Маньяки

Глава 1

                                             Маньяки.

                                             Глава 1. 

Наступил 5200 день моей жизни, господи, как же больно.

Я открываю глаза взирая на потолок бело-крашеный, за окном холодное, серое утро которое словно говорит тебе что сегодня поменяешься ты, а не мир вокруг тебя! Я встаю с постели занимаясь первыми хлопотами бытия: умываю лицо холодной водой, затем завтрак со своими любимыми, которые давно осточертели, казалось бы, они дарят тепло и заботу, но ты им пожалуешься на стресс, а они в ответ тебе ничего не остаётся кроме как просто согласится. Дальше чистка зубов (скелета) подбор костюма на сегодняшний день: я всегда выбираю красную, клетчатую рубашку под ней чёрная футболка, чёрные брюки, белые кроссы.

 За окном всё ещё утро. Я выхожу из дома проходя по холодным не глаженым ступенькам и ценной быстрого шага добираюсь до собиравшегося без меня уехать автобуса, где как правило налетит всякая саранча и сесть уже не где. Приходится ехать стоя. Пожилая женщина, которая упёрлась в мой портфель говорит – может вы снимите свой портфель? В автобусе портфели снимают! – это даже не поучения скорее чистая ненависть не пойми за что, но тебе ничего не остаётся кроме как просто согласится. Транспорт плавно в начале, но резко в конце останавливается. Непокорность сжимает грудь, колени дрожат, а все мысли прячутся в извилинах мозга оставляя последний отголосок - 5200 день - это 14 лет. Это совсем ничего! – перед взором встаёт школа. Её белокаменный фундамент покрашенный в враждебные цвета не отличить от соседних многоэтажек этого большого без спокойного города.

Естественно учащиеся школы самое настоящее быдло ведущая себя так, будто их изнасиловали в детстве, поэтому они выплёскивают желчь на всех адекватных людей.    

Звенит звонок-начинается урок! Каждая минута сплошная рутина: усаживаю свою пятую точку на твёрдую, деревянную, плоско сглаженную поверхность стула. Кидаю учебники на стол и просто слушаю. Учитель замедляет говор, и все начинают писать чётко под диктовку, каждая буковка в клеточку всё аккуратно и разборчиво.  

К концу записи остаются потные пальцы, запачканные чернилами свидетельствующие о кропотливой работе в тетрадки. По-моему, это был урок химии… или биологии… не знаю! Урок начался, и учительница спрашивает домашние задание, я замер – иди Эрик! К доске – сказала с насмешкой и иронией учительница по математики, а мне приходится делать расстроенные глазки поскольку я не сделал домашние задание, немного погодя она говорит – это уже четвёртая двойка подряд! Я могу увидеть родителей? ­– я пожал плечами. Немного помолчав она сказала – хорошо! Тогда я пишу докладную на имя директора чтобы такие как ты не учились под моим преподаванием. Тебе ясно? – да – садись! – я сел с нахмуренным лицом – вот она! Современная система образования. Сплошные угрозы и террор в качестве мотивации – подумал я. Потом на доске стали появляться формулы, теоремы, непонятные символы, которые нам впихивают через записи в тетради. Урок закончился и длинные толпы свиней помчались в столовую за припасами остальные также не культурные ученики расположились по коридорам чтобы почавкать временем: перекусить, поговорить с другом, залезть в телефон, порезвится … я же обычно усаживаюсь туда где мало людей и растягиваю свои мысли как жвачку, постоянно дублируя одни и те же идеи. Вовремя похождений по гадким коридорам на меня обязательно посмотрит какое-нибудь лицо с неким бескультурьем и свинством, обязательно кто-то посмотрит на меня словно думая – какой-то идиот – либо смеясь в мыслях надо мной, либо высокомерно рассуждая обо мне. Хуже всех ведут себя девушки, которые начинают угорать, когда ты проходишь мимо них или, обсуждают тебя с подругами показывая пальцем. Современные девушки вообще меня поражают! Все такие не доступные, хамоватые, не воспитанные, все такие на пафосе, вспыльчивые, дерзкие, крутые. Конечно везде есть исключения — это исключения зовут Екатерина Потёмкина, в смысле она такая же, как и все, но при этом в неё есть своя изюминка что-то что выделяет её, делает совершенной как золото. Мы сидели в концертном зале уроки уже закончились, но нам все ровно впихнули лекцию под конец рабочего дня. Речь шла о трагедии на шоссе произошедшей на кануне (автобус с детьми ехал до лагеря по трасе, вдруг опоры отказали автобус слетел с трассы, перевернулся и загорелся все, кто находился внутри погибли, местные власти обязали провести все школьный инструктаж по техники безопасности) лекцию ввели двое полицейских в форме. Весь зал наполнился шоком и самое главное страхом за свою жизнь ведь двое полицейских предупреждали что это может произойди с каждым из них. Я за всё время лекции рассматривал Катю, она сидела с лево на ряд впереди, она белокурая с веснушками на лице со стройным телом, она постоянно носит чёрную одежду: чёрная рубашка, чёрные лосины в мокром эффекте, чёрная кепка и чёрные ботинки. Она разговаривала с парнями, сидящими напротив, разговаривала и веселилась. Было больно смотреть как она флиртует (или просто разговаривает) с другими парнями.

После лекции я, как и все выходил с подавленным настроением о чём свидетельствовало моё нахмуренное выражения лица домой вернулся как после боя тем более каждый раз натыкаясь на венок лежавший на тротуаре по пути домой мне становилось не по себе (венок принадлежал женщине сбитой машиной на этой дороге, её тело при столкновении отлетело прямо на то место где лежит венок). Поздний вечер моё единственное свободное время где я как побитый лежу на кровати с наушниками всматриваясь в потолок и так на всю оставшуюся жизнь. В душе я горю затем мою душу высушивают под конец учебного дня далее приходя домой я остываю подобно ломтику хлеба после тостера. Гнев накопился настолько что пар выходит изо рта.

Глава 2

                                   Глава 2.

Ладно довольно нытья! За окном уже лето во всей её красе, с горе да пополам я закончил, кажется это был … да не важно какой класс. Не смотря на все препятствия, я сделал это и теперь со спокойной душой греюсь под лучами солнца. По обычаю, в начале июня мы с мамой едим в деревню близ города Сочи отец из-за работы приезжает через месяц два после нашего отъезда. Деревушка в детстве казалось мне уютной: жара, оставляющая следы в воздухе будто в пространство, налили оливковое масло, постоянное пение кукушек под прохладным ветерком, на деревьях сбиваются листья от ветров, сталкиваются между собой, дерутся, грызут друг друга, делая приятный звук умиротворения.

Домик в спокойной от суеты деревушке, куда мы поселялись, находился в владениях старой, знакомой семьи . Они крепко были связаны с нашим семейством и в бывшим были земляками, но после превращение дяди Толи из любителя выпить в алкоголика стало понятно, что в городе они долго не протянут. Понижение зарплаты, советские бетонные бараки, скандалы, счета за электричество; всё от чего бежал дядя Толя било по его разуму заставляя пить вдвойне больше и чаще чем раньше и когда совсем не осталось надежды об исправлении дяди Толи тётя Лена попросила поселить их в родовое поместье семьи за что в последствии неоднократно просила прощения: ведь она безработная вместе с пьянствующим мужем поселилась в родовой дом другой семьи.

Это был обширный, каменный домишка с кирпичным забором, входной дверью открывающийся старинным ключом, красивым садом во дворе и тёплой атмосферой внутри. По соседству были дома чуть хуже нашего по красоте и атмосфере, однако с приветливыми людьми (ну по мере всех остальных жителей деревни) что нельзя было сказать об тёте Лены и дяди Толи из-за постоянных ссор они были напряжёнными и порой грубоватыми людьми что не нравилось данному деревенскому обществу, благодаря таким отношениям я ни с кем не ввел дружбу в деревне, но меня это не сильно расстраивало.

Во двор вновь нахлынула жара заставляя всех живых существ прятаться в тени. Это был обычный полдень. Настало время обеда, но вместо супа на обед Ложбины подали очередную ссору. Не успела мать наложить тарелки, вилки, ложки как вдруг сидя за столом тётя Лена спросила – тебе Митька уже выдал зарплату! – кокой Митька? – Пфф! Митька кому ты дрова рубишь за четыре тысячи – а я значит должен отдавать деньги тебе? – да! Пропьёшь все деньги – да! И всё что я наработал своим трудом пыхтя на поле, всё насмарку? – да – без твоего согласия ничего нельзя сделать – угу – всегда во всём мне нужно отчитываться тебе? – угу – всегда всё тебе? – угу – блядь! Ты меня унижаешь! – он схватился за сигарету и в ту же секунду испарился во дворе. Я спросил, не взирая на совесть хоть и было совестно – почему вы его не бросите? – да куда уж брошу? Уеду от него и что? Запьёт ещё сильнее, с работы уволят, будет один здесь гнить да запивать с друзьями алкоголиками они его до самой нитки обворуют, а может возьмут и грохнут его! – тут уже на эмоциях пошли слёзы мать успокоила свою подругу и отругала меня, отругала так будто я испортил жизнь тёти Лены будто … а что, если она видит меня тем, кто будет в будущим таким же как дядя Толя вдруг она считает, что я это он. От таких мыслей в сознании накипела злоба, вытекавшая нелесными высказываниями о матери и тёти Лене.