Мама для наследника миллионера

Пролог

- Неплохо, - резкий женский голос возвращает меня в реальность.

Моих обнаженных плеч касаются ее ладони.

Несмотря на то, что они теплые, меня пробирает озноб от этой женщины. Вздрагиваю.

В зеркале прямо перед собой вижу две фигуры. Две брюнетки. Примерно одного роста и телосложения.  Вот только мне двадцать с небольшим, ей за сорок.

Всматриваюсь в ее отражение. Да, у нас  много общего. Овал лица, разрез карих глаз, волосы…

Ее длинные каштановые пряди собранны на затылке в конский хвост. Мои в высокий пучок.

Она тоже это замечает. Тянется к заколке. Тяжёлые волнистые  пряди рассыпаются по моим плечам.
Она тут же откидывает их мне за спину.

Ее взгляд мечется между мной и отражением, сравнивая, подмечая изъяны.

Мягкие ухоженные ладони поправляют на мне дорогое бюстье, подтягивая лямки. Затем ладони соскальзывают на мою грудь, приглаживая кружево.

Неожиданно на приподнимает мою грудь, словно взвешивая.

Сердце часто-часто бьётся в груди. Пульс бьёт в виски. Делаю судорожный вдох.

- Хм, - женщина хмурит идеальные брови, - маловато...

Щеки вспыхивают. Стыд острым ножом режет сердце.

Опускаю взгляд вниз.

Холеные ладони оглаживают мою грудь и неожиданно сжимают.

- Ох, - не могу удержать удивлённо вздоха.

- Пойдет, - она продолжает мять мою грудь, мысленно делая одной ей известные выводы.

Я снова перевожу взгляд в зеркало. Мое стройное тело упаковано в дорогое белье темно-бордового цвета. Итальянское кружево ручной работы ласкает кожу. У меня никогда не было и не будет возможности купить такое.

- С размером я угадала, - скорее себе говорит женщина. – Хорошо, что купила заранее…

Она практически силой разворачивает меня к себе лицом. Встречаюсь с внимательным черным взглядом.

К своему удивлению не нахожу в нем ни раскаянья, ни сожаления. Ничего, что могло бы оправдать ее. Только холодный расчет.

Она поправляет на своей пышной груди кашемировое платье.

- Милана Валерьевна... - шепчу я.

Голос не слушается. Руки дрожать мелкой дрожью. Несмотря на теплый, подогреваемый пол и комфортную температуру в ванной комнате, меня трясет словно в лихорадке. И с каждой минутой дрожь становится сильнее. Уже начинают стучать зубы. Внутри все сжимается.
- Заткнись, - резко обрывает она меня. - Слушай и запоминай: делай все, что он захочет, любое его желание. И молчи, не дай тебе бог, открыть свой рот, поняла.

Неуверенно киваю в ответ.

- Я буду ждать тебя здесь, прямо за дверью, - она кивком указывает на белоснежную дверь, что ведёт из огромной ванной комнаты в смежную спальню. - Как только закончите, сразу уйдешь.

Я перевожу растерянный взгляд с одной двери на другую, стараясь понять то, что говорит мне женщина.

- Поняла? - строго спрашивает она.

Снова киваю.

- Что? – наконец женщина замечает мою дрожь. – Что такое?

- Я… - густо краснею.

- Ну? – она злиться.

- У меня это первый раз… - опускаю взгляд в пол и заканчиваю фразу уже шепотом. Чувствую, как щеки заливает румянцем.

- Хм, - она удивленно хмыкает. – Это приятный сюрприз. Маленький бонус для Марата… Азатовича. Не беспокойся, я выбью тебе за это дополнительную премию.

Я поднимаю на эту ухоженную еще довольно молодую женщину взгляд и поражаюсь ее циничности и бессердечности.

- Что еще? – она начинает выходить из себя.

- Прошу… я не хочу, - смотрю ей прямо в глаза, стараясь вымолить себе отсрочку, помилование. Я не хочу ложиться под первого встречного, пусть он и оказался молодым, сексуальным миллионером. Я не хочу продавать себя, свою невинность. В глазах собираются слезы.

 Я берегла себя для кого-то особенного, кого полюблю всем сердцем.

- Велика ценность,  - презрительно выплевывает она. – Я вообще никогда ТАКИМ сокровищем не дорожила.

Сглатываю горькую слюну. Да, жаль только мы с отцом поздно об этом узнали…

- У тебя контракт, - строго напоминает она.

- А если он... - голос не слушается, опускаю глаза в пол.

-Что? - нетерпеливо спрашивает она.

- Ну если он захочет чего-нибудь еще..? – мой язык не поворачивается сказать про минет.

- Не захочет, - отмахивается от меня женщина.

- Но...

- Маша, успокойся! Для ЭТОГО он найдет более опытную девушку,  - слышу в ее голосе насмешку.

Новая волна страха и паники накатывает на меня, накрывая с головой. Судорожно вдыхаю. Тело начинает бить крупной дрожью.

Что я делаю? Боже, помоги мне! Неужели нет другого выхода?

- Подожди, - женщина  хватает меня за руку и разворачивает к себе.

Часть I Глава 1

Глава 1                                                                                                                                  месяц  назад

«Никакого макияжа. Никаких укладок или распущенных волос. Только хвост или строгий пучок. Темная юбка и белоснежная блузка. Туфли без каблука. Поняла?»

В сотый раз прокручиваю в голове разговор с родной матерью.

И каждый раз разочарование и обида волнами накатывают на меня.

Она меня не видела несколько лет. Много лет, если быть точной. Десять? Двенадцать?

Но даже не удосужилась узнать, как у нас дела. Ей всегда было плевать. Вот только мы с отцом обманывали себя, выгораживая ее друг перед другом.

А потом ей просто надоело притворяться…

Долго и придирчиво рассматриваю себя в зеркале.  Длинные каштановые волосы собраны в высокий пучок. Волосок к волоску.

Дорогая, но уже старенькая блуза застегнута под горло.

Нежно поглаживаю перламутровые пуговки. Это папин подарок перед…

В ней я писала ЕГЭ, в ней получала школьный аттестат, в ней ходила на лекции… когда они были в моей жизни…

А потом все как-то резко покатилось под откос, а следом несся целый бронепоезд проблем, несбывшихся мечтаний и ужасающих реалий.

Закусываю губу и вскидываю голову, часто-часто моргаю,  заставляя набежавшие слезы исчезнуть.

Сейчас не время для старых воспоминаний и слез. Поплачу ночью, как делаю всегда. Сейчас у меня нет на это права.

- Куда ты собралась? – в комнату медленно неуверенным шагом входит отец.

- Папа, зачем ты встал? – бросаюсь ему на помощь.

Вместе мы доходим до кресла.

Он тяжело опускается на продавленное сиденье. Шумно дышит. Ему требуется несколько минут, чтобы отдышаться.

- Куда? – хрипит он.

Молчать бесполезно, он не отстанет.

Врать я не умею, но правда ему не понравится.

- На собеседование, - отвожу глаза. Это не совсем правда, хотя я и сама не знаю, куда и за чем иду.

 После того, как мне озвучили сумму, необходимую для папиной операции, я не придумала ничего лучше, чем позвонить ей.

Она не может быть бессердечным монстром, не сможет отвернуться от мужа, пусть и бывшего. Она должна помочь, хотя бы выслушать.

Я не смотрю на него, но и так чувствую его осуждение. Хотя он не хуже меня знает, что у нас просто нет другого выхода.

- Машенька, - голос отца слаб. – Не стоит.

- Нет, - стараюсь говорить твердо. – Я не дам тебе умереть.

Слезы брызгают из глаз, я бросаюсь ему на шею. Зарываюсь лицом в его старенькой фланелевой рубахе.

- Тише, тише, котенок, - его худая сухая ладонь гладит меня по плечам.

- Я найду деньги, пап, - грудь резко сжимает в тиски, острая боль расползается внутри. Губы дрожат,  а на ресницах повисают соленые капли.

- Ты не будешь высыпаться, у тебя не останется сил на университет.

Вздрагиваю и судорожно вхлипываю.

- Маш… - ослабевшими руками он пытается отнять меня от своей груди. – Что с учебой?

Он слишком хорошо меня знает.

- Все будет хорошо, папочка, - тараторю я. – Это временно. Я найду деньги на твое лечение. Ты поправишься, а потом я вернусь в университет, хорошо?

***

Замираю с открытым ртом.

Мои глаза с каждой секундой округляются все больше.

Прямо передо мной раскинулось огромное здание. Десятки этажей, мраморные колонны, гранитные лестницы. Камень, металл и стекло. Много стекла.

У входа охрана в строгих костюмах.

На парковке целый автопарк дорогих иномарок. Полированные бока, обтекаемые формы. Такие машины просто не могут стоить дешево.

Перевожу взгляд на центральный вход. «Nabiev building company» - гласит огромная вывеска.

Судорожно роюсь в кармане, ища клочок бумаги с адресом, который продиктовала мне мать.

Все верно, проспект Маяковского девяносто А.

Неужели компания, в которой она работает, снимает здесь офис?

Поправляю строгую юбку. Делаю глубокий вдох и поднимаюсь по лестнице.

Сердце грохочет в груди. Внутри нарастает волнение. Ладони покрываются холодной испариной.

- Вам назначено? – вход мне преграждает охранник.

Сейчас все решится: она решила поговорить со мной, или избавиться, назвав неверный адрес? В любом случае сейчас я точно это узнаю.

- Я к Милане Валерьевне, - голос дрожит. Внутреннее напряжение достигает своего предела.

Если этот огромный мужчина скажет, что такой женщины в здании нет, я разрыдаюсь прямо здесь, на ступеньках.

Часть I Глава 2

Едва я касаюсь холодного металла  ручки, как дверь отлетает в сторону, практически снося меня к стене.

Следом, широко шагая, входит высокий крепкий мужчина.

Я не успеваю его рассмотреть, но чувствую силу и мощь, исходящие от него волнами.

Большой кабинет вдруг становится непозволительно маленьким, едва вмещая в себя крепкую несгибаемую фигуру.

Меня обдает терпким запахом дорогих духов и  горьковатым ароматом табака.

Невольно слежу за ним взглядом. Очень высокий, я едва достану ему до плеча. Дорогой костюм не в силах скрыть бугрящиеся мускулы.

Мужчина подходит к столу Миланы и тяжело опирается огромными ручищами о столешницу.

 Успеваю заметить на ее лице пробежавший судорогой страх. Надо отдать ей должное, она быстро берет  себя в руки.

 - Марат Азатович, - ее пухлые алые губы расползаются в лучезарной улыбке.

- Ты сделала, что я просил? – без предисловий гремит мужчина.

Вздрагиваю от звука его голоса. Низкий, раскатистый, пробирающий до костей.

Дрожь волной проходится по телу, замирая на кончиках пальцев.

- Я работаю над этим, - голос Миланы становится мурчащим, вкрадчивым. – Может, кофе, Марат…

- К черту кофе, - рычит он.

- Все будет. Я веду переговоры сразу с тремя агентствами по набору персонала.

- Милана, не играй со мной!

От его грозного рыка втягиваю голову в плечи и делаю шаг назад.

Куда я попала? Этот разговор вообще не предназначен для моих ушей. Почему я еще здесь?

Еще шаг. Задеваю бедром распахнутую дверь, и она громко ударяется в стену.

Замираю, пригвожденная к месту двумя яростными взглядами.

И если карие глаза матери мечут молнии, а губы складываются в досадливую гримасу.

То взгляд незнакомца пробирает меня насквозь.

Делаю судорожный вдох.

Взгляд темных, почти черных глаз словно щупальце глубоководного монстра скользит по  мне. Проходится по моему лицу, опускается на шею, грудь. Его кадык дергается.

А я готова потерять сознание от страха.

Между нами не меньше десяти метров, но я отчетливо ощущаю на коже его взгляд. Словно мужчина гладит меня рукой.

Шероховатый, тяжелый, оглаживающий каждую линию моего тела.

Сердце часто-часто бьется в груди. В ушах шумит кровь. Что со мной происходит?

Облизываю пересохшие губы.

Темный взгляд моментально возвращается к моему лицу. Я хочу отвести взгляд, но не могу.

Он гипнотизирует меня, не отпускает. Тону в черных омутах, подхваченная его силой, властью и зарождающимся интересом.

Вздрагиваю от демонстративного покашливания Миланы Валерьевны.

Мужчина морщится.

- Кто это? – его вопрос обращен к Милане, а взгляд ко мне.

Меня сковывает тонкой коркой страха.

- Марат Азатович, - подскакивает к мужчине мать. – Это как раз ваша новая горничная. Приходила на собеседование.

- Да? – слышу в хрипловатом басе интерес. А в глазах холодную решимость.

- Да, у нее отличные рекомендации. Думаю, к концу следующей недели она сможет приступить.

- Сегодня!

- Но…

Я расширенными от ужаса глаза наблюдаю эту сцену. Это сон, кошмар! Все это происходит не со мной!

– Я был сегодня в доме. Кроме пенсионера-охранника и криворукой поварихи там никого нет! Через две недели я устраиваю очень важный ужин.

Милана Валерьевна подхватывает планер.

- Я уже заказала «Парадис».

- К черту «Парадиз». Прием будет у меня в доме.

- Но…

- Губернатор – очень консервативный человек, проповедующий семейные ценности. Ходит везде с женой и любит домашнюю кухню. Твоя задача – чтобы мой дом произвел на него хорошее впечатление.  Для следующей сделки мне нужно его одобрение.

- Так, так, - мать откидывает хорошо отрепетированным жестом волосы за спину. – Мы наймем клининговую компанию и кейтеринговую…

- Никакой привозной еды. Найди лучшего повара.  Если надо, из-под земли достань! – мужчина даже не слушает то, что говорит ему мать.

- Я…

- У тебя времени до выходных! – резко бросает мужчина и выходит из кабинета, громко хлопнув дверью.

Перевожу взгляд на календарь на стене. Сегодня среда. Да, Милана Валерьевна, ты попала!

- Ты все слышала? – резко отворачивается от меня мать, стараясь скрыть волнение.

- Но я уже работаю…

- И кем же? – она поворачивается, обжигая меня ненавистным взглядом. – Посудомойкой? Проституткой?

Часть I Глава 3

- Кажется, у вас что-то горит! - говорю пожилой женщине, что бестолково суетиться на кухне.

Морщусь от резкого запаха гари.

За несколько дней, что я живу здесь, понимаю, что кухарка из нее никакая.

- Господи, - Антонина Леонидовна взмахивает руками и бросается к духовому шкафу.

Поздно. Ужин безнадежно испорчен. На противне лежат порядком обгоревшие кусочки картошки и мяса.

- Что делать? Что же делать? – причитает женщина.

- Я могу помочь?

Она смотрит на меня с сомнением.

- Только если приготовишь новый ужин, - она переводит взгляд на часы, - за час!

Оглядываюсь в поисках кухонного фартука.

- Приготовлю!

Ровно через час на столе стоят два салата, картофельная запеканка и жаренное с травами мясо.

Мы с Антониной Леонидовной подхватываем подносы и спешим в столовую.

Полотенце порхает в моих руках, доводя тарелки до совершенства. Кухарка помогает мне правильно разложить приборы. Боже, зачем их столько?

Раскладываю салаты и замираю.

 По спине пробегают мурашки. Легкие неожиданно начинают гореть от нехватки воздуха. И снова появляется странное ощущение чьего-то незримого прикосновения к моей коже.

Сначала открытая шея, лопатки, легкое касание взглядом талии и бедер.

За взглядом следует обжигающе горячая волна. Это он!

 Вспыхиваю словно свечка. Щеки заливаются румянцем. Я хочу сбежать, но ноги словно приросли к полу.

В комнате воцаряется идеальная тишина. Сглатываю.

Кухарка судорожно приседает, что-то бурчит и неуклюже пятиться к выходу.

В столовую вплывает Милана в вечернем платье. Она времени зря не теряла.

 Ее каштановые волосы уложены в высокую ракушку, на лице яркий макияж, а стройное тело обтягивает темно-синее платье.

- Свободна, - небрежным жестом она отпускает меня.

 Я опускаю взгляд вниз, лишь бы не встречаться с грозными и манящими черными глазами хозяина. Сама не знаю, чего боюсь больше: его властности или его интереса ко мне? А в том, что он есть, я почти уверена.

Торопливо бегу к выходу из столовой.

- Останься,  - гремит короткий приказ. Замираю.

Зачем? Что я уже успела натворить? Быстро перевожу взгляд на Милану. Она с безразличным видом потягивает вино.

- Мария, - гремит голос хозяина, – раскладывайте ужин.

Закусываю губу и пытаюсь аккуратно разложить картофель и мясо по тарелкам.

Выходит плохо. От страха дрожат руки. Щипцы для мяса соскальзывают, роняя стейк обратно на блюдо. Веер маслянисто-пряных брызг художественно ложится на скатерть.

- Мария! – строго одергивает меня Милана.

Дышу урывками. В глазах темнеет, а кровь шумит в ушах.

Крепче сжимаю щипцы, но от этого они только сильнее дрожат.

Не успеваю подхватить кусок мяса, как на мою руку ложится тяжелая мужская рука.

Вскрикиваю от неожиданности.

- Простите, - шепчу едва слышно.

- Достаточно, - говорит хозяин. Его голос гремит, но в нем нет ни угрозы, ни злости.

Длинные пальцы быстро и практически невесомо скользят по моей руке, выхватывают щипцы.

Он сам накладывает мясо себе и Милане.

А я стою на месте, не смея пошевелиться.

 Кожа, которой он касался, горит огнем. От пальчиков, через кисть, предплечье и плечо к самому сердцу несутся десятки, нет, сотни электрических импульсов.

- Мария, - женский голос заставляет меня вздрогнуть. – Не стой у стола. Твое место позади хозяина.

Я киваю и быстро отхожу.

Ужин продолжается. Марат Азатович… Какое странное имя. Кто он? Дагестанец? Азербайджанец? Татарин?

Милана и хозяин говорят о работе и только о работе. Никакого кокетства, никаких ухаживаний. Хотя я очень сомневаюсь, что такой человек, как Набиев умеет ухаживать.

Поэтому вечернее платье и макияж Миланы выглядят крайне странно и неуместно. Но что я знаю о ней?

- Чем приправлено это мясо? – хриплый бас вырывает меня от размышлений. – Кинза?

- Это чеснок и розмарин, - тихо отвечаю хозяину. И только после этого замечаю удивленно вскинутые брови матери.

Черт! Вопрос был адресован не мне!

Я не должна была лезть в хозяйский разговор.

С тревогой смотрю на массивную шею и широкую спину хозяина. Под белоснежной рубашкой напрягаются натруженные мышцы, натягивая ткань. Неторопливо он крутит между пальцами вилку.

- Мария, позовите кухарку.

Я вылетаю из столовой и несусь на кухню.

Часть I Глава 4

Вопреки ожиданиям ни в этот день, ни на следующий никто не приезжает. Совсем никто!

Возмущение и обида почти сутки кипят во мне, заставляя болезненно сжиматься сердце от  разочарования.

Меня проверяли! И на чем? На монетках, золотых безделушках! Словно я цыганка, уличная шпана, поберушка…

У меня нет слов.

Завариваю себе крепкий кофе и почти залпом выпиваю его.

Остынь, Маша! Чего ты завелась? Из-за таких мелочей?

Внутренний голос пытается меня вразумить.

Но это не мелочи! Это… Я сама не знаю, что это и как это назвать!

Да, это проверка, но встань на его место.

Я не хочу!

И не смогу…

Ладно, хватит страдать ерундой. Пора приниматься за уборку. Огромный дом пуст и целиком на мне. Когда  приедет хозяин и новый штат прислуги, я не знаю. А до этого надо сделать по максимуму.

Выбор падает на библиотеку. Огромные стеллажи в потолок по трем стенам и их уже очень давно никто не протирал.

Достаю наушники и врубаю любимую музыку на смартфоне.

Приставляю к стеллажу лестницу.

Прямая длинная юбка не дает мне поднять ногу. Не беда! Дома все равно никого нет. Подтягиваю юбку вверх, делая платье длинной мини и смело лезу наверх.

Зажигательный ритм помогает быстро включится в работу. «Мохнатка» для пыли весело перепрыгивает с книги на книгу.

Начинаю подпевать сначала одними губами, а потом сама не замечаю, как держась одной рукой за лестницу, второй держу «мохнатку» вместо микрофона.

Бедра лихо описывают «восьмерку» в такт музыке.

Впервые за последние дни я забываю обо всем: о папиной болезни, о неожиданно вернувшейся в мою жизнь матери, о черных, пробирающих насквозь глазах…

Стоит подумать о них, как по коже разбегаются мурашки. Ощущение чужого жадного взгляда парализует меня.

Легкие покалывания от лодыжек ползут вверх, захватывая колени, бедра…

Вздрагиваю, ощущая совсем рядом с собой живое человеческое тепло. Кто-то стоит внизу за моей спиной. Оголенной кожи бедра касается обжигающее дыхание.

 Паника накрывает меня с головой. Кто это и что ему от меня нужно? Вздрагиваю и начинаю терять равновесие.

Две крепкие сильные руки ложатся на мои ягодицы и возвращают меня  на место. Кожа моментально вспыхивает, заставляя кровь стремительно нестись по венам.

Вокруг разливается аура силы и властности. Сердце трепещет внутри с максимальной частотой.

Это ОН! Я уверена!

От осознания этого становится еще страшнее. Внутри нарастает тревога и непонятное волнение. Обжигающая волна устремляется вниз живота, вызывая странное томление.

Тем временем он не спешит убирать ладони. Нежно поглаживает мои ягодицы, сжимает их.

Отчего электрические импульсы бьют прямо не нервам.

Сердце ухает вниз, а после начинает бешено колотиться где-то в горле.

Стараюсь сглотнуть вязкую слюну.

Мужчина жадно втягивает воздух и судорожно выдыхает его. Практически голой задницей чувствую обжигающее дыхание.

Он так близко, в каких-то миллиметрах от меня.

С трудом отрываю ногу от ступеньки и пытаюсь спуститься, но мужчина удерживает меня на месте.

Секунды растягиваются, время превращается в липкую массу, что затягивает нас.

Мощные ладони соскальзывают с ягодиц, оглаживая упругие бедра.

Тонкая ткань униформы, что разделяла нас, заканчивается и меня словно электрическим током бьет. Сильно, мощно, остро.

 Едва шершавые ладони касаются моей обнаженной кожи, вырисовывая замысловатые узоры, как по коже волнами прокатывается покалывание, замирая где-то между ног.

 Ничего подобного со мной никогда не происходило. Резко и неожиданно вжимается влагалище, а я ощущаю, как по внутренней стороне бедра скользит горячая капля.

Лицо моментально вспыхивает. По телу разливается жар.

Трясущейся рукой я стараюсь опустить юбку. Но он перехватывает мою ладонь, отводит в сторону.

Я сама себя загнала в ловушку с этой стремянкой. Я не могу спуститься, не могу сделать шаг в сторону, я могу только таять и полыхать от незнакомых мне ощущений.

Я уже давно не слышу, что гремит в наушниках. Вокруг нас вакуум, пустота.

Я больше не чувствую ничего, кроме его рук на моем теле.

Я вся превращаюсь в один оголенный нерв. А мужчина рядом умело играет на нем.

Горячая ладонь перемещается к внутренней поверхности бедра, заставляя меня шире расставить ноги на узенькой перекладине стремянки.

Длинные пальцы настойчиво ползут вверх,  пьяня и заставляя утопать в каких-то странных видениях.

Часть I Глава 5

Через пятнадцать минут мы стоим в ванной хозяина, попав туда через смежную спальню.

Милана в очередной раз осматривает меня и довольно кивает.

- И последнее, Маша. Марат Азатович любит, когда девушки ведут себя смело, берут инициативу в свои руки. От сегодняшней ночи многое зависит для тебя лично. И твоего отца, - последнее она практически выплевывает.

Дверь с тихим щелчком открывается, и женщина выталкивает меня в хозяйскую спальню.

Огромная комната, в центре которой располагается королевских размеров кровать. Приглушенный свет двух ламп на тумбах мягко обволакивает часть комнаты, не в силах рассеять сумрак по углам и добраться до хозяйской кровати.

Я не вижу его, но чувствую его присутствие, его заинтересованный жадный взгляд, что скользит по моему полуобнаженному телу.

- Иди сюда, - вздрагиваю от глубокого хриплого баритона. - Я устал ждать.

Он не просит, он приказывает. Я всем своим существом чувствую, что неповиновение будет жестоко наказано.

Сердце бешено стучит, гулко ударяясь о ребра. Вдоль позвоночника прокатывается волна из мурашек, а следом стекает ледяная капля пота.

Дверь в ванную за моей спиной с тихим щелчком закрывается. Пути назад нет.

На негнущихся ногах я подхожу к кровати. Во рту пересыхает. Обхватываю себя за плечи.

Мне не холодно, мне страшно.

Это последняя попытка отгородится, последний барьер между ним и моим телом.

- Налей вина, - новый приказ.

Я покорно наливаю темную жидкость в высокий бокал и протягиваю ему.

Темный силуэт на кровати отрицательно качает головой.

- Выпей, - звучит новый приказ.

Я делаю большой глоток. Вязкая терпкая жидкость прокатывается по небу и обжигает горло.

- Еще.

Залпом я выпиваю полный бокал.

- Что у тебя для меня есть? – его голос становится хриплым.

Я молча опускаю глаза в пол. Не знаю, что сказать. Включится в игру? Или дать ему право самому решать за меня?

- Иди сюда.

Не слышу, скорее чувствую, как дрогнул его голос.

Подхожу ближе, задевая кровать и край его махрового халата.

Целую вечность он просто рассматривает меня.

Я чувствую его жадный, голодный взгляд. Он скользит по моему телу, облизывает, обжигает. Слишком долго он задерживается на груди, запакованной как новогодний подарок в дорогое кружево.

Вздрагиваю, когда моего тела касается шершавая ладонь.

Сначала невесомо, а затем почти грубо, властно она исследует каждый сантиметр моего тела.

Мягкие подушечки пальцев очерчивают ключицу, задерживаются в ложбинке у самого основания шеи. Кожа корит и плавится, рассыпая следом за его касаниями миллиарды мурашек.

Пальцы соскальзывают вниз и замирают, зацепившись за край кружевной чашечки.

Внутри неожиданно и бурно поднимается горячая волна.

Рвано вдыхаю.

 Первым мои порывом становится желание убежать, спрятаться. Но я сжимаю руки в кулаки.

Мужские ладони ложатся на мою грудь. Сначала нежно они гладят, массируют небольшие полушария моих грудей.

 Неожиданно для меня соски откликаются на незнакомую мне ранее ласку и твердеют. Упругие горошины упираются в тонкое кружево.

Передергиваю плечами, отчего тонкая ткань скребет по соскам, вызывая мощный разряд удовольствия.

Низ живота томительно поднывает, наливаясь расплавленным свинцом чувственного томления.

Хозяин резко срывает с меня бюстгальтер и сжимает мою грудь. Грубо, сильно, чувственно.

 Я вижу, как в полутьме сверкаю его глаза. Всеподчиняющие черные глаза не отпускают,  ждут моей реакции.

Вместо боли я чувствую, как огненный поток разбегается по венам и устремляется к сосредоточению женственности.

Закусываю губу, боясь своей реакции.

- Уходи, - бросает он хрипло. Его ладони неожиданно оставляют мою грудь в покое.

 Влагалище болезненно сжимается.

Я стою, пораженная его реакцией.

Я ему не понравилась?

Но я же вижу, что он хочет меня. По очертаниям белоснежного халата даже в полумраке несложно угадать мужскую эрекцию. Пускай я не была с мужчиной, но уж такие вещи знаю.

Я стою на месте и чувствую его раздражение и нетерпение. А еще его мускусный запах, который заставляет мое сердце биться чаще.

- Чего застыла? Иди, - повторяет он почти грубо. – Я не насилую маленьких девочек.

 Мужчина тянется к своему бокалу и за один глоток опустошает его. Я вздрагиваю, когда бокал летит в стену и осыпается вниз осколками.

«Не насилует… но я же пришла сама…» замираю и понимаю, что все это время боролась с собой, со своими ощущениями.

Часть I Глава 6

Внимательно разглядываю себя в зеркале.

 Глаза лихорадочно горят.

 Губы все еще припухшие, после его жадных поцелуев.

 На белоснежной коже безобразной цепочкой по всей шее тянутся синяки и засосы – следы его страсти.

 Тридцать ночей близости. Тридцать ночей моих смертей и возрождений из пепла диких оргазмов.

Кожа тут же вспыхивает, а закипающая кровь устремляется к промежности.

Следом сердце в груди сжимается от воспоминания, как заканчиваются наши ночи.

Он неизменно говорит на прощание ничего не значащую фразу, а я быстро исчезаю за белоснежной дверью ванной комнаты.

Он не держит меня, не просит остаться.

В тот самый, первый раз я захотела вернуться, не идти к Милане, не следовать ее глупым правилам.

Мне до одури захотелось обнять его и прижаться к горячей груди. Да, он был безумен в своей страсти, растерзав мою плоть, но он не был груб.

Тихонько приоткрыв дверь, я увидела, как он обнаженный курит на балконе и разговаривает с кем-то телефону. Я так и не дождалась окончания разговора. А я ждала, неплотно прикрыв дверь в ванную.

Что-то перевернулось во мне в ту ночь. Вопреки своим ожиданиям я не возненавидела его. Наоборот, с каждой безумной ночью он привязывает меня к себе. Я становлюсь зависимой. Словно наркоманка.

Теперь он тот, кем я живу, кем дышу.

И это полный писец!

«Маша, - всматриваюсь в свое отражение, - не строй иллюзий. Ты продаешь свое тело. За деньги. О влечении речи не шло. Только бизнес, только секс.»

Натягиваю на тело водолазку, опускаю рукава вниз, стараясь скрыть свежие синяки на запястьях и бесшумно выскальзываю из комнаты. Я едва дождалась рассвета.

Ночью проснулась в холодном поту от осознания своей глупости. Мы не предохранялись. Ни  разу за весь этот месяц.

Мысли о незапланированном ребенке не дали мне уснуть. Что скажет Марат Азатович, если я забеременею? Заставит сделать аборт?

 Я в очередной раз содрогаюсь и выскальзываю из дома. Во дворе еще темно, на часах без пятнадцати шесть. Лицо щиплет от первого мороза.  Обхожу дом и захожу в гараж.

 Охранник заводит машину, заметив меня, удивленно вскидывает брови.

 - Подкинешь до города? – я стараюсь говорить уверенно.

 - Тебя?

- Меня. Ты же за продуктами. Мне на десять минут. Туда и обратно, - замечаю, что тараторю. Но сделать ничего с собой не могу.

 Я узнаю, что ребята из охраны каждый день по графику мотаются в город за продуктами в какой-то определенный магазин. Там их уже ждут готовые пакеты. Только забрать и привести обратно.

- Садись, - он пожимает плечами.

Я забираюсь на пассажирское место, пристегиваюсь и замираю.

 В голову снова назойливо лезут мысли о малыше. Каким бы он мог быть? Похожим на грозного властного отца? Или на меня, на моего папу?

- Приехали, алле! – кто-то теребит меня за рукав.

 Распахиваю глаза и силюсь понять, где я.

- Приехали, у тебя двадцать минут. Потом я отчаливаю. Не успела – твои проблемы, - бросает он грубовато, но не зло.

 Я киваю в ответ и следом за ним выскальзываю из машины.

Центр города, огромный торговый центр. Судя по вывеске, здесь есть несколько круглосуточных магазинов, кафе и аптека.

Слава богу!

 Забегаю внутрь и ищу так необходимую мне аптеку.

- Доброе утро, - тараторю я, смущаясь недовольного заспанного фармацевта.

- Доброе, - она ждет, что я попрошу.

 - Мне таблетки, противозачаточные, - я бледнею и опускаю глаза. Я никогда не думала, что мне будет так тяжело и стыдно это  просить. В этом нет ничего страшного или постыдного.

Но мне кажется, что эта женщина за пятьдесят с помятым лицом видит меня насквозь и знает, что я продала себя.

 - Какие? – ее безразличный голос эхом отражается от стен.

- Я.. не знаю... любые…

- Рецепт есть?

- Рецепт? – они что, по рецепту. Я поднимаю на нее глаза. И видимо, она читает в них боль и ужас, потому что обреченно машет рукой и идет к одному из шкафов.

 - Тысяча восемьсот рублей, - она быстро сканирует штрих-код и щелкает по клавишам.

 Прикладываю карту к терминалу и пулей вылетаю из аптеки, даже не сказав «спасибо» и «до свидания».

Вырываюсь в предрассветную мглу, останавливаюсь у закрытой машины. И тяжело дышу.

 Только сейчас замечаю возвышающуюся напротив махину нового онкологического центра. Крупные позолоченные буквы ярко подсвечиваются.

 Сердце тревожно бьется в груди.

 Папа! Папочка! Едва сдерживаюсь, чтобы не бросится туда.

Часть I Глава 7

Вокруг тишина. Погони нет.

Я осторожно прислоняюсь к ближайшему дереву и пытаюсь отдышаться.

В какую сторону мне идти? Прислушиваюсь, в стороне слышен  гул машин и шелест шипованной резины. Трасса.

Нет! Точно не туда! А если Сергей еще там и ищет меня?

Отталкиваюсь от дерева и бреду в другую сторону.

Через несколько минут лес редеет, и через черные стволы виднеются огни коттеджного поселка.

Час, может больше мне требуется, чтобы добраться туда.

Я продрогла насквозь, устала.

 Охрана на въезде никак не реагирует на меня. Прижимаю разболевшийся локоть и бреду к дому Набиева. Бреду осторожно, прячась от каждой проезжающей машины.

Едва толкаю кованую калитку, как ощущаю, что кто-то сгребает мои волосы в кулак и с силой рвет на себя.

- Вернулась, дрянь? – в мои расширенные от ужаса глаза глядят бесцветные глаза, полные безумия.

Гулко сглатываю, парализованная страхом.

- Думала, сбежала? – скалится он.

Замечаю на его левом виске расцветший бурым цветом синяк.

- Ты за это заплатишь, шлюха, - он тянет мои волосы вниз, заставляя склониться перед ним.

- Не надо, - хриплю я.

- Я урою тебя прямо здесь, сучка. И мне ничего не будет, вот увидишь, - парень утягивает меня за волосы в сторону чернеющего сада.

- Марат…

- Хозяин? Ха-ха, да ему плевать...

- Помоги…

Не успеваю закончить, как Марат подлетает к нам и впечатывает огромный кулак дебильному Сереже под дых.

 Визг недорезанного «поросенка» оглашает элитный поселок.

 Сергей падает на колени и сжимается в три погибели. Мои волосы, зажатые в его кулаке, тянут меня следом.

 Марат бросается к охраннику и вырывает мои пряди из судорожной хватки. А затем играючи прикладывает того лицом об колено.

Визг тонет в хрусте ломающихся костей и тошнотворном бульканье.

Внутри все сжимается, снова накатывает тошнота.

Теперь Сергей тоненько постанывает.

Мои силы на исходе, подняться самостоятельно с колен я уже не могу.

 Тяжело дышу, обхватив горящую голову ледяными руками. Господи, почему это все со мной происходит?

 Чувствую, что начинаю заваливаться на бок.

 Марат подхватывает меня одной рукой за плечи и поднимает, крепко прижав к своему горячему обнаженному телу.

 Я брежу! А может, я уже умерла?

Марат действительно по пояс обнажен. Домашние штаны низко висят на бедрах. Мощная грудь рельефно выделяется в первых лучах осеннего солнца.

Под моими ладошками громко стучит его горячее сердце.

Марат Азатович наклоняется к поверженному противнику, хватает того за горло и одной рукой играючи поднимает над землей.

- Ты трогал то, что тебе не принадлежит, - его голос звенит от гнева.

Замираю, прижатая к его боку, и впитываю живительное тепло.

- Уволен, - хозяин резко отбрасывает от себя бывшего работника. Тот грохается на землю словно мешок.

В ту же секунду Марат подхватывает меня на руки и прижимает к себе.

Я задыхаюсь от невероятного чувства безопасности, тепла и спокойствия.

- Выкиньте этот мусор отсюда, - Марат командует подоспевшими охранниками и, широко шагая, направляется к дому.

 Его крепкие руки осторожно поддерживают мое измученное тело.

- Если кто-то из вас косо посмотрит на нее, отправится следом за Сергеем. Ясно? – пугаюсь  грозного рыка и крепче приживаюсь к его телу.

В ответ раздается нестройный хор служащих.

Я закрываю глаза и просто наслаждаюсь его близостью, его теплом.

Даже если это только сон, я хочу насладиться им сполна.

Его руки укачивают меня, придерживают, защищают от  всего мира. Кажется, я смогла бы всю жизнь провести вот так, в его объятиях.

 Сейчас мне не хочется думать ни о чем. Я наслаждаюсь моментом.

Все резко заканчивается, когда Марат опускает меня на холодные мятые простыни. Переворачиваюсь и утыкаюсь лицом в подушку. Не хочу разговаривать, не хочу смотреть в его глаза, боясь увидеть там холод и пустоту.

Он стоит рядом, я это чувствую. Но не пытается коснуться меня, успокоить или отругать. Просто наблюдает. Или думает, что делать со мной дальше.

Внутри разливается жгучая боль. Я обманула себя. Я хочу, чтобы он успокоил меня, хочу его объятий, хочу заглянуть в его глаза и…

В голове гулко отдается звук его шагов. Он просто уходит из комнаты.

Разочарование разрывает меня. Закусываю губу. Не помогает.

Часть I Глава 8

Просыпаюсь.

За окном разливаются ранние осенние сумерки.

На прикроватной тумбочке ярким огоньком подмигивает мой телефон.

Приподнимаюсь на локтях и тут же судорожно притягиваю одеяло к подбородку.

Я абсолютно голая лежу в кровати Набиева. Комната пуста.

 Как так получилось? Я ведь никогда не оставалась у него…

Память услужливо подбрасывает мне события сегодняшнего утра. Часто и рвано дышу, переживая все мерзости снова. Щеки заливаются румянцем, стоит мне вспомнить, как я оказалась в комнате хозяина.

Откидываюсь на кровать и закрываю лицо ладонями. О боже, мы делали это в ванной!

«- Все знают, что ты спишь с хозяином…» - в мысли врывается злой голос Сергея.  «Все знают…»

Стыд заставляет вспыхнуть меня всю. Вспыхнуть и почувствовать себя грязной, падшей женщиной.

Спокойствие и умиротворение быстро исчезают. Опускаю ноги с кровати.

Я наивно полагала, что никто не догадывается, куда я спешу каждую ночь.

Что бы сказал папа, если бы узнал?

Стыд острыми зубами вгрызается в меня, заставляя сердце трепетать быстрее.

 Стыд - да, сожаление – нет.

Если эта связь позволит спасти папу, значит, я поступила правильно.

Может, и права была Милана, что беречь девственность для одного-единственного мужчины глупо.

Закрываю глаза и стараюсь отбросить все ненужные мысли и чувство стыда. Толку от них сейчас никакого. Буду думать об этом потом.

 Успокаивая себя таким образом, соскальзываю на пол и подхватываю телефон.

Просматриваю уведомления. Несколько сообщений от Миланы ни о чем, реклама и … и все. Ирина Ивановна не ответила ни на одно. Но прочитала все.

Что-то случилось. Сердце пропускает удар.

Дрожащими пальцами набираю номер.

- Ирина Ивановна? Почему вы не отвечаете мне? Как папа? – истерично кричу я в трубку.

- Мария? – она удивлена. – Я больше не работаю сиделкой у вашего отца.

- Но почему?

Она молчит.

- Ирина Ивановна! – нервничаю.

- Об этом вам лучше поговорить с Миланой Валерьевной, прощайте.

Слышу в трубке короткие гудки. Она сбросила.

Набираю снова и снова. Но каждый раз сиделка отклоняет вызов.

В итоге приходит сообщение: «Мария, я уже работаю с другим пациентом. Прошу вас не отрывать меня от работы. Надеюсь на ваше понимание».

 Пялюсь в экран не в силах понять, что происходит.

Милана Валерьевна, что эта ведьма придумала?

На цыпочках, словно воровка проскальзываю в ванную, быстро смываю с себя остатки сна и нашей страсти.

Выбираюсь из ванной на пушистый ковер и впадаю в ступор. Как мне выйти теперь из комнаты хозяина?

 Когда я видела свои вещи последний раз, они валялись грязной кучкой здесь на полу. Но сейчас их нет. Не идти же мне через весь дом в полотенце!

Поворачиваюсь и замечаю ровную стопку чистых вещей. Марат позаботился обо мне. На сердце снова теплеет, немного заглушая тревогу за папулю.

Быстро одеваюсь, приглаживаю волосы.

На широкой мраморной столешнице лежит моя сумочка. Не ожидала ее здесь увидеть, ведь она осталась в машине…

Не успеваю открыть ее, как прямо в руки мне выпадает пачка с противозачаточными таблетками.

Я смотрю на яркую картонную упаковку, как будто впервые ее вижу. Онемевшими пальцами открываю и достаю блистер.

Двадцать одна малюсенькая таблеточка и никаких проблем. Становится неожиданно тоскливо.

Господи, как я запуталась!

Где я свернула не туда? Почему согласилась на такие позорные условия?

Ответ всплывает очень быстро: папуля. Ради него я готова на все.

 И это «все» уже случилось в моей жизни.

Сердце щемит тоска.

Я потеряла себя и всякий стыд. Я привязалась к хозяину, но разве шлюхе положено любить?

Нет, Маша, нет! Шлюх только трахают, их не знакомят с родителями, с ними не заводят детей, на них не женятся!

Реальность наваливается бетонной плитой.

 Я могу сколько угодно обманывать себя, пытаясь разглядеть в цепких черных глазах признаки привязанности, их там все равно никогда не будет!

Выковыриваю маленькую таблеточку. Так будет правильно. Смахиваю неожиданно набежавшую слезинку.

 Господи, какая я плакса.

- Что это? – гремит совсем рядом злой рык.

Мужская рука перехватывает мою ладонь с таблеткой.

- Это противозачаточные… - шепчу я, пугаясь дикой необузданной ярости в черном взгляде. Он способен испепелить, уничтожить.

- Пррро-ти-во-ззза-ча-точные? - он растягивает слово, рычит.

А мне становится дурно от его перекошенного злостью лица.