Любовью своей освети

1

Закусочная находилась неподалеку от дворцовой площади, и потому публика туда приходила соответствующая: дворцовые слуги обоего пола и самых различных рангов избрали это уютное местечко для деловых и романтических встреч, о чем хозяин помещения был прекрасно осведомлен, и использовал удобное положение своего заведения с непретенциозным названием «Королевская еда» для удовлетворения собственного немаленького любопытства.

Удовлетворив любопытство, хозяин закусочной продавал сведения всем заинтересованным лицам, и имел, в результате, неплохой прирост прибыли к своему непосредственному занятию – кормлению и поению посетителей.

Иной раз даже дворяне из свиты королевы не брезговали заходить в «Королевскую еду», чтобы выпить в тишине стаканчик эля и поговорить о чем-нибудь чрезвычайно интересном, а потому требующем, как правило, отсутствия чужих ушей.

На самом деле в мире происходит множество интересного, нужно только уметь слушать, чтобы своевременно узнавать об этом. И только одного не могло быть в этом мире – государственной измены, ибо здесь народ любил и почитал свою королеву, как ни в какой другой стране. Однако королева, должно быть, каким-то образом заслужила столь трепетное отношение своего народа, хотя, возможно, и вовсе не была ангелом во плоти, а была, как и положено главе государства, особой жесткой, суровой и рассудительной.

Однако вернемся в «Королевскую еду», вернее, войдем туда снова, следом за двумя роскошно одетыми и благоухающими почти неземными ароматами мужчинами, с первого взгляда на которых виделись титул, богатство и причастность к королевскому двору. Сам хозяин заведения приветливо бросается навстречу дорогим гостям и бормочет скороговоркой:

– Очень рад. Давненько же вы ко мне не захаживали, ваши милости. Все глаза проглядел, ожидаючи. Ваш любимый столик как раз свободен. Что вам подать?

– Как всегда, любезный! – процедил один из посетителей сквозь зубы, и хозяин, понимающе закивав, отправился исполнять заказ.

Господа придворные уселись за столик и переглянулись:

– Итак, Бьерн вернулся домой, под крылышко к мамочке?

– Все верно. Принц-наследник пресытился приключениями и вернулся домой. Правда, не один.

– Снова привез какую-то принцессу из дальних земель? Надеется, что королева-мать наконец-то одобрит его выбор?

Его собеседник коротко хохотнул, тряхнув завитыми кудрями и пером на бархатном берете:

– Стоит ли изображать из себя идиота и наивно полагать, что последнее слово в этом щекотливом деле – выборе жены наследника, говорит королева? У нее достаточно забот о своем государстве, чтобы она еще думала о семье. Нет, как обычно, последнее слово скажет принцесса Лия, а еще ни одна девица ни одного из пяти принцев, представленная ко двору, не удовлетворила вкус нашей звезды.

– И не удивительно. Родословная принцессы восходит к древнему роду, она прекрасно воспитана, великолепно образована, красива, как ангел. На мой взгляд, у принцессы нет недостатков. Может быть, в избранницах любимых братьев (а все знают, что королевские отпрыски очень дружны между собой) она пытается увидеть такое же совершенство, каким является сама? Но второй такой, увы, нет и быть не может.

– О, да, принцесса представляет собой совершенство, и неудивительно, что матушка прислушивается к ее мнению. Но в этот раз, говорят, сама королева-мать была недовольна результатом поисков Бьерна и при закрытых дверях изволила выразить ему свое неудовольствие.

2

Принцесса Лия вошла, внимательно осмотрелась и постаралась поплотнее закрыть за собой дверь. Бьерн, стоящий у окна и наблюдающий через полуоткрытые занавеси за суетой, происходящей во дворе, недовольно поджал губы:

– К чему такая таинственность, ма? Мы и прежде привозили невест из своих долгих странствий. Что в этом особенного?

– Прежде, дорогой мой наследник престола, вы привозили принцесс, аристократок, девушек, знающих, что такое войти в королевскую семью, а не оборванок, подобранных на улице. – ответила королева-мать недовольно. Бьерн усмехнулся:

– Зря ты так, ма. Родители моей избранницы – достойные люди, зарабатывающие себе на жизнь честным трудом. Знала бы ты, какого труда стоило мне упросить их отпустить Далию на смотрины.

– Что? Ты просил у них позволения? Ты, королевский сын, унизился до такой просьбы?

Бьерн ответил спокойно, наблюдая, как, неведомо почему, светлеет лицо сестры, как на нем появляется легкий намек на улыбку:

– Я не унизил своего достоинства, ма. Мы просто говорили на равных. Они живут своим трудом, ни у кого не просят ни милостей, ни заступничества, а уже одно это достойно уважения.

Королева медленно кивнула. Против таких доводов она спорить не будет. Честный труд – везде честный труд, будь ты хоть пастух, хоть король.

– Но ты не должен был привозить эту девушку сюда, сын. Как она может стать королевой, когда не имеет ни малейшего представления о королевском долге?

Бьерн снова взглянул на сестру. Лия мечтательно улыбалась, а ведь прежде она никогда не бывала в хорошем настроении, когда братья приводили в дом очередную невесту.

– По-моему, сестра не считает знания о королевской ответственности основным качеством, присущим жене монарха… – понизив голос, проронил Бьерн. Из всех принцесс, герцогинь и прочих аристократок ни одна не приглянулась принцессе Лие. Королева пожала плечами, многозначительно взглянула на свою любимицу (ее величество наверняка жалела, что принцесса не может унаследовать трон вместо Бьерна, принца честного, сильного, но глуповатого и слишком прямолинейного, когда дело начинало касаться политики и дипломатии). Наконец, королева произнесла:

– Может быть, ты и прав, но, все-таки, я прошу тебя… Давай-ка, отвези свою красавицу туда, где взял. Извинись перед ее достойными родителями, дай им денег, если посчитаешь, что это их не обидит. Сошлись на то, что твоя невеста не понравилась твоей матери и твоей королеве. Ведь я пока еще твоя королева, не так ли? – улыбка матери не предвещала Бьерну ничего хорошего в случае, если бы он сейчас вздумал ее ослушаться. Когда мать говорила таким тоном, спорить с ней не смел ни один из принцев. Вот если только принцесса... Но разве станет принцесса Лия, утонченная, воспитанная, выросшая в роскоши, на сторону безродной, незнатной девчонки, которую где-то подобрал ее непутевый братец (хоть и наследник престола). В это время принцесса, словно поняла мысли брата, подняла на мать свои жгучие карие глаза:

– Мам, пусть он оставит свою зазнобу. То, что Бьерн говорил о ее родителях, внушает некоторую уверенность. Не могли же такие достойные люди вырастить совсем никудышнюю дочь? Давай я проверю ее.

Королева ответила дочери не менее пристальным взглядом, и, наконец, неохотно кивнула:

– Хорошо… Если уж ты просишь за нее… Бьерн, поселишь девушку в гостевом крыле. Она будет жить одна. Ты будешь встречаться с ней только в официальной обстановке, при свидетелях. Не беспокойся, о ней будут хорошо заботиться. – Бьерн покорно склонил голову. Сколько раз он, привозя во дворец невесту, слышал эти условия, но никогда прежде сестра и слова не сказала в защиту очередной кандидатки в жены. Это… Ну, это уже вселяет надежду.

3

Далия открыла глаза, потянулась и вздохнула полной грудью. На губах ее сияла радостная улыбка, следствие, должно быть, какого-то приятного сна, потому что после того, как девушка обвела мутными еще глазами комнату, где находилась, улыбка на ее лице медленно растаяла, сменившись озабоченностью.

Что и говорить, семья Бьерна не поскупилась на роскошь. Эта комната была достойна, наверное, принцессы с самой безупречной родословной. Далию же эта роскошь, скорее, пугала, чем радовала. Все здесь было слишком картинным, слишком напыщенным, таким далеким от природы и таким чужим. Впрочем… Разве Далия не знала, что с ней будет, когда отправилась в путь вместе с Бьерном? Она ни за что не решилась бы на такое, если бы не ее синеглазый Бьерн.

Простая девушка не должна влюбляться в принца, это же всем известно. Но если уж полюбила его так крепко, то должна вынести все испытания, чтобы оказаться достойной его… Мама и отец поняли ее чувства и отпустили с Бьерном, взяв с него слово… Тысячи слов… Как будто ее Бьерн мог причинить ей зло!

Девушка не боялась встречи с королевой. Народ любил свою государыню и почитал ее мудрой и справедливой правительницей. Больше всего Далия боялась встречи с принцессой Лией. Говорили, что принцесса представляет собой совершенство, что любая девушка рядом с ней кажется уродливой и глупой. Но, в то же время, Далии хотелось бы хоть одним глазом увидеть сестру Бьерна, ведь ее возлюбленный говорил о ней с истинным обожанием и восторгом.

Вчера, ближе к вечеру, Далию представили королеве. Это была красивая, статная и властная женщина, такая же синеглазая и белокурая, как Бьерн. Королева сказала Далии несколько любезных слов, и возлюбленная принца сумела ей достойно ответить, показав тем самым, что хорошо воспитанные девушки могут вырасти не только в королевской семье.

Королева пригласила девушку немного пожить во дворце, и как бы вскользь заметила, что у здесь у Далии будет личная служанка, которая будет выполнять все ее прихоти.

При слове «прихоти» Далия невольно покраснела, как будто ее подозревали в чем-то запретном, и не решилась сказать, что у нее никогда не было своей служанки, и она не знает, как нужно обращаться со слугами. Братья наследника, те из них, что в это время жили во дворце, смотрели на Бьерна и Далию понимающе и сочувствующе. Принцесса же Лия на приеме не появилась. Должно быть, не сочла персону невесты брата достойной внимания своего высочества.

Далия с некоторой тревогой думала о будущем. Бьерн успокаивал ее, говорил, что от нее ничего не потребуется, просто быть самой собой. Но Бьерну легко было говорить, он-то был у себя дома, а для Далии здесь все было чужим, и так легко было ошибиться…

Обдумывая все случившееся, девушка окончательно проснулась и соскользнула с роскошной кровати. Она понимала, что вся эта роскошь – показная, потому что королевской семье положено купаться в роскоши… Или это не совсем верное слово – положено? Разве королева не заслуживает всего самого лучшего, для себя и своих детей, за то, что так мудро правит своим народом?

Девушка просеменила к окну. Босые ноги утопали в ковре светло-розового оттенка. Все в этой комнате имело розовый оттенок. Если бы Далия спросила у слуг или придворных, те ответили бы бедняжке, что эти покои называются розовыми, или (но это – только шепотом, когда не слышат ни одни лишние уши) – комнатой невест.

Многих девушек привозили из своих странствий наследник Бьерн и его братья, и всех их селили в этих покоях. Да только ни одна из них не задержалась здесь слишком долго. Королева желала выбрать своим сыновьям в жены девушек, достойных и добродетельных, и не слишком торопилась с выбором.

Окно выходило на широкую площадь, на которой вперемежку толпились верховые, экипажи, пешие люди, хорошо одетые, горделиво держащие себя люди. Они приехали сюда, чтобы встретиться с кем-то во дворце, или оказывать услуги, или… Кстати, если говорить об услугах… Должно быть, Далия слишком задумалась, так как не заметила тихо вошедшую в ее покои служанку. У нее за спиной звонкий девичий голос произнес:

– Госпожа, Вы уже проснулись? Ну и рано же Вы встаете… Обычно господа до полудня спят, если только у них нет никаких срочных дел с утра. Я думала, Вы еще сладкие сны смотрите, вот и не торопилась. Вы уж меня простите, дурочку неповоротливую… – Далия окончательно пришла в себя и развернулась к служанке в конце ее речи, произнесенной, кажется, на одном дыхании.

Девушка была одета просто, но чистенько и даже изящно, в белое платье с оборками из простеньких кружев оттенка не то сиреневого, не то лилового. Белое платье только подчеркивало выразительность смуглой кожи и темных волос. Служанка присела перед Далией в книксене:

– Пожалуйста, не сердитесь на меня за опоздание! Это только в первый раз так. Больше я не задержусь, с самого рассвета тут буду!

«Зачем?» – хотела было спросить Далия, да прикусила язык. Она о многом бы хотела спросить. Например, зачем ей вообще понадобилась служанка? Всю жизнь прожила без слуг, и ничего, как-то справлялась. Далия вздохнула: ладно, раз положена служанка – пусть остается, ведь этой девушке тоже что-то кушать надо. Но являться сюда с самого рассвета – это, все-таки перебор.

– Не надо приходить слишком рано! – Произнесла она, стараясь говорить ласково. Служанка испуганно взглянула Далии в лицо:

– Вы боитесь, что я стану шуметь и разбужу Вас? Но я буду сидеть тихо, как мышь… Или Вы боитесь, что я стану шастать по комнатам и что-нибудь у Вас стащу? Я не воровка! – в голосе у девушки звучала настоящая обида, а на глазах выступили слезы. Далия, у которой и в мыслях ничего подобного не было, задрожала от негодования и решительно заговорила:

– Но я не назвала тебя воровкой, не так ли? Ты выдумываешь обо мне бог знает что, а потом, того и гляди, сама поверишь в эти бредни! Я попросила тебя не приходить слишком рано потому, что сама в состоянии умыться, и одеться… Но, если хочешь, давай назначим время, к которому ты будешь являться… Заодно и разбудишь меня, если я сама к тому времени не проснусь.