Любовница Черного Дракона

Глава 1.

Нарцисса Ливингстон сидела на софе в приёмной столичного дома лорда Валлори и напряжённо прислушивалась к едва различимому гулу голосов, доносящихся из кабинета. Длинными наманикюренными пальчиками она то беспокойно теребила сумочку, то разглаживала невидимые складки на дорожной юбке. Из-под шляпки выбился непослушный каштановый локон, и женщина, спрятав его порывистым движением под вуаль, принялась разглядывать гостиную.

Сквозь сводчатые окна с золотистыми шторами проникали тёплые лучи осеннего солнца. Они отражались от высоких зеркал и хрустальных канделябров и рассыпа́лись разноцветными брызгами, будто кто-то бросил пригоршню драгоценных камней. Пушистые яманские ковры на мраморном полу, резные колонны и расписные потолки производили неизгладимое впечатление, вызывая чуть слышный вздох восхищения. Все в приёмной дышало роскошью и величественным торжеством, подобно тем, что пропитывают королевские залы и покои.

Нарцисса порывисто вздохнула. О богатстве Дома Чёрного Дракона ходили легенды, и вот теперь ей посчастливилось самой в этом убедиться. После съёмной квартиры на Липовой улице дом лорда Валлори представлялся настоящим королевским дворцом, но это ничуть не радовало.

В голове прокручивались обрывки заученных фраз: «Добрый день, ваша светлость! Мне требуется помощь, и, кроме вас, мне не к кому обратиться». И интонация. Тихая, с достоинством, но жалостливая, способная выбить слезу даже из чёрствого сердца.

«Буду надеяться, что у лорда Валлори, сердце все же есть», — подумала Нарцисса и сложила руки на коленях. Роскошь просторной приёмной давила на нее, заставляя чувствовать себя маленькой и слабой. В своем скромном глухом платье Нарцисса больше напоминала себе даму из бюро по трудоустройству или горничную в детском приюте, нежели девицу из благородной семьи.

Звук открывающейся двери заставил вздрогнуть госпожу Ливингстон. В приёмную вошла служанка в белом чепце и вежливо спросила:

— Не желаете ли чаю, ваша светлость?

Поблагодарив девушку, Нарцисса с вежливой улыбкой отказалась, и та исчезла за дверью.

Госпожа Ливингстон достала карманные часы и, бросив быстрый взгляд на блестящий циферблат, тяжело вздохнула. Прошло всего пятнадцать минут. Пятнадцать минут, которые казались ей вечностью.

Интересно, о чём Сэвидж так долго разговаривает с лордом? Ждать решения становилось невыносимо, но мучительнее всего казалась невозможность повлиять на то, что происходило сейчас за закрытыми дверями.

Нарцисса поднялась с дивана и выглянула в коридор. Тишина. Ни звуков шагов, ни разговоров. Словно за несколько мгновений дом вымер. Отлично. Значит, никто ей не помешает узнать, что происходит в кабинете. Нет, она не будет подслушивать из праздного любопытства. Просто ей необходимо знать, к чему готовиться. Нарцисса тихонько притворила дверь, прокралась к кабинету и приложила ухо к полированной поверхности.

— Об этом не может быть и речи, Сэвидж, — раздалось из кабинета. — Меня вполне устраивает моя жизнь, и становиться опекуном сумасбродной девицы я не собираюсь.

Негромкий голос звучал мягко, деликатно, но от него вдоль позвоночника пробежали мурашки. Нарциссе представлялось, что такой человек, как Натаниэль Дрейк, должен говорить громко, лающе, будто отдаёт команды на плацдарме.

— Уверяю тебя, Натаниэль, — второй голос принадлежал Мартину Сэвиджу, адвокату и старинному другу лорда Валлори. — Нарцисса — вполне взрослая женщина.

— Настолько, что просит об опекунстве? Позволь узнать тогда, почему у этой взрослой особы нет ни покровителя, ни мужа? Где её отец? Старшие братья? Дяди?

Не столько слова, сколько неприкрытая язвительность больно задели Нарциссу. Глаза невольно защипало от обиды. Как можно так говорить о человеке, которого совершенно не знаешь?

— Согласно третьему указу семейного кодекса, — уклонился от ответа Сэвидж, — любая незамужняя женщина может попросить об опеке того, кого посчитает нужным…

Однако Натаниэль перебил его.

— Я знаю законы, Мартин. Но понимает ли сама госпожа Ливингстон, какое пятно ляжет на её репутацию? Для неё закроются двери в приличное общество.

— Это именно то, что нужно, — прозвучал ответ Сэвиджа.

Внезапное молчание взволновало Нарциссу: неужели лорд Валлори не услышал этого? Или он предпочёл проигнорировать слова Сэвиджа?

— Вот как! — произнёс Натаниэль после паузы, не то удивлённо, не то заинтересованно. — В чём причина такого отчаяния?

— Эжен Дюпре, барон де Виньи. Надеюсь, ты ещё не забыл этого имени, Натаниэль?

Ответом стало тягостное безмолвие. Затаив дыхание, Нарцисса буквально влипла в дверь, боясь пропустить даже полслова.

— Ну давай же, — прошептала она, чувствуя, как напряжение бьет по кончикам нервов. — Соглашайся. Ты же ненавидишь де Виньи так же сильно, как и я!

— Послушай, Дрейк, — вкрадчиво произнёс Сэвидж. — Нарцисса действительно попала в переделку. Де Виньи давит на её родителей. Обращаться в суд не имеет смысла. Судьи, как и бо́льшая часть аристократии, предпочитают поддерживать дружеские связи с бароном. Если сама королева Виттория проявляет к нему благосклонность, то чего ждать от остальных? Я не так много прошу. Просто поговори с ней, а потом сам решишь, как поступить.

Глава 2

— Я тебе нравлюсь?

Аннабель провела ладошкой по груди и, приподняв двумя руками вьющуюся копну чёрных волос, плавно покачала бёдрами. В неровных отблесках алебастровая кожа мерцала, словно источником света являлась сама леди Блекхарт.

Натаниэлю подумалось: пожалуй, прекрасное завершение сегодняшнего дня. Игра вышла достойной, хотя Сен-Ричардсон проигрался через три партии в пух и прах. Напившись с горя, молодой барон устроил драку, после которой его выгнали из-за стола. Впрочем, вскоре он вернулся, чтобы взять реванш, и поставил на кон… свою жену. Играть дальше Дрейк отказался. Ему претило сидеть за одним столом с идиотом. А Сен-Ричардсона ждала печальная участь. Это было ясно, как божий день, — если уже дело дошло до того, что барон ставил свою жену.

Несмотря на уговоры Валентайна, Натаниэль всё же покинул особняк Уорвена.

— Куда едем, ваша светлость? — прохрипел кучер.

— Домой, — отозвался Натан, но тут же передумал. — Хотя нет, на Монтернс.

— Монтернс так Монтернс, — крякнул старик и щёлкнул кнутом.

Через четверть часа Дрейка встретила заспанная экономка леди Блэкхарт и провела его через чёрный ход в покои госпожи.

В её спальне царила атмосфера таинственной чувственности. Горели свечи, на шелковых бежевых обоях плясали размытые тени. Здесь всегда говорили тихо, как будто боясь разрушить хрупкую интимность. Терпкий аромат южного сандала и мятного ахмантуса одновременно расслабляли и будоражили сознание, пробуждая древнейшее из желаний. Из небольшого музыкального артефакта, похожего на золотистый шарик с блестками, лилась нежная ненавязчивая музыка.

Дрейк наблюдал за изящными движениями Аннабель, приподнявшись на локте. Неудивительно, что леди Блэкхарт в обществе считали редкой красавицей. Чёрная волна волос, подобно плащу, укрывали плечи и спину. Тяжёлая налитая грудь соблазнительно покачивалась в такт движениям. Изумрудно-зелёные глаза подёрнулись дымкой и блестели от возбуждения. Натаниэлю внезапно показалось, что женщина, напрочь забыв о любовнике, растворилась в самолюбовании. Белые пальцы то неторопливо скользили по тонкой шее, то, повернувшись боком к зеркалу, поглаживали округлые ягодицы.

Открытость леди Блекхарт, её искренняя любовь к близости сводили с ума. Порой Натан чувствовал себя беспомощно, заворожённый страстью, таящейся в гибком теле.

Однако в этот раз он не ощущал ничего, кроме необъяснимого глухого раздражения к любовнице. Чёрт бы подрал Сэвиджа, который привёз в его дом Нарциссу! Пробудившийся внутри Дракон нетерпеливо бил хвостом и требовал своё. Опасаясь потерять контроль, Натаниэль наплевал на все правила приличия и не вышел встречать госпожу Ливингстон. Холодно поинтересовавшись у Стивена, дворецкого, как устроилась его новая подопечная, Дрейк приказал пода́ть экипаж и отправился к Уорвену.

— Ты не ответил, — мягко пожурила Аннабель Дрейка и плавно повернулась к нему.

— Думаю, слова излишни, — сказал он и протянул руку. — Иди сюда.

Она тихонько засмеялась и подошла к нему. Прохладные ладони неспешно погладили грудь, покрытую тёмными жёсткими волосками, и пальцы дразняще скользнули ниже. Натаниэль откинулся на подушки, закрыл глаза и привычным движением зарылся пальцами в её мягкие волосы.

Тёплое удовольствие разливалось по телу. В ушах шумел океан, и ему казалось, что он стоит на краю обрыва, готовый вот-вот сорваться бездну.

— Ты мой, — Аннабель прошлась губами по мочке уха, опустилась сверху и, прикрыв глаза от удовольствия, ритмично двинула бёдрами. — Ты только мой. Дракон.

И тут Дракон взбесился. В глазах потемнело от злости.

Натаниэль резко перевернулся, подмяв под себя Аннабель, и грубо вошёл в неё. Она попыталась высвободиться, что-то сказать, однако он залепил рот поцелуем и буквально вмял в простыни. Её губы пахли силийской помадой. Где-то на краю воспалённого сознания мелькнула мысль, что делает ей больно, но тотчас угасла. Дракон взял верх над ним и его разумом.

Та, чья кожа нежнее, ноги длиннее, а ясные серые глаза, словно наполненные теплом, была далеко. От неё исходил тёплый обволакивающий аромат розмарина и бергамота. Но вместо него ноздри щекотал удушливый сандал и ахмантус. Дракон с отвращением фыркнул. Он желал дорогого вина́, а вместо этого ему подсунули дешёвое пойло.

Пламя растекалось по венам, а на смуглой коже проступил отчетливый рисунок черной чешуи. Океан больше не шумел, нет. Вместо него слышался гул барабанов — ритмичный, пугающий, подобный боевому кличу. Он взывал к чему-то первобытному, древнему. Тому, что древнее первых цивилизаций. Шум нарастал, взгляд застилала мутная кровавая пелена.

Он всё-таки сорвался в бездну. Острое, болезненное удовольствие почти вышибло из него дух. Тяжело дыша, Натаниэль уткнулся влажным лбом в плечо Аннабель и несколько долгих секунд прислушивался к собственным ощущениям. Недовольно ворча, Дракон складывал крылья, уползая в глубину подсознания вслед за кровавым туманом.

Тишина оглушала, и Дрейк вдруг осознал, что даже не заметил, как артефакт перестал напевать глупую мелодию. Аннабель тихонько зашевелилась под ним, и мужчина перекатился на спину.

— Что с тобой? — прошептала леди Блекхарт. Голос дрожал от непонимания и едва сдерживаемых слёз.

«Жива», — равнодушно подумал Натаниэль и невольно удивился своему безразличию. Он надеялся, что разрядка принесёт облегчение, но этого не случилось. Натаниэль чувствовал себя обманутым и разозлился, сам не понимая на кого. Не глядя на женщину рядом, встал с кровати и принялся одеваться. Слов, как и желания объясниться, не было. Однако искренность всегда лучше хмурого молчания.

Глава 3

— О, как я вас долго не видел! Здравствуйте, госпожа Ливингстон.

Морщинистое лицо Гвидо Дювалье, хозяина «Золотых историй», озарилось радостной улыбкой, и Нарциссе внезапно подумалось: как хорошо, что есть такие люди, как этот книжный лавочник! Простое, сердечное приветствие, — и вместо неясных тягостных дум на душе становится тепло. Как будто после затяжного осеннего дождя наконец-то выглянуло солнце.

— Добрый день, господин Дювалье, — улыбнувшись в ответ, Нарцисса подошла к прилавку. — Я тоже скучала по вам. Как ваше настроение? Как внуки?

Лавочник смущённо отмахнулся.

— А что внуки? Мне порой кажется, что боги решили напомнить мне о грехах. Но так как я грешил много и с удовольствием, то не могу понять, за какой именно проступок теперь отвечаю. Нет, вы представляете! Закинуть пачку дрожжей в отхожее место. И где? В школе! Бедный Эрик! Нет, честное слово, они своими выходками вгонят в могилу сначала отца, а потом меня.

Нарцисса рассмеялась. Жан и Дамьен Дювалье были настоящими дьяволятами. Природа наградила их не только огненно-рыжими волосами, как у матери-ламийки, но и тягой проверять на прочность всё, что попадётся под руку, будь то швейная машинка матери, дорого́й южный сервиз или нервы окружающих. Вот теперь дело дошло до дрожжей в школьном туалете. Эрик относился к проказам детей флегматично. Нарцисса подозревала, что сын господина Гвидо смирился и решил не тратить силы, ожидая, когда само всё пройдёт.

— Далеко пойдут, господин Дювалье. Знаете, в жизни нужно иметь зубы и смелость не бояться ими пользоваться, — сказала она..

— Главное, чтобы им эти зубы не выбили. Хотя… Я был бы не против, чтобы жизнь преподала им пару-тройку суровых уроков, — лавочник нахмурился, а потом, спохватившись, добавил: — А вы по-прежнему полны решимости стать женщиной свободной профессии?

— Именно так. Если всё получится, смогу устроиться в школу для девочек.

— Вы слишком красивы для женщины свободной профессии, — задумчиво проговорил господин Дювалье. Нарцисса хотела запротестовать, но лавочник потряс указательным пальцем и добавил: — Пришли новые книги: «Наука о воспитании», «Как распознать в ребёнке гения» и «Справочник душевных расстройств». Сейчас принесу, — и скрылся за стеллажами.

Оставшись одна, Нарцисса принялась разглядывать полки, уставленные книгами. Для неё магазин «Золотые истории» являлся не просто книжной лавкой, а чем-то бо́льшим. Миром, где забываешь о серой реальности и прикасаешься к чему-то светлому, сказочному, важному. Взгляд скользил по полкам, корешкам, похожим на разноцветных бабочек. Она видела романы о путешествиях и дальних странах, о пиратах и дворцовых интригах, о временах, когда на земле только-только зарождались первые цивилизации. И каждая из этих книг таила в себе целый мир – непознанный, непохожий на тот, что окружал.

Нарцисса протянула и вытащила самую яркую из книг. Бирюзовую, с золотой окантовкой и выбитыми буквами «Орёл и змеица». Открыв первую страницу, она прочитала:

«Возможно ли найти любовь там, где царит извечная вражда?..»

— Вот, нашёл! — внезапный возглас господина Дювалье заставил Нарциссу суетливо захлопнуть книгу.

Пожилой лавочник вышел из-за стеллажей. На прилавок рядом с кассовой машинкой легли три пухлых тома в тёмно-коричневых обложках.

— Я возьму «Справочник» и «Науку о воспитании», — проговорила Нарцисса. Поколебавшись, она положила «Орла и змеицу». — И эту тоже.

Лавочник тепло взглянул поверх очков и странно улыбнулся.

— Вижу, надежда есть, что кто-то покорит ваше сердце, — произнёс он.

Она засуетилась и торопливо сказала:

— Не всё же читать классику и научные труды. Хочется узнать, что и современные авторы пишут. Книги, господин Дювалье, прекрасно отражают настроение и культуру общества. Равно, как музыка и традиции.

Его улыбка стала шире. Господин Дювалье аккуратно завернул книги в бумагу и перевязал их шпагатом.
— Грядут большие перемены, и это хорошо. Любые перемены — хорошо, — подытожил он.

Обычно к середине осени столицу Велирии плотно обнимал туман, а сквозь низко нависшие облака уныло проглядывало солнце. Но в этом году погода, видимо, решила побаловать жителей столицы: первые дни октября выдались на удивление ясными.

После тишины, царящей в книжной лавке, шум Малой Мостовой показался оглушительным. По кирпичной дороге грохотали экипажи. Грузные и чёрные, они напоминали пингвинов, которых Нарцисса видела в зоопарке. Вальяжно, спрятавшись от солнца под ажурными зонтиками, шли дамы под руку с кавалерами.

Мимо пробежал мальчик-посыльный, едва не сбив Нарциссу с ног. Извинившись, он помчался дальше, а она направилась в сторону набережной. До ужина оставалось полтора часа, и Нарцисса хотела провести их так, как проводила раньше: сидя на лавочке под полосатым тентом, кормя лебедей и наслаждаясь последними тёплыми днями.

Из головы не выходи́л утренний разговор с Дрейком. Натаниэль чётко дал понять, какого он о ней мнения и что последующий год ей предстоит свыкнуться с пренебрежительным обращением. Нарцисса честно призналась себе: с таким отношением её надолго не хватит. Нет, разумеется, она вряд ли задушит подушкой заносчивого лорда, но терпеть она не станет, а, значит, придётся подыскивать другой вариант решения вопроса опекунства.

Глава 4

Когда Нарцисса вошла в кабинет Дрейка ранним утром, тот не обернулся, предпочитая разглядывать садовый пейзаж за окном. Засунув руки в карманы брюк, он задумчиво покачивался на носках. В голову невольно забралось сравнение, что лорд Валлори сейчас похож на большого змея, греющегося на солнышке. Его лица Нарцисса не видела, но почему-то неотступно преследовало чувство, что впереди её ожидает долгий и неприятный разговор.

— Ореховая Роща — прекрасная лечебница с лучшими специалистами в области душевных расстройств, — произнёс Натаниэль, не удосужившись поздороваться. — Контингент, конечно, своеобразный, но у меня есть двое знакомых профессоров, работающих там. Так что условия будут приемлемые.

Каждое слово вонзалось в сознание подобно ножу. Происходящее напоминало затянувшийся кошмар, и она с тоской надеялась, что вот-вот проснётся. Однако пробуждение так и не пришло. Нарцисса сцепила в замок дрожащие пальцы, слепо глядя перед собой. В кабинете привычно пахло сандалом, а от камина исходил жар, но ей казалось, что её выбросили голой в январскую стужу.

— Значит, клиника для душевнобольных, — Нарцисса будто со стороны услышала собственный голос, и сама удивилась, как холодно и спокойно он звучит. — Весьма оригинально, ваша светлость. Конечно же, упечь в дурдом — тема, сама по себе не нова, но какая потрясающая подача! Сначала предложить стать любовницей и, ни разу не воспользовавшись собственным предложением, отправить в психлечебницу, — она медленно покачала головой. — Блеск! Даже Жан Дамьен не додумался бы до такого поворота. А уж он был мастером подкидывать сюжетные фортели в книгах.

Дрейк негромко усмехнулся, будто она сказала нелепицу. Глухое раздражение шевельнулось в груди. Надо же, он ещё и смеётся над ней! Хотелось подойти и отвесить звонкую пощёчину, однако Нарцисса сдержалась. Дать возможность другому проявить себя — половина успеха переломить ситуацию в свою пользу. Это непреложный закон выживания, который она выучила в совершенстве.

Наконец Натаниэль отошёл от окна, сел за стол и откинулся на спинку кресла. Он смерил Нарциссу проницательным взглядом и медленно сказал:

— Защитный лунатизм — явление крайне редкое. Последний выявленный случай был зафиксирован почти сто лет назад. Некая Мари Энн, находясь в бессознательном состоянии, убила пятерых человек и не оставила камня на камне от собственного дома. Она расщепила их на молекулы. Несмотря на магическую природу феномена, есть мнение, что защитный лунатизм относится к душевным расстройствам. В любом случае, Нарцисса, ты сейчас подобна магической бомбе с испорченным часовым механизмом. И никто не знает, когда эта бомба взорвётся и сколько жизней с собой унесёт.

В животе похолодело от его слов. Тем не менее Нарцисса выпрямилась и гордо вскинула подбородок.

Уголки губ горестно поползли вниз, но, словно опомнившись, она натянула до неестественности вежливую улыбку. На мгновение Натаниэлю показалось, что в глубине серых глазах сверкнули застарелая обида и боль, которые исчезли за непроницаемой маской.

— Вот, значит, как, — Нарцисса помолчала, собираясь с мыслями, а потом добавила: — Что ж, неплохой подарок Её Величеству за возвращение министерского кресла. А если красивой ленточкой перевязать, думаю, королева объявит вас лучшим министром за всю историю Велирии.

— Сарказм неуместен, Нарцисса.

Не обратив внимания на предостерегающий тон, она театрально вскинула руки и продолжила:

— А ведь какая гениальная многоходовка! С одной стороны, возвращение на пост министра. С другой — избавление от такого влиятельного соперника, как барон де Виньи. Ведьма без опознавательных знаков, являющаяся магической бомбой — совершенное оружие. Я искала помощи, а вы хотите ставить на мне эксперименты, как на подопытном кролике! Однако какое до этого дело, когда впереди намечается большая игра? Но есть одно «но». Я не согласна. Я. Никуда. Не. Поеду.

Плавный взмах правой руки Натаниэля был очень изящен: так чтец жестикулирует на сцене, добавляя эмоций рассказу. Вскрикнув от боли, Нарцисса завалилась набок и, съехав с диванчика на пол, сжалась в эмбриона. Органы пульсировали, словно их облили кислотой. Глаза пекло от невыносимого жара, а сознание обволакивал кровавый туман. Нарцисса услышала жалобные всхлипывания и вдруг поняла, что это рыдает она.

— Никто и никогда не говорит со мной в таком тоне, — произнёс Дрейк с неприятной вкрадчивостью. — Я очень не люблю, когда мне дерзят.

На долю секунды Нарциссе вдруг показалось, что смерть коснулась лица костлявой ладонью. Однако боль тотчас отпустила, а туман рассеялся, будто ничего не произошло.

Перед глазами мелькнул белый носовой платок. Нарцисса посмотрела на него, словно не понимала, что с ним делать, и подняла глаза на стоя́щего над ней Дрейка.

— Спасибо, не надо, — прошелестела она. Ухватившись трясущимися руками за сидение дивана, она осторожно выпрямилась, страшась нового приступа боли.

Натаниэль положил платок на подлокотник и вернулся в кресло. Его лицо стало серьёзным, и от пронизывающего, жёсткого взгляда по спине Нарциссы пробежал холодок. Сейчас лорд Валлори больше всего напоминал кровожадную тварь, не имеющую ничего общего с человеком.

— Значит, ты готова рисковать жизнью остальных ради собственного благополучия? — сухо спросил он.

Нарцисса не ответила. Лишь сжалась ещё сильнее, опасаясь очередного удара. Дрейк был прав. Если просыпается защитный лунатизм, то ей не место среди обычных людей. Сама того не желая, она может покалечить или даже убить кого-нибудь. Возможно, Ореховая Роща не самый страшный вариант для таких, как она. Но — о боги! — как же не хотелось заканчивать свои дни прикованной к койке в лечебнице для душевнобольных!