Макаронное дело попаданки

Пролог

Всю дорогу крутила в голове мысли о том, что понадобилось Пьеру Барди. Это письмо застало меня врасплох. Не ждала от него вестей так рано. Если точнее, я от него вообще никаких вестей не ждала. Была уверена, что мы все обсудили и расставили все точки над “i”.

Дворецкий проводил меня в библиотеку банкира. И вот я сижу на диване у камина, жду, когда придет хозяин дома, который пригласил меня сюда.

– Простите, что заставил себя ждать, – в кабинет входит господин Барди. От одного его прожигающего взгляда у меня мурашки по коже.

– Признаюсь, ваше письмо с просьбой приехать очень удивило меня, – сижу прямо, словно кол проглотила. Мужчина усаживается напротив меня в кресло и смотрит пристально в глаза. Дурное предчувствие, что возникло сразу же, когда я увидела адресанта письма, сейчас лишь усилилось.

– Я по поводу ссуды, которую не так давно получил ваш батюшка под залог части своих земель, – обозначил господин Барди причину такого срочного вызова меня к себе. – В связи с тем, что теперь вы управляете его делами, то мне хотелось бы обсудить вновь возникшие обстоятельства с вами тет-а-тет, – усмехается уголком рта мужчина.

– Почему? Вы тоже считаете, что женщина ничего не смыслит в финансах и ее дело – только дом и вышивка? Что за нюансы возникли? Я думала, мы все обсудили и выяснили, – я поджимаю недовольно губы.

– Отчего же, я считаю, что женщины нужны не только для этого, – и мужчина наклоняется ко мне, опуская свою ладонь на мои сложенные на коленях руки, и пристально вглядывается в глаза. – Вернее, я уверен, что такие красивые женщины, как вы, нужны исключительно для другого. Но вернемся к финансовым вопросам. Кстати, а почему вы ранее не проявляли интереса к делам отца?

– Сейчас я решила, что хватит уже оставаться в стороне, – я намеренно игнорирую намек мужчины, но свои руки из-под его ладони убираю. Понимаю, что, если что, мне даже бежать некуда. В доме у господина Барди, насколько мне известно, из слуг старая кухарка и горничная, да камердинер с дворецким, оба в годах. И ни один из них не станет заступаться за мою честь в случае чего. – Так что вы хотели сказать по поводу ссуды моего отца?

– Что пришел срок уплаты процентов, – мужчина не убирает своей руки с моего колена. И, несмотря на то что на мне куча юбок, я чувствую жар его ладони.

– Не может быть! – вскакиваю и захожу за спинку дивана, но мужчина следует за мной. Получилось, что я сама себя загнала в ловушку. Хотя весь его дом – это ловушка. – Я сама читала ссудный договор, срок уплаты долга только в следующем году. Да и мы только вчера все уже обсудили.

– Вы правильно говорите, леди Вероника, – и мужчина прижимает меня к спинке дивана. Он стоит непозволительно близко, и я борюсь с желанием ударить его и выбежать из кабинета. Но не факт, что мне удастся покинуть дом. Скорее всего, входная дверь заперта, слуги в своем крыле, и мы в доме вдвоем. Так что если я нападу первой, то потеряю преимущество. Господин Барди явно недооценивает меня. Вернее, он помнит скромную леди Веронику. Ту, что была раньше. Ту, в чье тело я попала. Новая Вероника Борель ему не знакома. – Это дата выплаты основного долга и процентов, но там есть небольшое уточнение. Кредитор, то есть я, – и мужчина проводит костяшками пальцев по моей щеке, опуская к шее и ниже, – может потребовать выплаты процентов до указанной в договоре даты, – и мужчина кончиками пальцев провел по вырезу декольте. Он не прикасался к коже, лишь к кромке ткани, что граничила с телом. Но кожа покрылась мурашками.

– Вы же знаете, что у нас нет денег, чтобы выплатить проценты, – чувствую, что я не дышу. Боюсь вдохнуть, чтобы не сократить расстояние между нами.

– Но у вас есть нечто другое, – мужчина медленно склоняется к моей шее, обжигая кожу горячим дыханием.

– Что вы имеете в виду? – я в ловушке.

– Вы можете расплатиться собой, – шепчет мне на ушко мужчина, – иначе о долгах вашего батюшки узнает все общество, а это позор на весь род. И что же вы ответите, леди Вероника?

Глава 1.

– Ник, подмени меня, а? – коллега с мольбой смотрит в глаза. – В школу вызвали, к младшему. Снов подрался.

– А что у тебя? – я тяжело вздохнула, вот и накрылся мой вечерок с сериалами.

– Да ерунда. Лекция. Вот текст с пометками. Тупо прочитай им и все. И пусть домой идут. Только раньше не отпускай. Там есть одна девочка, так она все в деканат докладывает, – напутствует меня приятельница, хотя я еще не дала согласия.

– Так у тебя проблем не будет из-за замены? – я растерянно захлопала глазами.

– Нет, я в деканате уже предупредила, – отмахивает девушка и надевает плащик, поправляет на бегу перед зеркалом макияж и брызгает на себя духами. А я сижу и смотрю на Марину. И куда же ты собралась? Сын у тебя в первую смену учится, а сейчас шесть вечера уже. Но я помалкиваю. Не мое дело, как говорится. Беру записи, киваю убегающей коллеге и иду на лекцию. Знаю, что надо завязывать с этими подменами, а то я стала палочкой-выручалочкой у всей кафедры.

Лекция пролетает на одном дыхании. Студенты оказались довольно любознательными и много спрашивали. И мне пришлось выуживать из закромов памяти все, что я знала по теме. Через полтора часа, уставшая, но довольная, я собиралась домой. Оставила на столе Марины ее лекции, прикрепила стикер с запиской “это в последний раз” и покинула аудиторию. Осень выдалась промозглой и сырой. Днем лил дождь, а к вечеру начало подмораживать. На улице, наверное, каток. Ну ничего, мне не так и далеко топать. Заскочу в супермаркет по дороге. Куплю чего-нибудь вкусненького. Поглощенная мыслями о еде и способами ее приготовления, я закрыла дверь и, попрощавшись с коллегами, у которых тоже были поздние пары, выскочила из института.

Решила приготовить итальянскую пасту. И просто, и вкусно. Я уже практически была у магазина. Услышав писк светофора, не проверила: успели ли остановиться автомобили. Что и стало моей ошибкой. Скользкая дорога, молодой водитель, который только неделю назад получил права, но чувствовал себя очень уверенно за рулем, и визг тормозов. И меня ослепили фары. Последняя мысль, что возникла в голове, – это что я так и не поужинала итальянской пастой.

****************************************************************

Прихожу в себя, и первое, что я слышу, – это молитва.

Меня отпевать начали, что ли? Я как бы не атеистка, но мне кажется, рановато как-то. Я думала, сперва там больница и реанимация должны быть, в конце концов, морг. Но не молитвы же сразу надо мной бубнить.

Тело ломит, но самое удивительно, что очагово ничего не болит. Или я ничего не сломала и машина все-таки успела затормозить, или здесь хорошие обезболивающие. К слову про «здесь». «Здесь» – это где? Осторожно приоткрываю глаза и, увидев балдахин над кроватью, благополучно закрываю их обратно. Это что вообще за маскарад? Пару секунд даю себе на то, чтобы эта красота развеялась, и снова открываю глаза. Но ничего не меняется. Женщина в возрасте только добавляется в кадре. Хотя, наверно, она была и раньше, так как, судя по бубнежу, это она и молилась.

Оглядываю комнату, стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Я на кровати, и это явно не больница. Потому что даже в больницах нет такого. Даже в самых элитных. Хоть я в них и не была, но все же уверена, что так больницы не выглядят. Даже для душевнобольных. Двухметровая кровать с балдахином из какой-то тяжелой плотной ткани. Старушка с молитвенником в руках, изображающая Джейн Эйр. Просто именно с этой литературной героиней у меня ассоциируется дама со строгой прической, страдальческим выражением лица и застегнутым на все пуговички платьем под горло коричневого цвета. И фасон, соответствующий тому времени. Так что или я брежу и моя фантазия отыгрывается надо мной по полной, или… я даже не знаю, что думать. Воображение подкинуло только один вариант. Я вроде бы читала, что когда человек под воздействием лекарств и препаратов, то он не может испытывать боль в своих фантазиях. Осторожно щипаю себя за бедро и от неожиданности ойкаю, чем и привлекаю внимание женщины с молитвенником. Она замолкает и, увидев, что я лежу с открытыми глазами, радостно подскакивает со стула. Бросается ко мне, но, не добежав пару шагов, разворачивается и намеревается рвануть к двери, потом снова ко мне. В общем, складывается стойкое ощущение, что она просто не знает, куда бежать и что делать.

– Стоять! – командую, и дама замирает с вытянувшимся от удивления лицом.

– Стою, – тихо шепчет женщина, прижимая к себе молитвенник.

– Вы кто? И где я? – попытка встать не увенчалась успехом. Слабость и головокружение ужасное. Но я хотя бы понимаю, что все конечности целые. А это однозначно плюс.

– О святые небеса, она потеряла память! – вдруг вскрикивает женщина и с несвойственной ее возрасту скоростью рванула на выход из комнаты. Вот и познакомились, называется. Остаюсь в комнате одна и с горем пополам, но сажусь на постели. Откидываю одеяло и оцениваю свое тело. Оно, конечно, мое или очень похоже на мое, но какой-то изможденно худощавое, словно я долго болела. На тумбочке стоит зеркало в резной оправе, и я, повернув его, смотрю на свое отражение. Божечки-ежички, на меня смотрит голубоглазая блондинка с копной вьющихся волос. Хороша собой, никто не спорит, но это явно не я. Такой цвет волос у меня был в детстве, а потом юность, тонны краски на волосах и, как следствие, короткая стрижка. И эту короткую стрижку я с удовольствием носила до момента аварии. А что, удобно очень. На сушку и укладку уходило буквально пять минут.

Хотя о чем это я думаю? Я тут в дурдом какой-то сказочный попала. Это я сразу поняла, когда в комнату, прихрамывая, вошел мужчина в сопровождении той самой дамы с молитвенников, которая буквально пару минут назад убежала из комнаты.

Глава 2

Долго пребывать в одиночестве мне не дали. Через пару часов, когда у меня уже достаточно сильно разболелась голова от раздумий, в комнату вплыла Джейн. Она несла поднос, и первым моим, как я считаю, естественным порывом было подскочить с кровати и помочь ей. Но, видимо, я довольно долго отдыхала, так как стоило мне сесть, как голова закружилась, и я снова откинулась на подушки.

– Ох ты ж, деточка моя, – запричитала нянька-горничная. – Совсем сил нет, бедняжечка, – женщина без потерь донесла поднос до столика и, оставив его там, повернулась ко мне. – Ты должна побольше отдыхать. Сейчас поешь и полежи. А если хочешь, я помогу одеться, и можешь выйти в парк прогуляться.

– Долго я в таком состоянии пробыла? – мне поправляют подушки за спиной, усаживают поудобнее и, положив плоскую подушку на колени, ставят туда же поднос. Джейн порывается начать кормить меня с ложечки, но я возмущенно смотрю на нее, и женщина отдает ложку. Она принесла куриную лапшу, и я с удовольствием съела. Я в принципе любила все макаронные изделия. Просто папа был не особенно способным поваром и кулинаром. И потому у нас часто были на столе макароны, как самое удобное и быстрое в приготовлении блюдо. Это когда я подросла и научилась хоть немного готовить сама, я начала экспериментировать и готовить более разнообразно. Но макароны по-прежнему оставались одним из моих любимых блюд.

– Неделю, – и снова женщина прячет слезы за платком. – Я молилась, чтобы вы поправились.

– Уверена, это все благодаря вашим молитвам, – отвечаю задумчиво. Фраза избитая и стара как мир, но как-то она в свете последних событий заиграла новыми красками. Может, именно молитвы этой женщины произвели рокировку и притянули в этот мир меня. Как знать, как знать.

Пообедав, хотя скорее поужинав, я решила попробовать все же прогуляться. Свежий воздух и небольшая двигательная активность пойдут мне на пользу. Поэтому прошу Джейн помочь мне одеться.

Час на переодевание и приведение меня в более-менее приличный вид, и вот я уже выхожу в небольшой парк у дома. Если честно, я пока оделась и собралась, уже так устала, что хоть обратно раздевайся. Но Джейн так старалась, что я решила ее не расстраивать.

Она вызвалась составить мне компанию, так как я была еще слишком слаба. Я не возражала ни компании, ни надежной руке в качестве опоры.

Дом довольно большой и был красив. Но первое, что мне бросилось в глаза, – это отпечаток наступающей бедности. Не только внутреннее убранство дома говорило о том, что его владелец испытывает финансовые трудности. И начал он их испытывать не сегодня и, к сожалению, не вчера. Я все лопатила воспоминания Вероники и приходила в ужас. Она знала о состоянии дел отца крайне мало. Где-то обрывки разговора, где-то украдкой увиденное письмо, но все по своим местам расставил разговор, случившийся накануне событий, которые уложили девушку в постель на неделю. Она прогуливалась в парке, когда увидела экипаж. Его было сложно не узнать. Черный с золотыми вензелями. Такое мог себе позволить лишь очень состоятельный человек. Такой как местный ростовщик, который называл себя банкиром по имени Пьер Барди. Мужчина невероятно состоятельный. Его внешность могла бы быть красивой, и многих девушек она притягивала своей таинственностью, но его взгляд заставлял Веронику дрожать от страха. Она испуганно встрепенулась и направилась в дом. У девушки были опасения, что отец в очередной раз влез в долги и банкир приехал требовать проценты. А возможно, отец, наоборот, послал за Пьером Барди, чтобы он оформил новую ссуду. Девушка решительно намеревалась выяснить все.

Пройдя через заднюю дверь, она направилась в кабинет отца и собралась уж было открыть дверь, как услышала фразу, которая заставила ее замереть и начать подслушивать.

– Я не выдам за вас Веронику! – Анатоль Борель даже тростью стукнул, чтобы показать, насколько он решительно настроен.

– А у вас есть выбор? – голос Пьера был низким, с хрипотцой и можно даже сказать, что приятный. Если не знать, кому он принадлежит.

– О чем вы? – барон попытался придать голову надменности.

– Я о том, что вы мне должны такую сумму, что я могу забрать у вас поместье, – голос банкира звенит от самодовольства.

– Даже если вы заберете у меня поместье, то аристократом вы от этого не станете, – снисходительные нотки в голосе отца злят собеседника. Не привык он, чтобы с ним так разговаривали, тем более его должники.

– Это мне говорит аристократ, у которого за душой нет ничего, кроме титула. Аристократ, который промотал все, что у него есть, и может кичиться только тем, что досталось от предков? Да вы ничего из себя не представляете! Ничего не достигли и не приумножили, а смогли лишь уничтожить то, что было. Вы думаете, как выгоднее продать дочь, но при этом не ударить в грязь лицом? Для вас ниже вашего достоинства отдать ее за меня, хотя знаете, что она ни в чем не будет нуждаться, – банкир шипел как змея от злости и ярости. – Вы еще явитесь ко мне, барон, и будете умолять, чтобы я взял ее хотя бы в любовницы.

– Не бывать такому! – кричит отец, а Вероника зажимает себе рот рукой, чтобы не закричать. – Вы думаете, все продается и покупается? Нет! Честь и достоинство вам не купить ни за какие деньги. Вы думаете, я не знаю, почему вы приехали в эту глушь из столицы? Или думаете, о ваших похождениях там забыли?

– Вы правильно сказали, деньги решают все, – усмехнулся господин Барди.

– Нет, люди помнят, – продолжает говорить старик. – И я не отдам за вас дочь не потому, что вы без роду и племени, а потому, что не хочу, чтобы она стала вашей очередной жертвой.

Глава 3.

Восстановление проходило дольше, чем я думала. Ну правильно, ни витаминов, ни лекарств не было, а кормили меня исключительно куриной лапшой. То ли повариха готовить ничего другого не умела, то ли здесь считали, что это пища быстро меня поставит на ноги. Когда третий день Джейн мне снова принесла куриную лапшу, я готова была закукарекать.

– А ничего другого нет? – я с тоской смотрела на тарелку.

– Чего другого? – растерялась женщина.

– Еды другой, – я не даю женщине возможность усадить меня, обложив подушками. Сажусь и ищу ногами домашние туфли.

– Куда ты, милая, собралась? Тебе лежать надо и лапшичку кушать! – возмутилась заботливая нянька.

– Мне она порядком надоела, – признаюсь. – Я бы съела чего-нибудь другого. Отбивную, например. Или овощи.

– Ох ты ж, – Джейн виновато смотрит на меня. – Нет у нас этого. Сами кашу едим, а тебе вот лапшичку варим. Клода курицу выменяла на рынке, вот ее тебе и варим.

– Что? – я вытаращила глаза на женщину. – А отец вообще не дает денег на хозяйство и продукты? – я, конечно, предполагала, что все плохо. Но не настолько же!

– Мы подходили пару раз. Да он, видимо, забыл. Он же занят очень. Урожай в этом году хороший, каждый день к арендаторам ездит, – во взгляде женщины промелькнула надежда.

– Идем на кухню, – я надеваю халат, завязываю его потуже и решительно направляюсь к двери. – Поднос захвати с собой, – видимо, мое поведение настолько разительно отличается от поведения прежней Вероники, что Джейн не осмелилась что-то возражать, а подхватив поднос, засеменила следом за мной.

Мы вошли на кухню, как раз когда кухарка Клода месила очередную порцию теста для лапши.

– Леди Вероника, что-то случилось? – женщина растерянно замерла со скалкой в руках.

– Клода, что у нас с продуктами? – я строго посмотрела на женщину.

– Еще крылышки от курочки остались, на порцию лапши для вас и батюшки хватит, – мямлит кухарка.

– Это тесто для лапши? – я смотрю на стол, и Клода кивает. Дай-ка я приготовлю кое-что другое, – и закатываю кружевные рукава халата, а кухарка пораженно смотрит на меня, словно привидение видит. – Не смотри на меня так, я не сошла с ума. Просто лапша надоела ужасно. А из теста же можно приготовить не только это блюдо.

– Но ведь это же тесто для лапши, – растерялась Клода.

– Мука, соль, яйцо и масло? – уточнила я составляющие теста.

– Да, – кивает женщина.

– Замечательно, – я берусь за скалку и начинаю раскатывать тесто. Обе женщины смотрят на меня то ли с ужасом, то ли с восхищением – не понятно. Джейн прикрыла рот рукой, Клода то и дело хмыкает и качает головой. Я раскатала тесто в тонкие пласты. Порезала на маленькие квадратики и, взяв обычную вилку, начала прижимать край ею, отчего тесто начало скручиваться. Пока я занималась изготовлением макарон, Клода по моей просьбе поставила на плиту воду, и та к этому времени уже закипела. Я посолила воду и начала высыпать макароны в воду. Выложив все получившиеся макароны, я посмотрела на женщин.

– Сыр есть? – я обращалась к Джейн, но отреагировала Клода. Она открыла кладовку в поисках сыра, и я заглянула туда. Да, зрелище было, конечно, жалкое. Мешочки с крупами практически пустые. Ящики для овощей тоже. Увидела корзинку с помидорами и взяла оттуда парочку.

– Что вы будете делать? – Клода уже с интересом смотрела на меня.

– Терку неси, – я улыбнулась женщине. – Сейчас увидишь.

Получив в руки терку, я перетерла помидоры и отставила в сторону. Поставила рядом с кастрюлей, где варились макароны, сковороду и вылила туда томатный сок. План был такой: из сока выпарить лишнюю жидкость, чтобы получилась консистенция соуса, и, добавив в нее зелень, использовать как заправку к макаронам. Макароны сварились, и я выложила их по тарелкам. Натерла сыр над каждой тарелкой. Я готовила три порции. Батюшка пусть ест лапшу, а мы с Джейн и Клодой пообедаем макаронами с сыром. Из томатного сока получился довольно густой соус, который я вылила в соусницу на тот случай, если женщины не захотят его попробовать. Порезала зелень и, поставив все это на стол, сделала приглашающий жест садиться. Он аппетитного вида у меня заурчало в животе.

– Простите, – извинилась я за свой желудок, который тоже хотел прокомментировать вид аппетитных макарон. – Всем приятного аппетита, – я села за стол здесь же, на кухне, так, словно делала это постоянно и словно нет в этом ничего такого, и принялась есть.

Женщины переглянулись, пожали плечами и, видимо, решив не спорить со мной, сели по обе стороны от меня.

Макароны с тягучим расплавленным сыром я обожала. Я ела молча, как и Джейн с Клодой. Но по их реакции я видела, что они приятно удивлены. Получилось очень вкусно.

– Вероника? – от наслаждения вкусным обедом меня отвлек батюшка. Мужчина стоял в дверях кухни и удивленно смотрел на меня. У него на лице было столько эмоций, словами не передать. Сперва удивление, затем появилась брезгливость, и он даже немного скривил нос. Но я не реагировала. Пока на лице господина Бореля менялись эмоции, я смотрела на него, приподняв вопросительно одну бровь.

– Да, – я кивнула, подтверждая, что я Вероника. – Присоединишься? – и кивнула на стул около себя.

Глава 4.

Я очень долго просидела в кабинете отца. Он принес мне все. Свалил на стол кипу неразобранной корреспонденции, счетов, бумаг, расписок и финансовых книг и с видом оскорбленной невинности удалился из кабинета. О том, что он недоволен моим вызывающим и вопиюще хамским поведением, он мне сказал на выходе. При этом посмотрел на меня настолько выразительно, что я должна была понять, что лезу явно не в свое дело. Но я лишь молча проводила его взглядом. И принялась изучать.

Я была бы рада никуда не лезть и вести праздный образ жизни, наслаждаясь прогулками и книгами. Их, кстати, было довольно много в библиотеке, но, судя по слою пыли, их уже давным-давно никто не брал в руки. Да и сейчас мне было не до книг, вернее не до той литературы, что способна меня развлечь. Я принялась изучать финансовые книги, от которых зависело мое будущее в этом странном мире.

Я никогда не была сильна в финансах, но даже моих скромных знаний хватило, чтобы понять, что дела у отца идут из рук вон плохо. Мельница продана, склады в городе тоже. Что же осталось? Остались дома арендаторов, и, если верить отцовским записям, он планировал поднять арендную плату. Если он реализует свой замысел, то люди могут уйти. И опасения вполне обоснованные. Он уже в начале года ее поднимал и за этот счет смог кое-как выкрутиться из бедственного положения, что было полгода назад. Но, вместо того чтобы остановиться и прекратить швыряться деньгами, он продолжил жить на широкую ногу. Я посчитала и прикинула, что если продать имение с домом и всеми землями, то хватит, чтобы арендовать домик, точь-в-точь, как сейчас сдаем мы, и начать возделывать землю. Притом лично, так как даже на работников денег не будет хватать. Но отец никогда на это не согласится, так что нужно изыскивать еще варианты. Еще есть озеро, луга, дом, нежилое здание на окраине городка, которое когда-то служило каким-то цехом. И склады в порту, что был не так уж и далеко отсюда. Маленький портовый городок, в который заглядывали проплывающие корабли, чтобы купить все самое необходимое и пополнить запасы питьевой воды. Этакий перевалочный пункт, потому склады в городке никому особо и не нужны были. В противном случае папенька бы их давно уже продал.

Посреди ночи ко мне в кабинет заглянула Джейн.

– Леди, шли бы вы спать, – старушка с жалостью смотрела на меня, склонившуюся над расчетами. – Никуда ваши бумажки от вас не денутся. Вот и хозяин уже угомонился. Уснул, наверно.

– А отец до сих пор не спал? – я ошарашенно уставилась на часы на каминной полке.

– Да как с вами поговорил, так к себе ушел, а потом потребовал у меня ключ от винного погребка. И вот только горланить у себя в кабинете перестал, – с тяжелым вздохом рассказывает прислуга.

– И ты дала ключ? – я удивленно посмотрела на женщину.

– А разве ж я могу не отдать? – искренне поразилась Джейн. – Он хозяин же, – разводит она руками, после чего зябко поправляет на плечах шаль и тоже посматривает на часы. – И вам бы лечь поспать.

– Да, ты права. Мне тоже пора спать, – киваю, и женщина уж собирается выйти, как ее останавливает мой вопрос. – А ты, случаем, не знаешь, кто купил мельницу?

– Да как же не знать? Знаю конечно, – кивает Джейн. Похоже, это была самая последняя сделка отца, так как он ее даже не внес ни в какие книги и реестры. И у меня вообще закрались сомнения: а получил ли он за нее деньги или их сразу забрали кредиторы.

– И кто? – я вопросительно смотрю на женщину, а то у меня сложилось впечатление, что она не собиралась продолжать разговор.

– Так мельник и купил, – Джейн снова посмотрела на часы, словно намекала, что можно это все обсудить и на следующий день и не устраивать ей допрос ночью.

– А откуда у него такие деньги? – скорее это был вопрос самой себе, чтобы подумать, но служанка решила, что я интересуюсь у нее.

– Да мне ж откуда знать? – пожилая женщина пожала плечами. – Может, все-таки спать?

– Да, Джейн, я уже иду, – я благодарно улыбаюсь, киваю. Пусть идет ложится, а то жалко ее. То папаша шумел, то я полуночничаю. – А, Джейн! – окликнула уже на выходе служанку. – А ключ от винного погреба у отца остался?

– Нет, он мне его отдал, когда последний раз приказывал вина принести, – и женщина показала связку ключей и отдельный ключ на большом кольце.

– Дай мне его, пожалуйста, – я встала и подошла к женщине.

– А зачем он вам? – Джейн смотрит на меня подозрительно, словно я сейчас пойду допивать, что батюшка не успел выпить до меня.

– У тебя отец может его забрать, а я ему не отдам, – вижу сомнения на лице служанки, но я попыталась показать, что я максимально серьезно настроена. Она отдала мне ключ, хотела что-то сказать, но не стала. Лишь качнула головой и, развернувшись, ушла. Я проводила ее взглядом и посмотрела на ключ. Нельзя позволить отцу пить. Это еще хуже, чем если бы он играл. Хотя и то и другое – это крайности, которых я хотела бы избежать.

Собрала книги, корреспонденцию, которую еще не разобрала, и, сложив все аккуратно, чтобы удобнее было нести, забрала все с собой и поднялась в свою комнату. Все документы я заперла в секретере, а сама легла спать, чтобы проснуться на следующий день ни свет ни заря с четкой мыслью съездить на мельницу.

Собралась я быстро. Платье самое простое и удобное. Я бы даже сказала, видавшее виды, как, впрочем, и шляпка. Быстро позавтракала кашей и молоком, пока конюх запрягал легкую коляску. Другой у нас уже не было, так как батюшка продал и ее. После проверки финансовой отчетности стало понятно, что куда делось и на какие шиши мы живем в ожидании, пока продадим урожай.

Глава 5.

Я пробыла у мельника до вечера. Он показал мне мельницу, и мы просчитали объемы производства муки. Помещение, что было на втором этаже, подходило для хранения и сушки. Оно было сухим, несмотря на близость к реке, и при этом хорошо проветривалось.

С женой мельника я обсудила возможность создания кулинарного уголка. Как я и думала, она до момента, пока не попробовала это блюдо, не верила, что получится что-то вкусное. И я полагаю, что так же будут думать большинство горожан, так что сперва мы должны научить их готовить. Но я сразу предупредила женщину, что она должна держать рецепт приготовления самих макарон в секрете. Как бы прост он ни был, он должен быть нашим. Если любая хозяйка сможет приготовить это дома, то никто не будет покупать этот продукт у нас. Женщина заверила меня, что все поняла и будет держать язык за зубами. Я ей верила, так как она произвела на меня благоприятное впечатление. Мы сидели и пили чай, обсуждая, как будет выглядеть кулинарный уголок. Что туда нужно будет приносить исключительно готовый товар, а именно высушенные спагетти или макароны. В дом заскочил Эрне и, стащив очередной кусок пирога, выбежал, а мать лишь покачала головой, провожая его взглядом.

– Не ругайте его, он хороший мальчик, – я понимаю, что лезу не в свое дело, но педагог во мне не может промолчать.

– Да, я знаю, – женщина смахнула слезинку. Было видно, что она еще не отпустила ту мысль, что сегодня чуть не потеряла своего сына. – Вы понимаете, леди, мы из простых людей. Я не умею читать, а считать-то научилась только лишь потому, что на рынок хожу. Муж два класса отучился, и его семья не смогла платить за школу.

– Но школа же бесплатная, – я выудила информацию из воспоминаний Вероники.

– А одежда для школы? А учебники? А тетради и перья с чернилами? – начала перечислять женщина, и я прикусила язык. – Нужно было работать, а не бить баклуши, как говорил мой свекор. Да и Хьюго не проявлял большого интереса к учебе. Мы хотим для Эрне лучшего, чем было у нас. Но он глупый, не понимает.

– Он далеко не глуп, – я покачала головой. – Просто ему не интересно в школе.

– Ну разве учеба может быть интересной? – спрашивает меня Анна. Ее вопрос как-то подразумевает то, что я скажу, что учеба – это скука смертная. Но я с ней в корне не согласна.

– Конечно может быть, – я открыто, без насмешки посмотрела на жену мельника. – Учиться – это не только зубрить формулы и правила. Это узнавать новое.

– Учителя в школе с вами бы не согласились, – покачала головой Анна. Видимо, она уже имела несколько неприятных разговором с ними относительно успеваемости и поведения ее сына.

– Хотите, я буду заниматься с Эрне? – я не знаю, какой черт меня дернул за язык, но мне было бы жаль, чтобы такой смышленый мальчишка остался неучем или чтобы у него отбивали – при том в прямом смысле этого слова – желание учиться и узнавать что-то новое.

– Вы? – Анна с недоверием и каким-то сомнением посмотрела на меня.

– Уверяю вас, я достаточно образована, чтобы научить вашего сына как минимум читать и считать, а также привить ему тягу к знаниям, – мне почему-то было важно, чтобы это мальчик стал моим учеником. Все же во мне тосковал педагог.

– О, простите… Вы, наверно, подумали, что я сомневаюсь в ваших способностях как учителя, – женщина смутилась. – Вы и так для нас столько сделали и делаете. И это макаронное дело тоже. И мы и так вам стольким обязаны, – женщина схватила меня за руку и не знает, как выразить мне свою признательность. Но мне кажется, она думает об отказе и только лишь потому, что боится, что я за свои услуги попрошу оплату.

– В качестве благодарности примите мое предложение, – я улыбнулась Анне. – Мне будет приятно заниматься с Эрне.

– Леди, скажу вам прямо, – жена мельника резко выдохнула, – мы не сможем оплачивать учителя для сына. Мы все средства откладываем, чтобы внести вторую часть суммы за мельницу вашему батюшке, – женщина произнесла на выдохе скороговоркой.

– Про оплату разговора не было, – я похлопала по рукам Анну.

– Вы очень добры, леди, – жена мельника снова чуть ли не плакала.

Пока мы разговаривали, и чай допили, и на улицу уже вышли. На небе начали собираться грозовые облака, и я подумала, что, скорее всего, вечером или ночью будет дождь, а значит, пора собираться домой. Не очень-то хотелось намокнуть второй раз за сегодня. Мы все обговорили с Хьюго. Я обещала приехать завтра и привести подробный бизнес-план. Естественно, он таких слов не знал, но понял, о чем я. Еще я хотела позаниматься с Эрне. Бизнес надо налаживать как можно быстрее, пока отец не пустил нас по миру, так как я не могла его запереть дома, а в городе скоро начнется сезон. То есть период балов, приемов и всевозможных развлекательных мероприятий типа карточных игр. Отец точно их не пропустит, а потому мне надо наладить все до этого момента.

Попрощавшись и получив корзину овощей от Анны, которая не могла позволить, чтобы я уехала с пустыми руками, я отправилась домой. Тучи, что мне сперва казались лишь облаками и обещали дождь к ночи, решили, что можно разродиться ливнем сейчас. Я подняла максимально крышу в экипаже, но это мало от чего спасало. Потемнело так, словно уже глубокая ночь, и лишь от молний, что разрезали небо, был свет. В свете очередной молнии я и увидела незнакомца на дороге. Вернее, я увидела лошадь, которая стояла около распластанного тела на земле.

Глава 6.

Я просидела у постели мужчины всю ночь. Джейн неодобрительно качала головой вечером, когда я сказала, что никуда не уйду. Тогда она вместе с Бруно притащила в комнату кресло-качалку, к слову, довольно комфортное. Меня обложили подушками и пледами, под ноги – табуреточку, чтобы не затекли. Бруно раздобыл еще одну жаровню, и в комнате стало значительно теплее и комфортнее. Джейн и Клода предлагали свои услуги в качестве нянек и сиделок, но я отказалась. Отправила всех спать, и так уже наступила ночь, пока мы все ухаживали за мужчиной.

После лекарства ему, конечно, стало лучше, но ненадолго. И потому ночка у меня прошла незабываемо. Я то и дело обтирала его, чтобы сбить температуру, и забылась тревожным сном, когда мужчина в очередной раз пропотел и уснул.

Проснулась я, потому что почувствовала, что на меня кто-то пристально смотрит. Очень неприятное чувство, если честно. Потому что ты не чувствуешь себя в безопасности во сне.

Я резко распахнула глаза и уставилась на мужчину. Он лежал и глядел на меня синими глазищами. Когда я его нашла, то не особо-то рассматривала лицо, так как старалась больше внимания уделить его состоянию. Да и ночью я боролась со сном и переживала о несбивающейся температуре. Сейчас же смогла по достоинству оценить его внешность. Правильные черты лица, прямой нос и густые брови, чуть пухлые губы, пушистые ресницы, которым позавидовала бы любая женщина, и синие глаза. Глаза цвета грозы. Я бы так охарактеризовала их. Да и мужчина хмурился почему-то и смотрел недовольно.

– Где я и как здесь оказался? – мужчина увидел, что я проснулась, и вместо слов благодарности решил свести бровки к переносице, смерить меня строгим взглядом и учинить допрос.

– Вы в имении барона Бореля, – я не успела ответить на вторую часть вопроса, как последовало приказание.

– Отведите меня к барону, – и мужчина довольно лихо откинул одеяло, но, увидев, что лежит в одних кальсонах, резко запахнул его обратно.

– Я полагаю, вы еще не в том состоянии, чтобы наносить визиты вежливости. Да и утро слишком раннее, – я посмотрела на часы, что еще с вечера попросила принести из кабинета. Мне по часам легче было определять время частоты приступов жара. Вот и сейчас потянулась к мужчине с вытянутой рукой, чтобы измерить температуру, но он лишь отшатнулся от меня и уставился на мою руку, словно у меня в ней было что-то опасное. Ну или сама рука представляла для него опасность.

– Что вы намереваетесь сделать? – мужчина продолжает смотреть с опаской, а я лишь бровь выгибаю вопросительно.

– Проверить, нет ли у вас жара, – и вижу, что синеглазка немного расслабился. Что-то он какой-то зашуганный. Или опасается, что я задумала что-то плохое? Какие нынче мужчины в этом мире недоверчивые. Я осторожно прикасаюсь к его лбу и понимаю, что жар есть, хоть и не такой сильный, как вчера. – Вам надо лежать и ни в коем случае не вставать.

– Вы доктор? – на мужском лице появилось некое недоумение, смешанное с толикой высокомерия. Так смотрят на не внушающего доверия экземпляра, который пытается изобразить из себя больше, чем есть на самом деле. В общем, так смотрят на выскочку. Если честно, мне очень было неприятно поймать на себе такой взгляд. Он покоробил и обидел меня, но я постаралась сделать вид, что ничего не произошло. Пусть не обольщается, что может управлять моим настроением, словно что-то значит для меня.

Естественно, незнакомец ничего для меня не значил, но ведь нас могут обидеть не только близкие люди, но и те, для кого ты никто. И обидеть сильно. И если близкому ты скажешь об обиде, покажешь ее, то чужому – нет. Ты нацепишь маску безразличия и будешь делать вид, что тебе совершенно не больно.

– Я не доктор, и образования соответствующего у меня нет, – убираю руку, поправив подушки и пледы, которыми меня так заботливо вчера снабдила Джейн, берусь за таз, в котором смачивала компрессы. – Но вы бы этого не узнали, если бы я не располагала бы элементарными знаниями и сострадательным сердцем. Валялись бы в той канаве, из которой я вас подобрала, и еще не известно, были бы к этому моменту живы или уже готовили бы документы на небеса.

– Так это вы меня спасли? – пораженно переспрашивает синеглазый мужчина и успевает ухватить меня за руку, в которой таз.

– Да, я, – и теперь уже я бросаю многозначительный взгляд на его руку, и он разжимает захват. – А что, это проблема? Я и как спасительница не гожусь?

– Простите, – мужчина садится повыше, не забыв подтянуть на себя одеяло, чтобы не оголяться. – Я просто в растерянности и смятении. Я бы высказал все слова благодарности и признательности, что знаю, но делать это без штанов, право, неловко, – и мужчина бросает многозначительный взгляд на стул, где моя пожилая горничная разложила одежду, что принесла вчера. Они же использовали только кальсоны, а все остальное Джейн приготовила для нашего неожиданного гостя.

– Пока я выношу воду и готовлю вам завтрак, да и себе заодно, у вас есть время привести себя в порядок и переодеться, – я толкаю дверь в коридор. – Клозет по коридору направо, – при моих словах мужчина сильно смутился, но я сделала вид, что не обратила на это никакого внимания. – Рекомендую вам долго не быть на ногах, все же вам с травмой головы может стать плохо. Я пришлю к вам для помощи конюха.

– Благодарю, я справлюсь, – пытается отказаться мужчина, но я лишь строго на него смотрю.

– Когда вернусь, мы обсудим, кто вы и куда путь держали, – я вышла из комнаты и направилась на кухню, но до меня донеслось, что мужчина назвал меня “маршалом в юбке”, когда думал, что я его уже не слышу.

Глава 7.

В этот раз я добралась до мельницы без приключений. Никого не нужно было спасать, и, признаться, я была этому рада. Кучер Бруно был неразговорчив, впрочем, как обычно. Он лишь что-то проворчал про нашего нового гостя, но я не стала прислушиваться. Мельник Хьюго искренне обрадовался моему появлению, как и его жена Анна, которая сразу же выскочила из дома.

– А мы уже решили, что вы передумали, – то ли шутя, то ли серьёзно произнёс мельник.

– Нет, я настроена вполне решительно. Все наши договоренности в силе и пора приступать к реализации, – я немного смутилась, так как обещала привезти договор, но с этим нежданным найденышем совсем про него забыла. Да и когда мне его было готовить, если я всю ночь сбивала жар у спасенного мною мужчины. – Вы меня извините, у меня произошло кое-что, что изменило мои планы, – я решила рассказать про спасенного мною вчера мужчину. – Когда я ехала от вас, то началась гроза, и на дороге мы нашли молодого человека без сознания. Мы с Бруно его подобрали и отвезли в дом, – мельник изменился в лице.

– Надеюсь, он жив? С ним всё в порядке? – Хьюго озабоченно на меня посмотрел.

– Да, он жив. Подхватил небольшую простуду, – я усмехнулась. Он, можно сказать, отделался малой кровью. – Его лошадь то ли испугалась грозы, то ли ногу подвернула и сбросила его. Он ударился головой, но, думаю, ничего серьезного, всё обойдётся, – успокоила я мельника.

– А нужен ли нам этот договор? – мельник посмотрел на меня внимательно. – Я верю вам, леди. Вы мне сына спасли. Не способны вы обмануть или обсчитать. А мне, безграмотному, что есть эта бумажка, что нету, – пожал мужчина плечами.

Я растерялась от его слов. С одной стороны, мне, конечно, приятно, что он мне так безоговорочно верит, а с другой – я буду переживать, что он может что-то подумать. Хотя это же он сам предлагает, я его не вынуждаю, не заставляю. Да и обманывать его я не собираюсь, это уж точно. Если он мельнику не нужен, то и мне он тоже без нужны. Мы с ним в одинаковом положении. Я его могу обсчитать, он меня обмануть и присвоить себе рецепт. Эх, была не была. Доверять так доверять.

– Тогда давайте приступать, – я улыбнулась Хьюго.

– Я, кстати, узнал: в городе сдаётся небольшое помещение. Там раньше пекли лепешки, но хозяйка приболела и закрыла лавку. Сдает она его сейчас, это рядом с овощной лавкой. Вот в этом магазинчике сможете и сделать кулинарный уголок, и попробовать продавать макароны. Первую партию можно уже начать изготавливать на днях. Как вам будет удобно, – мужчина рассказывал все это с энтузиазмом. А я смотрела на мельника с некоторой долей восхищения. А молодец же! Я бы раскачивалась ещё какое-то время, он же берет все сразу в свои руки.

– Но у нас нет оборудования, – спохватилась.

– Оборудование – дело наживное. Первую партию сможем сделать и вручную, – предлагает Хьюго, и я понимаю, что он прав.

Готовые станки я нигде не куплю, а значит, мне нужен толковый инженер, который сможет мне спроектировать их. И не исключено, что делать этот станок придется ему же. У меня такого инженера под рукой не было. Искать его долго, да и любой человек за свою работу захочет денег, которых у меня в настоящее время банально нет. Мельник прав. Если дело пойдет, то тогда можно озадачиться и поисками инженера, и изготовлением станка. – Давайте зайдем в дом и обсудим все подробности, – мужчина проводил меня в дом и усадил за стол. В тот момент, когда Анна поставила передо мной чашку с чаем и кусок шарлотки, щедро присыпанной сахарной пудрой, я поняла, что так и не поела дома. Мой желудок протяжно заурчал, а я смущенно закашлялась, чтобы скрыть его рулады. Эрне радостно сновал по дому с какой-то деревянной игрушкой в руках, затем схватил кусок пирога и, получив полотенцем чуть пониже спины от матери, убежал из дома. Анна лишь покачала головой, провожая взглядом сына.

– Он не пошел сегодня в школу? – я посмотрела вслед мальчугану.

– Мы тут подумали, – Анна посмотрела на мужа, который тоже усаживался за стол. – Если вы еще хотите заняться учебой Эрне, то мы будем этому только рады.

– Мое предложение в силе, – я кивнула. – Почему решили принять его?

– Он из школы, кроме синяков на руках от указки, ничего не приносил, – Анна погрустнела. Еще бы, жалко-то своего сына. – Я даже не знаю, чему его учили и запомнил ли он хоть что-то.

– Сейчас наладим производство и начнем учиться, – я улыбнулась. – Ему самому будет интересно, я вас уверяю. Женщина не то чтобы мне не верила, но сомнения у нее имелись, и ее можно понять, но ничего всему свое время.

– Итак, с чего начнём? – Хьюго был готов все обсуждать.

– Завтра едем в город и пробуем арендовать лавку, ее надо привести в порядок и подготовить все для открытия, – предлагаю.

– Леди, а вы не думали про открытый прилавок на ярмарке? Она открывается уже в эту пятницу и продлится все выходные, – интересуется Анна.

– Объясните, что вы имеете в виду? – я заинтересовалась. Ярмарка – это, считай, уличная презентация еды. И если мы найдем там отклик, то практически обзаведемся покупателями.

– У нас ежегодно на ярмарке свой павильон, там мы выставляем муку, но места там хватит всем. Если мы дадим возможность попробовать посетителям ваши чудесные спагетти? – предлагает Анна, а я одобрительно закивала. Наши мысли совпадают.

– Если ярмарка уже в эту пятницу, то у нас совсем мало времени, чтобы подготовить все, – у меня даже руки задрожали от нервов.

Глава 8.

Проснулась я очень рано и, переодевшись в скромное, но подходящее моему статусу платье, отправилась на кухню, чтобы перекусить и отправиться к мельнику. Нам надо ускориться, так как до ярмарки один день. Она уже послезавтра, и я в связи с этим очень сильно волновалась. У нас так мало макарон и спагетти. Но, с другой стороны, а будут ли их вообще там брать? Может, мы, наоборот, приготовили слишком много, а не мало. Я боялась, думала о предстоящем мероприятии и потому была невероятно рассеянной.

На кухне уже вовсю хозяйничала Клода и был наш гость. Правда, сразу было видно, что он собирался нас покинуть, так как одет был так, словно идет на собеседование. То есть при полном параде. Видимо, он решил впечатлить дядюшку своим аккуратным и опрятным внешним видом. Ну что ж, молодец. Встречают по одежке, как говорится.

– Вы нас покидаете? – я вопросительно посмотрела на мужчину.

– Да, благодарю за спасение. Я ваш должник, – улыбнулся Джозеф.

– Забудьте, – я улыбнулась мужчине. – Мне это ничего не стоило, – я лукавила, но что в том мире, что в этом, мне было неловко в те моменты, когда меня начинали хвалить и благодарить. В силу своего воспитания я считала, что не совсем достойна признания и похвалы.

– В вас говорит скромность, – интерпретировал по-своему мужчина. – Я обязан вам жизнью.

– Так поступил бы каждый, – я снова отмахнулась от благодарности, чувствуя, что краска смущения заливает щеки. Мужчина намеревался и дальше петь мне дифирамбы, и потому я решила ретироваться. Сегодня даже Бруно решила с собой не брать. Для него было много работы в поместье, а я неплохо научилась справляться с экипажем. Он лишь напомнил мне меры безопасности и пожелал удачи. И снова я не позавтракала, спасибо расшаркивающемуся передо мной Джозефу. Меня встретил Эрне, который сказал, что родители уже работают, и проводил меня в наш макаронный цех. Мне стало даже неловко, когда я увидела, сколько всего успела сделать Анна, пока я дома спала. А потом слушала похвалы.

– Вы рано, леди, – поприветствовал меня Хьюго.

– А вы вообще ложились? – я смотрела на сушилки, полные макарон. – Как вы научились так быстро их делать?

– А это все Эрне! Он придумал, как делать вот такие завитушки, – и мельник с гордостью показал приспособление, которое придумал его сын. Я одобрительно закивала, а мальчик смущенно покраснел и спрятался за мать, которая шутливо нахмурилась.

– Ну-ка, не смущать мне ребенка, – она погрозила пальцем мужу, стесняясь так в открытую шутить со мной. Все же я аристократка, баронесса, а ей тут жена мельника пальца грозит. Мало ли какая непредсказуемая реакция могла возникнуть на подобного рода шутку. Я улыбнулась всем присутствующим.

– Эрне молодец! Работу вы сделали колоссальную! – я похвалила своих компаньонов, на что теперь супружеская пара смутилась. – Я чувствую себя лентяйкой и нахлебницей.

– Просто у вас уходит время на дорогу до мельницы, а у нас она здесь под рукой, – улыбнулась женщина. – Но все равно еще очень много работы.

Я полностью согласна и готова приступить, – и направилась к рукомойнику, что соорудил Хьюго в уголке. Я сразу объяснила, что продукты питания – это не мука. Здесь нужно соблюдать личную гигиену, мыть руки и не допускать ничего, что может привести к искажению вкуса продукта и, не приведи создатель, к отравлению покупателя. Все были со мной согласны и довольно быстро привыкли к тому, что мыть руки надо все время, а передник, нарукавники и одежда должны быть чистыми.

Я встала рядом с Анной и принялась вымешивать тесто, а Хьюго с Эрне его раскатывали в лепешки. Хьюго делал спагетти, после чего вывешивал их на сушилку, а мальчик с помощью своего приспособления делал фигурные завитки. Закончили мы к обеду, и я присела, выбившись из сил.

Анна позвала всех обедать, и я готова была практически помолиться за здравие этой чудесной женщины. И когда она все успевает? Это же уму непостижимо! Женщина быстро согрела наваристую похлебку, и когда первый голод был утолен, мы приступили к обсуждению того, как все будет проходить.

– Мы разведем костер и там будем варить макароны и спагетти, – описывала все Анна. – Я захвачу пару сковородок, и мы сможем приготовить фарш и соусы. Хьюго уже приготовил стол и лавки, которые мы тоже возьмем с собой, чтобы посетители могли спокойно перекусить. Еще я вчера в ночь сварила морс, и он уже остывает в бочонке. Свежие овощи можно подавать к спагетти, – предлагала Анна, а я понимаю, что у нас получается какое-то кафе на колесах. На будущее надо будет взять на вооружение, если что.

Мы все обсудили и распределили обязанности. Я послезавтра с рассветом приезжаю к ним, мы грузим весь скарб в мой экипаж и в повозку Хьюго и едем на ярмарку. Я сидела и мысленно молилась, чтоб у нас все получилось. А пока что еще не все дела сделаны, и мы с Анной стали готовить полотенца, мешочки и скатерти. А на мельницу к Хьюго приехал один из отцовских арендаторов, чтобы намолоть муки. Я же благоразумно не выходила из дома, чтобы не порождать лишние слухи и сплетни. Но он все равно увидел мою коляску и стал задавать неудобные вопросы мельнику, который не придумал ничего лучшего, кроме как сказать, что я настолько добросердечная, что приезжаю обучать грамоте его сына.

Мы вроде бы все приготовили и все обсудили, и Анна с Хьюго настояли на том, чтобы я завтра отдохнула. Можно сказать, они дали мне выходной.

Но утром я не могла найти себе места. Позавтракала, приготовила себе ванну, убрала в комнате, чем немало удивила Джейн, которая даже за сердце схватилась, увидев меня с ведром и тряпкой. Даже час потратила на то, чтобы разобрать документы отца. Но поняла, что их не разбирать надо, а платить по счетам, и тогда проблем и документов будет значительно меньше. Хотя бы долговых расписок. Я переложила те, что оплачу в первую очередь с первых же денег, и те, что могут немного подождать. Но люди не будут ждать вечно, какими бы благородными они ни были. По всем счетам придется платить. И, судя по всему, еще очень и очень долго. Я уже морально готовилась к тому, что придется продать часть имения, чтобы покрыть недостающую сумму по долгам и уменьшить графу расходов. Я пыталась просчитать все пути решения проблемы на тот случай, если моя макаронная авантюра прогорит, как пророчит мне отец.

Глава 9.

Время до вечера тянулось в тягостных размышлениях. На душе было тревожно, но я старалась не накручивать себя. Перед сном зашла Джейн и принесла чай и булочку с джемом. Неужели совесть замучила, что угощение мне было принесено, а его мне даже не дали попробовать?

– Откуда такая роскошь? – я пила чай под пристальным взглядом Джейн.

– Сегодня приезжал Джозеф, хотел вас повидать. Но ваш батюшка велел к вам никого не пускать, – нехотя ответила служанка. – Он передал вам угощение, – мне так и хотелось усмехнуться, что неужто Джозеф передал мне всего одну булочку, но я промолчала. – Батюшка велел вам принести его угощения и напомнить, что он был бы неплохой партией для вас, – все понятно. Видимо, отец был не в курсе приезда моего ухажера, а когда Джейн ему потащила свежие булочки и джем, он поинтересовался, откуда такое богатство. Вот и пришлось строгой Джейн меня покормить на ночь глядя. Но она будет не она, если не выставит все это как невероятную милость и щедрость. Вот же токсичная абьюзивная баба!

Если еще до сегодняшнего дня и моих воспоминаний про шкаф я ее жалела, считая бедной-несчастной, то сейчас я начинала ненавидеть женщину.

– Я подумаю, – ответила и увидела блеск надежды во взгляде служанки. Очень хотелось стереть улыбку с ее лица каким-нибудь колким замечанием, но не стала. Не стоит ругаться, когда у меня уже намечен план побега. Женщина, уверенная, что сломила мое сопротивление, ушла из комнаты. А я легла ждать полуночи. Выспалась я днем, специально чтобы ночью в сон не клонило, поэтому я просто слушала дом. Где-то скрипнула половица под тяжелой поступью барона, где-то раздался обрывок разговора. Шорохи, шаги и скрипы наполняли тишину, и я даже сама не заметила, как задремала. Резко проснулась от звука боя курантов в гостиной внизу. Посмотрела на часы и пораженно охнула. Уже полночь.

Быстро вскочила и натянула платье, что приготовила с вечера. Заплела волосы в косу и перевязала лентой. И как раз вовремя. В окошко стукнул камешек. Прям как в моей молодости, парни звали на свидание девушек, бросая камешек в окошко. Я осторожно открыла окно и выглянула, внизу стоял Джозеф и улыбался во все тридцать два зуба.

– Как ты? Не передумала? – мужчина огляделся по сторонам.

– Нет, все в силе, – я прислушалась. Вроде бы в доме тихо. Обычно в это время уже все спят. – Ты принес веревку?

– Да, лови, – и мужчина ловко швырнул скрученную веревку, а я поймала. Я огляделась по сторонам. Единственным предметом, к чему можно было привязать веревку, оказалась ножка кровати. Быстро закрепив веревку, я сбросила другой конец из окна вниз и даже взобралась на подоконник, когда дверь открылась. Я в панике не знала, что делать. То ли вниз поскорее спускаться, то ли сделать вид, что я просто хотела подышать и потому открыла окно. Но как объяснить веревку? В итоге я просто стояла и смотрела на Клоду, которая открыла дверь. Я на Клоду, Клода – на меня.

– Леди, думаю, вам лучше спуститься по лестнице, – произнесла женщина, а я удивленно на нее уставилась.

– Клода? – я вопросительно уставилась на кухарку, не понимая, что именно происходит.

– Я помогу вам сбежать, но надо поторапливаться и не шуметь, – объяснила мне в двух словах Клода.

– Но почему? – выглянула в окно и махнула Джозефу, что все в порядке и чтобы он ждал меня там.

– Потому что считаю, что вы правы, – объяснила мне женщина.

– Ты не боишься потерять свое место? – я искренне переживала за судьбу доброй женщины.

– Не боюсь, – усмехнулась Клода. – Жалованье мне давно уже не платят, так что не так уж и много я потеряю, – в этом я была с ней согласна. – А если ваше идея выгорит, то я уверена, что вы восстановите былое состояние имения и выплатите долги.

– Спасибо, – я с благодарностью посмотрела на кухарку. – Я надеюсь, у меня все получится.

– Я уверена, что получится, – кивнула Кухарка.

Мы вышли из дома и обогнули его, вышли к моим окнам, под которыми нас ждал Джозеф.

– Клода, вернись и запри мою комнату, чтобы если что, все подумали, что я сбежала из окна по веревке. Женщина кивнула в ответ. – Если что, то ты не знаешь ничего. Ничего не слышала и не видела. И еще раз спасибо.

– Не за что, леди, берегите себя, – женщина бросила взгляд на веревку.

– Обязательно. А откуда ты узнала про мой побег? – этот вопрос даже не сразу пришел мне на ум.

– Я слышала ваш разговор с мистером Барди, – и женщина кивнула на Джозефа. – Вот и решила вам помочь.

– Надеюсь, что наш разговор слышала только ты, – тихо проговорила себе под нос, оглядевшись по сторонам в страхе обнаружить кого-то еще из домочадцев. Но, слава небесам, здесь были только мы втроем.

Клода ушла, а я проводила ее взглядом.

– Удивлена? – вопрос мужчин отвлек меня от размышлений.

– Что мне помогла Клода? – я повернулась к мужчине, и он кивнул .– Да, очень. Это тихая и добрая женщина, которая не лезет никуда, и потому я немного в шоке.

– Обычно помощь приходит оттуда, откуда не ждали, – усмехнулся Джозеф, полагаю, что намекая и на себя в том числе.

– Спасибо, – я улыбнулась мужчине. – Ну что? Идем?

– Идем, – Джозеф взял меня за руку, а я удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Прислушалась к себе и поняла, что мне приятны прикосновения мужчины.