Любовники

Глава 1.

- Что будет, когда твоя невеста узнает о нас? - душа скручивается в плотную трубочку от одной только мысли о Юле - его будущей жене.

Игнат притянул меня ближе, теснее. В легких не осталось воздуха. Перед глазами летают белые мушки, а мысли, как зонтики одуванчика, унеслись далеко-далеко.

- Не волнуйся, Тая, она о нас не узнает.

Почему после того, как крылья выросли за спиной от любви, что была между нами сегодня, он их так жестко вырывает? С корнем! Из ран вытекает вся кровь. А вместе с нею и жизнь.

Получается, он никогда ее не оставит. У него будет жена, я лишь эпизод. Мы просто любовники.

Добро пожаловать в историю Игната и Таи. Не забывайте добавлять книгу в библиотеку, чтобы не потерять :)

Глава 1.

Тая.

Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.

Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.

Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.

Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.

– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.

Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы - святое. Новая жизнь - новая прическа - не для меня.

Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.

– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.

«И поплакать» – добавляю уже мысленно.

Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.

Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.

Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.

Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.

Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием - дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.

«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».

«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»

«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»

Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата - простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.

— Будьте добры, овощной салат, — показываю самый обычный и недорогой, — и вино, — глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.

— Бокал?

«Бокал…» — усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.

— Бутылку, -- указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …

Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.

Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.

«Что?» — чешется на языке.

— Конечно, — приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.

Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.

Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.

Зеркала нет. Придется идти в уборную.

Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.

Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.

Ненавижу.

— Ой, прошу прощения, — неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.

Да что ж такое? Что ж за день сегодня?

Или я резко стала невезучей?

— Извините, извините, — странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.

Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.

Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.

А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.

Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.

Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.

Глава 2.

Игнат.

С утра трещит башка. Но я упорно пытаюсь это игнорировать.

Виски долбят маленькие, противные молоточки. Удары четкие, бьют по цели. И боль расползается корявыми волнами по всему черепу.

Напротив меня сидит Ольшанский. Заливает что-то. Кажется, про отдых рассказывает. Несколько дней назад он вернулся с семьей из Испании. Сейчас мне в красках расписывает все, вплоть до количества баров на улицах.

— Поделишься планами? — Олег перестал трещать про отдых.

Наконец-то.

Не склонен к зависти, но после его рассказов о семье, о Нине, о ребенке душа принимает зеленоватый оттенок. Кажется, такого цвета зависть?

— Если ты про бизнес, то в планах открывать еще один ресторан. С этим вон как закрутилось.

Неделю назад мы отмечали год со дня открытия «Panorama». Ольшанского, понятное дело, не было.

— И где?

Улыбаюсь. Хочется потомить его. Пусть помучается. Любопытство мигает на его лбу неоновыми буквами как вывеска «Интим магазина».

Делаю один большой глоток виски. Знаю, с такой головной болью алкоголь не следует пить. Но вроде как с другом встречаюсь, вроде как чем-то личным делимся, вроде как …

Хрень полная.

Так устал, что нажраться хочу. Сейчас больная голова — пустое оправдание для меня.

— Специально, да? — Ольшанский ерзает на стуле.

— За городом. Нашел классную локацию: река, птички, спа-комплекс за бешеные деньги… Райское место…

— И лакомый кусочек, — заканчивает мою мысль.

Скалимся оба, и голову простреливает с новой силой. Морщусь и закрываю глаза. Пульсацию даже глазными яблоками чувствую. Хоть вырывай их к чертовой матери.

А когда открываю их, вижу быстро идущий силуэт девушки. Что-то зацепило. Ее взгляд? Спешные шаги? Как дурень вперился в нее взглядом. Картинка интересная, любопытная, я бы сказал.

Девчонка красивая. Русые длинные волосы, фигурка что надо. Глаза… цвет неразличим, слишком далеко. Она плакала, заметны темные следы.

Колечко еще маленькое вижу в носу.

Чудно. Даже хмыкнул.

Фантазия начинает пошло шалить. Мысли проползают паучком в больную голову: как она проводит им вдоль члена, ласкает, а металл холодит.

Черт, картинка живая, вставляет не на шутку.

Дергаюсь, хочу смахнуть несуществующий кадр.

— Симпатичная, — Ольшанский наблюдает.

Киваю.

— Знаешь ее? — спрашивает Олег. Слишком пристально я слежу за ее движениями, примечаю каждый взмах ее ресниц.

— Первый раз вижу.

Звонок прерывает нас. Ольшанский лыбится слащаво, раздражает только больше. Не стоит спрашивать, кто звонит. Жена. Олег уходит спустя пятнадцать минут. Я все это время смотрел на ту девчонку. Следил как маньяк. Самому страшно стало. Заглючило на ней.

А когда она встала и пошла в мою сторону, сердце подпрыгнуло в акробатической связке. Полнейшая чертовщина, но цепляет, твою мать, еще как цепляет.

Я быстро подвигаю телефон на край стола. И, о да, она задевает его бедром. Правда, не рассчитал, что удар об кафель будет сильным.

— Ой, прошу прощения!

Голосок как у птички - звучный. Маленькая очаровательная птичка.

— А мне обещали, что он ударопрочный.

Смотрю на пострадавшего. Ничего, друг, отремонтирую.

Царапаю по ней взглядом, пока она удаляется в уборную. Хрен пойми, зачем мне это надо. Просто ее образ, голос, колечко это дурацкое - все вместе как какой-то коктейль, который стоит перед тобой, и его нельзя не выпить, потому что он охрененный.

Зову официанта к своему столику. Ник подбегает быстро. Конечно, как еще может поступить, когда я хозяин этого ресторана.

— Ник, на сколько заказала девушка вон за тем столиком? — указываю я на пустующее место.

Называет, заказ озвучивает. Не надо быть шибко умным, чтобы понять — заказала самое дешевое, потому что в кошельке только определенная сумма.

Потираю ладошки. И чувствую себя каким-то гандоном. План в голове сложился как дважды два.

— Перепиши. Укажи другое вино, раза в два дороже. Когда откажется платить, позовешь меня.

Он смотрит на меня и думает, что я сошел с ума.

— А если она оплатит?

«Уволю» — хотелось ответить.

— Не оплатит.

Остаюсь наблюдать за всем со стороны. И все происходит ровно так, как я и думал.

Ну что, колечко, не отвертишься теперь.

В ее глазах легкая паника. Но при всем при этом она не теряет лицо. Гордая. Легкий укол стыда проткнул меня. Может, зря я так? Но как опять уставился на ее колечко, губки аппетитные, совесть моя забилась в угол. В конце концов, ничего криминального я не делаю.

— Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?

Внутри перевернулось что-то и забилось. Она смотрит так, словно только я и могу ей помочь. Дурацкая ситуация, в которую я нас обоих и загнал. Признаюсь, перегнул палку.

— Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.

Она стрельнула в меня глазами - я пропустил удар. Такой четкий, ярый. И взгляда мы не опускаем. Вонзаемся им друг в друга, что дыхание прекращается, легкие стянуло и сжало.

Мажу по колечку. Оно едва заметное, но так манит к себе. Кто вообще сейчас носит такое украшение?

Девчонка закусывает аппетитную губку. Ворох ее мыслей ощущаю кожей. Вопросов много, слов бесчисленное количество. Хмурится очаровательно.

И отводит глаза. Черт, больно бьет по самолюбию. Не зацепил? Не привлек?

— Вы ничего не должны ресторану. Это я попросил изменить цену вина в счете, — сознаюсь и развожу руки в сторону.

Я думал, она сейчас встанет и уйдет. Ну, может, напоследок крикнет что-то гадкое.

Опять ошибся. Она рассмеялась. Ее смех такой же приятный, как и голос. Слушал бы и слушал.

— Этот день не закончится никогда, верно? — спрашивает меня, но ответа не ждет.

Откидывает голову на спинку стула и прикрывает глаза. Ее шея манит к себе. Хрупкая, кожа светлая. Шумно сглатываю и прикрываю глаза. Картинки очень живые перед глазами.

Глава 3.

Тая.

Он садится напротив меня. Что-то наглое я читаю в его взгляде, что меня…кхм… смущает и возбуждает одновременно. Кожа от плеч до самых кончиков пальцев сплошь покрыта мурашками, а щеки неестественно алеют.

Опускаю свой взгляд в полную тарелку, стараюсь скрыть улыбку. Да что же такое? Даже скулы сводит от того, как хочется улыбнуться ему в ответ.

— Так ты, значит, директор этого ресторана?

Первой начинать разговор очень сложно, но выносить этот взгляд, который стал несколько хмурым, еще сложнее.

— И да, и нет, — приближается ко мне и складывает руки на стол. Я слышу его шумный вдох и горячий выдох, который касается моей кожи, как ветер в пустыне, — опаляет.

У него красивые руки с выпуклыми венами, он широк в плечах, и крест даю, ниже сложен тоже великолепно. Его губы, что искривляются в подобие улыбки, заставляют сжаться и свести колени вместе.

— Я его владелец, — заканчивает свою мысль.

— Значит, я разбила телефон владельцу ресторана?

Он неоднозначно ведет плечами. Закрадывается мысль, что телефон оказался на краю стола намеренно, но это же глупо, да? Такой мужчина не стал бы так знакомиться?

Вот только так лестно стало. Получается, за какую-то минуту он обратил на меня внимания, и я, выходит, зацепила его? Чем, интересно.

Выпитый бокал вина чуть плавит мозги. Расслабление ощутимо проходится по телу. Ресницы медленно опускаются, веки наливаются свинцом.

— Ты не сказал, как тебя зовут. — Смелею. Совсем немного. Это все вино. — Кому я обязана спасением за свой кошелек? Или все-таки не обязана?

Твою мать, мне кажется, я флиртую с ним. По венам начинает струиться жар, что разносит в каждый уголок моего тела жидкое наслаждение.

— Игнат.

Начинаю смеяться. Да быть такого не может.

Он смотрит на меня. Его брови свелись к переносице, а сам перестал улыбаться.

— Моего первого парня так звали. Редкостный козел. Мы с ним встречались полгода. Поцелуи, романтические свидания, цветы, первый секс. А он параллельно еще с одной девчонкой был. Типа кто первый даст. А я его любила, между прочим.

— Да, этот тот случай, когда любовь зла, полюбишь и …

Он вроде не обижен. До меня только сейчас начинает доходить, что я сболтнула лишнего. Кто в первую минуту знакомства рассказывает про первого парня? Жуть, Тая. Игорь в чем-то оказался прав. Не умею я вести себя с мужчиной, на меня такую никто и не посмотрит.

— А тебя как зовут?

Взгляд сжирает меня без остатка. Ему все равно, что я сморозила глупость. Он проникает внутрь и сводит с ума все клеточки моего тела.

— Как тебе нравится?

Опять какую-то ерунду говорю. Я же не Красотка из фильма. Игнат же сейчас встанет и уйдет. Но он только откидывается на спинку стула и начинает смеяться. А потом резко морщится, будто висок прострелила острая боль. Знаю эти ощущения.

— Ты «Красотку» пересмотрела? — сцежено говорит он. А сердце кто-то кусает. Он что, без спроса залез ко мне в голову?

Глаза прикрывает и голову отводит в сторону. Я чувствую его боль, она оседает на поверхности как пыль. Хочется ее сдуть.

Достаю красную капсулу. Она всегда имеется, какой бы маленькой ни была сумочка. После аварии голова болит часто.

— А где синяя? - ему еще тяжело говорить.

Боль ведь накатывает волнами. Сначала осторожно стягивает голову, потом начинает расщеплять ее на молекулу и с резким взрывом трескает напополам. И отступает до следующего приступа.

— Синяя? - не понимаю.

— «Матрица».

Он крутит капсулу в руке и не спешит ее пить.

— Это обезболивающее.

— Точно?

Пытается шутить. Тут уж закусывать внутреннюю сторону щеки бесполезно. Улыбка такая мощная идет изнутри. Теперь неизвестно, что расслабило больше: вино или сам Игнат.

Огонь разгорается внутри и так греет приятно. Его аромат, который окутал, что я больше никакие запахи не ощущаю, улыбка, смех, сам он. Чистый грех сидит передо мной, а я как дура ведусь на него вместо того, чтобы прийти домой, хорошо прореветься в последний раз и начать собирать вещи в новую жизнь.

Игнат кладет на язык красную таблетку и тянется к моему бокалу вина. Там еще несколько глотков плещутся на дне. И смотрит на меня так пристально, под кожу проникает, мысли по буквам и слогам раскладывает.

Подносит к губам в том месте, где пила я. Даже вижу след помады. Он же не собирается?..

— Стой!

— Все-таки не обезболивающее?

Шутник, блин.

Интимность момента просто зашкаливает. Сложно теперь говорить, во рту стало сухо, хоть выхватывай из его рук бокал и опрокидывай в себя. А не могу. Глаза кофейные держат, на допинг подсаживают.

— Таблетку нельзя алкоголем запивать, — голос стал низким и хриплым. Это не остается незамеченным.

Господи, что я в самом деле творю? Я его не знаю, а готова сидеть напротив него, нести всякую чушь и плавиться от его взгляда. Он же косточки мои практически обгладывает. Настоящий охотник.

— Хм… Никогда не верил в этот бред, — и делает последние глотки из моего бокала.

— Если таблетка не подействует, я не буду в этом виновата. Или если что-то заболит… Или… Я тебя предупреждала!

Он что, улыбку прячет за рукой? Опускает, только когда я прекращаю болтать очередную фигню.

Взгляд постоянно опускается на его губы. Шальная картинка проносится в голове: он целует меня ими, ведет вдоль шеи, задевает мочку уха…

Ежусь так, что стряхиваю эти непрошенные мысли. А они не бьются, как пластиковый шарик отскакивает от кафеля и с глухим звуком отпрыгивает.

Игнат будто и правда проник в мои мысли. Горячим взглядом обводит линию моих губ, спускается к шее. Задерживается на ней, печь нестерпимо начинает. «Касается» груди, в ложбинку «ныряет». И возвращается к колечку в носу.

Отворачиваюсь, смахиваю с себя этот омут, в который меня затягивает.

Колотит, как в чан с родниковой водой с головой опустили.

Глава 4.

Тая.

В такси едем молча. Я стискиваю ладони и тру их друг об друга с каким-то остервенением. Каждый вдох пропитан нервозностью.

Может, к черту все? Что я делаю? В голове не укладывается.

Левую сторону лица печет. Игнат сидит рядом и даже не стесняется нагло меня рассматривать и ухмыляться. Меня прошибает озноб, а следом разливается по коже тепло. Тело не знает, как справиться с такими чувствами. Это все в новинку. Дико, но интересно.

— У меня голова прошла, — говорит между делом.

Точнее, между моей шеей и грудью. Я сплошь покрыта мурашками. Коснись он их сейчас, уколется.

— Можно сказать, мы в расчете…

— Хм… — его колено касается моего. Неслучайно, разумеется.

Меня сверху донизу простреливает разрядом.

— Я разбила тебе телефон, но спасла от этого раздирающего чувства, - пытаюсь еще флиртовать. Как бы закрепляю полученный результат.

— Та-я… — вспоминает он мое имя, растягивает его как карамель.

Пальцами забирает выбившийся локон мне за ушко. Смотрю в глаза Игната, они плавят меня.

— Приехали, — голос водителя грубый, царапает слух и заставляет обхватить себя руками.

Игнат расплачивается. Я не выдерживаю, выхожу первой и вдыхаю полной грудью. Сознание расплывчато. Еще полностью не поняла, на что решилась. Только сердце приятно сбивается с ритма, и я стараюсь распознать его новую музыку.

— Идешь? — протягивает мне руку. Его вопрос звучит мягко. Знаю, стоит мне сделать шаг назад, передумать, он держать не станет.

А я не хочу делать этот шаг. Выпрямляюсь и с ровной спиной иду в сторону входа в отель.

— Догоняй! — кричу не оборачиваясь.

Слышу густой смех позади.

Игнат берет номер на свое имя. Пока его регистрирует, то и дело косится на меня. Взглядом жжет.

Он нервно отстукивает пальцами по стойке регистрации, а в воздухе густо пахнет спешностью и сдающими нервами. Как перед грозой.

Забирает карточку, и мы идем к лифтам. Ребра не выдерживают сильного биения сердца и трескаются. Должна упасть и биться в конвульсиях. Но я волочусь следом.

Игнат открывает дверь быстро. Она поддается не сразу, слышу какое-то ругательство. Боже! У меня уже пальчики подгибаются от его такого дикого вида. Мысли бродят друг за другом, стукаются, как бильярдные шары. Но ни одной трезвой, ни одной разумной.

Меня пропускает первой. И снова так смотрит, что начинает трясти. Какие-то непередаваемые ощущения поселяются в теле.

Прохожу вперед и резко разворачиваюсь. Из меня словно выбили весь воздух. Стены эти, аромат чистого и свежего белья и сладость, которой пропиталось в этом номере все.

Мы сейчас будем здесь заниматься сексом.

Эта истина яркая, ослепляет и дух захватывает. Сердце прожигает насквозь. Кажется, что смелость растворяется как таблетка аспирина в бокале. Я даже слышу это шипение.

— Тая, — как эхо зазвучало в голове, — ты можешь уйти. Мы можем уйти.

Да черта с два! Какая-то злость даже резанула в моих ощущениях. Я желаю, чтобы меня хотели. Хочу, чтобы приласкали и залюбили. Сегодня.

Медленно, но отрицательно машу головой.

«Нет, Игнат. Не готова я уйти, не хочу скрываться в скорлупке», — так и рвется изнутри.

— Тогда раздевайся! - легкий приказ. Он вмазался в меня взглядом и изучает реакцию. — Я же должен посмотреть, что ты мне предлагаешь.

Нагло улыбается. Взгляд ошпаривает как горячий кофе.

Пуговичка за пуговичкой расстегиваю блузку. Она падет к моим ногам. Слышу его жадный вдох и как дергается кадык. Ловлю каждую эмоцию, промелькнувшую на его лице. Впитываю как ценность.

— Вдруг не понравится? — бросаю слова и жду реакции.

Шумно сглатывает.

— Исключено, Тая.

На мне остаются одни трусики. Хочется прикрыться руками. А я держусь. Чистая провокация. Я слышу, как меняется его дыхание, какими резкими становятся его движения. Пах напряжен.

Мозг от этой картинки превращается в вязкую субстанцию, которая не имеет названия. Кожу стягивает от его взгляда.

— Сойдет? — глаза стреляют петардами. Они взрываются у его носа и оглушают обоих.

Прошибает многовольтным разрядом и трясет, трясет до рекордных показателей пульса…

Мне нравится, какая я сейчас.

— Ты решила меня спасти, чтобы потом убить?

— Теперь ты. Я же должна посмотреть, с кем решила время провести.

Не разъединяя взгляда, расстегивает рубашку и снимает брюки. Глаза примагничиваются к его телу.

О да, я была права. Он идеален. Это говорит во мне не похотливая девчонка, которая может и пожалеет о содеянном завтра, а художник.

Каждая мышца прорисована, игра света-тени безупречна. Пальцы потряхивает от желания прочертить линии вдоль всего его тела.

— Боксеры тоже снимать?

Приподнимаю одну брось. Это игра.

Подхожу ближе. Игнат за руку притягивает меня к себе. Тело к телу, кожа к коже. И накрывает губы. Наконец-то!

Позорно замычала в первую секунду нашего поцелуя. Как первая снежинка растаяла, стоило прикоснуться к ней.

Игнат целуется классно. Да, черт возьми, он делает это просто офигенно. Привстаю на носочки и жмусь теснее, внизу живота происходит что-то невообразимое.

Я не думала, что такое со мной случится с первым встречным мужчиной. Даже страшно от этих чувств. А что будет дальше?

Толкаю его в грудь. Ё-мое, она каменная, он сам весь напрягся.

Он не отпускает, вжимает в себя и губы терзает. Маслом растекаюсь. Ноготочками царапаю его плечи, бороздки оставляю.

— Стой!

— Ты уже все? — ведет носом вдоль шеи, зубами тонкую кожу прикусывает.

Током бьет в промежность, искры разбредаются хаотично по телу. И жалят, жалят, словно рой ос.

— Еще чуть-чуть, и ты реабилитируешь имя Игната в моих глазах.

— Ауч, с тем было настолько все плохо?

Прикусываю язык. Игнат подталкивает меня к кровати и со следующим толчком летим. Куда-то в пропасть.

Глава 5.

Тая.

Прикрываю глаза от стыда. Почему-то стыдно оттого, что не получилось испытать оргазм.

Нет, я знаю, каково это - чувствовать, как тепло сковывает тело и со скоростью света толкаются в теле это брызги удовольствия.

Но не в этот раз. Да и вообще, с Игорем-то я раза два кончала. А сейчас передо мной абсолютно незнакомый мне мужчина. Пусть и сексуальный, пусть и пальчики подгибаются от одного только его взгляда, кожа мурашками предательски колет, а сердце словно сорвалось с цепи.

Игнат сдавливает мой подбородок пальцами. Ощутимо так. Хочется ударить по его рукам, чтобы не смел. А просто торможу. Что-то тормозит.

Пугает только.

Его горячее дыхание касается кожи. Приятно горячит ее. Черт, да мне нравится. Очнись, Тая! Он тебе нравится.

— Я в душ хочу, — тихо шепчу.

— Пойдем, — говорит в губы.

Игнат все время на них смотрит. Меня это… заводит. Снова. Разве такое возможно? Увидеть красивого мужчину, провести с ним непродолжительное время и тупо таять от одного взгляда на него? Это так… низко. Только вот под кожу проскальзывает. Волоски поднимаются от его запаха, тело опять дает сбой.

До душа несколько шагов. Иду не оборачиваясь. Он пялится на мою задницу. Печет ее, даже жалит. Нравится это? Да!

Заходим вдвоем. Мне неловко. Пелена спала. Сейчас все задуманное кажется каким-то безумием. Поступком обиженной девчонки, что просто взбрыкнула.

Игнат хитро улыбается. Выглядит довольным. Подходит со спины и приживает животом к раковине. Целует жадно шею. Втягивает в себя тонкую кожу. Меня кислорода лишают, вытягивают из всех клеток, из всех органов. Его не хватает. Задыхаюсь.

— Прекрати, — выдавливаю слово.

Сама молю, чтобы не останавливался. Одни его губы, язык лишают меня возможности трезво мыслить. Комната схлопывается. Мы в тонком и узком пространстве одни. Это и раздражает, и проходится возбуждением по уже влажной коже.

— Ты хотела в душ идти, — подталкивает меня к бортику.

Подчиняюсь. Переступаю порог и включаю воду. На кожу посыпались ледяные капли.

— Эй! Ледяная! — кричит, а я начинаю смеяться. Господи, как-то по придурочному все выходит.

И на задворках мыслей мелькает мысль: с ним хорошо. Очень хорошо. Господи, выжги мне эту мысль. Я не должна так думать.

— Не нравится?

Я прибавляю напор. Мы смеемся вместе. Вода ошпаривает кожу, несмотря на то, что холодная. Капли попадают в нос, в рот. Захлебываюсь. И все равно смеюсь.

Игнат резко выключает и силой вдавливает в стенку душевой кабины. Взгляд прямой и прямо в душу западет. Я дышать боюсь, потому что цепляет так крепко, насквозь пронзает.

Боже, что происходит?

Мы целуемся так, как до этого не целовались. Языки сплетаются в каком-то древнем танце туземцев. Я даже в голове слышу удары барабанов. И губы пылают от трения и страсти. Я чувствую его вкус так ярко, словно он влился в мои рецепторы.

Холод кафеля контрастирует с нашей огненной кожей. И меня также бросает то в жар, то в холод. Просто швыряет из вод Ледовитого океана в первобытный костер.

— Блядь, да что с тобой такое? — Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.

— А с тобой? Ты… ты…

— Я… — повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.

— Еще, — молю.

Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.

— Отпусти себя. Слышишь?

Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там. Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.

Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.

Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.

Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.

Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.

— Ах, — только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.

— Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…

Он входит резко и останавливается. Ждет.

Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.

Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.

Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.

Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.

— Так нравится? — чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.

Да, мать его, мне нравится.

— Отпусти. Себя!

Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.

Другую руку опускает вниз и касается клитора.

Просто не дает мне шанса.

— Игнат, — его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.

Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.

Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.

Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.

Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие - все сливается в одну точку - в слияние наших губ.

Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.

Глава 6.

Тая.

Пристально слежу за его движениями. Его как раз ничего не смущает. Даже в этом нелепом белом халате он выглядит расслабленно и уверенно. А я тону в этой махровой ткани и чувствую себя какой-то крошкой.

— Или ты салатом наелась? — намекает он на мой заказ в его ресторане, — хотя… ты же даже к нему не притронулась.

Игнат запомнил это деталь. Что-то бьется в душе.

— Нет, я бы не отказалась поужинать. С тобой, — кажется, что я шепчу. По телу пробегает скованность. Я присаживаюсь на край кровати и кладу ногу на ногу.

— Отлично.

Наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц и стараюсь запомнить все. Алкоголь полностью выветрился, все произошедшее кажется бредом. От него еще жар раскатывается по коже, а внутри пульсирует. Хороший такой бред, сказочный.

Игнат оформляет заказ по телефону. Я вслушиваюсь только в его голос. Хриплые нотки как шелест бархата по чувствительным клеткам. Делаю глубокий выдох от удовольствия.

— Не против? Я сделал заказ за тебя. Надеюсь, ты любишь рыбу.

Киваю. Хочется снять с себя безразмерный халат. В комнате невыносимо душно. А от его голоса, взглядов, посылаемых в мою сторону, капельки пота стекают по позвоночнику.

Игнат садится в кресло напротив меня. Ему халат не мешает. Края разошлись в разные стороны, заставляя взглядом прильнуть к его груди. Она высоко поднимается. Игнат дышит глубоко, но размеренно.

— Расскажешь, что с тобой случилось? Почему ты была вся в слезах, когда я тебя заметил?

Он и не моргает вовсе, когда спрашивает. Я же вся подобралась. Как перед экзаменом прям.

Вспоминаю сегодняшний день, и так пусто сразу на душе становится. Противно и зябко.

Для Игоря я была не единственная. На протяжении всего года отношений у него были и другие девушки. Я, наивная дурочка, верила ему. Услышала много оскорблений в свой адрес и унижений. А потом ушла. К черту его и такие отношения.

— Просто неудачный день, — все, что я говорю.

Игнат хмыкнул. А по глазам вижу - не верит. Он словно руку в душу засунул и провернул.

— Так отомстить ему решила? Прыгнув в койку с другим? — в каждом слове отрава. Тело сжимается от негодования и обиды. Ведь не прав. Не прав?

— А ты позволил это сделать, — чуть выше поднимаю подбородок и выпрямляю спину, — тебе же понравилось, Иг-нат?

— А ты не так проста, Та-я.

Он встает с кресла и направляется в мою сторону. Задерживаю дыхание, сердце бросилось отчаянно биться и разгонять кровь. Румянец проступает на щеках, и они начинают гореть. Это происходит всего за секунду, а то и меньше. Такая реакция у меня на этого мужчину.

Игнат ложится на кровать и прикрывает глаза. Странное желание прижаться к нему, уткнуться в его грудь и заснуть. Дергаюсь резко и мысленно бью себя по рукам.

— Ложись, — словно покопошился в моей голове, выудил последнее, о чем думала.

Послушно исполняю. Так будет выглядеть, что я исполняю его просьбу, а не свое желание.

— Я рассталась с мужчиной. Он не ценил ни меня, ни наши отношения. Оскорблял и вел себя отвратительно. Мне стало так обидно, я и плакала. Игорь раньше был другим, а вчера маски были сброшены.

Зажмуриваю глаза. Хочется выдохнуть, я сказала все это на одном дыхании. И словно поставила жирную точку в прошлом.

— Придурок твой Игорь, — с усмешкой сказал. А я теснее прижалась к его телу. Он помог поставить мне эту точку, хоть и не осознает этого.

Сердце продолжает колотиться от близости его тела. Я втягиваю его запах, смешанный с гелем для душа, и закатываю глаза. Чистое удовольствие.

Сейчас я абсолютно трезвая, но меня до сих пор качает на волнах.

— Но ты так больше не делай, Тая, — строгий голос вытаскивает из этих волн и с силой бросает о каменистый берег.

— Ты о чем? — дрожу. Кажется, температура в комнате уменьшилась на несколько градусов.

— Не надо никуда ездить с незнакомым тебе мужчиной. Это ведь может плохо закончиться, — смотрит в упор.

Он больше не улыбается. И, кажется, правда отчитывает за неосмотрительность. Какой заботливый… Меня это задевает. Приятно так трогает.

— Ни один мужчина не должен на тебя так влиять. Не бросайся во все тяжкие из-за того, что какой-то лох просто не оценил тебя, — каждое его слово окутывает заботой. Мой мозг вытаскивает из его фраз самое нежное и мягкое.

— Хм… А может, я бы и не пошла бы ни с кем, кроме тебя…

Внутри полный кавардак. Меня потряхивает от брошенных мной слов. И в сердце поселяется трепещущее чувство.

— Та-я, — повторяет он с придыханием. Он что-то вкладывает в мое имя, но я никак не могу понять, что именно.

Тянется к моим губам, а я прижимаюсь всем телом. Тепло перекатывается от него ко мне и в обратном направлении. Стягивает нас, завязывает.

Ужин приносят не вовремя. Игнат снова ругается. Теперь я слышу это слово отчетливо. Он матерится. Слово грубое, но кровь в венах вскипает от его тона и грубости.

Нам заносят несколько блюд, бутылку шампанского в ведерке со льдом, фужеры и фрукты.

— Ты решил, что я настолько голодная? — обвожу все это великолепие. Слюна скапливается во рту. На тарелке нарезанный ананас. Обожаю!

— Это я себе, — улыбается широко. Я безмолвно смотрю на него и думаю: «Ну что за черт, Тая!»

Сердце предает меня в эту секунду, тело перемещается в пространстве словно нет ног. Чувство опьянения возвращается во сто крат сильнее.

— Ладно, Та-я, просто не знал, что любишь, — подмигивает. Я оступаюсь и чуть не падаю.

Не хочу заканчивать этот вечер, эту ночь. Единственное желание закрыться в номере и уничтожить весь мир за пределами этих метров.

— Спасибо, — скромно произношу.

Мы едим молча. Но то и дело переглядываемся.

Рыба шикарная, на десерт мой любимый медовик. А от фруктов такой аромат, что уже пропиталась их соками и вкусом.

— Шампанское? — указывает на ведерко.

Глава 7.

Игнат.

Просыпаюсь первым. Тая, прижавшись ко мне всем телом, мило сопит. Даже шевелиться не хочу. Внутри что-то цепляет это картинка, ворочает и заставляет запомнить ее образ.

Наклоняю голову и втягиваю ее запах. Какой-то чертовски вкусный, хочется дышать им и дышать не прекращая. В кровь вливается дикая доза сладкого сиропа, сгущает ее.

Касаюсь ее персиковой кожи, и легкое покалывание ощущаю на губах.

Тая медленно открывает глаза. Еще не проснулась, не поняла обстановку: номер, незнакомый мужчина, охрененный секс прошлой ночью… А то, что смутится и застесняется, уверен. В такой момент она покрывается очаровательным румянцем. В паху сразу тяжелеет от ее смущения и уязвимости.

— С добрый утром, — говорю.

— С добрым.., — осекается.

Обводит номер туманным взглядом. Хмурится. Мне в сердце нежность вкалывают маленькими дозами. Хочется ее к себе притянуть и еще разочек показать, какой же козел ее этот Игорь. Тянусь, чтобы коротко поцеловать тонкую шею. Тая уворачивается. Зараза такая…

— … утром, — заканчивает.

Ну и где смущение? Где мой румянец? Я как бы лежу, жду тут…

— Я первая в душ.

Соскакивает с кровати и, щеголяя охрененным голым задом, с идеальной осанкой ныряет в ванную. Мне осталось только прикрыть рот и тупо гипнотизировать белую дверь. Стучаться и проситься на совместный душ вроде уже невежливо.

Заказываю завтрак в номер. Снова перечисляю все, что есть в меню. И постоянно кошусь на часы. Отчего-то отсчитываю время, сколько Тая отсутствует.

Дверь открывается с громким щелчком. Как дурак уставился на нее и жду. Ритм сердца становится частым, показывая острые углы на кардиограмме. Воздух удушливой волной стягивает легкие, даже перед глазами все мутнеет и тускнеет. Это начинает выводить из себя. Какая-то странная и неадекватная реакция.

Тая выходит полностью одетая. Та же блузка, юбка, что и вчера. И длинный каскад русых волос. Они приятно пахнут какими-то цветами. Уверен, вызывают зависимость. Потому что мне до чесотки хочется подойти, взять прядь волос и сделать этот губительный вдох.

Стискиваю ладони в кулаки, напрягаюсь весь.

— Привет, — улыбается. Мне к груди горячие камни прикладывают, — еще раз.

Сглатываю. Слова застревают в горле.

Мне не хочется ее отпускать. Вот совсем. В голове жужжат мысли, что такого придумать, чтобы мы не покидали этот номер. Готов стать подлым и мерзким, но закрыл бы номер на ключ и выкинул на хрен ключ в окно.

Машу головой, выгоняю эти мысли. Только Таю напугают.

— Я завтрак заказал, — хрипло говорю.

Она стреляет в меня своими глазами, которые похожи на морские камни. Еще вчера заметил, что они необычные. Могут тяжестью своей убить, а взгляда отвести не сможешь. В память врезаются дротиками.

— Не люблю завтраки, — ведет плечами.

Ну твою ж мать. Язык жжет, как ругаться хочется.

— А что любишь?

Отхожу к креслу и сажусь. Тая медленно шагает и идет к кровати. Неловкости между нами вроде нет, но напряжение простреливает воздух. Какая-то сизая дымка образуется и парит вокруг нас. Душит.

— Игнат… не надо этого, — вроде и строго говорит, но блядь, вижу, что не играет, ей хочется видеть от меня какие-то шаги, какие-то действия.

— Чего этого? - ухмыляюсь. А сам, как провод оголенный, опасно искрю, когда обидой в меня своей брызжет.

Тая делает глубокий вдох и отворачивается от меня. Хочется подойти, тряхнуть ее за плечи хорошенько и выбить ответы. Только с ней так нельзя.

— Играть в хорошего парня, которому есть до меня дела, — говорит быстро, на выдохе. Спорю, отвернулась, чтобы глаза зажмурить?

— Так, может, я и есть хороший парень, м?

Все-таки подхожу и просто касаюсь ее плеча. Запах втягиваю со всей силы. Мышцы напрягаются, а сознание как картофельное пюре.

— Тогда я люблю ужины, хороший парень, — не оборачиваясь, но уже улыбаясь, говорит.

За завтраком мне постоянно кто-то звонит, отвлекает. Тая только косится в мою сторону. Сейчас все кажется немного странным. Вроде и были вместе этой ночью, а близости как таковой нет. Только секс и интерес. И меня царапает это. Неприятно так. Почему-то вину ощущаю тонкой пленкой, но содрать не получается.

Собираемся в спешке. Мне нужно в ресторан ехать. Тая мыслями тоже уже далеко. Внизу тормозим оба. Нам в разные стороны. Душа бешеной собакой мечется за ребрами и скулит. Просит чего-то, даже жаждет.

— Пока?

Это вопрос. Меня подбрасывает пружиной вверх и дыхание замирает. Электрошоком проходится по телу.

— Подожди, Та-я.

И правда, имя охуенное. Вкусное такое, как карамель на языке.

Впивается в меня взглядом и смотрит так, что душа стелется. Глаза и правда морские камни. Такие красивые, манящие, пустоту заполняют.

Достаю свой пострадавший телефон. Он после падения сильно глючит. В ремонт надо отдать. И чем быстрее, тем лучше.

— Забьешь номер? Свой.

Она улыбается. Твою мать, меня как звездами обсыпало. Дебильно улыбаюсь в ответ.

Забирает мой телефон и аккуратными пальчиками вбивает заветные цифры. Я аж дышать перестал, пока назад мне не вернула. Каждое ее движение фотографировал взглядом. Вспышки мелькали перед глазами.

— Ты правда позвонишь? — нежно спрашивает. Землю из-под ног выбивает.

— А ты сомневаешься?

— Нет, — чуть смущается и отводит глаза, — ты же сказал, что хороший парень.

Провожаю ее до такси. Кажется, сердце начинает меня предавать. Какой раз за сутки просто в конвульсиях трясет его. Тру грудину, потому что мышца разгоняется сильно, печет.

Телефон кладу в карман брюк. Мое такси в ожидании более пяти минут. Да по хрен. Слежу, пока машина Таи не скрылась за поворотом. Только потом подхожу к своему такси.

Ворчание таксиста слушаю вполуха. Ненужный треп, только мухой зудит, мешает.

Весь путь перебираю картинки прошлой ночи. Откинулся на подголовник и прикрыл глаза. При вдохе - ее запах. Я, кажется, ощущаю его здесь, на заднем сиденье машины. Должно ведь пахнуть бензином, кожей и кофейной вонючкой, у зеркала заднего вида. А вот и нет…

Глава 8.

Тая.

Таксист останавливает у высокой многоэтажки перед шлагбаумом. Дальше не проехать. Мне, в общем-то, и не надо.

— Спасибо, — благодарю. Милый дядечка. Ни слова не проронил в пути.

Выхожу и спешным шагом иду к подъезду. Помню, когда Игорь первый раз привез меня к себе. Я, которая всю жизнь прожила в старой хрущевке, смотрела на все разинув рот. Дикая была. Игорь смотрел на меня и смеялся про себя. Мне сейчас так кажется. Потом одел, обул, как ему нравилось. Сделал своей послушной игрушкой, которую не стыдно представить друзьям. Художница - звучит очень высокопарно, под стать его обществу.

Открываю подъезд и взглядом упираюсь в крупную фигуру охранника. Всегда наводили немой ужас на меня. До сих пор в голове не могу уложить, что я такой же житель этого дома, как и все здесь.

Поправочка. БЫЛА жителем этого дома.

Пока не вызвала лифт, быстро строчу сообщение своей знакомой. Мы не тесно дружим, но довольно тепло. И с праздниками всегда поздравляли друг друга. Созваниваемся редко, но никогда не было натянутости в нашем общении.

«Вера, я могу пару ночей провести у тебя?» — пишу и сразу отправляю.

На кнопку лифта жму остервенело. Начинает накатывать дрожь. Морозное дыхание проходится по открытым участкам тела и стягивает.

Я никогда Игоря не боялась, но после вчерашнего разговора я поняла, что совсем его не знаю. Следовательно, и не знаю, что теперь от него ожидать. Неуютно. Я свертываюсь до размера апельсиновой косточки.

«Игорь?» - спрашивает.

Он ей никогда не нравился. Меня возмутило, как тогда Вера отзывалась о нем. Казалось, что она переходит границы, ведь ее мнение мне было неинтересно. А сейчас… дура ты была, Тая.

«Да».

Щеки заливает краской, и она стекает по шее и зоне декольте. Печет в этих места сильно.

«Конечно, приезжай, Тая».

Делаю глубокий вдох. Створки лифта как раз разъехались, когда телефон вырубился у меня в руке. Вовремя, надо сказать.

— Собрать вещи и уйти. Собрать вещи и уйти. — Повторяю себе, учу и в голову вдалбливаю.

В зеркале не узнаю свое отражение. Глаза еще горят неестественным блеском. Их цвет кажется глубже… порочнее. Шея исполосовала мелкими бороздками — последствие трения его щетины. Мне приятны были эти царапины.

Уголки губ подрагивают в подобие улыбки. Вчера казалось в какой-то момент, что совершаю ошибку. Но ровно до той секунды, пока мы не поцеловались. Туман стелился в голове, а тело предательски отзывалось на его умелые касания и ласку.

Он же позвонит? Сердце пронзает спицей при мысли о его звонке.

В замочную скважину попадаю не с первого раза, связка ключей даже падала дважды. Не чувствую пальцев, как и рук в целом. Парализовало от волнения.

— Явилась, — голос заставляет вытянуться по струнке и замереть. Во рту пересохло, даже горло першит.

— Привет, — мямлю.

Соберись, Тая!

— Где шлялась всю ночь?

Понимаю, что он пьян. Это пугает еще больше. Пьяные мужчины вообще вселяют мне страх. Меня опоясывает сдавленное чувство паники. Да я в таком состоянии я вижу его впервые.

— Тебя беспокоит это только сейчас?

— Ты где, блядь, шлялась? — повышает голос. Заставляет вжать голову в плечи и зажмурить глаза.

Он ухватывает взглядом чуть опухшие яркие губы, шею со следами щетины. Опускаю взгляд. Игорь не дурак. Все понял. От этого становится еще страшнее.

Стараюсь дышать. Воздух спертый и тугой, вдох — и легкие киснут. Чувствую себя как в клетке, угол ищу, где бы скрыться. Но знаю - занятие бесполезное.

— Гуляла, — шепчу тихо, не разобрать.

Он двигается на меня крупными шагами, пятками вдавливается в пол, а слышу это как удар молотка о шляпку гвоздя. И больно, будто этот гвоздь в позвоночник вбивают.

— Одна? — странно ухмыляется, бросаю снова ядовитый взгляд на мои губы. Закусываю их из-за искрящихся как провода нервов.

Хочется крикнуть, что нет. Я встретила другого. И ночь с ним провела. И кончала пару раз. Мне так понравилось, что до сих пор тело горит, а на коже его запах как родной воспринимается.

А я молчу. Это же будет провокацией.

— Конечно одна! — бью взглядом по его глазам.

Не увожу их в сторону и принимаю удар. Только стук сердца в голове отдается разрастающимися ударами. Разрывает и глушит. Но сознаваться не собираюсь.

— Пришла зачем?

До меня долетает его слюна. Оседает на щеке. Смахиваю эти капли и недовольно морщусь. Мне противно и чувствую я себя униженной. Так может сделать только Игорь. Одним взглядом, одним словом, одним движением — и ты придавлена его фантомным ботинком.

— Вещи собрать, - разуваюсь и спешно достаю спортивную сумку.

В шкафу много вещей. Окидываю взглядом и вспоминаю, какой наряд и куда надевала, как бережно выбирала платья, носила, потом аккуратно все развешивала. Дорогие ведь, состояние целое стояли. Такое положено беречь.

— Эти вещи покупал тебе я, — раздается над ухом. Меня откидывает назад его алкогольными парами. Желудок сковывает спазмом от накатывающей тошноты. Кожа покрывается холодным потом.

— И ты хочешь оставить их себе?

— Отдавать их тебе нет никакого желания, — ведет плечами. Он облокотился о стену напротив меня и высверливает дыру на моем затылке.

— Тебе-то они зачем? - хочу придать голосу непринужденности и, что уж, безразличности к происходящему. Хотя это далеко не так. Меня сворачивает в трубочку обида от его поступков, слов, даже взглядов.

Любила ведь, правда. Да, он не красавец, да, старше меня. Но подкупил чем-то. Своими долгими речами и обещаниями, получается? Я наивно ему верила и ловила каждое слово.

Провожу ладонью по тканям. Шелк, мягкий хлопок, органза, кашемир… Ладонь покалывает, в носу теряются запахи чистой одежды, кондиционера и шикарной жизни.

Только себя хочется ценить больше, нежели набор тряпок, ровно развешанные по цвету.

Глава 9.

Тая.

— Тай, иди на кухню! Обед стынет, — Вера затихла в дверях. Ее взгляд прожигает во мне сотую дыру за эти три дня.

Я приехала к ней в тот день, когда вконец ушла от Игоря. Вера живет на окраине города в старой двухкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки. Переступая порог, сразу вспомнился дедушка и его хрущевка в маленьком городке за триста километров от столицы.

— Сейчас иду, — отодвигаю ноутбук, позаимствованный у Веры, и кошусь на старенький смартфон, опять же Верин.

Плетусь за ней на крохотную кухню. В воздухе пахнет супом, слюна скапливается, а желудок отзывается на запах. А я и не чувствовала голода, пока не оказалась на кухне.

Едим молча. Слышен только стук приборов о тарелки. Звенят в полной тишине, как по нервам играют.

— Не получается? — тихо спрашивает Вера.

Коротко мажу по ней взглядом и снова утыкаюсь в свою тарелку. Ребра сплющивает какая-то беспросветная куща. Мне стыдно признаваться Вере, что некуда пока съехать от нее.

— Сейчас написала одной клиентке, я ей рисовала одну картину на день рождения ее мужа. Может, откликнется. Вдруг у кого-то еще намечается юбилей, — шепчу, в глаза смотреть не хочу. Боюсь увидеть жалость.

А я сильная, справлюсь. По крайней мере так дедушка всегда говорил. А он врать не будет.

— Хорошо, — коротко отвечает. Чувство недосказанности повисает в воздухе как развешенное белье. Мешает, а в носу чувствуешь его запах.

— Вера, я как только найду работу, — проглатываю последнюю ложку супа. Вкусный. Вера всегда вкусно готовила, - обязательно найду хоть комнату и съеду.

Еще бы побыстрее работа нашлась. Вслух, конечно, не озвучиваю. Самой тошно от такого подвешенного состояния. Как на крючок повесили, ногами болтаешь, а слезть не можешь - не получается.

— Да все в порядке, Тай, — коротко улыбается. А в душе червячок грызет от ее улыбки. Вера никогда ни с кем не делила жилплощадь.

Киваю. Собираю наши тарелки и включаю воду, чтобы помыть посуду. Вера щелкает чаем и достает сладкое. Аккуратно раскладывает в блюдо и ставит на стол. Все делаем молча. Тоскливо становится от этого молчания.

— А ты не думала, что это твой Игорь старается… ну… — замолкает.

Сердце сжимается на максимум и стучит яростно и больно. Меня такая мысль тоже посещала. Когда в тридцатый раз меня посылали и с заказами, и в галереях. Во всех местах, где я хоть как-то могу работать, говорили одно и то же. Надежду разрезали своими обещаниями “перезвонить”.

— Не думаю, что он такой злопамятный, — саму пока страх раздавливает в кашицу.

— Я вот думаю наоборот, — Вера скрещивает руки на груди и пристально вглядывается в лицо. Его печет как в июльский полдень.

— Вер, я была одной из многих для него. Зачем так заморачиваться? — не отстаю. Стараюсь переубедить саму себя. Но сомнения с каждой прожитой минутой плющом обвивают и губят.

— Ну, смотри. Только я бы на твоем месте присматривала совсем другую работу. Чтобы хоть какие-то деньги были.

Она уходит с кухни. Здесь пахнет раздражением. Оно покалывает плечи, руки, движется вниз по ногам. Колет все тело и мышцы.

Помыв посуду и убрав ее в навесной шкаф, иду обратно к ноутбуку и открываю новую вкладку с вакансиями в ближайших кафе, магазинах.

Ведь Вера права. Сейчас мне нужна хоть какая-то работа.

Телефон подает признаки жизни. Незнакомый номер высвечивается и мигает. Я отчаянно глотаю большими глотками воздух. Напряжена до предела. Тронь — рассыплюсь. Внутри какой-то переполох. Все органы будто взбунтовались и долбятся друг об друга. Чувствую каждый удар.

— Тая, телефон, — Вера подходит близко и тормошит за плечо.

— Страшно, — хрипло говорю, — вдруг это он?

— Тогда тем более!

Сама нажимает на зеленую трубку и передает мне телефон.

— Алле?

Не узнаю голос. Я будто сутки торчала в подземелье и напиталась землей и сыростью. А тело стягивает высоковольтным проводом. От него искрит и бьет разрядом.

— Новостройки в Москве! Успейте куп…

Бросаю трубку. И отбрасываю от себя телефон как какую-то подброшенную врагом заразу.

— Спам? — с грустью в голосе спрашивает Вера.

Просто киваю несколько раз. Остановиться не могу. В горле горечь и спазм, слезы сдерживают.

— Он ведь так и не позвонил?

В душе сгущается туман. Мне не хочется поднимать эту тему снова на поверхность, но и в себе держать невыносимо. Как уголек катается внутри истерзанного тела и не дает ему жить дальше.

В тот вечер, как я пришла к Вере, первое, что сделала, позвонила оператору, чтобы мне вернули мой номер. Глупо, да? Им не помогли даже моя истерика и мольба. Сердце граблями царапали их «Невозможно это сделать, потому что номер действующий. Оформлен не на ваше имя”».

Ну, конечно. Я же полная дура тогда была, когда Игорь полностью взял расходы за связь. И телефон, и тариф, и номер. Все на него. От меня-то вообще что осталось за этот год? Непроходимой глупышкой была.

«Верни мне сим-карту» — попросила я Игоря в сообщении.

На следующее утро в салоне связи мы встретились, чтобы перерегистрировать номер на меня. Я вздохнула с облегчением, но сутки были потеряны. Сутки мучений и неведений.

Я боялась, что Игнат мог позвонить. Как ненормальная измеряла шагами маленькую комнатку и сгрызала ногти в кровь.

Он не звонил.

И через день тоже не было от него звонка.

А сегодня я съела себя изнутри в какой-то нервотрепке. Сама стала клубком нервов. Только тишина. Один спам и… спам.

— Тая, а может, тебе пойти в его ресторан?

— Зачем? — низко спрашиваю. Каждый звонок с незнакомого номера высасывает из меня силы как комар-кровопийца.

— Мало ли что могло случиться?

Вскидываю на Веру глаза, и сердце начинает кружить вокруг своей оси как в танце. Ритм уже не важен, оно просто бьется заведенной игрушкой.

— Его телефон же я уронила! Он ударился об кафель, — изъясняюсь сумбурно. Мысли плывут по течению быстро.

Глава 10.

Тая.

Около полугода спустя…

Просыпаюсь оттого, что моя соседка по квартире гремит посудой. Делает это так громко, что в ушах стоит звонкий гул и голова трескается на крошки как старое засохшее печенье.

— Ой, прости, я, наверное, сильно шумела, — соседка бросает свои, слова словно шарики для пинг-понга швыряет.

Окидываю кухню взглядом и вижу погром. Недовольно вздыхаю и устало падаю на ближайший стул.

— Ты опять поздно пришла, да? — интересуется. А в глазах нехороший огонек загорается. Любопытство ее когда-нибудь погубит.

— Поздно.

Широко зеваю. Веки тяжелые, глаза закрываются. В теле привычная ломота, а ноги скованы кандалами. Так всегда после смены.

Полгода назад я так и не смогла найти работу. Мне словно все пути отрезали. Догадка, промелькнувшая в первые дни моих неудач, подтвердилась чуть позже. Вера оказалась права. Игорь мне так мелко и низко мстит.

Какой слепой и глупой я была, когда хотела рассмотреть в нем достойного и порядочного мужчину. При мысли, что мы с ним лежали в одной постели, занимались сексом, целовались, нутро выворачивает наружу и становится невыносимо душно даже в студеную осень.

— Было вчера что-то интересное на работе? - соседка присаживается рядом за стол. Рукой подперла подбородок и смотрит во все глаза.

Кожу стягивает от такого взгляда любопытного. Я ведь первое время рассказывала всякий бред, с которым сталкивалась в клубе, где работаю официанткой.

Мой телефон зазвонил из комнаты вовремя. Извинительно посылаю скукоженную улыбку соседке и выхожу из кухни.

На экране набор цифр.

Сердце каждый раз ускоряет свой ритм, превращается в спринтерского бегуна. Колотится по ребрам до нестерпимой боли.

Шумно сглатываю слюну, пока мигающий номер находится под моим гипнозом. И дышу часто и прерывисто.

— Алле? - голос ниже на пару тонов становится.

— Тая?

Тяжело выдыхаю. И прикрываю глаза.

Это не он.

— Юля, привет.

Устало опускаюсь на незаправленную постель и обвожу взглядом свою маленькую комнату.

Юля - моя однокурсница, вместе учились в Суриковском. Красивая брюнетка. Мечта многих в институте. Мы случайно встретились пару дней назад. Юля отдыхала с подружками в клубе, где работаю. Я долго плакала тогда в туалете. Она такая же шикарная, в красивом и дорогом платье. И я … смотрела на себя в зеркало и просто не узнавала себя. Уставшая, с темными кругами под глазами и наскоро заправленными волосами в косу.

— Давай встретимся, Тая? - и голос у нее такой нежным и обволакивающий, как медом обмазалась.

Перевожу взгляд на часы. Хотелось бы еще сегодня поспать. Вечером же снова на смену. Желание уволиться зреет давно. Оно баскетбольным мячом в грудь бьет и воздух выбивает.

— Где? - скромно спрашиваю.

— Где хочешь? Где удобнее?

Юля наверняка думает над каким-нибудь дорогим рестораном или кафе в центре. Я же избегаю таких мест как огня. Не хочу лишний раз случайно встретиться с Игорем. Хочу свести процент этой случайности до нуля.

— Юля, я … не знаю. У меня сегодня еще кое-какие планы, — глупо оправдываюсь.

— Ну хоть на часик, Тай? После окончания института так и не виделись. Мне интересно, как ты, чем живешь?

Грустно ухмыляюсь. Чем живу… Да ничем. Тот вечер полгода назад словно разорвал все, что я имела и любила, как испачканный лист бумаги. Мне грустно вечерами, мне одиноко ночью. Я живу по расписанию. Мысли стараюсь гнать поганой метлой, вычищаю их скребком жестко, до кровавых ран.

— А давай в нашем кафе, м?

— Давай, — соглашаюсь.

Кладу трубку и силой растягиваю губы. Улыбаюсь.

Открываю шкаф и ищу хоть что-то, чтобы как-то соответствовать Юле. А вижу только несколько пар джинсов и пару кофт. Охватывает такое бессилие, руки не могу поднять, чтобы слезы смахнуть.

Неуютное чувство поселяется внутри. Интуиция так и вопит в рупор о чем-то. Но язык мне неизвестен, не разобрать.

Всю дорогу покусываю губы, срываю сухую кожу зубами до кровавых корочек. Волнуюсь. Неуверенностью пахнет каждое мое движение. Даже дыхание какое-то беспорядочное и дерганное.

Юля сидит за нашим столиком. Улыбается, когда замечает меня в дверях и машет ручкой с идеальным маникюром. Украдкой перевожу взгляд на свои пальцы. Я забыла, когда делала себе маникюр в салоне. Кажется, еще тогда я жила с Игорем.

Одета с иголочки. Аромат французских духов опускается тонкой дымкой.

И … я завидую. Черт, я правда ей завидую. Не знаю, что мне сделать с этим чувством. Потому что оно неправильное и раздирает изнутри как дикий и голодный зверь.

— Привет, — здоровается первая. Не касаясь щеки, вытягивает губки уточкой в подобие поцелуя и чмокает.

Киваю и усаживаюсь напротив. Мысленно подсчитываю, что я смогу позволить себе в этом кафе. Быстро пробегаюсь по меню. Любила пончики и кофе здесь.

— Я приглашаю, и я плачу, — снисходительно улыбается.

— Юля, нет, — тошнота подкатывает к горлу.

— Нет, нет. Ну, серьезно, Тай. Я же пригласила. Ты планы вон свои изменила.

И никто из нас не признается, что никаких планов и не было. Банальная отмазка, которой все пользуются.

Киваю. Настаивать не буду.

— Рассказывай, как ты, — Юля откидывается на спинку кресла и часто моргает своими длинными ресницами, которые стали еще длиннее — наращенные.

Веду плечами. Говорить правду не буду. А врать…

— Ты все и сама видела в клубе. Я работаю официанткой. Снимаю квартиру с одной девушкой, чтобы меньше платить. Что еще…

— Так ты же была с этим… как его…

— Игорь? — ток пробегается по всем венам и искрит опасно. Напрягаюсь вся, что мышцы отекают и немеют. Взгляд бьет, волоски встали дыбом и противно щекочут кожу.

— Да, с ним. Перспективный мужчина. Мы, кстати, его видели недавно на открытие одного ресторана. Шел под руку с какой-то блондинкой. Боже, если бы ты ее видела…

Глава 11.

Тая.

Такси останавливается около известного мне ресторана. Кажется, вывеска стала мерцать ярче. Или мои глаза видят то, чего нет. Нахожусь в какой-то иллюзии, в другом мире, где прошлое кусает, а ты и поморщиться не можешь, потому что все мышцы лица свело.

— Тая! — Юля стоит у входа и радостно машет мне рукой.

Под кожу забирается скверное предчувствие. Оно плетется по всему телу и облепляет его. Не могу думать, не могу говорить, ничего не могу, даже сделать этот мизерный шаг навстречу к бывшей сокурснице.

На Юле вечерний наряд, прическа из салона, макияж выполнен визажистами. Она идеальная сейчас.

А мне некомфортно в платье на размер меньше, которое взяла у Веры. Туфли начали натирать пятку. Я постоянно одергиваю короткую юбку, а сумка то и дело норовит слететь с плеч.

— Привет, — скромно улыбаюсь. Юля, не касаясь щек, дважды чмокает воздух.

Сердце трясется, пульс бешеный. Волнение неизмеримо. Меня просто растягивает в разные стороны и тянут, тянут до треска нервов и разорванных вен.

— Замечательно выглядишь! — бросает она свой взгляд на мое платье и принужденно улыбается. Ей не нравится. Глаза блестят нехорошо и искусственно.

Улыбаюсь вымученно и постоянно возвращаюсь к вывеске. В голове музыка того вечера играет, его голос вспоминается. От хрипотцы покрываюсь мурашками, словно слышу его рядом с собой, пробирает до хрупких косточек.

Это ведь чистое совпадение, да?

Захожу в зал за Юлей. Плетусь хвостиком и быстро осматриваюсь. Все знакомое, но одновременно чужое. Глазами ищу “наш” столик. Зачем-то.

Взглядом выцепляю его сразу. Сердце четко выделило, сменив и так учащенный ритм на скоростную гонку, когда мотор начинает дымить, а визг шин оставляет черные жуткие полосы на асфальте.

Это не совпадение. Это ошибка, издевка надо мной.

Трудно дышать. Легкие будто заполнены литрами воды. Я подмечаю его улыбку, слышу смех. Все вокруг перестало существовать, покрылось невзрачными мазками. Вижу только Игната.

— С тобой все хорошо, Тая?

Черт, мое состояние ничем не скрыть. Шальным взглядом уставилась на Юлю. Молить об обратном? Неловко пятиться назад? Господи, какой путь будет верным?

Но мы сантиметр за сантиметром подходим к большому столу, за которым Игнат разговаривает с кем-то.

— Юля, я… — говорить тяжело, слова не формируются.

Какое-то вяканье и блеяние. Хочется укрыться и заплакать от того, как все складывается. Хватаю ее за предплечье и тяну. Истерика накатывает, готова во всем признаться и трусливо обратиться в бегство.

— Все хорошо, вы… подружитесь, — подмигивает мне.

Боже, о чем она говорит? Подружимся? Истерично выпускаю смех. Если Игнат - ее жених, можно просто сложить меня вчетверо, порвать на огрызки и сжечь.

Я смотрю на человека, с которым провела лучшую ночь своей жизни, и сердце бросается вскачь. Оно отчаянно колотится и бьется о ребра, словно они железная клетка.

— Дорогой, познакомься, это моя подруга. Мы с ней вместе учились в художественном.

«Дорогой»...

Слово прокатывается по мне и вдавливает в землю. На плечи ложится безумная усталость, сгибаюсь от этой свинцовой тяжести.

— Игнат, Тае очень нужна работа. Я ей сказала, что у тебя новый ресторан вот-вот откроется, и ты в поиске персонала.

Мы смотрим глаза в глаза. И просто сжираем друг другу без остатка. Безграничная ненависть пропитывает воздух как сахарный сироп. Его энергия темная и объемная, сжимает и схлопывает меня.

Юля что-то еще говорит и говорит. Блеклый голос назойливым комаром зудит. Вскидываю даже руку, чтобы отмахнуться, но только обхватываю себя за плечи. Губы немеют, и я не в силах даже поздороваться.

Он обводит меня взглядом своих кофейных глаз.

Что? В шоке? Так же, как и я. Но мы упорно стараемся делать вид, что не знакомы. От волнения кружится голова. Вот-вот могу потерять сознание.

— Игнат, — протягивает он мне руку.

Господи, я до сих пор помню вкус его поцелуев, нежные и требовательные касания, кожа к коже, одно дыханье на двоих. Я помню его колючую щетину на щеках, она оставляла царапины на тонкой шее. Помню маленькую родинку над левой бровью и шрамик над губой. Меня сбивало волнами от нашей близости. Да я ждала его до сих пор!

Ждала. Его.

— Тая, — в ответ пожимаю его руку.

Мне больно.

Кожу ладони привычно покалывает. Он сдавливает руку жестко. Могу поклясться, вкладывает в это приветствие больше, чем есть. Непонятное мне разочарование, обиду и немного злости.

Я тоже злюсь, Игнат. И мне тоже обидно. Ты же обещал! Ты сказал, что ты хороший парень.

Игнат указывает на пустующее место напротив него. Глазами жгу этот стул. Выглядит просто, но для меня это “просто” словно орудие пытки. Видеть его перед собой, такого же как и во всех моих снах. А рядом его невеста.

Как жало в сердце вкололи. Черная дрянь расползается по всем кровотокам, травит.

— Дорогой, ты же поможешь Тае? — не унимается Юля. Хочется прикрыть ей рот, чтобы замолчала уже. Я сейчас ничего не хочу. Просто скрыться.

Игнат кургузо мажет по моему лицу, а меня коротит даже от этого секундного взгляда.

— А Тая у нас кто? — голос низкий, до кончиков волос волнами распускается и дрожь запускает простым нажатием кнопки «плей».

Прикрываю глаза. Дышать невыносимо. Его запах снова везде. Он такой же, как и был.

— Тая тоже художница, но так вышло, что ей нужна работа. Хорошая, — подчеркивает, — а я знаю, что ты своих сотрудников не обижаешь.

Желаю провалиться под землю, к самому ядру. Румянец яркий, сквозь одежду пробивается.

— Художница… — взгляд — словно возводит курок. Я слышу этот характерный звук. В сердце уже тлеет дыра.

— Да, — ловлю пулю глазами и уничтожаю одним только выдохом. Резким и грубым.

В душе кричу гарпией. Отчаянно и навзрыд.

— И официантка… А сейчас работаете?

Глава 12.

Игнат.

— Мне кажется, все замечательно прошло, — Юля откидывается на спинку заднего сиденья машины и устало прикрывает глаза. Расслабленная, довольная…

Меня же сковывает раскаленными цепями до шрамов. Вечер, который должен был стать приятным и запоминающимся в нашей с Юлькой жизни, обернулся сумасшедшей воронкой в прошлое.

— Да, замечательно, — улавливаю последнее ее слово и повторяю. Взглядом утыкаюсь в окно.

— Я только так и не поняла, Ивановы будут на свадьбе или нет? Вроде бы Милана говорила что-то про командировку, нет?

Веду плечами. Желание выдуть все жалящие мысли из головы. Мешают, жгут. И первый раз за все время, я хочу, чтобы Юлька перестала трещать.

— И потом, нам надо понять точное количество приглашенных, — не унимается.

Надавливаю пальцами на глаза и жмурюсь. Блядь, как хочется нажраться и забыть все на хрен. Прокручиваю телефон в другой руке, так и не убрав его в карман брюк. Я теперь этого никогда не делаю.

Юлька подсаживается ближе и приобнимает меня. Ластится как кошка и мурлычет мягко на ухо. Расслабляюсь.

— Игнат…

Юля забирает мой телефон и кладет в свою сумочку. Незаметно напрягаюсь. Не люблю, когда она трогает его.

Руку переводит на свое бедро, что оголилось. Кожей чувствую резинку чулок.

Черт, знает, что нравится. И пользуется. Пробираюсь выше, пока не касаюсь кромки трусов. Черные, кружевные. Все по высшему разряду, что глаза слепит от этой идеальности и безупречности.

— Хочу сделать тебе сегодня ночью минет.

Пфф… током в пах бьет. Ее губки, да на моем члене. То, о чем мечталось, как только ее увидел. Никогда не просил и уж тем более не заставлял. Просто Юлька немного больше времени надо, чтобы раскрыться. А я терпеливо ждал. Дурак что ль? Или слишком благородный.

Сжимаю силой ее бедро и прохожусь по лобку. Юлька ловит ртом воздух и невнятно шевелит губами, шепчет и бормочет. Красивая…

Целую. Губы ее мягкие и сочные, поддаются сразу. Обхватываю их, посасываю. Не спешу. И постоянно стараюсь уловить какой-то вкус, от которого башню срывает, а в кровь впрыскивается убийственная доза кайфа.

— Кх-кх, — водитель такси все подмечает.

Юлька краснеет, отворачивается, скрывает свою улыбку. Очаровательно сейчас выглядит. Нутро должно все ошпариваться от этой щемящей нежности.

До дома дальше едем молча. Изредка на себе взгляд Юльки выхватываю. Жмется так, словно и правда планирует исполнить задуманное.

Помогаю выбраться из такси, за что получаю короткий поцелуй в шею. Благодарная какая.

—Я подумала, может, ну эту свадьбу? Распишемся и уедем куда-нибудь?

Она говорит так каждый раз, но знаю, просто треп. Юльку выучил. Она никогда не откажется от того, чтобы быть в центре внимания.

— Хм… а как же твое дорогущее платье на заказ, охрененные туфли и фотограф, за которого я отдал уже как за половину стоимости моего ресторана?

Прижимаю ее к стене кабинки лифта. Хочу сорвать поцелуй. Ну, дай мне чуть страсти, чуть агрессии, чуть стонов и жажды. Блядь, как ненормальный хочу все этой своровать у нее.

— Ты прав. Свадьбе быть.

Рассматривает в зеркале себя, убирает пальчиком лишний слой помады и ныряет в свои мысли.

Дома наливаю себе еще порцию виски. Устало плюхаюсь на кресло и закрываю глаза. Юлька дома, слышу ее голос из ванны. Но что-то такая тоска хватает за плечи, даже дергаюсь от неожиданности.

Телефон подает признаки жизни. Открываю сообщение и вздрагиваю. Телефон жжет руку, до мозолей на коже.

«Спасибо».

Выключаю и отбрасываю. Кипящее чувство внутри разбухает до взрыва и обваривает все органы.

Сука. Самая обычная сука. С таким охеренным именем.

Снова вместо крови по венам текут помои, гнилые и зловонные. Как только голос ее услышал на заднем фоне в тот день, так и скрутило не на шутку. Из-под меня снова нырнула в кровать к этому Игореше. Я ведь как дебил, самый настоящий придурок, бросил все и кинулся телефон чинить, чтобы позвонить ей.

А она уже вернулась в постель к этому уроду.

Твою мать, сколько времени я доказывал себе, что это всего лишь ночь, ничего незначащие несколько часов пусть и охрененного, но секса. Механика, фрикции. И больше ни-че-го.

Блядь, обидой только пропитался весь как маслом.

— Дорогой, — Юлька заходит в комнату. На ней тот черный кружевной комплект и чулки, — нравится?

Крутится вокруг своей оси, и рукой обводит грудь, живот, бедра. Член дергается в штанах, словно почувствовал желанную плоть.

— Иди ко мне.

Грациозной походкой идет на меня. В глазах чуть страха и волнения. А хочется огня. Чтобы спалила на хрен все вокруг от желания быть мной оттраханной.

— Отсосешь? — пальцами цепляю подбородок, впиваюсь глазами в ее лицо. Ну, давай, Юлька, так хочется, что руки дрожать начинают.

Она проходит ладонью по моему телу едва касаясь. Стискиваю за запястье и прикладываю ее руки к напряженному паху. Видишь, Юлька? Пиздец, как надо.

Пугается. В такой момент контуженным себе кажусь, совсем теряюсь и не могу разобрать, что делать дальше.

— Игнат, любимый…

В первый раз меня скручивает злостью на нее. Или это из-за сорванного для меня вечера.

— Давай не сегодня? Не получается собраться. Сначала кажется что хочу, а потом, — она прикрывает глаза и пускает слезу. Ублюдком себя чувствую, который заставляет свою женщину взять в рот против ее желания, — я обещаю, что исправлюсь. Правда-правда.

Юля помогает снять брюки и усаживается верхом.

— Резинка, Юль, — чуть отталкиваю.

— Зачем? Разве мы не собираемся стать семьей? — шепот вкрадывается внутрь и холодит.

— Юля, — понижаю голос.

Я не знаю почему, но без резинки заниматься сексом не хочу. Какой-то блок. Крышу не рвет от дикого желания тупо обладать своей женщиной без остатка. Все ровно.

Юлька вздыхает, но идет в спальню и возвращается с презервативами. Передает квадратик и взглядом утыкается в угол. Никогда не смотрит. Ее поведение по нервам позвякивает как расстроенная гитара.

Глава 13.

Тая.

До ресторана приходится вызвать такси. Нужно будет постоянно думать над тем, как добираться? Еще одна причина для отказа. Каждую смену на такси? Неа - не для меня.

Всю ночь провела с открытыми глазами, уставившись в потолок. Раскладывала мысленно в два столбика причины согласиться и причины отказаться. Пока вышло поровну.

— Девушка, может, вас подождать здесь?

Всю дорогу его говорящий взгляд встречался с моим безмолвным в зеркале заднего вида. В последнюю минуту я решила вежливо улыбнуться водителю, молодому парню.

Черт меня дернул…

— Спасибо, я не знаю, когда освобожусь, — беру в руку маленький рюкзак и выхожу.

— Да я бы ждал, сколько скажете, — не отстает.

Переминаюсь с ноги на ногу. Может, согласиться? Я и правда не знаю, как буду добираться в город обратно.

Телефон начинает настойчиво подавать признаки жизни, скрашивая легкое напряжение, повисшее между мной и водителем.

На экране светится теперь его имя. Номер я внесла в список контактов тем же вечером. Короткое «он» и мои мозги в кучу.

Странно, я ждала его звонка столько времени, а как Игнат решил мне позвонить, немедленно отвечаю на входящий вызов, будто делала сотни тысяч раз. И рука не дрогнула. Но вот сердце предательски скрючивается и бьется через такт как подстреленное.

— Алле? — мой голос чуть дрожит.

Этот звонок должен быть в другое время. И от чувств, копошащихся у меня внутри, должно исходить только легкое волнение и приятное тепло, а не … мучительный холод и великое разочарование.

— Ты на месте? — спрашивает он без приветствий. Вены металлическим лезвием режет его отстраненный тон.

Киваю. Уставилась на водителя такси. Парень все ждет. Улыбается мне в ответ. Улыбка у него радушная, приветливая. А я только отворачиваюсь, лишая его последней надежды.

— Тая? — с жестким нажимом говорит.

— Да-да, — забыла, что он не видит меня.

— Тебя встретит Вероника. Она все и объяснит, — скидывает звонок быстро.

И все? Наш первый телефонный разговор вышел таким глупым. Ни о чем.

Закипаю внутри. Хороший парень, говорил… Ведет себя он точно не как хороший.

— Ну что? Ждать? — таксист облокотился на крыло машины и всю свою веру вложил в ясный взгляд.

Ох, твою настырность другому бы в свое время передать как вирус по воздуху.

— Поезжайте. Не ждите.

Захожу в ресторан. Вслед только летит его «жаль», еще раз заставляет растянуть губы в беглой улыбке.

Здесь все отличное, не так, как в «Панораме». Более богатое. Боишься лишний раз притронуться к чему-то и оставить свои отпечатки. По коже шелестит легкий холодок, заставляя собраться и подтянуться.

Еще полгода назад я спокойно могла пройти в зал, занять понравившийся столик и заказать любимое капучино. А сейчас озираюсь по сторонам, боясь сделать и шага вперед.

— У вас заказано?

Ненавижу эту фразу. Сразу откидывает буйной волной в прошлое. А за ней Игнат, выходящий с блондинкой, жалостливый взгляд Веры и ехидный голос хостес. Брр…

— Нет. Я от Игната?

Боже, я спрашиваю. Не имею ни малейшего понятия, что говорить. Он и не дал мне времени узнать, как поступать дальше, встретив Веронику.

— Тая?

Дурочкой себя чувствую, киваю много раз. И получаю дежурную, но натянутую улыбку. Такой встречают гостей.

Иду за ней по коридору, только и успевай рассматривать все вокруг себя. Замечаю одну пустую стену. Здесь бы изобразить что-то. Мне кажется, будет интересно. Краски в руки не брала уже полгода, палитры пылью покрылись, а мольберт наверняка скрипит, если его разобрать.

— Тая, мне передали, что у вас какой-никакой, но опыт есть.

Вероника идет быстро, изящно переставляет ноги на высоких каблуках. Ее голос долетает до меня с опозданием, приходится постоянно вслушиваться.

— Да, я несколько месяцев проработала в ночном клубе.

— Значит, вы знаете, что такое быстро исполнять заказы, — оборачивается и коротко посылает улыбку. Я надеюсь, Вероника не такая противная, как хостес в первом ресторане.

— О, да, - только и говорю в ответ.

Мы заходим в небольшой кабинет. Присаживаюсь не стул напротив стола, заваленного бумагами. Так все интересно и необычно. В клубе было по-другому. Просто пришла, отработала, получила деньги и ушла.

— Вот, заполняй. С тебя еще медкнижка и документы из списка, — указывает она на один из переданных листов.

Пробегаю глазами. А Игнат серьезно относится к своей работе.

— График 2/2. Пока у тебя испытательный срок. Будешь учиться. Нужно будет вызубрить меню, все блюда, вплоть до того, при какой температуре они готовятся и на каком рынке мы покупаем помидоры. То же касается и алкоголя. Какой, к чему и вообще зачем.

Вероника говорит монотонно, будто давно заученный текст. У меня колени вибрировать начинают оттого, что меня ждет. В клубе было проще. Записать заказ и передать на кухню. Забрать, пробраться через орущую толпу и разложить на столе. Четко, без промедления и очень желательно с милой улыбкой на лице.

— Пока все ясно?

— Да.

— Дальше. Внешний вид опрятный. Маникюр нюдовый или френч. Никаких кричащих оттенков и ведьминских когтей. Макияж скромный, неяркий и аккуратный. Никаких наращенных ресниц, - вглядывается в мои глаза, - и длинных не заправленных волос. Официант - лицо заведения.

Вероника полностью впитала в себя все то, о чем она сейчас говорила. Будто с нее и лепили образ идеального сотрудника ресторана.

— Ну, и главное…

Дверь открывается резко, окидывая прохладным потоком воздуха. Даже оборачиваться не надо, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Аромат укрывает густо, кустится вокруг и плети свои закидывает на меня.

— Игнат? Ты же не собирался сегодня приезжать, — ее взгляд бегает по нему, будто призрака увидела.

— Не собирался, — Игнат переводит взгляд на меня, цепляет так, что больно становится. Острым крючком в рану вонзается и тянет на себя. Кричать хочется.

Глава 14.

Тая.

По спине стекает несколько капель холодного пота. Я боюсь сделать даже маленький вдох. Его голос, сказанные им слова проносятся в моей голове и повторяются как эхо в пустом помещении: глухо и безжизненно.

Стискиваю колени, а ладони сжимаю в крепкие кулаки. Хочу кричать, ругаться. Или сбежать.

И я не понимаю его мотивов. Он дает мне работу, но при этом ведет себя так, словно хочет делать все что угодно, но не помогать мне. Будто через силу переступает. А спустя минуту врывается в кабинет и забирает меня на странный разговор.

Но вот спросить его я не решусь. Страшно.

Уставилась в одну точку. В ней прокручивается мой мысленный диалог с самой собой. Мое дыхание поверхностное, кажется, и знобить, как при болезни, начинает. Мышцы ломит и хочется растягивать их, лишь бы унять противное чувство.

— О каких условиях идет речь? — говорю чуть сбивчиво. Это самые сложные слова в моей жизни.

— Хм, — ухмыляется.

Игнат подходит к своему бару и открывает его. Готовлюсь услышать скрип металла, а слышу только шипение открывающейся бутылочки с газированной водой.

— Держи. А то сидишь сама не своя. Будто насильно запихнули, — и снова странно улыбается. Ему нравится такая Тая? Зажатая и хмурая?

— Спасибо.

И жадно припадаю к бутылке с водой. Игнат смотрит на мои губы, которые обхватили горлышко. Я вижу, как дернулся его кадык. Потом шумный выдох и… он отворачивается от меня, построив нерушимую стену.

Аккуратно прислоняю тыльную сторону ладони, промакивая губы от влаги. Бутылку ставлю на край его стола и снова присаживаюсь на диван.

В кабинете стоит тишина. Я слышу, как кровь бурным потоком льется по венам и капиллярам. Это пугает и немного завораживает. Воздух пропитался его парфюмом, кожей. Слышу запахи с кухни, совсем немного. Понимаю, что проголодалась. Или это желудок сводит от остроты момента.

— Тебе устраивает то, что рассказала тебе Вероника?

— Вполне.

«Все лучше, чем я могла себе представить», — продолжаю я, но лишь обвожу Игната взглядом.

— Замечательно.

— Ты же не это хотел мне сказать?

Игнат откидывается на спинку стула и пригвождает меня к стенке своим темным взглядом. Внутри него кипит такой коктейль эмоций, я вижу его отблески в глазах. Дух захватывает от него такого. Кажется, он готов сорваться в сию же секунду и совершить нечто дикое и невообразимое.

— Я бы не хотел, чтобы мы с тобой встречались здесь.

Кажется, в кабинете резко становится тесно, и стены давят, голову раскалывают.

— Предлагаешь и себе сделать график 2/2?

Наивно пытаюсь шутить. А нутро словно облили жидкой и щиплющий обидой. Я настолько стала ему противна? Почему? Столько вопросов к нему, что тону.

Он улыбается уголком губ, возвращая на мгновение того Игната, которого я помнила все это время. Только сердце выжимает в разные стороны своими глазами и улыбками.

— Думаешь, стоит?

Синхронно выдыхаем. И также чуть растягиваем губы в легкой улыбке. Накал сходит. Остается недосказанность и обиды. Они же уйдут со временем?

— Может, попробуем просто не замечать друг на друга?

Шепчу. Шепот разлетается перышками в воздухе и кружит, кружит. Время растягивает.

— Та-я… Ты действительно такая наивная? Или играешь? Снова?

По сердцу словно ударили разводным ключом. Вмятина глубокая, как дыра выглядит.

Я ведь не играла с ним. Ни одной минуты. А он… Почему он так думает?

— Поехали, — он неспешно встает с кресла и направляется к двери. Я ловлю каждое его движение, впитываю.

— Мы же… не обсудили, — опускаю взгляд на свои руки. Пальцами цепляю ремешок рюкзака и тереблю до мозолей на коже.

— Ты будешь работать, Тая, а я просто подстроюсь. В конце концов, кабинет у меня есть не только здесь.

— Опять строишь из себя благородного? Как ты тогда сказал “хороший парень”? — чувствую, что меня несет не в ту сторону. Мысли жгли язык и невозможно было молчать. — Ты уж скажи, что мне от тебя в итоге ждать?

Игнат приближается ко мне, а я инстинктивно отступаю. В комнате душно и жарко. Кожа стала влажной. Потолок падает, а стены наступают. Кабинет схлопывается, и я вижу только Игната перед собой. Злого, рассерженного и …возбужденного.

— Хорошей зарплаты за хорошую работу, Тая. Не более.

Взгляд опасный. Даже пахнет опасностью. На кончике языка жжение как будто острый перец лизнула. А в носу щекочет его парфюма и терпкость кожи. Я ведь помню ее вкус. Господи, меня откидывает семимильными шагами назад, в ту самую ночь.

— Я запомню, Игнат.

Дыхание касается кожи и греет ее. Мы близко. Очень. Я вижу его шрамик над губой и обвожу его кривую линию.

И так хочется дотянуться и коснуться его своими губами.

Что вообще происходит? Во мне говорят мои не похороненные воспоминания. Потому что я не имею права хотеть этого мужчину, не должна желать его поцелуев и касаний.

А он смотрит. Смотрит так, что готов сначала раздавить до хруста косточек, а потом наказать. За что-то. Тоже борьба внутри ощущается. Я слышу звуки боя.

— Иди в машину Тая.

— Зачем?

Голоса низкие и хриплые. Надо сделать так, как просит. А я приросла к полу. Не хочу уходить. Боже, я хочу остаться с ним в этом кабинете под его уничтожающим взглядом.

— Подвезу.

— Снова благородный? Тошнит уже от этого.

Пожимает плечами, отходит на безопасное расстояние. Между нами выкопана траншея. Перепрыгнуть невозможно.

— Настаивать не буду.

Он выходит. А я остаюсь стоять в полной непонимании.

Кинул? Снова?

— Игнат! Подожди.

Сдаюсь. Корить буду себя за несдержанность. Но сейчас эгоистично хочу вырвать из его жизни несколько минут для себя.

До машины мы идем молча. Он открывает передо мной дверь и помогает сесть. Внутри пахнет чем-то сладким, но мужским. Легкие начинают работать в усиленном режиме. Дышу всей грудью. Теперь в копилке воспоминаний есть и запах его машины.

Глава 15.

Тая.

— Всем добрый день, - приветствую всех, заходя в раздевалку.

Она довольно большая и у каждого сотрудника здесь ей свой персональный шкафчик, который закрывается на ключ. Не могу не нарадоваться. После клуба, где я утром готова была перекреститься, здесь настоящий рай со всеми удобствами.

— О, Таюха, привет, — говорит Ромка.

Он самый позитивный и веселый среди всех нас. Улыбчивый и постоянно зовет меня на свидание. А мне по голове хочется его погладить и по-дружески за плечо потрепать.

— Смотри, что я тебе принес!

Ромка подходит близко. Ему не очень знакомо понятие о личных границах. Делаю шаг назад. Он не понимает, и повторяет этот шаг ко мне. Пространство вокруг сужается, я чувствую его кожей.

Из черного рюкзака достает большую, нет, огромную шоколадку с орехами и карамелью. Смотрю на плитку и … снова хочется потрепать его за плечо. Ну потому что вообще ничего не екает внутри. Ни его глазки с восторженным блеском, ни пухлые губки, ни даже запах. Все не то.

— Рома, спасибо, конечно, — беру шоколад и мысленно накидываю варианты, куда бы мне его деть. Сладкое не люблю. Но и палиться не хочется.

Отдай я это лакомство Веронике — та как раз та еще сладкоежка — Ромка засечет. Или Ксюшке. Официантке. Неудобненько получится.

Кладу в шкафчик. Разберусь потом. И скукоженно улыбаюсь.

— Не нравится? — Ромка надулся и, блин, не отходит от меня. Смена вот-вот начнется, а еще и не переоделась.

— Я просто не люблю шоколад.

Кто знает, может, он прекратит все время мне его дарить.

— Намек понял!

Точно еще что-то задумал.

Он наконец-то уходит их раздевалки. Выдыхаю. Не люблю я такие разговоры. По-хорошему нужно открыть ему глаза, что ему ничего не светит. Ну вот совсем. Только обидеть боюсь. И сама леплю этот ком, который не растает весной, к сожалению, а будет постоянно крутиться где-то поблизости и маячить перед глазами.

Остаюсь одна. И так, надо признать, спокойнее. Быстро переодеваюсь в форму. Она в отличие от клубной очень приличная. Черная юбка до середины колена - французская длина, - белая рубашка и туфли с каблуком в семь сантиметров.

За три недели работы в ресторане я привыкла к публике, которая мало имеет общего с контингентом клуба. Здесь она более вычурная, с изыском и … ебанцой. Ксюшка сказала. Но попала-то в точку. За все время я выучила почти всех постоянных клиентов. У каждого свои предпочтения, свои просьбы. И они правда такие, как сказала Ксения.

В зал выхожу самой последней. Вероника в начале каждой смены проводит такие вот собрания. Разбираем косяки, говорим о планах. И каждый раз я жду, что именно сегодня на этом самом собрании будет присутствовать он.

Но он делает так, как и обещал. Мы не пересекаемся, даже мимолетно. Его кабинет в мою смену закрыт, а на парковке я никогда не замечала его машину.

Надо говорить спасибо. У меня есть работа, хорошая, надо подчеркнуть. Да у меня даже ДМС есть, господи. А я бешусь. На него злюсь. За его принципиальность и благородство, мать ее.

— Тая, будь добра, пройдем ко мне. Нужно поговорить, — Вероника заканчивает разбор полетов. Ее глаза выхватываю меня сразу. По телу пробегает противная прохлада. Она такая же неуютная, как и погода за окном.

— Конечно, - опускаю взгляд.

В голове прокручиваю свои возможные косяки. Их вроде как нет. Сейчас юбка кажется неудобной, рубашка некомфортной, а от каблуков тяжесть в ногах, словно гири привязали. Поправляю в сотый раз прическу, чтобы ни один локон не выбивался. Нервные движения и чуть сконфуженные.

— Присаживайся, — голос Вероники спокойный и сама она выглядит как и всегда. Собранная, холодная, сосредоточенная.

Взгляд падает на стул, на котором сидела в тот день, когда видела Игната последний раз. И мне бы перестать думать, но одного взгляда хватило, чтобы прокрутить тот день еще раз. Будь это кассета, пленку уже должно было зажевать.

— Я в чем-то виновата?

Вероника чуть хмурится и смотрит исподлобья. Понимаю, речь пойдет не о косяках. Боже, меня увольняют?

Я не планировала работать официанткой долго. Когда Игорь успокоится со своей местью, забудет обо мне, все в моей жизни наладится. Но ситуация сейчас напрягает. Мне по-настоящему нравится эта работа, мне нравится ресторан и люди здесь тоже нравятся. Это будет неправильно. Нечестно.

— Тая, у меня просто к тебе разговор.

Киваю. Наверное, внешне я выгляжу взволнованной. Внутри сердце о ребра стучит, словно на пианино играет, а вдоль позвоночника напряжение высоковольтное нарастает в геометрической прогрессии.

— Я, — запинается, слова подбирает. Значит, они могут ранить, — могу только догадываться, почему Игнат попросил взять именно тебя. Без конкурсов и резюме.

Поначалу, признаюсь, опасалась, что придется разговаривать с Игнатом о поспешности его решения. Но, к счастью, мои опасения не оправдались. И я рада, честно.

— Спасибо, — выпаливаю, не задумываясь.

— Через пару дней в ресторане будет закрытое мероприятие. Компания очень известная, сотрудники — серьезные люди. Нам очень важно, чтобы оно прошло не просто с блеском, а чтобы и следующие их встречи проходили только у нас. Ты понимаешь важность?

— Конечно. Но меня же не будет там. Ну, на мероприятии этом.

— Будешь, Тая.

Всматриваюсь в лицо Вероники. Она говорит серьезно. В глазах холодный отблеск, а губы сжаты в линию. Руки скрещены на груди и смотрит она все еще оценивающе на меня.

А у меня и слов не находится. Будто по голове огрели и ждут какой-то реакции от тебя.

Из кабинета выхожу в разодранном состоянии. Одна часть меня радуется, что получается. И хочется, чтобы Игнат узнал, гордился мной. Ведь не просто помог бедной девочке Тае, а правда привел хорошего сотрудника.

Но с другой… страшно. Я ведь по жизни немного трусиха. Проще одной, прятаться за холстом. Или за плечом сильного мужчины. Чтобы любое твое неправильно сказанное слово он смог обернуть в шутку.

Глава 16.

Тая.

Сбавляю шаг. Дурацкое любопытство. Я хочу подслушать их разговор.

— Игнат не хочет никуда ехать в свадебное путешествие. Так устала его переубеждать, никакие аргументы не хочет слушать.

— Так уж и все?

Юля слегка краснеет, щечки как яблочки становятся. Уверена, ему это нравится.

— Все, Алиса. Говорит, что две недели без руководителя для нового ресторана труба. Не понимаю… И так ездит сюда каждые два дня и сидит допоздна. Пару дней назад вообще приехал домой в четыре утра.

— Может, у него кто-то появился?

В Юлиных голубых глазах такая боль отразилась, как лед молотком разбили. Осколки разлетаются в разные стороны и ранят всех и вся. Опасно…

С меня будто кожу содрали и вывернув наизнанку пришили заново. Потому что мне странным образом тоже больно.

— Тая? - выводит меня из застывшего состояния Юля.

Неудобно вышло. Лучше бы не подслушивала. Теперь я чувствую ее переживание, такое ощутимое, как мороз зимой. Да и самой плохо.

«Может, у него другая…» — как бы выкинуть эти слова из головы. Не должны цеплять, а они въелись как пятно краски, ни один растворитель не справится.

— Добрый день, — голос дрожит, а в руках тремор, словно я заполненные палеты на себе тащила. — Меня зовут Тая.

Говорю заученный текст. И благодарю свою память. Говорю быстро и уверенно, не задумываясь, как выстрел пули. Ни одной ошибки, ни одного промаха.

Юля словно цепляет на себя маску. Она расслабленно откинулась на спинку мягкого дивана и изучает меня.

Становится неуютно. Она словно ждет от меня слов благодарности. Ведь если бы не она, то работала бы бедняжечка Тая в том ужасном клубе.

И я благодарная. Правда. Только разница в том, что с работой мне помог Игнат, а не Юля. И хочется в очередной раз сказать спасибо ему, а Юле…

— Как у тебя дела, Тая? Расскажи, — она чуть снижает голос и обращается к подругам, — я помогла Тае с этой работой.

— Какая ты молодец, Юльчик, — говорит одна.

Мне достаточно одного только взгляда, чтобы запомнить лицо человека. Это профессиональное. А тут пусто. Либо перед глазами какая-то пелена. Не то злость, не то слезы, а может, и все вместе. Лица ее подруг слились в однотипный персонаж. Он скучен и неинтересен.

— Не жалуюсь. При случае обязательно поблагодарю Игната еще раз.

Делаю акцент на имени ее жениха. Как бы больно не было, в обиду давать себя не хочу. И чувствовать себя ниже, чем они, я не буду. Потому что это далеко не так.

На мне хорошая одежда, я выгляжу опрятно и чисто. От меня вкусно пахнет новым гелем для душа, а в ушах новые сережки-гвоздики. И работа моя хорошая, важная и я нисколько ее не стесняюсь.

Со временем вообще понимаешь ценность работников, которых вроде можно и не замечать. Официанты, кассиры, уборщики. Ты вроде как видишь этих людей, но взглядом смотришь сквозь них. Казалось, это лишь приложение к заведению. Я раньше так думала. И только за то, что я изменила свое мнение, готова сказать Игорю спасибо.

И уж потом расцарапать лицо.

Юля утыкается в меню. Ее подружки копирую в точности ее действия. Но изредка она набрасывает на меня свой взгляд как силки.

Моя догадка проносится в голове со скоростью света. Юля пришла специально сюда, посмотреть на меня. Для чего? В очередной раз показать, что она классом выше? Ну бред же? Или нет?

— Помочь с выбором?

Игнат говорил, что Юля первая обратилась к нему в ресторане. Язык так щиплет от желания съязвить. Но не хочу его подставлять. Кто знает, чем может все обернутся. А проблемы мне не нужны.

— Салат из груши с карамелизированным луком и миндалем, — Юля читает вслух. Голос ее кажется мне как расстроенная гитара, режет слух.

Мне вдруг становится тесно находиться с ней рядом. Мы словно делим воздух, когда он вроде принадлежит всем. И напряжение явное коротит между нами. Странное, опасное и неизвестно откуда взятое.

— Там есть сыр?

Хочется закатить глаза к нему. Но нельзя. Она важный гость, черт бы ее побрал. Пожалуй, самое сложное в работе, держать лицо, когда нервы в маленькие узелки завязывают, будто на леске.

— Горгонзола.

— А заправка? Оливковое масло?

Какой-то дурацкий поединок.

— Когда запекают лук, добавляют оливковое масло, веточки розмарина, бальзамический уксус и щепотку соли. Оставшийся сок после запекания смешивают с сыром. Это и есть заправка.

Говорю как и учили, словно это самое лучшее блюдо во всей вселенной. Единственное. И только сейчас есть возможность его попробовать. Специально сделанное для гостя.

Но руки сводит судорогой от напряжения. Поскорее бы принять заказ и уйти.

— Мм, звучит вкусно. Я выбираю этот салат. Девочки? — обращается она к подружкам.

Записываю заказ и удаляюсь. В спину летят их взгляды. Теперь главное позорно не зацепиться и не упасть.

Захожу в раздевалку и опираюсь на стену. Что ж так тяжело было? Словно под асфальтоукладчик попала. Даю себе несколько минут перед тем, как вернуться на кухню, забрать их заказ и с ровной спиной вынести все блюда в зал.

Юля о чем-то живо разговаривает. Кажется, наш с ней эпизод ушел в далекое прошлое, на которое и не следует обращать внимание. Ну, было и было.

Я расставляю тарелки, желаю приятного аппетита.

— Тая?

Юля окликает меня. Грациозно выходит из-за стола и идет в мою сторону. Не спешит. Ей ведь некуда. На нее направлены по меньшей мере четыре пары глаз. Внимание, которое она так любит и всегда любила.

— Может, присоединишься? — улыбается.

— Ты же знаешь, я не могу.

— Точно, — вздыхает, будто и правда не подумала об этом, — давай тогда в другой раз где-нибудь посидим. Я тебе про будущую свадьбу расскажу. Столько новостей.

Ну уж нет. Лучше вернусь обратно в клуб, чем буду слушать ее идеальный рассказ про ее идеальную свадьбу. Мне мучительно даже сказать слово “свадьба”, не то, что освободить уши для ее болтовни.

Глава 17.

Тая.

На кухне суматоха. Наш шеф-повар Влад кажется немного неадекватным сейчас. Так-то в целом он нормальный, своеобразный конечно, но и поговорить с ним можно, и пошутить любит. А шутит он пошло, до колик в животе.

Сейчас он сам весь бурлит и кипит как его соус на плите.

Банкет в самом разгаре. И я никогда не думала, что за стенкой зала будет происходить такая беготня.

— Тая, не стой на проходе, пожалуйста, — один из поваров, которого загонял Влад. На нем и лица уже нет, только щеки пунцовые как у нашкодившего мальчишки.

— Так я за горячим пришла. Вероника сказала выносить можно, — кричу ему вслед.

Меня уже никто не слышит. Инструктаж был подробным. Мне думалось, что я все уловила и поняла. Ох, как я ошибалась. Все выветрилось из головы, стоило гостям рассесться за столы.

Я начала понимать, почему новичков не пускают на такие мероприятия.

Ксения огибает меня и ловко берет несколько блюд со стола раздачи и уносит их. Точно, готовые блюда повара выкладывают сюда. Хочется снять туфли и постучать себе по голове.

Беру несколько тарелок и выхожу в зал. Кажется, гостей стало еще больше. Теряюсь от количества лиц, запахов, цветов. До легкого головокружения.

Спина напряжена, все мышцы в тонусе. Еще немного, и тело заноет от тяжестей. Улыбка. Постоянная. Щеки болят от того, как сильно я натягиваю эту самую улыбку.

— Вероника, можно пару минут? Дух перевести? — подхожу к ней и с таким взглядом смотрю, что нельзя не пойти навстречу. Ну, мне так кажется. Ее разрешение будет казаться мне спасением.

Вероника думает некоторое время, обводит зал и только потом коротко кивает.

— Только не в вашей раздевалке. Она заставлена коробками с водой.

— А где, в таком случае? У тебя в кабинете?

Хочется сказать, там и негде. Ее стул и еще один. А мне бы скамеечку, чуть-чуть прилечь. Поясницу разгрузить.

Вероника снова думает над чем-то. Будто зависла, чуть за плечо не начала ее тормошить. Время-то идет.

Она достает связку ключей и отцепляет один. Самый длинный. Он отливает металлическим блеском.

И… я ведь знаю, от какой он двери. В груди печь начинает, словно внутреннюю температуру повысили на несколько сотен градусов выше.

— Вот. Но недолго, Тая! Пять минут, не больше.

Смотрю на ключ и не верю своему… счастью? Не знаю теперь, что хуже, оказаться один на один в стенах, где каждая бумажка пропиталась его запахом или ютиться на неудобном стульчике в кабинете Виктории?

Да, к черту. Если я сейчас и правда не прилягу хоть на минуту, рискую сломаться.

Открываю дверь осторожно, как какой-то вор. Я и правда боюсь быть застуканной. Пальцы стали ледяными и плохо слушаются. Не получается с первого раза вставить ключ в замочную скважину. Прислушиваюсь к каждому шороху.

Когда дверь поддается, захожу тихо, как мышка. Осматриваюсь. Ассоциативная память подкидывает различные картинки моего прошлого здесь нахождения. По телу прокатывается какая-то обжигающая волна. Сверху вниз. Даже задыхаться начала, будто я и правда ушла под воду.

Снова мое дурацкое любопытство заставляет пройтись к столу. Хочется взглянуть на фотографию. Стоит на столе. Большая такая, в деревянной красивой раме.

Надеюсь, здесь нет камер. Спешно обвожу взглядом все углы. Пусто. И выдыхаю. Неудобненько было бы. Хотя Вероника вряд ли бы позволила мне находиться в кабинете Игната, если комната был бы под наблюдением.

На фотографии семья. Большая, надо признать. Игнат в центре, рядом парень помладше, ненамного, но ростом точно ниже, ну и менее широкий в плечах. По другую руку Влад, наш шеф.

— Так они братья? — говорю громко, совсем позабыв, что я здесь одна.

И красивая блондинка. У нее такие же карие глаза, как и всего их семейства. А еще она очень красивая.

И выглядит так же, как та девушка из ресторана, кого Игнат обнимал в тот вечер. Это не его любовница, не очередная «жертва» его игры. Это его сестра. А я дура, раз поверила той хостес, какие бы мотивы она ни преследовала.

На диване в центре сидят его родители - мама и папа. Вглядываюсь во все лица на фото. Они очень похожи друг на друга. Будто их отксерокопировали. Да, у каждого есть и свои особенные, отличительные черты. Но когда смотришь на всех разом, понимаешь — семья.

Сердце предательски защемило. И если бы оно имело слезные железы, непременно бы заплакало.

Своих родителей я начала забывать. Не в плане перестаю помнить, что когда-то у меня были папа и мама. Их образы понемногу стираются из памяти. Открываю фотографии старые, даже те, последние, сделанные в отпуске, — и вспоминаю. А сейчас…

Дедушка всегда говорил, что я — вылитая мама. Будто папа совсем не участвовал в процессе. Его фраза всегда вызывала у взрослых смешки. Я же смущалась и краснела. Всем же понятно, о чем говорил дедушка. Маленькая девочка Тая могла только догадываться.

— Ты что здесь делаешь? — резкий голос режет. Пугаюсь. Фотография чуть не выпадает из моих рук.

Ругаться бы. А не могу. Язык словно вырвали с корнем. Я знаю, кому принадлежит этот голос, который, кажется, пропитался немного пренебрежением и капелькой злости. Странно, но я понимаю его состояние.

— И-извини, — мямлю. Глаза поднять на него не могу. Стыдно как бы…

Игнат проходит за свой стол и кидает на него несколько папок с бумагами. Снимает пальто и вешает его на вешалку в углу. Все это делает уверенно, без запинки. Впрочем, он на своей территории. А я стою как вкопанная. Усталость как рукой сняло.

Он не касается меня руками, но взгляд я то и дело ощущаю на себе. Бежать надо. Только как?

Следом в кабинет влетает Вероника. Полный попадос. Она даже запыхалась. Первый раз я вижу на ее лице растерянность. Она не знает, как оправдаться. Идеальная, некосячная, безукоризненная Вероника облажалась. Из-за меня.

— Игнат, прости, пожалуйста. Нам нужно было помещение, чтобы чуть передохнуть. Сегодня очень напряженный вечер. — Но говорит ровно. И, блин, так правильно. Слова складываются в безупречное предложение.

Глава 18.

Тая.

Дверь закрывается тихо. Мы остаемся с ним в небольшом помещении, где на двоих стало мало воздуха. Из-за меня. Уйди я сейчас за Вероникой, дышалось бы свободнее и легче. Обоим.

Но мне отчего-то захотелось лишний раз его поблагодарить.

Или…

Глупая. Какая же я глупая. И вру самой себе. Потому что я соскучилась. За эти недели я не видела его ни разу. А хотелось. До одури.

— Как дела? — Игнат начинает первым. Голос спокойный.

Мы просто давние знакомые.

Меня кидает то в жар, то в холод. Пограничное состояние. Душа просит улыбнуться, показать легкость, а тело не может. Застыло.

— Х-хорошо.

Поднимаю взгляд и натыкаюсь на его почти черные глаза. Такие пронизывающие как острая игла. Дыхание прекращается, напряжение возрастает.

— Твоя семья? — киваю на фотографию. Перевожу тему.

Хочется нажать этот вечер на паузу, чтобы все движение замедлилось.

Игнат переводит взгляд с меня на фотографию. В моменте меняется в лице. Черты смягчаются, кажется, и улыбка мелькает на плотно сжатых губах. Он медленно кивает, а я отчаянно ворошу свой мозг. Хочу еще что-то спросить, узнать. Мне катастрофически мало этих крупиц.

Он молчит. Подвигает бумаги, которые принес и погружается в них. Мне до ужаса обидно. Мне, черт возьми, обидно. Чувство, которое не должна испытывать. Но оно есть. Вот здесь, в груди разливается.

Поднимается изнутри как по жерлу вулкана. Обжигает на своем пути все. Делаю шаги в сторону двери. Минута же давно истекла. Пора возвращаться. Игнат пытается развязать наше прошлое. Мимолетное, как вспышка. А я сопротивляюсь. Связываю все обратно. Нелогично, грубо. Так нельзя делать.

— Значит, ты приезжаешь сюда, когда меня нет? Прислушался к моей шутке про график? – чуть повышаю голос.

Усмехается, но взгляд свой не поднимает. Это запускает какую-то странную реакцию внутри.

– Почему, Игнат? Я… настолько тебе противна?

Дрожу вся. Пропиталась обидой, негодованием. Выводит из себя его спокойствие. Будто так и должно быть.

– Глупости не говори, – цедит сквозь зубы. Понимаю, что задеваю. И иду дальше, вглубь.

– Тогда почему?

Он откидывает ручку в сторону. Она катится по столу и падает на пол со звоном, тяжелая оказалась.

– А ты не понимаешь, Та-я?

– Ты сказал, что звонил мне. Когда? – игнорирую его вопрос. Мне хочется услышать ответ на свой. Терзает он меня и мучает не один день. Как гвоздем по всем органам царапает.

Игнат не выдерживает. Встает и идет в мою сторону. Все его тело словно готовится к прыжку. Он напряжен до натянутых мышц. Да я сама стою как натянутый трос.

Боже, где были мои мозги, когда я, взяв его за руку, окунула в наше прошлое как в какое-то тухлое болото. Мы с ног до головы пропитались им.

– На хрена тебе сейчас это знать, а?

Злится. Черт, он сильно зол. В воздухе витают искры и больно жалят. Взгляды пропитаны взаимными претензиями и чем-то еще вязким, тягучим.

Отхожу назад и упираюсь ногами в диван. Падаю не удержавшись. Кожей чувствую холодную поверхность, она липнет ко мне.

– Мне нужно знать. Понимаешь?

– Не понимаю. Это ничего не изменит.

Не изменит. Ничего. Хочется плакать, потому что я хочу обратного. Руки словно стянуты ремнями крепко-крепко. И нельзя коснуться его, провести пальцами по колкой щетине, обвести маленький шрамик над губой. Нельзя. Нель-зя!

Сильно закусываю нижнюю губу зубами. Кричать ведь хочется от какой-то вселенской несправедливости.

– Пожалуйста, – хрипло прошу. Слезы стягивают горло.

– Когда я выходил из такси, телефон упал и окончательно вырубился. Я как ненормальный поехал его чинить. К вечеру только смог забрать и сразу же тебя набрал. Не выдержал. Обещал ведь.

Слезы не сдерживаю. Катятся крупными каплями, дыхание рвется на лоскуты. Он мне и правда звонил. Звонил.

А я не ответила. Не могла.

– Он забрал его у меня, – сумбурно говорю. Кто он? Кого забрали?

Игнат хмурится. Губы сцеплены жестко, а дыхание, его дыхание, такое близкое и горячее, как в ту ночь.

– Я пришла к Игорю, чтобы собрать вещи. А он забрал телефон мой.

– Почему?

– Это был его подарок. И он его забрал.

Как же жалко это звучит. Сама, наверное, жалко выгляжу.

– Он взял трубку. Я слышал тебя. Тебя, блядь! — кричит, хочется закрыть уши руками, опуститься на корточки и выреветь всю неподъемную тяжесть.

– Это не могла быть я, не могла, не могла, — шепчу одними губами. Долго повторяю одни и те же слова.

Я представила Игната, который слышал весь тот бред, который наговорил ему Игорь. Надо же, зарядил мой телефон, включил. Пароля же не было. Зачем он мне, что скрывать? Дура!

– Ты ему поверил! – не спрашиваю. Кричу. На меня обрушилась вся правда. Как кости вырвали из тела.

Трясет всю в истерике. За все полгода я не позволяла себе такого. Сдерживалась, копила и раскладывала по уголкам. А сейчас все рвануло. Детонатор был в руках у Игната.

– Иди сюда, – смягчается.

Меня от его тона ошпаривает, что кричать хочу еще сильнее, до сорванных связок и потерянного голоса. Так больно. Черт, это не передать. Просто звонок, просто телефон. Просто время. И моя жизнь стала как смятый лист серой бумаги, выброшенный в урну.

Льну к нему. Словно он мое спасение. Расправит мой лист, что и заломов не останется. И плачу, рубашка мокрой становится с черными следами от туши.

О том, что подумает Юля, сейчас не волнует. Эгоистично забираю его мимолетное тепло себе. Нужнее.

Наши глаза встречаются. Взгляды бушующие и такие опасные. Губы близко. Пальчиком все-таки касаюсь шрамика. Руки трясутся от наслаждения. Словно в прошлое окунулась.

– Не надо, Тая. Пожалуйста.

– Боишься не справиться? Только один поцелуй, Игнат. И все станет по-прежнему. Я все забуду, обещаю.

Вру. Не забыть. Сейчас четко это осознала.

Глава 19.

Игнат.

Тая уходит медленно. Противится изо всех сила. А мне, блядь, орать хочется, чтобы убегала, уносила свои прелестные ножки. На грани ведь. По такой узкой и опасной дорожке хожу - дыхание перехватывает.

Дверь закрывается неплотно, что я слышу ее шаги. Доводчик хреновый, вырву с корнями к чертям собачьим.

Сижу на полу. В руках чувствую дрожь и слабость. Колбасит не по-детски. Меня словно во льду заморозили, а потом начали долбить со всей силы. Прямо в область сердца.

Твою ж мать, больно-то как! Но главное дышать, через силу.

Я же такое разочарование испытал, когда набрал номер в тот вечер и услышал сначала в красках расписанный вечер, а следом вроде как голос Таи на заднем фоне. Руки опустились, в голове неперевариваемый кисель был. Чувствовал себя обманутым и обиженным мальчишкой, которого жестко кинули. Сукой стал считать ее последней.

А она ждала, получается. Ушла от упыря и ждала.

Встаю медленно. Все еще не могу прийти в себя. Тая лишь попросила поцеловать, а меня скрутило всего от желания. И скручивает до сих пор. Туго, с силой.

В носу щекочет ее запах. Не духов, не крема. А ее. Запах остался прежним. Дышать часто начинаю, хочу выдохнуть въевшийся аромат из рецепторов, снять с себя, даже если кожу сорвать придется.

Из связки ключей отсоединяю маленький. Открываю нижний ящик стола и перебираю листы бумаги. Там ничего особенного нет. Черновики и наброски. Ищу один важный, измятый.

Тая смотрит на меня со своего портрета. В глазах легкая хитринка, кажется, что прищуривается. Это всего лишь сырой рисунок, а в душу заглядывает своими нарисованными глазами. Смотреть сложно, а оторваться невозможно. Как часть себя отрубить.

Может, разорвать его на хрен на мелкие кусочки?

Глаза прикрываю, и словно на газ жму до упора. Педаль вдавливаю и несусь. В крови жидкая боль и обжигающее желание вернуть ее сюда, в этот кабинет. Чтобы снова просила этот последний поцелуй.

– Ты какого хрена приперся? – басом говорит Влад. Он ворвался в кабинет на правах почти начальника. Еще и смеряет грозовым взглядом.

– Я у тебя должен разрешение что ли спрашивать, Владя? – дразню, выделяя его имя. Всю жизнь препираемся. – И вообще, почему не на кухне?

Прыскает и усаживается на диван. Ровно на то место, где сидела Тая. Согнать бы его к чертовой матери.

– Так что приехал-то? – не отстает. – Ледышка зашла ко мне взволнованная, перепуганная. Прикинь? Ледышка и волнуется.

Ледышка – это Вероника.

А я и сам не знаю, зачем сюда явился. Словно вело меня что-то. Сколько дней держался, надумал про какой-то график. Верил, я верил в этот бред. А когда приезжал и не видел ее, бесился. В коршуна превращался, людей только пугал.

– Документы завести, – киваю на кучу мукулатуры. Хоть что там? Напихал в папку фигни всякой и примчал. – Да и вообще, я же должен посмотреть как у вас тут все проходит?

Телефон постоянно кручу в руке, перекатываю. Дрожь не желает проходить. То ногой ритм отбиваю, то пальцами другой руки стучу по столу. Напряжение в каждой клетке. Не отпускает. Перед глазами все еще ее мокрые от слез щеки, влажные губы и мягкий голос. Твердит все одно и тоже: «последний, пожалуйста».

Ааа! Мозг вскрыть хочется и вынуть эти воспоминания, чтобы сжечь. Невыносимо больше это в себе хранить и раз за разом проживать.

– Прикинь, Ледышка вчера вечером заявилась на кухню с таким важным видом…

– Ты влюбился в нее что ль , Владя? – перебиваю, – Ледышка, Ледышка. Ее зовут Вероника. И она хороший и ценный сотрудник! С чего вообще она у тебя Ледышка, а?

Спускаю весь свой гнев на ничего не подозревающего Влада. Глаза округлил и уставился шокированно, слов связать не может.

Меня прорвало как плотину. Еще немного и реально бросаться начну. Крышу сносит ураганом под именем Таисия. Почему вообще ураганам всегда дают женские имена? Да потому что приходят, учиняют полный беспредел, жизни рубят жестко и исчезают. Только имя после себя и оставляют, ну и разруху.

– Юлька давать перестала? Злой как …

Звук бьющейся посуды бьет сильно по ушам. Скрежет громкий и противный. Осколки тарелок царапают кафель до острых мурашек на коже.

– Че? Уже посуду гости бить начали? Ты же бой в чек включил? – пытается шутить.

Резко встаю с кресла и чеканным шагом направляюсь на звук собираемой посуды. Кроме этого мерзкого звука стоит тишина, даже музыка прекратила играть. Внутри неприятно что-то разрастается. Расчесывает все своими граблями, а унять этот зуд не получается. Маюсь от этого чувства.

Тая в скрюченной позе нагнулась над этими дурацкими тарелками и собирает осколки. Руки ее так же дрожат, как и мои несколько минут назад. Сама она в таком напряжении, все мышцы видны.

Картинка перед глазами заставляет все механизмы в теле двигаться в обратном направлении. Со скрипом и безобразной болью.

Ну и кто надумал ее нести такую стопку тарелок одной? Убью гада. И злость разливается по всем венам. И на Таю в том числе. Что цепляет меня, колет своим присутствием.

Подхожу и помогаю собрать ей весь этот мусор. Самого перекручивает от ситуации этой дурной, близости ее, запаха. Твою мать, я чувствую запах ее волос, кожи, даже слез. Она бесшумно плачет. Глаза в пол опустила и боится посмотреть на меня.

Как пистолет к виску поставили и курок возвели. Должно быть страшно до трясущихся коленок, а меня, сука, бесит это состояние полнейшей беспомощности и отсутствия выхода.

– Прекрати, – шиплю сквозь зубы. Только еще больше раздраконивает.

– Прости, это случайно вышло, – голос сиплый и ломается на последнем слове.

– Я сказал прекрати. И слезы утри!

Ненавижу себя сейчас за свою грубость. По отношению к ней особенно.

Она сжимает ладони в кулаки. Тоже злится.

Малышка. Та-я.

Вероника помогает собрать оставшуюся посуду и ее осколки. Все это выносят на подносах. Уборщица незаметно вытирает пол, а музыка включается в том месте, где и была нажата на паузу. Вечер продолжается и инцидент вроде как исчерпан.