Мархарат. Свидание с демоном

Глава 1. Демон

Погост

Луна поднялась высоко над погостом. Тусклый свет освещал покосившиеся кресты и могильные курганы. Несколько ворон истошно ругались на вековой сосне, нагоняя ужас на ближайшие деревни.

Этот погост пользовался дурной славой жителей ближайших деревень. Местные крестьяне старались обходить заброшенное кладбище стороной, чтобы не дай Бог не подхватить какое-нибудь «Лихо» или «Нечисть» и не принести это в хату. Даже смотрителя на погосте не было. Никто не соглашался идти служить на эти могилы, несмотря на щедрое предложение местных старост и священников. А мне это только было на руку.

Я подошла к покосившейся ограде и посмотрела на старую церковь. Поговаривали, что когда-то давно здесь, как положено, велись службы, пелись псалмы и даже был установлен «заморский орган». Под словом «заморский» местные подразумевали что-то, что находилось километрах в ста от деревни, но сути это не меняло.

Сейчас церковь не была отягощена былым величием. Выглядела как обычный сельский храм в заброшенной белорусской глубинке: покрывшиеся мхом стены, висящие на честном слове ставни, заколоченные двери. Для полного сходства не хватало распятья, но здесь не использовали кресты и купола стояли голыми.

Отогнав от себя ностальгию по прошлой жизни, я собрала волосы в высокий хвост и разулась. Как бы то ни было, в прошлой жизни мне бы и в голову не пришло шляться по заброшенным кладбищам.

Чтобы не гневить местную нечисть, и не разгребать потом ворох неприятностей, достала из холщовой сумки глиняный горшок и сделала шаг назад.

- ЭЙ! Чаргавы! Пусти за круг!

Обычно кладбищенским хранителям было принято носить то, что дух любил при жизни. Но местного Чаргавага я не знала, поэтому взяла самое дорогое, что было в кладовой – мед. За этот горшочек я вполне могла бы запастись дровами на всю зиму, или полностью обновить гардероб, но пришлось пожертвовать сладким золотом ради дела.

- Чаргавы! – Снова крикнула я, призывая хранителя.

Стоять босой на сырой весенней земле было, мягко говоря, некомфортно. А мне еще нагишом под луной предстояло скакать в ритуальных конвульсиях.

- Чаво разоралась?! – Наконец-то откликнулся дух.

В лунном свете по ту сторону ограды появился сухой старик. Впрочем, был ли он стариком на самом деле, сказать было сложно. В реалиях Мархарата ты считался рухлядью уже в тридцать. Да местные жители и были этой рухлядью, чего уж там скрывать. Тяжелый физический труд, медицина на уровне каменного века, отсутствие базовой гигиены, здоровья людям не прибавляли. К сорока годам и женщины, и мужчины здесь выглядели хуже, чем привычные мне восьмидесятилетние бабульки на лавках у пятиэтажки. Пятиэтажек здесь тоже, к слову, не водилось. Только терема в три этажа. Но это у местных князьков и царьков, от которых простому люду лучше было держаться подальше.

Призрак внимательно смотрел на меня черными глазами и недовольно сжимал сухие, полуразложившиеся губы. Интересно, он прямо из могилы поднялся, или просто сил не хватило воспроизвести хоть какой-то, более приличный образ?

На обычных погостах и кладбищах духи-хранители время от времени менялись. По законам мертвецов хранителем становился последний усопший. Он застревал среди могил и не мог уйти в Колесо Перерождение до того момента, пока его не сменит новая душа. Смертность здесь была высокая. На некоторых кладбищах смотрители могли меняться несколько раз в неделю, устраивая между собой разборки за лидерство. Особенно забавно это смотрелось во время детских эпидемий, когда в день могли похоронить с десяток детей, а потом ночью, эти же дети выясняли, кто из них сильнее и заменит хранителя. Но этот погост давно не использовался по назначению. А хранитель, судя по дергающемуся глазу, тут задержался дольше, чем планировал.

- Пустишь на погост?

- Шо ты там забыла?!

- Демона.

- Какога демона?! – Беззубый рот хранителя открылся, и тело мертвеца затряслось.

Я не так хорошо разбиралась в мертвецах, как хотелось бы, поэтому предположила, что он надо мной просто смеется. Ну, тут уж ничего не поделать. Надо мной многие здесь насмехались.

- Обычного, рогатого. Так пустишь?

- А коли не пущу?

- Так я прям тут, ритуал проведу. Мне много места не нужно. – Сложила руки на груди и наклонила голову к плечу.

Чаргавы снова затрясся в немом смехе. Реберные кости ударились друг о друга, тряпки, имитирующие погребальную рубаху, заколыхались из стороны в сторону. Он сделал шаг вперед, в лунный свет и я поняла, что дела хранителя совсем плохи. Существовать ему осталось не долго, а как только погост останется без хранителя, вымрут и ближайшие деревни. Не сразу. Но нечисть, которая поселится среди старых могил, обязательно постарается избавиться от людей.

- Шо в дар прыне́сла, Веда?

- Вот так бы сразу, а то ноги уже задубели. – Пробормотала себе под нос.

Хранитель посмотрел на мои голые стопы, эти любят, когда все по правилам. А я подняла горшок и протянула ему в руки.

- Шо гэ́та?

- Мед. Попробуй.

- Мед? – Удивился мертвец.

И я его удивление понимаю. Тут многие этой сладости в глаза не видели. Я уже сама подумала завести пару ульев в хозяйство, вот только как этих пчел содержать, понятия не имела. А брать женщину в обучение ни один из пасечников не хотел. Все дружно говорили, где место бабы, и что ее ничему, кроме как, детей калыха́ть да кашу варить научить нельзя.

Глава 2. Крики

Зорька ждала меня в ста метрах от погоста. Моя тягловая красавица нервно жевала траву и неодобрительно посматривала в сторону кладбища, будто знала, чем я там занималась. А может, и знала. В этом мире все могло быть.

Я подтащила импровизированную тележку к настоящей телеге, сняла с талии пояс и посмотрела на небо. Нужна была минутка на отдых. Сердце бешено колотилось, то ли от волнения, то ли от усталости. Нужно было спешить. До деревни оставалось два часа ходу. Сначала нужно было вернуться на «большую дорогу», чтобы если кто увидит, подумал, что я возвращаюсь из города. Но лучше было вернуться до рассвета, пока все спят.

В городе, к слову, я тоже побыла, для алиби. Заодно купила горшков, бутылок и прочей утвари для своего маленького бизнеса. Вот уж никогда не думала, что придется строить настоящий бизнес в средневековье.

- Мууу! – Возмутилась Зорька моей нерасторопности.

И была права, подгоняя мою ленивую задницу. Я задумчиво посмотрела на погост. Чаргавага видно не было. Видимо, вернулся отдыхать в свою могилу. Или пошел делать кладбищенский обход. Хотя, что там уже обхаживать? Тела усопших давно истлели и ушли на Серые Равнины, как выражалась когда-то моя бабуленька. Кладбище было полностью пустым. Хоть ты там дохлого кота захорони.

Оторвав взгляд от покосившейся ограды, отмахнулась от ненужной жалости к трупу и посмотрела на масштаб работы. На погрузку мешков с помощью веревок, самодельного трапа на телеге и «такой-то матери» ушло минут тридцать. И еще минут двадцать мы плелись по кустам, к главной дороге. Зорька терпеливо тащила телегу, я пыталась следить за дорогой и не думать о том, что недавно случилось на погосте.

Губы до сих пор жег поцелуй демона, а кожа под платьем, казалось, еще горела от дьявольского прикосновения.

- Хорош был, зараза! – Сказала сама себе и почувствовала, как по телу разлилось возбуждение и желание вернуться на погост.

Конечно, будучи разумной женщиной, никуда возвращаться я не собиралась. Но от этого легче не становилось. Прожив три года в Мархарате, я совсем истосковалась по нормальной «мужской ласке», как здесь выражались.

Смотреть на мужчин этого мира без брезгливо сжатых губ было сложно. Даже самые завидные деревенские экземпляры вызывали во мне желание взойти на костер святой инквизиции, лишь бы только избежать близкого контакта с этими особями.

Самым завидным женихом в деревне считался Славко́, сын кузнеца, ну и его подмастерье по совместительству. Парень, к слову, даже симпатичный: широкоплечий, кудрявый, высокий и сильный. А черный защитный фартук так вообще мог бы его сделать звездой порноиндустрии, если бы он рта лишний раз не открывал.

Кажется, местные духи весь свой талант вложили во внешность этого экземпляра, а вот про интеллектуальную составляющую забыли. Вообще, мозг ему был дан только для того, чтобы он не забывал снимать штаны, когда ходит по нужде. И то, не всегда справлялся со своими функциями. Хотя курение дурмана еще никому не шло на пользу.

Вторым претендентом на девичьи сердца всея села был местный батюшка. И вроде в рясе чистой ходил, и речи умные толкать умел. Но было в этом субъекте что-то до ужаса лицемерное. Ни один черт так не заливает, как этот щуплый мужичок. Но, от него хотя бы не воняло.

В общем, на своей сексуальной жизни в этом мире я поставила крест еще год назад. Конечно, была у меня надежда попытать счастье где-то в городе, в центре страны, поближе к княжеским стенам, но там дела обстояли еще хуже. Бань в квартирах не было, а концепцию ежедневной гигиены еще не придумали. Вот и приходилось сексуальное желание сублимировать и превращать в звенящие монеты.

Зорька наконец-то вышла на широкую дорогу и остановилась. Я спрыгнула на землю, чтобы убрать с колес налипший грунт и лишнюю траву. К счастью, дождей давно не было, и вся работа заняла не больше двух минут. Снова забралась на телегу, накинула на плечи серый шерстяной платок и легонько шлепнула корову по заднице. Она снова начала двигаться, а мои мысли нет – нет, снова возвращались к поцелую с демоном.

Нужно было чем-то себя занять. Я хотела достать гримуар, но вовремя ударила себя по рукам. На дороге могли стоять полицейские посты. Я и так привлекала к себе много внимания рыжими волосами и неестественно молодым лицом. Не хватало еще и с гримуаром засветиться. Вязать во время полной луны тоже было нельзя. Местные считали, что в полнолуние вяжут только ведьмы, а благочестивые матроны в эти дни должны отложить клубки и крючки в сторону, чтобы не вплести в изделие «порчу». В общем, вязанием тоже отвлекаться было нельзя, приходилось сосредотачиваться на дороге.

Деревня показалась на горизонте ровно через час. Деревья расступились, и словно на картинке художника показались ряды аккуратных домиков с соломенными и черепичными крышами. Я почти выдохнула, когда Зорька въехала в деревню, поверив, что смогу добраться до дома незамеченной. Местные собаки нашу телегу знали хорошо, поэтому шум не поднимали, петухи еще не проснулись, и только где-то далеко в лесу слышался волчий вой, к которому я до сих пор не привыкла.

Мой домик находился на самом краю деревни. На отшибе, можно сказать. Когда-то в нем жила женщина, с дурной репутацией. Чем она так не угодила местным, я тогда не знала, но заселяться в ее дом никто не хотел. Даже за двором следить отказывались. За несколько лет после смерти хозяйки он зарос густым бурьяном, яблони одичали, перестали приносить нормальный урожай, забор покосился. Только стены и кровля каким-то чудом остались в нормальном состоянии.

Глава 3. Нафаня и его неприятности

Я успела вернуться домой, еще пока улицы были пустыми. Проверила замки на воротах и калитке, осмотрела двор и пошла в сторону сарая, где уже дремала Зорька, а на мешках с сахаром недовольно болтал ногами домовой, сводя меня с ума одним видом красных конверсов. В отличие от меня, у этой домашней нечисти был доступ к удобной обуви, и не только обуви.

- Тебя где носило?! Я уже все волосы на бороде выдрал!

Про бороду он явно преувеличивал. Нафаня трепетно относился к растительности на лице и ни одного рыжего волоска в его бороде ни за какие деньги не пострадало бы.

- Так я тебе и поверила.

Усмехнулась я и сняла уродливый платок. В сарае было тепло, пахло свежим сеном и сухими травами, которые Нафаня использовал, чтобы отпугивать мух.

- Что-то ты больно неразговорчивая сегодня. Не получилось? - Домовой осторожно посмотрел на мою сумку. – Мне всегда теперь здесь жить придется? Там же без меня хата развалиться.

Последнюю фразу Нафаня произнес почти шепотом. Закрученные вверх усы опустились, а в глазах встали слезы.

- Не разводи здесь сырость. Сейчас переоденусь и посмотрю, что бабуля советовала делать с домовыми.

- Получилось?! Бестиарий у нас?

- У нас. – Я достала из сумки книгу и показала Нафане.

В тусклом свете свечей она выглядела совсем невзрачно. Исчезли узоры на кожаной обложке, тканевая закладка стала как будто серой.

- Разберись пока с мешками. Их нужно в сухое место сложить.

Домовой радостно заулыбался, и исчез. Я тоже не стала терять время, погладила между рогов Зорьку, пообещала ей попозже принести что-нибудь вкусненькое, и пошла читать бестиарий. Нужно было срочно взбодриться и узнать, как вернуть Нафаню из сарая в дом. А заодно и выяснить, что такого случилось, что домовой застрял у Зорьки и не мог оттуда выбраться уже третью неделю.

Нафаня достался мне от бабули. Правда, о его существовании я узнала уже после того, как попала в новый мир, и деревенский староста выдал мне эту избу. Так уж получилось, что когда-то давно, кто-то из моих прабабок приманил к себе домового. Вообще, домовые были существами своеобразными. Считалось, что сама сущность низкорослого духа обязывала его заботиться о доме и его обитателях, но на самом деле, это были всего лишь сказки. Домовые действительно заботились о месте, где обитали, но в рамках собственного комфорта. Если понятия комфорта домового не совпадали со вкусами людей, начиналась катастрофа: разбитая посуда, исчезающие предметы, леденящие душу звуки по ночам, бытовые травмы.

В общем, зная все это, мало кто из наших предков рисковал призывать в хату домашнего духа. Слишком высоки риски. Но у моей далекой прародительницы получилось с домовым подружиться. Нафаня в избе прижился, с хозяйкой нашел общий язык, и когда первая хозяйка умирала, домовой поклялся беречь каждую новую ведьму рода.

Мама моя от дара ведьминского сознательно, или бессознательно, отказалась. Считала рассказы бабуленьки глупостями, как и любой современный человек, выросший в большом городе. А вот я, за свое детское любопытство была вознаграждена Нафаней.

В общем, стоило мне начать обживаться в Мархарате, как Нафаня тут же появился в доме с криками:

- Сливка! Сливка родная! Детина непослушная! Ты как тут оказалась?! Ты почему не дома! Я уже третью пару кед сносил, три года тебя ищу!

Только если Нафаня кричал от радости и бежал обниматься, я орала от ужаса. Представьте, в темной нежилой избе на вас кидается рыжий гном. Честно говоря, в этот момент, я думала что просто умру от страха. Вместо смерти меня ждал обморок. А потом второй обморок, когда я открыла глаза и увидела рыжую морду, льющую на меня воду.

Третье пробуждение было куда лучше двух предыдущих. Тогда я собралась с духом и приняла тот факт, что рыжий мужик в заброшенной хате, это не самое страшное, что могло со мной произойти. А уже чуть позже, сидя на крыльце с отваром мяты, Нафаня мне и рассказал, что произошло там, на Земле.

Оказалось, что в ночь, когда я пропала, домовой почувствовал себя странно. Он как будто забыл, кто он, где находится, и что обязан за мной присматривать. Сколько времени домовой провел в таком состоянии, он не знал. Но когда очнулся, понял, что меня нигде нет, и Нафаня снова стал свободным духом.

Сначала, конечно, он попытался пожить один. Но надолго его не хватило. Во-первых, скучно стало. Во-вторых, моя далекая прабабка не выходила у домового из головы и в конце концов, Нафаню просто замучила совесть и он начал меня искать. Как привязанный к роду много столетий дух, он знал, что я жива, но найти никак не мог. Если верить Нафане, то на поиски у него ушло несколько лет, когда мои скитания по Мархарату к тому моменту заняли чуть больше пары недель.

Найти меня домовой смог только тогда, когда почувствовал, что я стала хозяйкой нового дома и ему открылись двери в Мархарат. Недолго думая, домовой упаковал в чемоданы пожитки и перепрыгнул на ПМЖ в новый мир.

Признаться, я была рада, что хоть кто-то из прежней жизни оказался рядом. Пусть и домовой, о существовании которого я не знала до момента «попадания». Но зато он помог мне обжиться и адаптироваться в новых реалиях.

Жили с Нафаней мы настолько спокойно, насколько это было в принципе возможно в Мархарате. Очень быстро мы выяснили, что ведьм здесь не жалуют, и своих способностей лучше было не демонстрировать. Поэтому ремесло я осваивала вслепую, но большую часть времени тратила на то, чтобы как-то научиться зарабатывать в этом отсталом мире.

Глава 4. Бестиарий

Неожиданности с бестиарием начались как только я села за стол, и погладила кожаную обложку. С губ само по себе сорвалось ласковое «откройся», а пальцы прошлись по корешку, как будто я это делала сотни раз. Воздух в избе заполнился густой энергией, а книга на глазах начала толстеть. Не могу сказать, что это меня удивило. Точнее, удивило, конечно. Но к этому времени я уже была настолько измучена попытками вернуть Нафаню в дом, что проявлять эмоции не хватило сил. Я просто наблюдала, как менялся на глазах теперь уже мой бестиарий.

Книга не просто «росла», у нее еще и менялась обложка, а я как будто видела всех тех женщин, которые когда-то держали ее в руках. Вот Пухлая девица, в шерстяном сарафане выводит аккуратные буквы под светом свечи. Видимо, она жила в достатке, раз денег хватало на свечи и писчие перья. А вот уже пожилая матрона передает свою тетрадь худенькой, рыжеволосой девочке. Та тщательно перерисует на листы бестиария все лекарственные растения, которые найдет в лесу и передаст тетрадь своей ученице, которая станет не просто ведьмой, а мастером ядов. А потом тетрадь перейдет к ее дочери, а та отдаст сокровище внучке. Я видела их всех. Красивых, добрых, злых, хитрых, подлых и справедливых, бесконечно сильных и мудрых женщин, которые вдруг встали за моей спиной, и передали мне свои знания. И только когда обложка книги вновь стала гладкой, видения прекратились. Вода в печи недовольно булькала, а я пыталась справиться с сердцебиением и новыми знаниями.

- Ненавижу эти магические штучки!

Я встала из-за стола, и подошла к печи. Трясущимися руками заварила чай и дала себе пару минут отдышаться. Такие видения со мной случались не часто, даже редко. Всего пару раз за все время, но каждый раз нужно было время, чтобы успокоиться.

Выждав несколько минут, пока дыхание восстановится, а травы в кружке заварятся, я вернулась за стол и снова дотронулась до книги. В этот раз ничего не произошло. Она просто открылась на первой странице. Никакого введения, инструкции по использованию или напутствия я не нашла. Впрочем, было бы удивительно, если бы что-то подобное здесь было.

Разные части бестиария были заполнены разным почерком, разными письменными инструментами. Кто-то явно писал пером, кто-то карандашом, часть книги была заполнена чем-то напоминающим сажу. Кое-где были вставлены деревянные дощечки с вырезанными заклинаниями. Это придавало книге не только колорит, но и вес.

Я долго листала страницы, ища нужную информацию, и поражалась тому, какими разными были мои предки. Каждая женщина, прежде чем начать вести свою часть бестиария, писала свое имя вверху и основную специализацию. Например, Анна была травницей, Валия ворожеей, Федора могла предсказывать будущее и читать прошлое, а Гала могла договариваться с мелкой нечистью. Именно у нее я нашла нужный обряд.

Вообще, у нее было много информации про духов нижнего порядка: русалки, лешие, проводники и домашняя нежить, все они были тщательно описаны и даже зарисованы. Гала детально расписала, как призвать духа, как с ним договориться и даже как помочь, если нужное тебе существо вляпалось в неприятности.

Про домовых Гала начала рассказывать весной, когда была вынуждена была покинуть свою деревню из-за регулярных набегов «красных демонов». Насколько я поняла, это была какая-то банда, терроризовавшая несколько деревень или поселков. Гала тогда была совсем молоденькой. Она недавно похоронила мать и бабушку и боялась, что братья отдадут ее бандитам в качестве откупа. Так делали многие мужчины, когда не могли выдать бандитам зерно или деньги. Несколько подруг Галы были изнасилованы прямо во дворе родительского дома, и деревенские даже не пробовали остановить надругательства. Поэтому юная ведьма решила умереть свободной в лесу, а не в плену, и уж точно не во дворе родительского дома.

Читая записи девочки я сначала плакала, а потом восхищалась тому, какая смелая женщина была в моем роду.

Сбежала Гала ночью. Подсыпала родственникам в самогон дурман, подождала пока те уснут, обещая, что утром ее ждет новая жизнь, и ушла. Ее действительно ждала новая жизнь, но не та, на которую рассчитывали братья.

Гала подалась в лес. Бабушка и мама с детства учили девочку, что деревья укроют, а лесные духи не дадут пропасть. Так и получилось. Через несколько дней пути Гала нашла старую избу, а вокруг избы бегал растерянный домовой, и не мог попасть в дом. Прямо как Нафаня.

«Связь домового с домом не должна рваться. Но она рвется. Почему? Этого мне пока неведома, но дух от этой оказии сильно болеет, сохнет и лютует. Сначала домашний дух пытается войти в хату, а та не пускает. Потом он ищет новый дом. Но новый дом его тоже не пускает, как будто у духа стоит запрет и он начинает терять силы»

Домового, которого встретила Гала звали Афанасий. Она ласково звала его Фаней. Он на удивление быстро пошел на контакт с ведьмой. Рассказал, что хозяйка заброшенного дома покинула этот мир лет тридцать назад, и он следил за тем, чтобы никто другой его не нашел. Чтобы звери сюда не ходили, и растения не разрушали стены. Афанасий, если верить Ведьме, хорошо заботился о доме. Даже пыли внутри не было, когда она зашла внутрь, и очаг был чистым. Вот только сам дом домового пускать отказывался.

Ведьма долго билась над тем, как помочь домовому. Сначала она пыталась понять почему порвалась связь духа с жилищем. Искала ведьминские артефакты, руны, проводила очистительные обряды, но ничего не помогало. И в тот момент когда она почти отчаялась, случилось по меркам духов невероятное. Сама Гала описывала это происшествие так:

Глава 5. Сон

К тому времени как я разобралась во всех тонкостях «всепрощающего» заклинания солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Сложного там ничего не было. Заварить отвар из семи трав, которые по чистой случайности висели на чердаке в качестве защиты от паразитов, прочитать заговор и напоить зельем домового, после того, как он раскроет тебе душу. В общем, проще простого, казалось бы, если бы я чувствовала себя бодрее. Сейчас сил на задушевные разговоры у меня просто не осталось. Нужно было признать, что в таком состоянии колдовать не стоит. Ворожба и магия были довольно точными науками. Одна ошибка, и разгребаешь еще больше проблем чем было до того. Два лишних часа проведенные Нафаней в сарае погоды не сделают, поэтому решила сначала дать себе время на отдых.

Только закрыв бестиарий, я поняла, как сильно устала за эти дни. А последние трое суток вообще показались бесконечно долгими: найти нужное заклинание, наварить свечей, соорудить алтарь. В общем, единственное о чем я сейчас могла думать, был сон. Даже голод отступил на второй план, потому что любой перекус подразумевал под собой целый ряд мероприятий. Даже для обычного бутерброда нужно было печь хлеб, потому что купить его было просто негде!

Деревенский быт не предусматривал готовых продуктов, холодильника и элементарных удобств, к которым я привыкла в прошлой жизни. Вообще, с бытовыми удобствами у крестьян были особые отношения. В классической деревенской избе Мархарата не было даже кроватей. Ночевали люди где попало. Летом на сеновалах или просто под открытым небом, зимой все ютились в избе, кто на лавках, кто на полу, кто на печи. Правда, печь была местом привилегированным. Женщин туда пускали только в случае болезни. А так на каменной полке спали старики, или отец семейства, или кто-нибудь из больных детей.

Одеял и подушек в избах тоже не держали. Эту роскошь можно было встретить разве что в домах торговцев, князей, магов и прочей знати. Простой люд даже не задумывался о том, что спать можно комфортно. Максимум удобств – матрас набитый соломой.

Вместо одеял использовали теплую одежду, вместо полотенец хлопковые отрезы ткани, вместо мочалок связанную в плотные жгуты солому. Баню топили раз в неделю, в утро воскресенья, чтобы к обедне чистыми пойти на службу. Как дела с гигиеной обстояли в другие дни, я даже представить боялась.

У меня во дворе тоже была небольшая баня. И топила ее я тоже в воскресное утро, чтобы не выделяться из толпы. В остальные дни воду приходилось греть на печи, чтобы принять душ. А шампуни, мыло и крема делать из того, что дала природа. Единственное промышленное средство личной гигиены, которое мне удалось здесь раздобыть, был зубной порошок. Три коробки этого заморского чуда, вместе с дрянными щетками, я купила у одного купца за три медных монеты. Бедняга отчаялся объяснять горожанам, для чего предназначен этот странный порошок, и был готов отдать его хоть за какие-нибудь деньги.

В своем доме я старалась создать настолько комфортные условия для жизни, насколько это было вообще возможно. К счастью, изба мне досталась просторная. Получилось тяжелыми шторами оградить зону кухни от спальни, а чердак приспособить под работу. Краснодеревщик, за страшные деньги и ящик фруктовых наливок сделал для меня кровать, два скрипучих шкафа и трюмо. Матрас пришлось мастерить самой, а подушки и одеяла с боем отбивать у хабалистой купчихи на ярмарке. Чего только не сделаешь, чтобы спать в нормальных условиях.

Я стянула с ног кожаные ботинки и босыми ногами пошлепала к кровати, по пути пытаясь расшнуровать мягкий корсет. Получилось это не сразу. Но когда удалось стянуть с себя одежду, сдержать облегченный выдох не получилось. Я разделась догола и залезла под одеяло. Тяжелая ткань мягким коконом укрыла тело, волосы рассыпались по подушке, глаза тут же налились усталостью. Мысли притупились, мир вокруг будто погрузился в сонный туман. Краем сознания я еще чувствовала, как расслабляются мышцы и как будто проваливаются в мягкий матрас.

Где-то возле печи послышались шорохи. Мне бы в этот момент насторожиться и выпрыгнуть из дремы, но я была настолько уставшей и измотанной, что просто не смогла этого сделать. Подсознание как будто забыло, что кроме меня в доме никого быть не может и не забило тревогу. А сон, между тем как будто засасывал сознание в теплое болото. Так было всегда после тяжелых, или новых ритуалов. Психике нужна была перезагрузка.

В этот раз подсознание решило не напрягаться со снами и не показывать замысловатых картинок. Я видела собственный дом. По полу стелился густой серый туман, а в воздухе витал запах серы. Видимо, так мой мозг решил отрефлексировать встречу с демоном. Я сопротивляться не стала. Во-первых, нечистый чисто визуально радовал во мне эстета, во вторых, даже во сне я понимала, что все происходящее не реально. Только сон. Обычный, яркий сон. Возможно, чуть более яркий, чем раньше. Но я и демонов раньше не вызывала.

Туман на полу становился гуще, плотнее, поднимался к потолку, заполняя собой пространство избы. Минуты через три я уже не могла рассмотреть даже очертаний печи, не то, что мелкие детали интерьера. Но даже это не заставило меня проснуться и вернуться в реальность. Этот сизый туман казался если не добрым, то вполне себе безвредным явлением.

Я повернулась на правый бок, обняла пуховую подушку, потерлась щекой о наволочку, добытую на ярмарке в неравном бою с увесистой матроной, и попыталась насладиться тишиной, несвойственной для деревенского утра. Тишина перестала меня интересовать секунд через пять, когда матрас прогнулся под тяжестью чужого тела. Интересно, это сон, или у меня в хате незваные гости?

Глава 6. Догадки

С возвращением Нафани в дом сразу стало спокойней. Я сидела за столом, протирала стеклянные бутылки для наливок, домовой готовил закваску на хлеб. В печи уютно потрескивали дрова.

- В следующий раз у демона чайник попросим. – Домовой покосился на печь, где закипала вода для чая.

- Может, самовар на ярмарках поищем?

- С самоваром возни много. Так что ты там про вампиров говорила?

Я рассказала Нафане сначала про странный сон, потом про то, что произошло с Елькой и визит ее мужа. Домовой слушал молча. Иногда задумчиво гладил бороду, потом переставлял с места на место глиняные горшки.

Вообще, такого понятия как вампир на Мархарате не существовало. Здесь существ питающихся кровью ласково называли упырями. С нашими привычными вампирами их связывало только то, что время от времени они охотились на людей. Кровь местным вурдалакам нужна была для выживания. Свои жертвы они обескровливали полностью, потому что своей крови в их телах не было. Мой вопрос, как чужая кровь через желудок попадала в вены вампира, пока оставался без ответа. Потому что задать этот вопрос было некому. Анатомических карт здесь еще не нарисовали, о том, что существует желудок, скорее всего, не догадывались. Подозреваю, что если начну рассказывать о желудке, сердце или печени в обществе ученых, меня просто засмеют. Потому что все знают, тошнит беременных, потому что ребенок начинает выдавливать еду из живота матери, чтобы освободить себе место. В груди болит исключительно от тоски или других сильных эмоций, а мигрень – признак переохлажденной или перегретой кости в голове. Хорошо, что хотя бы факт наличия костей никто не отрицал. И в целом уровень медицинской науки здесь был такой же никакой, как и водопровод.

В гробах упыри тоже не спали. А вот из могил иногда подымались. Ели я правильно понимала механику событий, то когда запас употребленной крови в организме вампира заканчивался, он старел и иссыхал. В какой-то момент вымпир впадал в летаргию, но не умирал. Естественно, свою личину вампиры скрывали, как и я маскировались под обычных людей. Тела упырей неосведомленные граждане хоронили и о покойнике забывали. Порой на долгие столетия, пока в организм вампира не попадала кровь и не оживляла покойника. Как это происходило, я понятия не имела. Но в паре книг, которые хранились на чердаке, подобные сюжеты мелькали.

- И с чего ты решила, что он упырь? – Спросил домовой, когда я закончила рассказ.

- А с чего он в хату не зашел?

- Ты же его не приглашала.

- Вот именно.

Нафаня нахмурил брови. Отличить вампира от обычного человека можно было только одним способом: не приглашать его в дом. По крайней мере именно так говорилось в местных легендах. С другой стороны, обвинять человека в том, что он нечисть только потому, что он побоялся переступить порог твоего дома тоже было бы глупо. Может, его полынь остановила.

- Надо на девку посмотреть. – Заключил Нафаня. – Если муж упырь, то и ребенок ее такой же. А значит, он мать есть начнет еще в утробе. Какой у нее срок?

- Не знаю. Месяца три, может четыре. А может и больше. Я же не повитуха, сроки на глаз определять. Ты встречался с ними? С вампирами?

- Нет. – Нафаня вытер руки полотенцем и поставил на стол чашку с травяным отваром. - Но внучка Мары, Мира, рассказывала, как в соседней деревне сразу две девки померли беременные. За полгода иссохли, а детей здоровых из живота достали.

- Звучит зловеще.

- Как есть. У детей один отец оказался, заезжий торговец, если я правильно помню. Он после смерти девок объявился, чтобы своих детей забрать.

- Забрал?

- Одного забрал. Отец понял, что приплод нагулянный, да и лишний рот в доме ему не был нужен. – Домовой чихнул.

- А второй ребенок?

- Остался в семье. Беспокойный был, орал все время. Никто же не знал, что он дитя вампирское. Бабки ходили, отшептать пытались, в церковь носили, думали, бесы младенца беспокоят. А он голодный был. Молоко не брал, кормилицы его боялись.

- И чем все закончилось?

- К Мире отец обратился за помощью. Та и сказала, чтобы тот или убил ребенка, или вернул его отцу.

- И как тот поступил?

- Никто не узнает. Младенца больше никто не видел. Может и отдал. Хотя, ты те времена вспомни. Где того торговца искать было?

Нафаня пожал плечами, предполагая ответ на мой вопрос. Мне, конечно хотелось верить, что отец младенца нашелся и забрал его. Пусть даже тот был вампиром. Ребенок, в любом случае ни в чем виноват не был. С другой стороны, страшно было представить, что этот ребенок мог натворить.

- Это в любом случае было на Земле. Да еще и в те времена. Откуда нам знать, что упыри на Мархарате и вампиры полесские одинаковые?

- А почему нет? Черти здесь с рогами и копытами, хранитель на кладбище – Чаргавы, русалки – вон, как будто с них энциклопедию мифологии писали, упыри, чем хуже? Они же не голливудские вампиры, да и приличных поместий по близости нет. Все чин чинарем, если твоя догадка верна.

Мы замолчали. Нафаня на несколько секунд исчез, а появился уже с мешочком муки и яйцами.

- Посмотришь на Ельку. Если сильно худая, кожа серая, а губы в ранах, значит, с вурдалаками дела имеем. Только что мы с этим потом делать будем?