Мандаринка для Милы

***

Дрожащей рукой я смахнула с лица слезы. Празднично разукрашенная ярмарка расплывалась от слез перед глазами. Ну что я за невезучая неудачница? За что мне все это? Мало того, что муж, с которым прожили десять лет, вдруг взял и бросил накануне Нового года, так еще и кошелек украли со всеми деньгами! Вот тебе, Милка, и Новый год! Не то, что елки, даже веточки нету! Будешь сидеть одна в пустой квартире и за пустым столом… Невольно всхлипнула. В тощей сумке одиноко болталось полкило вареной колбасы на оливье да упаковка майонеза – вот и все, что я успела на рынке купить до того, как какая-то сволочь стянула у меня кошелек с зарплатой и премиальными… Хорошо хоть кредитная карточка дома лежит. Будет за что хлеба купить, пока на работе не выдадут аванс.

 — Красавыца, чего рыдаешь? Вах! Такой дэнь, а она сырость разводыт!

Не сразу я поняла, что колоритный мужчина кавказкой национальности с пышными усами, в белом переднике и нарукавниках, хитро поблескивая глазами-маслинами из-под огромной кепки-аэродрома обращается ко мне. Еще бы! Какая я красавица? Тридцать три года, из них пять лет неудачных попыток завести ребенка и лечения от бесплодия оставили свои следы и на лице, и на фигуре. А волосы у меня всегда были жиденькими и не выразительными.

Грузин, или кто он там по национальности, выглядел скорее пожилым, чем моложавым. И тревоги во мне не вызывал. Некрасиво шмыгнув носом, я нехотя ответила выжидающе смотрящему на меня мужчине:

 — Деньги все вытащили… Хотела на Новый год скупиться, елочку там, мандарин… — Я снова невольно всхлипнула. — А теперь до зарплаты хлеб придется в кредит покупать…  А потом с долгами рассчитываться…

Горло снова перехватило от спазма и жалости к себе, и я замолчала, стиснув зубы, чтобы не разреветься окончательно.

Мужчина кавказкой национальности распушил свои усы, покачал головой и сочувственно поцокал языком:

 — Вай-вай-вай! Какой не хороший люды! Как можно такую красавыцу, и лышить праздныка! Вай-вай-вай!

Подумав чуть-чуть, он вдруг взял самую крупную мандаринку из горки таких же, лежащих на прилавке, и протянул мне:

 — Бэри! И пусть эта бэда будет последнэй бэдой в твоей жизны! Бэри, говорю! — Он почти насильно впихнул золотистый плод в мою руку и добавил: — Чыстить будэшь – загадай жэлание! И оно обязатэльно сбудэтся! Зуб даю!

Я улыбнулась сквозь слезы и от всей души пожелала:

 — Спасибо! Пусть у вас всегда все будет хорошо: товар чтоб не залеживался, а покупатели были только благодарные!

Мужчина довольно шевельнул усами:

 — Спасыбо, красавыца! И не плач! Все у тэбя будет хорошо! Спросы любого — Вано врать не станэт!

Тепло простившись с неожиданно добрым торговцем, я положила даренную мандаринку к колбасе и майонезу, и потопала домой. На ярмарке мне больше делать было нечего. Денег не было, а просто глазеть – себя только расстраивать. Пойду лучше приберусь в квартире, настрогаю себе оливье и буду смотреть телевизор. А в полночь можно спуститься во двор. У нас рядом с домом сквер, в котором городские власти много лет подряд к новогодним праздникам украшают деревья гирляндами. И уже давно у местных сложилась традиция выходить в этот сквер в полночь встречать Новый Год. Так и в Новогоднюю ночь буду не одна. Жизнь налаживается…

У крайнего подъезда соседнего с моим дома мне неожиданно повезло разжиться парой сосновых веточек. Они одиноко лежали, забытые кем-то или выброшенные за ненадобностью на заснеженной лавочке. Воровато оглядевшись по сторонам и не увидев ни одной живой души, я жадно сцапала веточки и торопливо побежала домой. Пусть у нас не принято ставить в вазу парное количество цветов, а носят такое только на кладбище, еловые лапы совсем не похожи на цветы. Так что будем считать это хорошей приметой – к паре в Новом году. Пусть бывший увидит меня в городе с шикарным мужчиной и подавится своей желчью!

От сосны и мандаринки в квартире сразу запахло праздником. Переодевшись и вооружившись тряпками и бытовой химией, я рьяно взялась за дело. И через несколько часов моя маленькая квартирка сверкала чистотой, словно только что построенная. А в мусорных мешках у порога лежали найденные под диваном и креслом бэушные носки бывшего, его сломанный планшет, завалявшийся в шкафу и оставленный хозяином за ненадобностью, коробка с домино, пара старых рубашек и спортивные штаны с дыркой на стратегическом месте. Последние я долго вертела в руках, не понимая, почему я раньше их никогда не видела. Ткань была неплохой. Откуда они у нас? Странно.

Закончив с уборкой и отдышавшись, я натянула куртку, собираясь снести все это добро вниз. Не хочу встречать Новый год с хламом в квартире! Если уж Новый год, то непременно новое счастье и новая жизнь! А значит, старому в ней места нету. Глупые рассуждения, подумалось мне, когда я, пыхтя, тащила мешки вниз. Но ведь в некоторых странах есть даже обычаи – в Новый год выкидывать из дому весь хлам! Не станут же люди это делать просто так? Значит, что-то в этом есть обязательно.

Оттащив к мусорным контейнерам хлам, я у подъезда нос к носу столкнулась с соседкой из второго подъезда. Яркая, словно райская птичка, и столь же стервозная Алевтина вцепилась в меня как бульдог:

 — Людмила! Тебя мне сам бог послал! — От такого приветствия я невольно насторожилась. Алевтина среди соседей славилась тем, что мастерски перекладывала свои проблемы на чужие плечи. — Выручай! Очень надо! Понимаю, что с моей стороны это некрасиво, но я тебе потом сеном откошу! — Алевтина сделала жест «зуб даю», и с ее ярко-красными длинными ногтями это смотрелось угрожающе. — Вот честное пионерское! Помоги мне, а я потом помогу тебе!

Смирившись, что откреститься от гиперактивной соседки просто так не выйдет, я тяжело вздохнула:

 — А что сделать-то нужно?

Алевтина была, как и я теперь, разведенкой. Только в отличие от меня яркой и эффектной, как тропическая бабочка: волосы благородного тициановского оттенка, огромные зеленые глаза, фарфоровая кожа и красивого рисунка яркие полные губы. Я сама видела, как мужики головы сворачивали, когда Алевтина шествовала по улице в своих сапогах на высоченной тонкой шпильке. И наличие семенящего рядом мальчишки пяти лет никого не смущало.

***

Я чуть не передумала, пока торопливо поднималась в свою квартиру и так же торопливо стаскивала с себя домашние вещи, принимала душ. Неловко было заставлять Алевтину ждать, но еще хуже в моем понимании было идти в гости и встречать Новый год потной после уборки. Так что я за пять минут ополоснулась, впрыгнула в любимые и затертые почти до дыр джинсы, натянула персикового оттенка простенький джемперок, который хорошо оттенял мою кожу и уже почти выбегая из квартиры, схватила лежащий на комоде под еловыми веточками мандарин. Пусть Алевтина и сказала ничего из дому не брать, но совсем с пустыми руками идти было стыдно.

Мандаринку я стыдливо сунула в карман курточки, рассчитывая позже оттуда достать и отдать сынишке Алевтины. Или поделить фрукт пополам. Но позабыла об этом уже на пороге квартиры соседки…

 — И куда ты собираешься на этот раз хвостом крутить? Опять бросаешь меня одного? Еще и на праздник…

 Фраза с очень взрослыми интонациями была сказана чуть писклявым детским голоском. И это вызывало у меня настоящий когнитивный диссонанс. Потрясенно выронив из рук сапог, я выпрямилась и огляделась. А Алевтина, приплясывавшая от нетерпения рядом со мной, замерла, покраснела и возмущенно вытянулась:

 — Пашка! Я тебе сколько раз говорила: не смей повторять все, что болтает бабушка после второй чашки крепкого кофе! Что о тебе подумает Мила?

Стоявший чуть дальше по коридору у двери в комнату мальчик в стильном спортивном костюмчике и с планшетом в руке фыркнул:

 — Бабушка права, и мы оба об этом знаем.

Моя челюсть устремилась следом за оброненным сапогом, а соседка сердито фыркнула:

 — Я еду по делам! А потому взять тебя с собой не могу, поэтому с тобой посидит Мила. Надеюсь, ты у меня достаточно взрослый и будешь вести себя прилично! А когда я вернусь, поговорим о том конструкторе, что ты просил!

Мальчик тяжело вздохнул и опустил вниз руку с планшетом:

 — Диагноз ясен: бросаешь сына на чужого человека в новогоднюю ночь ради своего Олежки, который слиняет в дальние дали не позднее, чем после Рождества!

Я стояла ни жива, ни мертва, не зная, как мне реагировать на услышанное. И дико жалея, что откликнулась на просьбу Алевтины. Сын у нее явно со странностями. И не скажешь, что мальчик еще маленький, даже в школу не ходит. Может, он, конечно, у нее вундеркинд, но мне-то с ним что делать? Как себя вести?

Алевтина, между тем, как-то подозрительно осматривала сына:

 — Паша, с чего ты это взял? Ты… Ты… Что-то видел?

Мальчик фыркнул и снова уткнулся в планшет:

 — Да что там видеть? Бабушка права: он альфонс и мартовский кошак! И вообще, какой из него выйдет отец? Он же только и может говорить, что про тряпки, маникюр и машины! «Пашенька, я не могу это собрать! Я же сломаю ноготь!» — пискляво передразнил кого-то мальчик.

Алевтина поджала губы:

 — Для мужчины нормально интересоваться автомобилем!

Глаза Паши торжествующе сверкнули:

 — Но не тем же, какая машина престижней! Его не интересует то, что в авто под капотом, ему главное, престиж, чтобы перещеголять какого-то Мика! Мам, — мальчик вдруг как-то сдулся и в один миг превратился в обыкновенного ребенка. Ну почти обыкновенного: — Чем тебе не нравится Виктор, с которым тебя познакомила бабушка? Вот он, я в этом уверен, будет отличным мужем и отцом!

 — Он зануда! — возмущенно вскинулась Алевтина. — И я рядом с ним через неделю покроюсь мхом! И ты, между прочим, вместе со мною!

Глаза мальчика хитро блеснули:

 — Зануда или просто считает тебя легкомысленной, потому не уделяет тебе должного внимания?

Я в полном онемении переводила взгляд с матери на сына и обратно, испытывая стойкое желание подобрать оброненный сапог, надеть уже снятую куртку и сбежать из этого дурдома подальше.

То ли Алевтина как-то почувствовала мое состояние, то ли и вправду уже опаздывала, но она вдруг заторопилась:

 — Так, Паша, нашу занимательную дискуссию продолжим, когда я вернусь. Не обижай Милу, она хорошая. Помоги ей накрыть на стол. Из холодильника можете брать все, что там увидите. На балконе стоит холодец. Ах да, — открывая дверь из квартиры, оглянулась на сына: — Паша, не смей ходить в мою комнату! Или, клянусь, я тебя в первый раз в жизни выдеру! Я серьезно!

С этими словами Алевтина все-таки выскочила в подъезд и закрыла за собой двери в квартиру. В тишине щелкнул замок. И мы с Пашей синхронно, но не сговариваясь, вздохнули. А через мгновение мальчик шагнул ко мне и солидно, как взрослый, протянул руку:

 — Я – Павел, Пашка. Проходи, что ли, чего стоять у порога?

Действительно. Назвался груздем – лечись дальше. Раз согласилась посидеть с ребенком, стоять у порога глупо. Отмерев, я аккуратно сжала детскую ладошку:

 — А я – Людмила, Мила. Ну, показывай свои хоромы.

Квартира у Алевтины оказалась по-королевски роскошной, четырехкомнатной. В самой большой комнате стояла огромная пушистая елка. Такую пушистую прелесть я видела только в кино да на открытках. Сначала подумала, что искусственная. Но нет. Подойдя поближе, убедилась, что серебристое кружево мишуры скрывает под собой настоящие, живые иголки.

Кроме елки в комнате стоял удобный диван, на стене висела огромная панель телевизора, а на полу под ним тянулась невысокая, мне по колено, то ли тумбочка, то ли стенка. К своему стыду, я не знала, как правильно называется такая мебель, вмещающая на своих открытых полках диски, флешки, несколько книг, статуэтки и цветы. Покосившись на богатые корешки томиков, я предположила, что книги тут стоят для красоты и их никто и никогда не открывает.

Паша гостеприимно показал мне свою комнату, типично мальчуковую, в синих и кофейных тонах, заставленную всевозможными игрушками от пола и до потолка. Паша гордился «своим логовом», а мне было жаль мальчика, от которого собственная мать откупалась игрушками и гаджетами, вместо внимания и ласки.

***

— Паш, а у вас картошка есть? — спросила я, растерянно осматривая нутро огромного, двухдверного холодильника. Чего тут только не было! — Пюрешечки бы сварить…

Мой голос прозвучал даже для меня самой отвратительно жалобно. Но правда была в том, что за некоторые деликатесы, которые деловито вытаскивал из холодильника Паша, я даже не знала с какой стороны браться.

 — Пюре? — мальчик смешно наморщил нос, замерев на секунду с какой-то огромной рыбиной в руках. Надеюсь, ее готовить не нужно. И вообще, лучше тихонько положить назад, в холодильник. — А может, лучше с укропчиком, как молодую?

И проказник уставился на меня умоляющими глазками. Не как у Шрека, конечно, но где-то очень близко. И я не смогла сказать «нет», хоть самой хотелось как раз пюре с салатом из свежих овощей, которые я мельком углядела через открытую дверцу.

 — А укроп-то хоть есть?

Пашка просиял и утвердительно кивнул головой:

 — Ага! Целый веник!

Спустя пять минут я уже чистила картофельные клубни в найденную с помощью мальчика небольшую кастрюлю и размышляла о том, что происходит в этой квартире. Поведение мальчика ставило в тупик: он говорил и вел себя как взрослый. Но по виду ему было не более шести-семи лет. И это несоответствие раз за разом вгоняло меня в ступор.

Пашка уже полностью освоился в моей компании и сейчас деловито сновал из комнаты в кухню и обратно, таская тарелки со всяческой снедью на стол, не обращая внимания на мои вялые возражения, что нам двоим столько не нужно. А я постоянно вздрагивала при виде очередного блюда в руках у ребенка. Ну где это видано, чтобы мальчишка дошкольного возраста вел себя как взрослый и умудренный жизненным опытом мужчина? Ну не бывает в жизни так!

Меня преследовало ощущение, что я сплю и вижу какой-то странный сон. Но, как оказалось, это все были мелочи. Мой шок достиг апогея, когда картошка была сварена, выложена на красивое блюдо и посыпана ароматной зеленью укропа. Сглатывая голодную слюнку, а я с утра ничего не ела, торжественно водрузила тарелку в центр стола и присела рядом с собранным и серьезным мальчиком. Мы с Пашкой рано уселись за стол, так как я, не смотря на все его взрослое поведение, все же была уверена, что до полуночи мальчик не будет сидеть. Поест, посмотрит мультики и пойдет спать. А я…

 — Ой! — сидевший рядышком Пашка вскочил, будто подброшенный пружиной, едва я устроилась поудобнее. — Забыл совсем!

Мальчик, хлопнув себя по лбу совсем как взрослый, умчался куда-то на кухню. Приглушенный хлопок холодильника меня не насторожил, мало ли, что там мальчишка забыл выудить? Может, какое-то очередное странное мясо? Или редкий фрукт? Но когда сияющий, как новенький пятак, мальчик появился на пороге комнаты, моя челюсть с грохотом улетела под стол. В руках Паша сжимал бутылку шампанского:

 — Вот! — он протянул мне принесенное. — Какой же Новый год без шипучки?

Кое-как справившись с шоком, я покачала головой:

 — Спасибо, но лучше отнести шампанское на место. Я все равно не смогу откупорить бутылку…

Лучше бы я молчала!

 — Да что там откупоривать! — Пашка фыркнул. И под моим ошарашенным взглядом принялся ловко сдирать с бутылки фольгу.

Вы когда-нибудь видели, чтобы ребенок откупоривал бутылку шампанского? Вот и я до этой минуты даже не предполагала, что увижу такое. С трудом проглотив застрявший в горле комок, я осторожно поинтересовалась:

 — Паша, а где ты этому научился?

Мальчишка уже вполне уверенно скручивал с горлышка проволочную оплетку:

 — Как где? Так мама меня на специальные курсы записывала!

Меня чуть не хватил удар! Какие курсы?! Чему Алевтина учит ребенка?!! Вот теперь, пожалуй, я уже не удивлюсь, что соседка опасается доноса соседей на неподобающее обращение с ребенком.

Посмотрев, как я молча хватаю воздух ртом, Пашка прекратил скручивать проволоку с шампанского и вздохнул:

 — Скучная ты, Мила, неудивительно, что в Новогоднюю ночь сидишь со мной, а не веселишься в шумной компании. — На этом моменте я вообще разучилась дышать. Я — скучная?! — Успокойся, я просто пошутил, а все гораздо проще. Один из бывших маминых кавалеров как-то показал и рассказал, как и что нужно делать. Сказал, что в жизни пригодится. И я вижу, что он оказался прав!

Я в своей жизни практически не пью алкоголь. Бокал или два шампанского выпила на своей свадьбе, да по нескольку глотков на корпоративе. Когда отказаться совсем уж возможности нет, и проще сделать вид, что ты такая же, как и все, а самой просто макать губы в игристую жидкость. Крепкий алкоголь и все никогда не пробовала. А все потому, что даже после бокала шампанского на меня нападает какое-то странное настроение: мне хочется плакать и смеяться одновременно.

Выставлять себя дурочкой не очень приятно, поэтому с «огненной водой» я не дружу. Но сейчас, в ступоре от увиденного и услышанного, я взяла откупоренную Пашкой бутылку, трясущимися руками плеснула пенящейся жидкости себе в бокал и выпила все одним глотком.

В голове сразу как-то неприятно зашумело. И одновременно где-то внутри меня словно распустились, ослабли невидимые тугие узлы. Шок понемногу проходил, смываемый попавшими в кровь пузырьками шампанского.

Наткнувшись на любопытный Пашкин взгляд, я хрипло буркнула:

 — Давай, садись за стол, а то картошка остынет. — И порадовалась тому, что у меня есть хоть какой-то аргумент. А то уж со слишком научным интересом за мной наблюдает мальчишка. Будто опыт какой-то ставит.

Против воли я содрогнулась. Блин, если я уцелею за сегодняшнюю ночь, Алевтину и ее странного сына буду обходить десятой дорогой! Дав себе такой зарок, я наполнила едой сначала тарелку Паши, потом положила и себе одуряюще пахнущей картошки, какого-то салатика и немного аппетитно выглядящей рыбки. Мальчик налил себе в стакан сок:

 — Ну что, Мила, проводим старый год? Пусть уходит и забирает с собой все невзгоды и беды!