Малая: Жизнь после тебя

1

-- Второй стол прибери, -- бросает из-за плеча Паша, администратор. – По брони через пятнадцать минут подойдут.

-- Сейчас, переоденусь только. – На ходу забирая волосы в высокий хвост, я торопливо семеню в подсобку. – Облилась.

Заперев дверь, скидываю с себя испачканную футболку и натягиваю свежую. Разыскиваю в ящике влажную салфетку, вытираю кофейное пятно с кед и со всех ног несусь обратно. Проснувшееся весеннее солнце задает городу нужное настроение. Люди, скинув надоевшие пуховики, стекаются в кафе толпами, желая отметить окончание зимы в кругу друзей и близких. Вот уже вторую неделю у нас аншлаг.

-- Пятый стол, две карбонары, шопский, вода в стекле и два американо, -- тараторит проносящаяся мимо Мадина. – Я на обед. Если сейчас не поем – в обморок грохнусь.

-- Паш, держи. – Бросив расчетницу в корзину, я забиваю в компьютер полученный от коллеги заказ, хватаю тряпку и бутылку стеклоочистителя. Удивительно, но такая круговерть мне даже нравится. Гораздо хуже, когда нет посетителей, и ты вынужден часами торчать за стойкой, маясь от скуки. Ну и хорошие чаевые, опять же. Куда без них в нашем деле.

-- Ты курочка, несущая золотые яйца, -- шутит Паша, пересчитав купюры, вложенные в расчетницу. – Тебе всегда больше всех насыпают. Гипнотизируешь ты их, что ли.

Я пожимаю плечами,

-- Смотрю в глаза и спрашиваю, все ли понравилось. Никакого гипноза.

-- Девушка, замените мне кофе, – недовольно произносит девушка с седьмого. – Его пить невозможно. Я бываю у вас каждый день, и первый раз принесли такой ужасный. Бариста, что ли, сменился?

Говоря это, она смотрит сквозь меня. Взгляд, к которому я успела привыкнуть. Вероятнее всего, я и сама так себя вела еще совсем недавно. Когда была по ту сторону жизни.

-- Приношу свои извинения. – Сдержанно улыбнувшись, я забираю чашку. – Мы обязательно переделаем.

Взгляд девушки незаинтересованно скользит по моим ногам, но, остановившись на кедах, вспыхивает смесью непонимания и возмущения. На ней надеты точно такие же. Прошлогодняя коллекция от известного французского бренда, очень дорогие. Только мои успели смяться от ежедневной носки, а ее выглядят так, словно их только что достали из коробки. Видимо, куплены на распродаже, -- мысленно иронизирую я, пока иду к Лизе с просьбой переделать капучино. Все оставленные вещи Родион потребовал забрать.

-- Второй подошел, -- подсказывает Катя, собирающая грязную посуду. Ей не позавидуешь. Гости пришли с ребенком, который успел залить пол соком, разбросать салфетки и измазать картофельным пюре детский стульчик.

-- Спасибо.

Вытащив из кармана блокнот и карандаш, я нахожу глазами нужный стол. Посетители – двое коротко стриженных мужчин лет тридцати пяти в кожаных куртках. Руки холодеют. Людей, желающих поквитаться с папой, причинив зло мне, я представляю именно так.

Набрав полную грудь воздуха, иду к ним. Каждый день ожидать, что тебя украдут, убьют или изнасилуют, очень изматывающе. Рано или поздно, смиряешься с неизбежностью, начиная думать «будь, что будет». Правда вздрагивать это не мешает.

-- Привет. – Мужчина, не мигая, смотрит на бейджик с моим именем. – Линда. Что поесть предложишь?

Взгляд его приятеля методично ощупывает меня с головы до ног, от чего позвоночник противно покалывает. Они не похожи на тех, кто обычно у нас бывает. Совсем.

-- Попробуйте бефстроганов с пюре из цветной капусты. -- Я изо всех сил стараюсь не выдавать паники, но она прорывается сквозь скачущие ноты в голосе. – Пасту с креветками часто заказывают.

-- Не люблю капусту, -- медленно произносит мой собеседник. – И макароны тоже. Что еще есть?

Я беспомощно оглядываюсь. Паша уткнулся в компьютер, сверяя заказы, Лиза с забитым тарелками подносом семенит на кухню. Если они схватят и поволокут меня за собой, кто-нибудь сумеет вступиться?

-- Давно здесь работаешь? – подает голос второй.

-- Третий месяц. – Я тщетно пытаюсь сглотнуть сухой колючий ком. – Может быть, вы посмотрите меню, а я подойду чуть позже?

Откинувшись на спинку стула, мужчина вальяжным жестом выкладывает на стол телефон, словно желая показать, что никуда не торопится.

-- С тобой выбирать интереснее. Хорошенькая такая. Нормально тебе здесь платят?

-- Нормально. Извините, но меня ждут другие гости. Я подойду к вам через пару минут.

Не дожидаясь, пока мне ответят, я разворачиваюсь и несусь в спасительные кулуары кухни. Подобная нелояльность к гостям здесь не поощряется, но у меня просто сдали нервы. Тяжело в течение полугода просыпаться с чувством того, что каждый день может стать последним. Я бы сказала мучительно.

-- Ты чего? – Мадина недоуменно оглядывает мое перекошенное лицо.

-- Можешь обслужить второй? – Я смотрю на нее с мольбой. – Пожалуйста.

Оценивающе ощупав пространство за мной, она пожимает плечами.

-- У меня тоже гости подошли. Так что давай уж сама.

И уходит.

Я в отчаянии закусываю губу. Ну что за сука. Я подменяла ее раз пять, когда ее бывший со своей девушкой на бизнес-ланчи наведывался. Никому не нужно помогать и никому нельзя верить.

-- Ну ты чего сбежала-то? – Паша хмурится. – Разберись со вторым и убери седьмой. Там гость присесть хочет.

Стиснув зубы, я приказываю себе успокоиться. Если полгода назад я сумела удержаться на плаву и не свихнуться, то и сейчас как-нибудь справлюсь. Если эти бугаи скрутят мне руки – закричу, чтобы звонили в полицию. И домой ночевать не пойду – отосплюсь в подсобке.

-- Если хочешь – могу седьмой за тебя взять. – Кинув расчетку в корзину, Мадина кокетливо играет бровями. – Там огненный тип сидит. Обожаю мужиков в водолазках.

-- Обойдешься, -- отрезаю я, не раздумывая. Из духа противоречия.

Выхожу в зал и застываю как вкопанная. Сердце за секунду ускоряет стук до критического. Какая же идиотка. Дура. Тупица.

Вслед за первым, сбылся мой второй по счету страх. Встретить его.

2

-- Здравствуйте! Рады видеть вас в нашем заведении, -- чеканю я механическим голосом, глядя поверх его головы. – Сразу закажете или изучите меню для начала?

Отсутствие зрительного контакта не мешает знать, что в этот момент он внимательно изучает мое лицо.

-- Привет, малая.

-- Меня зовут Линда, - я тычу пальцем в бейджик. – Если вы пока не готовы сделать заказ – я подойду чуть позже.

-- Кофе, -- ничуть не смутившись холодным приемом, сообщает он. -- Нужно поговорить.

-- У нас есть фильтр, флэт уайт, американо, капучино, латте, -- монотонно перечисляю я. – Разговаривать нам с вами не о чем. Назовите заказ, пожалуйста. Меня ждут другие гости.

-- Не терпится обслужить тех двоих? – Север мельком смотрит в сторону короткостриженных.

Я невольно каменею. Откуда ему известно? Он ведь только что вошел.

-- Американо, двойной. И воды. Во сколько ты заканчиваешь?

-- Заканчиваю, когда работа заканчивается. Американо двойной и вода без газа, верно? Сейчас принесу.

Расправив плечи, я неспешно удаляюсь, и лишь когда двери кухни смыкаются за спиной, обессиленно припадаю к стене и закрываю глаза. Бешеный стук сердца заставляет все тело вибрировать, руки дрожат. Я была уверена, что при встрече с ним не испытаю ничего, кроме презрения. Что эти полгода закалили меня, сделали крепче и жестче, научили контролировать эмоции. Но нет, контроля нет и в помине. Я снова чувствую себя слабой и беспомощной как раньше.

-- Это все от неожиданности, -- убежденно говорю я себе же. – Плюс стресс от появления тех двоих бандитского вида. На самом деле я в порядке.

-- Линда. Ты про второй стол не забыла? – Паша смотрит на меня с укором. Мол, да что с тобой сегодня?

-- Сейчас. – Вымученно улыбнувшись, я делаю вид, что перевязываю шнурки. Мне нужна хотя бы минута, чтобы выйти в зал и вести себя невозмутимо.

Что бы Паша сказал, поведай я ему причины своего состояния? Мол, такое дело, за седьмым столом сидит криминальный авторитет, жаждущий свести счеты с моим отцом, а вон те двое возможно пришли меня убить. Можно мне уйти домой? А то я что-то немного разнервничалась.

Избегая смотреть на Севера, выхожу в зал и направляюсь ко второму столу. При взгляде на бритые затылки к горлу снова подкатывает тошнота. Интересно, если меня вырвет на брюки одному из них, меня уволят?

-- Вы определились с заказом? – В ожидании двусмысленных взглядов и вопросов с подтекстом, мой голос неестественно звенит.

-- Давайте бефстроганов и фильтр-кофе, -- не поднимая головы, бубнит первый.

-- А мне пасту с телятиной и тоже кофе, -- сообщает второй и, мельком взглянув на меня, углубляется в телефон.

Не веря своему счастью, я киваю и, развернувшись, встречаюсь глазами с Севером. Кажется, будто все это время и не переставал смотреть на меня.

-- Бефстроганов, фетучини и два фильтра за второй, -- выпаливаю я Паше, забирая поднос со стойки.

Один квест пройден. Теперь осталось отдать заказ Северу. А рассчитать его я попрошу Катю -- она сговорчивее суки-Мадины.

-- Ваш заказ. – Я опускаю перед ним чашку и бутылку самой дорогой воды, какая есть в меню. Обычно я бесплатно предлагаю гостям фильтрованной, но для Севера сделала исключение. Не обеднеет.

-- Во сколько заканчиваешь? – повторяет он.

Потерев щеку, чтобы уничтожить отпечаток его взгляда, я начинаю сосредоточенно поправлять салфетки.

-- Я уже вам сказала. Когда работа закончится.

-- Я всегда могу узнать у администратора. Нужно поговорить.

-- Мне не о чем с вами разговаривать, -- нараспев парирую я.

-- Мы поговорим так или иначе. – Тон Севера становится суровым. – Не время капризничать, если ты еще не поняла.

Я хочу сказать что-то язвительное, однако его взгляд, устремленный в сторону стола, за которым сидят те двое, заставляет меня прикусить язык.

-- Так во сколько?

-- В восемь, -- выдавливаю я, отведя глаза.

-- Умница. В восемь буду ждать у входа. Только не вздумай сбегать. Это не твоих интересах.

-- Девушка, принесите, пожалуйста, меню, – требует мужчина из-за соседнего стола.

Благодарная за возможность избежать дальнейшего унижения, я торопливо ретируюсь. Снова трясет. Я дала себе слово ни при каких обстоятельствах не вступать в контакт с Севером, и нарушила обещание спустя десять минут после нашей встречи, испугавшись за свою жизнь. Как же несправедливо, что несмотря на содеянное, он все еще имеет рычаги влияния на меня.

-- Он, что, к тебе подкатывал? – ревниво интересуется Мадина из-за плеча Паши. – Ты прямо прилипла к его столу.

-- Сказал, что влюбился с первого взгляда и готов на руках меня носить, -- язвительно произношу я, вкладывая напечатанный чек в расчетницу.

Не распознав иронии, она ошарашенно хлопает глазами.

-- А ты что?

-- Мудаки не в моем вкусе. Так что можешь сама отнести ему счет.
__

Друзья, спасибо за теплый прием им поддержку Линды! нам с малой очень приятно)

3

-- Ты сейчас куда? – Катя смачно затягивается сигаретой. – Не хочешь по центру прогуляться? Погодка – кайф. Домой идти вообще не хочется.

-- Не могу сегодня. – Я машинально оглядываюсь, словно смогу разглядеть машину Севера сквозь глухую стену, отделяющую задний двор от парковки. – У меня встреча.

Поплотнее запахнув куртку, жадно вдыхаю табачный дым. Говорят, никотин успокаивает нервы, что мне бы сейчас не помешало. Тело буквально звенит от ожидания и напряжения.

-- Свидание, может? – Катя озорно щурится. – Ты как будто волнуешься. Эх, я бы с такой внешностью как у тебя каждый день с новым мужиком тусила.

-- Встреча по делу, -- с нажимом повторяю я, игнорируя комплимент.

Из-за стены раздается шорох шин, так что приходится попрощаться.

Вид знакомого внедорожника со включенными фарами вызывает непрошенные воспоминания. Как я, еще наивная и не познавшая унижений, ныряю в салон и там, плавясь под насмешливым взглядом Севера, изо всех сил стараюсь делать вид, что совсем в него не влюблена.

Дернув дверь и намеренно не глядя на водителя, занимаю пассажирское кресло. Ногу перебрасываю на ногу, сумку ставлю на колени.

-- Я тебя слушаю.

-- Вот так сразу? Неужели совсем не соскучилась?

Скрипнув зубами, заставляю себя развернуться.

-- Ты издеваешься?

Север, сощурившись, разглядывает меня.

-- А ты резкая-дерзкая.

-- Приму за комплимент, - парирую я и, не удержавшись, отвожу взгляд. Слишком уж пристально он смотрит.

– Говори побыстрее, в чем дело. Я не болтать с тобой пришла.

-- А я вот соскучился. – Его лицо пересекает кривая улыбка. --- Адрес свой говори – отвезу, пока разговариваем.

Я машинально впиваюсь ногтями в сумку. Какой же ублюдок. Делает вид, будто ничего не случилось. Всерьез полагает, что я покажу место, где живу?

-- Даже не подумаю.

-- Спросил из вежливости, -- усмехнувшись, Север переключает рычаг передач, и машина трогается с места. – Ну а как вообще поживаешь?

Я растерянно кручу головой, глядя, как вывеска с названием кафе все сильнее удаляется. И что мне теперь делать? Закричать, чтобы остановил?

-- Куда ты меня везешь?

-- К тебе. Перестань так нервничать. Ты же в курсе, что я не насильник.

Мне требуется не меньше минуты, чтобы осознать услышанное. Север знает, где я живу. Сомнений в этом нет, так как он едет в единственно правильном направлении.

-- Раз ты не настроена на общение, перейду к делу. -- Он расслабленно вращает руль. – Район для работы и проживания ты выбрала паршивый, так что рекомендую как можно скорее его сменить.

То, что Север, кажется, считает, что его советы что-то для меня значат, вызывает всплеск негодования, которое я маскирую издевательским смешком.

-- А может мне лучше сразу из города уехать? Или сменить страну?

-- Это лишнее. – Его голос остается серьезным. – По поводу района…Собственно те, в которые не стоит соваться – всего два.

-- Я никуда не собираюсь съезжать, -- чеканю я.

Он же понятия не имеет, чего мне стоило арендовать эту квартиру, и как сложно было к ней привыкнуть. Снова перевозить вещи, снова знакомиться с новой соседкой…. Нет уже. Ни за что.

-- Тебе придется. – Тон Севера становится жестким и суровым. – Иначе те двое будут наведываться каждый день и ничем хорошим это не закончится. Твой район не подконтрольная мне территория. Понимаешь, о чем я?

У меня голова идет кругом. То есть мне не показалось, и те двое действительно пришли за мной? А притихли они потому, что заметили Севера? Что вообще все это значит?

-- Работу тоже придется бросить, -- продолжает он. – Вернее, найти что-то новое.

-- Я не согласна…

-- Слушай сюда. – Взгляд Севера хлещет меня по лицу. – С тех пор, как стало известно, что твой отец выходит на свободу, на тебя официально открыта охота. Я не могу сутками здесь торчать – дела имеются. Поэтому сегодня же собираешь вещи и до завтра переезжаешь. Все поняла?

-- Папу освободят? – растерянно переспрашиваю я, глядя перед собой. – Но как? Ему же еще несколько лет сидеть оставалось.

-- Так ты не в курсе? – Север оценивает мое лицо, словно желая удостовериться, что я не вру. – Прошение уже подписано. Выйдет примерно через месяц.

4

-- Номер мой разблокируй, -- долетает до меня в дверях подъезда. – Про вещи я серьезно – не тяни. Завтра пришлю машину.

Не будь я настолько ошарашена полученной информацией, помахала бы в воздухе средним пальцем.

И так, что мы имеем? Нависшая надо мной угроза стала реальнее, чем когда-либо, Север, кажется следил за мной и даже знает, где я живу, папа скоро окажется на свободе, но по какой-то причине решил об этом не уведомлять.

В свою съемную квартиру я захожу на ватных ногах. Бросаю сумку рядом с заляпанными грязью кроссовками Лейлы, и запираюсь в ванной. Нужно побыть немного с этим одной, в тишине.

Бух! Бух! Бух!

-- Ты, че, пришла? – фальцетом раздается из-за двери. -- Надолго там? Я в туалет хочу.

Я матерюсь сквозь зубы в сотый раз за день. Брань – лучшая альтернатива слезам.

-- Подожди десять минут.

-- Пять максимум! – предупреждает соседка. – Ссать хочу, пипец.

Если бы на момент поиска жилья я располагала большим количества времени и денег, я бы ни за что не согласилась на столь неряшливое и хамоватое соседство. Порой мне кажется, что Лейла сознательно издевается: то постирает мою белую футболку со своими черными джинсами, то заберет оба комплекта ключей, заперев меня в квартире, то в последний момент объявит, что не может внести свою часть денег за аренду. И это без учета того, что она в принципе не способна за собой убирать. Ее грязные вещи валяются всюду, и просьбы мусорить в пределах своей комнаты, остаются без внимания. Иногда хочется поведать ей о том, что она живет с дочерью зэка,и в любой момент может быть задушена подушкой. Пусть боится.

Переведя дух, я выхожу и обнаруживаю Лейлу в гостиной, пялящейся в ноутбук и грызущей семечки, очистки от которых валяются всюду. И нет, сама она ее не уберет.

-- Туалет свободен.

-- Перехотелось что-то, -- отмахивается она, не поднимая глаз.

Я представляю, как стискиваю в ладонях ее шею и трясу. Да как можно быть такой тварью?!

Не замечая сгущающегося воздуха, Лейла продолжает беззаботно сплевывать кожуру мимо тарелки.Чтобы не спровоцировать очередной скандал, я заставляю себя пойти к себе, но застываю дверях спальни при звуке ее писклявого голоса.

-- Мужик какой-то приходил, тебя спрашивал.

Едва успокоившийся пульс вновь пускается вскачь. Какой еще мужик? До сегодняшнего дня никто не знал, где я живу.

-- Он представился? – хрипло переспрашиваю я, оборачиваясь.

-- Не-а. – Лейла сосредоточенно ковыряется в зубах. – Ты платеж по кредиту не просрала? Выглядел он как коллектор. И на бультерьера похож.

Забежав в комнату, я с грохотом захлопываю за собой дверь. Не коллектор это, потому что у меня нет кредитов. Паника за секунды оккупирует каждый миллиметр тела. Адрес моего проживания знает Север, но едва ли Лейла, падкая на мужской пол, сравнила бы его с бультерьером. Женщины привыкли покупаться на его брутальную внешность и мальчишескую улыбку. Значит, это был кто-то еще. Возможно один из тех, кто приходил в кафе сегодня. Черт…

Трясущимися руками я распахиваю дверцы шкафа и начинаю лихорадочно сбрасывать вещи на пол. Охота на меня официально открыта, а значит оставаться в этой квартире действительно нельзя.

Дзынь!

Ну кто там еще? – бормочу я, заглядывая в телефонный экран.

«Надеюсь, ты начала собираться? Машина приедет в шесть утра».

Я перечитываю эти строки раз за разом, чувствуя как голова начинает плыть. Пусть номер Севера я наизусть не помню, но эти три восьмерки на конце сложно не узнать. Как он сумел мне написать, находясь в черном списке?

«Как ты это сделал? Я тебя не разблокировала».

«В курсе. Я снова попросил из вежливости. Вещи собираешь?»

Я машинально трогаю глаза. Мокрые. Когда же, мать вашу, все это закончится? Невозможно так жить. Не мечтая, не строя планы, забыв о радости. Жить лишь ради того, чтобы выжить.

«Это все из-за тебя. – Я с отчаянием вдавливаю пальцы в клавиатуру. – Моя жизнь превратилась в кошмар по твоей вине, так что прекращай прикидываться заботливым. Я собираю вещи, но не жди, что я буду благодарна. Я презираю тебя так же, как и полгода назад».

«Твоя жизнь была кошмаром задолго до меня, просто отложенным. Со временем мы снова подружимся. А пока не забудь – шесть утра».

«Мы не подружимся никогда. Меня от одного твоего имени тошнит»

Отшвырнув телефон, я принимаюсь с остервенением закидывать вещи с сумки. Одно хорошо – где бы я не ночевала завтра, там не будет Лейлы.

Дзынь!

«Никогда не говори никогда, малая. Ты же помнишь, какой я обаятельный».

__
Вот сучоныш:)

5

Уснуть мне, кажется, так и не удается. Чудятся то дверной стук, то нависшая над кроватью тень. В итоге в пять утра я сижу полностью одетая и разглядываю набитые одеждой сумки. Идиотка. После того, как Родион настоял на том, чтобы я забрала все вещи без исключения, нужно было сразу их распродать. Куда мне носить платья ценой в тысячи долларов? На смену в кафе?

Промучившись без дела полчаса, я выношу сумки в прихожую и иду варить себе кофе. Завидев гору немытой посуды, брезгливо морщусь. Определенно, возможность больше никогда не контактировать с Лейлой, скрашивает кошмарность ситуации, в которой я оказалась.

-- Ты че гремишь с утра пораньше? – раздается из-за спины ее раздраженно-заспанный голос. – Совесть имей.

Заставив себя оторваться от созерцания притихшей дворовой парковки, я поворачиваюсь. Удивительное существо, эта Лейла. Взывает к чужой совести, не имея собственНой.

-- Я переезжаю. Жду машину.

-- Куда переезжаешь? – переспрашивает она с неверием и удивлением.

Я пожимаю плечами.

-- Куда-нибудь.

Сонное выражение слетает с ее лица, обнажая ничем не неприкрытую агрессию.

-- Вот это подстава! А раньше предупредить нельзя было?! Чем мне платить в следующем месяце?

Если раньше после таких слов во мне непременно проснулось чувство вины, то сейчас его нет и в помине. Если финансовое положение Лейлы настолько шатко, она бы, как минимум, могла бы попытаться стать более добросовестной соседкой.

-- Заплати из денег, которые мне должна. И хватит смотреть зверем, -- Допив кофе, я опускаю чашку в переполненную раковину. – У меня своих проблем достаточно, и думать о твоих я точно не собираюсь.

-- Я так быстро соседку не найду, -- бурчит она, немного присмирев после напоминания о долге.

-- И если найдешь, то она скорее всего сбежит в первую же неделю, -- безжалостно замечаю я. – Если бы у меня было бы хотя бы сколько-нибудь лишних денег, именно так я бы и сделала.

Глядя на обиженное лицо Лейлы, я испытываю странное удовлетворение. Небольшое утешение после полугода мучений. Хочется добавить чего-нибудь ироничного, чтобы добить ее окончательно, но раздавшийся телефонный звонок меня прерывает.

-- Здрасьте, -- чеканит в динамик незнакомый мужской голос. – Машина от Севера. Какой этаж?

-- Четвертый. – Я торопливо выглядываю в окно, обнаруживая рядом с подъездом темный микроавтобус. Сердце начинает колотиться быстрее. Чувствую себя героиней дурацкого боевика.

Вскоре в дверь раздается требовательный звонок и на пороге возникает худощавого вида парень. Оценивающе оглядев сумки, он без слов исчезает с половиной из них, возвращается спустя пару минут, и подхватив остальные, делает короткий требовательный кивок головой.

-- Идем.

Я послушно надеваю кроссовки и, бросив последний взгляд на Лейлу, растерянно наблюдающую за происходящим, без сожаления захлопываю дверь. По этой части своей жизни я точно не буду скучать.

-- А куда мы едем? – осведомляюсь я, когда минивэн сворачивает на пустынный проспект. Этот закономерный вопрос возникает у меня только после того, как реализован пункт с вывозом вещей – ни раньше, ни позже.

-- По адресу, -- не отрывая взгляда от дороги, сообщает мой провожатый. – В случае непоняток можешь Северу позвонить.

Сжав зубы, я отворачиваюсь к окну. Звонить Северу? Нет уж, увольте. Лучше побуду еще какое-то время в неведении.

Не похоже, что со мной намерены общаться, поэтому остаток пути я провожу за созерцанием оживающего города и почти засыпаю. Правда стоит нам остановиться возле фешенебельной высотки, напавшая дрема моментально отступает, заменяясь волнением.

-- Выходим, -- буркает Семен, подтверждая мою уверенность в том, что пункт назначения достигнут.

Загрузившись сумками, мы заходим в лифт и поднимаемся на последний этаж. Покорно следуя за Семеном по коридору, усыпанному дверьми, я думаю о том, насколько перестала в своей жизни чему-либо удивляться. Меня хотят убить? Ну а что поделать. Нужно срочно сменить место жительства? Не вопрос. Поехать на другой конец города не пойми с кем? Как скажете.

-- Сюда. – Провожатый отпирает дверь под номером 258 и протягивает ключ мне.

Я молча убираю его в сумку. К чему вопросы? Постепенно все само собой узнается.

-- Сейчас остальные принесу. – Поставив мои сумки рядом с серым плюшевым диваном, Семен исчезает вновь.

В его отсутствие решаю оглядеть свое временное убежище. Я по-прежнему нахожусь в плюсе: эта квартира не сравнится с той неприглядной конурой, которую я делила с Лейлой. Ремонт свежий и современный, имеется вся нужная техника, включая посудомойку, и есть отдельная спальня с большой двуспальной кроватью. Сегодня я могу заново оценить то, что долгое время считала само собой разумеющимся.

Открыв кухонный кран, пытаюсь налить воды, чтобы смочить пересохшие от волнения губы, однако из него не выходит ни капли.

-- Семен! – выкрикиваю я, заслышав хлопок двери в прихожей. – Вы не знаете, почему вода не течет?

-- Здесь долгое время никто не жил, поэтому ее пришлось перекрыть. -- Знакомый ироничный голос заставляет меня вздрогнуть. – Нужно просто повернуть вентиль.

Вздернув подбородок, я холодно смотрю на появившегося в дверях Севера. В руках он держит мою сумку – видимо, забрал у Семена.

-- Что, и даже доброе утро не скажешь? – уточняет он, ослепительно улыбаясь. – Аяй-яй-яй. Как не по-соседски.

6

-- И что все это значит? – Я нервно перевожу взгляд на свои сумки, готовая в любой момент начать выносить их обратно.

-- Я же сказал. – Голос Севера продолжает звучать расслабленно и буднично, так словно мы обсуждаем продукты в супермаркете. – Теперь мы соседи.

Острая вспышка ярости за секунду лишает меня контроля. В ушах начинает звенеть, щеки пылают. Да кем он, черт возьми, меня считает? Напуганной безвольной овцой, которую можно привезти куда угодно и крутить, как вздумается?

-- И в благодарность за спасение, я видимо, должна буду ублажать тебя на камеру и готовить? – выплевываю я, скривившись. – В таком случае предпочту вернуться туда, откуда приехала и ждать, когда за мной придут. Это гораздо более приятные перспективы, чем делить с тобой жилплощадь.

-- Ты решила, что мы будем жить вместе? – Север вскидывает брови, выражая недоумение. – Помнится, еще в день нашего знакомства я сказал, что предпочитаю спать один. Моя квартира находится этажом выше. Это я имел в виду, говоря что мы теперь соседи.

Борясь с приливом унижения, я хватаю ртом воздух. И с чего я решила, что Север привез меня к себе? Здесь ведь нет ни одной его вещи.

-- Вижу, ты по-прежнему не в духе, -- заключает он, оглядев мое пылающее лицо. – Поэтому оставлю тебя. Номер моей квартиры 261. Вдруг соль понадобится.

Не в силах и дальше удерживать его взгляд, я смотрю в сторону. Как же это унизительно, за неимением других альтернатив быть вынужденной принимать его помощь.

-- И еще. – Доносится его удаляющийся голос. – Сегодня сиди здесь и никуда не выходи.

-- Мне на работу нужно к двенадцати! – моментально вспыхиваю я.

-- Соври, что заболела, а лучше сразу увольняйся. Работать там больше не вариант.

То, каким бескомпромиссным тоном Север это произносит, вызывает во мне очередной приступ бешенства. Ведь все мои проблемы возникли из-за него. Именно из-за него я была вынуждена арендовать в первую попавшуюся квартиру и устроиться официанткой. И стоило мне освоиться в этой должности, появляется он с требованием уволится. Немыслимо.

-- Я не собираюсь увольняться. Меня все там устраивает.

Громкий глухой звук, раздавшийся в прихожей, расходится вибрацией по стенам. Следом за ним в гостиной вновь возникает Север. Кулаки его сжаты, шутливого выражения на лице нет и в помине.

-- Если тебя устраивает быть вывезенной на пустырь и выебанной во все щели – вперед, -- рявкает он, сверля меня налитым яростью взглядом. – Когда я посылал Тощего перевезти твои вещи, то предполагал, что с головой у тебя все в порядке и ты по-прежнему ценишь жизнь. А тебе, похоже, важнее назло мне уши отморозить. Соберись-ка, твою мать.

-- Если меня и вывезут на пустырь, то это по твоей вине! – взвизгиваю я в ответ, ничуть не испугавшись его агрессии. – Потому что ты слил видео. Ты во всем виноват, так что хватит строить оскорбленного заступника.

-- А отец твой значит агнец непогрешимый? – мрачно цедит Север. – Когда он пиздил наши деньги, он знал, какими могут быть последствия. Что улица такого не прощает, и что ставит под удар он в первую очередь свою дочь. Он кинул тебя повторно, когда позволил мне видео Аспиду отправить. Мудрый прекрасно знал, чем все это для тебя обернется.

Я начинаю истерично смеяться.

-- Ты еще меня жалеть пытаешься?! Ты, который это мерзкое видео и распространил. А не делать этого -- слабо было?

Запрокинув голову, Север сжимает и разжимает кулаки. Судя по багровым пятнам на скулах, заведен он не меньше моего.

-- Слушай, малая. – Вздохнув, он вновь находит меня взглядом. -- На улице свои законы. Нельзя пригрозить чем-то, а потом дать заднюю. Так не делается, понимаешь? И твой отец тоже об этом знал. Тебе, смотрю, нравится перекладывать всю вину на меня. По-твоему, я должен был о тебе заботиться больше, чем родной отец?

-- Да, во всем виноват ты один, -- ядовито повторяю я. – Потому что мой отец не брал никаких денег.

На одно короткое мгновение мне кажется, что Север меня ударит – такое бешенство написано на его лице. Однако вместо этого, он несколько раз с остервенением проводит ладонью по волосам и, выругавшись, стремительно покидает гостиную.

7

Целых два часа уходит на борьбу с собой. Я то хватаюсь за сумку с намерением навсегда покинуть эту квартиру, то обессиленно опускаюсь на диван, взывая к инстинкту самосохранения. Так уж вышло, что Север единственный человек, готовый мне помочь. Прискорбно, но факт. Пусть и временно, но я от него завишу.

Полина, на днях улетевшая с родителями на Мальдивы, наверняка бы сказала, что мне нужно перестать крутить носом и позволить говнюку искупить свою вину. Так и вижу ее лицо, когда она убежденно выговаривает в экран моего телефона: «Олябьева, даже не вздумай никуда уходить! Еще денег у него возьми на карманные расходы. И скажи, что если не даст, то будет гореть в аду».

Немного успокоившись нашим мысленным диалогом, я заставляю себя распаковывать сумки. Вернее, две их них. Чем меньше вещей достанешь, тем меньше времени потратишь, складывая их обратно.

Спустя полчаса я сижу на кухне с чашкой растворимого кофе, найденного в шкафу, и раздумываю о том, чем себя занять. Ключи я нашла на тумбочке в прихожей, так что в передвижениях не ограничена.

Идти на работу сегодня, все же не стоит. Кто знает, вдруг те двое снова придут. Будет унизительно звонить Северу и умолять себя спасти.

Вспомнив, что нужно предупредить Пашу о сегодняшнем прогуле, я бегу в прихожую за телефоном и обнаруживаю сообщение от Лейлы и пропущенный вызов от Игоря, папиного адвоката. Вчера я звонила ему с просьбой связать меня с папой. На вопрос, действительно ли его скоро освободят, Игорь ответил очень уклончиво. Спросил, откуда у меня такая информация, и сказал, что он работает над прошением, но прогнозировать итог пока рано. Видимо, Север что-то в очередной раз выдумал.

«Ты еще и утюг забрала?! Мне футболку гладить нечем!!!!»

Перечитав это гневное послание, я представляю, как Лейла, покраснев от натуги, барабанит пальцами по экрану, и снова испытываю злорадство. Ей теперь еще и посуду придется мыть.

«Проблема легко решается: купи свой», -- печатаю я, после чего заношу ее номер в черный список. На случай, если ей захочется и дальше обвинять меня во всех своих бедах.

Потом перезваниваю адвокату. Игорь отвечает с задержкой, спрашивает, все ли у меня в порядке, и сообщает, что звонок папе пока не получилось организовать.

Повесив трубку, я какое-то время сижу молча. Вчера за мной приходили опасные люди, сегодня утром я перевезла вещи в другую квартиру, и мне совершенно некому об этом рассказать. Чертов Игорь. Его услуги обошлись папе в круглую сумму, так что мог бы стараться получше. Мне всего-то нужен один звонок.

Успокоившись, набираю Паше. До начала смены осталось три часа, так что он вполне успеет подыскать замену.

-- Линда, ну хоть ты не подставляй! – Его голос звучит подавленно и измученно. – Катя звонила за полчаса до тебя. Говорит, ротовирус подхватила. Блюет все утро. Аделя тоже выйти не может: что-то с матерью. А сегодня два стола под дни рождения забронированы. Приезжай, а? Поставлю тебя на праздничные. Все чаевые твои.

-- Паш, я правда не могу… -- мямлю я, смущенная его напором.

-- Я же всегда шел тебе навстречу и часы закрывал по максимуму, -- с укором напоминает Паша. – Завтра можешь отдыхать.

Прикрыв глаза, я даю себе несколько секунд на раздумья. Чаевые с праздничных столов действительно отличные, а деньги мне нужны. Вряд ли те бритоголовые будут ходить за мной два дня подряд. И уйду я на час раньше, чтобы не успели подкараулить.

-- Ладно, -- решительно вскочив, я направляюсь в ванную. – Только дни рождения, чур, обслуживаю я одна. И не вздумай ставить мне в пару Мадину. Я эту суку терпеть не могу.

8

Из метро я выхожу уставшей и раздраженной. Помимо того, что я успела проехать нужную станцию, мне оттоптали ноги и оторвали ремень от сумки, и только надежда на хорошие чаевые помогает окончательно не пасть духом.

-- Поторопись! – Паша выразительно тычет пальцем в воображаемые часы на запястье. – Все столы уже по брони расписаны. Ей-богу, они все как с цепи сорвались.

Залетев в подсобку, я переодеваюсь и возвращаюсь в зал. За столики уже стекается народ: худенькая девушка с милой розовой коляской в сопровождении женщины средних лет, двое ребят хипстерского вида в ярких вязаных свитерах и кедах, представительный мужчина лет пятидесяти с лэптопом и парочка – высокая блондинка и парень, в котором я, к своему ужасу, узнаю друга Родиона, Макара.

Замерев со стопкой меню, я наблюдаю, как он с неприсущей галантностью выдвигает кресло для своей спутницы и испытываю непреодолимое желание сбежать. Впервые мое золотое прошлое пересеклось с неказистым настоящим.

-- Будешь их разглядывать или пойдешь работать? – с укором уточняет Паша.

-- А можно кто-нибудь другой пойдет? -- хрипло выговариваю я онемевшими губами.

-- Кто, блин? Мадина, как всегда, опаздывает. Уволить бы ее, на хрен, да персонала нет. Давай, милая, соберись.

Прикрыв глаза в попытке успокоить взбесившийся сердечный ритм, я убеждаю себя в том, что обслуживании этого придурка и его пассии нет ничего зазорного. Так уж вышло, что наша семья подверглась жизненным испытаниям, и я прохожу через них так, как могу.

Разложив меню по столам, я медленно приближаюсь к тому, за которым сидит Макар, и слабовольно думаю о том, что пропустить сегодняшнюю смену было не такой уж и плохой идеей. Я и его в лучшие времена не горела желанием увидеть, а теперь и подавно.

-- Рады приветствовать вас в нашем кафе, -- чеканю я, глядя Макару в макушку. – Ознакомьтесь пока с меню, я скоро вернусь и приму у вас заказ.

Макар, до этого увлеченно тискавшего наманикюренные кисти своей спутницы, поднимает голову, и его глаза расширяются в изумлении. Я была к этому готова, поэтому стискиваю зубы и позволяю ему насладиться видом.

-- Ни хрена себе! Линда. – не задерживается он с похабной ухмылкой. – Ты тут работаешь, что ли?

-- Да, работаю, -- натянуто подтверждаю я, чувствуя на себе любопытный взгляд блондинки. – Меню на столе. Я скоро к вам подойду.

-- Да подожди ты, так быстро уходить. Давно же не виделись. Без Родиковских бабок тяжело живется, да? И тот блатной, с которым ты трахалась, никак не помог?

От издевки в его голосе и мерзких формулировок меня начинает трясти. Сложно решить, кого я презираю больше: Макара или Севера. Кажется, что все-таки первого – уж слишком он упивается чужой уязвимостью. Север, окунув меня в дерьмо, по крайней мере делал вид, что ему не понравилось.

-- Я вас оставлю, -- повторяю, чувствуя, как горят уши. – Меня ждут другие гости.

И не удержавшись, добавляю сквозь зубы:

-- Советую выбирать блюда тщательнее. А то мало ли что.

Проигнорировав вопросительное лицо Паши, стоящего возле кассы, я залетаю в туалет и включаю холодную воду. Нужно срочно охладить лицо и нервы. Что не день, то новый стресс. Вчера появились Север и те амбалы, сегодня слизняк Макар. Жизнь словно решила, что я достаточно окрепла, чтобы продолжить принимать ее удары.

-- Седьмому похоже наши цены не понравились, -- задумчиво роняет Паша, когда я возвращаюсь в зал. – Пошушукались, встали и ушли.

Проследив его взгляд, я начинаю с облегчением смеяться. Стол, за которым сидели Макар с блондинкой, действительно опустел. Кажется, мой недвусмысленный намек на плевок в тарелку возымел свое действие. В который раз убеждаюсь, что умение постоять за себя – необходимое условие для выживания.

После этого настроение делает скачок, вызывая во мне небывалый всплеск энергии. Забыв о Севере и нависшей надо мной угрозы расправы, я как заведенная порхаю по залу. Ленивая сука Мадина с трудом обслуживает два стола, в то время как я успеваю расправиться с четырьмя, включая праздничный.

-- Так бы и расцеловал, -- признается Паша, одобрительно потрепав меня по плечу. – Ты моя лучшая пчелка.

-- А вчера была курицей, несущей золотые яйца, -- со смехом замечаю я. – Все, мне требуется тайм-аут. Беру пятнадцать минут на перекур.

Перекур означает выйти на задний двор, и там, присев на ступеньки и вытянув гудящие ноги, пить кофе и жевать бутерброд. Эти маленькие радости я с недавних пор стала очень ценить.

Солнце с каждым днем пригревает все сильнее, поэтому я выхожу в одной лишь футболке. Сделав глоток латте, начинаю калькулировать в уме полученные чаевые и удивляюсь себе самой же: в прошлом я бы полдня убила на мысли об унизительной встрече с Макаром. Кажется, выживание вышло на первый план.

Позади раздается дверной скрип, сигнализирующий о том, что ко мне решил присоединиться кто-то из персонала. Обычно это Лиза, бариста, с которой у меня сложились приятельские отношения.

Я оборачиваюсь, собираясь спросить ее о загруженности зала, однако вместо миловидного конопатого лица, вижу грубоватую физиономию одного из вчерашних посетителей.

-- Привет, красотка, - угрожающе басит он. – Сегодня ты одна, без крыши?

9

Идиотка, -- с противным свистом проносится у меня в голове. – Какая же ты, идиотка, Линда. Дались тебе эти чаевые. Что теперь делать? Совать их этому бандиту и умолять его тебя пощадить?

-- Что вам от меня нужно? – Я изо всех сил пытаюсь демонстрировать спокойствие, которого нет и в помине. На деле я в ужасе.

-- Нужно, чтобы ты сейчас выбросила всю эту херню, -- он указывает взглядом на бутерброд, по-прежнему зажатый у меня в руке, -- и пошла со мной. Та дверь открыта?

Не способная вымолвить ни слова, я мотаю головой. Ворота со стороны черного входа открываются лишь в двух случаях: чтобы запустить службу доставки продуктов и выпустить поржавевший "Опель" Паши.

Мужчина на секунду задумывается и вновь оценивающе оглядывает меня с ног до головы, словно прикидывая, сложно ли будет меня расчленить.

-- Выйдем тогда через зал. Начнешь орать или звать на помощь – будет хуже. Если начнут задавать вопросы – говори, что дома трубу прорвало и тебе нужно срочно уехать.

С каждым его словом я все сильнее ощущаю головокружение и панику. Не верится, что это происходит наяву, даже несмотря на то, что я много раз представляла самый ужасный исход ситуации, в которой оказалась. Реальность куда страшнее фантазий. Даже если бы была возможность сбежать, я бы не сумела этого сделать – ноги обмякли, став ватными, и дрожат.

-- Оглохла? – В два шага оказавшись рядом, короткостриженный выдирает из моих рук бутерброд с кофе и вышвыривает их в урну.

Жалобно пискнув, я пытаюсь пятиться назад, но он перехватывает мое запястье.

-- Только вякни, -- предупредительно цедит он, нависая надо мной. – Сломаю.

Онемев от шока, я позволяю затащить себя внутрь здания, и словно тряпичная кукла, безвольно тащусь за похитителем по коридору. В висках панически стучит: это конец, это конец. Если со мной действительно собираются сделать то, о чем предупреждал Север, то лучше мне умереть. Может быть, будет возможность на ходу выпрыгнуть из машины. Или вскрыть вены.

-- Запомнила, что говорить? – Короткостриженный больно сдавливает мое запястье. – Тебе нужно срочно уехать, потому что дома прорвало трубу.

Картинка перед глазами начинает дрожать и расплываться, и мне с неимоверным усилием удается кивнуть. Хватка на моей руке исчезает, но легче не становится. Это конец, это конец.

Дверь в зал распахивается, в уши врезается гул разговоров и звяканье столовых приборов. Мимо проплывает растерянно- размытое лицо Паши.

-- Линда, а ты куда?

-- Мне надо… -- еле слышно выдавливаю я, продолжая покорно шагать к выходу. Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Кажется, если я что-то сделаю не так, мой похититель может достать нож или пистолет.

Солнечный свет бьет в глаза до рези, и подступившие слезы свободно начинают свободно течь по щекам. Сквозь мутную пелену я вижу приближающиеся очертания огромного внедорожника. Сейчас меня затолкают в него и это точно будет конец.

Водительская дверь распахивается, и наружу выходит мужчина, лицо которого кажется мне знакомым.

-- Оставь девчонку, -- требовательно произносит он, направляясь нам навстречу. – Это наша.

Я наконец его узнаю, и внутри яркими огнями вспыхивает надежда. Это Игорь, друг Севера, веселый балагур, с которым мы общались на гонках.

-- А какого хера она пасется у нас, Шаман? -- угрожающе цедит мой спутник. -- Раз уж Север ее крышует. Если такая ценная, надо присматривать лучше.

-- Давай не будем препираться, -- обманчиво спокойно предлагает мой спаситель. -- Я ведь уже сказал -- она наша. Увезешь ее с собой -- война начнется, совсем как в старые-добрые. Тебе оно нужно?

-- Это наше кафе.

-- Она не приедет сюда больше. – Игорь кладет ладонь мне на плечо и уверенно подталкивает к своей машине.

Истерично всхлипнув, я хватаюсь за ручку водительской двери и кое-как забираюсь в салон. В безопасности нервная система моментально сдает и, я, уткнувшись лбом в колени, начинаю реветь навзрыд.

10

-- Все, она у меня. Приехал как раз вовремя. Ее Боксер успел перехватить… Нет, не кипишил. Я тоже думал, что его прессануть придется. Рядом сидит ... – Игорь на меня косится. - В шоке немного, но скоро оклемается. Да не, ничего я ей не выговаривал. Я ж не воспитатель младшей группы. Оставил это для тебя.

Глядя в окно, я в оцепенении слушаю этот разговор. На смену шоку и панике пришла глухая апатия. То, что Север расспрашивает Игоря обо мне, не вызывает никаких эмоций. Нет ни благодарности за спасение, ни укоренившегося к нему презрения… Я не чувствую ничего. Хочется и дальше продолжать так же неспешно катить по городу, не зная конечного пункта назначения. Может быть, со временем я смогу оценить его помощь, но пока вот так.

-- Ты как, малая? – Отложив телефон, Игорь поворачивается ко мне. – Пить или есть хочешь? Больно уж бледная.

Я качаю головой. Нет, не хочу. Ничего не хочу.

--По пути в одно место заедем. Я отойду минут на десять, -- продолжает он, не смутившись моим молчанием. – Подождешь в машине. Дверь ведь запирать не нужно? А то если сбежишь, наш общий друг мне всю плешь проест.

-- Не сбегу, -- сиплю я, глядя себе на под ноги. Все равно некуда.

Спустя какое-то время машина заезжает во двор незнакомого офисного здания. Напоследок окинув меня выразительным взглядом, Игорь покидает салон и скрывается за массивной металлической дверью.

Я опускаю взгляд себе на ладони, рассматривая извилистый рисунок. Вот эта короткая черточка, похоже, линия моей жизни. Хотя когда-то я полагала, что проживу лет девяносто, как моя прабабушка.

Удивительно, как реальность порой расходится с тем, что мы представляем. Полгода назад я видела себя женой Родиона, гордо носящую фамилию Винокуровых. Закончившей университет с отличием, путешествующей, планирующей детей, как и все обычные люди. Тогда я не могла вообразить, что придется скитаться по съемным квартирам, бросить учебу и работать официанткой в кафе средней руки, наскребая денег на еду и аренду. И все по его вине. Севера.

Потерев крошечное пятнышко на боковом стекле, я отвлекаюсь на неясное движение впереди и поднимаю глаза. Большой темный внедорожник подъезжает вплотную, и еще до того, как я успеваю прочесть цифры на его номере, из водительской двери выходит Север. Отшвырнув окурок в сторону, он выдувает струю дыма и по-хозяйски ныряет в салон. Стремительно заполнившие воздух запах табака и туалетной воды заставляют меня плотнее вжаться в кресло.

-- Ну что, не послушалась? – Его взгляд царапает мою щеку. По тону не ясно, хочет он меня отчитать или просто констатирует факт.

Сосредоточившись на кнопке бардачка, я молчу.

-- Пойдем, пересядем. Со мной поедешь. У Шамана еще дела есть.

Это предложение тоже не вызывает никаких эмоций. Ни сопротивления, ни одобрения.

Отстегнув ремень безопасности, я выскальзываю из машины и пересаживаюсь к Северу.

-- Испугалась? – Выезжая из двора, он салютует кому-то рукой. – Теперь, надеюсь, ясно, что на работу возвращаться не стоит?

Я продолжаю молчать. В кафе я больше не вернусь, но поддакивать Северу не хочется.

-- Подыскивай работу спокойно. Нормальную только. О деньгах не беспокойся. Жить тебе есть, где.

Через мгновение телефон в кармане джинсов звякает звуком банковского уведомления.

-- Это на первое время, -- следует пояснение. -- Купи продукты и все необходимое.

Странно, но именно этот жест заботы возвращает меня в тело. Сначала я ощущаю сильнейший холод в руках, а вслед за ним острую ненависть. Потому что только сейчас я в полной мере осознаю последствия того, что он сделал.

-- Когда папа выйдет из тюрьмы, он найдет способ сделать так, чтобы ты за все заплатил, -- шепотом обещаю я, глядя перед собой. – Прошлая жизнь покажется тебе сказкой.

Плевать, как Север отреагирует на мои слова. Мне важно это сказать. Важно, чтобы он знал, что я никогда не прощу. И ни деньги, ни помощь в жильем, ни мнимая защита этого не изменят. Потому что все это случилось из-за него.

-- Сказка – это гибель друзей и отца? – холодно переспрашивает Север после долгой паузы. – Когда твой отец откинется, его главной заботой будет спасти свой зад. Ему будет не до меня и не до тебя, скорее всего, тоже. Пока ты чаевые со столов собираешь, за него хлопочет штат дорогостоящих юристов. Подумай об этом.

Ничего не ответив, я смотрю в окно. Плевать, что он говорит. При первой же возможности я отомщу ему за все, что он со мной сделал.

11

-- Ну что, дальше сама справишься? – Остановившись в дверях, Север оценивающе на меня смотрит. – Супермаркет находится через дорогу, кофейня есть внизу.

Скрестив руки на груди, я безучастно разглядываю зеркальный шкаф-купе в ожидании, когда он уйдет. Хочу побыть в одиночестве, чтобы без эмоций оценить произошедшее и решить, как быть дальше. Теперь, когда я знаю, насколько реальна нависшая надо мной угроза, есть смысл решиться на изменения более глобальные, нежели переезд в другую квартиру. Возможно, стоит подумать о смене города. Например, перебраться поближе к Полине. Городок, в котором она живет, конечно, не сравнится со столицей, но сейчас имеет значение лишь моя безопасность. Да и какая разница, где работать официанткой: в столице или пригороде? А так рядом со мной будет находится близкий человек.

После ухода Севера я даже думаю ей набрать, но шквал сообщений и пропущенных звонков, обнаруженных в телефоне, моментально сбивают с мысли.

«Ты где, Линда?! Зал битком,а у меня один официант!!»

«Почему трубку не берешь?! Мы же договаривались!»

Это от Паши.

«Тебя все потеряли. Перезвони Павлу».

Это от суки Мадины.

И еще два пропущенных от папы и одно короткое сообщение от него:

«Жду».

Первым делом звоню в кафе. Надо обрубить эту часть жизни как можно скорее.

-- Кафе «Итальянские каникулы», администратор Павел слушает, -- раздается фальшиво-бодрый голос Паши.

-- Это Линда. Извини, что вот так исчезла. Я не по своей воле…

- Что значит не по своей воле?! – моментально взрывается возмущением трубка. – У нас аврал, людей нет, а ты умотала с каким-то мужиком…

-- Ты меня слышал?! – рявкаю я неожиданно агрессивно. – Меня увели против воли! Я по-твоему дура набитая – притащиться на работу и сбежать на свидание в разгар рабочего дня?

В динамике повисает пауза.

-- Тебя заставили, получается? А я-то еще подумал, почему ты такая бледная…

-- Мне нужен расчет, Паш, -- перебиваю я. – Я больше не могу работать. Деньги передай, пожалуйста, Лизе. Рабочую футболку верну через нее же.

-- Эй, погоди… Нельзя же так… Где я сейчас тебе замену найду?

-- Да наплевать мне, Паш! – взвизгиваю я, вскакивая с дивана. – Меня убить могут, понимаешь?! Изнасиловать и расчленить. Думаешь, мне есть дело до того, сколько у тебя официантов в смене?!

-- Я понял, -- помолчав, растерянно произносит он. – Сегодня посчитаю твои смены. И это… Надо, наверное, в полицию позвонить?

Коснувшись лба дрожащей рукой, я снова сажусь. Не помню, чтобы когда-то орала так громко.

-- Разберусь, -- говорю шепотом. – Спасибо за все, Паш. Больше мы, скорее всего, не увидимся.

И вешаю трубку.

В груди ничего не екает, не ноет, несмотря на то, что я проработала в «Каникулах» довольно долго и к отдельным людям успела привязаться. Оказывается, отпускать прошлое с каждым новым разом становится все проще.

Выпив стакан воды, снова берусь за телефон, чтобы перезвонить папе. Денис наконец-то решил сделать свою работу и организовал нам долгожданный разговор.

-- С первого раза вообще перестала на звонки отвечать, -- ворчит папа вместо приветствия. – Как дела?

Несмотря на то, что при звуке его голоса в глазах собрались слезы, расплакаться не получается, и рыдания застревают в горле шершавым сухим комком.

-- Дела средне. Сегодня меня угрозами пытались увести с работы.

-- И чем все кончилось? – спрашивает папа после секундной заминки.

Стена перед глазами начинает расплываться. Со мной могли сделать что угодно… Изнасиловать, покалечить, убить… А он интересуется, чем все закончилось.

-- Появился другой человек, и меня отпустили, -- выговариваю я с трудом.

-- Другой – это Север?

-- Да.

-- Где ты сейчас?

-- В квартире. По соседству с его.

-- Он тебе не угрожает?

-- Нет.

-- Ну вот и отлично. – Голос папы звучит спокойно, даже расслабленно. - Живи спокойно и ни о чем не думай.

-- Ты же знаешь, что он сделал, -- шепчу я в отчаянии. – Как я могу жить спокойно?

-- У тебя пока выбора нет. Если тебя к себе привез, значит, пытается грехи замолить. Всегда тряпкой был, тряпкой и остался. Но это нам на руку. Денис сейчас по судам ходит. Если повезет, в ближайшее время выйду по амнистии. А до тех пор тебе потерпеть придется. Это расплата за то, что так с Родионом накосячила. Была бы сейчас замужем и в ус не дула.

По щеке скатывается слеза. Неужели обычная человеческая ошибка стоит целой жизни? Неужели все то, через что я прохожу, не стоит и слова сочувствия от родного отца?

-- Я могла бы уехать к Полине до момента, пока ты не вернешься.

-- В Мухосранск? – скептически переспрашивает папа. – Не дури, Линда. Немного осталось потерпеть. Сдается мне, освобожусь я даже раньше, чем ожидалось.

__
Друзья, роман Демон-босс закончен и доступен в прочтению) буду рада всем присоединившимся! Смех и хорошее настроение вам гарантированы)

12

-- Простите, а где найти минеральную воду? – окликаю я девушку, облаченную в фирменную футболку супермаркета. – И специи?

-- Специи там, -- она вяло кивает в сторону, -- а минералка прямо перед вами.

После такого невнятного объяснения мне приходится намотать еще пару кругов по залу, чтобы найти то, что нужно. Раньше я бы возмутилась такой нерадивости персонала, но сейчас, имея опыт работы официанткой, решила отнестись с пониманием. Тяжело всегда быть учтивой, проводя по двенадцать часов на ногах за мизерную плату.

Бросив в корзину пачку макарон, засматриваюсь на бутылку дорогого оливкового масла, прикидывая, могу ли себе ее позволить. Работу я не пока не нашла, а Север едва ли продолжит и дальше оплачивать мои нужды.

Обернувшись к сотруднице, занятой выкладкой товара на соседней полке, я хочу поинтересоваться, не найдется ли такого масла в меньшем объеме, но моментально обо всем забываю, когда прямо за ее плечом вижу знакомую худощавую фигуру в черной толстовке. Желудок скручивается узлом, вызывая приступ тошноты. Значимые люди прошлого один за другим встали выходить из подполья, будто бы проверяя на прочность. Каковы шансы, что Родион, в прямо противоположном конце города, решил зайти в тот же супермаркет, что и я?

Мне бы забыть об этом чертовом масле и поскорее уйти, пока он меня не заметил, но я отчего-то не могу пошевелиться, равно как и оторвать от него глаз. В моей памяти Родион остался символом размеренной и беззаботной жизни, ее теплым курортным островком. Все наши бывшие неурядицы кажутся такими нелепыми и смешным на фоне беспросветности моей нынешней жизни. Какой же дурой я была, решив, что Север стоит того, что разрушить трехлетние отношения и отказаться от брака. Родион всего-то любил проводить время с друзьями – не такой уж и большой грех. Свобода? Да кому она нужна, если не имеешь ни сил, ни времени ей распорядиться? Вся моя жизнь с момента нашего расставания – это гонка за выживание.

-- Извините… -- Родион тоже собирается что-то спросить у сотрудницы, и так же застывает, когда видит меня.

На его щеках загорается румянец, в глазах мелькает замешательство, быстро сменяющееся холодностью.

-- Привет, - сухо произносит он, задержавшись взглядом на моей корзине. – Тоже тут?

Потерянно улыбнувшись, я киваю. Мол, да, тоже тут. В груди болезненно тянет. Ясно, что не он обязан смотреть на меня как раньше, ведь мы давно не вместе, но все же… Лед в глазах когда-то близкого человека сейчас особенно ранит. Наверное, потому что я осталась совершенно одна.

-- Макар сказал, ты с подносами ходишь. – В голосе Родиона нет презрения, только снисхождение и, быть может, толика сочувствия. Мол, ну что, малышка, стоило оно того?

-- Уже нет. – Я заставляю себя удерживать его взгляд. – Сейчас я временно без работы. Но не переживай, как-нибудь устроюсь.
Все-таки полгода суровой реальности сослужили добрую службу: мне удается не дрогнуть и даже слегка съязвить.

-- Я и не переживаю, -- моментально кривится Родион. – Меня твоя судьба вообще не парит.

Покрепче сжав корзину, я позволяю себе улыбнуться. Он так по-детски пытается меня укусить. Да, определенно эти полгода не прошли для меня даром. В чем-то я стала озлобленной и циничной, зато научилась не размениваться на игры и фальшь.

Несмотря на то, что мы намеренно расходимся по разным кассам, супермаркет мы покидаем практически друг за другом. Не оборачиваясь, Родион идет в своей машине, на пассажирском сидении которого его ожидает блондинка.

Я глубоко дышу. Ну а как иначе? Он красивый обеспеченный парень. А еще очень теплый и хороший. Его жизнь не обязана была заканчиваться после нашего расставания. Каждый по итогу получает то, что заслужил.

Наши взгляды снова встречаются – на это раз через боковое стекло его Порше, после чего Родион запускает ладонь в волосы блондинки и, притянув к себе, целует.

-- Эй, малая!

Дернувшись, я резко оборачиваюсь. Машина Севера стоит в каком-то полуметре от меня. Из-за бешеного стука сердца мне не удалось расслышать хруст автомобильных шин.

-- Хватит на него таращиться. Давай садись.

13

-- Зачем я вообще к тебе села? – бормочу я, сосредоточенно поправляя пакет с провизией у себя под ногами. – Дом через дорогу находится.

-- Потому что не хотела и дальше смотреть, как твой бывший жених обсасывает рот какой-то чайке. Он, кстати, как раз таращится в нашу сторону. Так что, если захочешь ему отомстить… -- на лице Севера расцветает та самая улыбка, которая когда-то заставляла меня трепетать, – я в твоем распоряжении.

Я смериваю его презрительным взглядом, давая понять, что перспектива облизать асфальт кажется мне куда привлекательнее.

-- Мое дело предложить. – Он пожимает плечами.

Глухо хрустнув галькой, внедорожник трогается с места, вальяжно подъезжает к Порше Родиона, и поравнявшись с ним, нарочито замедляется.

-- Обязательно это делать? – шиплю я, в оцепении глядя перед собой и избегая поворачиваться к окну.

-- Самцы ведь любят помечать территорию, -- насмешливо парирует Север. – Зря ты туда не смотришь. Родя кажется вот-вот заплачет.

От такого ехидного замечания кровь бросается в лицо.

-- У тебя сердце вообще есть?! Мало было отправленного видео?

-- А с чего мне его жалеть? Пацан сидит в упакованной тачке, жизни его ничего не угрожает. Он тебя кстати тоже не пожалел, когда решил прилюдно ткнуть в то, какого бравого парня ты проебала.

-- Я первая его обидела. -- Опустив взгляд себе на ладони, шепчу я. --Так что он имеет полное право.

Север морщится.

-- Вот только не надо этого надуманного самобичевания. Верни тебе его сейчас в полное распоряжение, проблемы бы тоже вернулись, и скорее бы усугубились. Потому что ты-то, вкусив дерьмовой жизни, успела вырасти, а у Винокуров- младший так и остался мажористым слюнтяем на побегушках у папы.

-- Тебя ведь совсем совесть не мучает, да? – Сжав кулаки, я заставляю себя на него смотреть. – Родион ничего плохого тебе не сделал. И я, напомню, тоже.

-- Жизнь у меня была сложной, поэтому чувством вины стараюсь лишний раз себя не изводить, -- он преспокойно удерживает мой взгляд. - В этом мне помогают честно расставленные приоритеты. Делать реверансы ему или вступиться за тебя? Однозначно второе, так как на Родиона мне насрать. Приоритет выбран, живем с этим дальше.

Я с силой стискиваю зубы. Ну ясно. Месть папе была главнее, поэтому насрать пришлось на меня.

-- Тебя я узнал намного позже, так что обещания погибшему отцу и друзьям тоже были в приоритете, -- словно подслушав мои мысли, добавляет Север.

-- И что? Выполнил обещания? – саркастично усмехаюсь я. – Конечно нет. Денег у моего отца не оказалось, поэтому ты просто разослал мое интимное видео.

-- Общак по-прежнему находится у твоего отца.

-- Ты просто больной, -- цежу я, чувствуя, как к глазам моментально подступают. слезы. – Мой папа всю жизнь меня опекал. Я его единственный ребенок, и он отдал бы все деньги мира ради моей безопасности. Не только ваш гребанный общак!

Север выглядит так, словно хочет возразить, но вместо этого, отвернувшись, беззвучно ругается себе под нос. Во двор мы заезжаем в полной тишине.

-- Спасибо, что довез, -- буркаю я, хватаясь за пакет.

Ничего не ответив, он выходит за мной следом. Ах да. Мы же с ним соседи.

В лифт мы тоже заходим вместе, как бы я не умоляла эту чертову кабину приехать до того, как хлопнет подъездная дверь. И пока я увлеченно разглядываю монитор с рекламой пиццы, Север бесцеремонно разглядывает меня.

-- Никак не налюбуешься? – огрызаюсь я, когда напряжение становится невыносимым.

-- Совершенно верно, -- без улыбки подтверждает он. – Тебе идет самостоятельность. Злая конечно стала как сука, зато живая и горячая.

-- Пошел ты, -- рявкаю я, выскакивая в открывшиеся двери лифта, который в этот момент, к счастью, останавливается на моем этаже.

-- Скоро зайду в гости, -- насмешливо летит вслед за мной. – Имей в виду, что спагетти я люблю альденте.

14

-- Как в новой квартире? Да в целом нормально. – Прижав телефон с видеовызовом к стене, я помешиваю содержимое сковородки: густой соус к спагетти болоньезе - одно из немногих блюд, которые умею готовить. – Район здесь лучше, обстановка тоже.

-- Но голос у тебя все равно нерадостный, -- замечает Полина и тут же делает сочувственные глаза. – Хотя оно и понятно. Никаких подозрительных лиц больше не появлялось?

-- Нет. Ну кроме лица Севера. – Я непроизвольно кривлюсь.

-- Как, кстати, твой сосед поживает? В гости захаживает?

-- Слава богу нет. – Попробовав соус на вкус, я выключаю плиту и забираю телефон. – Давай не будем о нем разговаривать, хорошо? А то его и без того вынужденно слишком много в моей жизни.

-- Без проблем, -- Полина смиренно поднимает ладони. – Красивая кстати пижама. Шелк?

-- Не помню. – Я прохожу в гостиную и, усевшись на диван, щелкаю пультом. – Расскажи лучше, как у тебя дела. Как отдохнули?

-- Отдыхать не мешки ворочать. Загорела немного. – Отодвинув ворот футболки, она демонстрирует светлую полоску кожи в месте, где предположительно находилась бретелька купальника. – Давай и ты с нами в следующий раз. Осенью, например.

-- Обязательно, если доживу, -- иронизирую я, начиная раздражаться тому, что Полина игнорирует факт моих сложных жизненных обстоятельств. То как ни в чем не бывало путешествовать предложит, напрочь забыв о том, что я стеснена в деньгах и перемещениях, то удивится нерадостному виду.

-- Тебе надо отвлечься, -- убежденно продолжает она, – и перезагрузиться. Двух недель в теплой стране на это вполне хватит.

-- Спасибо за рекомендацию! -- Не сдержав эмоций, рявкаю я в пиксельное лицо подруги. – На этом давай прощаться. Побегу билеты выбирать.

Вдавив палец в экран, разъединяю вызов. Сердце гневно стучит, щеки горят. В чем-то Север прав. Я стала злая как сука.

«Я что-то не то сказала? Ты чего психанула?», -- моментально оживает мессенджер.

Скрипнув зубами, я начинаю набирать ответ, но на полуфразе обрываюсь и решаю отложить телефон. Напишу, когда остыну. А то в своем нынешнем состоянии я могу запросто положить конец многолетней дружбе.

Когда я откидываю на дуршлаг приготовленные спагетти, в дверь раздается звонок. Громкий и настойчивый, будто человек по ту сторону уверен, что ему откроют. Я раздраженно вздыхаю. То есть обещание зайти не было шуткой и Север действительно рассчитывает, что я угощу его пастой. Наглый самоуверенный тип.

-- Красивая пижама, -- заявляет он с порога, расплывшись в своей фирменной улыбке. – Ждала меня?

-- Не обольщайся, -- холодно парирую я. – Надела первое, что попалось под руку. И дверь бы я тебе не открыла, не будь уверенной, что у тебя есть ключи.

-- Конечно есть. – Скинув обувь, Север по-хозяйски проходит в кухню. – Вижу, я как раз вовремя.

-- Наверное, ты и здесь камеру поставил, -- язвлю я, заходя за ним следом. – Пришел сразу на готовое.

-- Это, малая, называется чуйка, -- скалится он, засовывая в рот кусочек сельдерея, лежащего на разделочной доске. – А ты сыр, кстати, купила? Чтобы сверху посыпать?

-- Купила, -- цежу я, машинально переводя взгляд на пакетик с тертым пармезаном.

-- Отлично. – Север вальяжно плюхается на стул. – Мне насыпь, пожалуйста, побольше. Обожаю тянучку.

Я воинственно вздергиваю подбородок, давая понять, что на теплый прием он может не рассчитывать.

-- Думаешь, я буду тебя обслуживать?

-- Причем здесь обслуга? Прояви гостеприимство. Знаешь же, что я терпеть не могу есть один.

Раздраженно выпустив пар из ноздрей, я подхожу к кухонному гарнитуру и начинаю с грохотом доставать второй комплект приборов.

-- Не боишься, что я тебе в тарелку плюну?

-- Не-а, -- беззаботно парирует Север. – Телесными жидкостями мы с тобой уже обменивались и мне все понравилось. Ты главное, сыра побольше положить не забудь.

За такую ремарку я хочу на него разозлиться, но вместо этого неожиданно смеюсь. Тихо, чтобы он не заметил, но смеюсь по-настоящему, чего со мной не происходило очень и очень давно.

-- Надеюсь, у тебя будет изжога, -- резюмирую я, опускаю перед ним тарелку.

-- Я бы на это не рассчитывал. – Оценив ее содержимое, Север внимательно смотрит на меня. – Готовить, что ли, умеешь? Выглядит аппетитно.

-- Мамин рецепт, -- зачем-то поясняю я, садясь напротив.

Ловко намотав клубок спагетти на вилку, он погружает ее в рот и блаженно жмурится.

-- О-о, это супер, малыш. Вкуснее, чем в ресторане.

-- Спасибо, -- сдержанно отвечаю я, отказываясь признавать, что его слова мне приятны.

15

-- Не жди, что я буду убирать за тобой посуду. – Я киваю на тарелку, которую Север небрежно отодвинул от себя. – Ты не в ресторане, и я не на смене.

-- Суровая какая. Уберу без проблем. Кстати, не вздумай возвращаться в официантки. Найди нормальную вакансию. И на учебу вернись.

-- Решил поучить меня жизни, после того как сам ее разрушил? Лучше не стоит. Твои слова больше не имеют для меня вес.

-- Тогда сама мозгами пораскинь на перспективу. Какой он, по-твоему - путь в самостоятельность? Ждать, пока отец с зоны откинется, чтобы снова во всем его слушаться? Иди туда, делай это, туда не суйся, за этого замуж выходи.

-- Не трогай папу! Он единственный человек, который когда-либо обо мне заботился.

-- Ну еще бы не единственный. Остальных он к тебе попросту не подпускал. Даже с матерью родной видеться запретил.

-- Папа мне не запрещал.

-- Просто поставил перед выбором: либо он, либо она. Очень великодушно по отношению к собственной дочери. И, заметь, тоже сделала выбор, руководствуясь приоритетом. С точки зрения морали несправедливо было вычеркивать из жизни родную мать, только потому что так хотел твой отец. Однако ты посчитала нужным его поддержать. Так что, малая, не такие уж мы и разные.

-- Не пытайся оправдать свой грязный поступок, приплетая историю моей семьи. Ему нет оправдания, и я тебя никогда не прощу.

-- Простишь со временем, если еще не простила, -- самоуверенно заявляет Север, и, поднявшись, идет прямо на меня.

Растерявшись, я вытягиваюсь струной. На секунду кажется, что он собирается сделать что-то из ряда вон выходящее. Сгрести меня в объятия или прижать к стене… Или нависнуть надо мной и поцеловать. Когда расстояние между нами сокращается до каких-то двух десятков сантиметров, я, не выдержав, отпрыгиваю в сторону.

-- Я всего лишь за кофе шел, -- с усмешкой поясняет Север в ответ на этот неловкий маневр, подходит к плите и берется за турку. – А то снова начнешь говорить, что я не в ресторане, а ты не официантка.

-- Дурак, -- бормочу я, и почувствовав, как загорелись щеки, пулей вылетаю из кухни. Плевать, что там Север подумает. Вдруг мне срочно понадобилось в туалет.

Забежав в спальню, зачем-то переставляю крем на прикроватную тумбочку, открываю и закрываю шкаф-купе. Успокойся, -- мысленно уговариваю себя. – Забыла, кто есть кто? Он все тот же человек, который надругался над твоими чувствами и превратил в кошмар всю твою жизнь. За пределами этой квартиры над тобой по-прежнему существует реальная угроза твоей жизни, и существует она по его вине. И Родион вместе с родителями ненавидят меня тоже благодаря поступку Севера. Так что перестань реагировать на его улыбку и шутки, и включи голову. Север – враг, даже если и пытается вести себя как друг.

-- Ты медитируешь? – Его голос, неожиданно раздавшийся из дверей, заставляет сердце екнуть.

-- Не твое дело, -- огрызаюсь я, вновь ощущая покалывание в щеках. Помимо Севера в комнате находится большая двуспальная кровать. – Тебе по делам ехать не нужно?

-- Нужно. – С этими словами Север подходит ко мне вплотную, в очередной раз заставая безоружной, и кладет ладони чуть выше моей талии. – Малая, завязывай кусаться. Я тебе не враг.

Кожа на его руках такая горячая, что это легко чувствуется через ткань пижамы. Горячая настолько, что жжет. Не в силах поднять глаз, я разглядываю крошечные буквы на пуговице его рубашки. Последний раз так близко он находился в ночь нашей первой и последней близости.

-- Линда… -- Голос Севера понижается, становясь глухим и шероховатым.

-- Хватит. – Задрав подбородок, я заставляю себя встретить его взгляд. – Может ты мне и не враг, но и другом никогда не станешь. Предавший раз, предаст снова. Папа говорил, что никому нельзя верить и был абсолютно прав. Если бы я не была такой наивной дурой, и не позволила тебе запудрить мне мозги, ничего бы этого не случилось.

Сбросив его ладони, я отшагиваю назад.

-- Тебе пора.

Лицо Севера, еще мгновение назад выглядевшее открытым, становится непроницаемым.

-- До самостоятельности тебе еще расти и расти, малая. А пока ты как безмозглая пятилетка повторяешь все по воздуху прилетело.

И развернувшись, уходит.

16

-- Образование незаконченное высшее. Хм-м. – Мой интервьюер смотрит на меня поверх очков. – Хороший вуз, прекрасный факультет. Почему ушли в академический отпуск?

-- Мне пришлось. Сложные жизненные обстоятельства.

-- Тогда сочувствую. – Опустив глаза, он продолжает изучать мое резюме. – Так. Опыт работы в сфере общепита у вас все же есть. Кафе «Итальянские недели». Срок четыре месяца. Почему уволились?

-- Ушла в связи с переездом, -- сдержанно поясняю я.

Вздохнув, мужчина снимает очки и откидывается на спинку кресла.

-- Линда, я буду говорить прямо. Наш ресторан существует много лет и имеет высокую репутацию. Частая смена персонала – это то, чего мы стараемся избегать. Вакансия официанта освободилась по причине ухода нашей сотрудницы в декрет, и мы заинтересованы в том, что ее место занял столь же преданный работник. Я не думаю, что в этом смысле вы нам подойдете.

Я растерянно смаргиваю.

-- А… Почему?

-- За время существования ресторана я провел не менее сотни собеседований, и могу сходу составить психологический портрет каждого вошедшего. И на мой взгляд, вы больше походите на завсегдатая ресторана, нежели на того, кто в нем работает. В разговоре со мной вы не пытаетесь себя продать или хотя бы показать свои сильные стороны. Отвечаете односложно, обходительной быть не стараетесь. Вы, определенно, считаете себя достойной большего, но по какой-то причине все равно пришли на собеседование.

Покраснев до кончиков ушей, я сжимаю блокнот, который для чего-то с собой принесла. Хочется вскочить и выбежать из кабинета, чтобы прекратить этот сеанс психоанализа. Самое неприятное, что мужчина с причудливым именем Нестор абсолютно прав. Я считаю себя способной на большее, чем просто таскать подносы, однако, в чем именно заключается это большее, пока никак не могу взять в толк. На вакансии уровнем выше, вроде маркетолога или офис-менеджера, я не прохожу по требованиям. Везде требуется опыт, знание рабочих программ и понимание процессов бизнес-администрирования.

-- Вы правы. – Поборов порыв сбежать, я поднимаю глаза. – На самом деле я рассматривала вакансию администратора зала, на в последний момент испугалась, что не потяну. И не смотрите на мою одежду. Она из прошлого, которое уже никогда не вернется.

Кивнув, мужчина оглядывает меня с новым интересом.

-- На администратора зала вы действительно не тянете. Но не потому, что с вами что-то не так, а скорее потому что это не ваше. А почему вы не пытаетесь найти что-то соответствующее вашему образованию?

Я пожимаю плечами. Я всегда полагала, что для работы по профессии нужно обязательно получить диплом и пройти несколько дополнительных ступеней обучения.

-- Давайте сделаем так: я передам ваш контакт одной знакомой, работающей в сфере моды, и если ее заинтересует ваше резюме, она с вами свяжется. Я сожалею, что вам пришлось столкнуться с трудностями, но нанимать сотрудника, заранее зная, что надолго он не задержится, не в моих правилах. Желаю вам удачи, Линда. – Сочувственно улыбнувшись, мужчина встает. – Надеюсь, у вас все получится.

Из его кабинета я выхожу, понуро вжав голову в плечи. Как это оказывается унизительно, когда тебе отказывают. Как же это унизительно, осознавать, что в свои двадцать два я не гожусь даже в официантки.

В «Итальянских каникулах» никто не устраивал мне допрос с пристрастием и не составлял психологический портрет. Просто попросили принести паспорт и уточнили, когда смогу заступить на смену. Дотошный Нестор же прочел целую лекцию о моем несоответствии запрашиваемой должности. Словно сговорился с Севером, который постоянно повторяет о том, что мне нужно найти «что-то нормальное».

Отчаявшись разобраться в схеме метрополитена, я в сердцах вызываю такси. Привыкание к новому месту жительства проходит с трудом: вчера от торгового центра до дома я добиралась не менее двух часов, и все потому что села не в тот автобус. Хотелось расплакаться, но вместо этого я предпочла злиться на Севера. Если бы не он, не пришлось бы никуда переезжать.

-- Спасибо большое, -- бормочу я, когда машина заезжает во двор. – Здесь остановите. Я пешком дойду.

Настроение паршивое настолько, что в пору закупиться вином. Еще пара таких собеседований, и моя и без того потрепанная самооценка уйдет под землю. Если меня не берут в официантки, то что остается? Наняться мести дворы?

По мере приближения к подъезду, я вижу внедорожник Севера и слышу его смех. Странно. Днем его обычно здесь не бывает.

Открывшаяся картина заставляет сжать зубы. Сидя на полу открытого багажника, он мило болтает с блондинкой, в которой я узнаю соседку с первого этажа. Красивая, со спортивной задницей, вечно обтянутой леггинсами, ездит на модной синей бмв.

- Здрасьте, - буркаю я.

Мечтая поскорее исчезнуть, я пролетаю мимо парочки, но мешкаю возле входа, пока выбираю нужный ключ.

- Куда так торопишься? – раздается надо мной голос Севера. Приложив ключ-карту к домофону, он толкает дверь и пропускает меня вперед.

-- Устала. – Цежу я, быстро шагая к лифту. -- Хочу прилечь.

-- Как собеседование?

-- Никак.

Когда мы заходим в лифт, я сразу же отворачиваюсь, давая понять, что продолжать разговор не планирую. На смену унынию пришла острая ядовитая злость. Скотина. Несколько дней назад предлагал мне мириться, а сегодня вовсю улыбается соседке.

-- В пятницу будет проходить одно мероприятие, - не смутившись тем, что я стою к нему спиной, продолжает он. – Тебе тоже нужно на нем быть.

-- Еще чего.

Взяв за локоть, он резко разворачивает меня к себе и, глядя в глаза, чеканит едва ли не по слогам:

-- Ты слышишь, что я говорю? Тебе. Тоже. Нужно. Быть.

17

Несмотря на ярое потребность противостоять Северу и всеми силами дать ему понять, что выполнять его указания никто не собирается, в пятницу утром я, сама того не желая, начинаю перебирать забитые сумки в поисках чего-то нарядного. Весне удается заразить собой и меня. Я вдруг вспоминаю, что за полгода своей новой дерьмовой жизни ни разу никуда не выходила: ни в кино, ни в бар. Не хотелось, да и не с кем. Даже Вика, которая первое время активно пыталась куда-то меня приглашать, смирилась с отказами и напрочь обо мне забыла.

Вытащив на свет любимое платье с кружевным лифом, я прикладываю его к телу и разглядываю отражение. Помнится, девушка-консультант по моей просьбе сняла его с манекена, потому что новую коллекцию этого дизайнера моментально разобрали. Неужели я когда-то так жила? Когда главной заботой были лишь учеба и следование модным трендам.

Позволив себе забыть о том, в каком бедственном положении очутилась, я роюсь в сумках дальше. К платью необходимы туфли: можно попробовать примерить замшевые с завязками. Волосы завить на концах, гвоздики в ушах заменить на что-то более массивное… Подойдет комплект бижутерии, привезенный в Австрии: серьги и кольцо.

Правда, стоит извлечь последние из шкатулки, я понимаю, что кольцо ни под каким предлогом не надену. По крайней мере, с такими ногтями: не слишком умело обработанными пилкой и без покрытия. Маникюр уже месяца четыре в целях экономии я делаю самостоятельно.

Не в силах обуздать порыв хотя бы на один вечер вновь почувствовать себя живой и красивой, в течение пяти минут я нахожу свободную запись в ближайший салон красоты, и через три с половиной часа покидаю его со свежими маникюром, педикюром, макияжем и укладкой. Подобные траты никак не вписываются в мой скромный бюджет, но я заверяю себя, что сейчас они необходимы. Это лучше, чем скончаться от депрессии.

Когда я стою перед зеркалом в полной боевой готовности, звонит Север. Глядя на его номер, я испытываю нелогичное в свете столь тщательных приготовлений желание не брать трубку. Просто чтобы напомнить ему, что он не все держит под контролем.

-- Через час за тобой заеду. – Судя по шуму голосов, Север находится в людном месте. – Пожалуйста, сделай так, чтобы не пришлось волоком тащить тебя к машине. Это мероприятие в твоих интересах.

В моих интересах, как же, -- бормочу я, перед тем как сбросить вызов.

Надеюсь, там будет шампанское. Такой эмоциональный диссонанс без его помощи мне не вынести.

______

-- Вау. – Дважды пройдясь по мне взглядом, Север расплывается в своей «Я-весь-такой-обаятельный» улыбке. – Не ожидал. Думал, придется тебя силком из спортивных штанов вытаскивать, а тут… Одним словом, красота.

-- Комплименты можешь оставить для соседки, -- сухо отвечаю я, перекидывая через плечо сумку. – Я иду только потому, что мне надоело торчать дома.

-- Ты главное не кусайся, - замечает он, преувеличенно галантным жестом пропуская меня вперед. – И тогда мы отлично проведем время. Плохие дяди никуда не делись, так что не вздумай никуда удирать. Приезжаешь со мной, уезжаешь тоже.

Я непроизвольно останавливаюсь, глядя на него с подозрением.

-- Надеюсь, я не в качестве твоей девушки туда еду? Это будет невыносимо.

-- Приехать туда в качестве моей девушки – лучший вариант из существующих. Поэтому улыбайся мне почаще. Если станет невмоготу – можешь даже поцеловать.

В качестве ответа я прикрываю рот ладонью, делая вид, что сдерживаю рвоту. Улыбаться и целовать? Он, верно, свихнулся.

18

Десятки дорогих автомобилей на парковке, громкая музыка и яркие воздушные шары, украшающие вход ресторана «Джони», намекают на то, что сегодня здесь проходит не самое рядовое событие.

-- Рады видеть вас на нашем официальном открытии, -- светясь белозубой улыбкой, подтверждает мою догадку красавица-хостес. – Надеюсь, вы отлично проведете у нас время.

Несмотря на намерение весь вечер держать себя сдержанно и отстраненно, при виде зала, забитого гостями, внутри поднимается радостное волнение. Наверное, так ощущала себя Золушка, на один вечер получившая возможность перенестись в лучшую жизнь. Начинается отчаянно хотеться получить от сегодняшнего выхода максимум впечатлений, даже если завтра карета превратиться в тыкву и ни одна живая душа не собьется с ног в поисках моего хрустального башмака.

-- Хочу шампанского, -- говорю я вслух, удачно балансируя тоном между вежливостью и отстраненностью.

Север моментально поднимает руку, подзывая парня в белой рубашке, на вид моего ровесника.

– Друг, принеси нам два бокала шипучки.

Тот покорно склоняет голову: мол, сейчас сделаем. Я ловлю на себе его мимолетный взгляд и испытываю странный дискомфорт. Будто проработав несколько месяцев официанткой, потеряла право быть той, кого обслуживают.

Глупости, -- мысленно цыкаю я на себя. – Если уж потратила кучу денег на макияж и прическу, хотя бы не вздумай самой портить себе отдых.

Шампанское оказывается идеально холодным и прекрасным на вкус. Не зря говорят, дефицит обостряет голод. Если раньше оно приедалось после первого же фужера, то сейчас… Сейчас мне хочется заказать следующий после первого же глотка.

-- Ну и какой план? – Впервые за последние полчаса я заставляю себя взглянуть на Севера, который, кажется, и не переставал наблюдать за мной.

-- Мой план – побеседовать с некоторыми людьми, а твой- никуда не сбегать и хорошо проводить время.

-- Тогда я буду пить, -- хмыкаю я, одним глотком осушая бокал. – Пусть интерьер здесь на четверку, но шампанское - на пять с плюсом.

-- А что не так с интерьером? – Глаза Севера начинают весело блестеть.

Я киваю на потолок.

-- Реплики этих люстры висят в каждой кофейне. Владельцы наверняка потратились на оригиналы, но выигрышнее они от этого не смотрятся. И искусственная зелень на стенах. Для меня пластмассовые цветы – моветон.

-- Я передам Гоше. – Север озорно подмигивает. – Он как раз где-то тут ходит.

Я хмурюсь.

-- Не смей.

-- Ладно, не буду. И повторюсь: мне нравится твоя прямолинейность. С этим платьем особенно.

Сделав вид, что комплимент адресован не мне, я сама ловлю проходящего официанта и прошу принести еще шампанского. Социальный дискомфорт исчез так же быстро, как появился.

-- Я знал, что тебя здесь увижу. – Плотный мужчина в синей рубашке, появившийся из ниоткуда, пожимает Северу руку.

-- Здравствуй, Кир. Да, Гоша тут всех собрал. И ваших и наших.

-- Ну так это же отлично. Ты сегодня с шампанским? – Он кивает на его бокал.

-- Это я девушке компанию составляю. Познакомься, кстати. Это Линда. – Север легонько касается моей талии. -- Линда, это Алексей.

Взгляд мужчины впервые сосредотачивается на мне, становясь цепким.

-- Приятно познакомиться, Линда. Редкое у вас имя, – медленно произносит он и отчего-то переглядывается с Севером.

-- Здравствуйте.

Выпитый фужер лишает меня привычной скованности в присутствии незнакомых, и я позволяю себе добавить:

-- Я сначала подумала, что вы Кирилл.

Кирилл или Алексей усмехается.

-- Мы тут все с прозвищами. Только Север остается Севером. Как вам, кстати, сегодняшнее мероприятие?

-- Мы только зашли, -- смущенная пристальным разглядыванием, я неловко пожимаю плечами и отвожу глаза.

-- Линде не понравились люстры. – Север берет меня под локоть. – Мы пройдемся, Кир. Позже увидимся.

-- Он странно на меня смотрел, -- бормочу я, стоит нам отойти подальше.

-- Это потому, что он тебя узнал, -- без улыбки поясняет Север.

-- Но я его впервые вижу.

-- Он тебя тоже, но это не имеет значения. В узких кругах ты уже много лет знаменитость. Каждый рад тебя заполучить, как то кольцо из книжки про хоббитов. Но тебе это, увы, только в минус.

19

-- Это уже четвертый, -- иронично замечает Север, глядя, как я снимаю с подноса бокал. – Все же планируешь забежать ко мне в гости?

-- И не мечтай.

Я кривлюсь, но, заметив, как к нам направляется очередной гость мероприятия с явным намерением поздороваться, расцветаю в фальшивой улыбке:

– В смысле, не рассчитывай на это, милый.

С усмешкой проследив, как я стряхиваю пылинку с его пиджака, Север отвечает на очередное рукопожатие и представляет меня подошедшему. То ли Рамиль, то Шамиль – я больше не пытаюсь запоминать.

Хищные взгляды меня перестали смущать примерно час назад. Спасибо за это игристому. Именно благодаря ему удалось пережить мысль, что существует целый подпольный мир, где меня знают.

-- Как вам здесь? – следует очередной неоригинальный вопрос.

-- Честно говоря, уже хочется домой, -- томно произношу я, прижимаясь к Северу. – Поскорее лечь в кроватку. Да ведь, милый?

Лицо собеседника становится растерянным.

-- Отличное мероприятие, Гоша. – Север давится смехом. - Я правда уже здороваться устал. Ты, кстати…

-- А! Так вы и есть Гоша? – перебиваю я. – Георгий, вам нужно срочно сменить люстры. И этот искусственный плющ… Хотя, черт с ним, с плющом. Главное, люстры смените. Они, что называется, отстой. А вот шампанское кстати, великолепное. Я четвертый бокал допиваю.

Повисает пауза. Первым, как всегда находится, Север. Приобняв меня, он трогает за плечо растерянного хозяина мероприятия и сообщает, что нам с ним нужно пройтись.

-- Это было эпично, -- произносит он, выводя нас на террасу. – Гоша в эта минуту наверное самолично сдирает плющ и люстры.

-- В следующий раз сто раз подумай, прежде чем тащить меня с собой, -- парирую я, высвобождая руку.

-- Думаешь, что мне было неловко? – Его смех звучит громко и искренне. – Да мне абсолютно по хер, кто и что подумает. Цель выхода достигнута - и это единственное, что имеет значение.

-- И в чем заключалась цель выхода? Хотя можешь не отвечать. Ты захотел показать всем, что прикарманил так называемую знаменитость первым. – Я снисходительно кривлюсь. -- Смешно. С тем же успехом мог бы вытащить член и начать им махать.

Мой желание вывести Севера из себя, как и все предыдущие попытки, не находит должного ответа. Его лицо остается непроницаемым.

-- Приберегу свой член для чего-нибудь более значимого. Сможешь побыть здесь недолго? Мне нужно отлучиться минут на десять.

-- Хоть на двадцать, милый, -- язвлю я. – Скучать по тебе точно не буду.

Север, видимо решивший списать мою агрессию на воздействие алкоголя, уходит, я а остаюсь изучать скучный вид. Встреть я Гошу сейчас, к минусам его детища добавила бы и террасу, на которой гости могут полюбоваться непрезентабельным забором.

Спустя несколько минут позади раздается характерный скрип открывшейся двери. Я намеренно продолжаю смотреть перед собой, думая, что вернулся Север. Желание выводить его из себя, подпитанное алкоголем, вдвойне окрепло.

На звук приближающихся шагов я все же заставляю себя обернуться, но вместо Севера вижу незнакомого крупного мужчину.

-- Не хотел тебя пугать, -- сообщает он, очевидно поймав мой растерянный взгляд. – Вышел перекурить.

И смотрю, как он подносит ко рту вейп и мысленно недоумеваю. Внешне напоминает видавшего виды боксера, а курит какую-то подростковую ерунду.

-- Все нормально. – С этими словами я отворачиваюсь, не планируя развивать беседу.

-- Ты же с Севером пришла. Дочь Мудрого, я правильно понимаю?

Внутри екает. Потому что в глаза меня впервые так назвали. И потому что слова Севера наглядно подтверждаются: обо мне знают совершенно незнакомые люди.

-- Меня зовут Линда, -- холодно произношу я, заставляя себя вновь взглянуть на него. – Кто такая дочь Мудрого, я понятия не имею.

-- А говорили, ты комнатный цветок. -- Он меряет меня с ног до головы задумчивым взглядом. – А ты вон чего. Языкастая.

-- Приму как комплимент.

-- Он и есть. А с Севером ты что делаешь? Любовь крутишь? Ты же в курсе, что его только общак, который твой отец вынес, интересует?

Спина напрягается до ломоты. Я давно не питаю иллюзий относительно Севера, но слышать такие слова из уст незнакомца, мягко говоря, неприятно.

-- А вас что, интересует, в таком случае? – сухо осведомляюсь я. – Мое женское счастье?

Вечерний воздух взрывается надтреснутым смехом.

-- А ты угарная. Врать не буду – у меня тоже шкурный интерес. – Выпустив изо рта приторно сладкий пар, мой собеседник щурится. – Но мне, по крайней мере, никому мстить не хочется. А вот у Севера куча друзей полегло. И отец, опять же. Не ровен час, пустит тебя в расход назло Мудрому. Ростовские всегда жили по принципу «око за око».

-- Тайсон. – Громкий и полный неприязни голос Севера заставляет нас обоих повернуть головы. – Вижу, развлекаешь девушку беседой?

-- Немного. Но уже ухожу. – Запихнув вейп в карман, мужчина мне подмигивает. – Может, еще увидимся, Линда.

Ничего не ответив, я обнимаю себя руками. Меня начинает трясти.

20

- Головная боль тебе обеспечена, -- сухо комментирует Север, выдергивая из моей ладони бокал. – Достаточно. Поехали домой.

- У меня нет дома. – огрызаюсь я, оглядываюсь в поисках официанта, готового заменить утраченный фужер.

- Только не вздумай снова обвинять во всем меня. Дома ты лишилась задолго до того, как мы встретились.

- Как знать. Возможно, именно ты сговорился с тем бухгалтером и подставил папу.

-- Ты мне еще убийство Кеннеди припиши. – Север крепко сжимает мой локоть. – Идем. Еще немного, и ты примешься посылать на хер всех присутствующих. Тогда даже я тебя не спасу.

Пробормотав под нос нецензурное слово, я позволяю ему вести себя к выходу. Слегка пошатывает. После пятого бокала количество выпитого стерлось из памяти. Кажется, их было семь-восемь.

В поле моего зрения размытая фигура в темном костюме.

-- Уже уходите?

Этого мужчину я сегодня уже видела. Точно. Он владеет этим местом. То ли Гриша, то ли Гоша.

-- Гога, если вам требуются официантки, я готова у вас работать! – весело выкрикиваю я, пытаясь ущипнуть его за рукав. – Позвоните в кафе «Итальянские каникулы». Администратор Паша меня обожал и очень расстроился, когда я уволилась.

-- Боюсь, теперь даже сотня рекомендаций не заставит его нанять тебя на работу, -- ворчит Север, продолжая тащить меня к выходу.

Я саркастично гримасничаю.

-- Да и плевать.

На воздухе сознание немного проясняется, и шутка о скорой мучительной смерти в адрес курильщиков, стоящих у входа, к счастью, забывается. Сбросив руку Севера, я сама забираюсь в машину и даже пристегиваю ремень.

-- Как самочувствие? – Заняв водительское кресло, он оценивающе меня оглядывает.

-- Завязывай изображать заботливого парня, -- бормочу я, прижимаясь лбом к стеклу. – Тебе не идет.

Как проходит дорога к дому, не помню, потому что отключаюсь сразу, как мы трогаемся. Просыпаюсь от ощущения жара и странного покачивания.

-- Что… -- Поморгав, я пытаюсь сложить размытое изображение в цельную картину. Ворот рубашки, острая линия челюсти, яркий потолочный свет.

-- Отпусти, -- хриплю я, яростно задергав ногами.

-- Я пытался тебя будить. – Раздраженно вздохнув, Север опускает меня на пол. – Ты, кстати, храпишь.

Покрутив головой, я обнаруживаю, что нахожусь в своей квартире. От этой мысли становится немного спокойнее. Слегка пошатываясь, на автомате скидываю туфли, бреду на кухню и включаю чайник.

-- Быстро ты ожила, -- задумчиво раздается позади.

Ничего не отвечая, я открываю ящик кухонного гарнитура в поисках чашки. Несмотря на измененное состояния, четко знаю, что если не выпью горячего чая, завтра гарантированно буду умирать от похмелья.

-- Может, тогда и мне нальешь?

Я собираюсь послать Севера куда подальше, но в этот момент взгляд падает на один предмет и замирает как приклеенный. Сердце начинает биться в бешеном ритме. В голове созрел новый план.

-- Конечно, -- кротко отвечаю я, вытаскивая вторую чашку. – Тебе черный или зеленый?

21

-- Черный. А молоко есть?

-- Для тебя раздобуду, -- нараспев отвечаю я, заливая пакетик кипятком.

Север внимательно оглядывает меня, задерживаясь на босых ступнях.

-- Ты что-то подобрела.

Ничего не ответив, я опускаю перед ним чашку. От мощного выплеска адреналина ладони стали горячими.

-- А я буду с лимоном, - объявляю я вслух и, вернувшись к кухонному гарнитуру, по-хозяйски кладу на столешницу доску. Крепко сжав нож, оглядываюсь.

Внимание Севера словно по заказу полностью поглощено телефоном, на меня он не смотрит.

Алкоголь играет мне на руку: внутри ничего не тянет, руки не трясутся.

Бесшумной поступью я обхожу его сзади и заношу руку.

Помнишь? -- раздается в голове злой шепоток. – Этот человек обманом влюбил тебя в себя и снял секс-видео, чтобы шантажировать им папу. Вспомни, какой разбитой и одинокой ты была. Вспомни, как каждую ночь выла в подушку от отчаяния и унижения. Это ведь из-за него бандиты всех сортов охотятся на тебя. Не забывай, о том, что сегодня услышала. Север одержим идеей отомстить и в любой момент может лишить тебя жизни. Ты для него никто, даже если порой так не кажется. Не позволяй ему взять надо собой верх. Нанеси удар первой.

Я крепче сжимаю нож. Куда его воткнуть? В плечо? В шею? Куда обычно бьют в фильмах?

И пока я раздумываю, Север, будто почувствовав что-то, отрывается от телефона и оборачивается. Его взгляд на секунду задерживается на ноже и поднимается к моим глазам.

-- Убить меня решила? – осведомляется он, сощурившись.

-- Ты это заслужил, -- сиплю я, оглушаемая барабанной дробью сердца.

-- Попробуй. – Он разворачивается вместе со стулом и теперь находится лицом к лицу со мной. – Советую бить вот сюда. – Его указательный палец касается впадины над ключицей. – Или в сонную артерию. Кровь будет невозможно остановить, и смерть наступит за несколько секунд.

-- Заткнись, – бормочу я, мотая головой. – Ты ошибаешься, думая, что я этого не сделаю. Потому что я тебя ненавижу.

От того, как сильно я сдавливаю рукоятку ножа, ломит предплечье. Всего-то и нужно - замахнуться и опустить ладонь, но по какой-то причине у меня не получается. Никак не получается…

Когда придет время, Север тебя не пожалеет, – напоминает злой шепоток. – Уж у него-то ничего не дрогнет.

Крепко зажмурившись, я замахиваюсь. В ту же секунду запястье и затылок обжигает острая боль, нож с тупым звяканьем падает на пол. Ни вдохнуть, ни выдохнуть невозможно – это ладонь Севера сдавила горло, припечатав меня к стене.

-- Дура, -- зло шипит он мне в лицо. – Всерьез меня угандошить решила? Ты хоть понимаешь, что я единственный, кому на тебя не плевать? Да что ты, блядь, делать без меня будешь?

Я растерянно оглядываю валяющийся нож, затем смотрю в его горящие яростью глаза. Туман в голове развеивается, уступая место осознанию того, что я собиралась убить человека.

- Это из-за тебя… -- хриплю я, чувствуя как глаза наполняются слезами. – Ты научил меня так ненавидеть.

Хватка на горле ослабевает, и я снова могу дышать.

-- Дура.

Дыхание обрывается снова. Жесткие губы впечатываются в мои, ребра гудят под натиском твердого тела.

Я позволяю пряному мужскому вкусу проникнуть в себя и крепко обнимаю его – всего на пару мгновений, перед тем как что есть силы оттолкнуть.

Тяжело дыша, Север смотрит на меня невидящим взглядом.

-- Малая…

-- Даже все шампанское мира не заставит меня с тобой переспать, -- цежу я, обняв себя руками. – Уйди сейчас же, или я сама уйду.

22

-- Больше никогда не буду пить, -- сиплю я, стирая ладонью щедро катящиеся слезы. – Обещаю, что больше никогда не буду пить. Только пусть меня перестанет тошнить. Пожалуйста.

Вселенная остается глухой к моим мольбам, ибо уже в следующую секунду меня складывает пополам новым приступом рвоты.

Кое-как отдышавшись, я тычу кнопку смыва, ополаскиваю лицо ледяной водой и, пошатываясь, бреду к кровати. Так отвратительно я не чувствовала себя никогда. Голова раскалывается, знобит. И самое обидное, что несмотря на количество выпитого, память меня не покинула. Я досконально помню каждое свое действие с момента, как очнулась в квартире. Как взяла в руки нож с намерением убить Севера.

Пусть большую часть мероприятия я помню смутно, но слова того типа с вейпом врезались в сознание подобно клинку. Он сказал, что Север одержим желанием отомстить за друзей и отца, и будет действовать по принципу «око за око». То есть, когда придет время, он сможет запросто меня убить. Нет ни единой причины этому не верить. Север уже доказал, что на пути к цели не гнушается любыми средствами. Если он сумел снять наш секс на камеру и распространить запись, утопить меня в реке или придушить подушкой, ему не составит труда.

Увы, этот факт не смягчает тяжести моей вчерашней выходки. Поножовщиной решают проблемы в мире Севера, но никак не в моем.

Перед глазами уже в тысячный раз воскресает сцена нашего поцелуя, заставляя меня поморщиться. Господи, сейчас бы уснуть дней на десять, чтобы весь этот кошмар стерся из памяти.

Промучившись от тошноты и головной боли около получаса, я заставляю себя пойти на кухню за минералкой, и по пути вздрагиваю от настойчивого звонка в дверь. Внутри все падает. Это Север, больше некому. Для чего он притащился так рано? Вышвырнуть меня на улицу? Отчитать? Свернуть шею?

Пробежавшись пальцами по пуговицам на пижаме, иду открывать. Спрятаться все равно не удастся – у него есть ключи.

-- Что, хреново? – насмешливо констатирует он, оценив мое белое как мел лицо. – Держи. Эта шипучка меня всегда выручает.

Я хмуро смотрю на протянутую пачку аспирина. Это он для меня ее принес? После того как я чуть не воткнула в него нож и выставила из квартиры? С чего бы ему быть таким милым?

Не дождавшись, пока я заберу таблетки, Север впихивает мне их в руку и проходит на кухню. Несмотря на ужасное состояние, внутри закипает недовольство. Только отец Родиона мог позволить себе ходить по вымытым мной полам в обуви. Больше никто.

-- Ты зашел в ботинках! -- раздраженно рявкаю я и тут же морщусь от нового приступа головной боли. – Что, так сложно разуться?

Остановившись посреди кухни, Север медленно разворачивается.

-- Вчера с ножом на меня полезла после того, что я твое пьяное тело до квартиры дотащил, сегодня как пиздюка пытаешься отчитать в моей же квартире? Ты кем себя, блядь, возомнила? – Его зрачки наливаются гневом. -- Таблетку выпей и проспись.

Каждое его слово накаляет мои и без того воспаленные нервы. Кровь тугой волной устремляется к голове, в ушах поднимается шум.

-- А я разве просила меня сюда привозить?! – взвизгиваю я. – Последнее, где я бы хотела оказаться – в этой квартире по соседству с тобой, так что с удовольствием ее покину!

На висках Севера вздуваются желваки.

-- Вали, -- чеканит он по слогам. – Достала.

Словно расправленную пружину, меня в ту же секунду срывает с места. Залетев в спальню, я начинаю срывать с вешалок одежду и сбрасывать ее на пол. Лучше уж жить на улице, чем терпеть его… Лучше умереть, что ему подчиняться.

Где-то в отдалении доносится грохот закрывшейся двери. Север ушел.

Замерев со скомканной рубашкой в руке, я медленно опускаюсь на пол и там беззвучно реву. И без того расшатанные нервы после вчерашних возлияний превратились в лохмотья.

-- Кто там еще? – хриплю я, заслышав телефонную трель.

На экране пляшет незнакомый номер.

-- Линда? – журчит в динамике приятный женский голос. – Ваш номер дал мне Нестор. Сказал, что вы идеально подойдете на вакансию помощника стилиста. Вам до сих пор интересно предложение о работе?

От неверия хочется потереть ухо. Тот мужчина с чудным именем действительно порекомендовал меня своей знакомой? После того как я так бездарно провалила собеседование? Разве не чудо?!

-- Да, мне было бы очень интересно. – Я стараюсь вернуть голосу спокойствие и подобие респектабельности. – Когда бы вам было удобно встретиться?

Следующие полчаса я посвящаю тому, чтобы вернуть разбросанную одежду в шкафы. Остатки здравого смысла подсказывают мне, что надо как минимум постараться пройти назначенное на завтра собеседование. Переночевать на улице всегда успею. Кое в чем Полина все же права: Север мне должен, так что нужно пользоваться предоставленной им жилплощадью пока это удобно.

Но и на этом сюрпризы не заканчиваются. Когда я, стоя у плиты, готовлю завтрак в расчете, что меня от него не стошнит, приходит неожиданное сообщение.

«Привет. Предлагаю увидеться. Это Родион».

23

-- У вас есть возможность подумать до конца недели. – Закинув на плечо сумку-багет, Елена заглядывает в смартфон. -- Во вторник у меня у меня выездная сессия с постоянной клиенткой, так что в случае твоего согласия, можем встретиться здесь же в понедельник.

-- Я согласна, -- выпаливаю я, едва дождавшись, пока она закончит фразу. – Меня все устраивает.

Окажись Нестор поблизости, я бы его расцеловала. По случайности предложенная вакансия без преувеличения и есть работа моей мечты. Ехав на сегодняшнюю встречу, я понятия не имела, что позвонившая мне женщина и есть та самая Елена Рогач – именитый стилист, услугами которой пользуется весь столичный бомонд, включая представителей кино и шоу-бизнеса. Она просто невероятная! Бывшая модель, стильная, умная, с юмором. Я слежу за ней в соцсетях уже не первый год, и почла бы за честь работать бесплатно. Учиться у своего кумира и получать за это деньги – это ли не счастье?

-- На всякий случай обдумай все еще раз. – Опустившись за руль в бежевого Порше, Елена опускает на глаза большие солнцезащитные очки. -- Предупреждаю: натура я взбалмошная, расписание имею плотное, так что легко не будет.

-- Значит, я буду стараться с двойным усердием, -- заверяю я, полная решимости во что бы ни стало заполучить эту должность. Или продать себя, как бы сказал Нестор.

-- Тогда до встречи в понедельник.

Водительская дверь захлопывается, и автомобиль с глухим вибрирующим звуком срывается с места. Я смотрю ему вслед, как зачарованная. Спроси меня кто-нибудь, какой бы я хотела видеть свою жизнь лет через пять, я бы без раздумий ответила «Такой как Елена». Быть асом в своей профессии, наслаждаться тем, что делаешь, общаться с интересными людьми. Ездить на машине, на которую сама заработала, и ни от кого не зависеть.

Как знать, возможно, когда-нибудь у меня получится.

Дзынь!

«Привет. Ты освободилась? Могу тебя забрать».

«Да, освободилась, -- печатаю я после короткой заминки. – Подъезжай к «Трюффо». Я иду туда на кофе».

«Окей, буду через пятнадцать минут».

Убрав телефон в сумку, я вставляю наушники и ускоряю шаг. Кофе в «Трюффо» с недавних пор мне не по карману, но сегодня грех себя не побаловать. Настроение у меня потрясающее – такое, что хочется петь и пританцовывать. Кажется, будто тучи, сгустившие надо мной полгода назад, наконец-то стали рассеиваться, уступая место солнечному свету. Я получила лучшую работу на свете и Родион вдруг изъявил желание встретиться. Не знаю, по какому именно поводу, но общается он, по крайней мере, миролюбиво.

Заказав самый большой капучино из имеющихся, я присаживаюсь. Заведение, в котором я была десятки раз, сегодня выглядит иначе. Я вдруг замечаю, что в правом углу висит картина с изображением Эйфелевой башни , что клетчатые скатерти на столах – точь-в -точь такие как были когда-то у нас дома и что звучающая музыка – сборник ретроспективных французских песен. Я определенно уже слышала их, но всерьез никогда не обращала внимание.

Покачивая ногой в такт, я делаю глоток и прикрываю глаза от удовольствия. Вкус просто божественный. Как я могла приезжать сюда минимум раз в неделю и не замечать, насколько вкусный здесь кофе?

-- Привет! – Родион появляется так неожиданно, что я вздрагиваю.

-- Привет. Быстро ты.

-- Да я тут неподалеку был. – Он присаживается и вопросительно смотрит на мой кофе. – А ты почему круассан свой любимый не заказала?

-- Не могу себе позволить, -- честно признаюсь я.

-- Ну ты чего? —Родион выглядит растерянным и смущенным одновременно -- Заказывай все, что хочешь. Я заплачу.

-- Все в порядке, не нужно. – Я улыбаюсь, давай понять, что у меня все в порядке. – Так для чего ты хотел увидеться?

На его щеках появляется знакомый румянец.

-- Да просто так. Поболтать, узнать, как у тебя дела. А то последний раз толком не поговорили.

Я чувствую растерянность. Толком не поговорили? Он ведь сам ясно дал понять, что меня презирает.

-- Как вообще жизнь? Встречаешься с кем-нибудь? – Несмотря на непринужденность тона, в голосе Родиона читается напряжение.

-- Да нет, ни с кем. – От волнения и растерянности я начинаю крутить в руках салфетку.

-- А как же Север? Ты вроде с ним в прошлый раз уехала.

-- Он просто меня подвез, -- зачем-то поясняю я. – Мы не общаемся.

-- Ясно. – Заулыбавшись, Родион поднимает руку, подзывая официанта. – Принесите ваш фирменный круассан. И бутылку Аква-Панна. Ты же ее обычно заказываешь?

Моя душа моментально откликается на заботу – внутри становится тепло. На секунду даже кажется, будто между нами ничего и не изменилось, и Родион по-прежнему мой - такой понятный и родной.

24

-- Спасибо за кофе. – Улыбнувшись, я покачиваюсь на пятках – верный признак смущения. – И за круассан тоже.

-- Ты еще за сахар поблагодари. – Шутливо сгримасничав, Родион кивает на стоящий чуть поодаль Порше. – Давай отвезу? Тебя куда?

Перед моментально глазами оживает сцена нашей последней встречи: Родион, самозабвенно обсасывающий рот какой-то блондинки, и я, потерянно за этим наблюдающая.

-- А девушка твоя не заревнует?

-- Какая еще девушка? -- Родион сводит к переносице брови, делая вид, что не сразу понял, о чем идет речь. Однако, легкий румянец на его щеках выдает его с головой. – А, ты про Даниэлу? Мы с ней не встречаемся.

-- Даже если встречаетесь – ты имеешь полное на это право. Мы ведь больше не вместе.

-- Да в курсе я, что имею. Просто не до этого пока. – Родион небрежно взмахивает ладонью. – Так куда тебя отвезти? У меня как раз время есть.

Его желание угодить бросается в глаза, даже несмотря на образ независимого и занятого. Мне почему-то хочется улыбнуться. В свете того, насколько опасной и запутанной стала моя жизнь, Родион ощущается особенно легким и комфортным. Каждое его действие читается как раскрытая книга, и это дает забытое ощущение безопасности. А то, что он со мной флиртует, дарует еще и толику женской власти, по которой я, оказывается, тоже успела изголодаться.

Помедлив несколько секунд под предлогом раздумий, я иду к машине. Опередив меня, Родион открывает дверь – совсем как когда мы только начинали встречаться. Север, кстати, не имеет такой привычки, что и неудивительно.

Запах салонной кожи и мятной жвачки, лежащей в подстаканнике, окунает меня в ностальгию. В течение трех лет, практически каждый день Родион привозил меня на учебу. Пару раз мы даже занимались сексом на заднем сидении. Хорошее было время.

-- О чем задумалась?

Я мотаю головой.

-- Не скажу.

-- Ну скажи?

Я смеюсь.

-- Нет.

-- Скажи! – Родион шутливо сжимает мое колено. – Вспомнила о чем-то?

Опустив глаза, я растерянно разглядываю его руку. Что происходит? Неужто он пытается все вернуть?

-- Извини, задумался. – Заметив мой взгляд, он возвращает ладонь на руль. – Это по старой памяти.

-- Я вспомнила, как ты отвозил меня на учебу. – Помедлив, признаюсь я. – Каждый день к восьми утра. Это, наверное, было таким мучением. Непонятно, почему я отказывалась водить.

-- Мне это было в радость. – Его голос становится тише. – Мы ведь проводили это время вместе.

Я кусаю губу, гадая, что все это могло бы означать. Его внезапное появление, былая внимательность и воспоминания о прошлом. Значит ли это, что Родион готов меня простить?

-- Для чего ты появился? – Я заставляю себя поймать его взгляд. – В последнюю нашу встречу ты вел себя совершенно по-другому.

Нахмурившись, Родион теребит себя за волосы.

-- Не знаю, если честно. Я был капец какой на тебя злой. Но потом мы увиделись, и меня как переклинило. Каждый день о тебе стал думать, и понял, что хочу встретиться.

-- Это очень мило. – Я улыбаюсь, пытаясь понять, что испытываю после такого признания. Эйфории точно нет. Волнения и восторга тоже. И это странно, ведь я столько раз кляла себя за то, что так бездарно потеряла отношения с ним. Не счесть, сколько раз я, лежа в слезах на старой продавленной кровати представляла, какой бы спокойной и радостной могла бы быть мой жизнь, если бы у меня хватило ума все сохранить.

-- Как мама с папой?

-- Да в порядке все. – Родион слегка хмурится. – Ты же знаешь: папа весь в делах, мама садом занимается.

Я киваю, не решаясь развивать тему дальше. Посмотреть в глаза Максиму Аркадьевичу и Леоне Андреевне я еще точно не скоро решусь.

Остаток пути мы просто слушаем музыку, время от времени перекидываясь малозначительными фразами, вроде: «О, какое-то новое заведение открылось», или «Скорее бы закончился этот дорожный ремонт».

-- Можешь не провожать, я не обижусь, -- замечаю я, глядя как Родион покидает машину вслед за мной.

-- Мне несложно.

Он доводит меня до подъездной двери, останавливается. Я тоже останавливаюсь, достаю ключи. Хочу сказать «Спасибо за все еще раз» и тихо скользнуть в подъезд, но в этот момент замечаю, как во двор заезжает знакомый внедорожник и резко меняю планы.

Улыбаясь, я кокетливо смотрю на Родиона. Он в ответ смотрит на меня.

Краем глаза вижу, как Север хлопает водительской дверью и щелкает сигнализацией.

-- Спасибо за встречу. – Шагнув к Родиону, я запечатлеваю на его щеке долгий поцелуй. Внутри совсем ничего не трепещет, волнения нет и в помине. Я словно обнимаю старого друга или родственника.

-- Тебе хорошего вечера. – Замерев, он втягивает запах моих волос и нехотя отстраняется. Внутри вспыхивает торжество: последние несколько секунд Север точно видел. – Я позвоню еще? Можно?

Я киваю, ловя себя на том, что если Родион и не позвонит, то в моем мире ничего не изменится. Гораздо сильнее в данный момент меня заботит реакция Севера.

Помахав Родиону на прощанье, захожу в подъезд. Надеюсь, ему хватит ума не вступать с Севером в перепалку, ибо победа будет не за ним.

К лифту я иду особенно медленно, заготавливая ответную колкость в расчете, что Север меня догонит. Когда этого не происходит, растерянно застываю перед раскрывшимися дверями кабины и прислушиваюсь - не началась ли драка? Раздавшийся в этот звонок отвлекает. На экране – номер папы.

-- Линда, завтра в обед будь на связи, -- чеканит он без прелюдии. – Юрист мой к тебе подъедет. Кое-что передаст.

25

Просыпаюсь я лишь ближе к полудню. Новость о возможном освобождении папы, неожиданное предложение по работе и появление Родиона вернули мне опору, и натянутая нервная система, получившая передышку, стала требовать восстановления.

Весна упорно набирает обороты: день становится все длиннее, солнце продолжительнее и ярче, а потому затворничать хочется все меньше. Отказавшись от завтрака в пользу похода за круассаном и кофе, я натягиваю спортивный костюм и выхожу из дома. В наушниках играет любимая песня, настроение беспричинно радостное – такое, что хочется улыбаться каждому и пританцовывать, чего я конечно не делаю. Над подобной степенью раскованности мне еще требуется поработать.

Бип!

От раздавшегося автомобильного гудка я подпрыгиваю. И музыка в наушниках не спасает. Обернувшись, утыкаюсь взглядом в здоровенный капот и, задрав голову, через лобовое стекло вижу Севера.

-- Напугал, -- пытаюсь возмутиться я, отчаянно жестикулируя. – Что за детский сад?

Поравнявшись со мной, автомобиль замедляет ход.

-- У меня тот же вопрос. – Голос Севера полон иронии. – Что за детский сад ты вчера устроила? Специально ждала, когда я выйду, чтобы накинуться на своего экс-сожителя?

Мои щеки заливает густой румянец. Я и без того вчера весь вечер думала о том, что, накинувшись на Родиона с поцелуем, поступила глупо и по-детски. Понятия не имею, что на меня нашло. Север мне абсолютно неинтересен и недостоин того, чтобы тратить на него хоть малейшие усилия.

-- Много чести, -- фыркаю я, ускоряя шаг.

-- Завтракала?

-- Нет, -- буркаю я, не подумав.

-- Поехали. Кофе хочу. Дома машина сломалась.

-- Соседку пригласи.

Север громко смеется.

-- Так это за соседку месть была? Ревнуешь, что ли, малая?

-- Я собиралась тебя прирезать, -- огрызаюсь я. -- Ты всерьез полагаешь, что я могу тебя ревновать?

-- От ненависти до любви… -- Он подмигивает.

Я стискиваю зубы. Когда Север прибывает в таком игривом настроении, противостоять ему сложно. То и дело тянет улыбнуться.

-- Я выставила тебя из квартиры, будучи пьяной в стельку. У крокодила больше шансов мне понравится.

-- Твой крокодильчик, кстати, вчера не поздоровавшись, мимо пробежал, -- замечает он с усмешкой. -- Никакого уважения к старшим. Так что, составишь мне компанию? Покажу, где делают лучший кофе.

-- Только потому что я голодная, -- предупреждаю я и, проклиная себя за слабохарактерность, забираюсь к нему в машину. До ближайшей кофейни со сносными ценами еще примерно полкилометра, а в желудке уже урчит.

-- Мне не важно, какие отговорки ты для себя придумываешь. – Север протягивает упаковку жевательной резинки. – Будешь? Предлагаю из вежливости.

-- Нет, спасибо, -- бормочу я, отвлекаясь на звук входящего сообщения.

Пришло СМС от папиного адвоката.

«Линда, вы где сейчас находитесь?»

-- Как называется кофейня? – Я вопросительно смотрю на Севера.

-- Кофеин. Будем там минуты через три.

«Кофеин, -- печатаю я. – Вы скоро подъедете?

«Минут через двадцать. Вы одна?»

«Одна».

Прикусив губу, я смотрю в окно. Надеюсь, я не зря соврала. Признаться, что поехала пить кофе с Севером не хватило духа.

-- Надеюсь, это не твой мямля бывший собирается к нам присоединиться? – Север шутливо морщится. – Хотя вряд ли. Кишка тонка.

-- Отставь Родиона в покое.

-- Мне до него по-прежнему нет никакого дела. Как и тебе, кстати. Вдруг я бы решил ему морду набить, чтобы больше не совался.

Я раздраженно кривлюсь.

-- Тебе-то это зачем?

-- Из принципа.

Мне хочется спросить, что это за принцип такой, но вместо этого я углубляюсь в телефон. Слишком много общения с тем, кто не должен был приближаться ко мне и на пушечный выстрел.

Кофейня оказывается двухэтажным лофтом, забитым людьми, по виду напоминающих айтишников – половина из них сидят с ноутбуками .

Спустя пару минут после заказа нам приносят две большие кружки ароматного капучино и два пышных круассан с сыром. После такого сохранять кислую мину не получается, и я даже позволяю себе пошутить на тему того, что Север превращается в хипстера. Он говорит, что понятия не имеет, кто это такие и мне приходится провести ему небольшую лекцию по современным субкультурам.

Кофе, к слову, оказывается отменным, и стоит вдвое дешевле, чем в любом модном заведении из моей прошлой жизни. Парадокс.

-- Другое дело. – Север окидывает меня задумчивым взглядом. – Улыбка тебе идет.

Ответить мне не удается, так как приходит очередное лаконичное СМС от Дениса.

«У входа».

-- Я скоро вернусь. – Резко вскочив, я нащупываю висящую на стуле сумку и быстро семеню к выходу.

В дверях наклоняюсь, чтобы завязать шнурки на кедах и слышу над собой голос Севера:

-- Выйду с тобой, перекурю.

Ругаюсь себе под нос. И что теперь делать? Запретить ему курить я не могу. Идиотка. Не нужно было врать о том, что нахожусь одна. Можно было перенести встречу… Или попросить Севера меня высадить.

Ладно. Буду надеяться, что Денис просто передаст какие-то бумаги от папы и сразу же уедет.

Расправив плечи, я выхожу из дверей первой. Север выходит следом. Прямо у входа стоит грязно-серый круизер. Я знаю марку, потому что когда-то давно у папы был такой же.

Машина наглухо тонирована, поэтому я наобум дергаю ручку с пассажирской стороны.

-- Денис…

Слова испаряются, когда вместо невыразительного лица папиного юриста я встречаю знакомый пытливый взгляд.

-- Ну здравствуй, моя хорошая. – Папа, прищурившись, смотрит поверх моего плеча. – Вижу, опять меня не слушаешь. Просил же, чтобы была одна.

___

Друзья, со следующей главы будет открыта подписка:) Как и всегда, первая цена минимальна, скидок от нее не будет. Заранее спасибо всем, кто присоединиться к продолжению этой истории) Впереди самое интересное

26

Если бы в эту секунду на моих глазах упал метеорит – такого эффекта бы не было. Папа здесь. И не в тюремной робе, а в привычной одежде – брюках и серой тенниске. Его поседевшие волосы, как и раньше, зачесаны назад. Я растерянно моргаю, не зная, заплакать или засмеяться. Хотя делать нужно конечно второе. Папа на свободе. Это же самое настоящее счастье!

-- Что ты.. А почему… Почему ты мне ничего не сказал? -- От неожиданности и шока все я даже забываю о том, в чьей компании меня застали. -- Я думала, что это Денис приехал.

-- Так надо было. – Повернувшись, папа что-то говорит незнакомому мужчине за рулем, и опустив ногу на металлическую подножку, выходит из машины.

-- Ну дай, что ли, обниму?

Захлебнувшись эмоциями, я стискиваю его шею. Такие нежности в нашей семье не приняты, но повод сегодня особенный. Самый близкий мне человек вернулся домой. И неважно, что дома в привычном смысле у нас уже нет. Дом – это там, где семья, а с остальным мы обязательно разберемся.

-- Я очень соскучилась, пап, -- шепчу я, зажмурившись. – Ты даже не представляешь, как.

-- Об этом потом поговорим. – Похлопав меня по лопатке, он отстраняется. – Ну здравствуй, Север. Сигаретой угостишь?

Затаив дыхание от ощущения приближающейся катастрофы, я медленно оборачиваюсь. Хуже компании для сегодняшнего завтрака придумать сложно. Север ненавидит папу, а папа презирает Севера за тот, что тот со мной сделал. Если бы я знала… Если был хотя бы единственный намек на то, что папу могли освободить, я никуда не выходила. Просто бы терпеливо ждала его звонка.

-- Ты же вроде бросил? – Север неспешно подносит сигарету ко рту и глубоко затягивается. По его лицу и не скажешь, что появление папы его шокировало. Оно похоже на застывшую маску.

-- Так ведь день какой? – Сощурившись, папа смотрит в небо. – Дай одну, чего ты. Поболтаю со старым другом.

-- Это с кем?

-- Ну как же? С тобой конечно. – За миролюбивым тоном папы мне чудится ирония. – Не один пуд соли ведь вместе съели.

-- Соли не помню, а вот говна благодаря тебе я нажрался. – Север сплевывает себе под ноги.

Я кусаю щеку изнутри. После всего, что от сделал, он даже не пытается наладить диалог.

-- Держи. – Он все же протягивает пачку.

Папа неторопливо вытягивает из нее сигарету, вставляет ее в уголок рта и вежливо осведомляется:

-- Прикуришь?

Вместо этого Север протягивает ему зажигалку. Я вижу, что папе это не нравится, но он терпеливо сносит это и прикуривает сам.

-- Ну расскажи, как тут у вас, на воле? Слышал, ты неплохо освоился по возвращению. Караоке бар, мотели, база отдыха своя. Это немалые деньги.

Север смеривает его ледяным взглядом.

-- Ты мои деньги решил посчитать?

-- Да нет, конечно. Просто радуюсь за тебя. И кстати, спасибо, что за дочкой присмотрел. Хотя после того, что ты с ней сделал, тебя можно было где-нибудь на пустыре прикопать. Ты не думай, что я забыл. Я ведь тоже почти ростовский.

Мои щеки становятся пунцовыми. Помнится, я сама говорила Северу, что по возвращению из тюрьмы папа отомстит ему за меня, но сейчас отчего-то хочется, чтобы тема со слитой видеозаписью больше никогда не поднималась. Меня больше не интересует сведение счетов. Папа вернулся, и теперь я хочу обо всем забыть. Вернуть свою жизнь к нормальности. Может быть даже возобновить учебу.

-- Гнида ты, а не ростовский, -- презрительно выплевывает Север. – И прикопают, скорее, тебя. И даже до пустыря довозить не будут. Хер его знает, на что ты рассчитываешь, когда так запросто в моем районе объявляешься.

Затянувшись, папа бросает окурок под ноги и тушит его ботинком.

-- Вот Линда, смотри и запоминай. Уличный бандит, сколько бы денег он не заимел, так и останется уличным бандитом. И связываться с таким – только свою жизнь гробить.

Не в силах встретить ничей взгляд, я смотрю себе под ноги. Как прокомментировать это наставление -- не имею ни малейшего понятия. Рядом с папой я всегда ощущаю себя маленькой девочкой, обязанной только слушать и внимать.

-- Лучше быть уличным бандитом до конца жизни, чем родиться и умереть крысой, ворующей у своих. – Север кривится. – Ты на воле и дня не протянешь.

Хочется закрыть уши и не слышать того, о чем они говорят. Что значит, и дня не протянет? Я не могу потерять папу. Не тогда, когда вновь его обрела.

-- Да что же ты с таким упорством пытаешься повесить на меня украденный общак. Не потому ли, что у самого рыло в пуху, а? Жаль мне –твоего отца. Мировой был мужик.

-- Сука, заткнись. – Побагровев, Север резко шагает к папе. Глаза горят ненавистью, кулаки сжаты.

Вскрикнув, я в ужасе отшатываюсь. В то же мгновение задние двери круизера распахиваются и оттуда вылетают двое крупных мужчин в одинаковых черных толстовках. Один закрывает собой папу, второй оттесняет Севера.

-- Линда, быстро в машину. – Требовательно подтолкнув меня в спину, папа занимает в пассажирское кресло.

Плохо соображая из-за паники, я неловко забираюсь на задний диван, и через несколько секунд оказываюсь придавленной телами мужчин в черном. Двери с грохотом захлопываются и круизер срывается с места. Сквозь тонированное окно я успеваю увидеть, как Север яростно бьет кулаком в стену. Выглядит он так, словно находится не в себе.

-- Папа, мне за тебя страшно. – Мой голос неконтролируемо дрожит. – Я боюсь, что с тобой что-то сделают.

-- Не надо за меня бояться, – произносит он, глядя на меня вполоборота. – Главное, что ты цела.

Пытаясь проникнуться этими словами, я откидываюсь на спинку дивана. Сидеть между двух незнакомцев странно и неуютно, но я убеждаю себя, что папа знает, что делает. Донимать его расспросами о том, куда мы уедем, и кто эти люди, пока не решаюсь. Чувствую, что сейчас не время.

По мере того, как мы отдаляемся от кофейни, паника начинает ослабевать, но ровно до того момента, пока в зеркале заднего вида я не замечаю два огромных внедорожника, едущих за нами.

-- Пап… -- взволнованно лепечу я. – Мне, кажется, нас преследуют.

27

-- Где это мы? – Я вглядываюсь в роскошные дома, один за другим сменяющие друг друга.

-- Считай, что приехали в гости на пару дней, -- отзывается папа, кивком указывая на замаячившие впереди ворота. – Вот сюда заворачивай, Жень.

Место, куда мы приехали, выглядит внушительно. Двухэтажный особняк с огромной террасой в окружении белокаменного забором, сплошь утыканного камерами. Во дворе есть большой бассейн, правда без воды. Судя по свежепосаженной зелени и идеально чистой брусчатым дорожкам здесь совсем недавно завершилось строительство и до этого дня тут никто не жил.

Два внедорожника, все это время ехавшие за нами, останавливаются снаружи дома. В обоих сидят по несколько мужчин, одетых в темное.

Выйдя из машины, папа коротко переговаривается с одним из них о чем-то, после чего подходит ко мне.

-- Ты чего такая притихшая? – Его рука опускается мне на плечо. – Я вернулся. Теперь ни одна тварь к тебе не подойдет.

-- Я рада, что ты снова рядом. – Я пытаюсь улыбнуться, но ничего не выходит. Слишком много всего произошло за это утро и, мне, видимо, нужно время свыкнуться.

Дверь нам открывает женщина лет пятидесяти в форменных штанах и футболке.

-- Добрый день! – Она вежливо улыбается. – Я Руфина.

-- Это домработница, -- поясняет папа, подталкивая меня внутрь. – Покажите дочери комнату. Я скоро подойду.

Поежившись от непривычной обстановки, я покорно следую за женщиной на второй этаж. Комната – это большая спальня с душевой и выходом на террасу, откуда открывается впечатляющий вид на лес. В другой момент я бы запищала от восторга, но сейчас могу лишь растерянно опуститься на краешек двухспальной кровати и разглядывать паркет. Возможно, потому что я не в курсе дальнейших планов папы, я чувствую себя неуютно и сбитой с толку. Или потому, что за последние полгода трижды меняла место жительства. Стоит только привыкнуть к одному месту и хоть как-то обжиться – бах! Все нужно начинать снова.

С другой стороны, глупо конечно сравнивать убогую квартиру, которую я арендовала впопыхах, и дом, куда меня привез папа. Нужно постараться как-то выдохнуть и расслабиться. Папа ведь сказал, что больше не позволит никому причинить мне зла. Ему-то я могу доверять.

Заставив себя подняться, я выхожу на террасу. Папа внизу, беседует с незнакомым мне мужчиной.

«Три человека снаружи, два внутри, -- долетают до меня обрывки их разговора. – Смена каждый день в шесть утра».

Красоты хвойного леса теряют моментально меркнут, и внутренности вновь сковывает страх. Эти люди, следовавшие за нами, очевидно нас охраняют. Почему? Потому что в этом есть необходимость.

Стараясь не дать панике вновь овладеть собой, я возвращаюсь в комнату. В сложившейся ситуации вполне естественно, что папа решил обзавестись охраной. И слава богу, что него еще остались влиятельные друзья, готовые оказать ему помощь. Помню, я так злилась, что никто из них не оказал ему поддержку во время судебного процесса. Папа тогда сказал, что когда ты на коне, все хотят с тобой дружить, но стоит упасть – разбегаются. Я рада, что хоть в этом он ошибся.

Покопавшись в сумке, я нахожу телефон. В машине смотреть в него было неудобно. Не хотелось, чтобы папа подумал, что я переписываюсь с Севером. Мне и без того было стыдно, что он застал нас вместе, словно влюбленную пару. Для папы не существует полумер. Он считает, что предательство ни в коем случае нельзя прощать. Я, к сожалению, не такая сильная, как он, и часто иду на компромиссы. За примерами далеко ходить не нужно. После того зла, что причинил мне Север, я смеялась его шуткам и даже приняла предложение выпить кофе.

В телефоне обнаруживается непрочитанное сообщение от Родиона.

«Привет. Я вечером в кино собираюсь. Если хочешь – присоединяйся».

Нахмурившись, я перечитываю эти строки еще раз, чтобы понять их смысл. Он таким образом приглашает меня провести время вместе? Тогда к чему это странная формулировка? Или мне нужно приехать к кинотеатру на такси?

Решив ничего не отвечать, я откладываю мобильный в сторону. Внутри царит странное опустошение, которому я не могу найти объяснения. Или я ждала, что после всего мне напишет Север? Разумеется, нет. Мне на него плевать.

-- Линда. – Папа без стука заходит в комнату, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. – Нужно поговорить.

-- Давай, пап, конечно. – От волнения мой голос скачет. В его присутствии я часто чувствую себя так, словно в чем-то провинилась, и вот теперь это недалеко от правды.

Заняв противоположный край кровати, папа негромко интересуется:

-- Что там Родион?

-- А что с ним? – Я нервно перекрещиваю ступни. – Мы же расстались.

-- То есть, после этого он больше не появлялся?

Мне интуитивно хочется соврать. Отчего-то кажется, что так будет спокойнее.

-- Встретились случайно в супермаркете, -- мямлю я. – И после этого один раз. Он предложил.

Лгать папе мне никогда не удавалось: во-первых, я бы не осмелилась, во-вторых, он моментально меня раскусит.

-- И чего хотел?

-- Сказал, что думает обо мне, -- Я опускаю взгляд себе на руки. -- Злится, но думает.

-- Так, это хо-ро-шо, -- задумчиво произносит папа. – А теперь слушай внимательно. Завтра утром Женя отвезет тебя в город. Тебе нужно забрать паспорта из той квартиры. Они ведь там остались?

Я растерянно киваю. Вернуться в квартиру к Северу? После всего, что сегодня было?

- Сделать это надо без шума. Забрала, села в машину и сюда, поняла? Бойня нам ни к чему.