Мама для (их) дочки

Пролог

— Мне нужна суррогатная мать для нашего с Ирой ребенка! — заявляет Вадим Беркутов — муж моей старшей сестры.

Ворвался в наш с бабушкой дом, чтобы поговорить, но объяснил, в чем дело, не сразу. Минут пять просто рассматривал меня, пока я нерешительно жалась у входа.

И вот это шокирующее заявление. Не знала, что у них проблемы. Ира никогда не говорила. Мы всей семье считали, что она поддалась новому модному веянию и стала чайлдфри. Были уверены, что как раз муж ее к этому подвел и убедил. Он вон какой суровый. Наверняка детишки ему нафиг не нужны. А оказывается все не так? У сестры проблемы со здоровьем? Боже... Суррогатная мать? Так все плохо?

Одного не пойму: я тут при чем? Странно, что обращается с данным вопросом ко мне. У меня нет знакомых, кого можно ему посоветовать.

— Чем я могу помочь? Советом? Ну наверное, это должна быть здоровая женщина, у которой уже есть такие же здоровые дети. Вам лучше к специалистам обратиться, они подскажут, как выбрать.

Вадим не сводит с меня своих серебристых холодных глаз, затем поднимает руку, вынуждая заткнуться.

— Ты не поняла, Валерия. Суррогатной матерью для нашего ребенка станешь ты.

Икаю от неожиданности. Чего?

— Вы с ума сошли?

— Нет, увы, нет. Мы уже испробовали все варианты. Абсолютно все. Ты наша последняя надежда. Есть один мизерный шанс, что ты как родная сестра Иры, сможешь выносить ребенка. С другими женщинами ничего не выходит.

Это ужасно, конечно, но для меня неприемлемо.

— Простите, но я не могу. Думаете, это так просто?

— Что сложного в том, чтобы помочь родной сестре? От тебя потребуется лишь одолжить свое тело на девять месяцев ради того, чтобы Ирина впервые за десять лет стала полностью счастлива. Этот ребенок будет не твой, а наш. Ты лишь предоставишь ему возможность появиться на свет.

Нет, что за бред? Я не раз размышляла о том, как женщины решаются на подобное и была категорически убеждена, что никогда бы не смогла, даже если бы мне предложили огромные деньги.

— Нет, — отвечаю твердо.

— Мы заплатим, Валерия, — давит Беркутов.

— Нет! Я на такое не пойду. Ни за какие деньги.

— Дело не в деньгах! Ира мечтает о своем малыше. Она помешалась на этой идее. Думаешь, мне хочется просить тебя? Нет! Но другого выхода нет. Поэтому ты просто засунешь подальше свои принципы и сделаешь, как я сказал.

Да он охренел!

Но я не могу выкрикнуть это прямо ему в глаза. Я как всегда при нем двух слов не могу связать. Просто качаю головой. Нет.

Поднимаю взор и вижу, как мужчина сжимает и разжимает кулаки. Доводы закончились.

— Усыновите ребенка, — предлагаю тихонько. — Сотни детей нуждаются в родителях. Если взять новорожденного, это будет равносильно, что моего.

Он начинает ходить по моей маленькой гостиной, как большой грозный зверь, загнанный в клетку.

— Думаешь, я не понимаю. Я предлагал ей. Мы даже ездили в дом малютки. Но нет. Ира хочет своего! Я никак не могу ее переубедить. Лера, прошу, помоги своей сестре.

Ого, он от угроз все же перешел к просьбам.

Хочу опять сказать нет, когда в комнату врывается бабушка. Подбегает ко мне, берет мои руки и с трудом опускается на колени.

— Лерочка, пожалуйста, ради меня старой, сделай, как он говорит. Помоги Ирочке, пожалуйста.

Сердце останавливается. К горлу подступает ком и слезы наворачиваются. Падаю на пол рядом с ней.

— Бабуля, я не могу, ты разве не понимаешь?

— Конечно, понимаю. Но ты их единственная надежда. Если не можешь ради сестры, то сделай ради меня, я тебя очень прошу, умоляю на коленях, разве откажешь старухе, которая вынянчила вас обеих, и твоего сына тоже?

Я не могу смотреть на ее искаженное мольбой лицо. Только не на нее. Бабушке отказать я не смею.

— Этот ребенок будет моим и Иры. Ты только выносишь его и родишь, — снова повторяет Беркутов то, что я и без него знаю. — Генетически ты никак с ним связана не будешь.

— Лера, ты же согласна, да? Поможешь Ирочке, милая, я все для тебя сделаю, — бабушка плачет, ее почти бесцветные глаза полны мольбы.

Больше не могу смотреть, как слезы текут по морщинистому лицу. Встаю и помогаю ей подняться. Вадим подхватывает старушку под руки и усаживает в кресло. Что удивительно, на его лице нет торжества, что победил. И наглости той нет, что вначале разговора. Внутренне сжимаюсь и выдавливаю:

— Что от меня нужно?

— Не много. Согласие. Я уже обо всем договорился. Единственное требование врачей, чтобы женщина уже рожала. Я знаю, у тебя есть сын.

Да, есть. Но чего не знает Беркутов, так того, что Матвей от него. И не должен узнать никогда...

Глава 1

Беркутов приказывает собирать вещи и немедленно отправляться с ним в Москву.

— Сына можешь взять с собой, наймем ему няньку, пока ты будешь проходить процедуры, — произносит снисходительно, мол, так уж и быть, возьмём на себя твои трудности.

Но я не спешу. Мне что, срочно бежать за Матвеем, который, к слову, сейчас в садике? И тут меня осеняет: он не может увидеть ребенка! Матюша как две капли воды похож на биологического отца.

— Я не могу с вами сейчас ехать, — заявляю решительно, в коем-то веки нахожу в себе силы противостоять его бешеной энергетике. — Мне нужно решить несколько своих вопросов. На работе заявление написать, о бабушке позаботиться. И о сыне. Он со мной не поедет, останется здесь.

Вадим удивлен. Приподнимает бровь. Но не спорит, за что ему спасибо. Объяснять свою позицию я не собираюсь.

Он просто достает дорогой кожаный бумажник, вытаскивает из него пачку денег и бросает на стол.

— Это тебе на билет и на то, чтобы здесь все устроить. Найми хоть помощницу бабушке, раз решила свесить ребенка на ее плечи. — Послушно киваю, опустив голову. Непонятно, что он там подумал. Наверное, что я кукушка и непутевая мамаша. — Если через три дня тебя не будет, я лично приеду и притащу вас всех троих в столицу.

Вспыхиваю возмущенно. Гад. Привык, что все вокруг безропотно подчиняются. Властелин мира. И я бы послала его подальше. Если б не обещание, которое дала бабушке.

— Я приеду, — рявкаю в ответ. — Но не из-за вас! И даже не из-за Иры. Понятно? Можете спокойно возвращаться и не переживать. Раз пообещала — выполню.

Его моя дерзость нисколько не задевает. На лице ни один мускул не дергается.

— Сбросишь мне информацию о рейсе, как только купишь билет. Водитель тебя встретит в аэропорту, — произносит без эмоций и, не прощаясь, покидает дом.

А я падаю в кресло без сил. Еще пока не представляю, на что подписалась.

В комнату тихонько входит бабушка. Встает рядом и обнимает за плечи, прижимая мою голову к своему животу.

— Прости, Лерочка, прости старую. Я понимаю, как это тяжело. Но ты даже не представляешь, как Ирочка мучается.

Что?

— Так ты знала? – отстраняюсь и смотрю вверх. У бабули по лицу текут слезы.

— Да. Она просила никому не говорить, но когда я гостила у них прошлым летом, просто не смогла не пожаловаться. Я пообещала, что от меня никто не узнает. Они как раз готовились к первому этому, как его, суррогатному. Ира была полна надежд. Так радовалась. И женщину нашли хорошую. Но потом оказалось, что ничего не вышло. Не прижилось, или как там по научному, не знаю. Ира была в трансе, кое-как ее смогли привести в себя. Она уже начала подумывать о самоубийстве, — бабушка всхлипывает, и теперь уже я ее утешаю. Обнимаемся и ревём вместе.

— Но ведь нет никаких гарантий, что у меня приживется, — успокоившись немного, высказываю сомнение. — Что тогда?

Она берет в свои сухие ладони мои.

— Да ты попробуй! Ну нет, так на нет и суда нет. Поеду туда и буду с Ирочкой круглосуточно, чтобы беды не натворила.

Ох, сложно все это. Но разве теперь я могу отказаться? А ведь раньше мне казалось, что сестра очень разумный человек. И мужа себе под стать выбрала. Ан нет.

— Я попробую, но не думаю, что наше родство сыграет большую роль. Может быть у них с Беркутовым какая-то несовместимость, раз так все плохо? — это предположение кажется мне вполне логичным.

Но бабуля удивляет в очередной раз:

— Зато у тебя с ним хорошая совместимость, — бормочет под нос, и я вздрагиваю. Догадалась? — Что ж ты думала, я не замечу, как Матвейка на него похож? Сразу поняла, кто отец. Да лезть не стала в душу.

— Бабуль, это не то, что ты думаешь, — пытаюсь оправдаться. Все действительно сложно.

Но она отмахивается.

— Это ваше дело, главное — чтоб Ира не узнала.

Я тоже так считаю. Только нельзя, чтоб они оба узнали, а не сестра.

— Так я поэтому и уехала! Когда сын стал расти и появилось сходство. Даже фотки ей отправляю так, чтоб поменьше лицо было видно. Но... Баб, я не специально. Я не собиралась с ним спать. Там такая путаница случилась. Это все Жанка... Долго рассказывать. А Беркутов... он ведь даже не знает, с кем переспал, скорее всего. А уж тем более не догадывается о Матвее. Поэтому сейчас я поеду без сына. Надеюсь, мне не придется там все девять месяцев провести.

— Да уж понятно, что не догадывается. Уже давно бы забрал сына себе, если б знал. Это и дураку понятно. — Задыхаюсь от того, что бабушка озвучивает мои самые страшные опасения. — Я позабочусь о мальчугане, ты не переживай.

— Тут Вадим оставил денег, чтоб я тебе помощницу наняла. У тебя нет никого на примете?

Бабуля задумывается. Хорошо, что не отказывается. Она у меня, конечно, живчик еще тот, но прекрасно соизмеряет свои силы.

— Отчего ж нет. У Петровны дочка как раз работу ищет. Хорошая баба. Мы бы с ней вполне сжились. Давай поговорим?

Не откладывая в долгий ящик, отправляемся к соседке Людмиле Петровне. Та связывается с дочкой, и вскоре мы уже мило болтаем на кухне. Женщина и правда хорошая, главное — добрая. И к бабушке моей, смотрю, неплохо относится.

Глава 2

Три дня проносятся как один. Бегаю по разным делам с самого утра, вторую же половину провожу с сыном. Пытаюсь возместить предстоящую разлуку.

Новость он принял довольно спокойно, но, боюсь, просто пока не понял, что меня долго не будет.

Мучимая сомнениями и нежеланием расставаться с сыном, вечером перед отъездом уложив ребёнка спать, прихожу к бабушке на кухню. Она сразу же наливает мне душистый чай на травах и достает булочки, испеченные специально для меня.

— Бабуль, а что, Матвей действительно так сильно похож на Беркутова? Смотрю на него, и иногда кажется, что я это просто придумала. Может, есть шанс, что никто не заметит?

Но она лишь с сожалением качает головой.

— Увы, милая, не получится. Ира точно заметит, да и все, кто с Вадимом близко общается. Наш мальчик ну просто копия. Как сегодня увидела Беркутова в нашем доме, так вздрогнула еще раз. Как тем летом, впервые приехав в Москву. Но тогда Матюшка еще младше был, и то я поняла.

Печально вздыхаю, подперев подбородок кулаком. Эх, если б он был похож на меня, или на кого-то из наших родителей, многих проблем можно было избежать.

— Не хочешь рассказать мне, как же так вышло, что отцом ребенка оказался не Ульянов? У вас вроде бы с ним все неплохо было до определенного времени.

— До свадьбы хочешь сказать? — отзываюсь тихо. Даже не знаю, стоит ли делиться и волновать бабулю рассказом ещё больше. История такая странная и невероятная, что сама не поверила бы в нее, если бы услышала от кого-то другого.

— Нет, бабуль, давай в другой раз. Не хочу сейчас прошлое ворошить. Может, когда вернусь.

Бабушка копирует мою позу, горестно вздыхая.

— Смотри сама. Я ж не из любопытства спрашиваю. О тебе беспокоюсь. У тебя ж подруг то нет, выговориться некому. Вдруг оно тебя изнутри гложет. Ты даже с Жанной перестала общаться после свадьбы, хотя, помнится, вы с ней с университета всегда вместе были, дружили крепко.

Вздыхаю, вспоминаю бывшую подругу. Бабушка права. Но боюсь начинать тему, я вроде бы как за три с лишним года уже перестала горевать по нашей дружбе, и по своему разрушенному браку. А сейчас совсем не время вспоминать ни об этом, ни тем более о той единственной ночи, проведенной с отцом ребенка. Мне только старых переживаний сейчас не хватает.

— Не после свадьбы, бабуль, не путай, — уточняю все же. – После развода. Жанка оказалась такой... непорядочной. До сих пор удивляюсь, как я не замечала этого прежде.

Ну вот, теперь и бабуля разнервничалась. Зря я.

— Ты не говорила никогда.

— Ох, а чего говорить? Ей, видите ли, Вова всегда нравился, а тут я появилась, и она не успела его охмурить. Вот и испортила нам жизнь в отместку.

Похоже, бабушка была права, гложет оно меня по-прежнему. Не отпустила, значит. А считала, что уже переболела.

— Я так и знала, что среди это их «золотой» молодежи днем с огнем порядочных не сыщешь. Что твой Вовка козлом оказался, что подруга.

Что правда, то правда. Но и среди них есть хорошие.

— Есть исключения, бабуль. Одно я точно знаю — Алекс Самойлов. Они как-то оказались в одной компании с Жанной и с Ульяновым. Я даже сначала хотела с ним поближе сойтись. Но Вова мне мозги запудрил. Вот и выбрала его. Думала, что у Алекса не может быть непорядочных друзей. Ошиблась.

— Ну тебе виднее. Зато ума набралась. Вы ж молодежь предпочитаете на своих ошибках учиться.

Я улыбаюсь. Можно подумать, у нее иначе было.

— Ой, баб, ладно, ну их. Чего старое вспоминать. Не хочу. Что-то опять обидно становится. Давай не будем еще сильнее ворошить, а то я не усну. А мне надо. Завтра рано вставать.

Мы расходимся по своими комнатам, и я на удивление быстро засыпаю. Никак бабуля в чай добавила какие-то травки успокоительные.

Самый трудный момент — это разорвать детские объятия и пройти на посадку. Для Матвейки, видимо, тоже. Не спасает даже обещанная куча игрушек дома и машинка в руках. Плачет, не желая, чтобы я уходила, рвет мое сердце. Как же выдержать разлуку?

Машу им с бабушкой до последнего, сажусь в самолет и всю дорогу тихонечко плачу.

А вот в аэропорту меня встречает вовсе не обещанный водитель — лично Беркутов. Переживал, что не прилечу? Делаю вид, что не удивлена, но вопросов не задаю. Может, потому что сержусь, а может просто робею.

Едва подхожу ближе, вдруг ощущаю его бешеный магнетизм и впадаю в ступор, опять не в силах связать двух слов вместе. Тьфу ты, что за черт. Я думала переросла уже подобные эмоции по отношению к этому мужчине. Ан нет, по-прежнему веду себя с ним, как юная девственница.

А он по-прежнему спокоен как удав. Я никогда не вызывала у него никакого интереса или волнения. Разве что той ночью. Но об истинных его чувствах тогда мне неизвестно.

— Рад, что ты не стала упрямиться, — произносит вместо приветствий.

— Это отнюдь не ваша заслуга, Вадим.

Ого! Да у меня голос прорезался. Неожиданно.

Он тоже чуть ведет бровью. Но это даже не удивление в полной мере, а так, бессознательная мимика.

Глава 3

Смотрю на сестру со смесью жалости и смирения. Сейчас в ее прежде живых глазах мелькает какое-то странное безумие. Вот, о чем Вадим с бабушкой говорили. Ира помешалась на своем желании иметь ребенка. Но вместо того, чтобы ее лечить или образумить, муж ищет любые способы, как осуществить это желание.

Но мне ли судить, правильно оно или нет? У меня-то есть Матвей. А Ира уже никогда не узнает, каково девять месяцев носить в себе малыша, а потом отдать его якобы настоящим родителям. Я, например, не уверена, что буду любить его меньше, чем родного сына.

Может, кто-то и может, когда соглашается на подобное, но не я. Я себя знаю и точно из подобного испытания не выйду без ущерба для психики.

Не отвечаю на вопрос, отвожу взгляд просто глажу ее полупрозрачную кисть. Как же она себя извела. Мы ведь раньше были почти одинакового телосложения. Я правда немного выше, но в остальном похожи. А тут передо мной совсем худенькая тень прежней сестры, ни мышц, ни жирочка, одни косточки. Надо спросить у Беркутова, может, стоит провести полное медицинское обследование? Ненормально так сильно худеть.

— Считаешь, я совсем плоха, да? — задумавшись, не замечаю, с какой жалостью смотрю на нее, зато Ира видит.

— Тебе бы не помешало немного поправиться и перестать себя изводить, — говорю откровенно.

Прикусывает губу.

— Как только все получится, я возьмусь за себя.

Ну конечно. Только сначала угробит здоровье так, что потом ничего не исправишь.

— Нет уж, дорогая, ты возьмешься за себя прямо сегодня, — решаю слегка надавить. – Иначе я ничего делать не буду, вернусь домой, не раздумывая. Понимаешь, ребенку нужна здоровая мать, а не прозрачное привидение, в которое ты себя превратила. Ты ведь должна его вырастить, а как, если ты за своим здоровьем не следишь?

Ира хлопает глазами в шоке.

— Ты ведь не сделаешь этого, да? — пищит в ужасе.

— Нет, если ты выполнишь мои условия. Будешь хорошо и правильно питаться, гулять на свежем воздухе и пройдешь обследование. Полное.

Молчит. Задумалась.

— Хорошо. Я согласна. Ты права. Как я справлюсь с ребенком, если буду так же плохо себя чувствовать? Вместе пройдем обследование, тебя ведь тоже будут врачи смотреть.

Вот и хорошо, я рада, что она не спорит. Чувствую, ей непросто будет поправить то, что уже подорвалось. Но мы справимся. И я надеюсь, что тоже смогу привыкнуть... и убедить себя в том, что родители ребенка — Вадим и Ира.

Словно почувствовав настроение жены, рядом появляется Беркутов. Замечаю, как ненароком разглядывает ее улыбающееся лицо. И даже сам дергает уголками губ.

— Смотрю, приезд Леры на тебя положительно повлиял.

— Да, Вадим. Может быть, поедем вместе в какой-нибудь ресторан? Посидим, музыку послушаем.

Мужчина бросает на меня быстрый вопросительный взгляд. Пожимаю плечами, мол, ничего не знаю. А Ира заговорщицки подмигивает.

Берет меня за руку и ведет в дом.

— Мы подготовимся, а ты пока выбери приличное заведение.

Мне кажется, Беркутов бы кого другого за подобные указания, что ему делать, придушил. Но Ире все спускает. Видимо, так сильно удивлен переменой.

Или любит ее настолько, что готов ради нее на все.

Эта мысль немного режет, но я отмахиваюсь. Нет-нет, еще не хватало завидовать. Я рада, что ее муж оказался нормальней моего.

Вечер предполагаем провести втроем. Но в ресторане, выбранном Вадимом, встречаем Алекса Самойлова с девушкой. Он, оказывается, друг Беркутова. Наша компания пополняется и мне как будто становится легче дышать. С Алексом у нас даже после развода с Ульяновым сохранились хорошие отношения. Только из-за моего отъезда мы совсем не виделись.

Представляет меня Ларисе. И расспрашивает о жизни. Обижать старого друга не хочется и приходится отвечать, как есть: что живу в маленьком городке на берегу моря, работаю администратором в ресторане. По его взгляду читаю, что ожидал чего-то другого.

А вот зря. Мне пришлось устроиться на эту работу, потому что в нашем городе особо с выбором не разгонишься, тем более если нет опыта. Пусть даже имеется диплом об окончании московского вуза. А маленький ребенок — лишь отягчающее обстоятельство в моем случае.

— Зато зарплата неплохая, – отвечаю, словно оправдываясь. — Ребенка обеспечить, да себя хватает. Еще бабушка помогает.

Ну а что? Я никогда не причисляла себя к «золотой» молодёжи, и с Алексом была честна — мы простые люди из народа. Отец инженер, мама педагог. Они, кстати, живут ещё дальше от столицы — в Сибири. В одном городе с папиным родителями. Как ни уговариваем их переехать поближе, бабушка с дедушкой по линии Старковых наотрез отказываются. Папа их бросать одних не хочет, а мама без папы никак.

Поэтому я и живу с бабулей. С тех пор, как ей врачи настоятельно рекомендовали сменить климат на более теплый и влажный по состоянию здоровья. Только учиться поехала зачем-то в Москву. Амбиции не давали покоя, хотелось чего-то грандиозного. Да жизнь заставила обуздать свои фантазия.

Лишь одно меня успокаивает. Матвей. Если бы мне дали шанс вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, я бы отказалась. Ради него. Он — мое счастье.

Глава 4

В клинику ехать страшно...

Понимаю, что у Беркутова там все схвачено, все оплачено, и мое мнение не интересует даже психологов, но все равно сердечко трепыхается.  
Я полночи читала различные сайты по вопросу суррогатного материнства, и имею теперь минимальное представление о том, что нам предстоит. Но присутствие рядом этого человека не добавляет мне уверенности.  
Зато Ира радует. Утром позавтракала, тени под глазами стали поменьше. Подозреваю, выспалась, наконец. И вообще, выглядит самой позитивной из нас троих.  
Врач, который будет нас вести, оказывается, им обоим хорошо знаком. А с Вадимом он даже на «ты». Не знаю, радоваться ли данному обстоятельству или напрягаться. Это может стать как плюсом, так и жирным минусом для меня, если что-то пойдет не по плану.  
В первый день мы просто сдаем все анализы и проходим осмотр.   
Затем нас направляют еще к нескольким непрофильным специалистам, а так же к психологу и самое главное к юристу.  
С психологом я заранее решила не заморачиваться. А смысл говорить правду? Все равно уже ничего не изменить. Да и чем он поможет? 

В который раз выслушиваю лекцию о том, что я знала раньше: генетическими родители малыша будут Ира и Вадим, я ему никто. То есть тётя конечно, но не мама, как бы не пыталось подсознание и собственное тело убедить меня в обратном.  
Поскольку Ира с мужем настояли, что в любом случае заплатят мне приличную сумму, то договор мы заключили о возмездной форме суррогатного материнства. И психолог давит на то, что я должна воспринимать свою беременность, как работу.  

Небольшую пользу от беседы я все-таки почувствовала, но, боюсь, ненадолго. Мне по-прежнему сложно принять сам факт, что во мне будет расти чужой ребенок.  

Чужой... 

Чужой? 

Как известно, чужих детей не бывает. Если даже приемные становятся самыми что ни на есть родными, то уж тот, который девять месяцев рос во мне, тем более...

С юристом дела обстоят проще. Сухой текст договора. Подписи. Никаких эмоций.

Только Ира после подписания подходит ко мне и обнимает.  
— Спасибо, — хлюпает носом и плачет. 

Чтобы самой не расклеиться, натягиваю улыбку. 

— Пока не за что, сестренка.  

И опять ощущаю раздвоение. С одной стороны, надежда, что процедура будет неудачной — ведь шансы, что все пройдет гладко, очень малы. С другой — безумный страх, что ничего не получится, страх за сестру. 

В подобном темпе пролетает ещё несколько дней. Нас обеих вовсю пичкают гормональными препаратами. А меня уже начинает тошнить от больниц. Но я терплю, ведь Ира проходит все обследования со мной, хотя они не обязательны. Нас плавно готовят к самому важному моменту — к ЭКО. 

Когда результаты анализов показывают, что к процедуре мы обе готовы, переходим к первому этапу — забору биоматериала, так сказать.  
С утра они с Вадимом уезжают на процедуру.  А я так нервничаю, как будто сама собираюсь участвовать в процессе.

Решаю провести время с пользой. Звоню бабуле и сыну, чтоб пообщаться в спокойной обстановке без риска, что нас кто-нибудь увидит.  

Мы с ним и так общались каждый день, но всегда недолго. А сегодня я буквально зависаю в скайпе. Слушаю его рассказы о садике, о друзьях, о бабушке. Да просто смотрю, как он играет перед экраном. Насмотреться не могу. 

Поэтому не сразу замечаю, как вернулись хозяева дома, лишь когда в комнату входит Ира.  

— Привет. Мы закончили, — сообщает она, глядя на экран. Я подавляю желание быстро свернуть окно – это будет выглядеть ужасно. В животе все холодеет. — Это кто тут у нас? 

— Матюша, — сообщает сын и машет ей ручкой. — Привет, тетя Ила. 

Он еще не выговаривает звук «р», поэтому звучит забавно. 

​​​С облегчением понимаю, что качество связи просто ужасное, и на экране ноута Матвейку не узнать, а уж тем более н разглядеть в нем черты Беркутова.  
Они болтают пару минут, но как нельзя кстати появляется бабуля и быстренько выводит его из кадра от греха подальше. 

Но, признаться, я успеваю стрессануть. 

— Как у вас там дела? — бабушке хочется подробностей о состоянии Иры.  

— Все хорошо. Ира хотя бы перестала напоминать привидение. Румянец появился, улыбка.  Видишь? — глажу сестру по сухим волосам. С тоской отмечаю, что раньше они были гуще и крепче. 

— Хоть бы все получилось, — подводит итог Бабуля. А я лишь растеряно киваю. 

Как же себя убедить в необходимости такой жертвы?  

Впервые я имею возможность полноценно прочувствовать, что сестра не вынесет провала, накануне дня Х. Всё ее видимое спокойствие и уверенность, которые она излучала в последние дни, в том числе при беседе с психологом и психотерапевтом, испаряются без следа.  

Весь вечер Ира места себе не находит Нет, я тоже нервничаю, конечно, но не так. А она опять начинает изводить себя. За ужином не проглотила ни крошки. Только кусала губы, устремив взгляд в одну точку, или грызла ногти, как в детстве.  
Никакие наши уговоры успокоиться не действуют.  
— А если опять не получится? Я не переживу, — повторяет в сотый раз за вечер. 

— Ириш, ну не надо заранее предрекать неудачу.

Глава 5

Ненавижу больницы. Даже если это навороченная столичная клиника. Все равно дезинфицирующие средства, униформу работников и специфическую атмосферу никто не отменял. Особенно меня потряхивает в операционной, когда Ира остается ждать меня снаружи.

С другой стороны, хорошо, что ее не пускают. Не хочу, чтобы видела мое лицо, на котором наверняка читаются все сомнения, что грызут меня не переставая.

Так, хватит. Стоп! Сколько можно уже сомневаться? Решила, так решила. Надо отвлечься от нерадостных мыслей и думать о хорошем.

Настраиваю себя на счастливый финал для сестры. Она будет счастлива, наконец, а я как-нибудь переживу. Ну да, будет больно в первое время, но потом ведь забудется? Должно забыться! Любая боль со временем затихает, даже самая сильная.

На некоторое время отвлекаюсь на простые и понятные действия: переодевание в стерильную одежду, усаживание на кресло. Врач в это время чем-то занят, зато медсестра меня успокаивает. Кладет теплую руку поверх моей ледяной, подбадривает. Адресую ей вымученную улыбку.

— Все будет хорошо, — произносит она почти беззвучно.

— Так-так, что у нас тут за паника? — спрашивает Андрей Викторович, наконец обращая на меня внимание. — А ну-ка отставить волнение, Валерия. Расслабляемся и получаем удовольствие, так сказать.

Втягиваю в себя воздух и медленно выдыхаю. Все, Лера, назад дороги нет.

Следующие четверть часа просто закрываю глаза и вспоминаю наше с Ирой детство. Как мы любили возиться с куклами, причем обе. Разница в возрасте позволила ненадолго совпасть интересами и поиграть в дочки-матери вместе. Я уже была достаточно умненькой, чтоб понять, как нянчить «лялю», а она еще не совсем повзрослела, чтобы бросить заниматься таким «детским делом».

Помню, у нее была очень красивая кукла-девочка по имени Ксюша с кучей аксессуаров, а у меня скромный пупс Алёша. У нас даже где-то есть фотография, на которой мы укачиваем «своих деток».

Кто бы мог подумать тогда, что все так обернется. А Ира ведь была очень хорошей мамочкой для своей Ксюши. Я смутно, но помню, как всему училась у неё.

И потом, в начальной школе сестра была моей лучшей подругой. Лишь в старших классах мы немного отдалились, да когда она уехала в столицу — поступать. Чего уж говорить о том времени, когда вышла замуж.

Но затем пришло время и мне выбирать вуз, Ира поддержала мое решение поехать в Москву, и здесь всячески помогала обустроиться.

А вот мой выбор мужчины ей не понравился сразу, но она приняла и не отговаривала, а зря наверное. Поэтому она единственная не была удивлена нашим с Ульяновым разводом и первой поддержала меня тоже именно она.

Поэтому сейчас я просто обязана ответить добром на добро. Иного варианта нет.

— Вот и всё! — сообщает Андрей Викторович, отходя мыть руки. — А вы боялись. Я выпишу назначения, постарайтесь все выполнять.

— Хорошо, обязательно, — сползаю на пол и глажу живот, словно могу уже сейчас почувствовать изменения.

— Через две недели жду на анализ. А пока можете вести привычный образ жизни, избегать стрессов, ну и гулять побольше. В общем, я дам вам памятку и рецепт.

На выходе меня встречает Ира. Смотрит с надеждой, как будто ей прямо сейчас скажу, получилось или нет.

— Результат будет через две недели. Тебе нужно успокоиться и ни в коем случае не доводить себя. Поняла?

Сестра мужественно кивает. Возвращаемся домой, где за обедом я сообщаю им, что возвращаюсь к сыну. Клятвенно заверяю, что буду выполнять все предписания доктора.

Вижу, что сестра хочет возразить, но ей не позволяет Вадим. Почему-то именно он встает на мою сторону, хотя я была убеждена, что захочет держать под контролем.

Ира закатывает истерику и убегает, оставив нас с Беркутовым вдвоем в столовой.

— Не переживай, я поговорю с ней, — успокаивает меня.

И опять я чувствую неловкость рядом с ним. Совершенно некстати в памяти всплывают давным-давно похороненные воспоминания о той единственной нашей ночи.

Что удивительно, прежде мне хорошо удавалось не ассоциировать тот невероятный секс, случившийся у нас, с этим человеком. Я удачно отгородилась от данного факта. А сейчас он вдруг дал о себе знать, заставляя сердечко учащённо забиться.

Да что за неуместные картинки в голову лезут! Смотрю на его красивые большие руки на столе, с длинными пальцами, загорелые, с мужественными запястьями, в коем-то веки открытыми для обозрения закатанными рукавами белой рубашки. Эти руки так трепетно гладили меня той ночью, а потом так нежно стискивали...

Чувствую, как вся покрываюсь мурашками, пробежавшими по телу сначала вверх, потом вниз.

Лера! Лера! Очнись! Ты что творишь! Это же Беркутов! Муж сестры и бездушный шантажист! Куда тебя несет, дура!

— Простите, я, пожалуй, пойду собираться. Надеюсь, Ира поймет и одумается.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Главное действительно делай все, что сказал Андрей. Собирайся. Отвезу тебя в аэропорт.

Нерешительно поднимаю взгляд на него. Он даже не смотрит на меня. Отвернулся к окну, словно увидел там нечто гораздо более важное.

Глава 6

Уложив Матвея спать, а сегодня он отрубается моментально после перевозбужденного дня и моего возвращения, иду на кухню к бабушке.

Как же я, оказывается, соскучилась по таким вот посиделкам за вечерней чашечкой чая. Мы ведь с ней еще в школе завели эту традицию — поболтать о прошедшем дне. Именно с ней я делилась переживаниями о первой влюбленности, о понравившемся мальчике из параллельного класса, который на меня не обращал внимания, о ссорах с одноклассницами или наоборот о самых счастливых моментах. Бабушка всегда была мне даже чуточку ближе, чем мама.

— Ох бабуль, ты не представляешь, как все запуталось, — вздыхаю горестно. Пожалуй, она единственный человек в мире, с кем я могу сейчас поговорить. А мне это просто необходимо, иначе я сойду с ума.

— Отчего ж не представляю? — Нарезает пирог, испеченный утром, наливает чай и садится напротив. — Очень даже. Ну что решилась уже поделиться? Чего я не понимаю, так как ты с этим живёшь уже три года. Все ждала, когда тебя прорвет, но ты словно партизан тайну хранила.

Она права, но ведь я не ожидала, что она так скоро узнает в Матюшке Беркутова. А оно вон как вышло. Значит, я правильно сделала, когда уехала подальше и спряталась тут от всех.

— Бабуль. Все так нелепо вышло. Даже не понимаю, как... какое-то помешательство глобальное, — заранее пытаюсь себя оправдать. Ее осуждения мне ой как не хочется.

— Неужели так сильно захотелось обоим, что разум потеряли? — усмехается невесело.

Хватаюсь за голову. Нет, все совершенно не так. Если б было настолько просто! Снова вздыхаю.

— Нет, баб, ничего подобного не было. Короче... Ты же помнишь Жанну, мою типа подругу? То есть не так. На самом деле еще до знакомства со мной она была подругой Ульянова и очень давно положила на него глаз. Они вертелись в одних кругах там, в столице, среди богатеньких мажоров, даже оказались в одной компании, в которую после попала и я. У нее очень богатые родители, которым совершенно плевать, чем занята дочь и куда тратит их деньги. Вовка, впрочем, из той же категории. — Перевожу дыхание. — Так вот. Мы с ней по роковой случайности поступили в один вуз. Я тогда и предположить не могла, какой она окажется гадиной. Все время обучения прикидывалась моей подругой, а на самом деле лишь ждала удобного случая влезть между нами. Но Ульянов на нее внимания не обращал особого тогда. Сначала мной заинтересовался, потом обхаживал год. Ты ведь знаешь, на первом курсе в универе мне совсем не до отношений было. Потом они с Алексом выпустились, и тем летом я все-таки сдалась, очарованная его ухаживаниями. Вроде как даже влюбилась. Я тебе рассказывала.

— Да-да, все это я прекрасно помню. Даже то, что Вовка твой ни мне, ни Ире не понравился, но ты ведь иногда бываешь такой упрямой!

И вовсе не упрямая я. Просто очень хотела любви, настоящей, как в книгах или в кино.

— Мне по-настоящему казалось, что он — любовь всей моей жизни. Все было красиво, словно в сказке. Я даже предположить не могла, что он окажется таким...

Бабушка укоризненно смотрит на меня.

— Лера, ты ведь никому из нас не рассказала причину развода. И вообще скрывала подробности. Откуда мне знать, каким он оказался. Я тебя поддержала просто потому, что ты моя внучка и априори лучше какого-то там сопляка. Но что он сделал, кроме того, что развелся и отказался от чужого ребенка?

Собираю в кулак всю решимость.

— Да ты права, наверное пришло время открыть правду. — Набираю в грудь воздуха и с шумом выпускаю. Мне нужно выплеснуть эмоции. Кто как не бабушка поймет? Да, есть небольшие сомнения, стоит ли ей все рассказывать, ведь это волнительно, в первую очередь, для нее. Но я больше не могу терпеть. — Все произошло на нашем совместном девичнике-мальчишнике. Помнишь, мы организовали его в загородном пансионате накануне свадьбы?

Точнее, не мы организовали, а друзья Вовки.

— Честно говоря, плохо помню. Это ведь ваши молодёжные игры, мы, старики, к такому равнодушны и не понимаем подобных забав, которые пришли к нам из-за рубежа. Мальчишники, девичники... Не было такого в моей юности.

Улыбаюсь и отпиваю чай. Что правда, то правда.

— Я понимаю, бабуль, что это все наши молодёжные развлекашки, но вспомни, я тебе говорила, друзья устроили нам этот праздник перед свадьбой. По традиции, мальчики и девочки отмечают его в разных местах, но мы захотели вместе. Поэтому Жанка и Максим, еще один наш общий друг из универа, арендовали целый корпус в пансионате. Организовали там веселье по полной программе с приглашением незнакомых мне приятелей Ульянова, а так же отечественных звёзд.

У меня своих подруг не было, только общие с Ульяновым, поэтому с моей стороны туда приехали только Ира с Вадимом. Из присутствующих знала только их, да тех нескольких человек из нашей компании, кого я привыкла считать друзьями: Жанка, Максим и Алекс. Остальные мне были незнакомы.

Потираю виски, вспоминая тот вечер в подробностях, и продолжаю рассказ.

Сначала, по задумке наших избалованных мажоров, мальчики и девочки праздновали отдельно. В правом крыле бухали мальчишки, в левом — девчонки.

Именно тогда Жанке и пришла эта идея. А может и гораздо раньше.

— Слушай, невеста, — заявила она весело, привлекая внимание других таких же подвыпивших приятельниц. — Ты ведь у нас другого мужчины, кроме Вовки, и не знала! Как-то это очень уныло. А давай тебе сделаем подарок перед свадьбой? Секс с незнакомцем! Хочешь? Хоть сравнишь. А то выйдешь замуж и даже не узнаешь, каково это.

Глава 7

Поцеловав бабушку перед сном в морщинистую щеку, ухожу в свою комнату. Но стоит улечься и закрыть глаза, как воспоминания обрушиваются на меня, не давая спать. Те воспоминания, которые я гоню от себя уже давным-давно. О которых не рассказывала никому, даже бабуле сейчас.

В таком не признаются...

Та ночь... Потрясающая? Волшебная? Множество эпитетов приходило мне на ум, пока не узнала, что все обман и подстава.

А ведь до сих пор помню все, как будто прошло не три с лишним года, а не больше недели.

Пытаюсь отмахнутся от видений, но именно сегодня они не спешат уходить и настойчиво требуют внимания.

И я сдаюсь...

Как только Жанка дала сигнал, девочки дружно покинули мероприятие. Но не успела я добраться до своего номера, свет во всем корпусе погас.

— Блин! Рано! — раздался рядом голос подруги. — Ладно, вроде все успели. Лер, давай как-нибудь по-быстрому доберемся до наших номеров. Я помню, где мой, а ты?

А я как-то не пыталась даже запомнить. Второй этаж направо, а дальше не знаю. Вторая или третья дверь от лестницы. Я не ждала, что придется искать вход в темноте.

Жанна решительно взяла меня за руку и потянула за собой наверх. Вот ведь кошка, в темноте видит, что ли?

А я даже углы не замечаю и бьюсь об один из них плечом.

Ах больно!

— Вот твой номер! Давай ключ, ты ведь точно не сможешь открыть замок, раз даже стен не различаешь.

Отдала ей ключ без всяких сомнений.

— Мужчины скоро придут? — спросила взволнованно. Не хотелось бы упустить начало игры.

— У тебя есть минут пять. Раздевайся и жди своего незнакомца. Уверена, тебе понравится.

— Мне уже очень нравится, Жанк! Спасибо.

Да, так и есть. Кровь с каждой минутой вскипала все сильнее, медленно, но верно умопомрачительное возбуждение набирало обороты. Давно я такого не испытывала. Наверное, только в первый раз. Но тогда еще и страх был, а потом все закончилось весьма печально. Боль и неудовлетворенность смазали всю красоту долгожданной первой близости с Вовой.

Но сейчас все было иначе. Я быстро стянула нарядное платье и забежала на минутку в ванную. Снять белье или оставить? Решаю что второй вариант предпочтительнее. Сам снимет.

Везде такая темень, хоть глаз выколи. Можно, конечно, распахнуть плотные шторы, чтобы видеть хоть чуть-чуть, но какой тогда кайф?

Да пусть будет темно! Совсем. Играть так играть.

Запрыгнула в уже расправленную кровать с шелковыми простынями и тут же услышала щелчок замка. Пришел мой «незнакомец».

Пульс моментально подскочил. Дышать стало сложнее.

Зачем же так реагировать? — укоризненно спросила себя. — Можно подумать, и правда не жениха ждёшь.

Тем не менее, успокоиться никак не получалось. Слышала легкие шаги и задыхалась от волнения.

Вдруг штора слегка приоткрылась. Вовка явно хотел больше света.

— Нет, — отозвалась я тихо. — Не надо!

Послушался. И направился ко мне. Я представила как он делает несколько шагов в мою строну, раздевается по пути и... кровать сильно прогнулась, а моей щиколотки коснулись теплые пальцы, заставляя задрожать.

Ох как же это приятно! И в темноте все кажется совсем другим. Даже жених ведет себя иначе. Вова редко уделял много внимания прелюдии. Но сегодня его словно подменили.

Начал с поглаживаний ног, затем к волнующим прикосновением его ладони добавились не менее будоражащие легкие поцелуи. Он даже умудрился расцеловать каждый пальчик. Еще до главного дело не дошло, а я уже млела от удовольствия. Его язык творил чудеса, поднимаясь по моей лодыжке и спускаясь обратно вниз.

Что уж говорить, когда он оставил в покое ноги и перешел к рукам. Покрывал горячими поцелуями запястья и внутреннюю поверхность, заставляя мурашки бегать по всему телу.

Постепенно добрался до плеч и шеи. Поцелуи стали более требовательными, и я начала побаиваться, как бы завтра не пришлось прятать следы, свадебное платье-то открытое.

Но длилась моя тревога недолго. Думать о чем-то ином кроме мужчины рядом было невозможно.

Он игриво стянул лямку от лифчика и тихо засмеялся. А я поразилась тому, какая у него потрясающая хрипотца проявилась в темноте.

Не расстёгивая крючков, он потянул чашечки вниз и нежно погладил оголившуюся кожу, заставляя грудь напрячься в ожидании более смелой ласки.

Ох... Если Вова способен на такое лишь при полном отсутствии света, я куплю в наш дом самые плотные шторы, какие только найду!

Всё. На этом мысли покинули мой мозг. Дальше я могла только чувствовать.

Вслед за мной терпение, наконец, покинуло и моего жениха. Дразнящие поцелуи в шею, поглаживания в районе колен и чуть выше перешли в более откровенные действия.

Пальцы пробрались к кружеву трусиков и очень ловко избавили меня от не нужного предмета. Так же он поступил и с лифчиком, даря небывалое наслаждение порывистыми засосами.

Глава 8

Две недели пролетают незаметно. Я хоть и не работаю теперь по милости Беркутова, настоявшего на увольнении, но много времени провожу с сыном. Стараюсь возместить себе и ему прошедшее расставание, да и предстоящее тоже.

Боюсь, если тест окажется положительным, меня никто не отпустит домой. Разве что ненадолго и нечасто.

Вполне может так случиться, что Ира начнет капризничать и попросит лучше привезти Матвея с собой, чем позволит постоянно летать домой. А никаких рациональных причин отказываться от подобного предложения у меня нет и не будет.

Вот и стараюсь уделить ребёнку как можно больше внимания наперед, чтобы в отсутствие мамы не сильно грустил. Может, не так скучать будет.

Обманываю себя, конечно. Но как по-другому-то?

Каждый день ходим с ним на пляж, на аттракционы, в аквапарк. Эмоций у Матюшки выше крыши.

А еще постоянно обнимаемся и чмокаемся. Он у меня нежный мальчик. Сами понимаете, без отца воспитан, мной, да бабулей.

Чуть подрастет отдам его в секцию. Специально выберу, где тренер мужчина с твердой рукой.

А сейчас балую его, пока могу.

Планирую лететь в Москву в воскресенье, но от Беркутова приходит смс с просьбой перенести перелет на день раньше по возможности. Никаких объяснений.

Решаю не упрямиться и выполнить его пожелание. Поэтому вечер пятницы проводим втроем в нашем маленьком тесном кругу во дворе дома. Готовим шашлыки, плаваем в недавно приобретенном надувном бассейне и качаемся на качелях. Балдею от ощущения свободы. То есть от последнего дня свободы.

Наступила ли беременность, даже предположить не могу. Незначительные изменения в моем состоянии, конечно, появились, но, как объяснил доктор, они не обязательно могут быть связаны именно с положительным результатом. Я ведь принимаю гормональные препараты, а значит побочных эффектов никак не избежать.

А тест я делать боюсь. Вообще, веду себя как страус, пряча голову в песок. Не хочу прежде времени узнавать, что, да как. Все потом. Еще успею «насладиться» прелестями суррогатного материнства.

В субботу утром Беркутов встречает меня опять собственной персоной. И сразу же объясняет, для чего просил приехать раньше.

— Ира не знает о твоем приезде. Я не сказал. Иначе она бы опять себя накрутила. Пока что ее эмоциональное состояние более менее в норме, по моим ощущениям.

И опять не спорю с ним. Но на самом деле считаю, что у нее давно оно не в норме. Только кто меня услышит?

— Вы хотите сделать анализ сегодня? — уточняю на всякий случай, а он неожиданно уводит тему в другую сторону.

— Тебе не кажется, что уже давно пора перейти на «ты»?

Нет, мне не кажется, мне так легче возвести между нами непрошибаемую стену. Иначе, боюсь, кончится оно очень плохо. Для меня.

Но придумать достойную отмазку не могу. Поэтому просто киваю. Потом сделаю вид, что забыла.

Садимся в машину, и я понимаю, что в ней пахнет тем самым парфюмом, о котором я недавно вспоминала. Легкий запах окутывает меня, и я теряюсь в водовороте воспоминаний и чувственных образов.

— Значит, ты не против? Тогда едем. Андрей ждет нас в клинике. У него сегодня дежурство как раз.

Снова киваю как китайский болванчик. Да что со мной? Мне казалось, за две недели я вполне справилась с внезапно пробудившимися чувствами к этому человеку. Но вот, стоило оказаться с ним рядом, и они тут как тут.

Однако волнение по поводу предстоящего пересиливает. Уже на подъезде к больнице меня начинает нешуточно так колбасить. Сцепив руки, пытаюсь успокоиться, но получается плохо. К тому же, меня беспокоит, что Беркутов это явно видит.

Я четко убеждена — нельзя показывать ему своих чувств. Он ведь не пожалеет, а вот использовать против меня сможет.

Когда машина останавливается на стоянке, я вдруг с удивлением обнаруживаю его большую теплую ладонь поверх своей. Моргаю, переводя на него взгляд. Боже, да он и сам, похоже, в шоке с себя.

— Успокойся, все хорошо, — произносит своим густым низким голосом, и, что удивительно, срабатывает. Сердцебиение замедляется, я перестаю трястись и начинаю воспринимать реальность адекватно.

Выбирается наружу, обходит машину и открывает мне дверь, помогая выйти. Однако, руку убирать не спешит, приобнимет меня за талию, как будто для поддержки. Точнее, наверняка для нее, для чего ж еще?

В холле нас встречает Андрей Викторович, провожает меня до лаборатории, где должны взять кровь из вены на ХГЧ. Сам же вместе с Беркутовым уходит к себе в кабинет.

Когда процедура завершается, иду туда же, но останавливаюсь перед приоткрытой дверью. Слышу тихий разговор.

— Если беременность не подтвердится, я ничем не смогу помочь. У Иры проблема с нормальными здоровыми яйцеклетками. Мы едва смогли подобрать хорошую и оплодотворить.

Ого! Для меня эта новость. Причём очень неприятная и печальная. Не думала я, что у сестры настолько всё плохо.

— Что это значит? У нас есть какие-то еще варианты, если сейчас не получилось? Мы можем повторить? — не часто слышу столько волнения в голосе Беркутова, хоть он и старается скрыть.

Глава 9

— Куда мы едем? — спрашиваю через пять минут. Раньше раскрыть рот просто не решаюсь. Движения Беркутова резкие, рваные. Он явно в ярости или в сильном расстройстве. Выезжает с парковки, взвизгивая шинами. Вцепляюсь в дверную ручку и молчу. Пока не вижу, что немного спустил пар, разгоняя авто до бешеной скорости.

— Покатаемся немного, — бросает, не глядя на меня. — Анализ будет готов через час-два. Андрей позвонит.

И все. Ни слова о том, что я услышала там. Может оно и к лучшему? Зря я, наверное, недооцениваю разумность сидящего рядом мужчина. Не станет он принуждать меня к близости. Бред.

— Давайте покатаемся, — бубню под нос.

— Есть не хочешь? Можем в кафе заехать.

Задумываюсь. А почему бы и нет? В самолете я не смогла проглотить ни кусочка, зато сейчас голодна. К тому же всё лучше, чем находиться с ним в замкнутом пространстве авто.

— Я бы не отказалась.

Делает резкий поворот и направляет кроссовер в противоположную сторону.

Вскоре оказываемся в небольшом уютном ресторанчике. Заказываю салат и отбивную. Беркутов тоже не отстает.

Чувствую себя еще хуже. Между нами словно выросла еще одна преграда в виде слов доктора. Зачем он только это ляпнул? Сам ведь потом пожалел о своем идиотском предложении.

Решаю уткнуться в тарелку, ни о чем не думая. Мозг можно сломать, если пытаться понять, о чем сейчас мысли этого человека. Проще молча жевать.

От предложенного официантом десерта тоже не отказываюсь. Ловлю на себе внимательный взгляд серебристых глаз.

— Что? У меня всегда был хороший аппетит. Это ничего не значит.

Наверняка подумал, что я ем за двоих. Но на самом деле он не прав. Когда носила Матвея, я была гораздо худее, кожа да кости. Меня постоянно мучил токсикоз, и на еду я вообще смотреть не могла.

Так что обильный обед, съеденный мной, вовсе не признак удачного ЭКО.

— По тебе не скажешь. Вон какая худая.

— Гуляю много.

Уголок его губ чуть дергается, но улыбка так и не появляется.

— Почему ты сына с собой не взяла? — огорошивает меня прямым вопросом, и я теряюсь, не находя, что ответить, пусть и думала об этом всю ночь, выискивая оправдание своей лжи.

— Не знаю. Не хотела вырывать его из привычной среды. Ну что трехлетнему малышу делать тут со мной в Москве? А там у него детсад, друзья в группе, любимый воспитатель, бабуля опять же. Я решила, что так будет спокойнее, — сочиняю на ходу. Вроде неплохо выходит.

— Странная ты. Я всегда считал, что главное для ребенка — мать.

Разумеется. Но есть еще отец, на которого он безумно похож.

— А давайте поговорим о чём-нибудь другом. Я решила, что Матвею так будет лучше. Всё. Это не обсуждается.

Прищуривается, но не спорит.

— О чем поговорим?

— Ну, например, об Ире. Вам не кажется, что Андрей прав? Эта ее маниакальное желание иметь ребенка совершенно не нормально. Она довела себя до того состояния, в котором я встретила ее, когда только приехала, и вряд ли ее здоровье полностью восстановилось. Неужели вы не видите?

— С ней все в порядке. Ты же знаешь, она проходила обследование. Общалась в клинике с психологом. Никаких диагнозов не выявлено. Просто человек хочет ребенка. Тебе не понять ее — у тебя есть твой сын.

Твой сын...

Какой же бред он несет! Это совершенно не имеет ничего общего с моими чувствами.

— Не правда! Я могу поставить себя на ее место, но так нельзя. Неужели вы сами не видите?

— Будет ребенок — все нормализуется.

Вот ведь упертый баран.

— Почему бы не попробовать?

Ой, кажется, я кого-то довела. Сидит неподвижно, смотрит в одну точку. Бледный.

— Потому что когда-то давно отец сдал мою мать в психушку, признав ее недееспособной, чтобы забрать меня и бизнес. А потом ее не стало. Она умерла прямо в той частной клинике — покончила с собой. Хочешь, чтоб я так же с женой поступил?— Черт! Неожиданно. Теперь по крайней мере понятно, почему упорно отказывается обращаться к психиатру. — Но я никогда не верил, что она сама это сделала. До сих пор уверен, что ее довели. Поэтому для меня не существует такого направления медицины, как психиатрия. Ира получит ребёнка, чего бы мне оно не стоило. И всё наладится. Я знаю.

Замолкаю. Что тут скажешь? Сложно все. Им бы обоим не помешал специалист, не только Ире.

Повисает гнетущая тишина. Беркутов, похоже, уже жалеет, что проболтался. Мы опять невероятно далеки друг от друга. Во всем. Слишком непохожие, со слишком разным жизненным опытом и взглядами, а возможно, и со слишком разными принципами. Он как трактор прёт по жизни, сминая всех перед собой. Вот и меня прихватил. Надеюсь, смогу остаться в живых после столкновения с этой махиной.

Вскоре ему на телефон приходит оповещение, резко достает бумажник, рассчитываясь.

— Поехали. Результат готов. — Не знаю, отчего мне вдруг становится его жалко. Дура я, что ли? Но смотрю на бледное красивое лицо и ощущаю, как сердце сжимается. Тяжело ему все это дается. Да только никто не знает, насколько. Он не позволяет никому заглянуть туда, за эту бесчувственную маску. — Чего застыла?