Мама для детей Айсберга

Глава 1

Я долго смотрю на фотографию в белой деревянной рамке, и мне едва удается удержаться за свое самообладание. Я обещала себе больше не плакать, но чем дольше я смотрю на счастливое лицо сестры, запечатленное на снимке, тем сильнее меня начинает трясти.

Не выдержав, я беру рамку в руки, и дрожащими руками достаю из-под картонной пластинки фотографию. Провожу пальцем по лицу сестры, и предательская слеза скатывается по моей щеке.

На фотографии я и моя старшая сестра – Вера, юные и счастливые. Мне было около восьми, а сестре четырнадцать, мы сидим на шезлонге и обе держим в руках рожки с шоколадным мороженым.

Счастливое время, которое никогда не повторится.

Дверь со скрипом открывается и на пороге появляется мама; она все еще носит траур, поэтому на ее голове темный платок, а на лицо бледное, как полотно.

– Милая, папа ждет тебя внизу, – она поднимает голову и замечает, как сжимаю в руке наш с сестрой снимок. Ее голос дрожит и хрипит, когда она продолжает: – Он хочет с тобой поговорить.

Дрожь исходит из глубин моей души, когда я заставляю себя аккуратно сложить фотографию и засунуть в карман своей юбки. Этот снимок будет моим талисманом. Кивнув маме, я выхожу из комнаты сестры, в которую пришла, чтобы еще больше растерзать свое тоскующее сердце.

Мой отец был влиятельным и властным мужчиной. Ему около пятидесяти, среднего телосложения, с густыми седыми волосами, которые он укладывает так, словно у него ежедневные визиты с самим президентом. Костюм-тройка льстит его фигуре и придает величие, которое все хвалят в СМИ.

Он сидит в своем кабинете, в котором запирался на несколько дней после трагической смерти сестры, его крепкие руки сцеплены в замок и на его лице отражаются те же эмоции, что и на лице мамы: горе, боль и утрата. В общем, все то, что испытывает отец, потерявший свою старшую дочь в страшной автокатастрофе.

– Нам нужно с тобой поговорить.

Мама медленно вошла в кабинет и прежде чем запереть за собой дверь, незаметно толкнула меня в спину, чтобы я не стояла как вкопанная и подошла ближе к отцу.

– Хорошо, – медленно произнесла я.

В последний раз, когда папа начал такой разговор, он сказал мне, что отказывается отпускать меня в Лондон. Это сильно поразило меня, ведь учеба в Великобритании в лучшей школе искусств – была моей мечтой. Вере и маме удалось уговорить отца отпустить меня заграницу, и я проучилась там ровно год до того, как вернулась домой.

Теперь нет моей мечты и больше нет Веры.

– Ты выходишь замуж.

– Ох, – выпалила я.

Не то, чтобы я не ожидала скорого замужества, моя семья весьма традиционна и у нас приняты браки по расчету. Вера вышла замуж в двадцать за мужчину на семь лет старше ее, но, учитывая свой возраст, я надеялась, что процесс поиска будущего мужа обойдет меня стороной как минимум в ближайшие три года.

– Ты обещал позволить мне доучиться.

– Как видишь, планы изменились, – выпалил отец и его лицо побледнело. За спиной раздались всхлипы мамы.

– Как смерть моей старшей сестры связана с моим замужеством?

Глаза отца расширились от ужаса, а рот рефлекторно распахнулся, будто он собирался возразить, но слова остались заперты в его горле. Мама ахнула и приложила пальцы к дрожащим губам. Мои родители выглядели так, словно напоминать о кончине Веры – непростительное поведение.

Возможно, я выразилась слишком грубо, но это не значит, что я не любила свою сестру. Я ее обожала, но судьба отобрала ее у нас.

– Кто он?

Папа избегал смотреть мне в глаза.

– Ты знаешь, что твои племянники остались без матери.

Я сжала губы. Дети моей сестры – Алиса и маленький Кир потеряли свою мать. Киру еще не было и года.

– Кто он, папа?

– Клим Высоцкий.

У меня отвисла челюсть. Нет, нет, нет. Этого не может быть.

– Ты это несерьезно… – мой голос охрип, когда я попятилась назад, чтобы упереться лопатками в дверь, как будто побег из кабинета отца спасет меня от нежелательного замужества. – Он старше меня.

– На одиннадцать лет, Мила. Он мужчина в расцвете сил.

Я сжала руки в кулаки.

– Мы так и будем игнорировать тот факт, что он – муж Веры!?

– Твои племянники нуждаются в матери, – мягко сказала мама и ее ладонь легла на моей плечо в ободряющем жесте. Я повернула голову и встретилась с ее мягким и жалким взглядом. На глазах матери застыли слезы, и больше всего на свете мне хотелось избавить ее от боли.

– Почему он выбрал меня?

Я даже толком его не видела. В последний раз я видела его на пятом дне рождении Алисы, мне тогда было шестнадцать. Он меня совсем не знал. И что еще хуже: я понятия не имела, как воспитывать и растить детей.

– Он не хочет видеть чужого человека рядом со своими детьми.

– Когда? – спросила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Через пару месяцев.

– О, спасибо, что не прямо сейчас, когда мы только что похоронили Веру! Может, сыграем свадьбу на ее костях!?

Мама снова ахнула и схватилась за голову.

– Господи… Мои нервы, мои бедные нервы…

– Надеюсь, ты избавишься от этого раздражения до встречи с Климом. Такой мужчина, как он, не потерпит твоей дерзости! – отец сжал руки в кулаки и, видимо, именно он был движущей силой этого брака.

– Как вы можете выдать меня за него замуж? А как же память о Вере? Как бы она отреагировала на то, что вы кладете меня в постель к ее мужу?

При упоминании моей сестры, мама схватила свой носовой платок и стала тихонечко рыдать, забившись в угол кожаной софы. Папа выглядел разъяренным, он никогда не терпел моего дерзкого характера, но все же он любил меня настолько, насколько может себе позволить человек его статуса. В нашем мире мужчинам не принято показывать привязанность к женщинам.

– Тебе не обязательно с ним спать, милая, – сказал папа мягким голосом после того, как ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы унять свой гнев. В конце концов, он насильно выдавал замуж свою любимую младшую дочь. – Твои племянники, Алиса и Кир, такие маленькие и нуждаются в матери. Неужели ты позволить им расти без материнской любви?

Глава 2

– Не думаю, что Клим оценит твою угрюмость… Или джинсы.

Взволнованный голос мамы заставил меня оторвать взгляд от своего отражения в зеркале и посмотреть на ее лицо. Она стояла позади меня и следила за каждым моим движением, словно надзиратель. На ней было приталенное бежевое платье-футляр, светлые волосы собраны в низкий пучок и высокие каблуки. Прошло уже больше трех месяцев после смерти Веры, и мама, наконец-то, прекратила свой траур и сняла черное.

– Я хорошо выгляжу, – твердо ответила я и повернула голову обратно. Не вижу ничего плохого в своих джинсах и обычной черной блузе.

– Ты выглядишь красивой и молодой, а не изысканной и женственной, как леди.

– Хочешь сказать, не как ты?

Мама была идеальным примером настоящей леди из высшего класса. Ровная осанка, длинная, лебединая шея, брендовые вещи из люксовых домов всего мира, замедленная речь и умение вовремя замолчать, когда это требуется. Нашим миром правили мужчины, а женщины должны были смотреть за домом и растить детей.

Абсурд.

– Если Клим Высоцкий хочет леди, он должен прекратить совращать малолетних.

Мама ахнула, прижимая руку к сердцу, словно я собственноручно отправила ее в могилу раньше времени. Я уже предвидела, как она скажет через пару секунд “Ах, мои бедные нервы…”

– Ты сведешь меня в могилу, Камилла! Ты же знаешь, какие слабые у меня нервы…

Я попыталась скрыть улыбку кашлем.

– Я желаю тебе только счастья, моя милая, – вздохнула мама и сделала шаг назад, оценивая свою работу. Она кудесничала над моими волосами около часа: темные локоны волос ниспадали блестящими волнами по моим плечам и спине.

– Твои джинсы…– мама сморщила идеальный нос. – Сними их, они портят всю картину.

– Вы собираетесь выдать меня замуж за бесчувственного старика, так что оставьте мне хотя бы право выбора одежды.

Моя мать, как обычно, бежала впереди паровоза, уже представляя, как я стану идеальной домохозяйкой и любящей женой, но она отказывается видеть, что я только недавно окончила школу и едва умею ладить с детьми. Я все еще не могла осмыслить, что мне предстояло взять на себя ответственность за двух маленьких детей.

Я – та, которая ни за что на свете не хотела брака с кем-то столь влиятельным и безразличным, как Клим Высоцкий. Я – та, которая хотела остаться в одиночестве, окончить школу искусств и стать известной виолончелисткой.

Называя Клима бесчувственным, я не преуменьшала. Все в нашем обществе знали его как “Айсберг”, все потому что он прятал свои эмоции под десятью замками, от него всегда веет холодом и отчужденностью, лишь изредка за всю его жизнь людям удавалось увидеть его улыбку.

И мне предстояло стать его женой.

Мама положила руки на мои плечи и произнесла, глядя на меня с легкой улыбкой:

– Спущусь вниз и посмотрю, все ли там готово. Будь в своей комнате и жди, когда я или твой отец позовем тебя.

Мама кивнула мне и вышла за дверь, оставив меня одну с ворохом спутанных мыслей и удушающей паникой.

Я никогда не следовала правилам, так почему должна начинать сейчас?

Приоткрыв свою дверь, я стала прислушиваться к звукам, доносящимся с первого этажа. Мама командовала служанками, заканчивая приготовления к моей первой встречи с будущим мужем.

Двигаясь незаметно, я прошмыгнула во внутренний двор и направилась к теплице, в которой всегда пряталась в детстве. Я была слишком взволнованная, и мне необходимо было успокоиться перед встречей с Климом.

Однако мне недолго удалось побыть одной, вскоре за спиной раздались тяжелые шаги, и голова папы выглянула из-за ограждения.

– Я шел в твою комнату, чтобы поговорить с тобой, – он мягко улыбнулся и пролез в теплицу. Ему пришлось склонить голову, чтобы поместиться. – Я знал, что найду тебя здесь.

Он сел рядом со мной на лавочку и внезапно я почувствовала себя маленькой девочкой. Каждый раз, когда родители ссорились, я приходила в эту теплицу, ела свои любимые батончики «Баунти» до того момента, пока папа или Вера не найдут меня.

– Как мне выходить замуж за старого педофила, папа?

– Клим не так уж и стар, Мила, – он погладил меня по руке. – Ему всего тридцать лет. К тому же, он не педофил, откуда такие мысли?

Я пыталась думать о мужчинах его возраста, но никогда не обращала на них внимания. Меня всегда привлекали мои ровесники, либо парни старше минимум на два года…

Я видела мужа Веры очень давно, он был красивым и высоким парнем, вдруг за эти годы он стал жирным животным? Я в панике взглянула на папу, его глаза смягчились.

– Не смотри на меня так, будто я тебя предал. Стать женой Клима и подарить своим племянникам счастливое детство не так уж плохо, как ты думаешь. В конце концов, Вера любила своего мужа до безумия, значит, он обращался с ней очень хорошо.

Что-то неприятное кольнуло мое сердце.

– А что насчет любви? Он до сих пор любит Веру и этот брак… он… он не сработает, папа. Мы будем женаты лишь на бумаге, между нами никогда не будет искренних чувств.

Папа провел рукой по моим завитым волосам.

– Никогда не говори никогда, моя милая девочка, – он нахмурился и судорожно выдохнул. – Я никогда не видел тебя такой испуганной, прости меня за это решение, Мила. Смерть твоей сестры сломила нас всех и я стараюсь найти выход, который устроил бы всех членов нашей семьи.

Я уставилась на свои кроссовки. Я знала, что родителям тяжело, мне тоже было нелегко все эти месяцы, я потеряла старшую сестру и лучшего друга, но нам всем нужно было двигаться дальше, потому что жизнь не стояла на месте.

– Давай сделаем это и посмотрим, что из этого выйдет, – сказала я с натянутой улыбкой. Я не должна подвести своих родителей.

♥♥♥

Я шла к дому и обнимала себя руками, пытаясь согреться. Вечером было невероятно холодно, а я не успела захватить с собой верхнюю одежду, когда выбегала из дома. Папа ушел десять минут назад, а я осталась в теплице, чтобы собраться с мыслями.

Глава 3

Когда я вошла в нашу столовую и вспомнила разговор Клима и Артура, который недавно подслушала, я почувствовала себя последним щенком из помета, от которого зоомагазин ждет не дождется возможности избавиться.

Папа, широко улыбаясь, пожал руку сначала Климу, затем Артуру. Я стояла рядом с мамой, которая нацепила свою тысячеваттную улыбку, когда Клим, Артур и отец направились в нашу сторону. Мои губы тронула легкая улыбка, которая сияла значительно меньше, чем у мамы.

– О, Клим, мы так рады снова увидеть тебя, как поживают наши внуки? – защепетала мать.

Клим и Вера жили в другом городе, за тысячи километров отсюда, именно поэтому мама и папа редко видели своих внуков.

– Они в порядке, – сухо ответил Клим, продолжая игнорировать меня, будто мое присутствие в этой комнате было незаметным.

– Клим, это моя младшая дочь – Камилла, – сказал отец, чтобы перевести внимание жениха на мне. Мои внутренности сжались, а тело бросило в пот, когда его холодные, бесстрастные глаза нашли мое лицо.

– Камилла… – словно пробуя на вкус, произнес Клим ровным, бесстрастным голосом.

– Очень рада снова видеть тебя, – сказала я, немного наклонившись. Из меня неплохая актриса, спасибо дорогой мамочке.

Мой будущий муж прищурил глаза, и на мгновение мне показалось, будто он смог распознать язвительный подтекст моих слов, но я продолжала улыбаться и сиять так, словно я выиграла чертову лотерею в замужество.

Он обратился своим пустым немигающим взглядом в сторону моего отца.

– Мне бы хотелось поговорить с Камиллой наедине.

Вот так. И никаких традиционных расшаркиваний.

– О, конечно, – быстро сказал папа, взяв маму за руку и уже уводя ее.

Артур засунул руки в передние карманы своих брюк, хмыкнул, бросая в мою сторону последний взгляд, прежде чем произнести:

– Константин, почему бы нам не попробовать изысканный шотландский виски в вашем кабинете?

Отец заулыбался во все тридцать два зуба и уже через мгновение раздался хлопок закрываемой двери, что могло означать только одно – я осталась наедине с Айсбергом.

– Я так понимаю, ты не против, – сказал Клим, заставляя меня вернуть к нему взгляд.

Он казался настолько сдержанным и собранным, как будто его эмоции была зарыты глубоко внутри. Так глубоко, что он сам не смог бы добраться до них. Я задалась вопросом: это было из-за смерти Веры или от его собственного характера?

– Да, – ответила я, от всей души надеясь, что он не заметит, как я нервничаю. Я кивнула в сторону дивана. – Не желаешь присесть?

Клим кивнул, и мы прошли вглубь гостиной. Я опустилась на диван, а будущий муж сел в кресло напротив. Мне казалось, он устроится рядом со мной, но его вид говорил о большем удовлетворении расстоянием между нами, которое соответствовало приличиям. Он внимательно осмотрел мой внешний вид и когда его глаза опустились к моим джинсам и кедам, его брови свелись к переносице.

– Думаю, отец сообщил тебе, что наша свадьба назначена на пятое августа.

– Да, он сообщил мне несколько дней назад.

Я пыталась распознать в его голосе долю печали или тоски, но не было ничего. Я сложила руки на колени, переплетая пальцы и надеясь, что Клим не заметит мою дрожь.

– Я понимаю, что после похорон твоей сестры прошло несколько месяцев и если ты считаешь, что еще слишком рано, мы можем отменить наши договоренности.

Договоренности? Моей сестры? Он сейчас это серьезно?

Волна гнева поднялась во мне, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать свой пыл.

– Она была не только моей сестрой, но и твоей женой, если ты не забыл.

О нет, моя мать убьет меня, а отца хватит удар, если из-за моей дерзости Клим расторгнет помолвку.

– Прошу прощения, – я прочистила горло и стыдливо опустила глаза в пол, ощущая, как жар ползет вверх по моей шее, прямо к лицу. – Мне не стоило этого говорить.

Загустевший свинец его взгляда прожег кожу льдом, также как и его голос, чужой и отстраненный:

– Нет, все нормально. Я понимаю твои чувства, ты не хотела этого брака, но вернемся к делу. Я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься.

Мне стало не по себе, но, тем не менее, я сглотнула ком в горле и кивнула, побуждая его продолжать.

– У меня двое детей, о которых нужно заботиться. Алисе почти пять лет, а Киру будет шесть месяцев, когда мы поженимся.

Он достал телефон и показал фотографию, сделанную незадолго до смерти Веры, но она на фото не присутствовала. На фото Алиса держала на руках трехмесячного Кира.

– Я видела Алису всего два раза, а Кира я вижу впервые, – сказала я, продолжая рассматривать племянников с легкой улыбкой. – Они очаровательны, и как мило Алиса держит своего братика.

Он лишь кивнул, убрав телефон обратно в карман.

– Ты всегда так одеваешься? – он указал на мой наряд. Я посмотрела вниз на свои джинсы и обычные белые кеды, и нахмурилась.

– Мне нравится мой стиль.

– А мне нравятся платья, – сказал Клим ровным тоном. – Элегантные платья, подходящие для женщины. Я ожидаю, что в будущем ты будешь одеваться более элегантно. Ты должна соответствовать моему статусу. Если ты предоставишь мне свои мерки, я пошлю кого-нибудь обновить тебе гардероб.

Я чуть не поперхнулась собственной слюной, когда вытаращила глаза и еле сдержала дерзкие слова.

– Понятно? – спросил он, когда я продолжала молчать, не зная, как реагировать на его нетерпящий противоречий тон.

– Хорошо, – я кивнула.

Терпения, Мила, только терпения.

– Официального празднования помолвки не будет, у меня нет на это времени. Завтра я улетаю в Лос-Анджелес на деловую встречу.

– Я познакомлюсь со своими племянниками, прежде чем бы поженимся? Или твой дом?

– Нет. Мы больше не увидимся больше, и ты познакомишься с моими детьми только после свадьбы.

Меня раздражало то, как он называет моих племянников “своими детьми”, будто я не имела на них никакого права, как их тетя.

Глава 4

Звук моей виолончели певучий и напряженный, в верхнем регистре на нижних струнах слегка сдавленный. Звук, исходящий из этого инструмента, всегда напоминал мне человеческую речь, разговор по душам, может, именно поэтому я всегда запиралась в своей комнате, чтобы вылить все свои эмоции через игру.

Ни один инструмент не способен так точно, проникновенно передать практически весь спектр существующих эмоций.

Я играю, кажется, до раннего рассвета. Никто не останавливает меня, потому что знают, если в доме звучит виолончель – значит, я в не лучшем расположении духа. К тому же стены в моей комнате имеют хорошую звукоизоляцию; папа специально обустроил для меня эту часть дома, чтобы я могла играть часами напролет, не отвлекаясь.

В мои уши проникает громкий стук в дверь, я игнорирую это непростительное вмешательство и начинаю играть быстрее, усерднее и громче. Звук вновь разрезает пение виолончели и на этот раз моя игра со свистом обрывается, и я опускаю вниз смычок.

Опустив руку вниз, я впервые за долгое время открываю глаза. В комнате невероятно темно, я даже не знаю, какой сейчас час. Полагаю, раннее утро, судя по тонкой полоске тусклого света, проникающего через плотные шторы.

Я поднимаю руку к лицу и понимаю, что мои щеки мокрые. Я плакала во время игры и даже не заметила этого. Установив инструмент за подставку, я быстро вытираю предательские слезы и шмыгаю носом, прежде чем подойти к двери.

Меня приветствует нахальная ухмылка и каштановые волосы.

– Спасибо, что соизволила вылезти из своей пещеры.

Не удосужившись получить приглашение, Ярослав распахивает дверь моей комнаты, и в наглой манере входит внутрь. Я уже привыкла к его нахальству, поэтому тяжело вздыхаю и закрываю за ним дверь.

– Мать твою, как здесь темно, – он подходит к окну и резко распахивает шторы, отчего яркий свет слепит глаза.

– Ты пришел сюда, чтобы поиздеваться надо мной? – все еще прищуривая глаза от яркого света, я присаживаюсь на край своей кровати и подтягиваю ноги под себя.

– Ты не отвечала на мои сообщения сутки. Мне даже пришлось пропустить свои занятия, – он встал возвышаться надо мной, внимательно изучая мое лицо.

Яр был высоким, мускулистым и широкоплечим. Пряди его темных волос падали на глаза, отчего у него вошло в привычку проводить пятерней по волосам. У него настолько острые скулы, что об них можно было порезаться. Но голубые глаза сильно контрастировали с его темными волосами и загорелой кожей.

– Очевидно, я не хотела никого видеть.

– Я это понял, как только услышал твою виолончель в прихожей твоего дома, – он присел рядом со мной. – Ты переживаешь из-за брака со старым педофилом?

Яр был моим лучшим другом, мы выросли вместе и учились в одном классе до того, как я поступила в Лондонскую школу искусств. Он занимался скульптурами, Яр создавал невероятные шедевры своими пальцами, хотя его руки в большую часть времени были покрытые ссадинами и порезами. Однако Яр все еще скрывал причину, из-за которой он получал эти раны. Я полагаю, что он занимался подпольными боями, или что-то в этом роде.

– Клим хочет переделать меня, ему не нравится мой стиль.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Не думаю, что мой будущий муж согласен, – пробормотала я.

Яр отстранился, изучая мое лицо. Его вина и беспокойство добавили еще один груз к моему и без того тяжелому сердцу.

– Он – полный идиот, если не ценит твою красоту, – тихо сказал друг.

Мы с ним всегда были и будем друзьями. Без исключений.

– Все не так просто, Яр. Клим Высоцкий – взрослый мужчина, шишка в светском обществе и владелец огромной винодельни. А, я еще говорила, что он – муж моей покойной сестры и мои родители буквально подкладывают меня к нему в постель?

Лицо Яра сморщилось.

– Ты говорила, что слышала, что не хочет тебя.

Я поджала губы и обняла свои ноги, положив на них подбородок.

– Да, это так, но вдруг что-то изменится? Я не хочу спать с ним.

– Неужели он так ужасен? У него жирное пузо или от него пахнет старостью? – в голосе Яра послышались веселые нотки, и это должно было поднять мне настроение, но в моей голове возник образ Клима; его широких плеч и рельефных мышц, обтянутых плотной тканью. Он точно не был противным, он был… сексуальным. Ему была присуща мужская суровость и брутальность, которой не обладал ни Яр, ни один из моих сверстников.

– Он точно не ужасный, но почему это должно меня волновать? Я говорю о том, что мне придется взять на себя ответственность за воспитание двух детей, а я даже не умею менять подгузник!

– Эй, не гони пургу, – Яр притянул меня к себе и обнял в дружеском жесте. – Видео-уроки на ютуб в помощь!

– О, Боже…– застонала я.

Дверь в мою комнату распахнулась, и только один человек мог войти без стука – моя мать. Она держала в своих руках многочисленные картонные пакеты, и я была удивлена, как она могла вместить их в своих маленьких ладонях. Ее лицо сморщилось, когда она увидела, как Яр обнимает меня.

– Мила, твой жених прислал тебе подарки! – мама с трудом сдерживала волнение, ставя пакеты на пол и начиная их распаковывать.

Это была одежда с платьями, юбками и блузками Макс Мары, Шанель, Диор и многих других ее любимых дизайнеров. Очевидно, она помогла Климу при выборе одежды. Платья были красивыми и элегантными. Это была вовсе не я.

Я понимала, что Климу нужно создать определенный имидж для публики, и на официальных мероприятиях я бы точно не надела свои джинсы и кеды, но я думала, что он попросил меня купить несколько платьев на выход, а не делал это за меня, словно не ценит мое мнение – что, конечно, имело место быть.

Наши неодобрительные взгляды с Ярославом встретились, когда мама продолжала рыться в пакетах и восхищаться туфлями от Ив Сен Лоран.

– Давай, померь это платье, Камилла! – сказала мама, доставая элегантное бежевое платье-силуэт.

Яр быстро встал с моей кровати, обнял меня напоследок и подошел к двери:

Глава 5

Камилла

– Поверить не могу, что ты заставил меня прийти сюда.

Я оборачиваюсь и оглядываю длинную очередь, которая простирается до конца улицы, хорошо слаженных охранников в черных костюмах, стоящих у входа в заведение и проверяющих посетителей на наличие колющих предметов. Временами двери клуба распахиваются, и вибрация современной музыки доносится до моих ушей, заставляя все мое тело дрожать.

Не то, чтобы я была снобом, но мое традиционное воспитание не одобряло подобные заведения, а профессора Лондонской школы искусств прививали нам любовь к произведениям великих композиторов мира.

– Завтра ты выходишь замуж, принесешь в жертву свою молодость и погрязнешь в детских какашках и бутылочках, так что перестань быть такой занудой, Мила, – Яр обнимает меня за плечо и взъерошивает волосы на моей макушке, отчего несколько прядей выбиваются из высокого хвоста.

– Если мои родители узнают…

– Твои родители не узнают, – друг обрывает меня, ему требуется секунда, чтобы встать передо мной и вцепиться в мои плечи мертвой хваткой. – Ты когда-нибудь подводила их?

Я отрицательно качаю головой, начиная тереть ладонь о свои джинсы. Привычка.

– Ты всегда была гребаным белым одуванчиком, позволь себе этим вечером отпустить все запреты. Мы выпьем пару коктейлей, и я отвезу тебя домой.

Я еще раз взглянула в лицо Ярослава. Он был моим лучшим другом столько, сколько я себя помню, у меня нет причин не доверять ему.

Очередь начинает двигаться на удивление быстро, и уже через восемь минут мы оказываемся внутри. Сказать, что всего за десять минут пребывания в этом клубе я достигла своей сенсерной нагрузки, было бы преуменьшением.

– Что будете? – милая девушка-бармен с проколотым носом и в обычной белой футболке подходит к нам.

– Космополитен для дамы, а мне Б-52, – Яр подмигивает девушке, а та отвечает ему легкой улыбкой.

Я знала, что такое пирсинг, но впервые вижу, чтобы он был на девушке. Иногда мне кажется, что мое воспитание было слишком консервативным.

Я наблюдаю за тем, как она ловко переворачивает стаканы, смешивает напитки, и в результате ее махинаций получается восхитительный розовый напиток в стеклянном бокале на тонкой ножке.

– За твой удушающий брак, который, надеюсь, не разрушит тебя, – Яр поднимает горящий огнем шот вверх и улыбается мне своей фирменной улыбкой с ямочками. Я закатываю глаза в ответ на его язвительный тост.

– За мой брак, который должен принести счастье двум маленьким детям.

Мои руки трясутся, когда я подношу к губам бокал; все потому что я ни разу не пила подобную смесь алкоголя. Отец позволял мне выпить один бокал шампанского на светских вечерах в окружении дам из высшего общества, но когда жидкость попадает на мой язык и стекает по пищеводу, я чувствую приятный сладкий вкус на своих губах и жар, который возникает в груди от воздействия алкоголя.

Я чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, но оборачиваясь, не нахожу источника подобного интенсивного внимания. Должно быть, это все моя паранойя; я впервые в ночном клубе и каждый раз, встречая мужчин в деловых костюмах, я с ужасом думаю, что это телохранители отца.

Я начинаю пританцовывать у барной стойки, продолжая держать в руках свой коктейль; почему-то я еще не слишком раскована, чтобы выйти в центр танцпола. Яр продолжает разговаривать с симпатичной барменшей, облокотившись на барную стойку, но временами я замечаю его взгляд на моем лице. Мой друг обещал не отходить от меня и сдерживает свое слово.

– Вооуу, это что за охрененный зад? – грубый невнятный мужской голос раздается за моей спиной и, прежде чем я успеваю повернуться, чьи-то потные ладони ложатся на мою талию.

Я замираю, словно меня приковали к полу цепями. Должно быть, на моем лице отражается настоящий ужас, когда я оборачиваюсь и вижу, как какой-то татуированный парень, с косыми от алкоголя глазами, нависает надо мной и прижимается к моему телу своим тазом.

– Я… Я…– я начинаю заикаться, пятясь назад, пока мои икры не упираются в барный стул. Мужчины никогда не притрагивались ко мне в таком наглом жесте. В нашей семье честь женщина охранялась и ни один мужчина, кроме мужа, не имел права трогать женщин.

Периферическим зрением я вижу, как Яр выпрямляется и уже делает первые шаги в нашу сторону, чтобы, полагаю, отшвырнуть от меня незваного гостя, но из меня вырывается полувскрик, когда тело татуированного парня отбрасывается в сторону, а розовый коктейль проливается на мою белую футболку.

Все происходит, словно в замедленной съемке: мой жених отталкивает тело парня, отчего он больно ударяется головой об противоположную стену, Клим хватает его за футболку и несколько раз встряхивает прежде, чем ударить его по лицу. И во время этого акта насилия, лицо моего будущего мужа было бесстрастно, он выглядел таким равнодушным, словно он не напугал бедного парня до смерти.

– Ты пойдешь со мной, – рычит внезапно появившийся Артур и хватает Яра за локоть, начиная тащить его в другую сторону клуба.

Я ставлю полупустой бокал на неоновую стойку и уже собираюсь последовать за другом, но чья-то сильная рука хватает меня на предплечье. Обернувшись, я сталкиваюсь с непроницаемым взглядом Клима.

– Ты заблудилась, моя дорогая невеста?

♥♥♥

Я сижу на заднем сиденье тонированного автомобиля марки Бентли. Сиденья сделаны из дорого светлой кожи, из динамиков льется приглушенная спокойная музыка, а в воздухе витает аромат сандалового дерева и цитруса, понятия не имею, этот запах исходит от ароматизатора или от мужчины, сидящего рядом со мной.

На лице Клима застыла маска убийственного спокойствия и отчужденности, а я скрещиваю руки на груди и проделываю взглядом дыру в затылке водителя.

– Куда мы едем?

– Я везу тебя домой. Туда, где ты уже должна спокойно спать в своей кровати, в ожидании нашей завтрашней церемонии, – холодный взгляд оливковых глаз скользит по моему лицу, затем обратно возвращается к окну так, будто меня здесь и вовсе нет.

Глава 6

Клим ждал меня у арки-хупы с обвитыми белыми цветами и развевающейся на ветру полупрозрачной тюлью. Артур стоял справа от него, а напротив ждал Ярослав в своем безупречном смокинге и немного распухшей нижней губой.

Артур действительно указал Яру на его место, что доказывало мою беспрекословно принадлежность Климу, словно я была бездушной вещью.

Когда заиграла музыка, все направили свое внимание в мою сторону, и тогда я, держа за руку своего отца, ступила на дорожку, усыпанную лепестками белых роз. На мне было элегантное белое платье с кружевным верхом и длинными рукавами. Мои волосы были собраны вверх и украшены белым атласным бантом. Заметка обо мне: я обожала банты.

Я слегка улыбалась, когда отец вел меня к арке, но, думаю, мое напряжение было очевидным. Мои пальцы, сжимающие букет дрожали, ноги едва держали на высоких каблуках, а плечи были округлены. Глаза Клима встретились с моими, и на мгновение мне показалось, что я увидела в них вызов, однако это картинка была мимолетной. Когда папа вложил мою руку в ладонь Клима, моя улыбка дрогнула.

Несмотря на ужас, пронизывающий каждую клеточку моего тела, я держала голову высоко, создавая впечатление, будто я входила в этот брак добровольно. Только Клим чувствовал, как я дрожу, но вопреки тревоге, мое “да” было твердым, словно эта связь действительно была моим выбором.

Пока мы обменивались кольцами, я то и дело бросала на Клима неуверенные взгляды. Я искала в его глазах намек на эмоции: тоску или даже печаль. Вспоминает ли он о своей первой свадьбе? Сожалел ли он о своем решении?

– Можете поцеловать невесту, – сказала женщина-регистратор.

Мои глаза расширились, я метнула быстрый взгляд в сторону всех гостей, будто ища среди них признака сестры. Мне казалось кощунством целовать Клима, когда тело Веры еще не успело остыть. У меня возникло непреодолимое желание вырвать свою руку из лап Клима и сбежать с собственной свадьбы.

Словно прочитав мои мысли, Клим обхватил ладонями мой затылок и низко наклонился. Я оставалась неподвижной, за исключением моих глаз, которые закрылись за секунду до того, как он крепко прижался губами к моим.

До этого момента мне казалось, что поцелуй перед сотнями глаз был не больше, чем формальность, но то, как Клим углубил поцелуй, кричало о том, что ему было сложно оторваться от меня.

Он отстранился, и я открыла глаза, пытаясь выдержать силу его взгляда, я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. Когда женщина, наконец, объявила нас мужем и женой, Клим взял меня за руку и повел по проходу, прямо к французским дверям, которые вели в банкетный зал.

Прежде, чем гости успели последовать за нами и занять свои места за столами, мой муж наклонился ко мне и провел пальцем по большому банту на моих волосах.

– Почему ты не надела те бриллиантовые серьги, которые я тебе купил?

Я вздрогнула от холодного неодобрения в его голосе.

– Они не подходили к моему свадебному платью.

– Прекрати носить эти атласные банты, словно девочка-подросток.

– Что не так с моими бантами? Я люблю ленты, – я нахмурилась, но увидев, как мама и папа направляются в нашу сторону, мне пришлось скрыть свое недовольство за маской счастливой невесты.

– Они слишком легкомысленны, слишком причудливы. Все в тебе слишком.

Что-то неприятное кольнуло меня в грудь от его резких слов. Знал бы Клим, что я неделями боролась с мамой за то, чтобы надеть бант на свою свадебную прическу вместо бриллиантовой диадемы, словно чертова принцессы Англии. В конце концов, папа, как обычно, решил дело в мою пользу.

Я позволила себе взглянуть в его сторону: Клим выпрямился, для него этот вопрос был решен. Он отдал свой приказ и, конечно, ожидал, что я подчиняюсь, но я не собиралась носить все эти бриллианты и изумруды, словно его кукла. Однако я улыбалась, когда отец пожал руку Климу, а мама крепко обняла меня.

– Выгляди счастливой, моя дорогая, – прошептала она. – Вера будет спокойна, зная, что теперь ее дети в безопасности.

Моя улыбка стала натянутой. Какое счастье, мама? Вера умерла, оставив после себя двух маленьких детей. И теперь мне пришлось занять ее место.

Мамино лицо исказилось.

– Ради Бога, Камилла! Постарайся хотя бы не плакать, не испорть нам все торжество.

Мама даже не понимала, насколько она жестока со мной. К счастью, ко мне подошел папа и заключил в свои объятия. Мы с ним всегда были ближе, Вера была точной копией мамы, со своими светлыми волосами и покорным нравом, а я унаследовала темные волосы отца и его импульсивный характер.

– Ты самая красивая невеста.

– Перестань, мы оба знаем, что это не так, – пробормотала я. Мой подбородок задрожал, и я улыбнулась через силу, заставляя себя не плакать.

– Твоя сестра гордится тобой. Мы все гордимся тобой, – тихо сказал папа.

Я поцеловала его в щеку, и он неохотно отодвинулся, освобождая место для родителей Клима. Точнее, только для его отца, я слышала, что мать моего мужа умерла много лет назад от онкологии. Ко мне подошел высокий мужчина, немного суховатый, с седыми волосами и морщинистым лицом; он держал за талию молодую девушку, едва старше меня по возрасту.

Я поджала губы, увидев эту картину, и краем глаза взглянула на своего мужа, который выглядел напряженным, когда его отец поздравлял нас с женитьбой. Неужели это их семейное? Жениться на молодых девушках?

Позади отца Клима стоял Артур со своего женой Ликой, которая смотрела на отца ненавистным взглядом. Что-то мне подсказывало, что их отец не был хорошим родителем для своих детей. Лика являлась сестрой-близняшкой Клима, однако они совсем не были похожи, единственное их сходство – оливковый оттенок глаз. Лика была грациозной и спокойной, высоко держала голову и широко расправляла плечи; она была невероятная в своем темно-зеленом платье и с изумрудном колье на шее. Именно такой была Вера, и именно такой я и должна быть. Клим не хотел меня. Он хотел, чтобы я стала той, кто ему необходим. Красивым дополнением к богатому мужчине.

Глава 7

Папа пригласил меня на танец, и он все время продолжал спрашивать, что с моим лицом, но я действительно не видела причин говорить ему о том, что я – самая несчастная невеста на свете. Кроме того, я сама согласилась на этот брак, какое право я имела жаловаться?

Моя мать танцевала с Климом, и ее губы безостановочно двигались по время танца. По ее восторженному выражению лица можно было подумать, что она – счастливая невеста.

– Теперь моя очередь, – сказал Яр, перехватывая меня у отца.

Моя улыбка перестала быть нервной, когда мой лучший друг оказался рядом. Казалось, будто он единственный был настоящим в этом постановочном спектакле. Яр быстро улыбнулся мне, и мы начали танцевать.

– Я рад видеть, что твой деспотичный муж не убил тебя после ночи в клубе, – сказал он, и я крепче обняла его.

– Клим не деспот, он просто…

– Собственник?

Я метнула взгляд в сторону Клима, который разговаривал с Артуром, но все его внимание было приковано к нам.

– Так и есть, – я кивнула. – Ты не выглядишь счастливым.

– Это из-за того, что прямо сейчас в голове твоего старика работают шестеренки, и он обдумывает план, как закопать мой труп и при этом не попасться полиции.

Я засмеялась искренним и живым смехом. Впервые за несколько месяцев. Яр всегда так действовал на меня; даже если в его жизни творился настоящий хаос, он всегда находил время, чтобы поднять мне настроение.

– Он не подходит тебе, – голос друга стал серьезным и угрожающим.

– Потому что слишком стар.

Яр издал насмешливый смешок.

– Это лишь малая часть причины.

– Что ты знаешь? – я немного отодвинулась от него, чтобы заглянуть в глаза. Мой веселый друг на данный момент был предельно серьезен.

– Я немного порылся в его грязном белье. Клим эффектен и жесток. Он не терпит непослушания. Он держит всех людей в своей винодельне под контролем. И никто еще не мог пробить его холодную маску.

Кроме Веры.

– Хочешь, я увезу тебя отсюда? Мы купим билеты в какой-нибудь Богом забытый остров на краю мира и проведем там остаток своей жизни. Так я мог бы избавить тебя от этого брака.

– Ты это несерьезно… – я посмотрела на лицо друга, мне казалось, что он шутит, но в его глазах горела непоколебимая уверенность.

Ярослав был храбрым парнем, но рисковать своей жизнью ради меня? Я бы этого не допустила.

– Нет, – прошептала я в ужасе.

– Я хочу помочь тебе.

– Тогда скажи мне, что мне нужно сделать, чтобы брак с ним сработал.

Яр невесело улыбнулся.

– Откуда мне знать? – наш танец закончился, когда Клим подошел к нам, и прежде, чем моему мужу удалось забрать меня, Яр прошептал: – Повинуйся ему.

Отчаяние раздирало мой разум. Пару месяцев назад я думала о том, как успеть выучить все лекции и найду ли я время закончить свою композицию. Сегодня я должна думать о том, как угодить мужу, который был непробиваемым Айсбергом, и как стать хорошей мамой для двух его детей.

– Нам пора ехать в отель, – сказал Клим, взяв меня за локоть.

– Не заставляй меня надирать тебе зад, брат, – сказали Лика, когда подошла к нам с мужем. – Будь нежен с этой девушкой, она невероятная.

Мои внутренности сжались от страха, пронизывающего все мое тело. Этот момент наступил… Моя первая брачная ночь.

♥♥♥

– Что с тобой? – спросил Клим, ведя меня по длинному коридору, с разными картинами на стенах. – Ты вся дрожишь.

Он целомудренно держал свою ладонь на моей пояснице, но, полагаю, даже плотная ткань моего платья не смогла скрыть мою дрожь.

Я поджала губы и мертвой хваткой вцепилась в ремешок своей сумки.

– Моя мама сказала, что я должна угодить тебе и постараться скрыть свою неопытность, – я раздраженно фыркнула. – Сейчас я просто пытаюсь не упасть в обморок от страха, ясно?

Я замерла, когда Клим провел ключ-картой по замку, открыл дверь номера и жестом пригласил меня войти внутрь. Я прошла мимо него, мое свадебное платье мягко шелестело от каждого движения. Я скользнула по мужу быстрым взглядом, чтобы понять его настроение, но, как обычно, выражение его лица было нечитаемым.

В номере стояла королевских размеров кровать из черного дерева с белыми атласными покрывалами.

– Ванная за этой дверью, – сказал Клим, кивнув в сторону двери из темного дерева справа от меня.

Я мешкала. Я была чертовой неопытной дурой. Он хотел, чтобы я освежилась? Клим закрыл дверь номера и начал ослаблять узел своего галстука. Разве он не должен был меня раздеть? Муж подошел к окну и стал смотреть в него, повернувшись ко мне спиной. Я была слишком сообразительна, чтобы не понять его намек.

Я вошла в ванную из черного мрамора и начала быстро раздеваться, чтобы принять прохладный душ. Высохнув, я надела атласную ночную сорочку нежно-розового цвета с кружевом, которую мама специально купила для этой ночи.

Мой желудок снова свело от нервов и волнения. Я дала себе несколько минут собраться, чтобы перестать трястись и затем вернулась в спальню. Я позволила себе недолго полюбоваться мужем в этом черном костюме: он выглядел сильным и искушенным, неприкасаемым с засунутыми в карманы брюк руками.

Ледяной, холодный, безэмоциональный и сдержанный.

Я прочистила горло, и он повернулся ко мне. Зеленые глаза Клима вскользь прошлись по моему телу, но их выражение не изменилось. Не было даже искры желания.

Должно быть, Клим видел во мне Веру, хоть мы и не были похожи, мы были родными сестрами и у нас имелись общие черты лица. Именно это останавливало Клима? Я догадывалась, что многие мужчины находили мою внешность приятной, при этом никогда не видели меня полураздетой, но, Клим, похоже, не интересовался мной. Я не хотела с ним спать, но почему я чувствую себя такой ущемленной и униженной?

Очевидно, он считал меня уродиной.

– Ты можешь ложиться. Я приму душ, – произнес он.

Глава 8

Было почти восемь часов вечера, когда мы, наконец, подъехали к особняку Клима, великолепному двухэтажному зданию из коричневого камня, белыми французскими окнами и старыми кривыми деревьями на лужайке перед домом. Клим припарковался в одном из двойных гаражей, вышел из машины и открыл мне дверцу.

Мой желудок свело спазмом, теперь это был мой дом, и я скоро вновь увижу племянников, которых буду растить и воспитывать. Рука Клима легла на мою поясницу, и он повел меня к дому; судорожный вздох вырвался из моего горла, когда Клим вставил ключ в замок.

– Теперь это твой дом, – его холодный взгляд упал на меня, и я неуверенно улыбнулась ему.

Клим хоть и был холодным человеком, но он не любил, когда кто-то не следовал его правилам. Мне придется бороться за каждую частичку власти и свободы – он не отдаст добровольно ни то, ни другое.

– Ты проведешь мне экскурсию по комнатам? Вряд ли мне удастся достойно принимать гостей, если я буду плохо ориентироваться в доме.

Клим снял свою обувь и даже не удосужившись посмотреть на меня, прошел дальше по коридору прихожей.

– Ты права.

Меня охватило волнение, но оно моментально улетучилось от его последовавших за этим слов:

– Ирина!

Мгновение спустя дверь, наполовину скрытая массивным буфетом, открылась, и невысокого роста стройная женщина вошла в комнату и направилась к Климу.

– Добрый вечер, Клим Олегович, чем могу помочь?

– Моя жена, – кивнул Клим в мою сторону, и Ирина повернулась ко мне, как будто только что заметила меня. Ее высокомерный взгляд прошелся по моему лицу и телу и остановился на черном банте на моих волосах. – Камилла хочет экскурсию по дому. Я буду занят, поэтому покажи ей тут все.

Высокомерный взгляд Ирина сразу же исчез, стоило ей снова посмотреть на моего мужа.

– Желаете отправиться прямо сейчас? – ее голос был тихим и покорным, когда она обратилась ко мне.

– Да, пожалуйста.

Клим развернулся и уже направлялся дальше по коридору, по пути стягивая пиджак с плеч. Я чувствовала себя выброшенной за борт.

– Тебе начать с кухни и комнаты для персонала? – на этот раз голос Ирины трещал от недовольства и необоснованной ненависти. Она скрестила руки на груди и вздернула одну бровь, выжидающе взглянув на меня.

Я прочистило горло, чувствуя, как мои границы нарушаются. Перед Климом она лепетала и боялась лишний раз взглянуть на него, но стоило ему уйти, как служанка сразу же перешла на “ты”.

– Делай так, как считаешь нужным, – сказала я уверенным голосом, не разрывая зрительный контакт с Ириной. – Ты знаешь дом лучше, чем я.

Ирина шагала вперед, не проверяя, иду ли я за ней. Мне пришлось проглотить свою уязвленную гордость, мне стоило научиться выбирать свои битвы. Коричневая дверь вела в небольшую кухню. На крюках, прикрепленных к потолку, висели кастрюли. Все они были из нержавеющей стали, и это место больше напоминало мне какой-то цех, нежели домашнюю кухню.

Полная пожилая женщина проверяла температуру в духовке. Внутри готовилось что-то напоминающее на жареную утку. Это, должно быть, кухарка. Она обернулась, как только мы вошли, и поспешила вытереть руки о свой белый фартук.

– Я провожу экскурсию для Камиллы, – резко бросила Ирина, опершись на кухонный островок в вальяжной позе.

Пожилая женщина нахмурилась, когда сжала в руке полотенце и уперлась кулаками в бедра.

– Для тебя она госпожа… или Камилла…? – она бросила на меня неуверенный взгляд.

– Константиновна…

– Камилла Константиновна, – закончила свое предложение кухарка и снова нахмурилась на Ирину.

Меня поразило слово “госпожа”. Это прозвучало так, словно я была их рабовладелицей.

– О, Господи, только не госпожа… – быстро сказала я.

– Еще бы, тебе сколько? Шестнадцать? – надменно пробурчала Ирина. – Было бы неплохо познакомиться до свадьбы.

– Ирина! – возмущение застыло на лице кухарки.

Я изо всех сил постаралась сохранить спокойствие на лице, даже если ее тон мне не понравился. Мне не хотелось начинать общение с обслуживающим персоналом дома с неприятной ноты.

– Клим не приглашал меня домой до свадьбы, и не думаю, что было бы уместно напрашиваться.

– Веру Константиновну он представил нам до свадьбы, – фыркнула она.

– Меня зовут Марина, – кухарка поспешила заткнуть надоедливую Ирину и с сияющей улыбкой подошла ко мне. – Я работаю поваром в этом доме уже около пяти лет, также я была няней Алисы и Кира, когда Веры Константиновны не стало.

Я потянулась к руке Марины и взяла ее ладонь в свою.

– Рада познакомиться с вами, Марина, – женщина в ужасе смотрела то на меня, то на наши соприкасающиеся руки. Должно быть, хозяйке дома не подобает так близко общаться с прислугой. – И спасибо вам за то, что присматривали за моими племянниками, когда они больше всего в этом нуждались.

Глаза двух женщин округлились.

– О, так Вера Константиновна…?

– Моя старшая сестра.

– Матерь Божья! – воскликнула Ирина писклявым голосом.

При упоминании сестры я невольно напряглась, ничего не смогла с собой поделать. В голосе Ирины послышалось осуждение, она явно считала меня менее достойной, чем Вера, и у меня было такое чувство, что она не позволит мне забыть об этом. Мне не хотелось устраивать с ней битву характеров, и у меня определенно не хватило бы сегодня для этого выдержки.

– Получается, Вера часто здесь готовила?

Ирина возмущенно посмотрела на меня, положив руку на грудь.

– Конечно, же нет! Вера Константиновна была хозяйкой дома. Она не готовила и не убирала.

– Что ж, меня вы будете видеть на кухне часто. Я люблю готовить.

Ирина скрыла свой смешок.

– Не знаю, позволит ли Клим Олегович…

Я вздернула подбородок, непоколебимая уверенность послышалась в моем голосе.

– Мой муж сказал, что это мой дом, и я могу делать все, что захочу.

Марина довольно захихикала, смерив разгневанную Ирину победным взглядом. Очевидно, в первый день в этом доме я нажила себе хорошего друга и злейшего врага.

Глава 9

Клим

Пронзительный крик прорвался сквозь мой сон. Я поднялся с кровати и взглянул на риодняню.

– Кир.

Камилла смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Была поздняя ночь и мой мозг работал медленнее, чем обычно. Крики Кира становились еще сильнее, напоминая нам о своем существовании.

– Так и должно быть? Почему он так кричит? – Камилла была похожа на оленя в свете фар. Она вскочила на ноги, его ступни были босые, лунные свет падал на ее лицо и отбрасывал тени, ужесточая черты лица. Она обнимала себя за плечи, одна лямка ее ночной кружевной сорочки спала с плеча и сейчас она выглядела невинно и…сексуально.

– Он голоден, – я вздохнул и встал, чувствуя невероятную усталость в теле.

– Что я должна делать? – она потерла ступней по икре другой ноги и не сводила меня широко раскрытых глаз, пока Кир продолжал орать через радионяню. Камилла выглядела так, словно это была ее работа – утешать плачущего ребенка и делать все, что требуется в подобной ситуации.

Камилла накинула халат и последовала за мной. Я уже спускался вниз, чтобы приготовить смесь для Кира, но Камилла замерла на первой ступеньке лестницы.

– Может, будет лучше сначала успокоить его, а потом приготовить еду?

Я посмотрел на нее через плечо и медленно кивнул. Раньше Вера всегда готовила смесь, пока я успокаивал нашего сына, и как только она начинала кормить его, я возвращался в постель.

Когда мы с Камиллой вошли в детскую, то лицо Кира уже было красным от криков и сморщенным. Его крики разрывали меня на части. Я был жестоким и холодным человеком, но чувствовал себя беспомощным перед маленьким орущим ребенком. Кир всегда был спокойным ребенком, Вера вставала всего один раз за ночь, чтобы покормить его и поменять памперс, но после смерти жены он превратился в настоящую плаксу, как будто мог чувствовать, что его мать погибла. Теперь мне казалось, что каждый его крик звучал с оттенком обвинения, и ощущение моей вины на плечах стало еще сильнее.

Я подошел к кроватке и взял сына на руки, тогда он ненадолго замолчал. Его карие глаза блуждали по моему лицу, будто он пытался понять, почему его держу я, а не Вера. Вздохнув, я направился обратно к двери, где с застигнутым врасплох выражением лица стояла Камилла.

– Ты ведь не знаешь, как обращаться с детьми, верно?

Она поджала губы и отвела глаза в сторону.

– Только то, что читала.

Это была та самая больная реальность. Ее отец презентовал Камиллу так, словно она была опытной няней с многолетним опытом, но мне стоило подумать дважды. Эта девочка еще была подростком. Мягко покачивая Кира, я направился вниз, Камилла шла за мной по пятам.

Подавив раздражение, я вошел в кухню и включил мягкий свет на навесных тумбах. Я давно не готовил смесь, этим занималась Марина, я был слишком занят делами винодельни, и у меня не было времени на своих детей даже ночью.

– Я могу приготовить смесь, – Камилла кивнула в сторону бутылочек.

– А ты умеешь?

Она вздрогнула от холодного неодобрения в моем голосе. Она замерла на месте, продолжая смотреть на меня широко раскрытыми глазами, когда отрицательно покачала головой.

Я вздохнул и протянул ей Кира.

– Тогда подержи его. Я покажу тебе, как это делается.

Камилла посмотрела на моего сына, нервно сглотнув. Кир, будучи непоседой, тут же схватит Камиллу за ее длинный локон волос. Смущение заполнило ее лицо, когда она подняла глаза, встретившись со мной взглядом.

– Я никогда в жизни не держала на руках маленького ребенка.

На мгновение я почувствовал, как мое терпение лопается, непреодолимое желание накинуться на нее словесно возникло во мне, но я с трудом подавил его. Камилла не хотела этого брака, не ее вина, что она не знает, как быть матерью.

Кир дернул Камиллу за волосы и она пискнула от боли, но крепче прижала его к груди, когда ее губы скривила легкая улыбка. Я наблюдал, справится ли она, но Камилла смотрела только на моего сына и выглядела немного потерянной.

Я отвернулся к бутылочкам, чтобы приготовить смесь для Кира, и в этот момент раздался душераздирающий крик. Маленькие ручки и ножки сына дергались, пытаясь вырваться из хватки Камиллы.

– Что происходит? Я что-то сделала не так? – гримаса ужаса исказила лицо Камиллы, когда она посмотрела на меня,

– Он просто голоден. Постарайся успокоить его, – мои движения стали хаотичными, пытаясь быстрее приготовить смесь.

– Тссс… Тссс.

Камилла укачивала Кира, но издали я видел ее тревогу и Кир, вероятно, тоже это чувствовал. Плач не прекращался, я бы сказал, что он стал еще сильнее. Прямо сейчас я хотел позвонить отцу Камиллы и аннулировать наш брак за неопытность моей молодой жены. Но если бы я это сделал, тогда месяцы бессонных ночей превратились в годы, и мой сын и дочь остались бы без матери в свой жизни. Я не хотел рассматривать этот вариант.

Когда я забрал Кира из дрожащих рук Камиллы, ее плечи облегченно опустились. Сын притих в моих руках и взял маленькими пальчиками бутылочку, глядя на меня полными слез глазами.

– Мне так жаль, – сказала Камилла. Чувство вины заполнило ее лицо.

Когда мы поднялись обратно в детскую комнату, я сел на кресло-качалку и начал кормить Кира с бутылочки. Камилла села на небольшой диван в углу комнаты, не зная, куда себя деть и все время не сводила с меня взгляда. Я не хотел на нее смотреть.

Над нами воцарилась тишина, нарушаемая только причмокивающими звуками Кира. Когда он, наконец, закончил, мои глаза горели от усталости, казалось, будто в них насыпали песок. Я попытался положить сына обратно в кроватку, но он завопил с схватился за мою руки, будто боясь, что снова останется один.

– Хочешь, я возьму его? – Камилла встала со своего места, ее голос был полон решимости. Я хотел засмеяться.

– Нет, – холодно отрезал я. Я не смогу вынести еще одного приступа детской истерики. – Можешь идти спать. Ты мне не нужна.

Глава 10

– Доброе утро, – сказала я, когда мы с Алисой спустились вниз, в кухню.

Ирина сидела на барном стуле, ела зеленое яблоко и болтала ногой, листая ленту в своем телефоне. Кир сидел в детском стульчике, весь измазанный какой-то оранжевой смесью. Еда была даже в его темных волосах. Марина сидела напротив него и пыталась впихнуть ему в рот ложку с тыквенным пюре, но Кир выгибал спину и протестовал против удерживающих его тело ремешков.

Глаза Марины расширились, когда она увидела заплетенные в две косички волосы Алисы с розовыми бантами на концах и милое белое повседневное платье вместо привычной пижамы.

Ирина тоже оторвалась от своего занятия и обе женщины смотрели на меня так, словно увидели инопланетянина.

– Доброе утро, – ответила Марина. Мой взгляд упал на Ирину, которая демонстративно отвернулась.

– Вы еще не успели накрыть завтрак? – спросила я, когда увидела пустой стол. – О, я помогу вам.

– Вообще-то, хозяин и покойная госпожа, да упокоит Господь ее душу, всегда завтракали в столовой, – холодно ответила Ирина, смерив меня надменным взглядом.

– Я накрыла в столовой, Камилла Константиновна, – Марина вскочила на ноги. – Я могу перенести все сюда, если вы желаете.

– В этом нет необходимости, – я улыбнулась кухарке, пытаясь игнорировать изучающий взгляд горничной. – Спасибо, что покормили Кира, я была занята тем, что собирала Алису.

– О, мне не сложно, Камилла Константиновна.

– Видимо, ты была занята другим, – пробубнила Ирина скользнув взглядом по моему платью, прежде чем вернуть свое внимание к телефону. Я почувствовала, как Алиса прижалась к моей ноге, спрятавшись за нее.

Я склонила голову набок и прищурила глаза, испепеляя взглядом горничную.

– Для тебя я – Камилла Константиновна, – мой голос был резким и грубым. Я не была злым человеком, но когда на меня нападали – я оборонялась в ответ.

Ирина замерла и перестала жевать свое яблоко. Марина вцепилась в свой белый фартук и только один Кир продолжал играть со своим пюре, хлюпая по нему ладошкой.

– Почему ты сидишь без дела? – спросила я, когда встретилась глазами с Ириной. Она тут же вспыхнула, как спичка, когда с силой сжала в руке телефон. – В детской комнате необходимо заправить постель и протереть пыль. Разве я должна напоминать тебе о твоих обязанностях?

– Что вы сделаете, Камилла Константиновна? Пожалуйтесь на меня хозяину?

Ни один мускул на моем лице не дрогнул. Я чувствовала, как Алиса смотрела на меня снизу вверх, я не знала, боялась ли она меня или восхищалась.

– Ирина, – резко оборвала Марина. – Достаточно.

– У меня достаточно ума, чтобы справить с тобой без ведома моего мужа. А теперь, будь добра, поднимись на второй этаж и выполни свою работу.

Ирина встала со своего места, с грохотом выбросила яблоко в мусорный бак и встала передо мной в вызывающую позу.

– Как скажите, Камилла Константиновна. Мне исполнить реверанс для вас?

Я прошла мимо нее, игнорируя ее колкое замечание. Когда мы, наконец, остались в кухне одни, я облегченно выдохнула и мои плечи округлились. Наши с Мариной взгляды встретились, но кухарка продолжала молчать, поджав губы в тонкую линию.

– Вы завтракали?

– Еще нет, Камилла Константиновна, – Марина отпрянула и, все еще пребывая в шоке от увиденного, принялась вытирать лицо Кира.

– Я сделаю это, – я взяла из ее рук полотенце. – Ты можешь спокойно позавтракать.

– Да, Камилла Константиновна.

Когда лицо Кира было чистым, я аккуратно вытащила его из детского стульчика. Он тут же вцепился в мои волосы и начал рассматривать меня своими большими любопытными глазами.

– Марина?

Кухарка обернулась с чашкой чая в руке, когда мы с детьми стояли в дверном проеме.

– Да?

– Я не злой человек, но я не терплю неуважения.

Легкая улыбка тронула губы кухарки. Глаза Марины были теплыми, когда они нашли мое лицо.

– Я это вижу.

♥♥♥

К концу дня я чувствовала себя такой уставшей, что едва дошла до дивана, упала на него и с трудом скинула высокие туфли. Моя одежда была неудобной, а каблуки слишком высокие. Почему я вообще должна носить туфли дома?

Ближе к вечеру я не выдержала и надела свои любимые свободные штаны-палаццо и обычную футболку. Что, к слову, не осталось незамеченным Ириной.

Марина помогла мне уложить Кира на ночь, а Алиса не отказывалась от своего планшета, даже когда я собиралась его забрать на ночь, она начала кричать и плакать, и единственное, что мне оставалось – ждать, пока она уснет, чтобы потом забрать айпад.

Я, должно быть, уснула на диване в гостиной, потому что проснулась от того, что Клим легонько толкал меня в плечо.

– Камилла? Почему ты спишь в гостиной? – он нависал надо мной и из-за темноты я не могла разглядеть его лицо. Он все еще был в деловом костюме, а часы показывали около полуночи.

– Я ждала тебя.

Он выпрямился и продолжал смотреть на меня сверху-вниз. Я приняла сидячее положение и поспешила разгладить взъерошенные волосы.

– Это не одно из платьев, которые я тебе купил, – Клим потер щетину и вздохнул.

– То платье было неудобным. Что плохого в моей одежде? – я нахмурилась и уставилась на его холодное выражение лица. – К тому же я ждала тебя, я не могу ходить на каблуках по двадцать часов в день.

– Ты не должна ждать меня.

– Но я твоя жена.

Правый глаз Клима задергался.

– И что? Ты не обязана быть сторожевым псом и ждать моего возвращения. К тому же, я прихожу очень поздно.

Я вздохнула и посмотрела на сухие дрова в камине.

– Ты переоденешься в купленную мною ночнушку, сейчас же.

Низкий приказ вибрировал через мое тело таким образом, что это напугало меня так, что я вздрогнула.

– В чем твоя проблема? – я вскочила и сжала до боли кулаки.

– Ты – моя проблема. Ты продолжаешь меня ослушиваться и делаешь все, чтобы превратить мою жизнь в ад.

Глава 11

Мое утро началось с криков матери. Когда я распахнула глаза, то сначала подумала, что проснулась в доме родителей, и весь этот кошмар с браком и смертью Веры мне лишь приснился, но я находилась в просторной спальне Клима, радионяня привычно стояла на тумбочке, а сторона мужа была как всегда пуста.

Часы показывали восемь утра, когда я спешно умылась и накинула атласный халат поверх ночной сорочки. С первого этажа доносился звонкий голос матери, но я не спешила спускаться к ней, сначала я проверила Алису, которая уснула в обнимку со своим гаджетом, ее волосы снова были в беспорядке. Я аккуратно забрала из ее тонких пальчиков айпад и подоткнула ее одеяло.

К моему большому удивлению, Кир лежал в своей кроватке с широко открытыми глазами и с особым интересом наблюдал за корабликами на навесном мобиле.

Я спустилась вниз с Киром на руках в тот момент, когда мама пила ароматный чай и ела лимонные конфеты в столовой.

– Боже мой, это же мой маленький внучок! – заметив меня, она встрепенулась и поставила чашку на дубовый стол.

– И тебе доброе утро, мама, – съязвила я, когда опустилась на рядом стоящий стул. Я все еще была сонная и не понимала, что заставило мою мать приехать так рано в гости без предупреждения.

Мама продолжала улюлюкать с Киром на моих коленях, который смотрел на свою бабушку так, словно впервые видел.

– Что-то случилось? Почему ты так рано приехала, даже не предупредив?

В этот момент в столовую вошла Марина, и я кивнула ей в знак приветствия. Кухарка поставила передо мной чашку кофе и предложила забрать Кира, чтобы я могла нормально позавтракать. Я отказалась, Кир, на удивление, вел себя спокойно, сидя на моих коленях и засовывая в свой маленький рот чайную ложку.

– Почему что-то обязательно должно произойти, Камилла? Я не могу навестить свою дочь и внуков? – мама задрала нос и сделала глоток чая, осматривая обстановку вокруг с таким выражением лица, будто была хозяйкой в этом доме.

Прошло больше недели моего нахождения в этом доме, но даже я не чувствовала себя хозяйкой. Да и навряд ли когда-нибудь почувствую.

– Ты могла бы предупредить. В конце концов, ты могла наткнуться на Клима.

Мама лишь вздернула бровью и вновь начала улюлюкать с Киром.

– Отец остался дома?

– Я сказала ему, что еду к тебе, он тоже хотел поговорить с тобой, но в последнее время у него слишком много работы.

Я тяжело вздохнула.

– Не начинай. Мы с отцом переживаем за твое благополучие. Мы хотим знать, все ли хорошо с вашей семейной жизнью.

– Ты имеешь в виду, что хочешь убедиться, не испортила ли я жизнь Климу и его детям.

– Ты всегда переворачивала все, что я говорю, – она поджала губы и выглядела невероятно возмущенной.

– У нас с Климом все хорошо, не волнуйся, – сказала я, отодвигая горячий напиток от маленьких, но быстрых ручек Кира. – Однако, я думаю, он все еще не отпустил Веру.

Мама замерла и попыталась скрыть свое резко упавшее настроение, но я заметила, как ее плечи округлились, а под столом ее рука с силой сжала салфетку.

– Он хотел остаться вдовцом до конца жизни, но я смогла уговорить его жениться на тебе ради благополучия Алисы и Кира. Не дави на него, мужчины не любят назойливых женщин.

Я почувствовала, как жар ползет по моей шее, прямо к лицу, омывая румянцем щеки. Но это было не смущение, это был гнев, яркий и сильный.

– Что ты сделала? – я резко встала, отчего Кир уронил на полу ложку и стал хныкать.

– Не притворяйся, что ты не знала об этом, – мама встала следом с непоколебимым выражением лица. – Как думаешь он согласился взять в жены девушку, которую едва знал?

– Господи, мама, что тогда было у тебя в голове? – я успокаивала Кира, который требовал потерянную ложку, но я не могла дать ему снова, так как она была уже грязной. – Ты не думала о том, что этот брак не был уместен ни ему, ни мне?

– Не смей обвинять меня в этом, Камилла! Я – мать, и ты никогда меня не сможешь понять. В любом случае, посмотри, что из этого вышло? Ты и Клим – замечательная пара, и ты неплохо справляешься с ролью матери.

Гнев кипел внутри меня так сильно, что я едва сдерживала себя, чтобы не выставить родную мать за дверь и запретить охране впускать ее в этот дом. Моя мать была глупой женщиной, типичной трофейной женой, которая всю жизнь следила за домом и растила дочерей для того, чтобы ублажать своих мужей.

Когда у Веры и меня наступил период для вступления в брак, мама с пеной у рта искала нам подходящую пару. С Верой не было никаких проблем, она была послушной и уступчивой, а Клим – подходящей парой. Но я всегда была козлом отпущения. Я рвалась на свободу, желала познать этот мир и саму себя, и золотая клетка, в которой я была заточена, стала мне мала. Теперь же меня переместили в клетку побольше и вдобавок обрезали крылья.

– Посмотри на себя, Камилла. Ты превращаешься в прекрасную леди, как тебе идет держать ребенка на руках. Что может быть важнее воспитания прекрасных детишек? Когда мы вновь станем бабушкой и дедушкой? Теперь мы ждем ваших с Климом детей.

Я послала ей умоляющий взгляд. Господи, когда этот разговор стал настолько невыносимым? Как мне сказать матери, что у нас с Климом никогда не будет детей, потому что мой муж все живет с памятью о Вере и даже не притрагивается ко мне?

В этот момент на первый этаж вбежала Алиса, растрепанная и сонная, и ее глаза были полны слез. Я готова была расцеловать ее за то, что она появилась как раз вовремя, и мне не пришлось отвечать на многочисленные вопросы матери по поводу наших с Климом совместных детей. Однако то, что Алиса едва сдерживала свои слезы, заставило меня напрячься.

– О, моя милая Алисочка! – воскликнула мама и собиралась броситься обнимать внучку, но замерла на месте, когда Алиса прервала ее.

– Где мой планшет? – ее глаза смотрели на меня, и Алиса полностью игнорировала присутствие бабушки. Ее лицо было красным, а маленькие ручки сжимались со всей силы.

Глава 12

Я припарковала машину в одном из наших гаражей и повернулась назад, чтобы посмотреть на детей. Алиса крепко спала на своем детском кресле, а Кир игрался со своей погремушкой.

Мы провели замечательный вечер в городском парке, ели мороженое и кормили местных уточек. Алиса была в восторге и, кажется, мне удалось найти замену ее гаджету, а Кир все время смеялся, наблюдая за своей сестрой и прижимаясь к моей груди. Думаю, с каждым днем моя связь с этими детьми становится все сильнее.

Но самая главная прелесть этого вечера была в том, что я смогла ненадолго забыться. Мои мысли все также занимали Клим и Злата, но я дала себе время, чтобы разобраться в собственных чувствах. Мне кажется, это была…ревность.

Когда я вышла из машины и открыла заднюю дверь, чтобы вытащить детей, в мою сторону шел один из наших охранников и говорил в рацию “Она на территории. Дети с ней”.

– О, Степан, ты так вовремя. Поможешь мне занести Алису в дом? – я прикинулась дурочкой и сделала вид, что не замечаю, как вся охрана в доме взвинчена и что Степан только что докладывал своему начальнику о моем местонахождении.

Степан кивнул и потянулся к Алисе, чтобы расстегнуть ее ремень безопасности и поднять на руки. Я аккуратно взяла Кира, который начал слюнявить мое плечо и мы вошли в дом.

Всеми рецепторами своего тела я чувствовала, как воздух был тяжелым, а сам дом окутан в полумрак. Пытаясь двигаться как можно тише, я велела Степану положить Алису в постель, а сама отправилась в соседнюю детскую укладывать Кира.

В тот момент, когда я поменяла мальчику памперс и начала убаюкивать Кира на руках, дверь в комнату медленно открылась, и на пороге возник Клим. Я бросила в его сторону быстрый взгляд, после чего вновь вернула все свое внимание к малышу.

Клим стоял в дверном проеме и подпирал плечом наличник. Пиджака на нем не было, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а рукава закатаны до локтей. Все в нем кричало о спокойствии и отчужденности, но исходящая от него аура давила на меня, заставляла почувствовать дрожь в коленях и давление на глаза. А еще у него дергался правый глаз – единственная его реакция, которую он не может контролировать.

Кир был очень уставшим, поэтому мне не пришлось долго его укачивать. Все это время Клим неподвижно стоял на пороге комнаты и наблюдал за мной немигающим взглядом.

И все же, когда мне удалось уложить малыша спать, я прошла мимо Клима так, словно его там и вовсе не было. Единственное, что он сделала – глубоко вдохнул в тот момент, когда я прошла мимо него.

Когда я вышла из душа и вошла в гостиную, чтобы забрать книгу с полки, то наткнулась на Клима, который сидел перед стеклянной шахматной доской. Его лицо бесстрастно, как и всегда, когда он смотрел на фигурки.

Наши взгляды встречаются, и я сажусь на стул напротив, опустив глаза на доску. Клим следит за каждым моим движением, но я делаю вид, что это не вызывает у меня дрожи в ногах.

Мне требуется всего несколько секунд, чтобы придумать ход, и я быстро двигаю фигурками.

– Ты уехала с моими детьми, – голос Клима хриплый и грубый. Он берет пешку в руки и сбивает с доски моего слона.

– Да, – я отвечаю ему тем, что блокирую его ход.

– Ты угнала мою машину, – он сбивает мою пешку.

– Да, – я скидываю с доски его коня.

– Ты не имела право этого делать, – Клим замолкает, когда вертит в руках свою фигурку, обдумывая дальнейший ход. И все же он его делает, и это чертовски неправильный ход.

– Имела, – я поднимаю на него глаза, и наши взгляды снова встречаются.

Он откидывается на спинку стула и смотрит на меня с непоколебимым выражением лица. Пришла моя очередь делать ход. Я блокирую его коней, и любые его дальнейшие ходы будут стоить ему либо ладьи, либо слона.

– Такого больше не должно повториться. Тебе можно ходить, куда ты захочешь, ты даже можешь садиться за руль, но с этого момента я хочу, чтобы мои телохранители были рядом с тобой и моими детьми, когда ты покидаешь этот дом. Это понятно?

Я сжала губы, чтобы не накричать на него от злости.

– Не хотела мешать тебе и твоей помощнице заниматься вашими делами в кабинете. Надеюсь, вам удалось решить ВСЕ свои дела.

– Что это Камилла? Ревность?

Я прищуриваюсь, пытаясь понять его эмоции. Через секунду я тянусь к своей фигуре королевы и удерживаю ее между большим и указательным пальцем.

– Считаешь короля самой сильной шахматной фигурой?

Я начинаю задыхаться от интенсивности его взгляда. Похоже, воздух исчезает не только из легких, но и из атмосферы. По крайне мере, в этой комнате его точно нет. Но черта с два я спасую перед ним.

– Да. Игра заканчивается, когда король умирает, – добавляет он.

Мы оба понимаем, что сейчас речь идет совсем не об шахматных фигурах.

Уголки моих губ дергаются, когда губы трогает легкая ухмылка. Я откидываюсь на спинку стула и забрасываю ногу на ногу, отчего края моего шелкового халатика расходятся, оголяя нежную кожу бедер.

Глаза Клима сразу же находят мои бедра, и в них начинает светиться голод, такой осязаемый, что я чувствую его вкус на своем языке. Это удивительно, насколько хорошо он умеет владеть своими эмоциями, что показывать и что скрывать, когда преследовать, а когда атаковать. Но единственное, что он не может контролировать – его глаза. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы научиться читать его эмоции через взгляд.

– Ошибаешься… Ты забываешь, что если королева умрет первой, у короля не будет никаких шансов выжить.

Словно разозлившись на мои слова, он резко выпрямляется и убивает моего слона с королевой, оставляя своего черного короля уязвимым. Это его способ доказать мне, что все-таки король – самая сильная шахматная фигура.

– Даже король может убить королеву, – парирует он.

Я перемещаю своего белого короля вправо и демонстративно скидываю его черного короля с шахматной доски, отчего он падает на пол и закатывается под диван.

Глава 13

За ужином мы практически не разговаривали, и, если уж речь шла о текущих событиях, то разговоры о обстановке в стране были последними, о чем я вообще думала. Клим не напоминал о случившемся после шахматной партии, и я уж точно не собиралась начинать. После того, как Марина убрала наши тарелки, бросая чересчур любопытные взгляды на меня, Клим встал.

– У меня много работы.

Ну, конечно. Я молча кивнула и вытерла рот Киру. После того случая прошло несколько дней и мне казалось, что Клим избегал меня. Будто мы сделали что-то запрещенное или ему вовсе не понравилось. Но каждый раз, когда я трогала себя в душе там, где был его язык, волна мурашек пробегала по мне и невольные воспоминания яркой вспышкой возникали в голове.

Я не хотела с ним секса. Это было одно из условий нашего брака, но сейчас, когда мне дали попробовать на вкус то, что я считала неприемлемым, я стала зависимой и мне хотелось большего. Его. Всего его.

И мое сердце больно сжималось каждый раз, когда я понимала, что Клим не разделяет моих чувств. Быть может, он просто сорвался, в конце концов, он мужчина, а рядом с ним ходит молодая симпатичная девушка. Я считала себя привлекательной, но я была так скромна и ничего не знала об удовлетворении мужчин. Мама пыталась завести со мной разговор на эту тему, но я сразу же его пресекала, не желая получать от нее уроки минета.

Возможно, у Клима есть любовница. Например, Злата. Не удивлюсь, если она выполняет роль не только его помощницы, но и личного секс-тренажера.

Но вот что не давало мне покоя с того самого дня – я чувствовала вину перед Верой. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я представляла ее грустное лицо. В конце концов, я соблазнила её мужа. Я ведь совсем этого не хотела.

Моя сестра мертва, но я продолжаю чувствовать вину перед ней.

Я подняла Кира на руки и позвала с собой Алису и мы вместе отправились в библиотеку. Я скучала по своей виолончели, которая пылилась в своем чехле в углу нашей спальни, но у меня совсем не было времени на музыку.

Положив Кира в переносной манеж и сунув ему в руку игрушку, я взяла книгу с полки. Алиса устроилась рядом со мной на мягкую софу и начала листать журнал с животными, который я купила ей вчера. После того, как мы кормили уток в парке, Алиса была так заинтересована животными, что даже забыла про свой гаджет. Я накупила ей множество журналов и книг и теперь она охотно изучала картинки и задавала мне вопросы.

– Для чего рыси такие острые когти?

– Рысь – хищница, она пытается зайцами и птицами, и чтобы поймать себе пищу, ей нужны такие острые когти, – я провела рукой по светлым прядям Алисы. Теперь она охотно давала мне делать ей прически.

Я не могла сосредоточиться. Буквы плыли у меня перед глазами, и, в конце концов, я сдалась, позвала Марину, чтобы она приглядела за детьми и вышла из комнаты. Бросив быстрый взгляд в сторону кабинета Клима, я не увидела тонкую полоску света. Быть может, он уже вернулся в спальню.

Я направилась к лестнице, но остановилась, уловив кроем глаза движение. Дверь в гостиную была открыта, давая мне хороший обзор на Клима, который сидел в широком кресле перед погасшим камином и пил что-то похожее на виски. Я подумывала о том, чтобы подойти к нему и поговорить, но его отчужденное выражение лица заставило меня передумать. Вместо этого я тихо поднялась по лестнице и проскользнула в спальню.

Под теплыми струями душа мои пальцы снова нашли себе дорожку между ног, но, по правде говоря, желания у меня не было, и, в конечном счете, я отказалась от попытки достичь удовлетворения. Клим избегал меня и игнорировал, и его поведение давило на меня сильнее, чем я ожидала.

Я полезла в свой ящик за откровенным комплектом нижнего белья, который моя мать впихнула в мою сумку. Может, хотя бы от трусиков, которые едва прикрывали мой зад, холодная кровь Клима, наконец, закипит.

Я стояла у зеркала и рассматривала себя, когда дверь ванной открылась, и Клим шагнул в спальню. Он был обнажен до талии. Я дала себе время полюбоваться его восхитительным телом. Мой муж лег в кровать и взял в руки планшет.

Шоу начинается.

Мои дрожащие руки развязали узел пояса халата, и я позволила атласной ткани скользнуть по моим плечам и упасть на пол. Я не могла поверить, что прямо сейчас соблазняла мужа своей покойной сестры, но все мое тело ныло и горело от желания.

Он поднял глаза и его взгляд заскользил по моему телу, задерживаясь на всех нужных местах. Предвкушение, смешанное с нервозностью, затопило меня, пока я медленно приближалась к кровати, убедившись, что муж как следует меня разглядел.

Через пару секунд он убрал гаджет на прикроватную тумбу, и я едва сдержала победный писк, но сразу после этого Клим накрылся одеялом. Смутившись, я скользнула рядом с ним и повернулась на бок, лицом к нему.

Окей, он все время пялится на мою грудь. Это хороший знак.

Если бы у меня было больше опыта, я бы первая проявила инициативу, но я переживала, что буду выглядеть глупо перед ним. Но вопреки всем моим ожиданиям, Клим отвернулся, закрыл глаза и скрестил руки на груди. Его челюсть была крепко сжата. Он был зол? Похоже, он был на грани взрыва.

Может, ему не понравилась моя фигура, или кружевной комплект белья, который буквально кричал «трахни меня». Или, вдруг я была слишком напористой и практически пихала свои сиськи ему в лицо?

Расстроенная, я перевернулась на спину, чувствуя, как на глазах выступают слезы.

Я чувствовала безысходность, и теперь я все больше убеждалась, что против его мертвой жены у меня не было никаких шансов.

♥♥♥

На следующий день Клим не вернулся домой вовремя, а потом еще раз и еще. Он приходил глубокой ночью, я знала это, потому что не могла нормально спать до его прихода. Он по обычаю заходил в детские комнаты, проверял детей и только после этого возвращался в нашу постель.

Я притворялась спящей, ожидая, что он притянет меня к себе и обнимет, как все нормальные супружеские пары. Но я забывала, что мы с Климом никогда не были нормальной парой.

Глава 14

К моему большому удивлению, сегодня Клим остался дома. Мне даже не пришлось бегать по дому, словно безголовая курица, чтобы успеть собрать детей к завтраку. Когда я спустилась в столовую, Алиса уже уплетала свои любимые панкейки, а Кир сидел на коленях папы и играл с виноградом, раздавливая его пальцами.

– Доброе утро, – пробубнила я и опустилась на стул рядом с Алисой.

– Доброе, – сказал Клим, окидывая меня быстрым взглядом.

Остальная часть завтрака проходит в тишине, я то и дело бросала в сторону мужа быстрые взгляды, не решаясь спросить, почему он не на работе.

После того, как он жестко меня отверг, я проплакала в душе час и провела еще полчаса, пытаясь привести себя в порядок. Когда я вернулась в нашу кровать, Клим уже спал, ну, или делал вид, что спит, совсем не замечая того, как сильно он разбил мне сердце.

– Сегодня открытие благотворительного фонда моей хорошей знакомой, – сказал мой муж, поднося ко рту чашку с ароматным кофе.

Мне удалось прожевать круассан, после чего я медленно подняла голову.

– У меня нет соответствующего платья.

А еще я ненавижу светские приемы, но кого волнует мое мнение.

– Именно поэтому сегодня мы поедем в бутик, где тебя приоденут и сразу после этого мы отправимся в место проведения банкета.

Мне захотелось поморщиться от слова “приоденут”, словно моя одежда была полной безвкусицей. Клим, должно быть, так и считал и этой фразой он в очередной раз попытался унизить мои яркие наряды и атласные банты.

♥♥♥

Мы входим в бутик “Steel Lady” – помещение с открытым кирпичными стенами, диванами с принтом зебры и манекенами в вечерних платьях. Прежде чем я успеваю спросить, где они хранят одежду, из задней двери выходит блондинка ростом примерно метр восемьдесят, одетая в черный бархатный костюм.

– Катерина, позаботься о моей жене, – Клим кладет руку мне на поясницу, направляя к этой женщине. – У нас благотворительный ужин через час.

– Конечно, Клим Олегович.

Катерина ведет меня в комнату кремового цвета с туалетным столиком и зеркалами в одном конце, а также с рейлингами и полками на стене, заваленными одеждой и аксессуарами.

Как только дверь закрывается, она бросается на меня, сверкая глазами.

– Господи, он ждет от меня чудес, – она проводит руками по моей одежде, ее пальцы вздрагивают от презрения. – Кто ты? Действительно его жена?

– Простите? – я выгибаю бровь.

Катерина закатывает глаза.

– Как я могу привести тебя в надлежащий вид всего за час? Нужно будет полностью сменить белье, одежду, обувь, аксессуары, прическу, макияж, сделать маникюр. Благо осанка у тебя хорошая.

– Я должна вас поблагодарить?

Знаете, я отношусь к числу тех людей, которые, когда в них стреляют, будут стрелять в ответ. Катерина усмехается, когда кладет руку на бедро.

– Просто выполняй свою работу. Ты собираешься готовить меня или потратишь весь вечер на нытье?

Катерина поджимает губы и пробегается взглядом по моей фигуре. Я отвожу плечи назад и стараюсь не съезжаться.

– Тогда пройдите, – она указывает на дверь между ограждениями. – Раздевайтесь, а я посмотрю, что можно сделать.

Полчаса спустя я смотрю в зеркало, чувствуя себя голой в платье телесного цвета с вырезом, из которого слишком сильно видна часть груди. Ткань цепляется за каждый мой изгиб, и при каждом движении свет мерцает на блестках.

Образ дополняет изумрудное колье в цвет моих глаз на шее, и телесные лодочки на высоком каблуке.

Я едва узнаю себя. Катерина одела меня для красной дорожки, а не для шикарного ресторана, в котором будет проходить фонд. Платье стоит целое состояние, и я уверена, туфли столько же, ведь они усыпаны кристаллами и жемчугом.

– В этом я выгляжу обнаженной, – провожу пальцами по безделушкам, украшающим декольте.

Катерина почти шипит.

– Не трогайте! Вы знали, что эти блески пришиты вручную самим Александром Гальяно?

Нахмурившись, я поворачиваюсь к ней и бросаю взгляд свое обнаженное бедро, которое выглядывает из-за высокого выреза.

– У вас нет чего-нибудь менее развратного?

– Вы идеально выглядите, – Катерина поворачивает меня обратно к зеркалу и наносит слой розового блеска для губ. – В этом платье и с такими туфлями он кончит в штаны.

Я задыхаюсь. От этой мысли мои щеки пылают, а в животе поднимается жар. Я дергаюсь, но ощущение распространяется по всей груди. Даже если бы я выглядела как супер-модель, Клим бы ни за что не обратил на меня внимания.

Побрызгав на мое лицо фиксирующим спреем, Катерина провожает меня обратно в магазин

– Закончила раньше на пятнадцать минут, – говорит она.

Я передвигаю ногами, гадая, не пожалуется ли Клим, что этот образ – перебор. Его взгляд блуждает по моему телу с таким напряжением, что у меня мурашки по коже. Когда он, наконец, доходит до моего лица, его глаза пылают.

Ладони потеют. Клим впервые смотрит на меня так, словно хочет поглотить.

– Не слишком ли высокий вырез? – пищу я, дергая ногой.

Когда уголок его рта приподнимается в полуулыбке, я перевожу взгляд на Катерину, которая покачивается на носочках с ухмылкой “я же говорила”.

Боже мой, Айсберг улыбается.

Клим пересекает комнату и кладет обе руки мне на плечи, взрывая мои нервы искрами удовольствия. Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. Мое сердце громко стучит, а дыхание прерывается.

– Ты выглядишь в этом платье, как бунт. Мне придется весь вечер следить за тобой.

♥♥♥

Всю короткую дорогу до ресторана я размышляла над тем, что, черт возьми, творится в голове у Клима.

“Мне придется весь вечер следить за тобой”... Что это было? Флиртует он, шутит или прикалывается? То, как он смотрел на меня в бутике… В тот краткий миг я почувствовала себя желанной, но это могло быть только моим воображением.

Глава 15

Наши взгляды встречаются. Клим смотрит с такой силой, что у меня дрожат колени. Я нервно сглатываю. Что с ним происходит? Стоит мне надеть дорогущее платье и нанести яркий макияж, как он превращается в нормального мужчину, прекращая быть холодным динамо.

Мы подходим к одной паре, и я прижимаюсь к Климу, стараясь не скривится и он ободряюще сжимает мою талию.

– Ты еще не замерз, Высоцкий? – мужчина со смуглой кожей, нарочитый щетиной и темными, как уголь волосами, собранными в небольшой хвостик на затылке, пожимает моему мужу руку.

Рядом с ним длинноногая блондинка в ярко-красном платье, которое не скрывает ее большой живот. Блондинка устойчиво стоит на высоких каблуках, несмотря на крайний срок беременности.

– А должен был?

– Тебя прозвали Айсбергом не просто так.

Выражение лица Клима остается отчужденным.

– Моя жена – Камилла, – после этих слов все внимание переключается ко мне. Мужчина быстро скользит взглядом по моему лицу, затем концентрирует свое внимание на лице Клима, но его спутница рассматривает мой внешний вид с нескрываемым любопытством, но, тем не менее, ее взгляд теплый и мягкий. – Это Глеб и Ева Наварские.

Я натягиваю улыбку, но хмурюсь, пытаясь сложить паззл в голове. По-моему, у сестры Клима тоже такая же фамилия…

Заметив мое замешательство, Ева кладет руку на живот и широко улыбается:

– Мой муж родной брат Артура, мужа Лики.

– Я слышала свое имя?

Позади нас раздается женский голос, и когда я оборачиваюсь, то встречаюсь с красивыми оливковыми глазами. Лика и Артур оказываются рядом с нами; сестра моего мужа выглядит сногсшибательно в своем нежно-голубом платье, усыпанным стразами и пайетками.

– О, Боже, Камилла, неужели тебе удалось вывести моего брата в свет? – Лика смотрит на меня, и ее голос сочится весельем. Она держит в своей руке бокал шампанского, цепляясь за руку своего мужа. – Я думала он так и просидит в винодельне до конца своей жизни.

Клим прищуривается, обращаясь к Артуру:

– Она всегда была королевой драмы или это новая привычка, или, может, ты снова оплодотворил мою сестру, поэтому ее беременные гормоны бьют в голову?

– Еще раз назовешь мою жену королевой драмы, и я ударю тебя по голове достаточно сильно, чтобы ты отключился, Айсберг, – говорит Артур спокойным тоном, словно только что ты не угрожал моему мужу.

Я сильнее сжимаю плечо Клима, отчего он бросает на меня быстрый взгляд.

– Ты пугаешь мою жену.

И в этот момент все смотрят на меня.

– Вообще-то это он вытащил меня из дома, – откашливаюсь я, чувствуя, как жар ползет по моим щекам. – Если бы не Клим, я бы утонула в грязных памперсах и пеленках.

Одна секунда и женская часть нашей компании разряжается смехом.

– Это точно, – говорит Ева и смотрит на своего мужа.

– Она знает с чем соглашаться, – добавляет Лика, хихикая и указывая на живот Евы. – Это их четвертый ребенок.

Рядом с Ликой и Евой я чувствую себя намного лучше, но больше всего меня успокаивает ладонь Клима на моей талии. Вскоре мужчины удаляются в отдельную комнату, чтобы обсудить бизнес, и мы остаемся втроем. Но это длится недолго и через несколько минут мы замечаем, как в нашу сторону начинает идти небольшая группа женщин.

– О Боже, гиены атакуют, – Лика поджимает губы и быстро опрокидывает в себя остаток шампанского. – Это мой третий бокал, чтобы вы понимали. Алкоголь – это единственное средство, которое позволяет мне пережить эти ужасные светские вечера.

Я смотрю на нее и вспоминаю о том, что много лет назад Лика сбежала со своей свадьбы и многие люди в наших кругах говорили про нее гадости. Даже моя мать как-то назвала ее беспринципной шлюхой.

– Слухи все еще ходят? – тихо спросила я.

– Еще как, – говорит она, выхватывая очередной бокал шампанского у официанта. – Не то чтобы меня это задевало, я никогда не была частью этого общества.

– Лика, милая моя, здравствуй, – щебечет одна из подошедших женщин и обнимает Лику. Сестра моего мужа натягивает улыбку, хотя она больше похоже на гримасу. – Ты как всегда прекрасна.

– Взаимно.

Женщины погружаются в разговор, а я в свои размышления. Должно быть, Лике приходилось тяжелее, чем мне. После ее побега все думали, что она переспала с половиной Европы, называли ее “шлюхой”, но благодаря авторитету Артура люди прекратили говорить о ней вслух. Но стоило всем этим светским львицам отойти в сторону от нее, как они начинали осыпать ее обзывательствами и окунать в грязь.

Лика была хорошей девушкой, свободной духом, восставшей против того, что от нее ожидали, и ей всегда было плевать на свою аристократическую кровь. Состояние, имя и связи ее семьи были у нее на кончике пальцев, но она никогда ими не пользовалась. Раз уж на то пошло, она ненавидела прогнившее светское общество, грязные деньги отца и незаконно полученные статусы.

Именно поэтому я всегда буду на ее стороне.

– О, это, должно быть, вторая жена Клима, – раздался женский голос, который вырвал меня из раздумий. На меня уставилось множество женских глаз. Кто-то смотрел враждебно, кто-то оценивающе, кто-то просто с любопытством.

– Здравствуйте.

– Разве сюда пускают несовершеннолетних? – сказал кто-то еще.

Раздался приглушенный смех. Господи, это место дышало завистью и грехом.

– Она, должно быть, даже не знает, что такое этикет.

– Говорят, что Клим женился на ней из жалости.

Они серьезно? Все эти женщины знают, что я, черт возьми, нахожусь прямо перед ними?

Я замечаю, как лицо Лики начинает покрываться багровыми пятнами и она находится на грани от того, чтобы воткнуть каблук в глаз одной из женщин. Ева хватает ее за руку, когда Лика дергается.

– Я училась на факультет контрабаса и виолончели в Лондонской школе искусств, – мой голос ровный и спокойный вопреки бушующему внутри урагану.

Едкий шепотом затихает и все смотрят на меня.

– Если вы, конечно, знаете, что такое контрабас…