

- Я просто не знаю, к кому еще обратиться, - сказала я. - Дело очень сложное и я бы сказала деликатное. Замешана одна моя хорошая подруга.

- Давайте вы мне коротко опишете, что случилось, а я решу, чем смогу помочь.

Он утверждал, что не практикует магию, но каждое его слово магически действовало на меня, добавляя смятения моим чувствам.

- Возможно, я напрасно вас побеспокоила, - сказала я растерянно.

- Это вполне может быть, - кивнул Клим. - В таком случае мы допьем чай, после чего я провожу вас домой. По ночному городу ходить небезопасно. Вы далеко живете?

- На Тверской, в доме Нирнзее. Я всегда останавливаюсь у тети, сестры моей матери.

- Я думал там квартиры только для холостяков.

- Моя тетя как раз подходит по это определение. Квартира у нее небольшая, но удобная. Поскольку приемов она не устраивает, то семи комнат вполне достаточно.

- Если без приемов, то конечно.

Мне показалось или в его голосе прозвучал сарказм?

- А сколько у вас? – поинтересовалась я.

- Мне хватает двух, этой и спальни.

- Прислугу не держите?

- Я все привык делать сам.

На полатях опять что-то зашуршало.

- Ваши мыши совсем распоясались. - Я смотрела на колышущуюся занавеску. - Они чувствуют себя хозяевами в доме.

- Мне тоже так кажется, - сказал Клим.

- Вы не пробовали ставить мышеловки?

- Не помогает.

- Тогда попробуйте одну из этих новых контор с кучей непроизносимых букв. В прошлом году в нашем доме проводили дезинсекцию. Приходили люди в белых одеждах с надписью “Грызтар”. Оказалось сокращенно “грызуны и тараканы”. Аббревиатуры и сокращения сейчас очень модны.

- Я не слежу за модой, - сказал Клим.

- Я почему-то так и подумала.

Дальше мы просто пили чай. Мне казалось, если я посмотрю ему в глаза, то выдам себя. Сначала мой взгляд прятался на дне чашки, потом стал блуждать по комнате, натыкаясь то на потертое кожаное кресло, то на книжную полку, но снова и снова возвращаясь к детскому стульчику.