Мать его ребенка

Глава 1

Дорогие мои читатели! Приветствую вас в своей новинке. Обещаю: будет эмоционально и горячо. Буду безмерно благодарна за вашу поддержку!

***

Глава 1

Я несколько раз ущипнула себя за руку, в отчаянии пытаясь понять, насколько реально все происходящее. Неужели это не сон, не наваждение? Неужели он действительно произнес эти слова вслух, разрушив в одночасье все, что мы строили годами?

Муж, видимо заметив мои странные действия, нахмурившись, спросил:

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь проснуться, – выпалила я, продолжая сдавливать кожу до острой рези, до кровавых следов, до красноты, надеясь, что физическая боль пересилит душевную. – Потому что этого не может быть на самом деле! Не должно быть…

– Вика, прошу, только без истерик, – произнес Максим, делая какой-то непонятный, небрежный жест рукой, нацеленный, по всей видимости, на то, чтобы меня успокоить. – И потом, тебе нельзя нервничать, подумай о ребенке!

– О ребенке? – усмехнулась я сквозь слезы, нервно закусив губу до крови, и в следующую секунду почувствовала солоноватый вкус на языке. – Вспомнил о нем сейчас, значит? Почему не вспомнил, прежде чем решил мне изменить?! Прежде чем предать меня, разрушить нашу семью, нашу жизнь, наше будущее?!

– Я прошу тебя, не драматизируй, – отрезал Максим, и его холодный, бесчувственный тон ударил меня наотмашь. – Мы взрослые люди, и можем решить все цивилизованно, без лишних эмоций и криков.

– Цивилизованно? – поперхнувшись, прошипела я, чувствуя, как внутри меня разгорается пожар негодования и отчаяния, прожигающий насквозь. – Значит, цивилизованно – это бросать беременную жену ради другой?!

Я инстинктивно схватилась за живот, пытаясь защитить нашего малыша от этой грязной правды, от этого кошмара, в который превратилась моя жизнь в одно мгновение, по щелчку его пальцев.

– Я не понимаю… Как ты мог? Когда? С кем?! – вопросы, словно осколки разбитого стекла, вылетали из меня, разрывая на части и калеча на каждом слове. – Пока я ждала тебя дома, и готовилась к рождению нашей дочери, ты развлекался на стороне?

– Вика… – вздохнул он, словно я причиняла ему неудобство своими глупыми вопросами, и отвел глаза, избегая моего испепеляющего взгляда. – Это началось… еще до беременности.

Я замерла. Время остановилось, а в ушах зазвенело, будто меня оглушили громким звуком. До беременности? До того момента, как мы узнали о ребенке? Пока я благодарила Бога за наше чудо, он был с другой? Нет… Это… это невозможно... Этого просто не может быть!

– Что… что ты такое говоришь? Как… как это возможно? Я бы обязательно заметила… Я бы почувствовала…

– Я хотел рассказать тебе раньше… – муж наконец поднял глаза, но в них плескалось не раскаяние, которого я так отчаянно ждала, а лишь какое-то жалкое, лицемерное подобие сожаления. – В тот день… когда ты сообщила мне, что беременна. И я уже не смог. Побоялся, что это навредит ребенку.

– Навредит ребенку?! – я закричала во все горло, и в груди словно оборвалась последняя тонкая нить, связывавшая нас. – А сейчас, сейчас ты думаешь, ему это не навредит?! Ты бросаешь нас! Лишаешь полноценной семьи! Ты вообще понимаешь, что натворил?! Осознаешь, какую боль причиняешь мне?! Или ты настолько погряз в своем эгоизме, что тебе наплевать на все и на всех, кроме себя самого?!

Слезы хлынули потоком, обжигая щеки, застилая глаза пеленой отчаяния. Я чувствовала, как мир вокруг начинает расплываться, теряя четкие очертания, словно я погружалась в зыбучие пески. Это какой-то жуткий сон! Бред! Этого просто не может быть! Максим, мой Максим, человек, которого я любила больше жизни, не мог так жестоко, так подло со мной поступить. Ведь мы же любим друг друга… Или я все это время жила в иллюзии, обманывая себя, принимая желаемое за действительное?

– Значит, ты жил со мной все это время… делил постель… и тайно встречался с ней? – прошептала я одними губами, словно звук моего голоса мог разрушить ту хрупкую надежду, что еще теплилась внутри. Я тщетно пыталась осмыслить услышанное, найти хоть какой-то здравый смысл, хоть малейшее оправдание этому безумию, но разум отказывался принимать правду, застряв в петле отрицания. – Ты притворялся? Играл роль заботливого мужа?! А я… я верила каждому твоему слову… О Господи, как же я была слепа!

Максим молча застыл. В его молчании сквозило признание вины, но этого было недостаточно. Это не исцеляло мои раны, не возвращало мне веру и ничего не объясняло. А мне нужна была правда, горькая, жестокая, но правда. И, собрав остатки мужества в кулак, словно готовясь к последнему бою, я посмотрела ему прямо в глаза:

– Почему сейчас… Почему ты признался именно сейчас? Что вдруг изменилось?

– Я планировал дождаться родов, – его голос был убийственно спокойным. – Я пытался… правда. Но я больше не могу, прости. Это все стало невыносимо сложным, – закончил он, и эти слова прозвучали как насмешка, как плевок в душу.

"Пытался, сложно?" Его жалкие "попытки" стоили мне гораздо больше, чем он мог себе представить. Они стоили мне счастья, семьи, будущего, о котором я так долго и трепетно мечтала. Он играл в любовь, спрятав истинные чувства за маской добропорядочного мужа, пока я верила в нее каждой клеткой своего тела, каждой фиброй души. Он лгал мне, глядя в глаза, обнимая, целуя, а я строила воздушные замки, полные надежды, верности и безграничной любви, не подозревая, что их фундамент – гнилой, пропитан ложью и предательством. И теперь все это рухнуло, превратившись в пепелище…

Боль… Она обрушилась всей своей сокрушительной тяжестью, сковывая грудь железным обручем, перекрывая кислород, лишая возможности дышать. Это была не просто боль, а предсмертная агония, порожденная предательством и разочарованием. Каждое его слово, каждое равнодушное признание, словно заточенный кинжал, вонзалось прямо в сердце, оставляя после себя зияющую, сквозную рану, которая уже никогда не заживет. Я чувствовала, как что-то жизненно важное внутри меня надламывается, необратимо рассыпается на острые, несовместимые осколки, которые уже никогда, ни при каких усилиях, не сложить воедино. Я больше не знала, кто я, кем я стала и как жить дальше…

Глава 2

– Я не хочу сейчас нагружать тебя этим, – безапелляционно выдал Максим, словно заботясь о моем благополучии, а не разрывая мое сердце на тысячу частей. И я просто не могла поверить своим ушам, не могла поверить в этот абсурд, в этот цинизм. Мой истерический хохот, полный боли, безумия и горького разочарования, пронзил тишину, разнесся эхом по всей гостиной.

– Нагружать?! О, Боже, – выдохнула я сквозь смех, который тут же сменился истерическими всхлипами. – По-твоему, мне будет легче, зная, что мой муж, мой любимый муж, кхм… спит с другой! Что он предает меня каждую секунду, пока я ношу под сердцем его ребенка! И поверь мне, сейчас я из последних сил подбираю выражения, чтобы не высказать тебе все, что я о тебе думаю!

– Вика, давай обсудим это и все остальные вопросы, когда ты успокоишься, придешь в себя и сможешь трезво оценивать ситуацию, – решительно обозначил Максим.

– Что нам еще обсуждать? Какие могут остаться вопросы?! У нас есть брачный договор, составленный твоим адвокатом, поэтому проблем с разделом имущества и разводом точно не будет! Я не вижу ни малейшего смысла тянуть и продлевать эту агонию! Больнее, чем сейчас, мне уже точно не будет… – последнюю фразу я выкрикнула, бросая ему в лицо обвинение, но голос предательски дрогнул, оборвался, и я закончила писклявым, жалким шепотом.

– Вопросы касательно ребенка, – неожиданно проронил муж, будто это была случайная оговорка, и мне показалось, что он в последний момент пожалел о том, что сказал это вслух. В его голосе проскользнуло что-то, похожее на угрозу, и это заставило меня насторожиться.

– Касательно ребенка?! – повторила я, будто эхо, и вся моя сущность, все мое существо инстинктивно напряглись до предела, предвидя недоброе, защищаясь от грядущего удара, так, что я, кажется, даже прочувствовала каждую жилку, каждую мышцу, каждый нерв, словно они стали оголенными проводами, готовыми вспыхнуть от любого прикосновения. – Какие могут быть вопросы?! Я ничего не понимаю! Говори прямо, что ты имеешь в виду!!!

– Вика, я хочу, чтобы наша дочь жила со мной! – его ровный, бесстрастный голос прогремел, как гром среди ясного неба, обрушиваясь на меня всей своей сокрушительной мощью. Хотя нет, небо было давно уже не ясным, его плотно затягивали тучи, пропитанные горечью, отчаянием и предательством, но все же услышать такое от него, осознать, что он готов отнять у меня самое дорогое, я была физически и морально совершенно не готова. Меня будто ударили молотом в грудь, выбив весь воздух из легких. В этот момент мне показалось, что я по-настоящему умираю.

– Что… – прошептала я, покачивая головой из стороны в сторону, настырно пытаясь прогнать кошмарное наваждение, убедить себя, что это всего лишь дурной сон, а не жестокая реальность, не веря, что я действительно, на самом деле, услышала это от него, от человека, которому доверяла больше всего на свете. – С тобой? Как… Как это вообще возможно? Почему? С какой стати ты решил, что можешь забрать у меня моего ребенка? – задавая эти вопросы один за другим, я медленно и мучительно осознавала весь кошмар, всю чудовищность сказанного им, и, видимо, это отразилось на моем лице, потому что Максим не дал мне продолжить.

– Послушай, Вика, так будет лучше для всех, – бесстрастно заявил он, словно речь шла о выгодной сделке, а не о судьбе нашего ребенка. – Ты молодая, красивая, еще сможешь построить свою жизнь заново. Я оставлю тебе эту квартиру и полностью обеспечу финансово, чтобы ты ни в чем не нуждалась…

– Почему… почему ты не можешь сделать этого просто так, без всяких условий? – недоумевала я, словно в тумане. Видимо, он настолько сильно перегрузил мой разум, переполнил его болью, гневом и отчаянием, что я не могла до конца осознать всей сути происходящего, всей глубины его подлости. – Разве отец не должен по закону обеспечивать своего ребенка, заботиться о нем, принимать участие в его жизни, независимо от того, вместе мы или нет?

– Я говорю о другом, предлагаю тебе гораздо больше, – настаивал он, видимо, действительно думая, что сможет меня убедить. – Беззаботную жизнь, полную возможностей!

– Взамен на то, что я откажусь от своей дочери?! – перебила я его, чувствуя, как мозг буквально плавится от этого бреда, так что хочется заткнуть уши, закрыть глаза и не слышать больше ни единого слова, не видеть его лживого лица. – Ты спятил! Ты сошел с ума! Этого никогда, слышишь, никогда не будет! Я не отдам тебе свою дочь! Никогда!

– Мы обсудим все это потом… – начал было Максим, но я прервала его, резко взмахнув руками.

– Никаких "потом", Максим, не будет! – закричала я, срываясь на истерику, судорожно хватаясь за живот в инстинктивной попытке защитить, спрятать от него нашу дочь, будто он мог причинить ей вред прямо сейчас. Мне невыносимо сильно хотелось наговорить ему кучу гадостей, обрушить на него весь свой гнев, всю свою горечь, тоже уколоть побольнее, отомстить за все, что он заставил меня пережить, но я не могла выдавить из себя ни слова. И сейчас, в эту самую минуту, я больше всего на свете ненавидела эту свою черту, эту неспособность дать отпор, эту проклятую слабость, которая не позволяла мне защитить себя и своего ребенка.

– Правильно, зачем опять вкладывать столько усилий, чтобы завести со своей любовницей еще одного ребенка, когда у тебя уже есть готовый? Можно просто отобрать у меня! – прошипела я сквозь слезы с саркастичной иронией, но все мое непомерное отчаяние, весь ужас, вся безысходность по-прежнему отражались в моем голосе, дрожащем от рыданий.

– Обсудим потом, – повторил Максим, не желая слушать мои возражения и, не сказав больше ни слова, отвернулся и направился к выходу, намереваясь бросить меня одну в этом аду.

И в эту секунду меня пронзил, парализовал, сокрушительный ужас, липкий, всепоглощающий. Этот леденящий ужас пронесся мурашками по коже, сковал конечности, заставил сердце пропустить болезненный, оглушительный удар. Я машинально, не осознавая, что делаю, сделала шаг за ним, потянулась к нему, как к последней соломинке, и позвала едва слышно, словно во сне:

Глава 3

Я не заметила, как он скрылся за дверью, обессилено оседая на пол, – не услышала даже приглушенного хлопка. Мой разум застыл где-то там, в прихожей, на том моменте, когда он только вернулся домой. И я, ничего не подозревая, выбежала ему навстречу с счастливой улыбкой, желая поскорее рассказать любимому, как сильно сегодня пиналась наша дочь, пересчитав мне все ребра. Но, заметив его серьезное, какое-то отчужденное выражение лица, остановилась в нескольких метрах от него, будто наткнулась на невидимую стену. Максим тоже не спешил уходить из прихожей. И, немного помешкав, посмотрел на меня хмуро и произнес:

– Нам нужно серьезно поговорить.

– Поговорить? – переспросила я, продолжая глупо улыбаться, наивно ожидая, что за этими словами последует какая-нибудь шутка, мол, если ты будешь столько есть сладкого, у нас родится не дочь, а сдобная булочка.

– Так больше не может продолжаться, – добавил он, и только теперь я заметила, что в его руках нет пакетов с продуктами, которые я просила купить. Совершенно ничего.

В ту же секунду мой мозг начал судорожно рыться в закоулках памяти, пытаясь понять, что я могла сделать не так. Но кроме того, чтобы сидеть дома и заниматься домашними делами, я давно уже ничего не делала. Тем более, в тайне от мужа. Может быть, что-то произошло на работе? Или же мать снова накрутила, пытаясь заставить его сделать тест ДНК? Хотя, не думаю, что из-за этого Максим бы вел себя со мной так странно и холодно.

– Давай пройдем в гостиную, – предложил он, первым нарушая затянувшуюся, гнетущую тишину, и прошел мимо меня, не удостоив даже беглого взгляда, словно я была невидимой. После этого с моего лица, наконец, слетела эта глупая, приклеенная радость, и я, как верная собачонка, поплелась за ним, даже не подозревая, что меня дальше ждет.

– Что случилось? – спросила я, не выдержав, за это мгновение перебрав в голове тысячу догадок, но ни одна из них не стояла даже близко к истинной причине. Казалось, все мои страхи разом материализовались и повисли в воздухе, сгустив его до предела.

– Вика, мы же договорились быть друг с другом всегда честными? – уточнил Максим, и я кивнула, напрягаясь еще больше. Каждый его жест, каждое слово казалось предвестником катастрофы. – То, что я хочу сказать, возможно, прозвучит ужасно, но я должен это сказать. Иначе я просто задохнусь.

– Говори уже, пожалуйста, – взмолилась я, сцепляя дрожащие пальцы в замок. Казалось, еще секунда промедления, и я просто рассыплюсь от этого тягостного ожидания. – Я сейчас с ума сойду от беспокойства.

– Вика, мне очень жаль, что приходится тебе это говорить… – муж запнулся, видимо, подбирая слова, чтобы удар был не таким болезненным. – Я встретил другую женщину… И… и хочу быть с ней.

– Это… это очень глупая шутка! – произнесла я, на секунду не допуская, что это может быть взаправду. – Еще утром ты на прощание целовал меня в нос, а вечером говоришь, что встретил другую? Ты сам-то понимаешь, как абсурдно это звучит? Думаешь, я поверю?

– Это правда, Вик, – совершенно серьезно, с каменным лицом заявил Макс. Ни тени раскаяния, ни капли сочувствия. – Я устал притворяться! Устал жить двойной жизнью…

– Устал притворяться, – повторила я заторможенно, все еще отчаянно ожидая, что вот-вот он воскликнет: «Попалась! Тебя так легко разыграть, доверчивая моя!». Но этого не происходило, и реальность буквально насильно, грубо ткнула меня лицом в правду. В грязную, отвратительную правду, к которой я была точно не готова.

– Прости, – добавил муж, и это «прости» прозвучало как приговор.

Сердце пропустило удар, словно решило, что ему больше не для кого биться в этом кошмаре. Мир вокруг замер, краски поблекли, звуки приглушились, словно кто-то выключил свет и остановил время, и в голове остались лишь его ледяные фразы, повторяющиеся эхом: "Я встретил другую… хочу быть с ней… устал притворяться". Каждая фраза, как полутонный удар под дых.

– Что? – выдохнула я, с трудом разлепляя онемевшие губы. – Что ты сказал?

Максим тяжело вздохнул, как будто это он тут жертва, и сделал шаг ко мне. Жест, который раньше казался таким родным и успокаивающим, теперь вызывал лишь страх.

– Я знаю, это ужасно. Особенно сейчас, когда ты ждешь ребенка. Но я не могу больше нести этот груз…

– Груз? – переспросила я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а в глазах начинает темнеть. – Какой груз? Что происходит… я ничего не понимаю… Это сон? Скажи, что это сон! Или я схожу с ума?

Я машинально ущипнула себя за руку, пытаясь понять, насколько реально происходящее. Кожа отозвалась резкой болью. Боль была реальной, и это означало одно – я не сплю… Я в кошмаре, из которого нет выхода…

Сама не заметила, что снова и снова щипаю себя за руку, которая уже покрылась багровыми синяками. Отчаянная попытка проснуться, сбежать от этой реальности, которая казалась невыносимой. Я никак не могла вырваться из жутких воспоминаний, они затягивали меня в воронку отчаяния. Не понимала, где реальность, а где мое безумие, где сон, а где явь. Разлепив опухшие от слез веки, я увидела пустой коридор. Пустой, словно моя жизнь. Он ушел. Он бросил меня. Оставил одну, наедине с этой страшной правдой, в таком разбитом, раздавленном состоянии. Ему плевать. Совсем плевать. А мне… А мне хочется умереть. Я просто задыхалась от боли, которая уже не помещалась внутри, разрывая меня на части.

Она пронзала меня, словно ледяная игла, снова и снова вонзаясь прямо в сердце, замораживая каждую клеточку тела. Предательство любимого человека – что может быть страшнее? Что может быть больнее? Максим… Как он мог так поступить? Как мог предать меня, нашу любовь, наши мечты, нашего ребенка? Ребенка, которого он так хотел...

Слезы хлынули с новой силой, затапливая меня, лишая воздуха, заставляя задыхаться. Все внутри кричало от отчаянья, от обиды, от несправедливости. Почему это случилось именно со мной? Почему он решил разрушить нашу жизнь, когда до рождения дочери осталось совсем немного времени? Почему? За что? Эти вопросы бились в голове, не находя ответов.