Магическая лавка попаданки

Глава 1

– Ну конечно, тетушка Аглая, – я улыбнулась, упаковывая магическое зеркальце в небольшую коробочку, обтянутую бархатом цвета ночи. – Ваши племянницы обязательно выйдут замуж за своих избранников. Только пусть смотрятся в зеркальце по очереди каждый день.

Лавка, залитая теплым светом подвесных ламп в виде хрустальных сфер, будто замерла в ожидании чуда. Сквозь витражное окно с узором из фениксов и лунных цветов пробивались последние лучи заката, играя бликами на полках из темного дуба. Там, меж резных шкатулок и флаконов с золочеными пробками, ютились диковинные товары: дудочки, сплетенные из ивовых прутьев, чьи мелодии усмиряли ветер; амулеты с рунами, светящимися, как угли; сушеные пучки мандрагоры, аккуратно перевязанные серебряной нитью. На нижних полках, под стеклом, мерцали кристаллы пророчеств, а рядом в керамических горшках шелестели листья синих папоротников, чей сок заживлял раны. Воздух был густым от ароматов ладана, сушеной полыни и старого пергамента.

Гномка Аглая Сорн Гортопф, низкорослая плотная дама средних лет, с темными волосами и зелеными глазами, расцвела, ободренная моими уверениями. Ее пальцы, унизанные перстнями с нефритами, дрогнули, когда она положила на прилавок пять серебряных монет. Забрала коробочку и вышла, позвякивая бубенцами на плаще. Я отложила ее монеты в сторону, туда, где в фарфоровой чаше уже копилась выручка — это для оплаты кухарки. Теперь, когда я обзавелась такой незаменимой помощницей, мне не придется питаться всухомятку каждый день. Расплачусь сегодня, сразу за неделю.

Пока лавка пустовала, я провела рукой по резному прилавку, смахнув невидимую пыль с ветхой книги заклятий, лежавшей рядом с весами из черного дерева. Над головой, под потолком, тихо покачивались связки сушеных звездных грибов и колокольчиков, отпугивающих злых духов. В углу, на бронзовой подставке, дремал фамилиар — черный кот Барс, свернувшись клубком рядом с хрустальным шаром. Его храп нарушал лишь тиканье старинных часов с фигуркой дракона вместо кукушки.

Сегодня был удачный день: две волшебные дудочки уплыли к новым хозяевам — одна, с инкрустацией из лунного камня, отправилась к дочери советника императора, любившей музыку. Другую, обвитую серебряной лозой, купил менестрель из столицы. А теперь и зеркальце, чья поверхность мерцала, как вода под луной, отправилось дарить надежду. Еще пара дней, и придется грузить телегу: в подвале уже пустовали ящики с эльфийскими шелками, запас зелий молчания таял, а свитки с картами невидимых земель разобрали еще на прошлой неделе.

Я блаженно вздохнула и прикрыла глаза, опираясь на стену по одну сторону лавки. Кто бы сказал мне еще год назад, что я буду так радоваться заработку, стоя на кассе. Однако же вот, торгую в собственной лавке, товарами, о которых в моем мире, на Земле, и слыхом не слыхивали, счастлива и довольна жизнью.

Там, на Земле, меня звали Ольга Владимировна Ласская, я была сорокалетней старой девой, жила в однушке в хрущевке, работала оператором на почте, экономила каждую копейку и старалась покупать и одежду, и еду только по скидкам и акциям. Моя жизнь умещалась в тридцать квадратных метров с обоями цвета тоски. Помню, как считала трещины на потолке, лежа на диване с продавленными пружинами, и слушала, как соседи за стеной ругаются из-за просроченной квартплаты. Работа на почте — бесконечные посылки с чужой радостью, запах плесени в подсобке, чай в пластиковых стаканчиках. Пальцы, вечно липкие от скотча, и зимние сапоги, пропахшие солью с тротуаров.

А здесь… Здесь я вдыхала аромат свежесрезанной мяты, которую Барс притащил утром в зубах, и поправляла на витрине веточку волшебного ортела, чьи ягоды светились, как крошечные фонарики.

Я очутилась в этом магическом мире случайно: шла по темной улице домой. поскользнулась, упала… Вроде банальная история. Вот только закончилась она не больницей, а переносом в другой мир, причем в своем теле!

Первое, что я увидела после переноса: огромная луна, переплетенная с солнцем в небесном танце, и стая летящих артосов, небольших ящерок, несущих в лапках светляков. Помню, как изумилась тогда. Это потом оказалось, что увидеть артосов – к удаче. И все те недели, что я жила в новом мире, мне и правда сопутствовала удача. Меня признали, как законную хозяйку, и дом, и лавка, и все магические амулеты, ни у кого вокруг и мысли н возникло, что я занимаю чужое место. Кот, мой фамилиар, и тот общался со мной, как с полноправной владелицей собственности.

- Опять в облаках витаешь, - проворчал Барс, возвращая меня с небес на Землю. – Ты домой собираешься?

Я кивнула. Собираюсь, конечно, куда ж я денусь. Вот закрою лавку и пойду домой, да. Прямо к горячим пирогам и успею. Заплачу кухарке, орчихе Марте, и с удовольствием поужинаю. Ну и Барса накормлю, естественно.

Глава 2

Я закрыла лавку, тщательно проверив сигнализацию – василиска, живого и совершенно дикого оравшего при попытках взлома. Сейчас, сытый и бодрый, он сидел на своей жердочке в торговом зале. Когда я уходила, он зевнул, демонстрируя три ряда зубов, и принялся вылизывать лапу с когтями, похожими на садовые серпы.

— Спокойной ночи, зубастик, — пробормотала я, зная, что при малейшем шорохе он заорёт так, что у воров из ушей пойдёт дым. В прошлом месяце он случайно активировался от грохота эльфийской повозки — пол-улицы потом неделю лечило мигрень.

Вместе с Барсом мы неспешно двинулись домой, вниз по улице. Дорогу освещали магические шары в кованых клетках: одни светили ровным белым светом, другие мигали, как невменяемые светляки, а третьи и вовсе периодически плевались искрами. Барс шел впереди, подёргивая хвостом при каждом шорохе со стороны не освещенных уличных участков. Его чёрная шерсть сливалась с сумраком, и только белый кончик хвоста маячил, как призрачный флажок.

— За нами снова следят, — раздраженно фыркнул Барс, выгибая спину. – Тебе надо что-то с этим сделать!

Я оглянулась. У булочной «У Грогга» действительно стояла бочка, из которой торчали фиолетовые побеги. Но кроме пары летучих мышей-вампирёнков, жующих крошки, никого.

Все, что мне оставалось, — это пожать плечами. Ну следят. Не первый день уже. И что? Ни я, ни Барс не могли засечь слежку. Агата, соседка из ближайшего ко мне дома, из рода ведьм, проверила меня на порчу, сглаз и прочую чушь, заявила, что опасности нет. Ну я и успокоилась. В конце концов, может, у меня появился свой поклонник? Или конкуренты решили проверить меня и мою лавку? Что ж теперь, из дома не выходить, опасаясь слежки?

— Может, это Агата за нами шпионит? — предположила я, наступая на тень, которая дёрнулась и слилась с другой. — Она же вчера клялась, что в моём чайнике завелись демоны.

Барс хмыкнул, запрыгивая на парапет с резными горгульями.

— Нет, тут пахнет намного хуже. Как дешёвые любовные зелья.

Мы свернули в переулок, где старушка-троллиха Мавра вывешивала на верёвке сушиться магические ковры. Один, с узором из бегущих единорогов, чихнул на нас облачком радужной пыли. Барс чихнул в ответ уже по-настоящему.

— Если это поклонник, — сказала я, вытирая пыль с рукава, — то пусть хотя бы цветы присылает. А не шаркает за углами, как мокрый кобольд.

Домашняя дверь встретила нас скрипом — всё никак не заговорю петли. В прихожей пахло пирогами Марты и маслом драконьей полыни, которым она чистила сковородки. Барс тут же уткнулся носом в миску, а я плюхнулась в кресло, глядя, как за окном моргает подозрительный шар-фонарь. Может, и правда конкуренты? Или незадачливый поклонник?

Узнать бы…

Вечер прошел тихо и спокойно. Барс, объевшись сливок из фаянсовой миски с надписью «Лучшему охотнику на мышей», развалился у камина, где вместо обычного огня плясали синеватые язычки пламени — я щедро подсыпала туда угли из пещеры огненных саламандр. Его бока ритмично вздымались, а усы подрагивали в такт потрескиванию поленьев, пахнущих дымом. Я укуталась в плед с вышитыми рунами «тепло» и ковырялась в потрёпанном фолианте «Зелья для ленивых волшебниц», где рецепт снотворного начинался со слов: «Если не хотите шевелиться, просто плюньте в котёл и ложитесь спать».

Магией я овладевала, как пьяный гоблин — шатко и с неожиданными провалами. Вчера, например, случайно превратила ложку в ужа, который теперь жил под раковиной и воровал сыр. Зато у меня отлично получались зелья цвета хаки — идеально, чтобы прятаться от кредиторов. Страница с рецептом «эликсира бодрости» была залита кофе (настоящим, с Земли, который я берегла как зеницу ока, и который в тот раз разлил сволочной Барс), а на полях красовался мой рисунок: Барс в шляпе алхимика.

Легла я поздно, а утром встала рано, отчаянно зевая. Глаза слипались, будто их склеили паутинкой из подвала, где ткала свои сети гигантская шелкопрядиха.

— Опять не спала, — проворчал Барс, усевшись на кухонный стол рядом с банкой сушёных лягушачьих лапок. Его хвост ёрзал по крошкам от вчерашнего пирога с мясом гривастого кабана. — Тобой, как пугалом, только ворон пугать. Вон даже горшок с кактусом-душителем от тебя в сторонку отполз.

— Ну спасибо, — фыркнула я, пытаясь заварить чай из сушёных листьев лунной крапивы. Заварник, как назло, материализовал вместо кипятка розовых лягушат, и пришлось вылавливать их ложкой. — Вот посажу тебя на диету из мышей, будешь знать.

Конечно же, этот меховой зараза мне не поверил! И лишь презрительно щурился, зная, что его «зарплата» — копчёная форель с рынка троллей — лежит в шкафу под замком. А ещё он обожал воровать печенье у клиентов, притворяясь безобидным мурлыкой, пока те умилялись его «ми-ми-мишности».

Мы поели приготовленное вчера Мартой и потащились в лавку – работать.

Барс состоял у меня на зарплате – изображал говорящего кота-не оборотня, чем удивлял всех пришедших покупателей.

Василиск на жердочке встретил нас ворчанием — видимо, обиделся, что его не взяли домой. Пришлось угостить его копчёными мышами из запасов «на черный день». Лавка наполнилась привычным ароматом волшебства, глупыми претензиями Барса и тихим шуршанием страниц в моей потрёпанной книге.

Глава 3

- Мне нужно пять скатертей-самобранок! Пять, а не три! – уже через час после открытия гремел в лавке голос орчихи Ольгары, кряжистой, седовласой дамы лет семидесяти-семидесяти пяти (орки жили до ста лет). Ее мощная рука, украшенная несколькими тяжелыми серебряными браслетами, с грохотом опустилась на прилавок, заставив подпрыгнуть пару глиняных кружек. – Мне правнукам свадьбы играть! Гостей море будет! Весь род, от горных кланов до прибрежных рыбаков, соберется! Что мне ваши три скатерти?! Не хватит же еды! Весь дом уже украшен цветами и гирляндами из горного вереска и дубовых листьев, пахнет медом и свежей выпечкой, а без самобранок столы просто не будут полными! Пустыми стоять будут, как в голодный год!

Я молчала, давая возможность клиентке выговориться. Воздух в лавке, обычно наполненный ароматами сушеных трав, воска для дерева и пыли со старых свитков, теперь вибрировал от ее возмущения. Пять скатертей-самобранок! Да я три с трудом нашла и заказала, подняв все связи у старьевщиков и спекулянтов! Они лежали сейчас в дальнем углу, аккуратно упакованные в плотную, не пропускающую свет ткань – три бесценных свертка, излучающих едва уловимую магическую теплоту. Вот где я ей пять достану? Редкость же неслыханная!

С тех пор как оранжевые раньи – эти крохотные, похожие на светящихся жучков насекомые, чьи крылышки переливаются на солнце как расплавленное золото, – перестали находить свои любимые ягоды ариссинки в наших краях (то ли вымерли кусты, то ли климат изменился), они и ткать самобранки почти перестали. Раньи были привередливы – без сока ариссинки, дающего их шелку волшебные свойства изобилия, у них пропадал и стимул, и умение. Все больше получались просто красивые, но обычные скатерти, хоть и из невероятно тонкого, прочного шелка цвета заката. И потому настоящие самобранки, те, что сами наполнялись яствами по велению хозяйки, теперь стали баснословной редкостью, предметом вожделения и гордости для тех, кто мог себе такое позволить. А Ольгара из горного рода Твердых Скал, судя по ее наряду и браслетам, могла. Но даже ее богатство не могло сотворить чудо из воздуха – или, вернее, из исчезнувших ягод.

Я машинально поправила край ближайшего рулона простой льняной ткани, чувствуя, как под ладонями холодеют кончики пальцев. Пять... Это было невозможно. Но глядя в ее горящие, как угли, глаза под густыми седыми бровями, я понимала, что просто сказать "нет" – значит нажить себе могущественного и очень громкого врага.

Когда, наконец, словесный поток Ольгары иссяк, оставив в воздухе лавки легкое дрожание от ее баса, я вспомнила некоторые земные методы общения с клиентами. Собравшись, я смягчила выражение лица и натянула ту самую, хорошо знакомую по прошлой жизни, успокаивающую улыбку сервиса – чуть виноватую, чуть обнадеживающую, абсолютно дежурную.

– Поверьте, нисса Ольгара, – начала я, стараясь вложить в голос максимум искренности, – прямо сейчас все мои знакомые поставщики, от захудалых перекупщиков на рынке Старой Гавани до контрабандистов с Лунных Перевалов, разыскивают так нужные вам оставшиеся две скатерти. Каждый камень перевернут, каждая паутина в подвалах проверена! – Я чуть наклонилась вперед, создавая иллюзию доверительности. – Уверяю, сегодня-завтра, максимум послезавтра, я лично вручу их вам. И свадьба ваших правнуков пройдет на высочайшем уровне, так что даже сам Король Гор позавидует изобилию!

Эффект превзошел ожидания. Ольгара буквально расцвела, как горный эдельвейс под первым весенним солнцем. Ее нахмуренные брови разгладились, угли в глазах сменились довольным блеском. Она даже выпрямилась, горделиво встряхнув седыми космами. Народ в этом мире, особенно гордые и воинственные орки, был не избалован клиентоориентированностью. Обычное дело – услышать грубое "Нет в наличии!" или "Жди, когда будет!". Потому такой поток вежливых заверений и обещаний, эта сладкая иллюзия исключительного внимания к ее проблеме, подействовали на старую орчиху как лучший успокоительный эликсир. Заговорить зубы даже такому напористому покупателю, как Ольгара, оказалось делом пары-тройки секунд при правильном подходе.

Очень скоро, напевая под нос какую-то гортанную горную мелодию и с видом полного удовлетворения, Ольгара выкатилась из моей лавки, унося с собой полную и непоколебимую уверенность в том, что ее дело – самое важное во всей вселенной, и мне, бедной лавочнице, теперь нечем заняться, как только день и ночь рыскать в поисках двух злополучных скатертей-самобранок. Дверной колокольчик мелодично звякнул ей вслед.

Мысленно помахав ей платочком (и мысленно же вздохнув с облегчением), я буквально через мгновение переключилась. Перед прилавком уже топтался, загораживая свет из окна, новый клиент – тролль Шортас. Его грубая, покрытая серой, словно камень, кожей морда была искренне озабочена. В огромной, как лопата, лапе он сжимал нечто, напоминавшее, скорее, небольшое дерево, чем инструмент: дубовую рукоять длиной в два моих роста, увенчанную массивной железной головкой, покрытой свежими сколами и въевшейся каменной пылью.

– Ведьма! – прохрипел Шортас, и его голос звучал как перекатывающиеся валуны. – Помоги! Без магии – кранты! Жизненно надо заговорить этот молот! – Он ткнул чудовищным инструментом в сторону прилавка, едва не сбив корзинку с сушеными мандрагорами. – Нанялся, понимаешь, на работу славную. Расчищаю площадку средь Скал Драконьего Хвоста, под особняк одного знатного господина. Злато сулят хорошее! Но вот этот оболтус... – Он с нежностью потрепал гигантский молот. – Слишком уж ме-ед-ли-и-во работает! Целый валун – три удара! Время – деньги, а я теряю и то, и другое! Пришлось потратить аж пять медяков, чтобы стационарным порталом перенестись сюда, из самой глухой горной дыры, поближе к твоей магической лавке. Не подведи, ведьма!

Глава 4

Я целый день простояла у прилавка, и к вечеру ноги гудели, как разгневанные шершни, а спина ныла от напряжения.

Вслед за троллем пожаловала семейка гномов – пять крепко сбитых фигурок в практичных кожаных фартуках поверх коричневых рубах. Их бороды, заплетенные в аккуратные косы с медными колечками, были все в мелкой каменной крошке и саже. Глаза, острые и проницательные, сразу же устремились к витрине с защитными артефактами.

– Нам нужен амулет Каменного Корня! – буркнул самый старший, вероятно, глава семейства, стуча коротким, перепачканным сажей пальцем по стеклу. – Тот, что оберегает очаг от подземных сквозняков и злых духов! Срочно! В новую шахту переезжаем, порог надо освятить!

Я с сожалением покачала головой. Амулет Каменного Корня был действительно редким, требующим особых минералов с глубин, и в наличии его не оказалось. Избежать громкого скандала удалось только благодаря тем же "земным" методам: я заверила их с максимально возможной убедительностью, размахивая руками, что завтра, к самому открытию, амулет непременно появится в продаже – я лично прослежу! Мол, у меня уже есть надежный источник, который как раз сегодня вечером должен доставить реликвию.

Гномы ушли, недовольно переговариваясь на своем гортанном наречии и гулко брякая инструментами за поясами. В воздухе еще долго витало облачко каменной пыли, осевшее на ближайшие полки. Я вздохнула, чувствуя, как начинает болеть голова от постоянного напряжения и необходимости выкручиваться.

И почти сразу, словно подменяя ушедших, на пороге возникли две дриады. Они вошли бесшумно, ступая легко, будто не касаясь пола, но их появление сразу же наполнило лавку свежим, чуть терпким ароматом молодой листвы и влажной земли. Их длинные волосы цвета весенней зелени были перевиты живыми лозами с мелкими бутонами, а одежды напоминали сотканный из теней и солнечных бликов лесной мох. В их глазах светилась тревога.

– Нам нужны цветы и почки арасон-травы, – заявила одна из них, и ее голос звучал как шелест листьев на ветру. Она протянула руку с длинными, почти прозрачными пальцами к полке с сушеными травами, но тут же сморщила тонкий нос. – Нет, не эти засушенные тени. Нам нужны свежесобранные. Сегодня. Срочно. – Вторая дриада кивнула, и в ее взгляде читалась настоящая паника. – Иначе наша привязка к материнскому древу ослабнет до следующего полнолуния! Мы чувствуем, как корни слабеют!

Я с сочувствием посмотрела на них. Их дискомфорт в каменных стенах города был почти осязаем.

– Добрые лесани, – ответила я мягко, но твердо, – арасон-траву собирают только в пору летнего солнцестояния, когда роса на ней светится под луной. Сейчас же осень. Свежесобранных ростков не будет ни у меня, ни в самой лучшей травяной лавке города, ни даже в королевской оранжерее, боюсь. Это против календаря самой природы.

Дриады разочарованно поморщились, словно от глотка уксуса. Они переглянулись, беззвучно обменявшись каким-то лесным знанием. Видимо, понимали правоту моих слов, но отчаянная нужда заставляла их искать хоть что-то. Недовольно вздохнув, словно ветер в осенней листве, они все же взяли пакетики с сушеной арасон-травой, которые я им предложила, – бледное подобие того, что им было нужно, но лучше, чем ничего. Они расплатились горстью необычайно свежих, блестящих лесных ягод (которые пахли как целая роща после дождя) и выплыли из лавки так же бесшумно, как и появились, оставив после себя лишь мимолетное ощущение увядающей зелени и легкую грусть.

Я занималась с клиентами весь день, продавая то, что можно было продать, отговариваясь и обещая невозможное. К вечеру я чувствовала себя выжатой, как лимон после праздничного пира. Каждый мускул ныл, веки налились свинцом, а в голове гудело от бесконечных просьб, требований и собственных выдумок про "завтра точно будет". Я уже тянулась к тяжелому железному ключу, висевшему за прилавком, собираясь запирать лавку и мечтая только о тишине и горячей ванне с ароматными травами, как вдруг...

Барс, дремавший в теплом углу прилавка, свернувшись в рыжий пушистый шар, резко вскинул морду. Его уши прижались к черепу, спина выгнулась дугой, шерсть встала дыбом, превратив его в ощетинившийся еж. Он зашипел, низко, протяжно и угрожающе – звук, в котором смешались и злоба, и первобытный страх. Его зеленые глаза, обычно лениво прищуренные, расширились, став огромными изумрудными дисками, и уставились на дверь.

Дверь скрипнула, нарушая вечернюю тишину, впуская струю прохладного воздуха, пахнущего городской пылью и чем-то еще... едва уловимо металлическим. Порог перешагнул мужчина. Высокий, статный, с темными, аккуратно подстриженными волосами и сильным, слегка выдвинутым вперед подбородком, придававшим его симпатичному лицу что-то хищное. Его взгляд, острый и цепкий, как когти птицы, не стал скользить по полкам, разглядывая диковинки. Он мгновенно нашел меня в полумраке лавки и устремил на меня эти пронзительные, слишком внимательные глаза. Одет он был дорого, но без вычурности: темно-синий бархатный камзол, отороченный серебряным шнуром, и черные штаны из добротной ткани, заправленные в высокие сапоги. В его осанке читалась уверенность, граничащая с властностью.

– Добрый вечер, – автоматически, натянув на губы усталую профессиональную улыбку, произнесла я. Голос звучал хрипло от утомления. – Чем могу помочь? Лавка уже закрывается.

Он сделал шаг вперед, и тень от его высокой фигуры легла на прилавок. На его губах играла едва заметная улыбка, но до глаз она не доходила. Они оставались холодными и оценивающими.

– Здравствуй, истинная, – пророкотал он. Голос был низким, бархатистым, но в нем чувствовалась какая-то странная вибрация, будто под слоем меда скрывалась сталь. – Наконец-то мы вместе. Я долго искал тебя.