Магия их любви.

Глава 1. Где справедливость?

Друзья, эта книга является продолжением дилогии. Первая часть называется «Жертва их похоти» Читать следует по порядку, иначе вряд ли сможете понять суть.

Тело ватное, во рту привкус металла, а веки не то что свинцом налиты – припаяны друг к другу, не иначе. Глаз не раскрыть, и голоса не подать, слабость тотальная. Не преодолеть ее, как ни пыжусь. Но все это мелочи, по сравнению с осознанием, что я опять связана. В спину упирается шершавый ствол дерева, но ноги стоят на земле.

Где-то я это уже проживала. Черт, похоже у карателей не важно с фантазией. А еще с чувством самосохранение. Не Красс же меня к дереву привязал и бросил? Зига, больше некому. Вот только зачем?

Одежда Красса все еще на мне. Есть надежда, что оставшийся напарник колдуна не станет меня насиловать. Но нет надежды на то, что мне эта ситуация сулит хоть что-то хорошее.

Нужно как-то подать голос, чтобы привлечь Красса, если это вообще имеет смысл. Зараза! А что если с моим защитником что-то случилось?!

Ну конечно! Кончено случилось! Он же не собирался спать, обещал всю ночь сторожить мой сон. Но, похоже, не справился. Не удивлюсь, если его уложили на боковую обманным путем. Отравили, например, как и меня. Не спроста же у меня ощущение, будто я неделю пила, не просыхая, причем самое дешевое пойло из возможных.

Боже, помоги мне! Помоги еще раз. Знаю, ты можешь, ты стал милосерднее в последнее время. Яви же еще один свой лучик добра. Проясни хоть ситуацию.

И бог проясняет. Уж не знаю, активирует ли он мою магию или направляет людей, которых я начинаю вдруг слышать, в поле моего восприятия. Напоминаю, аномальный слух стал моей постоянной особенностью. И конкретно сейчас я слышу шаги как минимум троих людей. Они движутся в мою сторону. Но останавливаются метрах в пятистах. Замирают. Я тоже стараюсь не ерзать, чтобы не скрипеть веревками. Напрягаю слух и различаю шаги совсем другого человека. Он, судя по активному хрусту веток, крупнее.

Зига? Он, паскуда, понимаю я, когда каратель подает голос.

– Вы нарушили уговор, – басит он злобно. – Какого хрена вы напали на нас? Думали, я шутил, когда предупреждал, что мы с Крассом не отдадим девку просто так?

– Про вас с Крассом, это ты загнул, кончено. Нет никаких вас. Он сам по себе. И это очевидно даже нам, – откровенно посмеиваясь над карателем, отвечает ему уже знакомый мне голос.

Он принадлежит старшему из юнцов, которые пытались поймать меня на дороге, пока Красс сражался с гвардейцами, а Зига… Сукин сын Зига делал вид, будто он с нами заодно. Спасал меня, в драку влез, чуть жизни не лишился. Я-то наивная думала, что это он перед напарником очки зарабатывает или может меня жалеет. Ан нет, продажная сволочь успел спеться с людьми Браза и заложил меня, а может и своего брата. Вот только когда?

Неужто пока Красс с Торком расправлялся, а потом со мной отношения выяснял? Да, пожалуй. Если не раньше. Его могли завербовать еще в городе. Да, черт, когда угодно! Важно здесь другое – он не мой спаситель и не помощник Красса. Он предатель, а я… разменная монета.

– Красс! – рву связки, пытаясь призвать колдуна, но мой писк даже птиц, что ютятся над головой, не пугает. Я сейчас олицетворяю не просто безобидность, а жертву. И Зига знает это, как и его подельники.

– Не лютуй, каратель, – осаждает его средний из адептов магического ордена. – Лучше скажи, удалось подмешать им в воду наш эликсир?

– А если не удалось? – лениво спрашивает Зига.

– Если не удалось, сделки не будет.

– М-м-м, – тянет каратель, – потому что вы уже понимаете, что против моего брата не выстоит и весь ваш хваленый гарнизон?

– Благодаря твоему брату, у нас больше нет гарнизона. У нас вообще почти не осталось военных. Но это мы переживем, а вот потерю лафери…

– Потерю лафери не переживет и мой брат.

– Тебе еще есть до него дело? После всего, что он тебе наговорил? – хмыкает младший из адептов, и я понимаю, что они все время были рядом. Шли за нами по пятам. Подслушивали. Стерегли. Ждали, когда Зига приведет в исполнение коварный план.

Ну подлюки! Ну змееныши подколодные. Суньтесь только ко мне, таври, я вас изжарю к чертям!

– Так подмешал зелье или нет? – нетерпеливо спрашивает старший парень.

– Подмешал, – успокаивает их Зига.

– И Лисс тоже? Ее надо было опоить в первую очередь.

– Вы что, бабы боитесь больше, чем свихнувшегося мага?

– Да. Если б ты был колдуном, то понял бы почему.

– Да, ладно, – ухмыляется Зига. – Я, кажись, понимаю.

– Вот и хорошо. Она безопасна?

– Безопасна, – заверяет Зига, а я сникаю.

Не изжарю гаденышей. Вообще ничего с ними сделать не смогу. Я вон голос продрать так и не сумела. Рассчитывать на свою магию явно не приходится. Тем более, если учесть, что я не умею ей пользоваться.

Визуализация

Напомню, как в обычной жизни выглядит Лисс.

Глава 2. Спасите нас!

Звездное небо красиво. В нем есть свет. Тысячи крохотных миров источают белое сияние. Такое же волшебное, как то, что дарила Лисс.

Дарила…

Это все, о чем я могу думать – о том, что все в прошлом. О том, что в моем личном мире не осталось света, только угрюмый сумрак, только зловещий рок и чувство безысходности.

Я боролся с немощью сутки. Но так и не сумел преодолеть ее. До сих пор валяюсь живым трупом у прогоревшего костра. Гоню мысли о том, что делают сейчас с моей девочкой. Как измываются, к чему принуждают. Гоню поганой метлой, но все без толку. То обескровленную ее вижу в мастерской Мартена. То изможденную на расшитых золотом подушках. Обнаженную и покрытую багровыми следами засосов. То привязанную к постели, рыдающую и стонущую, под напором старика Мартена. То вообще поставленную на круг.

Графству нужна сила и как можно скорее. Зачем ждать изготовления зелья на крови, когда можно напоить Лисс эликсиром, который сделает из нее потаскушку? В этом случае, она сама раздвинет ноги и осчастливит всех адептов ордена.

Су-у-у-ка…

Злость – это все что у меня осталось из ресурса. Но даже она не в силах порвать невидимые путы, сковавшие тело. Она лишь молотит нутро, будто кирка. У меня за грудиной уже месиво, захлебываюсь яростью и чувством никчемности. Да вот только захлебнуться никак не могу. Все еще надеюсь, что этот проклятущий яд отпустит рано или поздно, и уж тогда… Ох, тогда я камня на камне в Браз не оставлю. Я весь город с землей сравняю. Но это потом, а пока… я могу лишь греть землю своим телом и пялиться в небо, считая звезды.

Вот одна из них мигает особенно ярко, вот другая отвечает. Переговариваются они так, что ли? Нет, они умирают! Черт, срываются и летят с неба. Обе! Оставляя за собой яркие хвосты.

– Спасите нас с Лисс! – кричу я им. – Дайте мне сил! Дайте сил! Да-а-айте-е-е…

Уж не знаю, предсмертный ли подарок небесных тел это или моя личная энергия надежды, но что-то устраивает встряску во всем организме. Она легкая, но если учесть, что последние сутки я пролежал почти без движения, то это прорыв. И этого прорыва оказывается достаточно, чтобы высечь искру.

Первыми вспыхивают глаза. Но усилием воли я направляю заряд к сердцу. Я должен заставить его качать кровь так быстро, как это возможно. Должен! И я заставляю.

Стону от невыносимой боли и звона в ушах. За ребрами будто вулкан взрывается, по телу волнами идут спазмы – это магическая сила снимает напряжение с окаменевших мышц, которые свело еще тогда, когда я видел, как Зига уносит Лисс.

Гнида, он настолько был уверен в своем превосходстве, что даже не скрывал намерений. Честно признался дурак, что сторговался с орденом Браз. Что они посулили ему невесту, от которой отказался я, и что он скоро станет уважаемым человеком, которым мне, бастарду, так и не довелось оказаться.

Кретин, каких мало. Даже если он получит в жены баронессу, то уважение знати не заслужит никогда. Мне ли не знать, как высокородные смотрят на тех, кто прет в князья из грязи?

Но на Зигу сейчас плевать. С ним поквитаюсь, если сумею побороть действие яда. А я сумею, только бы еще чутка поднажать или хотя бы отпиться. Да, хорошо бы увлажнить распухший язык. И желудок промыть заодно.

Проклиная Зигу и мастеров зельеварения из графского ордена, ползу к водоему. Он не далеко, но преодолеваю я этот путь часа за пол, не меньше. Раздираю всю грудь, потому как куртка Торка ведь на голое тело накинута и не застегнута. Руки тоже в кровь сбиваю, но добираюсь до реки и буквально падаю лицом в воду. Лакаю ее как конь, с характерным храпом и бульканьем. С трудом приподнимаюсь, только чтобы вдохнуть воздуха, и опять падаю в живительную влагу. Пью, пока не ощущаю рвотные позывы.

Осквернять водоем – последнее дело, но я просто не успеваю среагировать, настолько мне становится дурно. Желудок прочищаю знатно. Если в нем оставались хоть какие-то крохи яда, я его вымыл. Но я еще не так бодр, как хотелось бы. Я не могу нестись к своей лафери со всех ног, я на них встать-то пока не способен. Но мне удается сесть. Это уже что-то.

Разминаю руки, пытаюсь возбудить силу. Получается скверно, она искрит, как подыхающий скат. Но пальцы мои оживают. Ломят адски, как при попадании в горячую воду после мороза. Но эту муку пережить можно, сложнее справиться с нетерпением, которое на части меня рвет. Сейчас, когда появилась надежда на спасение Лисс, я бешусь еще больше, чем в момент лицезрения звезд.

– Сука! Блядкие пальцы, вы будете оживать?! – ору я на собственное тело.

Неразумно, скажите вы? Естественно. Привлекать внимание волков или ищеек Браза, которые чудом меня не нашли, – это последнее, что мне сейчас надо. Но я, оказывается, не настолько хладнокровен, как думалось мне раньше. Точнее, совсем не хладнокровен. Прежде меня просто мало что цепляло, как теперь понимаю. По большей части, я был равнодушен к этому миру. Что собственно и не удивительно, ведь в нем не имелось в открытом доступе того, в чем я нуждался как в воздухе.

А теперь есть. Я очень надеюсь, что все еще есть. Что Лисс не угробили этим сраным ядом. Нет, если им нужна только кровь, то могли и убить, чтобы меньше было проблем. Но я не верю в это. Не хочу просто. Я скорее склонен думать, что Зига переборщил с дозировкой капель или порошка, который он подсыпал нам в питье. За ним такое водится.

– Твою ж налево, ну, давайте уже, оживайте, – чуть не плачу, с трудом сжимая и разжимая пальцы. Хотя, почему чуть? Плачу я. Натурально лью слезы, как девчонка.

Визуализация

Напомню, как выглядит Красс.

Глава 3. Кому достанется лафери?

Больше суток прошло, а состояние мое все еще оставляет желать лучшего. И это несмотря на то, что я лежу на мягкой перине, отмытая и согретая, и надо мной неустанно хлопочет травница Эрма и ненавистная рыжая служанка.

После того, как Красс признался в любви, я вроде как должна спокойней реагировать на бестию. Но беда в том, что она раздражает меня пуще прежнего. От одного только ее вида меня передергивает. А стоит вспомнить, как она кричала за ширмой, пока каратель вдавливал ее в койку, так меня парализует ненависть. И хорошо, что парализует, ведь в противном случае я давно устроила бы мордобой. Так и хочется выдрать ее непозволительно красивые волосы. Намотать их на кулак и оттаскать стерву как следует. А еще наглую морду с пухлыми губами разукрасить. На ней явно не хватает лилового и темно-фиолетового. В районе похотливых глазищ, так точно.

Боже, и откуда во мне столько злости? Почему я изнемогаю от внутреннего разложения? Я будто труп, изнутри гнию. Вся чернота и грязь, что были во мне или копились годами, лезут из каждой щели надтреснутой души. Лезут, уничтожая все светлое во мне. Даже чувства к колдуну, и те приобретают мглистый оттенок. Горят в моем сердце звездой. Пока еще горят, вот только она темная и зловещая, жадная до крови. Хочет жертв и желательно как можно больше.

Злить меня сейчас опасно, и Мартен, кажется, понимает это. Он держится в стороне, как и Браз со всеми своими выродками, в чьих венах течет магия. Они рискнули зайти ко мне всего раз, всей толпой, но, не выдержав и десяти минут, ретировались и теперь торчат в соседних комнатах.

Интересно, почему природа не дала им девочек? Отчего в этом семействе рождаются лишь колдуны? Может, это проклятье. Я бы точно прокляла род, который держит лафери в плену. Силу оставила, а подпитки лишила. Самое кощунственное из наказаний, но и самое справедливое. Вот только само оно сеет несправедливость вокруг графства. А все потому, что делает голодных колдунов дикими и жестокими.

Видела, как смотрели на меня все члены семьи Браз. Мартену пришлось чуть ли не силой выпинывать молодняк, потому что у того в прямом смысле слюни до пола потекли. А я наивная еще думала, Красс у меня озабоченный. Но он, как теперь понимаю, человек редких волевых качеств, раз умудрялся сохранять лицо при мне. Особенно в последний день, что мы провели вместе.

Боже, каким ласковым и внимательным он был. Каким сдержанным и заботливым. Я чувствовала напряжение во всем его теле. Колдун страдал от желания, от непереносимой муки, но не позволил себе даже поцелуя. Пытался показать, что я свободна.

И как я распорядилась этой свободой? Вместо того, чтобы раскрыться и стать наконец его лафери, я наслаждалась превосходством. Тешила самолюбие и радовалась победе над карателем.

Непроходимая дура! Трусиха! Прикрывалась ликованием, когда на самом деле жаждала того же, чего и Красс.

О, Красс, жив ли ты!? Люблю ли я человека или только память о нем? Придешь ли ты за мной или… Я даже не знаю, что или. Меня ведь не посвящают в курс дел. Да и нет у колдунов никакого курса. Они напуганы не меньше моего. Но и воодушевлены. Юные адепты так точно. Парни рвутся ко мне, как кобели на привязи, мимо которых гуляет течная сука.

Это очень унизительно, сравнивать себя с собакой, но правда в том, что так и обстоят дела. Уж не знаю, что творится с моим телом, но оно сильно преобразилось после нашего последнего с Крассом соития. Оно ощущается иначе и пахнет, как мне кажется, тоже. А еще я постоянно чувствую, что транслирую в мир определенного рода сигналы. Я будто сама прошу соединиться со мной. Это происходит против моей воли. И как мне кажется, направлены эти послания вовсе не на семейство Браз, а на конкретного мужчину. Вот только этого мужчины рядом нет, а куча других слюнявых кобелей имеются. И они, как это ни ужасно, считывают мои недвусмысленные сообщения, что витают в воздухе, будто призыв.

– Дядя, это несправедливо, – слышу сквозь толщу стен голос самого юного из парней. Я помню его по стычке в лесу. – Почему ты не позволяешь нам соединиться с ней?

– Потому что это опасно, – цедит Браз.

– Думаешь, она убьет нас?

– Нет, Авел, – отвечает парню старший адепт. – Он думает о том, как бы ты ее не убил.

«Ах, надо же какое благородство. Тфу!»

– Да ее пользовали все, кому не лень! – возмущается Авел. – И она все еще жива.

– Люди не в счет, – отвечает Браз. – Важны только мы – колдуны.

– Так она и колдуну давала. Неужели ты думаешь, Красс не спал с ней хотя бы раз?

– Естественно, спал! – повышает голос граф. – И не раз! И даже не два. Он практически инициировал ее. Остался последний шаг. Еще одно соитие с колдуном, и Лисс раскроет закрома сокровищницы, о которой Красс и не мечтал.

«А вот это мы еще посмотрим. Для вас, говнюки, я только врата в ад раскрою, если сунетесь».

– Ты хочешь стать первым? – понимающе говорит старший из адептов. – Мы не против. Будь. Только и с нами потом поделись. Ведь это мы поймали ее и привели в замок. Мы имеем право на награду.

«Право сдохнуть ты имеешь, ублюдок!», – думаю я. но Зельбург Браз считает иначе

– Вы получите свою награду, когда мы приготовим эликсир.

– Склянка с кровью, когда у нас есть живая лафери?! – возмущается Авел.

Глава 4. Я тебя инициирую!

– Да чем я тебе не угодил, Лисс?! – орет графский сынуля, багровея и брызжа слюной. – С грязными вояками, которые неделями по лесам скитаются, значит, можно валяться, а со мной… – он не договаривает, срывается на рычание.

Я пытаюсь натянуть на нос одеяло, но безуспешно, ведь этот наглый экспроприатор давит на меня всем телом. Обнаженным, к слову сказать.

Я тоже обнажена. Старуха Эрма не удосужилась одеть меня, видимо, посчитав, что это лишнее. Зачем графской подстилке одежда, если ее поймали для того, чтобы пользовать? Спасибо, что хоть одеяло дали. Но это скорее из страха, что язык себе откушу, потому как стучала зубами от озноба, когда меня только принесли из купальни.

Эх, все что эти «благодетели» дают, почти сразу отнимают. Одеяло становится первой роскошью, за которую мне приходится биться. Вцепляюсь в него мертвой хваткой, но этого оказывается недостаточно. Шолтон (так зовут старшего сына Браза) разжимает мои пальцы и, перехватив запястья, закидывает руки наверх.

В такой позе я уже бывала, когда меня пытались снасильничать каратели. Нечего хорошего в ней нет, боль и унижение.

Дергаюсь, но делаю лишь хуже, Шолтон злится и зажимает мое горло второй рукой. Хорошо еще, что в таком положении он не может сдернуть с меня одеяло. Оно все еще защищает от контакта с его кожей. Я к нему не то что не готова, я его не переживу. Мы с Крассом-то не так часто имели возможность быть кожа к коже. И даже мои ненавистные любовнички Зига и Торк обходились минимальным контактом. А этот совсем незнакомый мне парень решил, что имеет право на полный доступ только лишь потому, что вылез из благородной пизды своей мамаши.

– Я граф, Лисс! – вопит его ущемленное благородство. – Не урод и вообще… Я колдун, а ты… Ты рождена для меня. Неужели сама не чувствуешь?

Кажется, у всех колдунов гипертрофированное самомнение. Красс, уверена, думал так же. Да вроде как он даже говорил мне что-то подобное. Но Красс… это Красс. С ним все сложно и запутанно, я ненавидела его в начале, но… лишь потому, что он нравился мне вопреки всему тому ужасу, что творился. Нравился своей отдаленностью и непостижимостью. Понимаю это только сейчас. Точнее, могу наконец признаться.

Может, я уже тогда почувствовала в нем истинного. Может, Шолтон прав, и лафери рождены для колдунов. Но мы рождены свободными и имеем право выбирать. И я своего уже выбрала.

– Я предназначена для Красса, – говорю, глядя в разъяренные глаза нависающего надо мной мужчины. – И только ему я отдам ключ к тем закромам, в которых вы так жаждете мародерствовать.

Шолтон сначала бледнеет, а потом стремительно наливается красным. Скалится и давит с еще большей силой. На горло мое давит, ведь его рука все еще сжимает его. Захожусь хрипом, из глаз выступают слезы.

– Все еще думаешь, что у тебя есть выбор? – бесится он. – Так знай, его нет. Твоего грязного ебаря нашли в лесу обездвиженного. Он пил ту же отравленную воду, что и ты. Как думаешь, он сумел справиться с тремя гвардейцами моего отца?

– Сумел! – плюю в лицо Шолтона, изо всех сил изображая уверенность, хотя на деле нет ее.

Мы ведь действительно упустили троих гвардейцев. И если Красс так же был отравлен, то он тоже слаб. А значит…

Нет, я не могу позволить себе верить этому гнусному вору. Не могу, иначе все зря: мои страдания, его лишения, наш общий позор и наши чувства. Наша магия. Наше волшебное волшебство, которое мы творили вдвоем. И наши надежды. А еще мое сердце – мое незажженное сердце, которое я могу доверить лишь Крассу.

– Нет, Лисс, ты ошибаешься. Твой колдун лишился силы, и мы убили его, – говорит Шолтон и внимательно смотрит на мою реакцию.

Она молниеносная. Точнее, это даже не реакция меня как влюбленной женщины, это протест той силы, что выбрала в мужья определенного колдуна, а его… Убили. Эта сила не просто бунтует, она намерена свершить возмездие. Та самая хтонь, которой я так опасалась еще до прихода Шолтона, поднимается из глубин и выходит наружу. Через мои глаза. Они вспыхивают, но не белым светом, как когда-то, а красным.

Граф пугается, шарахается и… начинает блеять, как мальчишка.

– Я пришел к тебе с миром. Принес подарки, а ты… – он стискивает зубы и матерится.

Это правда, явился он весьма помпезно. В расшитом бархатном халате на голое тело, с букетом фиалок и вином. Весь такой лучезарный и пафосный. Напомаженный как девка. Некоторые пряди его светлых волос до сих пор лежат прилизанные и блестят. Некоторые, но не все, часть из этих прядей я пыталась выдрать, когда он рискнул стянуть с меня одеяло.

Он вообще довольно бойко пошел в наступление. Уж не знаю, что стало тому причиной: страх или природная высокомерность и самоуверенность. А может, банальная привычка. Молодому графу не пришло в голову, что женщина может быть против. Он смазлив и неплохо сложен. Уверена, в этом замке не осталось ни одной симпатичной девственницы, и большая их часть отдала свою невинность Шолтону, причем добровольно.

Вот только я не имею ни малейшего желания раздвигать перед этим хлыщем ноги. Но его это, естественно, не волнует. Нет, в первые минуты нашего знакомства он еще пытался завязать разговор. Но когда я посоветовала ему трахнуть Мартена, у которого осталась небольшая крупица силы, он взбеленился и, отбросив любезности, перешел в грубое наступление.

И вот теперь я имею то, что имею. Очередного озабоченного кобеля с каменным стояком, которого хоть и пугает моя алая магия, но, кажется, уже не может оттолкнуть. Шолтона трясет всего, и с каждой минутой он распаляется все больше. Того и гляди пар из ноздрей пойдет и глаза вспыхнут. Хотя, это вряд ли. В нем ведь и малой толики силы нет. Я чувствую это. Так же хорошо, как и то, что он почти на грани. Если он поерзает на мне еще с пару минут, то кончит в холостую.

Глава 5. Подкупающее предложение.

Я прибываю в город ближе к сумеркам. Почти двое суток прошло с тех пор, как я в последний раз видел Лисс. Слишком много. За это время с ней могло случиться все самое скверное. И не только с ней – с нами, ведь если ее уже инициировали… Если кто-то раскрыл ее силу, то я… мне и жить на хрен незачем. Не убью же я ее нового колдуна? Или убью?

В этом-то и беда, что не знаю. Есть только в самой глубине подсознания смутное понимание, что не сумею навредить тому, кого лафери выберет в качестве своего истинного. И не по причине каких-то там колдовских табу. Просто не смогу сделать Лисс больно. Для лафери важно, кто станет ее проводником в мир магии. А для меня важно, чтобы она была счастлива. Вот такой неожиданный, блядь, поворот. Еще несколько дней назад считал себя единственным, кто может на нее покушаться, бесился, что она не признает меня, негодовал, что чувства прячет. А теперь… теперь все принять готов, лишь бы знать, что жива и не страдает. Но если страдает…

Силы во мне немного. Устроить показательные выступления с хлыстами не получится. Я большую часть заряда потратил на борьбу с ядом. Но что-то у меня все же осталось. На последнюю схватку. И то не с целым отрядом гвардейцев, а с парой-тройкой, не больше. Именно поэтому я иду тихими, безлюдными улочками, стараюсь не привлекать к себе внимание прохожих. Жмусь к стене, прячусь в тени козырьков. Планирую добрести так до замка, а там… не знаю, через ров переплыть, наверное. Должен же быть в этот графский притон не слишком парадный вход.

Плана как такового у меня нет, но есть намерение – найти Лисс. Я знаю, что стоит мне оказаться около замка, я сразу пойму, там она или нет. Но по сути, ей больше и негде оказаться. Дом Браза – самое надежное убежище. Правда, есть еще башня ордена, но… я сомневаюсь, что чернобурка там. Один вход, нет рва, и как бы она высока не была, плохо защищена. Этот монумент скорее символ помпезности ордена. Этакий фаллос посреди центральной площади, доказывающий состоятельность патриархата даже в магии. Замок же, хоть и неказист, а надежен. В своем нынешнем состоянии я его не атакую. Но как уже говорил, и не планирую. Подобраться бы только без приключений. Но с этим, похоже, будут трудности.

Казалось, большую часть вояк перебил, но они как будто почкованием размножились. Идет себе по прилегающей к центральной площади улочке бравый такой отряд из пяти гвардейцев и, совершенно не таясь, меня обсуждает.

– А я вам говорю, что этот ссыкун Лаук набрехал нам насчет Красса, – жестикулируя руками, вещает старший из них. – Не мог он уйти далеко от стоянки, если его накачали ядом так же, как девчонку. Придурок Зига же в три раза больше порошка сыпанул, чем его просили. Он девку чуть не угробил, а значит и брата своего.

– Но не угробил же, – отвечает ему один из напарников.

– Так ее сам Мартен откачивал, а карателя кто? Говорю же, эти трусы даже искать его не стали.

– А я их понимаю, – отвечает невысокий дерганый мужичек. – Ты видел, что он на улице Цветочников устроил? Угу, то-то же. Вот я там был. Мне на всю жизнь хватило. Я его если сейчас встречу, тоже не рискну нарываться.

– Ты присягу давал, трус!

– Мертвый я нашему графу не сильно пригожусь. У него таких вот, которые давали присягу, теперь половина гарнизона. На гробы только разорение и помощь семействам.

– Неужели одна колдовская девчонка стоит стольких жизней? – сокрушается самый юный член патруля.

– Для них эта девчонка – путь к былой славе и независимости, – говорит старший. – Зельбург ради нее и своего наследника не пожалел. Что уж про нас говорить?

А вот это уже интересно. Старший сын Браза почил, пытаясь инициировать лафери? Или же он был в отряде преследователей? Как он выглядит, не знаю. Ни исключено, что пришиб его, даже не подозревая, что столь значимую фигуру с поля убрал.

Пристраиваюсь к отряду и тихо крадусь позади них, чтобы узнать побольше. Вот только они меняют вдруг тему.

– Если мы найдем Красса, то в бой с ним не вступайте. На провокации не ведитесь. Ясно? – командует старший.

– Можно подумать, он будет нас предупреждать, перед тем как хлысты свои вынет.

– Может и буду, – подаю я голос и решаюсь выйти из тени.

А что, если они в бой вступать не намерены, то есть надежда разжиться информацией. А может и запугать кого-то из парней и заставить провести меня в замок через тайный ход. Вот этот вот низкорослый вихляй с бегающими зенками мне очень подойдет.

Я на всякий случай расходую немного силы, чтобы возбудить горящий взгляд. И этого вполне хватает, чтобы трое из пятерки гвардейцев отступили назад. Старший остался стоять на своем месте. Младший, как ни странно, тоже. Что ж, первый слишком стар, чтобы бегать от судьбы, а второй слишком глуп, поэтому рискует разменять жизнь на благородный выпад.

– Я дам вам время убраться, если скажете, что с моей лафери? – начинаю издалека.

– Твоей, – кривит губы старший. – Она в замке моего господина. Ты уверен, что она все еще твоя?

Иду ва-банк и, надменно улыбнувшись, киваю.

– У нас с Лисс тесная связь. Я чувствую ее. Она в замке. Ждет меня. Если кто-то из вас поможет мне встретиться с ней, я отблагодарю.

Блеф на грани фола. Что этим зажравшимся воякам могу дать я – загнанный в угол колдун, в куртке своего убитого брата на голое тело. Раненый и практически обессиленный? Но парни меня удивляют.