Любовь. Роман + Юлька

Глава 1

Роман

Задерживаю дыхание и перелезаю через бетонную перегородку на соседнюю лоджию, чуть не угодив в кадку с цветком. Плетёное кресло с белой шалью на подлокотнике. Рядом на стеклянном столике потрёпанный томик Шекспира. Светит полная луна. Из комнаты доносится тягучая музыка. Меня съедает жгучая ревность! Неужели эта мерзавка притащила кого-то и сладко отдаётся? Даже не представляю, чем ещё можно заниматься под такую музыку! Балконная дверь приоткрыта. Тяжело сглотнув, чуть отодвигаю мягкую на ощупь портьеру.

Забываю, как дышать. Посреди комнаты, под мерцающее пламя свечей, моя новая соседка, повязав на глаза чёрный шёлковый платок, изгибается под музыку в немыслимых позах на квадратном столике. Женщина-змея! Гибкое тело обтянуто трико телесного цвета, отчего в первый момент Юля кажется голой. Тёмные волосы собраны в пучок, но когда мы сегодня днём вместе ехали в лифте, с первого взгляда очаровался её роскошными локонами.

***

Я заскочил в лифт, когда двери уже закрывались. Девушка в распахнутой косухе и джинсах сунула руки в карманы и опустила глаза в пол. Взглядом я тут же утонул в роскошной копне блестящих тёмных волос, хотя никогда особо не интересовался шатенками. Локоны незнакомки переливались в холодном свете лампы и источали едва уловимый аромат. Я силился понять, что он мне напоминает, и меня невольно качнуло вперёд. Девушка вытащила из ушей белые капли наушников и испуганно прижалась к стене. Наши взгляды встретились, и словно грянул гром. Огромные серые глаза проглотили меня, как если бы я вышел без страховки в открытый космос.

— Ты… пахнешь весной! — ничего глупее за свои девятнадцать лет не изрекал.

Девчонка покосилась на панель с кнопками и ещё сильнее прижалась к стене. Явно, не увидела какую кнопку я ткнул, и только сейчас поняла, что мы вместе едем на последний этаж. Засунула руку в карман кожаной куртки. Даже с тремя высшими образованиями в такие моменты не знаешь, наверное, что сказать. Вспомнил, как за день до этого возле парадной разгружали фургон с мебелью.

— Это вы вчера переехали?

— М-мы, — девчонка немного успокаивается, но руку из кармана не вынимает.

— Тогда наши квартиры по соседству, а ты, похоже, собиралась пустить мне в глаза струю газа? — позволил себе улыбнуться. Надеюсь, малышка не примет это за насмешку.

— Собиралась, — простодушно призналась она.

— А ты не подумала, что нам обоим придётся несладко? — Я выше девчонки на голову, она совсем кроха рядом со мной, раскачанным в зале кабаном.

— Думать — это не моё, — вздохнула она обречённо. — Мама так говорила.

— Девчонкам это позволительно! — не знаю с какого перепуга, меня вдруг обуяло желание взять кроху под своё покровительство. И не только потому, что в новостройках ходить такой красотке небезопасно. Опёрся локтем на стенку совсем близко от девчонки. — Тебя как зовут-то?

— Юля, — девчонка не отодвинулась, но на её щеках вспыхнул румянец.

— Роман, — протянул ей руку.

Она вложила в мою лапищу маленькую ладонь, и пульсирующие токи ударили в центр моей пятерни. Всего-то взял Юлю за руку, а естество вздрогнуло — словно под юбкой девчонку потрогал.

— Очень приятно.

— Ты в каком классе учишься? — спросил, но мне уже было плевать на её возраст.

Юля выпятила грудь так, что куртка распахнулась ещё больше, и с пафосом заявила:

— Вообще-то, я в колледже учусь.

— Совершеннолетняя значит? — выдохнул с облегчением, пожирая взглядом её грудки, натянувшие тонкую ткань рубашки. От мысли, что Юля ходит без лифчика, бросило в жар.

Она поймала мой взгляд и запахнула куртку.

— Где-то рядом!

Лифт затормозил на нашем этаже, и я растерялся, будто сейчас не двери откроются, а земля разверзнется под ногами. Но небо словно услышало меня, и мы остались взаперти.

— Ой! — Юлю напугал притухший свет. — Что это?

— Новый дом! — пожал плечами я. — Отключили электричество.

— И часто здесь его отключают? — Юля отодвинулась от меня.

— На моей памяти за последний месяц раз пять. Так что аккуратно садись с незнакомыми дяденьками в лифт.

— Но ты ведь не дяденька, и надеюсь… Не позволишь себе лишнего? — у Юли дрожал голос.

У меня всё дрожало от острого желания поцеловать эту девочку.

— А что ты называешь лишним?

— Приставать там… Целоваться.

— Идея мне нравится. Давай попробуем! — с трудом удержал себя на месте, мысленно усаживая желанную малышку себе на бёдра.

— Тогда я всё-таки прысну из баллончика, — Юля трясущейся рукой снова полезла в карман.

— Шучу, — я нехотя нажал аварийную кнопку.

После длительного тарахтения раздался противный женский голос. Ощущение, что всех диспетчеров на свете обязывают надевать на нос бельевую прищепку.

— Аварийная, слушаю.

Назвал адрес, номер парадной и подметил, как Юля облегчённо выдохнула.

Глава 2

Юлька

На детской площадке Вика как заведённая катается с горки. Откуда в сестре столько энергии? После общения с Киром вечно ощущаю себя увядшим кабачком. Он вроде и плохого ничего не делает, заботится о нас с Викой. Но его намёки, мол, как он ждёт моих восемнадцати, пугают. Читала, что варан кусает жертву и ждёт пока она сдохнет, чтобы полакомиться. Вот этой самой жертвой я себя и ощущаю последний год.

Конец апреля на дворе, а холодно, как в марте. Всегда любила весну, но на днях мой день рождения и от этого ещё больше бросает в дрожь. Зябко прячу руки в карманы кожанки, натыкаюсь на баллончик, и губы невольно расплываются в улыбке.

Ромка! Рома-Рома-Роман! Чуть и правда не прыснула ему в лицо газом. Он так странно смотрел на меня в лифте, словно съесть хотел. Испугалась сначала. Кир тоже жрёт меня глазами всё время, но Роман… У него глаза добрые и смешинки в них прыгают. Глупо, наверное, но мне понравилось сидеть с ним в лифте. И сам он понравился. Сама себе удивилась, когда предложила ему массаж сделать.

Дверь подъезда открывается, и мой вчерашний знакомый выходит на улицу. С трудом сдерживаюсь, чтобы не окликнуть его. Что это у него в руках? Шлем? Ух ты! Роман оказывается хозяин начищенного до блеска чёрного мотоцикла. Не разбираюсь в моделях, но этот явно крутой.

— Юля, смотри! — окликает меня Викуся, и я, забыв про Романа, бросаюсь к горке.

Сестра залезла на перила и скатывается прямо мне в руки.

— Викусь, ты чего! — Сердце в груди танцует джигу. Прижимаю сестрёнку к груди. Руки-ноги не переломала и хорошо.

— Привет, маленькая, — раздаётся за спиной знакомый голос, запуская стаю мурашек мне под футболку.

Спускаю Вику с рук и поворачиваюсь, как в замедленной съёмке. Роман подошёл так близко, что мне приходится отступить, чтобы не уткнуться лицом в его грудь.

— Это ты ей? — киваю на Вику и кричу ей вслед: — Не вздумай больше лезть на перила.

— Тебе! — Роман берёт мои руки в тёплые ладони. Подносит одну к губам и согревает дыханием. — Чего руки такие ледяные?

— Не слишком ли смело для второго дня знакомства? — возмущаюсь больше для приличия и рук не отнимаю.

— Ты вчера вылечила мне шею, я сегодня согреваю твои руки, — Роман улыбается, и на щеках проступают ямочки. — Ты почему не в училище, прогульщица?

— А ты почему не… Где ты там учишься?

— В институте я учусь. Вот как раз собирался смотаться на пару. Но ты с темы не съезжай. Почему пропускаешь занятия? Мама разве не может с сестрой погулять?

— У нас нет мамы. — До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли. Не верю, не хочу верить.

Смешинки в серых глазах Романа растворяются, и он кивает на скамейку:

— Пойдём сядем.

Пожимаю плечами и возвращаюсь на насиженное с утра место. Помимо нас с Викусей на площадке гуляют ещё четыре мамашки со своими шалопаями, но дамы стоят, будто постовые. Кто возле горки, кто возле качелей.

Рома садится рядом со мной, по-хозяйски раскинув руки по спинке скамейки. Закидывает ногу на ногу.

— Пожалуй, тоже заделаюсь в прогульщики сегодня.

— Дурной пример заразителен? — оборачиваюсь, чтобы вновь взглянуть в его красивое лицо. Широкие скулы, брови вразлёт. Не парень, а картинка.

— Нет. Просто девчонка мне одна понравилась, — подмигивает Роман. — И — искушение.

К щекам приливает кровь, язык прилипает к нёбу. Не знаю, чем ответить. Роман срывается с места с криком:

— Вот шаложопая!

Несусь за Романом к горке. Теперь Вика приземляется к нему на руки. Рома, держа мою сестру на вытянутых руках, встряхивает её:

— Почему Юлю не слушаешь?

Вика похожа сейчас на шкодливого котёнка. Шапка с ушками сползла на лоб, тёмные косички растрепались, глаза горят озорным огнём. Сестра бойко отвечает вопросом на вопрос:

— Ты кто?

— Роман.

— Пузан! — тут же придумывает Вика рифму.

— Ничего я не пузан, — Роман ставит Вику на землю. — У меня знаешь какой пресс!

— Ты думаешь, она знает, что это такое? — меня разбирает смех.

— Знаю, — обижается Вика. — Это кубики такие. Только они на животе. У папы тоже есть.

При воспоминании о кубиках Кира сникаю. Он любит расхаживать по квартире в одних спортивках. Его навязчивая идея, что детей надо обнимать тринадцать раз в день, скоро доведёт меня или до безумия, или до преступления. Вчера утром готовила омлет, а он подкрался, обнял меня, прижимаясь этими самыми кубиками и жарко прошептал на ухо: «Раз!» Если Вику он обнимает, как своего ребёнка, то меня так, как раньше маму обнимал.

— У, какая ты продвинутая! — заигрывает Роман с Викой. — А мороженое сможешь шоколадное от крем-брюле отличить?

— Смогу, я бруле не люблю.

— Тогда приглашаю вас с Юлей в кафешку. Я угощаю.

— Ей обедать скоро, — достаю телефон. — И нам Кир сказал не уходить со двора.

Глава 3

Роман

Желание втащить Юлькиному отчиму распирает так, что в ушах эхом отдаётся пульс. Доктор Гумберт[1]нашего времени выискался! Останавливают лишь испуганные глаза Вики.

— Рома, извини, но мне надо идти! — Юля цепляется за мои руки, на мгновение сжимает их. На её худеньких плечах они смотрятся лапищами.

Отпускаю неохотно. От досады готов шлем об асфальт кокнуть. Небеса, Юля же себя перед всеми считает виноватой и обязанной! Кир с видом победителя удаляется, а она, с поникшей головой, бредёт за ним. Вика держится за сестру, но всё время оборачивается. Меня прошибает пот. А вдруг этот мудак сейчас поколотит Юльку? Или ещё чего хуже? Дожидаюсь пока странная семейка скроется в подъезде и бросаюсь следом. Пока лифт медленно ползёт вверх, я, перепрыгивая через ступени, несусь на двадцать первый этаж. Ворвавшись в свою квартиру, пробираюсь налаженным путём на соседскую лоджию. Дверь закрыта, окна зашторены, но одно из них приоткрыто. Замираю возле него, превращаясь в слух.

Голоса слышно плохо, да ещё кто-то сверлит в их квартире. Вспоминаю про строителей и с облегчением выдыхаю. Вряд ли при посторонних Кир тронет Юлю. Возвращаюсь на свою лоджию и грузно опускаюсь в кресло-качалку. Как быть? Пропадает девчонка.

Шорохи шагов и звук открываемой балконной двери выбрасывают меня из кресла. Прижимаюсь спиной к перегородке между нашими лоджиями.

— Юля, давай спокойно поговорим, — Кир взволнован, но не взбешён.

— Нам не о чем говорить. Уйди, пожалуйста!

— Куда это я должен уйти из своего дома?

— Хотя бы с балкона, — Юлин голос дрожит. — Из моей комнаты, в конце концов! Ты запретил мне заниматься пластикой и теперь я тренируюсь дома. Не даёшь встречаться с друзьями… Вообще не разрешаешь гулять одной. Мне скоро восемнадцать!

— Да, родная! Тебе скоро восемнадцать, — мурлычет Кир.

— Я тебе не родная!

— А какая же? Самая что ни на есть родная! Да не брыкайся ты!

Непонятная возня за стеной. Я уже готов выглянуть, но Кир вскрикивает и слышится звук пощёчины.

— Получила? Неделю на улицу не выйдешь. Чтоб даже из комнаты не высовывалась!

Хлопает дверь и до моего слуха доносятся тихие всхлипывания.

— Привет, Малыш! — выглядываю из-за перегородки. — Я Карлсон. Хочешь полетать со мной?

Юля хлопает глазами и поспешно вытирает слёзы.

— П-привет! Ты всё слышал, да?

— Уши не затыкал. Перебирайся ко мне!

— Что значит перебирайся? — Юля в одной футболке и ёжится от холода.

— Этот утырок тебя наказал? — сгораю от желания согреть мою кроху в объятьях.

— Да.

— В комнату к тебе в ближайшее время не сунется, — констатирую как факт.

— Нет. У нас рабочие сегодня весь день возятся. Кир сам сейчас пойдёт гулять с Викой.

— Значит, я могу тебя похитить. Пропеллера у меня нет, но я и не на крыше живу. Варенье и конфеты можешь не брать. У меня всё есть. Посидим кофе попьём.

— А вдруг Кир сейчас опять придёт?

— Дождись пока свалит и приходи ко мне.

— Он входную дверь на ключ запирает.

— Тогда, как я и предложил. План А. Перелезаешь через перегородку и всего делов.

— И часто ты так… В гости ходишь?

— Теперь буду часто, — отвечаю уклончиво. — А сейчас быстро в комнату и надень свой самый тёплый свитер. Поболтаем пока тут.

Юля убегает с лоджии, а я томлюсь в ожидании. Минута кажется вечностью.

— Ром, он никуда не пойдёт, — возвращается Юля. — Я боюсь уходить.

— Тогда праздник идёт к вам! — в мгновение ока перебираюсь к Юле.

Неведомая сила бросает нас друг к другу. Стоим, обнявшись, не в силах вымолвить ни слова.

— Мне казалось, — шепчет Юля, — я никогда больше никого не обниму.

— Кроха моя. Никому тебя в обиду не дам.

Окрик Кира из комнаты заставляет меня прижать к себе Юлю ещё крепче.

— Ты будешь обедать?..

***

Юлька

Не знаю, что произошло в объятьях Ромки. Но, заслышав голос Кира, я впервые не съёжилась, а взбунтовалась. Словно из моего копчика дракона выпустили, и он, промчавшись по позвонкам, поджёг каждый нерв и с огненной лавой вырвался наружу.

Глянув на Ромку, я прыгнула с лоджии в комнату:

— Да ты можешь оставить меня в покое? Два часа! Дай мне два часа! И тогда я, быть может, с тобой сегодня поужинаю у телевизора. — Хватаю одного за другим плюшевых медведей, которых мне Кир дарит по поводу и без, и швыряю в него. — Изображу любящую дочь и пай-девочку. А если не будешь лезть ко мне часа три, то надену гольфы и юбку-шотландку!

Кир, уворачиваясь от игрушек, отступает к двери. К нашему с Ромкой счастью, он не успел дойти и до середины комнаты.

— Юль, хорошо. Ты успокойся только. У нас же рабочие там... Я перегнул палку, извини… А ты реально со мной сегодня поужинаешь?

Глава 4

Роман

Не ожидал такого от матери. Почему она на Юльку сходу взъелась? Сама мне презики по карманам распихивает, а тут чуть ли пена изо рта не пошла от возмущения. Моей крохе дома достаётся, измучилась вся. Вон, задремала, у меня на коленях. Сижу боюсь пошевелиться и потревожить её сон.

Сказала, что последнее время боится засыпать раньше отчима, а он поздно, подлюка, ложится. Замок в комнате не решит проблемы. Валить ей нужно из дома, как я и сказал. Лезу в телефон, глянуть билеты до Каира. Паспорт у Юльки есть, только документы Кир у себя в сейфе держит. Устроим ему сегодня романтический ужин. Мало не покажется.

Мои коты Чип и Дейл проснулись и обнюхивают гостью. Рыжий Чип запрыгнул на подлокотник, а черныш Дейл, как всегда, подбирается снизу. Может мне кажется, но коты смотрят на меня так, будто одобряют выбор. Сам сижу балдею, вдыхая аромат Юлькиных волос. Чипа и Дейла я нашёл замерзающими прошлой весной в коробке в мусорном баке. Чип ещё мог мяукать, а Дейла думал потеряем в первую ночь. Выкармливали с мамой их из шприца.

Сегодня у меня ощущение, что я принёс домой ещё одного израненного котёнка. Тихонько целую кроху в макушку. Но дело, конечно, не в жалости. Она родилась позже. Прокручиваю в памяти, как ввалился в лифт и погиб. Всматриваюсь в тонкие черты Юлькиного лица. Не видел девушки красивее. Чип запрыгивает Юле на живот, прежде чем я успеваю его поймать.

— Вот засранец! — срывается с моих губ.

— Ой, я уснула, что ли? — сонно мурлыкает Юля и гладит Чипа. — Какой хорошенький!

Дейл тут же присоединяется к брату и тянется носом к Юлькиному рту.

— Э, дружище, такого себе даже я ещё не позволял, — осаживаю наглеца, а Юлька довольно смеётся.

— Обожаю кошек. У нас был раньше кот, — её зелёные глаза грустнеют.

— Почему был? — не знаю почему, но мне кажется и здесь не обошлось без Кира.

— У отчима аллергия, и мама отдала Чуню.

Какой я догадливый сегодня. Внутри всё вновь клокочет от гнева. Мне, конечно, ещё много лет учиться на врача, но этого мудака я вылечу без диплома. От всего. Вслух произношу:

— Чуня — смешное имя. А это балбесы Чип и Дейл. Они, похоже, серьёзно вознамерились заменить тебе утрату. Даже ко мне проявляют обычно меньше интереса.

— Рома, сколько времени? — тревожится Юля. — Мне пора, наверное.

— Да, надо идти. Помнишь о чём мы договаривались?

— Всё сделаю, как ты сказал.

Пальцами, словно гребнем, прохожусь по Юлькиным волосам. Коты спрыгивают с неё и, потянувшись, оккупируют с двух сторон автокормушку.

— Ромка, пора, — Юля смущённо отводит глаза.

— Ты очень красивая, — тихо шепчу. — Тебе кто-нибудь говорил об этом?

— Каждый день слышу, — вздыхает она.

— Убить его мало.

— Он того не стоит, — выбирается Юля из моих объятий.

Лезу в ящик стола и достаю блистер с таблетками.

— Держи.

Юля прячет лекарство в карман джинсов. Я наставляю её:

— И ничего не бойся. Я буду рядом. Главное, дверь не закрывай.

Юлька надевает свитер, и я помогаю ей вернуться домой. Перелезаю следом, и не в силах сдержаться, обнимаю.

— Не хочется отпускать тебя.

Юлька поворачивается, и её зелёные глаза вспыхивают огнём:

— Поцелуй меня, пожалуйста.

***

Юлька

Пугаюсь собственной просьбы. Ромка смотрит на меня широко открытыми глазами.

— Хочу, чтобы ты был первым, — ищу оправдание своей импульсивности. — И… И ты делаешь меня сильнее.

— То есть не всё так плохо с моей энергией? — Роман улыбается, и на душе светлеет от его взгляда. Не думала, что парня так зацепили мои слова в лифте. Растворяюсь в ласковом шёпоте: — Я буду твоим первым. Во всём.

Мы трёмся носами, закрываю глаза, и мои губы обжигает первый в жизни поцелуй. Сама просила, но всё равно это случилось неожиданно. Ромка нежен и неспешен, а у меня подкашиваются ноги. Словно бурная река подхватила меня течением и понесла. Цепляюсь за Ромкину шею, руки беспомощно скользят по его плечам, забываю, как дышать. Вкус настойчивых губ пьянит.

Стук в дверь заставляет нас прижаться друг к другу сильнее. Поднимаю глаза на Ромку, его дыхание прерывисто.

— Ещё немного, и я просто убью его, — шепчет он.

— Не надо, — встаю на цыпочки, касаюсь последний раз манящих губ и выбегаю с лоджии.

Кир вваливается в комнату, с подозрением обходит меня. Тянет носом:

— Что это ты всё время на балконе торчишь? Курить начала?

— Н-нет! — Усаживаюсь за трюмо и в отражении вижу скорее наркоманку, чем курнувшую девчонку. Глаза по пятаку, волосы всклочены! Хватаю расчёску и быстрыми движениями прохожусь по кудрям.

Кир наклоняется надо мной и упирается руками в трюмо:

— Ну-ка дыхни!

Поднимаю к нему лицо и выдыхаю.

— Вроде не пахнет ничем, — Кир выпрямляется. — Но выглядишь ты более чем странно.

Он разминает мне плечи.

— Я заказал твои любимые суши и саке.

— Это же алкоголь!

— Рисовая водка. Но она всего восемнадцать градусов.

— Градус за каждый год? — с моих губ срывается нервная усмешка.

— Да! Выпьешь немного? До дня рождения осталось всего ничего. Так что уже можно.

— Что можно? — поднимаюсь я, лишь бы избавиться от противных касаний.

Кир резко меняет тему.

Глава 5

Роман

Подозрительная возня заставляет заглянуть в гостиную. Хвала небесам, что я, окоченев на лоджии, влез под кровать. На моих глазах Кир валит Юльку на диван и стаскивает с её плеч купальник. Подлетаю к насильнику и, схватив его за шею и штаны, впечатываю в пол. Придавив коленом, несколько раз шандарахаю Кира мордой о бетон. Кир затихает. Юлька в полуобморочном состоянии испуганно смотрит на меня.

— Малышка, ты в порядке? — хлещу её по щекам.

— Н-нет.

— Ключи? Где ключи и сейф?

— Там, — Юля кивает в сторону коридора.

Ключи лежат на тумбочке, хватаю безразмерные розовые вязаные перчатки и натягиваю на руки. Сейф нахожу в соседней комнате. Кир совместил в ней спальню и качалку. Кровать в комнате явно не для скорбящего вдовца. Торопливо подбираю ключ и открываю сейф. Здесь у Кира порядок: документы стопочкой, деньги в тугих пачках. Парень не бедный. Пихаю Юлькины документы в карман куртки. Складываю ровненько оставшиеся бумаги и кладу обратно. Шерлок Холмс гордился бы мной, вроде я всё предусмотрел.

Возвращаюсь в гостиную. Кир стоит на четвереньках и мычит. Отвешиваю ему пинок под зад, и Юлькин отчим, пролетев вперёд, вновь вытягивается на полу. Подхватываю Юльку на руки и понимаю, что через лоджию нам путь заказан. Выношу кроху на лестничную площадку и звоню в дверь своей квартиры. Мать открывает и успевает лишь отскочить в сторону. Тащу Юльку в комнату и, уложив на диван, падаю в кресло.

Мама входит следом и хватает ртом воздух.

— Дверь закрыла? — спрашиваю. Сам еле отдышался.

— Закрыла. Ты, может, объяснишь, что произошло и почему ты в розовых перчатках?

— Если тебя интересуют только перчатки, значит, не всё так плохо, — нервный смешок срывается с моих губ. Перчатки снимаю и сую в карман.

— Кто это?

— Юля. Соседка.

Мама кусает губы и смущается:

— Зачем ты принёс её домой? Мне обязательно знать, с кем ты пьёшь и спишь?

Юлька садится на диване и затыкает ладонями рот. Подхватив её с дивана, тащу в туалет. Смотав её волосы в хвост, помогаю удержаться над унитазом.

Мать распахивает дверь:

— Пошли вон отсюда! Оба!

— Мам, мне нужна твоя помощь.

— Ты слышал, что я сказала?

— Мам, услышь меня, пожалуйста!

Но она уже несётся по коридору в мою комнату. Швыряет вещи из шкафа на пол.

— Вон, вон, вон!

Подхожу и сгребаю родительницу в объятия.

— Мам, успокойся. Я не пьян.

Она замирает и медленно поворачивается:

— Ты очень разочаровал меня. Пусть эта девушка уйдёт немедленно.

Терпению моему приходит конец. Достаю из ящика стола документы и выбегаю из комнаты. Юлька стоит в прихожей, испуганно таращась на меня. В короткой юбке и белых гольфах моя кроха моментально замёрзнет на улице. Надеваю на неё свою куртку и беру два шлема. Мать плачет навзрыд в моей комнате. Захожу, и родительница затихает. Только плечи вздрагивают.

— Мам, у меня большая просьба. Если кто-то будет спрашивать, ты меня этой ночью не видела.

— Что ты натворил? Хочешь сесть, как твой отец?

— Я спас человека. — Разворачиваюсь и ухожу. Беру Юльку за руку и выглядываю на лестничную площадку. — Идём! Давай на крышу.

Юлька, спотыкаясь, послушно карабкается по крутым ступенькам. Выходим на улицу через соседний подъезд и идём к мотоциклу.

— Как ты? Сможешь за меня держаться?

— Мне уже лучше, — глотает Юлька слёзы.

— Всё будет хорошо. Я знаю, — вытираю ладонями её мокрое лицо и одеваю на наши горячие головы шлемы. — Только держись крепче.

***

Юлька

Холодный ветер обгладывает ноги до трусов. Прижимаюсь к Ромке и неумело молюсь небесам за посланное мне спасение. Не знаю, куда мы едем и что ждёт нас завтра, но это самый счастливый день в моей жизни. «Я свободна, свободна», — пульсирует в висках и разносится азбукой Морзе по всему телу. В моей жизни больше не будет страшного отчима. Только Ромка. Он — мой ангел-хранитель, он — моё всё. Теперь есть только я и он. Прижимаюсь к его спине, хочется покрывать её поцелуями, но мешает шлем.

Роман тормозит возле здания, похожего на общежитие. Слезаем с железного коня и избавляемся от шлемов.

— Попробуем сунуться в эту гостиницу, — кивает Роман на мерцающую красными буквами вывеску «Отель». — Думаю, в таких местах не спрашивают документы.

Киваю, стуча зубами. Согласна на любое пристанище сейчас. Ни о чём так не мечтаю, как о стакане кипятка. Согреть руки и напиться. Почему-то хочется именно горячей воды.

Ромка тащит меня за руку мимо подвыпившей компании, расположившейся с бутылкой прямо на ступеньках. Дёргает на себя скрипучую дверь, и мы входим в тепло. Уют не про эту гостиницу: выкрашенные серой масляной краской стены, поддатый администратор за разбитым стеклом облезлой стойки:

Глава 6

Юля

Плечу щекотно, и я испуганно подпрыгиваю на кровати.

— Тихо, тихо, чего испугалась? — Роман кладёт на ладонь два пёрышка и сдувает их. — Нашёл возле твоей подушки.

Стыдно признаться, что испугалась я не пёрышек, а того, что это Кир пробрался в мою комнату. Подхватываю одно пёрышко и рассматриваю его:

— Может ангел к нам прилетал?

Роман склоняется надо мной и срывает с губ поцелуй.

— Ты мой ангел.

Потягиваюсь и обхватываю Романа за шею.

— Скорее наоборот. И у тебя началась весенняя линька.

— Тогда надо затариться витаминами, — Роман выпутывается из моих объятий и отодвигается от меня.

— Куда ты? — ложусь на бок, обнимая подушку.

— На безопасное расстояние.

— Не поняла, — сажусь на постели, прикрыв грудь одеялом. Полотенце за ночь размоталось и лежит рядом.

— Ты такая соблазнительная, — взгляд Романа лучится в свете утреннего солнца. — Мне тяжело находится рядом.

— И что делать? — мне до безумия хочется приласкаться к Роману.

— Держать дистанцию в постели. До твоего дня рождения. Ты же сама обозначила срок.

— Ромка, если тебе так сложно…

— Мужчина не должен искать лёгких путей, — Роман пружинисто поднимается с кровати. — И я уважаю тебя, а, стало быть, и твой выбор. А значит возьму тебя лишь когда ты будешь готова, и сама захочешь.

Кровь ударяет в щёки и опаляет лицо, протискивается в кончики ушей. Если Роман не ангел, то его портрет стоит отнести в церковь. Сколько не пытаюсь, не могу найти ни одного изъяна в этом парне.

— У тебя много было девушек?

— Девушек нет, — улыбается Ромка, и ямочки на щеках мешают мне вникнуть в подтекст.

— Не поняла. Одни парни, что ли?

Роман закатывает глаза.

— Когда ты спрашиваешь, была ли у меня девушка, что имеешь ввиду? Отношения или секс?

— Для меня это неразделимые понятия, — хмурюсь я.

— С недавних пор для меня тоже. Дня два точно.

— То есть ты хочешь сказать, что для тебя был приемлем секс без любви?

— Кроха, всё! Замяли. Просто я хотел быть честным с тобой.

— Будь честным.

— Твои маленькие ушки не перенесут.

— Мои маленькие ушки и не такое выносили.

— Замяли! — Роман стоит перед кроватью в одних джинсах, и я любуюсь им. Насколько меня бесил голый торс Кира, настолько сейчас радует глаз тело Романа.

— Я поняла. Ты далеко не девственник, но…

— Замяли, Юля.

— Хорошо.

— Я заказал доставку еды и кое-что из вещей первой необходимости. Через четверть часа доставят и то, и другое. А потом валим отсюда.

— Давно не спишь?

— Я рано просыпаюсь. Но на самом деле спать в этой гостинице невозможно. Тебе повезло, что ты сразу вырубилась.

— А что такое? По крайней мере в номере довольно мило.

— Очень тонкие стены, — смеётся Роман. — Этот жирный минус перечёркивает всё.

— Ничего не поняла, но ладно, — завернувшись под одеялом в полотенце, выскальзываю из постели.

За стеной хлопает дверь, и мужской голос отдаёт приказ:

— Ложись. У меня времени в обрез!

— Что это? — шёпотом спрашиваю я.

В ответ на мой вопрос раздаётся скрип кровати и женские стоны.

— Я это до утра слушал. Тут почасовой съём номеров практикуют.

Мужчина за стеной издаёт рычание, и в стену прилетает мощный удар.

— Какой ужас! — шепчу испуганно. — Это как раз и называется секс без отношений?

Ромкины щёки заливает румянец:

— Юль.

— Молчу, — пробегаю мимо Романа в ванную.

— Как ты чудесно пахнешь! — Он разворачивается и отправляет в стену ответный удар.

Закрывшись, обнюхиваю себя. Что он там такого почуял? Ромка ничего особенного не сказал, а у меня низ живота налился приятной тяжестью. Интересно, кто из нас свихнётся от желания первым к моему дню рождения?

Забираюсь в душ, запихав наполовину волосы под одноразовую шапочку и, надорвав уголок пакетика с гелем, намыливаю тело. Интересно, во всех номерах этого пристанища греха такая роскошь или только в люксе?

Вспоминаю приказ мужика жрице любви. Кир так разговаривал с мамой. До переезда мы жили в квартире, где комнаты тоже разделяли тонкие стены. Приходилось накрываться подушкой. Я не понимала, что толкнуло мать в объятия Кира, но ещё больше меня удивляло, что она никак не бросит его. До этого мама не спускала мужьям грубого отношения. Третий муж надломил её. С ним она увлеклась алкоголем. У мамы неплохо шёл бизнес, но, по всей видимости, в какой-то момент стало чего-то не хватать. Она поставляла снаряжение для дайверов в разные страны, имея прямой выход на производителя. Организовывала дайвинг-туры. Иногда брала меня с собой в поездки, иногда бросала на попечение няни. Дела шли хорошо. После разрыва с третьим мужем, в жизни мамы появился Кир. Стоило ему появиться в нашей жизни, как произошла жуткая история.

Глава 7

Юля

Одиноко было без Ромки в машине, но он не гнал, просто ехал впереди. Оставив железного коня в сервисе, сел ко мне на заднее сиденье и вновь утопил в объятьях. Под их с Филом болтовню, я задумалась. Не остановят ли нас на границе? Как и где Рома собирается искать мою маму? Воображаю то и дело одинокую яхту, сбившуюся с курса. На что жить после возвращения? Повиснуть на шее Романа — так себе перспектива. Значит, надо искать работу. Но так страшно выбираться из крепких объятий друга, ведь Кир просто так не оставит меня в покое.

Не заметила, как задремала. Проснулась уже в нашем дворе.

— Сиди мышонком и не высовывайся, — Роман, чмокнув меня в щёку, хлопает друга по плечу: — Фил, рассчитываю на тебя.

— Обижаешь, бро!

Парни стукаются кулаками, и Роман выходит из машины. Провожаю его взглядом до подъезда, и каждая новая минута теперь превращается в вечность. Фил включает реп и, двигая головой в ритм хриплого речитатива про скоротечность жизни, поглядывает по сторонам.

С тоской смотрю на детскую площадку. Бедная Вика! С Киром, а тем более с его повёрнутой на любви к тишине и порядку мамаше, жизнь сестрёнки превратится в ад. А если он женится на какой-нибудь ведьме? Но Вику, увы, я не вправе забрать у её отца. И бросить не могу, и забрать не в силах.

Дверь подъезда распахивается, и я съёживаюсь на заднем сиденье. Узнаю Кира только по одежде и цепляющейся за его руку Вике. Распухшее лицо отчима скрыто под тёмными очками.

— Он? — не поворачивая головы, спрашивает Фил.

— Угу, — провожаю ненавидящим взглядом Кира к скамейкам возле горки.

— Ромыч нормально его отделал.

Отчим садится и тут же утыкается в телефон. Сестра карабкается на пустую горку со стороны ската. С её рвением можно крепостные стены брать.

— Только не лезь на перила, — шепчу, — умоляю тебя.

Но Вика упорно карабкается на них. Кир даже не смотрит.

— Она же навернётся сейчас! — Фил приглушает звук.

— Вика! — хватаюсь за ручку двери.

Фил тут же блокирует её, одновременно ударяя в сигнал. Убираю руку как ошпаренная. Вика замирает, а Кир будто выныривает из сна. Оглядывается и бросается к дочке, перепрыгивая через ступеньки. Стягивает её с верхатуры и отчитывает.

Фил облегчённо выдыхает и поворачивается ко мне:

— Чокнулась?

— Прости… — Меня трясёт как в лихорадке. — Рефлекс, наверное.

Фил улыбается одним уголком рта.

— Смешная ты, но красивая. Хоть и бледная, как вампир. Понимаю друга.

— Позвони ему. Думаю, после вчерашней стычки, ему не стоит встречаться с Киром.

— Так папаня-то вроде не засёк его.

— Рома вчера и на улице отличился.

— Вот бедовый! — Фил берётся за телефон.

***

Роман

— Мам, всё нормально! Успокойся.

Мать трясёт меня за грудки:

— Нормально? Ко мне сегодня заявился избитый сосед.

— Надеюсь, ты ему не ляпнула про нас с Юлькой?

— Нет, — отталкивает меня мать и идёт на кухню. Рыдает, Упав на стул. — Я не выдержу… Не выдержу второй раз.

— Ма, — обнимаю её за плечи. — Я люблю тебя. Крепко-крепко. Она отмахивается.

— Ма, скажи, что любишь меня.

— Отстань.

— Пока не скажешь, не отстану, — опускаюсь перед ней на колени, повинно опустив голову.

Мать затихает. Подползаю ближе.

— Люблю. Конечно, люблю. Эта девочка… Она напомнила мне ту женщину. Из-за которой сидит отец.

Мамины пальцы зарываются в мои волосы. Меня как током прошибает. Мне тоже бросилось в глаза сходство Юльки со «свидетельницей по делу».

— Мам, я сейчас.

Врываюсь в свою комнату и достаю Юлькин паспорт. Прочитав фамилию, холодею. Для верности лезу в интернет и вновь нахожу статью про суд над моим отцом. Холодный пот струйкой сбегает между лопаток. Женщина была замужем четыре раза, но сохранила для себя и дочери фамилию — то ли девичью, то ли первого мужа.

***

Юлька

Роман выходит из подъезда. Нетерпеливо подаюсь вперёд. Подняв воротник куртки и сунув руки в карманы, Рома идёт прочь.

— Куда он втопил-то? И трубку не берёт, — Фил заводит мотор и медленно едет следом. — Я ему в телеге про твоего отчима написал.

— Может, ещё больше с мамой разругался? Вот и психанул.

— Разругался если, тогда понятно. Но он же вроде вещи собирался взять. Война миров какая-то.

Свернув за дом, Фил опускает стекло и свистит. Роман замирает и медленно поворачивается к машине. Впервые вижу у него такой отсутствующий взгляд.

— Ты куда понёсся-то, Ромео? — Фил с подозрением смотрит на друга, и я вздрагиваю от щелчка разблокировки дверей.

Глава 8

Роман

Бросаю в спортивную сумку шлёпки, пару футболок, шорты для купания и парадно-выходные, льняной костюм, кроссовки. Чешу в затылке — не взять ли сумку поменьше? В эту можно до кучи посадить здоровяков Чипа и Дейла, да ещё поместятся их миски и запас корма на полгода. Ладно, возьму эту. Наверняка Юлька наберёт с собой кучу барахла, баночек-скляночек — суну что-то к себе.

Робкий стук в дверь.

— Да, мам, — отвечаю на автомате.

Она входит в комнату и озирается по сторонам.

— А где Юля? И куда ты собираешься?

Чертыхаюсь про себя. Тот редкий случай, когда лучше бы меня мама застала с девушкой в постели.

— Юля? Она пошла к себе, — выдыхаю с облегчением, даже врать не пришлось.

— Я доставала летнюю обувь в коридоре и не видела, чтобы кто-то проходил мимо. — Мама выходит на лоджию, тут же возвращается и усаживается в кресло. — Но, похоже, Юля и правда дома. Её мама не стесняется в выражениях. Так куда ты собрался?

— У неё нет мамы, — выронив из рук сумку, бросаюсь на лоджию.

Женский трескучий голос звучит надрывно:

— Кирюша, я поймала эту дрянь! Держу-держу. Беги скорее!

Не раздумывая, переношу ногу через перила, но мать вцепляется в меня мёртвой хваткой.

— Рома, это статья!

— Да какая статья? — пытаюсь отцепить от себя мамины руки.

Из Юлькиной комнаты несётся брань:

— Добегалась? Такая же потаскуха, как Каринка!

Мать тянет меня за куртку:

— Самоуправство и проникновение в чужое жилище!

— Да пусти ты! — Куртка остаётся в руках матери, а я теряю равновесие и вываливаюсь наружу. В последний момент хватаюсь одной рукой за перила и зависаю на высоте двадцать первого этажа под мамин истошный вопль:

— Рома, нет!

— Ромка! — Юля вылетает на лоджию.

— Тихо, девушки! — Весь взмок от страха. Хватаюсь второй рукой за перила, в кармане заливается трелью мобильник.

— А-а! — сиреной орёт всклоченная баба в леопардовом свитере, свесившаяся рядом с Юлькой.

Подтягиваюсь, закидываю ногу на перила и сваливаюсь на лоджию обессиленный.

Мать падает на колени и рыдает у меня на груди. Юлька испуганно смотрит через перегородку, и слёзы градом текут по её щекам.

— О, Кирюша прибежал, — слышится довольный голос бабы.

Отпихнув мать, вскакиваю:

— Юль, быстро сюда!

— Ага, сейчас! — баба оттаскивает Юлю от перегородки.

На лоджию вбегает запыхавшийся Кир и, выволакивает Юлю за шиворот, как котёнка. Баба выходит следом и захлопывает дверь.

— Рома, остановись! — Мамин окрик заставляет замереть на месте. Она прижимается к моей спине. — Ты всё равно ей сейчас не поможешь.

Понимаю, что попасть к Юле сейчас, могу лишь расколошматив стекло. А это и правда статья. Но хуже всего, что наш тайный портал схлопнулся. Возвращаюсь в комнату, сердце молотит как мотор подбитого самолёта. За пять минут я чуть не расстался с жизнью и прошляпил любимую девушку. Достаю мобильник и набираю Фила:

— Поднимайся!

Провожаю взглядом мать, рванувшую к домофону, и прислушиваюсь к крикам, несущимся из соседней квартиры. На кой ляд я вообще отпустил Юльку? Вчерашняя победа подарила мне ощущение вселенской безопасности. А что в итоге?

Напрягаю слух, но слов толком не разобрать. Викуськин плач обрывает препирательства за стеной. Входит Фил, и следом мать. Комната наполняется ароматом валерьянки, и коты, подняв головы, оглядываются в поисках источника. Мать, бледная как полотно, садится в кресло и указывает нам на диван.

— Пойти, что ли, в полицию да накатать заяву на этого ублюдка? — с порога предлагает Фил.

— Мальчики! — мать поправляет шпильки в слегка растрепавшихся светлых волосах. Коты запрыгивают на подлокотники и тянутся к ней носами. Мать фыркает на них. — Я не вам, мои ангелы! Мальчики, не пора ли всё рассказать? Чувствую, вы заигрались.

— А ты готова мне помочь?

— Тебе да, — на маме синий шёлковый халат в пол. К её стройной фигуре идут такие вещи. Недаром зову родительницу королевой-матерью. Она — само изящество и грация.

— Но нас теперь двое!

— Ты и Фил? — усмехается мать, но смешок у неё выходит нервный.

Фил три раза плюёт через левое плечо и отодвигается от меня:

— Он и Юля.

Моя серьёзность передаётся и маме.

— Допустим. Но сколько ты её знаешь?

Смотрю на часы:

— Ровно сутки.

Мамин мелодичный смех сейчас раздражает.

— Прелестно! Знаешь, сколько у тебя таких Юль будет? И всех будем спасать?

— Если мне не изменяет память, вы с папой тоже встретились и больше не расставались.