Маленький сюрприз для лжеца

Глава 1

— Никита, подойди срочно к коттеджу «Сафари», кажется у нас проблемы, — раздаётся из трубки голос прораба Василича.

— Сейчас буду.

На эту стройку хоть не приезжай! Стоит ступить за порог будущего люксового пансионата «Плеяда», как тут же что-то случается. То материалов не хватает, то накосячил кто-то, то полбригады слегло с поносом. Даже интересно, что на этот раз.

Иду по тропинке — в будущем дорожки проложат из декоративной плитки — и любуюсь территорией. Все-таки хорошо здесь будет к следующему сезону. Отличное дело мы с моими партнёрами затеяли. А главное, я теперь никак не завишу от семьи и в этом бизнесе самый главный босс. Вспоминаю об этом очень вовремя и на подходе к недостроенному «Сафари» делаю суровую рожу.

Василич нервно мнется на пороге, а его подчинённые толпятся вокруг и пялятся вверх на пустой проем окна. Никто не работает. Непорядок.

— Что там? — спрашиваю грозно.

— Никит, там ребёнок наверху. Че делать? Спасателей вызывать? — поясняет прораб.

— Зачем спасателей? — не понимаю я. — В чем проблема-то? Детей никогда не видели?

— Там опасно!

— Ну так рявкните, чтобы спустился или сами спустите, если боится.

— Мелкий он. Не слушается и не даётся. Стоит только сделать шаг на лестницу, как он залезает на подоконник и пытается на дерево перелезть. Убьется же! — прораб кивает на толстый грецкий орех, растущий под окном.

У меня весь пансионат утопает в зелени, поэтому тут даже в жару прохладно. Я думал, это плюс, а теперь выходит, что минус. Знаю я этих отдыхающих. Мало ли что придёт в голову спьяну? Начнут все из окон на деревья выходить или наоборот. Надо будет над этим подумать.

— Так, ладно. Сколько ребёнку?

— Да кто их разберёт? Примерно вот такой, — Василич показывает ребром ладони чуть выше своего колена.

— Маленький… Послал кого-нибудь родителей искать?

— Да, отправил двоих ребят на конечную, а двоих по улицам прокатиться.

— Молоток. Попробую и я поговорить, а вдруг повезёт?

Ну а что? У меня целых полтора года почти настоящая дочка была. Опыт общения с детьми имеется.

Вхожу в дом, стараясь не шуметь, и к подъёму на второй этаж подхожу осторожно. На цыпочках поднимаюсь по лестнице на несколько ступенек и заглядываю на второй этаж. Ребёнок сидит на закрытом ведре краски, понурив голову в кепке, но не плачет — просто смотрит вниз. Возраст не разобрать, но точно старше моей Марьяны, которой сейчас два с небольшим. Что же стряслось?

Решаюсь заговорить:

— Привет, парень, а ты знаешь, что мешаешь посадке летающей тарелки? Они уже пятый круг над домом делают… — Малец резко вскидывает голову, подрывается с ведра с явной целью бежать к окну, но я торможу. — Э-э-э, нет! Не советую! Ты разве не видел, что на ветке висит улей? И это не пчелы, мальчик, а осы!

Выдумываю небылицы на ходу, но, кажется, они работают, потому что мелкий — скорее всего, года три-четыре, а может пять — останавливается и смотрит на меня из-под козырька насупленно.

— Я не мальчик, я Малина, и вы все врёте!

Ах вон оно что! Присматриваюсь внимательнее: большие светлые глаза, тонкие черты лица, завитушка тёмная выбилась — точно девочка. Очень хорошенькая маленькая девочка, только вредная и буквы не выговаривает.

— Прости, обознался, — каюсь, но тут же меняю тон на строгий. — Но я никогда не вру, Марина. И вообще, нельзя так с взрослыми разговаривать.

— Не Марина, а Ма-ли-на! — произносит вредина по слогам, закатывая глаза. — И не прощу! Мне вообще не до вас сейчас. У меня жизнь рушится!

И столько патетики в этом детском голосочке, такая в нем звучит трагедия, что я не выдерживаю и начинаю ржать. Ну что у нее могло случиться?! Куклу не купили?! Платье новое? Просто моя самая младшая сестра в детстве тоже была королевой драмы, и девочка со странным именем Малина мне её живо напомнила.

Она на мой смех реагирует опять по-королевски: складывает руки на груди и задирает нос к потолку.

— Да что ты знаешь о разбитой жизни, ягода? — спрашиваю, отсмеявшись, и тоже добавляю в голос патетики. — Спускайся, и я тебе расскажу, как оказался один-одинешенек на чужбине.

— Не называй меня ягода, я это не люблю, — отрезает мелочь, — и я не знаю, что такое чужбина.

— Так иди сюда, я тебе расскажу, — бросаю ломать комедию и говорю нетерпеливо.

— Нет, не пойду, — девочка садится на ведро и отворачивается. — Ты меня домой отправишь, а я оттуда ушла навсегда.

— И где же ты будешь жить? — не сдаюсь я.

— Тут буду.

— Хм-м, тут не получится, тут чужой дом и идёт стройка. А ещё маленькие дети не живут одни. Им нельзя без взрослых.

— А у кого нет взрослых, как живут? — спорит малявка. — Бывает же, что совсем нет взрослых, как у Питера Пена.

— У тебя нет родителей? — удивляюсь я.

Мало того что девочка хорошо одета, так и «Плеяда» строится в дорогом месте. Тут точно нет поблизости интернатов и детских домов, откуда бы она могла сбежать.

— Папы нет. А мама… — ее губешки начинают дрожать, — мама за-аму-уж вы-ыхо-оди-ит, — Малина принимается рыдать.

А мне теперь становится все ясно. Детский ревнивый бунт.

— Давай, Малина, спускайся. Я обещаю тебя выслушать и помочь, — говорю устало.

Не было печали. Хоть бы парни уже отыскали скорее эту её мамашу, решившую устроить личную жизнь. А то выслушать малявку я могу, а вот помочь — вряд ли.

— Точно-точно? — спрашивает Малина, растирая слезы по щекам и хлюпая носом.

— Обещаю! Иди ко мне.

Девочка сдаётся и топает к лестнице. Которая, кстати, действительно опасная. Не достроенная, без перил. Поэтому я поднимаюсь, подхватываю мелкую на руки и спускаю сам.

Так и выходим на улицу. Мужики смотрят на меня с уважением. А я нахожу глазами Василича и вопросительно выгибаю бровь — прораб мотает головой.

Значит, мать Малины ещё не объявилась. Плохо.

Я живу в городе, снимаю квартиру. А на стройку приезжаю как на работу, потому что в пансионате пока нет никаких условий. Из-за этого я понятия не имею, где нам разместиться для разговора, чтобы никто не мешал и у Малины не было возможности убежать, едва на горизонте покажется родительница. Разве что можно отправиться с девочкой на пляж и сесть спиной к входу. Там у меня и парочка лежаков есть.

Глава 2

Вероника

В груди закручивается настоящая буря. Мало того что я перенервничала, потеряв Лину. Думала, что с ума сойду, пока её нашла, а когда нашла…

Как такое возможно? Это ведь уму непостижимо! Мистика настоящая и просто невероятное стечение обстоятельств, которое переворачивает сейчас наши с дочкой жизни с ног на голову, и я не имею понятия, что мне со всем этим делать. Я точно знаю, чувствую, это только начало. Руки подрагивают, и я закусываю губу, чтобы не вырывались судорожные вздохи.

Спокойно!

Я обязательно все обдумаю, но чуть позже. Когда немного успокоюсь и серьёзно поговорю с Линой — на первом месте её бунт, потом всё остальное. Это же надо было додуматься такое провернуть!

Выходим за ворота стройки — вот ещё непонятный момент: что Вольцев на ней делает? Он же ресторатор и живёт почти в столице. Приехал к знакомым? Но что тогда делает в недостроенном пансионате? Почему один? Голова готова взорваться от потока вопросов, а сердце выпрыгнуть из груди от эмоций. Я уже смирилась с тем, что никогда в жизни этого подлого лжеца не увижу, и здрасти — вот он! Объявляется почти на пороге моего дома и тут же общается с дочкой. Нашей общей дочкой, о которой он не знает и знать теперь уже не должен. И про него, кстати, никто не знает, кроме сестры. Но Динка у меня могила, за неё я спокойна. А вот Лина…

— Мам, а откуда ты знаешь, как дядю зовут? — спрашивает она, словно пытается добавить мне страхов.

А вдруг он её узнал? Бывает же такое в фильмах и книгах. Боже! Только не это! Я уже ничему не удивлюсь со своим-то везением.

Так, надо успокоиться и провести беседу с мелкой шантажисткой.

— Мне другие дяди сказали. Дочь, ты понимаешь, что сделал? Понимаешь, что так нельзя? — отмазываюсь поспешно, беру себя в руки и перехожу к главному, пока мы не дошли до дачи. — Ты только представь, если бы я молча пропала и ты бы не знала, где я, что со мной и когда вернусь — хорошо бы тебе было?

Малина надулась и сопит. Понятия не имею, раскаивается она или нет. У дочери и так характер не сахар, а недавно этот первый переходный возраст, похоже, начался. Очень не вовремя.

— Я не хочу быть Игорьевной, — упрямо выдаёт свою главную претензию дочь.

— Не Игорьевной, а Игоревной, я тебе сто раз говорила.

— Всё равно не хочу!

Как объяснить пятилетней девочке, что кроме «хочу» есть «надо»? Я тоже не хочу замуж за Игоря. Да я вообще не хочу замуж! Но для того, чтобы получить в ближайшем будущем свободу и финансовую независимость — надо. Но ведь про это ребёнку рассказывать не стоит. Неправильно это. И вообще, я надеюсь, что Малине никогда в жизни не придётся оказаться в подобной ситуации. Нам главное из дома её деда вырваться.

Мой отец — тяжёлый человек с домостроевским воспитанием, настоящий абьюзер, который умудряется держать в кулаке всю семью, состоящую из пяти женщин. Ну как держать…

Моя бабушка — мать отца — всю жизнь прожила с дедом, который был ещё хуже. Поэтому когда после смерти мужа она переехала в дом единственного сына, то вздохнула куда свободнее и даже не думает о чем-то с ним спорить.

Моя матушка тоже выдрессирована отцом смолоду и делает вид, что счастлива.

А моя сестра Дина — вот она умница. Она куда сильнее меня, а главное — хитрее. Она умеет приспособиться, затаиться и ждать своего часа. И моя дочь Лина…Эта сама кого хочешь построит. Она дедушкина звездочка, поэтому она не считается.

Поэтому остаюсь только я — паршивая овца, которая родила дочку неизвестно от кого и вообще позор семьи. Я отдуваюсь за всех. И все мои попытки взбунтоваться каждый раз выходят мне же боком.

В первый такой бунт я забеременела Малиной от первого встречного. Кстати, имя дочери — тоже бунт, отец хотел назвать её Татьяной. С Никитой я познакомилась на пляже в девятнадцать и переспала с ним назло отцу, чтобы не выходить замуж по его указке. Я не знала о Нике ничего. Даже фамилии. Он просто мне понравился и показался опытным мужчиной. А вот результат нашей случайной связи превзошёл все ожидания, когда через месяц тест на беременность показал две полоски.

Скандалище был жуткий! Но в итоге замуж я тогда так и не вышла, зато появилась на свет моя дочка. Наверное, папуля не отвёл меня под конвоем на аборт только потому, что прекрасно понимал, какой прекрасный рычаг давления на меня я ему преподнесу.

Хотя хочется верить, что он просто не настолько жестокий.

— Лина, мы говорили с тобой об этом, — понимаю, что пауза затянулась, выскакиваю из воспоминаний и продолжаю читать дочери нотацию. — Не нужно так реагировать, в твоей жизни ничего не поменяется. А если и поменяется, то к лучшему.

От стройки до нашего дачного дома километра два. За деревьями уже видна его крыша, и мне нужно успеть провести с дочкой беседу, пока мама и бабушка не принялись её облизывать с ног до головы и причитать, роняя слёзы.

— Он некрасивый и старый! — артачится мелкая.

А мне хочется рвать на себе волосы! Я вообще не могу с ней справиться последнее время.

Игорь обычный, среднестатистический мужчина под сорок. Я не знаю, что именно в его внешности так раздражает дочь. Вообще не понимаю, как её приструнить.

— Это вообще ерунда! — пытаюсь найти аргументы. — Дедушка у тебя разве молодой? Красивый? Но ты же его любишь!

— То дедушка! Дедушек не выбирают! А мужей выбирают.

Иногда Лина своей логикой меня вводит в ступор, аж руки опускаются.

— Ну вот когда будешь выходить замуж, тогда и начнёшь выбирать, а сейчас моя очередь, и я считаю Игоря красивым.

Дочь на месте встаёт, как вкопанная.

— Ты что, мама?! Вот дядя Никита со стройки — красивый, а Игорь — нет!

Эх, не поспоришь. Сравнения с Вольцевым мой жених не выдерживает. Но это только внешне. Зато Игорь Руденко не лжец, не изменщик и не кобель.

Мы ещё месяц назад с Игорем откровенно поговорили и пришли к согласию: пробуем жить вместе, но если вдруг один из нас поймёт, что из этого ничего не вышло, то спокойно, без скандала разводимся.

Глава 3

Год назад

Отец окончательно озверел и принялся на меня давить особенно сильно:

— Ты понимаешь, как мешаешь моему продвижению наверх? Соображаешь, что из-за того, что у меня такая дочь, я не могу серьёзно углубиться в политику? Как я могу ратовать за чистоту и строгость нравов, когда у меня дочь — распущенная женщина?! — вопрошал он грозно.

Благо от нелицеприятных эпитетов воздерживался. Пока.

А я привычно огрызалась:

— Папа, в наше время никого не удивить отсутствием мужа и отца. Скажи всем интересующимся, что я забеременела искусственным путем.

— Никого не волнует?! — буквально взвился отец и повысил голос. — Да это даже дочь твою волнует! Но тебе плевать! Что ты за мать такая, раз даже не знаешь этого?!

Я знала. Малина недавно начала живо интересоваться отсутствием отца. Спрашивала, где он, почему его зовут как дедушку Давидом — это она как раз узнала о том, что она Малина Давидовна, — и знает ли папа о ней. Пока мне удавалось тему заминать, но, видимо, Лина эти вопросы не только мне задавала. Как же некстати!

— Я хорошая мать и не даю повода обвинять себя в распущенности! Тебе не в чем меня упрекать! — не выдержала наезда и повысила голос.

— Это потому что сейчас я принимаю меры, и ты боишься оступиться! Потому что я слежу за тобой.

Отца было не переубедить, он поставил на мне клеймо ещё пять лет назад и, что бы я ни делала, что бы ни говорила — всё пропускал мимо ушей.

— Неправда! Я бы смогла доказать, что это не так, если бы ты дал мне возможность уйти! — выпалила я и прикусила язык.

Ох, зря я… Ведь знала, что не стоит начинать этот разговор. Сейчас отца понесёт…

— Не дождёшься! Я не из тех, кто позволяет детишкам непотребства на заработанные родительским трудом деньги! — О, ну вот и началось… Прикрыла глаза, считая про себя до десяти и обратно. — Выйди замуж, дай моей внучке фамилию и отчество отца и тогда делай, что хочешь!

Наверняка опять нашёл какого-то удобного идиота. Сил нет! Какой это будет по счёту жених? Третий? Четвёртый?

— Я тебе не рабыня, и мы не в средние века живём! — огрызнулась зло и отчаянно.

— Ты дождёшься, Вероника, что я приму меры. Не зли меня! — только этого и ждал отец, чтобы перейти к любимой части наших споров — запугиванию.

Он не раз заявлял, что лишит меня материнских прав, удочерит Малину, а меня выгонит. Это было страшно, потому что от своего отца, с его связями, я могла ожидать чего угодно.

Поэтому в тот момент я прекратила спор и в слезах помчалась в свою комнату. По дороге я наткнулась на Динку, тогда-то она мне и озвучила свою гениальную идею.

— Опять? — едва разглядев мои слёзы, сестра обняла меня и утащила в свою комнату.

— Снова! Я больше не могу, Дин. Я заберу Лину и уйду, — жаловалась я, всхлипывая. — У меня есть в заначке двести тысяч, золото продам…

— Бред! — категорично отрезала сестра. — И на сколько вам их хватит? А потом что делать? Полы пойдешь мыть? Хотя о чем я? Их мыть тоже надо уметь.

Она говорила жестокие, но правильные вещи, которые действовали, как холодный душ. Но я ещё пыталась вяло возражать, хотя и понимала — истину говорит.

— Прекрати, Дина. У меня есть руки, ноги и голова. Я бы даже универ закончила, если бы не Малина…

— Если бы да кабы! Вот именно, у тебя Малина. Поэтому слушай внимательно, у меня есть идея получше. Садись и прекращай реветь.

Я села и вытерла слёзы. В тот момент я была готова слушать, кого угодно и что угодно, лишь бы оно помогло изменить мне жизнь.

— Только давай без подколок, Дин, мне не до этого — предупредила жалобно, зная, что сестра может быть очень язвительной.

— Никаких подколок, — твердо пообещала она и перешла к делу. — Я предлагаю тебе поехать к Никите Вольцеву и сообщить о дочери.

Я прочистила пальцем ухо, ещё раз вытерла глаза и уставилась на сестру в недоумении. Это мне не послышалось? Похоже, нет. Да, недавно мы совершенно случайно наткнулись на рекламное интервью хозяина подмосковного ресторана, и во владельце я признала своего случайного любовника, от которого родила дочь. Узнали мы и его фамилию. И ничего больше. У Ника Вольцева даже не нашлось в соцсетях личных страниц. Я его знать не знаю!

— Дина, зачем мне это делать? Чем он мне поможет? — не скрывая скепсиса, спросила я сестру.

— Попроси его признать отцовство, и тогда наш папулька как минимум потеряет один из своих козырей. Лишить родительских прав вас двоих ему будет не по силам.

Сначала я истерически рассмеялась, даже на Динкину кровать упала, а потом призадумалась и поняла, что рациональное зерно в словах сестры есть.

— А если он откажется?

— Пока мы этого не знаем наверняка, у нас есть надежда на счастливый исход. Я считаю, что ты должна поехать к нему и познакомиться поближе. А вдруг он тебя все годы помнит, и ваша страсть вспыхнет с новой силой? Он красавчик, да и ты у меня ничего…

— Милая, напомни мне, ты сейчас на каких сериалах сидишь? — прервала я сестру, глядя насмешливо. Какой же она у меня всё-таки наивный ребёнок. — Турецких? Индийских?

— Я книги читаю! Но сейчас не об этом, — не обиделась Дина. — Я тебе точно говорю, что сейчас у состоятельных мужчин не модно отказываться от детей, так что подумай над моими словами и езжай к нему! Вот там тебе твоя заначка и пригодится. На недельку-другую, надеюсь, хватит. И золото не придется продавать.

Я далеко не сразу помчалась бронировать билеты и искать жилье в городе, где жил Вольцев, потому что все было намного сложнее, чем представлялось сестре.

— Ага, а как я уеду-то? Так меня отец и отпустит куда-то одну. Ты не знаешь, что ли, его паранойю?

— Ерунда, — с жаром возразила Динка. — Я знаю, как это провернуть.

— Да? И как же? Учти, типа ложиться на реабилитацию в клинику каких-нибудь наркоманов, сексоманов и других манов, как ты предлагала в прошлый раз, когда мы хотели отправить меня на курсы парикмахеров, я отказываюсь, — сразу предупредила заядлую аферистку.

Глава 4

Выхожу из душа, включаю прохладную воду и хорошо умываю лицо. Смотрюсь в зеркало и тянусь в шкафчик. Надо закапать глаза «Визином». Не заметила даже, как погружение в прошлое заставило меня опять плакать.

Но ничего! Прорвёмся! У меня ведь появился свет в конце туннеля.

Через несколько месяцев после поездки в «Париж» я познакомилась с Игорем. Он показался мне подходящей для моего плана кандидатурой, и я начала потихонечку принимать его ухаживания.

А недавно мы вообще достаточно откровенно поговорили и решили пожениться. Отец был очень доволен. Правда, Дина и Малина меня совсем не поддержали, и это немного печалило.

А тут ещё и Вольцев объявился. Но нет, я не позволю ему разрушить все мои достижения!

Выхожу из ванной, надеваю праздничный белый сарафан, волосы подкалываю наверх и решительно выхожу за дверь спальни. Сегодня у нас с Игорем помолвка, и никто не должен знать, что я выбита из колеи встречей с прошлым.

Немного не дохожу до комнаты Малины, когда на лестнице появляется сестра. Дина явно торопилась подняться.

— А я как раз за тобой, — сообщает она, переведя дух, — только Лины в комнате нет. И прежде чем ты начнёшь на меня наезжать, скажу, что это не я её выпустила!

Ну, справедливости ради, в этом доме и кроме Динки полно сердобольных. Но ничего! Мне немного осталось терпеть.

— Мама?

— Нет, отец. Ты только не нервничай, Ника, но к нам явился твой Вольцев и потребовал предъявить ему Малину.

Было, было у меня предчувствие, что все полетит под откос! Известие меня словно под дых ударяет.

— Боже, зачем? Дина, он уже сообщил, что мы знакомы? — во рту пересохло, и кровь застучала молоточками в висках.

— Нет, точно нет, — уверенно мотает головой сестра. — Отец бы уже в припадке бился! А он пригласил его на обед. Вернее, Лина пригласила. А теперь она повела его хвастаться своими мини-пигами. Беги туда и предупреди его, чтоб держал рот на замке.

Уф-ф.

Хоть меньше всего мне хотелось общаться с Вольцевым, но всё же это маленькая радость. Ведь, если он ляпнет лишнее, наступит катастрофа. Я даже представить боюсь, как отреагирует отец, если узнает о моей поездке в Москву. То, что жить до свадьбы отдельно от семьи и попытаться найти работу запретит — ясно как нынешний полдень, но этим не обойдётся.

А я так ждала сегодняшнего дня! Ведь мы с Игорем обо всё договорились, и он согласился сегодня за обедом в честь помолвки меня поддержать. Он даже обещал сам завести этот разговор.

Черт бы побрал этого Никиту! Вот вообще он не вовремя явился!

Через заднюю дверь, чтобы никто не увидел, выхожу во двор и несусь к владениям карликовых свинок. Сейчас у нас их четыре, и ими занимается, в основном, мама. А первая появилась два года назад, когда Лина заявила, что хочет свинку Пеппу. Любящий дедушка, недолго думая, её и принёс. А нам пришлось изучать, как за этими декоративными животинками ухаживать. И тогда выяснилось, что маленькие дети для мини-пигов — плохая компания. Пришлось поспешно строить Пеппе дом со всеми удобствами на даче, а мама так увлеклась, что купила свинке друзей и занялась их воспитанием и разведением.

Но Малина считает животных своими и зачем-то потащила к ним Вольцева. Хотя это и к лучшему — тем самым дочь дала мне возможность с ним переговорить.

Они сидят на скамейке у домика, а мини-пиги (по мне так и не мини вовсе, весят они уже сейчас больше двадцати килограммов) носятся по лужайке и играют в мячики. Лина что-то Вольцеву рассказывает, а тот слушает с улыбкой. Выглядят как идеальные папа и дочка. У меня сердце ёкает, и даже страшно становится. Вообще-то между ними достаточно сходства: волосы волнистые, разрез глаз и цвет — голубые, как небо, — форма губ и даже мимика порой одинаковая. Надеюсь, это видно только тем, кто знает, кем эти двое друг другу приходятся…

Вольцев смеётся и протягивает Малине руку, а она, довольная, вкладывает в его ладонь свою. Они будто ударили по рукам, о чем-то договорившись. Дочь соскакивает со скамейки и счастливо кружится. Ну правильно, ему не привыкать общаться с маленькими девочками. Что он там ей наобещал, интересно?

— Лина, — строгим голосом зову дочь, и она замирает. Смотрит на меня, поджав губы, — я ведь сказала тебе сидеть в комнате и читать. Ты забыла, что наказана?

— А дедушка сказал, что после обеда буду наказана дальше, а сейчас ко мне Ник пришёл.

— Ник? — от удивления я даже забываю, что надо хмуриться. — Это что ещё за вольности? Дядя Никита.

— Это я попросил Малину так меня называть, не ругайся, — лезет в разговор Вольцев, и я тут же свожу брови.

— Так, Лина. Иди в комнату и до обеда читай. Я пока сама развлеку твоего гостя.

Дочь дуется, но идёт. К счастью, пока ещё она меня слушается, но если поживём с родителями ещё годик — можно будет умывать руки.

Дожидаюсь, когда Лина отойдёт подальше, провожая её взглядом, а потом разворачиваюсь к Вольцеву и складываю руки на груди. А этот гад буквально засовывает свои глаза в ложбинку между ними, которая появилась благодаря этому жесту. Я резко опускаю руки.

— Нет-нет, продолжай и дальше меня так развлекать. Мне нравится, — мурлычет Вольцев.

А я вспыхиваю гневом:

— Зачем ты сюда пришёл? Хочешь разрушить мою жизнь за то, что я тебя бросила? Никита, не лезь! — И выпаливаю, не думая: — Я замуж выхожу!

— Даже в мыслях не держал, — беззаботно откликается Ник, — думаешь, я год тебя искал с мечтой отомстить? Делать мне больше нечего. Я пришёл проверить, в каких условиях живёт девочка, которую я снял со второго этажа недостроенного дома. И сообщить, если что, в опеку.

Он смотрит многозначительно. Явно пытается меня напугать.

— Ну точно мстишь! — обличительно киваю.

— Не выдумывай. Мои цели исключительно мирные, — возражает он вальяжно, будто я глупости говорю.

— А раз так, тогда не вздумай ляпнуть, что мы встречались год назад в Подмосковье! — требую.

— Даже так? — весь мгновенно подбирается и довольно тянет Вольцев. — А если ляпну, то что?