Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!

ПРОЛОГ

— Дети — это папа. Папа — это дети. Вы пока знакомьтесь, а я, пожалуй, пойду.

И я пошла. Правда недалеко и ненадолго, потому что тут же была остановлена бдительным Сашкой.

— Щербакова, стоять! Я с твоими детьми один не останусь. Это всего лишь репетиция, или что?

Я в досаде покачала головой и погрозила Сашке кулаком. Репетиция...

Между прочим, когда дело дойдет до реального знакомства с новоявленным папашей я вряд ли так рискну свалить в туман.

Сашка - мой друг, и он всё время учит меня жизни. Лучше бы помог материально, в самом деле.

— Мог бы и дать мне отдохнуть пару часов... — заныла я, умоляюще сложив ручки домиком.

— Ты, Щербакова, не наглей! Хитрая какая, ишь ты… Ты за них хотя бы пособия получаешь, а я за что страдать должен?

— Дурак ты, Сашка! Давай заново репетировать. Типа ты мой новый будущий муж, и вот ты такой заходишь, а я такая стою тут и...

— И кто так детей с новым папой знакомит? А вдруг он им не понравится? Или, что еще хуже, они ему? А? Об этом ты подумала, звезда моя?

Ну подумала...подумала, чего уж тут. Но я ведь и правда не представляю как такую ораву с женихом знакомить. Он же в обморок упадет, как их увидит.

Я всех своих ухажеров всегда сразу предупреждаю, еще на этапе знакомства, что, мол, детей у меня не один и не два. И, чего уж греха таить, даже не три. Обернуться не успеваю, как они исчезают, будто призраки в туманной дымке.

Так вот, исходя из собственного печального опыта, последнего я решила сразу не пугать, ибо, как сказано в настольной энциклопедии каждой уважающей себя матери-одиночки — «Не спугни, Христа ради! Пусть он попривыкнет к тебе, приласкается. А потом уже поздно будет деру давать, ибо влюбится до потери пульса. Тогда и бери его тепленьким и сразу в ЗАГС, да без промедленья, одиночеству подобному!»

Конечно, про папу это шутка была. Никто не скажет сразу «папа — это дети» и наоборот. Итак стресс может приключиться, какие уж тут распределения родительских ролей. Тут бы просто удержать в квартире до полного привыкания ко мне, детям, животным и окружающей обстановке.

В общем подготовилась я вроде на совесть, но все равно было боязно. Жених мой — человек простой. Простой бизнесмен средней руки и большого ума. Надеюсь, что и сердце у него тоже большое и доброе.

И вот этот момент настал. Дети — Булочка, Мишка, Аришка и Ксения заняли свои позиции в ожидании, и даже пискнуть боялись.

Раздался звонок в дверь, я, нарядная и веселая (ну конечно) отправилась открывать. На пороге стоял он, Виталий Абрамов, и протягивал мне огроменную охапку роз. Я ахнула, посторонилась, пропуская его внутрь и закрыла за ним дверь. На замок и щеколду, чтобы надежней.

Обернулась, чувствуя, как в воздухе запахло напряжением и стрессом, и тут же услышала до боли знакомый вопрос:

— Это кто?

— Дети.

— Вижу, что дети. Твои?

— Да.

— Все?

— Все...

— Я сейчас вернусь. Открой, пожалуйста, дверь. Кажется, я кое-что забыл...

Виталий почти бегом достиг двери, не глядя на меня открыл замки, рывком дёрнул ручку и был таков. Только пятки засверкали в лестничных пролетах. Я держалась до последнего, обещая себе не рыдать, но в конце концов не выдержала и перегнувшись через перила выкрикнула:

— Трус!

1

Примерно месяц назад

*** 

Я с трудом спустилась по ступенькам электрички. Вернее не спустилась, а меня стянули вниз многочисленные и тяжеленные баулы. Огляделась по сторонам — никого, кто мог бы встретить и помочь. Поставила сумки, чемодан, рюкзак и Булочку на землю и, наконец, выдохнула.

Впрочем, я прекрасно знала, что выдыхать-то как раз еще рано — нужно еще как-то уследить за остальными детьми и желательно всех, без исключений и боевых потерь, доставить до дома. До моего старого нового дома.

Мишка протянул мне пухлую руку, и его я спустила первым. За Мишкой сама вылезла Ксения и следом Аришка. Последними в коробке спустили хомяка и кота. Естественно, переноски у них были разные, иначе спускали бы одного хомяка за неимением кота в живой природе. Да, у моих питомцев интересные внутрисемейные отношения, и я еще об этом расскажу, но немножко попозже.

— Мам, — заныла Ариша, — Я есть хочу-у-у!

— И я!

— И я!

— Я...я тоже хотю!!!

Прохожие оборачивались на сумасшедший гвалт, стоящий на перроне, кто сочувственно, а кто со злорадной усмешкой (вот мол, нарожала), к которой я все никак не могу привыкнуть вот уже который год, и шли себе дальше мимо. Не удержавшись, я показала язык одной противной старушке, которая зачем-то тыкала своей тростью моих животин, приводя несчастного кота в дикий ужас.

— Разложились, как цыгане, приличным людям пройти негде! – погрозила она тростью в небо, видимо, обращаясь к мирозданию.

И мироздание ее услышало. В моём, естественно, лице.

Я, кроме языка, пообещала старушке, что прокляну весь ее род до седьмого колена и та, крестясь и охая, поспешила скрыться с глаз долой, из сердца вон. Вот и правильно. Вот и славно.

Вновь огляделась по сторонам, промокнула вспотевший лоб салфеткой, глубоко вдохнула и отчётливо выдохнула:

— Ну вот, кажется, мы и дома!

***

Ключи от моей квартиры квартиранты оставили у соседки Зины — бабы вредной до такой степени, что от нее вслед за мужем вначале ушел старый кот, а за ним и тараканы. Квартиранты, молодая семейная пара с ребенком, звонили мне чуть ли не каждый день. Вначале угрожали съехать, потом просили снизить квартирную плату, а в последнее время умоляли выгнать их, чтобы у них появился, наконец, официальный повод сменить жилье. Так сильно они устали от козней сварливой соседки Зины.

Ну как известно, кто сильно просит, тот всегда получает. Не так давно я попросила ребят съехать и освободить жилплощадь под мои личные нужды и дала им целый месяц на поиск жилья. И что вы думаете? Только я об этом заикнулась, как тут же услышала кучу упреков в свой адрес. Мол такая я не такая, и как я так могу, и ведь мы уже почти родня, и за что им все это и т.д. (Тут идет долгое и нудное перечисление всех моих недостатков, включая противный голос, загребущие руки, завидущие глаза и непомерное самомнение при общей неказистости и малом росте. И вообще гореть мне в аду!).

Ну вот что за люди, а?

Вечно они что-то просят, а получив кричат, что это не то, что они просили.

На самом же деле вины Зинаиды в этом не было никакой, просто мне нужно было куда-нибудь вернуться из столицы под ехидные комментарии старушек у подъезда «смотрите, и когда только успела детей настрогать, пулеметчица» ...

На самом деле детей я не строгала. Из всех четверых разбойников моя только Булочка. Тьфу ты, Катюшка. Остальные мне достались от рано почившей подруги. В то время я еще была замужем и муж мой, человек весьма состоятельный и как мне тогда казалось добрый сердцем и прекрасный душой, поддержал меня в моем порыве детей забрать себе. Булочка тогда еще не родилась, так что ребят было всего трое.

Ну да, «всего», потому что одно дело — это дети после трех лет, а другое «до». Муж мой исчез примерно через год после родов, а потом и вовсе попросил нас с малышней освободить жилплощадь. От алиментов он уже два года косит, периодически подает в суды, тратя немереные деньги на адвокатов, и утверждает, что я обладаю даром гипноза. Иначе он никогда в жизни не усыновил бы такое количество ненужных ему детей.

Первое время я еще как-то справлялась не без помощи друзей-подруг и всяких там органов социальной поддержки, а потом плюнула и решила вернуться домой. В свой родной город, в который я когда-то пообещала себе не возвращаться ни за какие коврижки.

И вот теперь кумушки у подъездов гадали, когда я успела обзавестись двенадцатилетней дочкой (это самая старшая из детей — Ксения), если уезжала десять лет назад бездетная и не «пузатая».

Посовещавшись, дамы решили, что дите я родила в шестнадцать и все это время она жила в детском доме, пока у меня не взыграла совесть. Я решила слухи не развенчивать. На все положительно кивала, виновато вздыхала и качала головой. Уверяла, что жизнь меня исправила и научила и я больше так не буду. Что именно не буду я не уточняла. Но соседи свято верили, что видимо не буду я больше рожать.

На новом месте дел предстояло много — от устройства детей в детские сады и школы до моего устройства на работу. Денег нам в принципе хватает пока что — я получаю пособия, плюс кое-что отложила, но отложенное почему-то имеет свойство быстро заканчиваться, да и вообще-денег много не бывает. Ксенька вон ноутбук новый просит, а он ого-го сколько стоит. Мишка ролики новые потерял, а Аришка мечтает на море в этом году съездить. В этом правда уже вряд ли выйдет, а вот в следующем в лепешку расшибусь, но отвезу всех. Одна Булочка пока просит всякую мелочевку, но долго ли это продлится? Плюс ко всему всех нужно по секциям водить, хорошо кормить, модно одевать и культурно развивать.

Короче мне срочно нужна работа, потому что сидеть дома я не только не хочу, но и не могу уже.

И вот я стояла на перроне, вдыхала запах родного вокзала и с улыбкой вспоминала свой спешный отъезд из города. Кто бы мог подумать, что я вернусь сюда в такой большой компании?

2

Дом встретил крикливой соседкой Зинкой и страшным бардаком. Парочка, которая несколько лет снимала тут жилье, ненавидела Зину, а отомстить почему-то решила мне.

Эх, попользовались моей добротой. Мало того, что плата всё это время была чисто символическая, так еще и с проверками я к ним не ездила уже пару лет. Верила на слово фоткам в мессенджерах и заверениям, что все в полном порядке. В порядке, ага, как бы не так! У меня даже дети, дай им волю, такой бардак не наведут. Хотя нет… наведут. Но на то они и дети. А эти что? Великовозрастные изверги, мать их!

Такое ощущение, что по квартире Мамай прошелся. Холодильник сломан, межкомнатные двери висят на оторванных петлях, ламинат вздулся, а про мебель даже говорить не хочется.

Наверняка специально перед тем как съехать изуродовали квартиру.

— И это наш дом? — разочарованно скривилась Ксеня, но я тут же поспешила ее утешить:

— Мы все быстро приведем в порядок. Вон и дядя Саня нам поможет. Верно, Саш?

Федоров неуверенно кивнул. Ибо куда же он денется?

— А потом что? — спросил меня Сашка, когда мы сели пить чай за шатающийся стол без одной ножки.

— А что потом?

— Делать-то что планируешь?

— Ну...- задумалась я, — Для начала всех устроить по садам и школам. Потом попробую найти хоть какую-нибудь работу. Ты же знаешь, я по специальности ни дня не работала.

— Нет, не знаю! Чего так?

— Да как-то так вот... быстро замуж вышла... потом дети появились, ну а потом я Булочку родила.

— Как хоть ее зовут-то на самом деле?

— Катя, — улыбнулась я, — Катюша. Но Булочкой как-то привычнее.

Сашка ухмыльнулся, но тут же стал серьёзнее.

— Надо что-то делать, не оставлять же вас в таком погроме...

— А что тут сейчас сделаешь? Честное слово — не ожидала я такой подставы, иначе что-нибудь придумала бы заранее. А теперь...

Махнула рукой и развернула шоколадную конфетку.

— Сейчас... — Сашка достал телефон и набрал чей-то номер. — Михалыч, ты что ли? Слушай, Михалыч, дело есть. Ну да... надо одной барышне помочь. Красивая-красивая... да не останусь я в долгу. Не дрейфь! Адрес запиши и Коляна с собой возьми. Надо управиться быстро. Да. Ждем.

Сашка закончил разговор, а я порадовалась, что так удачно встретила друга в кафе.

— Спасибо, Саш. Я отблагодарю, — не удержалась, и в порыве обняла его, а Федоров вдруг смутился, что на него было совершенно не похоже.

— Да ладно тебе. Дело-то житейское...

***

Ремонт закончили за пару дней, а нас на это время приютил Федоров. Правда сам он, пока мы с трудом разместились в его однушке, куда-то слинял, за что я была ему безмерно благодарна. Нет, не за то, что он слинял, а за то, что за один день умудрился переделать кучу полезных и добрых дел. В итоге уже через два дня мы с детьми въехали в квартиру с косметическим ремонтом, пусть и простеньким, но зато новым. Ксеня тут же побежала выбирать себе комнату, Мишка подрался с Аришкой за кладовку, а мы с Булочкой выбрали гостиную. В итоге Аришка решила остаться со старшей сестрой, а Мишка занял-таки просторную кладовку.

— Ты уверен, что будешь жить тут? — скептически спросила я мальчика, и он закивал с особым энтузиазмом.

— Эх... видели бы меня сейчас органы опеки, ох, Миша. Ну я понимаю, что кладовка пятнадцать метров, но здесь ведь даже окошка нет...

— Зачем мне окна? — удивился ребёнок, а я подумала, и правда-зачем? Какая-такая необходимость в окнах? Зато у ребенка своя комната. Нравится ему — пусть живет, в конце концов.

***

На следующий день я попросила Саню пару часов приглядеть за старшими, а сама отправилась на собеседование, решив не откладывать трудоустройство в долгий ящик. Булочка наотрез отказалась отпускать меня одну и теперь я всеми правдами и неправдами пыталась ее усмирить под неодобрительным взглядом моего возможного будущего начальника.

— Булочка, слезь, пожалуйста, с дяди! Не по дяде, а с дяди! Извините...

Я, чертыхаясь, стащила ребенка с прибалдевшего парня напротив, и попыталась удержать её при себе. Но удавалось, прямо скажем, так себе.

— Булочка? — спросил он, будто сейчас это было действительно важно.

— Ну... девочка очень любит пирожки, сдобу, всякие пончики... и поэтому мы её между собой называем Булочкой, — промямлила я.

— И вы хотите с таким непоседливым ребенком устроиться на работу?

— Вообще да, хочу, - с вызовом ответила я. - А что вас удивляет? Она на следующей неделе пойдет в детский сад. С заведующей мы уже договорились.

Мужчина почесал бородку, больше всего напоминающую козлиную, и вновь пролистал анкету. Внезапно взгляд его за что-то зацепился, и он внимательно уставился на меня.

— Тут, наверное, какая-то ошибка...

— Что именно вы имеете ввиду? — обреченно спросила я, уже понимая, куда он клонит.

— Да ерунда... не может же быть, что у вас на самом деле четверо детей...

— Почему?

— Да ну ладно, вам всего двадцать шесть лет, у вас высшее образование. Ерунда, так не бывает. Или вы серьезно?

— Вполне. Мне действительно двадцать шесть лет и у меня четверо детей. Вопросы по существу я так понимаю на сегодня закончились? —  спросила я, понимая, что меня опять не взяли на работу.

— Простите... — пробормотал этот козлобородый и потупил взор, словно красна девица, — Мы подумаем и позвоним...возможно.

Я встала, с грохотом отодвинув стул, схватила за руку непоседливую Булочку и, сердито пыхтя, быстрым шагом направилась к дверям. Хотела выйти по-английски, но душа не выдержала, я-таки обернулась и с обидой выдохнула:

— Не позвоните. Вы так слабы, что даже отказать прямо в лицо не можете. Всего вам доброго.

Вышла, а сама подумала, что хрена ему лысого, а не всего доброго.

В самых расстроенных чувствах вышла из здания, где находился тот самый офис козлобородого, и чуть ли не ногами затопала. Чего-то мне так обидно стало, что даже Булочка прочувствовала сей горестный момент и теперь непривычно молчала.

3

Второй день я нет-нет, да поглядывала одним глазом на конвертик вверху экрана, ожидая толпы жаждущих и страждущих, но...

Нет, ну хоть бы один гад написал, ну хотя бы со словами поддержки там, понимания. Черт уж с ней с любовью, без неё как-нибудь перетопчемся.

Хотя... нет, погодите. Чего это я так сразу сдаюсь? Мы еще повоюем! Чего это сразу к черту её, любовь эту посылать? Я может еще молодая, да. Не красавица может прям, но вполне себе ничего такая. Нос, губы, глаза есть, руки-ноги тоже. Чего б меня и не полюбить? У меня между прочим и душа есть, и характер приятный во всех отношениях. Пока не доведут до белого каления я вполне себе миролюбивое существо.

Ксеня подошла неслышно именно в тот момент, когда я в очередной раз меняла фотографию в профиле, наивно ожидая восторженных сердечек и слов восхищения. Перегнулась через мое плечо и заржала.

— Эй, поросль, а ну-ка брысь отсюда! — я с возмущением закрыла ноут и очень порадовалась, что сделала это вовремя. Правда чуть позже порадовалась.

А пока отругала Ксеню, что подглядывать нехорошо и вообще...

А что вообще я додумать так и не успела, потому что в этом самый момент в ноутбуке что-то пиликнуло, и Ксения подмигнула мне накрашенных глазом. Одним. Накрашенным?!

Это еще что такое? Кто разрешал глаза красить?!

Так, стоп. Мне там что, сообщение пришло? Мне? Сообщение? Пришло? Серьезно?

Ммм...ладно, с глазом я потом разберусь и ввалю по самое не балуйся той, кто этот самый глаз накрасил. Наверняка же еще и моей тушью. А пока я схватила ноутбук и рысью побежала в ванную.

Сказать, что сердце выпрыгивало из пяток — значит сильно преуменьшить мое волнение. А что, если там настоящий принц? Мужчина моей мечты? Судьба? Господи боже мой! Только бы не блондин. Не люблю блондинов. И не рыжий. И чтоб усов не было. Хотя усы и сбрить можно…ай, ладно. Какой будет, черт с ним!

Прежде, чем открыть сообщение я слетала на кухню и накапала в кружку с водой валокордин. Чай не девочка уже, сердце не каменное, а ну-как от переизбытка чувств лишусь сознания?.. То-то же...

— Фу... — донеслось из комнаты, — Рановато ты сердце бережешь! Еще бы жить да жить...

Ну вот откуда она знает, что я тут сердечным томлением маюсь, а? Ну что за молодёжь пошла, все-то они знают. Ох ты Божечки, а я-то чего ворчу как бабуля?

Грехи мои тяжкие...

Перед входом в ванную перекрестилась на всякий случай, зашла внутрь и заперлась на замок.

Имею я право на десять минут общения со своей судьбой?!

Пока я размышляла подобным образом вновь пришло уведомление о сообщении, и я чуть не расплакалась. Ну надо же, неужто еще кто написал? Да быть того не может.

Чего это не может? Сама же говорила, что симпатичная, вот и пишут мужчины.

Поувереннее, Маша. Поувереннее...

Ну что ж... пора!

Собралась с силами и открыла крышку ноута. Нажала на нужную вкладку - появилось сообщение от какого-то Мурата. Имя конечно интересное, но мало ли...

Нажала я на конвертик и так и застыла на месте. Рот раззявила и смотрю. Вот срам-то какой...стыдобища-то какая, мрак!

И бывают же такие... ох... сглотнула ком в горле и захлопнула крышку ноута.

Е-мае... хорошо Ксеня не увидела сие непотребство, я же тогда совсем разума лишилась бы. Это же надо — без всякого объявления такие фотографии присылать!

Щеки мои пылали от стыда, и я решила, что клин клином вышибают, и вообще нужно отругать нахала Мурата. Вновь открыла ноут и вновь фотография нижней части Мурата всплыла на весь монитор — вкладку-то я не закрыла. Я покачала головой, написала Мурату, что была бы мужиком — обзавидовалась бы и... занесла его в черный список. И впредь решила открывать сообщения одним глазом и очень медленно.

Нет, вы не подумайте, что я прям ханжа. Не ханжа. Не прям в смысле. Но…как бы это сказать, в общем не привыкла я к такому быстрому знакомству да сразу через голову хозяина.

Не мое это.

В какой-то момент я вдруг осознала, что нельзя все держать в себе и набрала Сашке, который тут же взял трубку.

— Срочное что-то? — прошептал Федоров, и я с энтузиазмом закивала, совсем не подумав, что он меня все равно не видит.

Пришлось просипеть в трубку:

— Очень. Можешь приехать?

— Что-то случилось? — голос Сани напрягся, и я заверила его, что серьезнее не бывает.

— Жди, сейчас буду! — буркнул он в трубку и уже через пятнадцать минут стоял на пороге.

Я как раз только-только доварила борщ и сейчас наливала Сане самую большую тарелку, как лучшему другу семьи.

— Ну, выкладывай... — Федоров хрустнул зеленым лучком, и уставился на меня так, будто я что-то ему должна.

— Что именно?

Села напротив, сложив ручки перед собой, и с умилением наблюдала как все мои дорогие дети и Санек уплетают ложку за ложкой.

— В смысле что именно? Ты сказала, что у тебя что-то случилось. Я, собственно, из-за этого и приехал...

— А не из-за борща?

— Нет же. Щербакова, ну ты чего? Вспоминай давай, чай не девица уже, чтобы память плохой была.

Вот при слове девица я как раз и вспомнила зачем я ему, собственно, звонила.

Пришлось ждать, когда дети отобедают и только после этого я поманила Саню в ванную. Зажмурившись, открыла сообщение от Мурата и сунула ему прямо в нос.

— Фу, блин! Маха. Это что еще за фокусы?! Убери эту гадость! Совсем сдурела?

— Вот! И я о том же. Представляешь, ни одного сообщения о знакомстве. Зато такая похабщина и прям средь бела дня. Куда мир катится?

— То есть погоди, я сейчас не понял... ты меня из-за этого звала?

— Ну...

— Это, по-твоему, срочно, да?

— Ну...

— Гну, блин. Маха! Ты гну. Антилопа блин. Я клиенту во встрече отказал, а ты...

Я виновато ковыряла дырочку в стене, пока Саня отчитывал меня как ребёнка. Между прочим, по делу отчитывал.

— Ну прости меня, Федорыч, просто у меня душа трепетная... Лань я, а не антилопа. Вот.

4

— Да ладно уж, девушка... проходите. Вам нужнее. — смущенно пробормотал красавчик, отходя в сторону.

Ну спасибо тебе, добрый молодец! А то ведь я только твоей отмашки и ждала. Так бы и не догадалась вовсе. Мало того, что умник, каких поискать, так еще и очередь взбаламутил и на меня вновь вылили ушат помоев.

Подумать-то я подумала, а вслух только громко фыркнула и грудью к народу встала у кабинета. Народ ожидаемо зароптал, завопил и застыдил, но я была тверда как скала. Не пройдете!

Неожиданно внимание присутствующих отвлек цокот каблучков по больничной плитке — это к нам торопилась настоящая гламурная дива. Хотя нет, сейчас вроде слово гламур уже не в тренде. Может няшка? Тоже нет... поискала глазами Ксеню, она по-любому должна разбираться в модных словечках, но так и не нашла. А девица в облегающем коротком платьице кричащего красного цвета и на таких высоких каблучищах, что с легкостью переломает все суставы и кости при падении, между тем, уже подошла очень близко и теперь, закатив глаза, осматривалась.

Тут я как раз заметила Ксеню, поманила ее пальцем и тихо спросила, показывая на девицу.

— Это тян?

Ксеня покрутила пальцем у виска и покачала головой.

— Это зашквар! Это рили зашквар, это кринж ваще, мамуля.

Ксюша еще что-то бормотала, а я уже приготовилась к обороне, когда увидела, что девица с наглым видом бывалой двигается прямо на меня.

— Вот жеж разоделась, едрить её в копейку... — буркнул дед, с большим интересом разгадывая область таза девицы, в данный момент повернутого к нему задом.

— И не говорите... — возмутилась женщина лет сорока пяти напротив, — Да у меня майка длиннее будет.

— Да ясное дело, чем она занимается...и дураку понятно!

— И чем же, по-вашему, она занимается?

— Да ясное дело.

— Ну уж нет, мне вот вообще не ясное. Вы просто завидуете. Красивая девчонка, и ноги от ушей. А у вас в том месте, где у нее ноги начинаются — голова заканчивается.

— Нахал!

Перепалка грозила перерасти в драку, а я порадовалась, что всеобщее внимание переключилось на «новенькую».

— Мне в кабинет. Мне надо! — нагло заявила девица.

— Бахилы надели? — серьезно спросила я.

— А надо? — прогундосила пигалица.

— Конечно. Вон там, за углом автомат.

Девица недовольно скривилась, но послушно протопала туда и обратно.

Надела бахилы, под завороженным взглядом деда склонившись так низко, что все прелести юной нимфетки оказались снаружи, и шагнула на меня.

— Мне в кабинет. Отойдите.

— Нет.

— В смысле?! Я же бахилы надела, значит могу пройти!

— Увы, но нет… - пожала я плечами.

— Я чета не пОняла...что значит нет?

— То и значит.

— Правильно вам девушка говорит, займите конец!

— Какой конец?! Вы в своём уме, бабушка?

— Длинный. Туда иди дочка. Туда. Тут не видишь, что ли, что мать многодетная?!

— Да. Мать. А это дедушка. Ветеран...вы же ветеран?

— Ветеран. Труда и обороны. А как же.

— Да иди вы на фиг! Мне назначено.

— Кем вам назначено? Идите уже отсюда...

— Да я... да я... да у меня... я по договоренности с доктором.

— Ах вы еще и по договорённости...

— Не завидуйте. Девушка, слышьте, девушкааа!!!

Я не сразу поняла, что обращается она ко мне, так увлеклась содержательной беседой.

— Отойдите. У меня врач.

— У меня тоже, — я встала грудью перед девицей, всем своим видом давая понять, что ни за что не сойду с места.

— Да ты, да ты... коза! — она чуть не задохнулась от возмущения и не заметила, как дед исподтишка шарахнул ее клюкой. По самому по филею.

— Да вы что тут, совсем офонарели?! — заорала девица, но тут как раз к счастью за моей спиной открылась дверь, и я буквально ввалилась в кабинет под усталое «следующий».

Девица, кстати, пыталась прорваться со мной, но была остановлена бдительным старичком.

— Семен Олегович, я Оля, вы мне назначали... — закричала эта блаженная, и доктор, по всему видимо тот самый Семен Олегович, напрягся и опасливо спросил медсестру.

— Это она?

— Да вроде бы... — пожала та плечами и принялась за работу.

— Та самая?

— Ну да. Ненормальная эта. Феоктистова кажется. Сказать, что вас нет?

— Поздно. Она меня видела. О! А давайте скажем, что я заболел? Вот сейчас девушку приму и слягу. Как вам идея?

Доктор с такой надеждой смотрел на медсестру, что мне стало его ужасно жалко. Вот уж работа тоже — не откажешься же от противного пациента, только что и правда слечь остаётся.

— Плохая. Плохая идея, Семен Олегович. У нас полный коридор мучеников, не можете же вы их всех бросить?!

— Не могу, — удрученно подтвердил доктор и наконец обратил внимание на меня, тихонько вжавшуюся в кресло.

— Ну что тут у вас?..

***

Феоктистова все же прорвалась сквозь народный фронт, уж не знаю, чем она их всех взяла, интересоваться не было никакого желания. Место, где когда жил и работал мой зубик заморозили и сама я едва шевелила ртом, от чего мои детки угорали еще с полчаса.

Зато неимоверно вдохновляло ощущение сделанного важного дела и чувство свободы, которое бывает только после посещения стоматолога. Удачного, естественно, посещения. Мудрость, конечно, вырывать из себя нелегко, даже жалко немного. Мудрость же. Когда теперь ее ждать?! И ждать ли вообще? Но деваться некуда...

На улице возле поликлиники заметила магазин и решила по пути к дому купить продуктов. Ибо мудрость мудростью, а кушать хочется всегда.

— Просто постойте рядом. Тихо и смирно, по струнке! — гаркнула я на подопечных, потому что они так и норовили разбежаться по разным отделам.

Я взяла за руку Булочку и потащилась по рядам со съестным. Мелкие конечно же тихо не сидели, носились с криками и орами, за что я несколько раз была названа яжемамкой и горе-мамашей, и где-то даже немного согласилась. Сама не люблю крикливых детей, а тут... ну что я могу поделать с ними, а? Младшие меня еще как-то слушают, а вот Ксенька так и держит за подружку, и мамой меня называет, только когда хочет постебаться. Да.

5

— Простите, а вас как зовут-то хоть?

Парень едва догнал меня уже возле квартиры и теперь преданно заглядывал в глаза, пытаясь обратно всучить мне авоську.

— С этого и надо было начинать. Марья я.

— Искусница?

— Смотря в чем... А вы?

— И я смотря в чем.

— Я про имя ваше спрашиваю...

— Ах, имя, — смутился мой новый знакомый, — Вадим.

— Ну вот и познакомились. А теперь, Вадим, топайте на кухню, находите там нож и чистите картошку. Дело не требует отлагательств.

Вадим немного опешил, попытался вякнуть что-то типа «а не лучше ли нам заказать еду из ресторана», но под моим грозным взглядом съежился, замолчал и посеменил выполнять поручение.

Рестораны, ишь ты чего захотел! У меня денег на рестораны нет, а чужих мне не надо. Денег в смысле.

Толпа страждущих вымыть руки выстроилась в коридоре, потому что Ксеня решила, что сейчас самое время принять душ. Душ она, видите ли, хочет принять! Вспотела она! А ничего, что тут пять человек ждут? Ах подождут? Ну погоди, пубертатный человек, я тебе покажу, где раки зимуют!

— Маш, Маша-а-а, Манюняя, — спустя двадцать минут Ксюха протяжно выла возле двери, умоляя принести ей полотенце и трусы. Ну правильно, я вечером все перестирала, а новых махровых друзей повесить забыла. А белье Ксеня не взяла, потому что самой хитрой лисой побежала в ванную, чтобы первой быть значит.

Воспитания ради помучила ее минут пять и отнесла непокорной старшенькой требуемое.

Руки в итоге мыли в моей малометражной кухоньке.

— Ну что, почистили?

Вадим сидел с таким видом, будто он не картошку чистил, а траншеи рыл. Пот со лба течет, руки трясутся, лицо красное — того и гляди инфаркт хватит.

— Почти... — прохрипел он, срезая последнюю шкурку с картофелины.

— По-моему картофан я брала покрупнее...- в сомнении протянул я, глядя на вдвое уменьшившиеся картофелины в кастрюле. — В первый раз что ли?

Парень страдальчески кивнул, и я ухмыльнулась. Ну значит неумеющих готовить в нашем полку прибыло, потому что я хоть и смеюсь, но ничуть не лучше нового знакомого. В принципе картошечка жареная — это единственный продукт, который я могу более-менее сносно приготовить. Хотя нет, сварить тоже могу, но вот за пюре уже не отвечаю. Может быть в комочках, склизкое и серое.

Вот Ксюня у нас поваренок от Бога. Жаль только, что этого поваренка приходится по три часа упрашивать сварганить что-нибудь жутко вкусное. Ну или хотя бы просто мне помочь. Знаю, знаю... опять детский труд, эксплуатация и бла-бла-бла. Вот только меня в детстве учили, что дети должны помогать родителям. Конечно же в меру своих возможностей. Я вот, например, раз уж не могла ничего путного приготовить, включая яичницу, всегда прилежно убиралась в доме и помогала брату Федору с уроками. Эх, давно это было...

— Дальше что? — с опаской спросил Вадим, и поднявшись с видавшей виды табуретки, попятился к двери.

Сбежать надумал что ли? Да скатертью дорога, любезный.

— А дальше мы ее пожарим и достанем с антресолей баночку с огурчиками.

— Маринованными?

— Можно и маринованными. Там и помидорчики есть. Хотите?

Брат на днях приезжал, привез десять банок. Он уже лет восемь живет в деревне. Как женился на своей Аленке, так и живет. Кроме солений они нам и сало, и яйца, и молока коровьего для детей привезли — все свое, так сказать натур продукт.

— Ну...- Вадим помялся ради приличия и вздохнул, — Хочу, если честно. Сто лет ничего такого не ел.

— Welcome to Russia, сынок!

Сынок чуть не подавился, благо было нечем.

Я же, периодически прикрикивая на сорвиголов, чтобы не таскали конфеты со стола, принялась тонко нарезать картошечку. Главное лицом в грязь не ударить. Коронное блюдо нужно на пять с плюсом приготовить. Зачем? А фиг его знает. Надо и все тут. Вдруг пригодится?..

Через полчаса мы все кое-как расселись за небольшим столом и буквально набросились на хрустящие огурчики. А наевшись, развалились на диване совсем позабыв о грабителях.

— Сами мариновали? — с придыханием и некой толикой восторга спросил вдруг Вадим.

Ну что ж делать...пришлось сознаться.

— Да, а кто ж еще? Никто кроме нас.

Парень поцокал языком, что видимо означало крайнюю степень восторга. Мне даже совестно немного стало, но совсем немного и недолго.

— Маша, а вы работаете? Хотя да, странный, наверное, вопрос. У вас же ребенок еще маленький.

— Вообще-то я как раз в поисках. Если честно с таким количеством детей меня не очень-то охотно берут куда-либо...

Вадим улыбнулся и неожиданно серьезно предложил:

— А не хотите ко мне пойти работать? У меня как раз повар на днях отравился.

— Батюшки! Жив ли?

— Да жив-то жив, в больнице сейчас. Но сами понимаете... как-то после такого не очень хочется пробовать его блюда.

— Ясно... — вздохнула я, поднимаясь из-за стола.

Дети уже убежали в комнату играть, а мне предстояло вымыть за всеми посуду.

— Ну и? Так что вы скажете?

— А что я могу сказать? Я же совсем не умею го...

И тут он назвал сумму зарплаты.

— Извините, что перебил. Так что вы там не умеете го..?

— Не умею говорить «нет». А так у меня ведь красный диплом поварского училища и опыт работы в лучших ресторанах столицы. Я же не повар - я художник от кулинарии!

Ох, Маша... про столицы это ты точно зря. Погорячилась. Сказала бы, что работала в каком-нибудь кафе «У Ашота», шаурму вертела, а то ресторан, в столице... А то художник она.

Зато на любое замечание всегда можно ответить — я так вижу.

— Ну и замечательно. Тогда сейчас мы с вами в отдел полиции заглянем, а затем обсудим вашу новую работу. Завтра же сможете приступить?

— Завтра?

Ой мамочки, уже завтра? Да я же не готова совсем. И диплом еще не купила. Ой-ой...

— Да не вопрос. Хотя на завтра у меня и были запланированы дела, но я готова поступиться ими во имя кулинарии! Ибо она, как известно — самое что ни на есть искусство, и только и делает, что требует и требует жертв.

6

Думаю, стоит все же прояснить, кто такой этот Герман и с чем его едят.

Ну во-первых — он главный источник всех моих неприятностей (и приятностей тоже, чего уж там) в прошлом. И возможно в будущем.

Сашка, Герман и я учились в одном классе с десятого по одиннадцатый класс и были не разлей вода. Потом наша с Германом дружба переросла в нечто большее, и именно с ним я познала благословенное женское счастье. Если кто не знает это когда «был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо».

Правда однажды этот милый послал меня куда подальше, объявив на весь мир, что все время нашей любви изменял мне налево и направо. В общем он послал, а я и пошла. Папа по-быстрому устроил меня в столичный, не самый престижный, но все же ВУЗ, и я укатила на долгие десять лет из родного города. Позже я слышала, что Герман угодил в СИЗО то ли за драку, то ли за избиение, а может вообще за наркотики, точно не знаю. Подробностями я не интересовалась из принципа.

Слышала, что он пытался передавать мне письма. Но ни одно из них так и не получила. Саня хотел было узнать, что да как, но я строго-настрого запретила ему это делать. С Саней мы еще какое-то время общались, потом все реже и реже и наконец совсем потеряли общие темы для разговоров. Так и окончилась наша юношеская дружба.

Папа вскоре женился, и уже через пару лет отошел в мир иной, так что на всем белом свете я осталась одна одинешенька. Ну не считая брата, конечно. Но брат не родитель. Он быстро завел свою семью, и я в нее вряд ли вписывалась. Матушка моя давным-давно сбежала в солнечную Калифорнию с каким-то знойным американцем и вот уже лет двадцать о ней не было ни слуху, ни духу.

Все имущество после смерти отца каким-то образом захапала его новая семья и все, что осталось нам с братом — так это бабушкина квартира, в которой мы с детьми теперь, собственно, и живем, благо брат вполне счастлив в деревне.

Знающие люди настаивали, чтобы я подала в суд, но на тот момент я была относительно счастлива в браке, а муж мой как известно, человеком слыл весьма обеспеченным. Братишке все это тем более не сдалось и той ушлой женушке все сошло с рук.

Впрочем, жалеть о прошлом не в моих правилах, а вот думать о будущем я все-таки научилась. Ошибки даром не прошли, однако.

— Ну привет... — с ухмылкой поприветствовал бывший возлюбленный, с интересом рассматривая меня и моих детей.

— Привет. — буркнула я в ответ и в нерешительности застыла посерди зала.

— Не знал, что ты так плодовита, — издевательски кивнул она на мелких, и я в досаде почувствовала, как краснею. Правда мне удалось быстро взять себя в руки, и я уже хотела высказать этому...этому... козлу все, что о нем думаю, но тут очень вовремя появился Вадим и радостно поприветствовал гостей. То есть нас.

— О, Маша, как я рад! Пойдемте, покажу вам святая святых этого дома...

Подхватил меня под локоток и повел прямиком на кухню.

— А... как же ребята?

— Не беспокойтесь. Темыч сейчас всех их утащит к себе — покажет целую коллекцию бабочек, он у нас этот, как его... слово такое-вечно забываю.

— Энтомолог, — подсказал Герман, с усмешкой глядя на хозяина.

— А, кстати, точно. Энтомолог. А это мой друг — Герман Столяров. Вот такой мужик!

И показал большой палец вверх. Ну-ну...

— А это, — Вадим указал на меня, — Мой новый повар Мария...как вас по батюшке? Я что-то запамятовал.

— Васильевна она. Щербакова Мария Васильевна. Была.

Я зыркнула на него презрительным взглядом.

— Федорова. Федорова Мария Петровна.

— Прости, все время путаю имя твоего благословенного отца, пусть земля ему будет пухом, - издевательски протянул бывший, а мне захотелось вцепиться в эту самодовольную рожу и расцарапать ее вдоль и поперек.

— О! Так вы знакомы? Серьезно? Какая удача.

— И не говорите! — вновь буркнула я.

— Потом расскажешь о вашем знакомстве, — подмигнул Вадим моему бывшему ухажеру, — А пока мы с Марией посмотрим кухню. Нужно поторопиться, так как времени у нас в обрез.

— Не знал, что ты повар... ты же вроде на актрису уезжала учиться, — усмехнулся Герман, совсем не слушая Вадима.

Ненавижу!

Ишь ты, сидит себе такой красивый гад, нога на ногу, ерничает и издевается. Десять лет назад меня унизил и теперь вот опять пытается побольнее укусить...за что вот только, знать бы еще.

— Я о тебе тоже многого не знала, не знаю и знать не хочу. — сердито высказал я и позвала свою старшенькую, — Ксюша, пойдем с нами, вы же не против, Вадим Сергеевич?

Младшие уже и в самом деле убежали наверх с Темой, осталась только греющая уши Ксеня. Сейчас она ухмылялась, то и дело вертя головой по сторонам. Очень уж интересно ей было послушать мою перепалку с каким-то дядькой.

— Однако... — протянул Вадим и кивнул мне головой, что видимо означало, что он не против.

***

Через полчаса Вадим с Германом уехали, а мы с детьми остались. Экономка Валентина Степановна оказалась женщиной семидесяти семи лет, говорливой и крайне дружелюбной. Забавные кудельки сиреневого цвета она собрала в пучок, однако два локона кокетливо оставила у висков. Белый фартучек с карманами поверх темно-синего платья с белым же воротничком делали ее похожей на настоящую экономку из английского фильма.

Оказалось, что она и сама на днях приступила к своим обязанностям, но уже неплохо ориентировалась в доме и в делах вообще.

Вадим Сергеевич перед уходом попросил приготовить обед на мой вкус, а ужинать он собирался в ресторане.

— Было бы очень любезно с вашей стороны, милая Машенька, если бы вы составили план меню на всю неделю. Не поймите меня неправильно, но мне нужно закупить продукты, составить смету, все распланировать. Кроме того, я настоятельно советую вам уточнить пристрастия нашего дорогого Вадима Сергеевича, ну и сына его тоже. Вы же понимаете, о чем я?

Нет, что ты, странная женщина с кудельками, разговаривающая исключительно уменьшительно-ласкательно, будто я немножко придурковатая и мне все необходимо разжевывать... конечно же я ничего не понимаю!