Мажор. Побег из золотой клетки.

Пролог

- Отпусти меня! Я не хочу! - но он лишь ухмыльнулся, толкнул её в первую же свободную комнату и захлопнул дверь. В кресле у окна сидел его друг, Максим, тот самый, что всегда смотрел на неё слишком пристально. Он был пьян, его взгляд мутно блестел.

- Макс, просыпайся, браток, - голос Сергея звенел фальшивой, истеричной весёлостью. - У нас миссия. Благородная миссия.

Мелисса попыталась вырваться, но он швырнул её на кровать. Пружины жалобно заскрипели.

- Сергей, что ты делаешь? Выпусти меня! - в её голосе прорвалась настоящая, животная паника.

- Объясняю ситуацию, - он наклонился над ней, его дыхание обжигало лицо. - Мы с тобой, дорогая, старались, как видно, недостаточно. Раз живота до сих пор нет. А время, между прочим, тикает. Десять лет, как погляжу, не такой уж и большой срок.

Он обернулся к Максиму, который с пьяным интересом наблюдал за происходящим.

- А у Максима, между прочим, двое детей. Проверенный производитель. Так что, раз уж я, видимо, брак, - он выплеснул в это слово всю свою накопившуюся ядовитую желчь, - то пусть хоть гены будут качественные.

Он отпустил её и сделал шаг назад, жестом представляя её своему другу.

- Ваша очередь, Макс. Сделайте мне наследника.

В комнате повисла секунда ошеломляющей, немыслимой тишины. Мелисса почувствовала, как пол уходит из - под ног, а стены смыкаются. Её тело пронзила волна тошноты, подкатив к горлу. Это был не просто ужас. Это было падение в абсолютную, запредельную бездну унижения.

- Ты… ты с ума сошёл? - выдохнула она, и слова застряли в пересохшем горле колючим комом. - Я твоя жена!

- Ты - мой билет к деньгам! - рявкнул он, и маска цинизма слетела, обнажив дикую, неконтролируемую ярость. - И я его получу! Любой ценой! Или тебе правда интересно, что значит быть последней шлюхой в этом доме? Я могу устроить очередь! Мои друзья не откажутся! Проверим, от кого ты забеременеешь быстрее!

Его слова били по ней, как плети. Каждое - обжигало, рвало плоть, уничтожало последние остатки самоуважения. Она чувствовала на себе пьяный, похотливый взгляд Максима, ощущала его как прикосновение грязных рук. Мир сузился до этой комнаты, до этих двух мужчин, до немыслимого, чудовищного выбора.

- НЕТ!

Это был не крик, а какой-то первобытный рёв, вырвавшийся из самой глубины её существа. Она с силой, о которой сама не подозревала, оттолкнула Сергея, и он, не ожидая такого, на секунду потерял равновесие.

Она рванулась к двери. Сердце колотилось так, что казалось, вот - вот разорвёт грудную клетку. В ушах стоял оглушительный звон. Она не видела ничего, кроме ручки двери.

- Держи ее! - проревел Сергей.

Глава 1

За пять с половиной лет до пролога...

Зал сиял. Огромные хрустальные люстры заливали золотистым светом начищенный паркет, на котором уже кружились пары. Мелисса прижалась к стене, чувствуя, как её новое голубое платье - то самое, на которое мама копила целый год, отказывая себе даже в мелочах - кажется грязным пятном на фоне роскошных нарядов одноклассниц.

"Боже, зачем я вообще сюда пришла?" - пронеслось в голове. Она сжала в руках крошечную сумочку, подаренную мамой на совершеннолетие. Внутри лежала записка: "Моя девочка, ты прекрасна. Гордись собой". Губы задрожали.

Из толпы выплыла Алина, королева школы, в платье, которое стоило раз в десять больше, чем мамина годовая зарплата. За ней, как всегда, вереница подружек. Алина была этакой язвой, если она никому не сказала гадость, то день прожит зря.

- О Боги, посмотрите - ка! - Алина театрально прикрыла рот изящной ручкой с безупречным маникюром. Её голос, резкий и громкий, резанул воздух, привлекая внимание стоящих рядом. - Мелисса, ты что, решила наконец-то перестать быть серой мышкой? Хотя... - Она медленно, с преувеличенным интересом окинула её платье с ног до головы презрительным, оценивающим взглядом, будто рассматривала дешёвую подделку. - Голубой - это такой... бюджетный вариант королевского синего, да? Ткань... интересная. Практичная, наверное.

Вереница подружек захихикала, переглядываясь, а Алина стояла, сияя довольством от собственной остроты, ловя восхищенные взгляды со стороны.

За её спиной, словно из ниоткуда, появился Сергей. Его русые волосы были слегка растрёпаны, будто он только что провёл по ним рукой в нетерпении, а серо-голубые глаза холодно блестели, как льдинки, скользя по залу с привычным высокомерием. Мелисса почувствовала, как сердце бешено застучало, ударяя по рёбрам, как птица в клетке. Он был здесь. Совсем рядом.

- Оставь её, - произнёс он лениво, даже не поворачивая головы в сторону Мелиссы, его взгляд скользнул куда-то поверх голов Алины. Голос был ровным, спокойным, лишённым даже тени эмоций. - Не стоит мебель того, чтобы с ней разговаривали. Трата времени.

Казалось, пол уходит из - под ног. Эти слова ранили больнее, чем все насмешки Алины. Потому что в них не было злобы - только равнодушие. Для него она действительно была пустым местом. А он для неё... был всем!

- Я... я просто... - Мелисса попыталась что - то выдавить из пересохшего горла, но голос предательски дрогнул, сорвался на жалкий шёпот. Больше она не могла здесь стоять. Она резко развернулась, толкая кого - то плечом, и почти побежала к спасительному выходу, чувствуя, как горячие, обжигающие стыдом слезы катятся по щекам, оставляя мокрые дорожки на коже. Она не видела ничего, кроме расплывчатого пятна двери в конце длинного коридора.

В дверях, уже хватая ртом влажный ночной воздух, она слепо столкнулась с кем-то твёрдым, словно каменная глыба. Подняв заплаканные глаза, увидела высокого мужчину в идеально сидящем черном смокинге. Николай Сергеевич. Отец Сергея. Его фигура казалась монолитной на фоне ночи.

- Простите, я... - прошептала она, пытаясь отстраниться, сгорая от стыда.

Мужчина внимательно, изучающе посмотрел на нее. Его взгляд был таким же пронзительным и ледяным, как у сына, но в самой глубине тёмных глаз, казалось, горел какой-то странный, неугасимый огонёк.

- Вы плачете? - спросил он неожиданно мягко, и в его обычно жёстком голосе прозвучала нотка чего - то непривычного.

Мелисса резко, почти грубо вытерла слёзы рукавом. Её пальцы дрожали.
- Нет, это... просто соринка. В глаз попала.

Николай Сергеевич медленно, не торопясь, обвёл взглядом её скромное, уже казавшееся ей уродливым голубое платье, потухшие от горя глаза, дрожащие, беспомощно сжатые руки. Вдруг его строгое, привычно сдержанное лицо странно изменилось. Мягче стали складки у рта, глубже - морщины у глаз.

- Знаете, – сказал он тихо, так что его слова едва пробивались сквозь доносящуюся из зала музыку, - иногда самые красивые, самые редкие цветы растут в самых неприметных, забытых людьми местах. И ценят их лишь те, кто умеет видеть истинную красоту.

Он аккуратно, с неожиданной для его статуса и внешности деликатностью, взял её за локоть.
- Позвольте мне проводить вас обратно. Такой вечер... ваш выпускной... вы не должны его пропускать из - за чьей - то глупости.

Николай Сергеевич и Мелисса медленно пошли обратно в зал. Как по волшебству, в этот момент заиграла медленная, нежная мелодия. Парочки вокруг стали притягиваться друг к другу, сливаясь в ожидании танца. Зал замер на мгновение, когда они появились в дверях - фигура могущественного Николая Сергеевича и заплаканная девушка в простом платье. Шепоток прошёл по рядам.

- Разрешите вас пригласить, милая, - сказал Николай Сергеевич, поворачиваясь к Мелиссе и делая лёгкий, галантный полупоклон. Его движения были безупречны.

- Но... - Мелисса растерянно оглянулась, её взгляд на миг встретился с остолбеневшим взглядом Сергея, стоявшего невдалеке с Алиной. - Да... Да, я согласна, - прошептала она, чувствуя, как краска заливает её щеки.

Он уверенно, но без нажима, взял девушку за талию, его рука была твёрдой опорой, и повёл её в плавный, величественный вальс. Они закружились среди других пар, но казались островком странного спокойствия в бурлящем море выпускного веселья.

Глава 2

Поздней ночью, вернувшись с выпускного, Николай Сергеевич позвал сына в кабинет, чтобы поговорить с ним. Мужчина был настроен очень серьёзно.

Сергей развалился в кожаном кресле, играя бокалом коньяка. Николаю Сергеевичу давно не нравилось поведение сына, его вульгарность, грубость, самолюбование, но он был у них с женой единственным ребёнком, и они в детстве его очень баловали. Вот к чему это всё привело. Последней надеждой у мужчины было то, что полюбив простую, настоящую, добрую девушку, сын изменится. Верить в то, что Сергей навсегда останется негодяем, самовлюблённым хлыщом, мужчина не хотел.

- Ты женишься на ней. - сказал Николай Сергеевич сыну.

Бокал замер в воздухе.

- На ком? - голос звучал ровно, но пальцы сжали хрусталь так, что костяшки побелели.

- На Мелиссе. Девушке, которую ты сегодня унизил на глазах у всех. Я всё видел, как раз приехал в тот момент.

Сергей медленно поднялся.

- Ты сошёл с ума? Она никто! Ни денег, ни связей, ни даже... И у меня вообще - то есть девушка, Алина. Она из нашего круга, деньги, связи, красота. У неё есть всё, о чем можно только мечтать.

- Мелисса год назад потеряла отца, но не сломалась, а старалась помогать матери. Её мать моет полы, но смогла воспитать дочь лучше, чем я тебя. Она лучшая в твоём окружении девушка... А эта твоя, Алина, избалованная дурочка, которая никогда не будет любить никого, кроме себя!

- Мелисса ничтожество! - Сергей швырнул бокал в камин. Стекло разлетелось на тысячи осколков. - Я не женюсь на ней...

- Ты женишься... Или завтра же останешься без копейки. - Отец бросил на стол папку. - Все твои счета, машина - всё моё. Выбор за тобой. Как думаешь, согласится ли Алина на рай с милым в шалаше? Нужен ты ей будешь без денег?

Сердце бешено колотилось в груди Сергея. Он вообще ещё не думал о браке, хотел погулять, покутить, а тут такое...

- Хорошо. Но это будет только на бумаге. Я даже...

- Ошибаешься. - Николай Сергеевич подошёл вплотную. - Не дай Бог из её глаз прольётся хоть одна слезинка. Ты сделаешь её счастливой. Или узнаешь, каково это - быть на её месте.

Глаза отца горели странным огнём.

- Я сам когда-то был никем. И если есть хоть один шанс, что ты станешь человеком... Я его использую. Надеюсь ещё не всё потеряно. Хотя...

Кабинет повис в гнетущей тишине. Только потрескивали дрова в камине, поглотившие осколки хрустального бокала. Сергей нервно провёл рукой по волосам, нарушая идеальную укладку.

- Ты действительно готов ради какой-то... уборщицы лишить меня наследства? - его голос дрогнул, смешав злость с недоверием. - Своё состояние ты копил для меня!

Николай Сергеевич медленно обошёл письменный стол, его тень колыхалась на дубовых панелях.

- Я копил его для достойного человека. - Он остановился в полушаге от сына. - Ты же даже не поинтересовался, почему я танцевал именно с ней.

Сергей фыркнул:

- Понравилось играть в благодетеля? Или решил, что она лёгкая добыча для старого ловеласа?

Удар был молниеносным. Ладонь отца со звонкой пощёчиной пригвоздила Сергея к креслу.

- Вот видишь, - Николай Сергеевич спокойно вытер пальцы платком, - первое, что пришло в твою гнилую голову - оскорбить невинную девушку. И между прочем я всегда был верен твоей матери. Даже после её смерти я не женился.

Сергей прижал руку к горящей щеке, глаза расширились от шока. Отец никогда не поднимал на него руку.

- Она... - мужчина внезапно сжал виски, будто борясь с головной болью, - она смотрела на тебя сегодня так, как твоя мать смотрела на меня двадцать лет назад. Такие глаза не лгут.

Отец резко развернулся к окну, сжимая подоконник до побеления костяшек.

- Я дам тебе месяц. Благо, что вашу частную школу вы заканчиваете в восемнадцать лет, а не в семнадцать, как обычную, не придётся ждать ещё год. Итак, месяц на то, чтобы доказать, что ты не окончательное ничтожество. Ты познакомишься с ней поближе. Узнаешь её. А потом... - он обернулся, и в его взгляде Сергей увидел что-то пугающее, - потом ты на коленях попросишь её стать твоей женой.

Сергей закатил глаза:

- И если я откажусь?

- Тогда ты встретишь девятнадцатилетие в общаге, подрабатывая грузчиком. Думаешь твои дружки или эта твоя Алина, останутся с тобой, когда ты станешь никем?

Лёд в голосе отца заставил Сергея съёжиться.

- Ты не оставил мне выбора, - прошипел он.

- Как и ты ей сегодня. - ответил Николай Сергеевич. - Завтра в десять утра мой водитель отвезёт тебя к ней домой. Ты извинишься. И пригласишь её на свидание. Ты должен сделать её счастливой и через месяц попросить её руки так, чтобы она согласилась.

Сергей резко вскочил:

- Ты с ума сошёл! Я не пойду извиняться к этой...

- К будущей жене, - перебил отец. - И если я узнаю, что ты её обидел... - он наклонился так близко, что Сергей почувствовал запах дорогого виски, - я лично сделаю так, чтобы ты узнал, каково это - мыть полы в школе, где тебя презирают.

Визуализация Мелисса

Визаулизация Мелисса Волкова (в школе: серая мышка, мебель и прочее):

Мелисса, в начале истории 18 лет, в середине 23 года. Простая, добрая, мечтательная, отзывчивая девушка из бедной семьи. Мама работает уборщицей в частной школе, благодаря чему Мелисса учится в ней бесплатно, папа умер. Одноклассники издеваются над ней, ведь у неё нет ни денег, ни связей, ничего, что так ценно для этих мажоров.

Мелисса влюблена в Сергея, не смотря на то, что для него она пустое место. Она и не пытается привлечь его внимание, до случая на выпускном. С этого момента её жизнь изменилась навсегда. Но в лучшую ли сторону?

Визуализация Сергей Волков

Сергей Волков, мажор, 18 лет в начале истории, 23 года в середине.

Красивый, самовлюблённый, уверенный в себе, не верит в чувства и избегает эмоций, считая, что они только делают человека слабым. Нарцисс, презирает бедных людей, без связей и богатства, хотя сам живет за счёт отца.

Жутко боится остаться без денег, готов на всё, чтобы получить полный доступ к деньгам отца.

Глава 3

Мелисса не спала всю ночь. Из головы не выходил выпускной. Она не понимала, как можно быть такими бессердечными.

Стук в дверь отозвался ледяным уколом в груди Мелиссы.

Заглянув в глазок, она увидела Сергея. Он стоял небрежно, но напряжение выдавали сжатые кулаки и слишком прямая спина.

«Зачем он пришёл после всего, что наговорил вчера?»

Лицо было закрыто маской безразличия, но в глазах, когда он мельком взглянул на дверь, читалось раздражение и... вызов? Вызов кому? Отцу? Или ей?

- Мелисса? Открой. Поговорим. - Голос был ровным, лишённым вчерашнего леденящего презрения, но и без нотки тепла.

Она открыла. Он стоял на пороге, не переступая черту. Его взгляд скользнул по ней - от спутанных волос до босых ног - и задержался на лице. Не с пренебрежением, а с каким - то странным, изучающим любопытством.

- Я хочу извиниться, - сказал он резко, как отрубил. Глаза уперлись куда-то за ее плечо. - За вчера. За слова. Было... неадекватно. - Слово "мебель" он явно не мог произнести. - Отец прав. Я перегнул палку.

Мелисса молчала. Фальшь витала в воздухе густым туманом. Он не раскаивался. Он выполнял приказ.

- Зачем тебе это? - прошептала она. - Чтобы папа не отобрал твои игрушки?

Искра ярости вспыхнула в его глазах, но была мгновенно подавлена. Он даже усмехнулся - коротко, беззвучно.

- Отчасти. Но не только. - Он сделал шаг в прихожую. Запах его дорогих духов - древесных, пряных - заполнил пространство. - Ты... ты не такая, как они. Не как Алина и её куклы. Вчера... это было гадко, а ты сжалась, но выстояла. Это... зацепило. - Признание далось ему тяжело, слова казались чужими. Это не было любовью. Это было недоумением хищника перед незнакомой добычей.

В дверях комнаты появилась Елена, мать Мелиссы. Её взгляд был острым, как бритва.

- Зацепило? - она фыркнула. - Значит, теперь будешь ухаживать? По приказу папы и потому что зацепило?

Сергей повернулся к ней, его лицо потеряло натянутое спокойствие.

- Я приглашаю Мелиссу на свидание. Сегодня. В парк. Поговорить. Без зрителей. Без... этого. - Он махнул рукой вокруг, явно имея в виду убогость обстановки. - Я хочу... попробовать понять.

Мелисса смотрела на него, чувствуя, как внутри все смешалось: страх, обида, и это странное, щемящее чувство к нему, которое не умирало, несмотря ни на что. Он был искренен в своём недоумении. И это делало его... почти уязвимым.

- Хорошо, - сказала она неожиданно для себя. - Я сама приду в парк. К фонтану. В 11 часов.

Елена хотела возразить, но увидела что - то в глазах дочери - не надежду, а решимость узнать этого человека, разгадать загадку. Она молча кивнула, но её взгляд сказал Сергею: «Шаг в сторону - и я сотру тебя в порошок».

Спустя час Мелисса сидела на деревянной скамейке, пальцы судорожно сжимали её край. Солнечные зайчики танцевали на воде фонтана, дети смеялись где - то неподалёку - обычный летний день. Но внутри неё бушевал ледяной шторм.

«Зачем я пришла? Он назвал меня мебелью. Мебелью!» - стыд и горечь подступали комом к горлу. Она видела, как он идёт по аллее, размашистой походкой, руки в карманах дорогих джинсов. Солнечные очки скрывали глаза. Он казался воплощением уверенности, которой у неё не было ни капли.

Он остановился перед ней, снял очки. Взгляд был все тем же - изучающим, как у энтомолога на редкого, странного жука. Ни извинения, ни смущения.

- Пришла. - Констатация факта.

Не «ты пришла», а просто «пришла». Как будто предмет явился по требованию. Он сел рядом, не спрашивая, откинулся на спинку скамьи. Расстояние между ними было небольшим, но ощущалось как пропасть. - Ну, так что? Поговорим?

Мелисса втянула воздух, пытаясь унять дрожь в руках. Запах его духов - дорогой, чуждый, подавляющий - ударил в нос.

- О чем? - её голос звучал тихо и хрипло. - О том, как ты мастерски унижаешь людей? Или о том, что твой отец заставил тебя прийти сюда?

Сергей повернул голову, его взгляд стал острее.

- Отец не заставлял. Он… намекнул на последствия. - В уголке губ дрогнуло подобие усмешки. - Но ты… ты действительно не похожа на них. Алина бы сейчас рыдала, кричала или пыталась дать пощёчину. А ты сидишь. Молчишь. Смотришь. Как будто ждёшь, когда я продолжу. Интересно. Непредсказуемо.

- Это не комплимент, Сергей, - резко сказала Мелисса, неожиданно для себя ощутив вспышку гнева. Он говорил о ней, как о неодушевлённом предмете. Снова. - Я не экспонат в твоей коллекции странностей. Я человек. Которого ты публично оскорбил.

Он нахмурился, будто её резкость была неприятной неожиданностью.

- Оскорбил? Да. Признаю. - Слова «прости» опять не последовало. - Но ты же сама… - он запнулся, ища формулировку, - …подавала надежды. Этот выпускной. Твоя жалкая попытка быть «как все» в этом дешевом платьице… - Он снова поморщился. - Это раздражало. Как фальшивая нота.

Мелисса сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль помогала не заплакать.

- На это платье мама копила целый год! Оно для меня было самым дорогим, и не важно сколько оно реально стоило! - вырвалось у нее, голос дрогнул. - А ты… ты просто монстр. Тебе плевать на чувства других. Ты видишь только ценники и ярлыки, оцениваешь людей по шмоткам, блестяшкам, а не по душе...

Глава 4

Прошёл месяц, калейдоскоп дней, окрашенных в противоречивые оттенки. Сергей сдержал слово. Алина и его привычная тусовка исчезли из поля зрения. Их дни были заполнены странными, иногда неловкими попытками "нормальности".

В музее современного искусства он стоял перед абстракцией с видом эксперта, а потом признался, что ненавидит это. Однако он заметил, как её глаза загораются, когда она понимает замысел художника.

- Интересно наблюдать за тобой и твоей реакцией на простые вещи, - сказал он, и это прозвучало почти как комплимент.

Во время пикника в парке он заказал и привёз корзину с едой из лучшего ресторана, но понятия не имел, как расстелить плед. Мелисса смеялась, видя его беспомощность, и этот смех заставил его на мгновение сбросить маску надменности.

В кино он выбрал сложную психологическую драму, а потом всю дорогу домой разбирал мотивы героев, ловя каждую её реплику, споря, удивляясь её интуитивным прозрениям. Его ум был острым, и когда он не защищался цинизмом, говорить с ним было… захватывающе и интересно.

Но были и тени. Его привычка оценивать все и всех денежным эквивалентом. Его привычка смотреть вслед каждой проходящей юбке. Его мгновенная холодность, если что - то шло не по его плану. Его неумение говорить о чувствах - все сводилось к "интересно", "необычно", "зацепило". Любви не было. Была одержимость разгадкой. Было физическое влечение - его прикосновения становились чаще, дольше, но всегда контролируемыми. И была постоянная мысль Мелиссы:

«Я могу достучаться. Я должна. Если он способен на интерес, он способен и на большее. Я вижу искру».

Но кого именно она пыталась убедить? Похоже себя... и только себя.

Сейчас они ужинали. Вид ночного города за окном был ослепителен. Сергей был необычно сосредоточен. Он отодвинул тарелку с недоеденным стейком.

- Месяц истёк, - произнёс он. Его голос был ровным, но в нем слышалось напряжение. Он смотрел не на неё, а на бокал вина, который вращал в пальцах.

Мелисса замерла. Сердце бешено заколотилось.

«Что дальше? Признание поражения? Эксперимент окончен, ты не смогла"?

- Да, - прошептала она, боясь сломать хрупкую тишину.

- Ты была… невыносима, - начал он, и её сердце упало. - Ты со своими принципами, своей верой в добро, своими глупыми, но такими… яркими эмоциями. Ты как ребёнок, который верит в сказки. Это раздражает. Это утомляет.

Он поднял взгляд. В его серо - голубых глазах не было привычного льда. Горел странный, сложный огонь - смесь раздражения, усталости и чего-то ещё, глубокого и незнакомого.

- Но этот ребенок… этот свет… - Он сделал паузу, как будто слова давались с трудом. - Он не гаснет. Даже когда я пытаюсь его задуть цинизмом. Даже когда я веду себя как последний… - Он не договорил. - Отец считает, что ты можешь меня спасти. От меня самого. Я всегда считал это бредом. Но…

Он вдруг встал. Не подошёл к ней. Просто встал рядом со столом, высокий, уверенный, но без привычной надменной расслабленности. Его тело было напряжено.

- Я не умею любить, Мелисса. Возможно, никогда не научусь. Моя душа - это чёрная дыра, которая поглощает все светлое. И твой свет… он тоже может погаснуть в ней. Я разрушу тебя. Я знаю это. - Голос его был низким, почти жёстким, но в нем впервые зазвучала искренняя тревога. Не за себя. За нее.

Мелисса слушала, не дыша.

- Но я хочу попробовать, - продолжил он, и слова звучали как признание в слабости. - Хочу, чтобы этот свет был рядом. Всегда. Хочу… обладать им. Защитить его от себя? Безумие. Но я не могу отпустить. Ты вошла под мою кожу, Мелисса. Как заноза. Раздражаешь. Но… не хочу тебя вытаскивать.

Он сделал шаг к столу, достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бархатную коробочку. Открыл её. Бриллиант внутри был не огромным, но изысканным, холодным и чистым. Он ловил свет люстр и бросал на стол искры.

- Выходи за меня. - Это не был вопрос. Это был приказ. Но приказ, произнесённый с какой - то странной, сломанной интонацией. - Дай мне этот свет. Дай мне шанс… не погубить его. Будь моей женой. Моим якорем. Моим проклятием и моим единственным шансом. Я не обещаю рая. Я обещаю… борьбу. Со мной. За меня. Рискнёшь? Окончательно?

Он протянул коробочку. Его рука не дрожала, но в глазах бушевала буря - страх, вызов, надежда, ужас перед будущим, который он не мог скрыть. Он предлагал не любовь. Он предлагал поле битвы. И себя - как главный трофей и главную опасность.

Мелисса смотрела на кольцо, на его лицо, искажённое непривычными эмоциями. Она видела монстра. Но видела и того парня которого любила не смотря ни на что, в котором мелькнула искорка добра, по крайне мере ей так казалось. Она видела разрушителя. Но видела и того, кто впервые в жизни испугался не за деньги, а за неё, за её свет. Он признался в своей тьме. И в своём желании света. Это был крик души, закованной в лёд.

Так думала юная восемнадцатилетняя девочка, которая всем сердцем верила в добро и в силу своей любви.

Она встала. Её ноги были ватными, но сердце билось не от страха, а от странной, всепоглощающей решимости. Я смогу. Я должна. Она верила не в него, а в ту искру, что жила в ней самой. В свою силу. В свою способность любить и прощать. В то, что даже в самой глубокой тьме можно зажечь огонь.

Глава 5

Воздух в роскошном ресторане, выбранном для банкета, был густым и сладким от аромата белых роз и дорогого парфюма. Хрустальные люстры отбрасывали на стены переливчатые блики, а начищенный до зеркального блеска паркет отражал нарядные туфли гостей. Мелисса в подвенечном платье из слоёв нежнейшего кружева и шелка казалась невероятной, почти неземной. Она сияла. Не от бриллиантов в ушах (подарок свёкра), а изнутри - тихим, глубоким счастьем. Её рука лежала на руке мужа. Мужа! Она ловила себя на этом слове, и по телу разливалось тепло.

Она украдкой взглянула на Сергея. Он был чертовски красив в строгом смокинге, его черты, обычно искажённые гримасой презрения или скуки, сейчас были спокойны, почти отрешённы. Он исполнял роль. Играл идеального жениха. Играл безупречно. Он подносил ей бокал, улыбался нужным людям, его пальцы лежали на её руке - твердо, холодно, без трепета. Но Мелисса гнала прочь сомнения.

«Он здесь. Он выбрал меня. Сквозь всю его тьму пробился тот самый свет. Теперь мы вместе.» - она верила в это с упрямством отчаянной надежды.

Николай Сергеевич, сидевший во главе стола, излучал глубокое, молчаливое удовлетворение. Его план сработал. Сын женился. На той, на ком нужно. Он поймал взгляд Мелиссы и чуть заметно кивнул, его обычно ледяные глаза смягчились. В них читалось одобрение и… обещание защиты. Он был её крепостью, её гарантом в этом новом, сверкающем мире.

И только один человек за всем столом словно сидел на похоронах. Елена, мать Мелиссы, в своём простом, но элегантном платье, казалась бледным призраком среди этого блеска. Она не улыбалась. Её глаза, полные неизбывной грусти и страха, были прикованы к дочери. Она видела не жениха, а хищника в дорогой клетке. Видела не любовь в его взгляде, а вынужденную терпимость. Она знала. Но видела и сияние дочери, её абсолютную, слепую веру. И не смогла её сломать. Просто сидела, сжимая в коленях сумочку, словно вцепившись в последний оплот реальности, и молилась, чтобы её материнское сердце ошибалось.

Сергею было скучно. Смертельно. Речи казались приторными, улыбки гостей - фальшивыми, еда - безвкусной массой. Его мысли были где-то далеко. Он механически выполнял ритуал, мысленно подсчитывая, сколько ещё часов придется терпеть эту комедию. Рука Мелиссы в его руке была тонкой и хрупкой. Он чувствовал лёгкую дрожь её пальцев - от счастья, думала она. От нервного напряжения, знал он.

Идиллию разорвал звук бьющегося стекла. Резкий, трескучий, как выстрел. Музыка смолкла. Все головы повернулись к источнику шума.

В дверях, шатаясь, стояла Алина. Её лицо было искажено гримасой ярости и алкогольного опьянения. Дорогое платье на ней было помято, макияж размазан по щекам чёрными потоками туши, в руке она сжимала пустой бокал.

- Какая трогательная картина! - её голос, хриплый и громкий, прорезал замерший зал. - Принц и Золушка! Нет, простите… - она сделала несколько неуверенных шагов вперед, - Принц и… мышь! Серая, нищая мышь!

В зале повисла гробовая тишина. Мелисса побледнела, ее пальцы судорожно вцепились в рукав смокинга Сергея. Он не шевельнулся, лишь его брови чуть сдвинулись, в глазах вспыхнули молнии холодного гнева.

Но прежде чем он успел что-то сказать, Алина уже рванулась к столу, к Мелиссе.
- Ты! - она шипела, останавливаясь прямо перед ней. Запах дорогого коньяка и злобы ударил Мелиссе в лицо. - Он мой! Он всегда был мой! Он звонил мне вчера! Говорил, как скучает по мне!

Мелисса чувствовала, как земля уходит из-под ног. Весь зал поплыл перед глазами. Она искала взгляд Сергея, умоляя, чтобы он опроверг.

И он зашевелился. Медленно, с королевским, ледяным спокойствием поднялся. Его движение было таким властным, что даже Алина на мгновение замолчала.

- Это недостойно, Алина, - произнёс он, и его голос, тихий и ровный, резал слух острее крика. - Ты пьяна и позоришь себя. Твои фантазии не интересуют ни меня, ни мою жену.

Он сделал едва заметный знак охранникам у дверей. Те двинулись к ним.
- Выведи её, - сказал Сергей, обращаясь к ним, но глядя прямо на Алину. - И проследи, чтобы ей вызвали такси. Она не в состоянии сама добраться.

Алина замерла, её глаза расширились от неверия и новой волны ярости.
- Сергей! Ты не можешь! Ты же говорил… - начала она, но он перебил ее, сделав шаг вперед.

- Я сказал все, что хотел сказать. Уходи. Сейчас. Пока не усугубила своё положение ещё больше. – Его взгляд был стальным, не допускающим возражений. В нем не было ни капли тепла или узнавания, только холодное презрение и желание поскорее убрать помеху.

Охранники мягко, но настойчиво взяли Алину под руки. Она пыталась вырваться, её крики превратились в бессвязное бормотание и проклятия, которые быстро затихли за дверьми.

Сергей обернулся к гостям. На его лице снова была лёгкая, светская улыбка.
- Прошу прощения за эту неприятную сцену. Ревность - не самое красивое чувство. Не позволим ей испортить наш вечер. - Он поднял бокал. - За мою прекрасную жену Мелиссу!

Зал, выдохнув, подхватил тост. Музыка заиграла снова, слишком громко и быстро, пытаясь затопить неловкость.

Сергей сел на место и повернулся к Мелиссе. Он взял её руку, его пальцы были холодными.
- Прости за этот цирк, - сказал он тихо, и в его глазах она увидела досаду и раздражение. Но не на себя. На Алину. На испорченный вечер. - С ума сошла от ревности. Не обращай внимания на этот бред.

Визуализация Алины

Визуализация Алина Коршунова

Девушка мажорка, дочь богатых, влиятельных родителей. Красива, но глупа. Не привыклаполучать отказ, слышать НЕТ. В школе постоянно обижала Мелиссу, издевалась над ней.

Это тот образ, в котором я вижу её на свадьбе Мелисса и Сергея, когда она устроила скандал.

Глава 6

Солнечный свет, яркий и безжалостный, бил в глаза сквозь щели тяжёлых штор. Мелисса проснулась с ощущением, что провела ночь не в постели, а на каменном полу. Каждая мышца ныла от напряжения, а в висках стучала тревожная дробь: «Ты слышала… скоро все вернётся на круги своя».

Она заставила себя подняться. Огромная, роскошная комната давила на неё своей безликой совершенностью. Она была как красивая открытка - снаружи блеск, внутри - пустота.

Она надела один из новых халатов и вышла в коридор. Дом был погружен в гробовую тишину. Спустившись, она по запаху кофе нашла столовую. Огромный стол из тёмного дерева был накрыт на одного. Николай Сергеевич, судя по всему, уже позавтракал и удалился в кабинет. Сергей сидел у окна с планшетом в руках. Он не взглянул на нее.

Горничная молча подала ей кофе. Тишина становилась все более гнетущей.
- Доброе утро, - рискнула она произнести.

Сергей медленно поднял на неё взгляд. Он окинул её с ног до головы с таким пренебрежением, что у неё внутри все сжалось.
- Доброе? - он усмехнулся. - На чем основан этот оптимизм? На том, что тебе подарили новую клетку побольше?

- Сергей, пожалуйста… - её голос дрогнул. - Не надо так.

- А как надо? - его голос зазвенел сталью. - Радоваться, что мою жизнь приковали к твоей? Ты витаешь в облаках, милая. Пора спуститься на землю.

Он отпил глоток кофе.
- Кстати, о твоей мамаше. Надеюсь, она не собирается становиться частым гостем?

Удар был настолько низким, что у Мелиссы перехватило дыхание. Слезы брызнули из глаз.
- Не смей так говорить о моей матери! - вырвалось у нее. - Она в десять раз лучше тебя!

Сергей медленно поднялся. Он надвигался на неё, используя свой рост как оружие.
- А ну - ка, повтори, - прошипел он. - Ты, нищая, которую приютили из милости, смеешь сравнивать свою плебейскую родню со мной? Ты забыла, где твоё место?

Он сделал шаг вперед. В его глазах горело нечто опасное. Унижение, ярость.
- Я тебя сейчас напомню…

- Сергей Николаевич.- Голос прозвучал из дверного проёма, Николай Сергеевич стоял там. Его лицо было невозмутимым, но глаза, холодные и острые, были прикованы к сыну.

Сергей замер. Он отступил на шаг.
- Отец. Мы просто… беседовали.

- Я слышал, о чем вы «беседовали», - Николай Сергеевич вошёл в столовую. Его трость отстукивала по паркету мерный, властный ритм. Он подошёл к Мелиссе. Она стояла, вся дрожа, слезы текли по её лицу.

- Успокойся, детка, - сказал он неожиданно мягко и положил свою тяжёлую руку ей на плечо. Это прикосновение было твёрдым. Защищающим. - Никто не посмеет оскорблять твою мать в этом доме. Или тебя. Понятно? - Последняя фраза была адресована Сергею. И в ней прозвучала такая недвусмысленная угроза, что у того дрогнула челюсть.

- Отец, она сама… - начал он, но Николай Сергеевич резко оборвал.

- Замолчи. Ты перешёл все границы. Твоя жена заслуживает уважения. И если я еще раз услышу что - то подобное… - он сделал паузу. - Ты очень пожалеешь. Твоё содержание - это не право. Это привилегия. И я могу её отозвать. Понятно?

Сергей побледнел. Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

- Теперь извинись.

Сергей сжал губы. Он посмотрел на Мелиссу, и в его взгляде не было раскаяния. Была ненависть.
- Прости… что оскорбил твою мать, - прошипел он.

- Хорошо, - тихо сказал Николай Сергеевич. - Теперь можешь идти.

Сергей, не глядя ни на кого, развернулся и вышел. Его спину можно было прочитать как открытую книгу - ярость, унижение, злоба.

Когда его шаги затихли, Николай Сергеевич повернулся к Мелиссе. Его взгляд смягчился.
- Он исправится. Дай ему время. А сейчас… у меня для тебя предложение.

Он подошёл к столу, взял со стопки бумаг папку и протянул ей.
- Я нанял для тебя репетиторов. Самых лучших. Ты умная девушка, с потенциалом. Выбери любое учебное заведение. Университет, художественная академия, языковые курсы - что душа пожелает. Получи достойное образование. Стань тем, кем хочешь быть. Не просто женой моего сына. Личностью.

Мелисса с изумлением смотрела то на папку, то на него. В её глазах читалось недоверие, смешанное с зарождающейся надеждой.
- Я… я не знаю, что сказать… Спасибо, - прошептала она.

- Не благодари. Считай это… инвестицией в будущее нашей семьи, - он чуть заметно улыбнулся. - Тебе нужно развиваться. А теперь иди, приведи себя в порядок. Подумай. Выбор за тобой.

Он ушел, оставив ее одну с папкой в дрожащих руках. Она прижала ее к груди. Образование. Мечта всей её жизни. Ключ к свободе, который ей протягивали прямо в золотой клетке. Это было так неожиданно, так щедро, что слезы снова навернулись на глаза, но теперь - от смутной, испуганной надежды.

***

Сергей в ярости влетел в свой кабинет на втором этаже и захлопнул дверь так, что с полки слетела дорогая статуэтка. Он схватил ее с пола, занес, чтобы швырнуть в стену, но вовремя остановился. Деньги. Все упиралось в деньги. И в старика, который держал его на короткой финансовой привязи.

«Инвестиция в будущее семьи». Он слышал их разговор, подслушивая у двери. Образование. Чтобы она ещё больше возомнила о себе. Чтобы смотрела на него свысока. Нет, старик явно перегибал палку.

Глава 7

Прошла неделя. Неделя, которая казалась Мелиссе сном - странным, тревожным, но на удивление сладким. Сергей превратился в того самого мужчину, в которого она когда - то влюбилась. Того, кто был с ней в тот единственный месяц ухаживаний, но теперь его поведение казалось еще более глубоким, еще более… настоящим.

Он не просто исполнял роль. Он, казалось, жил ею. По утрам он завтракал с ней, расспрашивая о её планах на день, советуя, какой университет выбрать. Его советы были умными, не навязчивыми, а участливыми.
- Юриспруденция? Солидно. Но там сухо. А вот искусствоведение… Ты тонко чувствуешь красоту, Мелисса. Это видно, - говорил он, и его слова ласкали её душу, ранили её настороженность.

Он стал приносить ей маленькие подарки. Не броские бриллианты, а то, что говорило о том, как он её видит и понимает. Книгу того самого автора, которого она однажды упомянула в разговоре. Дорогой альбом с репродукциями картин из музея, где они были. Коробку изысканного чая, когда заметил, что она не пьет кофе по вечерам.

Однажды вечером он пришёл в её комнату с двумя хрустальными бокалами и бутылкой безалкогольского игристого.
- Нашёл в погребе. Решил, что нам есть что отпраздновать, – сказал он, и его глаза смеялись. - Твоё поступление на подготовительные курсы. Первый шаг к большой мечте.

Они сидели на полу у камина (теперь его растопили специально для неё), пили игристое и говорили. Говорили о будущем. И он мастерски вёл эту беседу.

- Я представляю, как ты будешь ходить на пары с огромным портфелем, - улыбался он, и в его улыбке была такая нежность, что у Мелиссы перехватывало дыхание. - А я буду тебя подвозить и ревновать ко всем этим юным гениям - однокурсникам.

- Не ревнуй, - она смеялась, чувствуя, как её щеки горят. - Ты же знаешь, мое сердце занято.

- Надеюсь, - он взял её руку и прижал к своей груди. Она чувствовала ровный, сильный стук его сердца. Или это стучала её кровь в висках? - Знаешь, я даже немного завидую тебе. Ты начинаешь все с чистого листа. Строишь себя. А я… я застрял в этой роли наследника, который ничем по-настоящему не горит.

В его голосе прозвучала такая искренняя, горькая нота, что Мелисса инстинктивно прижалась к нему.
- Мы можем строить все вместе, Сергей. Мы же семья.

Он посмотрел на неё, и в его глазах было что - то сложное, чего она не могла понять. Что - то похожее на боль. Или на триумф.
- Да. Семья, - он произнёс это слово тихо, задумчиво. - А какая семья без ребенка, Мелисса?

Он не давил. Не требовал. Он просто бросил эту фразу в пространство, как семечко, и наблюдал, как оно прорастает в её сознании.

И оно прорастало. Теперь, когда он был так близок, так добр, мысль о ребёнке уже не казалась ей ужасной. Она начинала видеть этот момент в розовом свете. Их ребенка. С его глазами и её улыбкой. Малыш, который заполонит собой этот огромный, холодный дом смехом. Который станет тем самым, что навсегда свяжет её с этим новым, неожиданно прекрасным Сергеем.

Она начала сама проецировать эти мечты в разговорах.
- Представляешь, здесь, в зимнем саду, можно поставить качели. А в этой комнате - сделать детскую. В пастельных тонах.

- В голубых, - тут же мягко поправлял он, целуя её в висок. - Для сына. Продолжателя фамилии. Отец будет счастлив.

Он всегда упоминал отца. Как бы невзначай. Связывая их «общее» желание с волей свёкра. И Мелисса, опьянённая вниманием и надеждой, уже не видела в этом подвоха. Она видела заботу о семье, о династии.

Он стал проявлять к ней физическую нежность. Не страсть, а именно нежность. Обнимал ее сзади, когда она смотрела в окно. Целовал в шею, проходя мимо. Его прикосновения были лёгкими, ненавязчивыми, но постоянными. Он стирал границы её личного пространства, делая своё присутствие привычным, желанным.

Однажды ночью она проснулась от того, что он стоит рядом с кроватью.
- Мне просто нужно было убедиться, что ты здесь, - прошептал он, садясь на край кровати. Его лицо в лунном свете казалось юным и беззащитным. - Иногда мне кажется, что ты сон. Что я проснусь, и тебя не будет.

- Я здесь, - она протянула к нему руку, и он взял её, прижал к своей щеке. - Я никуда не денусь.

- Обещаешь? - в его голосе была детская неуверенность, которая растапливала последние льдинки в её сердце.

- Обещаю.

Он лёг рядом с ней, просто обняв, и они проспали так до утра. И для Мелиссы это значило больше, чем любая страсть. Это была близость. Доверие. То, чего ей не хватало больше всего.

На следующее утро за завтраком Николай Сергеевич наблюдал за ними с редким для него выражением довольства. Он видел, как Сергей подаёт ей чашку, как их руки касаются, как они перешёптываются о чём - то своём.
- Я рад, что вы нашли общий язык, - произнёс он, и в его голосе звучало одобрение. - Семья должна быть крепкой. В ней должны быть свои… традиции. Своё продолжение.

Сергей посмотрел на отца, и между ними пробежало мгновенное, словно удар тока, понимание. Затем он перевёл взгляд на Мелиссу и улыбнулся - той самой, тёплой, обезоруживающей улыбкой.
- Мы над этим работаем, отец. Не сомневайся.

Мелисса покраснела, опустив глаза. Она была счастлива. Глупо, слепо, безоговорочно счастлива. Она купилась на сказку. Она поверила в перерождение.

Глава 8

Прошло пять лет.

Они пролетели как один долгий, странный, застывший день. Особняк Волковых поглотил время, превратив его в череду безупречных, безэмоциональных ритуалов.

Мелисса стояла перед зеркалом в своей гардеробной, поправляя прядь волос. На ней были простые джинсы и мягкий свитер - одежда для университета. Она ловила своё отражение - глаза чуть уставшие, но спокойные. Она больше не та испуганная девочка в свадебном платье. Она - Мелисса Волкова, студентка - искусствовед. Маска достоинства стала её второй кожей.

Дверь скрипнула. В зеркале она увидела Сергея. Он стоял на пороге, в дорогом домашнем костюме, с телефоном в руке.

- Ухожу. Вернусь завтра утром, - произнёс он, не глядя на неё.

- Деловая встреча? - спросила она, голос ровный, привычный.

- Что-то вроде того, - буркнул он, наконец подняв на нее взгляд. В его глазах - скука и лёгкое презрение к её «игре в учёбу». - Не жди.

Дверь закрылась. Она слышала, как завёлся мотор его автомобиля. К Алине. Всегда к Алине.

Она медленно опустилась на край кровати. Пальцы сами потянулись к нижней части живота. Плоскому, пустому. Пять лет. Пять лет тишины и пустоты. Пять лет ответов врачей: «Медицинских препятствий нет… возможно, стресс…»

Стресс. Его было предостаточно. Её тело отказывалось приносить ребёнка в этот холод.

***

Вечером того же дня Николай Сергеевич пригласил её в кабинет. Он выглядел уставшим, морщины вокруг глаз стали глубже.

- Садись, детка. Как учёба? - его голос звучал устало.

- Готовлюсь к экзамену по фламандской живописи, - она села, чувствуя привычное напряжение.

- Сергей дома? - спросил он, уже зная ответ.

- Нет. Ушел. Сказал, что вернётся завтра.

В кабинете повисло тяжёлое молчание. Николай Сергеевич снял очки, с силой потер переносицу.
- Мелисса… Я скоро уезжаю. В Питер. Срочные дела по заводу.

Она кивнула. Его отъезды были нередки.

- И пока я буду отсутствовать… я хочу, чтобы ты кое о чем подумала. - Он посмотрел на нее прямо, его взгляд стал тяжелым, неотвратимым. - Я вижу, что происходит. Вернее, что не происходит. Он не меняется. Он губит свою жизнь. И твою.

Он встал, прошёлся за столом, его трость отстукивала нервный ритм по паркету.
- Я устал от этого цирка. Устал смотреть, как он позорит нашу фамилию. И я не хочу больше быть соучастником в твоих страданиях.

Он остановился напротив нее. Его лицо было серьёзным.
- Когда я вернусь… мы решим, как тебе быть дальше. Если ты захочешь… уйти от него… я помогу. Оформлю развод. Буду выплачивать содержание. Помогу с жильем. Ты не останешься одна. Я даю тебе слово.

Мелисса сидела, не двигаясь. Слова свёкра падали на нее, как камни. Это был выход. Тот самый, о котором она иногда позволяла себе мечтать в самые тёмные ночи. Свобода. Официальная, обеспеченная им самим.

- Подумай, - тихо сказал он. - Ты заслуживаешь нормальной жизни. Не этой… пытки молчанием.

Он не стал ждать ответа. Кивнул и вышел, оставив её одну в огромном, тихом кабинете.

Она сидела, не в силах пошевелиться. Мысли путались. Развод. Свобода. Но что потом? Одиночество? Стыд перед матерью? Жизнь на содержание бывшего свёкра?

Она поднялась и вышла из кабинета, поднялась к себе. Её руки странно дрожали. В горле стоял ком. Она зашла в ванную, чувствуя лёгкую тошноту, умылась ледяной водой, пытаясь прийти в себя.

И вдруг её взгляд упал на коробочку с тестом. На тот самый, что она купила неделю назад почти машинально, когда была очередная задержка, без надежды, и забросила в дальний ящик.

Сердце ее бешено заколотилось. Нет. Не может быть. Не сейчас. Не после всего этого.

Руки сами потянулись к ящику. Она достала тест, сделала всё по инструкции, пальцы плохо слушались её. Минуты, пока она ждала результат, показались вечностью.

И тогда она увидела их. Две чёткие, ясные полоски.

Она отшатнулась от раковины, прислонилась спиной к холодной стене. Голова кружилась. В ушах стоял звон.

Беременна.

Она медленно сползла на пол, прижав руки к животу. К тому месту, где теперь билась новая жизнь. Их жизнь. Его и её. Того, кто предавал её, и той, кто только что получила возможность сбежать.

Что теперь? Сказать свёкру? Его лицо, озарённое счастьем. Его немедленный отказ от всяких мыслей о разводе. Его железная хватка, которая сомкнётся на ней и на этом ребёнке навсегда.

Сказать Сергею? Его фальшивая радость. Его отвращение к ответственности. Его тайные визиты к Алине, которые теперь станут еще горше.

Нет.

Она медленно поднялась с пола. Дрожь прошла. Внутри все застыло и прояснилось. Она посмотрела на своё отражение в зеркале. Бледное, но решительное лицо.

Она не скажет никому. Не сейчас.

Эта новость была ее тайной. Её оружием. Её единственной настоящей собственностью в этом доме иллюзий и предательств.

Глава 9

Комната задрожала от мощного удара ногой по дверному косяку. Сергей стоял на пороге, его лицо искажено злобой, от него пахло дорогим виски и дорогим же развратом.

- Опять это бледное, постное лицо! - его голос, сиплый от ярости, резанул воздух. - У меня в доме постоянно похороны! Улыбнись, черт возьми! Или твоя мамаша не научила, как богатым мужьям улыбаться, когда они тебя содержат?

Мелисса медленно положила щётку для волос. Она не встала. Просто повернула голову и посмотрела на него. Взгляд ее был не испуганным, а холодным, оценивающим. Это новое выражение ее лица вывело его из себя ещё сильнее.

- Ты меня слышишь? Встань, когда я с тобой разговариваю! - он рванулся к ней, но она резко отодвинула стул и поднялась сама, не позволяя ему схватить себя.

- Я тебя слышу прекрасно, Сергей, - ее голос прозвучал тихо, но ясно, без тени прежней робости. - Как, впрочем, и весь дом. У тебя очень громкий голос, когда ты пьян.

Его глаза сузились до щёлочек. Он не ожидал ответа. Он ожидал, что она сожмётся, заплачет, убежит.

- Что? Ты что это себе позволяешь? Ты забыла, кто ты здесь?

- Нет. Я прекрасно помню. Я - твоя законная жена. А это - мой дом.

Он засмеялся, резко, истерично.

- Жена? Ты? Ты - покупка моего отца! Дорогая игрушка! Которая ко всему прочему ещё и бракованная оказалась! Где мой наследник, а? Где он? Прошло сколько? А живота не видно! Может, ты и не способна ни на что, кроме как сидеть с этим кислым лицом?

Она чувствовала, как по спине бегут мурашки, но не подала вида. Внутри все сжалось в тугой, горячий комок. Комок ярости и горькой правды, которую она пока не могла высказать.

- Возможно, проблема не во мне, - бросила она, глядя ему прямо в глаза. - А в том, кто слишком много времени проводит не в супружеской постели.

В дверях появилась тень. На пороге стоял Николай Сергеевич. Его лицо было строгим и усталым.

- Сергей, хватит. Твои выходки становятся невыносимыми. Оставь Мелиссу в покое.

Сергей резко обернулся к отцу, его ярость нашла новый выход.

- А, защитник пришел! Опять ты на ее стороне! Она что, тебе докладывает, как я ее, по ее мнению, «обижаю»? Или ты сам из - за двери подслушиваешь? Тебе мало того, что ты женил меня на этой… на этой пустышке! Ты ещё и в каждую ссору лезешь!

- Она твоя жена! - голос Николая Сергеевича прогремел, заставив содрогнуться даже Сергея. – И она ведёт себя с гораздо большим достоинством, чем ты! Вы оба проверялись и вердикт врачей, что вы оба здоровы. Зачем ты оскорбляешь жену? Ты позоришь нашу фамилию! Ты напиваешься, ты орешь, ты унижаешь женщину в своём же доме! Меня от тебя тошнит!

- От меня тошнит? - завопил Сергей. - А от этого цирка, который ты устроил? Женитьба по расчёту! Ты купил мне жену, как покупают породистую суку! А потом требуешь, чтобы я ее любил? Я ненавижу ее! И я ненавижу тебя за это!

Он с силой пнул ногой комод, с грохотом опрокинув вазу, и выбежал из комнаты. Николай Сергеевич тяжело вздохнул, провёл рукой по лицу. Он посмотрел на Мелиссу, и в его взгляде читался неподдельный стыд и усталость.

- Прости его, Мелисса. Он… он не умеет справляться с гневом. И с тем, что я слишком многого от него требую. И меня прости, девочка.

- Он вас ненавидит, - тихо сказала Мелисса, не отводя взгляда. - И меня заодно. И этот дом. Вы построили золотую клетку, Николай Сергеевич. И теперь удивляетесь, что птицы в ней дерутся.

Он ничего не ответил. Развернулся и молча ушёл.

Та ночь стала для нее последней каплей. А на следующее утро пришло сообщение. С незнакомого номера. Фото. Сергей, спящий, на роскошной кровати. К его обнажённой груди прижималась она - Алина. Ее длинные волосы рассыпались по его плечу, на ее губах играла довольная, победная улыбка. Подпись: «Спокойной ночи, жена. Он очень устал».

Мелисса не почувствовала боли. Только ледяную, всепоглощающую ярость. Она дождалась его возвращения под вечер.

Он вошёл, бледный, помятый, с головной болью. Он попытался пройти мимо неё, не глядя.

- Как провёл ночь, муж? - ее голос прозвучал как хлыст.

Он обернулся, на лице - раздражение.

- Что тебе надо?

Она молча подняла телефон, демонстрируя ему фото. Она ждала оправданий, лжи, гнева. Но он лишь усмехнулся. Усмехнулся устало и цинично.

- Ну, вот и раскрыли мой большой секрет. Да, это Алина. И была, и есть, и будет. Что с того?

- Что с того? - ее голос сорвался на крик. - Я твоя жена!

- По паспорту - да, - он равнодушно пожал плечами. - А по жизни - нет. Я женился на тебе, потому что папаша приказал. А любил я всегда только ее. Так что привыкай. Ты - для светских раутов и для производства наследников. Она - для всего остального.

У нее перехватило дыхание. От такой откровенной, наглой жестокости.

- Я… я подам на развод.

Он рассмеялся ей в лицо.

- Попробуй. Только учти: у моего отца лучшие юристы города. Они тебя помиру пустят. И ты останешься ни с чем. Без денег, без имени, даже работу нормальную ты не найдёшь, я уж постараюсь, чтобы тебя не взяли ни в одно приличное место. Ты будешь ползать у моих ног и умолять о пощаде. Так что сиди тихо, делай вид, что все в порядке, и жди, когда я соблаговолю прийти к тебе для исполнения супружеского долга. Это твоя участь. Смирись.

Глава 10

Комната в отеле «Метрополь» тонула в полумраке. Сергей нервно шагал от мини - бара к окну, сжимая в руке стакан с виски. Алина, развалясь на шелковом диване, с холодной усмешкой наблюдала за ним.

- Ну что, мой герой? Опять твоя законная супруга испортила тебе настроение? - ее голос был сладким, как яд. - Опять напомнила, что ты не свободен?

- Заткнись, Алина! - рявкнул он, швыряя стакан в камин. Хрусталь разлетелся с оглушительным треском. - Ты не представляешь, что она себе позволяет! Она смотрит на меня так, будто это я - грязь под ее ногами! А этот старик… отец всегда на ее стороне!

- Милый, я все прекрасно представляю, - Алина медленно поднялась и подошла к нему, обвивая руками его шею. Ее пальцы впились в его кожу. - Но нытьём мы ничего не решим. Нужен план. Нужно, чтобы ты стал свободен. И чтобы при этом не потерял ни копейки.

- Как?! - он отстранился от неё, его лицо исказила гримаса бессильной ярости. - Он все продумал! Это проклятое завещание! Если я разведусь - останусь ни с чем! Если не будет наследника – останусь ни с чем! Он поставил меня в клетку!

- Значит, нужно изменить условия, - ее глаза блеснули холодным расчётом. - Или… того, кто эти условия диктует.

Сергей замер. Он смотрел на нее, не понимая, не веря.
- Что… что ты имеешь в виду?

- О, мой наивный мальчик, - она рассмеялась, и в ее смехе не было ни капли веселья. - Твой отец - не бессмертен. У него больное сердце. Стресс, нервный срыв… несчастный случай… Такое случается.

Он побледнел. Отшатнулся от неё.
- Ты с ума сошла?! Это же мой отец!

- Отец, который отдал тебя в рабство убогой выскочке! - ее голос зазвенел сталью. - Отец, который предпочитает тебе какую-то мымру! Отец, который разрушил нашу жизнь! Он или мы, Сереж! Решай!

- Но… как? - его голос дрогнул, в нем послышались уже не гнев, а страх и странное, щемящее любопытство.

- Это уже моя забота, - она провела рукой по его щеке, и ее прикосновение было ледяным. - У меня есть знакомые… Люди, которые решают такие проблемы. Дорого, конечно. Но оно того стоит. Ты станешь главой империи Волковых. Свободным. Богатым. Со мной. А эта… Мелисса… - она презрительно сморщила нос. – Она останется ни с чем. Без его защиты, без денег… Мы ее сломаем. Она сама откажется от всего, лишь бы убраться подальше и побыстрее.

Он молчал, глядя в пустоту. Борьба читалась на его лице. Страх, жадность, ненависть к отцу… и та самая, всепоглощающая страсть к этой женщине, которая готова была на все.

- Он все равно не оставит ей ничего, - пробормотал он, пытаясь убедить себя. - В завещании…

- А если оставит? - перебила она. - Он что, последнее время стал к тебе добрее? Нет. Он все больше ценит свою невестку. Я не буду рисковать. Никто не встанет между мной и моим счастьем. Никто.

Она посмотрела на него, и в ее взгляде не осталось ничего женственного. Только голая, хищная воля.
- Ну что? Ты со мной? Или ты и дальше будешь приползать ко мне ночами, как затюканный щенок, и жаловаться на свою несчастную долю?

Он закрыл глаза. Сделал глубокий, прерывистый вдох. И кивнул. Одни раз. Коротко и страшно.

- Да, - прошептал он. - Я с тобой. Сделай это.

Алина улыбнулась. Победно, по-кошачьи.
- Вот и хорошо. Не бойся. Скоро все это кошмарное время останется позади. И мы будем вместе. Как и должно было быть с самого начала.

Она обняла его, прижалась к нему. Он стоял недвижимо, как истукан, глядя в стену пустым взглядом. Он только что подписал смертный приговор собственному отцу. Ради свободы. Ради денег. Ради неё.

А где-то в другом конце города, в своём кабинете, Николай Сергеевич Волков, ничего не подозревая, подписывал новое завещание в присутствии нотариуса и своего юриста.

Глава 11

Известие пришло глубокой ночью. Резкий, неумолимый звонок телефона ворвался в тишину спальни. Сергей, вернувшийся под утро от Алины, спросонья чертыхнулся и нажал на громкую связь.

- Сергей Николаевич? - голос водителя отца, обычно железный, сейчас дрожал. - Произошло… Произошло непоправимое. Ваш отец… и Елена Петровна…

Мелисса, спавшая чутко, мгновенно проснулась. Сердце ушло в пятки.

- Что случилось? - резко спросил Сергей, садясь на кровати.

- Авария. На трассе под Питером. Фура… их Mercedes… - голос оборвался. - Они не успели… Никто не выжил.

Тишина в комнате стала абсолютной, звенящей. Мелисса не дышала, не в силах осознать. Мама. Мама. Слово застряло комом в горле, не в силах вырваться наружу.

Сергей медленно опустил телефон. Его лицо в свете лунного света было странным - сначала бледным от шока, а потом… потом на нем стало проступать что-то иное. Не горе. Не ужас. А странное, леденящее душу осознание. Освобождение.

Он повернулся к Мелиссе. Его глаза блестели в полумраке.
- Слышала? - его голос был хриплым, но без тени горя. - Твоего щита больше нет. И твоей мамы тоже.

Он сказал это с такой ледяной, нечеловеческой жестокостью, что Мелисса физически ощутила боль, как от удара ножом в грудь. Она вскрикнула - беззвучно, только воздух вырвался из перехваченного горла. Слезы хлынули ручьём, но она не могла пошевелиться, парализованная горем и его словами.

- Но как мама оказалась в машине с Николаем Сергеевичем? - голос Мелиссы дрогнул.

- Вот чего не знаю, того не знаю. Отец не говорил ничего о своих планах, кроме того, что на днях планирует поездку.

Сергей встал, натянул халат. На его лице теперь играла странная, почти торжествующая улыбка.
- Ну что ж… Теперь в этом доме будет один хозяин.

***

Похороны прошли в тумане невыносимой боли. Мелисса стояла у двух свежих могил, не чувствуя ни земли под ногами, ни ветра на лице. Она была пустой скорлупой, разбитым сосудом. Сергей держался подальше, его лицо было образцом приличествующей скорби, но в глазах она читала только нетерпение.

И это нетерпение вырвалось на свободу той же ночью.

Она услышала громкие голоса, хохот, визг шин на подъездной аллее. Выглянув в окно, она увидела, как к дому подъезжают несколько знакомых спортивных автомобилей. Из них вываливались его друзья, уже изрядно пьяные, с бутылками в руках. И Алина. Яркая, победная, в коротком платье, она повисла на руке у Сергея, громко смеясь.

Мелисса отпрянула от окна, сердце бешено колотилось. Это кощунство. В день похорон!

Дверь в ее спальню распахнулась без стука. На пороге стоял Сергей, с бокалом виски в руке. От него пахло алкоголем и дорогим парфюмом Алины.
- Почему не присоединишься к веселью, дорогая? - его голос был громким, развязным, чужим. - Мы празднуем новую жизнь! Свободную жизнь!

- Сергей… как ты можешь? - прошептала она, сжимая руку у горла. - Они же только похоронены…

- Именно поэтому! - он крикнул, и его лицо исказилось гримасой ненависти и ликования. - Наконец - то этот старый хрыч не стоит у меня за спиной! Наконец - то я могу дышать!

Он схватил её за руку и потащил за собой по лестнице вниз, в гостиную.

В гостиной обстановка была просто, как после апокалипсиса. Дорогой персидский ковёр был залит вином и усыпан пеплом. По стенам висели какие - то пьяные друзья Сергея. Алина, сидя на рояле, распевала похабные песни.

- Смотри! - Сергей отпустил ее руку и широко раскинул руки. - Мой дом! Мои правила! И твое место… - он повернулся к ней, и его взгляд стал холодным, издевательским, - …твоё место - наводить в нем порядок.

Он взял со стола пустую бутылку и швырнул ее к ее ногам. Стекло разлетелось.
- Убери это. И принеси нам ещё выпить. Ты ведь здесь прислуга.

Она не двинулась с места. Гордость, боль, ярость - все смешалось внутри неё.

- Я сказал, УБЕРИ! - он резко толкнул ее плечом.

Мелисса, не ожидавшая этого, потеряла равновесие и упала на колени, прямо на холодный паркет. Унижение было острее любой физической боли. Она подняла на него глаза, полные слез и неверия.

В этот момент Алина, хихикая, подошла к Сергею и обвила его руками.
- Ну что ты к ней пристал, Сереженька? Видишь, человек отдыхает на полу, - она язвительно улыбнулась, глядя на Мелиссу сверху вниз.

Сергей фыркнул, обнял Алину за талию и притянул к себе.
- А что, правда. Мебель должна знать своё место. На полу ее место.

И тогда, на глазах у всей пьяной компании, на глазах у Мелиссы, которая все ещё сидела на полу, униженная, он склонился и поцеловал Алину. Долго, страстно, с влажным звуком. Его руки скользнули по ее телу, откровенно, похотливо лаская ее под одобрительный гогот друзей.

- Сергей… - вырвалось у Мелиссы, но ее голос утонул в хохоте и музыке.

Он оборвал поцелуй, но не отпустил Алину, смотря на Мелиссу поверх ее головы. Его глаза были холодными и жестокими.
- Что? Ревнуешь? - он усмехнулся. - Не надо. Ты же сама все видела. Сама знала. А теперь… - он указал подбородком на осколки, - …убери за нами. И принеси шампанского. Живо.

Глава 12

Дверь отворилась, впустив не только его, но и тяжкий, сладковатый запах дорогого коньяка и дикой, животной ярости. Сергей стоял на пороге, его фигура заполнила собой весь проем. Глаза были двумя узкими щелями, из которых на неё лился расплавленный свинец ненависти.

Он сделал шаг внутрь. Дверь с тихим стуком закрылась за его спиной, отрезая Мелиссе последний путь к отступлению.

- Ну что, жена, - его голос был низким, шипящим, каким бывает голос змеи перед ударом. - Кажется, нам нужно обсудить твоё поведение. Обсудить… без свидетелей.

Он двинулся к ней, неспешно, наслаждаясь ее страхом. Мелисса отступала, пока спиной не упёрлась в холодное стекло окна. Бежать было некуда.

Внезапно его рука молнией рванулась вперёд и впилась ей в волосы, резко запрокинув ее голову. Боль пронзила кожу, выступили слезы.

- Ты думала, что мой старик тебе помог? - прошипел он, приближая своё лицо к её лицу так, что она чувствовала на своей коже его горячее дыхание. - Он тебе не помог. Он тебя купил. А я…

Его вторая рука обвилась вокруг ее горла, сжимаясь не сильно, но достаточно, чтобы лишить ее голоса и вселить леденящий ужас. Он уже тянул ее вниз, к ковру…

И вдруг - в дверь постучали. Сначала несмело, а затем настойчивее.
- Сергей? Сергей, открой! - это был голос Алины, звучавший испуганно и вместе с тем решительно.

Сергей замер, его пальцы ослабили хватку. Он с ненавистью посмотрел на дверь.
- Убирайся к черту! - проревел он, не оборачиваясь.

- Я никуда не уйду - голос Алины стал громче.

Проклиная Алину, Сергей оттолкнул Мелиссу. Она, вся дрожа, прислонилась к стене, пытаясь перевести дыхание. Он на секунду задержался на ней взглядом, полным немой угрозы, молча пообещав, что это не конец. Затем он резко развернулся, распахнул дверь и вышел. Мелисса услышала его удаляющиеся быстрые шаги и сдавленные всхлипы Алины.

Она заперла дверь на ключ, придвинула туалетный столик и рухнула на кровать, вся охваченная нервной дрожью. Той ночью она так и не смогла заснуть.

А за стеной гремела музыка. Смех. Громкие, пьяные голоса.

***

Мелисса сидела на кровати, сжимая в руках фотографию матери. Она даже плакать уже не могла - слезы высохли, оставив после себя лишь пустоту и ледяную тяжесть в груди.

Мелисса не спала. Она сидела на подоконнике в своей комнате, обняв колени, и смотрела, как за окном медленно светает. Два дня назад она похоронила мать и Николая Сергеевича. А вчера ее муж устроил в их память дикий праздник. Слез больше не было, только пустота и ощущение ледяного кома под сердцем.

Внезапно внизу, у парадного входа, раздался сдержанный, но настойчивый автомобильный гудок. Через минуту послышались шаги дворецкого, затем скрип открываемой двери и тихие, деловые голоса.

Мелисса накинула халат и вышла на лестничную площадку. Сверху она увидела, как в холл вошёл Александр Игнатьевич, личный адвокат Николая Сергеевича. Он был безупречен в своём строгом костюме, его лицо было свежим и невозмутимым, и он с лёгкой брезгливостью перешагнул через спящую на полу в блёстках девушку.

Он что-то тихо сказал дворецкому, и тот, кивнув, направился будить Сергея.

Минут через пятнадцать, пока адвокат молча и терпеливо ждал в почти опустевшем кабинете, в дверях появился Сергей. Он был бледен, его глаза покраснели, а руки слегка тряслись с похмелья. За ним, как тень, стояла бледная Мелисса.

- Александр Игнатьевич, - сипло произнёс Сергей, - какой черт принёс вас сюда в такую рань? Неужели нельзя было дождаться девяти утра?

- Прошу прощения, Сергей Николаевич, Мелисса Геннадьевна, - адвокат поклонился, оставаясь ледяным. - В последней воле вашего отца, Николая Сергеевича, был чёткий пункт: ознакомить вас с изменениями в завещании на утро через день после его погребения. Я следую букве закона. И его воле.

Он положил портфель на стол и извлёк папку с документами.

- Если кратко, - его голос был громок и чёток в тишине спящего дома, - все состояние переходит не вам. Оно переводится в трастовый фонд для вашего будущего ребёнка - внука или внучки Николая Сергеевича.

Сергей, казалось, протрезвел в одно мгновение. Он уставился на адвоката, не веря своим ушам.

- Вы с ума сошли? Он мёртв! Я его единственный сын!

- Вы - предполагаемый управляющий до совершеннолетия наследника, и то, только в том случае, если к его появлению на свет зарекомендуете себя с положительной стороны, иначе управление перейдёт к матери малыша, Мелиссе Геннадьевне, - поправил его адвокат. - Главное условие - ребенок должен родиться в течение десяти лет с момента заключения вашего брака. А соответственно осталось пять лет.

Затем он повернулся к Мелиссе, и его взгляд смягчился на полградуса.

- В случае, если по истечении этого срока, ребёнок не появится на свет, то брак будет расторгнут по вашему желанию, Мелисса Геннадьевна, вам будет назначено пожизненное содержание. Вы будете ежемесячно получать двести пятьдесят тысяч рублей. Это ваша финансовая независимость и последняя воля человека, который вас очень уважал.

Он положил на стол визитку и закрыл портфель.

Глава 13

Тишина, оставленная адвокатом, была оглушительной. Она висела в воздухе кабинета густым, ядовитым маревом, сквозь которое доносился лишь тяжёлый, свистящий вздох Сергея. Он медленно поднял на неё глаза. И в них не осталось ни похмелья, ни злобы. Только холодная, бездонная пропасть расчёта.

- Значит, так, - его голос был тихим, скребущим, как лезвие по камню. - Значит папаша меня решил оставить без наследства.

Он вдруг резко, неестественно рассмеялся. Сухим, надтреснутым смехом, от которого по коже побежали мурашки.

- Ребёночка хочет мой покойненький папка. Внучка. Ну что ж… - Он встал и медленно пошёл к ней. Каждый его шаг отдавался в ней глухим ударом сердца. - Мы ему его сделаем. Прямо сейчас. Не откладывая.

Он схватил ее за руку. Его пальцы впились в ее запястье стальными тисками.

- Нет, Сергей, отпусти… - ее собственный голос прозвучал слабо и жалко, почти детским шёпотом. Внутри все сжалось в ледяной ком страха.

- Нет? - он скривил губы в уродливой пародии на улыбку. - Милая моя, после того, что только что прозвучало, слово «нет» для тебя больше не существует. Ты теперь не жена. Ты - инкубатор. И у инкубатора нет права голоса.

Он потащил ее за собой из кабинета, через спящий дом. Она цеплялась взглядом за спящие тела, за опрокинутые бокалы, за портьеры - за любой клочок прежней, хоть и ужасной, но знакомой жизни. Но все плыло в слезах, которые она отчаянно сдерживала.

Он толкнул ее в первую же свободную комнату и захлопнул дверь. В кресле у окна сидел его друг, Максим, тот самый, что всегда смотрел на неё слишком пристально. Он был пьян, его взгляд мутно блестел.

- Макс, просыпайся, браток, - голос Сергея звенел фальшивой, истеричной весёлостью. - У нас миссия. Благородная миссия.

Мелисса попыталась вырваться, но он швырнул ее на кровать. Пружины жалобно заскрипели.

- Сергей, что ты делаешь? Выпусти меня! - в ее голосе прорвалась настоящая, животная паника.

- Объясняю ситуацию, - он наклонился над ней, его дыхание обжигало лицо. - Мы с тобой, дорогая, старались, как видно, недостаточно. Раз живота до сих пор нет. А время, между прочим, тикает. Десять лет, как погляжу, не такой уж и большой срок, тем более, что половина этого срока уже прошла.

Он обернулся к Максиму, который с пьяным интересом наблюдал за происходящим.

- А у Максима, между прочим, двое детей от двух разных тёлок. Проверенный производитель. Так что, раз уж я, видимо, брак, - он выплеснул в это слово всю свою накопившуюся ядовитую желчь, - то пусть хоть гены будут качественные.

Он отпустил ее и сделал шаг назад, жестом представляя ее своему другу.

- Ваша очередь, Макс. Сделайте мне наследника.

В комнате повисла секунда ошеломляющей, немыслимой тишины. Мелисса почувствовала, как пол уходит из - под ног, а стены смыкаются. Ее тело пронзила волна тошноты, горькая желчь подкатила к горлу. Это был не просто ужас. Это было падение в абсолютную, запредельную бездну унижения.

- Ты… ты с ума сошёл? - выдохнула она, и слова застряли в пересохшем горле колючим комом. - Я твоя жена!

- Ты - мой билет к деньгам! - рявкнул он, и маска цинизма слетела, обнажив дикую, неконтролируемую ярость. - И я его получу! Любой ценой! Или тебе правда интересно, что значит быть последней потаскухой в этом доме? Я могу устроить очередь! Мои друзья не откажутся! Проверим, от кого ты забеременеешь быстрее!

Его слова били по ней, как плети. Каждое - обжигало, рвало плоть, уничтожало последние остатки самоуважения. Она чувствовала на себе пьяный, похотливый взгляд Максима, ощущала его как прикосновение грязных рук. Мир сузился до этой комнаты, до этих двух мужчин, до немыслимого, чудовищного выбора.

Внутри неё все кричало. Кричал ее собственный, ещё не рождённый ребёнок, чьё существование было ее единственной тайной и единственным спасением.

- НЕТ!

Это был не крик, а какой-то первобытный рёв, вырвавшийся из самой глубины ее существа. Она с силой, о которой сама не подозревала, оттолкнула Сергея, и он, не ожидая такого, на секунду потерял равновесие.

Она рванулась к двери. Сердце колотилось так, что казалось, вот - вот разорвёт грудную клетку. В ушах стоял оглушительный звон. Она не видела ничего, кроме ручки двери.

- Держи ее! - проревел Сергей.