Маникюр для демона

Глава 1

Утро в городе началось, как обычно — шумно и серо. По хмурому небу тянулись ряды облаков, как будто кто-то разложил огромный платок. Элис Нокс натянула на голову тёмно-синюю шапку и вышла на улицу, где ещё пахло мокрым асфальтом и свежим кофе из ближайшей кофейни.

Метро утром — особое место. Люди с невнятными лицами, сонные, торопящиеся. Элис вплелась в этот поток, слушая гул вагонов и треск объявлений, словно белый шум, который заглушает чужие мысли — иногда слишком громкие, чтобы их игнорировать.

На выходе из метро — знакомый запах жареных каштанов. Элис направилась к автобусной остановке, где через пару минут подъехал её старенький маршрутный автобус. Девушка зашла, прильнула к окну и посмотрела на быстро меняющийся пейзаж: многоэтажки с облупленной краской, забытые дворы с заросшими клумбами, знакомые стены.

Её студия маникюра была в маленьком здании на тихой улице, почти незаметная среди соседних магазинов и кофейнь. Снаружи — простая вывеска «Ноготочки» с почти выцветшими буквами. Внутри — светло, тепло, запах свежего кофе и лака, уютные кресла и полки с баночками.

Элис зашла, включила лампу на рабочем столе, проверила запас гелей и пилок. Иногда ей казалось, что стены шепчут, а в воздухе мелькают тени. Но она старалась не обращать внимания. Ведь она была просто мастером маникюра.

Первой сегодня пришла Мэри — молодая женщина в пыльно-розовом пальто с усталыми глазами. Элис аккуратно снимала старое покрытие, когда почувствовала, как невысказанные слова висят в воздухе, будто приглашая стать частью их истории.

— Я… впервые у вас. Нашла через подругу. Лурелию. Такая высокая блондинка. Она сказала, что после маникюра у вас у неё началась белая полоса. Хочу тоже, — сказала Мэри.

— Белая полоса у неё от отпуска в Рио-де-Жанейро. А я тут просто пилю. — Нокс хмыкнула.

Мэри засмеялась. Неуверенно. Потом уставилась в окно.

— А можно… странную просьбу?

— Педикюр ночью на кладбище уже был. Просите.

— Я мечтаю выйти замуж, — призналась клиентка, глядя в окно. — Такое ощущение, что где-то там есть он. Просто нужно, чтобы он услышал.

Элис улыбнулась, хотя внутри что-то тихо затряслось.

— Маникюр не гарантирует чудес, но иногда помогает мечтам стать ближе.

Дальше всё пошло как обычно. Кутикула, опил, база, цвет. Мэри выбрала мягкий беж — «чтобы нравилось всем». И ушла, поблагодарив и оставив щедрые чаевые.

Через три дня Элис, листая ленту в телефоне, зависла на фото.

Мэри. Та самая. В розовом пальто.

Держит за руку мужчину, который на ней… женится.

На безымянном — тот самый бежевый лак.

Под фото: «Сказала «да» своему счастью!»

Элис уставилась на экран. Потом перечитала. Потом — пролистала дальше. Совпадение, сказала себе. Иногда люди женятся быстро. Ничего странного.

Но через пару дней появилась она. Тихая женщина лет сорока. С пустыми глазами, в вязаном шарфе и с тем самым выражением лица — когда всё навалилось и держишься только на кофе.

— Я бы хотела что-то радостное. Жёлтое, может? Или с блёстками? Даже не знаю.

— У вас какой-то особый случай или просто под настроение?

— Пока нет. Но я надеюсь. Мы с мужем давно пытаемся… завести ребёнка. А тут, говорят, ваши ногти — с эффектом желания.

Элис чуть не уронила флакон.

— Кто говорит?

— Говорят. По знакомым. Бабья сарафанка, знаете. Ну я и подумала — хуже не будет.

Нокс пожала плечами.

— Конечно, не будет.

Ногти вышли как солнце — яркие, с лёгким шиммером.

Женщина ушла.

А через неделю… выложила фото теста с двумя полосками.

Потом была третья. И всё повторилось.

Ким пришла в середине недели — тихая, почти незаметная, с книгой в руках и взглядом, будто она привыкла видеть больше, чем другие.

— Мне бы что-то необычное, — сказала Ким, осторожно опуская книгу на стол. — Что-то, что поможет поверить в себя. Я… хочу перестать бояться перемен.

Элис дежурно улыбнулась и начала работу. Пока она аккуратно выравнивала ногти, Ким рассказывала о своей мечте — открыть собственное маленькое кафе, где всегда будут свежие круассаны.

Через несколько дней Элис шла по центру города. Между высокими зданиями, шумом машин и блеском витрин, её взгляд поймал новое кафе с яркой, словно светящейся вывеской — аккуратные буквы, деревянные ставни и уютные столики у окна.

Любопытство взяло верх, и девушка вошла внутрь. В воздухе пахло свежей выпечкой, корицей и лёгкой терпкостью кофе. За прилавком стояла Ким — лицо её светилось радостью.

— Привет, Элис! — радостно сказала Ким, заметив её.

Девушка растерялась. Что если это действительно не просто совпадение?

До этого она лишь скептически улыбалась, списывая все чудеса на удачу и совпадения. Смеялась над собой и историями других. Но теперь, глядя на Ким, девушка впервые ощутила страх — страх осознания, что её руки действительно делают нечто большее, чем просто маникюр.

Она знала, что не колдовала. Не читала заклинаний. Не подмешивала слюну жабы в гель.

Но желания… сбывались.

Слишком точно.

Слишком быстро.

Она стояла у порога кафе, а в голове звучала тихая, но настойчивая мысль: «Может, я действительно ведьма?»

***

Элис открыла дверь салона и глубоко вздохнула — воздух внутри пахнул знакомым уютом: смесью лака для ногтей, кофе и старых журналов, которые давно никто не читал. Сегодняшний день обещал быть обычным — полным клиентов, сплетен и разговоров о погоде.

Она повесила куртку в шкаф и села за свой стол, пытаясь убедить себя, что все эти истории с исполняющимися желаниями — просто совпадения. Слишком много случайностей подряд. Люди всегда ищут причины там, где их нет. Её руки просто делают маникюр, и это всё.

— Это только совпадение, Элис. Не думай глупостей, — шептала она себе, вглядываясь в переливающийся лак.

В дверь тихо постучали. Вошла новая клиентка — женщина в строгом тёмном пальто, с глазами, скрытыми за очками, и с выражением лица, которое не обещало ничего хорошего.

Глава 2

Утро началось слишком быстро и слишком шумно для того, чтобы Элис успела собраться в спокойствии. Она стояла у раковины, тщательно чистя зубы, глаза невольно бегали по отражению в зеркале. Перед ней была молодая блондинка с волосами до плеч — немного растрёпанными от сна, но всё ещё ухоженными. Лёгкая бледность кожи и тени под большими голубыми глазами выдавали усталость, но в целом лицо было красивым, с мягкими привлекательными чертами.

— Где мой телефон?.. — пробормотала она, отплёвываясь от зубной пасты и быстро направляясь на кухню. Она посмотрела на стол, где в беспорядке валялись ключи, наушники и телефон.

Элис быстро пробежалась по комнате, собирая необходимые вещи. Времени оставалось всё меньше, и она ощущала, как внутри растёт тревога — не только из-за опоздания, но и из-за тех странных событий, которые как тени не давали покоя.

Телевизор на кухне тихо гудел, показывая утренние новости. Пока она натягивала темно-синюю куртку, из динамиков послышался официальный голос диктора:

— Сегодня утром в результате дорожно-транспортного происшествия погиб известный бизнесмен Алекс Бауэр. Детали аварии пока не разглашаются. Полиция продолжает расследование.

Элис резко обернулась к экрану и увидела знакомое лицо — ту самую женщину из салона, вокруг которой суетился журналист с микрофоном.

— Что вы думаете о смерти вашего мужа? — настойчиво спрашивал он.

Женщина молча заходила в дом, лицо её было холодным, без всяких эмоций, словно застывшая маска. Глаза не выдавали ни горя, ни страха — только бездонная пустота.

Камера недолго задерживалась на этом лице, а в голове Элис вновь прозвучали те жуткие слова: «Я хочу, чтобы мой муж исчез. Навсегда.»

Сердце Элис сжалось. Она медленно села на стул у окна.

— Что я наделала? — прошептала девушка, не в силах отвести взгляд от экрана.

В голове вновь прокручивались её руки, невольно рисующие тот загадочный символ, и слова, которые звучали как приговор.

— Во что я вляпалась… — прошептала она снова, закрывая глаза, пытаясь найти хоть каплю спокойствия.

Нокс сидела на кухне, сжимая в руках холодную чашку с недопитым кофе. Вокруг царила тишина, но в её голове ревела буря — мысли крутились, словно водоворот, унося в глубину тревог и сомнений.

Её руки слегка дрожали. Каждый новый клиент казался словно рискованным испытанием — а если кто-то снова загадает нечто подобное, а она снова невольно воплотит? Что тогда?

В этот момент зазвонил телефон — резкий и пронзительный звук разорвал тишину.

— Алло? — ответила Элис, голос едва сдерживал дрожь.

— Где вы? Я жду уже двадцать минут! — раздражённо спросила клиентка.

— Простите, — сказала она дрожащим голосом, стараясь звучать спокойнее. — Я уже подъезжаю, тут пробки... ужасные.

— Хорошо, постарайтесь побыстрее, — прозвучало в ответ.

Элис кивнула, хотя собеседница этого не видела, и тихо положила телефон на стол.

— Пробки… — повторила она себе, чувствуя, как тяжесть в груди немного ослабевает.

Она встала, ощутив, как усталость тяжёлым грузом лежит на плечах.

Внутри что-то сжалось сильнее — нежелание снова оказаться втянутой в чьи-то тайные желания, страх перед неизвестным и ответственность, которую она никак не могла снять с себя.

«Я не могу больше это слушать», — подумала Элис. — «Если я снова услышу, что кто-то желает что-то страшное, и это сбудется...»

Решение пришло внезапно и твёрдо.

Она надела наушники, включила плейлист с любимой музыкой и почувствовала, как звуки заполняют пространство вокруг, отгораживая от внешнего мира.

«Так хоть на время я смогу закрыться», — подумала она.

Не слушать, не слышать, не знать.

Схватив вещи, девушка тихо прошла к двери, решив, что сегодня — день, когда она будет просто делать свою работу, не вникая в чужие судьбы.

***

Элис вошла в студию, тихо захлопнув за собой дверь. В помещении уже царила привычная рабочая атмосфера: свет был мягким, словно приглушённым, а в воздухе висел едва уловимый аромат лака и свежести. Она сняла куртку, снова вставила один наушник с классической музыкой — нежные мелодии мягко обволакивали её сознание, помогая заглушить тревожные мысли.

За небольшим столиком уже сидела её напарница Марго — женщина лет тридцати. У неё были рыжие кудрявые волосы, которые ниспадали каскадом по плечам и создавали яркий контраст с её кожей. Яркие губы, растянувшиеся в хищной улыбке, и насыщенный красный оттенок полупрозрачной блузки подчёркивали её невероятную красоту.

Нокс же была одета просто и удобно — тёплый розовый свитер, джинсы и ботинки.

В другой день, на фоне Марго, Элис наверняка почувствовала бы себя серой мышью — незаметной и тусклой. Но сегодня ей было не до этого. Сегодня её мысли были заняты куда более тяжёлыми и тревожными вопросами, чтобы обращать внимание на контрасты и сравнения.

— Привет, — мягко позвала Элис, стараясь скрыть тревожность.

— Привет, — улыбнулась Марго, — Что-то случилось?

— Пробки, — тихо ответила Элис, направляясь в сторону клиентки.

В углу комнаты сидела темноволосая полная женщина с лёгкой усталостью в глазах. Элис вытащила наушник и подошла к клиентке, решив снова извиниться за опоздание.

— Простите, сегодня по дороге были пробки, а ещё... — она на мгновение замялась, опустив глаза. — Я услышала по новостям страшную вещь, и это немного выбило меня из колеи.

Она нервно провела пальцами по белоснежным волосам, пытаясь собраться. Затем быстро засунула наушники в уши.

— Пожалуйста, покажите мне жестом, какой цвет из палитры вы хотите. У меня сегодня болят уши, врач запретил напрягать их, поэтому я буду слушать специальную музыку и не смогу разговаривать.

Женщина удивленно кивнула.

— Нежно-розовый, — она подняла искуственный ноготь, показывая оттенок.

Девушка мягко улыбнулась и начала аккуратно готовить ногти, стараясь сконцентрироваться на работе и звуках музыки, которые хотя бы на время унимали тревогу в душе.

Глава 3

На улице уже давно сгустились сумерки. Город мерцал и переливался, как раскалённый от усталости организм — вывески моргали, машины гудели, витрины отражали лица прохожих. Элис захлопнула дверь студии «Ноготочки», щёлкнула замком, сунула ключи в сумку и на секунду задержалась на пороге.

За её спиной — тишина полупустого салона, пахнущего лаком, эвкалиптом и чем-то ещё, чем она не могла точно определить.

Марго ушла ещё в семь.

— Я пораньше, у меня свидание, — заявила она с широкой улыбкой и интонацией роковой женщины. Её каблуки простучали по плитке, юбка колыхнулась, волосы, цвета апельсина, заплясали на плечах.

Элис тогда только кивнула — устало, рассеянно. Сегодня она чувствовала себя будто не в своём теле.

Теперь она шла одна — по улице, которая днём кажется обыденной, а ночью словно меняет лицо. Прохожие попадались редко. Женщина с коляской, курьер на велосипеде, парень в капюшоне.

Все шли мимо, не замечая её, но Элис всё равно оборачивалась. Раз. Другой. Третий.

Сначала просто потому, что услышала шаги. Потом — потому что почувствовала. Как будто кто-то рядом. Слишком рядом. Не в физическом смысле, а будто чужое присутствие дышит в затылок, касается плеча, но стоит повернуться — никого.

«Что со мной? Может, это нервы? Или усталость?»

Она ускорила шаг. Пятки ботинок глухо били по тротуару, сумка стучала о бок, пальцы сжимали лямку так крепко, что побелели костяшки. Она пыталась дышать ровно, считать в уме: раз-два, раз-два, чтобы не сорваться на бег. Город не был страшным. Она жила в нём с детства. Она знала каждую подворотню.

Но сегодня он казался… незнакомым.

Когда она подошла к остановке, внутри неё уже плескалась жуткая тревога. Она даже не заметила, как сжала в кулаке ключи — острые, как ножи, как будто это могло защитить.

Автобус подошёл с тихим шипением, усталым гудком, будто сам не рад поездке. Элис села в середину салона, у окна, стараясь отгородиться от всех. Людей было немного: женщина с цветами, подросток с телефоном, пожилой мужчина в очках. Обычные. Ничего странного. Никто не смотрел на неё.

Но всё равно — снова и снова — она оборачивалась. В спину, в отражение окна, в стекло двери. Её плечи были напряжены. В груди гулко билось сердце, будто знало что-то, чего она не могла осознать.

«Ты просто устала», — уговаривала себя Элис. — «Ты взвинчена. Пережила шок. Эти совпадения, эта женщина, эти деньги…»

Деньги.

Она резко выпрямилась.

Они всё ещё в тумбочке. Она не забрала их. Просто закрыла ящик и ушла. Как будто, если не держать их в руках, они перестанут существовать. Как будто это не были грязные, пугающие деньги от женщины, чьё желание сбылось слишком буквально.

Она вспомнила ту коробку. Обычная. И внутри — аккуратная, плотная пачка, без записки. Без объяснений. Только деньги.

«За что? За молчание? За то, что я... помогла? Но я не помогала! Я ничего не делала!»

Элис прижала лоб к прохладному стеклу автобуса. Свет фонарей за окном пульсировал, будто сердце. Машины мелькали, неон горел в витринах: аптека, бар, парикмахерская. Город жил, будто ничего не произошло.

А у неё внутри что-то расползалось. Как трещина. Как тень.

«Надо вернуть эти деньги. Завтра же. Найти ту женщину. Как её зовут?»

Лицо всплыло в памяти — безэмоциональное, бледное, с ровным голосом.

Элис закрыла глаза. На секунду — всего на секунду — и в темноте под веками вспыхнуло пламя. Не в прямом смысле. Но она почувствовала: где-то внутри неё что-то горит. Как будто она открыла дверь. Маленькую. Но дверь.

«Что, если это действительно я?»

Автобус тряхнуло. Она чуть не выронила сумку. Открыла глаза. Всё по-прежнему: город, свет, усталые лица.

«Что, если это не совпадения?»

Автобус качнулся на повороте, колёса с глухим скрипом проехали по трещинам асфальта. Элис всё ещё сидела у окна, стараясь не смотреть на пассажиров, не чувствовать спазм в груди. Но что-то заставило её поднять взгляд.

Прямо напротив, через проход, сидел мужчина. Она не заметила, как он зашёл. Не слышала шагов, не уловила движения. Он просто был.

Пальто тёмное, строгий воротник, длинные пальцы на коленях. Спина — идеально ровная. Лицо в полутени. Ничего примечательного, пока он не поднял взгляд в ответ. И тогда Элис замерла.

Глаза.

Тёмно-зелёные. Густые, как мох в древнем лесу. Без бликов. Без радужной оболочки. Без зрачков. Без человеческого тепла. Только глубокая, чужая тьма, будто за этими глазами нет ни души, ни мыслей — только вечный холод.

Она не смогла отвести взгляд. Внутри всё закричало. Неосознанно, телом — как зверь, почувствовавший хищника. Паника вспыхнула мгновенно, будто кто-то зажёг внутри неё огонь.

Она вскочила, хлопнула по кнопке остановки, но автобус не реагировал. Воздух вдруг стал вязким, время — липким. Люди больше не двигались. Всё застыло. Только эти глаза, неподвижные, вечные, следили за ней.

Элис зажала рот рукой, но всё равно закричала. Громко. Хрипло. Из самой глубины.

А потом она распахнула глаза.

Резкий звук будильника.

Свет из окна — бледный, утренний. Шторы наполовину задвинуты, пыль пляшет в лучах. Где-то на кухне глухо капает кран.

Элис тяжело дышала, хватая воздух. Сердце грохотало в груди, как будто действительно бежала. Руки дрожали. Она сидела на кровати, в той же одежде, в которой была накануне — джинсы и розовый свитер.

Пальцы рефлекторно коснулись лица — пот. Настоящий. Волосы сбились в колтуны. Но... она была дома. В своей комнате.

«Это был сон?»

Она огляделась. Всё на месте. Плед, торшер, чашка с засохшим чаем на тумбочке. Всё казалось обычным. Но внутри всё ещё дрожала тонкая струна. Тревога не уходила.

«Я… задремала?» — подумала она, пытаясь вспомнить.

Последнее, что помнила — как смотрела в окно автобуса… И эти глаза.

Глава 4

Редкий холодный дождь стучал по стеклам салона, будто сама погода напоминала о разбитом настроении Элис. Воздух был сырой и тяжелый, а серое небо сливалось с асфальтом, где блестели лужи.

Сегодня было сложно сосредоточиться — мысли путались, и привычный ритм работы словно ускользал из-под ног. Девушка взяла сумку и с удивлением обнаружила, что забыла свои наушники. Вздохнув, она нашла в коробке ватные диски и, недолго думая, аккуратно вложила по одному кусочку в уши.

— Врач сказал, что нужно держать лекарство в ушах, — небрежно объяснила она Марго, которая уже устроилась в кресле.

— Какое лекарство? — удивилась Марго.

— Э-э… от шума в голове, — невпопад ответила Элис, не глядя и стараясь не выдать, что просто придумала оправдание.

Марго улыбнулась и махнула рукой, забыв про это странное объяснение.

Весь день пролетел в привычной суете, клиенты сменяли друг друга, и Элис с трудом следила за временем. Наконец, вечерняя тишина опустилась на салон, только мягкий свет лампочек и приглушённый шум улицы просачивались через окно.

— Ну всё, я побежала! — весело попрощалась Марго и быстро вышла, хлопнув дверью.

В салоне осталась только Элис и последняя клиентка. Женщина расслабленно улыбнулась, когда расплатилась, потом осторожно захлопнула дверь и скрылась в темноте.

Элис потянулась к телефону, чтобы посмотреть время. На экране светилось 21:17. Девушка нахмурилась и вытащила из ушей маленькие комочки ваты.

Салон наполнился тишиной, которую девушка начала заполнять монотонным звуком уборки. Она аккуратно складывала инструменты, протирала поверхности, ощущая, как напряжение растёт в груди, а холод, словно невидимая рука, касается кожи.

Вдруг раздался звон колокольчиков на двери — резкий и непривычный в это время.

Элис обернулась, сердце подпрыгнуло в груди.

В проёме стоял высокий мужчина. Он казался словно персонажем из другого мира — в чёрном классическом костюме, дорогом и безупречно сшитом, рыжие волосы были заплетены в аккуратную косу, а темные глаза смотрели прямо на неё, холодно и внимательно.

— Здесь салон маникюра, должно быть, вы ошиблись, — осторожно сказала Элис, пытаясь сохранить спокойствие.

— Нет, — голос мужчины был ровным и уверенным, — я как раз сюда. Мне нужен маникюр.

— Извините, — Элис моргнула, — мы уже закрываемся, и у нас обязательная предварительная запись.

Мужчина сделал шаг вперёд, и в этот момент Элис услышала — где-то совсем рядом, за стеной, словно когти скребли по дереву.

— Что… — выдохнула она, в голосе была дрожь.

— Мне срочно нужен маникюр, — сказал мужчина спокойно. — Я не успел записаться. Пожалуйста. Я оставлю щедрые чаевые.

Элис почувствовала, как в груди застывает холодок. Её разум яростно искал причины отказать, голос дрогнул:

— Мы действительно закрыты. Я могу записать вас на удобное время на завтра.

— Завтра — поздно, — мужчина сделал шаг ближе. — Через сутки я буду в пути, и у меня не будет возможности привести руки в порядок. Это важно.

Элис снова услышала скрежет — тихий, но отчётливый, словно кто-то когтями царапал по дереву где-то совсем рядом.

Она с тревогой посмотрела на мужчину и спросила, чуть дрожа:

— Вы это слышали? Как будто кто-то скребётся…

— Должно быть, крысы, — он улыбнулся, холодно и спокойно.

Элис замолчала на мгновение, пытаясь угомонить пульс в груди. В её голове роились мысли — стоит ли заниматься этим человеком? Он был пугающим. Жутко пугающим. Несмотря на его привлекательную внешность.

В итоге она кивнула сама себе — она просто как можно быстрее сделает ему маникюр и отправит его прочь.

— Хорошо, — выдохнула она наконец. — Дайте мне пять минут.

Мужчина кивнул, в его глазах мелькнула лёгкая тень удовлетворения. Клиент начал устраиваться в кресле, а Элис направилась в помещение для персонала, чтобы выпить воды и прийти в себя.

Она открыла кран в крошечной комнате, стараясь не думать о странном визите. Вода потекла с металлическим шипением, разбиваясь о дно стеклянного стакана, который она достала из шкафчика. Элис обхватила его дрожащими пальцами — холод стекла немного отрезвлял, возвращал ощущение контроля.

Она сделала глоток — прохладная вода коснулась пересохшего горла, но вместо облегчения пришёл новый толчок тревоги.

Скрежет.

Тот самый — тонкий, мерзкий, как будто когти неторопливо скреблись по стеклу. Он будто пришёл из-под кожи, пробежал мурашками по спине, заставив волосы на затылке встать дыбом.

Сердце гулко ударило в груди. Элис резко обернулась к окну — и вскрикнула.

На подоконнике с внешней стороны сидел белоснежный кот. Он смотрел на неё немигающим взглядом, а его лапа продолжала неспешно скрести по стеклу. Морда у него была почти человечески выразительной — слишком серьёзной для обычного кота. Глаза — бледно-серые, как холодная зола. Ни испуга, ни любопытства — только тихая, упрямая настойчивость.

— Что за… — Элис шагнула назад и в этот момент выпустила стакан.

Раздался звон — чистый, как колокольчик. Стекло разбилось вдребезги, осколки рассыпались по полу и блеснули в свете лампы.

— Чёрт… — прошептала она, дыхание сбилось, пальцы затряслись.

«Откуда он вообще взялся?..»— в голове мелькнуло. — «Здесь третий этаж...»

Она не отводила взгляда от кота, не дыша. Что-то в нём было не так.

И вдруг — он резко дёрнулся. Не убежал, не соскочил — просто исчез. Как мираж, рассыпавшийся на пыль.

Элис ахнула и попятилась к двери, сердце колотилось, как сумасшедшее. Она схватилась за косяк, как за якорь.

— Всё в порядке? — раздался ровный голос за спиной.

Она резко обернулась — в дверном проёме стоял тот самый мужчина. Высокий, неподвижный, как статуя, только глаза чуть сузились — с интересом или с тревогой, она не могла понять.

— Это… это комната для персонала, — прошептала Элис, — вам сюда нельзя.

Глава 5

Элис не могла собраться с мыслями. Она убрала осколки, сполоснула руки, старательно натянула на лицо маску спокойствия и вышла из комнаты, словно выходила не к клиенту, а на арену.

Вроде бы — обычный маникюр. Вроде бы — обычный клиент.

Но почему всё внутри кричит: беги?

В салоне по-прежнему горел тёплый свет, но с каждой секундой он казался ей всё холоднее.

Мужчина сидел в кресле, как будто и не шевелился всё это время. Пальцы сложены, взгляд устремлён в точку — не на неё, не на помещение, просто… внутрь чего-то. Или — вовнутрь себя. Когда он поднял глаза, Элис ощутила, как в горле встал ком.

Она сделала несколько шагов и машинально включила настольную лампу. Свет выхватил из полумрака его лицо, его руки. Кожа — бледная, почти фарфоровая. Ладони — без единой царапины. Идеальные.

Она села напротив, почувствовав, как её колени слегка дрожат. На автомате потянулась за инструментами, но руки никак не хотели слушаться. Пальцы запутались в салфетках. Всё казалось чуть-чуть не так — будто вещи сдвинулись на полсантиметра, а воздух стал гуще, как перед грозой.

Она попыталась глубоко вдохнуть. Собраться.

Когда Элис взяла его руку, чтобы начать работу, в тот же миг вздрогнула.

Кожа обожгла её ладонь. Рука была горячей, не просто тёплой — а как у человека в сильном жару, как будто под ней бушевал огонь.

Элис тут же отпустила ладонь, испуганно взглянув на него:

— У вас… у вас, кажется, жар? Может, стоит измерить температуру?

Она уже встала, собираясь пойти за градусником, но его голос остановил её:

— Не нужно, — сказал он негромко, но так, что в его тоне не было места для возражений. — Это не болезнь. Просто… особенность.

Он поднял глаза. В них не было тревоги, только бескрайнее спокойствие, которое почему-то пугало сильнее.

— Продолжайте, — добавил он, мягко, почти ласково.

Элис медленно вернулась на стул. Она снова взяла его руку. Ощущение жара уже не пугало так остро, но пальцы всё равно покалывало, словно она держала медленно тлеющий уголёк.

«Особенность…» — эхом отозвалось в голове. Какого именно рода особенность? Элис старалась не думать. Просто дышать и делать свою работу.

Она обработала кутикулы, стараясь не задерживаться на его пальцах дольше необходимого. Кожа на них была слишком гладкой. Ни одной заусеницы, ни мозолей, даже ногти — безупречной формы. Почти ненастоящие. Но Элис знала — они настоящие. Просто идеальные. Неправдоподобно идеальные.

Инструменты щёлкали, салфетки с шорохом ложились на стол. Каждое её движение было отточенным, почти машинальным. Но под этим автоматизмом билось напряжение.

Наконец, она закончила обработку и чуть откинулась назад, стряхнув напряжение с плеч.

— Вам нужно покрытие? — спросила она, глядя на его руки, не поднимая взгляда.

— Да, — ответил он без паузы, и его голос был спокойным, почти обволакивающим.

Она кивнула, потянулась к стойке с флаконами.

— Какое предпочитаете? Глянцевое, матовое, нюд, прозрачное? Цвет, оттенок?

Он помолчал.

— Какое делают обычно?

Элис чуть нахмурилась. Обычно мужчины, если уж приходят, просят просто бесцветное — уходовое. Или отказываются от покрытия вовсе.

— Тогда, наверное, базовое прозрачное, укрепляющее, — начала она, уже выбирая нужный флакон, но он вдруг добавил:

— И ещё… узоры.

Она замерла.

Медленно, впервые за всё это время посмотрела ему прямо в глаза.

— Узоры?

— На ваше усмотрение, — сказал он негромко. — Вы же мастер.

В его голосе не было насмешки, но и обычного делового тона — тоже. Это было почти как вызов. Или проверка. Или… игра?

— Хорошо, — произнесла она медленно, взяла дрожащими руками кисть и лак с тонким кончиком, и поднесла к его руке.

Элис нанесла базу тонким слоем — привычное движение, без размышлений. Она чувствовала, как с каждой минутой её тревога перерастает в ощущение чего-то необратимого.

— Сейчас подсохнет, — произнесла она и засунула его руку в лампу для сушки.

Она не знала, что рисовать. Обычно идеи приходили быстро — цветы, веточки, звёзды, графика… Но сейчас мысли словно разлетелись. И всё же, рука сама начала выводить узор — тонкие линии, спирали, капли, похожие на пламя или древние символы, рождающиеся не из головы, а откуда-то глубже.

Внезапно мужчина заговорил:

— Я пришёл с одним желанием.

Кисточка в её руке замерла. Элис сглотнула. Сердце забилось чаще.

— Я хочу, чтобы ты показала, что можешь.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать — но в голове было пусто. Холодок пробежал по спине.

Руки сами продолжали двигаться, словно ведомые чужой волей. Узоры становились всё сложнее — тонкие, переплетённые линии, которые она не могла объяснить даже самой себе. Они словно выплывали из глубин её подсознания, вытягивались и переплетались в завораживающую, но пугающую каллиграфию.

Она пыталась остановить руку, но та упорно творила дальше, словно выполняла невидимое заклинание. Её дыхание учащалось, сердце билось в груди тревожным стуком.

Мужчина молчал, внимательно наблюдая за процессом. Его глаза блестели в полумраке, а узоры на ногтях казались светящимися изнутри — едва заметным, но непреложным светом.

И в тот момент, когда она закончила последний завиток на его ногте, узор вспыхнул тусклым багровым светом. От пальцев потянулась нить — тонкая, огненная, с её стороны — холодная, серебристая. Они соединялись в воздухе, сливаясь.

Ветер прошёлся по помещению — хотя окна были закрыты.

Мужчина резко поднялся, отодвинув кресло с таким скрипом, будто оно было деревянным гробом.

— Что ты сделала? — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Элис поднялась тоже, растерянно прошептала:

— Я… просто нарисовала.

Девушка отступила на шаг, сердце колотилось так, что казалось, сейчас выскочит из груди. В комнате на миг повисла густая тишина, словно время остановилось.

Глава 6

Секунды тянулись вязко, как в дурном сне. Элис стояла, не в силах сдвинуться с места. Его зелёные глаза не отпускали её — полные ярости, но будто сдерживаемой с огромным усилием. Она не знала, что он выберет — подчинение или смерть. Её смерть.

И вдруг — резкий стук в дверь.

Раз — пауза — и снова, уже настойчивее.

Мужчина резко дёрнулся, словно звук ударил его по нервам. Его лицо сразу потемнело.

— Ни слова, — прошипел он. Глаза сузились, голос стал низким, угрожающим.

Стук повторился, чуть громче.

— Извините... — раздался голос из-за двери, женский, с натянутой вежливостью. — Я… забыла свою сумочку у вас. Можно я её заберу?

Элис вздрогнула. Должно быть, кто-то из клиенток. Но она не узнавала голос. Сердце забилось быстрее. Спасение? Или новая беда?

Она обвела взглядом помещение — сумочки нигде не было.

— Где сумка? — холодно спросил мужчина, приглаживая рыжие волосы и не сводя с неё взгляда.

Элис сглотнула. Мысли метались. Если сказать, что её нет… Шанса не будет. Если выдать что-то — возможно, получится…

— В комнате для персонала, — соврала она, и голос предательски дрогнул.

Он медленно кивнул.

— Неси.

Пауза.

— И без глупостей. Мне не нужны дополнительные проблемы. Ты и так сделала достаточно.

Нокс кивнула, не осмеливаясь сказать ни слова, и направилась в подсобку, чувствуя на себе его взгляд, будто лезвие на затылке. Руки тряслись, когда она открыла дверцу шкафчика и достала свою собственную сумку — маленькую, с длинным ремешком и мягкой тканевой ручкой. Самую обычную.

Девушка вышла, стараясь держаться ровно, но чувствовала, как подкашиваются колени.

Мужчина стоял всё там же, и казался ещё выше, ещё мрачнее и ещё злее.

— Открываешь, отдаёшь, закрываешь. — Он сделал акцент на каждом слове. — Поняла?

Элис испуганно кивнула. Рука сжала ручку сумки до онемения.

Затаив дыхание, девушка приоткрыла дверь.

Но прежде чем успела открыть шире, что-то с силой влетело в проём и сбило её с ног. Элис с криком рухнула на пол, глухо ударившись плечом о плитку. Сумка выскользнула из рук и отлетела в сторону.

В ушах звенело, в глазах потемнело, и в следующий миг пространство наполнил мужской крик — громкий, злой, полный ярости и боли.

—Чёрт! Что за... — выкрики вырвались из-за её спины.

Нокс, задыхаясь, приподнялась на локтях и обернулась.

Мужчина отшатнулся назад, обеими руками отчаянно пытаясь оторвать от лица белоснежного кота, который впился когтями в его щёку, а зубами — в висок. Кот не просто нападал — он рычал, как зверь. Шерсть стояла дыбом, глаза сверкали, когти рвали кожу.

— Чёртова тварь! — прорычал мужчина, но кот лишь вцепился сильнее, как будто был послан прямо из преисподней.

Элис не стала ждать. Она вскочила и бросилась прочь. В белых сабо и лёгкой футболке, не чувствуя ни холода, ни боли.

Сумка осталась лежать где-то на полу, но она не остановилась.

Быстро преодолев лестницу и выскочив на улицу, она пронеслась по тёмному тротуару, сквозь осенний дождь, между лужами, едва не спотыкаясь. Воздух был холодным и влажным. Мимо проехала машина, обдав её брызгами, но Элис даже не обернулась.

Она бежала, пока не увидела в глубине переулка контейнеры с мусором — высокие, чугунные, стоящие у стены в глубокой тени. В голове мелькнуло: спрячься. Спрячься, иначе он найдёт тебя.

Она бросилась к ним, вцепилась в холодный металл, встала на цыпочки, и, задыхаясь, впихнула себя внутрь одного из контейнеров. Вонь мусора ударила в нос, но она зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Лежа среди мешков, картона и пахнущих плесенью объедков, она дрожала всем телом, пытаясь не всхлипнуть от ужаса. В голове стучала только одна мысль:

«Что, чёрт побери, происходит? Он сказал — «либо убью, либо подчинюсь твоей воле». И ещё: «до рассвета».»

Она сжала ладони в кулаки, чувствуя, как ногти врезаются в кожу.

«Если я переживу ночь, всё закончится? Он не сможет меня убить потом? Или эта связь уже не разорвётся?»

Мысли хаотично метались, как птенцы, выброшенные из гнезда. Элис попыталась вспомнить точные слова. Его лицо. Тот ужас в глазах — не просто злость. Было что-то ещё... Он испугался. Значит, это было не запланировано. Значит, она и правда что-то активировала. Что-то древнее, сильное, что даже он не ожидал.

«Но если он не найдёт меня…»

Она прикусила губу.

«Если не сможет — значит ли это, что всё, что он сказал, теряет силу? Или наоборот — всё станет хуже?»

Снаружи была тишина. Только редкие капли дождя постукивали по крышке контейнера.

«Может, он уже ушёл… А может, просто ждёт. Стоит за углом. И знает, что я тут.»

Элис сжалась ещё сильнее, прижимая колени к груди. Тело ломило, веки слипались от усталости, но она не смела уснуть.

Потому что рассвет ещё не наступил.

Прошло, может, десять минут. Или час. Во тьме контейнера время растворялось. Нокс слышала только стук собственного сердца, капли дождя и отдалённый гул машин, будто всё происходящее — лишь сон, только слишком настоящий.

И вдруг — крышка контейнера приподнялась.

Не с грохотом, не резко — тихо, почти ласково. Как будто кто-то не хотел потревожить её, а просто… заглянуть.

Элис замерла, затаив дыхание. В первое мгновение она даже не поняла, что происходит — сердце билось в ушах так громко, что заглушало всё вокруг. Холод металла давил со всех сторон, она съёжилась, дрожа, и медленно подняла взгляд.

Света почти не было, только смутный силуэт, тёмная фигура на фоне пасмурного неба. Низкий капюшон скрывал лицо, но было ясно — это не мужчина.

Женщина.

Невысокая, в тёмной куртке, с капюшоном, прижавшая палец к губам.

— Тсс. Не кричи, — прошептала она.

Элис не закричала. Просто… оцепенела. Её тело будто заледенело изнутри.

— Я не причиню тебе вреда, — голос был спокойный, твёрдый. — Ты… Элис, верно?

Глава 7

В квартире было тепло, тусклый свет ламп под потолком и плед на диване создавали иллюзию уюта. Почти… домашнего. Почти.

— Здесь безопасно, — сказала женщина, закрывая дверь на несколько замков. — Меня зовут Алета. Снимай обувь. Хочешь чай?

Элис покачала головой. Ей нужно было не чай. Ей нужно было поверить, что всё это настоящее.

Теперь, при свете, она разглядела свою спасительницу лучше.

Алета была невысокая, хрупкая, с тонкими чертами лица, словно выточенными резцом. У неё были гладкие каштановые волосы, собранные в небрежный узел, и тёплая, оливковая кожа. На ней была простая тёмная водолазка и джинсы, но от неё веяло уверенностью и чем-то странным… будто она не боялась ничего. Или уже прошла через слишком многое.

— Кто он? — наконец выдавила Элис.

Алета вздохнула, прошла на кухню и включила чайник, хотя Элис и отказалась. Вскипающая вода, казалось, служила фоном для слов, которые не стоило произносить вслух.

— Слушай внимательно. У тебя нет времени. Он — демон, один из старших. Его зовут Рамиэль. Он служит Ордену. Тайной структуре, которая веками охотится на ведьм. На таких, как ты.

— Я… не ведьма, — выдохнула Элис.

— Ты думаешь, ты не ведьма, — отрезала Алета. — Но ритуал сработал. Это значит, что в тебе есть то, что пробудилось. Может, ты просто… не знала. Или они не успели тебя найти раньше.

— Я не хотела… — Нокс провела рукой по лицу. Всё внутри сжималось. — Я просто делала маникюр. Я не знала!

— Но ты сделала. — Алета посмотрела на неё с тяжёлым выражением. — Поэтому тебе нужно оставаться здесь. До рассвета. Он тебя не найдёт. Здесь ты в безопасности.

Элис провела рукой по лицу. Пальцы дрожали.

Резкий запах сырости и гнили, въевшийся в одежду и волосы после мусорного контейнера, ударил в нос с новой силой. Тошнота подступила к горлу, и только теперь она осознала, как ужасно пахнет. Этот запах был напоминанием: всё случившееся было реальностью, а не ночным кошмаром.

— Мне… можно в душ? — спросила она, глядя в пол.

Алета кивнула:

— Конечно. Ванная — налево от кухни. Полотенца в шкафу у раковины. Я поищу тебе одежду.

Девушка вошла в ванную и только теперь позволила себе выдохнуть.

Одежда с неё слетела почти с отвращением. Она включила горячую воду, встала под струи и закрыла глаза.

«Пусть всё это смоется. Пусть исчезнет. Пусть исчезнет он. Этот день. Рамиэль. Орден. Ведьмы. Убить до рассвета. Что вообще за чёртов кошмар?»

Горячая вода текла по плечам, по шее, по лопаткам, смывая грязь и липкий страх. Элис стояла под душем, вцепившись пальцами в кафельную стену, и пыталась прийти в себя. Шум воды был единственным звуком в мире, и он казался почти безопасным, утешительным — как детское одеяло, которым накрываешься, когда боишься монстров под кроватью.

Но вдруг — голос.

За дверью. Приглушённый, но чёткий. Узнаваемый.

Алета.

Элис замерла. Шум воды теперь не казался слишком громким, как будто прикрывал от неё что-то важное.

Она не шевелилась.

— …да, она здесь, — донеслось сквозь шум.

Элис почувствовала, как живот скрутило от холодного, липкого страха.

«Кто здесь? С кем она говорит?..»

Девушка осторожно дотянулась до полотенца, намотала его на себя, но воду не выключила. Затем медленно подошла к двери и, стараясь не издать ни звука, приоткрыла её буквально на щель.

Холодный воздух из коридора хлынул в ванную, обдав её мурашками.

Голос Алеты стал слышен яснее.

— Нет, он не нашёл, — сказала женщина спокойно, будто обсуждала прогноз погоды.

Элис затаила дыхание.

Пауза.

— Я знаю, сколько времени. Я говорю — поторопись.

Новая пауза. И потом — фраза, которая вырвала из-под ног почву:

— Она не должна дожить до рассвета. Ты понял меня?

Мир вокруг зашатался.

Элис прижалась к косяку, сдерживая дрожь. Каждое слово Алеты вонзалось в грудь, в сердце, в разум.

«Она не должна дожить… Она.»

Руки задрожали. Губы пересохли. Мышцы напряглись так, будто сейчас тело просто разорвёт на части от ужаса.

«Алета врёт.»

Голос в голове кричал: беги.

Но Элис стояла, прижавшись к дверной раме, и знала: с этого момента она совершенно одна.

Нокс аккуратно прикрыла дверь. Шум воды заглушал, как по ту сторону двери женщина, которая минуту назад обещала защиту, спокойно отдавала приказ о её смерти.

Вода продолжала стекать. Пар поднимался, оседая на кафеле. Элис сделала короткий вдох и встала, чтобы тихо прокрасться к окну — может, сбежать…

И тут — окно распахнулось.

Порыв ветра ворвался в ванную, сбивая с ног, холодный, яростный, как дыхание бури. Водяные капли, пар— всё закружилось в хаосе.

На подоконнике — тень. Высокая. Узкая. Неправильная.

И шаг вперёд, тяжёлый, будто шаг зверя, а не человека.

Рамиэль.

Но не такой, как она видела его в салоне. Его лицо было изрезано — глубокая царапина на щеке сочилась свежей кровью, на скуле — грязь и сажа. Рыжие волосы расплелись, спадая на лоб и щёки. А главное — глаза.

Ярко-зелёные. Светящиеся. Нечеловеческие.

Именно такие она видела в автобусе.

В том кошмаре. Или… не кошмаре.

Эти глаза смотрели на неё не просто зло.

Они ненавидели.

— Нашёл, — прошептал он, спускаясь с подоконника внутрь. Его голос был хриплым, будто порезанным изнутри.

Элис сделала шаг назад, ударившись о край ванны. Ноги дрожали, взгляд метался.

— Не подходи, — прохрипела она, дрожа, словно от холода.

— Я не собираюсь тебя убивать. Пока. Но если останешься здесь — она сделает это за меня, — он кивнул в сторону двери. — Уходим. Сейчас.

— Я никуда с тобой не пойду! — Элис крикнула в панике, почти сорвавшись на визг. — Я тебе не верю!

И тут — грохот.

Дверь в ванную распахнулась, будто её выбили ударом. Дерево стукнуло об стену, и в проёме появилась Алета.

Глава 8

Улицы были пусты. Ночь дышала ледяным ветром, и в воздухе витал запах мокрого асфальта, сырости и железа. Где-то вдали, за городом, ухнул поезд — глухо, будто сквозь сон.

Элис дрожала. Промёрзшая, босая, с мокрыми от душа волосами, она прижимала руки к груди, сжимая на себе тонкое полотенце, насквозь промокшее от дождя. Капли стекали по ногам, по спине, по вискам. Каждый порыв ветра был пыткой.

Она стояла напротив Рамиэля, стараясь не упасть.

— Я спас тебя. Будь благодарна, — сказал он, подходя ближе.

— Ты тоже хочешь меня убить! — прохрипела Элис, пятясь назад. Ноги дрожали, ступни ныли от холода.

— Пока нет, — отрезал он.

— Нет?! Тогда уходи. Исчезни. Оставь меня в покое!

Он шагнул вперёд — и в тот же миг Элис развернулась и бросилась бежать.

Ноги едва держали. Она оступалась, но продолжала нестись в темноту переулка.

Никакого плана.

Никакой надежды.

Один инстинкт — спасайся.

Босые ступни скользили по мокрому асфальту. На углу она чуть не упала, задев мусорный бак — он грохнул, отозвавшись эхом.

Полотенце держалось только на узле. Одной рукой она прижимала его к себе, другой хваталась за стены, за перила, за урны — за надежду.

Сердце грохотало в груди, в висках стучала пульсация.

— Умоляю… только бы он не…

Позади — тишина.

Ни шагов. Ни дыхания.

«Он остался? Он… отпустил меня?..»

Она остановилась, прижалась к стене, захлёбываясь воздухом. Тело сотрясала дрожь — от холода и ужаса.

На секунду показалось — она спаслась.

И тут — рука. Твёрдая, как кованый металл. Вынырнула из тьмы и стиснула её локоть, как капкан.

— Ты серьёзно? — прошипел голос у самого уха, обжигая дыханием. — Наивная девчонка.

Элис вскрикнула, попыталась вырваться, но он сжал руку крепче и резко развернул девушку к себе.

Она билась в его хватке, как рыба в сети — мокрая, босая, почти обнажённая.

— Я собираюсь оставить тебя в живых, — сказал он, не отводя взгляда. — Но если ты ещё раз сбежишь — я передумаю.

Она дышала часто, как загнанное животное. Он отпустил руку — и она тут же отшатнулась, прижавшись спиной к стене.

— Зачем ты вообще меня спас? — выдавила она. — Чтобы потом… поджарить медленно?

Он молчал. Несколько секунд просто смотрел. Затем тихо:

— Чтобы выжить.

Элис замерла.

— Я связан с тобой, ведьма. До рассвета у нас есть шанс разорвать эту связь. Если не успеем — я стану твоей тенью. Рабом.

Он шагнул ближе. В его глазах — ненависть. Гордость. Бессильная ярость.

— А я не создан для рабства.

У неё задрожал подбородок.

Мужчина вздохнул, откинул назад мокрые, спутанные волосы, словно собирался с духом. Затем медленно стянул с себя чёрный пиджак — тяжёлый, промокший, пахнущий чем-то горьким, как дым после пожара. В этом запахе было что-то нереальное. Что-то не из этого мира.

Он молча накинул его ей на плечи.

Просто. Без слов. Как покрывалом. Как щитом. Как проклятием.

Элис вздрогнула. Не столько от холода, сколько от неожиданной, почти бережной тяжести.

Это не был жест жалости.

Это был жест войны.

Они связаны. До рассвета.

И если хотят выжить — им придётся идти вместе.

***

Они укрылись в одном из заброшенных домов. Когда-то здесь, наверное, жили люди — семейные фото на стенах, ржавые батареи, детская кроватка, полуразвалившийся шкаф. Но теперь всё было пропитано пылью, временем и пустотой.

Рамиэль запер дверь, прошёл вглубь комнаты и рухнул в кресло у окна. Казалось, его злость поутихла, но лицо всё ещё оставалось каменным.

Элис сидела на диване, лишь в полотенце, плотно закутавшись в тёмный пиджак Рамиэля — слишком большой, но тёплый, словно щит между ней и этим холодным миром. Волосы всё ещё были мокрыми, а кожа дрожала — от холода и страха.

Она смотрела в пол, пытаясь собраться с мыслями. Затем поднялась — так нельзя, нужно найти хоть какую-то одежду.

Шаги отдавались глухо. Шкаф скрипнул, как раненое животное, когда она открыла его. Там, среди плесени и запаха времени, она нашла мятые, но сухие мужские брюки, простую белую рубашку и носки. Всё было чужим и ветхим, но Элис не могла позволить себе роскошь выбирать.

Она быстро переоделась в соседней комнате. Одежда была велика, но это только усиливало ощущение защиты — словно её обнимали невидимые руки.

Когда она вернулась, Рамиэль всё ещё сидел в кресле у окна, погружённый в тяжёлые мысли.

Элис аккуратно сложила его пиджак и протянула обратно.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Он взглянул на неё, кивнул и молча принял.

Она снова опустилась на диван, обхватила колени руками и выдохнула:

— Ты ведь хотел убить меня, — наконец произнесла она. — Почему передумал?

Рамиэль молчал. Потом, не глядя на неё, проговорил:

— Не всё так просто.

— Почему?

Он сжал челюсти, будто не хотел говорить, — но всё-таки начал:

— Меня отправили проверить, правда ли ты ведьма.

Он поднял взгляд. В его глазах читалась не злость, а усталость.

— Желание, которое я загадал, должно было запустить проверку. Если бы ты оказалась обычной — ничего бы не произошло. Если бы ты была ведьмой, но неактивной — я бы ушёл. Но ты… — он замолчал. — Ты связала нас.

— Я… не понимаю, — прошептала Элис.

— Да, не понимаешь. И в этом всё дело, — тихо сказал он. — Ты не знала, что делаешь. Не знала слов, не знала жестов. Но всё сработало. И не просто сработало — соединило.

Он поднялся, подошёл ближе, наклонился к ней. Его голос стал почти шёпотом:

— Знаешь, сколько ведьм пытались сделать то же самое за последние двести лет? Ни одна. Ни одна не смогла. Ни по книгам, ни по наставлениям. А ты — просто взяла кисть и нарисовала… ключ.

Элис сидела, затаив дыхание.

— Ты не просто ведьма, — прошептал он. — И, может быть, это наш последний шанс вернуть то, что было до Ордена. Вот почему ты жива. Пока.