Лютик

1

ПРОЛОГ

Кто-то дико закричал в воде — от испуга и веселья. Я вздрогнула. И будто очнулась.

Меня будто окатили ледяной водой. Я сидела у бассейна, вцепившись в теплый пластик шезлонга. Солнце палило, пахло хлоркой. А внутри была пустота и тихий ужас. Я только что всё перечеркнула. И не жалела. Это было страшнее всего.

Всего двадцать минут назад в тесной кабинке общего туалета я изменила своему парню. С его лучшим другом. Нарушила главное правило нашей договорённости — о которой не знает никто. Даже он. Даже Лют.

Лют. Лютик. Его имя обжигало. Я до сих пор чувствовала его прикосновения, его жёсткие поцелуи. У меня дрожали руки. Это я сама во всём виновата. Подпустила его слишком близко. Разбудила в нём что-то тёмное и ненасытное. Он почти не скрывал, чего хочет — взять меня тут же, у стены, без лишних слов. Ещё секунда — и я бы сдалась. Совсем.

А мой парень, Андрей Громов, сейчас наверняка играет в бильярд в баре. Или целуется в беседке с той рыжей из его компании. Он меняет девушек как перчатки, а его друзья, включая Люта, только посмеиваются. Круговая порука.

Глава 1. Побег

Липкий пот стекал по позвоночнику, пока я старалась перебегать маленькими шажками — так, чтобы охрана отца не заметила мою тень. В руках я сжимала большую сумку с деньгами, оставленными мне матерью перед смертью, и кое-какими вещами.

Отец всю жизнь следил за каждым моим шагом, но вчерашний день стал последней каплей. Он решил силой выдать меня замуж за того, кого я люто ненавидела. Ярик Самсонов — сын папиного партнера и самое выгодное его вложение. Продать дочь за огромную сумму, и доля отца Самсонова перейдет в пользование отца.

Все было бы прекрасно, если бы я не знала, на что способен Ярослав. Он жесток и беспощаден настолько, что в детстве на моих глазах задушил мою кошку Люсю. Я долго плакала, а он испытывал удовольствие — я читала это в его глазах, в его ухмылке. Ярик любил, когда я плакала, обожал издеваться надо мной и врал моему отцу так изощренно, что тот верил, будто я плохая дочь, и наказывал меня за это.

Годы детства прошли, я повзрослела. Ярика еще в подростковом возрасте отправили учиться в Нью-Йорк, а я наконец-то начала жить полноценно. У меня появились друзья, новая элитная школа... Пока ужас прошлого не дал о себе знать. Ярослав возвращался через несколько дней, и они с отцом уже обговорили дату свадьбы.

Я перекидываю сумку через забор, ловко цепляюсь за край, закидываю ногу — и вот уже спрыгиваю по ту сторону. На той стороне дороги меня поджидает старенькая машина, купленная заранее за наличные. Всё продумано до мелочей: деньги, новые документы и даже имя.

Теперь я не Волкова Элис Аркадьевна, наследница олигарха Аркадия Волкова, а просто Аля. Алевтина Королькова.

Документы я приобрела за большие деньги, всё легально. Отцу никогда не догадаться, что я сменила всё, что связывало меня с ним.

Жизнь в золотой клетке остаётся позади. И никто меня не остановит.

Такого я не видела даже в самых душных кошмарах.

Машина жалобно скрипела на разбитой дороге, подпрыгивая на выбоинах, похожих на следы артобстрела. Деревянный город. Название звучало как насмешка. Никакого намёка на уют или природу — только покосившиеся серые бараки, обшитые кривым сайдингом, и мрачные бетонные пятиэтажки, похожие на гробницы. Воздух густо пах пылью, углем и чем-то кислым, протухшим.

Я припарковалась у нужного дома, сжимая руль так, что кости побелели. Мое новое убежище. Обшарпанная хрущёвка с осыпающейся штукатуркой и зарешеченными окнами первых этажей. Где-то за стеной орал ребёнок, с верхних этажей доносился мат и грохот тяжёлого рока.

«Ты справишься, Элис, — судорожно подбадривала я себя, вылезая из машины. — Ты должна».

Сумка с деньгами и документами прижималась к груди, как парашют у десантника, прыгающего в кромешную тьму. Каждый шаг по замусоренному двору отдавался гулким страхом в висках. На меня с нескрываемым любопытством смотрели местные: бабки на лавочке, подростки с банкой пива, мужчина, чинивший у гаража что-то ржавое. Я чувствовала себя лабораторной мышью под прицелом десятков глаз. Чужая. Белая ворона. Диковинка.

Подъезд встретил меня смрадом сырости, хлорки и кошачьей мочи. Сердце ушло в пятки. Я почти бегом поднялась на третий этаж, отыскивая глазами дверь с номером 35. Ключ дрожал в моих пальцах, ни за что не желая входить в скважину. Сзади скрипнула дверь.

Я обернулась.

Из квартиры напротив вышел парень . Высокий, в чёрной куртке, лицо усыпано мелкими едва заметными шрамами. Его взгляд, тяжёлый и изучающий, скользнул по мне, по моей сумке, по моим новым, но всё ещё слишком дорогим джинсам. В глазах — ни капли интереса, только холодное презрение.

— Ты кто такая, — хрипло бросил он. Голос был грубым, как наждак. — Место занято.

Адреналин ударил в голову. Я выпрямила спину, пытаясь скрыть дрожь.

— Я здесь живу. Снимаю.

Он медленно подошёл ближе, нарушая все мыслимые границы личного пространства. От него пахло дымом и металлом.

— Кто пустил? — спросил он, и в его тоне сквозила угроза.

— Хозяин. Ковалёв.

Парень усмехнулся, беззвучно. Потом мой взгляд упал на свежий порез на его скуле. Он провёл пальцем по крови, смотря на меня, будто проверяя на реакцию.

—Соседка, значит, — протянул он, оценивающе оглядывая мои джинсы и «Ролекс» на запястье. — Советую тебе запереться на все замки и придвинуть к двери шкаф. А когда местные начнут тебя драть во все щели — не зови.

Он ухмыльнулся и, развернувшись, пошёл прочь. У меня кровь прилила к щекам от этой наглости.

Справившись с дрожью в руках, я всё же открыла дверь, заперла её на все замки и прислонилась спиной к косяку, громко и протяжно выдохнула. Из всех мест на этой планете я выбрала самое опасное. Отец никогда не догадается искать меня здесь, а значит, нужно научиться выживать в этом городе.

2

Государственный Политехнический Университет встретил меня не архитектурным изыском, а ударом по обонянию. Вперемешку пахло старыми книгами, дезинфекцией и едва уловимым запахом безнадёги. Я стояла перед этим кирпичным монстром, сжимая в руке папку с документами на имя Алевтины Корольковой. Желудок сжимался от голода — вчера я не рискнула выйти в магазин за продуктами, так как всю ночь какие-то пьяные парни зависали на скамейке прямо перед моими окнами.

— Новенькая? — послышалось где-то сбоку. Я вздрогнула и резко развернулась.

— С «того» берега, да? Не тушуйся, по походке видно. У нас тут все ходят, будто на них груз вины висит, а ты — будто по подиуму.

Передо мной стояла девушка в выцветшем свитере, явно снятом с мужского плеча. Волосы до плеч ярко-розового оттенка, в носу блестела серьга. Она с интересом рассматривала меня, а я, как ни пыталась надеть что-то похуже, понимала — свитер с Микки Маусом и джинсы из Милана не спасали ситуацию.

— Я Марина, да не тушуйся, все понимаю, я тоже тут второй год. Пойдём, расскажу, как тут всё устроено, заодно зайдём к завучу, возьмём список учеников. Тебя как зовут?

— Я Аля, Алевтина Королькова.

— Извини, конечно, за моё любопытство, но ты что, на содержании у папика?

— Кого?

— Ну, шмотки, все дела... Тебя кто-то содержит?

— Что ты, нет, конечно! Это всё подделка с Садовода. Так, подрабатывала летом, подкопила немного.

— Понятно. Мы зашли в кабинет завуча, и я подала документы. На удивление, меня даже не спросили ни о чём. Выдали списки того, что необходимо докупить, и отправили в библиотеку.

— Тут свои законы, студентов с каждым годом всё меньше, поэтому берут всех, — объяснила мне моя новая знакомая.

— Вот, держи, — Марина с грохотом свалила на стол стопку потрёпанных учебников. — Основной набор выживальщика. Особенно этот. — Она похлопала по тёмно-синему переплёту с надписью «Сопротивление материалов». — Его ведёт наш местный садист, профессор Грубов. Предмет сложный, а требования драконовские. Сломает на экзамене — не обессудь.

Я уже собиралась ответить, когда Марина внезапно замолчала и с интересом уставилась куда-то за мою спину. Я обернулась.

В дверях библиотеки стоял ОН. Тот самый сосед. В чёрной косухе. Он выглядел так, будто забрёл в библиотеку по ошибке, и теперь это место осквернено его присутствием. Его сопровождал высокий худощавый парень.
— Сейчас я мигом , найду эту книжку и валим , - сказал худощавый и скрылся среди полок.

— Смотри, наша местная знаменитость, — прошептала Марина, подмигнув. — Лютик. Да-да, вот такое нежное прозвище для того, у кого, кажется, вместо сердца камень.

— Лютик? — переспросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Ага. Говорят, он вообще боли не чувствует. Ни физической, ни душевной. Однажды ему палец дверью прищемили так, что кость треснула, а он хоть бы хны. Просто посмотрел на того человека... и тому стало так плохо, что он сам в больницу уехал. Марина хихикнула в кулак прикрываясь Войной и Миром в толстом переплете .

Я наблюдала, как Лютик что-то небрежным жестом объясняет своему другу, и поймала себя на мысли, что смотрю на него не со страхом, а с холодным, аналитическим интересом. Он был как дикое животное — опасное, непредсказуемое.

— А тот высокий с ним — Саня, — продолжала свой рассказ Марина. — Говорят, у него с головой не всё в порядке, но руки — золотые. Лютик без него шагу не ступает.

В этот момент в библиотеку вошла девушка, от которой пахло дорогими духами даже на расстоянии. Яркая, вызывающая, в одежде, кричащей о деньгах, которых в Деревянном Городе быть не должно. Она направилась прямиком к Лютику, и я увидела, как его плечи напряглись, едва она коснулась его руки.

— А это Светка, — с оттенком брезгливости в голосе сообщила Марина. — Дочь местного авторитета. Ходит за Лютиком как приклеенная. Говорят, он с ней из-за долга. Но кто их разберёт...

Я наблюдала за этой сценой из-за стеллажа с книгами, чувствуя себя настоящим серым воробьём, затаившимся среди вороньей стаи. Светка что-то требовала, тыча пальцем в грудь Лютика. Он стоял неподвижно, его лицо было каменной маской.

Он что-то коротко бросил ей, развернулся и ушёл, оставив её одну посреди библиотеки. Саня, пожав плечами, поплёлся за ним.

— Ну что, прониклась местным колоритом? — вернула меня к реальности Марина. — Пошли в столовку, пока всё самое съедобное не разобрали.

В столовой творилось чёрт знает что. Запахи, кажется, пропитали стены так сильно, что даже от них пахло квашеной капустой. Я сморщила нос, но желудок настойчиво напоминал о себе. Если я сейчас не поем, урчание будет преследовать меня весь день.

Казалось, никто не обращал на нас внимания, но в этот момент какую-то девушку сзади сильно толкнули, она задела Марину, а та в свою очередь — меня. Мои очки полетели на заляпанный пол.

— Смотри, куда прешь! — просипела девушка с экзотичными чертами лица.

— Прости... — прошептала Марина, теребя край свитера.

Я уже наклонилась, чтобы поднять очки, как чья-то рука опередила меня.

— Не дёргайся под ногами.

Над нами склонился высокий парень в спортивной форме. Мускулы играли под тканью футболки при каждом движении. Подняв очки, он бросил на меня оценивающий взгляд.

— Новенькая? — его голос был низким, без особых эмоций.
— Да, — прошептала я.

Он протянул очки, но не отпустил их сразу, когда я взяла.

— Смотри под ноги. Здесь не на параде.

Его глаза скользнули по моей фигуре, задержавшись на секунду дольше необходимого. Взгляд был тяжёлым, изучающим.

— Спасибо, — пробормотала я.

Он лишь кивнул и, развернувшись, пошёл к компании парней, сидящих у окна и разговаривающих слишком громко.

— Громов, — бросил кто-то из его компании, — опять чужие проблемы решаешь?

Парень хмыкнул:
— Просто не люблю, когда под ногами валяются чужие вещи.

Когда он отошёл к своему столу, Марина ахнула.

3

От университета до моего временного жилища — минут пятнадцать ходьбы. Я зашла по пути в продуктовый магазин и купила всё необходимое. Наличных оставалось немного, но стоило ещё обновить гардероб. Маленький магазинчик с одеждой встретился мне по пути. Цены оказались до смешного копеечными, так что мне хватило на джинсы, пару футболок и, не удержавшись, я купила юбку с красивым топом и чёрное мини-платье. Сжимая в руках два пакета, я старалась обходить компании сомнительных парней и в итоге подошла к подъезду, когда на улице уже стемнело.

Дверь в мою квартиру была приоткрыта. Это первое, что бросилось в глаза. Второе — хаос. Подушки с дивана сброшены на пол, дверца шкафа распахнута, содержимое ящиков вывалено на ковёр.

Сердце упало куда-то в пятки, а потом рванулось в горло, бешено заколотившись. Я бросилась в спальню, к тому самому месту под кроватью, где спрятала сумку с деньгами. Пусто. Там, где лежала моя прошлая жизнь, аккуратно упакованная в пачки купюр и поддельные документы, зияла пыльная пустота.

«Нет». Я села на кровать, сложила дрожащие руки и медленно, вдох за вдохом, пыталась прийти в себя. Затем поднялась и начала судорожно снова всё осматривать.

Я обыскала всю квартиру с истеричной тщательностью, выворачивая всё, что можно было вывернуть. Ничего. Все мои деньги, все документы, все доказательства того, что я — Алевтина Королькова, испарились. Я осталась в чужом городе, в чужой жизни, без гроша в кармане и без будущего.

Паника, холодная и липкая, сдавила горло. Мысли метались, как затравленные зверьки. Полиция? Смешно. Я сама — беглянка с фальшивыми документами. Отец? Он бы с удовольствием водворил меня обратно в золотую клетку, лишив последних крох свободы.
Нет, к отцу я не вернусь ни за что. Я не собираюсь ломать свою жизнь на корню. Из любой ситуации есть выход, нужно лишь подумать. Копии моих документов есть у завуча, но это всего лишь бумажка. Что же, чёрт возьми, делать?

И тогда, в полном отчаянии, мои ноги сами понесли меня через тёмный коридор. К единственному человеку, которого я знала в этом проклятом городе. К тому, кто был опасен, непредсказуем и казался единственной силой, способной хоть что-то изменить.

Я застучала в дверь №36. Сначала робко, потом всё настойчивее, пока костяшки не заныли от боли.

Дверь открылась не сразу. Сначала послышался щелчок замка, и она отъехала ровно настолько, чтобы в щели показалась тень. Передо мной стоял Лютик. С мокрыми тёмными волосами, на которые капала вода, и с полотенцем, накинутым на бёдра так низко, что можно было разглядеть полоску волос. Капли воды стекали по рельефному прессу и шрамам на груди, и от него исходил густой пар и запах свежего мужского геля для душа. Я засмотрелась на своеобразные зажившие узоры на его теле, но вовремя себя одернула.

Он молча смотрел на меня, и в его глазах не было ни удивления, ни интереса. Лишь холод.

— У меня... — голос сорвался, и я сглотнула ком в горле. — У меня ограбили квартиру. Украли всё.

Он не моргнул.

— И?

Этот короткий, как удар хлыста, вопрос выбил меня из колеи.

— И... мне некуда идти. Деньги, документы... всё пропало.

Он оценивающе оглядел меня с ног до головы — взглядом хозяина, рассматривающего назойливого щенка.

— Ты кому это рассказываешь? В милицию иди, соцработникам. Я не благотворительность.

Он сделал движение, чтобы захлопнуть дверь, но я инстинктивно вставила ногу в проём.

— Пожалуйста, — выдохнула я, и в голосе заплелась унизительная дрожь. — Я не знаю, что делать.

Наши взгляды встретились. Его — абсолютно пустой, безразличный. Мой — полный отчаяния. Он тяжело вздохнул, словно делая одолжение величайшей важности.

— Ладно. Заходи. Только чур не ной. Ненавижу, когда ноют.

Он отступил, пропуская меня в свою берлогу. Квартира была такой же, как и он сам — аскетичной, брутальной и чистой. Ничего лишнего. Диван, стол, пара стульев, кресло у окна. Ни картин, ни безделушек. Запахло свежестью, металлом и чем-то неуловимо мужским.

— Садись, — кивнул он на диван. — И отвернись.

Лютик открыл большой шкаф, и прежде чем я успела зажмуриться, мокрое полотенце полетело на пол. Я сжимала веки так сильно, насколько это было возможно. Щёки предательски горели под звук шаркающих вещей, которые он неспешно надевал на себя.

— Можешь открывать.

Лютик подошёл к креслу и сел, откинувшись на спинку. Его поза, расслабленная и полная скрытой силы, заставила меня почувствовать себя ещё более маленькой и беззащитной.

— Рассказывай. Что именно украли?

— Сумку. С деньгами. И документами.

— На сколько?

Я замешкалась.

— На... на жизнь.

Он усмехнулся, но в глазах не было веселья.

— Конкретнее, пацанка. Если хочешь помощи, учись говорить прямо. Ты не в салоне для чаепитий.

«Пацанка». Это слово резануло сильнее, чем любая грубость. Он смотрел на мои короткие волосы, на очки, на мешковатый свитер и не видел во мне девушку. Я была для него проблемой в образе неоперившегося подростка.

— Два миллиона рублей, — выдохнула я, называя сумму, которая была у меня в реальности. — И паспорт на имя Корольковой.

Он свистнул.

— Неплохо так, для дуры, таскающей с собой сумку с бабками. С кем общалась, может, кому-то рассказала?

— Никто! Я ни с кем не общалась...

— Значит, ты себя повела как идиотка. Светилась. Привлекала внимание.

Я резко поднялась с места.

— Я пришла сюда не для того, чтобы ты меня оскорблял! У меня и так проблем хватает, справлюсь сама!

— Сядь, — прозвучало слишком резко.

Я послушно опустилась и сцепила пальцы, стараясь не разрыдаться и не упасть ниже плинтуса перед этим нахалом. Почему у меня не возникло ни одной мысли, что это был он? Почему я сразу отмела его? Ведь Лютик — единственный, кто вообще видел сумку у меня в руках.

Он молчал, изучая меня.

— Почему ты пришла ко мне?

— Я... я не знаю. Просто ты кажешься тем, у кого принципы дороже денег.