Людские пересуды

Мировое событие

Глава 1

История эта случилась в нашей необъятной стране в не столь далёкие времена, когда всё в нашей жизни было просто, как дважды два. Чёрное было чёрным, а белое белым.

Вещи назывались своими именами, а людским порокам не придумывали витиеватых оправдательных формулировок, а жёстко порицали их на общественном уровне, вместе с тем, одновременно, давая шанс на исправление.

В то время в почёте были труд, поддержка, умение дружить и любить. Товарищество не было пустым звуком и уж если ты попадал в беду, то выручали тебя всем миром, не давая пропасть и впасть в уныние.

О таких болезнях, как депрессия, отродясь не слыхивали, поскольку не было особых причин, чтобы она вдруг приняла эпидемиологический характер. Да и некогда было впадать в депрессию, каждый человек видел перед собой цель и шёл к ней верной дорогой.

Дети были заняты делом, а развлечением для них служили уличные игры и забавы, прятки и салочки, городки и скакалки, а не просиживание днями напролёт перед своим персональным компьютером.

Двадцатью годами ранее, одним погожим весенним деньком, две молодые женщины одновременно попали в райцентровскую больницу, в роддом. Обе были примерно одного возраста и обе были на сносях.

Жили они в разных деревнях этого самого райцентра, но неподалёку друг от друга. Аглая родом была из села Ильмино, а Лидия из села Нечаевка. Оба эти села входят в Никольский район Пензенской области.

На почве предстоящих радостных событий эти две женщины стали довольно таки тесно общаться. Они даже от бремени разрешились в один и тот же день. Произошло это 12 апреля 1961 года. В этот день не только в нашей стране, но и во всём мире свершилось невероятное.

Впервые человек полетел в космос и звали его Юрий Гагарин. В недалёком будущем этот день будут называть Днём Космонавтики, а самым распространённым именем для мальчика станет имя Юрий.

И именно в этот день у двух мам родились две замечательные девочки, примерно одного веса и роста, но по характеру они были лёд и пламень. Позже появятся гороскопы и характеризовать их обеих будут одинаково, несмотря на полную их противоположность, как внешне, так и внутренне.

У Аглаи девочка родилась светленькая и синеглазая, с благодушным нравом. Её почти и слышно-то не было, она только мирно посапывала, когда мать подносила её к груди.

А у Лиды доченька получилась темноволосая и черноглазая, вся в мужа Фёдора, которого с детства называли цыганом. Девочка была беспокойная или как ещё всегда на таких детей говорили - полоротая.

- Судя по всему девица-то твоя с характером уродилась, - подшучивали медсёстры над матерью, которая не дыша ворковала над своим драгоценным кулёчком.

- Характер - это хорошо, характерных мы любим, - с улыбкой отвечала всем Лидия.

В те времена из роддома не выписывали так скоро, как сейчас, роженицы лежали почти неделю. Поэтому женщины успели крепко подружиться за то время, что провели вместе в больнице, делясь всем, что у них было и перед выпиской обещали друг друга навещать.

За Аглаей приехал муж Денис, застенчивый парень, который то и дело краснел, когда встречался глазами с любимой женой. Пара их была просто на загляденье, про таких говорят, что они созданы друг для друга. Доченьку свою они назвали Машенькой.

Пока жена лежала в роддоме, Денис часто навещал её и приносил разные вкусности, которыми потом угощались все женщины, что лежали в палате. А вот Фёдор был редким гостем в роддоме.

Как только ему стало известно, что жена родила дочь, а не сына, он в тот же день попросту напился с досады, так как нрава он был горячего. Навестил он жену только на третий день. Девочка всё ещё была без имени, а назвать её самостоятельно Лида не решалась.

Когда Фёдор соизволил прийти, он не принёс жене ни цветочка, ни яблочка, а только хмуро отводил свой взгляд, когда она пыталась ему рассказать какая у них получилась замечательная девочка.

От него за версту разило перегаром и недовольством. Принять тот факт, что родилась дочь, ему было тяжело. Фёдор был очень видным мужчиной. На его выразительном лице выделялись ярко горящие глаза и правильной формы нос.

Пышные тёмные кудри на голове, волевой подбородок и чётко очерченные губы дополняли эту картину. То есть он был из тех мужиков, что откровенно нравятся женщинам и ему было о том известно.

Лидия обожала супруга, она долго добивалась его расположения и, когда он обратил-таки на неё своё внимание, счастью её не было предела. Она очень хотела порадовать своего Фёдора, но у неё ничего не вышло.

Что она могла поделать, если родилась девочка, а не мальчик? Вначале нянька, а потом лялька, как говорили на это бывалые люди. Женщина надеялась уже дома убедить в этом мужа.

В день выписки Аглая и Денис со всеми попрощались. Счастливый папаша раздал всем причастным лицам коньяк и конфеты, вручил жене букет цветов и посадив своих девочек в машину, увёз их домой.

У Лидии было неспокойно на душе. Она не отходила от окна, словно предчувствуя, что муж за ней вряд ли приедет. Лида подождала Фёдора ещё какое-то время и, когда, в очередной раз, в палату вошла медсестра и вопросительно на неё взглянула, она не выдержала и стала собираться.

Глотая слёзы, женщина добежала до магазина и купила там кое-какую одежонку для своей девочки. Дома она оставила роскошный конверт и всё, что полагается в таких случаях, наказав мужу привезти ей всё это в нужный день. А теперь она вынуждена тратить на это последние деньги.

Кое-как обрядив дочь и одевшись сама, Лидия поблагодарила медиков за их заботу и пролепетала что-то, оправдывая то ли забывчивость мужа, то ли то, что возможно его не отпустили с работы. Под понимающие взгляды, женщина взяла в руки драгоценную ношу и переступила порог роддома.

Добравшись до своего села на попутках, Лидия вошла в дом. Она впервые внесла в него дочь. Именно здесь девочке предстояло расти на радость своим родителям. Во всяком случае именно так хотелось думать о будущем девочки её матери.

В доме царил откровенный бардак. На столе и в раковине стояли горы немытых тарелок и повсюду были разбросаны вещи Фёдора. Его самого дома не было. Где уж в это время мужа черти носили, о том любящей Лидии было неведомо.

Она стала прибираться в доме, на мгновение забыв о свёртке с ребёнком. Доченька, которую мать положила на кровать, заёрзала, заквохтала, а потом громко заголосила. Лидия тут же подскочила, развернула свёрток и стала с любовью пеленать напрудившую дочь.

Только когда Лида покормила девочку грудью и успокоила, она смогла продолжить свои домашние дела. Уже вечерело, но Фёдор так и не появлялся. У Лидии сердце было не на месте, уж не случилось ли с ним чего?

Через час калитка скрипнула и во двор вошли двое. Фёдор, не стесняясь соседей, привёл в дом разбитную пышногрудую разведёнку Василису. Милуясь на ходу, парочка ввалилась в дом. Оба остановились, увидев сидящую за столом хозяйку дома.

Фёдор буркнул что-то нечленораздельное и вышел во двор, якобы с целью покурить. Растерянная Василиса осталась стоять на пороге, а потом тут же нашлась и принялась поздравлять роженицу, делая вид, что только для этой цели и пришла в их дом.

- Вась, а у тебя что, хаты своей нет? Мужика некуда привести? Или любопытство одолело, посмотреть как мы живём? В чужом дому-то оно слаще поди.

- Да Господь с тобой, Лида. Что это тебе вдруг в голову взбрело так обо мне подумать? Если мужика у меня нет, значит можно и напраслину возводить? Аль креста на мне нет? - оправдывалась Василиса и одновременно пятилась назад.

- Ну ладно, я в другой раз зайду поздравить, когда у тебя настроение появится, - скороговоркой выпалила она и с шумом вывалилась в сени, нечаянно наткнувшись на прислоненную к стене лопату, которую накануне оставил там Фёдор.

Больно ударившись о садовый инвентарь, Василиса пулей пролетела мимо хозяина дома. Он стоял с дымящейся сигаретой во рту, размышляя о бренности бытия. О том, что жену сегодня выписывают, он забыл начисто.

Докурив, Фёдор старательно вдавил окурок в консервную банку и решительно зашёл в дом, ожидая скандала от жены. Но не тут-то было. Лидия уже ждала его за накрытым столом и делала вид, что всё в её жизни идёт так, как положено.

Переезд

Глава 2

Плохо ли, хорошо ли Лидии жилось с Фёдором, о том она никому не докладывалась. То, что он от неё погуливает, она догадывалась, но то, что он при этом никуда от неё не уходит, говорило женщине о многом.

Сама она его любила пуще прежнего и закрывала глаза на все его похождения. Фёдор назвал дочь Глафирой, была у него в армии любовь с таким вот именем. Лидия выбор одобрила и с тех пор звала дочку Глашенькой. Она обожала свою кровиночку безмерно.

Фёдор же дочь словно не замечал. Ну вертится под ногами дитё, ластится к нему, а ему всё некогда. Так только, слегка погладит по головке и вся любовь. А уж она как отца боготворила, только лишь завидит его издали и бежит к нему, спотыкается.

Так и выросла незаметно. На момент, когда мать ходила беременной вторым ребёнком и молила Пресвятую Деву Марию о сыне, Глафире исполнилось 6 лет. Лидии казалось,что с рождением наследника муж враз остепенится.

В то время институт брака был намного крепче, чем сегодня. Семью старались сохранить, а разводились разве что по глупости или фиктивно, для каких-то собственных нужд.

Когда рушилась семья, вся общественность это дело порицала. Про развод той или иной семьи даже могли напечатать в газете. Люди боялись такой худой славы, как огня.

Так и старались жить друг с другом до конца дней своих, а уж любили при этом или тихо ненавидели, о том старались не распространяться. Выносить сор из избы было последним делом.

Трубить о своих семейных дрязгах, потрясая грязным бельишком, как это делают сейчас звёзды и простой люд в различных ток-шоу на телевизионных экранах, было для того времени огромным позором.

Благо, что при Союзе всё в телевизоре было чинно и благородно, благодаря цензуре. Хотя по тому, что шло на экране можно было заметить перемены в стране или наоборот вяло текущую стабильность.

Например, в 80-е годы, после смерти Брежнева, когда демонстрировали балет Лебединое озеро или Щелкунчик, то все понимали, что это к продолжительной болезни или смерти вождя и скорой смене власти. После этого ещё парочка вождей упокоилась с миром.

А если по телевизору показывали "В гостях у сказки", то это означало, что у трудового населения сегодня законный выходной и перемен в высших эшелонах власти не предвидится.

В те времена люди конечно не только трудились, но и умели развлекаться. Ходили друг к другу в гости, в кино, на танцы, смотрели телевизор, читали книги, газеты. А ещё многие ходили в клуб и участвовали в художественной самодеятельности.

Директором клуба в Нечаевке был Силантий Гаврилович Живаев, который только и умел, что играть на баяне и продавать билетики в кино, что крутили исключительно по выходным дням.

Силантий Гаврилович частенько закладывал за воротник и этим пользовалась сельская шпана, ныряя мимо него в зрительный зал без билета, когда он, стоя у двери в мир киногрёз, клевал своим сизым носом.

Клуб в селе Нечаевка построили чуть больше года назад и даже назвали его красивым словом Дом Культуры, но ставка художественного руководителя здесь всё ещё пустовала, хоть она и была предусмотрена штатом. Да и где их взять, тех специалистов?

Молодёжь, уезжая в город учиться, возвращалась потом в деревню с большой неохотой. Больницы в селе не было, но зато имелся медпункт и фельдшер, которая могла оказать помощь в случаях не очень серьёзной надобности.

За остальными врачевателями жители села Нечаевка ездили в районную больницу, где рожали детей, проходили обследования и делали несложные операции. Для того, чтобы лечить болезни посерьёзнее нужно было ехать в Пензу.

Срок беременности Лидии только только перевалил за второй триместр. Она неважно себя чувствовала и по направлению от фельдшера поехала в районный центр. Врач гинеколог осмотрела женщину и не нашла в её состоянии ничего из ряда вон выходящего.

Лидия вышла из больницы и решила съездить к подруге Аглае в Ильмино. После того, как они подружились в роддоме, где в один день родили дочек, женщины изредка виделись либо в Никольске, либо Лида иной раз навещала подругу. В их с Фёдором доме Аглая никогда не была.

Примерно с год назад мужа Аглаи убило молнией. Когда он возвращался с работы домой, полил сильнейший ливень. Денис на свою беду спрятался от дождя под дерево и разряд молнии, расколов дерево на две части, пришёлся прямо на мужчину.

В этот день разом осиротела не только их доченька Машенька, но и сама Аглая. Она долго ходила сама не своя, но потом всё же пришла в себя. Ей нужно было растить дочь и продолжать жить дальше.

Лидия появилась на пороге дома Аглаи и та огорошила её новостью о своём скором переезде в Нечаевку. Аглае предложили должность худрука в их клубе, поскольку у неё как раз было нужное образование. Она согласилась, потому что всё в Ильмино напоминало ей о любимом муже.

Надежды и чаяния

Глава 3

По прошествии месяца, Аглая и её дочь Маша переехали в Нечаевку. Они поселились в пустующем доме, что стоял поблизости от сельского клуба. Название Дом Культуры плохо приживалось у местных жителей и поэтому клуб продолжали называть по старинке.

Беременная Лидия помогала подруге отмывать дом, она была очень рада, что теперь Аглая будет жить почти рядом с ней. Дом Фёдора и Лиды находился буквально в двух шагах. Глаша и Маша, можно сказать, просто обязаны были стать подругами, раз уж их матери дружили между собой.

Обе девочки были настолько же противоположными по характеру, как и совершенно разными внешне. Для многих было удивительно, как правильная светленькая девочка Маша дружит с оторвой Глашей, непокорные чёрные пряди которой вечно выбивались из толстой косы.

Но всем известно, что противоположности наоборот притягиваются и боевитость Глаши уравновешивалась правильностью Марии. Хотя ничего такого из ряда вон выходящего девочка не делала, чтобы о ней ходила по селу дурная слава хулиганки.

Обострённое чувство справедливости часто толкало её на различные неблаговидные поступки, как то - надавать тумаков обидчикам слабых или пререкаться со взрослыми, которые и сами не всегда являлись праведниками. Машу смелость подруги всегда очень восхищала.

В целом Глафира и Мария были обычными советскими детьми. Обе они верили в то же, что и другие ребята, детство которых пришлось на то время. Построение светлого будущего было выложено в их сознании красивой бегущей строкой. 1 сентября они вместе пошли в школу в первый класс.

С приходом деятельной Аглаи, культ-просвет работа Нечаевского Дома культуры наладилась с первых же дней. Первой, кто записался в певческий кружок к подруге, была Лидия. Она была знатной певуньей.

Именно поэтому на неё в своё время и обратил внимание Фёдор. Уж очень хорошо своим тоненьким высоким голоском выводила она русские плачи. Лидия упросила мужа не препятствовать ей в том, чтобы развлекать себя на досуге пением, пока не родится их сын.

Мол беременным женщинам на сносях весьма пользительно данное увлечение. Опять же и малыш в утробе развивается, сызмальства приобщаясь к прекрасному. А Фёдор и не был против. Лишь бы его не ограничивали в свободе, а там хоть трава не расти.

Тем более, что участникам самодеятельности на селе завсегда были почёт и уважение, да ему и самому было лестно иметь жену активистку. Вот с одной из репетиций и пришлось Фёдору везти жену рожать в районную больницу.

Хорошо ещё, что он в то время не ушёл и Аглая успела застать его дома, когда прибежала звать на помощь. Фёдор на попутке довёз жену до Никольской больницы и сдал её врачам роддома с рук на руки.

Он долго ходил под окнами и дождался таки разрешения жены от бремени. Второй их ребёнок родился осенью 1967 года. Лида разродилась крепкой здоровой девочкой.

Услышав, что жена снова родила девку, Фёдор зло сплюнул себе под ноги и уехал последним автобусом. Ему не хотелось никого видеть. Дома он завалился спать, даже не думая, где сейчас находится Глафира. Он проснулся только ранним утром от громкого стука в дверь.

То стучала Аглая, ей не терпелось узнать, всё ли в порядке с Лидией? Может помощь нужна какая? А ещё она хотела сказать, что оставила Глашу ночевать у них в доме, положив её в Машиной комнате. Сейчас обе девочки проснулись, позавтракали и собираются идти в школу.

Аглая забежала сообщить об этом перед уходом на работу. Запыхавшись от быстрого шага, она наскоро отрапортовала о проделанной работе и стояла сейчас перед заспанным Фёдором, ожидая его ответа на свои вопросы. Волосы выбились из под платка и красиво обрамляли ей лицо.

Мужчина долго смотрел на подругу жены и никак не мог взять в толк, зачем собственно она снова пришла? Потом, словно до него вдруг дошло, он подошёл вплотную к Аглае и крепко обнял, закрыв ей рот поцелуем.

Она вначале честно сопротивлялась и била его кулаком по спине, а через какое-то время безвольно обмякла в его руках и Фёдор на руках отнёс её в спальню.

После смерти Дениса Аглая слишком долго была одна. Именно одиночество сыграло с ней тогда злую шутку и заставило согрешить с мужем лучшей подруги.

Фёдор лежал на кровати и курил прямо в спальне, стряхивая пепел на пол. Он наблюдал за Аглаей, которая в это время судорожно металась по комнате и собирала свои разбросанные по полу вещи, грубо сорванными с неё им самим в приступе животной страсти.

- Не запирай дверь, сегодня ночью я к тебе приду, жди, - веско кинул он ей, когда Аглая, наспех одевшись и заколов на затылке тяжёлую копну непокорных волос, кинулась к спасительной двери.

Женщина выскочила из дому подруги и бегом ринулась к себе. По дороге ей встретился директор клуба Силантий Гаврилович Живаев. Сказавшись больной, она сообщила ему, что сегодня на работу не придёт.

Дома Аглая натаскала в баню воды и жарко её протопила. Потом она долго тёрла себя жёсткой мочалкой и чуть ли не сдирала с себя кожу, пытаясь отмыться. После бани ей никак не удавалось прийти в себя.

Она чувствовала себя отвратительно и без конца плакала над своей тяжёлой бабьей долей. В глубине души ей было страшно признаться самой себе, что всё то, что этим утром сотворил с ней муж подруги, ей очень понравилось.

Никогда ей не было так хорошо с мужчиной, даже в ту пору, когда был ещё жив муж Денис. Аглая пролежала без сил весь этот день и вечер, уткнувшись лицом в подушку. Дочь уже пришла со школы и попросилась гулять.

Вдоволь нагулявшись с Глашей, Маша вернулась домой и обнаружила мать в том же положении, в каком она лежала до её ухода. Девочка не стала её тревожить, она молча поужинала и легла спать в своей комнате.

Глубокой ночью в окно их дома стал тихо скрестись Фёдор. Аглая лежала без сна и тут же вскочила. Увидев в окне виновника своего грехопадения, она в ужасе замахала на него руками, а он стал стучать ещё громче, давая понять, что не намерен отступать от задуманного.

Преступная связь

Глава 4

Всю неделю, что Лидия пролежала в роддоме, Фёдор и Аглая пребывали в любовном угаре. Мужчина навещал подругу жены каждую ночь, а уходил от неё только под утро, когда начинало светать.

При свете дня, Аглая корила себя на чём свет стоит и каждый раз обещала себе, что положит конец своей преступной связи с Фёдором, но стоило только мужчине обнять её покрепче и она тут же забывала обо всём на свете, уговаривая свою совесть, что это будет в последний раз.

Она продолжала ежедневно ходить на работу и проводить репетиции своего коллектива. Многие из тех, кто приходил к ней петь, наперебой делали ей комплименты, замечая, что она стала ещё более прекрасно выглядеть.

В глазах Аглаи появился блеск, интерес к происходящему вокруг неё. Так бывает только тогда, когда у женщины появляется личная жизнь. Она поняла, что влюбилась в Фёдора по уши, хотя голос разума на все лады увещевал её, что он чужой муж и не просто чужой, а муж подруги.

Фёдор днём тоже работал. Он трудился на комбикормовом заводе, здесь же, в Нечаевке. На работе его уважали и ценили. Пожалуй, что его единственным недостатком была неистребимая жажда облагодетельствовать всех женщин разом.

Очень часто за эту неделю маленькая Глафира ночевала в доме у подружки Маши. Аглая же каждую ночь приходила к Фёдору на сеновал. Правда погода на улице была явно не для свиданий, всё холоднее становились ночи, но жар тел двух любовников не давал им замёрзнуть.

Они почти не разговаривали между собой, а просто любили друг друга не отрываясь, на протяжении всего свидания. Не было между ними никаких обещаний или уверений в любви до гроба, верности на всю оставшуюся жизнь, нет. Этих слов избегали оба, понимая, что они лишние.

Но в последнюю ночь меж ними всё же произошёл диалог, который немного отрезвил Аглаю. Если выражаться фигурально, разговор с Фёдором был для неё попросту вылитым на голову ушатом холодной воды. Он произошёл в перерыве между очередным забытьем в объятиях друг друга.

- Завтра выписывают Лиду, ты об этом помнишь?

- Помню, с утра поеду за ней. Я уже договорился насчёт машины.

- Что теперь будет с нами?

- А чего бы тебе хотелось? Чтобы я ушёл к тебе?

- Нет, ну что ты. Лида не заслуживает такого отношения. То, что мы сейчас творим - это неправильно. Наверное я сошла с ума, раз позволяю себе такое.

- Ничего мы такого не творим и бросать жену я не собираюсь. Одно дело обжиматься на сеновале и совсем другое дело семья. Она моя семья и я люблю её, хоть и гуляю. Но я мужик, мне можно.

- Значит со мной ты просто потому, что я тебе подвернулась тогда под руку?

- Ну ты же сама этого хотела? Разве нет? Стояла и зыркала на меня своими глазищами, а в них тоска. Так и манила, чтобы приласкал. Баба без мужика, что курица на улице, отошла со двора на метр и уже ничья.

- Кобель ты, Федя, знатный кобель.

- Даже не сумлевайся, кобель и есть, я же не отрицаю.

- Тебе уже домой пора, а то вдруг проспишь и опоздаешь на встречу со своей семьёй?

- А ты никак ревнуешь? Сама же сказала, что это всё неправильно.

- Кто, я? Ревную тебя? Очень мне надо. Уходи и чтобы я тебя здесь больше не видела.

- Как скажешь, уйду, только ведь врёшь ты всё сейчас, сама же позовёшь.

- Никогда этого не будет, слышишь?

На этом они расстались. Фёдор вразвалочку покинул её двор, почти не прячась во тьме. Аглая проплакала всю ночь, она чувствовала себя оскорблённой.

Женщина в глубине души надеялась, что Фёдор тоже влюбился, как и она сама. Ведь любовь прощает многое, даже можно сказать всё. А тут, по словам Фёдора, выходит, что она лишь одна из многих, кого он посчитал своим долгом приголубить. Любит-то он Лиду, она его семья.

На следующий день она шла с работы домой на обед, когда какая-то машина подъехала к дому Фёдора и Лидии. Из неё вышел Фёдор и подал руку жене, которая держала в руках ребёнка. Сердце Аглаи сжалось от обиды.

Она и сама понимала, что ведёт себя, как последняя дура, но вместо того, чтобы подбежать к подруге и поздороваться, обнять и поздравить её, она сделала вид, что не заметила их и продефилировала мимо, завернув к себе во двор.

Глафира уже бежала от них, навстречу матери и отцу, Маша было дёрнулась следом за ней, но Аглая запретила дочери выходить со двора. Меж тем, Лида была очень удивлена, что подруга не заметила её приветственного жеста и прошла мимо.

Она озабочено спросила у мужа, не в курсе ли он, что творится с Аглаей, на что тот резонно заметил, что он вовсе не обязан знать, что творится в бабьих головах, разбирайтесь мол сами. Вот и весь ответ.

Потом заботы по дому и уход за ребёнком полностью поглотили женщину. Она вспоминала о подруге только время от времени, изумляясь, что Аглая так и не нашла времени, чтобы забежать к ней поболтать о том, о сём. Не иначе, как обиделась на что? Вроде ведь не ссорились никогда.

Маленькая дочка была намного спокойнее Глаши и в свободное ото сна время, лежала и смотрела на этот мир любопытными глазками. Родители назвали её Любашей. Старшая сестра души в ней не чаяла и сразу же с уроков стремглав бежала домой, чтобы помочь матери с ребёнком.

Фёдор со временем смирился, что у него опять дочь, а не сын и невольно улыбался, наблюдая за маленькой Любовью. Он малость поутих и прекратил свои визиты на сеновал, как о том в последний раз потребовала от него Аглая.

Она же ждала его все ночи напролёт, а потом, так и не дождавшись, до утра ревела в свою вдовью подушку, изводя себя ревностью. Аглая рисовала в своём воображении, как Лидия каждую ночь растворяется в объятиях своего мужа. Почти так же, как, до её приезда, это делала она сама.

Фантазии её воспалённого мозга были настолько реалистичными, что она иногда разговаривала с ними, попеременно с Фёдором, а потом с его женой. Ей уже стало казаться, что Лидия в курсе произошедшего и сейчас смеётся над ней, с превосходством более удачливой соперницы.

Слепая любовь

Глава 5

Держа в руках ту самую пресловутую шпильку, Лидия захотела поделиться своей болью с близким человеком. В окно она увидела, как в калитку своего дома вошла Аглая. На часах было чуть больше 12, работала она рядом и ей было проще ходить обедать к себе домой.

Она всё никак не могла выкинуть Фёдора из головы и поэтому женщина не предпринимала никаких попыток для того, чтобы найти в себе силы покаяться или просто продолжать общаться с подругой, как ни в чём не бывало.

Казалось бы месяц уже прошёл, для того, чтобы переосмыслить содеянное, но нет. С каждым днём Аглая увязала в своей запретной любви. Теперь ей уже стало не хватать объятий Фёдора, она в них нуждалась. А он всё не приходил и смириться с этим было очень нелегко.

В их селе было полно других мужиков, молодых и старых, красивых и не так чтобы очень, женатых и разведённых, пьющих и трезвенников. Но ей никто не был мил, она всех держала на расстоянии.

Многие сельчане стали думать про Аглаю, что она обычная гордячка. Ну как же, белая кость. Культурная, в чистом ходит, ничего тяжелее ручки не поднимает. Не то, что простые сельчане, которые и в навозе ковыряются, и коровам хвосты крутят.

Во многом их суждения были несправедливы. Аглая точно так же, как и другие, держала корову и кур, любила копаться в земле и собиралась по весне засадить огород. Просто пока у неё не было возможности, не разгибая спины, трудится на своём участке, так чтобы все это видели.

Ведь никто, кроме соседей, живущих рядом, так тщательно не следит за твоим огородом. Не дай Бог, если у тебя какая лишняя травинка или былинка завелась, враз осудят.

Вот Аглаю и считали чистоплюйкой. Она одна со всего села ходила на работу нарядная. А с недавних пор работница клуба стала краситься, наносить на лицо румяна и помаду, что считалось верхом модности и автоматически относило вдову к разряду легкомысленной особы.

Знали бы они, что она делала это только ради одного мужчины, ради Фёдора, тогда вообще бы заклевали. Пока же о том им было неведомо и поэтому односельчане просто считали, что культурная барышня задирает нос, показывая своё над ними превосходство.

Лидия оставила маленькую Любашу на попечение старшей дочери, а сама решила наведаться к подруге, чтобы выяснить наконец почему она её игнорирует, ну и заодно поделиться с ней своей бедой.

Когда Лида, едва постучавшись, вошла в дом, громко произнося приветствие, Аглая от неожиданности выронила чашку со свежезаваренным горячим чаем, которую только что поднесла ко рту.

Хорошо ещё, что она не обварилась кипятком, а просто расколотила её вдребезги. Засуетившись, ей удалось отвести свой взгляд от подруги и дать себе успокоиться. Лидия бросилась помогать ей собирать разлетевшиеся осколки тонкого фарфора.

- Это не беда, бить посуду к счастью, - нараспев протянула Лида и от души улыбнулась.

- Да уж, к счастью. Твои бы слова, да Богу в уши, - ответила Аглая.

- Маш, а ты чего к нам не заходишь? Не иначе, как с Глашкой поругались?

- Меня мама не пускает.

- Не выдумывай. Просто у них маленький ребёнок, а ну как заразу какую принесёшь из школы своей? - глаза Аглаи тревожно забегали.

- Ну да, сама же Глафира принести ту заразу не сможет. Беги давай к нам, самое время помириться. Отпусти ты её Аглаша, а то дочуня моя там поди зашивается, пока я тут с тобой разговариваю, - улыбнувшись попросила Лида подругу.

- А ты сама чего же не приходишь? Я всё жду-пожду, когда забежишь хоть на минуточку. Мне-то самой по большей части некогда. С утра кручусь с дитём, как белка в колесе, сама понимаешь.

- Конечно понимаю, Лида. Поэтому и не прихожу, чтобы не тревожить лишний раз. На тебе же весь дом. Разве тебе до гостей? Тебе же ещё, кроме малышки, и Фёдора обиходить надо, и старшенькую. Садись давай, отобедаем вместе.

Когда Аглая произнесла имя Фёдора, то постаралась, чтобы голос её не дрожал. Ей так хотелось услышать о нём хотя бы что-нибудь. Весь этот месяц она видела его только мельком, да и то издали.

Выглядывая из окошка своего дома, она лишь успевала заметить его кудрявую голову, когда муж подруги заходил к себе, возвращаясь с работы.

- Чтоб ему пусто было, этому Фёдору, - горько произнесла Лидия.

- Не говори так, он же твой муж.

- Муж, муж. Да только всё неймётся ему. Снова бабу в дом приводил, когда я в роддоме была. Смотри чего нашла.

Лидия вытащила из кармана наспех накинутого пальто найденную шпильку и у Аглаи от страха расширились глаза. Она узнала в ней одну из своих шпилек, что то и дело терялись по всему дому, соскакивая с её тяжёлых пшеничных кос.

Видимо шпилька выпала, когда её волосы рассыпались в тот день по подушке от грубых ласк Фёдора. Хорошо ещё на той шпильке имя её не написано, не то выдала бы себя с потрохами.

- Может это твоя шпилька, что ты в самом деле?

- Ага, и волос тоже мой. Ишь как обмотался вокруг. Вот жешь стервецы. Места что ли другого не нашли? Не понимаю, что этих шалав в моём доме-то прельщает?

- Неужто слаще на постели супружеской развратничать? Моему-то всё равно, где корень свой пристроить, он и на улице мастак, по себе знаю. Бывалочи куда только не тащил, когда в доме свекровкином жили.

У Аглаи сердце забилось от этих слов Лидии. Уж ей ли не знать, в каких местах горазд Фёдор показать свою удаль мужскую?

- Не переживай, всё будет хорошо. Главное, что ты нашла доказательство, теперь Федя твой не отвертится.

- А кто сказал, что я эту шпильку ему покажу? Нет, подруга. Мне то без надобности, чтобы в доме скандалы были. Главное, что муж мой, законный, пусть плохо спят те, кто на чужих подушках волосы свои оставляет.

- Ну ты даёшь. Я бы так не смогла, знать и молчать.

- Всё равно им достаются только объедки, потому что вся его любовь предназначена лишь мне одной. О своей любви он мне шепчет жаркими ночами. А такими словами мой Федя направо и налево не разбрасывается, уж я-то знаю. Пусть себе тешится, от него не убудет, чай не сотрётся.

Злословия

Глава 6

В деревне Нечаевка Пензенской области выпал первый снег. Стояла середина октября 1967 года. Вся страна готовилась к 50 годовщине Великой Социалистической революции. По всей стране, во всех ДК и клубах готовились к праздничным концертам.

У Аглаи было очень много дел по подготовке, как у художественного руководителя, но всё будто валилось у неё из рук. Она думать ни о чём и ни о ком не могла, как только о Фёдоре и его крепких объятиях.

Позвать его к себе, женщине не позволяла гордость, но и продолжать так жить у неё больше не было никаких сил. И всё-таки однажды Аглая не выдержала.

Поняв, что Фёдор сам может больше никогда не прийти, она переступила через себя и решила пойти к нему на работу. Возможности просто так встретить его на улице у неё не было, разве что подкараулить его прямо возле дома на глазах у всех? Поэтому она решила действовать хитро.

О месте его работы она знала только приблизительно и только то, что его комбикормовый завод находится на окраине села. С утра Аглая предупредила Силантия Гавриловича о своей небольшой задержке по личным делам и, недолго думая, отправилась на завод.

Она прошла мимо двух любопытных старушенций, которые стояли и болтали на заснеженной дороге. Женщина прямо спиной ощущала, что эти тётки сейчас злословят о ней.

Причина, на случай если кто вдруг спросит, у Аглаи была веская, ей срочно нужно было разжиться парой мешков комбикорма на корм своим обжорам курам. Подойдя к зданию, она сразу же увидела Фёдора и окликнула его. Сердце её учащённо билось при этом, норовя выпрыгнуть.

- Здравствуй Фёдор. Как ты?

- Привет. Нормально. Тебе чего?

- Мне бы поговорить с тобой без посторонних глаз.

- О деле или как?

- Конечно о деле. Мне бы комбикорма пару мешков, ты не мог бы мне помочь с этим и привезти его сегодня?

- Это тебе не ко мне надо подходить. Вон видишь того, с усами? Вот с ним если договоришься, он и привезёт.

- Да Бог уже с ним, с комбикормом этим. Феденька приходи сегодня на сеновал.

- Ты же сказала, чтобы я дорогу туда забыл и что не позовёшь меня никогда больше.

- Сглупила я тогда, прости ты меня дуру.

- Да холодно сейчас для сеновала-то.

- А мы в баню пойдём. Ну так что, придёшь?

- Только я ведь от Лиды не уйду никогда, ты теперь это поняла?

- Я всё понимаю, только приходи. А может здесь есть место какое, чтобы обсудить нам с тобой ещё кое-что?

- Ну если горит твоё дело, то пошли к нам в бытовку, пока мужики работают. Там нет сейчас никого. Пойдёшь? Тогда и на сеновал не придётся меня сегодня звать.

И Аглая, потеряв последние остатки стыда и совести, пошла. Через полчаса она покидала территорию завода, начисто забыв о том, что ей и в самом деле не мешало бы разжиться комбикормом. Щёки её пылали, а в глазах плескалось счастье.

Внутренний голос просто кричал ей о том, что она ведёт себя, как последняя гулящая девка, но тщетно, Аглая тут же заткнула его, даже не дав ему как следует разгуляться. Перед прощанием она взяла обещание с Фёдора, что он будет захаживать к ней хотя бы изредка.

Он только хмуро кивнул ей на это, её излишняя назойливость начинала его утомлять. И то, что она в порыве страсти призналась ему сегодня, что жить без него теперь не сможет, ему очень не понравилось.

Вот же дура баба, начиталась в своих глупых книжках о любви до гроба и теперь пытается на нём отыграться за своё одиночество. Надо с ней завязывать. Жена может не простить ему эту мимолётную интрижку со своей лучшей подругой.

Придя домой, Аглая принялась вспоминать все детали свидания с Фёдором. Она говорила себе, что всё равно он к ней что-то да чувствует, раз не прогнал сегодня. Как бы ни хвалилась Лида тем, что муж её любит, всё равно он её не ценит, раз позволяет себе в открытую гулять от неё.

Она очнулась от громкого стука в дверь.

- Аглая Максимовна, у нас сегодня репетиция будет? Там все давно собрались и ждут вас. Я решила на всякий случай за вами зайти, вдруг вы забыли?

- Ничего я не забыла, иду уже. Ступай и я следом приду.

Аглая конечно же забыла о назначенной репетиции, настолько голова её сейчас была забита мыслями о чужом мужике. Как бы чего доброго люди ходить не перестали, она и так насилу их всех собрала.

Только вот без сопрано Лидии приходится тяжело, никто не тянет так свою партию, как она. Не зря же первый голос во всём хоре. Но удержать людей нужно несмотря ни на что.

Она выскочила на улицу и бегом побежала на репетицию. Аглая чувствовала безудержную жажду деятельности. Теперь, когда Фёдор наконец доказал ей, что она ему небезразлична, ей было всё нипочём.

Несмотря на опоздание руководителя, очередная репетиция прошла на подъёме. Хор готовился к праздничному концерту на 7 ноября. У худрука Аглаи Максимовны оставалось всего две недели, чтобы провести его на должном уровне.

Надо бы уговорить Лиду спеть парочку народных песен. А то для полноты программы не хватает сольных номеров. Подруга сама выберет, что будет петь и без репетиций сможет обойтись, только бы слова не забыла.

Для того, чтобы её уговорить, Аглая без тени смущения отправилась в дом подруги. Когда Фёдор вернулся с работы, он застал мирно беседующих женщин. Лида от чего-то отнекивалась, а Аглая её на что-то подбивала.

Увидев вошедшего Фёдора, раскрасневшаяся от смеха Аглая подошла к нему и стала хитрой лисой его упрашивать:

- Фёдор, ну скажи ты своей жене, что совсем не против того, чтобы она пела на праздничном концерте ко Дню 7 ноября. А то она знай одно твердит, что надо у мужа спросить. Прямо средневековье какое-то, честное слово.

- Хочет, пусть себе поёт, раз общественность требует, - пробурчал мужчина.

- А Любаша как же? С кем я её оставлю?

- У Любаши что, отца нет? Федя, ты же с ней посидишь?

- А не много ли ты хочешь, клубная работница? Я тоже хотел бы на концерт пойти, жену послушать.

Рябина ветками качала

Глава 7

Знаменательная дата надвигалась на страну всё стремительнее. Последние три дня участники художественной самодеятельности Нечаевского Дома Культуры в ещё более усиленном режиме готовились к праздничному концерту.

Аглая проводила репетицию за репетицией. В Отделе культуры Никольска ей прямо намекнули, как важно, чтобы концерт этот прошёл на должном уровне. Из райцентра собирались прислать комиссию для оценки работы нового художественного руководителя.

Вот по результатам этой комиссии должны вынести своё решение о её назначении на должность директора Дома Культуры вместо Силантия Гавриловича Живаева.

Уж слишком часто он стал в последнее время выпивать, а такое поведение для работника культуры является неподобающим. Аглае конечно жаль было старика, но отказываться от повышения было бы с её стороны полнейшей глупостью.

Живаева всё равно сместят и кто знает, кого тогда могут прислать на его место? Уж лучше она возьмёт бразды правления в свои руки.

Вот почему ещё ей так важно было не ударить в грязь лицом и провести этот концерт на ура, чтобы районная комиссия даже не сомневалась, что на эту должность она является наиболее подходящей кандидатурой.

Лидия готовилась к концерту самостоятельно, ежедневно репетируя дома. Глаша и Маша, когда приходили из школы, в молчаливом восторге слушали её и одобрительно поднимали палец кверху.

Маленькая Любаша агукала под мамину песню и всем своим видом выражала радость. Аглая сказала Лидии, чтобы она на свой вкус выбрала то, что будет петь на концерте. Самой ей всё было некогда послушать свою солистку.

Лида всё же решилась накануне 7 ноября зайти к Аглае. Она оставила Любашу на попечение старшей дочери, а сама побежала через дорогу. По привычке едва стукнув в дверь, она вошла внутрь.

Дома была только Маша. С её слов она поняла, что Аглая скоро подойдёт и Лидия решила подождать. Она прошла в глубь комнаты и села на диван, с любопытством озираясь по сторонам. Может подружка приобрела в дом что-нибудь новое и забыла ей об этом рассказать?

Вдруг взгляд её наткнулся на длинную шпильку, которая лежала на полу, возле дивана. Длинный волос был зацеплен вокруг, совсем так же, как и на той, что Лидия нашла в своём доме, на кровати. Страшная догадка обожгла её изнутри и в глазах сразу же потемнело.

- Тётя Лида, что с вами? Вам плохо? - испуганно спросила её Маша.

Она выскочила мимо девочки в дверь, даже не взглянув в её сторону. Лида решила бежать в клуб и спросить у Аглаи напрямую. Навстречу ей, по дороге, плыла Василиса. Улыбаясь Лидии, разбитная разведёнка лукаво осведомилась:

- Что, никак муженька своего ищешь? Решила раз не в дому, так в клубе милуются? Там ежели не найдёшь, так ты на завод сбегай, говорят, что и туда она к нему ходить не чурается.

- А тебе-то что за печаль, мужа моего сторожить? Заняться больше нечем или в монашки подалась? Обычно это ты у нас шоркаешься по чужим углам, грязь разносишь.

- Лид, ну чего ты в самом деле? Не было у нас ничего с Фёдором. А вот про него и Аглаю нехорошее говорят, ты разве о том не слыхала?

- Разберёмся, ступай себе с Богом.

Женщина решила не ходить в клуб. У неё быстро созрела другая мысль. Раз ей предоставили выбирать песни на вкус, то она их выберет. Пусть даже не сомневается Аглая Максимовна. Концерт пройдёт на ура. Она споёт, да так споёт, что Аглае с Фёдором тошно станет.

Концерт как раз должен был состояться на следующий день после того, как у Лидии открылись глаза. И откуда она только силы взяла, чтобы ничем себя до поры до времени не выдать? Об этом одному только Богу было известно.

7 ноября 1967 года с утра состоялась демонстрация. Сельчане с транспарантами и лозунгами дружною гурьбою прошли по улицам родного села. Шествие стройным маршем прошло через всю деревню, сделав почётный круг.

Марш этот закончился возле клуба, там же, где и начался. После демонстрации, в рамках празднования 50-ой годовщины Октябрьской революции, в клубе должен был состояться большой праздничный концерт.

Из райцентра прибыла комиссия. Народу в зале набилось битком так, что даже яблоку было негде упасть. Среди зрителей находился и Фёдор. Лидия упросила Аглаю поставить её номер первым, потому что дома с маленькой Любой осталась сидеть Глафира.

Вначале должна была пройти официальная часть концерта. Она растянулась минут на 30. Каждый, кто был обличен властью, считал своим долгом отметиться. Последним приветственную речь произнёс Силантий Гаврилович Живаев.

Он от души поздравил односельчан с праздником и пожелал всем получить удовольствие от предстоящего концерта. После этого наступил черёд Лидии.

В красивом платье, она вышла на сцену и встала близко к микрофону. Силантий Гаврилович, которому только перед концертом удалось хоть немного порепетировать с Лидией, заиграл на баяне вступление и женщина запела вначале одну песню:

Тихий омут спит, не шелохнется.

Я стою над быстрою водой.

Ой, как мне сейчас забыться хочется,

Одинокой, грустной, молодой.

Ой, как мне сейчас забыться хочется,

Одинокой, грустной, молодой.

Где-то там за дальними овинами,

Над широкой быстрою рекой,

Под большими, под густыми ивами

Милый мой прощается с другой.

Под большими, под густыми ивами

Милый мой прощается с другой.

Зрители в зале стали гулко перешёптываться. Солистка настолько проникновенно пела, что каждому было понятно что поёт она про свою жизнь, про изменника мужа и про ту, кто звался её подругой, но на деле предал её. А следом за этой песней Лидия сразу же затянула вторую:

Рябина ветками качала и облака по небу плыли,

И очень все мои подружки увлечены тобою были.

Смеялся ты, они смеялись, глаза как радуга светились,

А я смеяться не хотела, уж так судьба распорядилась,

На глазах у всех

Глава 8

Такого потрясения Фёдор давно не испытывал. Когда жена его Лидия вышла на сцену и начала петь, он вначале просто заслушался её дивным голосом, даже не вникая особо в песню.

Потом, когда рядом сидящие зрители стали дружно оглядываться и перешёптываться, до него постепенно стал доходить смысл послания жены, которое предназначалось двоим - ему и её подруге.

Взгляд его выхватил Аглаю. Она стояла с хором на сцене, пока солировала Лидия. Хор намеревался выступить следом за солисткой, но усиленные репетиции пошли коту под хвост. У Аглаи Максимовны на лице читалась растерянность. Она жалко улыбалась и делала вид, что так было задумано.

Дело-то житейское. Чуть ли не во всех народных песнях поётся о бабьей доле, предательстве, гуляке муже и прочее. Кто сказал, что это она и есть та самая подруга? Но люди далеко не дураки.

Кто-то что-то видел, кто-то слышал, кому-то рассказали и пошло поехало. Людская молва такая вещь, что коли начались пересуды, то до конца жизни не отмоешься, пока не найдут новый повод для разговоров. А тем более в деревне, где каждый друг друга знает.

Когда зрители, разом подхватившись, стали разбредаться восвояси, Фёдор продолжал сидеть, словно пригвождённый к креслу. Впервые в жизни ему было нестерпимо стыдно. Стыдился он вовсе не односельчан. Каждый из них был не без греха. Стыдно ему было перед Лидией.

Одного единственного зрителя в зале никто не замечал. На сцене в этот момент разыгрывался другой акт трагикомедии, но этому зрителю было не до зрелищ.

Он сидел, полностью погрузившись в свои мысли, пока члены комиссии отчитывали художественного руководителя за то, что она своим аморальным поведением сорвала ответственное мероприятие.

Особенно их возмущал тот факт, что произошло это аккурат на 50-ую годовщину Великой Октябрьской революции. Как будто на другую дату сей факт был бы более объясним.

За Аглаю Максимовну вступился никто иной, как Силантий Гаврилович Живаев, упросив не увольнять её, а дать шанс на исправление. Директор районного Отдела культуры покачал головой и сказал, что судьбу худрука будут решать на экстренном совещании.

Фёдор медленно поднялся и побрёл к выходу. Народ ещё не успел полностью разойтись и он на глазах у многих зашёл к себе во двор и торкнулся в дверь своего дома. Но дверь была закрыта изнутри. А на крыльце стоял фибровый чемодан с его пожитками.

Зрители чуть шеи себе не посворачивали. Некоторые особо любопытные сельчане подошли чуть ближе. Каждому было интересно, куда же теперь проследует проштрафившийся муж?

Неужто пойдёт в дом через дорогу, к Аглае? Но Фёдор не доставил им такой радости. Он подхватил свой чемодан и зашёл в баню, которую когда-то построил собственноручно. Они с Лидой топили баню два раза в неделю.

"Поживу здесь, пока её сердце не оттает, авось не замёрзну", - думал он про себя.

Понемногу народ стал рассасываться, тем более, что праздника никто не отменял. У каждого ещё было время накрыть стол и выпить за круглую дату и за предстоящую победу Мировой революции.

Лишь некоторые видели, как из клуба к себе домой забежала заплаканная Аглая. Но никто её не пожалел, поделом этой гордячке. Пусть знает, как разрушать чужую семью.

С того момента прошла неделя, потом другая. Исхудавший Фёдор продолжал ходить на работу. Он всё это время питался чем попало и только раз в день мог нормально поесть в столовой завода. Пока он отсутствовал на работе, Лида с облегчением начинала топить баню и стирать бельё.

То, что муж здесь живёт, причиняло ей массу неудобств. Она уж пробовала вешать на баню амбарные замки, но Фёдор с лёгкостью сшибал их с хлипкой двери. В предбаннике у него стояли лежанка и стол. Он иногда топил себе баню, где мылся и занимался какими-то постирушками.

Но спать он продолжал в холодном предбаннике, накрывшись тем тряпьём, что было застелено на лежанке. По вечерам, когда он приходил с работы, Фёдор упорно пытался попасть в дом.

Но тщетно, Лидия к его приходу снова запиралась изнутри, дверь в избу он мог тоже с лёгкостью выломать, но ему не хотелось пугать детей. Он пытался уговорить жену через дверь, говорил, что очень любит её и детей и жизни себе без них не представляет.

Глафира жалела отца и тут же принималась плакать, уговаривая мать пустить его в дом. Следом за компанию начинала басовито гудеть Любаша, которая не любила, когда кто-то плачет. Сердце Лидии конечно не было железным, но она пока не была готова вот так легко его простить.

Так продолжалось ровно до той поры, пока Фёдор не заболел. В этот день он впервые не пошёл на работу. Лидия с утра встала и привычно вошла в баню, думая, что муж уже ушёл.

Он лежал на своей лежанке и метался в бреду, бессвязно выкрикивая имена жены и дочек. Что оставалось делать Лидии? Она побежала к фельдшеру в медпункт. Фельдшер пришла и послушала Фёдора своим стетоскопом.

Хрипы и кашель говорили о том, что скорее всего у больного пневмония. Сказалась неделя, что он прожил в холодном предбаннике, без нормальной пищи и должного ухода.

Она категорически настаивала на том, что мужчину нужно госпитализировать. Лидии пришлось договариваться с соседями насчёт машины, с просьбой отвезти Фёдора в больницу в райцентр.

Односельчане наперебой обсуждали последние новости и до хрипоты спорили, как же теперь поступит Лидия. Все мужики и многие сердобольные бабы, каковых в деревне, как правило, большинство, склонялись к тому, что Фёдора нужно непременно простить.

Но наиболее жестокосердные твердили, что поделом изменнику, нечего его прощать и никакого второго шанса он попросту не заслуживает. Все жители деревни Нечаевка, как один, с нетерпением ожидали развязки этой запутанной житейской истории.

В те времена телевидение не баловало своих зрителей мыльными сериалами, но сама жизнь предоставляла сельчанам возможность разделиться на два лагеря и каждому по своему сопереживать героям этой реальной деревенской истории.