Любовь вопреки всему

Глава 1

— Отец? Твой отец продал тебя, — зло бросил мужчина.

— Как продал? — растерялась Милалика.

— Так и продал. За долги твоего брата. Как вещь. А вещи, моя дорогая, не имеют ни мыслей, ни желаний. Так что будешь делать то, что я скажу! — прокричал Глеб.

Эти слова навеки отпечатались в ее сознании. Она снова и снова возвращалась к ним весь последующий год.

Лика смотрела в окно. На землю ложился первый снег. Нежные, легкие снежинки кружились в воздухе, укрывая землю, деревья и крыши домов. Мир медленно облачался в белое. Завораживающее зрелище. Зима вступала в свои права. Через пару дней Лике должно было исполниться девятнадцать. Да, у нее был день рождения. Вот только приближение праздника не радовало девушку. Она смотрела в окно и вспоминала день, когда ей исполнилось семнадцать. Тогда тоже шел снег.

В то время ее еще звали Милалика Райская. Блондинка с большими голубыми глазами, правильными чертами лица, чувственными губами, полная юного очарования. Многие считали ее красавицей, хотя сама Милалика редко задумывалась об этом. Ей куда больше, чем наряды и зеркала, нравилось проводить время в лаборатории и слушать уроки профессора Серова. Девушка мечтала поступить в академию магии, хотела учиться, путешествовать и приносить пользу.

Отец Милалики, Дмитрий Васильевич Райский, был могущественным магом и состоятельным человеком: ему принадлежало несколько фабрик и рудник. Мать девушки погибла, когда той было пять лет. Отец долго горевал, а затем нашел утешение в детях — точнее, в старшем сыне Вячеславе. Девочку же воспитанием занимались няньки. Он не уделял ей много внимания, но и не ограничивал ее свободы. К тому же, отец по-своему баловал дочь, покупая дорогие подарки.

Однако все его помыслы были обращены к сыну и наследнику. Для Вячеслава он нанял профессора Серова, оборудовал в доме прекрасную лабораторию, скупал редкие книги. К большому сожалению, юноша оказался посредственностью и в магии, и в ведении дел. Кутежам с друзьями он предпочитал учебе. В отличие от брата, Милалика была талантливой и сильной ведьмой. Профессор Серов ценил ее жажду знаний и считал, что у девушки большой потенциал, поэтому поощрял ее занятия. Отец не видел в этом особого смысла, но махнул рукой, разрешив дочери учиться вместе с братом. Никита Егорович пытался открыть Райскому глаза, намекая, что тот возлагает надежды не на того ребенка. Но Дмитрий Васильевич был непреклонен: сын есть сын.

На восемнадцатилетие дочери Дмитрий Васильевич устроил грандиозный праздник. Пригласили весь цвет общества, дом богато украсили, наняли актеров для представления, накрыли шикарные столы.

Для Милалики сшили великолепное платье цвета ее глаз, а отец подарил бриллиантовые украшения. Девушка была прекрасна, словно сказочный цветок. Ее глаза сияли, душа ликовала: скоро она станет взрослой и сможет наконец отправиться в академию.

Гости начали съезжаться после обеда. Их встречал сам хозяин. Милалика же стояла у окна в своей комнате и наблюдала за прибывающими. С утра шел снег, и к вечеру земля укрылась пушистым белым ковром. Эта чистота и белизна подчеркивали значимость момента. Собрались все, кроме самого важного гостя — того, кого Райский ждал больше всех. Все ожидали приезда Глеба Михайловича Соколова, талантливого мага, знаменитого артефактора, влиятельной персоны, приехавшего в их город из столицы по делам. Райский познакомился с ним на городском собрании и тут же пригласил на праздник. Милалика много читала о своем кумире и с трепетом ждала встречи.

И вот Соколов прибыл. Дмитрий Васильевич расплылся в радушной улыбке.

Когда все гости собрались, настало время представить именинницу. В зале воцарилась тишина, и Райский с гордостью представил свою красавицу-дочь Милалику. Все взгляды устремились на девушку. От смущения на ее щеках выступил румянец. Взяв себя в руки, Милалика подала руку отцу, и он повел ее на первый танец.

Вальс закончился, и к ним тут же подошли несколько мужчин, испрашивая у отца разрешения пригласить девушку. Райский был на седьмом небе от гордости — все кавалеры были людьми достойными и уважаемыми. Милалика танцевала танец за танцем, а очередь кавалеров не кончалась. Она пробежала по залу взглядом в поисках спасения и нашла его: среди гостей был профессор Серов. Тот сразу понял ее молящий взгляд и перехватил девушку у очередного ухажера.

— Милочка, не желаете ли променять общество блистательных кавалеров на компанию старика? — усмехнулся Никита Егорович.

— Еще как желаю! — улыбнулась девушка.

— Что так? Уже надоели эти светские львы?
— Вы не представляете насколько! — вздохнула Мила.

Взяв девушку под локоть, профессор повел ее к столу с напитками. Они увлеклись беседой и не заметили, как к ним подошел Райский в сопровождении молодого мужчины. Высокий, статный, с горделивой осанкой, темноволосый и кареглазый, он невольно притягивал к себе взгляды.

— Профессор, куда это вы увели мою дочь? — спросил Дмитрий Васильевич.

— Помилуйте, мы просто беседуем, — ответил Серов.

Отец же, не обращая на него внимания, обратился к дочери:
— Милая, разреши представить тебе Глеба Михайловича Соколова.

Мужчина вежливо поклонился и протянул руку Милалике.
— А это, Глеб Михайлович, моя дочь Милалика.

Девушка протянула ему руку, и Глеб Михайлович легонько коснулся ее пальцев губами.
— Очень рад знакомству, красавица, — улыбнулся он.

— И я рада. Я так много о вас слышала... Вы великий человек, — ответила Милалика, опуская глаза от смущения.

Мужчина улыбнулся довольно, а его взгляд, казалось, пожирал девушку. «Юна, свежа, чиста, красавица», — пронеслось в голове у Глеба, пока он рассматривал Милу.

Глава 2

— Позвольте пригласить вас на танец, — с легким поклоном протянул руку Глеб.

Милалика робко вложила свои пальцы в его широкую ладонь и вопросительно взглянула на отца. На лице Дмитрия Васильевича застыла довольная, чуть лукавая улыбка.

Глеб вел себя уверенно и легко, и Мила парила в такт музыке, будто невесомая. Взгляды гостей неотрывно следили за парой в центре зала. Мужчины восхищались Милаликой, дамы — пожимали губы: самый завидный холостяк вечера танцевал не с ними, а с этой провинциальной девицей.

Глеб заметил это всеобщее внимание, и его горделивая осанка стала еще величавее.

— Милалика… Прекрасное имя для прекрасной девушки, — прошептал он, склонившись к ней.
— Полноте, в столице, наверное, немало красавиц, — смутилась Мила, чувствуя, как по щекам разливается румянец.
— Красавиц — много, а вот таких, как вы, — единицы, — парировал Соколов с обворожительной улыбкой.
— Глеб Михайлович, не стоит смеяться над простой девушкой, — тихо возразила она.
— Глеб. Для вас — просто Глеб, — настаивал он.
— Но как я могу? Вы такой…
— Старый? — усмехнулся мужчина.
— Нет! Я хотела сказать — важный, — запнулась Мила.
— Глеб. Иначе я обижусь. Договорились?
— Договорились.
— И? — настойчиво, но мягко подтолкнул он.
— Глеб, — выдохнула она, потупив взгляд.

У нее совсем не было опыта в общении с мужчинами — друзья брата не в счет. Девушка считала их пустыми и никчемными. Глеб Соколов был иным — умным, известным, уважаемым. И к тому же невероятно обаятельным.

Музыка смолкла, уступив место актерам, которые веселили гостей, приглашая на представление. Спектакль был интерактивным, модным и зрелищным. После последовало угощение и новые танцы. Милалике даже довелось протанцевать с братом. Вячеслав был, как обычно, развязен и навеселе.

— Эх, жаль, что ты моя сестра! Я бы за тобой приударил! — громко заявил он.
— Вячеслав, веди себя прилично! — прошипела Мила сквозь зубы.
— Ой, какая недотрога! Смотри, сколько тут богатых женихов вертится — не упусти свой шанс!
— Меня интересует учеба, а не женихи.
— Ну и дура! — буркнул брат.

Милалика вздрогнула, услышав рядом знакомый голос:
— Все в порядке? — Глеб Соколов бросил на Вячеслава неодобрительный взгляд. — Позвольте следующий танец?
— Да, — кивнула девушка.

Танцевать с ним ей нравилось все больше.
— Это мой брат… Он, кажется, немного перебрал, — поспешила она объяснить, сгорая от стыда.
— И, похоже, не немного, и далеко не в первый раз, — многозначительно заметил Глеб.

Праздник закончился далеко за полночь. Райский, сияющий, лично провожал каждого гостя. Его беспокоило лишь одно — Вячеслав куда-то бесследно исчез. Сын становился настоящей головной болью: профессор Серов жаловался на прогулы, появились сомнительные друзья, до семейного дела нет никакого интереса. «Жаль, что Мила не родилась мальчиком», — с тоской подумал отец.

День рождения остался позади, а зима вступила в свои права, принеся с собой снежные забавы и предвкушение Нового года. Милалика обожала этот праздник и радовалась ему, как ребенок.

Семья Райских устанавливала две елки: одну в гостиной, другую — на площади перед домом для всех жителей. Милалика обожала участвовать в украшении большой ели. В этом году снегу выпало особенно много. Работники-маги водрузили пушистую красавицу, а Мила с помощью няни Глаши и ее дочери Настены развешивали игрушки и заряжала магией светящиеся фонарики. Девушки смеялись, болтали, как вдруг в Милу угодил снежок. Васька, десятилетний сын кухарки, уже лепил следующий. Подруги переглянулись и с визгом бросились в атаку. Вспомнив уроки профессора о левитации, Мила взмахнула рукой — и мальчишка взлетел в воздух, чтобы с размаху шлепнуться в сугроб. Началась настоящая снежная баталия. Спасаясь от очередного снежка, Милалика на полном ходу влетела в кого-то твердого.

Замерев, она подняла голову.
— Добрый день. Надеюсь, я не пострадал? — с улыбкой поинтересовался Глеб Соколов.
— Простите! Это я… Я вас не ушибила? — растерялась она.
— Милалика! Что за ребячество? Ты уже не ребенок! — раздался строгий голос отца. — Простите ее, господин Соколов.
— Не стоит беспокоиться, Дмитрий Васильевич. Вина целиком на мне, — галантно ответил Глеб, отряхивая пальто. — Мне нужно кое-что обсудить с вами.
— Конечно, прошу в кабинет.

Мужчины удалились в дом. Закончив украшать елку, Мила как раз заметила, как Глеб выходит на крыльцо. Он поймал ее взгляд, учтиво поклонился и быстро удалился.

Кухарка напоила продрогшую молодежь горячим чаем с булочками. Приятное тепло разлилось по телу, на душе было спокойно и радостно. Но эта идиллия была обманчива.

В кабинете разворачивалась настоящая драма.
— Ты понимаешь, что натворил? Мы на грани разорения! Даже продав все, я не покрою твоих долгов! — кричал Дмитрий Васильевич.
— Успокойся, отец! Я отыграюсь! Дай мне еще немного, и я все верну! — оправдывался Вячеслав.
— Ты уже все проиграл! Нашу репутацию, наше состояние! Что мне теперь делать? Что будет с нами? С делом? С Милой? — отец в отчаянии метался по комнате.
— Насчет Милы… Выдай ее замуж. Попроси за нее хорошее приданое или чтобы зять покрыл долги, — цинично предложил Влад. — Карта у нас выигрышная. Я видел, как на нее смотрят. Надо действовать, пока товар в цене.
— Замуж? — растерялся Райский. — Но сватов не было…
— Так намекни, что ищешь для дочери партию! Желающие найдутся. Вон, Соколов от нее без ума. Предложи ему. Родственнику он не станет предъявлять счет.

Глава 3

После обеда отец вызвал Милалику в кабинет. Его лицо было мрачным, а в глазах читалась неподдельная тревога. Он с трудом выдавил улыбку.
— Милая, у меня для тебя важная новость. Ты выходишь замуж.
— Как? Нет! — вырвалось у девушки, будто от внезапного удара.
— Глеб Михайлович Соколов сделал тебе предложение. И я дал свое согласие, — объявил Райский, избегая ее взгляда.
— Папа, нет… — прошептала Мила, чувствуя, как пол уходит из-под ног.
— Это блестящая партия! Молод, богат, умен. Ты же сама им восхищалась, — голос отца звучал настойчиво, почти умоляюще.
— Но вы обещали, что я поеду учиться! — в отчаянии воскликнула она, все еще надеясь, что это дурной сон.
— Глеб — ученый, он поймет твои стремления. Вы договоритесь.
— Я его не люблю! — последний довод прозвучал тихо и безнадежно.
— Любовь придет. Решение окончательное. Свадьба через неделю.

Отец резко повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Мила выбежала из кабинета и бросилась в свою комнату, где рыдала до тех пор, пока не осталось сил. Постепенно отчаяние сменилось холодным размышлением. Глеб был галантен, умен, красив. Отец мог выдать ее и за кого-то другого, менее достойного. А главное — он был великим магом, кумиром, статьи которого она зачитывала. Возможно, это не тупик, а другая дорога к знаниям?

Вечером к ней заглянула Настена.
— Я слышала! Тебя просватали! — подруга сияла. — Какое счастье! Он невероятный! Все девушки вздыхали по нему, а выбрал именно тебя!

Слова Настены засели в сознании. «Действительно, выбрал меня. Значит, я ему небезразлична?» — подумала Мила, и на душе стало светлее.

На следующее утро прибыл букет с запиской: Глеб приглашал ее на прогулку. Визит модистки прошел в суматошной спешке. К назначенному часу Мила, облачившись в элегантный брючный костюм, вышла в гостиную. Глеб беседовал с ее отцом и братом, и по его напряженной позе было видно, что разговор неприятен. Увидев Милу, он шагнул навстречу с явным облегчением.

— Милалика, я понимаю, все происходит очень быстро, но мои дела в столице не терпят отлагательств. Ваша семья не против скорой свадьбы, — его голос был мягким, но в словах чувствовалась стальная воля.

Они вышли. У подъезда ждал автомобиль. После короткой прогулки Глеб привез ее в лучший ресторан города, в уединенный кабинет.

— Вы невероятно прекрасны, — начал он, едва они остались одни. — Я бесконечно рад, что вы согласились стать моей женой. — Он открыл бархатную шкатулку. В ней лежало изящное кольцо с крупным сапфиром. — Это мой подарок и мой вопрос. Вы согласны?

— Да, — тихо прошептала Мила, протягивая дрожащую руку.

Глеб бережно надел кольцо, не отпуская ее пальцев. Он задержал ее руку в своей, потом поднес к губам и поцеловал, прижав к груди.
— Я так счастлив, — его улыбка была ослепительной.

Мила почувствовала исходящее от него тепло и уверенность. Его восхищение было искренним. В этот миг ее сердце дрогнуло и забилось чаще — уже ради него.

— Я тоже счастлива, — сказала она, и в этот момент это была правда.

За ужином он рассказывал о столице, о новых исследованиях, и Мила, завороженная, ловила каждое слово. Глеб купался в ее внимании. «Она совершенна. Чиста, умна и теперь принадлежит мне», — с удовлетворением подумал он.

Вернувшись домой в приподнятом настроении, она столкнулась с отцом в прихожей.
— Ну как? Доволен ли господин Соколов? — его вопрос прозвучал с неожиданной напряженностью.
— Да, конечно, — удивилась Мила, но отец, кивнув, уже удалился.

Засыпая, она грезила уже не об академии, а о столичной жизни рядом с блестящим мужем.

Свадьбу готовили в бешеном темпе. За несколько дней Мила успела сходить на прощальный урок к профессору Серову. Вячеслава, как всегда, не было.
— Надеюсь, замужество не поглотит твой талант, — с грустью сказал старый учитель. — Из тебя мог бы выйти великий маг. Обидно, если все это уйдет на ведение дома.
— Глеб — ученый, он меня поймет, — с горячей верой ответила Мила.

В день свадьбы гости, как и на дне рождения, толпились в зале. Все поздравляли Райского с выгодной партией. Девушки с завистью смотрели на жениха.

Под руку с отцом, в ослепительном белом платье, Милалика шла к алтарю. Рука ее дрожала. Дмитрий Васильевич с почтительным поклоном передал ее руку Глебу. Тот крепко сжал пальцы невесты, словно боясь, что она ускользнет.

Повернувшись к алтарю, они произнесли клятвы. Когда маг-хранитель объявил их мужем и женой, Глеб повернулся к ней. В его глазах вспыхнула не улыбка влюбленного, а холодный, ликующий огонь собственника.

«Жена. Моя. Теперь навсегда», — пронеслось в его сознании, и в этом была не нежность, а торжество.

ОТ АВТОРА

Дорогие мои читатели, огромное спасибо, что остаетесь со мной и моими героями в этом непростом путешествии. Ваше внимание — лучший двигатель для моего вдохновения. За каждую звездочку и каждый комментарий — отдельная, искренняя благодарность от меня и моей музы. Мне очень важно знать ваше мнение, ваши догадки и эмоции. Если вам понравилось, если вы переживаете за Лику и Глеба, пожалуйста, поставьте звездочку и напишите пару слов — это бесценный подарок для любого автора. Спасибо, что вы с нами

Глава 4

Путешествие в столицу пролетело как одно мгновение. Глеб был нежен и внимателен, его забота согревала Милалику куда сильнее, чем дорогое меховое одеяло. Она чувствовала себя любимой и счастливой.

Столица оглушила ее еще на подъезде — огнями, суетой, непривычным гулом жизни. Город готовился к Новому году: гирлянды оплетали фасады, на площадях возвышались заснеженные ели и ледяные скульптуры.

Дом Глеба, расположенный в престижнейшем квартале, оказался настоящим дворцом. Резная дверь отворилась по мановению его руки, впуская их в мир, где магия служила быту: светильники зажигались сами собой, а в каминах уже плясали огни.

— Проходи, Милалика. Отныне это твой дом. И ты — его самая очаровательная хозяйка, — Глеб бережно провел ее по залам, закончив экскурсию в их общих апартаментах.
— Он прекрасен, — прошептала девушка, очарованная.
— Отдохни, мне нужно разобрать почту, — он поцеловал ее в лоб и вышел.

В комнату вошла служанка — ровесница Милы, с живыми серыми глазами и темными волосами.
— Я здесь, чтобы помочь вам, госпожа Соколова.
— Как тебя зовут?
— Роза, госпожа.

Девушка помогла разобрать вещи, наполнила ванну и подобрала наряд к ужину. Глеб, вернувшись, проводил Милу в столовую, представил прислугу и за ужином заверил, что она может переустроить в доме все, что пожелает.

— Я бесконечно счастлив, что ты моя жена, — сказал он, вручая ей бархатную шкатулку. В ней лежало изысканное бриллиантовое колье. — Носи его на губернаторском балу. Платье закажи завтра же — самое роскошное. Ты должна затмить всех.

Его тон, властный и безапелляционный, на мгновение насторожил Милу, но мысль растворилась в его объятиях.

На следующее утро модистка принесла эскизы. Глеб лично выбрал фасон и ткань.
— Ты будешь самой прекрасной, свет моих очей. Сделаешь это для меня? — его голос снова стал мягким, умоляющим.
— Конечно, любимый, — ответила Мила. Ради него она была готова на все.

Он рассказал о приглашениях на праздники — к губернатору, министрам, в Дом ученых.
— Я не знаю здесь никого. Решай ты, — сказала Мила.
Ответ, видимо, пришелся ему по душе. Он довольно улыбнулся.

Вечером они пили чай у камина в малой гостиной. Мила, завороженная, следила за танцем пламени, а Глеб не сводил с нее глаз. «Милый, чистый светлый ангел… Может быть, с ней все будет иначе? Может, она та, кто отведет проклятие?» — пронеслось у него в голове.

Накануне Нового года Глеб повез жену на прогулку. Они посетили главную площадь с гигантской елкой и площадь Фонтанов, где струи воды, подсвеченные магией, танцевали в такт вальсу, не замерзая на зимнем ветру.
— Нравится? — спросил Глеб.
— Это волшебно! — восторженно воскликнула Мила. — Как это устроено?
— Я участвовал в создании этого чуда, — с гордостью сказал он, но на ее вопрос ответил уклончиво: — Не обременяй себя техническими деталями, дорогая. Главное — знать, что это дело рук твоего мужа.

Затем он завез ее в ювелирный магазин, заказав еще несколько украшений, и они поужинали в дорогом ресторане. Мила вернулась домой уставшей, но довольной. Глеб тоже был доволен.

В день бала платье доставили на дом. Оно и впрямь было сказочно красивым. Мила почти не пользовалась косметикой — ее природной красоты и сияния было достаточно. Глядя на нее, Глеб почувствовал неожиданный прилив нежности. «Кажется, я действительно люблю ее», — осенило его.

Бальный зал встретил их морем огней, музыкой и гомоном голосов. Глеб, гордый и сияющий, повел жену сквозь толпу к группе важных господ. При их приближении разговор смолк, и все взгляды устремились на Милалику. Глеб ловил восхищенные и завистливые взгляды и крепче сжимал руку жены. Та в ответ улыбалась ему, хотя от смущения готова была провалиться сквозь пол.

— Господа, разрешите представить мою вторую половинку — Милалику, — с триумфом произнес Глеб. — Дорогая, это цвет нашего общества.

Он стал представлять ей мужчин — министров, профессоров, влиятельных сановников. Мила, захлестнутая волнением, едва запоминала имена и титулы.

— Поздравляю, Соколов! Вы сделали безупречный выбор, — один из министров почтительно поцеловал ручку Милалики. — Вы прекрасны, сударыня.
— Полностью согласен! Вы — настоящее украшение этого вечера, — подхватил другой. — Вашему мужу несказанно повезло.

Мила зарделась румянцем, что лишь усилило всеобщее восхищение.
— Глеб, где ты отыскал такой редкий цветок? Она совсем не из нашего мира, — заметил седовласый профессор.
— Таких больше нет нигде, — с гордостью парировал Глеб и, поцеловав ладонь жены, предложил: — Пойдем потанцуем, любимая. Ведь мы здесь, чтобы веселиться.

В его объятиях, кружась в такт музыке, Мила наконец расслабилась.
— Ты держишься великолепно, умничка, — шепнул он ей на ухо.
В ответ она лишь прижалась лбом к его плечу. Ей нравился бал, нравилось танцевать, но от этих сотен любопытных, оценивающих глаз у нее замирало сердце.

Глава 5

Постепенно Милалика освоилась. Они много танцевали, и Глеб, к ее облегчению, избегал долгих светских бесед. Девушка и не подозревала, насколько утомительным может быть постоянное притворство.

В перерыве между танцами к ним подошел высокий статный мужчина с насмешливыми голубыми глазами.
— Наконец-то нашел тебя, дружище!
— Стас! — лицо Глеба озарилось искренней улыбкой. — Милалика, это мой старый друг, Станислав Сомов. Мы вместе росли и учились в академии.
— Очень рада, — Мила ответила на его галантный поклон.
— Веселые были времена, — ностальгически вздохнул Стас.
— Беззаботные, — кивнул Глеб. — Надолго в столице?
— Пока не знаю. Но загляну к тебя обязательно! — пообещал друг, перед тем как откланяться.

Объявили последний танец. Кружась в вальсе, Мила чувствовала себя почти счастливой.

Вернулись домой под утро. Глеб обнял жену, прижался губами к ее виску.
— Ну как тебе бал, радость моя?
— Очень понравилось, — тихо ответила она.
— А что больше всего?
— Быть с тобой. Танцевать с тобой, — она уткнулась лбом в его плечо.

«Ребенок, совсем ребенок», — с нежностью подумал Глеб. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал. На душе было тепло и спокойно.

Стас сдержал слово и вскоре навестил их. Мужчины долго беседовали в кабинете, а потом присоединились к Миле в гостиной.
— Соблазнил я твоего мужа на вечер безделья, госпожа Соколова, — улыбнулся Стас.
— Я очень рада, — Мила посмотрела на Глеба. Он казался расслабленным и счастливым.

Стас оказался блестящим рассказчиком. Он делился историями из путешествий, они с Глебом вспоминали студенческие проделки. Мила с удивлением наблюдала за мужем — таким раскованным и смеющимся, каким она его еще не видела.

— Милалика, вы, кажется, маг? — внезапно спросил Стас. — Чувствую в вас сильный потенциал.
— Да, я занималась с профессором Серовым, — оживилась девушка.
— И что вам больше по душе: артефактура или, может, целительство?
— Я еще не определилась, но…
— Хватит, Стас, — голос Глеба прозвучал резко, как удар хлыста. Все веселье мгновенно испарилось с его лица.
— Но, Глеб, я просто…
— Я сказал, хватит! — его тон не допускал возражений.

Стас вздохнул и умолк. Вечер продолжился, но непринужденная атмосфера исчезла. Мила украдкой наблюдала за мужем, не понимая причины такой резкой перемены.

Провожая друга, Глеб вышел с ним в прихожую.
— Она чудесная, Глеб, — тихо сказал Стас. — И любит тебя, это видно. Она не Вика. Она не предаст. Не проецируй на нее старые обиды.
— Я сам разберусь в своих отношениях, — отрезал Глеб, захлопывая дверь.

Праздники продолжались. Глеб осыпал жену подарками — от дорогих украшений до простых цветов. Он был нежен и внимателен. Они гуляли по городу, ходили в театр, читали у камина. Мила почти убедила себя, что ее опасения были лишь плодом тоски по дому.

Следующий бал она ждала с тревогой, зная, как меняется муж в обществе. На сей раз даже не стала спорить насчет платья — его вкус был безупречен. Наряд цвета зимнего неба подчеркивал ее юность и нежность.

На балу Глеб снова был образцом галантности. После бала он предложил прогуляться. Ночной город, укрытый свежим снегом, сиял огнями. В воздухе кружились крупные хлопья, превращая улицы в волшебную сказку. Глеб крепко обнял жену, и они медленно шли по заснеженным мостовым.

Дома сказка продолжилась. Их ночь была полна страсти и нежности. Проснувшись утром на его плече, Мила почувствовала прилив счастья. Глеб нежно перебирал ее волосы.
— Выспалась, любимая?
— Да, — она робко поцеловала его в щеку. Он в ответ притянул ее к себе.
— Вчера было так чудесно, — прошептала она.
— Мы можем гулять так каждый день, — улыбнулся он.

Он был спокоен. Она — почти счастлива. Мила отогнала последние сомнения: у нее замечательный муж, а его вспышки гнева — просто следствие усталости и серьезного характера.

В доме царили мир и покой. Мила с нетерпением ждала приема в Доме ученых, надеясь, что именно там наконец заговорит с мужем о продолжении учебы.

Но сначала был бал у губернатора. Если бы она знала, что ждет ее после этого вечера, она бы упала на колени и умоляла судьбу позволить им остаться дома — в их теплой, уютной сказке, которая должна была закончиться так скоро.

Глава 6

Постепенно Милалика начала осваиваться в бальной зале. К ее огромному облегчению, Глеб предпочитал танцы долгим светским беседам. Девушка и не подозревала, что поддерживать пустые разговоры с малознакомыми людьми — такое утомительное искусство.

В перерыве между танцами к ним подошел высокий, статный мужчина с темными волосами и насмешливыми голубыми глазами.
— Наконец-то ты оторвался от прекрасной супруги, дружище! — радушно улыбнулся он.
— Стас! Не ожидал тебя здесь увидеть, — лицо Глеба озарилось искренней, непринужденной улыбкой, какой Мила еще не видела. — Позволь представить: моя жена, Милалика. Дорогая, это мой старый друг, Станислав Сомов. Мы вместе росли.
— Очень рада знакомству, — Мила ответила на его галантный поклон.
— Взаимно, — его улыбка показалась ей искренней. — Поздравляю с женитьбой! Заберу ненадолго твоего мужа, не ревнуй? — он снова обратился к Глебу. — Академические времена вспомнились…
— Беззаботные были деньки, — кивнул Глеб.
— И веселые, — подхватил Стас. — Ты в столице надолго?
— Пока не знаю. Но к тебе обязательно загляну!
— Буду рад.

В этот момент заиграла музыка последнего танца. Глеб снова притянул Милу к себе, и они закружились в вальсе, оставив за пределами их маленького мирка и друга, и любопытные взгляды.

Вернулись домой под утро. В прихожей, залитой мягким светом, Глеб обнял жену, его губы коснулись ее виска.
— Ну как тебе первый большой бал, радость моя? — тихо спросил он.
— Очень понравилось, — так же тихо ответила Мила.
— А что больше всего?
— Быть с тобой. Танцевать с тобой, — она уткнулась лбом в его грудь, пряча смущенную улыбку.

«Совсем еще ребенок», — с нежностью подумал Глеб. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал. На душе было тепло и спокойно.

Стас сдержал слово и вскоре навестил их. Мужчины надолго удалились в кабинет, а потом присоединились к Миле в малой гостиной, где уже потрескивал в камине огонь.
— Вы уж простите нашу мужскую болтовню, госпожа Соколова, — снова поклонился Стас.
— Я очень рада гостю, который вызывает у моего мужа такую улыбку, — ответила Мила, глядя на расслабленного и оживленного Глеба.

Стас оказался блестящим рассказчиком. Он делился историями из путешествий, а затем они с Глебом пустились в воспоминания о годах учебы. Мила, слушая их, с удивлением наблюдала за мужем — таким раскованным, смеющимся над собственными проделками, каким она его еще не видела.

— Милалика, а вы, я чувствую, не чужды магии? — внезапно спросил Стас, его взгляд стал внимательным и оценивающим. — В вас чувствуется немалый потенциал.
— Да, я занималась с профессором Серовым, — оживилась девушка, почувствовав интерес к своей любимой теме.
— И что вам больше по душе? Артефактура? Или, может, целительство?
— Я еще не определилась, но…
— Хватит, Стас, — голос Глеба прозвучал резко, как щелчок бича. Веселье мгновенно испарилось с его лица, взгляд стал холодным.
— Я просто…
— Я сказал, хватит! — тон не допускал возражений.

Стас вздохнул и отступил. Беседа перешла на нейтральные темы — о погоде, о праздниках. Мила украдкой наблюдала за мужем, пытаясь понять причину этой внезапной и жесткой перемены.

Провожая друга, Глеб вышел с ним в прихожую.
— Она чудесная, Глеб, — тихо сказал Стас, надевая пальто. — И любит тебя, это видно. Она не Вика. Она не предаст. Не проецируй на нее старые раны.
— Я сам разберусь в своих отношениях, — отрезал Глеб, и дверь за другом закрылась с глухим щелчком.

Праздники продолжались. Глеб осыпал жену подарками — от изысканных украшений до простых, но милых безделушек. Он был нежен, внимателен, уделял ей все свое время. Они гуляли по заснеженному городу, ходили в театр, часами сидели у камина. Мила почти убедила себя, что те тревожные звоночки были лишь плодом тоски по дому и нервного напряжения.

Следующий бал она ждала с затаенной опаской, уже уловив закономерность: ее ласковый муж в большом обществе становился другим — более жестким, закрытым. На сей раз она даже не пыталась обсуждать выбор наряда — вкус у Глеба был безупречен. Платье в пастельных тонах, напоминающее зимнее небо, подчеркивало ее хрупкость и юность.

На балу Глеб снова был образцом галантности. А после, словно желая продлить волшебство, предложил прогуляться. Ночной город, укрытый пушистым снегом, был прекрасен и безлюден. Фонари отбрасывали на белый покров разноцветные блики, а снежинки кружились в свете гирлянд, словно живые искры. Глеб крепко обнял жену, и они медленно шли, не говоря ни слова, погруженные в тихую сказку.

Дома эта сказка продолжилась. Их ночь была полна страсти и нежности. Проснувшись утром на его плече, Мила почувствовала прилив глубокого, почти болезненного счастья. Глеб нежно перебирал ее волосы.
— Выспалась, любимая?
— Да, — она робко поцеловала его в щеку. Он в ответ притянул ее к себе, и поцелуй стал долгим и глубоким.
— Вчера было так чудесно, — прошептала она.
— Для тебя — что угодно, — он улыбнулся, и в его глазах светилась та самая, домашняя нежность.

Он был спокоен. Она — почти счастлива и готова была отогнать последние сомнения. Ее муж — замечательный человек, а его резкость — лишь защитная реакция уважаемого человека, вынужденного всегда быть настороже.

В доме царили мир и покой. Мила с нетерпением ждала приема в Доме ученых, лелея надежду, что атмосфера науки поможет ей мягко завести разговор о продолжении образования.

Но сначала был бал у губернатора. Если бы она могла заглянуть в будущее, она бы упала на колени и умоляла судьбу отменить этот вечер. Она бы цеплялась за косяк двери, лишь бы не переступать порог того рокового бала, после которого ее жизнь расколется на «до» и «после».

Глава 7

На губернаторский бал супруги собирались в спокойной, почти идиллической атмосфере. Мила, уже одетая, кружилась перед зеркалом, а Глеб с теплой улыбкой наблюдал за ней.
— Ну что, жена, готова покорять столицу? — спросил он, подходя сзади и обнимая ее.
— Готова, но только если ты будешь рядом, — улыбнулась она в ответ, ловя его отражение в зеркале.

Бал у губернатора был в самом разгаре, когда они прибыли. Зал гудел от голосов, сиял огнями и дорогими нарядами. Многие лица были Миле уже знакомы, и холодная настороженность первых выходов в свет сменилась привычной вежливостью. К Глебу то и дело подходили коллеги, обсуждая дела, но неизменно осыпали его молодую жену комплиментами. Глеб явно наслаждался таким вниманием. Даже Стас, поздоровавшись и внимательно взглянув на пару, казался удовлетворенным — в их отношениях царил мир.

Идиллию разрушило появление пары: седовласого важного господина и ослепительной брюнетки в вызывающем алом платье.
— Глеб Михайлович, как я рад вас видеть! До нас дошли слухи о вашей женитьбе. Не могли не подойти и поздравить, — произнес мужчина церемонно.
— Да, Глеб, поздравляю. И это та самая жена? — женщина устремила на Милу оценивающий, бесцеремонный взгляд.

В этот момент ее супруга отвлекли, и она, изогнув губы в кривой улыбке, ядовито добавила, понизив голос:
— Хм… Серенькая мышка. Не думала, что ты опустишься до такого вкуса.
— Что тебе нужно, Виктория? — голос Глеба прозвучал опасно тихо, его пальцы непроизвольно сжались.
— Поздравить. Все только и говорят о твоей юной красавице. Смотрю, сильно преувеличивали. Обычная забитая провинциалка. Но не переживай, поживет в столице, пообтерется, поучится у меня уму-разуму… Может, и станет что-то представлять. До меня, конечно, ей как до звезды, но будет не хуже других. Станет… как я, — она бросила этот последний довод, как отравленную иглу, демонстративно развернулась и уплыла в толпу.

Глеб стоял бледный, его трясло от сдержанной ярости. Мила смотрела на него в полном недоумении.
— Глеб, кто это?
— Никто! — отрезал он, и в его глазах бушевала буря.

К ним подошел Стас, его лицо было серьезным.
— Глеб, это была Вика? Что она сказала? — он обратился к Миле, не дождавшись ответа от друга. — Милалика?
— Она сказала… что я стану как она. Кто она такая?
— Отойди от моей жены! — рыкнул Глеб на Стаса, отталкивая его плечом.
— Глеб, опомнись! Это же я! Она сказала это назло, она всегда это делала! Мила никогда не будет на нее похожа!
— Пойдем танцевать, — сквозь зубы процедил Глеб и, грубо схватив Милу за руку, почти потащил ее в центр зала.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она, пытаясь высвободиться, но в ответ получила лишь ледяной, ненавидящий взгляд.

С бала они уехали молча. Дома Глеб заперся в кабинете, хлопнув дверью так, что содрогнулся весь дом. Он был в ярости — на Викторию, на себя, на весь мир. И эта ярость несправедливо выплескивалась на Милу, хотя разумом он понимал: она ни в чем не виновата. Но старые раны, нанесенные предательством той женщины, кровоточили с новой силой.

Мила лежала в постели, не в силах уснуть. «Кто она? Бывшая возлюбленная, ясно. Бросила его, вышла замуж за другого. Но почему его гнев обрушился на меня? Я же люблю его. Я его жена».

Утром Глеб пришел с повинной.
— Прости. Я не должен был так себя вести, — он попытался обнять ее, но она отстранилась.
— Объясни мне, Глеб. Я понимаю, она оскорбила тебя. Но при чем здесь я? В чем моя вина?
— Ни в чем. Забудь, — он снова попытался притянуть ее к себе, и на этот раз она не сопротивлялась.

Мир был восстановлен, но хрупкий, как тонкий лед. Глеб стал мрачным и раздражительным. Визит Стаса, после которого они долго сидели в кабинете, а друг ушел с озабоченным лицом, лишь усилил тревогу Милы. Она чувствовала, что от нее что-то скрывают.

Единственной отдушиной оставалась надежда на прием в Доме ученых. «Там он будет среди своих, заговорит о деле, и все наладится», — убеждала себя Мила.

И действительно, на вечере Глеб преобразился. Оказавшись в кругу коллег, он стал тем самым обаятельным, блестящим мужем, в которого она была влюблена. Мила, на удивление, чувствовала себя спокойно и комфортно; здесь ее не рассматривали как диковинку, а беседы о магии и науке были ей куда интереснее светских сплетен. Глеб с гордостью представил ее нескольким видным ученым, и когда Мила, воодушевленная его отношением, осмелилась вставить в спор об артефактах свое замечание, он одобрительно улыбнулся.

— Смотрю, ему лучше, — шепнул ей Стас, поймав момент, когда Глеб отошел.
— Очаровательная госпожа Соколова, не позволите ли себе составить компанию? — к ним подошел один из гостей. — В соседнем зале танцуют…
— Нет, — ответили хором Глеб, внезапно вернувшийся, и сама Мила.
— Мне с мужем интереснее, — мягко, но твердо сказала она.

Глеб бросил на навязчивого кавалера уничтожающий взгляд, крепче сжал руку жены и прошептал:
— Может, правда пойдем потанцуем?
— Милый, мне и правда интересно здесь, — успокоила его Мила, и он расслабился.

Возвращались они домой в приподнятом настроении. Воодушевленная успехом вечера, Мила решила, что настал подходящий момент.
— Любимый, этот вечер был чудесным. Ты был так brilliant среди коллег. Я горжусь тобой. И я хочу… хочу быть достойной тебя. Хочу не просто стоять рядом, а понимать то, что ты делаешь.
— Что ты хочешь сказать? — его голос мгновенно потерял теплоту, спина напряглась.
— Я хочу учиться. Поступить в академию.
— Зачем? Ты мне и такая нравишься. Ты прекрасна. Не нужно ничего менять, все и так идеально, — он говорил быстро, его тон стал настойчивым.
— Но, Глеб, я всегда мечтала об учебе. Отец обещал…
— Я сказал нет, — его голос стал тихим и опасным.
— Я думала, ты поймешь… Отец говорил… — попыталась она настаивать.
— Отец? — он резко обернулся, и его лицо исказила гримаса гнева. — Твой отец продал тебя, дурочка!
— Как… продал? — Мила отшатнулась, не веря своим ушам.
— Так и продал! За долги твоего брата-неудачника! Как вещь! А вещи, моя дорогая, не имеют права на собственные мысли и желания. Так что будешь делать только то, что я скажу! — прошипел он, и в его глазах пылал уже не огонь ярости, а леденящий душу холод презрения.

Глава 8

«Вещь. Продал» — эти слова гудели в висках, отдавались эхом в пустоте, внезапно образовавшейся внутри. Милалика сорвалась с места и побежала в свою комнату, едва различая дорогу сквозь пелену навернувшихся слез.

— Будет так, как я решу! — услышала она вдогонку яростный крик мужа.

Упав лицом в подушки, Мила разрыдалась. Она не могла, не хотела верить, что отец способен на такое. Вячеслав, при его бесшабашности, действительно мог наделать долгов, и отец, безусловно, любил брата больше. Но продать родную дочь, как бездушную вещь? Это не укладывалось в голове. Что же выходит, она и вправду всего лишь вещь, не имеющая права на собственные мысли и желания?

«Нет! — пронеслось в ее сознании с железной твердостью. — Я не согласна. Такой жизни я не хочу».

Вдоволь наплакавшись и пожалев себя, она заставила дыхание выровняться. Слезы должны были стать последними. Теперь — борьба.

Глеб метался по кабинету, как раненый зверь в клетке. В нем боролись три начала. Разум твердил, что он несправедливо обидел Милу, которая ни в чем не виновата. Ведь это Райский пришел к нему униженно просить за сына, и предложение выдать дочь замуж в счет долгов стало для Глеба полной неожиданностью. Он опешил, но быстро сообразил: если откажется, Райский найдет другого «покупателя». А Милалика... С ней в его очерствевшую душу вернулось что-то теплое, забытое. И он согласился. Он не воспринимал ее как покупку!

Но тут же поднимал голову его внутренний демон, взлелеянный старыми обидами, шепча, что все женщины лживы, что их следует держать в ежовых рукавицах, что отныне она — его собственность. Сердце сжималось от боли, демон требовал жесткости, разум пытался возражать. Это противоборство разрывало его на части.

На следующее утро Мила, собрав остатки сил, попыталась поговорить с мужем спокойно.
— Глеб, пойми, я не несу ответственности ни за долги брата, ни за поступки отца, — начала она осторожно.

— Разговор окончен, Мила, — холодно отрезал он. — Я буду обеспечивать тебя платьями, драгоценностями, ты будешь блистать в свете. Но о карьере и учебе можешь забыть. Мне нужна красивая и послушная жена. Договорились?

В ответ повисло молчание. Мила сглотнула комок в горле, понимая, что сейчас бесполезно. Но сдаваться она не собиралась.

Глеб сдержал слово. Ее гардероб ломился от нарядов от лучших портных, шкатулки — от изысканных украшений. Однако сам муж с каждым днем становился мрачнее и суровее. Ласковые взгляды и нежные слова остались в прошлом. Их редкие выходы в свет были для него лишь демонстрацией дорогой безделушки, а восхищенные взгляды в ее адрес — пищей для его самолюбия.

Как-то раз зашел Стас. Друзья громко спорили в кабинете. Приятель пытался вразумить Глеба, говоря, что это не он, а его старые демоны говорят за него. Но все было тщетно.

Шли дни. Жизнь Милы превратилась в золотую клетку, обитель красивого, но невыносимого ада. Иная женщина, возможно, была бы счастлива такому богатству, но не Милалика, всегда мечтавшая о другом.

Вернувшись с очередного приема, Глеб бросил ей через плечо:
— Молодец, сегодня сыграла свою роль безупречно. Можешь быть свободна.
И направился к выходу.

— Ты куда? — робко спросила Мила.

— Это тебя не касается, — последовал резкий ответ, и дверь захлопнулась.

«Сыграла роль... Свободна... Не касается...» Эти слова стали последней каплей. Ярость, горячая и освобождающая, затопила ее.

Она стремительно поднялась в комнату, переоделась в теплый брючный костюм, наскоро собрала в сумку самое необходимое и, накинув шубу, ринулась к выходу. Дверь не поддалась. «Запер», — с холодной ясностью осенило ее. Вспомнив прочитанное когда-то заклинание, она попыталась открыть замок, но тщетно. Проверила черный ход — та же история. Последней надеждой была оранжерея. Именно там ее и настиг Глеб.

— Сбежать вздумала? — его крик сотрясал стеклянные стены. — А клятвы? Вечная любовь? Все вы как на подбор!

— Нет, не все! А ты — тиран! Жить с тобой невозможно!

— Тиран? — его лицо исказила гримаса гнева.

Он размахнулся и ударил ее. От неожиданности и боли Мила пошатнулась и упала на каменные плиты.

— Марш в свою комнату! И чтобы я не видел тебя за ее пределами без моего разрешения! — прошипел он.

Сердце разорвалось от боли и предательства. Она не ожидала, что он поднимет на нее руку. Почти не помня себя, она проскользнула в свою комнату и пролежала там почти сутки, не в силах шевельнуться, не желая жить.

Прошло два дня. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Глеб.
— Я хочу видеть свою жену ухоженной и красивой каждый день. Если не встанешь, накормлю насильно. Не испытывай мое терпение.

Мила молча поднялась, привела себя в порядок и вышла к обеду. Глеб одобрительно кивнул.
— В следующие выходные прием у губернатора. Надеюсь, ты придешь в себя, мы обязаны быть там.
— Хорошо, — тихо ответила она.

С тех пор она старалась лишний раз не покидать комнату, перемещаясь по дому неслышной тенью.

Когда в гости заглянул Стас, он сразу заметил синяк на щеке Милы.
— Это что такое? — строго спросил он у Глеба.

— Вздумала сбежать, — отмахнулся тот.

— И ты решил, что имеет право ее бить? — голос Стаса дрогнул от негодования. — Глеб, очнись! Я тебя не узнаю!

— Не лезь не в свое дело, Стас.
— Так отпусти ее, если не можешь быть человеком!
— Нет. Она моя. И точка.

Спорить было бесполезно. Уходя, Стас бросил на Милу полный сочувствия и решимости взгляд.

Спустя пару дней он появился вновь — навеселе, с бутылкой дорогого вина.
— Выпьем, забудем все плохое? — предложил он.

Глеб, хмурый, согласился. Они выпили по бокалу, и через несколько минут Глеб грузно осел в кресле и заснул тяжелым сном. Мила удивленно смотрела на Стаса.

— Не время медлить, — сказал он трезвым и собранным голосом. — Говорила, что хочешь бежать. Это все еще актуально?
— Да! — выдохнула она.
— Тогда собирайся. У нас мало времени.
— Но почему? Ты же его друг...

Глава 9

— Вот именно! Я его друг, — тихо, но страстно возразил Стас. — И я пытаюсь помочь ему. Я еще помню Глеба веселым и беззаботным парнем, который готов был горы свернуть ради близких. А потом он встретил Викторию и ослеп. Она всегда была дрянью, но Глеб не желал ничего видеть, боготворил ее. А она вертела им, как хотела, и не только им. Она отбила молодого человека у своей же подруги. Та в отместку наложила на Викторию проклятие с заклятием безбрачия и бумеранга — чтобы все зло, что она сеет, возвращалось к ней. Виктория спряталась за Глеба, и его зацепило краем... но очень своеобразно. Та девушка сказала, что проклятие разрушит только чистая любовь и безоговорочная вера. Но она не могла знать, как именно оно подействует на Глеба. Да и была вероятность, что обойдется.

Мила слушала, затаив дыхание, с нарастающим ужасом.
— Что же случилось потом?
— Виктория тут же вышла замуж за какого-то богатенького наследника. А Глеб... Глеб разуверился в женщинах. Зарылся в работу, стал одним из лучших в своем деле. Женщины, конечно, были, но он оставался холоден и неприступен. До тех пор, пока не появилась ты.
— И он меня... купил, — с горькой усмешкой произнесла Мила.
— Мила, все не так однозначно! Да, твой отец тебя продал. Но Глеб не покупал. Ты ему правда нравилась. Впервые за долгие годы он был искренен, я это видел! Ты — лучшее, что могло с ним случиться. Но что-то пошло не так, демон взял верх. И пока он мучает тебя, он не отпустит Глеба. Я надеюсь... что когда тебя не станет, буря в нем утихнет. Тогда, возможно, он очнется, поймет, что потерял, и станет прежним Глебом Соколовым. Я прошу тебя лишь об одном... если сможешь — прости его. Дай ему шанс, когда придет время.

Стас вышел на улицу и вернулся с небольшой дорожной сумкой, которую протянул Миле.
— Переоденься. Все свое оставь здесь — на вещах могут быть следящие чары.

Мила ушла в комнату. В сумке лежал мягкий теплый костюм, простое добротное пальто и сапоги. Она быстро переоделась, сняла с себя все украшения. Рука на мгновение задержалась на обручальном кольце. Вздохнув, она сняла и его, положила на стол, а под него подложила записку, наспех начертанную карандашом. В последний раз окинула взглядом комнату и вернулась к Стасу.

Тот протянул ей небольшой амулет.
— Надень. Этот артефакт скроет твою ауру и сотрет магические следы. Пошли.

Стас вывел Милу на улицу, усадил в неприметную машину и довез до вокзала. Вручил ей сумку и конверт с деньгами.
— Здесь самое необходимое. Денег хватит на первое время. Не пользуйся своим именем. И не привлекай к себе внимания.
— Хорошо, — кивнула девушка.

Стас hesitated, затем достал из кармана небольшую коробочку.
— Это артефакт связи. Если будет очень нужно, сможешь со мной связаться. И еще... Если в твоем сердце останется хоть капля любви к нему... если сможешь простить и захочешь вернуться — вернись. Дай ему шанс обрести счастье.
— Я подумаю, — тихо сказала Мила, забирая артефакт.
— Иди, — коротко бросил мужчина.

Мила натянула шапку поглубже и растворилась в толпе на вокзале. Пробежавшись глазами по расписанию, она выбрала поезд, уходящий вглубь страны через пятнадцать минут. Покупать билет было рискованно. Она прошла на перрон и подошла к пожилой проводнице.
— Тетенька, довезите, пожалуйста, до дому. Бабушка одна, очень волнуется. Я работу искала, а нашла одни непристойные предложения. Документы еще потеряла... У меня вот денежки есть, — жалостливо и искренне попросилась она.

— Ох, девонька, беда-то какая... А то, что от непотребства отказалась — правильно, молодец. Ладно, проходи в мое купе, только тихо сиди. Никому ни слова, — сжалилась женщина.
— Спасибо вам огромное!

Сердобольная проводница провела ее в свое купе и велела не выходить. В вагоне было тепло и уютно, пахло хвоей. Мила сняла пальто и заглянула в сумку. Внутри, вопреки скромным размерам, оказался еще один костюм, пара платьев, смена белья, туфли и мелочи. «Сумка с заклятием облегчения веса», — догадалась Мила. Она посмотрела в окно. Шел густой снег. И вдруг ее сердце сжалось от воспоминания: вот так же они с Глебом гуляли всю ночь по заснеженному городу, и были счастливы. Несмотря на все, в глубине души она любила своего мужа. «Пусть у него все будет хорошо», — мысленно пожелала она. Поезд тронулся.

Стас вернулся как раз вовремя. Глеб уже начинал шевелиться. «Мощный маг, слишком быстро отошел», — с тревогой подумал Сомов. Он рассчитывал на большее время.

Глеб открыл глаза и тут же нашел взглядом Стаса.
— Что это было, Стас? Зачем?
— Держи себя в руках. Я сделал это для тебя. Ради твоего же блага, — как можно спокойнее сказал Сомов.
— Усыпил меня — для моего блага? — голос Глеба зазвенел от ярости. — Сколько я проспал? Что произошло?
— Милалика! — резко крикнул Глеб, вскакивая. — Где Мила?!
— Ее здесь нет.
— Где моя жена?! — Глеб смотрел на друга бешеными, полными крови глазами.
— Я не знаю. Я... отпустил ее.
— Что ты сделал?! Ты помог ей сбежать? Вы сговорились за моей спиной!
— Нет. Это был только мой выбор. Она ничего не знала до последнего момента.
— Зачем?! Зачем ты так поступил? Я не могу без нее!
— Если она тебе так дорога, зачем ты превратил ее жизнь в ад?!
— Я ее муж! Где она?! — Глеб наступал на друга, сжимая кулаки.
— Проклятие, Глеб! Демон внутри тебя становился только сильнее от ее присутствия! Ты терял контроль, уничтожал и ее, и себя! Очнись же!
— ГДЕ ОНА?! — прорычал Глеб.
— Я не знаю! Наверное, уже уехала из города.
— Я найду ее! — проревел Глеб и бросился в свою лабораторию.

Там он лихорадочно активировал поисковое устройство. Все подаренные украшения были метками. Но артефакт указал прямо на ее комнату. Глеб влетел туда с последней надеждой, что Стас все выдумал. Но комната была пуста. На столе аккуратно лежали все ее драгоценности. Под обручальным кольцом он нашел записку. Всего три слова: «Я люблю тебя». Из груди Глеба вырвался стон, больше похожий на вой.
— Все равно найду! Объявлю в розыск!
— И что скажешь? Что жена самого Глеба Соколова сбежала? Нет, ты не сделаешь этого, — холодно заметил Стас, последовавший за ним.
— Скажу, что ее похитили! Сам найду! Наняту лучших магов-следопытов! А ты... Как ты мог?! И после этого называешь себя другом? Убирайся! Ты мне не друг!
— Я твой друг, Глеб. Уйду. Но вернусь, когда ты придешь в себя.

Глава 10

Поезд мчался все дальше, увозя Милу от шумной столицы, от Глеба, от прежней жизни. На душе было страшно и тревожно. Вспомнив рассказ Стаса, она почувствовала острую жалость к мужу. Но Стас — человек умный и верный друг. Если он решил, что так будет лучше, значит, так и есть. По крайней мере, для нее, Милы, это был единственный шанс. Если Глеб поднял на нее руку однажды, кто мог поручиться, что не поднимет снова? Тем более, по словам Сомова, он себя не контролировал.

Дверь купе приоткрылась, и вошла Клавдия Васильевна с двумя дымящимися кружками чая. Закончив обход, она решила передохнуть.
— Ну что, девонька, отогрелась? — спросила сердобольная проводница.
— Спасибо вам большое, — тепло ответила Мила, с благодарностью принимая горячую кружку.
— Меня Клавдия Васильевна зовут. А тебя как?
— Милалика, — тихо ответила девушка, но в этот момент поезд, войдя в поворот, оглушительно заскрежетал колесами, заглушив ее слова.
— Лика, говоришь? — переспросила женщина.
— Да, Лика, — после секундной паузы подтвердила Мила.
«Милалика — это и Мила, и Лика. Пусть будет Лика. Так проще, и я даже не вру», — пронеслось в ее голове.
— А это что у тебя, родная? — Клавдия Васильевна с материнской тревогой указала на ее разбитую губу.
— Один богатей, — горько усмехнулась Мила-Лика.
— Эх, они, сильные мира сего, часто позволяют лишнее... Правильно сделала, что уехала. Не место светлой душе в столичной грязи. Ложись-ка на верхнюю полку, поспи. Дорога — дело утомительное.

Мила не стала спорить и послушно забралась наверх. Мерное покачивание вагонов убаюкивало, и через несколько минут она погрузилась в тревожный сон. Ей снился Глеб — его искаженное гневом лицо, он что-то кричал, куда-то бежал. От этого кошмара она проснулась в холодном поту. Прислушалась. Поезд стоял на какой-то темной станции, по перрону метались и кричали люди. Сердце екнуло от страха, но через минуту состав снова тронулся, увозя ее прочь от непонятной суеты.

В купе снова появилась Клавдия Васильевна с тарелками, от которых вкусно пахло супом. Затем она развернула свой узелок с провизией: хлеб, сыр, кусок вареной говядины.
— Подкрепись, детка. Не поешь — сил не будет. А без сил как работать? Не магам же чародейным, что на пустом месте золото создают, — хитро подмигнула она.

— Спасибо, — с искренней благодарностью сказала Мила, спускаясь вниз. — Можно мне умыться?
— Дверь напротив, только далеко не ходи и ни с кем не заговаривай, — наказала проводница.

Прохладная вода не только освежила лицо, но и прояснила мысли. Вернувшись, Мила с неожиданным для себя аппетитом съела все, что ей предложили.
— Спасибо вам, не знаю, как и отблагодарить, — начала она.
— И не надо. Спасибо — и ладно. Мы же люди, а не звери лесные, должны друг другу помогать, — отмахнулась Клавдия Васильевна, собиравшая посуду, и вышла, оставив Милу наедине с размышлениями.

«Если меня до сих пор не нашли, значит, следы запутаны», — девушка невольно дотронулась до амулета на шее. «Значит, артефакт работает. Спасибо, Стас... Как он там? Надеюсь, Глеб не сделал ему ничего плохого».

Ближе к вечеру поезд сделал остановку в Ельске — небольшом провинциальном городке. От всей души поблагодарив свою спасительницу и выслушав ее напутствия, Мила вышла на перрон. Она вспомнила из уроков географии, что Ельск стоял на перекрестке путей — между крупной железной дорогой и большим трактом, а от него, как лучи, расходились десяткистальных дорог в разные стороны. Нужно было найти ночлег и решить, куда двигаться дальше.

Небольшая гостиница нашлась быстро — двухэтажное здание с яркой вывеской «ТРАКТИР». Мила толкнула тяжелую дверь. Внутри был небольшой холл со стойкой администрации, слева — распахнутая дверь в шумный, пропахший едой и пивом зал, справа — лестница наверх. Подойдя к стойке, она позвонила в колокольчик. Спустя мгновение из-за двери появилась запыхавшаяся женщина.
— Прости, родная, помощница на кухне сегодня не вышла, мы втроем справляемся. Тебе чего?
— Мне нужна комната. На день или два, — сказала девушка.
Женщина оценивающе окинула взглядом ее скромное пальто и небольшую сумку.
— А денег-то у тебя хватит?
— А сколько стоит? Если что, я могу отработать. У вас же, кажется, нужны руки? — предположила Мила, рассчитывая, что в этом случае не придется предъявлять документы.
Хозяйка на секунду задумалась.
— Ладно, на кухне помощь действительно нужна — овощи чистить, посуду мыть. Согласна?
— Согласна.
— Я Роза. Мы с мужем это заведение держим, — бросила она через плечо, направляясь к лестнице. — Пошли, покажу, где жить будешь.
— Я Лина, — представилась Мила, следуя за ней.
Роза открыла дверь в небольшую комнату под самой крышей.
— Вот твоя каморка. Умывальня — в конце коридора. Раздевайся да спускайся на кухню. И поешь заодно, — распорядилась она и ушла, торопливые шаги ее быстро затихли.

Мила сняла пальто, переоделась в простое платье, заплела волосы в тугую косу и, повязав на голову платок, спустилась вниз. На кухне царил хаос. Роза что-то выясняла с дородной поварихой.
— Что я могу поделать, если людей нет! А вот и Лика, будет тебе помогать, — сказала Роза, заметив девушку.
— Эта? Да она щепка! — фыркнула повариха.
— Бери, какая есть! А то вообще одна останешься!
В этот момент в кухню вошел мужчина. Его маслянистый взгляд сразу же уперся в Милу.
— А это кто у нас? — протянул он.
— Это Лика, новая работница, милый. Я ее наверху устроила.
— Лика, значит... — он медленно провел глазами по ее фигуре, и по спине Милы пробежала неприятная дрожь. Мужчина был обрюзгшим, небритым и откровенно пьяным.

Весь вечер Мила-Лика старательно выполняла указания: мыла горы овощей, отдраивала пригоревшие кастрюли, мыла пол. Официанты то и дело врывались на кухню, хватали готовые заказы и исчезали в шуме трактирного зала. Заведение закрылось далеко за полночь. Повариха, уже без злости, махнула Миле рукой и протянула тарелку с остатками ужина.
— Ешь. А ты, я погляжу, шустрая. Может, и сработаемся. Здесь пол еще вымой — и свободна. Завтра к девяти утра будь на месте.

Глава 11

— Ну что, милая, не ожидала меня увидеть? — На пороге, едва держась на ногах, стоял пьяный муж Розы.

— Что вы здесь делаете? — возмутилась Мила, отступая на шаг.

— К тебе пришел. Ты рада? — с наглой ухмылкой мужчина шагнул вперед.
— Уйдите! Как вы смеете, вы же женаты!
— И что? Роза не будет против.

От него разило перегаром. Он протянул руки, пытаясь обнять девушку. Мила инстинктивно отпрянула, прошептала заклинание обездвиживания и набросила его на навязчивого гостя. Тот замер, как истукан. Не теряя ни секунды, девушка натянула сапоги, накинула пальто, схватила сумку и выскочила на улицу.

Она побежала через двор к соседнему дому. Сзади уже послышались хриплые крики очнувшегося мужчины. Мила ускорилась, сердце бешено колотилось в груди. Выскочив на проезжую часть, она едва не угодила под колеса резко затормозившего автомобиля. От неожиданности девушка вскрикнула и отлетела в сугроб на обочине.

Дверца авто распахнулась, и к ней подбежал мужчина.
— Что вы делаете! Я же мог вас сбить! — его голос звучал испуганно и сердито одновременно.

Он помог ей подняться на ноги, старательно стряхивая с ее одежды снег, и заглянул в лицо.
— Милалика?! — вырвалось у него удивленно.
— Профессор Серов! — узнала его девушка.

В это время с другой стороны послышались приближающиеся крики. Мила в страхе оглянулась. Профессор, мгновенно сориентировавшись, схватил ее за руку, буквально втолкнул на заднее сиденье, сам запрыгнул за руль и резко тронулся с места.

Отъехав на безопасное расстояние, он остановил машину и обернулся к дрожащей от волнения и холода девушке.
— Так, рассказывай. Что случилось? Почему ты одна, в таком виде и ночью на дороге?
— Это долгая история, — грустно вздохнула Мила.
— У нас как раз есть время, — мягко, но настойчиво сказал Серов.

И Мила рассказала ему все: о том, как изменился ее муж Глеб, о предательстве отца, продавшего ее за долги брата, о своей бесплодной борьбе и о побеге. Профессор слушал, не перебивая, и чем дольше он молчал, тем мрачнее становилось его лицо.

— То, что твой брат бездарь, я знал. Но чтобы отец... это в голове не укладывается. И муж... Бедная девочка, сколько же тебе пришлось вынести.
— Профессор, а вы что здесь делаете? — спросила Мила, стараясь совладать с дрожью в голосе.
— Был на конференции в академии Лаврата. Заехал по пути навестить сестру, она живет неподалеку.
— Никита Егорович, вы же не вернете меня мужу? — опасливо прошептала Милалика.
— Конечно, нет! Я тебе помогу, — твердо пообещал он.

Профессор на мгновение задумался, затем завел двигатель, развернул автомобиль и поехал в обратном направлении. На рассвете они въехали в небольшой уютный городок и остановились у аккуратного двухэтажного коттеджа. Из дома на звук мотора вышла немолодая, но очень стройная и красивая женщина с умными серыми глазами.

— Никита, что случилось? Ты почему вернулся?
— Варя, все объясню внутри. Помоги, — он кивнул на машину.

Серов разбудил задремавшую на заднем сиденье Милу и помог ей выйти. Варвара Егоровна внимательно, но без упрека осмотрела продрогшую девушку с заплаканным лицом.
— Знакомьтесь. Это моя сестра, Варвара Егоровна. А это моя ученица, Милалика. Варя, девочке нужна помощь и надежное укрытие.

— Для начала — горячая ванна, еда и отдых, — деловито заключила Варвара Егоровна. — Пошли, милая, я тебе все покажу. А ты, братец, затопи камин.

Варвара Егоровна отвела Милу в ванную, помогла ей раздеться и, наполнив ванну, добавила в воду ароматные масла и соли.
— Залезай, согреешься и придешь в себя. Потом посмотрим, не ушиблась ли ты.

Приятное тепло разлилось по телу, снимая усталость и напряжение. Через полчаса Милалика вышла из воды совершенно преображенной — бодрой и умиротворенной. Осмотр показал, что серьезных повреждений нет. Девушка надела чистое платье из своей сумки, высушила волосы с помощью магии и заплела их в две привычные косы.

Вернувшись в гостиную, они втроем уселись за стол, а потом устроились у потрескивающего камина.
— Ну, рассказывайте, что за авантюру вы затеяли, братец? — с легкой улыбкой спросила Варвара Егоровна.
— Рассказывай, — кивнул Миле профессор.

Девушка повторила свою историю, а Серов дополнил ее рассказом о встрече на дороге. Варвара Егоровна слушала очень внимательно, и с каждым словом ее выражение лица становилось все серьезнее.
— Значит, друг мужа говорил о проклятии? По описанию изменений в его поведении — все возможно. И да, если проклятие наложено неумело, последствия могут быть непредсказуемы. Друг был прав, что увез тебя подальше. Нужно время, чтобы все устоялось. Если муж тебя действительно любит, он справится и осознает.
— А если нет? — тихо спросила Мила.
— Тогда, детка, тебе лучше с ним больше не встречаться, — прямо ответила женщина.
— И сколько ждать?
— Год, пять, десять... Не загадывай. Живи своей жизнью. Время все расставит по местам: поймешь, простишь ли ты его, и нужно ли тебе это вообще.

— Варя, но девочке нужно как-то устраиваться, — вмешался Никита Егорович. — Возвращаться к отцу — безумие, он ее сразу выдаст. Я взять ее не могу — меня первым делом начнут проверять. Варя... — профессор умоляюще посмотрел на сестру.

— То, что Мила — не слабый маг, я уже поняла, — заметила женщина.
— Она еще и очень талантлива! И у нее явные способности к целительству! — поспешил добавить Серов.
— Тем более интересно, — Варвара Егоровна оценивающе взглянула на девушку. — Оставайся у меня. Будешь помогать. Ты как представлялась? Лика?
— Да.
— Отлично. Будешь Лика Серая, дочь моей покойной подруги, которую я взяла под опеку. Устраивает? — она перевела взгляд с брата на Милу.
— Спасибо! — выдохнул профессор.
— Спасибо вам огромное! — у Милы на глаза навернулись слезы.
— Договорились — никаких слез! Не выношу, — но в голосе Варвары Егоровны послышалась теплота. — Улыбнись, детка. Все наладится.

Глава 12

В дверь постучали настойчиво, даже властно.
— Откройте! Я же вижу, что дома кто-то есть!

Милалика вздрогнула, сердце заколотилось в груди. Она сделала глубокий вдох, набралась смелости и подошла к двери.
— Варвары Егоровны нет дома. Она ушла к роженице, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Понятно. А вы кто будете, милая девушка? — раздался за дверью хрипловатый мужской бас.
— Я… Лика. Её воспитанница.
— А я — Павел Сидорович Рогов. Местный полисмен. За порядком слежу. Может, откроете? Я ненадолго.

Милалика занервничала. В памяти всплыли крики пьяного мужа Розы, злобное лицо Глеба. Она сжала кулаки.
— Я не уверена… Варвара Егоровна строго-настрого наказала никому не открывать.

— Павел Сидорович! Чем обязана? — послышался спокойный, властный голос Варвары Егоровны, подходящей от калитки.
— Да вот, Варвара, зашёл за растиркой от старой раны, спину прихватило. А меня ваша новая горничная не пускает, — с преувеличенной обидой в голосе ответил мужчина.

— Это не горничная, а моя воспитанница, Лика. Она пока ко всему присматривается. Молодец, что инструкции выполняет. Лика, детка, открой, всё в порядке.

С облегчением Милалика повернула ключ и отворила тяжелую дубовую дверь. В дом за женщиной вошел грузный, седой мужчина с уставшим, но умным лицом. Он заметно кособочился, бережа больной бок.
— Уф… — тяжело плюхнувшись в кресло у камина, он с облегчением выдохнул.

— Сейчас поможем. Лика, помоги господину Рогову снять пальто, — деловито распорядилась Варвара Егоровна.

Вдвоем они осторожно освободили мужчину от верхней одежды и свитера. Целительница уже достала из шкафчика баночку с густой ароматной мазью. Её ловкие, знающие руки разогрели кожу на спине полисмена, втерли снадобье и укутали больное место мягким шерстяным пледом.
— Вот, садитесь поближе к огню, прогреетесь. Скнет полегчает. Лика, будь добра, завари успокаивающий чай, с мятой и ромашкой. Справишься?

— Разумеется! — девушка кивнула и быстро направилась на кухню. Через несколько минут она вернулась с большой глиняной кружкой, от которой тянуло целебным паром.

Павел Сидорович пил медленно, маленькими глотками. Постепенно морщины боли на его лице разгладились, тело расслабилось, и он смог выпрямиться.
— Фух… Спасибо, Варвара. Как рукой сняло.
— Павел Сидорович, вам давно пора брать растирку заранее, а не ждать, когда скрутит так, что ходить не можете, — мягко, но строго пожурила его целительница.
— Знаю, знаю… Не спорю. А скажите, Варя, откуда у вас эта пташка взялась? — полисмен кивнул в сторону Лики, с интересом разглядывая девушку.

Варвара Егоровна вздохнула, и в её глазах появилась подлинная грусть, сыгранная так убедительно, что Милалика на секунду и сама поверила в эту историю.
— Дочь моей старой подруги по академии. Сиротка она теперь, бедолага. Не могла же я её оставить одну на произвол судьбы.

Павел Сидорович сочувственно покачал головой.
— Верно сделали, Варвара Егоровна. Одной сиротке в наше время тяжело. Любой обидеть может. Молодец.

Посидев еще немного, допив чай и закусив домашним кексом, полисмен, заметно посвежевший, попрощался и ушел.

— Запомни, Лика, — сказала Варвара Егоровна, закрывая за ним дверь. — Павел Сидорович — человек суровый, но справедливый и главный здесь. Его уважение дорогого стоит. И да, привыкай: отныне ты — Лика. Полностью и безоговорочно.

Вскоре доставили заказанную одежду. Вечер превратился в приятные хлопоты: они с азартом разбирали покупки. Платья и юбки были простыми, удобными, из добротной ткани. В них не было и тени былого блеска и шика гардероба Милалики Соколовой, но почему-то они нравились ей куда больше. Они были уютными, не стесняли движений и, что самое главное, не привлекали лишнего внимания.

Внешность она тоже изменила: вместо сложных причесок стала заплетать простую косу или собирать волосы в хвост. С помощью незамысловатого заклинания она приглушила яркий блонд своих волос, сделав его более скромным, пепельным. Теперь в зеркале на неё смотрела не избалованная аристократка, а Лика Серая — скромная, но уверенная в себе девушка с ясным взглядом.

Жизнь постепенно налаживалась. Никто не ломился в дверь, не кричал на неё. Чувство постоянной опасности стало притупляться, сменяясь спокойной уверенностью. Девушка с головой окунулась в новую жизнь: помогала по хозяйству, ассистировала Варваре Егоровне с пациентами, которая с огромным удовольствием делилась с ней секретами своего искусства. Через несколько недель пришло письмо от Никиты Егоровича. Профессор сообщал, что в город наведывался Глеб Соколов, «злющий, как раненый вепрь», но, не найдя и следа, уехал ни с чем. Это известие окончательно сняло камень с души Милалики.

Зима отступила, уступив место весне. Солнце пригревало по-настоящему, с крыш звонко капала капель, а воздух пах талой землей и надеждой. Лика всё чаще стала выходить в город — то с поручениями, то сопровождая целительницу к больным, то просто подышать свежим воздухом. Варвара Егоровна относилась к ней с материнской теплотой, заботой и гордостью. Девушка схватывала всё на лету: она с легкостью запоминала свойства трав, правила приготовления зелий и мазей, основы диагностики. Целительница подарила ей толстенный том по анатомии, который Лика изучала при каждой свободной минуте. Вскоре Варвара Егоровна стала доверять ей несложных пациентов, хотя контроль со стороны опытной женщины оставался жестким. Но право принимать самостоятельные решения окрыляло Лику.

Однажды в разгар весны, когда воздух был густым и сладким от цветущих яблонь, в калитку настойчиво постучали. На пороге стоял взволнованный парень лет восемнадцати.
— Целительница! Умоляю, помогите! Моя сестренка с крыши сорвалась, сильно разбилась!

Варвара Егоровна, не теряя ни секунды, уже хватала свою сумку с снадобьями.
— Ведешь нас. Быстро! Лика, бери мою запасную аптеку и за мной!

Глава 13

— А ты молодец. Спасибо, — подошел к девушке парень, что привел их. Он улыбался, и в его глазах светилась искренняя благодарность. — Я Даня, брат этой егозы.
— Я Лика, — тихо ответила девушка, поднимая на него взгляд.

Перед ней стоял ее ровесник — высокий, с широкими плечами и развитой мускулатурой, выдававшей в нем человека, не чуждого физическому труду. Солнечные лучи играли в его белокурых волнах, оттеняя ясные, словно летнее небо, голубые глаза. Черты лица у него были удивительно правильные и открытые.
— Ты в городе недавно? Я тебя раньше не видел, — спросил парень и непринужденно присел рядом на траву, как старый знакомый.
— Да. Я приехала к Варваре Егоровне прошлой зимой.
— Ты ее родственница? — с доброжелательным любопытством продолжил он расспросы.
— Да, — ответила Лика, но внутри у нее что-то екнуло. «К чему эти вопросы?» — Милалика начала напрягаться.

— А я вот нигде раньше не был. Зато в этом году в столичную академию учиться поеду. Я маг, как и отец, — с гордостью, но без хвастовства, сказал парень. — А ты сильная. Целительница тебя очень хвалит. Говорит, без тебя вчера не справилась бы.
— Спасибо, — снова покраснела Лика, поймав его прямой, заинтересованный взгляд.
— И маленькая. Вон как краснеешь, прям как моя сестренка, — при мысли о сестре лицо Дани на мгновение омрачилось легкой грустью.
— Ты любишь сестру? — мягко спросила Лика, почувствовав перемену в его настроении.
— Очень. Она у меня такая веселая и егоза непоседливая, везде нос сует, всех жалеет. Славная она у меня, — тепло сказал парень, и в его голосе звучала такая нежность, что у Лики сжалось сердце.

Она слушала и не могла отогнать чувство горечи. Ей было так знакомо это желание — иметь брата, который бы защищал и любил, а не того, что всегда ее недолюбливал, смеялся над ней, а в конце и вовсе предал, продав как вещь. Хотелось бы ей иметь такого брата, как Даня.
— А ты не хотела бы пойти учиться в академию? — вдруг спросил он, нарушая ход ее мрачных мыслей.
— Я… — запнулась Лика. Этот вопрос больно задел давнюю, почти забытую мечту. — Хотела когда-то, очень. Но это вряд ли возможно.

Лика опустила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. В этот момент сзади мягко подошла Варвара Егоровна и обняла девушку за плечи, словно чувствуя ее смятение.
— Пойдем домой, солнышко, устала ты сегодня, — ласково сказала женщина.
— Увидимся еще, — крикнул им вдогонку Даня, и в его голосе звучала такая уверенность, что сомневаться в этом не приходилось.

Так оно и вышло. Уже на следующий день парень начал гулять мимо дома целительницы с таким видом, будто просто наслаждается видами. Варвара Егоровна, глядя в окно, лишь посмеивалась в кулак, наблюдая за этими «случайными» променадами. Но Даня оказался парнем настойчивым и постоянным. В конце концов, женщина сжалилась и позвала его зайти попить травяного чаю. С этого дня он стал частым гостем. Они подолгу болтали с Ликой, иногда он сопровождал девушку в походах по городу или в лес за травами, ловко нося за ней тяжелую корзину. Постепенно, шаг за шагом, молодые люди стали настоящими друзьями. Лике нравился этот веселый, отзывчивый и удивительно надежный парень. С ним было легко, спокойно и как-то очень безопасно.

— Как тебе Даниил? — как-то вечером, за пряжей, спросила ее Варвара Егоровна.
— Он славный, добрый, веселый. Он хороший друг, — искренне ответила Лика.
— Друг и только? — прищурилась целительница, бросая на воспитанницу проницательный взгляд.
— Да, — чуть смутившись, подтвердила девушка.
— А он-то с этим согласен? — не унималась женщина. — Лика, я вижу, ты ему нравишься. И да, он славный парень. Честный, работящий. Не обидит, поймет, поможет. Подумай об этом, девочка. Сердце-то не каменное.

Лика думала. И не раз. Но воспринимать Даню как-то иначе она не могла. Он стал ей по-настоящему дорог, но как друг, как брат, которого у нее никогда не было. На большее ее израненная душа была не готова. К тому же навязчивые мысли о Глебе не давали покоя. Она его боялась до дрожи. Боялась, что он ее найдет. Видеть не хотела, ненавидела за содеянное, но где-то в самом потаенном уголке сердца продолжала хранить то тепло, ту искру счастья, что были в самом начале их отношений, до того как все перевернулось.

Настало лето, и в городе намечался грандиозный праздник, посвященный солнцестоянию. Естественно, целительница была почетной гостьей. Варвара Егоровна в преддверии торжеств заметно оживилась, повеселела, словно сбросила с себя десять лет.
— Лика, у нас здесь не так-то много ярких событий, и этот праздник — главное из них. Будет большая ярмарка, гулянья, выступление заезжих артистов и, конечно, танцы до упаду. Весь город будет веселиться!
— Мне тоже можно пойти? — с надеждой спросила Лика.
— Не можно, а нужно, девочка моя, обязательно нужно! Надень самое красивое платье. Говорят, многие пары находят друг друга именно в этот волшебный вечер, — подмигнула женщина.
«Похоже, она всерьез решила устроить мою личную жизнь», — с легкой тревогой подумала Милалика.

Накануне праздника Варвара Егоровна, используя свои знания, приготовила из душистых трав ароматную пену для ванны, шелковистое масло для тела и укрепляющий отвар для волос. Разделив все на две равные части, одну она торжественно вручила Лике. Девушка с непривычным для себя удовольствием погрузилась в теплую, благоухающую лавандой и ромашкой воду. Такие маленькие, почти роскошные раноти делали ее новую жизнь приятнее и уютнее.

Утром, в день праздника, Лика тщательно заплела волосы в две сложные косы, надев свое лучшее платье-сарафан молочного цвета, расшитое голубыми васильками. Тронула губы легким блеском и замерла перед зеркалом. Для знатной Милалики Соколовой этот наряд, пожалуй, показался бы простоватым, но для Лики Серой он был настоящим сокровищем, в котором она чувствовала себя прекрасно. Еще раз осмотрев себя и убедившись, что все в порядке, она вышла в гостиную. Варвара Егоровна уже ждала ее, и Лика ахнула от восхищения: в синем платье, идеально подчеркивающем стройную фигуру, с изящно уложенными волосами, женщина выглядела лет на десять моложе.
— Вы прекрасно выглядите! — воскликнула девушка.
— Одно из немногих преимуществ дара целительства — умение поддерживать себя в форме, — улыбнулась опекунша, явно довольная произведенным эффектом.

Глава 14

— Бедной овечкой прикидываешься? Знаю я, кто ты на самом деле! — прошипела Сима, в упор глядя в глаза Лике. Ее лицо исказила ревность. — Ты хищница, которая приехала сюда, чтобы отбить у меня парня!

Лика замерла в полном недоумении. Она смотрела на разгневанную девушку и не могла понять, о чем та говорит. Какая хищница? Чей парень?
— Сима, что ты несешь? — резко вмешался подошедший Даня, в руках у которого были два кувшина с прохладным морсом. — С каких это пор я стал твоим парнем?
— Но мы же… мы с детства вместе! — выпалила Сима, ее голос дрожал от обиды. — Все всегда считали, что мы пара!
— И что? Мы все с детства вместе росли, — парировал Даня, оглядывая притихших друзей. — Я что, теперь должен на всех жениться? На Дашке? Или, может, на Гоше? Он тоже с нами с пеленок!

Ребята не сдержали смущенного смешка. Симу от этой шутки будто ошпарило кипятком. Лицо ее залилось густым румянцем, она сжала кулаки и с внезапным криком бросилась на Лику. Но Даня был начеку: он ловко оттащил подругу, встав между ней и смущенной Ликой живым щитом.
— Сима, опомнись! Не позорься! — сурово сказал он, придерживая ее за плечи. — Я тебе никогда ничего не обещал, мы с тобой даже не гуляли вместе. Это все твои фантазии.
— Но я думала… я надеялась… — всхлипывала теперь Сима, утирая ладонью предательские слезы.
— Хватит надеяться и включай, наконец, голову! — выругался Даня, хотя в его голосе пробивалась и жалость.

Он развернулся, твердо взял за руку все еще растерянную Лику и повел ее прочь, по направлению к площади, где уже гремела музыка. Ребята, перешептываясь, потянулись следом.
— Сим, он прав, ты сама все это придумала, — тихо успокаивала подругу Даша, обнимая ее за плечи.
— Ладно… Но она еще пожалеет, что вообще появилась в нашем городе, — сквозь зубы процедила Сима, ее глаза блестели от злости и унижения. Резко вырвавшись, она убежала вглубь парка, а Дашка, вздохнув, пошла догонять остальных.

А на площади царило настоящее веселье. Музыка была громкой, заводной, и ноги сами просились в пляс. Быстрые, энергичные танцы сменялись медленными и плавными. Даня, отбросив неприятный инцидент, повернулся к Лике, озорно подмигнул и с преувеличенно галантным поклоном протянул ей руку:
— Не откажешь в танце, прекрасная госпожа?
— Не откажу, — улыбнулась Лика, чувствуя, как напряжение понемногу уходит.

Как раз заиграла нежная, лиричная мелодия. Даня мягко приобнял девушку за талию и повел ее в такт музыке. Лика сначала стеснялась, но его уверенные движения и спокойная улыбка помогли ей расслабиться. Они кружились среди других пар, и Лика ловила на себе восхищенные и любопытные взгляды. Один танец сменился другим, и ритм стал быстрым, зажигательным. Лика растерянно посмотрела на Данилу — таких танцев она никогда не видела.
— Что, не знаешь таких? — удивился парень.
— Нет… У нас, на родине, танцуют иначе, — нашлась девушка.
— Ничего страшного! Я научу. Главное — не бойся и делай, как я!

Он положил ее руки себе на плечи, а сам крепко обхватил ее за талию. Поддавшись ритму, он легко подпрыгнул, шагнул в сторону и в следующее мгновение уже поднял Лику в воздух! Сердце ее на секунду замерло от неожиданности, а затем забилось с бешеной силой, когда она снова ощутила под ногами твердую землю. Лика вскрикнула, но этот крик быстро перешел в счастливый смех. Через пару минут она уже поняла принцип и весело подпрыгивала и притоптывала сама, полностью отдавшись музыке и веселью. Даня не сводил с нее восхищенного взгляда: он видел, как ее глаза сияют от восторга, и не мог нарадоваться.

Следующий танец Лике был знаком, и она с радостью приняла приглашение. Другие парни из их компании было захотели пригласить ее, но после одного сурового взгляда Дани сразу же передумали. Вскоре изрядно уставшая и раскрасневшаяся пара направилась к длинным столам с угощениями в поисках воды и отдыха.

Лика, счастливая и уставшая, шла, слегка опираясь на твердую руку парня. Эта близость будоражила чувства Дани. Ему нравилось ощущение ее легкой руки на своем плече, нравилась ее грация и счастливое лицо.
— Ну что, тебе нравится праздник? — спросил он, наклоняясь к ней.
— Очень! Спасибо тебе за этот вечер, — ответила Лика, и ее глаза, полные искренней благодарности, встретились с его взглядом.
— Может, уже отдохнем от шума? Прогуляемся в тишине? — предложил парень.
— Давай, — с облегчением согласилась девушка.

Праздник был чудесным, но пристальные взгляды окружающих начинали ее утомлять и тревожить. Она снова вспомнила, что должна быть скромной и незаметной.

На выходе из парка они столкнулись с Варварой Егоровной и Павлом Сидоровичем. Целительница выглядела необычно оживленной и молодой.
— Лика, вот Павел Сидорович так любезно предложил проводить меня до дома. Ты как, пойдешь с нами или еще погуляешь? — спросила она, но в ее глазах читалось одобрение сложившейся ситуации.
— Мы еще ненадолго задержимся, — уверенно ответил за Лику Даня. — И не беспокойтесь, я сам отведу Лику домой, целой и невредимой.
— Что ж, прекрасно, — кивнула Варвара Егоровна и, взяв под руку галантного лесничего, удалилась.

Солнце уже полностью скрылось, уступив место теплым летним сумеркам. По улицам города, уходящим вглубь от шумной площади, медленно прогуливалась парочка. Они шли молча, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь далекими звуками музыки и стрекотом цикад. На темнеющем небе одна за другой зажигались звезды.
— Смотри, это Звезда Путников, —打破тишину Даня, указывая на самую яркую точку в небе. — Она всегда указывает верную дорогу.
— Какая красивая… — прошептала Лика, запрокидывая голову.
— А вон там, видишь? Изгибается созвездие Дракона. А правее — Кот, — парень с удовольствием стал показывать ей узоры из звезд.

Увидев неподдельный интерес в глазах девушки, Даниил увлекся. Они нашли скамейку на самой окраине города, откуда открывался лучший вид на небо, и устроились на ней. Он рассказывал ей легенды, связанные с созвездиями, а она слушала, завороженная, задавая вопросы. Они просидели так почти до самого утра, забыв о времени.

Глава 15

— Учится? — выдохнула Лика, не веря собственным ушам. Ее сердце замерло в груди, затаившись в ожидании ответа.

— Да, учится. Ты же сама этого хотела, — мягко, но твердо произнес Никита Егорович, наблюдая за сменой эмоций на ее лице.

— Но как? — голос девушки дрогнул от нахлынувшей растерянности. — У меня же даже документов нет… Никаких.

— Уже есть, — Варвара Егорова протянула ей аккуратно сложенную папку. Тонкая, но уверенная улыбка тронула уголки ее губ. — Павел Сидорович помог. Он человек влиятельный.

Лика дрожащими пальцами раскрыла папку. «Лика Серая», — прочла она имя, которое отныне становилось ее новой жизнью, ее спасением. Простые буквы на официальном бланке казались ей величайшим чудом.

— Я рассказала ему трогательную историю, — тихо объяснила целительница, — о смерти моей дальней родственницы и о пожаре, в котором сгорел ваш дом со всеми вещами и свидетельствами. Он добрый и отзывчивый, помог без лишних вопросов.

— Спасибо… — прошептала Милалика, и это короткое слово вмещало в себя целую вселенную благодарности. Оно было таким жалким и таким искренним на фоне того, что для нее сделали эти люди.

— В облике Лики тебя почти не узнать, — включился в разговор Никита Егорович, одобрительно осматривая ее. — Простая, милая девушка. Лишь отдаленно напоминаешь ту самую богачку-аристократку Милалику. Но мы рисковать не будем. Поэтому выбрали академию в тихой провинции, подальше от столичных глаз. К тому же, их ректор — мой старый товарищ.

— А декан целительского факультета, Фаина Петровна Соснова, — моя академическая подруга, — подхватила сестра. — Я в общих чертах рассказала ей о твоем даре. Она… чрезвычайно заинтересовалась. Ждет тебя с нетерпением.

— Рекомендации я тебе подготовлю самые лестные, — заверил профессор. — С моим именем двери откроются быстрее.

— А еще в эту же академию едет Даниил, — с легкой, почти материнской улыбкой добавила Варвара Егоровна. Ей безумно нравился этот серьезный и надежный парень, и она втайне надеялась, что совместная учеба растопит лед в сердце девушки. — Так что будет кому за тобой присмотреть.

Наконец, лед тронулся. Словно плотина, прорвалась многомесячная оборона. «Спасибо», — снова сказала Милалика, но на этот раз сквозь подступившие к горлу слезы. Она изо всех сил пыталась сдержаться, сжимая кулаки, но не смогла. Тихие всхлипывания переросли в рыдания, от которых содрогалась все ее хрупкое тело. Эти двое — брат и сестра Серовы, чужие по крови, — за полгода сделали для нее больше, чем родная семья за всю жизнь. Они подарили не просто крышу над головой, а тепло, заботу и ощущение дома, которого у нее никогда не было.

Варвара Егоровна, не говоря ни слова, притянула ее к себе. Лика уткнулась лицом в ее плечо, и дала волю слезам — горьким, очищающим, смешанным с болью прошлого и надеждой на будущее. Целительница и сама смахивала предательскую влагу с ресниц. Она всем сердцем привязалась к этой израненной, но такой сильной девочке, полюбив ее как потерянную дочь. А родители всегда желают своим детям только добра.

Никита Егорович, понимая всю важность этого момента, благоразумно отошел в сторону, давая женщинам выплакаться. Когда буря эмоций наконец утихла, Лика, с красными, заплаканными глазами, вдруг сообразила, что упустила главный вопрос.

— Никита Егорович, — голос ее все еще дрожал, — вы не слышали о Соколове? Он все еще ищет меня?

Профессор помрачнел. — По слухам, он засел в своем загородном имении, поглощенный какой-то новой работой. В городе его не видели. Но, дитя мое, расслабляться нельзя ни на секунду.

Милалика и сама это прекрасно знала. От Глеба можно было ожидать чего угодно. Но сейчас она позволила себе надеяться, что он не станет искать ее в глухой провинции. Перед ней открывалась великолепная перспектива: выучиться, получить диплом мага и возможность самостоятельно строить свою жизнь. В мире, где маги были на вес золота, она наконец-то станет сама себе хозяйкой. Академия — это была ее заветная мечта, и сейчас она сбывалась.

Вспомнив слова о Дане, Лика почувствовала, как настроение ее улучшилось. Она уже собралась было искать парня, чтобы поделиться радостью, как услышала знакомый стук в калитку.

— Добрый день, Варвара Егоровна, Никита Егорович, Лика… — на пороге стоял запыхавшийся от быстрой ходьбы Даниил.

Ему радостно ответили. Не дожидаясь вопросов, Лика буквально выпалила: — Даня, представляешь, я еду учиться в академию! С тобой!

— Правда? — воскликнул парень, с надеждой глядя на целительницу, ища подтверждения.

— Да, Даниил. Лика будет вашей однокурсницей. И у меня к тебе большая просьба — присмотри за нашей девочкой, чтобы никто не смутил ее покой, — сказала Варвара Егоровна, смотря ему прямо в глаза.

— Конечно! Я буду рядом! — глаза Дани вспыхнули таким искренним восторгом, что стало ясно — для него это была не обязанность, а огромная радость.

Он был бесконечно счастлив, что им не придется расставаться. Лика тоже чувствовала облегчение: в новую, пугающую неизвестность она ступала не одна. За эти месяцы Даня стал ей настоящим другом, опорой, на которую можно положиться.

Они просидели до самого вечера, увлеченно обсуждая предстоящую учебу, строя планы и делясь ожиданиями.

В последующие дни началась приятная суета подготовки. С Варварой Егоровной они изучали устав академии, правила и требования к форме. Первый курс был общим для всех адептов, независимо от их будущей специализации. Год единства давал преподавателям возможность присмотреться к талантам и склонностям каждого, чтобы в конце, по результатам экзаменов, распределить студентов по факультетам.

Лика смущалась и робко протестовала, когда Серовы покупали ей все необходимое — от строгой формы до тетрадей и простой повседневной одежды. У нее же были свои деньги! Но ее опекуны были непреклонны. «Это наш подарок на новую жизнь», — заявляла Варвара, и спорить с ней было бесполезно.

Наконец, настал день отъезда. Было решено, что сопровождать Лику будет Варвара Егоровна в компании господина Рогова — известность профессора могла привлечь лишнее внимание. Утром к дому подкатил автомобиль Павла Сидоровича. Загрузив вещи, Никита Егорович обнял свою ученицу на прощание.

Глава 16

Академия магии раскинулась на самой окраине провинциального города, представляя собой целый мини-городок. За высоким каменным забором уместился комплекс из нескольких строгих, но величественных учебных корпусов, крылья студенческих общежитий, административное здание с остроконечной башней и обширный полигон для практических занятий, виднеющийся вдали. Въехав через массивные арочные ворота, Павел Сидорович плавно подкатил к парадному входу главного корпуса, где уже толпились другие абитуриенты и их родственники. Воздух звенел от взволнованных голосов и предвкушения нового этапа жизни.

Выгрузив скромный чемодан Лики, господин Рогов отправился парковать автомобиль, а девушка в сопровождении Варвары Егоровны направилась в приемную комиссию. Нужный кабинет нашли легко — на него указывала живая очередь из первокурсников и их взволнованных сопровождающих. Сердце Лики бешено колотилось, а ладони стали влажными. Она ловила обрывки разговоров, пытаясь отвлечься, но внутри все сжималось от страха и волнения.

Наконец настала ее очередь. Сделав глубокий вдох, Лика переступила порог просторного кабинета. В центре, за длинным дубовым столом, сидели пятеро — четыре мужчины и одна женщина. Их лица были выразительными и внимательными.

— Проходите. Представьтесь, — раздался спокойный, но властный голос мужчины, сидевшего в центре. Его взгляд, тяжелый и проницательный, сразу же остановился на девушке.

— Лика Серая, — прозвучало почти шепотом. Девушка сделала шаг вперед и положила на стол свою заветную папку с документами.

Женщина в строгом костюме, сидевшая по правую руку от председателя, подняла на нее изучающий взгляд. Взяла бумаги, не спеша пролистала. Ее лицо оставалось невозмутимым, но в карих глазах мелькнула искорка интереса.

— Лика, — начала она, и ее голос, низкий и мелодичный, заполнил пространство. — Мне известно, что вы обладаете редким даром целительства и, находясь под опекой такой сильной специалистки, как Варвара Егорова, уже успели проявить себя с наилучшей стороны.

Лика почувствовала, как по спине пробежали мурашки. «Уже знают? Но как?» — пронеслось в голове.
— Я… я просто помогала людям в меру своих скромных возможностей, — сдавленно выдохнула она, опустив глаза. Скромность была лучшей маскировкой.

— Фаина Петровна, откуда такая информация? — удивленно поднял брови седовласый профессор с живыми, любопытными глазами.

Фаина Петровна Соснова — а это была именно она, худая, почти аристократичной осанки женщина с проседью в густых черных волосах, — спокойно повернулась к нему.
— Целители, Петр Петрович, имеют свой круг общения, равно как и артефакторы. Новости, особенно о талантах, распространяются быстро.

— И что же именно говорят? — вступил в разговор более молодой мужчина с острым взглядом.

— Говорят, что появилась юная целительница, которая, несмотря на возраст, обладает недюжинным резервом и явным талантом. Заслуживает внимания.

— Что ж, посмотрим в конце года, к чему у данной девы истинные склонности, — резюмировал мужчина в центре, ректор Илья Иванович. Его слово было окончательным.

— Безусловно правы, Илья Иванович, — кивнул Петр Петрович.

— Проходите в общежитие. Занятия начнутся через два дня. Списки групп будут вывешены на донах объявлений, — молодой преподаватель протянул Лике заветное направление на заселение.

Выйдя из кабинета, Лика почувствовала, как подкашиваются ноги. Она прислонилась к прохладной стене, пытаясь перевести дух.

— Ну как? — подошла Варвара Егоровна, с тревогой глядя на бледное лицо девушки.

— Фаину Петровну и Илью Ивановича я уже видела. Они… она меня узнала. Точнее, знала обо мне, — прошептала Лика. Потом ее голос дрогнул. — Я буду скучать по вам… по дому.

Варвара Егоровна мягко обхватила ее лицо руками и тепло поцеловала в лоб, а затем крепко, по-матерински, прижала к себе.
— Мы тоже будем скучать, родная. Очень. Но это твой путь.

Отпустив ее, женщина легонько подтолкнула в сторону общежития.
— Иди. Ты справишься.

Следующей инстанцией стала комендант общежития — суровая на вид женщина с целым веером ключей на поясе. Внимательно изучив направление, она уточнила:
— Вам комнату на одного или на общих условиях?

— На общих, — уверенно ответила Лика.

Решение было взвешенным: отдельные апартаменты с собственной ванной стоили денег, и хотя у Лики были средства (те самые, данные Стасом, и щедрые подарки Серовых), привлекать к себе излишнее внимание богатством было неразумно. Ее новая жизнь должна была быть жизнью обычной студентки.

Комендантша, оказавшаяся бытовым магом, проводила Лику на второй этаж и указала на дверь с номером 11.
— Вот твоя. Соседка заселилась вчера.

Поблагодарив, Лика робко толкнула дверь. Ее взору открылась уютная, залитая солнцем комната. У двух стен стояли стандартные кровати с тумбочками и шкафами, а посередине, у большого окна, — просторный письменный стол, два стула и даже одно мягкое кресло. На одной из кроватей сидела темноволосая девушка с густой длинной косой и умными темно-серыми глазами. Увидев Лику, она приветливо улыбнулась.

— Привет! Я Даша, Дарья Самойлова.
— Лика Серая, — ответила Милалика, чувствуя, как невольное напряжение начинает спадать.

— Значит, будем соседками! — Даша буквально вспыхнула от энтузиазма. — Я планирую на целителей, моя мама целительница! — слова полились из нее нескончаемым потоком.

— Мне тоже его прочат, — улыбнулась Лика.

— Ура! Значит, точно будем вместе на потоке! Я так и знала, что мне повезет с соседкой! — Даша замолчала, и на ее щеки выступил яркий румянец. — Ой, прости, я тарахтю без остановки. Это я от волнения.

Лика расслабилась окончательно. Она поняла, что этот словесный водопад — не что иное, как попытка справиться с нервным напряжением.
— Даш, не переживай, я тоже вся извелась, — призналась она. — Ты приехала вчера? Уже освоилась?

— Да, мама привозила. Немного знаю, где что находится.
— Вот и отлично! Будешь моим гидом, — с облегчением сказала Лика.

Глава 17

Спохватившись, что задержал руку Лики чуть дольше приличия, Антон наконец отпустил ее и с той же рыцарской галантностью повернулся к Даше.
— Простите мою неловкость, — улыбнулся он, и его взгляд, еще секунду назад такой пристальный, стал веселым и беззаботным. Он повторил изящный ритуал с поцелуем руки и для Даши, которая залилась краской до корней волос.

— К вам можно присоединиться, девочки? — осведомился он, уже обращаясь к обеим.

— Конечно! — выдохнула Даша, прежде чем Лика успела кивнуть. Ее взгляд то и дело скользил в сторону смущенно молчавшего Даниила, и было видно, что стройный, серьезный парень уже успел ее заинтересовать.

Парни, набрав свои порции, устроились за столом. Антон легко и непринужденно заполнил собой пространство, его уверенность была заразительной.

— Антон, а вы на каком факультете? — вежливо поинтересовалась Лика, чувствуя необходимость поддержать беседу.

— Боевой магии, — ответил он, отхлебнув морса. — И, пожалуйста, давай сразу на «ты». Все свои здесь. А у вас, девочки, уже есть мысли, куда будете поступать?

— Целительский! — снова выпалила Даша. — По крайней мере, я на это очень надеюсь. Моя мама — целитель, я с детства мечтаю.

— Обе? — удивленно поднял брови Антон, переводя взгляд на Лику.

Та лишь кивнула, но Даниил, чувствуя необходимость защитить подругу от лишних расспросов и в то же время желая похвастаться ею, вступил в разговор:
— Лика у нас — настоящий талант. Она моей сестре Майке жизнь спасла.

— Как? Прямо так и спасла? — Антон отложил вилку, его интерес стал неподдельным.

— Майка с крыши упала, — объяснил Даня, понизив голос. — Вся разбитая была, уже почти не дышала. Даже отец, а он у нас сильный маг, не верил, что выживет. А Лика с нашей целительницей, Варварой Егоровной, вдвоем над ней колдовали. И вылечили. Сама целительница потом сказала, что если бы не помощь Лики, она одна бы не справилась.

Даша смотрела на соседку с открытым восхищением, а во взгляде Антона читалось неподдельное удивление и уважение. «Неужели в этой хрупкой, почти воздушной девушке скрывается такая сила?» — промелькнуло у него в голове.

— Хороший целитель — лучший друг для боевого мага, — сказал он наконец, и в его голосе зазвучала деловая серьезность. — Рискнем поручиться друг за друга? Давай дружить? — он снова протянул руку Лике, но на этот раз для крепкого, товарищеского рукопожатия.

— Давай, — согласилась Лика, с легкой улыбкой пожав его ладонь. Антон довольно улыбнулся, а она, как бы стесняясь внезапной серьезности момента, опустила глаза.

— Что ж, после обеда предлагаю устроить вам полную экскурсию по территории, — оживленно предложил Даниил, желая разрядить обстановку.

— Было бы замечательно! — с энтузиазмом поддержала Даша.

— Я не против, — добавила Лика. — Но немного позже, можно? Мой чемодан еще не распакован, и я бы хотела переодеться во что-то более удобное.

— Тогда ждем вас через два часа у входа в ваше общежитие, — назначил время Антон, демонстрируя задатки лидера.

Закончив трапезу, девушки вернулись в свою комнату. Даша с готовностью принялась помогать Лике раскладывать вещи. Развесив скромный гардероб в шкаф и аккуратно расставив на полке подаренные Никитой Егоровичем книги, Лика отправилась знакомиться с санузлом. Небольшая, но чистая комната с умывальником, унитазом и душевой кабинкой показалась ей воплощением долгожданного уюта и самостоятельности. Освежившись и переодевшись в простые штаны и блузку, она вернулась в комнату, где ее ждала уже готовая к прогулке Даша.

— Лик… — начала та неуверенно, глядя в пол. — А Даня… он твой парень?

— Даня — мой друг, — мягко улыбнулась Лика. — И парня я, честно говоря, пока не планирую заводить.

— А почему? — удивилась Даша.

— Я сюда учиться приехала. Это главное.

Даша молча кивнула, но в ее глазах читалось легкое непонимание. Она искренне не видела противоречия между учебой и романтическими чувствами.

Выйдя на улицу, подруги увидели ждущих их парней. Антон, прислонившись к стене, что-то оживленно рассказывал Даниилу, но при виде девушек тут же выпрямился.

— Ну что, готовы к познанию тайн нашей альма-матер? — спросил он с улыбкой.

— Абсолютно! — хором ответили те.

— Тогда в путь!

Антон повел их по обширной территории, играя роль опытного гида. Он показал несколько учебных корпусов, объяснив, что первокурсники, независимо от будущей специализации, будут заниматься вместе. Свой, особый корпус был у адептов боевой магии — он располагался прямо у кромки полигона, огромного поля, испещренного следами тренировок.

— Так нам удобнее, — пояснил Антон. — Мы тут день и ночь пропадаем. Даже утренняя разминка у нас проходит здесь, перед занятиями.

— А ты уже знаешь, где будешь работать после выпуска? — полюбопытствовала Даша.

— Пока нет. Обычно определяются к концу четвертого курса. Но у меня уже есть пара заманчивых предложений, — с легкой скромностью в голосе ответил парень.

— Антон у нас лучший на курсе, — с гордостью вставил Даниил.

— Эй, не преувеличивай, — отмахнулся тот. — У нас все ребята сильные.

Подойдя ближе к полигону, они заметили двоих парней, отрабатывающих сложные магические связки. Яркие вспышки энергии рассекали воздух. Антон приветственно махнул рукой, и те, прервав тренировку, подошли.

— Привет, Тонь. А это кто у тебя в свите? — поинтересовался один из них, плечистый блондин с насмешливыми серыми глазами.

— Знакомьтесь: мой кузен Даниил, первокурсник, и его подруги — Лика и Даша. А это мои одногруппники и боевые товарищи — Максим и Никита.

Рыжеволосый, веснушчатый Никита оценивающе взглянул на девушек, и его взгляд задержался на Даше.
— Показываешь молодым нашу вотчину? — спросил он.

— Ага, вспоминаем, как сами были зелеными новичками, — криво усмехнулся Максим.

— Девочки, если кто-то вздумает вас обижать — сразу к нам, — вдруг совершенно искренне предложил Никита. — Мы быстро вразумим любого.

Глава 18

Лика оторвалась от книги и подняла голову. Прямо перед ней, слишком близко, сияли наглые карие глаза. От парня пахло дорогим парфюмом и самоуверенностью.
— Какие птички. Новенькие, свеженькие, — проговорил он, и его пальцы, горячие и цепкие, обхватили запястье Даши.
Парни из его свиты дружно загудели одобрительно. На ухоженном лице незнакомца распустилась медленная, похотливая улыбка, будто он только что нашёл потерянную игрушку.
— Отпусти, — тихо, но твёрдо сказала Лика, пытаясь отстраниться.
В её голосе дрожала не столько робость, сколько нарастающее возмущение.
— Неа, пташка, попалась, — угрожающе прошептал он, наклонясь ещё ближе. Его дыхание коснулось её щеки.

В следующую секунду атмосфера сгустилась.
— А ну отпусти их, — раздался сзади чёткий, как удар стали, голос Антона.
На пороге столовой, отбрасывая длинные тени, стоял Антон в окружении своих друзей. Их взгляды, тяжёлые и недвусмысленные, были прикованы к нахалу. Тишина стала звенящей.
— Род, ты что, плохо слышишь? — на шаг вперёд вышел Никита.
Его рыжие волосы казались пламенем в луче закатного солнца. Атлет с широкими плечами двинулся в сторону бледнеющего Рода. Товарищи последнего мгновенно притихли, отступив на шаг назад, будто отступая от раскалённого железа. Сам Род разжал пальцы, отпустив девушек, и непроизвольно попятился. Связываться со старшекурсниками боевого факультета, особенно с Никитой, было равносильно самоубийству.
— Ты чего, Никита? Я же пошутил! — залепетал он, поднимая руки в умиротворяющем жесте. — Так, попугать новеньких хотел, для смеха.
— Девочки, вы в порядке? — уже мягким тоном обратился Никита к подругам, полностью игнорируя Рода. — Вот и на пять минут вас оставить нельзя, чтоб какой-нибудь гад не подкатил.
Он по-хозяйски, но бережно подхватил Лику и Дашу под руки и повёл прочь от столовой, увлекая за собой всю компанию. Отойдя на безопасное расстояние от толпы зевак, он отпустил их и виновато улыбнулся.
— Простите, что вовремя не подоспели.

— Кто это вообще был? — выдохнула Лика, всё ещё чувствуя на коже неприятный взгляд.
— Это Родион Эльдаров, — сквозь зубы проговорил Антон. — Сынок богатенького папочки, который считает, что деньги решают всё. Хам и мерзавец. Если он ещё раз к вам хотя бы приблизится — сразу говорите нам.
По тому, как нервно двигались его скулы и сжимались в белые комки кулаки, Лика поняла, что история Антона с Родом явно не ограничивается сегодняшней стычкой. На саму Лику Род произвёл отвратное впечатление. «Надо держаться от него подальше. Тип крайне неприятный», — мысленно поставила она мысленный щит.

К счастью, остаток вечера оказался прекрасным. К их компании присоединились ещё три девушки: Светлана, четверокурсница и девушка Максима, а также Варя и Ника с третьего курса. Большой и шумной гурьбой они двинулись гулять в городской парк.
Парк начинался сразу за территорией академии, и если бы не ажурная ограда, их можно было бы принять за единое целое. Он поражал своими масштабами. Вековые дубы и сосны устремлялись в небо, их могучие кроны создавали живой, шелестящий купол. Между стволами вились аккуратные аллеи, пестрели яркие клумбы, поблёскивали на последних лучах фонтаны и уютные беседки. Начало осени лишь слегка касалось мира: в воздухе витала прохлада, а на клумбах пламенели осенние астры и хризантемы. Деревья же стояли в полном, сочном уборе, маня прохладной тенью. Лика, выросшая рядом с целительницей тётей Варей, часто ходила в лес, и этот парк напомнил ей его душу — ту же первозданную силу, скрытую под облагороженной оболочкой. Ребята подтвердили её догадку: парк и был частью древнего леса, которую когда-то расчистили и облагородили.

Компания неспешно прогуливалась по аллеям. Парни оживлённо обсуждали учебные планы на год, Даня с Антоном о чём-то горячо спорили. Игнат ненадолго исчез, но вскоре вернулся, гордо ведя под руку высокую стройную брюнетку.
— Девочки, знакомьтесь, это моя Настя, — с сияющими глазами представил он. — А это наши новобранцы, Лика и Даша. Антон взял их под своё могучее крыло.
— Привет! Ну как вы, освоились? — участливо спросила Настя. — Я до сих пор помню свои первые дни в академии. Дрожала, как осиновый лист, пока не наткнулась на этого недотепу, — она нежно толкнула Игната плечом, и тот с гордостью приобнял её.
— Насть, а ты на каком факультете? — поинтересовалась Даша.
— Третий курс общей магии. Не самый сильный маг из меня, если честно, — с лёгкой грустью призналась девушка.
— Зато ты — мой самый любимый маг, — без тени сомнения заявил Игнат и поцеловал её в висок.
«Какие они красивые вместе», — с внезапным уколом зависти подумала Лика. Ей было радостно за них, но в глубине души шевельнулась непонятная тоска, причина которой ускользала, как дым.

Между тем на улице окончательно стемнело. С последним лучом солнца парк преобразился. Повсюду зажглись фонари, но это был не обычный электрический свет. Озарялись мягким сиянием гирлянды, развешанные на деревьях, но самое удивительное происходило на земле. Некоторые растения начинали светиться собственным, призрачным светом. Даша подошла к одной из таких клумб, где росли невероятные цветы с лепестками, пылавшими холодным, голубоватым пламенем.
— Огненные лилии, — прошептала она поражённой Лике. — Я о таких только в учебниках читала!
— Я тоже. Они волшебные...
— Нравится? — подошёл Антон.
— Ещё бы! — хором воскликнули девушки.
— Это ещё цветочки, — многозначительно протянул парень. — Пойдёмте, покажу вам ягодки.

Через несколько минут они вышли на берег большого пруда. Вода была тёмной и неподвижной, но в её глубине плавали диковинные создания — рыбки, чьи тела переливались и светились всеми цветами радуги, оставляя за собой мерцающие шлейфы.
— Лунные рыбки, — тихо сказал Антон. — Говорят, если увидишь их в первый раз и загадаешь желание — оно обязательно сбудется.
— Хочу, чтобы учёба давалась легко! — сразу же выпалила Даша.
— Лика, а ты? — повернулся к ней Антон.
Девушка на мгновение задумалась, глядя на танец света в воде. — А я... я загадаю молча. Можно?
— Конечно, можно, — кивнул парень, и в его взгляде мелькнуло понимание.
Лика закрыла глаза. «Чего же я хочу? Учиться я буду, чего бы это ни стоило. Друзья, кажется, уже появились... Всё вроде бы хорошо». И тут её осенило. «Главное, чтобы у Глеба всё было хорошо. Чтобы он был жив и здоров». Мысль о муже, оставшемся там, в прошлой жизни, нахлынула внезапной и острой болью. Грусть легла тенью на её лицо.
— Лик? С тобой всё в порядке? — тут же обеспокоилась Даша, уловив перемену в подруге.
— Да, — Лика forced a улыбку. — Просто воспоминание. Всё прошло.