Любят ли киборги машинное масло?

Глава 1. Интеллектуальный стейк

Пятница! Священный день для уставших от офисного плена. Я буквально выпорхнула из здания и направилась в любимую кофейню — за глотком свободы и божественным ароматом арабики. После изматывающих переговоров с питерскими «вендинговыми магнатами» мой мозг требовал перезагрузки. Стратегия, казалось, почти готова вывести их бизнес на новый уровень, но детали всё ещё требовали шлифовки.

Чтобы не скучать, решила глянуть какое-нибудь ток-шоу — в городе билборды кричали о неком «Прав?Да!». Пара кликов в макбуке, и вот в моих наушниках загремел бодрый голос:

— Добрый вечер, дамы и господа! В эфире ток-шоу «Прав?Да!» и с вами я, ваш неподражаемый Михаил Октябрёв. Сегодня мы не просто поговорим, мы столкнём лбами два мира. На арене — вечная битва полов: мужчины против женщин, тема: равенство и стереотипы. Готовы к интеллектуальному нокауту?

И тут же в бой ринулся лощёный мачо в стильном коричневом пиджаке:

— Равенство?! Ха! Мы, мужики, вкалываем как проклятые! Семьи кормим! А женщины… шопинг, маникюр, ТикТок.

— Ох, как предсказуемо! — парировала ему пышногубая «Мисс Санкт-Петербург N-надцатого года». — Мы двигатель прогресса. Интеллект, креатив, интуиция — это всё наше! А мужчины… ну, разве что полку прибить могут. И то, по инструкции!

Зал взрывается хохотом.

— Интуиция? Это когда случайно угадала, где ключи от машины валяются.

— А вы попробуйте одновременно вести переговоры, готовить ужин и успокаивать орущего ребёнка! Это вам не в танчики на диване гонять!

Ну, здравствуй, «малаховщина»! Предвкушала интеллектуальные баталии, а тут — балаган. Пожалуй, вернусь к любимому «Следу» — там хоть логика есть.

Когда справедливость восторжествовала и все злодеи были наказаны, я снова переключилась на разрекламированное ток-шоу. Дебаты, слава богам, подходили к финалу.

— Ух, искры летят! — вещал ведущий, сияя, как начищенный самовар. — Но позвольте завершить этот феерический спор словами великого Виссариона Белинского: «Поприще женщины — возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому — вот её назначение, и оно велико и священно». Дамы и господа, пусть каждый задумается об этой глубокой истине. Спасибо за внимание.

Пафос, аж зубы сводит! Дожевав свой любимый «Цезарь», я вдруг услышала обрывок знакомого голоса. Кажется, ноутбук я выключила… Оказалось, он доносился из-за соседнего столика. Там восседала колоритная компания: тот самый Михаил собственной персоной и какой-то тип, похожий на его напарника. В жизни Октябрёв выглядел попроще: никакой безупречной рубашки и костюма-тройки, просто чёрный свитер, зато лоснился не хуже. А рядом, кажется, коллега — мелькал в новостях пару раз.

— … да как по мне, баба больше пятидесяти килограмм… ну, это уже на любителя, — донеслось до меня.

Я чуть кофе не подавилась! А где же ваш Белинский, где благородство?!

— Да брось ты, Миш, — замялся его приятель. — 90-60-90 давно уже не стандарт. Сейчас в моде спортивные формы, ухоженность… Да и, честно говоря, ты сам как две модели.

— Я мужик! Мужик должен быть брутальным! Не смог бы я «это самое» с толстухой — пятьдесят кило и точка!

Друг Михаила подозвал официантку.

— Счёт, пожалуйста.

Девушка, ослепительно улыбнувшись, принесла терминал. Миша выудил из кошелька пару зелёных купюр и положил на поднос.

— Это вам за вашу обаятельность, спасибо за обслуживание.

Официантка просияла, как новогодняя ёлка. Компания, довольная собой, собралась покинуть кафе.

Вот же лицемер! По телевизору классиков цитирует, а в жизни — будто бы мельком бросает взгляд на девушек и строит глазки официанткам. Что-то кольнуло внутри. Не то чтобы меня задели его слова… Просто раздражает, когда люди говорят одно, а делают другое.

Я набрала воздуха и решила высказаться, стараясь не звучать слишком пафосно:

— Простите, кажется, я кое-что услышала о вашем отношении к женщинам… В ток-шоу вы только что цитировали классиков об их возвышенной роли.

Парень обернулся, окинув меня внимательным взглядом. Не оценивающим, как мне показалось, а скорее изучающим.

— Безусловно! А разве есть что-то более прекрасное, чем вдохновлять мужчину на подвиги?

— Знаете, — я постаралась говорить спокойно, — мне кажется, самое прекрасное — это когда слова не расходятся с делом.

Телеведущий слегка покраснел.

— Я… я не понимаю, о чём вы.

— Мне показалось, что ваш внутренний голос сейчас активно выбирал, кого бы осчастливить своим вниманием. Хотя, может, я и ошибаюсь. — Я слегка улыбнулась, стараясь не выглядеть слишком надменно.

Он на мгновение замялся, словно подбирая слова.

— Видите ли, — начал Михаил, — иногда мои слова опережают мои мысли. Я не всегда бываю прав, и мне, наверное, стоит быть осторожнее в своих высказываниях.

В его голосе звучала искренность, которая меня удивила.

— Погодите, — продолжил он, протягивая визитку. — Я действительно хотел бы поговорить с вами об этом… И, возможно, развенчать ваше нелестное представление обо мне. Буду рад пригласить вас куда-нибудь.

Остановившись у двери, я обернулась через плечо, слегка приподняв бровь.

— Что ж, мне кажется, вы достаточно интересно объясняетесь. И я готова выслушать вас подробнее.

Визитка скользнула в мою ладонь, вызвав невольную улыбку. «Михаил Октябрёв. Телеведущий. Эксперт во всём (по мнению Михаила Октябрёва)». И телефончик. Ну что ж, эксперт, посмотрим, что ты сможешь мне рассказать.

В вечер вторника, спустя неделю, я уже сидела в небольшом, уютном ресторане напротив «эксперта». В глазах Михаила читалось скорее любопытство, чем желание доказать свою правоту.

Разговор тёк довольно легко. Мы затронули политику, искусство, даже немного коснулись последних научных открытий. Октябрёв оказался начитанным и довольно остроумным собеседником. Местами было даже интересно. Но стоило ему заговорить о «женской логике», как в его речи начинали проскальзывать знакомые стереотипы.

Глава 2. Эффект бабочки Октябрёва

В субботу приехала в гости мама из Петрозаводска.

— Молодец, Алиса — цветёшь и пахнешь! Неужто влюбилась? Аль свадьбу скоро гулять будем? — мама, как всегда, с порога взяла быка за рога. Её легкий местный говор ложился как бальзам на душу после питерской тоски.

— Мам, ну какая свадьба? Просто весна! — отмахнулась я, разливая чай по фарфоровым чашкам.

Мамин взгляд скользнул по комнате, задержавшись на моём рабочем столе.

— Так а что это всё-таки за Малевич в миниатюре? — она указала на пожелтевший рисунок, приклеенный скотчем к стене. Девять лет он там висит, напоминая о себе. — Выбрось ты уже эту мазню! У тебя вон сколько картин, да и рисуешь ты сейчас в сто раз лучше. Вон какой красавчик Der Graf на прошлогоднем портрете! Или «Алые паруса» с питерским закатом…

Я поёжилась. Этот рисунок, выполненный яркими, чуть выцветшими красками, был далёк от идеала. Стройный блондин с широкой душевной улыбкой кружил в вальсе маленькую девочку в жёлтом платье. Не шедевр, конечно, но мне он был дорог.

— Мам, ну пусть висит. Он мне… настроение поднимает, — пробормотала я, чувствуя, как щёки заливает краска.

Дело было не в художественной ценности, конечно. В нём была тайна. Тайна той самой первой любви, наивной и чистой, как весенний снег... Смешно, конечно, но я не могу его выбросить. Этот рисунок — портал в моё прошлое. Память о времени, когда мир казался огромным и полным чудес. И пусть он останется здесь, как талисман, напоминающий о том, что в душе я всё та же девчонка с косичками…

Мама хмыкнула, но спорить не стала. Зато переключилась на Бернда Хайнриха, восхищаясь его обворожительной улыбкой и бархатным, задевающим все струны души голосом.

— Вот это я понимаю, мужчина! Не то что твои… — она многозначительно замолчала, давая понять, что помнит всех моих кавалеров, и никто ей особенно не приглянулся.

Я закатила глаза. Ну что с неё взять? Мама!

Вечер прошёл в душевных разговорах, воспоминаниях и шутках. Мама рассказывала о петрозаводских новостях, о соседке бабе Клаве, которая завела себе говорящего попугая, и о том, как она сама, вопреки всему, осваивает TikTok. Я слушала, улыбаясь, и понимала, что ничто не заменит эти моменты.

На следующий день, перед отъездом, мама снова остановилась возле моего рабочего стола.

— Знаешь, Алис, а этот твой «Малевич»… В нём что-то есть! — призналась она, хитро подмигнув. — Может, это и есть самое настоящее искусство? То, что трогает душу…

Я рассмеялась и крепко обняла её. Моя мама — лучшая в мире. Она всегда видит во мне что-то хорошее, даже в самой кривой мазне. И я благодарна ей за это. Ведь именно она научила меня ценить простые радости жизни и хранить в сердце воспоминания, какими бы наивными они ни казались.

На следующий день после маминого отъезда мои тщательно выстроенные планы рухнули, словно карточный домик, на который приземлился слон-акробат, решивший показать коронный номер! Шторм в Питере разбушевался не на шутку, оставив наш старенький дом в кромешной тьме — коварное дерево решило, что ему очень нужно прилечь на провода. Неделя без любимой яичницы-глазуньи? Да это же катастрофа планетарного масштаба!

Спасение пришло в виде временного переезда вместе с котом к очаровательной бабуле на Васильевский — нашла уютную комнату по объявлению. А там — Нева плещется, теплоходы ночами романтично курсируют… прямо как в кино! Бабуля оказалась настоящим кладезем питерских баек и кулинарных секретов. Её пироги с капустой — это просто гастрономический экстаз, а рассказы про блокаду, про молодость в стране, где мороженое стоило копейки, я слушала, затаив дыхание, словно сама там была.

За неделю я не только отъелась бабулиными вкусностями, но и прониклась духом старого Петербурга, узнала тайные дворы-колодцы и нашла лучший шаверма-ларёк в округе. В голове крутился бабулин рецепт пирога, в плеере играл Леонид Утёсов, а в душе — неудержимое желание снова бродить по набережной, вдыхая свежий невский бриз…

В последний мой день пребывания бабуля достала фамильный альбом. И тут началось такое, что Иван Путилин позавидовал бы! Истории, лица… Она, как заправский экскурсовод, тыкала пальцем в пожелтевшие фотографии, и каждый снимок оживал! Вот её дед, усатый богатырь, оказывается, цирковым борцом был, да таким, что сам Поддубный ему руку жал! А вот бабушка, скромница с опущенными глазами, на самом деле, как выяснилось, в юности участвовала в подпольных революционных кружках и даже умудрилась стащить у самого губернатора… кружевной платок! Я, раскрыв рот, слушала эти невероятные истории, чувствуя себя тёзкой из сказки, провалившейся в кроличью нору семейных тайн. Бабушка сыпала фактами, датами, именами, как конфетти на карнавале. Каждый член семьи, от дальнего родственника — изобретателя вечного двигателя — до троюродной тётки, сбежавшей с цыганским табором, превращался в яркого, запоминающегося персонажа.

И тут вдруг — БАЦ! Да это же ОН! Парень с моего девятилетнего рисунка, весело и душевно глядящий на меня с выпускной фотографии! Правда, уши не такие оттопыренные, и на голове стильная стрижка, но эта искренняя улыбка, озаряющая все лицо… ни с чем не спутаешь!

— Не может быть! — вырвалось у меня, а пальцы предательски задрожали, будто я внезапно столкнулась с самим Леонардо да Винчи. — Кто это?!

Бабушка, расплываясь в сияющей от гордости улыбке, выдала:

— Да это же школьный снимок внука моего, Егорки! Умница-голова! В Москву подался, теперь архитектурные шедевры там ваяет! А рядом, вон, тихоня такой — Мишка. Кто бы мог подумать, теперь — звезда, с экрана не сходит! Харизмы, правда, у него — хоть отбавляй!

Мишка… Михаил Октябрёв… Это же он! Мы познакомились с ним пару недель назад в ресторане, и после этого даже успели поужинать вместе. Обсуждали всё на свете, обменялись телефонами… и вот, оказывается, какая связь! Мой мир перевернулся! Неужели тот самый парень с душевной улыбкой на моём давнем рисунке и Михаил, с которым у нас завязалась симпатия, — один и тот же человек?! Я видела его по телевизору, при мимолётной встрече — уже не совсем блондин, не совсем стройный и не совсем я могу вообразить его кружащим в вальсе... Жизнь, ты просто гениальный сценарист! И как после такого цирка с конями не поверить в судьбу и в то, что случайности — это всего лишь тщательно спланированные операции Вселенной?! Теперь у меня не просто знакомый телеведущий, а, возможно, ключ к разгадке тайны, которую я искала всю свою юность! Но… как ему об этом рассказать? Открыть эту невероятную связь? А что, если он просто посмеётся надо мной? Или решит, что я сумасшедшая фанатка?

Глава 3. Школьный бал

«31 мая 2015 года, воскресенье

Последний день весны, а в душе робко расцветает лето! Впервые за последние недели работы в офисе выдался выходной, но вместо суши и книги — школа. Подруга Юлька уговорила пойти поддержать её младшую сестрёнку Майю на последнем звонке. Да и просто развеяться не помешает.

Школа… Мои воспоминания о ней — не просто мрак, а выжженная пустыня, где не осталось места ни для радости, ни для ностальгии. С пятого класса, когда родители перевели меня в профильный «а» из параллельного, жизнь превратилась в ад. Первая учительница моих новых одноклассников, как назло, подлила масла в огонь, внушив, что они элита, а в моём «в» — одни бездари. И началось… Каждый день — словно на поле боя. Били не исподтишка, нет, в открытую, с остервенением, со злорадством. А учителям… им было плевать. Они отворачивались, делая вид, что ничего не происходит. Школа стала синонимом боли и унижения. Я мечтала поскорее закончить девять классов и сбежать в колледж, как можно дальше от этого кошмара. Своего выпускного у меня не было, поэтому интересно было посмотреть, как это бывает у других. Юлька знала, как мне тяжело давались школьные годы, поэтому и позвала развеяться.

И вот я здесь, среди нарядных выпускников и взволнованных родителей. Вроде бы должна испытывать лишь отвращение, но что-то во мне замирает. Не от ностальгии по собственным школьным мучениям, а от… красоты момента, что ли? Весь этот пафос, эти слёзы родителей, эти неуклюжие речи директора — всё это меркнет перед сияющими глазами подростков. Эх, юность! В этот момент я почти готова пожалеть, что у меня нет машины времени, чтобы вернуться в свои семнадцать и натворить всяких глупостей.

И тут… вальс! Ах, этот сумасшедший вихрь звуков! Музыкальные брызги кружат головы, и вот — аллилуйя! — среди танцующей толпы возникает нечто совершенно невозможное. Высокий блондин в белоснежной рубашке, словно сошедший с обложки глянца! Рубашка чуть небрежно выбивается из брюк, говоря: «Я слишком крут для этих ваших правил!» В этом есть хулиганский шик, бунтарский дух свободы. А как он танцует! Будто завтра не наступит! То кружит в вихре милейшую первоклашку в цыплячьем жёлтом, то замирает в грёзе с мечтательной одноклассницей в небесно-голубом… Но главное — глаза! Искры беззаботной юности, распахнутая нараспашку душа! Лёгкий, порхающий… Юлька рядом умилённо вздыхает, а я, кажется, начинаю понимать, почему люди тащатся от балета. Или, по крайней мере, от НЕГО в балете. В его движениях столько жизни, столько грации — как будто он сейчас взлетит и унесётся прямо к звёздам!

И вот… Танец закончился. Кажется, я забыла, как дышать! Толпа взрывается аплодисментами, криками восторга, а я стою, как громом поражённая, с идиотской, но счастливой улыбкой на лице. Юлька толкает в бок:

— Кого высматриваешь?

— Там… парень… — краснею я.

— Что, впечатлил принц-то?

Принц? Да он скорее бог вальса, сошедший с небес, чтобы преподать мне урок эстетического наслаждения! Смотрю на него ТАК, будто он — мой личный Эверест, моя галактика! И тут до меня доходит: а ведь это любовь! Юная, наивная, но самая настоящая. И я, циничный офисный сотрудник с опытом выживания, вдруг чувствую, как уголки губ ползут вверх.

— Ты серьёзно? Неужто влюбилась?! Алис, ты ведь уже работаешь, таких больших людей встречаешь, бизнесменов! Тебе мужа искать пора, а не школьника!

Но как объяснить, что сердце — не калькулятор? Что сегодня рулят гормоны и бабочки в животе, устроившие там неистовое диско? Да, он на четыре года младше. Да, возможно, глупо. Но когда я смотрю на него, чувствую себя не уставшей офисной мышью, а… ну, скажем, королевой Вселенной! И плевать на предостережения подруги, на её прагматичные советы! У меня тут своя романтическая революция! Я готова сменить деловой костюм на джинсы с кедами и рвануть с ним навстречу закату, слушая смех и визжа от восторга! Пусть говорят, что я сошла с ума. Пусть шепчутся за спиной, что мне пора остепениться. Плевать! Я выбираю не стабильность и ипотеку, а безудержный смех и горящие глаза, ведь жизнь — это не таблица Excel, а захватывающее приключение!

— Ну а как тебе моя Майка? — вопит Юлька, пытаясь перекричать гремящую музыку.

— Да она просто… космос! — ору в ответ я, приклеившись взглядом к незнакомцу, словно к метеориту, упавшему прямо на школьную площадку.

Юлька заливается хохотом.

— Да ладно тебе! Всего лишь последний звонок!

Но я-то знаю, что видела кое-что большее. Видела настоящее лето, расцветающее прямо посреди школьной площадки!

Весь день в голове — лишь он. Незнакомец с глазами цвета василькового безумия и улыбкой, способной не просто растопить арктические льды, а превратить их в горячий источник с видом на тропический закат! Удалось уловить лишь обрывок имени: «-ша»… Лёша? Паша? Саша? Интрига, достойная пера самого Шекспира! Подойти познакомиться? Да ну, что вы, где моя смелость?!

Уходя из школы, я вдруг почувствовала себя… обновлённой, что ли. Как будто прикоснулась к чему-то свежему, молодому, полному жизни. Ах, этот «-ша»! Он преследует меня повсюду! Я уже представляю себе детективное агентство «Охотники за -ша», где мы, вооружившись лупами и блокнотами, выслеживаем этого загадочного мальчугана…

Дома, не в силах совладать с бушующей в душе бурей, я схватила карандаш и… нарисовала его. Мой первый портрет! До импрессионизма Дега мне, конечно, как до Луны пешком, но как узнаваемо! Я смогла поймать эту искру в глазах, эту чуть ироничную улыбку. Чуть коряво, немного наивно, зато… с любовью. Чтобы помнить эту вспышку. Может, это и есть то самое? Рисунок сохраню… Навеки!»

Глава 4. Шерлок Холмс в юбке

К моему удивлению, ответ от Миши прилетел довольно быстро. Завязалась переписка, лёгкая и тёплая, как будто мы были знакомы уже давно. Шутки, рассказы о буднях… Через несколько дней я почувствовала, что пора быть смелее.

Итак, включаю режим любопытной Варвары! Мне просто необходимо узнать о нём хоть что-то, помимо имени и пары ничего не значащих фраз. Миссия кажется выполнимой. Всего лишь выяснить, тот ли это Миша, чей образ, словно высеченный в камне древний рунический символ, навеки впечатался в моё сердце со времён невинных девичьих грёз.

Первый ход — запрашиваю детские фоточки! План гениален в своей простоте: увидеть знакомые черты в юном лице и — вуаля! — идентификация пройдена. Но Миша, словно опытный игрок, не торопится раскрывать свои карты.

Я: Приветик! А у тебя детские фотки есть? Так интересно посмотреть, каким ты был маленьким :)

Миша: Привет! Не, детских фоток у меня нет. Все у родителей, пылятся где-то в архивах.

Вот те на! Операция принимает неожиданный оборот, достойный голливудского блокбастера. «Пылятся в архивах» — это уже зацепка. Шерлок Холмс в юбке не из тех, кто сдаётся! Переходим ко второму этапу операции: «Внедрение» (звучит зловеще, правда?).

Я: Ой, да это же не проблема! Может, как-нибудь рванём к твоим родителям на «археологические раскопки»? ;) Я готова нырнуть в пыльные коробки, словно Жак-Ив Кусто в неизведанные глубины, лишь бы лицезреть юного Мишеньку! Обещаю вести себя тихо, как мышка… ну, разве что пару раз чихну от пыли веков!

Миша: Хм… Надо подумать. Боюсь, родители у меня те ещё коллекционеры, там можно и неделю копаться!

Ладно, рано опускать руки. Шпионские страсти продолжаются! Включаю план «Б» — пытаюсь выудить информацию о школьных годах. Вдруг проболтается о чём-нибудь забавном? Но и тут провал… Миша — само воплощение лаконичности, скромности и дзен-буддизма. Ну что за загадочный тип? Но меня так просто не возьмёшь.

План «Б» трещит по швам, как старый дирижабль, но мы не отступаем! Включаю обаяние на максимум и…

Я: Слушай, а ты танцевать умеешь? Может, ты тайный повелитель танцпола?

Миша: Вальс танцевал на школьном выпускном.

Бинго! Сердце сделало сальто.

Я: Ого! Вальс?! Прямо Золушка наоборот! А я, скорее, рабыня кухни, чем принцесса... (Скромность — путь к сердцу мужчины? Или это просто красивый миф?)

И тут, как гром среди ясного неба, Миша резко меняет курс, словно болид «Формулы-1» на крутом повороте!

Миша: Рабыня? Нет, ты не рабыня, а госпожа. Интересно, чем госпожа увлекается в свободное от управления миром время? И какие у госпожи планы на вечер? ;)

Ну ничего себе! Прощай, Шерлок Холмс, здравствуй, роковая женщина! Кажется, вместо поисков прошлого я внезапно оказалась на пороге захватывающего, будоражащего воображение будущего.

Я: Да вроде ничего особенного… Телек посмотрю, может, книжку почитаю. А у тебя что?

Миша: Ах, Алиса, ты разжигаешь во мне пламя! Твои ножки… дай волю фантазии! Знаешь, какие картины ты рисуешь в моём воображении? ;D В общем, у меня тут спонтанный план! Что, если я ворвусь к тебе этим вечером?

Я: Вот это поворот! Окей, приезжай. Но учти, я сегодня коварна и непредсказуема, как погода в апреле!

…Миша должен был вот-вот приехать, а времени на подготовку всё меньше. Телефон пропищал, словно маленький купидон, целящийся прямо в сердце: «Надень кожаные штаны и свой «ошейник», детка». Господи, этот засранец! Улыбка расползлась по лицу. «И чтобы бокал вина ждал, желательно красного». Вино! Точно! В недрах шкафа, словно затерянный артефакт, пылилась бутылка итальянского — подарок от коллег. Пыль смахиваю на бегу, как археолог со старинной вазы.

Квартира… о боже! Веник в руках — и я вихрь, тайфун, торнадо порядка! А кот? Этот пушистый бандит, мой личный агент хаоса, умудряется раскидывать шерсть с маниакальным упорством. Пританцовываю, а он «помогает» мне с танцами, запутываясь в ногах и добавляя элемент фееричной непредсказуемости.

Душ! Гель для душа — это как выбор оружия перед финальным сражением. Алоэ? Лотос? Неее, сегодня тирамису! Миша заслуживает десерт ещё до десерта. Вода стекает, смывая не только мыльную пену, но и сегодняшнюю усталость, сомнения, да и вообще всё, что могло омрачить мой триумф.

Кожа на мне сидит, как собственная, чокер — ну, почти что бандана рок-звезды. Влюблена? Как кошка! Страшно? Ни капельки!

Духи! Моя парфюмерная сокровищница по количеству экспонатов скоро обгонит Лувр. На сегодня — Chloé, винтаж, как привет из прошлого, когда я ещё не знала Мишу и наивно полагала, что счастье — это коробка шоколадных конфет. Симфония амбры, обещание романтики, сексуальности и… чего-то безумно-непристойного. Chloé, ах, этот Chloé! Он как старый друг, который знает все мои скелеты в шкафу, но никогда их не выдаст (ну, если только слегка намекнёт). Пшик — и я уже не просто Алиса, а дива из золотой эпохи Голливуда, готовая покорять мир одним движением брови. Миша, конечно, оценит! Хотя, зная его любовь ко всему простому и понятному, боюсь, этот винтажный взрыв его немного ошарашит. Но ведь в этом и вся прелесть, правда?

Звонит домофон. Сердце стучит, словно бешеная птица в клетке. Открываю дверь и… слышу его дыхание этажом ниже. Дыхание, которое сводит меня с ума… приближается… и каждый шаг тектоническими сдвигами отзывается гулом во всём теле. Он поднимается, будто триумфатор, ступень за ступенью, приближая момент нашей долгожданной встречи. Замираю, прислонившись к косяку двери, как приговорённая к счастью. В голове — фейерверк мыслей и предвкушений. Вот он! Стоит, облокотившись на перила, чертовски красивый в своей нарочитой небрежности. Улыбается. И мир вокруг перестаёт существовать. Только Миша. Только сейчас. Только мы.

Глава 5. X2Q9Z и чокер с шипами

Миша ступает на территорию моей обители, и я, словно громом поражённая, застываю: где же тот всепоглощающий, прожигающий взглядом насквозь титан экрана? Передо мной застенчиво мнётся парень, в чьих глазах плещется… даже не знаю, как это назвать… робость? Забавно, совсем не вяжется с образом телезвезды. Я же его совсем не боюсь — кажется, будто мы знакомы целую вечность, будто наши души уже когда-то отплясывали канкан под луной.

Ни тебе букета алых роз размером с кулак, ни коробочки шоколадных трюфелей, способных свести с ума даже искушённого гурмана, — чёрт возьми, да он даже захудалую ромашку не притащил! Ну и пусть, к чёрту эти клише! Я уже нырнула в омут его глаз глубже Марианской впадины, чтобы обращать внимание на такие мелочи…

Одет, как на парад физкультурников: тёмные треники, серый свитер прямиком из лихих девяностых, кроссовки цвета хаки. Кажется, он искренне верит, что дресс-код «спорт-шик» — это haute couture! И тут я ловлю своё отражение в зеркале: кожа в облипку, чокер с шипами, взгляд — смесь коварства и глиттера. Ну и парочка! Будто телепортировали с разных планет.

— Прошу на кухню, мой атлетичный Аполлон, — выпаливаю я, и в голосе предательски клокочет вулкан веселья. Что же нас ждёт в этом гастрономическом Эльдорадо? Боюсь даже загадывать!

Сумрак окутывает комнату, и лунный свет играет в пылинках, словно в маленьком театре теней. Я с гордостью извлекаю из закромов старинную бутылку итальянского красного полусухого, припасённую специально для такого особенного случая. Вино с историей, вино, видевшее лучшие времена — как и я, чего уж там! Миша с невинным видом спрашивает, чем открыть бутылку, а у меня, как назло, и штопора-то нет. Вот незадача! Но Миша, этот кудесник, не растерялся — одним ловким движением он отправляет пробку внутрь бутылки. Браво, маэстро! И вино, словно джинн, вырвавшийся на свободу, радостно зажурчало, готовое исполнять желания (или хотя бы создать иллюзию их исполнения).

Разливает… Ну куда же ты, Миша, куда?! Вместо изящных третей он щедро заливает бокалы до краёв! Это ж тебе не компот, ей-богу… Протягивает мне один, наполненный до неприличия. Я делаю маленький глоток, словно кошка, крадущая молоко из блюдца, а он, не церемонясь, опрокидывает свой залпом и тут же наливает второй. Вино плещется на столе, рисуя витиеватые узоры, и капает на пол. А Миша… я вижу, как он напряжён. Волнуется? Да ладно!

— А ты чего не пьёшь? — буравит он меня взглядом, осушив второй бокал.

Я делаю несколько глотков, и терпкий вкус обжигает горло. Эх, Миша, не так пьют старинное вино! Совсем не так! Но кто я такая, чтобы учить его жить? В голове, как в пчелином улье, жужжат мысли. Что он ищет в моих глазах? Одобрение? Понимание? Или просто подтверждение того, что он не зря пришёл? Вино начинает приятно согревать, раскрашивая мир чуть более яркими красками. Кажется, вечер обещает быть… интересным.

Пытаюсь успокоить и приободрить его:

— Миш, ну что ты, расслабься! Это же просто вино. Хотя, ладно, не просто вино, а целая история, заключённая в бутылке. Но знаешь, истории любят, когда их рассказывают без дрожи в коленках. Давай забудем про этикет и чопорность, мы же не на светском рауте, а всего лишь на маленькой кухоньке. Campe diem! — улыбаюсь, надеясь разрядить обстановку. — И вообще, не дрейфь! У меня тут целый арсенал: салфетки на случай неожиданностей и даже швабра, если вино решит устроить потоп вселенского масштаба! — подмигиваю. — Так что, дружище, по бокальчику за то, чтобы этот мир с его проблемами пошел… ну, ты понял куда! За смех до колик, за искры радости, за внезапные озарения гениальным безумием! За то, чтобы жизнь била ключом, чтобы сердце плясало, чтобы от счастья сносило крышу к чертям собачьим!

Миша молча осушил очередной бокал, словно топил в нём вселенскую грусть.

— Ну что ты как в воду опущенный? Я понимаю, камера — тот ещё цербер, но мы же не на Красной площади, парад не принимаем! Давай начистоту, чем душа греется вне софитов? Неужели и правда ничем? Ну не поверю! Ты же не запрограммированный веник, который только и умеет, что пыль по углам гонять.

— …Ничем.

— Да ладно! У такого человека, как ты, точно есть какой-то секретный ритуал. Может, по вечерам ты вяжешь крошечные свитера для бездомных ёжиков? Или медитируешь на сборник стихов Бродского? Кстати, о стихах! Какую книгу ты сейчас читаешь? Кто твой любимый литературный хулиган?

— Классику, — бурчит он. — Всё больше по классике.

— Классика — это здорово! Расскажи хоть историю какую-нибудь забористую из телезакулисья! Ну, чтоб я потом внукам рассказывала: «А вот был случай с Мишей…» Анекдот, в конце концов!

— …

— Мишань, а вот по-честному: звёздная болезнь тебя не подкосила? Просто на экране ты — вулкан страстей, а тут сидишь тише воды ниже травы. Неужели это всё — хорошо отрепетированный спектакль?

— Имидж, чтобы народ впечатлялся. В жизни я другой.

— Ну признайся, хоть раз да летал на вертолёте с шампанским и медведями? Ну раскройся хоть на йоту! Что насчёт романтики? Неужели ни одна муза не вдохновляет тебя на подвиги, кроме операторской группы и реквизиторов? У такого красавчика наверняка от поклонниц нет отбоя.

Миша лишь усмехнулся, осушая остатки бокала.

— Всё гораздо прозаичнее. Работа, дом, иногда рыбалка. Никаких медведей и вертолётов.

— Рыбалка? Да ты настоящий герой нашего времени! Прямо как Хемингуэй, только без кубинского рома и львов. Слушай, а какую самую крупную рыбину ты выудил? Наверняка это был такой монстр, что его фото теперь украшает стены твоего загородного особняка! Или ты её отпустил, прошептав на ухо что-то вроде: «Плыви, подруга, и больше не попадайся!»

Миша вздохнул, но в его глазах мелькнула искра.

— Да нет у меня никакого особняка. И рыба была так себе, килограмма на три. Обычный карась.

Я уже, признаться, устала задавать вопросы, общаться в формате интервью. После такого обилия моих вопросов и его скудных ответов тоже стала чувствовать себя скованно. Воздух, казалось, можно было резать ножом. Или свернуть в трубочку и выпить. Хотелось безумства — чтобы он вдруг спросил меня о чем-то… О чём угодно!