Любовь по ошибке

1

Я Марина. И я Арина. Мы – близнецы, две половинки одного целого, но судьбы наши, казалось, были выкованы из разных металлов. Наше поселение, уютно примостившееся у кромки леса, жило по своим законам. Но лес этот был не просто природным массивом, он был территорией Эдгара. Имя его было табу, шепот, который боялись произнести даже в самых темных уголках наших домов.

С самого детства я чувствовала разницу по отношению ко мне и к сестре. Не знаю, почему, но родительская любовь, казалось, всегда была направлена на Арину. Ее улыбка, ее успехи – все это вызывало восхищение, похвалу. А я… я была тенью, невидимой, нежеланной. Иногда мне казалось, что их равнодушие перерастает в нечто более темное, в скрытую ненависть, которая, как ядовитый плющ, обвивала мое сердце.

Арина была светом. Ее смех звенел, как колокольчик, ее глаза сияли, как звезды. Она легко находила общий язык со всеми, ее руки были ловкими, а ум – быстрым. Родители гордились ею, их взгляды, полные нежности, всегда находили ее. Я же, Марина, была ее бледной копией, неуклюжей, молчаливой. Мои попытки привлечь внимание родителей заканчивались лишь вздохами и разочарованными взглядами. Я была как забытый цветок в саду, который никто не удосужился полить.

Эта разница в отношении была не просто обидной, она была болезненной. Я видела, как Арина купается в лучах родительской любви, а я остаюсь в тени, чувствуя, как холод равнодушия проникает в самые глубины моей души. Иногда, глядя на нее, я испытывала странную смесь зависти и жалости. Зависти к ее счастью, к тому, что она была любима, и жалости к себе, к своей вечной неприкаянности.

Наше поселение, несмотря на свою кажущуюся идиллию, было пропитано страхом. Страхом перед лесом, перед тем, что скрывалось в его глубинах. Лес Эдгара. Это имя было произносимо лишь шепотом, как заклинание, способное вызвать нечто ужасное. Никто не смел заходить далеко, никто не знал, что там обитает, но все чувствовали его присутствие. Этот страх, казалось, пропитывал воздух, делая его тяжелым и давящим.

Я часто смотрела на границу леса, на темную стену деревьев, и чувствовала странное притяжение. Возможно, там, в этой неизведанной тьме, я могла найти что-то, чего мне так не хватало здесь, в нашем поселении. Возможно, там, где царил страх, я могла бы обрести свободу.

С самого рождения наши жизни были вписаны в чужие сценарии. Я, Марина, и моя сестра-близнец Арина, были словно две одинаковые куклы, чьи судьбы были предрешены еще до того, как мы успели вдохнуть первый глоток воздуха. Нам с детства внушали, что наш путь предопределен: я выйду замуж за Олега, а Арина – за Максима. Сыновья влиятельных семей, наши будущие мужья, были лишь звеньями в цепи, призванными укрепить и приумножить богатство и власть их родов. Свадьбу нам назначили в один день, словно мы были двумя одинаковыми товарами, которые нужно было выдать замуж одновременно, чтобы не упустить выгодный момент.

Мы росли, принимая эту реальность как данность. Наши дни были наполнены уроками этикета, светскими приемами и разговорами о будущих семьях. Мы были послушными дочерьми, готовыми исполнить свой долг. Наши платья были сшиты из одной ткани, наши прически – идентичны, наши улыбки – отрепетированы. Мы были отражениями друг друга, обреченными на одинаковое будущее.

Но в тот день, когда наши жизни должны были переплестись в единый узел, все пошло не по плану. День свадьбы, тщательно спланированный, с каждым часом приближался к своему апогею. Мы, в одинаковых белоснежных платьях, стояли перед алтарем, готовые произнести слова, которые должны были связать нас с нашими женихами навечно. Свет свечей отражался в наших глазах, создавая иллюзию безмятежности, но внутри каждой из нас, я уверена, таилось смутное предчувствие.

В разгар свадебного торжества, когда воздух был пропитан ароматом цветов и сладким предвкушением счастья, наступил момент, который, казалось, застыл во времени. Тишина, густая и осязаемая, повисла в воздухе, нарушаемая лишь нежным трепетом пламени свечей, отбрасывающих причудливые тени на своды храма. В этот миг, когда сердца гостей замерли в ожидании, двери храма распахнулись. И в этом проеме, словно выхваченный из самой ткани реальности, появился он – Эдгар.

Его появление было не просто входом, а скорее вторжением в устоявшуюся гармонию. Не было ни громких шагов, ни суетливых движений. Лишь медленное, уверенное движение, которое приковывало к себе взгляды всех присутствующих. Свет, проникающий извне, окутывал его силуэт, делая его фигуру одновременно величественной и загадочной. Казалось, что сам мир затаил дыхание, чтобы лучше расслышать невысказанные слова, которые могли прозвучать из его уст.

В этот момент тишина перестала быть просто отсутствием звука. Она стала холстом, на котором разворачивалась драма. Каждый трепет свечи, каждый вздох гостя, каждый шорох ткани – все это становилось частью нарастающего напряжения. В глазах присутствующих читались вопросы, сомнения, а возможно, и страх. Что привело его сюда, в этот священный момент чужого счастья? Какую весть он несет?

Эдгар стоял на пороге, словно мост между двумя мирами. Миром, где царила радость и обещание будущего, и миром, который он, возможно, представлял – миром прошлого, тайн или неразрешенных конфликтов. Его присутствие было подобно внезапному аккорду в мелодии, который нарушает привычный ритм, но при этом придает ей новую глубину и драматизм.
В его облике, в его позе, в его взгляде, который, казалось, скользил по лицам гостей, было что-то неуловимое, но мощное. Возможно, это была тень прошлых ошибок, или же предвестие грядущих испытаний. Возможно, он был здесь, чтобы напомнить о чем-то забытом, или чтобы изменить ход событий.