Мажор 2: Обезбашенный спецназ

ПРОЛОГ

ПРОЛОГ

На пляже рядом с тёплым и ласковым морем, почти всегда есть желающие позагорать и поплавать. Но какова была бы реакция снующих туда-сюда по своим делам отдыхающих, знай они, что не все из лежащих в полосатых шезлонгах являются людьми?

Например, вот этот мужчина? На которого то и дело заглядываются проходящие мимо, молодые и не очень женщины. Или две обладательницы роскошных тел, едва прикрытые сантиметрами ткани, так и привлекающие к себе восторженные взгляды представителей сильного пола. Почему же никто не пытается познакомиться с этими прекрасными созданиями? Может дело в угрозе, которую начинает излучать их спутник, стоит какому-нибудь не в меру самоуверенному самцу переступить невидимую черту. Смотри, но не трогай!?

А может дело в том, что они не люди? И находятся здесь вовсе не для того чтоб позагорать? Тогда зачем?

— Ох, Маришка, ты оказалась права, — темноволосая красавица, томно улыбается проходящему мимо молодому человеку. Бедолага сбивается с шага, но тут же ускоряет его, едва на него падает взгляд мускулистого красавца, лежащего рядом с девушками. — Стоило скинуть пару-тройку размеров, и мужчины начинают пялиться не только на грудь.

— Ты знаешь, Анют, мне кажется, что для разнообразия совсем неплохо. Хотя когда грудь большая Силы получается больше.

— Ещё бы! Инстинкт. Но для разнообразия очень даже приятно...

— Вот только, — зашептала белокурая красотка, — кажется, Всеслав недоволен, что и ты тоже оказалась с грудью второго размера?

— Ха! Тебя-то он наказал, а я может из солидарности...

— Я всё слышу, — мужчина едва заметно улыбнулся. — Так что завязывайте заговоры плести. А то так и останетесь.

— Вот ещё, — фыркнула блондинка, — это пока я одна такая была, а сейчас мы обе. Так что тебе всё равно это скоро надоест, — и показала кончик языка.

Тот, кого назвали Всеславом, нахмурился, изображая недовольство, но тут же расплылся в улыбке, услышав:

— Но я тебя всё равно люблю.

— И я, и я, — тут же вклинилась брюнетка.

— Вьёте из меня верёвки, — довольно улыбаясь, пробурчал мужчина, — и что я в вас нашёл?

— Просто мы красавицы, — тут же высказала своё мнение Маришка.

— Такими вас сделал я.

— А ещё мы умницы и вообще послушные девочки, — поддержала подругу Анютка.

— И красавицы, — добавила настырная блондинка.

— Ладно, ладно, красавицы, — был вынужден согласиться Всеслав. — А вот насчёт умниц сейчас и выясним. И на мгновение, задумавшись, проронил: — Мари, как там твои подопечные?

— Всё просто замечательно, разбираются с предателем. Я намекнула Русланчику, что возмездие должен совершить Егор. Тогда ты без проблем сможешь забрать эту чёрную душу. Кстати тебя ждёт приятный сюрприз...

— Какой?

— Не-е-ет. Хитренький! Тогда какой же это будет сюрприз?

— Действительно, — кивнув, согласился мужчина.

— Всеслав, я вот не поняла, — забавно сморщив носик, поинтересовалась Анютка, — почему Егор? Разве твой Жрец не может всё сделать сам?

— Ну и глупая же ты, подруга, — решила подразниться Маришка, — Егор просто убьёт и всё — так безопасней. Он же прямой потомок, а значит, ему не нужен ритуал.

— А ты типа умная? — возмутилась черноволосая красавица.

— Не-а. Забыла что ли? С кем поведёшься? — озорно подмигнула блондиночка.

— Вот только бы мне от вас не заразиться, — добродушно усмехнулся Всеслав.

— Кстати, — Маришка начала наматывать локон на палец, — всё спросить хочу. А зачем тебе такая мерзкая душа?

— Ну, праведника, мне так и так не получить. Да и бесполезно торговаться с белыми. А вот за такую сочную душу-предателя, я смогу выменять у Светоносного другую... более чистую. Ещё и в прибытке останусь, а то в последнее время тяжко с Силой. Ещё и вы саботаж устроили.

— Ну, милый, ты же понимаешь?

В общем, всё как всегда! Как бы суров не был мужчина, но разве он может устоять против покорных его воле женщин?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

За что вы девушки красивых любите? Не замечаете меня-я-я-я? О чём это я? Как любой нормальный солдат о бабах конечно. А о чём ещё думать, если на меня сидят и осуждающе пялятся Васильев и Степаныч. Причём каждый осуждает за своё! Хорошо хоть, наконец-то выписавшийся из больницы Рогожин, с философским видом пьёт чай, типа ему пофиг. Хотя по глазам вижу, что ему хочется просто заржать. Ситуация-то комичная.

После всех наших подвигов на базе, там оставалось три ящика взрывчатки. Два мы утянули, а один оставили. Точнее даже не ящик, а только половину, ну или треть... Вроде как, сразу мало было. Вот и получается: что Степаныч недоволен, что мы такие нехозяйственные, а майор возмущён размером наглости и допытывается у нас с Маратом:

— Вы же сказали, что ничего лишнего не взяли?

Ответ приходит от товарища прапорщика:

— Это когда взрывчатка для диверсанта лишней была? Почему мы каждый грамм с боем добывать должны?

— Степаныч, они же её просто спёрли! — возмущается майор.

— Кто сказал? Ты эти ящики видел?

— Видел, вот стоят, — Васильев показывает на сложенный в углу хабар.

— На базе ты их видел? — не сдаётся Степаныч.

— На базе нет...

— Во-о-от, — вздев палец вверх, радостно сообщает прапорщик. — Не видел — значит, не было их там!

— Это не взрывчатка, — оторвавшись от чая, поведал Рогожин.

— О как?! — удивлённо вскидывает брови Васильев. — А что тогда?

— Ты понимаешь, Виктор Петрович, сержант наш... Вот он с умным видом сидит, — кивок в мою сторону, — запретил Листику брать в руки хоть что-то взрывоопасней пластилина. Вот тот и увлёкся художественной лепкой, а тут глядь... И мнётся хорошо...

— Руслан Иваныч, — укоризненно протянул майор, — может, хватит дурью маяться? Какой пластилин если там написано С-4.

— Прав ты, Петрович, хреновый нынче пластилин, сплошная зарубежная подделка... — и, не давая прервать себя, продолжил: — Ведь всё же в хозяйство припёрли. Или мало сделали, что ты так прицепился?

— Да нет, — тяжело вздохнув, признал Васильев, — это я так больше для профилактики. Просто немного в шоке, от того, что наши парни считают нелишним. Это же надо, пять РПГ уволокли! Вот зачем?

— За надом! — тут же вскинулся Степаныч. — А вдруг пригодится? Вот надо будет и что? А тут лежат — есть-пить не просят. Дай бог, чтоб не пригодилось, но вдруг? Или сменяю на что-нибудь нужное...

— Степаныч! — майор выпучил глаза. — Что значит сменяю? Это же гранатомёты!

— Ну и что? — не понял возмущения прапорщик.

А Рогожин тихонько засмеялся:

— Степаныч, может. Да ты Вить не тушуйся, вот представь: мыло кончится? А Степаныч пойдёт в хозяйственный магазин и сменяет.

— Тьфу, на вас, — в сердцах сплюнул майор. — Шутники, мля... Ну да ладно, всё это лирика. Гранаты, взрывчатка, РПГ и патроны — всё это вижу, а где рации?

— Какие рации? — вскинулся Рогожин.

В этот момент мы с Ханом посмотрели друг на друга и замотали головами:

— Не брали.

— Не было.

— Не было, — прищурился майор, — может и так. Вот только во время осмотра склада была найдена одна рация «Сойка-М2» — лежала под столом. А судя по следам пыли, там было несколько стопок с коробками. Куда делись?

— А мы откуда знаем...

— ...Может, продали кому? — что-то мы с Мариком, прям в ударе сегодня. Так дополняем друг друга.

— А одну оставили? Не логично. А ведь эти сверхсекретные рации были украдены со склада ФСБ. Так что колитесь, пока я добрый.

— Хм... — Рогожин потёр подбородок, — если взяли, лучше вернуть. Одно: если бы там никаких следов не осталось, а так обязательно проверят, откуда у нас рации нарисовались. И вообще, что за тайны?

— Да мы хотели со Степанычем сперва посоветоваться...

— ...Он бы что-нибудь придумал.

— Вот видите! — прапорщик гордо подбоченился. — Даже молодёжь понимает, кто тут самый умный. Я и сейчас могу придумать...

— Молчи уж, — Васильев весело усмехнулся. — Без тебя уже всё придумано. Или ты думаешь, что ты один печёшься о нашей группе? Майор Васильев, между прочим, тоже!

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался капитан, — покажи-ка им, как офицеры дела делают.

— А чего показывать? Была рация, да сплыла. Вы же в курсе свойств некоторого напитка под названием кофе, который был на базе?

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ого! Бедный УАЗик, называемый в просторечье «Буханкой» или «Таблеткой», капитально просев под грузом, подползает к крыльцу. Ох, сколько нам открытий чудных готовит... Степаныч. Как раз открывающий заднюю дверцу автомобиля. Вот вроде не Новый год, а сколько подарков?! Сперва, конечно, всё это пришлось таскать, но своя ноша не тянет.

Ну что я могу сказать, прапорщик старый волк и всё привезённое оружие в отличном состоянии, точнее, вообще в заводской смазке. Хотя как он нам сообщил: некоторые зажравшиеся тыловые крысы, изображающие из себя прапорщиков Российской армии, совсем нюх потеряли. Но теперь всё хорошо... Нюх вновь на высоте! И по-доброму так усмехнулся, мне даже немного жаль стало «грызунов»... Хотя вру. Нифига не жалко...

Зато теперь, можно будет спокойно обменять, совсем не нужный нам ящик с патронами калибра 7,62х39. Случайно прихваченный вместе с другими, не оставленными гнить в холодной пещере, и принесёнными, правильно воспитанными, им, прапорщиком Ивановым, сознательными бойцами, в родную оружейку. (Сей камень был метко брошен в огород товарища майора, который поморщился, но промолчал). Ибо АК-74М их не кушает — хорошая, проверенная временем машинка, с откидывающимся прикладом и подствольником.

Хану досталась СВД-С, тот отнёсся к новинке с подозрением, но чуть позже постреляв, одобрил. А учитывая, что она всё же покороче и тот же приклад можно сложить, то даже доволен. В нагрузку ему вручили АПБ (тот же «Стечкин» только можно прикрутить глушитель), так сказать на случай ближнего боя. Всё же ПБ предназначен несколько для другого.

Молоту вручили пулемёт «Печенег» и АПБ для тех же целей. Правда, в этот момент опять отличился Балагур, решив пошутить. И главное над кем? Над Маратом. Тот конечно шутки понимает, но вот сегодня даже я не понял.

— Ха-ха... «Печенега» надо было Хану давать.

— Почему это? — не понял тот, с критическим видом осматривая свою новую винтовку.

— Ну как же? Хан-татарин с «Печенегом» — это же круто!

— Какая связь между тем, что я татарин и печенегами? — Марат окинул Вовку презрительным взглядом.

— Блин. Мужики, ну вы чего не догоняете? Ну, помните историю: монголо-татарское иго, орды печенегов и все на Русь? Так что предки нашего Марата ходили к нам в набеги, — довольно пояснил Вовка.

— Мой прадед с 42-го года воевал и закончил войну в Берлине, — начал заводиться Хан, наступая на Балагура. — И кровь за Русь проливал, а не наоборот.

— Братва, я эпиграф сочинил, — радостно закричал Санек.

Все повернулись к нему, включая командиров, слегка обалдевших от происходящего.

— Какой эпиграф? — спросил, так и не понявший чего это Хан завёлся, Балагур.

— На твою могилку. Вот слушайте: «Он умер молодым, потому что был дебил»! Ну как, круто?

— Круто, — первым заржал Молот.

Вовка насупился, но сказать ничего не успел. Его опередил Рогожин:

— Быстров, у тебя два наряда.

— За что? — с обиженной миной на лице возопил Балагур.

— Второй за пререкание. Вопросы?

— Никак нет! Есть два наряда.

— Хаматшин, и у тебя один.

— Так точно.

— Что даже не спросишь за что?

— Никак нет. Мне и одного хватит, — философски протянул Марат.

— Вот, вот. Заодно и помиритесь. Лаки.

— Я, — откликнулся Санек.

— Выношу благодарность.

— Рад стараться.

Короче, Вовка как всегда, на ровном месте, нашёл своё счастье. Кстати Сашке вручили ВСС и АПБ. У остальных стандартный набор АК-74М и ПБ. Ах да, ещё у нас с Рогожиным добавилось по АПБ. Ну да это понятно, мы же с ним с двумя стволами, как боги! Надеюсь, все помнят, что я не только умный и красивый, но ещё и скромный?

Остаток дня был потрачен на обслуживание и пристрелку оружия. Я немного побегал и пострелял с двух рук, привыкая к тому, что в руках разное оружие. Но талант не пропьёшь, как говорится. Вот и Руслан одобрительно качает головой, вслух конечно хвалить не будет, но мне и этого достаточно. С «калашом» тоже всё было нормально, как собственно и у остальных парней — Степаныч своё дело знает, тут уж, что греха таить... Вот и Лаки с Ханом довольно улыбаются, снайперы наши доморощенные. Эх, как же мне Тунгуса не хватает, сейчас бы прищурился и сказал:

— Хорошее ружьё, начальника, однако, — и засмеялся бы.

Или Ванька, взял бы сейчас в руки «Печенега», взвесил с задумчивым видом и протянул:

— Саня, опять ты какие-то запчасти с пулемёта спёр? Чего он такой лёгкий, меня же люди засмеют...

Сварил нам обещанное зелье Степаныч, сварил, не обманул. Сны действительно не исчезли, а как он и обещал, изменились... Я не перестал видеть Тунгуса во сне, он приходит ко мне, пусть и не так часто, но больше не умирает у меня на руках и не просит его оставить. Он, улыбаясь, идёт рядом, или помогает тащить, стыренные с праздничного стола начштаба, продукты, а вот мы сидим на дереве, прикидываясь хвоей. Вот в нас летят шишки, брошенные меткой рукой Рогожина, когда он нас нашёл, а мы расстроено потираем ушибленные места и лезем вниз. Но он больше не умирает... Сашка говорит, что ему тоже стало легче, да и наши парни лишь изредка вскрикивают по ночам. Нам всё равно снится кровь... Но мы начинаем воспринимать её больше, как в кино. Это сложно объяснить, да и незачем. Степаныч говорит, что со временем всё нормализуется. Со временем...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Подъём!!!

Рогожин с довольным лицом наблюдает, с какой скоростью его бойцы натягивают на себя одежду. Причём он давно уже не держит в руках секундомера. Зачем? Всё равно мы переплюнем кого угодно в этом деле.

Построились. Ждём, чего же нам хорошего поведает любимый командир? Хотя хорошего это вряд ли, что-то ни разу не помню, но вот подняли то не посреди ночи, может сперва в столовую? А что? Это явно можно отнести к хорошим новостям. А потом, наверное, на полигон? Вчера только и успели немного пристрелять и почистить стволы. А в новых брониках побегать? А? Вот и я говорю, хрен нам, а не хорошие новости. Но, как известно начальственная мысль не предсказуема:

— Ну что, товарищи сержанты, давайте-ка приводите форму в порядок, чтоб всё блестело как у кота причиндалы. Запасное бельишко готовьте, часа через полтора-два приедет автобус, отправляемся в гости: отмечать ваши погоны и мыться в бане. Причём по настоянию вашего Деда, внучкам будет выделено пивко. Но если хоть одна сволочь, опозорит меня перед генералом, то эта самая сволочь больше никогда не попадёт на кухню к поварихе и не сможет сходить в увольнение к медичкам!

И грозно впился взглядом в Балагура, тот сделал честные глаза и даже рта открывать не стал. А вдруг оставят? Рогожин постоял, видимо надеясь что тот, как всегда, что-нибудь брякнет, но увы... Когда дело касается пива и баб, Вовка сама благоразумность.

— Старшина.

— Я!

— Головой отвечаешь за порядок. Ясно?

— Так точно!

— Вот и хорошо. Давайте, бойцы, наводите марафет. И береты достаньте, всё же в гости едем, — и, подмигнув, отправился по своим командирским делам.

Ни хрена себе дача! Это походу майор так пошутил? Или сам не знал? Не совсем понятно, что здесь, но вот то, что охраняют тут всё по серьёзному — это точно. Нас даже пускать не хотели... Подумаешь мы с оружием... Что теперь если в гости, то надо в одних штанах идти? И сильно бы это помогло этим наглым харям? Там, между прочим, Балагура пиво ждёт. А это знаете ли...

Пропустили, куда они денутся. Чуть позже прояснилось, что на данной территории, весьма себе проживают — местные шишки и воинские начальники. Так что здесь и наши солдатики и местная милиция. Короче только если на танке. Ну, или Балагура пива лишить... Что пострашнее танка будет.

Так вот насчёт оружия... как выразился Рогожин:

— Что-то у генерала постоянно что-то случается, а то и ещё какую идею подкинет и пойдём босиком по снегу, так что вы соберитесь на всякий случай по нормальному. Чтоб значит, если что, отбиться можно было...

Сказано подготовиться? Значит, подготовиться! И не надо орать, что гранатомёт левый... с ним спокойней. И вообще он не левый, а честно прихватизированный. Вон целую страну прихватизировали и что? А тут маленький РПГ. Но пришлось Балагуру тащить в оружейку, оставлять. И Листику мешок взрывчатки тоже... Я тут не причём, это он маньяк. А пулемёт Молот не отдал, говорит, что с одним АПБ он как голый и отбиваться не сможет, потому что будет стесняться... А тут ещё один очень симпатичный старшина на глаза попался:

— Мажор, это что за хрень? Ты чего обвешался гранатами, как новогодняя ёлка?

— Дык это, командир, ты как сказал про всякий случай, так у меня очко и жамкнуло. Неуютно так стало...

— Млять! Ему не уютно? Нет, вы слышали? И что теперь, из-за твоего очка, явимся к генералу как на войну? Что встали, придурки, почему броники не одели, а? Я млять вас спрашиваю? А ну бегом! Балагур РПГ не трогай. Листик чего встал, иди, бери свою сумку.

И вышел, бурча себе поднос:

— Нет, вы только подумайте, в баню собрались...

Вернулся же Рогожин при полном параде — хоть сейчас Берлин брать. Первым кого чуть не хватил удар при виде нас во главе с капитаном, был Васильев. Он прям чуть в автобусе, кони не двинул. Но ничего, Степаныч с Русланом его привели в чувство. Водителю же автобуса, который нас вёз, было пофиг, а вот охрана как раз и не хотела пускать, пока не связалась с Разиным. Но тот отдал команду, и нас пусть со скрипом, но пропустили.

Немного проехали по посёлку или как ещё назвать это место поселение местной элиты? Подкатили к двухэтажному коттеджу, огороженному двухметровым забором. Вкатились в ворота, а на крыльце нас уже встречали: сам Разин с супругой и Зухра. Которую, если честно, в первый момент даже не признал. Что говорить, даже замученная и грязная она была довольно привлекательной женщиной, а тут вообще...

Хотя я думал, что её давно отправили куда-нибудь подальше, например, на курорт нервы лечить или может к родственникам каким?.. Подальше так сказать отсюда, а то может кто-то решит отомстить и... даже не знаю. Вроде основного фигуранта мы с ребятами скрутили, а официально он вообще мёртв. Может, не видят причин для беспокойства? Хотя тут всякое может случиться и я на всякий случай услал бы. Но как выяснилось чуть позднее, ларчик открывался просто. Ну да не буду забегать вперёд...

Первым из машины вылезли командиры, поздоровались с встречающими, коротко о чём-то переговорили с генералом, тот сделал удивлённое лицо и что-то сказал вышедшему в этот момент на крыльцо Акимову. Тот кивнул и забубнил в рацию. И только после этого мы вывалились из автобуса, прихватит по пути оружие Рогожина. Которое он по большей части оставил внутри, не считая двух своих пистолетов — то есть был вооружён почти до зубов.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

А в баню мы попали, вот как есть попали. Поохраняли немного, сдали объект приехавшим ребятам и пошли мыться...

Хотя с баней оказалось не всё так просто, как я думал. Предполагалось то, что? Дача, шашлык, баня? А получилось посёлок и банный комплекс. Ну, или что-то очень близкое к тому. По сути: те же сауны, в которых я в своё время отдыхал — отдельные номера с парилкой и бассейном. Что не говорите, но элита в любых условиях о своём отдыхе позаботится. Чай не плебеи здесь живут. Где же ещё посидеть, отдохнуть от трудов праведных? Как говорит мой батя, половина всех дел решается в ресторане или в бане. По крайней мере, в России. А уж кто-кто, а папа в таких делах разбирается.

Вот и нам обломился кусочек роскоши. Хотя роскоши это конечно сильно сказано — видал и покруче, но весьма-весьма — недурственно. Лично как по мне, самое то, как дома побывал.

Начальство оккупировало один из номеров, а нам на растерзание отдало другой. Правда, Рогожин, перед тем как расстаться, молча поднёс каждому кулак к носу — чтоб осознали.

— Мужики, — взвыл Вовка, — вы только посмотрите, сколько тут бухла. Не пожадничал генерал.

— И что? — равнодушно интересуюсь. — Ты что, вот это всё выпить собрался? — тычу пальцем в пару ящиков коньяка и три вина — типа на выбор.

— А тут ещё холодильник пивом забит, — доложил Сашка.

— Не-е... — с сожалением протянул Балагур, — это будет перебор. Я в баню хочу, а это уже не баня, а банальная пьянка.

— Что? — если сказать что окружающие охренели, значит молча удивляться.

— Вова, ты ли это? — протянул Молот.

— Ты кто, злобный инопланетянин, — поддержал Пепел, — где наш друг? Говори, сволочь!

— Да ну вас, — обиделся Вовка, — тут ведь или пить, или мыться. А я уже год о настоящей бане мечтаю... Ну и правда, не здесь же бухать, с командиром под боком? Такой идиотизм даже мне в голову не придёт.

— Истину глаголешь, — подал голос Сашка. — Предлагаю раздавить пару пузырей, как раз по сто грамм получится, обмоем погоны. А потом пивко по чуть-чуть, соблюдём традицию бани.

— Согласен, — кивает Олег-Молот. — Коньяку за погоны, а потом пиво. Вот только жаба меня давит... — кивает на ящики.

— Делов то, — прекращаю этот балаган, — чтоб вы без меня делали? Значит так. Два пузыря на стол, остальное в автобус, бутылку водиле и строгое внушение, чтоб берёг как зеницу ока.

— А что мы с этим всем делать будем? — поинтересовался Пьеро. — Пить-то некогда.

— А чтоб було, — поясняю непонятливому, — потом сменяем на что-нибудь нужное или Степанычу сдадим. Короче лишним всё равно не будет. Кто за? Единогласно...

Думаете, вытащить пяток ящиков, чтоб никто не заметил — проблема? Ха! Не сложнее, чем затащить в часть прихватизированный на базе хабар. Договориться с водилой? Бутылка коньяка, кулак под нос, ну и репутация больных на голову отморозков. Причём вот этот наш заход, по-моему, только укрепил уверенность сержанта-водителя в том, что лечить нас уже поздно... Уж очень он был убедителен, когда уговаривал Листика, не минировать бухло...

Эх... Вот никогда не мог понять этой страсти к самоистязанию. Которое, почему-то маскируется под помывку. Но разогнав кровь коньячком, поддался на уговоры Санька.

И вот я, Хан, Балагур и Лаки завалили в парилку. Сашка разбавил водичку пивом и плеснул на камни, а мы с Маратом завалились на полки. И вот тут-то бойцы и отыгрались на своих старших товарищах...

Красные как раки выскочили из парилки и бухнулись в бассейн. Ух... Как охрененно!!! Расплывшийся от блаженства Хан, доверительно поведал:

— Теперь я понимаю, почему моя русская мама, всегда одерживала верх над моим татарским папой. Кажется, я впервые чувствую себя русским...

Но как оказалось самое интересное заключалось в полулитровой кружке пива, которую я заглотил одним махом и тут же задумался о смысле жизни:

— Знаете, братва, я вот только что понял... что всё в жизни относительно, — выдаю с задумчивым видом.

— О как?! — жмурящийся от удовольствия и довольный жизнью Вовка, приоткрыл один глаз. — Просветишь?

— А то... Вот ведь в чём дело. Вроде пивал я пивко в сотни раз элитней и дороже этого... Но такого вкусного никогда не пробовал...

— Дык, после баньки то, — улыбается Сашка. — Лично мне ещё ни разу невкусного пива не попадалось!

Вот как тут спорить? Да и какой смысл? А тут как раз доставили шашлык, правда, чуть не угробили его. Принёс его почему-то старшина-контрактник, а не та симпатичная девушка, что встречала нас. И вот этот перец сдуру решил, что раз тут нет офицеров то, можно дверь открыть пинком...

Представляете, как он охренел, когда в него упёрся сразу десяток стволов? Мы ж на чеку, Молот так вообще с пулемётом... Не-е-е... Поднос с мясом мы спасли, точнее Тихоня который сидел ближе всех. А вот парню поплохело, особенно когда Балагур, протянул с задумчивым видом:

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Здравствуй, Егор, — ожидающая в коридоре Зухра, тепло улыбается.

— Здравствуй. Но вроде виделись сегодня?

— Да. Но как говорят: хорошему человеку, здоровья можно и дважды пожелать. Ты ведь хороший? — вопросительный взгляд из-под длинных ресниц.

Усмехаюсь про себя. Это ведь как посмотреть? Для моих парней или девчонок, которых мы освободили — наверняка хороший. А вот для тех бандитов, которых я успел накрошить в немалых количествах — очень даже плохой. Так что всё относительно. Но говорить такое красивой женщине? Нафига?

— Самый лучший... — улыбаюсь самой искренней улыбкой, на которую способен.

— И скромный, как я вижу? — во взгляде мелькает улыбка.

— Конечно! Это моё главное достоинство!

— Не буду спорить. Есть пара минут поговорить со мной? — показывает покачивающийся на колечке ключ.

— Пойдём...

Пройдя мимо пары дверей, входим в один из кабинетов. Зухра приглашающе указывает на кожаный диван. Сажусь с одного края, она с другого. Ну как сажусь? Развалился по барски, проявляя самоуверенность. Заметив на столе пепельницу, достаю из кармана сигареты и закуриваю.

Зухра неодобрительно смотрит на меня. А как же? Я ведь не спросил, не возражает ли она? Но здесь как раз и порылась собака. Я-то ей ничего не должен. А то вот этот ожидающий взгляд? Как будто это я её позвал... Нет, девочка, я в эти игры не играю. Ведь что-то ей от меня надо? Ведь пришла то не из-за того, что я такой весь из себя геройский и красивый? Хотя с данным утверждением спорить не собираюсь, но не верю...

Зухра умная женщина, это было заметно ещё на базе. И характер у неё стальной, не сломалась, несмотря на все невзгоды.

— Егор, почему ты не убил Аслана?

Оп-па-па!!! Интересно девки пляшут. А ведь она об этом знать не должна... Официально главный бандит погиб при захвате.

— С чего ты так решила?

— Подслушала, — отводит в сторону взгляд. — Папа с дядей Сёмой как-то разговаривали с вашим майором. Вот и промелькнуло, что он жив. Почему?

Затягиваюсь, давая себе время подумать. Вот что ей сказать? Как объяснить: почему ублюдок, почти год издевавшийся над ней, жив? Не знаю.

Затянувшееся молчание Зухра поняла по-своему и, вскочив, повернулась спиной:

— Смотри! — задрала верхнюю часть одежды вверх, обнажая спину. Млять!!! Если бы видел раньше эту исполосованную шрамами спину, порезал бы ублюдка на ремни и засыпал солью. Вот сука!

— Зухра... — голос всё же срывается, и я замолкаю.

— Что? — поправив одежду, оборачивается, и яростно сверкнув глазами добавляет. — Извини, но нижнюю часть показывать не буду. Он предпочитал бить ремнём. Кожу рассекал редко, но как видишь, накопилось.

Села, стиснув кулаки, заговорила. Быстро-быстро, как будто боясь, что прерву:

— Ты не думай, что я обвиняю тебя. Просто спрашиваю. Знать хочу. Я маме не могла всего сказать. Ей и так тяжело. Бегает вокруг меня, хлопочет. Вот скажи мне, — смотрит прямо в глаза, — почему все уверенны, что мне нужна помощь? Почему все считают, что я должна была сломаться? Папа с мамой, желающие отправить меня куда-нибудь — лечить нервы? А ведь некоторым девчонкам досталось больше чем мне — той же Кате. Или тем, кто забеременел от этих ублюдков. Грех сказать первый раз рада, что не могу больше иметь детей. Всегда расстраивалась, а теперь рада — что не понесла от этого ублюдка. Катюшка вон всё ещё в больнице. И как я уеду? Да я хочу увидеть сына, но и бросить девочек не могу. А тут ещё этот ублюдок живой. Почему?

Эх, Егор Анатольевич, сделали тебя. Довыеживался? Как объяснить? Как, как? Правду сказать. Учитывая характер молодой женщины, так будет лучше.

— Веришь, нет, но собирался. Ты в курсе, каким элитным напитком нас поила?

— Да, — губы трогает лёгкая улыбка. «Ага! Есть контакт!»

— Ну, так вот, решили мы разобраться с Асланом, — начинаю сочинять на ходу, — суд учинили. Даже адвоката ему выделили. Так что всё по честному — настоящий суд. Балагур, как адвокат, требовал четвертовать его. Пришлось напомнить, что он должен защищать, а не обвинять, — тяжело вздыхаю. — Потом пока его уговорили... Косячников-то больше нету! Ну, вроде согласился, под давлением коллектива, — демонстрирую кулак.

Улыбка уже постоянный спутник, в глазах появился задор. Наверняка представляет то, что испытывал Аслан в этот момент. А я тем временем продолжаю:

— Начали судить. Тут правда грешен, отошли от правил. И больше обсуждали, как нам его грохнуть. А Балагур, он ведь собака злая. Обиделся и давай отвергать предложения, как негуманные. Вот и решили просто расстрелять, тут опять проявил себя адвокат и заявил, что пуля может занести в организм заразу... И предложил продезинфицировать... зелёнкой. Вот и представь, пока искали, пока мазали, а тут Акимов. Потом майор явился, и спалил всё это дело. Так его зелёного и отобрал...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Ну, удивили, приятно удивили, — Рогожин вышагивает туда-сюда мимо нас, стоящих возле автобуса. — Оказывается, у нас всего полторы свиньи, которая грязи найдёт, — и рявкнул на едва стоящего на ногах Степаныча. — Скройся с глаз моих долой, алкашня.

— Ик... Рус-с-слан. Я ж чего, я ж ничего. Ик... — Степаныч пытается стоять вертикально, но получается плохо.

— Уйди, а то похмелиться не дам.

— Ик... Ну, ты зверь, — бедный Степаныч с перепугу попал в дверь с первого раза, хотя до этого осуществил три попытки.

Вам, наверное, интересно, почему свиней полторы? А мы тушку майора Васильева уже погрузили. Сам-то капитан, конечно слегка навеселе, но тут главное слово — слегка. А уж как он был обескуражен, что никто из нас не напился. Наверное, посмотрев на пьяные тушки, а на ногах в генеральском номере был только Рогожин, уже прикидывал, а что ему теперь делать? И к нам вошёл, с кислой миной. И охренел! Мы с парнями довольно переглядывались, глядя на всё ещё не верящего в такое командира.

— Нет, это же надо, они решили перепить прапора. Ладно, генерал, у него опыт, но этот-то фрукт куда полез? — выразительно смотрит в сторону автобуса, где мирно похрапывал Васильев. — Ладно, мужики, давайте грузитесь. Поедем. Хотя стоп.

Отщёлкивает магазин от «калаша», добывает один патрон, ставит острым концом на указательный палец. Патрон стоит, лишь чуть вздрагивая.

— Давайте-ка, парни, проверяйте координацию. Если что лучше в гости напроситься, чай не выгонят, а то у меня тоже чуйка разыгралась не на шутку.

Получается у кого хуже, у кого лучше, но видно, что пьяных нет. А лёгкая весёлость не страшно. Как известно в мелких дозах алкоголь лекарство. И хотя пива всё же было выпито не так чтоб и мало, но ведь и погрелись хорошо. Да и мужики мы здоровые.

— Ну, вот и славно! Грузимся.

Да уж, хорошо что водила отговорил Листика от того чтоб заминировать коньяк. Степаныч уже нашёл заначку и догнался, вот и лежит, мирно похрапывая рядом с Васильевым. Капитан только неодобрительно покачал головой, сплюнул и пробурчал:

— А хрен с ним, всё равно толку никакого, — и обведя нас строгим взглядом добавил: — Но если хоть одна сердобольная сволочь даст ему завтра похмелиться...

— Командир, ну нельзя же так!

— Лопату в зубы и рыть траншею, — отрезал Рогожин.

— Зима же!

— Значит ещё лом дам.

Жалко конечно Деда, но спорить с Рогожиным? Нафиг, нафиг. А то ведь и для спорщиков лом с лопатой найдутся. Хотя может до завтрашнего дня остынет? А пока... Закрылись двери автобуса. Рогожин резко снизил громкость звука:

— Значит так, бойцы, что-то у меня хреновое предчувствие, поэтому полная готовность. Кстати, Мажор, как твоё жим-жим?

— Знаешь, командир, вот с утра жамкало. Потом сели в автобус вроде приутихло, а сейчас вот было ощущение, что кто-то пристально смотрит, прям, как сверлит. Но только не опасно как-то... Не могу объяснить...

— Не как через прицел? — задумчиво протянул Марат.

— Похоже, но не так. А что?

— Да у меня похожее ощущение было, пока внутрь не залезли, а здесь шторки... Вот и перестало.

— И у меня, — почесал затылок Сашка.

— А я и думаю, что за заноза в затылке, — обескуражено, чешет в упомянутом месте Пепел. — Но это не снайпер, того бы я признал...

— В бинокль? — Рогожин потёр подбородок. — Хреново это, парни. Пасут нас, причём свои... Хотя насчёт своих, в этом месте, я бы обобщать не стал, — и вдруг грустно улыбнулся: — Не зря вы хлопцы под смертью ходили, да и я из вас соки жал. Растёте над собой, совсем скоро из птенцов в настоящую грозу неба превратитесь. Давайте Коршуны проверяйте оружие и в путь.

Потом внимательно посмотрев на водилу, обратился ко мне:

— Мажор, автобус вести сможешь?

— Не-е-е, — качаю головой, — не вариант. Я с палкой не очень, — изображаю рукой переключение передач.— Рулить смогу, а вот дорогу пасти нет. Да и пока тронусь, все кругом догадаются, что за рулём другой человек.

— Вот это мне и надо. Хотя... Мажор, можешь сказать, откуда смотрели?

— Сбоку и чуть сзади, вроде.

— Вот и мне так показалось. Значит, водилу не видно...

— Думаю да.

— Хорошо, — и внимательно уперев взгляд в сержанта-водителя, спросил: — Ты жить хочешь?

Тот бедолага с перепугу только и смог, что кивнуть. А Рогожин таким мягким и убедительным голосом внушает:

— Запоминай, боец, тронуться надо так: чтоб все поняли, что за рулём не слишком привычный человек, коробкой скрежетни, дёрнись трогаясь. В идеале заглохнуть бы. Понял?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Следующий день оказался весьма интересным. Я бы даже сказал насыщенным, разного рода информацией... Заставляющей мой бедный мозг плавиться.

После посещения столовки, Рогожин отправил парней размяться на полосу препятствий, после чего требовалось хорошенько намять бока друг другу. А меня потащил за собой, любоваться на помятые лица Степаныча и Васильева. Хотя прапорщик выглядел вполне себе здоровым и явно похмелившимся. Сидел себе на крылечке и покуривал... Для начала здороваемся...

— Живой? — поинтересовался у него Рогожин.

— А то! — Степаныч довольно прищурился. — Спасибо хлопцам: надолго вперёд лекарством обеспечили.

Расплываюсь в довольной улыбке — пригодился коньячок. А то помер бы Дед с похмелья.

— Рады стараться, всё для любимого начальства.

Степаныч улыбнувшись, подмигивает:

— Чья была идея?

Чешу затылок:

— Ну, хомяк буйствовал у всех, но мой, пожалуй, оказался самым жадным.

— Эх, моя школа, — расплывается в довольной улыбке.

— Не увлекайся, а то и правда, траншею рыть заставлю, — нахмурился капитан.

— Тю, товарищу капитану, это когда я норму свою нарушал?

— Напомнить?

— Так-то когда было? Заметь, если бы не тот случай, могли бы и не встретиться, — слегка грустно произнёс Степаныч. И уже более уверенно: — А вчера не в счёт, тем более что норму я не превышал.

— Но пытался!

— Так ведь ты на меня так орал, что я аж поверил.

— И поэтому решил догнаться? Чтоб не страшно было?

— Вот-вот, так всё и было! — тут же подтвердил явно понравившуюся версию событий Степаныч. Теперь-то ничего придумывать в оправдание не нужно — лопата и лом уплыли в заоблачные дали. А может, и не было их: — Тем более что я был в порядке... Ну, почти...

— Эх, пороть тебя в детстве надо было. Жаль не дожил до того момента, ты бы у меня вообще от выпивки отказался.

— Мне тоже жаль, — лицо Степаныча стало грустным-грустным.

— А чтоб тебя, — махнул рукой Рогожин. — Как там майор?

— Помирает, — Степаныч разводит руками, — намешал изрядно, вот и плохо ему. Налил коньяка, а он даже смотреть не хочет. Говорит, что стошнит его. Поставил напариваться укрепляющий настой. Но если не примет... — вновь разводит руками.

— Пошли, посмотрим, — бросил на ходу капитан, поднимаясь по ступенькам.

Да уж... Выглядит Васильев весьма хреново. Смешивать последнее дело — по себе знаю. Сидит за столом в каморке Степаныча, подперев голову руками, и с тоской смотрит на стакан, до половины наполненный коньяком. На приветствие лишь слабо шевельнул рукой и больным голосом протянул:

— Руслан, если мне ещё раз в голову придёт «гениальная» мысль, ты меня сразу пристрели — чтоб не мучился. С рождения дочери так не пил, — и на мгновение, замолчав, поправился: — Нет, даже тогда столько не выпил.

— Ну, ещё бы, — вполне уже довольный жизнью Степаныч, аккуратно сцеживает какой-то отвар в кружку. — Коньяк, вино, пиво — адская смесь.

— Руслан, скажи, я хоть не зря страдаю? — голосом умирающего лебедя поинтересовался майор.

«Прав я оказался — похоже, что отцы-командиры всё же какую-то аферу проворачивали?» — мысленно чешу затылок, пристраивая зад на пустующий табурет.

— Коньяк пей, — жёстким голосом скомандовал Рогожин.

— Тошнит...

— Надо, Федя, надо!

— Я не Федя.

— Да? Ты уверен? Тогда тем более пей!

Васильев с тоской посмотрел на стакан, зажмурился и, выдохнув воздух, заглотил. С задумчиво-болезненным видом посидел и удивлённо произнёс:

— Прижилось...

— Во-о-от, — подняв в небеса палец, поучительным голосом произнёс Степаныч. — А теперь вот это... — ставит на стол только что сцеженный напиток. — Мелкими глотками.

Взяв в руки кружку, майор принюхивается и с сомнением пробует:

— Горькое, — морщится и укоризненно говорит: — Мог бы и эликсир дать.

— Ага, счас!!! — возмущается прапор. — Ты представляешь его цену? Если я тебе скажу, ты пить бросишь. Совсем. Там настолько редкие ингредиенты, что только на самый крайний случай храню. Тебе и так скоро полегчает, чай не первый раз замужем!

— А ладно. Ну, так что? Как результат? — Васильев с надеждой обращается к Рогожину.

— Ну как тебе сказать, — капитан с задумчивым видом наливает себе чай, — блок у генерала оказался на загляденье. Пришлось вызывать на помощь супер-мега взламыватель мозгов — «АМ». Модель: девчушки сексуальные, на всю голову отмороженные.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Охо-хох, грехи мои тяжкие — всё так запутанно. Хотя есть у меня подозрения на данную тему. А куда без них? Но вот озвучивать их... А уж про ту же Маришку, что только в голову не лезло. Но теперь хоть становится более понятным её поведение. А вот и разговор вернулся к Разину...

— То есть сняли ментальную блокировку? — решил уточнить майор.

— Вроде так, — пожимает плечами Рогожин. — Но надо пару дней выждать, что б всё утряслось. А то знаешь, как бывает? Лучше не рисковать, — и потерев подбородок пробурчал: — Грех такое говорить, но хорошо, что парни не шлёпнули этого гада. Как ты только раскрутил его на информацию о бункере?

— Не поверишь, случайно, — пожимает плечами. — Жить хочет мразота, вот и пустил последний аргумент в дело.

— Надеюсь, ты не обещал ему жизнь?

— Нет, — Васильев мотает головой, — за то обещал Разину, что позволю убить своими руками, сам понимаешь, чем больше он нам должен, тем лучше.

— Товарищ майор... — приходится вмешаться в разговор, такую информацию нельзя скрывать.

— Что?

— Это... Тут выяснилось, что Зухра ваш разговор с её отцом подслушала. Точнее, знает, что Аслан жив.

— Оп-па...

Офицеры уставились друг на друга, а Степаныч нахмурился глядя на майора:

— Витя, если ты это специально... — с угрозой в голосе произнёс он.

— Обалдел, что ли? Как это ни прискорбно, но я облажался, — тоскливо простонал Васильев. — Жалко девчонку, и так из больницы не вытащить. Степан Георгиевич извёлся весь, а тут ещё я масла в огонь подлил. И жалко, и для дела плохо.

— Есть у меня одна мысль, — задумчиво протянул Руслан, но взглянув в мою сторону, осадил: — Потом скажу. И генерала не обманем, и девочку вылечим. Ну, надеюсь, что вылечим.

— Опять, что-то радикальное? — заинтересовался Степаныч.

— Знаешь способы получше?

— Всегда, можно что-то подобрать. Но как говорится, не зря Ильич страну электрифицировал. Электрошок тоже лекарство, главное не переборщить. Жалко девочку. А ведь ты посмотри, какой характер! Да съехала чуток, но ведь на чём? На заботе о других, так что задатки у неё хорошие...

— Ты к чему это ведёшь? — подозрительно прищурился Рогожин.

— Ну, если отца завербовали, может и её? А? К нам. Ну, в смысле, не сюда к нам, — показывает пальцев в пол, — а к НАМ. Понимаешь? — разводит руками, показывая что-то большое.

— Угу... — Руслан задумчиво трёт подбородок. — Посмотрим. С внучками посоветуемся. Лишний повод привязать Степана Георгиевича. Да и у неё, действительно, задатки лидера и характер сильный. Так что пристроить в любом случае можно, только надо подлечить...

И посмотрев на меня, добавил:

— Не делай вид, что не интересно. Глазки-то блестят! Я тебя конечно по другому делу привёл, но раз уж так вышло, поясню. Чтоб ты лишним голову не забивал. Я думаю про язык напоминать не надо?

— Никак нет. А то ещё натравите АМ на меня. Я-то не родственник!— улыбаюсь, как мне кажется, удачной шутке.

— Ну да, ну да... — вот только улыбка какая-то кривая.

Я в шоке, это что индийская мелодрама не закончена? И что? Васильев мой племянник? Или я бабушка Руслана? У-у-у...

А Рогожин тем временем продолжал:

— Короче, оказывается, что под базой, которую вы взяли, есть бункер. И там хранится какой-то артефакт, точнее бункер построен вокруг этого артефакта. При Союзе там была лаборатория. Я в свою бытность краем уха слышал, но и то только потому, что у меня допуск был ого-го!!! Ну, а в перестройку всё это дело законсервировали и забыли. Почему позже не вспомнили, не знаю... И так вышло, что генерал наш, имеет отношение к этому делу. По крайней мере, знает код входа. Вот поэтому он и хотел, чтоб мы рванули базу, чтоб засыпало там всё нафиг. И дочку его похитили, поэтому же...

— Командир, а почему он просто наверх не доложил? Ведь дело-то, наверное, государственной важности?

— Хм... — Руслан вновь принялся терзать подбородок, — не доложил, потому что не мог. Говорю же блокировка. Ему от одной мысли сказать код, плохо становится. А уж при попытке произнести... Дальше сам догадаешься? Он ведь даже по пьяни проболтаться не может. Ага. Вижу, понял. Вот мы его и накололи, а чтоб даже мысли не возникло, что всё это неспроста, Виктор Петрович и Степаныч, ну и я поучаствовал — целый цирк устроили. Вначале пили по честному, а потом подлили одну настоечку, которая надёжно вырубила генерала, а заодно и всех остальных. Только я специальный эликсир выпил... Вот и не свалился. Предупреждая вопрос, поясняю — дорогой зараза. Так что удачно нас генерал пригласил, очень удачно. Ну, а на выходе лютовал, чтоб все думали, что мы тупо бухали. Вот и нарисовали картину маслом. Ну и соответственно, жесточайшее похмелье, как результат. Ещё есть вопросы? Спокойно, это был риторический вопрос.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Демон? Офигеть! Не то чтоб я верил во все это религиозные штучки. Но ведь Руслан говорит абсолютно серьёзно, и кому ещё верить, если не ему? Хотя... Вроде где-то читал, что все древние боги — либо стали святыми, либо демонами...

Хотя, лично по мне, цель весьма достойная у этого не понятного Всеслава. А учитывая то, как к нему относится Маришка, он мне нравится. Ну не может, такая чистая душа как она, любить, кого попало! И то, что ему служат Руслан и Степаныч, лично для меня, аргумент не из последних. А уж про справедливое возмездие молчу, так и чешутся руки кое-кому устроить это самое возмездие... Ведь не зря же этот разговор? Наверняка ведь Рогожин всё спланировал. Значит, что-то назревает? Это радует.

Жаль, что до Аслана не добраться, его Васильев Разину обещал. Так может наконец-то предателя нашли? Вот кого я готов порвать на мелкие кусочки.

— Чего молчишь? — с лёгким беспокойством в голосе спрашивает Руслан.

— А что говорить? — пожимаю плечами.

— Ты что даже не возмутишься, что тебя не спросили, хочешь ты ему служить или нет?

— А зачем? Ты ведь всё равно убедишь, так зачем я буду доставлять тебе такое удовольствие? — это я так мелко отомстил. Вовремя вспомнив, что он мне сказал, когда лежал в больнице, сорвав мне, целую речугу, которую я заготовил в своё оправдание.

— Гы-гы-гы... — заржал Степаныч, складываясь пополам, — зря готовился. Уел тебя молодой.

Руслан же только тряхнул головой и тоже засмеялся. А потом добавил:

— Я ведь реально тебя убеждать собирался. И что вот прям так — готов служить?

— А вы мне выбор оставили? — пожимаю плечами. — Конечно, я не верю, что вы меня грохнете в результате отказа. Но у Степаныча, наверняка, найдётся какой-нибудь эликсир отшибающий память?

— Ага... — кивает тот, — но только на короткое время. В смысле, навсегда, но не слишком далёкие события, часов до семи можно довести, но это уже опасно для здоровья. Так что надо решать сейчас. Это ведь на всю жизнь, Егор.

И вот тут пришлось задуматься. По сути, зачем мне всё это? Ведь у меня всё есть. Не сейчас пока я в армии, а вообще. Хотя с другой стороны, смогу ли я жить как раньше? Однозначно нет. Но всю жизнь служить кому-то? Готов ли я? Смогу ли? Хотя кто из нас свободен? Даже мой отец, несмотря на все деньги и власть, тоже кому-то подчиняется. Это не заметно, но я ведь наблюдательный. Слово здесь, слово там, оговорка... Хотя тут тоже проблема! А вдруг папка с другой стороны баррикад? Нет уж... Лучше забыть, против отца я не пойду! Так и сказал!

Два офицера и один прапорщик, так офигели от моей логики, что тупо сидели и переглядывались. Наконец Руслан, прокашлявшись, спросил:

— То есть если бы, например, твой отец, тоже был с нами, ты бы не сомневался?

— Ни минуты, — пожимаю плечами, — уж батя, точно, мужик правильный. А уж в купе с вами, так сомневаться грех великий.

— Как говорит, стервец, — умилился Степаныч. — И ведь правильно мыслит... Хотя, что делать, я не знаю.

— Молиться, — пробурчал Руслан.

— Я не умею, — заметил Васильев.

— А тебе по статусу не положено. Давай вместе, Степаныч.

— Кого звать будем?

— Маришку. Кого ещё?

Склоняют головы, прижимая руки к груди, начинают бубнить. Мы же с майором, изображаем из себя статуи. Минут через пять раздаётся весёлый и уже весьма родной голос:

— Чего надобно, старче?

— Тьфу ты, — чертыхнулся Степаныч, — тоже мне золотая рыбка. Нашла старика, чай помладше тебя буду.

— Фи, — сморщила носик Маришка, — неприлично говорить девушке о её возрасте.

— Виноват, исправлюсь, — кается с хитрой улыбкой на лице.

— У нас проблема, — вмешивается Руслан.

— Какая?

Нет, что не говорите, а прав майор. Серьёзная Маришка, это... тревожно? Если помягче сказать. И почему я раньше не замечал? Хотя о чём я? Не туда смотрел. Вот и сейчас у неё вроде всё наружу, а узнав правду о ней — воспринимается это по-другому. Кажись и она это заметила.

— Оп-па. Как интересно, тут у вас. Ну-ка, ну-ка...— начинает накручивать на палец неизменный локон. — Рассказывайте.

Выслушав рассказ Руслана с комментариями Степаныча, сказала:

— Абзац.

Покрутив головой, так что роскошная, белокурая шевелюра, взметнулась ураганом во все стороны, выдохнула:

— Я скоро, — и исчезла.

Вернулась же, минут через пятнадцать. Мы уже успели по новой вскипятить чайник и приступить к употреблению напитка.

— И что вы тут без меня, про меня говорите? — как всегда неожиданно появилась Маришка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Говорят, что хуже всего ждать и догонять. Но поверьте на слово, ждать неизвестно чего ещё хуже. Разговор не клеится, тупо сидим и пьём чай. Вот кто меня за язык тянул? Пофорсить решил? Подставил командиров. А ведь они мне как родные. Даже Васильев. Правда меня никто не укоряет, но мне от этого не легче.

— Добрый день, — поздоровался приятный мужской голос.

Вздрогнув оборачиваюсь и вижу высокого мужчину примерно моего роста. На вид лет тридцать, не больше. Одет в явно дорогой и сшитый точно по фигуре, серый костюм. Светлые волосы... Голубые глаза. Кого же он мне напоминает?

Офицеры вскакивают, вытягиваясь по стойке смирно. Васильев чуть с запозданием, видимо не сразу сообразил, КТО перед нами. Я же сообразил только после того, как на одних рефлексах подскочил вслед за ними.

— Садитесь, — мягкая улыбка, и почти незаметное движение рукой. Садимся.

Всеслав, а я так понимаю, что это он. Устраивается в большом и удобном кресле, оказавшемся за его спиной. Ого... Нет. Ну, кого он мне напоминает? Вот и Васильев стреляет глазами то на него, то на меня. Ой... Моё отражение в зеркале вот кого!

Тут становится понятным намёк Маришки на то, что я на кого-то похож. А уж если вспомнить, что Руслан насчёт родства сомневался... Охренеть! Тут многие неясности становятся понятными... Только не говорите, что это и есть мой отец. На хрен мне такое счастье. У меня уже есть папка. И получше всяких! Которые являются тут!

— Не делай поспешных выводов, мальчик, — вальяжно протянул Всеслав. И посмотрев на майора добавил: — Ты тоже. Какие вы всё же люди... эмоциональные. Но за это и нравитесь мне. А то жили тут до вас... Одни до жути рациональные типы, — лицо исказила гримаса презрения.

Ага... Оказывается и ему эмоции не чужды. Что там Руслан говорил про то, что он очеловечился? По крайней мере, такой Всеслав более понятен... Ну, хоть чуть-чуть. Но лучше помолчать, пока не спрашивают. Я, похоже, уже начудил, вон какое большое начальство явилось. И Маришки не видно. Кстати!

— А что с Маришкой? — ляпнув, прикусил язык.

— Не что, а где? Чувствуешь разницу? — на лице начальства появляется улыбка. — Всё с ней в порядке. Ну, почти. Довёл девушку своими вопросами? Бедняжка расстроилась, думает, что завалила всё дело. Ну чего молчишь?

— А что говорить? Вот кого не хотел бы расстраивать, так это её. И так виноват перед ней, дальше некуда.

— Ладно, проехали. Конечно, всё не по плану. Ну да грех ругать девочку за то, что ты такой умный. И вины твоей за прошлое нет, девочки нашли много плюсов... — Всеслав хитро улыбается. — Так что даже не думай.

Уйдя в себя, задумался, видимо решая, что делать и как быть. Вот наконец-то придя к какому-то решению произнёс:

— Как это не вовремя и ведь некого винить. Кроме себя, — вздыхает и грустно произносит: — К счастью я умею признавать ошибки. Хотя, наверное, должен гордиться? Да что, наверное? Горжусь, тобой, мой мальчик. Вижу тут у всех различные подозрения? Ну что ж поясню... Твоя мама, Егор, дочь моего сына. Единственного сына. Мой мальчик исчез, ещё до моего возвращения. Я даже ни разу не видел его. И ты всё, что у меня осталось от моей возлюбленной...

Опустив голову, древнее существо с печалью в голосе произносит:

— Это длинная история и когда-нибудь я расскажу её тебе, но не сейчас. Это касается только тебя и меня. Но прежде чем я обниму тебя, позволь кое-что объяснить. И либо ты простишь меня, и мы пойдём по жизни рядом, либо нет. Ну что выслушаешь старика?

— Старика? — спрашиваю, сбитый с толку, внешностью моего... прадеда? Хотя, что внешность? Я в шоке! Вот вы часто узнаёте, что ваш прадед то ли бог, то ли демон? Нет? Тогда вам не понять меня.

— Я могу выглядеть и на сто лет, и на двадцать, — грустно улыбается, — но молодого человека никто не принимает в серьёз, а старики немощны. Так что эта внешность оптимальна. Так что?

— Я слушаю, — всё же немного прихожу в себя, удивлялка то уже сломалась. — Вот только? — киваю на командиров.

— Их это тоже касается, — качает головой Всеслав, — и хотя их прощение мне не нужно, но возможно, мнение людей, которых ты уважаешь, поможет тебе принять решение?

— Возможно, вы правы, — на всякий случай соглашаюсь. А кто его знает? Вот сейчас начнёт всех в лягушек превращать, и что? Вон бедную Маришку наказал, за правильный поступок. Хотя, конечно, правильный он с моей точки зрения...

— Обращайся на ты, Егор, уж кто-кто, а ты имеешь на это право. Хотя поступай, как знаешь, настаивать не буду. И так... Самое главное. О твоей маме я узнал слишком поздно, так что повлиять на события не мог. Кстати, её души нигде нет. И это странно...

— Мама жива!? — забыв всё на свете, подпрыгиваю на месте.

— Не знаю, мой мальчик, не знаю, — вытягивает вперёд руку, успокаивая меня. — Ни её, ни твоего деда нигде нет. Их ищут и если найдут, обещаю, ты об этом узнаешь. Конечно, не стоило тебе этого говорить, но зная историю Руслана... Ты мог подумать что-то лишнее. Вот я и сказал. Но позволь, продолжу... Извиниться же я хотел за то, что ты попал сюда, и за то, что тебе пришлось пережить. Но ты вырос такой себялюбивой мразью. Прости уж старика, за такие слова.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

А чуть позже было пояснение, что для вселение души нужно неповреждённое тело, либо очень плохого, либо наоборот довольно праведного человека. Чтоб душа не задерживалась в нашем мире. При этом умершего совсем недавно. Идеально подходят те, кто не успел нагрешить... Дети. Тем более что они со временем могут измениться внешне... Возможны варианты с впавшими в кому, тех, чей мозг умер. Но и тут нюансы. Не всякое тело примет. Короче есть варианты, но проще ножом построить дом. Вот и получается, что вместо того, чтоб всё это сказать сразу, Всеслав потыкал меня лицом в... Чтоб помнил кто внук, а кто уже пожил и разбирается в жизни. Ну, это он так мягонько пояснил, чтоб я не считал себя самым умным.

А я что? Я ничего. Давно уже понял, что мне ещё рано поперёк батьки... Хотя Всеслав мне понравился. Пусть жестковат местами, но и мой батя такой же. Да и Руслан тоже...

Кстати насчёт отца. Как выразился Всеслав:

— У нас сложные отношения. Из-за тебя. Я дал слово, что обо мне ты можешь узнать только случайно. Но и в этом случае я должен предоставить тебе выбор. И всегда держал своё слово, хотя в корне был не согласен с твоим воспитанием.

— Угу... Я так и подумал.

— Не правильно подумал. Всё честно. В армию тебя выпнул отец, а то, что ты там встретил Руслана... Так он был отправлен, только учить, заметь не охранять, а учить. И не только тебя, но и остальных парней. Он до сегодняшнего дня не знал кто ты.

Рогожин утвердительно кивнул, соглашаясь.

— А уж то, что вы тут чуть ли не братьями стали, это ваше личное дело. Хотя признаюсь доволен. И проболтался он обо мне сам. Без подсказки. Я конечно не запрещал... Что смотришь?

— Да вот думаю, как батя так облажался...

— А ты пробовал торговаться с богами или демонами?

— Нет, — пожимаю плечами. Интересно где бы я мог это сделать?

— Вот и я об этом. Всегда есть оговорка. Всегда. Слышал поговорку? Не проси ничего у богов, а то могут услышать и дать. Вот и это, из той же оперы. Кажется, так говорят люди?

С сомнением киваю, что-то подобное слышать приходилось. А Всеслав, неожиданно развеселившись и подмигнув, поведал:

— Тут ведь как? Даже опытные люди прокалываются. Вот, например, твои командиры... Цитирую: «Ну, за упокой души генерал-лейтенанта Зайцева, чтоб ему в аду кочегар расторопный попался!» или вот это: «Руслан, давай помянем? Чтоб уголёк возле котла не переводился...» Думаешь, они этого хотели? Ведь не настолько жестокие люди? А я что? Трудно, что ли хорошим людям помочь? Договорился... — глаза блестят от еле сдерживаемого веселья. — Юра, рот закрой. Должен знать, что изначально тост это обращение к богам. А уж когда это делают, такие люди как вы, то быть услышанным не проблема. Так что как заказывали. О! Можно будет экскурсии водить, сразу весь бред из головы вылетит. Кстати, побочное явление скорейшее и полное выздоровление, твоей дочери, Виктор. Предателя наказали, и я вроде пошутил так. По-моему очень хорошая шутка получилась? Вон как все обалдели!

Глаза хитро блестят. В уголках губ прячется улыбка. А я выпадаю в осадок. Что тут смешного? А?

— А почему шутка? Разве нельзя было просто помочь?

— Нет, Егор, нельзя. Есть правила и их надо соблюдать. Поверь, ты значительно более свободен в своих действиях, чем я. Порой цена не соизмерима... А так я просто пошутил.

— Да ты шутник, дед?

— Есть немного, — тут Всеслав став серьёзным, спросил: — Знаешь, что самое страшное в этом мире?

Пожимаю плечами и, взглянув на командиров, в надежде на подсказку, брякаю:

— Ядерная война?

— Нет, — качает головой. — Поверь есть оружие и пострашнее, чем ядерные ракеты. Самое страшное — это мающиеся скукой боги. Если бы ты знал, чем это может закончиться... Вот и развлекаюсь, как могу. Вот вроде чуть до инфаркта целителей не довёл, а на самом деле помог своему человеку, — и, прищурив один глаз, и, довольно хохотнув, поведал. — Как они носились, пытаясь понять, как это произошло так быстро. Девочке ещё как минимум год лежать. Пока какой-то жрец не распознал моё вмешательство... Паразит. Всё веселье обломал. Так что самое интересное — нарушить правило, соблюдя все правила...

— А кто их придумал?

— Что?

— Ну, правила, — жутко интересен мне этот вопрос.

— Создатели. А часть потом появилась, в результате договоров.

И деланно тяжело вздохнув, признался:

— Представляешь, приходилось прикидываться таким же, как все. Иначе никак не хотели со мной связываться, — и с лёгкой обидой в голосе протянул. — Скучно. Хорошо хоть нынешние «хозяева мира» настолько уверенны в себе, что совсем не опасаются меня. Хвала Создателям. Только один «старый друг» помнит, КТО в доме хозяин и всегда идёт навстречу. Хотя тоже торгуется, но хоть не скучно... Да ещё теперь девчонки у меня есть, тоже скучать не дают... — голос становится нежным. — Как что выкинут, так хоть стой хоть падай. Сейчас хоть правила запомнили... Но толку? Оторвы...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Ну что, горячие русские парни, давайте о приятном? — Всеслав, хищно скалясь, радостно трёт ладони. — Поговорим о жертвоприношении?

Мы с Васильевым чуть не рухнули, выпучив глаза и уставившись на бога.

— Ну чего смотрите? Вы с предателем собираетесь разбираться? — слегка склонив голову на бок, пристально смотрит на нас всех. Командиры кивают, а у меня радостно щемит сердце.

— Вот я и говорю. Вариант что с ним делать, даже не рассматривается! — с суровым видом грозит пальцем. — На смерть он себе заслужил, вопрос в том, как вы его собираетесь казнить?

— Пристрелить. Чего тут думать, — со спокойным видом предлагает Степаныч.

Рогожин с сомнением качает головой. Видимо у него другие мысли на этот счёт:

— Ты не прав, друг мой, не прав. Раз идёт разговор о жертве, то это должно быть возмездие, а не месть. Можно пристрелить, но если я правильно понимаю, Силы будет на порядок меньше...

— Правильно понимаешь, — вмешивается Всеслав, — только если бы дело было в только в этом, можно было бы и так. Но мне нужна душа предателя, а значит ни у кого: ни там, — тычок пальцем вверх, — ни особенно там… — пальцем вниз. — Это ведь их клиент! Ни должно возникнуть сомнений и претензий. Хотя они будут, конечно, но как говорится, мне нужен повод, послать...

— Ну, так скажите что делать, а мы выполним, — предлагает майор.

— Ви-и-ить, ну что ты как маленький? Я могу только одобрить или нет, а уж придумать это ваше дело. Это ведь жертва! Кстати, небольшая информация для размышления, чтоб у некоторых душевных терзаний не было... — быстрый взгляд на Руслана. — Если казнь совершит прямой потомок, являющийся человеком, это половина дела. Когда некоторые начнут с меня спрашивать... Ах, да!!! Егор, учти, если тебя шлёпнут, то тебя нигде не примут: ни в Аду, ни в Раю.

— Почему? — подпрыгиваю от удивления.

— Ну, так ведь у тебя нет души... — разводит руками.

— Как нет?!!

— Ну, а что ты хотел? Ты мой правнук и вместо души у тебя Дух. И умерев, ты окажешься возле меня, и здравствуй правила, прощай свобода. Так что береги тело.

— Но ты говорил, про душу деда и мамы?! — взволнованно взмахиваю руками.

— Говорил. И что? Мне надо было в тот момент прочитать лекцию, как устроены боги? Ты не думал, почему у меня только один сын? Или почему, только одна внучка? Или почему у тебя нет братьев и сестёр по матери? Хотя у тебя и по отцу их нет, — и вздохнув, протянул. — Я просто хотел, чтоб ты понял меня... Прости, внук, но тогда не время было. Вот сейчас говорю... — и неожиданно задумавшись с сомнением произнёс. — Хотя... Возможно, что у тебя уже может быть по-другому. Всё же четвёртое поколение. Никто ведь не проверял. Кто его знает? Но если умрёшь, человеком тебе не быть — Дух не может переродиться.

Вот тебе бабушка и бессмертие... Это нельзя, то не моги... И строгий Дед под боком. Который ещё похуже папани будет. Караул!!!

— Но что-то я отвлёкся, — решил вернуться к обсуждению Всеслав, — решайте, как умрёт ваш предатель. И расскажите, наконец, внуку кто он. Глядишь, воображение проснётся. И перестанет думать о том, что уже не исправить...

Снизошли, поставили в известность. Васильев вот и просветил. Сказать, что я удивился? Пожалуй, нет. Давно подозревал, что гнилой человечишка, но настолько? А ведь будь я полюбознательней...

Крымов Станислав Олегович — бывший капитан, а ныне майор. Он же рогатый муж и по совместительству замполит... Сука!!!

— А ведь он и про взрыв что-то знает! Тварь. Я же говорил вам, товарищ майор!

Васильев задумчиво уставился на Всеслава.

— Витя не смотри на меня так. Я у тебя денег не занимал, — весело смеётся.

Вот ведь человек... тьфу ты... бог, всё ему ха-ха. Хотя если хорошо подумать, а как бы я себя вёл, если бы самой страшной проблемой была скука? Бывало, как выкинешь... Кхм... Не будем об этом.

— Спросим, обязательно спросим, — задумчиво протянул Рогожин, — кто это тут ручонки к моему внучку тянул. Слава богу, что он меня разозлил...

— Руслан! Опять?

— Нет. Это не присказка. Действительно слава тебе, что я в ту машину сесть собрался и при этом остался жив.

— А!!! Ну тогда ладно, хотя я тут не при чём.

— Да ну? — неожиданно оскалился Руслан, — А Егор чей внук? Твой!? — обличительно показывает пальцем.

— Мой, — несмотря на вспышку капитана, Всеслав улыбается.

— Значит причём! Это ведь он меня спас!

— Вот таким ты мне нравишься, — бог хлопает Рогожина по плечу, — а то скуксился. И спасибо за прославление, уже забыл как это... вкусно.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Казалось бы, что можно было разобраться с майором где угодно. Лишь бы не мешал никто. Но всё упёрлось в деньги, а точнее в их отсутствие. Ну откуда у обычных военнослужащих найдётся достаточное их количество тем более в баксах? А вот дома наверняка есть заначка...

Супругу же было решено, тихонечко усыпить, чтоб не мешалась. По поводу же того, что она найдёт с утра остывшее тело мужа... Как выразился Всеслав:

— Не вижу проблем. Деньгами пользовалась? Пользовалась. Должна понимать, что их больше чем зарплата мужа? Должна. А учитывая её отношение к мужу... Шок ей не повредит, пусть и от потери денег. Может даже на путь истинный встанет? Что тут говорить, юмор у Всеслава своеобразный, но и логика тоже присутствует. Возможно, что дамочка даже в курсе делишек мужа. Так что, лично у меня, совесть молчит, а у Хана даже не знаю... Ему такое слово, похоже, не знакомо, зато знакомо слово приказ.

Он вообще для меня загадка, несмотря на долгое время совместной службы, особо близкими друзьями мы так и не стали. Хотя, вроде, и парень он не скучный, но вот себе на уме... Хотя положиться на него можно, спину свою доверить без вопросов. Марат служака, в хорошем смысле этого слова, выполнит приказ без раздумий, прикроет, если надо, и всё это без не нужных соплей — идеальный напарник. Ох, неспроста, сержанту Милославскому добавили младшего сержанта Хаматшина. Если вспомнить первое время, то трудненько бы мне пришлось с нашими парнями, а так, рядом как тень, всегда стоял он.

Как заметил мне при расставании дед:

— Редчайший экземпляр, генетически не способный на предательство. И самое главное выбор он сделал только сегодня... — и наглым образом оставил меня с кучей непоняток.

А Хан на мой вопрос, пожал плечами и ещё больше их усугубил:

— Сейчас не могу ответить. Потом. Когда придёт время. Главное, что ты можешь на меня положиться. Что тебе ещё надо?

Вот что тут скажешь? Все кругом в тайнах, а бедный я, как дурак... Ну да ладно, не впервой. Подождём... Может, меня так терпению учат?

Пока же мы с Ханом, двумя неслышными тенями, поднимаемся по лестнице к двери, за которой нас ждёт, исходя нетерпением, замполит. И пусть он об этом пока не знает, но мы его обязательно просветим. Жаль что ненадолго, но проникнуться он успеет...

Ключ от двери нам любезно предоставил Степаныч. Всё должно быть аккуратно. Планировка квартиры известна, теперь осталось найти хозяев. А что их искать? Майор, развалившись на диване смотрит телевизор, жена, красивая женщина лет тридцати, на кухне — идиллия, мля.

С супругой поступили нежно, вколов снотворное. А вот с замполитом миндальничать не стали, и как бы противно не было, стянув с ноги носок, забили поглубже. Всё-таки грязная у нас работа... Может перчатки помыть?

Делаем телевизор погромче, и первый вопрос, который услышал Крымов, был:

— Где деньги?

Ломаться он сильно не стал. Понятно ведь: в масках, в перчатках, с пистолетами. Кто? Грабители. Так чего здоровьем рисковать? Возьмут и уйдут.

Хорошо нынче зарабатывают замполиты... Пятнадцать кусков, и всё в долларах. Марик только хмыкнул. Он-то, столько за раз, не видел никогда. Я конечно и побольше сумы в руках держал, но вот последние сомнения отпали. Хотя удостовериться не повредит!

— Откуда деньги?

— Машину продал, — не задумываясь, соврал майор.

Мысль человеческая ушла очень далеко, на пути исследования способов доставления боли. Но вопреки заблуждениям Инквизиции, для этого не нужна ни дыба, ни щипцы, или иголки под ногти. И открою страшную тайну, даже кости ломать не надо. Так что признался, извивающийся от боли, замполит. Признался. А куда ему деваться? Хану даже я бы, наверное, признался...

Подхожу, снимая маску:

— Узнаёшь, сука?

— Ты? Что это значит, сержант? — отчего-то воспрял духом майор. Видимо решил, что мы тут записываем его показания?

— Старшина я, замполит. Но ты не шуми... Я тебя сдавать не собираюсь.

— Правда?

— Конечно. Из-за тебя погибли хорошие парни. И дело здесь не только в моих друзьях. Сколько ты парней под смерть подвёл, мразота? Так что я только думаю, как тебя убить? Но у тебя есть малюсенький шанс. Ты знаешь, кто взорвал машину?

— Какую? Уй... Арх... — хрипит, булькает.

— Кто? Взорвал? Машину?

— Не знаю.

— Хан, займись.

Марат, стянув маску, с улыбкой подходит к жертве. Нет ему вовсе не весело. Просто когда тебя мучают и улыбаются, ещё страшнее.

— Я не виноват! Меня заставили!

— Ого, вот как? И кто?

— Мне нужны гарантии, что вы меня не убьёте!

— Хан...

Вот ведь паскудный человечишка, даже сдохнуть как человек не может. Сдал. Даже придумывать ничего не стал. Ну что ж, запихиваем кляп и идём будить жену... Ещё один укол. Кажется, трупов будет двое.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В декабре, в декабре — все деревья в серебре... Хотелось бы сказать, что жизнь налаживается. Но, увы... Как говорили фашистские оккупанты в годы Великой Отечественной войны, чем ближе Сибирь, тем больше хочется домой. И кто не успел удрать, ощутили на себе все прелести русской зимы... Я же отправляюсь туда добровольно. Хотя чего это я? Кто меня вообще спрашивал? Сказали в Сибирь, значит в Сибирь. А что? Как раз сезон. Лаки заверил, что там сейчас самая погода: от минус сорока и ниже. Вы вообще представляете, как могут люди жить в таких условиях? В Москве и минус двадцать беда, а тут?

На мой вполне резонный вопрос, а какого мы там забыли? Руслан, почесав подбородок, пояснил:

— Самое надёжное место для секретной базы, ни один шпион не доберётся. Зимой замёрзнет, летом комары сожрут или в болотах заблудятся, — и на секунду задумавшись, добавил: — А там их всё равно комары сожрут, — и давай ржать. Его поддерживает всё ещё прибывающий в расстроенных чувствах Степаныч.

Может мне в дезертиры податься? Не-е-е... Поймают и всё равно в Сибирь сошлют. Так что... Ну, право слово, не выгонят же нас в такой мороз на улицу? Помёрзнем же нафиг. До такого извращения даже Рогожин не додумается. А значит, отдохнём и отъедимся. Действительно, чего паникую? Максимум в спортзале позанимаемся, если он там есть?! Высказал свои предположения парням... Мысль понравилась всем. Настроение резко скакнуло вверх. Даже Пьеро и Молот заулыбались.

Что значит причём они здесь? Ох ты ж... Я что не рассказал? Ну, тогда слушайте. Парни получили письмо из дома, от одного своего общего друга, которого просили присмотреть за своей пассией. Вы же помните причину, по которой они пошли служить? Доказать девушке, что настоящие мужики и герои. И вот пока они тут доказывали, друг присматривал за причиной их стремлений. И так хорошо старался, что надул ей пузо... Так что скоро свадьба.

А самое смешное, что в отличие от высоких, симпатичных и весьма крепких парней, этот был маленьким, плюгавым очкариком. Специально такого припрягли, чтоб даже-даже... Вот тут мы оборжались — сами себя перехитрили. И вроде бы пожалеть парней, все же девушка их бросила, но вот как? Как их жалеть? Если у меня предынфарктное состояние от смеха, Балагур бедолага уже икает. Даже Тихоня, которого в обычное время не видно и не слышно — плачет, давясь смехом. Сашка стонет, умоляя пристрелить, ему вторит Маркони. Марат, Листик и Пепел не отстают, заливаясь хохотом.

Мужики сперва обиделись, но, в конце концов, и до них дошёл весь комизм ситуации. Так что повеселились все. Однако обида осталась и испорченное настроение тоже. Но вот когда они начали выяснять, кому из них пришла в голову идея оставить в присматриватели именно этого парня?.. Удивляюсь, как пережил вторую серию?

Ну да ладно, о чём это я? Ах да! Об отъезде, о котором так долго твердили информаторы. Вот и сидим на военном аэродроме, дожидаемся генерала с семейством. Вы же помните, что Разина завербовали? Интересно, с Зухрой уже говорили или нет? Хотя вряд ли, вроде бы, собирались сперва нервы ей подлечить? Ну, будем надеяться, что Руслан знает, что делает? А то жалко будет, вызывает она во мне искренне восхищение и симпатию... В первую очередь, как человек. Такая внутренняя сила! Ну и как женщина весьма-весьма.

«Тьфу, Егор, гад ты бесчувственный! Тебе не стыдно? Она столько бедняжка пережила, а ты, даже ту сволочь, которая над ней издевалась, не пристрелил! А всё туда же... Стыдно, старшина, стыдно!» Ох ты ж!? Это что, совесть что ли? Отвали, ехидна. Для женщины комплименты первое лекарство, а учитывая, с каким трепетом, парни относятся к Зухре... Все всё понимают, поэтому, только позитив. Никто, ничего лишнего себе не позволит. «И ты тоже!» Сказал, отвали! Значит отвали. Я вообще на пушечный выстрел, не подойду.

Слишком тепло она ко мне относится. А значит что? А значит держись подальше, старшина, и друга меньшего держи там же. Не стоит обижать хорошего человека, путнего всё равно ничего не выйдет...

Вот наконец-то появились. М-дя... Надеюсь, Сибирские холода отморозят всякое желание... Ибо отсутствие доступного женского пола, в последнее время, весьма дурно влияет на мысли, скорей бы мороз — остудить гормоны! Да уж. Судя по виду парней, подобные мысли, посетили не только меня. А учитывая, что кроме Васильева, генерала, его супруги и Зухры, из второй машины вышла ещё одна молодая женщина, из той же категории — смотри, но не трогай. Похоже на улицу мы сбежим сами...

Какими судьбами здесь оказалась Катя, не понятно. Напомню, это та девушка, которую спасла от смертельной раны Маришка. И если из больницы она могла вполне себе выписаться то, что она делает здесь? О! Кажется, подобный вопрос заинтересовал и Рогожина!

Вот он разговаривает с Васильевым, время от времени бросая странные взгляды на стоящих рядом Зухру и Катю. Причём вторая как бы прячется за первую. Зухра бережно прижимает её к себе и что-то шепчет. Вдруг взгляд Кати падает на меня, на лице проскальзывает какое-то странное чувство. Она что-то говорит...

Зухра с задумчивым видом смотрит в мою сторону, что-то спрашивает и, получив утвердительный кивок, окликает Васильева. Они о чём-то переговариваются, при этом Катя как бы отодвигается. Майор, пожимает плечами, отходит к Руслану. И вот подают сигнал: подойди.

Странная, наверное, со стороны картина, две девушки друг за другом, перед ними я. Чуть в стороне Рогожин и Васильев. Катя делает несмелое движение вперёд, как бы слегка выдвигаясь из-под зашиты:

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

База довольно интересное место. По большей части находится под землёй, кто бы сомневался. Но вот что любопытно, здесь вроде как две базы. Одна, действительно ракетная... Ну что я говорил? С необходимыми средствами зашиты и всё такое. И вторая наша подземная, с разным учёным людом. Так что вроде бы и ПВО, и аэродром, и спецназ — для зашиты первой, а на самом деле... Интересно, это нормальное явление или это нам так повезло?

Причём персонал вроде бы общий, только с разными уровнями допуска. Эх, хорошо, что меня просветили по поводу настоящего положения дел, а то бы я извёлся от любопытства: кто же это срочников пустил на такой объект? Кстати у парней, похоже, появились вопросы, но пока помалкивают. Интересно, а как командиры будут выкручиваться? Хотя чего это я? Похоже, пришло время для серьёзных разговоров, Всеслав на что-то такое намекал. Интересно, а кто проводить их будет? Просто представил явление Маришки, перед тем же Балагуром, да он кроме, её... хм... достоинств ничего не запомнит.

Но всё это меркнет, перед тем фактом, что здесь, среди медиков и научников, большое количество женщин! И есть весьма симпатичные! По крайней мере, пока добирались до места проживания, нам попалось несколько таких. И несмотря на строгое внушение командира, и грозное обещание репрессий... и наши честные глаза, когда мы обещали ни-ни — не поверил он. Обидно даже! Ну как так можно?! Не доверять своим бойцам, которые ни разу его не подводили? Вот пусть сперва поймает!

Хотя есть надежда, что всё его внимание будет занято Степанычем. Вон как у того глазки заблестели, глядя на проходящую мимо даму лет сорока. Выдающихся форм женщина. А если она ещё и замужем, то командиру будет явно не до нас. Деда, умоляю, пусть у неё будет муж! Кстати, это не просьба, а так пожелание! Я ведь не для себя... О счастье бедной женщины беспокоюсь! Вот. Ну да отвлёкся я на приятное. Что поделать?

Место, где нам предстояло жить, хоть и являлось казармой, но всё же слабо напоминало наше прежнее жилище. Десяток двуярусных кроватей, так что все вольготно расположились внизу. Семь душевых кабинок, почему столько, для меня до сих пор является тайной. Ведь посадочных мест на два десятка человек?

Кстати командиры будут жить как белые люди, рядом что-то вроде однокомнатных квартир, с ванной и туалетом. Только без кухни, питаться всё же придётся в столовой. А она у нас общая, с персоналом второй базы!!! Уж Балагур-то точно сможет завести правильные знакомства... Хотя с точки зрения Рогожина, скорее неправильные. Короче, мне здесь нравится!

***

— Ну, здравствуй, Руслан Иваныч, — невысокий, лысеющий мужчина, на вид лет пятидесяти от роду, тепло улыбается.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — капитан молодцевато отдаёт честь.

— Да брось ты это... — машет рукой. — О! И Степаныч здесь, — горячо обнимает вошедшего следом прапорщика. И с надеждой глядя в глаза спрашивает: — Отметим это дело?

Степаныч улыбаясь, показывает картонную коробку:

— И где у тебя чайник, Ефим Петрович?

— Так вот всё, — показывает в сторону стола, на котором действительно стоит чайник и ваза с печеньем, рядом пакет с конфетами. Немного смутившись, поясняет: — Пытаюсь бороться с лишним весом, но...

— Враг коварно соблазняет тебя сладким? — довольно улыбаясь, прапорщик приступает к таинству приготовления своего фирменного чая. Любителем, которого и является старый друг.

— Что поделать, постоянно проигрываю эту схватку, — сокрушённо вздыхает.

— Не пробовал убрать подальше?

— Пробовал, не помогает. Приношу обратно.

— Спортом займись.

— Ох, Юра, Юра, да если бы не спортзал, я бы вообще как колобок катался. А так хоть как-то форму поддерживаю. Вот есть надежда, что ты поможешь.

— Помогу, — кивает Степаныч, — но мои запасы не бездонные. Сам понимаешь.

— Достанем. Только скажи что?!

— Скажу, — глаза прапорщика хитро блеснули, — но сам понимаешь...

— Понимаю, — отмахивается Ефим Петрович, — пополним твои запасы. Тем более что это входит в довольствие. А чего нет, закажем.

— Вот и добре...

Тут видимо вспомнив, что есть ещё один посетитель, хозяин кабинета, всплеснув руками, обращается к гостю:

— Извини, Руслан, ты же знаешь, какой Юра делает божественный напиток. Так что прости старика, — жестом останавливает готового что-то сказать Рогожина: — Вот только давай без званий, ты же знаешь, что из меня военный, как из тебя выпускница «Института Благородных Девиц». Я всего лишь скромный учёный, а военными делами заведует мой зам — полковник Семёнов. Я вас позже познакомлю. Ну, расскажи, какими судьбами... А то, сколько лет уже прошло. Помнишь, как сопливым пацаном конфеты у меня таскал?

И глядя на виновато улыбающегося Рогожина, улыбается:

— Теперь посмотри, какой красавец вымахал.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Утро не задалось сразу. И вроде всё происходило, как обычно. Но! С маленькими нюансами. Во-первых, подъём нам устроили в шесть утра, чего, в общем-то, давно уже не наблюдалось, но и чем-то таким из ряда вон, не являлось. А дальше началось...

Открылась дверь в казарму и тихим голосом командира прозвучало:

— Подъём, — тут сработал рефлекс, подрываемся и начинаем одеваться с закрытыми глазами, пытаясь проснуться, — через шесть минут у главных ворот — на разминку.

Но прежде чем закрыть дверь, ехидно добавил:

— Опоздаете, даже есть в казарме будете. Фиг вам, а не поварихи! И свободного времени не обещаю. Время пошло!

Вот ведь подстава! Где эти ворота я примерно помнил. Но вот шесть минут!? Мало того что надо не заблудиться, так ещё добежать успеть. А до них не меньше километра, а может и больше. Коридоры так виляют, что трудно определиться. Короче неслись мы, как стадо носорогов, сметая всё на своём пути. Как говорят, носорог плохо видит, но при его весе и силе это не его проблемы... Так и у нас получилось. Уж больно угроза страшно звучала. Кругом куча баб и никаких вариантов. Похоже, капитан нашёл выход! И все эти красавицы пройдут мимо нас? И ведь подобные мысли посетили не только меня:

— Мажор, это подстава! — взвыл белугой Балагур.

Парни с надеждой уставились на меня.

— Прорвёмся! — и рванул к выходу, крикнув уже на бегу: — Не отставать!

Надо ли уточнять, что вторым рванул Балагур? Подстёгнутый страшным обещанием командира...

Тут оказывается везде посты, и парни с автоматами. Серьёзные такие... Пропуск требуют. А нам никто не давал. Вот он коварный план капитана! Я на миг даже растерялся...

Нет, я всё понимаю... Сам служу. Но зачем было тыкать в меня автоматом? Подумаешь, пытаюсь объяснить... Но ведь я пытался? Вот теперь пусть не обижаются, оружие мы правда на всякий случай отобрали, а то вдруг кто пальнёт в спину. А время утекает как песок сквозь пальцы. Ещё два поста преодолели наскоком:

— С дороги, немедленно с дороги, — ору подбегая к бойцам охраны.

Понятное дело, что никто нас пропускать не собирался, даже вперёд выступили. Один даже руку вперёд выставил:

— Немедленно остановитесь. Предъявите пропуск.

Начинаем замедляться, лезу рукой в нагрудный карман. Эх, парни, вам бы нашего капитана в командиры, теперь вот лежите, отдыхайте. А уж про охрану возле главных ворот вообще молчу. Они-то такой гадости вообще никак не ждали. Нападают то с наружи, а тут сперва топот, что тоже не способствует тому, чтоб заподозрить в нас нападающих.

А вот когда мы уже открывали двери, взвыла сирена.

— Млять. Кажись, спалились? — протянул Лаки.

— Тебе не пофиг? Главное успели! — уже выскакивая на улицу, заметил Балагур.

А там стояли трое. Тепло одетые: Рогожин, Степаныч и ещё какой-то полкан. Похоже, есть тут дорога покороче, есть.

— Запас в двадцать секунд, — глядя на секундомер, заметил капитан и, повернув голову к полковнику, заметил: — Как видите, Андрей Иванович, главное, правильно замотивировать. Так что? Спортзал на четыре часа в день, наш?

— Ваш, ваш, — пробурчал полкан. И взяв в руки рацию начал процесс:

— Отбой тревоги. Медиков на посты, — и видимо решив слегка нагреть обстановку в умах подчинённых, (а то, что кто-то за наш забег получит по голове и так понятно) добавил: — Медчасть. Если офицеры начнут просить вазелин, не давать!!! Я им устрою...

И уже капитану:

— За оружием пришлю. А сейчас до свидания, пойду драть пока тёпленькие, — и, бросив взгляд в нашу сторону, поинтересовался: — Надеюсь, сильно никого не покалечили?

— Никак нет, — вытягиваюсь, — всё же свои.

— Ну да, ну да...

Полкан скрылся, и пока дверь не закрылась полностью, от туда раздался мощный рык и отборный мат. Капитан же взглянув на наши начинающие замерзать тушки, усмехнулся:

— Ну что? Даже шапки не взяли? Да уж, здесь вам не там! Внутрь в ближайшие полчаса лучше не соваться, поэтому вот вам первый урок выживания. Даже если будете двигаться, уши можете отморозить, поэтому отрываете или отрезаете полосу ткани от рубахи. Балагур! Не надо этого делать, вот держите, я уже приготовил. Так на всякий случай. Складываете в двойне и прячете уши. Так! Лаки, ты то Сибиряк, чего не сообразил взять шапки? Все побежали и ты побежал? Аргумент! Ладно, начинаем греться.

Оказывается для того чтоб мы вкалывали не жалея сил, нас даже подгонять не надо. Начал сачковать и всё... замерзаешь. Так что греемся. Я сегодня так старался, что случайно сбил Руслана с ног. Хотелось бы верить, что не случайно, но... А может? Да нет! Поскользнулся я. И так удачно, что падая, зацепил командира под коленку. Хотя нет, не так. Поскользнулся — случайно, а зацепил, уже падая — осмысленно. Короче, Руслан остался весьма доволен. Ведь я воспользовался собственной ошибкой, а он сплоховал.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Глядя на парней понимаю, что мы похожи на банду голодных стриптизёров. Даже не смешно. Надеюсь, что в таком виде дальше пустого спортзала идти не придётся. Потому что на нас одето что-то похожее не водолазный костюм, только из тонкой ткани. Хорошо хоть чёрной. И всё это настолько тесно прилегает к телу, что видно каждую мышцу. Короче голышом и то не так вызывающе... Вот только не надо думать, что я ханжа, просто вид мужских задниц, затянутых в это... это... Короче я не в восторге.

Что? Вам интересно, при чём тут голодные стриптизёры? Так ведь стринги нам не выдали (и, слава богу), а без них как? Кстати, что забавно, одёжка в самом начале такой не была. Это были слегка мешковатые комбинезоны, которые в результате превратились в это самое непотребство. Стоило их надеть, как они начали ужиматься. Хорошо хоть в паху, что-то напоминающее «ракушку», а то вообще не знаю...

— Стройся! — Рогожин в точно таком же комбезе, с улыбкой рассматривает нас. — Красавцы, хоть сейчас по бабам. Балагур, не кривись. За то товар лицом, хотя нет, не лицом... — довольно ржёт. Явно намекая на обтянутую филейную часть...

В дальнем углу спортзала, размером с баскетбольную площадку, появляется Степаныч с небольшим ящиком на плече и с улыбкой смотрит на нас. Спасибо что хоть не ржёт. Вот он ставит на пол свой груз, и, нажав на один из углов, поднимает крышку.

— Разбирайте.

В руках у меня что-то напоминающее десантный нож. Только с закруглённым концом и кромкой. Хотя рукоять такая же. Наверное, тренировочный? Хотя он же твёрдый, если сильно ударить и партнёр не успеет увернуться, проткнёшь на фиг... Тогда что?

— У вас в руках симулятор холодного оружия, — начинает объяснять капитан, — в данный момент это нож. Лаки?

Сашка, прикрыв глаза, подкидывает симулятор, ловит, пару раз вращает:

— Ну, похоже... Почти. Работать можно.

— Точная характеристика, — вновь улыбается Рогожин. — Работает это так. Степаныч включи.

Прапорщик достаёт из ящика планшетный компьютер, включает и, ткнув пару раз в экран, кивает.

Руслан спокойно поднимает согнутую в локте левую руку и, уперев в предплечье «лезвие», нажимает. К нашему всеобщему удивлению, то спокойно гнётся. Точнее складывается гармошкой. Отодвигает лезвие, оно вновь становится прямым.

— Попробуйте.

Переглядываемся и немного удивлённо повторяем то, что до этого делал командир. К нашей общей чести хочу заметить, не заорал никто. Шипели, матерились, но не орали. Хотя это было больно!!! Сука-а-а-а-а... Симулятор, мля. Как будто натурально руку проткнул. А ведь ещё удивился, чего это у Руслана веко дёргается? А вот оно что! Садист, мля! Но честный, сперва на себе показал...

— Вижу, что теперь все знают значения слова «симуляция»? Вот и прекрасно. Сейчас у вас болит рука и значительно увеличился её вес, так же ткань костюма стала твёрже, и сгибать пальцы стало труднее.

— Командир, у меня вообще вся рука еле гнётся, — пожаловался Маркони.

— Да, — кивает Рогожин, — такое возможно. Предполагаю, что ты нанёс себе существенный ущерб. Степаныч, выключи.

Уф!!! Как офигенно!!! Больше не болит. А что? Классная штука, можно спокойно биться в полную силу, не боясь поранить товарища, и у самого стимул не зевать. Хотя мне то, наверное, придётся опять с командиром сражаться. А значит, будет больно! Но вот если я его зацеплю...

Видимо что-то такое в моём взгляде промелькнуло, потому что он улыбнулся и подмигнул. Кошмар! Караул! Хелп ми плиз-з-з!

— Степаныч, поставь пока на «временный» минимум. Пусть попривыкнут.

«Да? Чего это он такой добрый? Не к добру это. Ой, что-то будет».

— Теперь повторяем за мной, — тянет за утолщение на вороте, и на голове появляется плотно облегающий капюшон.

Класс! Вот бы ещё лицо закрыть и цены не будет данной приспособе. Однако, как в воду глядел. Из ящика появляются прозрачные маски, внизу небольшие отверстия для дыхания. Прикладываем к лицу и края плотно и крепко прилегают к костюму. Блеск! Теперь можно помахаться от души...

— Предупреждаю. В лицо сильно не усердствуйте, изменяется только лезвие. Рукоятью расхреначите рожи, маска удар не скомпенсирует. Так что учтите.

Как я и подозревал в напарники мне опять выпал командир. И пару минут незабываемых ощущений было обеспечено. Минимум оказался весьма странным. Как и сказал командир, «временным». Боль-то осталось на прежнем уровне, просто заканчивалась через пару секунд, чего вполне хватало, чтоб схлопотать ещё пару тычков. Но и я его зацепил! Да!!! Сперва по запястью с ножом полоснул, и, воспользовавшись миллисекундой замешательства, атаковал вторую руку. А что? Зря что ли учили? Фиг бы я до тела добрался. Да и в реальном бою повредить руки половина успеха. Вот и Рогожин одобрительно кивает...

— Минут через десять будут, — это в зал заскочил, выходящий куда-то Степаныч.

— Так, бойцы, хватит, — Рогожин снимает с лица маску и стягивает капюшон. — Приводите дыхание в порядок.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ох, ты ж... Беру свои слова, по поводу дурацкого вида костюма, обратно. Тут ведь оказывается всё дело в том на кого его надеть... Эти пять подтянутых женских фигур смотрятся потрясно. Ждали то страшных мужиков, а тут пяток весьма симпатичных особ женского пола. Вот и приключилась радостная реакция. Кто начал аплодировать первым, так выяснить и не удалось, хотя догадаться не трудно... Но Вован делая честные глаза, утверждал, что это был Сашка. Ага! Нашёл на кого сваливать, ещё бы на Марата указал... Балаболка.

Хотя получилось прикольно. Девицы обалдели от такого приветствия, но моментально сориентировавшись, выдали походку от бедра и таким макаром продефилировали в нашу сторону. Таким образом, выиграв очко в свою пользу... Я чуть слюной не подавился. О да, ради таких моментов стоит жить!

Но вот дальнейшее было, я бы сказал, хамством. Подойдя уставились на нас скучающими взглядами, а на губах начиная от ироничной и до презрительной улыбки. Да что они о себе возомнили?

Балагур конечно красавчик. Полушёпотом, но так что б его было слышно этим нахалкам, спросил:

— Мажор, вот ты в этом деле поопытней будешь. Скажи, если трусов нет, куда деньги пихать?

Вот так вам! Тут такие мужики, а они рожи корчат! Правда, теперь не презрительные. Вот одна высокая, пепельноволосая красавица не выдержала:

— Я вижу, Руслан, что вокруг тебя, как и всегда, одни хамы?

— А что такое? — с невинным видом интересуется Рогожин.

— Ну, для начала, никакого понятия о субординации, — и повернув голову к Балагуру, продолжила: — Тебя не учили, что при встрече с офицером нужно отдавать честь?

— Прошу прошения, но я без головного убора, — Вовка, ехидно улыбаясь, проводит рукой по короткому ёжику волос.

— И потом, — вмешивается Рогожин, — где сказано, что солдат должен отдавать честь го... ой, пардон, женщине без знаков различия. А то ходят тут разные...

— То есть, мы должны были сперва зайти представиться? — ощерилась дамочка.

— Как минимум, — кивает капитан.

— Сержантам?

— Да хотя бы мне, если ты такая гордая. Да и поздороваться, входя тоже.

— А ты меня не знаешь? — игнорирует последнее высказывание.

— Знаю, но может тебя уже в рядовые разжаловали.

— Кого? Меня? — девица начинает раздуваться от злости. — Я, в отличие от некоторых, на генералов не набрасываюсь!

— Это потому что ты карьеристка и думаешь только о себе.

— Я? — ещё чуть-чуть и из красивых ушек пойдёт пар. — О себе? Не тебе говорить, у меня люди не гибнут.

Капитан вздрогнул и процедил сквозь зубы:

— А у меня гибнут. Потому что воюют, а не сидят в наказание на базе, вертя задницей и отправляя нормальных ребят в лазарет...

Ох ты ж! А ведь эти двое дано знакомы и явно недолюбливают друг друга. Интересно, подерутся или нет?

А страсти накаляются. Капитан уже не кажется спокойным, он явно зол. Девица подло ударила в больное место. Да и остальные явно поддерживают её. Вон рыжая стерва, пристально смотрит на меня и проводит кончиком языка по губам. В другое время это наверняка бы подействовало, но не сейчас. Слегка приподнимаю бровь. Типа: «О чём ты?»

Девица делает глубокий вздох, так что грудь приподнимается и натягивает, до предела, и так облегающую ткань. Мне показалось или отчётливо проступили соски? Всё! Я эту дрянь голыми руками раз... э-э-э... уделаю! А девица, слегка поворачивается, как бы шепча, что-то на ухо своей товарке, а на самом деле предоставляя на обозрение туго обтянутую филейную часть. Переступает с ноги на ногу... Ах ты... Вот я тебя вы... э-э-э... выжму до талого на спарринге.

Вот ведь. Пропустил весь «диалог» двух командиров. Уловил только что-то про детский сад и воспитателя школьников. Вот Рогожин сплюнув, скомандовал:

— Ты со своими к той стене, я со своими к той.

Расходимся. Злой как чёрт Рогожин задвигает речугу:

— Парни, каюсь, хотел вам показать, что вы ещё совсем мало можете. Но в свете последних событий, — оглядывается к противоположной стене. — Концепция поменялась. Хочу, чтоб вы их порвали. Биться будете пять на пять. Мажор, Лаки, Пепел, Хан и...

— Командир?

— Балагур?

— Командир, пусти. Там одна дрянь мне рожи корчила! Пусти! Сука буду не подведу!

— Хм... — с сомнением оглядывает рвущихся в бой парней. — Хорошо. Пятый Балагур.

Те, кто остался не у дел расстроено вздыхают. Но что теперь? Выбор сделан. Хотя тут только по поводу пятого и можно думать. Да и то выбор между Вовкой и Листиком. На второго, как вы понимаете, именно в этом деле полагаться рискованно. Хотя есть ещё могучий Молот, но он всё же довольно медлительный. По нашим меркам конечно. Так что выбор очевиден... Но раз уж Вован сам напросился, то и спрос особый.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В небольшой кают-компании, по традиции принадлежавшей спецназу, дежурившему на объекте, царило сумрачное настроение. Мало того, что вместо двух месяцев в этой дыре, с щедрого плеча начальства отсыпалось целых шесть, так ещё и опозорились. Как оказалось на всю базу...

В том, что порой тренировки записываются, нет ничего странного. Просмотреть собственные ошибки всегда полезно. Но как неприятно их осознавать! Например, то, что не стоило так пренебрежительно относиться к хлюпикам из отдела информации...

Ведь, наверняка, паразиты, собрались поглазеть на, выглядящих практически голыми в тренировочных костюмах, девушек. И запись включили, чтоб потом насладиться видом в спокойной обстановке. Вот не сволочи ли? Запись уже разошлась по всей базе... Особенно смаковали, процесс партера... Почему такая уверенность? Так ведь вот она, на экране огромного телевизора. Доброжелатели подбросили диск с записью и письмо с соболезнованиями. Точнее: обличительной, гневной речью о подлости наглых парней... наверное, оборжались, пока сочиняли.

Вот и Аглая гневно носится от стены до стены, обещая всякие кары на головы шутников.

— Успокойся, — рыжая Алёна, кривясь при каждом движении, откидывает прядь волос за ухо. — Кого ты наказывать собралась? И главное как? Морды будем бить? А потом ещё годик будем сидеть и охранять камни на дальнем астероиде? К людям нас факт больше не подпустят.

— Да и стрёмно, — протянула Рита, девушка, слегка, восточной внешности. — Всё равно, что в детском саду буянить...

— И что? — сверкнув глазами, возмутилась Аглая. — Простить и забыть? Так ведь не дадут. Над нами вся база потешается. «Наконец-то этим стервам вставили фитиль». Сама в столовке слышала.

— А я-то думаю, чего это ты такая неуклюжая, взяла и опрокинула поднос, на белый халат бедной ассистенточке, — заулыбалась Алёна.

— За что боролись на то и напоролись, — с философским видом протянула Хельга, весьма миловидная блондинка. — Так что поддерживаю Алёну, помирать со скуки мне не охота. В глаза смеяться всё равно побоятся, а за глаза, про нас и без того, что только не говорят.

— И что? Понять и простить?

— Командир, ты ещё предложи «Коршунам» отомстить. Это ведь они нам настучали, а Ольге, так вообще, всё лицо в мясо свернули, — Хельга всё с тем же философским видом, поводит плечами.

— За Ольку особый спрос! Я этого Рогожину не прощу.

— Слышь, подруга, — неожиданно окрысилась Алёна. — Ты нас в свои сердечные проблемы не вплетай.

— Сердечные? — тут же заинтересовались Рита и Хельга.

— Алёнка!!! — зло, сверкнув глазами, Аглая остановилась и уставилась в глаза старой, боевой подруге.

— Что Алёнка? Между прочим, ты сама виновата, что он тебя бросил.

— Я?!

— А кто? Ты его даже ко мне ревновала. Ко мне!!!

— А ты типа ему глазки не строила? — прищурив глаза, смотрит на Алёну.

Рита и Хельга затаив дыхание прислушиваются к перепалке. Ведь говорится о таких интересных для любой женщины вещах.

— Ну, подумаешь, пару раз...

— Пару?

— Ну, может три. Что здесь такого? Ну, пококетничала немного... В конце концов, Руслан не дурак, чтоб спать с подругой своей девушки.

— Да? Откуда я знаю? — Аглая обречённо машет рукой. — Всё они одинаковые.

— Зря ты так, подруга. Руслан точно не такой.

— Да? С чего ты взяла? — и пристально уставившись на Алёну, глаза которой начали бегать из стороны в сторону, взвилась: — Ах ты, сучка!

И не избежать бы кровопролития, если бы Алёна, достаточно хорошо знающая, свою подругу и командира, не метнулась к выходу. Дверь захлопнулась перед самым носом Аглаи и была тут же подперта телом с другой стороны.

— Открой, хуже будет!

— Лайка, я же для тебя старалась!

— Для меня? А ну открывай...

Ох уж эти женщины. Прошло всего полчаса, а они уже вчетвером обсуждают, какие же мужики козлы. Действительно! Стоит ли двум старым подругам ссориться из-за неверного изменщика... Возможно, мужчины в недоумении воскликнут:

— Ведь Руслан не изменял Аглае, где логика?

На что женский пол «справедливо» вопросит:

— Откуда знаете? Свечку держали? — и добьёт их, «железным» аргументом: — Все вы, мужики такие...

Так что остаётся только смириться с тем, что у женщин своя логика... Но за то они красивые... И спросите любого мужика:

— Какую жену ты хочешь? Умную или красивую?

Какой ответ получите? ВО-О-ОТ!!! Так что сидите и не жалуйтесь!

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Двадцать километров на лыжах, да ещё по холмистой местности это вам не хухры-мухры. Это капец какой-то. И дело тут вовсе не в том, что далеко бежать. А в том, что лыжник у нас только один — Сашка. У него, если вы помните, первый разряд по биатлону. Бежит гад и наслаждается, а для остальных это попадалово. Группы мышц-то работают совсем другие, так что... Бежим. Вот какой извращенец натоптал здесь такую длинную трассу? Вот ведь гад! Э-э-э... нет. Стоп. Это был явно очень хороший человек. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ. Потому что если бы лыжни не было, мы бы её проложили. И не факт, что короче...

Выползаем на край леса, там нас ждут вырвавшиеся вперёд Джинн и Лаки. Руслан что-то объясняет Сане, а тот кивает.

— О, вот и потеряшки, — улыбается капитан, — надо было вам с девчонками на лыжне соревноваться. Вот бы где они вас уделали.

— Командир, дай срок, научимся, — пытаюсь помять, через плотные штаны, ноющие ноги.

— Конечно, научитесь, — лыбится, — или сдохнете, или научитесь. Куда маски стягиваете, не хватало простыть ещё.

Вздохнув, натягиваем на место, шапки с прорезями, защищающими от холода не только голову, но и лицо. А так хотелось охладиться!

— Вы эту дурную привычку бросайте. Вам здесь не там. Мигом простуду схватите. Ладно, снимайте лыжи, походите немного. Нам ещё бежать и бежать.

Хорошее место, ветром почти весь снег сдувает, так что слой всего сантиметров пять. Ох, хорошо! Делаю несколько приседаний и наклонов. А ведь уже забыл, что это такое, боль в ногах. Чувствую, что пойдёт нам на пользу прибывание в Сибири. Не зря командиры решили здесь задержаться...

Только не надо думать, что я стал мазохистом. Просто бандиты убедительно доказали, что пот из пор лучше, чем кровь из ран. Вон даже Балагур не ропщет. Поторопился я что-то с выводами:

— Командир, в жизни столько не бегали...

— Так! Трупам слова не давали. Ты у нас кто? Единственный погибший. И хотя задачу ты выполнил, и даже погибая, вывел противника из строя... То есть, можно сказать, принял героическую смерть.

Балагур вздыхает и отводит глаза. Тем временем Руслан продолжает издеваться:

— А, как известно, героям у нас почёт и особая забота. А то, как же ты без броника? Вдруг опять баба из кустов выскочит, а ты беззащитный? Надеюсь, ты ценишь мою заботу?

— Так точно! — не слишком бодро отвечает Вовка.

Ну, ещё бы, мы то чешем налегке только с разгрузками и оружием, а он при полном параде. Кроме броника ещё и с рюкзаком, в котором лежит сухпай. Который, надеюсь, есть не придётся и мы всё же выберемся до ужина на базу. Но как выразился Рогожин:

— На всякий случай.

Хотя мне кажется, что это самое простое, что можно было нагрузить на Балагура, чтоб он в конце дня был ещё жив.

Поэтому мы так и отстали, а Саня, напрягая всё своё умение, гнал вперёд, отрывая от нас капитана. Ну не мог же Руслан позволить, чтоб Лаки его обогнал...

Так что у Вовки нет ни одного патрона, рожки пустые. Гранаты тоже сменили хозяина, как и несколько плоских банок тушёнки. Короче всё, что не бросится в глаза. Тут главное не забывать ржать над Балагуром, чтоб капитан не спалил... Кстати пришлось дать Вовану в ухо, не хотел участвовать в авантюре. Типа подставлять не хочет! Тоже мне бегун-тяжелоатлет!!! Раз сражались вместе, то и вина общая...

— О, а это что такое? — Рогожин внимательно смотрит через небольшое поле в сторону противоположного края леса. И бросив в нашу сторону: — Ждите здесь, — как есть без лыж, бегом преодолевает несколько десятков метров, отделяющих нас от леса. Скрывается в кустах. Секунд тридцать ничего не происходит. И вдруг, истошный крик капитана...

Сердце замирает от ужаса. Что может заставить ТАК кричать нашего командира? В едином порыве бросаемся на помощь. Лишь бы успеть!!!

Не успели, как есть, не успели... Вот и Рогожин, прислонившись плечом к дереву и глядя на наши барахтающиеся чуть ли не по шею в снегу тушки, ехидно интересуется:

— Ну что хана командиру? Нет его, Мишка задрал. Как же так-то? А может это вы специально? Избавиться от меня хотите?

Вот сказал бы ему... Счас, только от снега отплююсь и скажу:

— Научи!

— Ага! Круто! Я тоже так хочу! — перевернувшись на спину и раскинув руки, лежит в сугробе Балагур.

— И я...

— И я... — раздаётся со всех сторон.

Раздосадованный такой реакцией Руслан, сплёвывает и недовольно бурчит:

— А где обычное, командир садист, шутки дурацкие, домой хочу...

— А по воде тоже можно бегать? — со взором горящим, поинтересовался фанат всяких боевых искусств, Пепел.

— Что-то с вами становится скучно, — задумчиво тянет капитан, — или вы привыкли, или я старею.

— Так мы же наказанные, — пожимаю плечами, — так что ожидали чего-то эдакого.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Эх... С одной стороны весело, с другой задолбался уже. Разбегаюсь и пытаюсь пробежать по целине. Хотя какая же это целина? Сколько раз уже проваливались в снег всем коллективом? Скорее пашня, а я в ней в роли морковки.

Но вот не получается и всё... То ли бегу медленно, то ли тяжёлый. Хотя Руслан вон всяко не легче меня, однако, его это не останавливает. Сейчас сидит на брёвнышке и смотрит на то, как мы извращаемся.

Что? Откуда брёвнышко? Так из лесу вестимо. Откуда же ещё? Нашли валежину и приволокли. Повезло! Топора то нету, а ножами много не настругаешь. А ведь пришлось бы. Ну не сидеть же командиру на снегу? А так вроде всё путём. Вот только хреново по сугробам таскать... Ну да что поделаешь? Удобство командира это святое!

В очередной раз, хорошенько разбежавшись и влетев в снег по пояс, точнее по пояс это когда я встал, а так-то с головой. Ощутил, седалищным нервом, приближающееся что-то...

— Тихо, — наступает мгновенная тишина.

Парни пригибаются, как и я, к земле и прислушиваются, но без толку. Меня насторожил запах... Пытаюсь определить направление слабого ветерка. Он дует от туда, откуда мы пришли...

— Кто-то идёт по лыжне, — и с сомнением в голосе обращаюсь к Руслану: — Женщины?

Тот улыбается и кивает:

— Даже не надеялся уже, что заметишь.

Ну, судя по тому, что не беспокоится, он знает кто это. А чего гадать то? Сколько тут идиотов способных махануть на такую пробежку? Да ещё женского пола?

— Валькирии?

— Унюхал или догадался?

— Догадался.

— Тоже неплохо... — положив согнутую в локте правую руку на колено, интересуется: — Кого стоим, зачем ждём?

Но посмотрев на наши не понимающие рожи, пояснил:

— Скучно. И за чей счёт я сегодня буду развлекаться...

Договорить он не успел, ибо на вопрос за чей счёт, ответ прост: «Хоть за чей, лишь бы не за наш».

— Молот, Балагур, катапульта!

А что? Они самые здоровые, вот пусть и стараются, а то отъели морды! Первыми в полёт уходят Лаки и Маркони, как самые лёгкие. Смачно приземляются за кустами, будут заходить в тыл. Спросите, зачем такие трудности? Так ведь снег кругом, следы куда денешь? Вот и летаем. Разбег упор в сложенные в замок руки, и двое здоровых лбов подбрасывают меня вверх.

Лечу-у-у-у-у!!! Етио мать! Как хреново то лечу. Мазилы, мля-я-я... Даже если не разобью морду о ствол этой сосны, мало мне не покажется. Замаскировался, называется!

Хех... Талант не пропьёшь! Подлетая к стволу: изогнулся и, выставив вперёд руки, «облизал» дерево, придав себе дополнительное ускорение, оттолкнувшись от него. Эх... Лучше бы тормозил. Открытое место, целый не тронутый снежный покров. И тут я. Пузом. Вновь устраиваю акробатический трюк, стараясь приземлиться ногами. Всё хоть поменьше яма будет.

А из снега торчит коряга, вот я на неё сейчас задом... С перепугу начинаю перебирать ногами, в надежде продвинуться хоть на пару сантиметров. Уж больно мне моё седалище дорого.

Да уж... Страх творит чудеса! Я не просто продвинулся... Добежал до ближайшей ёлки и, скользнув под свешивающиеся до земли лапы, затормозил ногами об ствол. Даже снег не сбил с веток. Ай да я! Ай да молодец! Спас так дорогую мне часть организма, жаль только натоптал. Теперь надо как то переползти, хоть куда-нибудь.

Оглядываюсь. И только сейчас до меня доходит, что я сделал. Передо мной почти девственно чистый слой снега. Лишь едва-едва заметны места, где ступала нога спецназовца. Шутить изволю? А ведь имею право! Заметить следы можно, только если подойти в упор и присмотреться. А кто сюда полезет! Может снять шапку и погладить себя по голове? Ведь теперь я точно знаю, что это возможно. То есть я и раньше знал. Но одно когда это делал Руслан, а совсем другое — знать, что можешь сам. Опять шутю?

В это время вокруг творился форменный аврал. Тихоню эти два дебила всё же приложили об дерево. Нет, летел он хорошо, высоко, но вот направление ему задали... Короче он прям на этой сосне и остался... маскироваться. Сидит на ветке и маскируется. Матом. Рогожин аж от удивления бровь приподнял. Витя за всю службу столько слов не сказал, а тут так душевно излагать начал. Короче, Листик и Хан рисковать не стали. Обложили «катапульту» прям на земле и хорошенько разбежавшись, нырнули в «пахоту». Тоже верно — ямой больше, ямой меньше.

Правда, Марик на лету предупредил:

— Если какая-нибудь сука на меня хряп... — не договорил.

Ну, а что удивляться? С полным ртом снега, немного поговоришь. Антоха оказался умнее, прыгал с закрытым ртом. А приземлившись? Приснежившись? Или как сказать? Тьфу, вот мне оно надо? Парни стали активно закапываться, пытаясь отползти от места приземления. И в этом был смысл. Великий смысл! В виде Вовки и Олежки, которые тоже не нашли себе другого места... О-о-о... Кажись, Листик и Хан уползли, а вот Балагур не успел. Встретились два одиночества. Приглушённый мат и тишина...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

От автоматов отстегнули рожки, во избежание несчастных случаев. И, собственно, приступили. Девчонкам требовалось ткнуть Рогожина стволом, в любое уязвимое место. То есть если удар будет нанесён в руку, то он просто не сможет пользоваться этой рукой. Так что либо в грудь, либо в живот. Ну, или в спину...

Самое неприятное досталось, нашим «пахарям», всё слышали, а вот посмотреть не судьба. Мне, например, всё прекрасно видно. А вон из-под куста выглядывает хитрая рожа Лаки, с другой стороны лыжни, с не менее хитрым видом маскируется Маркони. Очень удачно примостился Тихоня. Почти над самым местом боя. Наверняка, даже простил Балагура и Молота, за то, что они его туда запульнули. Остальных не видно, ракурс не тот. Хотя слово видно, не совсем верное... Я знаю, куда и как смотреть. Для посторонних же — нас нет.

В это время, две дикие кошки обошли Рогожина с двух сторон, намериваясь атаковать с различных направлений. Красота! Единовременное движение, смазанное отводом глаз, и на разных уровнях — чувствуется навыки. Вот им бы ещё и по горизонтали асинхронное движение и глядишь, был бы шанс — наверное.

Руслан как будто медленно и лениво отступил, перехватывая оружие и бамс... Хорошо, что они не такие уж и тяжёлые, да ещё и по две подушки безопасности... особенно надёжны они у Хельги, вот и разлетелись в разные стороны, как мячики. Обиженно посмотрели на капитана, шмыгнули носиками и... Вновь разлетелись. А не надо думать, что капитан будет каждый раз ждать атаки. Вот он им и отвесил по несильному толчку ногой. Можно сказать погладил.

В тот момент, когда Рита попыталась пробить Руслану в живот, стало смешно. Ну что за бред? Мало того что он не раздевался, то есть на нём дополнительная зашита. А вы что думали? Что он им на самом деле фору даёт? Ага... Счас. Так ещё и сама себя уронила. Почему? Хм... Пожалуй, пока длятся эти танцы, расскажу небольшую историю.

***

Я помнится, рассказывал, что у меня были подружки-иностранки Жули и Стейси? Хотя это и не так важно. Смысл в другом, как то у Жули вырвали сумку. Сидят в общаге, расстраиваются. А тут я, весь из себя красивый и остроумный. Пошутил на свою голову. Чую уплывает секс с двумя красотками в далёкие дали. Но на моё счастье, Стейси брякнула:

— Чем ржать лучше бы научил, как защищаться.

Да. Это они по адресу. Специалист в этом деле из меня был ещё тот... Специалист? А ведь это идея! Подрываюсь и бегом к дверям:

— Тимоха, ходи сюда.

— Что случилось, Егор Анатольевич? — и этот вопрос Тимофей, на тот момент, охранявший меня, задал, выдёргивая меня за шкирку из дверного проёма... Вот почему и не любил я эту охрану. Чуть что пугаются и валят на пол... Спасибо, что в тот раз обошлось без этого.

— Тимоха, скотина ты безмозглая. Ты что не знаешь чем ходи от, помоги, отличается?

— Простите, Егор Анатольевич, — смущённо басит парень.

— Отработаешь.

— Это, смотря, что делать надо, — подозрительно смотрит.

— Да ничего такого, — успокаиваю, — подружкам моим пару уроков самообороны дашь. Что-нибудь действенное и несложное. Сможешь?

— Девчонкам? — с сомнение чешет затылок.

— Ну да. Так что, поможешь? А то я переборщил с язвительными замечаниями, и рискую быть отлучённым от тела.

— Это серьёзно. Но только при одном условии.

— Тимоха, не борзей!

Парень смотрит в потолок и делает вид, что ушёл за хлебом.

— Ну, хорошо, хорошо. Говори.

— Пообещайте, что это не отвлекающий манёвр, и вы ни куда не сбежите.

Качаю головой. Вот ведь докатился, никакого доверия. Хотя чего ему мне доверять?

— Тим, клянусь. Не куда мне сбегать. Самое вкусное здесь. Тим, ну выручи.

И вот сижу на одной из кроватей, на другой две офигенных тёлки, а посреди комнаты, маленький и незаметный Тимофей. Обе девахи вместе, весят меньше чем он. Да и процесс выглядит несколько по идиотски. Ну, плохо у моих подруг с русским, вот и помогаю. Но для вас я этот процесс упрощу.

— Запомните самое главное, ваша цель ошеломить противника и убежать. Не сможете вы здорового мужика завалить. Сказки это, — на возражение дам по этому поводу, Тимофей только заржал.

— Что может сделать девушка каратеистка, занимающаяся пусть даже пару-тройку лет, против весёлого грузчика тяжеловеса? Я вам отвечу. Ничего!!! Поэтому запоминайте...

И взяв Стейси за руку, с интересом осмотрел её идеальный маникюр.

— Вот отличное оружие, — проводив по её лицу растопыренной пятерней, — по роже гада, по роже. Чтоб юшка потекла. А потом бежать. Или вот так, — изображает тычок пальцами в глаза.

— Но так нельзя, — возмущаются девушки.

— Почему? — искренне недоумевает охранник.

— Так можно глаза выбить, он ослепнет?

— Тьфу, дуры. Прости, Егор Анатолич. Вас насиловать собрались, а вы жалеете?

Короче не сошлись они во мнениях. А тут ещё и дурная идея пришла в голову Жули.

— Как правильно ударить ногой в живот?

— Тебе зачем? — Тимоха с подозрением смотрит на девушку.

Она объясняет, что после этого насильник загнётся и... Вот это ХОХОТ! Даже посуда в шкафу затряслась.

— Загнётся? Ха-ха-ха... Ты лучше по яйцам пинай.

М-дя... Плохому в кино учат. Насмотрятся всякой ерунды. Это сейчас я прекрасно понимаю, как прав был Тимофей. А тогда тоже не понял.

— Хорошо, — став серьёзным, мой охранник, примиряюще вытягивает руку, — смотрите.

И спокойно показывает, как нужно бить бревном в пузо. По крайней мере, такое ощущение сложилось в тот момент. А вот дальше было не смешно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Вот и сейчас попытка Риты пробить Рогожину в живот привела к плачевному результату. Руслан не стал уклоняться, а просто слегка перенёс центр тяжести вперёд, для большей устойчивости. И вот нога встретилась со слоем зимней одежды и могучим напряжённым прессом. Результат известен. Хорошо, что здесь стен нет. Хотя Руслан слегка поморщился, похоже, больно лягается эта лошадка...

По крайней мере, становится понятна любовь девчонок к холодному оружию. В этом деле наибольшую роль играет ловкость. А не вес и сила. Хм... Ну, если не двуручным мечом махать, конечно... Но сейчас-то времена другие...

Вот Хельга пытается сделать подсечку, Руслан просто поднимает ногу и ей же пинает в одну из подушек безопасности. Обидно, наверное? Вот Ритка отхватила пощёчину, а Хельга шлепок по... попе. Ну не поворачивается язык назвать такую прелесть задницей. Охо-хох... Но хороши чертовки! Хороши. Меня бы в двояка ушатали, как пить дать, ушатали.

А это что? Не привыкшие сдаваться девушки устраивают ещё одну массированную атаку пуская в ход всё своё мастерство. И Руслану приходится перестать заниматься ерундой, сосредоточившись на них. Вот так пропустишь удар по самому дорогому и всё...

Вот только противников стало трое. Выждав подходящий момент, Аглая метнулась на спину нашего капитана. Вот сейчас впечатает ствол в поясницу и проиграл командир. Честно, ни честно? Аглая сказала, что посидит, но не говорила, что не будет участвовать. Так что...

Руслан что-то почувствовал и даже начал уходить с линии атаки. Всё правильно, оглянуться, значит проиграть. Но вот куда деть двух противниц? А ведь возможно, что действовали они по сигналу. Молодцы девки.

События развивались молниеносно. Слаженная атака, нападение со спины... Но вот узнать успел бы Руслан или нет, так и не удалось. Распластавшуюся в прыжке Аглаю смело в сторону. И причиной тому были, почти сто килограмм живого веса, свалившиеся на неё с дерева. А что? Ну не мог же Тихоня смотреть, как какая-то наглая стерва пытается унизить любимого командира? Конечно, нет. Правда, с прыжком он чуток не угадал. И вместо приземления на мягкое, ему пришлось хватать её за одежду и, крутнувшись отправлять Валькирию в овраг. Где как вы помните, изнывали от неизвестности аж четверо наших парней, а тут такая возможность.

Как она с катушек с перепугу не слетела? Вот представьте... Летишь себе в предвкушении и на тебе. Сперва, кто-то хватает тебя за шкирку и зашвыривает в снег, а там... Всё вокруг будто взрывается и перед тобой четыре огромных фигуры облепленных снегом. Я б их точно за Йети принял. А в довершение тебя ещё и с довольным сопением скручивают, и куда-то тащат. В пещеру не иначе...

И начался апокалипсис! Возможно, у командира были другие планы на нас, таких замаскировавшихся. Скорее всего, он хотел, чтоб девчонки нас поискали, ну в качестве тренировки и для них и для нас. Но! Вы ведь знаете, что всегда есть «но»? Вот и сейчас оно выглядело, как тридцать градусов мороза... Замёрзли мы, а тут такая веселуха. А что? Им можно, а нам нельзя?

Не считая Лаки и Маркони, я находился дальше всех. Так что, всех уже разобрали, почти. Ритку которую Руслан просто отшвырнул во время атаки, смёл с ног Пьеро. Глядя на происходящее Хан бросил Аглаю, а что ему там делать? И без него втроём справятся, метнулся к Хельге. Налетел сзади и, обхватив всеми конечностями, повалил на снег.

Ё моё! А мне что делать? Не Алёну же крутить? Вон она сидит с философским видом и даже не трепыхается, на всякий случай. А то от этих придурошных мужиков всего можно ожидать! Ах так! Придурошных? Ну, держись.

Придавленная моим весом Алёнка придушенно сипит:

— Удавишь.

Сдвигаюсь чуть в сторону, заблокировав правой ногой возможность провести операцию возмездия. Ну, вы меня понимаете...

— Не удавлю.

Смотрит на меня большими зелёными глазищами, ну ведьма, как есть ведьма — рыжая, зеленоглазая ведьма.

— Мажор, учти, я тебя ненавижу. А после сегодняшнего вдвойне!

Ой-ой, напугала. Ненавидит она, надо же. Но не оставлять же последнее слово за ней? Так что приближаю губы к ушку и носом, сдвинув край шапочки, ехидно шепчу:

— Что, на секс теперь можно не рассчитывать?

Чуть двигает головой и, повторяя процесс с шапкой, шепчет прямо в ухо:

— Даже не надейся.

— Какая жалость, а я так надеялся, — продолжаю ёрничать.

Раз. И рыжая язва хватает зубами мочку уха. Признаюсь, испугался. Вот откусит сейчас и всё, буду самым красивым в группе... Но она, тихонько покусывая, провела языком, как бы лаская то, с чем я уже практически простился. Что говорить, почувствовать моё состояние при таком тесном контакте не проблема...

Выпускает многострадальную мочку и шепчет:

— Через три дня, в субботу, в восемь, как раз синяки сойдут, комната К316. Если придёшь, у тебя будут все шансы, — и так навстречу подаётся, прижимаясь там, где моё состояние особенно заметно.

Если сказать, что я немного поплыл, то ничего не сказать. Хотя и продолжаю, вроде как, держать, но все мысли о другом. Спасибо командиру, спас:

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Как выяснилось, до базы можно добраться быстрее, чем мотать двадцать километров по бездорожью, те же Валькирии прошли всего пять — пробив стометровую лыжню в узком месте. Всё же состояние Алёны не способствовало долгим прогулкам. А если пройти вперёд ещё километр, и преодолеть перемычку метров в двести, то получится всего три. Вот такие зигзаги выписывает местная трасса. И что интересно пробили её не Валькирии, как я подозревал, а ребята с аэродрома. Есть там фанаты лыжного спорта. Оказывается, есть люди, которые делают это добровольно.

Ну и учитывая помятых нами красавиц, решено было не страдать фигней, а по быстрому возвращаться. Короче, девчонки оказались весьма милыми существами, куда только стервозность делась? А всё разрешил небольшой разговор:

— Ну что есть ещё вопросы? — Руслан с лёгкой улыбкой спрашивает Риту и Хельгу.

— Никак нет! — хором отвечают безбашенные воительницы.

— Будем дружить? — этот вопрос адресован уже всем.

— Лично я не против, — заявила Алёна.

Рита и Хельга с вопросом уставились на своего командира, та же только махнула рукой:

— С ними хоть не скучно. Так что я за.

Девчонки тут же закивали головами, а Хельга томно протянула:

— Будем дружить, можно сказать семьями.

И всё бы ничего, но учитывая, что она при этом смотрела на Марата... А тот, тут же попытался спрятаться, на этот раз за Балагуром... Кто бы сомневался, что очередной приступ веселья был не за горами?

Парни тоже сразу согласились, только Марат заявил, что не доверяет им. Наверняка подлость готовят... Но был тут же добит Балагуром:

— Женатикам слова не давали.

— Да пошёл ты, — окрысился Хан.

— И пойду, — Вовка кивает и, положив ему руку на плечо, проникновенным голосом говорит: — Надо ещё решить какой подарок на свадьбу дарить...

Вова сегодня на коне, не дали Марику до него добраться. Вот так всем коллективом на нём повисли и начали убеждать, что ничего страшного в женитьбе нет. Повеселились знатно. Рогожин даже орать не стал, глядя как он пытается догнать хоть кого-нибудь. А прекратила балаган как не странно Хельга:

— Милый, тебе помочь?

Хан, остановился, сплюнул и заявил, что он выше таких шуток... И гордо задрав нос, пошёл к своим лыжам. Правда, споткнулся, когда ехидница Алёнка, толкнув локтем в бок Хельгу, громко произнесла:

— Ох, подруга, завидую. Смотри, какого мужика себе отхватила, сильный, сдержанный...

— И красивый, — тут же добавила «невеста».

— Это да. Ничё так парнишка.

Короче, Хан сегодня идёт последним и что-то возмущённо бурчит под нос. Наверное, на судьбу жалуется? С одной стороны, так нельзя издеваться, но с другой, надо же шутки понимать. Не захочет, никто его силком не женит... Но ведь есть и плюсы, такую жену можно смело ночью в парк выпускать, поголовье насильников уменьшать. Если даже против таких как мы, могут продержаться, то, что говорить про обычных людей? Ага... Мне легко рассуждать, а если бы надо мной так прикалываться начали? Как бы реагировал? Отстаю, пристраиваясь впереди него.

— Хан, ну ты чего завёлся? Это же шутка была.

— Хреновые у вас шутки.

— Ну, ты ведь за дело пострадал. Видишь, с девчонками помирились.

— А если это не шутка?

— Ой, да брось ты! Конечно шутка.

— Не знаешь ты, Егор, баб.

— Что?!! Это я-то не знаю?

— Ну, а раз знаешь, подумай. Вот если они так сейчас будут продолжать, то подруги запросто убедят Хельгу...

— Упс... — задумываюсь. — А ведь ты прав, братишка.

— Вот и я о том, — сзади слышится тяжкий вздох. — Выручайте, братка. Нужно убедить девчонок, что хреновый из меня муж получится.

— Надо с парнями посоветоваться.

— Ага...

Бежим дальше.

— Слышь, Хан. А она что тебе совсем не нравится?

— А при чём здесь это? — удивляется Марик.

— Да при том. Ты-то ей точно нравишься, так что может просто закрутить, а там и вопрос сам собой отпадёт. Бабы народ не постоянный, да и разъедемся скоро. А если сопротивляться... Они же хищницы, интерес проснётся и всё, хана...

— Да паскудно это.

— Почему? Ты что, каждый раз встречаясь с девушкой, жениться собирался?

— Да нет, конечно. Но вот...

— Вот и сейчас ничего не надо обещать. Как обычно отшучиваться, что время покажет. Тут вопрос, нравится ли она тебе?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

По возвращению на базу прямо у входа нас встретил Семёнов. И взяв под белые ручки, повёл получать пропуска. Девушки отправились к себе, у них-то всё в порядке.

Вот только на этом наши сегодняшние приключения не закончились. Какой насыщенный день!

Зайдя в дежурку, заметил на экране скачущие фигуры. В плотно облегающих костюмах. Догадываетесь, кто это был? Ага... Обращаюсь к сидящему за столом офицеру:

— Товарищ старший лейтенант, не могли бы вы включить ту запись, которую, только что выключили.

— Не положено посторонним.

— Ага... — киваю, — Джинн, у него на мониторе запись нашей тренировки с Валькириями.

— Что? — Руслан аж подпрыгнул и прошипел дежурному: — А ну включи.

— Не поло...

Зря он так. Когда Руслан говорит таким голосом ковырять отвёрткой гору, то лучше взять зубочистку. А вдруг подобреет? А этот дурачок ещё и левую запись пытался воткнуть. Я только покачал головой. Не то. Ух... ты... Больно ему, наверное?.. Да что там, наверное. Я это точку знаю. У-у-у...

Семёнов попытался возникать, но был остановлен гневным взглядом и решил не искушать судьбу:

— Старлей, выполнять приказ капитана. Быстро... — и душевно так завернул... Стресс сбрасывает. Вот это правильно, судя по тому, какими глазами смотрит на запись Руслан. Это ему просто необходимо.

— Семёнов, если ты знал об этом, лучше сам застрелись... А если нет, то охранять тебе белых медведей, а не секретную базу...

— Руслан Иваныч, я разберусь...

— Нет уж. Без тебя разберёмся. Старлей, откуда запись?

До того видимо дошло, что сейчас лучше быть предельно честным:

— В сетке местной лежит. Это «хакеры» записали.

— Где они сидят?

— Направо, четвёртая дверь.

— Семёнов, ни на шаг от меня. Понял!

— Так точно! — вытягивается в струнку.

А бедный старлей втягивает голову в плечи.

— Листик, здесь. Остальные за мной, покорять информационное пространство.

А чо? Скажите спасибо, что дверь открыли, а не выбили... Не, мы бы может и пнули, но первым шёл Рогожин. А вот дальше... Как говорит капитан, люди вежливость принимают за слабость, так что сперва мордой в пол. Всех кто под руку попался, пятерых парней и трёх девчонок. Бедные «хакеры». Уж чего-чего, а налёта людей в масках они не ждали. Психологический эффект.

— Ну. И кто тут старший? — Рогожин взяв одно из кресел возле стола, вольготно расположился, сложив ногу на ногу и сняв маску.

— Вон тот, — полковник указывает на мелкого и тщедушного паренька, которого придавил Тихоня.

— Хорошо. Тащи его сюда, — Витя подтаскивает за шиворот обалдевшего от такого обращения парня и швыряет в ещё одно кресло.

— Имя?

— Кто вы такие? По какому праву?

— Витя. Ты поаккуратней. Видишь, какой хлипкий? Прибьёшь ещё, — с ленцой выговаривает капитан, на воспитательный подзатыльник. И повторяет свой вопрос: — Имя?

Главарь банды хакеров, смотрит затравленным взглядом на Семёнова. Тот качает головой и говорит:

— Александр Малиновский, — и глядя на парня поясняет: — Саша, лучше не спорь с ними, отвечай на все вопросы — это приказ.

Александр пожимает плечами:

— Ну раз приказ. А зачем таким образом врываться? Мы бы и сами всё сказали и показали.

— Э нет, — Руслан наклоняется вперёд, и водит пальцем перед носом у начальника отдела информации. — У меня с предателями и шпионами разговор короткий. Ты ведь сам не скажешь на кого работаешь? Так чего я с тобой миндальничать буду?

— Кто предатель? Это ошибка!..

Только не думайте, что у нас поехала крыша. Тут и дураку понятно, что ребята хотели посмеяться над нашими девчонками, запись специфично смонтирована. Нашими? Хм... А почему нет? После последних событий, особенно, попыток отбить самое дорогое, как родные стали. Да и когда не вредничают, очень даже прикольные: весёлые и забавные. Просто подход надо знать. Ага... Подход! Самому смешно.

Но вот КАК заставить ребят убрать ВСЕ записи? Наверняка ведь уже и на дисках и на носителях. Тут стимул нужен. Вот Руслан и стимулирует. А если при этом придётся дать пару раз по почкам, так ведь только на пользу пойдёт...

— Ошибка? — шипит капитан. — Вы засняли секретную технику боя. Наверняка продать хотели!

— Нет, нет. Мы просто пошутили.

Лёгкая пощёчина, даже губы не разбил, так больше обидно... Но глаза паренька наполняются слезами. Тю... Совсем боль терпеть не умеет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

На этот раз, проблем на посту не приключилось. И хотя наши пропуска здесь не действовали, нам выдали временные прямо на КПП. Серьёзное такое место: бронированная дверь, отдельно вынесенная дежурка с толстым бронированным стеклом. Всё-таки правы классики, утверждающие, что «звездюлина святая» приводит к укреплению дисциплины. Вот и сейчас наш проводник вышел вперёд, переговорил с охраной, те куда-то позвонили и... Вуаля.

Идём по длинным коридорам. Впереди сопровождающий, потом я и замыкает шествие Молот. Хотя можно было и одному сходить, всё-таки не на боевую операцию идём, а к теперь уже нашим подругам.

Но одному скучно, а Хан наотрез отказался. Вот Олежка и вызвался, точнее напросился... От ведь какое дело. И чего его понесло? Похоже, у парня появилась привязанность? Ох... Только бы не Хельга. Конечно, войны не будет, но и приятного мало. Хотя нет — Молот весьма радостно подкалывал Марата. Значит, кто-то другой! А кто у нас там остался? Рита, Аглая и Алёна... Хм... А может я всё это напридумывал, и парню просто скучно?

Вот заберём диск и можно идти отдыхать, что-то замотался я сегодня. А ведь предполагалось, что придётся бегать по всей базе и отбирать... Ан нет. Файл был скачан всего один раз, и то это делали сами «хакеры», когда нарезали болванку. Зря Рогожин так на Семёнова ополчился. Оказывается, в местных компах только читающие дисководы, пишущие же исключительно в отделе, где мы недавно лютовали. А флешки используются единственно для хранения ключей, собственно, на них ничего больше и не влезет. Короче, почти вся информация в сети запаролена, перепаролена — в свободном доступе много что есть, но в основном развлекательного характера. И если привезти на базу диск с фильмом или игрой можно, то вывезти нет. Вот и нет у народа привычки, скачивать что либо. Ибо чревато...

Вот сейчас заберём диск, и всё! Больше нигде ничего не останется. Точнее, уже не осталось. Я не поленился и спросил у каждого из компьютерщиков. А вы ведь помните, что я легко распознаю ложь. Так что, возможно, капитан пожалеет Семёнова. Хотя чего я? Жалость и Рогожин, нифига не синонимы. Но есть такой вариант, что всё обойдётся выговором... с занесением в печень. Иначе нельзя! Не запомнит...

— Всё. Пришли. Вот их кают-компания. Молодой безопасник, сопровождавший нас, кивает на дверь. Вас подождать или сами дорогу найдёте?

Переглядываемся с Олегом, тот пожимает плечами. А я задумываюсь... С одной стороны зайти и выйти, а с другой... вдруг чаю предложат? Ну, мало ли? Отказываться и лишать девушек приятного общества, только потому, что нас ждут. Не по-мужски это! Ага...

— А разве ты не должен нас проводить обратно?

— Не а... — лейтенант улыбается. Для второго уровня есть временные гостевые пропуска, в основном для учёных, вам такой и выписали. Так-то в третьем мало кто живёт, тут в основном работают. Главное жилую зону не покидайте, а то будут проблемы. Но там ещё КПП и вас всё равно не пустят.

— Попытаются задержать? — интересуюсь, на всякий случай.

— Вас? — смеётся лейтенант. — Нет. Завернут и всё.

— Что значит вас? — обиделся на такую постановку вопроса Олег.

— А то и значит. Вы уж не обижайтесь парни, но за эти пару дней, вы себе заработали репутацию отморозков — похлеще Валькирий. Так что, злить лишний раз, ни у кого желания нет. Да и полковник, вчера, приказал не связываться...

— А-а-а... — успокоился Олежка, — нам не привыкать. Вообще-то мы хорошие. Правда, Мажор?

— А то! Если нас не злить, то мы мягкие и пушистые.

— О чём и говорю, — вновь улыбается лейтенант. — Так что, ждать?

— Да пожалуй, что и нет, — качаю головой, — дорогу найдём.

— Ну, тогда удачи. Пойду.

— Подожди, — останавливаю, так как в голову пришла мысль. — А где находится комната К316?

— А тебе зачем? — глаза безопасника превращаются в две щёлочки.

Оп-па-па. Кажется, что-то тут не так. Вон как парень напрягся. Но ведь не могу же я ему сказать, что меня приглашали, завлекая обещаниями...

— Спокойно! — успокаивающе вытягиваю руку. — Изменю вопрос! Это жилое помещение?

— Хм... — лейтенант удивлённо смотрит на меня. — Нет. Это комната отдыха. Охраны.

Ха-ха-ха... Меня начинает крутить. Молот и наш сопровождающий смотрят на меня как на дурака... Сквозь смех выдавливаю:

— Меня девушка... на свидание... пригласила... к себе домой...

— И назвала это помещение? — летеха начинает подхохатывать. — Думаю, это был бы не забываемый секс...

Поржали, некоторый лёд, бывший между нами, окончательно растаял. И парень протягивает руку:

— Андрей.

—Егор.

— Олег.

А потом, вытерев набежавшую слезу, Андрюха поведал одну из местных традиций:

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— О, какие люди! Милости просим, проходите, — Ритка делает шутливый реверанс.

Заметно, что девушка недавно из душа, так как одета в тяжёлый махровый халат до самого пола, на голове тюрбан из полотенца.

— Мальчики, простите за непрезентабельный вид, — кокетливо улыбается. — Но увидев, что это вы, — показывает пальчиком на экран монитора, — решила не суетиться. В конце концов, вы меня в куда более сексуальном виде видели.

— Это когда? — тут же заинтересовался Молот.

— Что значит когда, — притворно удивляется, — да на тренировке. Но могу пойти переодеться.

— Да брось ёрничать, Рит, — качаю головой, — в самом деле. Или так и будем друг друга подкалывать?

— Скучные вы, но всё же я к себе сбегаю, переоденусь. Посидите вон в креслах или вы торопитесь?

— Нет вроде.

— Ну и хорошо.

— Рит, а где остальные?

— В душе ещё, я позову их...

— Рит, — горло слегка перехватывает, — а можно не предупреждать?

Олежка сперва не понял о чём я, и уставился удивлённым взглядом. Но постепенно глаза озарились пониманием и он закивал. Как голова не отвалилась?

Рита, прикусив губу, пытается не засмеяться:

— Ах вы, извращенцы мелкие!

— Мы крупные.

— Особенно я, — поддерживает меня Молот.

— А и не буду. Сколько раз говорила им. «Не ходите голыми»! — развернулась и упорхнула.

Ой, мамочки! Голыми! Судорожно сглатываю слюну. Олежка выглядит не лучше: глаза блестят, кадык дёргается.

— Шифруемся? — интересуется с надеждой.

— Не тупи. И чтоб не звука!!!

Быстренько усаживаемся в кресла, прикрывшись для надёжности отводкой. Ждём. Надеюсь, никто не считает нас извращенцами? Считает? Ну, так пусть он годик полазит по горам, постреляет, несколько раз попрощается с жизнью... И при этом ни одной голой титьки, даже в журнале «Плейбой». А тут ещё и девахи кругом, а толку то?

Пока же осматриваю помещение. Ничего особенного: стол с мягкими стульями, кожаный диван, несколько кресел, огромная плазма на стене, музыкальный центр. И всякие кофеварки с чайниками, на столе возле стены. О! Ещё холодильник! В желудке заурчало. Олег неодобрительно косится на меня. Показываю глазами на хранилище еды, Молот сглатывает. И то, ели то только утром.

Вот скажите мне, что это? Нам так не повезло, или Ритка пошутила? Валькирии явились сразу втроём. Но НЕ голые!!! Хотя конечно и нынешний вид весьма хорош! Но рассчитывать на что-то большее было глупо. Уж всяко Ритка бы так не подставила подруг. Скорее всего, не ходят они тут голые. А жаль...

Первой идёт Аглая, вытирая голову полотенцем. Вторая Хельга, в «тюрбане». На обеих большие полотенца, обмотанные вокруг тела. Хотя Хельга прижимает своё одной рукой. Маловато оно для её роскошной груди. Последней плетётся Алёнка, в очень коротком шёлковом халатике. Ну, а сверху и так понятно что...

— Уф... Девчонки. Всё-таки горячий душ это что-то! — говорит довольная Аглая, переставая терзать причёску. Ага... Взрыв на макаронной фабрике.

— Сауна лучше, — не соглашается Хельга.

— Но до неё надо идти, — парирует пепельноволосая красавица.

— Это да... — обречённо вздыхает большегрудая блондинка. — А после сегодняшнего, желания у меня нет. Всё тело болит.

— Не ной, — вмешивается Алёна. — Меня сперва отпинали, а сегодня ещё и сверху придавили.

И в этот момент девушка решает посидеть, на кресле, именно на том, где прикинулся ветошью один очень довольный жизнью старшина. И с размаху так... А что оно же мягкое. Кресло в смысле, а не я. Возможно, сиди в нём Олег, она бы увидела его. Но он сидит в дальнем, а я прикрыт не банальной отводкой, а невидимостью — это совсем другой уровень...

— А-а-а...

Пытается заехать мне локтем в нос. Ага, счас! Обхватываю её руками, прижимая махалки к телу. Аглая и Хельга отпрыгивают в сторону. Вставая в стойку. О-о-о... Прости меня, Марик!

Если у Аглаи это и получилось достаточно ловко, то вот у Хельги полотенце полетело вниз... К сожалению, она чисто рефлекторно успела его подхватить, и всё что удалось увидеть — это офигенную, левую грудь и часть не мене офигенной правой. Ну и левое бедро... Частично. Счастье так мимолётно! Одно могу сказать точно, Марик будет идиотом, если откажется от такой красоты!

В проходе, из которого выходили девчонки, появилась, успевшая переодеться в футболку и джинсы Рита, с пистолетом в руке. Посмотрела и, сплюнув, поинтересовалась:

— Тьфу ты. А я уж думала... Чего орёте? Ленка, да не дёргайся ты. Свои.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Что ж это делается то? В кого мы превратились? Мне аж страшно. А учитывая, что на лицах парней написано, примерно, такое же состояние, то в шоке все. Спросите в чём причина? Отвечу. Она в нормативах.

Вы помните, Рогожин грозился устроить тотальную проверку местной охраны? Так он её устроил. Вот он и отправил нас проверять местных башибузуков. Сам же куда-то свалил.

Полковник Семёнов вручил нам папку с нормативами и усвистал вслед за капитаном. Приглядывать, чтоб тот чего лишнего не нашёл...

Так вот, нормативы эти были как в нормальном спецназе, так было написано в документах, ни много ни мало. Ибо на базе служат только самые-самые. Тут ещё Балагур не сдержался:

— Мужики, а это что серьёзно?

— Боюсь, да, — с задумчивым видом протянул Лаки.

— Млять, да я с Молотом на закорках быстрее смогу...

— От, что-то хочется мне командиру пару вопросов задать. В свете того, что мы слабаки и черепахи, — чешет затылок Пепел.

— А хочешь, я тебе за него отвечу, — усмехается Марат.

— А пусть Балагур спросит, — тут же сориентировался Андрюха, — тем более, что он больше всех возмущался.

— Ага, сейчас, всё брошу и пойду фигней заниматься, — возмущается Вовка, — мне Джинн обещал, что если буду хорошо себя вести, в лазарет провести, Ольку проведать. Так что хрен тебе.

— Мажор? — делает последнюю попытку Пепел.

— Иди нафиг.

— Вот! — Андрюха поднимает вверх палец. — Учись, Вован, правильно отмазываться. А то в лазарет, на деваху избитую посмотреть.

— А в ухо? — Балагур показывает внушительный кулак.

— Блин, какие все нервные. Неужели никому неинтересно, чем нас так пичкали, что мы такими бройлерами стали?

— Не стали ещё, — качаю головой, — мы до сих пор командиру в подмётки не годимся...

— Не скажи, — встревает Листик, — в подмётки уже годимся, но и только.

— Ладно, хорош базарить, — прерываю словоблудие. — Делим местных и пошли делом заниматься.

И тут Лаки, как всегда, родил гениальную мысль:

— Братва, а я ведь понял, чего девчонки на нас так с презрением смотрели.

— О как.

— Ну-ка, ну-ка.

— Давай колись.

Сашка приосанился и потряс листками с нормативами.

— Вот причина. Они, наверняка, так же над этими нормативами ржали.

— А ведь логично, — чешу затылок. — Вы вон тоже сразу такие деловые стали, — парни, смутившись, отводят глаза. — А тут девки!

— Это да, — Пепел ехидно смотрит на Вована, — но мы то, не женского пола. Так что предлагаю, для начала, посмотреть, как Балагур таскает Молота. За базар надо отвечать!

— Ну, допустим, с Молотом я слегка погорячился. Уж больно у него зад тяжёлый! — пошёл на попятную Вовка.

— Э нет, дава...

— Чего? Это у кого зад тяжёлый? — возмущается Олег. — Ты на себя посмотри!

— А что смотреть? Я килограмм на пятнадцать легче, как минимум.

— Но и ниже на четыре сантиметра. Так что ещё не понятно, кто из нас жирный!!!

— А ну цыть! — прекращаю балаган. — Что-то на вас женское общество плохо влияет. Вот уже начали обсуждать у кого зад толще, а что потом? Ноги брить начнёте?

Под дружный хохот парни начинают шутливо пихаться. Но всё это прекращается после моей угрозы:

— Наверное, нужно посоветовать командиру лишить вас женского общества, а то потеряем... — вздыхаю.

Парни начинают ржать над замершими, со страдальческим видом, друзьями.

— Это... Не надо нас лишать...

— И так высохли...

— Кожа да кости остались...

— А ведь от тоски совсем жрать не сможем...

— Кто? Вы? Не сможете? Не смешите меня, — улыбаюсь. Всё-таки хорошие у нас парни, душевные. — Пошли, вон уже первые жертвы пожаловали.

***

Настроение у генерала Резнова, находилось где-то между отметкой плохо и отвратительно. Ещё бы! Руслан, очень настойчиво отвлёк его от весьма важных экспериментов. Конечно, и без него справятся, но поприсутствовать хотелось. А тут капитан со своими закидонами и намёками о репрессиях со стороны большого начальства. Эдак, финансирование урежут и что тогда? Хотя раз Руслан зовёт поговорить, не всё так плохо. И хотя он человек с принципами, но и нет у него привычки, закладывать старых друзей не дав шанса. Но эксперименты...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Вот и пришёл Новый Год. Народу в столовую набилось тьма тьмущая, но как донесла разведка, это ещё не все. И праздник отмечают, по крайней мере, ещё в четырёх местах. И это только те, кто сейчас не занят. Учёные, медики, охрана, энергетики... Короче не у всех сегодня праздник.

Мы с ребятами большой шумной компанией оккупировали один из столов. Мы не жадные, просто нас реально много... Без подруг у нас только Лаки и Листик. Один женат, второй так набил руку, что строчит письма на четыре листа... Получая в ответ не меньшего объёма. Почитать не даёт — гад! Хотя его понять можно, там сплошная любятина...

Остальные парни, вполне себе освоились и завели подруг. Точнее не все... Кое-кто отбивается. И это не Марик. У них с Хельгой полное взаимопонимание. И то верно, я ему намекнул, что девушка действительно заинтересована, а ей что она нравится, но Марик очень стеснительный... Это весьма пришлось по вкусу белобрысой красотке, и Марик был жестоко зажат в угол. После чего капитулировал.

А вот Пепел попал. Ритка, решила, что он тоже стесняется, и взяла парня в осаду, разогнав всех желающих... Андрюхе же не хватало наглости её послать. Хотя толку то? Это же Ритка... Но вот чего ломается? Тут ведь одно из двух: либо Ритка выиграет, либо Пепел проиграет. Третьего не дано...

Вовка подкладывает самые вкусные кусочки Ольге. Выписали уже, хотя лицо всё ещё слегка опухшее... Несмотря на то, что внешность ей подпортил именно Балагур, у них всё путём. Что-то Валькирии на нас плохо влияют. Вон даже Вован по бабам бегать перестал. Всё с Ольгой носится.

Даже Тихоня и тот не один, рядом с ним очень симпатичная брюнеточка. А вот Молот вроде как, и рядом с Аглаей, но не клеится у них. Думаю, она Руслана ещё не забыла. Да и как забыть, если вон он сидит, рядом с привлекательной докторшей. Степаныч тоже красавец. Помните, я рассказывал о том, как он заинтересовался проходящей мимо, шикарной дамой. Вот! Никуда она от нашего ловеласа не делась. И как оказалось не замужем, да и хорошо...

Вон Пьеро, что то шепчет на ухо симпатичной девушке в очках. Но круче всех оказался Димка-Маркони, за него тут развязалась целая война, между двумя девчонками из «хакеров». Победила дружба... Блин, красавчик!!! Млеет, сидит, гад!

Спросите, чего я нервничаю? А почему бы и нет? Вот вам интересно как у меня с Алёнкой? Как она в постели? Точно, интересно? Вот и мне...

Весь мозг высосала. Хочу, говорит. А как до дела, так голова болит, праздничные дни наступили, коленку ушибла. Хотя нет. Коленку она и правда ушибла. Загорелось девкам тоже научиться по снегу бегать. Вот она и провалилась, а там коряга.

Кстати, я вполне уже успешно это дело освоил, да и наши стараются. Но получается только у Лаки и Пепла. Есть подвижки у Марата и Листика. Остальные, увы.

Но всё это фигня по сравнению с моими нервами. Ну, нельзя же так издеваться?! И ведь каждый раз убойные отмазки. Ни разу не соврала, но и правду не сказала. Что? Плюнуть и закрутить с другой! Ну, это не наш метод. Алёнка ведь не врёт когда говорит, что хочет... А замутить с другой, это ведь всё... Так и не попробую комиссарского тела. А хочется-а-а-а!!! Вот и страдаю.

Ага! Васильев идёт, довольно улыбаясь. Нашёлся, однако. Он теперь вместо арестованного Семёнова. Охрана стонет и рыдает. Кстати, на нас уже никто не дуется, в начале-то смотрели волком, это вроде как мы сдали местную шутку. Но Васильев не зря столько времени рядом с Рогожиным провёл. Собрал всех и устроил показательную порку. В роли кнута выступали добрые и симпатичные парни. То есть я со товарищи. После того, как мы убедительно доказали превосходство простого десантника из ВДВ, над элитными подразделениями охраны, вопрос отпал сам собой.

— Привет честной компании! — подполковник Васильев, радостно похлопывает по плечам, тех до кого дотягивается. — Может, выпьем за Новый Год? А то вы единственные у кого на столе в основном полные бутылки.

— А можно мы ещё и за ваши погоны выпьем? — встревает Вовка.

— Быстров, тебе можно! — смеётся новоиспечённый подполковник. Вот такой ему новогодний подарок сделали. — Но тогда уж и за ваши награды, парни!

Да, да. Вместе с погонами прислали и наши награды, вчера торжественно вручили. Ни много ни мало, а десяток орденов «За мужество». Видать реально что-то важное сделали. Хотя для меня, спасение девчонок на базе и так достаточно важное дело. Но ведь у больших начальников свои прерогативы...

Первый раз за вечер выпиваю полную пятидесятиграммовую стопку. Что-то в последнее время холоден стал к алкоголю, больше как к лекарству отношусь. Или как сейчас попытаться поймать грань, когда хорошо, но всё ещё трезв. Приятное ощущение. А вот потом... Начинает падать реакция, притупляется зрение, слух... Ощутимо так. Страшное это ощущение.

Тем временем праздник движется своим чередом, выступает самодеятельность, поются песни, народ танцует и веселится. Я тоже пытаюсь... А почему бы и нет? Чай не в снегу ночевать. И такое извращение тоже было... Короче праздник это круто, вот ещё бы Алёнка...

Но самый большой праздник устроил Лаки, насмешив всех без исключения, до икоты. Сидит и с интересом рассматривает танцующих дамочек. Ну, естественно, Вован не мог упустить такой возможности подколоть товарища.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

— Руслан, мне не нравится эта идея, — подполковник Васильев вскакивает с кресла и начинает расхаживать по кабинету, совсем недавно принадлежавшему полковнику Семенову.

— Позволь не согласиться, — качает головой Степаныч, как и Рогожин, сидящий в гостевом кресле. — Обещания надо выполнять.

— Да кто спорит! — Васильев пристальным взглядом смотрит на сослуживцев. — Мужики, но зачем это видеть Зухре?

— Ты пойми, Витя, — Рогожин, тяжело вздыхает, — мне самому это не нравится. Но у неё мания. А ведь очень перспективная девочка, это Катю нельзя, только хуже будет. А для Зухры, Аслан идея фикс. Пусть увидит его смерть.

— И при этом то, что мы с ним сделали?

— Да! В этом и смысл...

— И заметь, — вмешивается Степаныч, — с ним ни делали ничего, что он в своё время не делал с другими. За что боролся...

— А! Проклятье. Вот как с вами спорить? Тем более, что не уверен в своей правоте...

По длинному, хорошо освещённому коридору идут люди. Впереди, показывая дорогу, невысокий и как будто не приметный учёный в белом халате. Но если присмотреться, можно с удивлением признать в нём Резнова. Следом шествуют ещё один генерал с дочерью, которой предложили присутствовать на казни её насильника. Девушка с каким-то нездоровым энтузиазмом согласилась. Ну и конечно подполковник, капитан и прапорщик.

— Открыть дверь, — командует Резнов.

Один из двух сопровождающих охранников молча открывает металлическую дверь... За ней комната, со стенами и полом обитыми мягким материалом.

— Выводите.

Парни ныряют внутрь. Раздаются визгливые крики и вой. И вот на свет выводят... существо. Затравленный, безумный взгляд и страх излучаемый вокруг. Вот что может стать с бандитом если день за днём, час за часом, он будет испытывать на себе то, что творил с другими людьми. Техника позволяет многое, даже испытать ощущения от того, как горит живой человек. Или ему вырезают язык и выкалываю глаза, не говоря о прочем... Всём том, что этот некогда грозный главарь банды негодяев делал с другими. Возмездие! В его самом справедливом образе...

Воющего и пытающегося вырваться Аслана, волокут дальше... Туда где закончится его путь.

Бетонные стены, холодный пол... Уже всё, можешь биться головой в попытке умереть... Человек пытается спрятаться, забившись в угол, вжимается в стену в надежде просочиться и уйти от своих мучителей.

— Степан Георгиевич, как желаете? Пистолет или может нож дать? — спрашивает Резнов.

Разин вздрагивает, непонимающим взглядом обводя присутствующих, на мгновение останавливаясь на лице дочери — стиснутые губы и потухший взгляд.

— Я хотел убить негодяя, — замолкает, но собравшись с силами произносит. — Но это уже не он, это какое-то животное... Мне кажется, что он уже достаточно наказан.

— Ну что вы, — машет головой Резнов, — с ним не делали ничего лишнего. Семь раз выкалывал глаза, троих сжёг заживо...

— Прекратите! — останавливает Разин. — Не забывайтесь. Здесь моя дочь.

— Извините, — смущается учёный.

— Вы ведь не думаете, генерал, — равнодушным голосом спрашивает Рогожин, — что кто-то будет кормить и ухаживать за этим ублюдком до конца жизни? Он даже мочится под себя. Поверьте, на нём ещё не всё испытали, или вы его убьёте, или мы продолжим.

— Папа, — рука Зухры ложится на плечо отца, — не заставляй его мучиться. Пожалей. Просто убей... — в глазах девушки стоят слёзы.

— Вы никак жалеете его? — голос капитана сочится сарказмом.

— Нет. Я... Не знаю... Я ненавидела всей душой... Аслана... А это уже не он... То есть он, но... — девушка замолкает, пытаясь собраться с мыслями. — Простить я его не могу, — глаза вспыхивают, — но и ненавидеть это, тоже... — показывает пальцем на скулящее в страхе существо.

— Он заслужил наказание, но не такого... — плечи распрямляются. — Да мне жаль... Не Аслана, но человека. Папа?

— Хорошо, дочка. Дайте мне пистолет.

***

— Спасибо, Ефим Петрович, — Рогожин пожимает руку Резнову. — Отличный препарат, не знал бы, поверил, что он сошёл с ума.

— Ну что ты, Руслан. Святое дело, помочь девочке. Сами-то довести не могли, иначе как работать? Нам грань переходить нельзя.

— А я не верил, что получится, — вздохнул Васильев.

— Ну и зря. Главное что отец не подвёл, беспокоился я, — улыбается учёный. — Ведь думали, труднее будет, однако, хорошо получилось. Вы надеюсь не жалеете о смерти негодяя?

— Вот ещё! Даже жалею, что вы все испытания провели. Рановато сдох...

— Ну что поделать, не заниматься же этим ради удовольствия. Увольте-с.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Никогда ни думал что скажу, но безделье это плохо. На улице мороз за пятьдесят — на лыжах не побегаешь. А мы с парнями в последнее время пристрастились. Тренироваться весь день, махая железяками, надоедает. Понемногу гоняем местную охрану, но тоже скучно! С ними даже не поспаррингуешь. Настолько всё это медленно. С друг другом не интересно...

Пробовали играть в шахматы, шашки, карты, смотреть фильмы... Спросите, чего это с нами. А с того, за прошедшую полторы недели два раза видел Руслана, один Степаныча и ни разу Алёнку. И вообще никого из Валькирий. Марат и Балагур в тоске. Олежка, несмотря на всю сложность его отношений, вообще, чуть ли не в депрессии. Один Пепел радуется. Точнее радовался, первые два дня. На третий стало чего-то не хватать... Так что нашего полку, страдающих без внимания сумасшедших женщин, прибыло.

Димас говорит, что его подружки «хакерши» тоже куда-то запропали, а если и появляются, то бледные и уставшие. Что происходит? Куда все подевались...

Выяснилось. Но как всегда, в режиме «Катастрофа». Пять часов утра. Спим, никого не трогаем и вдруг:

— Подъём!!! Боевая тревога!

Подлетаем с кроватей, адреналин заливает вены.

Всегда подозревал, что что-то не чисто с этой базой. Оказывается, они тут ворота открыть пытались. Открыли на нашу голову. Самые обычные ворота, большие такие... Хотя обычные, это конечно того… перебор или недобор. Смотря как посмотреть.

Здоровенные такие воротины. Метров десять высотой, и столько же в ширину. А вот толщина створок удивляет. Всего миллиметра три. А ведь при размере одной из двух створок десять на пять. Они должны играть, шевелиться как живые. Ан нет, никакой деформации... Что это за металл? И какая-то странная гравировка, то ли рисунки, то ли письмена, не рассмотреть — створки прижаты к стенам. Проход перегораживает стальная баррикада, выстроенная полукругом. И четыре пулемёта, два из них крупняк. Ох не хорошие у меня предчувствия.

Перед воротами, но за баррикадой: огромный зал, забитый различными машинами и приборами. Чуть выше застеклённый балкон. Обращённый к этой дверке в неизвестность. Именно там наши девочки. И мы идём за ними. За ними и за Русланом. Ну, кто бы сомневался...

Группа ушла два дня назад и, вначале, всё было в порядке, связь каждые два часа. И вот шесть часов назад этого не произошло. Когда через два часа, сеанс не состоялся. Никто не придал особого значения, подождали ещё час, мало ли. Стало не уютно. Потом ребята из технического отдела установили, что все установленные антенны в порядке. И тут все резко забеспокоились. Забегали, соображая, а что делать?

Что, что? Надо идти на выручку, ясно ведь, что-то произошло. И кто пойдёт? Можно использовать ребят из охраны в качестве кавалерии, идущей на помощь танкам. Очень смешно! Значит другую бронетехнику... Никто кроме нас!!! Десантники мы или кто?

Вот честное слово, будь на моём месте лошадь, ноги бы у неё уже подогнулись. А я ничего так. Не только стою и хожу, но и попрыгал. А вдруг что бренчит? Ага... Не только бренчит, но и звякает. Не понятно, то ли я десантник, то ли альпинист? Навешали верёвок, крюков, альпеншток прикрутили. В этом есть смысл, всё же под землю идём. Всякое может случиться.

Но ведь кроме этого, сухпаек на семь дней, а если не жировать то и больше, запас воды. Хотя Рогожин сообщал, что по пути попадаются источники. Но двухдневный запас всё же прём. Светодиодные фонари и запас батареек. А так же оружие — на маленькую войну хватит. По сведениям, полученным ранее, в подземелье попадаются какие-то монстры... И мелкий калибр вообще не аргумент. Так что вооружение у нас нифига не стандартное. Вместо привычных «калашей» полуавтоматические дробовики шестнадцатого калибра, со складным прикладом. Интересная конструкция, внутрь семь патронов и магазин на восемь. Два режима стрельбы, те заряды, что поступают из магазина можно выпустить в автоматическом режиме. Оставшиеся семь, досылаем ручками. Патроны в основном картечь. Как основное пулевое оружие — АПБ. Девять миллиметров тоже весомый аргумент. Хотя Молот прёт пулемёт. Дополнительные боеприпасы к нему Балагур, вот заодно и несуществующий жирок растрясут. Хан заменил СВД на Санину ВСС. Не думаю, что в подземелье может понадобиться, дальнобойное снайперское оружие. Но вот «Винторез» пусть будет, калибр то подходящий. Прикрывать его будет Пьеро. Нечего ему впереди делать...

Ну и естественно обвешались патронами, как новогодние ёлки. А вот гранат всего по паре штук. Хм... У меня четыре. Заныкал. Ну, неуютно я себя без них чувствую, как голый. Всё понимаю: пещеры, угроза обвала, но пусть лучше будет... Вон и Листик, украдкой оглядываясь, пихает в подсумок дополнительную взрывчатку. Тоже видать стесняется... Да и дело такое, а вдруг обвал? Прикрываю своим телом, шепчу:

— Не скромничай.

Короче, облегчили оружейку по-взрослому. Как известно, патронов много не бывает, их либо просто мало, либо очень мало.

А Степаныча с нами нет, спит он. То есть, в бой то он рвался, но вот нечего ему там делать. При всём уважении, он бы даже половину груза не унёс. Да и реакция уже не та. Даже по сравнению, не то что с пропавшим Русланом, но и с любым из нас. Не будет же пичкать себя стимуляторами всю дорогу. То есть он бы как раз и пичкал, но кто ему позволит. Загонит себя в могилу.