Магический фактор. Игра королей

Пролог. Ошибочно

Анориэль

Всё началось с ошибки.

Один человек двадцать первого декабря начертил неверный символ в пентаграмме на каменной стене. И вот уже жизнь нескольких людей разделена на «до» и «после».

Впрочем, ошибки не так страшны, как предсказания человека, который никогда не ошибается.

Эндрю не любили многие. Как правило предсказания двадцатилетнего провидца сбывались. Не всегда так как предполагалось, но сбывались – это знал каждый, кому хоть раз гадал ирландец. Он мог сказать: «Вы потеряете ценного человека» имя в виду купюру с изображением короля. Он мог пообещать, что скоро вы увидите дальнего родственника, но забыть упомянуть о похоронах.

Сейчас рыжеволосый парень с косичкой в черной длинной футболке с изображением группы The Misfits лежал на диване в зале антикафе, которое временно больше походило на цыганский лофт, и монотонно перемешивал колоду Таро в руках, доставая по очереди карты из-под низа. Колода была старая, потасканная, авторская, хотя и на базе Райдера-Уэйта.

Например, на тринадцатом, старшем аркане, «Смерть», который парень вертел в руках, был изображен оперирующий врач, а перед ним висело человеческое сердце.

– Слушай, Анориэль, а ты в курсе, что в канун Йоля ты повторишь судьбу своего дяди?

Сидевший под диваном прямо на полу парень с длинными пшеничного цвета вьющимися волосами, в ярко-лаймовом костюме-тройке и круглых солнцезащитных очках, резко позеленел под цвет одежды и закашлялся, подавившись куском пиццы.

– В каком смысле? – выпалил Анор, повернув голову, но встретился с насмешливым выражением лица Эндрю. Он достал уже следующую карту – туз кубков с изображением красивого серебряного бокала с водой, переливающийся через края.

Наверное, Эндрю шутил. Глупо вот так, внезапно, кому-то говорить: «Ты умрёшь двадцать первого декабря, баста». Эндрю только что держал в руке другую карту – «Смерть», точно «Смерть». Он так упорно вертел её в руках, словно хотел сказать: «Вот она, судьба, будущее, конец».

– Не могу сказать. – Предсказатель показал язык, положил карту наверх и потянулся за следующей, но уже из середины, – Одно пророчество – одно предложение. Но тебе выпал старший аркан. Обычно он означает не шепот судьбы, крик.

Все творческие люди немного странноватые, дядя тоже был таким. Хотя почему «был»? Есть. Не стоило хоронить человека раньше положенного и думать о нём в прошедшем времени.

Анор пожал плечами, стараясь показать, что на самом деле ему безразлично. Кто в современном мире верит предсказаниям тарологов? Конечно, Эндрю – не просто таролог, но предсказать кому-то смерть. Это нормально вообще?

– Но ты смиришься с предначертанным, когда полюбишь достижимый идеал, – добавил внезапно предсказатель, показывая следующую карту: «Звезда» – девушка в белом тянулась к свету в окне дома, а над ней была нарисована яркая серебряная звездочка, которая освещала путь.

Анор расхохотался. Что за бред? То есть, по мнению, Эндрю, он за два месяца влюбится в идеал, а потом умрёт? Глупая и совсем не смешная страшилка на Хэллоуин, по случаю которого он и собрал вечеринку. Парень отмахнулся. Идеалов не существовало. Любовь не входила в его планы и была бы ненужной, неправильной тратой времени, потому что есть дела поважнее. Всегда есть дела поважнее: развитие антикафе, спасение дяди. О себе можно было подумать когда-нибудь потом.

А некоторые ошибки совершаются так искусно, что впору заподозрить крайне странный, но детально продуманный заговор.

Поздняя ноябрьская ночь плавно перетекала в раннее декабрьское утро, но двое парней всё ещё сидели за барной стойкой.

– И все-таки ты один не справляешься. Твоё странное заведение будто не понимает понятия «Рождество»! – заметил брюнет с коротким ёжиком волос, щетиной и небольшой бородкой, облокотившись о стойку и подперев подбородок ладонью. Парень осмотрел украшенное антикафе с рождественскими декорациями – повод из-за которого Анор дернул его после работы.

Им до поздней ночи пришлось украшать фасад, витрину и комнату с барной стойкой и столиками кафе, потому что накануне попытка Анора с помощью уговоров или угроз объяснить заведению, что ему нужна красивая и пышная ёлка и гирлянды ни к чему не привела.

Казалось, что внутреннее убранство антикафе по настроению Анора могло стать чем угодно: роскошным отелем, цыганским лофтом, баром в постапокалипсис, кафешкой-забегаловкой из кинокомиксов. Но дух Рождества в него так и не удалось вдохнуть, даже ходя по комнате с планшетом, на котором были иллюстрации к «Рождественской песне» Диккенса. Их ритуал больше напоминал какое-то изгнание призраков, а не попытку привнести праздник. Не хватало только кадила и заклинаний на латыни.

Несколько попыток ходить туда-сюда, описывая техническое задание, не дали результата. Переговоры Курта тоже ни к чему не привели. Угрозы и показ удостоверения Организации по Магической Безопасности – тем более. Никакого праздника.

В конце концов, Курт был готов спалить от злости непослушное место, но Анор его вовремя остановил.

Уставшие, парни всё сделали своими силами, а теперь сидели и расслаблялись в стиле двух одиноких холостяков: Курт жаловался на жизнь, Анор морально поддерживал брата.

– Не обижай Виббли, просто не у всех с приходом зимы наступает ажиотаж по ёлке, Рождественской музыке и желанию срочно потратить половину годовой зарплаты на подарки. А ещё ты опять забыл снять маску. Без неё тебе лучше.

1. Гадание

Вот уже полгода, с тех пор как я покинула дом, меня преследовал один и тот же кошмар.

Я стою в зале при свете свечей и смотрю, как Отец – глава нашего общества – обводит взглядом собравшихся. Я уже предвкушаю услышать речь о том, что год был непростым и пора задобрить бога подношениями. Кернунн – капризный бог и просто так ему не угодишь. Каждый год нам приходится придумывать что-то новое. Вот только из всей толпы его взгляд падает именно на меня, будто мужчина собирается что-то сказать.

– Бог просит жертву на Йоль из наших, – четко произносит он с подбадривающей полуулыбкой на губах, – И он указал мне на неё сам. Пойди сюда, Эйнит О’Райанн, потомок Кернунна.

Я чувствую, как несмотря на радушность, холодный взгляд серых, льдистых глаз пронзает насквозь, а моя крыса Дэй утыкается серой мордочкой мне в шею. Мне приходится повиноваться – идти на твердокаменных ногах вперёд, к Отцу, принимая поздравления от толпы. Мне аплодируют. Надо улыбаться. Они рады тому, что мне выпала возможность увидеться с Богом и не просто стать частью армии его фоморов – отдать ему своё тело.

Только я не они. Я не хочу. Я не заслужила такой участи. Я не могла прогневать рогатого бога. Я хорошо обращаюсь с животными, не то, что мальчишка, который топил щенка ради забавы. Получил от меня затрещину и сбежал под угрозу позвать полицию – так ему и надо. Почему я, а не он? Мне всего двадцать. Я даже жить толком не начала.

Откуда-то резко начинает идти снег. Крупные хлопья падают на ладони, не таят. Я перевожу взгляд на маму, застывшую в немом удивлении, толпа подталкивает меня к каменной плите, что-то скандируют. Пламя в жаровнях разгорается ярче, освещая подвал. Отец приглашающе улыбается, хватает меня за руку и, толкая на алтарь, говорит:

– Ваш кофе, мисс! – роботизированный голос официантки в чёрно-белой униформе вырвал меня из полудрёмы. Я моргнула и потёрла глаз – вот зараза. Заснула прямо за столом.

Всё-таки полтора дня практически без сна не каждый выдержит. Во всяком случае я бы лучше сейчас нежилась в кровати и ужинала чем-то посытнее кофе. Вряд ли поглощение кофе в три часа ночи можно было назвать ужином. Только у меня не было денег: вчера заплатила за новый месяц в гостинице в другом конце города, а сегодня ночью была вынуждена убегать от гончих Охотника, запутывая следы. Теперь я в трущобах Лондона, без работы, без возможности вернуться в гостиницу и без чёткого понимания, чего ждать в ближайшем будущем. План только один – как-то прожить ещё двадцать один день, начав всё с нуля: найти работу, проживание, а лучше работу с проживанием. После Йоля я уже буду не нужна ни Отцу, ни Охотнику.

Полгода назад я услышала то, что не должна была и не раздумывая сбежала, прихватив семейные сбережения. Всё ещё было стыдно, я ощущала себя грязной воровкой. Я сменила не один десяток гостиниц и примерно столько же мест работы, ища договоры на месяц-два по всей Великобритании. Мне нужно было иметь возможность в любую минуту сорваться с места и уехать. Как правило, я работала в ресторанах или барах: курьер, хостес, официантка, но один раз мне с неделю удалось побыть выгульщицей собак, а в другой – пару недель няней. Зато быстро переборола культурный шок, свыклась и приняла новый для себя мир высоких технологий как нечто привычное.

Последние три месяца я проживала в Лондоне и его пригородах, но и здесь, как оказалось, меня возможно найти.

Я вздохнула и ткнула в смарт-браслет на запястье, вызывая голографический экран. Эти штуки сейчас у каждого жителя большого города. Свой я приобрела с третьих рук, он был поношенный: экран глючил, устройство не всегда подключалось к Сети. Может на нём и вирусы были, но я не киборг, имплантов не имею, чтобы бояться, что устройство может подключиться к моим кибернетическим частям тела и что-то испортить. Частенько экран зависал или мерцал. Вот и сейчас при прокручивании страницы сайта для поиска работы, он долго не реагировал на касание пальца, а потом внезапно вывел для меня новое объявление, опубликованное пять секунд назад. Я посмотрела на часы, глянула в окно. Три часа ночи. Кто публикует объявления о работе в три часа ночи?

Я хотела смахнуть его, но смарт-браслет завис, оставляя меня читать объявление. Со скуки я внимательно просмотрела его. Дважды.

«Срочно!!! Требуется девушка в антикафе. Комната и еда предоставляются. Работа с 22:00 до 10:00. Расписание может меняться по договоренности. Требования: молодая, кельтского или ирландского происхождения, разбирающаяся в магии и эзотерике, аккуратная, терпеливая, высокая, не ниже 6 футов, шатенка, необычная внешность (гетерохромия?), без вредных привычек, сова».

Чем дальше я читала объявление, тем более странным оно казалось. И пугающим. Такое ощущение, что писали с меня. Наверняка у опубликовавшего объявление была наводка. Может очередная ловушка от Охотника? Или объявление разместил сам Охотник под чужим аккаунтом? Я скользнула на подпись и контакты работодателя. Некий Анориэль О. Ловел. И ни слова о зарплате. И должности. Но проживание и еда за счёт заведения, а кричащее «Срочно» в самом начале – слишком соблазнительно.

Что ж, у меня был один единственный способ выяснить, что это такое.

Вздохнув, я запустила руку в небольшой рюкзак, погладила пальцами чёрную крысу, удобно спящую на вещах. Пошарила ниже, вынула бархатный мешочек.

Три, надо всегда три руны, чтобы понять ситуацию.

Я запустила пальцы в мешочек, мысленно задавая вопрос «Настоящая работа или ловушка?», нащупывая прохладные камешки, с высеченными на них рунами. Без промедления достала первую и положила на стол.

2. Человек-улыбка

Камден-таун был необычным районом. В отличие от всего остального строгого и монументального города он был ярким.

Ярким не только из-за расписных фасадов трёхэтажных зданий с необычными украшениям-скульптурам в виде диковинных химер, кед или валькирий прямо на них, с неоновыми вывесками, голограммами, цветастыми витринами. Это было необычно для Лондона, но, говорили, что район принадлежал магам даже во времена тотального запрета магии.

Однако здание, где располагалось антикафе, было на самом краю района среди жилых домов. Кричаще-яркие здания сменились блеклыми строениями около пяти кварталов назад. Тем не менее оно будто было последним аванпостом безумия Камдена: узким, трёхэтажным, выкрашенным в неоново-голубую краску с не менее необычным логотипом «Виббли-Воббли». Название было не светящимся и объемным, как у других заведений в районе, а просто написанным белой краской на козырьке над первым этажом. Я стояла, смотрела на дом и в голове звучала детская песенка про кривенький домишко и кривеньких мышек, которую иногда напевала моя сменщица на прошлой работе, протирая столики. Не нравилось мне это здание.

Будто читая мои мысли, из кармана вылез Дэй, принюхиваясь к утреннему прохладному декабрьскому воздуху Лондона. Хорошо хотя бы дождя не было. Крыс осуждающе запищал. Если бы он мог говорить, наверняка назвал бы меня трусихой. Я и сама была с ним согласна. Потратила кучу сил, преодолела половину города, а теперь застыла на пороге.

– Дорогу, красавица!

На меня натолкнулся какой-то смуглый кудрявый парень в компании двух блондинов и рыжего, подмигнул и прямо прошел в кафе. Попутно он отправил мне воздушный поцелуй, создав небольшое летающее сердечко. Оно подлетело к моему носу и растаяло. Маг. Я перешла на магическое зрение и поняла, что и дружки у него такие же. Передо мной было не просто антикафе – заведение, где можно было на досуге поиграть в настольные игры – антикафе для магов.

В Великобритании разрешили колдовать только полгода назад – до того маги преследовались по закону, магия считалась чем-то вроде заразной болезни – именно поэтому выбирая, где скрываться, я путешествовала по крупным городам и старалась добраться до Лондона: много народа, внезапная популярность к магии и кельтской магии в частности – Охотник мог бы искать меня словно иголку в стоге сена.

И вот уже существовали такие заведения? В самом центре Лондона? Конечно, Камден – необычный район, но я даже о специальных кафе для магов не слышала, а тут антикафе, пространство с кофе и почасовой оплатой, если судить по надписи на витрине.

«Всё странноватее и странноватее» – я посмотрела на крысу, ища в нём поддержки. Дэй недовольно пискнул – мол: «Дурёха, заходи, чего на пороге топтаться – действовать надо». Конечно я его не понимала, но интонация была характерная.

– Хорошо, хорошо. Ты прав – не попробуем, не узнаем.

Я убрала крысу в карман, тяжело вздохнула и перешагнула порог необычного заведения под звон колокольчика.

Голова резко закружилась. Внутри здания ощущалась странная энергия. Будто бы не от мира сего. Да и всё выглядело не таким, как снаружи. За одним из столиков расположилась та самая компашка парней – а больше народа не было. Для утра пятницы тут было пустовато, но уютно. Чёрно-белый хром украшали зелёно-красные декорации перед предстоящим Рождеством: зелёные ветви елей, красные шары, веточки омелы и остролиста. Приятный запах кофейных зёрен разливался по залу.

Да, заведение меньше всего напоминало ловушку.

– Доброго утречка, милая! – раздался голос из-за барной стойки с наигранно ливерпульским диалектом, словно из старых песен или фильмов: поспешный, но певучий.

Я обратила взгляд на бариста. Светловолосый улыбающийся парень в строгом брючном чёрно-белом клетчатом костюме и круглых очках. Кто носит солнцезащитные очки зимой, в Лондоне, в помещении? Может он слепой?

Я приблизилась и облокотилась о стойку, завороженно наблюдая за тем, как ловко парень обращался с чашками и кофемашиной, готовя напитки. Версия о слепоте отпадала.

– Здравствуйте. Мне бы хотелось поговорить с Анориэлем. – заметила я, осматривая парня.

Волосы вьющиеся длинные, золотые, будто пшеница, по плечи, хотя, казалось бы, человек работал с кофе, то есть на кухне, с едой. Везёт ему – на прошлой работе меня бы за такое оштрафовали.

– Ась? – парень застыл с наклонённым кофейником в руках и расплылся в совершенно безумной улыбке, от уха до уха. Как-то она напрягала – натянутая и неестественная. Хотя, может быть, дело было в очках, в которых я отражалась будто в зеркале. – Я Ловиэль Анор, простите, Анориэль Ловел.

Тонкая струйка кофе лилась прямо мимо чашки. Кажется, такого быть не должно. Я кашлянула, обращая внимание на оплошность и чуть отстранилась.

– Вот чёрт! – воскликнул хозяин кафе, глянув на разлитый кофе, отставил кофейник, и принялся тщательно протирать стол тряпкой. – Прости, дорогуша, я хотел сказать: «Добро пожаловать в Виббли-Воббли. Я рад приветствовать тебя здесь. Чего будешь заказывать? Кофе, комнату, меня? Меню? Первая чашка для новых клиентов бесплатна».

– А, так это вы – Анориэль. Я по поводу объявления о работе, – я потянулась к смарт-браслету на запястье и, как и обычно, устройство глючило, а экран в воздухе слегка ненормально рябил.

– Так это я – Анориэль и я объявлений о работе не давал! А если хочешь познакомиться, то я свободен после одиннадцати вечера. Может тебе комната нужна? Могу организовать, но это дополнительная плата. Все расценки вон, – тотчас уверенно объявил парень, всё ещё жизнерадостно улыбаясь и кивая в сторону голографического меню с рукописными надписями трудно читаемым почерком, которое висело за его спиной. Анориэль повернулся к кофе-машине и начал готовить новую порцию, что-то насвистывая под нос.

3. Договор на крови

Так я и знала, что будут подводные камни и если в объявлении не указана заработная плата, никто мне платить не собирается.

Анориэль поставил передо мной чашку кофе, а затем вынул сэндвич с курицей из микроволновки. И когда он только успел его туда положить? Я с подозрением осмотрела, а затем надкусила сендвич, чтобы проверить не иллюзия ли – суховатый, и хлеб какой-то непривычный, будто из зерна грубого помола, а ещё там откуда-то были артишоки. Понятно, почему тут почти не было посетителей. Я поманила пальцем крысу к себе и оставила ему большую часть «завтрака». И всё равно дела мои шли хуже некуда: придется опять искать новое место работы. Как я буду покупать средства гигиены? А если мне захочется что-то посытнее суховатых сэндвичей, которые в меню даже не были указаны? А одежда, хотя бы носки?

– Но моё место таково, – внезапно продолжил бариста, словно и не видел красноречивого выражения полного разочарования на моём лице и желания быстро собрать вещи, а заодно послать его и это антикафе ко всем фоморам, – что оно проецирует важные для тебя вещи по желанию. Еда, вода, одежда, которая держится на тебе день, а потом исчезает, бытовые предметы. Пожалуй, только оружие не сможет, но здесь оно и не нужно – Виббли если не захочет – никого постороннего не впустит. Будешь работать тут по ночам, днём делай что хочешь. Если пройдёшь стажировку – будешь получать как в хорошем ресторане, полторы тысячи в месяц будет достаточно?

Я удивленно глянула на Анора. Никогда о таком не слышала, чтобы в месте что-то возникало само собой. Это звучало необычно. Непривычно. Просто так из воздуха ничего не могло возникнуть, значит что-то откуда-то бралось. Проще говоря, кралось.

– Ты согласна? – уточнил Анориэль, наклонившись ко мне.

Кажется, он был готов в меня вцепиться, чтобы удержать на месте. Я прихлебнула кофе, пытаясь не выдать нахлынувший страх. Человек, который так свободно колдовал рунической магией и казался немного сумасшедшим – неизвестно, что от него ждать. Кофе был вкусный, крепкий, горьковато тяжелый, пряный.

– Я соглашусь, если вы расскажите, почему объявление о работе такое странное.

Анориэль рассмеялся, запустив пятерню в волосы, на скулах проступил румянец. Он что, стеснялся моего вопроса? Самый обычный вроде бы.

– А, это, я просто искал идеальную, подходящую по всем требованиям... партнёршу... для антикафе, на ночную смену, да. Я не описывал конкретно тебя, просто так получилось. Я описывал вообще Кернунн, он же по одной из версий был девушкой-воительницей. Наверное. Не знаю.

Где он такую версию откопал? В моем обществе все знали, что Кернунн – высокий мускулистый мужчина с бородой, оленьим рогами на голове и серпом в руке. Вероятно, какое-то искажение с языка на язык. Люди в Сети и не так могли исказить версии, но моя-то была настоящая, потому что знание передавалось в нашем закрытом обществе из поколения в поколение.

– Так ты согласна, милая? – вернул меня к реальности Анориэль, сияя улыбкой идеального продавца подержанных умных автомобилей – лишь бы продать, а насколько искусственный интеллект машины поражен вирусами и не врежется ли она в ближайшее дерево – не важно. Не нравилось мне всё это, но я не была готова дальше продолжать поиски, когда перспектива тёплой кровати, всех удобств, о которых я могла мечтать и еды по желанию маячила перед глазами. Я прислушалась к внутренним ощущениям. Впервые за долгое время я не чувствовала загнанности или желания бежать.

– Неплохие условия, – заметила я, ещё раз осмотрев кафе. – И необычные. То есть я впервые вижу такое место, где всё возникает само собой. Но да, я согласна.

Брови Анориэля взметнулись вверх, а улыбка растянулась ещё шире. Мне казалось, что так улыбаться невозможно, но каким-то образом у бариста получалось.

– Отличненько! Тогда… – он на секунду задумался, а затем махнул рукой, взял ножик и чиркнул по правой ладони, раз, другой. Я чуть не взвизгнула, но вовремя сообразила – этот придурок решил заключить вместо бумажного или электронного договора контракт на крови. У нас так делали, когда принимали в общество, вот только не полосовали ладонь с ярым намерением маньяка-мазохиста. На ладони и впрямь была начерчена икс-образная «Гебо» – руна соглашений.

– Заключим договор на крови на двадцать один день? Ручки просто нет под рукой, а так, кажется, надёжнее даже.

Кажется? Он сейчас такое проделывал впервые? Кернунн всемогущий! Он хотя бы понимал, что это не просто рядовое заклинание, а настоящее соглашение, которое будет не так просто разорвать? Впрочем, его прелесть была как раз в неразрывности и чётком соблюдении каждой буквы, а, значит, как-то предать или кинуть меня без оплаты после испытательного срока будет невозможно. Я потянулась к ритуальному кинжалу на поясе, но парень уже протягивал мне нож для фруктов и он точно был более острым. Я осторожно взяла его и тонко надрезала кожу на руке, с опаской смотря на ладонь, под которую парень подложил вторую руку, чтобы не запачкать стойку.

– Я, Анориэль О. Ловел, хозяин дневника Кернунна и владелец сего дома принимаю Эйнит О’Райанн в семью. – торжественно произнёс бариста, – Пока она служит мне верой и правдой, хранит верность и исполняет обязанности, я принимаю её как своего человека и её друзей во всех отношениях. Буду хранить верность жизнью, душой, телом, магией и честью, буду нести защиту против всех существ, нарушающих наш союз. Да будет сия клятва обоюдной и прекратится по взаимному согласию, нарушению или при смерти одного из нас. Вызываю мне свидетелями Благой и не Неблагой дворы и его Властителей.

4. Хозяйка (не)хорошей квартиры

Я была благодарна Анориэлю за то, что тот решил дать мне довольно непыльную работёнку: следить за посетителями, протирать столики. Оплачивали заказ люди всегда за стойкой, наличными. По старой привычке решила подсчитывать, сколько он за день зарабатывает.

В меню кроме кофе из еды ничего не было, но, может быть, в порядке вещей заказывать что-то помимо напитков, за обговариваемую плату? Но нет, никто так не делал. Такой изобретательностью и наглостью могла похвастаться только я, голодная и уставшая с утра.

Остальные гости либо приходили сюда пить кофе и играть в многочисленные настольные игры прямо в кофейне, либо Анориэль провожал их в другую комнату. Я заметила за дверью в глубине антикафе лестницу, которая вела вниз, но пока не стала расспрашивать о комнатах на цокольном этаже. Захочет – проведёт инструктаж сам.

Моё дело проработать тут в течении двадцати одного дня, без косяков и замечаний. Если Анориэль прав, Охотник не сможет войти сюда из-за защиты дома.

В какой-то момент мысленного подсчёта я не удержалась и спросила, с чего такой вариант оплаты. Оказалось всё просто: одно из правил района, которое осталось ещё со времён ограничения магии, если не раньше. Так проще уходить от налогов, проверок, а правительство ничего не могло сделать с твоими счетами, если признает тебя опасным магом, который не желал принимать браслет-ограничитель для блокировки способностей. Мне нравилось, и правило я прекрасно понимала.

Была бы моя воля, с моими побегами от Охотника, я бы тоже использовала только наличные деньги, но, увы, на моей прошлой работе мне платили исключительно электронными, поступающими на личный счёт дважды в месяц. На скромную сумму в две тысячи в месяц я могла снимать комнату в третьесортной гостинице восемь на восемь шагов пространства, питаться со скидкой в ресторанчике, где работала официанткой, покупать средства первой необходимости, а на что-то большее или хотя бы починку смарт-браслета рассчитывать не приходилось.

К вечеру я насчитала около ста пятидесяти трех фунтов. Для антикафе за девять часов, особенно под конец рабочей недели, такая выручка катастрофически мала, отчего в голову сразу лезли тревожные мысли: о какой тогда зарплате он говорил? С чего он мне платить собирался? Договор не предполагал чётких цифр, но возникал другой вопрос: как заведение вообще держалось на плаву?

– Можешь быть свободна. – объявил Анориэль, когда я в очередной раз вернулась к раковине, чтобы отжать тряпку, – Пойдём я покажу тебе твою квартирку.

Он вышел из-за стойки и перевернул табличку, а затем щелчком пальцев сотворил на стойке объявление «Вернусь никогда-нибудь» как будто дощечки на двери было мало, и кто-то мог войти. Я потыкала табличку и наконец-то догадалась о природе его врожденной магии – он иллюзионист. Табличка выглядела как самая настоящая, только пропускала пальцы.

Насвистывая, Анориэль отправился в сторону винтовой лестницы. Я подхватила рюкзак и устремилась за парнем.

Нет, определённо Анориэль Ловел был странный, беспечный, словно ребёнок. Казалось, он работает не для того, чтобы получать выручку, а для веселья и развлечения. Словно решил только поиграть в бариста, чтобы общаться с другими посетителями, и заигрался.

– А почему у вас в меню только кофе? – задумалась я, вспоминая увиденное.

– Потому что это кафе? Не ресторан, не забегаловка, а анти-кафе. Понимаешь? В кафе подают кофе, – удивился начальник, обернувшись и застыв на лестнице, облокотившись о перила.

– Да, но, как правило, люди предпочитают к кофе еду. Печеньки хотя бы. Ладно, это немного не моё дело, но можете заказать на ночь два пирога: с яблоком и шоколадом? Ночью всегда хочется есть. Думаю, я смогу продать по куску к кофе. Если нет, то заплачу за них после испытательного срока.

Я поравнялась с ним, глянув на отражающие стекла очков, пытаясь проникнуть за них и молясь, чтобы парень мне доверился. Не стоило оставлять посетителей голодными даже не смотря на формат заведения.

– Как скажешь, дорогуша. От двух пирогов никто не пострадает.

Хотелось попросить ещё об одной вещи – линзах, а то местные парни отвлекались на мои глаза и просили контакты смарт-браслета. Кроме глаз я ничем не отличалась от обычных девушек. Возможно ещё ростом, но мама всегда говорила, что я пошла в дедушку. Даже в деревне я была выше некоторых парней. В остальном: худенькая брюнетка с длинными волосами, которые я стягивала в хвост во время работы. Глаза только разного цвета — правый голубой, левый янтарно-карий – всегда считались чем-то необычным даже у нас. Именно они стали причиной того, почему меня и приметил бог.

Тем временем мы дошли до третьего этажа и Анориэль толкнул матово-черную дверь, которая открылась со скрипом. Дэй проснулся. Крыс с любопытством заворошился в рюкзаке, выполз наружу, ко мне на плечо, настороженно пища.

Я прошла в коридор и осмотрелась, замечая, что свет не включился автоматически. Здесь не было современных технологий, это место дышало древностью. Столько пыли надо было ещё поискать: она копилась годами, десятилетиями на полках и стеллажах для обуви, на небольшом потолочном светильнике. Анориэль поспешно прошёл направо, я последовала за ним. Будто будущий житель квартиры за риелтором. Парень резко открыл окно, впуская свежий прохладный воздух в гостиную. Закашлялся. Стянул ткани с мебели. Раскладной диван, стол, старое протертое до дыр игровое кресло, адаптированное под ноутбук. Значит здесь жили где-то в тридцатых или ещё раньше.

5. Специфическое чувство юмора

Я смотрела на фейри и ощущала себя как в историях моих бывших коллег: сняла квартиру через риелтора, а потом в неё внезапно приехала хозяйка и начала устанавливать свои правила. Только сейчас хозяйка квартиры требовала от меня не выселить «Эту противную крысу» как оно обычно бывало. Она даже на Дэя, переползающего с плеча вниз, не посмотрела. От меня просили непонятно чего и заранее ненавидели.

– Значит, ты и есть Виббли, – удивлённо заметила я, поклонившись. С хозяевами, даже самыми вредными, следовало общаться максимально учтиво и задабривать по возможности. Тем более с феями, от которых, судя по легендам, неизвестно чего можно ожидать. А стоящая передо мной и так была недовольна – не стоило злить её сильнее.

Теплоты во взгляде фейри не появилась. Она будто восприняла мой поклон как должное.

– Виббли не моё имя, человек. Виббли – название заведения, никак со мной не связанное. Я Кернунн, но это тоже не моё имя, – холодно ответила она, скрестив руки на груди, – Хочешь жить и работать тута под моей защитой – узнай, как меня зовут и трижды повтори моё имя, сечёшь?

Отлично, фейри оказалась ещё и чокнутой. Возомнила себя богом. И уже второй раз за день я слышала странную информацию о том, что рогатый бог плодородия – женщина. Я прекрасно знала, что Кернунн в другом мире, он покровительствовал моей деревне. С ним общался Отец – глава нашего общества. А тут какая-то фея-самозванка и, будь она человеком, было бы не так страшно. Вот только это фейри. А они очень могущественны. Особенно опасны, когда сердятся. И сейчас следовало с ней говорить примерно как с бабулей с деменцией, потому что после её слов именно так и хотелось отчего-то её воспринимать: боевой старушкой, которая гонит малышню с огорода, готовая в любую минуту достать рогатину, скалку или ружьё, чтобы наказать сорванцов.

– Ты просишь об этом меня? Почему не моего начальника?

– Анориэль от браслета своего оторваться не может и воспринимает меня как артефакт. Он не слышит и не видит меня, только эмоции ощущает. Думаешь я не пыталась? А ты потомок сидхе – даже на меня похожа.

Она провела пальцами по волосам с таким видом, будто длинные волосы были её личным предметом гордости.

Всё лучше и лучше – полоумная бабка, выглядящая как тридцатилетняя девушка откуда-то решила, что мы похожи. Да что в нас общего? Длинные волосы? Кажется, больше ничего – найти ещё сходства было трудно, пока фейри была в расплывчатом состоянии.

– Ну, я могу рассказать ему о тебе, я думаю, он снимет тогда смарт…

– Он не поверит, ему все мозги задурили, манназу перевернутому, что мистики не существует! – перебила фейри. – Он олух: магия есть, руническая магия есть, а мистики нету! Чудные британцы.

– Это точно, – пробурчала я, понимая, что легко не будет.

– Но ты другая, ты же мой потомок. Ты сама так сказала.

Стало стыдно за дневную оговорку. Всегда знала, что язык мой – враг мой.

– Слушай. На счёт родства я просто на эмоциях ляпнула. Нет, Отец, конечно, считает, что моя гетерохромия – наследие кельтских богов, но я точно не его прямой потомок. Просто совпадение. Очень выгодное кому-то совпадение.

И кто меня дёрнул такое сказать? И наверняка фея знала, что я солгала. И сейчас фомор подшучивала надо мной. Раз назвалась потомком, получай всякие испытания и неудобства.

– И ты не можешь быть Кернунном, – осторожно начала я.

Нет, эта бабка точно им не могла быть. Во-первых, она женщина, а Кернунн – мужчина. Просто фейри взяла его имя, когда забыла своё. А настоящий рогатый бог плодородия и порядка до сих пор ждёт, там, в деревне, когда меня принесут в жертву на Йоль. А у этой даже рогов не было. Оставалось надеяться, что такое кощунство ещё больше не разозлит настоящего бога. Хотя, какая разница? Наверняка я уже его разозлила демонстративным отказом от участия в ритуале.

– Ты что, с ним пила? Говорю тебе, я – Кернунн, но зовут меня иначе.

– Хорошо, будь, по-твоему. Спорить с тобой себе дороже.

– Вот, так правильно. Надеюсь ты успеешь до Йоля. Не успеешь вернуть – попомни мои слова – будешь на улице ночевать!

С этими словами фейри исчезла. Я помотала головой. Успеть до Йоля. Мне бы для начала дожить до него, а лучше пережить. Во что я влипла? У меня и так Охотник на хвосте, а тут ещё и фейри зуб точит и желает выселить будто хозяйка из квартиры. Умею я расположить к себе людей и нелюдей. Один только Анориэль взял на работу чуть ли не с руками и ногами, потому что… Ещё непонятно почему.

На уборку сегодня сил не было. Довольный Дэй прибежал и взобрался на колени, с восхищением запищал. Ему понравилась квартира. А я привыкла полагаться на выбор фамильяра: он тонко чувствовал плохие, опасные места. Значит хочу я того или нет, придётся искать имя фейри. И вряд ли его знал Анориэль, который не верит в мистику, а рунической магией пользуется будто смарт-браслетом, видимо не понимая каким могущественным инструментом обладает. Откуда только научился? Обычно печати и заклинания по наследству передавались.

Решать задачи требовалось по мере поступления, и меня ждала целая смена и попытка разобраться с кофемашиной, которую ещё днём я приметила, но так и не поняла, как с ней обращаться.

Очистив диван щёткой, распустив волосы, я завалилась спать. Дэй с тихим писком примостился рядом с подушкой, свернувшись калачиком и вскоре тихо засопел. От него разливалось успокаивающее тепло, блаженно утягивающее в сон и меня. А, может быть, дело было в том, что я не спала почти три дня к ряду.

6. Жизнь течёт рекой

У меня было время разобраться с кофемашиной и переписать часть иероглифов Анора на понятный язык. Первые посетители, которые попросили у меня кофе, оказались крайне терпеливыми лишь по одной причине: они были парни, я – девушка со штанами в облипочку. Неприятно, конечно, но ради терпения клиентов можно было пойти и на ощущение маслянистых взглядов чуть пониже спины.

К середине смены у многих гостей кончились напитки, но на меня как-то подозрительно смотрели. Я пыталась улыбаться, но с детства не видела особого смысла в широких улыбках. А когда все же пыталась, на лице у меня читалась одна лишь готовность убивать. Одним словом, я тихо завидовала Анору, который мог рассмешить даже кошку и вечно сиял, будто майское солнце.

Зато можно было тщательно изучить инструкции, инвентарь, разогреть купленные Анориэлем пироги. По кафе разлился приятный пряный аромат выпечки. Он приманил одного из посетителей к стойке, и парень сбивчиво заказал капучино и кусок пирога. Дело, кажется, пошло.

– Пожалуйста. Хорошей игры, – как можно мягче произнесла я, протягивая ему заказ, а сама записала в блокнот, который обнаружила на стойке, сумму оплаты и обозначив клиента как «британец с синими волосами». После него к стойке подтянулись и другие. Блокнот быстро заполнялся, прозвищами: «Девушка с радужными волосами», «Парень в красной косухе», «Неопределённого пола британец с ошейником на шее».

Пока все общались и играли, я могла наконец-то передохнуть. Кафе опустело только под утро. И тогда я смогла насладиться глотком двойного эспрессо и последним куском шоколадного пирога. Сладкое я не любила, но когда есть нечего, даже кусок шоколадного пирога сойдёт в качестве еды на завтрак. Я не заметила, как проглотила его и пожалела, что рядом не было Дэя – ему бы точно понравилось.

Я пересчитала выручку в кассе. Вышло около двухсот вместе с пирогом. И один клиент не заплатил, ссылаясь на то, что берёт у Анора в долг. Его я записала на последней странице блокнота, обозначив как «Призрак» – уж больно был похож: бедный, бледный, какой-то неказисто грустный.

Пока выдалась свободная минута, я залезла в новости на смарт-браслете, листая ленту, особое внимание уделяя полицейским хроникам. От очередной статьи по спине пробежали мурашки. Убийство. Неизвестные убили двоих человек. Кажется, эта семейная пара сдавала мне комнату три месяца назад.

Я бы у них прожила подольше, если бы не привычка менять место каждый месяц. В статье писалось, что на груди жертв были высечены руны. Какие именно и для чего не уточнялось. Но столько совпадений наводили на мысли: Охотник искал след и пытал несчастных до смерти. От того, кто фоморов отправляет на тот свет без тени сомнения… Что ему стоит с людьми?

Всё утро я просидела как на иголках, обдумывая тревожные новости. Если Охотник использовал тела для проведения ритуала, чтобы понять где я, то неизвестно как скоро он окажется на пороге антикафе. Возможно через две-три недели, не повезёт – ещё раньше.

В десять часов утра людей было не так много, и я повернула табличку стороной «закрыто», чтобы дать себе небольшую передышку.

«Главное не высовываться, главное не высовываться!» – твердила себе я, переписывая каракули босса нормальным почерком, а заодно запоминая таким образом последовательность действий. Если разобраться, кофемашина оказалась не сложнее смарт-браслета. Проблем добавлял почерк Анориэля и совсем странные пояснения. Например, «Просто потыкай стрелочки».

Вспомнишь солнце, вот и лучик – раздалось пение. Тенор, тёплый и грубоватый, внезапно взрезал воздух фальцетными нотками, острыми, как электрические разряды. Он напевал задорную песенку, но в его исполнении она звучала не беспечно, а дерзко, словно вызов хмурому лондонскому утру. Совершенно особенный голос, не сочетающийся с незамысловатым мотивчиком из середины прошлого столетия. Сейчас такого не услышишь: в моде роботизированные, автоматические голоса и искусственная, гипнотическая музыка в стиле нью-синти-попа.

–…Жизнь – река, да! Ла-ла, жизнь рекой течёт!

Я обернулась, чтобы увидеть, как Анориэль, словно ребёнок, скатывается по перилам лестницы и спрыгивает на пол.

На этот раз его наряд был ещё ярче: зелёный пиджак, белая рубашка, несколько кулонов на шее, рыжие костюмные брюки и неизменные черные солнцезащитные очки. Я-то понадеялась, что они – часть черно-белого образа, подходящая к вчерашнему клетчатому костюму, но, похоже, они были любимым аксессуаром. Некоторые носили часы для понта в эпоху неразряжаемых смарт-браслетов. Анориэль – очки. И это – хозяин антикафе, бизнесмен, лицо заведения. Я привыкла считать, то любое кафе – серьёзный бизнес. Мысли о том, как тут всё не рухнуло с таким-то управляющем, так и бились в голове.

– Доброго утречка, милая! – жизнерадостно произнёс он, расплываясь в улыбке, и подошел, пританцовывая от бедра, к стойке. – Сделаешь мне капучино? Заодно посмотрю, как ты наловчилась с аппаратами обращаться.

Он проскользнул за барную стойку, повернулся ко мне и застыл. Я неприятно поёжилась, вспоминая проверки на прошлой работе и, стараясь казаться невозмутимой, приступила к готовке, стараясь ничего не перепутать. Главное сосредоточиться и постараться управиться с этим аппаратом, твердя уже заученные пункты. К утру мне более-менее удавалось справляться, если ни на что не отвлекаться. Анор встал рядом, опершись об аппарат, и резко щелкнул пальцами. Я чуть холдер не выронила, вставляя его в кофемашину.

– Это какой-то намёк? – спросил парень. Я проследила за наклоном его головы, двусмысленным движением брови и обратила внимание на свой передник. Сейчас он был прозрачным, и позорная футболка с надписью оказалась прекрасно видна.

7. Адам портит всё

На пороге стоял блондин в зелёном.

Он не казался опасным, скорее странным старомодным хипстером-очкариком с нулевыми диоптриями и выбритыми висками, который пришел сюда ради авторского кофе и фотографий в блог. Таких можно было встретить деловых районах: Сити или Канэри-Уорфе, или в моём прошлом ресторане по вечерам. Обычно они обсуждали контракты и сделки.

Но не в Камден-Тауне. Я уже поняла за ночь, что публика тут совсем другая. Гики, нёрды, маги, маги-нёрды-гики. А у стоящего за дверью человека была слишком официальная одежда. Но даже для бизнесмена из Сити его костюм был просто вырвиглазный. Под серым пальто был надет зелёный пиджак, а такого же цвета брюки в желтую полоску прекрасно сочетались с желтой рубашкой и зелёными туфлями. Он будто сбежал из страны Оз.

Только чёрный амулет на шее в виде не то меча, не то руны – перевёрнутого Тейваза, выбивался из общего стиля. В руках мужчина держал серебристый планшет.

– Простите, но мы сейчас немного закрыты, вы не могли бы подождать пятнадцать минуточек? Надеюсь вы не опаздываете на работу? – с теплотой в голосе произнёс Анор.

– Так-так-так, так вы работаете? – вопросом на вопрос спросил человек и достал из кармана пиджака удостоверение, показав голограмму. Слишком далеко, чтобы я разобрала имя и должность, но документ выглядел официальным. Всего лишь чиновник. Я с облегчением разжала хватку и отложила нож. Глупое действие, если подумать. Это не кинжал, он бы меня не спас ни от гончих, ни от Охотника.

– Да, нет, то есть да, но не в эту секунду, то есть… – Анор нервно прокашлялся, рассмеявшись. Опять он пытался выглядеть как фигляр. Не понимал, что ли, что за человек сейчас стоял на пороге? – А вы как думаете?

– Нет-нет-нет никаких препятствующих факторов, чтобы не раб-раб-работать в субботу утром, – заикание у человека было совершенно особенным, свистящим, будто он поталкивал слова сквозь сжатые зубы. – Боль-боль-более того, я тут чтобы просто взглянуть на ваши документы. Меня зовут Ад-ад-адам Стат-т-т-тер. Я здесь для проверки. Налоговой.

– К-к-какие документы? Налоговая? – Анор сделал шаг назад, невольно обернулся на меня с подрагивающей улыбкой на губах. При чём тут я? Я помотала головой, подняла руки – я точно не имела ничего общего ни с дельцами, ни с этим конкретно.

– У меня вроде бы всё прекрасно. Всё отлично.

– Им-им-именно это вы-вы-выяснить – моя работа, а ваша доказать. Над-над-надеюсь ничего страшного, пара условных штрафов, а не ликвидация. Пока-пока-покажите документы, и я у-у-уйду.

– Проходите. – Анор кивнул, отступил и пропустил мужчину внутрь. – Хотите кофе? Я пока принесу документы, сэр.

Пока инспектор входил и осматривался, Анор забежал за стойку и схватил меня за плечи, больно сдавив их пальцами.

– Давай, сделай кофе гостю и будешь свободна, а я буквально на пять минут… или больше – не знаю! Заговори ему зубы, сделай что-нибудь, отвлеки короче. Ты симпатичная, у тебя всё получится! Главное улыбайся!

Анор похлопал меня по плечу, показал большие пальцы, сбегая в сторону той самой двери, которая вела к остальному пространству антикафе. Я успела рассмотреть лестницу, ведущую на цокольный этаж, прежде, чем парень хлопнул дверью.

Я обратила внимание на чиновника и сглотнула, не зная, что делать дальше. Обычно с подобными посетителями разбирался старший менеджер. Я была просто официанткой, а, значит, персоной молчаливой и никому не интересной. Сейчас я ощущала себя маленьким корабликом в шторм. Что делать? Что говорить? О чём?

– Да-да-давно здесь не был, ещё при Штефане. Хороший был паб, – вздохнул чиновник, осматривая помещение. На меня он смотрел так, будто пытался оценить мою стоимость.

Тяжело вздохнув и стараясь мило улыбаться, я попыталась скопировать интонации моего начальника, произнося дежурную фразу. Я и так была вымотана долгой ночью дежурства, а от натянутой улыбки болели скулы.

– Добро пожаловать в Виббли-Воббли. Какой кофе предпочитаете? – спросила я, стараясь не пялиться на вырвиглазного цвета костюм. Эти лондонцы так любят привлекать к себе внимание. Хотя для налоговика странный выбор. – Отличный костюм, сэр. Вы очень ответственный мужчина, раз даже по субботам работаете. Вы были здесь раньше, как я случайно услышала. И как вам его новое преображение?

Я помнила, как разговаривал с подобными людьми наш старший менеджер – она засыпала их комплиментами, строя глазки. Я стрелять глазами не умела, поэтому попыталась ему льстить.

– Бл-бл-благодарю, но я за-за-завтракал уже сегодня утром, – мужчина взглянул на меня, но сел за столик недалеко от стойки.

Пришлось взять блокнот и подойти, смотря как он нервно поправлял сахарницу. Конечно, завтракал, наверняка ещё и измерял граммовку и калораж. Всё-таки чиновники были самыми британскими британцами, концентрированными Лондонцами.

– Позвольте ваше полное имя, должность и адрес проживания для отчётности, пожалуйста. Вые-вые-вые, кхм ненавижу за-за-заикание, не обращайте внимания, пожалуйста. Вы его работник? Официальный? Ладно, сд-сд-сделаете Американо, если умеете.

– Эйнит… Ой, я вам не нужна для отчётности, сэр. Я…. Он… Мы… Там… Мы встречаемся, сэр. Я ему просто чуть помогла с утра, пока он убирал зал к открытию, – я сделала пометку в блокноте о кофе и решила поскорее начать готовить, вспоминая, из чего и в каких пропорциях делается американо. Налоговик так и пилил меня взглядом.

8. Мозговой штурм

Поднимаясь к себе в квартиру, я пыталась придумать как спасти положение. Если моему начальнику плевать, то мне, очевидно, нет. Моё спасение заключалось в антикафе. Нельзя допустить, чтобы кто-то взял и закрыл магическое место с защитой от Охотника из-за долгов. Я не дам это сделать. До пятнадцатого декабря Анориэль точно такую сумму не сможет заработать.

Пока мне в голову пришло только два варианта: найти лепрекона, если они существуют, либо снова искать работу, но человек быстро привыкает к хорошему. Мне здесь нравилось: своя квартира, еда, необычные посетители ночью, какая-то особо спокойная атмосфера после суматошной прошлой работы. Мне было как-то по-домашнему уютно даже не смотря на вредную фейри, которая желала меня выселить.

Я нервно прошлась из одного конца спальни-гостиной к другому, подхватила крысу, целуя его в милый розовый носик-кнопочку.

– Скучал по мне, маленький? – проворковала я, радуясь, что, хотя бы у Дэя всё стабильно хорошо. Его крысино-фамильярная жизнь в отличие от моей не состояла из проблем или попыток решить чужие. Крыс завозился, осуждающе пискнул. Он не любил долго сидеть на руках.

– Слушай, можешь проследить за Анориэлем? Только незаметно. Если что, беги ко мне.

Я отпустила его на спинку дивана, и крыс убежал, ловко перескакивая с места на место, скрываясь где-то среди балок и плинтусов. Мне в голову пришла идея, что, если в Лондоне и существовали леприконы, то фейри определённо должна о них знать. Помня о том, что та не в ладах с электроникой, я отключила смарт-браслет.

– Эй, фейри, то есть Кернунн. Ты здесь? – громко позвала я и чуть не подскочила от испуга, когда со стороны окна раздался уставший голос.

– Я вообще-то тут давно стою, – в воздухе соткался силуэт девушки, – Жду когда ты закончишь лобызания. Чего надо, потомок?

Вот в ней, в отличие от нас, была стабильность – одежда всё та же, как и причёска, и кислое выражение лица. Странно: в народе считалось что фейри любят всё яркое и необычное, а, значит, она должна была менять наряды как Анор свои комплекты одежды.

– Неужели тебе не мило то, что я подобрала? А как по мне красивая футболка, тебе подходит. Но её всегда можно заменить. А чего рога не носишь? Рождество на носу, Йоль.

– Я не твой потомок. Я уже говорила, – хмыкнула я, недовольно осмотрев свою футболку. – Спасибо, что совсем без одежды не оставила. Но она слишком выделяющаяся. А надпись провокационная. Ты что нас сосватать пытаешься?

– Но Анориэль оценил же, – насмешливо ответила Виббли. Я решила, что, пусть это и не настоящее имя, но раз так её звал Анориэль, мне тоже можно, хотя бы мысленно.

– Ну да, поржал и пошутил, – пожала плечами я, припоминая наш диалог. Поцелуем он думал со мной расплатиться, авансом. Теперь стало понятно, почему не деньгами.

Я снова начала нервно ходить по комнате. Предстояло нелёгкое – попросить фейри о помощи. Что она могла бы потребовать в ответ даже думать не хотелось. Стоило её разжалобить что ли. Вдруг старушка пожалеет бедную девочку, смилостивится и просто так осыплет меня горой золота? Было бы неплохо, только не верилось, что золото будет настоящее.

– Рога может и хорошие, ха-ха. Но они относятся к Кернунну. Настоящему Кернунну. Оскорблять бога не вежливо. Тем более у нас не слишком хорошие сейчас отношения, учитывая, что он хочет моей крови на Йоль, не просто капельки, целое тело, – наконец-то я сказала беспокоящие меня мысли вслух, хоть с кем-то поделилась.

За помощь призрачного существа следовало ухватиться всеми конечности. Даже, возможно, пойти на то, что не хочется. Я заметила какую-то грусть в глазах у девушки, или мне только показалось? Она что, сопереживала мне? Фейри не чужды человеческие чувства?

– Я обещала найти твоё имя. Проблема в другом. Кафе могут опечатать пятнадцатого числа, а нас выселить. Если так будет, мне придётся уйти. И своё обещание я не выполню по чужой вине. Поможешь? Где в Лондоне можно отыскать лепрекона?

Я остановилась и с надеждой посмотрела на фею. Та молчала, улыбаясь и внимательно слушала – ждала продолжения моего монолога. Найти лепрекона точно легче, чем попытаться заработать на небольшой автомобиль тысяч шестнадцать или двадцать. Как? Нам в день удалось заработать около четыреста фунтов. Есть ли у Анориэля накопления? Судя по всему нет, работал он в ноль или тратил на что-то ещё. Задача была нереальна.

– Если поможешь, я каждую ночь готова надевать рога и твои футболки на смену. И не забывай, что таким образом ты помогаешь Анориэлю, который тебе не безразличен. Неужели ты способна оставить его в беде? А ему горшок с золотом очень бы помог. И я бы могла попробовать его убедить выключить смарт-браслет. Ты бы с ним поговорила. Я и до налоговика думала так сделать – бесит, что он верит в более невероятное, чем очевидное.

– Пу-пу-пу… Договорились. Ты носишь рога до Йоля, а вот тебе мой совет: у Анориэля целая свалка магических дребеденей, которые он создавал сам на досуге, – фейри довольно усмехнулась, присела на диван, закинув ногу на ногу с заговорщическим видом подружки-сплетницы. – Там разное есть, а ещё от дяди разные артефакты остались. Ты же кельтка? Значит руны читать умеешь. Знаешь, сколько такие штуки-дрюки стоят? У Анора много знакомых: ломбардщик в Камден-локе, пара влиятельных персон, которые тоже были бы не против заполучить что-нибудь из его коллекции. Вразумела?

Она двинула бровями, совсем как Анор. И я, кажется, поняла почему – фейри вела себя так, будто пыталась быть современной, старалась изо всех сил. Так какая-нибудь бабуля начинала бы говорить словечки молодёжи, неправильно ставя ударение и склоняя их.

9. Умеренность

Резкий звон стекла и неприятный запах нашатыря заставили прийти в себя. Я лежала на спине, мир казался размытым, будто я смотрела через мутное стекло тормозящего поезда. Прямо надо мной сидела фейри и показывала два пальца – указательный и средний, словно знак мира. Сердце колотилось в груди, как бешеное. В висках стучала кровь. Что только что произошло?

– Эйнит, Эйнит! – требовательно повторяла фейри. – Сколько пальцев я показываю?

– Ммм, два? Не-не, постой. – Я попыталась сфокусировать взгляд, убирая длинные пряди чёлки с глаз. Фея явно что-то проверяла, помимо моего сознания, иначе ситуация выглядела бы нелепо. Меня приводило в сознание Неблагое существо, фомор. Наверное, это была загадка с подвохом. – Эм, четыре? Что это было? Охотник не способен на подобное. Я видела Кернунна, он правда явился за мной? Это его проделки?

– Тебе, наверное, померещилось, – вздохнула фейри. Она потянулась к моему лбу, но её призрачная рука прошла сквозь меня.

Голова кружилась как при мигрени, я попыталась приподняться на локтях. Ощущение спутанности сознания. Я снова ощутила, как слёзы накатывали и не смогла сдержаться, всхлипнув. Я такая бессильная, слабая, ничтожная. Вечно бегу, даже не дралась ни разу, а сил бороться нет.

– Не хочу умирать! – всхлипнула я, закусив губу до боли. – Дайте мне ещё пожить немного, для себя!

– Хагалаз! – фейри в раздражении фыркнула. Название руны прозвучало как ругательство, – Сосредоточься, Эйнит, и послушай.

Я мотнула головой и села на полу. Нет, я не должна была плакать. Я О’Райанн. Мама всегда говорила, что я сильная и смелая девочка, просто жизни ещё не знала.

– Да что со мной?

– Помнишь договор, которые вы с Анориэлем заключили? Союз – действительно мощное заклинание контракта, но самое надежное. Он лежит в обрядах соглашений моего мира. Свадебных, например. Да даже у вас что-то такое есть. В болезни и здравии...

Я сглотнула, уже представляя, что мы теперь с Анориэлем случайно повенчаны и только смерть разлучит нас. Внезапно стать невестой блондинистого придурка, у которого слово «несерьёзность» – личный девиз по жизни мне совсем не хотелось. Фейри, видимо, прочла красноречивое выражение на моём лице и мотнула головой в отрицании.

– Вы не женаты, – заметила она, – а взяли взаимную ответственность согласно контракту: ты поклялась защищать Анориэля, он – тебя. Теперь у вас сильная ментальная связь. Ты чувствуешь, когда ему нужна защита, в том числе эмоциональная. Сейчас парень выплеснул эмоции, и тебя ими захлестнуло. Прошлый раз так было месяца два назад. Просто кто-то не умеет регулировать свои чувства и заключать договоры. Расторгнуть ваш союз может только смерть или взаимное желание.

Из нудной речи фейри я поняла одно: теперь наши эмоции, меня и моего начальника, связаны. Ну нет, я не желала чувствовать подобное, когда внезапно у Анориэля выдавалось плохое настроение! Каждые два месяца? Каждый раз настолько сильно? Да и с чего бы – он был таким легкомысленно-несерьёзным, когда я уходила. Фейри точно меня не обманывала? Но зачем ей так делать, ведь я видела, нам обоим было плохо. Впрочем, первое правило общения с фейри: жди подвоха, даже если они говорят, что подвоха нет. Но не убивать же начальника из-за его эмоций.

– Я хочу расторгнуть! – выпалила я.

– А вот он, скорее всего, откажется. – вздохнула Виббли, вставая и поправляя волосы.

Конечно, не захочет – тут и руны не раскладывай. Я ему показалась слишком ценным кадром ещё в первую нашу встречу: бесплатная рабочая сила на двадцать один день и возможность дополнительной выручки, а с учётом нависших проблем точно не отпустит. Я горько вздохнула.

– Я знаю, хотя, если он испытывает такое каждый раз, когда накопит эмоции в себе… Он правда думает о смерти?

Ох уж эти англичане с их закрытостью и снобизмом! Проще найти сокровища Кормака, чем вытащить из британца его скелеты в шкафу. Как столько можно в себе копить? Ощущение грядущей смерти до сих пор пробирало до мурашек.

– Думаю, не очень честно с моей стороны будет сплетничать о твоём боссе, верно? Кажется, мы с тобой не подружки на пикнике, – фейри подмигнула и показала язык, а я насупилась в ответ. Зато её нежелание рассказывать тайны Анориэля давало надежду, что она не разболтает и мои секреты. – Ну всё, отпустило. Да и тебе, судя по всему, легче стало. Ложись. Тебе бы поспать.

Она легла на диван, слегка паря над ним, пожала плечами и закинула руки за голову. Я заметила очередную странность – кажется Виббли не могла дотрагивался до предметов и других людей, либо проходя через них, либо не касаясь вовсе. Она точно фейри, а не призрак?

– Я бы сейчас лучше выпила, чтобы расслабиться. Сможешь мне добыть настойку какую-нибудь? – попросила я у фейри, устраиваясь на второй половине кровати, и в следующее мгновение подхватив упавшую мне прямо на колени бутылку с надписью: «Настойка. На ежевике. Честно».

– Только учти, что это копия. Не умею я создавать что-то оригинальное, а вот тащить из параллельных миров с тем, где нахожусь – с лёгкостью. Правда при переходе что-то случается, в основном с внешним видом, будто там есть какие-то, как их там, авторские права. А по содержимому не знаю. Но данный образец, как мне кажется, безопасен.

Я поболтала бутылкой, смотря на переливающуюся темно-фиолетового оттенка жидкость и сразу расхотелось пить от осознания, что я была права, и фейри таскала вещи из другого мира. Это же невероятно и восхитительно. Мне захотелось поймать Анориэля и заявить ему прямо в лицо: а я была права и твоё здание мало того, что не волшебное, так ещё и тырит вещи из другого мира!

10. Скрытая статья бюджета

На этот раз одежда была лучше и без сексуального подтекста. Разве что футболка опять была с надписью: «Не раз(очаруй) меня!», а рядом лежали рога, которые я обещала носить. Именно в таком виде – ещё немного драные джинсы, кеды и оленьи рога – я и предстала перед своим бодрым, несмотря на все передряги дня, начальством. Что интересно, он когда-то всё-таки успел починить очки. Теперь правая линза была темно-синего цвета и за ней можно было видеть лисий глаз моего начальника. Смотрелся он в них ещё более странно, чем до того.

– Доброй ночи. Можете сделать мне кофе? Очень нужно, – попросила я, стараясь взбодриться. – Я тут нашла выход из положения.

– Из какого? У меня их много, – бодро откликнулся он, поворачиваясь к кофемашне.

– Первоочередного. Вам нужны деньги, так? – зашептала я, хотя пока посетителей было не так много. – Руны сказали, что вы просто смотрите поверхностно: у вас есть куча магических штук на продажу. Я могла бы вам помочь найти особо дорогие. Вы бы оплатили налоги.

– А я тут тетрадку завёл, – заметил он, кивая на толстую зелёную тетрадь в клеточку с надписью на каком-то иностранном языке на обложке, которая лежала на столе. – Решил, что твоя идея фиксирования заказов не так плоха. И заказал пирогов.

Он повернулся и подал мне чашку с крепко заваренным кофе. Я проигнорировала рациональные идеи начальства – он ведь специально решил свернуть от темы и не разговаривать о важном. Лишь пристальнее на него посмотрела и парень, кажется, сдался под моим проницательным взглядом.

– Ты уверена? – шепнул он в ответ, потирая переносицу и поправляя очки, – Просто... часть вещей мне перешла по наследству, понимаешь? Они моя память и прошлое. Без прошлого невозможно настоящее, без настоящего – будущее. Так дядя говорил.

– Понимаю. Но если вы сейчас попытаетесь сохранить прошлое, которое лежит тут без дела и не приносит никакой пользы, то лишитесь будущего. А на счёт моих рун не сомневайтесь. Они привели меня сюда.

– Ладно, – нехотя протянул он, – Всё равно завтра мне Саит должен пару часов отработать. У нас будет время на разбор хлама и поход к ломбардщику.

Я прошла за стойку, надевая фартук и осматривая помещение. Оно изменилось: вместо хромированных, пластиковых поверхностей новомодной кофейни сейчас было дерево, будто в старом ирландском пабе. Деревянные столики и стулья, деревянная стойка, оленьи рога над дверью на цокольный этаж. Даже декорации к Рождеству лучше вписывалась. Мне нравилось.

– О, новый дизайн, – заметила я, улыбнувшись.

– Иногда так бывает, – отмахнулся Анориэль, – По настроению Виббли, я полагаю. Итак, план на завтра: сначала находим какой-нибудь артефакт и идём в Камден-таун к Патрику – он ломбардщик, там же обедаем.

Я кивнула, соглашаясь с планом и глянула на заказанные пироги, подняла крышку коробки – вишня, а вот второй оказался с какими-то зелеными вкраплениями. Анориэль посмотрел мне через плечо и простонал:

– Боже всемогущий! Он должен был быть с шоколадом, а не с шо-это-вообще-такое?

– Анориэль, знакомьтесь, это пирог со свекольной ботвой. Пирог с ботвой, это светлое блондинистое существо – мой работодатель, – пошутила я, по-своему процитировав детскую сказку и только потом прикусила язык. Он мой босс. Хотя он так себя вёл, что об этом легко забыть. Анор оценил шутку, расплываясь в улыбке чуть шире. На самом деле я тоже удивлялась, как мой босс мог такое заказать – за тёмными очками что, все пироги одинаковы?

– Как думаешь, ты сможешь его продать? – уточнил Анориэль, открывая приложение на смарт-браслете, через которые и заказывал пироги, и тихо недовольно бормоча под нос.

– Попробуем. – воинственно произнесла я. Насколько я знала, британцы создали самую большую империю в истории, чтобы доказать, что им совершенно не интересна кухня других народов. Колонизировали полмира, но так и не признали, что в пироге может быть что-то кроме мяса или ягод. Однако в Камден-тауне могло оказаться верно и обратное: тут многие игнорировали традиции, хотя тем, что кофе оказался популярнее чая. За ночь никто чая так и не попросил, хотя такой пункт тоже был – мелким, неразборчивым почерком Анориэля.

Я подцепила пирог, выставляя его на витрину, глянула краем глаза на уставшего Анориэля.

– Я в тебя верю, у тебя всё получится, моя дорогая Кернунн. Ты богиня процветания. Помни об этом! Приятной работы! – начальник ободряюще похлопал меня по плечу, чуть встряхнув. Опять он называл Кернунна женщиной.

– Я справлюсь, доброй ночи.

Я хмыкнула – да, да, снова мне предстояло разгребать проблемы, которые породила эта блондинистая головушка, убегающая по ступеням наверх. Но теперь я хотя бы понимала, что его вечная улыбка, возможно, скрывала за собой нечто большее. Поговорить бы о всплеске эмоций Анориэля, только я не в том положении была, чтобы делать замечания начальству.

Я надеялась на спокойную смену в субботу ночью. Посетители приходили, уходили, просили кофе, я выучила пару новых рецептов. Я снова раскладывала руны на завтрашний поход – против собственных правил, – как вдруг почувствовала на себе взгляды. Это была компания из пяти девушек. Они о чём-то посовещались и шаг в шаг они двинулись ко мне, не отводя взгляда от рун.

– Что-то хотите? – спросила я, когда на меня заискивающе посмотрели.

– А вы можете нам погадать? – вдруг заявила самая смелая. Подобного я не ожидала. Я уже хотела отказаться, но тут в голову пришла другая идея. На гаданиях можно заработать. И, возможно, исключительно для себя, чтобы, когда всё окончательно закончится, вернуться на родину, к маме и кузену.

11. (Не) все женщины одинаковы

Как-то за всеми насыщенными днями и ночами, я так и не спросила у Анориэля очевидного – разрешено ли в его заведении продавать алкоголь. Обычно на такое требовалась лицензия. С одной стороны, я была уверена, что, сострой я невинные глазки и притворись дурочкой, и он бы мне всё простил. Он так легко воспринимал мои идеи, хоть колебался, но принимал. С другой – простить-то простил бы, но мог и уволить, разорвав договор «за некомпетентность». Я бы уволила. А что мне точно надо было продать – так это непонятный пирог с ботвой и как можно скорее – хотелось покрасоваться перед начальством и заявить, что я и в самом деле умница, и могу продать что угодно кому угодно.

– Есть настойка, но я не уверена, что она алкогольная, – я вспомнила про запечатанную бутылку у себя в квартире. Удачно, потому что совсем не хотелось, чтобы она исчезла без следа. – Но она продается в комплекте с пирогом с ботвой. И если тебе уже есть двадцать один. А на счёт девушки: идеала не бывает.

– Неси, – пробурчал Жан, закопался в карманах и выложил на стойку комок помятых купюр, не обращая внимания на их количество и полез искать электронный паспорт в смарт-браслете. – Столько хватит? Это ещё в счёт долга, да.

Создавалось ощущение, что они побывали в стирке, а потом ещё и в сушке несколько раз. Всего в сумме выходило не много не мало – сотня. И если человек был готов отдать подобное за настойку неизвестного происхождения и пирог, складывалось ощущение, что деньги ему не нужны, как и выпивка. Возможно даже безразличны. Он пришел для другого.

Парень нервно поджал губы и показал профиль документов на смарт-браслете. Выходило, что ему едва двадцать один исполнилось, на прошлой неделе, хотя выглядел он на шестнадцать, не старше. И на фотографии в паспорте был симпатичнее – сейчас посетителя явно не красили поношенный джампер, растрёпанные волосы и мешки под глазами. Я кивнула, заблокировала кассу и метнулась до своей квартиры в одно мгновение, а, вернувшись, откопала среди стаканов для кофе самый настоящий узкий цилиндрический стакан и налила туда настойку, добавив огромную порцию льда – чтобы пил меньше. Отпила на всякий случай с удивлением понимания: это же не настойка – сок. Ежевичный сок. Фейри была права, с вещами из другого мира было что-то не так и «настойка» оказалась максимально безопасна. С хитрым видом опытного бармена я подала ему цельный пирог и стакан.

– Погадай мне, ты же гадалка. – негромко попросил Жан, обернувшись на мгновение на девушек – те слишком громко обсуждали мои расклады. К стакану он так и не притронулся – и зачем только попросил? Кажется парень был из тех людей, которым один вид чего-то похожего на алкоголь развязывал язык.

– У меня просто ситуация такая, – начал он, опершись локтем о стойку и подперев подбородок кулачком, – вопрос жизни и смерти: я либо её найду – либо мне проще с крыши прыгнуть. Ты бы слышала её смех. Он как перезвон серебряных колокольчиков. Волшебный. А глаза? В них звёзды отражались, когда она меня смотрела. Merde! Я с ума сойду, если не верну её. Не хочу в полицию заявлять – я ведь ни её домашнего адреса, ничего не знаю. Ещё за сталкера примут. Только имя знаю. Мира её звать. Вроде бы от Мирабель. Фотографий нет у нас общих. Когда любишь, есть вещи интереснее, чем совместные фотографии. Я вот ей стихи посвящал.

Он говорил с лёгким французским акцентом, иногда совершенно неуместно ставя ударение на последнюю гласную. Я чувствовала себя самым настоящим барменом из какого-нибудь фильма-вестерна: протирала стаканы и стойку, а передо мной клиент изливал свои беды.

– Я встретил её у антикафе, месяца не прошло, как она исчезла. Но это был лучший месяц в моей жизни! Другой такой как она не найти!

– Позволь уточнить, – я решила нарушить его душевные излияния, потому что, кажется, расхваливать девушку влюблённый страдалец мог до конца времён. – Ты совершенно ничего о ней не знаешь, но считаешь самой лучшей? Ни фамилию, ни адрес, ничего, кроме имени? Ты уверен, что она тебя не дурила?

– Да зачем дурить такого как я? У меня ни гроша за душой. Я студент, живущий на стипендию. Наоборот, она была ко мне внимательна, спрашивала о моих желаниях каждую нашу встречу, а я влюбился и только её любви хотел. А она смеялась. Quelle femme!

Странное описание девушки. Информации нет, настолько что я прекрасно понимала полицейских, которые рассмеялись и задали бы тот же вопрос, что вертелся у меня на языке: «Она вообще существует?». Почему-то казалось, что его либо любовным зельем опоили, если такие вообще есть, либо приворожили. Только зачем? Кому понадобилось опаивать обычного парня, который любит играть в настольные игры и вечно на мели. Бред какой-то.

– Ну так что, погадаешь? – снова с надеждой спросил он, поедая пирог.

– Ладно. Ты всё равно мне уже заплатил за гадание. Только ты должен её представить. Хорошенько представить, думать о ней, пока тащишь руну. Мы же не хотим какую-то другую Мирабель найти. – я попыталась поднять ему настроение шуткой, но, кажется, клиент не был расположен к подобному.

– Угу, – как-то растерянно пробурчал он.

– Тяни, – я подала Жану мешочек с рунами, не давая заглянуть внутрь. Однако руна, которую тот вытянул, заставила меня нахмуриться. Давно не выпадала пустышка Вирд, я даже забыла о том, что она существует. Обычно она обозначала неопределённость в жизни, но мы говорили о человеке. Человек либо есть, либо его нет. Может он её плохо представлял?

– Я же сказала. Думай только в ней и крути в голове имя.