Любовь Владыки. Курортный роман с последствиями

Глава 1. Малознакомец-прилипала и дёрганная карлица

Она снова забирается под пляжный зонт, прячась от не слишком ласковых лучей июльского солнца. Зачем вообще на море приехала? Сидеть и… читать? В тонких белых пальчиках книжка в мягкой обложке и сок прямо в кокосе. Устраивается на шезлонге, зачем-то накрывается полотенцем и с минуту выбирает позу поудобнее…

Ну, с этим Рома вполне себе может помочь. Он ухмыляется и замирает, заметив неловкое движение руки незнакомки и то, как распускаются её золотые локоны.

Натуральная блондиночка.

— Что смотришь? Подкати уже к ней, — Валера хлопает его по плечу.

Сам он лысый, обгоревший как кочерга, но в хорошей форме, которую ему откровенно нравится демонстрировать.

В ответ Рома кривит губы в ухмылке и хмыкает.

— К ней? Я? Ты серьёзно? Видел её вообще? — для наглядности, чтобы друг наверняка рассмотрел получше, он указывает на неё рукой, как бы обведя её силуэт. — Странная. К тому же мне тёмненькие больше нравятся.

— Ну да, сидит уже второй день на одном месте… В смысле, в одно и то же время. А ты знал, что она наша соседка? Я в отеле её видел. Если это она. Удобно. А то, что неудобно — тоже хорошо, себя преодолевать надо. Выходить, это, из зоны комфорта. Вот я вышел — и вот, — показывает на свои кубики, будто бы напрочь забыл о предмете разговора.

Девушку вообще можно назвать предметом?

Если она лежит на пляже, даже не загорая, и нос из-под зонта не суёт — вполне.

Рома наблюдает за другом с раздражением.

Он, вообще-то, тоже в неплохой форме. И копна пшеничных волос у него знатная. И загар персиковый, идеальный. Не то, что у этого вот…

Он ведёт плечом, будто пытаясь стряхнуть с себя неприятное чувство, и снова бросает взгляд на незнакомку.

— Выходить из зоны комфорта, друг мой, означает преодолевать себя. А заполучить её, для меня как раз плюнуть.

— Она небось и девственница, — хмурится Валера, пытаясь подобраться ближе, чтобы рассмотреть всё получше экспертным взглядом, — очкастая, закомплексованная, значит. Пошлёт, потому что ты слишком хорош, — звучит это как-то снисходительно, будто недоговорено «конечно, не настолько, как я, но всё же…». — Не знаю, Ромк, ну хочешь, поспорим? На пять тысяч. Её трусики должны быть у тебя к ночи.

Рома смеётся, обнажая белые, крупные зубы, а затем обворожительно, будто уже ей самой, улыбается. И протягивает Валере руку.

— А давай. Спорим!

— Нахохлился как ради курицы! Иди уже! Я, — звучит с придыханием, — буду рядом.

Рому передёргивает.

— Да ну тебя!

И через минуту он уже присаживается возле девушки.

— Привет, чего скучаешь? — снимает Рома свою полупрозрачную футболку. — Ну и жара.

Она как раз в этот момент что-то шепчет, нахмурившись и уставившись в жёлтые страницы.

Что-то вроде:

— Как он мог так поступить с ней! Боже, там ведь всего тридцать страниц осталось, чёрт…

Она облизывает губы и поднимает на него взгляд голубых глаз, в которых за стёклами очков мгновенно проявляется испуг.

— А? Что?

— Скучаешь, говорю? Видел тебя и раньше, всегда одна ходишь… Меня Романом зовут, — улыбается.

Она прячет книжку под полотенце, заправляет прядь волос и скромно улыбается.

А затем выдаёт:

— Курортным? Любовь.

— А? Что? — наступает его черёд удивляться.

Она заметно смущается, краснеет и поясняет:

— Имя такое.

Роману требуется несколько секунд.

— А, — тянет он. — Любовь… Красивое имя. Ну, если я курортный Роман, имя у тебя подходящее. Есть планы на вечер?

— Ну, — Люба качает головой, — я просто песню вспомнила. Старенькую…

Чёрт. «Старенькую». Вот кто так разговаривает?

Есть в ней один минус, который она за собой знает, но сделать ничего не может — социальная неловкость.

В целом хорошая, адекватная девушка, но может что-то ляпнуть невпопад.

— Нет планов. В смысле, нет, не нужно себя предлагать. Но спасибо.

— Вот те на, — будто обижается он и запускает в свои волосы пальцы, чтобы эффектно зачесать их назад. — Отказалась от меня так, будто не общество своё предлагаю, а напиток какой-нибудь или закурить… Что, не подхожу, или, — снова та самая улыбка, — пугаю? Я приличный парень, просто прогуляемся или в кафешке посидим, — и пододвигается к ней ближе.

— Это что, домогательства? — уточняет Люба, мгновенно растеряв всю свою неловкость. — Я вас правильно понимаю?

Она хватается за кокос, наполовину полный.

Потому что оптимистка.

— Что? — отшатывается он, не ожидая такой реакции. — В смысле? — и спешит взять себя в руки и хоть как-то исправить ситуацию. — Часто придурки всякие знакомиться подходят, да? — льстит ей, пытаясь показаться понимающим и дружелюбным.

— Такие, как ты, — всё же отпивает она из кокоса, вместо того, чтобы выплеснуть уже тепловатую водичку в лицо этому Роману… курортному. — Не смею задерживать.

Демонстративно отводит от него взгляд.

Вблизи Люба выглядит на удивление хорошенькой.

— Хм, — не находится он, что ответить, и какое-то время продолжает сидеть рядом.

Но понимая, что напором своим сейчас может испортить всё ещё сильнее, поднимается, чтобы вернуться к поджидающему его другу.

— Курица…

Валера ржёт:

— Неа, цыпочка! Гони деньги, я тут с хорошими девочками договорился на экскурсию сгонять. Знакомься, Танечка и Светлана.

— Пока официально, — вскидывает подбородок одна из жгучих брюнеток.

— Привет, — отзывается Рома не очень дружелюбно. — Деньги в номере оставил, идём, — цепляет он друга за локоть. — Я тебе их, конечно, отдам, но она будет моей, увидишь.

***

— Фух, ну и тип! — выдыхает Люба, как только этот самый быстрый Роман в её жизни скрывается из виду.

Как он мог подумать, что может оказаться интереснее, чем финал этой книги? Да вообще любой книги… Незнакомый мужчина, который хочет познакомиться просто, потому что она сидит одна и «скучает».

Как это вообще — скучает?

Глава 2. Наглец любит воспитанных девочек

Смешные и странноватые девушки под дождём.

По стёклышкам очков Любы бежит вода, так что она снимает их и теряет фокус.

Отлично, может, получится выйти из неловкой ситуации, если она не будет её видеть?

Его, точнее.

Романа.

Курортного.

Вернуться бы за книгой, но она слышала, как карлица с криками замыкала дверь.

А если принять во внимание дождь и рыскающих, словно волки, Маринкиных мужиков…

В общем, в лавку и вправду придётся возвращаться позже.

— А у нас всё отменилось из-за бури, — словно давним знакомым объявляет Роман, якобы вскользь окидывая Маринку взглядом. — Так что мы здесь. А ещё… Любовь, да? Может к нам? У нас шампанское есть и конфеты. Давайте быстрее, дождь усиливается! — собирается он взять её под руку, подступая ближе.

К себе зовёт! Выпить предлагает! Да за кого он их принимает вообще?

Люба не даёт до себя дотронуться и тащит Марину дальше.

— И для чего? — бросает Роману.

— Провести время.

— Кто такой? — спрашивает её Маринка, поминутно оглядываясь на Романа.

— Я не знаю, — шипит Люба, — но он думает, что мы доступные девушки!

— Нахал! — хмыкает она и ускоряет шаг. — Ещё один нахал. И вообще, мы тут единственные дамы, что ли? Или самые красивые? — улыбается и оборачивается снова.

— А чего ты глазеешь так?

Люба останавливается. Ещё не хватало убегать от двух увальней. Чтобы они с усмешками своими сальными, полными превосходства, смотрели вслед.

Ещё чего!

Она оглядывается и понимает, пусть дождь и плохое зрение размывают картинку, что две фигуры медленно надвигаются на них.

— Чёрт, Маринка, они идут за нами, пошли быстрее. Сумасшедшие!

— Да-да, — кивает она и снова ускоряет шаг. — А он будто к тебе шёл, пусть и на меня, — в голосе плохо скрываемое довольство, — смотрел. Знакомы? А тот, другой, друг его?

— Смотрел… Да, ему видимо всё равно, на кого смотреть! В смысле, неважно, ты поняла. Жуть какая, ещё вокруг никого, надо скорее добраться до отеля. А я ещё хотела на рынок сходить…

— Вместе сходим попозже, ничего! Жуть, ветер какой, — спотыкается она обо что-то и наступает в лужу. — У меня туш потекла? Посмотри, — по лицу её ручьями стекает вода.

— Я вижу какое-то размазанное пятно, Маринка, блин! — Люба щурится. — Нашла время.

Над ними снова громыхает.

Марина вскрикивает и прикрывает руками голову.

— Бежим! Что мы идём, как дуры? — бросается она вперёд.

Любе кажется, что мужчины их догоняют, а со стороны моря надвигаются какие-то тени.

Она спешит за подругой. Дождь как из ведра, ничего не видно, и вскоре Любовь теряется в сером мареве и не может найти Маринку.

Потерялась. Словно в трёх соснах. Но здесь даже деревьев нет! Ни одного.

Зато её находит Роман…

Он врезается в неё, едва не сбивая с ног, но затем его крепкие руки смыкаются у Любы на талии, не позволяя ей упасть. Ладони будто непроизвольно ползут ниже, опаляя её кожу жаром сквозь промокшую холодную ткань.

Люба вскрикивает, больше от неожиданности и испуга:

— Ах ты чёрт! А ну иди сюда!

Но верная подруга хватает её за руку и буквально уводит в сторону от мужчины.

— Ты чего, идём! — ведёт её к ступеням отеля. — Быстрее, Люб!

— Д-да… Мерзость! Меня кто-то облапал! Ты не видела, кто это был?

— Что? — удивляется она, уже заходя в просторный холл и оставляя шумную бурю позади двери, — нет… Может осьминог? Я слышала, ветер с моря может всяких тварей подхватывать и швырять их в людей. На тебе, — отступает на шаг, — никого нет?

— Я очень сомневаюсь, пыльцы были горячие и… человеческие.

Люба пытается вытереть очки о промокшую насквозь одежду.

— Ну и погодка, — улыбается им администратор с ресепшена.

Симпатичный молодой человек.

— Вам чем-нибудь помочь?

— О, да! — радуется Маринка, но чем именно он может помочь, не знает. — Там буря, восьмируки, как выяснилось, — косится на Любу, улыбаясь, — и холодно. Можно, чтобы нам кофе принесли? С булочками. И шоколадкой! — добавляет спешно.

— Я не уверена, что это входит в… — тянет Люба, но парень прерывает её:

— Конечно! Вам принесут всё в номер.

Наверное, хороший отзыв хочет. Надо будет написать. С упоминанием имени.

— Молодой человек, а есть обо что очки протереть?

— Да, подойдите ко мне.

Он кладёт её руку на ткань, и Люба протирает стекло.

Рома заходит в холл, едва ли не отплёвываясь от воды. Друг появляется чуть позже и с недоумением замечает его, застывшего на месте.

— Ясно… — тянет Рома полушёпотом, хотя в голосе непонимание.

Люба стоит почти вплотную к какому-то парню и теребит, кажется, его… рубашку?

Маринка замечает их и трогает подругу за плечо.

— Эй…

Люба не сразу замечает, что именно ей дали в качестве тряпки. Находит это немного странным — но мало ли? Наверняка под рукой ничего не оказалось, а парень не хотел упасть в грязь лицом.

— Спасибо, — она отстраняется, нацепляет очки и, наконец, оборачивается. — Что… — шёпот.

Что они тут делают?

Она быстро забирает ключи от своего номера и спешит скрыться в коридоре и подняться по лестнице вместе с Мариной.

Рома, обменявшись с Валерой красноречивым взглядом, идёт за ними.

— Вот ведь… — шепчет Маринка сбивчивым голосом от быстрой ходьбы. — Слушай, но ты не обижайся, я сразу спать пойду к себе. Ты главное — дверь замкнуть не забудь. Ой… — замечает она вдали две надвигающиеся фигуры.

Любе надоело убегать.

— Иди, — отсылает она Марину, а сама встаёт посреди коридора и упирает руки в бока. — Я разберусь.

— О, — тянет она, отступает в сторону и замирает у своего номера. Любопытно же.

Рома подходит всё ближе, рассматривая Любу с откровенным интересом.

И обходит её, после чего открывает дверь своего номера. Молча.

Она только собиралась открыть рот, чтобы высказать ему всё…

Глава 3. Красавец в акуле

Люба отстраняется от Маринки и вцепляется уже в Романа.

— Курортный, блин! Сколько можно? Я не хочу больше ни слова из твоего рта слышать в нашу сторону! Из-за таких как ты женщины и плохого мнения о мужчинах! Но не я. То есть… — она закатывает глаза и отстраняется. — Имей совесть! В конце концов…

К этому самому концу её голос становится не слишком уверенным.

Снова неловкое движение — поправила очки, поправила золотистые локоны, от которых пахнет сладкой отдушкой.

Роман отшатывается от неё и смотрит так, будто впервые увидел.

— А ты… и правда ничего, — почти что шепчет. — Если б ещё с головой дружила…

— Ты что про мою подругу сказал?! — выступает вперёд хлюпающая носом Маринка. — Утро слишком добрым выдалось?!

Роман молчит, только разглядывает её с интересом.

— Пошёл отсюда, отстань уже, не видишь, нам не до тебя! — не успокаивается Маринка.

И Рома переводит на Любу вопросительный взгляд.

— Случилось что-то? — спрашивает на удивление участливо и спокойно.

— Да! Ты решил, что мы… вместе, — она сглатывает, едва заметно поморщившись. — А всё почему? Потому что у тебя комплексы и ты решил найти оправдание, почему это тебя отвергли! Ведёшь себя, как животное, а не человек. Изви… — она мило чихает, — ой. Извинись.

Роман медлит задумываясь. И решает уступить.

Надо как-то завоевать её расположение. Но как именно, он всё не может понять.

— Прости… — смотрит Любе прямо в глаза. — И за то, что напугал, прости тоже. Я правда не хотел. И ничего не приличного предлагать тоже. Жаль, если так показалось…

Она кривится.

— А как понимать предложение провести время вместе абсолютно незнакомой девушке? Тебе что, душа моя понравилась, решил хорошо время провести, наслаждаться одной только беседой? Смешно! А предложение идти к тебе в номер пить шампанское? Я не вчера родилась. Не нужно говорить, что мне «показалось».

— Но… — он улыбается обезоруживающе и смотрит так открыто… — Я правда не имел в виду ничего такого. Просто мы соседи, вот и пригласил. И да, я просто думал пообщаться. Для начала, по крайней мере, а там видно бы было. Имею в виду, разве… — передёргивает плечом. — Разве можно предугадать, влюбится человек или нет? Зачем сразу так враждебно реагировать? Мы все здесь отдыхаем, живём рядом. Что ж мне, и слово сказать нельзя было?

— Это другое, — отмахивается Люба. — Ладно, — она подходит ближе, чтобы ткнуть пальцем Роме в грудь. — Я знаю все ваши уловки! Не хочу я тратить время на такое.

Он усмехается.

— Не все вокруг козлы и враги, знаешь? Мышка…

— Урод, — шепчет Люба. — Ударила бы тебя, только не бью мужиков! Всё, идём, Марина…

Наконец, отходит она от соседа.

Курортного соседа.

Мда.

— Я… это ведь мило, — бормочет он, глядя ей в спину.

— Ты не мышка, ты яркая и красивая, — говорит Маринка, взяв подругу под руку. — Не думай о нём.

— Да, — усмехается Люба и… оборачивается на него.

— Я… — в глазах Ромы негодование. — Я докажу тебе, что это мило и я не… Не урод какой-нибудь, как ты думаешь! Жди.

— Ещё и угрожает, — хмыкает Маринка и тянет подругу за собой. — Идём. Я спать хочу.

— Мило быть чьей-то «мышкой», слышала, да? — громко тянет Люба, войдя во вкус. — Серой небось! А ещё когда девушка читает — она скучает обязательно! И нужно подойти к ней и показать свой посредственный торс! Понимаешь? — спрашивает якобы у Маринки, заходя в отель.

— Ага, вообще уже, — поддакивает та.

А Роман, понимая, что они продолжают обсуждать его, идёт следом.

— Не серой, а золотистой. И в зал я хожу два раза в неделю, что б ты знала! Но я думаю, ты поняла это и так. Просто боишься признать, что тебе понравился такой, как я.

— Такой чертовски обыкновенный? — Люба усмехается, но на него самого больше не смотрит.

Вообще, она не любительница выяснять отношения на публике. Но это просто малознакомец, Курортный Роман, да и они ведь приехали развлекаться.

Выходит… забавно.

При её приближении Александр поднимается и чуть склоняет голову.

— Как прогулка? Вижу, вы с подругой нашли друг друга?

Люба хмурится:

— И вы туда же!

Роман начинает смеяться.

— Они ещё как нашли. Но не афишируют. Злятся, когда кто-то замечает.

Парень теряется, но ненадолго.

— Я имел в виду, что Марина Сергеевна тоже выходила гулять до вас. Нехорошо ходить так поздно одним. Но хорошо, что вы уже вернулись. И что с вами, Любовь Ивановна, всё хорошо.

Люба расплывается в улыбке. Он даже запомнил отчество! Как приятно.

— О, спасибо большое! Ничего, мы любим подышать воздухом после грозы.

— Да, понимаю, — Александр кивает, — сам бы прогулялся, да не могу бросить пост. Но утром заканчивается моя смена…

Маринка тоже расплывается в улыбке, но ничего ему не говорит и тянет Любу за собой. Правда приглушённый тон её всё равно доходит и до Романа:

— Тут такие милые все. А что можно сделать… Ну, им чаевые дают или что?

Про Романа все будто забывают. И ему становится как-то неуютно.

— Ага, четыреста восемьдесят рублей за улыбку, — усмехается Люба, — а вообще, кажется, он нас приглашал на прогулку. Или мне уже кажется?

— Не знаю, но я отказать не смогу, он слишком милый. А мне, — зевает она, — спать охота. Не высыпаюсь я что-то. А ты пойдёшь?

— Ну, мы ведь ушли уже, и вправду надо выспаться. Ты, вроде, в дельфинарий хотела поехать после обеда. Помнишь?

— Ой, точно! — она вдруг чмокает Любу в щёку и подходит к своему номеру. — До скорого? И прости, что взбудоражила тебя. Мне, наверное, надо как-то поспокойнее себя вести.

— Ещё целует меня, — ворчит Люба с улыбкой и уходит к себе.

Она валится на кровать, но быстро понимает, что не заснёт. А штор уже касаются рассветные лучи.

Почему бы не пойти к пляжу, улучить момент, когда там почти никого нет?

Место это тихое, она сама выбирала специально.

Глава 4. Дар морей в чехольчике

Люба наворачивает вокруг него круги, совсем как Маринка недавно наворачивала такие же у двери проклятой лавки.

Где у странноватой продавщицы был какой-то бзик на русалок.

И русалов.

Неужели это правда и она не сошла с ума?

Какого чёрта? Если есть такие существа взаправду, почему это считается мифом, легендой, сказкой?

И ведь он разумен, даже говорил с ней. Они понимали друг друга.

Русал тяжело дышит, на него больно смотреть.

Люба всегда легко принимала недостатки других людей, но огромный чешуйчатый хвост… Да ещё и далеко не такой милый, как было в «Русалочке» у Диснея…

Он как будто мощнее и с плавниками в нескольких местах. Сам кончик хвоста большой, жёсткий и плотный.

Конечно, вид такой странной комплекции отвлекает, но Люба не была бы медсестрой, если бы не заметила открытые раны.

Тут есть нюанс и уже не смешной, а грустный.

Она боится крови.

Да… именно так.

В принципе, она может брать кровь из пальца, но ей это даётся с трудом. В остальном, у неё в больнице находится много других дел, кроме кровавых. У неё есть договорённости со всеми, особых проблем не было, никто ещё не погиб.

Но если она увидит слишком много крови, то может и грохнуться в обморок, а тогда, кто знает, что произойдёт?..

Люба бы позвала на помощь, объявила бы всем, что нашла настоящего русала, но…

Во-первых, она маленько сомневается, не подмешали ли ей чего-нибудь или не потеряла ли она рассудок из-за ночных приключений. Маловероятно, но сумасшествие никогда нельзя исключать из вариантов в любой ситуации. Кричать всем, что она совсем недавно пнула мифологическое существо… возможно, не лучшая идея.

А если он умрёт, то что?

Станет морской пеной, а её упекут в комнату с жёлтыми стенами, как особо опасную?

Там уж она отдохнёт как следует от суеты.

А даже если ей поверят и его упекут куда-то, заберут на опыты, что сделают с ней?

Посадят на какой-нибудь карантин? Позволят всё рассказать миру, заставят молчать или вовсе…

Звучит весьма конспирологично, но кто на её месте стал бы доверять правительству?

Размахивая перед ним хвостатым мужиком?

Спасибо, как говорится, что не демоном.

Хотя кто так говорит?

Люба всматривается в него. Кладёт руку на холодный, высокий лоб.

Очень красивый мужчина.

Жалко его.

Бросить не сможет, хотя это и было бы разумнее всего.

Нужно попробовать разобраться самой. Хотя бы попытаться.

Она выливает на хвост полбутылки воды и замечает, что кровь течёт, да… Если это вообще кровь — она голубая.

От такой, почему-то, голова совсем не кружится и разум остаётся ясен.

Насколько это вообще возможно, учитывая ситуацию и недосып.

— С хвостом неудобно… — выдаёт она, понимая, что раны нужно перевязать.

А вдруг кто-то придёт сюда, подойдёт слишком близко?

Люба в панике оглядывается, но понимает, что из-за всё ещё не самой приветливой погоды, туристы не бегут к беспокойному морю толпами. Да и по одному — тоже.

Хорошо.

Она с трудом разрывает полотенце и туго перевязывает самые крупные раны.

Затем пытается напоить мужчину остатками воды.

Всё, что могла сделать сейчас, сделала, вот только впереди самое сложное — как его оттащить отсюда и не привлечь внимание людей? Если у дальней части пляжа никого нет, не факт, что ей будет так везти и дальше.

Всё таки плохая погода — не апокалипсис. Люди будут пытаться отбить свои деньги любой ценой.

— Сейчас, — Люба, напряжённая до предела, зарывает его нижнюю часть в гальку и уходит.

***

Боже, что такое она творит? Ничего подходящего, чтобы прикрыть русала рядом не нашлось.

И, конечно, никто не выставил на дорогу ненужную инвалидную коляску или что-то подобное. На колёсах. Как тащить эту глыбу — отдельная песня.

Пока что нужно просто сделать так, чтобы над их головой не закружили вертолёты, а из них не повылазили, как муравьи, люди в чёрном.

— Не мог он что ли, — начинает ворчать Люба, — по ракушке себе скорую вызвать?

Она находит служебный проход во двор одного из отелей, там на верёвках сушится бельё.

Боже, у них что, нет сушильных машин?

Глаза Любы загораются азартным блеском. Всего-то нужно стащить простыню. Одну-единственную. Она обязательно вернётся, придумает, как всё объяснить, и вернёт деньги. Чтобы не наказали ни прачку, ни горничную…

Ничего же страшного не случится?..

А вдруг здесь злая, истеричная хозяйка или хозяин? Накричит на кого-нибудь из работников, будет сердечный приступ, ничего сделать не успеют…

И всё из-за одной простыни!

Нет, не так. Из-за одной дурынды, которая решила, что хвостатый незнакомый мужик, к тому же ещё и обзывающийся, ей дороже жизни старушки!

— Нет, — шепчет Люба, — я не могу так.

Она озирается по сторонам, прикидывая, что ещё можно сделать и вдруг начинает ухмыляться.

Решение есть.

***

— Па, а, па, смотри! — поднимает русоволосый, веснушчатый мальчишка за хвост золотую рыбку. — Красота.

— Угу, — отзывается невысокий мужичок в красной водолазке. — Выбрось в воду.

Мальчишка слушается, бросает рыбку в море, но та тут же выпрыгивает обратно и принимается биться о чёрную гальку.

Мальчуган заливается смехом.

А через минуту из моря вылезает не только с десяток рыб, но и прозрачная, как белое желе, медуза.

Мужик почёсывает свой пивной животик и наблюдает, как твари пытаются добраться до зарытого в гальку мужчины.

— Эй, — на всякий случай всё же окликает он его, но тронуть не решается, выглядит… спящий? Выглядит он внушительно. — Ты там, это, живой?

С растрепавшимся пучком, запыханная и будто бы злая, к ним бежит Любовь.

— Не трогайте его!

В её руках грязный, огромных размеров мусорный мешок, от которого несёт тухлятиной.

— Угу, — отзывается он так же безразлично и безэмоционально, как недавно сыну. — А чё такое-то?

Глава 5. Каждая вторая - камбала, не каждая - любимая

— Куда его положить, на постель?

— А? — Люба переводит напряжённый взгляд с Романа на Александра. — Нет, не надо, на пол клади!

Он с большой охотой кладёт его у кровати.

Она цокает и качает головой.

— Эм… А можешь немного его ближе к душу или прям туда? Чтобы ему далеко идти не пришлось?

Александр выгибает бровь.

— Если он будет мешаться, — шепчет вкрадчиво, — попроситесь у Аниты в служебный туалет.

— Спасибо, Саш…

Он с трудом поднимает «перепившего одноклассника» и затаскивает в душ.

Дверь приоткрыта и Люба высовывается в коридор. Рома всё ещё там и в его руках телефон.

— Ты что, снимаешь? У тебя вообще совесть есть?

— А? — он убирает телефон в карман джинсов. — Да нет, что ты. Ему плохо? Может, помощь нужна? Говори, если что. Я всё равно не занят сейчас, — и всё пытается заглянуть ей за плечо, проверить, что там кто делает.

— А когда ты занят?

Она выглядывает вперёд ещё сильнее, будто чтобы оттолкнуть его от двери своей блондинистой головушкой.

— Вечером, — звучит будто даже с вызовом. Словно её это должно волновать. — Вечером я занят, планы у меня. А ты?

— И у меня тоже!

— Правда? — на её плечи сзади опускаются чьи-то руки. — Я, кстати, Вова.

— Что? — оборачивается она на Александра. — Какой ещё Вова?

— Заменял кого-то, — у Ромы во взгляде любопытство (и ревность?), — или что поинтереснее?

— Просто бейджика не было с моим именем, а принтер сломался. Часть гостей стала звать меня Александром, так что…

Люба смеётся:

— Что, серьёзно?

— Ага, — он улыбается, демонстрируя обворожительные ямочки на щеках.

— Но я уже привыкла звать тебя Сашей…

Люба хихикает, что на неё не похоже, находясь всё ещё между двух мужчин.

— А как там мой?

— Не очнулся. С ним точно всё нормально?

— Н-да…

Рома, что уже с подозрением и недовольством наблюдает за Саше-Вовой, оборачивается на звук открывшейся позади него двери.

Маринка выходит заспанная, при этом с укладкой и макияжем. И замирает на пороге, словно боясь спугнуть мужчин вокруг подруги.

Улыбается Любе.

И подмигивает ей. Особо не заботясь о том, замечает ли это кто-нибудь из мужчин.

— Что? — вспыхивает тут же и оборачивается на Вову. — Спасибо тебе большое за помощь! Надеюсь, ты выспишься сегодня после бурной ночи…

— Да, — проходит он мимо неё в коридор, напоследок, коснувшись волос.

И Рома каменеет.

— Что за бурная ночь? — от негодования явно думает он не о том.

Маринка хихикает уже слишком громко, но коротко, и, спохватившись, успевает скрыться за дверью, пока на неё никто не обернулся.

— Мы его своими хождениями будили, не помнишь уже? — нападает Люба.

Рома тушуется, но делает вид, будто всё в порядке и ничего неловкого и глупого он только что не сказал.

И усмехается ей в ответ.

— Ага. А там… ну, кто там у тебя, ему, может, врача? Он не буйный хоть?

— Я медсестра, — она вдруг ему подмигивает и улыбается. — Так что нам с ним нужно уединиться, если понимаешь, о чём я…

И захлопывает дверь.

Рома осекается, собираясь ответить и заносит руку, чтобы постучать в дверь. Но, передумав, постояв так ещё немного, уходит.

Зато почти сразу появляется Маринка. И, конечно же, заходит в номер без предупреждений.

— Чё тут у тебя такое? — улыбается радостно. — Рассказывай.

Что-то падает в душе, Люба стоит так, чтобы, если что, перекрыть подруге проход.

— Ничего! Просто Александр меня проводил с прогулки, его кстати Вовой зовут, ты знала?

— Да всё равно, с прогулки проводил, — тянет она, будто намекая на что-то. — А почему ты мне не говорила, что на свидание ходила?

Люба улыбается так широко, что челюсть сводит.

И прячет руки за спину, будто там что-то есть.

А что-то есть, но не там!

— А тебе во сколько в дельфинарий-то? Успеешь? Не забудь фотоаппарат взять, малому хоть покажешь…

— Мм, от темы уходишь, — улыбается она заговорщицки. — Ясно, значит, после расскажешь? Блин, жалко, если у тебя именно в это время всё намечается… — она переминается с ноги на ногу от нетерпения. — Любопытно же! Ой, слушай, — хватает Любу за руку и тянет из номера, — по такому случаю можешь моё платье взять. Ну, то, красное.

В это время со стороны душа доносится тихое:

— Воды…

Но вот Маринка размыкает пальцы на запястье подруги и зажимает себе уши.

— Пожар?!

Люба закашливается.

— А, в смысле? Какое платье, какой пожар? Марин, ты вот поспала, а я нет. Сегодня даже не хочу из номера выходить. Иди, увидимся попозже.

— А я думала ты с намёком, про дельфинарий… Типа ты на свидание в это время пойдёшь… — расстраивается она. — А что по ушам так ударило? Ну, только что.

— Я ничего не слышала.

Люба вспоминает, что подобную реакцию уже видела, но сама причин для паники не ощутила.

Странно.

— Я по-прежнему просто хочу отдохнуть, почитать… Так и не дочитала ту истории со вчерашнего дня. Помнишь, там про драконов… — начинает она пересказывать, сдерживая усмешку.

— Да-да, ладно, — отмахивается Марина и торопится покинуть её номер, лишь бы не обсуждать книгу. — Отдыхай. Но знай, — напоследок высовывается она из-за двери, — если скроешь от меня что-то интересное, обижусь.

— Воды… — звучит снова, на этот раз ещё тише.

И Маринка морщится будто от боли.

Люба сразу же замыкается и спешит к русалу.

— Чего все от тебя шарахаются? Пить хочешь?

Он качает головой. А на первый вопрос её указывает на свою мочку уха.

— Люди… иначе нас… слышат, — и вновь смыкает веки.

— Но я же нормально… слышу!

Люба снимает с него пакет и утрамбовывает его в мусорку. Раны вроде бы кровоточат не слишком сильно.

— Не знаю, что тебе предложить, почему тогда не вернулся в море?

Но она раскрывает створки душа и морщится, оглядывая мужчину.