Маяк

Открываю глаза. Темно. Может все-таки не открыл? Трогаю руками веки. Да нет, все в порядке. Мерещится просто? Пытаюсь нащупать под собой какую-либо опору. Вроде есть. Шершавая такая. Немного похоже на грунт, но тоже не совсем то. И все еще ничего не видно.

Пытаюсь сесть. Не рискну пока вставать. Трудно ориентироваться, когда ничего не видно. Интересно, это так себя чувствуют слепые? Я все ждал, когда тьма рассеется. Не знаю, сколько времени я провел, пытаясь хоть что-то разглядеть. Я определенно мог шевелить руками, ногами, головой, но совершенно ничего не видел. И эта тьма начала давить.Если бы я оказался в таком месте раньше, я, наверное, начал бы паниковать. Кричал бы, бился руками о землю, возможно даже заплакал бы. Но не сейчас. Сейчас мне плевать. Я чувствую лишь небольшую подавленность. Мне не страшно, не больно. Мне просто... Плевать?И я продолжал сидеть.

Вдалеке мелькнула вспышка. Едва заметная, но реальная. В этом я точно уверен. Вспышка повторилась, спустя некоторое время, и я решил встать. Осторожно шагая, я направился к ней. В ноге немного покалывало, да и спина прямо держаться не хотела, но я все равно шел. Сначала я делал это неуверенно, выставляя руки перед собой, боясь наткнуться на что-то в темноте, но со временем я понял, что могу идти спокойно. Ничего кроме опоры под ногами все равно нет.

Мерцание усиливалось, и, через какое-то время я увидел еле заметное очертание башни. Маяк? В таком месте это было бы правильно.Действительно, это маяк. Он словно висел в воздухе. Было видно сам маяк. Кирпичный, покрытый слоем серой краски. Свет от прожектора наверху едва давал разглядеть очертания этого сооружения и крошечный клочок земли вокруг.Я подошел к массивной железной двери и потянул ее на себя. Туго, со скрипом, но она открылась.

Внутри просторную круглую комнату озарял приятный желтый свет, идущий от множества тусклых ламп, с четко выраженной вольфрамовой спиралью. Их обычно использовали как предмет декора, нежели как основное освещение. Сотни таких ламп висели по периметру комнаты, и свисали с самого верха. К прожектору вела винтовая лестница, расположенная ровно посередине.

Это место казалось таким нереальным. Я поднимался вверх, окруженный этими лампами. Сказочная немного картина получилась. На самом верху, где стоял прожектор, оперся на железное кованное заграждение старик, одетый в мешковатое пальто, широкие брюки, старые, рваные ботинки, какой-то потрепанный клетчатый шарф.

Здесь, наверху, оказалось очень ветрено. Старик смотрел куда-то вдаль, в темноту. Я подошел немного ближе.

— Я думал, тебя придется ждать дольше. — Томно произнес он, не отрывая взгляда от бесконечной темноты.

Старик повернулся ко мне, и поманил рукой. Сначала я немного замялся, но потом все же подошел.

— Что это за место? — Спросил я у него.

Я все еще ничего не чувствовал. Снова ни страха, ни удивления. Вообще ничего. Теперь уже покалывало все тело. Может, это от холода? Не уверен.

Незнакомец посмотрел вверх, глубоко вздохнул.

— Видишь их? — Тихо проговорил он.

И я тоже посмотрел вверх. Сначала я не понял, что он имел в виду, но потом я увидел белую точку на небе. Малюсенькую совсем. Из-за света прожектора ее почти не было видно. Сначала точка была одна, затем краем глаза я заметил еще одну. Еще и еще…Над головой открылось звездное небо. Удивительно. Я столько времени провел в темноте, но не видел ни одной, а здесь их тысячи.

— Их не было, когда я был внизу. Почему?

— Должно было пройти какое-то время. — Старик сделал небольшую паузу. — Ты помнишь что-нибудь?

Первой мыслью в моей голове появился образ женщины. Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить ее лицо. Немного полновата, с ярко-голубыми глазами, вокруг которых лучиками расходились морщинки, волнистыми светло-русыми волосами, на плечах серая шаль.Когда я снова открыл глаза, этот образ остался перед глазами в тусклой дымке. Я видел ее перед собой, видел, как она двигалась. Она держала на руках ребенка и пела ему колыбельную. Вместе с образом я вспомнил и голос. Голос этой женщины. Тонкий, нежный, текучий.

— Кто это? — Спросил незнакомец.

— Я не знаю.

Голос немного дрогнул. Образ перед глазами стал меняться. Женщина стала выглядеть моложе, она нагнулась, тянула ко мне руки и широко улыбалась. Я услышал ее смех. Образы стали меняться быстрее, последним я увидел ее сидящей в деревянном кресле — качалке, волосы местами покрывала седина. Она рассматривала пыльный фотоальбом, поглаживая некоторые снимки. На ее лице мелькнула печальная улыбка.

По моей щеке прокатилась слеза. Это Мама? Да, точно, это она. Я вспомнил ее руки, как она звала ужинать, как будила меня запахом блинчиков с малиновым вареньем по воскресеньям. Всего и не перечислить.

— Почему я ее вижу? — Я изо всех сил старался сдержать слезы.

— Потому что это часть твоей жизни. Это ее начало.

Вслед за этим образом я увидел еще один. Тоже женский. Он такой же дымкой стоял перед глазами. Темные волосы, радужки глаз такие темные, что почти сливались со зрачками, скромная однобокая улыбка, мелкие-мелкие веснушки и очаровательные ямочки на щеках. Сердце при виде этих ямочек заколотилось сильнее. Я действительно почувствовал тепло ее тела. Как она прижала меня к груди, погладила по волосам, поцеловала в макушку. Объятия равноценные уютной постели, из которой не хочется вставать.

Я увидел белое платье, и как она злилась, когда я вошел без стука. Увидел, как она прятала свои слезы. Такой близкий образ, такой родной.

— Как это остановить? — Мой голос охрип. Руки задрожали. Мне хотелось кричать, бить кулаками стену.

Я увидел эту женщину, крепко сжимающую мою руку, она была вся в поту, кричала от боли, но даже в этот момент она была прекрасна, ведь именно этот момент был самым важным в моей жизни.

Старик же просто наблюдал, не давая мне ответа. Я сел на пол, оперся спиной о стену и закрыл глаза руками.

— Я больше не хочу. — Шептал я. — Не хочу...