Любовь моя обречена

1. Подслушанный разговор

Возрастное ограничение строго 18+
Содержит нецензурную брань.
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

От автора
Все герои написанной мной книги совершеннолетние, они старше 18 лет.
Спасибо!

Я выглядела как всегда прилично. В черной длинной рясе, скрывающей высокие кожаные сапоги с серебряными шпорами, пояс, цепочка с кулоном. Они бутафорские. С настоящими на территорию монастыря бы меня не пустили по моим делам. На голове — черный апостольник. В руках мой пухлый вместительный кожаный портфель.

Если и засвечусь, то только по этому неизменному атрибуту.

Подошла к неприметной калитке у задней стены монастыря. Здесь должен ждать послушник. У меня с ним давняя договоренность. Он каждый раз зарекается, что как дойдет до монаршьего пострига, на порог меня не пустит.

Как же. По горящей в его глазах алчности, мне вообще постоянный пропуск сюда выпишет. Уверена.

Я успела только раз стукнуть кольцом, как калитка отворилась. Послушник воровато огляделся и протянул ко мне руку, сразу получив под широкий длинный рукав оговоренную сумму.

— Какая келья? — тихо спросила я, входя на территорию и низко опуская голову, чтобы не дай бог, как бы неуместно это не звучало, из окон никто меня не увидел и не запомнил.

— На нижнем этаже, третья от конца, — пробормотал послушник и сразу засеменил внутрь, ведя меня за собой.

— Нижний? — нахмурилась я, потому что ненавидела работать в помещениях без окон.

— В прошлый раз трудник слишком громко кричал. Настоятель сильно беспокоился. Сказал не принимать его больше.

Я вздохнула и налетела на резко остановившегося послушника. Сразу кинулась в сторону, чтобы спрятаться от идущих нам навстречу. Но послушник покачал головой и наставил на меня палец.

— Никакого разврата в стенах монастыря! Ты мне клялась, икону целовала.

Я закатила глаза.

— Моя специализация — боль, а не удовольствие.

Теперь глаза закатил послушник и махнул в сторону лестницы, ведущей на нижний этаж.

— Третья от конца, — повторил он и ушел в другую сторону.

Я перехватила свой портфель и пошла в указанном направлении, вот только келья оказалась пуста. Убогая кровать заправлена потрепанным покрывалом. Рядом стоял пустой колченогий стул.

Ну и где заказчик?

Я оттянула апостольник, начиная задыхаться в замкнутом помещении. Лучше подожду заказчика в коридоре, здесь я могу рухнуть в обморок. Такое себе начало.

Меня качнуло, потом еще раз. Портфель вылетел из рук, а я прислонилась к стене, пытаясь унять головокружение.

Господи, смогу ли я сегодня работать? И ведь окно не открыть, не впустить свежего воздуха… Как же я ненавижу подземные комнаты без окон…

Подхватила портфель и выскочила в коридор.

В дальнем конце услышала звуки шагов. Огляделась и еще раз отсчитала двери от стены. Может ошиблась? Нет, третья келья. Где же заказчик? Может это он и спешит получить свою порцию боли?

— Ты должен ее найти, — эхом донесся до меня мужской голос, срывающийся на высокие визгливые нотки.

— Отец, она бегает от меня как лисица. Запутывает следы. Но я выслежу ее, — ответил второй, приятный рокочущий низкий голос, приятно царапающий за нервы и запускающий мурашки по коже.

Бр-р-р…

Отец? Настоятель что ли? Сюда идет?!

Я опять заметалась, не зная, куда спрятаться. Лучше в келью. А там?

Ворвавшись в комнаты, выдохнула от облегчения, заметив простой сколоченный шкаф за дверью, как я сразу его не заметила? Шаги и голоса приближались, и я не мешкая, вместе с портфелем залезла в шкаф, прикрыла дверцу и реально зашептала молитву!

Чему только в моей вредной профессии не научишься.

Дверь скрипнула, и оба мужчины, судя по звукам, вошли в келью. Зачем заказчик привел настоятеля? Ловушка? Вот же черт!

Тут же прикусила себе язык за богохульство и снова одними губами стала шептать молитву.

— Раздевайся, — проговорил настоятель.

Зачем? Это же моя работа!

Несколько минут шуршание одежды, сапог, ремня, вытаскиваемого из петлиц брюк. Еще один… Бряцание металла? Во что он одет, ради бога?

А вот звон цепей я узнала. Обычно я работала с наручниками и приковывала заказчика к спинке кровати. Но цепи — это высший класс! Неужели заказчик заплатил настоятелю, чтобы тот обставил комнату по высшему разряду?

Я прислушивалась к странным звукам, цепям и безмолвными передвижениями мужчин. Надеюсь, заказчик понимает, что пока отец-настоятель не выйдет, я из укрытия не вылезу? Так палиться я не готова ни за какие деньги.

Но когда раздался свист хлыста и первый сдавленный звук боли, я чуть не выскочила из шкафа.

Алло, отец, это моя работа!

Но удержалась, прикусив палец, чтобы не дай бог не ляпнуть лишнее. Заказчика я отделаю позже, как только настоятель уйдет.

И кто бы мог подумать, что тот тоже имеет темные грешки! Точно не я. Зато стало понятнее, почему из монастыря поступают стабильные заказы, а отец, наверное, во время постов не грешит. Очевидно же…

Бил он сильно. Помимо свиста воздуха от хлыста, содрогались цепи. Отдача была огромная. Заказчик максимум издавал приглушенные рыки и резкие выдохи, но не кричал. Крепкий попался. Может заказал меня на второй заход? Серьезно, думал, что я не удовлетворю его болью?

Я чуть вслух не хмыкнула, но сдержалась.

Через пятнадцать минут хлыст полетел в угол.

— Простоишь до утра на коленях, — проговорил отец-настоятель, голосом выдавая свою усталость. — Ты очень пожалеешь, если великий князь доберется до ведьмы первым. Тогда на костре вместо нее гореть будешь ты!

Раздался удар и тихий подавленный стон.

Ого, как у них тут поставлено, сюжетное отыгрывание. Меня об этом не предупредили. Но я вполне смогу изобразить за доплату.

Снова раздались шаги, дверь скрипнула, и настоятель покинул келью.

Ну что ж… Мой выход!

2. Сорванная сессия

Я вышла, а заказчик резко вскинул голову, оскалился и зарычал на меня.

Несмотря на недоброжелательное приветствие, я засмотрелась. Мужчина был невероятно красив какой-то дикой, устрашающей красотой. А еще наполовину раздет.

Я застыла, потрясенно оглядывая мужчину на коленях. Цепи обвивали его мощный торс, сковывали руки у запястий и поднимали вверх к потолку. Ширина плеч и бицепсов была неимоверной. Я видела всяких мужчин, в том числе тщательно прокачивающих и боготворящих свое тело, но ни у одного не было такой фактуры. Такой немыслимой фактуры!

Как его вообще могли удержать какие-то цепи? Он мог порвать их одним движением!

Вот от этой мысли я скользнула взглядом ниже, по крепкой шее, на которой выступили вены, по исполосованному хлыстом торсу, по которому стекала кровь из рассеченной местами кожи, по бедрам, затянутым в плотные темные штаны.

Поморщилась. Вынуждена признать, что этого красавца я хотела бы пороть голым. Штаны портили вид, но не скрывали сильные ноги, скованные сейчас металлическими скобами, вбитыми в пол.

Странно, в первый раз я их не видела… Более того, пол в келье был забетонирован, а сейчас выложен стесанными камнями… Хотя я не всматривалась же, может мысленно отметила, что пол должен быть забетонирован.

Скобы, вот что удерживало мужчину от броска на меня, а не цепи. Цепи были скорее декорацией. Но это нормально. Я бы даже сказала — зрелищно!

— Продолжим? — прошептала я, доставая из шкафа портфель и открывая его поодаль от заказчика.

Тот молчал, в изумлении рассматривая мою атрибутику. А там было на что посмотреть!

— Кто ты? — прохрипел заказчик, а я сразу вспомнила о театрализованном представлении с настоятелем.

Интересно, кто ему нужен? Кто больше подойдет для этого частного оплаченного спектакля?

— Я — ведьма, — пропела я, одним движением снимая с себя апостольник и рясу, скрывающую мой кожаный бандаж.

На высоких сапогах в откровенном бандаже я смотрелась очень провокационно. Некоторые клиенты не хотели исповедоваться монашке, а часть вообще желала попасть в чистилище после наказания. Искусственные рожки на ободке у меня тоже лежали в портфеле. На всякий случай. Я могла удовлетворить оба пожелания. Это уже было отработано на практике.

Не хочет монашку, получит ведьму.

— Как?.. Как ты пробралась сюда? Зачем?

Я улыбнулась своей фирменной улыбкой, достала из портфеля стек, выдвинула ручку на полную длину и закрепила. Только после этого приблизилась к мужчине, наклонилась и произнесла заранее оговоренные в заказе слова, означающие начало сессии:

— Чтобы сделать тебе больно.

Размахнулась и коротким ударом обожгла ему сначала правое плечо, потом левое.

Он скорее был изумлен, чем обрадован. Ему явно недоставало боли, но ведь я только начала.

— Вижу, тебя уже разогрели. Тогда перейдем к основному блюду.

Ничего, я найду твое уязвимое место, чтобы ты шипел и рычал так же, как при наказании от настоятеля. Я же лучший специалист по боли в этом городе!

В следующий удар я вложила все силы и стек хлестнул по икрам.

— Что ты делаешь, ведьма? — ожил заказчик.

Это не та реакция, на которую я рассчитывала, но игру мне подпортили плотные штаны. Ну почему он разделся не полностью? Надо оговаривать такие условия сразу!

— Наказываю тебя. За грехи, которые ты совершил, — подыгрывая ему, прошипела я и, больше не таясь, ударила мягкой лапкой по соску.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Да что за бесчувственный клиент попался? Обычно заказчиков сразу простреливает от боли, когда добираешься до чувствительных мест.

Я хлестнула по второму соску, в этот раз всматриваясь только в его удивленное лицо. Неужели я бью недостаточно больно? Неужели этот заказчик из тех, кого надо исполосовать в кровь?

Пока он рассматривал меня, я рассматривала содержимое портфеля. Ошейник и зажимы. Да. Пусть постоянно чувствует сдавленные соски и небольшую асфиксию.

От первого зажима он дернулся, но сразу же получил удар стеком по шее. Рыкнул и дернулся ко мне, клацнув зубами. Так, пожалуй, использую еще кляп.

С кляпом во рту он задергался интенсивнее, но я увереннее защемила зажимом второй сосок и натянула ошейник, чуть придушив заказчика.

— А вот теперь позабавимся, — пообещала я, отложив стек, который явно не пробивал его защиту, и вооружилась хлыстом, уже опробованным настоятелем.

Сполоснула его водой из ведра у двери, еще удивилась, как странно хлыст зашипел от воды, как будто я в перекись водорода его окунула. А потом от души хлестнула заказчика по спине.

Он выгнулся и замычал в кляп, а на спине расцвел первый ровненький багровый узор.

— Так вот какой боли ты хочешь, плохой мальчик. Тогда я постараюсь дать тебе столько боли, сколько ты выдержишь. — пообещала я, но тут же опомнилась и добавила: — Новое стоп-слово: три кивка головы. Три раза поклонишься мне, госпоже-ведьме, чтобы я остановила наказание.

И я начала сессию.

Удары были странными. Клиент был странным. Все сразу пошло не так, как при обычном заказе.

Но я гнала от себя настораживающие мысли, чтобы поскорее закончить заказ, получить деньги и свалить. Время у меня есть до утра. По крайней мере настоятель здесь появится только с рассветом. Но судя по виду заказчика, он сдастся гораздо раньше.

Мне очень не нравились шипящие разрезы на его коже. Все было очень странно.

— Не собираешься остановить меня? — спросила я на очередном обходе, наблюдая за странным проявлением шрамов.

Рассеченная кожа кровоточила, но очень быстро затягивалась, превращая раны в свежие шрамы. Это же сумасшедшая регенерация! Что за странный человек?

Мужчина невнятно замычал в кляп, но взгляд его был диким и злым.

— Три раза поклонись! — напомнила я, не собираясь отступать от роли доминанта. В конце концов мне именно за эту роль платили!

В ответ молчание и прямой взгляд.

3. Кошмар только начался

Когда я пришла в себя и открыла глаза, кошмар и галлюцинации прошли, но заказчик как-то освободился от цепи и скоб на полу.

Он возвышался надо мной с тем же ведром в руках, и которого я его облила. Теперь остатки стекали с меня, и это была вода! Она не шипела и не пузырилась как на нем.

Боже, уже тогда я должна была понять, что с моим рассудком что-то происходит. А уж когда мне померещилось, что заказчик стал оборотнем, надо было срочно вызывать скорую.

Я застонала, протянула руку к мужчине, чтобы он помог встать, но тот отшатнулся.

Понимаю, вся сессия пошла не по плану. Теперь всегда буду ставить условия, чтобы помещение выделяли проветриваемое!

Качаясь, я медленно встала, все еще держась за кирпичную стену, поглядывая на злого, израненного мужчину, который еще пылал бешенством. Да, неловко вышло с заказом…

— На колени, ведьма! — вдруг приказал он, не сводя с меня темного злого взгляда.

— Сессия не закончена, — холодно остудила я пыл заказчика.

Что вообще происходит? Никто не пытался поменяться со мной местами. Никогда!

И тут какая-то невероятная сила придавила меня сверху, заставив упасть перед мужчиной на грязный каменный пол.

— Как же долго я тебя выслеживал, ведьма, — процедил он, не делая ко мне ни шага, но что-то продолжало удерживать меня придавленной к полу. Что за чертовщина?

— Котик, это какое-то недоразумение…

Мужчина оскалился.

— Никто еще не осмеливался Великого инквизитора называть котиком.

Ну все. Кажется, игры затянулись. Пора вызывать ему психушку, а мне скорую. С головой явно творилась какая-то чертовщина.

Я дотянулась до портфеля, достала телефон и уверенно набрала сто двенадцать.

…Вот только сигнала на сотовом не было. Вообще!

Я тряхнула его и поводила рукой в разных зонах. Здесь проблемы не только с воздухом, но и со связью? Сигнал категорически не ловился, а встать я все никак не могла.

— Мне плохо, — вынужденно призналась я, снова обращаясь к мужчине. — Пожалуйста, выведите меня на свежий воздух и вызовите скорую. Я сделаю вам двадцати процентную скидку за вызов.

Тот вопросительно изогнул бровь, явно проявляя недовольство размером скидки.

— Ладно! — раздраженно ответила я на этот жест. — Пятьдесят процентов. Идет? Только дайте мне прийти в себя!

— Посидишь в темнице, там в себя и придешь.

Заказчик наклонился, схватил меня за локоть и резко поднял.

— Последняя. Пахнешь неживым, — буркнул он странное, обнюхивая меня.

— Давайте закончим сессию, — пытаясь оставаться спокойной, приказала я. — Хватит игр. Отпустите меня. Можете не оплачивать заказ.

— Никаких игр, — ответил он. — Завтра сожгу тебя на площади, на этом все и кончится.

Что? Он вообще стоп-слов не понимает? Или это больной дебил, которого даже настоятель воспитывает?

Мужчина легко потащил меня к двери, несмотря на мое сопротивление, но дернув дверь за кольцо, застыл.

Мы были заперты внутри!

Кошмар!

Он отпустил меня, а я тут же сползла по стене.

Все. Больше никогда не буду брать заказы от фанатиков.

Но тут же скривилась, быстро подсчитывая в уме, что это почти треть всех моих заказов. В общем, так дело не пойдет. Фанатики остаются, а конкретно этот в черном списке. Вопрос только в одном, неужели настоятель нас продержит здесь до утра?!

— Зачем ты здесь? Как пробралась? Для чего? — заговорил мужчина хриплым низким голосом, начиная метаться по небольшой келье.

Я следила за ним взглядом, пытаясь вспомнить методику общения с буйными.

Значит, быть уверенной, твердой, но не агрессивной, убедительной и настойчивой. Тогда они должны послушаться. Ни в чем не отказывать, со всем соглашаться и заговаривать им зубы, дожидаясь удобного момента к бегству.

Оглушить и бежать!

Если бы не запертая дверь!.. И ведь я не договорилась с послушником, чтобы пришел и выпустил. Меня здесь просто ни разу раньше не запирали!

— Ты звал меня, я пришла, — спокойно и убедительно ответила я.

Мужчина внезапно остановился и повернул ко мне голову, с изумлением рассматривая через плечо.

— Звал. Ты услышала мой зов?

Ага, а еще звуковой сигнал полученной оплаты за заказ. Черт побери!

Спокойно, спокойно… То, что он разговаривает, хорошо. Это лучше, чем решит сжечь здесь и сейчас, не дожидаясь утра и площади.

— Я всегда прихожу на зов нуждающимся, — уверенно ответила я. — Ты можешь довериться мне. Рассказать, чем я могу помочь тебе. Я помогу.

— Хм…

Заказчик развеселился и как будто перестал верить моим словам. Но разве я не сказала то, что он хотел услышать?

— Могла бы прийти раньше. Я звал тебя со Сретения Господня! (прим.автора — Сретение Господне, отмечается 14 февраля (2 по старому летоисчислению) — для христианина момент Сретения наступает, когда он впервые обращается к Богу или осознанно переступает порог храма). Прошел почти год. Великий князь наш вознамерился жену себе найти из вашего чертова отродья. Ты последняя. Завтра сгоришь, и останется он чист перед Богом и Церковью!

Фанатик как есть. Зачем только настоятель поддерживает его неистовую веру в Бога и церковь? Не понимаю.

— Великий князь не женат? — решила я отвлечь мужчину от церкви и наказания.

Теперь он смотрел на меня подозрительно.

— Женат конечно. На Соломонии Юрьевне. Церковью благословлен их брак.

Я покивала, скорее, чтобы сориентироваться, о чем дальше говорить, чем о явных несостыковках. Но они так и лезли из меня неуместными вопросами.

— Как же он снова жениться может? Разве церковь благословит его на вторую жену?

Заказчик поморщился. Да, дружок, с логикой у тебя явные проблемы. Это не меня, а вашего великого князя сжечь за двоеженство надо. Подумай над этим, красавчик.

Я снова потрясла телефон, но связь так и не появилась, даже у двери было глухо.

— Бесплодна она… Восемнадцать лет как живут, а детей нет. Говорят, ведьма ее прокляла. Такая, как ты! — черты его лица исказились, я напряглась. — А другая напророчила, что если другую возьмет, из ведьмовского клана, то сына сильного получит в наследники.

4. Великое княжество Московское

И все же я задремала. Встрепенулась сразу же, как Ратмир, или как там его, зашевелился. Впопыхах наставила на него телефон отчаянно блефуя, ведь батарейка полностью разрядилась.

— Спокойно, — отозвался он. — Через четверть часа явится отец. Меня снова нужно заковать, иначе он не примет вынесенное наказание. Сама спрячься. Выйдем вместе, когда отец отпустит мне грехи и уйдет на утренний молебен.

Я кивнула, не понимая и половины произнесенного им. Главное, заковать его в цепи и скобы я могу! Почему сразу он не захотел вернуться в исходное состояние? Как было бы мне проще пережить эту чертову ночь.

— Помнишь свое слово, ведьма? Отведешь меня к той, последней. Вздумаешь сбежать или обмануть — очень пожалеешь.

— Помню, помню, — отозвалась я, закрепляя на его ногах скобы, две на лодыжках и две на икрах сразу под коленями.

На вид выглядело прочно и надежно, но ведь в первый раз он как-то выбрался. Как?

Память выдавала какую-то тарабарщину, которая явно смахивала на галлюцинации.

— Идет, — коротко бросил мужчина.

Я быстро подхватила портфель, засунув туда скинутый апостольник и рясу, и встала за дверь, чтобы разыграть совсем другой план, чем обещала этому умалишенному!

Он с недоумением посмотрел на меня, но ничего сказать не успел. Заскрипел ключ, дверь открылась, в келью вошел настоятель. Больше времени я не теряла. Вскинула портфель, достаточно тяжелый, чтобы оглушить, опустила его на голову настоятелю и метнулась на выход. Сообразила запереть дверь и дальше — в коридор, к лестнице и вон из монастыря, слыша вдогонку крики, ругань и вой. Самый настоящий волчий вой!

Только прилично углубившись в заросший парк, прилично запыхавшись, остановилась, привалилась к дереву и попыталась отдышаться.

Что-то я слишком углубилась в парк. Не помню, чтобы столичный парк был таким заросшим, как лесная чаща в самом деле.

Следующее, что бросилось в глаза, заляпанные грязью ботинки. Где я успела найти столько грязи? Ведь дорожки монастыря выложены брусчаткой… Или нет? Убегая, я поскользнулась, ботинки разъехались, и я чуть носом в эту грязь не упала. Но меня подгонял страх и азарт убежать, поэтому я не обратила на это внимание.

А сейчас… я точно помнила, что дорожки монастыря должны быть выложены брусчаткой! Зачем они за ночь ее убрали? Асфальтировать будут?

Немного отдышавшись, я прислушалась. Погони вроде не было. Да и кто позволит психу уйти из монастыря? Теперь до меня доходили странности этого заказа! Меня скорее всего нанял настоятель, желая преподать гостю урок. Что конечно странно для настоятеля. Но я почти уверена, что тот в курсе, что гость у него с отклонениями.

Сейчас мне главное добраться до дома, принять ванну, поесть, выспаться, а потом уже думать. Профессия моя не совсем легальная. Монастырь я посещала тайком. Так что до официального заявление, что меня заперли на ночь с психом, скорее всего не дойдет. Но я все же позвоню послушнику и узнаю подробности. Может будет проще сдать этого инквизитора в психушку, чем самим пытаться его вразумить? Он же невменяемый! Хоть и знает историю на пять.

С тоской посмотрела на сдохший телефон, сунула его в портфель, достала оттуда рясу, чтобы прикрыть свой бандаж, и пошла к дороге ловить попутку или такси, если повезет.

Из парка оказалось не так просто выйти. Я пару раз реально заблудилась! Думала выйти на шум трассы, но рано утром осенни й лес заливался трелями птиц и даже разборками стаек птиц. А вот шум машин ниоткуда не доносился.

Ну к десяти то люди проснуться, поедут на дачу. Уверена, выберусь.

Когда лес поредел я вышла к дороге…

Не к трассе, а именно что к укатанной одноколейной дороге, тянущейся вдоль кромки парка.

Что за черт?

Но разве у меня был выбор?

Ругаясь на чем свет стоит, я подняла подол рясы, заткнула его за ремень, чтобы не мешал при ходьбе, и пошла прочь от монастыря, очень надеясь добраться до нормальной дороги или до первого, кто одолжит телефон и назовет адрес, по которому можно вызвать такси.

Солнце поднялось высоко, очень пекло голову. Ноги отваливались, спина болела, горло пересохло, портфель оттягивал руки, а прохожих все не попадалось. Ни домов, ни проезжей машины… Ничего.

Еще через два часа, когда я рухнула на обочине, до меня вдруг дошло, что нигде не стоят столбы и не протянуты провода.

Как такое возможно? Я же в Москве! Этот монастырь находится на окраине, но в черте города! По времени я уже должна дойти до крайней станции метро! И где все это?

Даже если я запуталась и вышла из парка в противоположном направлении, от Москвы, то уже напоролась бы хоть на кого-нибудь! Наши пригороды очень заселенные. Очень! А тут глухомань.

Встала, огляделась и чуть не взвизгнула от радости. Издалека в мою сторону ехала повозка, запряженная лошадью. Они были еще очень далеко, но идти сил уже не было. Я села и решила их дождаться.

Не знаю, кто в Москве может разъезжать на повозке с лошадью. но я щедро заплачу, чтобы не тащиться пешком.

Кажется, судьба повернулась ко мне лицом. И я улыбалась, поджидая попутчика.

Им оказался беззубый древний дед, который и не собирался останавливаться, как бы я не махала рукой. Лошадка так и плелась мимо, потягивая за собой древнюю деревянную телегу.

— Добрый день! Не могли бы вы меня захватить до ближайшего города или станции?

Дед равнодушно посмотрел на меня, кивнул, или это его на кочке подкинуло? Я не разобрала, но рассыпалась в благодарностях, закинула на повозку портфель и с трудом взобралась сама.

— Осторожней, — наконец-то подал слово дед, — яйца тут в котомке. Не подави.

Яйца. В котомке. Ого. Еще один псих в Подмосковье на лошади и с яйцами. И ведь не из зоопарка, как я вначале думала.

— Я аккуратно. Спасибо.

Он снова замолчал.

Тряслись мы долго, а я не могла попросить деда прибавить скорости. Лошадь ведь не такси, тут на педаль газа не нажмешь. Зато вспомнила про телефон.

5. Ненужное откровение

Гадалка сидела в центре за низким столиком, среди кучи зажженных свеч, нарушая этим все мыслимые и немыслимые противопожарные правила. Тасовала карты, но что-то на них разглядеть не представлялось возможным. В палатке было чадно, сумрачно, свет свечей почти не разгонял мрак, а сами карты были до такой степени засалены, что я бы удивилась, если бы гадалка хоть что-то по ним рассмотрела!

— Здравствуйте. Мне нужны ответы, — с порога начала я, а потом добавила, чтобы не произошло никакой ошибки: — Бесплатно.

Выражение лица гадалки считать не получилось, но руки на мгновение замерли, а потом она продолжила ритмично их перебрасывать. Ответа от нее так и не последовало.

И что теперь?

— Я случайно оказалась здесь. Хотела бы узнать, как мне вернуться домой.

— Развернись и иди в обратном направлении, — резко ответила она молодым звонким голосом.

— В монастырь? — переспросила я. — Не могу. Там настоятель и инквизитор.

Выдала ей, а сама задумалась. А ведь права гадалка! Все пошло наперекосяк, когда я приехала туда и зашла в келью. В какой-то момент меня заперли, а когда открыли, я оказалась в другом времени… Или нет, заказчик уже был здешний. Но до заказчика что-то пошло не так… В какой-то момент…

— Ты из монастыря? — заинтересовано полюбопытствовала гадалка. — Ряса у тебя странная. А чего не поделила с отцом-настоятелем?

— Пришлось сбежать, — призналась я. — После наказания инквизитора ничего другого не оставалось. Он пообещал сжечь меня на костре.

Гадалка замерла.

— Ты… ведунья?

Я захохотала.

— Ну… Он всю ночь звал меня ведьмой, говорил, что я последняя.

Гадалка не смеялась, но переспросила:

— Когда ты сбежала?

— Вчера утром… А что?

Она резко сорвалась с места, откинула полог палатки и крикнула:

— Уходим! Инквизитор охотится за одной из наших! Живо! Собирайтесь!

Этим она меня сильно удивила, а когда заскочила обратно и стала все собирать на большое покрывало и завязывать узлом, я только и смогла спросить:

— А я?

— Пойдешь с нами.

Все получилось само собой. Вот так я шла в сторону церкви, прибиться к бедным и верующим, а оказалась сидящей на очередной повозке, запряженной лошадью, увозящей меня прочь от странной древней Москвы.

Ну хоть теперь я была “с нашими”.

Узнают правду, что я не ведунья и не ведьма, выгонят же опять. И куда идти тогда? В монастырь? Пробовать прорваться в ту же келью? Молиться, чтобы вернуться обратно?

Пару часов мы ехали молча. Я смотрела на удаляющийся городок, который был Москвой и прижимала к груди портфель с атрибутикой для игр. Бросить его не хватало смелости. Я все еще верила, что вернусь. Но вот если придется остаться здесь дольше, чем на неделю, то… Придется избавиться. Я не могу везде с собой таскать улики против собственной добропорядочности.

Еще через час мы обогнули лес и свернули с дороги вдоль полого берега речушки.

— Все слезайте. Лошадке тяжело, — распорядился молодой чернявый парень, и все девушки и женщины, кряхтя, стали спрыгивать с повозки в чавкающую, пружинистую почву.

Да ведь лужок то заболочен. А они не боятся сюда ехать!

Пока мы догоняли лошадь, резво потащившую повозку с оставленным на ней багажом и моим портфелем, ко мне приблизилась гадалка и заговорила легко, как будто совершенно не запыхалась. Я же еле справлялась с дыханием.

— Значит, он думает ты последняя? — смешливо заговорила она, а я удивилась, какая же молодая девчонка, а такая быстрая, авторитетная, вон как легко группой своих бродяг управляет.

— Да, уверен был. Сказал сразу после меня на костер пойдет…

Девушка прищурилась:

— Это с чего церковная псина в костер решила броситься вслед за ведьмой?

Странные у них ругательства. При общем переполохе, что инквизитор ищет меня, они как будто не боялись его, даже насмехались над ним. Но бежали от него. Очень странно.

— Сказал, что настоятель не простит ему грязной крови. Заставит очиститься, принеся себя в жертву… Что-то такое…

— Хм… Значит, за последней ведьмой сгорит и последний оборотень? Как мило и глупо! Если бы он не был тупой скотиной, давно бы сбежал от церковников.

Я снова скосилась на девушку, пораженная ее абсурдными, но такими уверенными речами. И снова на подсознании взвыл разум: либо она тоже сумасшедшая, либо с ума сошла я! Но не может же весь мир сойти с ума? Значит проблема во мне?

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Елена. А тебя?

— Лана. Сокращенное от Светланы, но мне привычнее Лана.

— Из какого ты рода?

Вопрос поставил в тупик, а Елена кажется догадалась по моему взгляду.

— Я из княжеского рода Глинских. Ты, наверное, моего дядю Михаила знаешь. Его все знают и почитают как героя.

Я в удивлении еще раз осмотрела ее окружение. Что княжна Глинская может делать среди цыган?!

Глинская… Глинская Елена…

Я остановилась как вкопанная. Она встала следом за мной, пока остальные удалялись от нас.

— Ты! — воскликнула я, вспомнив.

— Я? — приподняла бровь Елена.

— Ты станешь матерью первого царя на Руси!

— Это по пророчеству что ли? — засмеялась она. — Все его слышали, да никто не верит!

— Оно сбудется, — другим тоном проговорила я. — Не все помню, но знаю, что Василий выберет тебя. А умрет, когда ребенку будет всего три года. Русью править будешь ты. И именно ты сделаешь сына сильным, покажешь, как укреплять и защищать свою власть.

Вот теперь улыбка сползла и с лица Елены.

— Кто ты? Откуда? Ведунья, да? Пророчица? Ясновидящая?

Я покачала головой.

— Я из будущего.

Но тут же испортила момент, схватившись за ее руку и причитая:

— Верни меня, пожалуйста! Я боюсь. Мне здесь страшно! Я хочу домой!

— А там не страшно?

Я покачала головой.

— Дойдем до места, расскажешь, как там, — похлопала меня по руке Елена. — А я тебе расскажу, почему люди в прошлое проваливаются. Ты не первая. И полагаю не последняя. Поспеши!