Мама, я его люблю

Пролог

- Да подожди! – Девчонка уперлась ладонями в его твердую от штанги грудь. Вдохнула его запах и отвернулась, потому, как его губы уже были в сантиметре от ее лица. – Нет… я не хочу!

Краска стыда залила лицо, хорошо, что темно и он не видит. Как сказать ему, что здесь она ради другого, из-за которого потеряла покой и сон. И что свою невинность она подарит лишь ему…

- Не хочешь? – спросил он хрипло, снова прижал к себе. Вжал в себя с такой силой, что она судорожно выдохнула.

- Нет, не надо, не хочу.

- Тс-с, да ладно тебе, иди ко мне.

- Нет, я так не могу.

Она все-таки высвободилась из его цепких объятий, чуть отодвинулась, практически прижавшись к холодной стене.

- Да они спят, не слышат! – бросил он, ухмыльнувшись, откинулся на спину, закинул руки за голову. – Странная ты, Олька! Сама весь вечер крутилась вокруг меня, а сейчас на попятную.

Леня снова сел и схватил ее за талию, дернул на себя, и она по инерции завалилась на него. Он опустился на матрас, прижимая ее к себе сверху. Смотрит на нее – глаза – губы, дышит хрипло и горячо.

- Нет. Не хочу.

- А, по-моему, хочешь.

Она взвизгнула, когда его пальцы скользнули со спины на ягодицы. Впились сквозь серые лосины в кожу. Звонкий хлопок. Ее лицо заливает краской. Но внизу живота, он прав, томно наливается тяжестью.

Ее никто еще не трогал так. Никогда.

И тем более там.

Она выдохнула и закусила губы, когда он протиснул пальцы под резинку ее штанов. Слишком плотная и он не достает до того места, которое горит и плавится, но которое она не хочет ему давать.

Она здесь вообще не для этого и уж точно не из-за него.

- Отвали, Хмурый! – она внезапно взбрыкнулась и вырвалась. Снова села рядом, прижавшись спиной к холодной пошарпанной стене. Уперлась в него пятками и предупредительно шикнула.

- Овца! – выдохнул он зло и резко поднявшись, встал.

Чиркнула спичка. Поплыл дым сигарет. Плевок у прожжённого и засаленного матраца. Уходит на улицу.

Оля поежилась. Отважилась посмотреть туда, где был тот, ради кого она находится сегодня здесь – в ста семидесяти километрах от дома, в полузаброшенном поселке, в заброшенном доме, пережившем пожар…И как она только отважилась на эту авантюру?! Что не сделаешь ради Ветрова…

Их внедорожники лихо преодолели почти двести верст бездорожья, ни ветер, ни дождь – ничего не могло сбить их с пути. По плану ночевать они должны были уже на месте – в современных палатках, на краю бескрайнего озера и в окружении могучих гор, восхождение на вершину которых планировали на утро. Но погода все-таки внесла свои коррективы и они, не доехав каких-то пятьдесят километров, решили остановиться на ночлег здесь, в заброшенной деревне, в старом покосившемся доме.

Поначалу было даже прикольно – костер, гитара, походный ужин, смех друзей, осторожные взгляды Саши, что бросал он украдкой и в эти несколько секунд ее прожигал огонь до самого сердца и обратно – лавиной по телу. Он смотрел, а она замирала, забывала дышать и уже не жалела, что поссорилась с матерью ради этой поездки. В момент, когда он изучал ее острым, как бритва, взглядом взрослого уже парня, все что было до него – меркло. Но на заброшенный поселок опустилась ночь, и он делил сейчас лежак с другой, пусть и всего лишь подругой, но ревность сжирала ее – глупую и наивную Ольку дотла. А ненужный и неинтересный Леня вдруг стал проблемой.

Оля поджала ноги. И пусть укутана она в теплые вещи, как капуста, а все равно дрожит и чувствует, как немеют пальцы рук. Напротив Ветров и Зина громко хохочут. Олька закусила губы.

Ну, зачем ей такая любовь…

Первая, глупая.

Быть может, права мама – они золотая молодежь, студенты пятого курса, без пяти минут взрослые мужики, делающие шаг во взрослую обеспеченную жизнь, а она первокурсница, в свои восемнадцать с опытом страданий, семейных драм и туманных перспектив будущего…

В полумраке, что царила в огромной почти пустой комнате, она видела фигуру Саши Ветрова, что делил низкий топчан с Зиной Шумоянц. Даже сейчас, в ночи ее черные длинные до попы волосы – не понять от чего извивались, шевелились, свисая на пол, точно ядовитые змеи. Зинка Шумоянц вообще была породистой – единственная дочь богатого отца – он у нее самый настоящий цыганский барон, она же – самая популярная девчонка в округе, а Оля…она не должна была здесь находиться.

Не должна дружить с такими, как они – она им не ровня.

Перед заслезившимися глазами встал образ ревущей матери: «Куда ты Олька лезешь? Что тебе все неймется? У нас трагедия в семье! Отец при смерти! А ты к этим мажорам тянешься! Зинка твоя проститутка голубых кровей, хулиганка, бесстыдница. Да она живет, как хочет, потому что знает, что за ее спиной богатый отец, который всегда прикроет и от всего отмажет! А ты? Кто ты Олька? Дочка без пяти минут покойника? Дочь матери, которая все ради вас, а на себя крест поставила?! Ты нищая, теперь уж так точно!».

Оля заморгала часто-часто не накрашенными ресницами. Шмыгнула носом.

Так ведь и не в Зинке дело, хоть и тянется она к ней, как сорняк к цветущей розе, а все дело в нем, в Ветрове. Может, влюбилась она, впервые в жизни так сильно и безрассудно, что сердце в груди плавится и бьется только о нем. Он же, как сон. Как наваждение для нее стал. Она ни дня без него не может…

Запомни эту ночь

- Народ, хорош, спать! – прокричал с порога Хмурый и врубил портативную колонку. Девчонки завизжали от неожиданности, парни засмеялись, вмиг проснувшись, хотя вряд ли кто-то из них спал. Ветров чертыхнулся.

Леня, пританцовывая и напевая себе под нос, зажег конфорку с огнем и два фонаря.

- А теперь танцы!

Он громко свистнул и пустился в пляс, расстегнув куртку и взмахивая руками. Зинка завизжала, обхохатываясь. Из динамика еще громче полилась музыка. К нему присоединился Гарик и вдвоем они отплясывали под старую песню из восьмидесятых. Неожиданный, признаться выбор.

Ринка и Зина поднялись и присоединились к ним. По темным пошарпанным стенам заплясали их тени и в полумраке с отблеском полной луны, что любопытно заглядывала в окна, происходящее казалось нереальным и завораживающим.

Ринка подорвалась первой, завиляла круглыми бедрами под музыку, вызывая еще больший смех парней. У Светы фигура бомба, словно ей не восемнадцать, а…В общем она и Зина настоящие красотки – высокие, длинноногие с попой и грудью, в то время как сама Оля полная им противоположность.

В голове снова голос матери: «Не позорься, сиди дома! Куда ты, глупая, лезешь?! Используют и выбросят. Дура!...»

Олька рьяно мотнула головой.

Зинка эффектно скинула с себя куртку, оставшись в обтягивающей водолазке. Откинула волосы на спину и, тряхнув гривой, под довольное улюлюканье парней закинула свою длинную ногу на плечо Ветрову. Тот расплылся в довольной улыбке. Взяла его ладони и положила себя на ягодицы.

- Да, детка! – крикнул Леня, мотая головой в такт музыке и пританцовывая. Обернулся, подмигнул Ольке. Оля вспыхнула, краснея. Танцы становились все жарче. Лана уже повисла на Гарике. Хмурый, Матвей и Димочка уже были там же, в центре комнаты и залихватски танцевали. Девчонки довольно визжали, парни смеялись. Тени от их тел плясали по стенам в каком-то бешеном круговороте. Блеск от свечей – Светка точно решила спалить к чертям этот старый дом! Приглушенный свет фонарей – Димочка стянул с себя свитер и отшвырнул аккурат на один из светильников.

- О, интимная обстановка! – прохрипел Гарик и навалился всем телом на Ринку. Та прогнулась в спине, почти встав в мостик, и их губы соединились в жадном поцелуе.

Олька с замиранием сердца перевела взгляд на танцующих Зину и Ветрова – неужели Саша тоже ее поцелует? Но нет, он и не думал ее целовать, напротив, слегка оттолкнул. Олька выдохнула, от сердца отлегло.

- Сашка, я тебя обожаю! – завизжала Зина и запрыгнула на него, обвивая его бедра своими длиннющими ногами.

Олька поперхнулась. Даже замутило. Почувствовала сейчас себя настолько лишней, что захотелось бесследно раствориться.

Музыка стала громче. По ушам било так, что казалось, вышибет все мозги. Танцы Гарика и Светы становились все откровенней. Димочка бросил на Ольку сочувствующий взгляд – он один знал из-за кого она здесь, протянул руку, зазывая к ним, но Олька мотнула головой. Ноги налились тяжестью. Да. Она опять стесняется и закрывается. И снова не уверенна в себе. Стыдно-то как. Надо как-то приобщаться к компании, а она не может. Все тело словно парализовало.

- Оля! – крикнул Хмурый.

Олька вскинула голову. Идет к ней, тянет руку и резко дергает ее на себя. От него пахнет алкоголем, когда он успел? Ах, да он же в машину уходил. Видимо, там и…

Оля не хотя задвигалась под музыку. Димочка и Матвей захлопали в ладони, подбадривая ее. Олька улыбнулась. Кажется, расслабляется. И ей даже нравится. Она танцует в этом мешковатом зимнем костюме и со сладкой истомой вдыхает аромат танцующего рядом Ветрова. Как от него потрясающе пахнет. Она вскидывает голову и встречается с ним глазами.

Его друзья пели и веселились, а он замер посреди комнаты, аккурат напротив нее. Высокий. Темноволосый – шапка съехала на бок, с горящим огнем карих глаз, от взгляда которых дрожь огненной лавиной вновь растекается по ее телу.

- Иди ко мне? – прошептал одними губами.

Она не услышала его голоса в гаме чужих криков, но точно поняла, прочитала по губам, почувствовала.

Стоит, смотрит самоуверенно, нагло, заинтересовано. И она делает шаг к нему навстречу и протягивает руку. Его ладонь большая и горячая.

Он выше почти на две головы. В ней роста метр шестьдесят. И она машинально встает на цыпочки. Он сжимает ее пальцы и тянет на себя. Она падает в его объятия и под музыку, что оглушительными битами врывается в сознание, ведет ее в танце. Ритм бешеный, девчонки визжат и скачут, а они медленно кружатся по комнате. И он прижимает ее дрожащую к себе и не отводит глаз.

- Как ты? – шепчет, наклоняясь на ухо.

Как от него пахнет головокружительно. Свежим одеколоном и мятной жвачкой. Дыхание горячее… Мамочки…

- Все хорошо?

Она как немая кивает в ответ и смотрит в его глаза. Тонет, тонет…

- Если что-то смущает, скажи, ладно?

Он что, решил взять над ней шефство? Или что это?...Не интерес же? Куда ей до него. Где он, а где она. Или в ней вновь говорит ее неуверенность. Сейчас же они вместе…

- Хорошо, - прошептала чуть хрипло и смущенно откашлялась. – Спасибо.

Глава 1. За месяц ДО

За месяц ДО…

Небольшой горный городок вновь накрыло смогом и серым туманом. Под ногами не земля, там лабиринты и пролеты – старые шахты по добыче угля.

Оля торопилась в дом, пропахший лекарствами, слезами и горем. В руках у неё был бумажный свёрток с горячим хлебом из булочной. Во рту собиралась слюна. Еще месяц назад она бы с удовольствием вздохнула горячий аромат хлеба и выпечки, откусила бы румяную хрустящую корку, и с удовольствием прожевала, запивая молоком. А сейчас нос не ощущал аромата хлеба – она вся пропахла сырой рыбой, а слюна во рту и вовсе казалось горькой.

Этот месяц выдался отвратительным. Одно потрясение за другим.

- Господи за что мне это наказание! – Теть Наташа тихо подвывала, бродя по квартире выцветшей тенью. – Всю жизнь терпела издевательства, а теперь ещё молодость доживай, ухаживай! – причитала она, обливаясь слезами.

Оля прижалась спиной к холодной стене и захотела исчезнуть. Раствориться бесследно, только чтобы ни слышать и ни видеть того, во что превратилась их жизнь. Мачеха прожила с ними девять лет. Отец работал на двух работах, чтобы она ни в чем не нуждалась, сидела дома, занималась собой. Но как только тот слег, вся ее любовь улетучилась. И начались бесконечные слезы и причитания о ее незавидной судьбе.

Об Оле она и не думала.

Но печальнее всего было видеть лицо отца, который все прекрасно слышал, но изменить уже ничего не мог. Он так же, как и они знал, что умирает.

Оля положила на стол хлеб, скинула обувь, замерла на пороге комнаты.

- Надо было раньше разводиться не слушать никого, тебя не жалеть, дура, ой дура я! – Теть Наташа собирала сумку. – Как жить то без денег? Мне что, на работу идти? Так же как ты рыбу разделывать, полы мыть? Ты молодая, все стерпишь, а у меня уже возраст не тот. Да и не для того я с ним жила, чтобы так на старости закончить!

Оля шмыгнула носом, что совсем заложило от слез, хрипло задышала ртом. О каком возрасте она говорит? Тете Наташе всего сорок…

- Не переживайте, тетя Наташа, я сама буду за ним ухаживать.

- Куда тебе? Уроками занимайся, первый курс, экзамены на носу.

- Он мой папа, я справлюсь!

Мачеха резко обернулась, затрясла розовой кофтой в руке, вновь заплакала.

- И жалко конечно мне вас, его, себя, но себя больше Оленька! И нет, не животное я, не зверь. Может, вырастишь, станешь женщиной и тогда поймёшь, что значит женское счастье. Мне сорок, я ребеночка еще хочу! Чтобы не доживать свой век в одиночестве!

Мачеха опять заревела, и Оля занервничала ещё пуще. Первая оплакивала свою не завидую судьбу, вторая отца, который хоть и пил и бранил и ласки никогда не показывал, но все же был родным отцом.

Глаза защипало. Папуличка мой родной, любимый...

Ты не слабая. Так и не кажи свои слезы своим врагам. Выше голову будь сильней улыбайся.

Когда он ей это сказал? Пожалуй, с месяц назад. Когда еще мог внятно разъясняться. Когда разум не затуманился от боли. Когда глаза – светлые и любящие еще смотрели на нее с нежностью.

- Ладно, Олька, крепись! – трагичным тоном прошептала тетя Наташа и, как и в детстве потрепала ее по волосам. Подхватила с пола свои незавидные пожитки и, махнув на прощание, хлопнула дверью. Ушла. Под очередным этапом жизни подведена жирная черта.

…Сверху снова стонали.

Громко и протяжно. За стеной вот уже десять минут раздавался ритмичный стук соседской кровати: под особо сильным толчком спинка ударялась о стену и диван, на котором лежала Олька вибрировал.

Кажется, к таким звукам привыкнуть невозможно, но она привыкла. В связи с перестройкой и шальными девяностыми их квартира, образованная из бывшей коммуналки, осталась единственной жилой на всем втором этаже. Над ними гинекологическое отделение областной больницы, на этаже вокруг сплошь замурованные стены, с той стороны которых приёмный покой и смотровые. Иногда ей даже слышно, как лязгают металлические приборы и опять же кричат, ругаются, стонут женщины. Подруга Ирка говорит, что её мать там лежала, когда схватила осложнения после аборта. И судя по окну, с которого она кричала мужу, находилась палата над её, Олькиной комнатой.

За стенкой в последний особо яростный раз стукнула спинка кровати и сосед издал громкий рык.

Оля поерзала на диване и перевернулась на другой бок.

Интересно, их сосед сегодня с той рыжей или лысоватой? У него их две, ходят к нему, к Алику что снимал у них комнату, по очереди.

Оля положила ладони под голову. Поджала ногами под себя одеяло. Луна серебрила полоску пола. На диване напротив не спал отец. Смотрел на неё не мигающим взглядом. Безнадежно больным взглядом. Смотрел и каждой клеткой своего организма знал – это конец.

Она облизнула губы и крепко зажмурилась.

Спать. Не плакать опять, не ныть, не жалеть себя. Толку не будет, отец не поправится и их жизнь не вернется в прежнее русло. А нытье только отнимает жизненно необходимые ей силы. На нее свалилось все сразу, резко сбрасывая розовые очки беззаботной юности.

Еще недавно учеба в школе и планы на будущее, а уже сегодня четкое расписание жизни: ранний подъем – вымыть, переодеть, покормить отца, поставить укол обезболивающего, дать таблетки. Затем работа на рыбном рынке на окраине большого города, от которого из их областного городишка ходил раз в час рейсовый автобус. Час в тарахтящем пазике, и она стоит распахнув рот как дикая у ворот рынка, по другую сторону от которого в утреннем рассвете светится на возвышенности как на ладони большой город. На рынке – пересортировать по коробкам и прилавкам рыбу, собрать ту, что уже подпортилась и сделать переучет. А к концу смены выдраить весь цех и через час вернуться домой – укол и таблетки. Ужин. И так день за днем, вот уже полгода. На учебе в универе, что тоже в большом городе, и в который она на свое удивление поступила на бюджет, поставлен крест, благо, что ее на работу взяли – пожалела ее теть Рина Шумоянц, хозяйка рыбного рынка.

Визуализация

Наша Оля

а это Саша Ветров :)

Ну, как вам наши герои?

Глава 2. Встреча

Черный автомобиль резво вильнул и свернул с гладкой асфальтированной дороги на разбитый подъезд к синим воротам рыбного рынка. Перед лобовым стеклом что-то мелькнуло, Саша резко нажал на тормоз, но автомобиль, летящий еще на приличной скорости, зарычал, со свистом съезжая к обочине. Шины взвизгнули, поднимая в воздух клубы дыма и фонтан брызг из грязной лужи. Послышался глухой удар.

Саша опустил окно.

С утра то солнечно, то дождь – погода-мерзость. Вот и сейчас, из-за начинающегося дождя и тумана ничего не видно – ни ям, которыми усыпана дорога, ни бросающихся под колеса девиц.

Ветров шумно выругался.

- Какого ….?! – поддержал его Гарик, сидевший на пассажирском сиденье – его сокурсник по универу и лучший друг.

И все-таки не послышалось, это был глухой удар о бампер, брызги на лобовое стекло. Слава богу, ни мозгов и ни крови, а всего лишь грязи. Но у колес его машины, пошатываясь, на ноги поднималась фигура. Маленькая и хрупкая. Совсем подросток! Саша онемел от неожиданности – не от страха же…

Гарик вылетел из машины первым, за ним Ветров.

Девчонка жива, удар пришелся не на нее, а на её сумку. Отбежала на метр, затряслась от испуга. Смотрит на его черную дорогую иномарку взглядом забитого зверька, пятится. Бросает затравленный взгляд на Сашу и его прошибает пот. Он хмуро сводит брови к переносице.

Глаза в глаза с этой курицей! Он сжимает руки в кулаки, намереваясь ее как следует отчитать, но слова умирают на губах, а гнев растворяется в окутавшем их тумане.

Девчонка облизывает пухлые губы, которые кажется, дрожат. Глаза огромные, коричневые, точно дорогой шоколад, блестят от наворачивающихся слез. И он удивленно выдыхает, не ожидая от себя такой реакции. Ему словно трудно дышать и ее боль он ощущает сейчас физически, так же ясно, как и она.

Ветер свистит, обрушиваясь на них, негодуя. Ее золотистые волосы выбиваются из-под шапки, падают на лицо, на долю секунды прерывая их зрительный контакт, и только тогда Саша моргает. Выдыхает – все вокруг словно стеклянное, и кажется, что минуту назад земля ушла из-под ног…Выбило воздух из легких…Можно собирать все что угодно, только вот это чувство – острое и цепкое охватило его впервые. Просто взгляд её испуганных карих глаз, а у него внутри все перевернулось.

Ветров тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

- Что ты встала? Вали отсюда, пигалица! Мля, Саня, она тебе бампер поцарапала своим корытом! – Гарик как горный козел запрыгал вокруг машины, совсем не обращая внимания на усиливающийся с каждой секундой дождь.

К вечеру морось превратила город в слякоть и грязь. Друг еще раз зло гаркнул на девчонку, что вжала голову в худые плечи, обтянутые прозрачным дождевиком с эмблемой рыбного рынка и сел на корточки у переднего бампера, изучая поврежденную фару. Возможно, в иной раз Ветров и сам бы не сдержался и ляпнул в адрес девчонки что-нибудь гадкое, но точно не сегодня. Не сейчас и не с ней. И даже на новую иномарку ему было плевать. ОНА приковала к себе все его внимание. Что-то было в ее взгляде такое, что пробирало до костей.

Золотисто-рыжие пряди намокли и прилипли к смазливому, совсем бледному лицу. Чуть полноватые губы быстро шевелятся – она явно извиняется уже тысячный раз подряд, но из-за шума дождя совсем не слышно ее голоса. Карие глаза горят испугом.

За его спиной с визгом пробежала та, ради которой он приехал на этот рынок. Хлопнула дверью, запрыгивая в теплый салон. Зинка – его…подруга. Малолетка еще, но с ней весело. Да и Гарик на нее глаз положил. С пассажирского сиденья опустилось окно, и довольная Зинка громко крикнула:

- Блин, Оль, ты чего под колеса бросаешься? Рыбу потеряла? Ну, емое, полчаса же выбирали самую жирную! Что жрать теперь будешь? Ну ладно, мать тебе завтра еще даст! Саня, поехали, чего встал как вкопанный?!

Гарик вынырнул из-за машины, брезгливо покосился на перевернутую сумку на колесиках, что обычно таскают за собой бабули, потому как не могут нести тяжелое, сел в машину, громко хлопнув дверью. А вот это он зря.

Саша поморщился.

Девчонка же ринулась было к блестящей на земле рыбе, что уже потонула в луже и измазалась в грязи. Пять жирных серебристых селедок – куда ей столько! Но спохватившись, замерла в сантиметре от рыбины. Поджала тонкие пальцы, сжала в кулачки, и нервно набросив на голову капюшон, резво поскакала прочь, оставив в луже всю свою не завидную поклажу.

Ветров промок до нитки.

Но даже это не заставило его сесть обратно в машину. Казалось бы, чего стоять? Нарушительница, почти виновница ДТП убежала, а он все стоял под проливным дождем и смотрел ей вслед. Громыхнул гром, сверкнула молния, блеснула в луже серебристая чешуя рыбы. Девчонка запрыгнула в отъезжающий от остановки автобус. Пять рыбин хаотично разбросанных по земле, вылетевшие от удара о бампер его машины из ее сумки и маленький багет, надкусанный сразу с четырех сторон.

Сашка мотнул головой.

Отчего-то произошедшее нервным током прошлось по струнам души. С одной стороны он зол – новенькая блин тачка! А с другой – голод и бедность? Испуганные глаза незнакомки. У него в планах креветки и устрицы на ужин в дорогом ресторане города, туса с друзьями, а у этой ужин без хлеба и рыбы. И, кажется, потеряв свою скромную поклажу, она сейчас сильно печалится.

2.1

…От Зинки воняло сладкими духами и…рыбой. Видимо даже ее дорогущие духи не могли справиться со сквозящим от нее амбре. Саша так и сказал ей, громко засмеявшись – к чему скрывать очевидное. Гарик же, который имел виды на Зину, упорно молчал и делал вид, что все в порядке. Ветров вел автомобиль на приличной скорости, ржал, кидая на нее, недовольную, взгляд в зеркало заднего вида, Зина дымила электронной папиросой, Гарик лапал ее за острые коленки. Все при деле.

- Спасибо, что забрали! – выдохнула она. – После недавней тусы я долго на домашнем аресте сидела. Сегодня каааак оторвусь! – Зинка громко заржала. – Ну держись мамуля, поплачешь ты у меня сегодня, домой вернусь утром!

Зинка обернулась и показала кулак на вывеску рыбного рынка. Гарик довольно сжал ее в объятиях, Сашка укоризненно покачал головой.

- Малая еще, чтобы по ночам тусить! Мать бы пожалела!

- Ага, щас, Сашенька! Мне восемнадцать, моя голова – мои правила, а мать – зануда! Да она сама меня в восемнадцать уже родила, а меня жизни учит! Поздно! Ой, Саш, у ларька тормозни?

- Тормозну тебе сейчас, мелкая!

- Ну, пожалуйста, ну Сашенька!

Гарик ревниво эйкнул, Сашка усмехнулся, включая поворотники и перестраиваясь в другой ряд, ближе к обочине.

- Кто я, Саша, а кто ты? Я принцесса! Мой отец цыганский барон – забыл?!

- Ой, блин! – засмеялся Гарик, хотя Зинка была права. Ее батя был еще тот хмырь. Богатый и уважаемый. В определенных кругах, конечно, в которые нос лучше не совать

- Ага, забыл! Страх потерял и рамсы попутал! – весело отозвался Ветров и резко нажал на тормоз. Обернулся и серьезно, спросил: - А кто эта девчонка? Ты, кажется, ее Олькой назвала?

- Пфф! – удивленно прыснула Зина. – Ну, ты спросил, Саша! А при чем здесь она? Мы о другом разговаривали! Или ты все это время только о ней и думал?

Ревность кольнула Зину, пробиваясь наружу в нотках ее звонкого голоса. Гарик дёрнул плечом. Его тоже периодически сжирала ревность – слишком уж Зина ветреная, а его, кажется, начинала сжирать любовь. И вот угораздило же – именно к этой пишадице.

- Ну, скажи. – Попросил Саша, улыбаясь. И ведь ему и вправду интересно.

- Зачем? – ревниво заупрямилась Зина. Гарик метнул в друга строгий взгляд.

Саша выгнул бровь. Молчит, не сводя с нее внимательного взгляда. Зина недовольно мотнула головой и выдохнула:

- Оля она. У матери на рынке работает, рыбу перебирает. Разнорабочая. Вечно голодная, похоже одной рыбой и питается. Малоимущие они…или как это называется…

- Ха! – Гарик заржал. – Это называется Зиночка бедность, но тебе, наша принцесса это понятие чуждо.

- Ой, и, слава богу! Я бы в Олькиной шкуре не хотела оказаться. У нее прикиньте, отец болен, мачеха бросила, родная мать не появлялась уже лет…Да никогда не появлялась, родила и тоже бросила, как котенка. Она в малосемейке допотопной живет, райончик – жуть.

Зинка затараторила возбужденно, выдавая парням все подробности Олькиной не завидной жизни. Гарик сначала смеялся, потом приуныл. А Саша, закусив губы, смотрел невидящим взглядом в окно и видел не серый смог, а ее – этой маленькой Ольки – испуганные глаза…

Жалость жалостью, но при мыслях о ней в его штанах зашевелилась не понятная для него сейчас жизнь. У него с утра был секс с классной девчонкой, которая вдоволь удовлетворила все его потребности, так чего сейчас-то? Его такие серые мышки никогда не привлекали. Но у товарища в его штанах видимо был свой взгляд на происходящее.

Саша хмыкнул, поджимая губы, откинул голову на подголовник, прикрывая глаза. Да, хотел бы он услышать ее голос и еще раз внимательней рассмотреть. Не обычный экземпляр, это уж точно…

Глава 3. Взрослей

- Так ты с нами? Или все-таки, домой? – Ветров включил аварийку, останавливаясь у светофора. Налево – модный ресторан, в котором жуть как вкусно кормят, направо – Зинкин дом.

- Не знаю, - Зина пожала плечами. Они и так уже, который час катались по городу, дымили кальян в кофейне и снова колесили.

У Саши черный спортивный автомобиль, тонированный по кругу, кожаный салон – всё строгое и по-мужски брутальное. Да и сам он такой – немного грубый, чуть резкий и внешне на бандита похож. Хотя кто его по-настоящему хорошо знает, в курсе, какой он правильный и… настоящий. Надежный он. Серьезный. Не то, что его друг Гарик. Говорят папаня Ветрова самый, что ни есть настоящий бандит. Все его уважают в городе, даже боятся, а для Зины его папаня, у которого какие-то дела и с ее предком – ну настоящий одуванчик. Толстенький, миленький, всегда с улыбкой. Саша же Ветров на вид как браток из девяностых – крепкий, спортивный. А может, смотрится так потому как сейчас подстрижен коротко, в меру подкачан – несколько раз в неделю ходит в зал, в водолазке черной и в черной же кожаной куртке, которые страсть как идут к его черным, как вороново крыло волосам.

Ну, идеальный, в общем, по ее меркам...

- Ладно, школьница, мозг не парь! – сказал громко и резво тронул машину с места. – Домой тебя везу!

- Чего это? – Зинка притворно надулась, но особо не сопротивляясь. Ей и вправду надо домой, иначе опять накажут. А тем более Ветров ее на вечеринку пригласил, ради которой можно и посидеть денечек – другой дома, а уж потом она оторвется. И уже после, мать опять заставит ее пахать в наказание на вонючем рыбном рынке… - Я не школьница уже!

- Ну, первый курс, разница-то. – Хмыкнул Саша и с усмешкой покосился на нее в зеркало заднего вида.

- Сашка, завязывай, не обижай мне Зиночку, - Гарик как лоснящийся кот прильнул к ней, зарываясь лицом в ее волосы.

- Мама опять закроет на неделю, опять не увидитесь.

Гарик тяжко вздохнул, Зина закатила глаза. Она если и будет переживать, то уж точно не из-за разлуки с Гаром.

- Это точно, - Зинка фыркнула, посмотрела на Ветрова влюбленными глазами. – Она мне тогда такого нагоняю дала, когда ты меня подвозил, только и кричала: где ты такого мужика взяла?!

- Про меня что ли? – Ветров засмеялся.

- Ага, прикинь! Я ей говорю – ой, да какой он мужик, мамочка?! Ему всего двадцать четыре! И он не мой!

- Я что так плохо выгляжу?

- Супер ты выглядишь, просто опасно.

Парни вновь засмеялись.

- Напугал, в общем, ты ее.

- Бывает. На счет завтра в силе?

Настойчивый какой. И наглый. Зинка откинулась на спинку сиденья, раздумывая.

- А если она не согласится?

- А ты пригласи так, чтобы не отказалась.

- Да нафиг она нужна, Ветер? – недовольно пробурчал Гар. – Или лично наказать за поцарапанный бампер хочешь?

Ветров лишь усмехнулся, игнорируя реплику друга.

- Олька, она это…немного зашуганная. Не знаю, даже как позвать ее. Да и мы не общаемся особо, хоть и пересекаемся на рынке. Она, кстати, со мной на одном курсе учится – вроде ботаничка, а пары пропускает.

- Тоже оторва что ли?

- Да ну! У нее дома проблемы. – Зина тряхнула копной черных волос. – А если она не придет?

Молчание.

Ветров явно заинтересован в этой рыжей мышке. Блин, она ему понравилась что ли?! Конечно, у нее на лбу написано – невинная овечка. Нравятся ему такие? Возбуждают?

Зинка злилась. Гарик, конечно, хорош, но с Сашкой Ветровым мало кто мог тягаться. Его друзья симпатичные и обеспеченные все же меркли на его фоне.

- Понравилась она тебе? – спросила открыто и уставилась на него, нахмурив широкие черные брови.

Молчит. Улыбается. Чертов извращенец!

- Не важно, Зин, - сказал, паркуясь у ворот ее особняка. – Жду. До завтра!

Зинка хмыкнула, поправляя воротник куртки и откидывая со лба черные волосы.

- Ладно, попробую что-нибудь придумать. Пока, мальчики.

- А поцеловать? – спросил Гарик и потянулся к ее губам.

- Хрен тебе! Я без любви не целуюсь.

Гарик цокнул, Ветров громко заржал.

Спасибо за поддержку! Очень вдохновляет!

3.1

… Олька села на стул, уставилась в окно не мигающим взглядом. Снова дождь. Раньше она любила осень, наслаждалась ее яркой красотой и свежим ветром, а сейчас…Сейчас все смешалось в бесконечное уныние.

Если верить надписи на ее детской фотографии – родилась она пять минут назад. Ровно восемнадцать лет назад. Кто бы мог подумать, что встретит она день своего совершеннолетия в одиночестве. Без праздника и застолья. С тревогой на душе. Отец спал за стенкой в комнате. Совсем плох. Даже не отреагировал на ее прикосновения, хотя обычно в его глазах мелькало узнавание, и легкая улыбка искажала худое лицо.

По щеке потекла тонкая полоска слез, но Оля даже не заметила этого. Открыла шкафчик, взяла коробок спичек.

Фитиль розовой свечки загорелся желтым огоньком, на стене заплясала одинокая тень. Маленький тортик с масляной розочкой выглядел хорошо и даже аппетитно.

Эх, жаль, что селедку под шубой не сделала. Растеряла, ворона, всю рыбу. А ведь о большой плашке этого салата она мечтала весь последний месяц. Представляла, глотая выделяющиеся слюни, как будет несколько дней подряд есть этот салат и облизывать ложку. Раньше его готовил отец…

Взяла тортик. Поставила на стол. Закрыла глаза. Загадать бы желание, но в голову лезут одни глупости. Почему-то то и дело перед глазами возникает образ этого высокого брюнета, что еще несколько часов назад прожигал ее взглядом насквозь.

Оля вздрогнула. Даже сейчас от одного только воспоминания о нем, по ее телу заскользила странная дрожь. Хм…А он очень красивый…Такой…как из ее сказки. Кажется, в глубине души она именно о таком и мечтала, когда представляла себе своего будущего парня. Она его, конечно больше никогда не увидит, но он точно герой ее романа.

Эх…

Олька выдохнула:

- Хочу быть счастливой! И сильной!

Распахнула глаза, что застилали слезы. Кремовая роза расплылась перед глазами.

- Ну, с днем рождения, тебя, Олька!

Задула свечку, схватила ложку и воткнула в середину торта. Отправила в рот большой кусок. Жует, глотает вместе со слезами, что струятся потоком по худенькому лицу, и остановить которые, просто нет сил.

3.2

На квартире, упичканной самой современной мебелью и техникой – марево. Кальянный дым плывет к потолку, играет популярная иностранная музыка.

Парни все под стать Ветрову – в фирме, с модными стрижками, спортивные и высокие. Прямо гнездо разврата. Их бы раздеть до трусов, и она бы точно ослепла от пестрящих перед глазами кубиков пресса.

Дверь за спиной захлопнулась и все на мгновение замолчали, окидывая ее откровенными оценивающими взглядами.

Мама, дорогая! Щеки Зины вспыхнули, хотя она никогда особой скромностью не отличалась.

- А это что за размалёванная школота? – спросил с усмешкой один из парней. – Девочка, ты дверью ошиблась? У нас ты уроки не сделаешь, если только занятие по сексу устроим? Нормально так?

Парень громко засмеялся, но из недр квартиры появился Гарик и проходя мимо щелкнул того кулаком по плечу.

- Завязывай! – сказал грубо и обернулся к Зине. – Моя, дорогая, ты божественна!

Зина натянула на лицо широкую улыбку. Она признаться честно очень хотела подобный комплимент услышать из уст Ветрова, но тот, судя по всему так не считал.

Саша поднялся с пола, на котором он и его светловолосый друг, которого она тоже видела впервые, изучали какую-то карту.

- Зин, привет! Здорово, что вы пришли! – он обнял ее, крепко стиснув в объятиях, и с надеждой посмотрел за ее спину.

Зинка скривилась в лице. Ждал он, значит…но не ее. Ты прав, Сашенька, я пришла не одна, но и не с этой серой мышью Олькой! Ветров расстроился – она отчего-то уверенна в этом, но вида не показал.

Гарик кинул на Зину свою огромную лапищу, как бы давая понять, с кем она здесь. Парни хмыкнули.

- Это что и есть ваша вечеринка? – Зина изогнула брови и щелкнула во рту жвачкой. За спиной пропищала приветствие ее подруга Ланочка.

Музыка хоть и играла, но на вечеринку обстановка совсем не походила. Напротив, кажется, ребята были заняты каким-то делом. Повсюду карты – что-то из географии, она в этом не особо сильна…Ни выпивки тебе, ни угощений, а сплошные чертежи, кальян и снова географические карты.

- Что здесь происходит? – не довольно спросила Зина у Гарика, который как лоснящийся кот продолжал изучать своими лапами изгибы ее тела. Зина смотрелась красиво, эффектно, словно дорогая кукла, но точно не к месту. Высокий каблук, короткое платье бирюзового цвета, усыпанное пайетками и блестками, грива густых волнистых волос, черным водопадом спадающая по спине. Яркий лак на ногтях, вызывающий макияж – красная помада, отпечаток от которой на щеке Ветрова – грел ее душу. Парни однозначно заценили. Все. Кроме Саши!

- Здесь дела делаются, Зина! – пробурчал возбужденно Гарик и помог ей с пальто. – Чуть позже в клуб поедем. Вип зона и все что ты хочешь.

- Вау, супер! – сказала за ее спиной Лана.

- Ребят я Зина, а эта Лана моя подруга, - сказала она, обходя Гарика и присаживаясь на стул возле Саши.

- Здрасьте, - кивнула Света, она же Лана. Облизнула пухлые губы, провела пальцами по изгибам фигуры. Парни жест оценили, благо там было на что посмотреть.

Светлана тоже была цыганских кровей. И тоже не бедных. А еще высокой, как и подруга – метр семьдесят пять и ухоженной по последней моде – губы, грудь, все из «салона». На вид ей никак не восемнадцать, а с этим тюнингом все двадцать с хвостиком. И уж точно совсем не скажешь, что с детством она попрощалась лишь вчера. Ведь еще весной она дохаживала в одиннадцатый класс, с трудом помещая свои длинные ноги под партой, а кружевной передник на ее коротком черном платье школьной формы и вовсе смотрелся на ней как вещица из эротического салона. Что и говорить, повеселились они с Зиной в выпускном классе на славу! Учителя только выдохнули, когда эти два переростка – эскортницы! бесстыдницы! куда только ваши родители смотрят, стыд и срам! – выпустились во взрослую жизнь. Выдохнули и перекрестились.

- Леня, - хрипло прошептал наглец, назвавший их школотой, и сразу взял Ланку в оборот. Бросил по-хозяйски на нее свою руку, но ей это даже польстило. Парень был полный отпад – высокий, спортивный, одет с иголочки в дорогущие бренды, и пахло от него соответствующе.

- Димочка, - сказал светловолосый парень, не выпуская из рук географический атлас. Он поднялся с пола на котором делал пометки в картах и обаятельно улыбнулся.

- Вы как ботаны! – Зинка стрельнула глазами в сторону бара. Она сразу приметила нужные ей напитки. Гарик заметил ее взгляд и метнулся делать коктейли.

- Саш? – пока Лана ворковала с Леней, а Гарик занялся делом, Зина подплыла к Саше. Обняла его за плечи, заглядывая через плечо.

- М-м?

- А что тут у вас?

- Да мы тут предстоящий турпоход обсуждаем.

- Тур чего? – скривилась Зина, принимая бокал с напитком из рук Гарика.

- О! На Бали решили махнуть? – Лана села в кресло, закинула нога на ногу и сделала внушительный глоток, расстегнула свою маленькую сумочку и без стеснения вывалила ее содержимое на столик – духи, помада, тени, жвачка, презервативы и сигареты. Выбила одну из пачки и подкурила. Леня сел рядом с ней, с интересом окинув ее взглядом. Их бокалы издали звон и оба, не сводя друг с друга глаз, пригубили. Кажется, они уже безмолвно обо всем договорились. – Я с вами если что…на Бали.

Глава 4. Ты будешь мой?

Пока Зина потягивала вино, а Лана веселилась с Леней, Саша, Димочка и Гарик что-то рьяно обсуждали, спорили и, судя по накалу страстей, явно не могли прийти к единому мнению.

Это уже позже Зина узнала, что лучший друг у Саши здесь один – Гарик, а все остальные просто хорошие приятели, его сокурсники.

Зинка как обычно загулялась допоздна. Упилась вся! Сначала на этой квартире, потом в машине у Саши под громкие басы популярной музыки, а в завершении в модном баре. Там сплошь мажоры, вход только для своих. Поехавший с ними Димка чувствовал себя не уютно, выглядел скромно и Зина, под парами не одного коктейля, от души над ним шутила и подтрунивала. Димка в ответ лишь улыбался, обезоруживая её наглую и дерзкую своей улыбкой.

Светланке – хорошо, она быстро определилась с новым ухажером – Леня не спускает с нее ни взгляда, ни рук. Танцуют в центре зала, целуются без перерыва, а Зине вот тяжелей.

Она с замиранием сердца бросила взгляд в сторону неприступного Ветрова, закусила губы, когда тот поймал ее взгляд. Подмигнул ей, делая глоток из бокала, и тотчас потерял интерес. Конечно, вокруг столько девиц крутится! Вот у кого у кого, а у Саши проблем с девчонками точно нет!

Гарик тут как тут, сжимает ее руку, тянет на себя, а она выскальзывает, показывая ему язык и несется к Саше. Тянет он ее магнитом!

- Саш? – повисла на его шее, отпихивая бедром сисястую блондинку.

- Что, мелкая? – он улыбается. Зинка облизывает красные губы. Его взгляд скользит по ее губам, и она прикасается к его щеке языком.

- Ну, тише, тише, - останавливает ее, скидывая с себя. – Гарик мне голову оторвет.

- Я ему ничего не обещала! – Зина вновь обхватила руками его крепкую спину. Как от него пахнет – с ума сойти!

- Я думал у вас уже все схвачено! – Ветров улыбается ехидно, издевательски, снова смеется над ней?

- Да ну вас! – Зина отпрянула, задвигалась рядом под музыку. Виляет бедрами, крутится как заведенная вокруг своей оси, Саша смеется. Смешно ему, блин! Она что для него обезьяна в цирке? Да она, между прочим, соблазнить его пытается!

- Не заводит тебя Гар? – спрашивает Саша и выгибает брови, хватая ее за талию и притягивая к себе. Он уже достаточно пьян, а потому его руки становятся чуть смелее, а движения – резче. Но ей так даже больше нравится!

- Он – нет, а ты – да. – Прошептала, глядя в глаза.

Сашка дернул головой, громко засмеявшись, вновь отпихивая ее. Грудастая блондинка стрельнула в Зину ненавидящим взглядом, что-то затараторила Ветрову.

- Саш! – Зина дернула его на себя.

- Блин, девочки, мне разорваться на вас что ли?!

- Бледная, отойди! – рявкнула Зина и оттолкнула девицу в сторону. Сопернице на вид лет двадцать пять – не меньше, но Зине плевать. За Ветрова она и подраться может!

- Так, хватит, домой поехали! – Саша дернул Зину к выходу из бара. Она послушно поплелась следом, натыкаясь взгялядом на улыбающегося Димочку и на ревнивый – господи какой злой! – взгляд Гарика. Ну и пусть ревнует! Ей сегодня плевать!

Гарик перевел взгляд с объекта своего обожания на лучшего друга. Улыбаются друг другу, смотрят в глаза.

- В машину иди! – сказал Саша и вложил в ее руку брелок с ключами. – Я сейчас.

- Отвезешь?

- Ну не брошу же.

- Ладно.

Зинка фыркнула на Диму, махнула рукой Светке и Лёне, послала издевательский воздушный поцелуй Гарику. Тот сдерживался, казалось, из последних сил. И выпорхнула в ночь.

- Довезешь ее? – спросил хрипло Гар и усмехнулся. Саша кивнул, сказал тихо:

- Ничего личного братан, она мне не нужна, сам ведь знаешь.

- А по-моему она с самого начала по тебе текла.

- Да ну! Она просто на ревность тебя берет, игрульки играет, возраст какой? Мозгов сколько? Опыта опять же… хотя с последним я кажется, погорячился.

Саша засмеялся, а Гарик недовольно хмыкнул. Нет, он конечно знал что Зина далеко не девочка и уже кувыркалась в постели с парнями, но слушать подробности не хотел. Иначе можно заслушаться и потерять интерес. Он лучше сам ее проверит на все ее хваленые другими умения. А там уже и любовь как обычно пройдет – Зина станет очередной отработанный материал. А пока она неприступна для него как крепость, как горная вершина, на которую ему обязательно нужно взойти. А точнее войти.

Гарик хищно улыбнулся, пожимая другу руку.

- Ну у нее получается меня позлить, коза мелкая, - Гарик допил содержимое бокала до дна, громко стукнул о стол, да так сильно, что стакан треснул. Хлопнул Ветрова по плечу чуть сильнее, чем обычно и с усмешкой сказал: - Ну давай, Сань, довези ее. Предложит себя – бери, мне такая не нужна, сам знаешь. А нет – еще одарю ее, значит, своим вниманием. На созвоне.

Гарик засмеялся и ушел в кальянный дым. Туда, где девчонки завлекали его своими танцами. Но отчего-то ни одна из них не заводила его так, как эта малолетка Зина. Вот зараза!

_____________________

А вот и наша Зина! Листаем!

4.1

Зина. просит любить и жаловать!) Как вам?)

- Зинка, ты что творишь? – первым делом спросил Саша, когда сел в машину. – Гар к тебе как ни к одной искренне и честно. Нравится же? Другие бы на твоем месте, ух!

- А я ни другие!

Машина рыкнула и резво тронулась с места. Вообще-то Ветров за руль в таком состоянии никогда не садился, но сегодня выпил мало, да и жила Зина на соседней от бара улице.

- Да и вообще, что я такого сделала? – спросила она с вызовом. – Я ему ничего не обещала, мы еще друг другу никто! И ты мне тоже нравишься, Саша! Я что в свои восемнадцать лет повыбирать не могу? Или мне паранджу надеть ради Гарика – парня из гор?

- Что ты несешь? Вот же глупая еще, - Саша усмехнулся и мотнул головой. Его черные волосы слегка взъерошены, челка падает на лоб, и она смотрит на него как зачарованная. Отчаянно хочется к нему прикоснуться, но он сейчас явно не в духе. Ей бы сейчас помолчать, не нарываться, но вместо этого она упрямо выдает:

- Ты мне нравишься, Саша. Больше чем он.

- А вот давай без личного! – тут же реагирует он. – Иначе все.

- Что всё?!

- Конец дружбе!

- То есть я тебя вообще никак не привлекаю? Ни разу?! А зачем тогда возишься со мной уже год?

Саша повел плечами.

- Привык.

- Классно! – Зина отвернулась к окну. Его привык – что нож по сердцу. – Значит, как девушка я тебя совсем не привлекаю?

Повернулась, гневно уставилась на него.

Саша молчит. Отвечать на этот вопрос считает глупым и бессмысленным. Какая разница – нравится-не нравится. Вместе они не будут. Он не серьезно по большей части к девчонкам. Так, на одну ночь. А Зинку так использовать совсем не хотелось. Она хоть и оторва, но милая. И он к ней даже больше чем просто к знакомой относится. Как к сестре. А она глупая, в любовь играет…

Для серьезных же отношений ему нужна совсем другая девушка. Тихая. Скромная. Спокойная. Домашняя, в конце концов. С которой уютно и тепло. Его мама как раз такой была – идеальный эталон женщины.

Ветров сильнее сжал руль, вспомнив о матери. Память – мерзкая штука. Врезается намертво в сознание обрывками фраз, взглядов, разговоров – и все в мрачном свете прожитых дней, а нежный голос мамы, ее светлые глаза, прикосновения – потихоньку, словно издеваясь, стирает ластиком. Вроде помнит и запах ее, и улыбку, а вроде и припорошено это все житейским хламом, что изо дня в день сыпется в копилку его памяти.

Мама…Скоро три года, как ее нет с ним.

- Молчишь? – надула губы Зина.

- Молчу, - кивнул Ветров и повернул во двор ее дома. На первом этаже горит свет. На часах три ночи. – Ну вот, мама твоя не спит, волнуется.

- Ага, опять на рынок завтра отправит. Зараза! Ждет, чтобы обнюхать и поорать: Зина, ты не дочь, а бессовестная дрянь, ты наказана, поняла меня?!

Зина изобразила материн голос и Саша поморщился.

- Так может, и права будет. – При упоминании рынка перед глазами всплыл образ Оли. Полная противоположность Зины. – Ты, давай, иди, напишешь, что да как. Завтра, так и быть, отвезу тебя в рыбное царство!

Саша громко засмеялся. Перед глазами Оля. Тряхнул головой, сбрасывая наваждение, повернулся. Зина заговорщицки щурится – не иначе что-то замышляет. Знает он этот хитрый взгляд.

- Угу! – Зина дернула на себе пуговицы пальто, дернула рычаг, и ее сиденье откинулось назад. – Я так просто не сдамся, Сашенька!

Сказала и рысью бросилась на него. Он даже пискнуть не успел, а она уже сидит на нем сверху, зажатая его телом и рулем. Откинула назад волосы, облизнула губы.

Еле слышно работает двигатель. Шумит за окном ветер. Или это в их головах от выпитого шумит…он чувствует сладковатый запах ее духов и, кажется, слышит, как бьется ее сердце.

Она скользит пальцами по его лицу. Сашка откидывает голову на подголовник, смотрит усмехаясь. Она красивая. Губы сочные, полураскрытые, что становятся все ближе.

- Я поцелую тебя только один разочек, ладно? – её хрипловатый шепот мурашками бежит по телу. – Не отталкивай. Твое безразличие меня убивает…

Саша качает головой, изворачиваясь от ее губ, но все же обхватывает руками ее за попу и с силой вдавливает в себя. Зина томно выдыхает от неожиданности и откидывается на руль. На всю улицу раздаётся оглушительный сигнал его машины.

- Черт! – Зина испуганно вскрикивает. – Клаксон!

- Класксон! – передразнивает он ее и смеется. – Сама ты клаксон! Тебе пора Зина. Не тянись ко мне, завязывай.

- Ну Сашечка…

- Зачем навязываешься? – отвернул голову. По стеклу капли струятся – снова дождь. – Ну, трахну я тебя сейчас, а дальше то что? Влюблюсь, думаешь? Нет. Встречаться будем? Тоже нет.

Глава 5. Не твое

Зина открыла глаза. Тишина. Солнечные лучи заглядывают в окно и отражаются на светло-голубом потолке, в глянцевое отражение которого она видит себя – загорелую, длинноногую, абсолютно голую.

Ее темная кожа ярким контрастом светится на белом шелке простыни.

Наказана…

Мама обещание сдержала. Она вообще женщина слова.

Зина застонала, когда голова затрещала от боли. Потянулась точно кошка, хрустя затекшими ото сна суставами. Зажмурилась, вспоминая вчерашний вечер.

Перед глазами Сашка и его друзья, имена которых там, в клубе, она даже не пыталась запомнить. Слишком много у него знакомых. Там даже кто-то шутил: «Ветер, ты, что в детской комнате полиции работаешь? Где ты взял этих нимфеток?!».

Зина с Ланой только глаза закатили на эти шуточки.

Гарик и Саша сыпали деньгами вчера налево и направо, заказывали все самое дорогое. Гарик вообще абориген пил самый дорогой вискарь, икру зачем-то заказал, ел ее ложкой, смеялся весь вечер громко, смотрел на нее похотливо! И шуточки свои сыпал грязные, все на сексе завязано. Зину вчера это немного выбешивало, но здесь они квиты, она ему тоже нервы изрядно потрепала, заигрывая и флиртуя с Ветровым.

Зина зевнула, проморгалась: на часах десять утра. Ей бы еще спать и спать, но воспоминания уже прогнали сон и взяли её в свой плен.

Повернулась на другой бок, вспоминая белокурого Димочку. Да-а, не сладко ему с ними. Видно было, что он никак не мог расслабиться. Не мажор он, сразу понятно, хоть Саша и угощал его весь вечер и подбадривал, хлопая по плечу, а все равно тому не по себе было. Он обычный студент, из обычной семьи. И с Ветровым на вечеринки редко ходит. На воротнике футболки у него были катышки, что предательски светились в неоновом свете. Светка – дурочка беспардонная – ржала над ним весь вечер, пальцем их зачем-то трогала, называя кристалликами, Дима лишь улыбался в ответ.

Зине за подругу даже стыдно было.

А Димка молодец, в отличии от той же Ланы – учится на престижном факультете на одном единственном на весь поток бюджетном месте. Это ж надо какой он умный! Ветров сказал Дима на красный диплом идет и Сашка им гордится.

Трель телефонного звонка болью ударила по затылку. Зина выругалась. Нащупала телефон и не глядя гаркнула в трубку:

- Что-о?!

- Проснулась? – мать хмыкнула в трубку. – Шалава малолетняя…

- Ой, мам, не начинай! – Зина поморщилась, с трудом поднимая голову от подушки. Та заболела вдруг страшно, а во рту точно кошки нагадили. Будучи в школе она еще и не такое вытворяла, а теперь то уж что? Да, здравствует студенческая жизнь…

- Просыпайся, умывайся и дуй на рынок!

- Ма, отвали! Я сдохну на твоем рынке сегодня, ты издеваешься?! Я не в состоянии! Хочешь, чтобы я там, на прилавке вместе с дохлой рыбой лежала? А лучше вместо нее. Поверь, я себя сейчас именно так и ощущаю! Олька твоя лошара пусть отдувается!

- Бесстыдница! Вот все отцу расскажу, он тебя выпорет!

Зина поморщилась. Отец мог. Сказала мягче:

- Мам, может, я посплю сегодня? Дома посижу, ни шагу за порог, вот правда-правда!

- Сигареты в сумке, опять смолишь? – продолжила мама, игнорируя ее слова.

- Не трогай мои вещи! – сорвалась Зина на крик. – Почему ты лезешь куда тебя не просят?! Ты и сама куришь!

- Мне лет сколько?

- И что? Ты меня в семнадцать уже родила! А я всего лишь покурила!

- Да еще не известно, откуда тебя этот мужик привез и что он с тобой там делал!

- Мам, ты опять за свое? Это Саша Ветров. Ты радоваться должна, что твоя загульная, как ты выражаешься дочь именно С НИМ время проводит. И он ничего со мной не делал, а жаль! Мне жаль, мамочка, что я не в его вкусе!

Мама вздохнула. Зинка выдохнула.

- После обеда на складе как штык! – Сказала, как отрезала и положила трубку.

Зина с трудом отлепила себя от кровати, села.

По всей комнате ее вещи на полу: платье, туфли, чулки, даже белье сняла. Зачем разделась? Наверное, плавилась вся от Ветрова. Вот же…

Прошлепала босыми ногами к окну, отдернула тюль и прилипла носом к стеклу. По дороге машины едут. Может кто-то залип сейчас на ее обнаженную грудь – да плевать! Сейчас бы газировки холодной или кваса. Голова гудииит!

Склад посчитать! – в голове голос матери…Ага, рыбный. Бр-р, щас! Не дождетесь Рина Георгиевна! Не в этот раз!

Телефон опять зазвонил.

- Что еще? – рявкнула Зина не глядя.

- Подруга привет! – голос у Светки хриплый, грубый, как у мужика. Как у зомби у нее голос, и выглядит, она, наверное, сейчас точно так же. – Ты где? Можешь подскочить? Тут все ушли и на ключ меня закрыли!

- Ха-ха! Так тебе и надо Ланочка! Не будешь ночевать, где попало!

- Ну, Зин, спасай меня, приезжай!

- Свет, я ходить не могу, а ты приезжай, говоришь. Умираю я от похмелья! Ой, подожди, мне Саша звонит! Потом.

5.1

Оля проснулась позже обычного. Испуганно села на смятых простынях. Вся мокрая и лицо и спина. Кажется, снилось что-то волнительное, разбирающее на атомы и молекулы, но что именно она не помнит.

Мотнула головой, напрягая память. А нет, помнит!

Перед глазами всплыл образ того парня, что заезжал за Зиной. Краска стыда залила лицо.

Олька повернула голову в сторону отца. Спит. По комнате запах лекарств и нечистот.

Переодеть его. Помыть. Накормить. Как же она устала…Не физически, морально. Кажется, что против этой болезни она бессильна, но опускать руки нельзя. И отчаиваться тоже.

Олька спрыгнула с постели, понеслась в ванную. Одной рукой чистит зубы, второй набирает таз теплой воды. Зажмурилась. Образ незнакомца явственно сплыл перед глазами. И сон. Надо же он снился ей, и это было…Постыдно что ли – все внутри даже сейчас сжимается от стеснения. Страшно – он делал с ней такие вещи, а она не сопротивлялась. И потрясающе – дрожь и волнение снова охватили ее так же, как и во сне. Ее даже пошатнуло от нахлынувших эмоций, и она села на край пожелтевшей от времени ванны. Зажмурилась, пытаясь унять сбившееся дыхание. Закрыла глаза, вспоминая приличное…

… На нем белые боксеры. Как они светятся в темноте, словно фосфорные, это всё из-за его загара. Темный шоколад его рельефное тело, не иначе. Олька выдохнула, облизывая губы.

Он обернулся. Идет к ней. Медленно. И ей кажется, будто он крадется. И все движения его такие пугающие. Все как в замедленном фильме. Все. Даже мысли.

Только внизу живота горит и пульсирует. От него. От желания быть с ним.

Оля тоже раздевается. Медленно стягивает с себя платье. Остается в одном белье. Стыдно-то как. Но она сама просила не раздевать ее. Она хочет не терять головы. Хочет думать. Хоть немного. Контролировать. Боится его власти над ней.

Он жадно смотрит на нее. Скользит по изгибам ее тела голодным взглядом. Его кадык дергается. Кажется, он готов наброситься на нее и растерзать. Но он дал слово…И она сама делает то, что он хочет – полностью раздевается и ложится на кровать, призывно сгибая ноги.

…Олька перегнулась через ванну и выплюнула зубную пасту, торопливо прополоскала рот. Приснится же такое! Да она рехнулась! Что это за сны ей такие снятся! Как ее мозг вообще мог такое сгенерировать, она ведь в жизни никогда себя так не вела. Это все Алик и его выходки, вчера опять кувыркался с кем-то до утра, а она засыпала под стук спинки его кровати. Засыпала и что уж скрывать – думала о незнакомце.

Отец совсем сдал.

Она помыла его, переодела, затратив уйму усилий, выбилась из сил, вспотела. Разревелась, когда он отказался есть. А потом схватила со стола телефон и набрала номер врача. Она прекрасно помнила, что тот просил не звонить без лишнего повода, но сама справиться уже не могла. Отец не ел уже целые сутки!

Бригада скорой помощи приехала быстро. Олька даже успокоиться еще не успела, а потому открыла им дверь в слезах. Посмотрели, развели руками. Умирающих не забирают в больницу, если только в хоспис – пишите заявление. Рука не подымалась, но врач настоял, видя ее состояние.

- Будете навещать, - сказал он, после звонка и разговора с главврачом, который знал и Ольку и ее отца уже много месяцев.. – Там уход хороший, капельницы, лекарства. Олег Геннадьевич встретит, вы дома оставайтесь.

Все не то, Олька знает, что это все для успокоения, но дрожащей рукой подписывает бумажку и с ревом провожает отца до кареты скорой помощи. Несут на носилках, а он даже глаз не открывает. Дышит ли? Дышит…

- Оля, – еле слышно.

Она бросилась к его ногам, проползла, перебирая руками по его худому телу.

- Что папа?

- К мамке езжай. Там адрес … в кубышке. И телефон.

- Как к…- запнулась, потеряв дар речи.

Слово «мама» даже выговорить с первого раза не получилось. Она не произносила его вот уже много лет. Да никогда она его особо не произносила. Когда-то в детстве она часто сидела в кресле у окна, смотрела на падающие за окном снежинки, грызла печенье и перекатывала на языке две буквы – «м» и «а». Ма-ма – говорила тихо, чтобы никто не слышал. Получалось нелепо, коряво, словно у заведенной куклы. Но носу тогда был Новый год. Она слушала, как храпит выпивший отец после смены, как тетя Наташа гремит на кухне посудой. Смотрела на елочные игрушки, что светились от блеска фар проезжающих за окном машин, и представляла маму, чьи фотографии хранились в кубышке. Пыталась вспомнить ее голос, прикосновения, ласковые слова, но ничего не получалось. Подобных моментов просто не было в ее памяти, потому что и слов, и прикосновений – не было. А этого всегда так хотелось.

И каждую ночь перед Новым годом она загадывала маму, что та придет к ним в пушистой припорошённой снегом черной шубе, сядет в пороге на колени, разведет руки в стороны, улыбнется широкой улыбкой и она, Олька, с визгом побежит ей навстречу. Уткнется носом в холодный меховой воротник, вдохнет ее запах – мандаринами не иначе пахнет ее мама! – обнимет, прижмется и сможет, наконец, сказать громко, не стесняясь вслух – Мама, я так тебя ждала!

- Хорошо, - прошептала, обнимая отца. Глаза предательски стали влажными. Она и есть сейчас самый что ни наесть настоящий предатель – отправляет его из дома. Сердце невыносимо сжалось от тоски и боли.

Глава 6. Русалка из рыбного царства

Александр остановил машину у ворот рыбного рынка. С усмешкой окинул взглядом голубую вывеску, развивающуюся на ветру, аккурат над самыми воротами: «Рыбный рынок» белыми буквами и улыбающийся дельфин, на фоне голубого моря. Креативно ничего не скажешь.

- Ну, что, русалочка, пока! – Саша засмеялся, а когда Зина скривила гримасу, его хохот стал еще громче. – Забирать, надеюсь, тебя не надо?

- Пфф, мог бы и забрать. Я во вторую смену, до девяти!

- У вас тут еще и по сменам?

- Да. Рыжая вот твоя с десяти утра до четырёх дня как раз была. Наверное, не слежу за ней.

Зина сощурилась, следя за его выражением лица – ни один мускул не дрогнул. И совсем не понятно зря она ревнует или нет, но с чего-то же она эту ревность чувствует – женское чутье ее еще никогда не подводило.

- Ну всё, иди, давай!

Сашка взглянул на циферблат наручных часов. Шестнадцать ноль пять. Разминулись? Не хотелось бы…

- Заберешь?

- Зачем? У меня что дел нет? Да и не твой я парень, чтобы возиться с тобой сутками? И так много времени тебе уделяю.

- Ну Сашенька…

- Парня заведи себе.

- Познакомь.

- Ха! А Гарик? А Димка?

- Димка – бедный.

- Ого, заговорила! Зато пацан хороший. Надежный. А ты, что меркантильная су…сударыня? Так и знал. Иди, давай!

Саша кивнул в сторону рынка и на мгновение замер. Из ворот выпорхнула знакомая фигурка. В черной короткой куртке, черных же джинсах и белой шапке. В руке пакет с нарисованной рыбой. Прыгает, перепрыгивая лужи, торопится в сторону остановки.

- Заберешь? – голос Зины чужеродно вторгся в сознание.

- Не знаю. Подумаю. – Смешок. Взгляд в ее сторону, снова за окно. Фигурка Оли приближалась. – Надо освежитель воздуха тогда купить!

- Ой! – Зина поставила ногу в ботинке на каблуке на асфальт. – Тоже мне шутник.

- Кажется, мама твоя, - нахмурился Саша. Из ворот и вправду появилась Рина Георгиевна, и Зинка пулей вылетела из машины.

Саша опустил тонированное окно, подкурил сигарету, выпустил колечко дыма. Усмехнулся. Глаза в глаза с ее матерью. Кивнул, приветствуя, та кивнула в ответ. Контакт, однако.

Дочь ее обернулась, широко улыбнувшись и махнула рукой, мать что-то отрывисто ей заговорила, Ветров нажал на педаль газа.

На город вновь обрушилась морось. Пепел с сигареты упал на новые фирменные джинсы, и он чертыхнулся. Вывернул резко руль, выезжая на дорогу.

Девчонка в тонкой совсем не по погоде куртке отпрыгнула от испуга на обочину, аккурат в огромную лужу, которую как раз пыталась обойти.

Шины чавкнули грязью, автомобиль затормозил, но брызги из луж уже полетели в ее сторону. Машину чуть занесло. Клубы дыма развеялись, и он в боковое зеркало увидел ее, мелкую, хрупкую, отряхивающуюся. Как подросток. Совсем юная, хотя с Зиной одного возраста. Но у этой юность во всем ее проявлении и в робости движений и на светлом без косметики лице. Не высокая. Худенькая.

Прошла мимо, на мгновение обернулась, вонзив в него свои круглые глаза – темные, точно маслины. Поджала обиженно губы и выйдя из лужи – наверняка ноги промочила, пошла по обочине.

Из черного автомобиля, что вихрем затормозил у обочины и грозно притаился позади, доносились слова популярной в ее детстве песни:

…Мы будем делать это вдвоём…

Она обернулась.

И точно. Автомобиль медленно тронулся с места и едет теперь вслед за ней и в надвигающихся сумерках его горящие фары выглядят устрашающе.

…Мне было стыдно сделать шаг…

Музыка лилась из приоткрытого окна.

И побороть свой детский страх…

Она чуть ускорила шаг, но как только отвернулась, вдруг поняла чья это машина, жар разлился по телу, а на лице вспыхнул румянец.

Это был ОН.

Снова ускорила шаг, хлюпая прямо по лужам. Один, второй, третий. Она уже видит впереди автобусную остановку, абсолютно пустую. А значит, если он намеренно едет за ней, то уже не отстанет.

Стало даже не по себе.

Мне так хорошо с тобой мечтать об этом…

Автомобиль рыкнул, Олька вздрогнула, замечая боковым зрением что он уже поравнялся с ней, скосила глаза. Окно со стороны водителя медленно скользнуло вниз.

- Привет, Оль!

Ее глаза против воли широко распахнулись.

Ого, он знает ее имя! Или ей показалось? Да нет же…Назвал по имени.

Она чуть повернула голову, устремляя на него свой испуганный, но в то же время любопытный взгляд. Темноволосый, кареглазый, легкая щетина. Крепкая накачанная рука, держащая руль. Музыка…какая-то провокационная. От этих слов «про это» бегут мурашки по телу. Лавиной. Накрывает. Или это от его цепкого взгляда она вмиг потеряла спокойствие.

6.1

… Саша медленно нажал на газ. Надо бы подвезти ее, она кажется ноги промочила, да и ветер разыгрался не на шутку. И как некрасиво вышло: второй раз видятся и второй же раз при «таких себе» обстоятельствах.

Машина медленно поплыла следом, шурша мокрым гравием под колесами. По радио песня классная, и Саша прибавляет громкость.

Девчонка впереди, чеканит шаг, старательно делает вид, что его не замечает, а он к такому безразличию и не привык. Нажал на газ, равняясь с ней. Опустил стекло до упора.

- Извини меня! – Сказал, вонзая взгляд в ее губы – пухлые и по-детски обиженно оттопыренные. С её золотисто-рыжих волос стекали капельки воды, на белой шапочке темные точки – брызги из грязной лужи от колес его машины.

- Прости меня, я не хотел.

Молчит.

- Слышишь?

Ветров нажал на газ и съехал перед ней на обочину, перекрывая ей путь вперед.

- Давай подвезу?

- Нет, спасибо, не надо. – Она, наконец, бросила на него невинный взгляд. Недовольный и явно испуганный.

Голос у нее тихий, но звонкий. Не хриплый и прокуренный, как, к примеру, у Зины, а красивый у нее голос. Совсем девчачий, мелодичный как у пташки.

Она подняла на него глаза. Ветров нахмурился. Похожа на кого-то, только вот понять не может на кого именно. Как ангелок. В груди что-то зашевелилось, словно ветер, что гонял там пустоту, вдруг дотронулся до его души. Александр облизнул губы, улыбнулся:

- Боишься? Я же просто подвезу.

Она улыбнулась уголками губ. Старается казаться серьезной, а он видит в ее глазах блеск. Глаза горят. И у нее и у него. Прожженного Ветрова так просто не провести. Заинтересованный блеск в ее невинных глазах уже о многом ему сказал.

- Познакомимся? – спросил и сам усмехнулся. Как глупо звучит, наверное! Он еще никогда так не …

Но она на удивление не бросила – нет, а лишь пожала плечами.

- Я Саша. – Протянул руку.

- Оля. – Сказала она и дотронулась до его ладони кончиками пальцев. Нежные и холодные. Но его бросило в жар. В самое настоящее пекло. – Знаешь ведь мое имя…

Он знал. И оно ему очень нравилось. Пока вез Зинку на рынок, думал о возможной встречи и с удовольствием перекатывал на языке – О-л-я. Простое, но красивое. Среди Милан, Доминик, Стефаний и прочего – очень оригинально звучит, хотя казалось бы.

…Огонь подружится с дождем…

Усмехнулся, сжимая чуть крепче ее пальцы.

…Мы будем делать это вдвоем…

Она вырвала руку, отвернулась смущенно.

- Давай, садись, - он открыл пассажирскую дверь. – Всего лишь подвезу, дождь вон какой намечается.

Небо и вправду затянуло черными непроглядными тучами. Но она сомневается. Топчется на месте, смотрит на пустую автобусную остановку. Автобуса нет. На него – глаза в глаза и Ветрова сносит. Почти сбивает с ног одним только взглядом. Он выдыхает, проводя рукой по волосам. Черт знает, что!

Она молчит и не шевелится. Стоит, мокнет и его это злит. Или собственная реакция на нее его так распаляет.

Усмехнулся, наклонился в бок и толкнул пассажирскую дверь, распахивая настежь. Девчонка закусила губы, нерешительно сделала шаг.

- Я в пригороде живу, - смотрит на него большими своими глазами. – Далеко. Я автобус подожду, ладно?

- Холодно, говорю. И я все равно не занят. Прокачусь. – Саша и сам не понимал, зачем так настаивает, но отступить уже не мог. – Садись, давай, не бойся! Если что меня и Зина, и ее мама знает. Не маньяк же я!

Девчонка нахмурилась пуще прежнего, но села. Он сдал назад и, пропустив старенький автобус, выехал на дорогу.

- Твой?

- Мой, - выдохнула обреченно и, сжав коленки, накрыла их маленькими ладошками. Смотрит в окно, за которым замелькали гаражи и дачи. Из-за туч на город раньше обычного опустились сумерки. Темнело на глазах.

- Налево? – Саша остановился на светофоре и кивнул на указатель. В общем-то, эта дорога, так или иначе, вела лишь в её район. Ошибиться было невозможно.

- Да.

6.2

Оля прокашлялась, голос сел.

В салоне тепло и пахнет цитрусом. Песня, от которой пылали щеки, наконец, закончилась и сменилась на иностранную, грустную и лиричную. Он молчит, а она тоже не знает, что сказать. Лишь смотрит в окно, за которым стремительно темнеет, но видит не мелькающий пейзаж городской окраины, а отражение красивого лица Александра. Он сосредоточен на дороге. Держит крепкими руками руль, циферблат стильных часов светится в полумраке синим. Губы поджаты. Легкая щетина. Аромат цитруса перебивается его парфюмом, и этот запах ощущается все ярче, бесцеремонно вторгаясь в нос, нагло заполняя ее пространство и буквально сводя с ума.

Убрал руку с руля, взял мандаринку – да у него их целый пакет, протянул одну ей, вторую надорвал пальцами, ловко скинул кожуру и отправил в рот. Оля взяла маленький круглый фрукт. Прохладный и яркий, рыжий, как и она. Дернула кожуру, надорвав мякоть, ароматные брызги рассыпались по ее куртке и приборной панели.

- Ой, извини.

Он улыбнулся, окинул ее всю – за секунду! – взглядом.

- Да ничего, я сам тут уже все мандаринами забрызгал. У меня, по-моему, и ароматизатор в этот раз висит цитрусовый.

Протянул руку, дотронулся до картонной елочки, висящей на зеркале.

- Точно, цитрус!

Оля улыбнулась, отправляя дольку в рот. Как вкусно! Она оказывается давно не ела мандарин, год уж точно прошел. И на прошлый Новый год не помнит – ела ли…В связи с последними событиями и изнуряющей работой на рынке она мало что помнит, мало что позволяет себе. Ничего лишнего. Ничего личного. Жесткое расписание жизни, которое, впрочем, с сегодняшнего утра стало не актуальным.

От воспоминания об отце, в груди скрутило болью, а от сока мандаринки в голодном животе заурчало так громко, что стало неудобно. Лицо снова вспыхнуло, заливаясь пунцовой краской, а сама она заерзала на месте и тихо кашлянула.

Саша отправил в рот последнюю дольку, посмотрел на нее так по-доброму и включил поворотники. Светофор горит красным, отбрасывая краски на ее лицо. За окном снова морось.

- Тебе восемнадцать? – спросил он вдруг, и машина тронулась в путь.

- Да. Недавно исполнилось. На этой неделе.

Говорить ему, что виделись они впервые, в день ее рождения не хотелось. Как и вдаваться вообще в какие-либо подробности. Неловкость продолжала сковывать, а близость его и сам факт присутствия вовсе выбивал из привычной колеи. Словно она находилась сейчас за воротами своего домика, в котором так часто пряталась от реального мира.

Нет, он ничего плохого не говорит и не делает, но ей не привычно вести себя вот так…Не каталась она на машинах с парнями, да что там, даже и не общалась толком ни с кем. Так, только в школе…

- Уже работаешь? – Улыбнулся.

- Подрабатываю на рынке, - шмыгнула носом, убирая мандариновую кожуру в карман куртки.

- Ясно. С Зиной учишься? Она в тот раз говорила.

- Да, на одном потоке. Я с ней здесь на рынке познакомилась, когда ее мама меня на работу взяла. Потом уже в университете пересеклись, но мы там почти не общаемся. У нас разные…интересы.

Сашка усмехнулся, подумав, что оно и понятно. Зинка не успела в университет попасть, как стала открытием года – такой наглой, громкой и самоуверенной давно там никто не видел. И интересы он ее знает…Оля на ее фоне, конечно же, затерялась.

- Со мной в одном универе, значит. Выпускаюсь в этом году. Диплом пишем.

- Серьезно? Не знала, что ты наш выпускник. Не видела тебя там.

- А ты, что там всех знаешь? – спросил он, усмехнувшись, мазнул глазами по ее лицу, губам, снова перевел взгляд на дорогу.

Оля облизнула губы. В машине жарко, но куртку точно расстегивать не рискнет – она как назло сегодня в рабочей кофте осталась, на которой влажные кляксы от бесконечной сортировки рыбы.

- Нет, почти ни с кем не знакома. – Пожала плечами, улыбнувшись, а потом неожиданно для себя прошептала: - Но тебя бы я точно запомнила.

Повисшую в машине паузу она ощутила физически, словно та была густой и терпкой, ядовито царапающей горло. Как откровенно прозвучали ее слова… Отвернулась к окну, закусывая губы.

- М-м, - Саша остановил машину у въезда в ее поселок. Сел в пол оборота, вонзив в нее заинтересованный, горящий любопытством взгляд.

Ее шепот – тебя бы запомнила – кружится в голове. В полумраке салона ее глаза блестят, когда она смотрит то на него, то в окна. Смутилась. И он тоже хорош, всю дорогу не знает, что сказать, спрашивает что-то глупое. Первый раз у него такое, вот ей богу! Сколько уж этих девчонок побывало здесь, на ее месте – не счесть, но такого с ним еще не происходило – чтобы и сказать нечего, а мыслей в голове ворох, и слов не подобрать, хоть и чешется язык от раздирающих его вопросов.

А может все от того, что она другая. Не сидели тут еще такие тихие, скромные и невинные. А он привык к обществу Зинки и ей подобных. Эх, Саша, Саша!

- В универе не видел тебя. Но после…запомнил. – Прошептал хрипло.

Ну вот с чего он тоже на шепот перешел?

В салоне полумрак. Отблеск фар и мягкий свет от его часов, бросают причудливые блики по их лицам. Музыка тихим фоном – известный певец поёт о любви…