Любовь с пятого этажа

Глава 1

Алиса

Сегодня Питер решил сжечь нас всех.

+35. Без ветра. Без облаков.

Тот редкий день, когда ты выглядываешь из окна и думаешь: «Ну всё, глобальное потепление дошло и до Васильевского».

У меня — единственный выходной за две недели. Я должна была валяться под вентилятором, смотреть сериалы и есть мороженое ложкой из банки.

Но у холодильника случилась трагедия: в нём осталось только банка горчицы, два перепелиных яйца и одинокий лайм.

Если бы я была барменом — выжила бы. Но я — Алиса, тренер по танцам. Я просто хочу гречки.

Так что я, вся такая уставшая и мятая, с пучком на голове и в шортах, отправилась в ближайший магазин. С мыслями «быстро сбегаю и обратно».

Ха-ха. Конечно.

Я вернулась домой, будто вернулась из другой реальности.

Ноги гудели, спина липла к футболке, руки от пакетов немели.

Кажется, я оставила свою душу где-то на третьем этаже, а на четвёртом — остатки достоинства.

Я толкнула дверь плечом и вошла в квартиру.

Сразу — этот особый воздух. Привычный. Тёплый. С запахом старого дерева и пыли, прячущейся в углах, с лёгкой мятной ноткой — от освежителя, который я сама выбрала.

Он никогда не справлялся на сто процентов, но создавал иллюзию уюта.

А ещё — тишина. Такая, что слышно, как в коридоре скрипит пол, даже если на него никто не наступает.

Эта квартира досталась мне от бабушки.

Старинный дом с историей, высокими потолками, скрипучим полом, розетками, которые иногда искрят, и окнами, которые распахнуты всё лето — потому что иначе тут невозможно дышать.

Я поставила пакеты на кухонный стол. Медленно села на табурет.

Посидела так, молча, в полусумраке.

В голове — пусто, как в холодильнике утром.

А потом, тихо выдохнув, подумала:

«Я сделала это. Я выжила.»

Потом — вторая мысль.

Душ. Только душ. Срочно.

Сбросила одежду на ходу — прямо по пути до ванной.

На плитке оставались следы босых ног, на коже — жар улицы, перемешанный с усталостью.

Я не оглядывалась. Не думала.

Просто шла туда, где была вода.

Душ был моим спасением.

Я включила воду, и всё вокруг растворилось.

Гул улицы, липкие мысли, тяжесть пакетов — исчезли.

Прохладные струи стекали по коже, и казалось, будто я в другом мире. Словно стою под лёгким летним дождём где-нибудь в саду, босиком, в абсолютной тишине. Где не надо никуда торопиться, ни с кем говорить, ничего решать.

Только я и вода.

Я стояла под этим потоком, прикрыв глаза. Дышала. Медленно. Впитывала каждую секунду.

Пальцы скользили по плечам, по шее.

Волосы прилипали к спине.

Мокрые, тяжёлые, как после заплыва в озере.

Это было не просто облегчение.

Это было удовольствие.

Наконец — отпуск. Хоть на десять минут.

Я, наверное, так бы и стояла, пока не началась вторая жара — от пара.

Тело уже наполнилось теплом изнутри, и стало ясно — пора выходить.

Я медленно потянулась рукой к стене, ощупала крючок…

И замерла.

Полотенца не было.

Я открыла глаза, посмотрела внимательнее.

Пусто.

Абсолютно пусто.

Мысленно пролистала утро.

Да. Всё верно. Я же сама скинула всё бельё в стирку. Все полотенца — туда же. Даже маленькое, которое обычно болтается на двери.

Я постояла ещё пару секунд, обдумывая.

Шкаф с бельём — в комнате.

Комната — через коридор.

Коридор — весь на виду.

Я ещё секунду боролась сама с собой.

Но воздух в ванной начал запотевать, вода на коже уже не была прохладной.

Стоять дальше — не вариант.

Обернуться нечем.

Выход — один.

Пойти. Просто пойти.

Быстро. Не думая.

Я глубоко вдохнула, открыла дверь и сделала шаг в коридор.

Тепло здесь было другим — липким, обволакивающим, как плед из пара.

Сквозняк лениво скользнул по плечу. Я поёжилась.

Комната была всего в нескольких шагах.

Там, в углу у стены, стоял шкаф. А на верхней полке — полотенце, последнее чистое.

Я шла быстро, оставляя за собой след из капель на паркете, и старалась не думать о том, что нахожусь совершенно голой.

Я свернула за угол, вошла в комнату и тут… почувствовала.

Будто воздух изменился. Будто на меня кто-то смотрит.

Я подняла голову.

И замерла.

На уровне моего окна.

Совсем близко. Почти напротив. Мужчина.

Он висел на тросах, как будто это его естественная среда обитания. Одна рука держала страховку, в другой — широкая кисть.

На голове — каска. На груди — жилет, слегка приоткрытый.

Под ним белая майка, натянутая так, что я заметила силуэт мускулистых плеч даже прежде, чем осознала происходящее.

Он смотрел прямо на меня.

Я стояла у шкафа. Без одежды. С водой, ещё стекающей по спине и коленям.

В нескольких шагах от него. Разделённая только рамой открытого окна.

Мгновение.

Мы оба застыли.

Я — в напряжении, он — в странном, почти восхищённом покое.

И он улыбнулся.

Тепло. Немного нагло.

Так, как улыбаются те, кому всё позволено.

— Надеюсь, я тебя не слишком смутил, — сказал он, будто между прочим.

А я…

Я завизжала.

Это был не крик. Это был боевой сигнал.

Развернулась резко, почти споткнулась, в панике бросилась обратно в ванную и захлопнула дверь, с трудом удержав равновесие на мокром полу.

Сердце колотилось, как барабан. Я прижалась спиной к кафелю, стараясь отдышаться.

Боже. Что. Это. Было.

Я до сих пор чувствовала на себе его взгляд, хоть он уже давно исчез за рамой окна.

Может, он привиделся?

Галлюцинация от жары?

И тут — голос.

Глухой, немного приглушённый, но отчётливо реальный:

— Э-э… всё нормально?

Я вздрогнула.

Сделала шаг к двери. Прислушалась.

Он всё ещё там.

У моего окна.

Глава 2

Виктор

Когда ты висишь на тросах посреди петербургской жары, между солнцем, кирпичом и тонной пыли — последнего, чего ты ждёшь, — это голая девушка в открытом окне.

Но вот она — появилась.

И да, это было эффектнее любого кофе с утра.

Она стояла в комнате — вся такая мокрая, распаренная после душа, с водой, стекающей по плечам.

И смотрела на меня так, будто я вторгся в её душу и оставил след от ботинка.

Всё длилось секунду. Может, две.

Но мозг зафиксировал каждую деталь.

Я бы, конечно, отвернулся.

Но мне сначала надо было понять — это вообще реальность или последствия обезвоживания.

Она завизжала и исчезла за дверью.

Я даже не успел ничего сказать. Просто остался висеть — один на уровне пятого этажа, с кистью в руке и непрошеными мыслями в голове.

Да, это был необычный рабочий день.

Секунд через пятнадцать она выглянула — из-за двери, только лицо.

— Ты кто вообще такой?! — голос яркий, уверенный. Злой. Но в нём уже не было паники.

Я объяснил, как мог:

— Виктор. Реставрация.

Она взорвалась.

Выглядела… потрясающе даже через щёлку двери. Красная от злости, но такая живая, настоящая.

Типичная городская девчонка — шумная, быстрая, не теряется даже без одежды.

Когда она обвинила меня в том, что я, возможно, маньяк, я чуть не рассмеялся.

Маньяк на тросах.

Ну-ну.

Но она была серьёзна. И права по-своему. Влетела в квартиру, разделась, пошла за полотенцем — и вот тебе, сюрприз: мужик в каске в окне.

Я сказал, что объявление было в подъезде. Да, повесили неделю назад — сам видел. Но понятно, что никто его не читает.

Особенно такие, как она. Живые, уставшие, с головой в делах.

Потом — этот её голос. Уже не визг, не паника.

Чуть ниже по тону, но всё ещё напряжённый.

— Не драматизируй. Просто отвернись. Мне нужно… полотенце. Из комнаты.

Шаги стали чуть громче. Она уже в коридоре — я это понял по скрипу паркета.

Они шли быстро, целеустремлённо.

Вот только в следующий момент всё резко изменилось.

Раздался топот, короткий вскрик…

…и глухой удар.

Я дёрнулся.

— Всё в порядке?! — крикнул я в окно, не открывая глаз.

Хотя ладно — теперь уже открыл. В одно мгновение. стал спорить, не стал шутить. Просто закрыл глаза.

Она сидела на полу в начале комнаты — голая, слегка ошарашенная, волосы растрёпаны, кожа сияет от влаги и жары, а на щеке прядь, прилипшая от падения.

Я застыл.

Она была как… картина.

Случайная, живая, скомканная, но невероятно красивая.

Ноги поджаты, руки прикрыли грудь, взгляд — в лоб.

Ослеплённый, загипнотизированный, я даже не сразу понял, что у меня отвисла челюсть.

— Ну шикарно, — пробормотала она себе. — Сидишь голая, перед окном, перед мужиком… А теперь ещё и на полу.

Я не сдержался:

— Прости. Но… ты великолепно упала.

Она вскинула взгляд — и, кажется, если бы могла — испепелила бы.

— Ты всё это видел?!

— Ну… скажем, я всё это оценил.

Она вздохнула и осторожно встала, придерживая полотенце, которое наконец ухватила с кресла.

Я, ради приличия, снова прикрыл глаза. Полностью. Ну, почти.

— О, — сказала она, голос уже спокойнее, но с ноткой колкости. — Теперь ты решил закрыть глаза?

— Просто показалось, что момент требует джентльменства, — ответил я, стараясь говорить ровно.

— Конечно, — усмехнулась она. — Сначала посмотреть на меня во всей красе, а потом… джентльмен.

— Ну, справедливости ради — картина была внезапной, но эффектной.

— Ты невыносим.

Я рассмеялся.

— Да ты просто ревнуешь к своему же отражению, — добавил я и рискнул открыть один глаз.

Она уже стояла у окна, вся укутанная в полотенце, волосы всё ещё влажные, щёки горели — от жара или от всего произошедшего, не знаю. Но смотрелась она…

Слишком красиво для понедельника.

Она чуть повернулась ко мне боком, собираясь задвинуть шторы, и бросила:

— И не вздумай теперь болтать об этом на каждом этаже.

— Слово строителя. Всё, что вижу с уровня пятого — остаётся на пятом.

Она хмыкнула, уже почти закрывая окно.

— Ещё хоть одна шуточка — и я заявлю в управляющую, что вы подглядываете за жильцами.

— А потом будешь жалеть, что больше не видела моего лица.

— Пф. Я и так уже увидела слишком много.

И с этими словами она — бах — закрыла окно.

Но, честно говоря, внутри у меня уже теплилась одна мысль:

Надо завтра снова работать на пятом.

Глава 3

Алиса

Я ненавижу утро. Особенно после таких вот вечеров.

Ты вроде бы уже успокоилась, уже почти забыла лицо мужчины за окном… и тут вспоминаешь, что была абсолютно голая.

И он это видел. В деталях.

А потом ещё и прокомментировал.

Спасибо, Виктор. Сон теперь никогда не будет прежним.

В итоге я заснула под утро — а в восемь уже подскочила от звука будильника.

Сегодня у меня две группы: малыши от четырёх до шести, и ребята постарше — от шести до двенадцати.

Каждый раз — как в бой. Только вместо брони — спортивные леггинсы, хвост и коврик в рюкзаке.

Студия находится недалеко от Лиговки — светлая, с огромными окнами и зеркалами по всей стене.

Сквозняки там гуляют даже зимой, но летом — настоящее спасение.

Первыми в зал вбегают малыши. Они кричат, путаются в сменке, спрашивают:

«Алиса, а у тебя есть собака?», «А мы будем сегодня как лягушки?», «А можно станцевать как робот-динозавр?!»

— Можно всё, — улыбаюсь я. — Но сначала — круг, дыхание и ноги врозь!

Потом приходят старшие — шумные, уверенные, с телефоном в одной руке и жвачкой в другой.

С ними проще, но хитрее.

Они делают вид, что всё знают. Но искоса всё равно следят — как я двигаюсь, как говорю, как улыбаюсь.

Я включаю музыку, показываю связку, и мы начинаем.

Но что бы я ни делала — мысли снова и снова возвращаются к утру.

К его взгляду. Его голосу. Его плечам.

И к тому, как он улыбался, будто между нами уже что-то было.

— Алиса! — зовёт кто-то из детей. — А мы можем попробовать прыжок как в мультике?

— Конечно. Только сначала выдох, потом прыжок, ладно?

Я подхожу, поправляю стойку девочке с белым бантом, делаю вместе с ними поворот…

После занятий с малышами — двадцать минут до следующей группы.

Я вытянулась на скамейке в раздевалке, приложив ко лбу бутылку с холодной водой.

Никакой медитации не нужно, когда ты провела сорок минут с пятилетками, прыгающими по залу как кузнечики под энергичную попсу.

В этот момент в дверь заглянула Полина.

— Принцесса потных кед, ты где? — услышала я её голос.

— Здесь, умираю. Без сахара, кофеина и смысла жизни, — пробормотала я.

Полина — моя подруга с первого курса и главный редактор нашего маленького городского глянца о культуре.

Она была в ярком платье и кроссовках, с телефоном в одной руке и кофе во второй.

То есть — в идеальной форме.

— У тебя двадцать минут. Пошли дышать воздухом и обсудим, как ты снова ввязалась в странную историю, — сказала она, протягивая мне кофе.

Через пару минут мы сидели на лавочке у фонтана недалеко от студии.

Я отпила глоток и, не глядя, пробормотала:

— Я показала незнакомому мужчине всё, что только можно показать.

— Инстаграм-сторис были бы безопаснее, — вздохнула Полина. — Давай, выкладывай. Кто? Где? Почему?

— Строитель. На тросах. За моим окном. Я — из душа. Он — на уровне пятого этажа. Улыбнулся и сказал: «Надеюсь, я тебя не слишком смутил».

— Боже.

— Да.

— Ты была…

— Абсолютно.

— Ого. А он?

— Майка. Мускулы. Улыбка. Бровь. Всё при нём.

— Так. И что теперь?

— Не знаю. Возможно, я переезжаю.

Полина рассмеялась так, что прохожие обернулись.

— Алиса! С твоей личной жизнью — а точнее, её отсутствием — тебе надо было не в ванную бежать, а прямо на него с окна прыгать!

— Поля!

— Что? Я серьёзно. Мужчина. Майка. Мышцы. В тросах — значит, ответственный. В каске — значит, безопасный.

— Ещё скажи: "мечта матери"!

— Так и скажу. И тело у него — будто антистресс. Ты однажды уронишь себе мораль, а он поймает.

Я покачала головой, но не удержалась от улыбки.

Я покачала головой, отхлебнула кофе и зашипела:

— Он меня выбесил. Вот просто выбесил!

Смотрит так — нагло, говорит с ленцой, а в глазах будто написано: «Я здесь главный».

А ещё эти плечи! И руки! И эта... эта майка, которая липла к нему так, как будто она тоже была не против!

Полина прижала руку к сердцу.

— Алис, я сейчас сама в него влюблюсь, честно. Перестань.

— Вот именно! Меня так не бесил ни один человек, которого я не знаю! Он влез в мою квартиру своим видом, своим голосом, своей... ухмылкой!

Полина прижала руку к сердцу.

— Алис, я сейчас сама в него влюблюсь, честно. Перестань.

— Вот именно! Меня так не бесил ни один человек, которого я не знаю! Он влез в мою квартиру своим видом, своим голосом, своей... ухмылкой!

Полина открыла рот — то ли чтобы что-то возразить, то ли чтобы снова пошутить, но я махнула рукой:

— Ой! Всё, не успеваю! Занятие уже должно было начаться десять минут назад!

Я вскочила с лавки, отдала ей пустой стакан и на ходу закидывала волосы в хвост.

— Побежала. Позже напишу, если не сгорю от стыда окончательно.

— Давай-давай, мисс Танец Без Одежды! — крикнула мне вдогонку Полина и засмеялась.

Я только фыркнула в ответ и побежала обратно в студию.

После трёх групп подряд я мечтала только об одном — снять кроссовки, заползти в душ и не разговаривать ни с кем хотя бы час.

Лето в Питере выжимало из меня все соки, а дети на танцах допивали остатки энергии. Даже кофе не спас. Только мысль о том, что дома прохладно и тихо, двигала меня вперёд.

Когда я свернула к подъезду, то заметила знакомую фигуру у стены.

Виктор.

Он стоял чуть в стороне от крыльца, рядом с мужчиной в каске и жилете, и что-то рассказывал. В руке держал бутылку воды, волосы взъерошены, белая майка промята и прилипла к телу.

Я замедлила шаг.

И вот не нужно было мне этого делать — но я сделала. Подошла ближе, прячась за кустами, и услышала:

— …просто стою, а она выходит. Вообще ничего. Ни звука, ни предупреждения.

Я застыла.

Виктор продолжил, голос чуть тише:

— Ну, представляешь: я оборачиваюсь, а она там, посреди комнаты. Всё видно.

Глава 4

Алиса

Ночь была душной.

Густая, липкая, как мёд, только без сладости. Воздух стоял в комнате глухо и тяжело, как обида.

Я переворачивалась с боку на бок, скидывала одеяло, поднимала волосы со шеи. Пот стекал по вискам, и, казалось, простыня приклеилась ко мне намертво.

Но окна не открыла.

Принципиально.

Моя собственная твердость характера, эта гордая независимая вредность, не позволяла поддаться жаре. Пусть будет хоть +50 — окна останутся закрытыми.

Я лучше сварюсь, но не дам ему повода снова оказаться у моего окна.

А мысли…

Мысли не давали покоя. Они крутились, как вентилятор без шнура, — бесполезно, но шумно.

Я вспоминала его лицо. Уверенное, немного насмешливое. Его голос — спокойный, чуть хрипловатый. Его взгляд. И слова. Те, что я слышала сегодня у подъезда.

И смех второго мужика.

Они точно обсуждали меня. Точно. Всё сходится. Иначе что ещё он мог рассказывать с такой ухмылкой?

Я зажмурилась. Сердце всё ещё щемило от злости и стыда.

Но ничего.

Ничего.

Завтра я пойду в их контору. Найду их начальство.

И расскажу всё. От и до. Какой «профессионал» у них там работает.

Пусть знают, кого нанимают: глазастого извращенца с чувством юмора на тросах.

И пусть у него после этого исчезнет вся эта самоуверенность.

Хватит с меня. Это мой дом. Моё окно. Моя территория.

А он — всего лишь временный.

Утро началось с решимости.

Никаких «может, не стоит». Никаких «дай себе остыть».

Я встала, натянула платье построже, собрала волосы в хвост и выпрямила спину так, будто собиралась в суд.

Гнев — отличный энергетик.

Фирма, в которую я направлялась, располагалась в старом бизнес-центре, в десяти минутах от моего дома. Я на всякий случай заранее нагуглила, где именно она находится — потому что вчера, в пылу ярости, забыла спросить у самого виновника, как она называется. Но я — не промах. Название было на жилетке того второго — «АльтаРеставра».

Я вошла в приёмную.

Там был стол, стойка с папками, стойка с кофе (плюс один балл), и за столом — девушка лет двадцати в бейсболке и с ноутбуком.

— Доброе утро, — произнесла я, натянув максимально вежливую маску. — Мне нужно поговорить с кем-то из руководства. Это важно.

Девушка подняла глаза:

— А по какому вопросу?

— Жалоба. На одного из ваших сотрудников.

— А имя сотрудника?

Я колебалась. Мне хотелось добавить: «Тот, кто любит смотреть в окна», но вместо этого я выдохнула:

— Виктор.

Она что-то набрала на клавиатуре, кивнула и кивнула снова:

— Проходите. Дальняя дверь справа. Он вас примет.

Я приподняла бровь:

— Он… на месте?

— Ага, уже с утра.

Дверь была из матового стекла с аккуратной табличкой: «В. Соколов».

Я постучала — чётко, решительно. Как человек, у которого есть серьёзное дело.

— Войдите, — раздался знакомый голос.

Я вошла… и остолбенела.

За столом сидел он.

Он.

Виктор.

Белая майка — та самая, как вчера. Только сверху — рубашка, расстёгнутая, с закатанными рукавами. Волосы чуть взъерошены, взгляд спокойный. На столе лежали бумаги, планшет, чашка кофе. Он даже не сразу поднял глаза, будто был занят.

Потом посмотрел — и ухмыльнулся.

Спокойно. Немного нахально. Как будто и ждал меня.

— Ну привет, — сказал он. И облокотился локтями на стол.

Я смотрела на него, чувствуя, как весь воздух будто выскочил из лёгких.

— Погоди... это... твой кабинет?

Он лениво кивнул:

— Мой. А что?

— Ты работаешь… здесь?

— Ага. Руководитель, если точнее.

У меня отвисла челюсть. Буквально.

— Руководитель… этой фирмы?

Он кивнул, глядя в упор, и, кажется, наслаждался каждой моей эмоцией.

— Ты же хотела подать жалобу. Ну вот, считай — сразу по адресу. Очень удобно.

Я моргнула. Один раз. Второй.

— Ты… директор?

— Да, — сказал он, откинувшись в кресле. — Очень приятно снова видеть тебя. Хотя, конечно, не настолько неожиданно, как в прошлый раз.

— Ты… директор? — переспросила я, всё ещё стоя на пороге, как вкопанная.

— Ммм, звучит так, будто ты только что узнала, что я агент разведки, — усмехнулся он. — Но да, директор. Фирма моя. Сам и управляю, сам и лазаю по стенам, когда людей не хватает.

— А ещё сам подглядываешь за жильцами?

Он криво улыбнулся, медленно встал из-за стола — не угрожающе, но как-то… основательно. Как будто воздух в кабинете сразу сгустился.

— Я не подглядывал, — сказал он спокойно, но в голосе появилась сталь. — Это был несчастный случай. Ты шла — я работал. В окно я не лез нарочно.

— А потом пересказывал это вслух у моего подъезда! — выпалила я, делая шаг вперёд.

Он поднял руку.

— Стоп. Это ты так подумала. А разговор был совсем не о тебе. Ситуация, да, неловкая, я не спорю. Но то, что ты услышала, — совпадение. Я обсуждал совсем другое.

— Конечно. Совпадение, — я фыркнула.

Он вздохнул.

— Я бы мог обидеться, если бы не был так очарован тем, как ты умеешь закатывать глаза.

— Прекрати флиртовать!

— Не могу, — пожал он плечами. — Я уже начал. И, честно говоря… мне нравится. Ты — огонь. Даже сейчас. Особенно сейчас.

Я вспыхнула. От злости, от смущения, от жара — всё перемешалось. Но уйти не могла. Ноги не двигались.

— Это не отменяет того, что ты нарушил границы, — процедила я, стараясь держаться уверенно.

— Согласен. И если хочешь — я официально извинюсь. Даже подпишу бумагу.

— С печатью?

— И с конфетами, если потребуется.

На секунду между нами повисло молчание. Только капля воды из кулера капнула в пластиковую чашу.

— Ты правда думаешь, что это можно сгладить конфетами?

— Нет, — признал он. — Но могу попытаться. Или пригласить тебя на кофе. За мой счёт. Вне работы. Вне окон.

Глава 5

Алиса

Город шумел. Гудел. Пыхтел жарой, пробками, чужими разговорами и слишком яркими витринами. Даже ночью в нём невозможно было спрятаться — он дышал мне в ухо, трогал за плечо, напоминал, что я устала.

Очень устала.

Поэтому утром, не раздумывая, я вошла в кабинет руководительницы студии, хлопнула ладонью по косяку и заявила:

— Я беру отпуск. За свой счёт. Немедленно. На десять дней.

Надежда Михайловна оторвалась от экрана и прищурилась:

— Алиса, ты с ума сошла? У тебя сегодня три группы, завтра четыре, а в среду — новая пятилетка! Кто их вести будет?

— Ну, у вас же нет групп, — я пожала плечами, стараясь говорить спокойно. — Подстрахуйте меня. Мне правда нужно… уехать. Побыть вне города, подышать. Вернусь, свеженькая, отдохнувшая, полная энергии и любви ко всем «пчёлкам» и «тигралятам».

— Десять дней? — с подозрением переспросила она. — Ты уверена, что тебе не на Бали надо?

— Только в Ленобласть. К бабушке. Без вайфая. Без метро. Без детей на голове.

Она какое-то время молча смотрела на меня, потом обречённо выдохнула:

— Ладно. Десять дней. Но чтоб вернулась — без истерик, с загаром, и чтобы «пятилетки» были от тебя в восторге, когда снова тебя увидят.

— Обещаю! — улыбнулась я и развернулась, уже мысленно укладывая в чемодан шорты, книжку и банку варенья.

Свежий воздух, бабушка, деревня — я еду!

Дом бабушки встретил меня запахом яблок, укропа и старых книг. Тот самый запах, который не изменился ни за десять, ни за двадцать лет.

Бабушка — миниатюрная, крепкая, в халате с ромашками — обняла меня так, будто я вернулась с войны, а не с Васильевского острова.

— Устала ты, Алисенька. В глазах темнота, — сказала она, провела рукой по моей щеке и уже через секунду направилась на кухню. — Сейчас я тебя откормлю. У меня и пирожки, и окрошка, и черничный пирог.

Я улыбнулась и пошла за ней. Внутри расправлялись крылья.

— Никаких работ, никаких танцев, — приговаривала бабушка, наливая мне морс. — Только спать, есть, читать. И в озеро. Всё. Лечебный курс.

— Согласна, — выдохнула я.

Я сидела на веранде, босыми ногами обхватив тёплую ступеньку, и доедала третий пирожок. С вишней. Сочной, капающей на ладонь, липкой — и абсолютно идеальной.

Солнце играло на стёклах, вдалеке щебетали какие-то наглые птицы, а бабушка, как генералиссимус на пенсии, командовала грядками.

— Поливай только под корень! — крикнула она куда-то в сторону соседки. — И не разводи болот, Галь!

Я улыбнулась. Здесь всё было другим. Медленным. Простым. С настоящими запахами, вкусами и тишиной, в которую можно было провалиться и не выныривать.

Я выдохнула. Впервые за долгое время — по-настоящему. Без остатка.

Никаких детей. Никаких групп. Никакой беготни. И, самое главное… никаких случайных мужчин в окне.

(Хоть и часть меня всё ещё воспроизводила тот момент — как заевшую пластинку.)

«Стоп, Алиса», — сказала я себе. — «Это отдых. Это перезагрузка. Забудь всё. Он остался в городе. А ты — здесь.»

Я потянулась, зажмурилась на солнце и подумала:

"Вот бы так — навсегда."

Но в этот самый момент у калитки щёлкнул засов.

Кто-то вошёл во двор.

Я обернулась — и сердце у меня провалилось в пятки.

Мужчина. Высокий, в светлой рубашке с закатанными рукавами.

Шёл по дорожке, как будто знал, куда. Как будто его здесь ждали.

…Нет, это не был Виктор.

Но почему-то от этого стало не легче.

Я встала автоматически. Пирожок выскользнул из пальцев и упал в траву.

Он приближался — с тем самым уверенным шагом, который я помнила. Только теперь уже не мальчишка, а мужчина: высокий, чуть загорелый, с лёгкой небритостью и всё той же самоуверенной полуулыбкой.

— Алиса? — прищурился он. — Неужели это ты?

Чёрт. Конечно, он.

Константин.

Я знала, что у его родителей дача рядом с домом бабули. Всегда знала. Просто… вычеркнула это из головы. Специально. Потому что не хотела даже мысли, что могу с ним столкнуться. Но Ленобласть, как оказалось, — мир тесный.

— Привет, — выдавила я.

Он подошёл ближе, не скрывая, как смотрит — с удивлением, с интересом.

Тот самый взгляд. Чуть оценивающий, чуть ласковый. Такой, от которого я когда-то сходила с ума.

— Ты, значит, к бабушке? — спросил он, легко, по-свойски, как будто мы не терялись на пять лет.

— А ты, значит, к родителям? — отозвалась я, стараясь держать тон холоднее, чем внутри.

Он усмехнулся.

— Ну да. Лето же. Клубника, дача, тишина. А тут ты, как вишенка на торте. Кстати… пирожок уронила.

— Да. Бывает, — ответила я и подняла его с земли, как щит между нами.

— Может, раз уж судьба свела… прогуляемся? Поболтаем? Я вроде бы тебе должен был прогулку. Лет так… сто назад?

Я чуть не рассмеялась. От абсурда. От того, что эмоции, которые я давно похоронила, снова дрогнули.

Нет. Только не сейчас.

Я приехала сюда отдыхать. Дышать. И — забывать.

А не нырять обратно в прошлое, которое когда-то оставило глубокую трещину.

— Не думаю, что прогулка — хорошая идея, — сказала я тихо, но твёрдо.

Костя чуть кивнул, с тем же выражением «я всё понял, но всё равно не сдамся».

— Как скажешь. Но… я всё лето тут. Вдруг передумаешь?

Он ушёл — спокойно, без драмы. Только обернулся один раз, у поворота.

— Это что, Костя был? — раздалось у меня за спиной.

Обернулась. Бабушка стояла на крыльце, вытирая руки о фартук и смотрела на меня с тем самым прищуром, от которого не спрячешься, даже если очень стараешься.

— Он, — буркнула я.

— Хм, — она кивнула и поджала губы. — А чего ж ты его на чай не пригласила? Вы ж с ним когда-то...

— Бабуль, — перебила я, — не начинай.

— Я только скажу: было бы у меня такое прошлое с парнем, я бы сто раз подумала, прежде чем так нос воротить.

— Мы были подростками, — отрезала я. — И это было сто лет назад. Всё, хватит.

Глава 6

Алиса

Утро началось идеально.

Пение птиц, запах черемухи из-за забора и бабушкины блинчики, тонкие, как воспоминания. Я сидела на веранде, босая, с кружкой цикория в руках, и думала: «Вот оно, настоящее лето. Никаких мужчин. Никаких головокружений. Только я, тишина и мука в тесто».

И да, я осознанно решила не думать о Косте.

И, особенно, не думать о Викторе.

О его ухмылке, голосе, от которого почему-то дрожит кожа, и руках, которые я всё ещё, чёрт возьми, помнила.

Нет. Всё. Стоп. Не туда.

Я приехала сюда отдыхать. А не устраивать эмоциональный ребус: «Кто сильнее всколыхнул мою нервную систему — призрак прошлого или новая гроза?»

— Алис, — крикнула бабушка из кухни. — Не сбегаешь в магазин? Муки не хватило!

Сбегаешь. Вот и сбежала.

Платье — наспех, волосы — в пучок, настроение — «не подходить, укусит». Шла через поле, по знакомой тропке, дышала соснами и в сотый раз повторяла: «Мне хорошо одной. Мне хорошо одной».

Я шагала по тропинке к магазину, старательно убеждая себя, что мне хорошо одной. Очень даже. С соснами, облаками, авоськой и безмятежным настроением… пока кто-то не коснулся моего плеча.

Я резко обернулась — и, конечно.

— Опять ты, — выдохнула я.

— Алиска, — протянул с той самой полуухмылкой, от которой у меня, как всегда, захотелось либо бежать, либо выдать саркастичный монолог.

— Ты зачем меня трогаешь? — холодно спросила я, отступив на шаг.

Он будто не заметил. Стоял передо мной в своей дежурной расстёгнутой рубашке и с тем выражением, как будто всё происходящее — мило и романтично.

— Увидел тебя — не поверил глазам. Ты будто сама сюда шла, чтобы со мной пересечься.

— Нет, Костя. Я шла за мукой. Не за тобой. У меня пирог в приоритете, извини.

Он хмыкнул.

— Давай хоть поговорим, — настаивал он. — Ну правда, Алиса. Прошло уже столько лет. Мы ведь…

Я не дала ему договорить.

Зазвонил телефон.

Моя спасительная мелодия — громкая, отчётливая. Я мгновенно выудила его из кармана платья, не глядя на экран. Просто ответила:

— Да?

— АЛИСА?! — почти закричала Полина. — Ты где вообще?! Я уже думала, тебя утащил какой-нибудь бешеный почтальон или ты решила уйти в лес к лешему! Я стучу тебе в дверь уже третий раз!

Я чуть не рассмеялась — от облегчения.

— Полин, спокойно. Я у бабушки. В Ленобласти. В отпуске. Дышу соснами, ем пироги и пытаюсь не сойти с ума.

— Блин… — выдохнула она. — А предупредить? Я тут с мороженым стою, как дура. В твоём подъезде.

— Прости. Всё спонтанно вышло. Мне просто нужно было выдохнуть.

— Ну ты даёшь, — ворчливо, но с теплотой отозвалась она. — Всё, живи там своей деревенской жизнью, но если появится хоть один тракторист — сразу звони.

Я рассмеялась вслух:

— Обязательно.

Сбросив вызов, я подняла глаза. Костя всё ещё стоял передо мной.

— Извини, — сухо сказала я. — Мне правда нужно идти. У бабушки дела.

Он чуть кивнул. Уже без усмешки. Только с лёгкой тенью в глазах.

— Понял. Бывай, Алиса.

— Бывай, Костя, — ответила я и направилась прочь по тропинке, на этот раз почти бегом.

Прошло минут десять. Я уже купила муку, сбежала от Кости и возвращалась домой по знакомой тропинке, как телефон снова завибрировал в кармане.

— Ну что опять? — пробормотала я, доставая.

Полина.

— Алло?

— Слушай, — без прелюдий начала она, — ты вообще когда вернёшься? А то я тут смотрю на твою студию и начинаю подозревать, что ты всё — ушла в лес и стала мхом.

Я хмыкнула:

— Судя по сложившимся обстоятельствам… возможно, очень скоро.

— Так. Стоп. Какие обстоятельства? Ты чего-то не договариваешь. Признавайся быстро.

— Полин…

— Алис.

Вдох. Выдох. Ну и зачем я вообще думала, что она не почувствует?

— Хорошо. Только держись. Я… была у Виктора в офисе.

— У ВИКТОРА?! — заорала Полина так, что я едва не выронила телефон. — Так, стоп, ты говорила, что НЕ ХОЧЕШЬ его видеть! Что он тебя бесит! Что ты больше с ним не хочешь пересекаться даже в радиусе километра! Что случилось?

— Я подумала, что он меня обсуждает. Ну… ту ситуацию. С другом, у подъезда. Я услышала обрывки фраз и разозлилась. Пришла — ну, как пришла, вломилась — в его фирму. С криком и гневом. Готова была закатать его в штукатурку.

— Алиса…

— Подожди. А потом… выяснилось, что он вообще говорил не обо мне. А я устроила драму на пустом месте. Он оказался директором фирмы, между прочим. Да, директором! Я была в шоке.

— Серьёзно?.. — голос Полины стал осторожнее.

— А потом… он пригласил меня на кофе.

— Ну вот. Я всё пропустила! А ты, между прочим, мне даже не позвонила сразу! — возмутилась она. — А как же я? Твоя верная подруга? Я вообще живу для твоей личной жизни!

— Так, подожди, это ещё не всё.

— ЕСТЬ ЕЩЁ?

— Я встретила Костю. Ну, того самого. Да. Здесь. У бабушки. Просто вышла за пирожками — и на тебе. Как из параллельной реальности.

— Стоп. Костю? Костю-Костю?

— Да, Костю-Костю. Жив, загорел, улыбается, как будто он герой рекламы зубной пасты. И, конечно, предлагает погулять. Внезапно так.

— О. Мой. Бог, — протянула Полина. — Алиса, ты живёшь в сериале. И где-то в титрах точно написано «основано на реальных событиях».

— Только это больше похоже на чёрную комедию, — вздохнула я. — Я уехала, чтобы отдохнуть. Очистить голову. А в итоге — два мужика из разных вселенных и я между ними, как бутерброд.

— Ага. Только не забудь, бутерброды — это вкусно, — хихикнула Полина. — Ладно. Я тебя не трогаю. Но ты мне теперь обязана полное досье на обоих. С фото. И желательно с драмой.

— Обещаю. Только если выживу, — усмехнулась я и уже хотела попрощаться, но Полина, конечно, не собиралась отпускать так просто.

— Слушай, — протянула она, — когда приедешь — обязательно сходим в клуб. Тут новый открыли, говорят, с живой музыкой и нормальными мужиками, а не вот этим твоим… реставратором на верёвках.

Глава 7

Алиса

Прошла неделя.

Я уже почти привыкла к тишине, к пирожкам на завтрак и к тому, что единственное, что от меня требуется — это полить огурцы и не испортить настроение бабушке.

Я честно избегала Костю, выкидывала из головы Виктора и делала вид, что мое сердце — это вообще не тот орган, который умеет реагировать на мужчин.

И вот, когда я уже начала думать, что вся эта дачная терапия действительно работает — случилось это.

Гудок машины.

Потом крик:

— АЛИСА! ВЫХОДИ, Я ЗА ТОБОЙ ПРИЕХАЛА!

Я стояла на кухне с кружкой цикория и зависла.

— Не может быть, — прошептала я.

Но, конечно, может.

Выбежала на крыльцо — и вот она, Полина. Стоит возле арендованной машины, в тёмных очках.

— Ты что здесь делаешь?! — спросила я, подбегая к ней.

— Забираю тебя. В город. Пока ты не пускаешь корни в эту грядку и не выходишь замуж за какого-нибудь тракториста.

— Полина!

— Всё. Молчи. Я дала тебе неделю, ты обещала “скоро вернусь”. Ага. Скоро. Сосны тебе, понимаешь, голову прочистили. Хватит. Сборы — двадцать минут.

Я обернулась — бабушка уже стояла в проёме, с прищуром. И судя по лицу, она всё знала. Конечно, знала.

— Ты знала?!

— Ну а что, — пожала плечами бабушка. — Я ей сама позвонила.

Я медленно опустила голову на плечо Полины.

— Предательство.

— Нет. Любовь, — усмехнулась она. — Давай. Поехали. В клуб

— Полина, я в платье с ромашками. У меня в волосах заколка в виде бабочки. Какой город? Какой клуб?

Она одёрнула ворот своей рубашки, глянула на меня и закатила глаза.

— Я уже забронировала столик в том самом клубе, о котором говорила. С хорошей музыкой, коктейлями и, надеюсь, нормальными мужиками.

— Полина…

— Без "Полина". Сначала едем ко мне. Там у тебя будет горячий душ, макияж, волосы — я уже договорилась с визажисткой. Ты снова станешь человеком. А потом — в клуб. Танцы, флирт, может, даже поцелуй, если повезёт.

Я только застонала.

— У тебя всё это звучит, как какая-то спецоперация. «Возвращение блудной Алисы».

— Именно. Операция "Вернём Алису к жизни". А ты вообще видела себя в зеркало? У тебя под глазами синие круги — и это не смоки айс, милая.

Бабушка на крыльце усмехнулась:

— Полина, вези её. А то она тут совсем заболотится. Гуси на пруду уже смотрят на неё с интересом.

— Вот именно! — воскликнула Полина. — Ещё немного — и ты выйдешь замуж за кострулю!

— За кого?

— За любое сельхозоборудование, которое первым сделает тебе комплимент!

Мы обе засмеялись. Я, сдаваясь, подняла руки:

— Ладно, ладно. Только дайте мне пять минут — собрать вещи и проститься с малиной.

— Десять. И не больше! — крикнула Полина вслед, хлопая багажником.

А я побежала в дом, уже ощущая: город снова зовёт. И я... возможно, даже немного соскучилась.

Громкая музыка ударила в грудную клетку первой же волной, как только мы вошли. Свет переливался всеми оттенками неона, пол мигал, люди танцевали, флиртовали, пили, смеялись. Воздух пах алкоголем, духами и чем-то искрящимся — будто ожиданием.

— Вот это я понимаю! — прокричала Полина, перекрикивая басы. — Это не твоя дачная хандра!

— Я ещё не уверена, что это не ночной кошмар, — ответила я, цепляясь за её руку.

Я всё ещё ощущала себя не до конца «встроенной» в город. Вроде бы на мне было всё, как положено — платье, макияж, волосы блестели, как в рекламе шампуня… но внутри я всё равно будто бы осталась на веранде с кружкой цикория.

Мы заняли столик ближе к бару. Полина заказала коктейли — себе, как всегда, что-то сладкое с ананасом, мне — что-то с маракуйей и острым перцем. Подруга знала: мне нужно встряхнуться.

— Сегодня ты не думаешь ни о Косте, ни о Викторе, ни о детях с танцев. Только ты, ночь и твоя личная свобода! — крикнула Полина, подавая мне бокал.

Я кивнула, отпила — и закашлялась. Острый перец в коктейле оказался серьёзнее, чем я ожидала. Полина захохотала.

— Вот! Живее стала. Уже хорошо.

И как раз в этот момент я почувствовала взгляд.

Он — знакомое, почти физическое ощущение. Как будто кто-то дотронулся до лопатки, хотя ты одна. Я оглянулась — и встретилась глазами с мужчиной у стойки.

Высокий. Тёмные волосы. Уверенная осанка и лёгкая полуулыбка. Не Виктор. И уж точно не Костя.

— Он смотрит на тебя, — прошептала Полина, не оборачиваясь. — Справа, у бара. Прямо смотрит. Уже минуту.

— Я не в настроении, — пробормотала я.

— Алиса, ты прекрасно выглядишь. Ты в отличной форме. И ты заслуживаешь немного мужского внимания. Не женись на нём. Просто — станцуй. Наслаждайся.

Музыка стала медленнее. Бар сменился лёгким лаунжем. Он встал со своего места, направился к нам. А я, сама не понимая зачем, встала навстречу.

— Можно вас пригласить? — спросил он, вежливо и уверенно.

Я не ответила сразу. Сердце забилось чаще. Где-то в груди боролись три эмоции: осторожность, тоска и голод по нормальному мужскому вниманию, без драмы и окон.

— Можно, — сказала я. — Только без пошлых фраз. Я за этим сюда не пришла.

— Тогда нам по пути, — усмехнулся он и протянул руку.

Я не успела уловить, в какой момент это случилось.

Мы танцевали — не слишком близко, но и не как два незнакомца на автобусной остановке. Мужчина был вежлив, движения уверенные, руки не липкие, взгляд — не жадный. И в этом была лёгкость. Наконец-то.

Я даже позволила себе чуть расслабиться.

И вот — резкое движение.

Мой партнёр отшатнулся, едва не потеряв равновесие. Чья-то рука вцепилась ему в плечо и резко оттолкнула в сторону.

— Эй! — возмутился он.

Но я его уже не слышала.

Потому что прямо передо мной стоял он.

Виктор.

Он был не в каске. Не в майке. В тёмной рубашке, расстёгнутой на горле, рукава подвернуты. Волосы чуть растрепаны, взгляд — сосредоточенный, острый, как лезвие.

Глава 8

Виктор

В шуме клуба её голос звучал тише, чем музыка. Но для меня он заглушал всё остальное.

Алиса.

Я мог бы назвать это совпадением. Или даже судьбой — если бы верил в такие штуки. Но в реальности — это была чертова пытка.

Восемь дней.

Восемь дней я торчал на тросах, в пыли и штукатурке, красил фасад её дома — и не видел её ни разу. Ни одной тени за шторой. Ни силуэта. Ни даже проклятого силуэта чайника на подоконнике. Как будто она испарилась.

И знаешь, это бесило.

Я не привык к тому, чтобы кто-то оставался в голове вот так — без разрешения. Без логики. Слишком ярко, слишком резко. А она… просто исчезла. Будто знала, что я там. Будто избегала.

А теперь — вот она. Танцует в клубе. С другим. Смеётся. Светится.

И во мне что-то клацнуло.

Я не планировал врываться, правда. Но когда увидел, как тот парень тронул её за талию, как склонился ближе — всё потемнело. Я не думал. Просто пошёл.

И вот теперь я здесь. Смотрю в глаза, которые пронзают куда глубже, чем хочется признать. Слушаю её имя. Алиса.

И понимаю — у меня нет ни малейшего шанса просто вычеркнуть её. Уже нет.

Когда она положила руку мне на плечо, я почувствовал, как внутри что-то щёлкнуло. Точно стало на место.

Этот танец был не о танце.

Он был о праве быть рядом. Хотя бы на несколько минут.

Я не верю в совпадения. Но, чёрт, если это и была случайность — я за неё благодарен до чёртиков.

Мы двигались в ритме, не обмениваясь словами. Музыка текла, как вода — медленно, вязко, интимно. Алиса чуть держалась на расстоянии, но пальцы не отнимала. Она смотрела вбок, но иногда — мельком — всё-таки ловила мой взгляд.

Я видел, как напряжены её плечи. Видел, как в груди у неё вздымается дыхание. Это не просто танец. Это что-то гораздо острее.

Когда музыка закончилась, она остановилась, не сразу убирая руку.

— Один танец, — прошептала она.

— И ты подарила его мне, — так же тихо ответил я. — Но теперь я точно хочу второй.

Она прищурилась:

— Жадный.

— Очень, — усмехнулся я. — Особенно если речь о тебе.

Она на секунду замолчала, будто взвешивала всё. Я не торопил. Не тянул. Просто ждал.

— Ладно, — сказала она наконец. — Но без навязчивости. И без геройства.

— Без каски и троса, обещаю, — кивнул я.

Уголки её губ дёрнулись — она улыбнулась. Чуть. Почти неуловимо. Но это была улыбка. Для меня.

— Пойдём выпьем чего-нибудь? — предложил я. — За твою храбрость. За мою глупость. За случайности, которые, кажется, совсем не случайны.

Алиса скрестила руки на груди — чуть наигранно, будто собиралась притвориться строгой, но глаза блестели.

— Вообще-то, я тут не одна. С подругой.

— Прекрасно, — усмехнулся я. — А я, между прочим, тоже не один. С другом. Мы можем представить их друг другу и посмотреть, кто первый сбежит с этого свидания вчетвером.

— Ха, дерзко, — она вскинула бровь. — А если моя подруга решит, что твой друг — её судьба?

— Тогда, возможно, у меня будет ещё больше поводов благодарить судьбу, что она свела нас всех именно в этот вечер.

Она прикусила губу, будто стараясь сдержать улыбку.

— Ты вообще всегда так говоришь?

— Только когда рядом ты, — ответил я серьёзно. — С остальными я гораздо скучнее.

— Хорошо, — вздохнула она, качая головой, но уже поворачиваясь в сторону столиков. — Но если Полина решит, что ты подозрительный тип, она тебя сожрёт. Живьём. Без гарнира.

— Буду честен, — сказал я, подавая ей локоть. — Я её немного боюсь.

Она рассмеялась. И взяла меня под руку.

Мы подошли к столику втроём. Алиса немного замедлила шаг — я почувствовал, как её пальцы слабо сжались у меня на локте. Она волновалась. Хотя выглядела, как всегда, упрямо и красиво до чёртиков.

За столом сидела её подруга — темноволосая, с яркими глазами и выразительно выгнутой бровью. Взгляд у неё был такой, будто она лично держит под контролем всю ситуацию, включая мою жизнь и возможную смерть.

— Полина, — сказала Алиса, — познакомься, это Виктор.

— Тот самый? — уточнила подруга, глядя прямо мне в лицо.

Я кивнул и протянул руку:

— Очень приятно.

Она пожала неохотно, но не грубо. Сложила руки на груди, и я понял — передо мной человек, который сначала расстреляет, а потом спросит имя.

— А это Никита, — продолжила Алиса, чуть улыбнувшись. — Мой друг, Полина.

— Приятно, — сказал Никита, протягивая руку. — Меня предупреждали, что ты можешь быть опасной. Я рискнул.

— Удачи, — отозвалась Полина, пожимая его руку. — Ты сегодня выглядишь дерзко, Никита. Надеюсь, это не смертельно.

Я не удержался от улыбки. Они уже начали свою игру — с огоньком. И, кажется, Никите это даже понравилось.

Мы сели. Я рядом с Алисой. Почти не касаясь — но достаточно близко, чтобы чувствовать, как её тепло пробирается через ткань её платья и моих джинсов.

— Ты умеешь удивлять, — заметила Полина, глядя на Алису. — Особенно в вопросах появления мужчин. Я ведь думала, ты уехала, чтобы никого не видеть.

— Всё вышло… немного по-другому, — сказала Алиса и отпила из бокала.

— Вся жизнь так выходит, — подал голос Никита. — Особенно когда ты думаешь, что отдыхаешь, а рядом вдруг появляется кто-то.

Пару коктейлей спустя мы уже сидели не как случайные знакомые, а как лучшие друзья, которые будто прожили вместе не одну пьянку, а как минимум пару свадеб и дачу на троих.

Полина смеялась над чем-то, что сказал Никита, а тот, кажется, окончательно потерял голову — глядел на неё так, будто забыл, с какой планеты прилетел. Алиса откинулась на спинку дивана, бокал в руке, волосы слегка растрепались, и в глазах у неё мелькало то, чего я не видел раньше — спокойствие. Настоящее. Без защиты, без иронии. Она была просто собой.

— И вот, представляешь, он реально полез в окно с корзиной клубники! — рассказывала Полина. — Я стою, думаю, что меня грабят. А это был сосед сверху. Сюрприз, мать его. С клубникой.

Глава 9

Алиса

Вечер подходил к концу. Музыка стала мягче, зал чуть опустел, официанты начали осторожно собирать пустые бокалы. Полина с Никитой переглядывались уже не как люди, которые только что познакомились, а как пара с совместным кредитом и шутками, которые никто, кроме них, не поймёт.

Я сидела рядом с Виктором. Его рука лежала на спинке дивана, не касаясь меня — но я чувствовала её. Как будто по воздуху между нами прошёл ток.

— Я тебя провожу, — тихо сказал он.

Не вопрос. Не просьба. Просто… намерение. Уверенное. Без давления.

Я посмотрела на него. Глаза чуть усталые, но в них что-то тёплое. Спокойное. Тот редкий случай, когда рядом с мужчиной не хочется ставить защиту на максимум.

— Полина, — обернулась я. — Мы поехали.

— Вы?! — она подмигнула, с прищуром. — Ну, смотрите, дети мои. По зову сердца — да, по зову коктейля — подумайте дважды.

— Мне можно, я трезвая, — отрезала я, смеясь.

— Это-то и настораживает, — буркнула она, но махнула рукой. — Всё, идите. Я с Никитой доеду, он обещал заехать за шавермой. А если окажется лгуном — всё, у нас с ним конец.

— Хорошо — бросила я, надевая лёгкий пиджак.

Виктор ждал у выхода. Я подошла к нему, и он открыл передо мной дверь. Без пафоса. Просто… открыл.

На улице было прохладно. После душного клуба это казалось благословением.

Мы шли молча. Внутри всё ещё звучала музыка, но снаружи было только вечернее небо, мокрый асфальт и его шаги рядом.

— Не верится, что я тебя встретил здесь, — сказал он, когда мы свернули в переулок. — После всех этих… окон.

— Не напоминай, — я закатила глаза. — Если бы можно было удалить память из головы — начала бы с этого момента.

— А я бы сохранил, — сказал он. — Целиком. Со всеми криками, визгами и угрозами написать жалобу.

— Ты в порядке? — прищурилась я. — Тебе нравится, когда в тебя летит словесный град?

— Если после этого ты идёшь со мной, значит — да.

Я фыркнула. Но смеялась. Невольно. Искренне.

— Ты странный, Виктор.

— А ты — невозможная, Алиса.

Мы остановились у моей двери. Я сняла каблуки, вздохнула — как будто сбросила не только обувь, но и весь сегодняшний день.

Он стоял рядом — спокойный, будто никуда не спешил. Его взгляд был внимательным, но не требовательным. Он просто… ждал. Не момента, не разрешения — просто был рядом.

Я взглянула на него. Долго. Медленно.

И вдруг поняла, что всё — слишком тихо.

Моё сердце грохотало, как военный оркестр, но мир вокруг замирал. Как будто я зависла в точке выбора. Или делай, или потом жалей, что не сделала.

Танец. Его руки. Его взгляд, пронзающий до костей. И то, как он говорил, не глядя — «я хочу быть там, где ты».

Я не думала.

Просто подошла ближе, коснулась пальцами его шеи, как будто проверяя: он реальный? Он точно здесь?

Он вздрогнул. Нечаянно. Почти незаметно. Но не отстранился.

И я поцеловала его.

Прямо. Решительно. Без предупреждения.

Не мягко и не робко — а по-настоящему. С жаром, накопившимся во мне за эти дни. С желанием, которое я так старательно гнала прочь, но которое, как оказалось, просто копилось внутри, накапливаясь, как ток в проводе.

Он замер на полсекунды — ошеломлённый. А потом его ладони легли мне на талию. Горячие. Уверенные. Его губы ответили, крепче, глубже. Поцелуй стал взаимным почти сразу — будто мы догоняли время, которое потеряли. И если до этого момента между нами был воздух, паузы, недосказанность — то сейчас было только это.

Он.

Я.

Ночь.

И жар, от которого уже не спасёт прохлада улицы.

Когда мы отстранились, оба дышали быстро. Он смотрел на меня, будто не верил. Словно я снова выскочила перед ним из ниоткуда — голая, но на этот раз — по собственной воле. Эмоционально.

— Это было… — начал он, но замолчал.

Я приложила палец к его губам.

— Ни слова.

Он усмехнулся. Низко, хрипло.

— Ты уверена?

— Нет, — честно ответила я. — Но сейчас — да.

И снова шаг вперёд. И снова его руки. Уже без паузы.

— Ну, раз уж я здесь… — он подхватил меня за талию и прижал к себе, спиной к двери. — И раз ты босиком… самое время тебя снова приподнять.

— Не вздумай! — начала я, но он уже поднял меня на руки, и я захохотала — от шока, от возбуждения, от бешенства момента.

— Молчи, — сказал он, целуя меня в шею. — Или я сойду с ума прямо сейчас.

Мы влетели в квартиру, как буря. Рухнули на стену в коридоре, целовались, не размыкая губ. Я уже не помнила, как оказалась в одной майке. Он стянул её через голову — и замер.

— Ты не представляешь, как сильно я хотел это увидеть не со страхом, не случайно, а вот так. Когда ты — сама. Добровольно. Горишь вся, — прошептал он, проводя ладонью по моему боку.

— А ты не представляешь, как давно меня никто не трогал, — ответила я, притянув его к себе за ремень. — Не по-настоящему. Не так.

Он вздохнул, шумно, почти со стоном.

Он смотрел на меня снизу вверх, с каким-то первобытным голодом в глазах. Точно зверь, который всю ночь шёл по следу и наконец настиг.

— Я вряд ли смогу быть нежным, — сказал он хрипло, почти с мольбой. — Не сейчас.

— Я и не прошу, — ответила я, притягивая его ближе.

Он сорвался. Резко. С жадностью, которую не скрывал. Его рот снова нашёл мой, жадный, глубокий поцелуй не оставлял пространства ни для чего, кроме желания. Меня впечатало в стену — грудью, бёдрами, каждым нервом. Он целовал, хватал, вжимался, будто боялся, что я снова исчезну.

Я запустила пальцы в его волосы, потянула, и он застонал мне в губы.

— Не дразнись так, — прохрипел он. — Я сорвусь.

— Уже сорвался, — усмехнулась я. — Дальше только глубже.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Да, — прервала я, глядя прямо в глаза. — Здесь. Сейчас. Без игр.

Виктор развернул меня лицом к стене, его руки легли на мои бёдра — жёстко, уверенно. Мой пульс застучал в висках, когда я почувствовала, как он прижимается сзади, проводя губами вдоль шеи.