Майор и тайна Чёрного Лесника

Глава 1: Специалист по ландшафтному безумию 

Опасное это дело, Фродо, — выходить за порог:
стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам,
неизвестно, куда тебя занесет

Бильбо Бэггинс.

— Это не петунии, Иван Сергеич. Это — портал.

Хозяин участка, Иван Сергеевич, владелец сети элитных автомоек «Блеск-Люкс», мужчина средних лет в поло цвета его будущего вертолета (оттенок «аквамариновая мечта тестя»), нервно теребил смартфон стоимостью с небольшой танк. Нанял он Романа по рекомендации друга, который после работы ландшафтного дизайнера не только развелся с третьей женой (та, к всеобщему удивлению, ушла не к массажисту, а в тибетский монастырь, прихватив только коллекцию хрустальных яиц и кота), но и неожиданно выиграл крупный тендер на поставку снега в Саудовскую Аравию. Охарактеризовали Романа как «лучшего ландшафтного дизайнера с нестандартным подходом и доступом к нетривиальным информационным каналам». Нестандартный подход сейчас сидел на его газоне.

— Портал? — переспросил бизнесмен, чувствуя, как его уверенность в том, что он адекватный человек, начала давать трещину. — Роман, мы в Красной Поляне, блин, не в каких-нибудь «Звездных вратах». Это просто цветы. Редкие, голландские, по триста евро за куст, но цветы!

— Цветы?! — ландшафтный дизайнер Роман Крыжовников, широко известный в узких кругах как Майор, всплеснул руками, с которых сыпались остатки какой-то почвы, блестки и пара удивленных божьих коровок. — Иван Сергеич, это же «Петуния Multidimensionalis Phantom»! Ее вывела слепая монахиня-бенедиктинка. В перерывах между расшифровкой апокрифов! Ее пыльца синхронизирует пространственные частоты! Посаженная в геометрическом центре участка, который, кстати, совпадает с локальной аномалией магнитного поля, она формирует стабильный коридор для сущностей из параллельного измерения! Ну, или для сущностей из местной администрации, что, в принципе, тоже неплохо, но нам нужен первый вариант! Вы же хотите не просто статус, а настоящую легенду! Так, чтоб гости не просто говорили: «О, бассейн!», а замирали в трансе и спрашивали: «Иван, а куда ведет эта сияющая тропа меж петуний? В Ниццу?» А вы скромно так: «Нет, пока только в одно из измерений Пояса Ориона, там с кофе проблема, но виды потрясающие».

Майор (прозвище, доставшееся по наследству от деда-артиллериста и идеально закрепившееся за любителем командовать парапсихологическими явлениями и ландшафтными формами), восседал в позе лотоса на рулонном газоне сорта «Кентукки Блюграсс». Застывший аки статуя Будды Шакьямуни, взирающий на заказчика с пренебрежением адепта к непросветленному. Его борода, настоящая биостанция по производству эфирных масел и малых экосистем, подрагивала в такт звучащей внутри мантре. Со стороны — гуру на выезде. По факту же шел жесткий переговорный процесс с локальным эгрегором участка. Эгрегор, воспитанный на глянцевых журналах и инстаграм-блогах, требовал хромированных сфер, строгой симметрии и фонтана в виде золотого дельфина, изрыгающего не воду, а шампанское. Майор пытался впарить ему концепцию «разумного хаоса», «натуральных вибраций» и поил энергетическим дистиллятом из горного ручья, настоянным на кристаллах и жужжании пчел.

Рядом, на фоне коттеджа из стекла и бетона (архитектурный стиль «вырвиглазный минимализм» или «бункер параноика-миллионера»), метались два работника ландшафтной фирмы «Эдемский Сад». Петрович и Геннадий. Смотрели они на Майора с тем же благоговейным ужасом, что и ассистенты на экстрасенса в прямом эфире, когда у того внезапно заканчиваются подсказки с наушника и он начинает импровизировать, требуя принести живого хамелеона и карту звездного неба над Астраханью 1823 года.

— Он, это, в астрале щас, — шепотом, густым от махорки и вчерашнего самогона, просипел Петрович, вкапывая в землю тую сорта «Смарагд», похожую на зеленый рождественский чупа-чупс. — Энергию качает. Говорил, без этого у хозяина фэн-шуй сломается и он в крипту залетит на хаях. А мы потом будем тут все перекапывать под обратный поток, чтоб негатив в землю ушел. Я на даче так картошку сажал, после того как теща в гости собралась. Помогло. Картошка, правда, горькая выросла и смотрела на меня с укором, но теща дорогу не нашла.

— Да какой фэн-шуй, Петрович, — вздохнул Геннадий, сгорбившись над мешком с удобрением «Long Lasting Growth», на котором улыбался неестественно загорелый американец с зубами, как у дельфина-убийцы. — Нам эту альпийскую горку до вечера сдать надо, а он главный кристалл забраковал. Говорит, у аметиста, — Геннадий сделал паузу, пытаясь воспроизвести сложный термин, лицо его исказилось в мучительной гримасе, — «не тот астральный резонанс и низкий КПД по сакральному излучению». Предложил гранитный валун, так он на меня посмотрел, будто я посоветовал заложить в фундамент дохлую кошку для уюта. Говорит, гранит — это «закрытая энергетическая система, ретранслятор прошлых негативных событий, в основном неудачных помолвок и просроченных ипотек».

Майор открыл один глаз, как старый, мудрый и слегка подвывающий кот, видящий ультрафиолетовые узоры на шторах реальности.

— Не резонанс, Геннадий, а вибрационный коэффициент! И не КПД, а проводимость эфирного потока! Аметист — для сублимации низменных инстинктов и подавления желания доминировать. А у нашего уважаемого заказчика, — Роман кивком головы указал на хозяина участка, который после спора о петуниях нервно прохаживался у своего «стеклянного куба», попивая воду из стакана со встроенным активатором, меняющим молекулярную структуру жидкости на «воду успеха», — явный перекос в сторону материального. Это видно по паттернам! Посмотрите на этот забор. Сплошные прямые углы, сталь, агрессия линейной перспективы. Это кричит: «Я богат, я отгорожусь от вас, и моя аура квадратная!». Нам нужно больше плавных линий, рододендронов и контролируемого хаоса. Хаос — это естественно. Хаос — это жизнь. И, кстати, тот можжевельник не по фэншую, а против часовой стрелки на полградуса. Он не гармонизирует пространство, а наоборот, создает вихрь, высасывающий радость из окружающего мира. Перекопать. И полить настоем полыни и перетертых процессоров Pentium II. Имейте уважение к пространству!

Глава 2. Артефакт из сарая или Гиперборея Calls!

Следующее утро началось для Антона с того, что он, потягиваясь, наступил босой ногой на что-то холодное, ребристое и отчаянно мистическое. Это было больно, неэстетично и пахло эфирными маслами. Нащупав рукой предмет, он узнал в нем «Кристалл Ясности» — обломок горного хрусталя величиной с добрый кулак, который Майор настаивал держать в изголовье для «отсечения ментального шума и гармонизации дельта-ритмов мозга».

— Ром! — крикнул Антон, выходя из комнаты и прихрамывая. — Твои инструменты для квантовой медитации атакуют меня! Мы договаривались: твоя магия — на твоей территории. Мои ноги — вне игры. Они предпочитают классическую физику, а не метафизику, особенно в пять утра!

Майор, застывший над газовой плитой и пытавшийся «настроить энергетику» чайника, повернув его на 3.14 градуса против часовой стрелки (число Пи, по его мнению, добавляло воде «вибрационной текучести»), отвлекся. В руке он сжимал деревянную ложку, которой помешивал в стоящей на соседней конфорке кастрюле нечто густое и зеленоватое.

— Это не атака, Антоха. Это синхронизация. Кристалл почувствовал твой нераскрытый потенциал. Он хочет помочь тебе выйти за рамки линейного восприятия. Это знак. Возможно, ты готов к получению информации через чакры стоп.

— Он хочет выйти за рамки моего пальца ноги. И у него это почти получилось, — проворчал Антон, поднимая кристалл. — Он у тебя что, живой? Ходит по ночам?

— Вся материя жива и обладает сознанием, просто уровень его разный, — философски заметил Роман, вдыхая пар от кастрюли. — Это каша «Утренняя заря Бодхисаттвы». На основе киноа, спирулины и щепотки пыльцы с тех самых петуний. Для ясности ума и легкости в теле.

— От одного ее вида легкость в теле гарантирована, — мрачно пошутил Антон, заглядывая в кастрюлю. — Особенно в районе желудка. У меня есть более проверенное средство для ясности ума — кофе. Черный. Без пыльцы и без Бодхисаттв.

За завтраком, состоящим из каши «Утренняя Заря Бодхисаттвы» (на вкус — подгоревшая трава с примесью надежды) и печенья, которое Роман настойчиво называл «печеньями судьбы» (они были твердыми, как судьба сапожника, и такими же безрадостными), Антон решился и выдвинул ультиматум. Он чувствовал, что если еще один день провести в этом храме безумия, его собственное инженерное сознание начнет давать сбои.

— Ладно, с реальностью, которая «крашнулась», я, может, и помогу разобраться, — начал он, отодвигая тарелку с недоеденной кашей. — Но с этим, — он махнул рукой вокруг, охватывая весь хаос хибары, от стопок книг до паутины проводов и засушенных лягушек в банке, — нужно разобраться в первую очередь. Здесь нельзя дышать, не вдохнув случайно какую-нибудь спору древнего гриба или идею о плоской Земле. Мне нужен кислород, а не миазмы алхимической лаборатории.

— Дышать — это вообще иллюзия, порожденная ограниченностью твоего восприятия трехмерного мира, — мудро заметил Роман, размахивая печеньем, как дирижерской палочкой. — Но я чувствую твою боль. Линейный ум требует порядка. Что предлагаешь? Ритуал изгнания хлама? Мы можем провести очищение огнем… хотя нет, в прошлый раз мы чуть не спалили гараж.

— Я предлагаю советскую классику: субботник. Без огня, без ритуалов, без привлечения стихий. Просто берем и выкидываем хлам. Начнем с сарая на заднем дворе. Там, я уверен, ты хранишь самые «ценные» экземпляры своей… коллекции.

Лицо Майора озарилось, будто он увидел не сарай, а врата в рай для падальщиков.

— Сарай! Точно! Антон, это же не сарай! Это капсула времени! Храм забытых артефактов! Там же дед хранил свои инструменты! Там каждая ржавая железка — проводник в прошлое, хранитель памяти предков! Там можно найти все: от отвертки до философского камня! Ну, или до его бюджетной версии — камня, который философски молчит.

— Проводник в прошлое — это ностальгия по детству и столбняк, если наступить на гвоздь, — парировал Антон, уже надевая рабочие перчатки, которые нашел на вешалке. Они были из замши и пахли ладаном. — Но давай уже. Правила простые: если предмет не представляет очевидной практической или исторической ценности — он летит в утиль. Если он странно пахнет, шевелится или на нем есть надписи на санскрите — тем более.

— Историческая и энергетическая ценность есть во всем! — воскликнул Роман, следуя за ним. — Вот смотри! — Он схватил со стола в прихожей зазубренную ржавую пилу. — Этой пилой дед пилил доски для моей первой колыбели! Она впитала энергию младенчества, невинности и древесной стружки! Ей можно… заряжать воду! Настаивать на ней целебные отвары!

— Ей можно заряжать мусорный бак, — твердо заявил Антон, отбирая пилу. — После того, как ты попытаешься зарядить ей воду, тебе понадобится не целебный отвар, а прививка от столбняка и курс антибиотиков. Идем.

Сарай встретил их величественным скрипом двери, который звучал как голос самого времени, если бы время болело астмой, и густым, сладковато-пыльным воздухом, пахнущим машинным маслом, старой древесиной, прошлым и немытой шерстью какого-то зверя. Антон, вооружившись двумя мешками для мусора и решительным видом, ощущал себя не столько археологом, сколько сапером на минном поле, состоящем из банок с непонятными соленьями («Это не соленья, это экспериментальные культуры плесени для опытов по телепатии!»), мотков проволоки и стопок журналов «Наука и жизнь», которые давно перестали быть про науку и жизнь, а про пожелтевшую бумагу и ностальгию по светлому будущему, которое так и не наступило.

Майор же вошел, затаив дыхание, с благоговением, с каким верующие входят в храм, а крысы — на склад сыра.

— Смотри, Антоха! Дедовский самогонный аппарат «Заря»! Целиком из меди! Это же чистая алхимия! Превращение свеклы в радость! В экстаз! В прорыв в четвертое измерение! Дед говорил, что после третьей стопки начинаешь видеть истинную сущность вещей! Однажды он видел, как кот читает газету «Правда»!

— В головную боль, белую горячку и проблемы с участковым, — безжалостно констатировал Антон, ставя агрегат в угол к прочему металлолому. — И кота, читающего «Правду», тоже можно объяснить без мистики. Особенно если это была не «Правда», а «Курочка Ряба». Следующий лот.

Глава 3: Секретный брифинг

Проснулся Антон от того, что кто-то настойчиво тыкал ему в щеку чем-то холодным и металлическим. Открыв один глаз, он увидел размытый силуэт Майора, который держал перед его лицом старый армейский компас, похожий на те, что были у советских офицеров.

— Проверяю ориентацию в пространстве после ночного контакта с артефактом, — серьезным, почти медицинским голосом объявил Роман. — Не сбило ли тебя с магнитного курса? Не чувствуешь желания говорить стихами или предсказывать будущее? Чувствуешь смещение времени по вектору? Проверь, не отстают ли часы?

— Я чувствую желание применить этот компас не по назначению, причем с силой, пропорциональной тому, насколько рано ты меня разбудил, — пробурчал Антон, отворачиваясь к стене и натягивая одеяло на голову. — Ром, какое время? Я же в отпуске. Отпуск подразумевает отсутствие тыканий компасом в лицо.

— Время великих открытий! — голос друга звучал так бодро и воодушевленно, что было прямым оскорблением для еще спящего сознания Антона. — Подъем, соня! Кофе на столе. И бутерброды с «энергетическим» сыром. Я добавил немного тмина для ясности ума и щепотку куркумы для активации чакры солнечного сплетения.

Спускаясь в гостиную, Антон замер на пороге. Комната за ночь превратилась в штаб-квартиру параноика-теоретика, готовящегося к штурму реальности. На стене висела простыня, исполняющая роль экрана. На нее из проектора, стоявшего на стопке книг «Агни-Йога для продвинутых» и «Квантовая механика для чайников», транслировался первый слайд презентации. Заголовок кричал жирным шрифтом: «ОПЕРАЦИЯ «ГИПЕРБОРЕЯ»: ОТ ЧАЯ «ПРОСВЕТЛЕНИЕ» ДО ВРАТ В ИНОЙ МИР. БРИФИНГ №1. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».

Майор, одетый в свои лучшие «исследовательские» доспехи — походные штаны с двадцатью карманами, жилетку с тридцатью карманами и футболку с надписью «Я не странный, я — лимитированная серия» — стоял у экрана с лазерной указкой в руке. Он выглядел как помесь экскурсовода в сумасшедшем доме и профессора, читающего лекцию о плоской земле перед аудиторией особо одаренных тараканов.

— Доброе утро, коллега! — он щелкнул пультом, и на экране появился слайд с фотографией медальона, сделанной, судя по всему, на мобильный телефон ночью. Снимок был смазанным, но свечение было отчетливо видно. — Объект «Альфа». Происхождение: предположительно, гиперборейское, допотопное, возможно, внеземное. Материал: бронза с примесью неизвестного науке металла, усиливающего проводимость астральных вибраций. Вес: 310 граммов. Состояние: активировано.

— Рома, — Антон повалился на диван, сгреб с него стопку каких-то трактатов о лемурийцах, и потянулся к чашке с кофе. — Сейчас восемь утра. Мой мозг еще спит. Он только что видел сон, что он спит. Ты можешь говорить на человеческом языке? Желательно, после второй чашки кофе и до того, как мое сознание окончательно откажется возвращаться в это тело.

— Язык — это лишь инструмент для передачи информации, ограниченный рамками твоего трехмерного восприятия, — парировал Майор и переключил слайд. Теперь на экране был коллаж из размытых фотографий НЛО, древних петроглифов, скриншотов с форума «Дети Сварога» и картинки с Shutterstock с изображением сияющего портала. — Но я постараюсь адаптировать послание для твоего уровня. Вчера мы обнаружили артефакт. Ночью он активировался и выдал нам пакет данных. Квантовый, невербальный, но от этого не менее ценный.

— Он светился, — поправил его Антон, осторожно пробуя бутерброд. Тмин, действительно, был ощутим, а куркума придавала сыну подозрительный оранжевый оттенок. — Возможно, в сплаве есть фосфор. Или это была статическая люминесценция. Или ты его перед сном натер полиролью для меди с добавлением хитрых китайских химикатов.

Майор посмотрел на него с таким глубоким сочувствием, будто Антон только что признался, что верит в честность политиков и справедливость мирового устройства.

— Антоха, Антоха… какая люминесценция? Это был зов! Зов предков! Зов земли! Медальон — это не просто железяка, это интерфейс! Устройство ввода-вывода информации! Он проецировал карту! — Он щелкнул пультом. На экране появился следующий слайд: кривая, но узнаваемая копия того самого узора, что светился на стене, нарисованная в каком-то графическом редакторе поверх спутниковой карты местности. Красным маркером был обведен один из горных пиков. — Координаты! Координаты врат в Гиперборею! Они здесь, в горах, всего в дне пути от нас! Согласно моим расчетам, основанным на дедовых записях, смещении магнитных полюсов, фазе луны и активности солнечных пятен, врата открываются раз в сто лет во время уникального космического выравнивания! И это время — сейчас! Прямо сейчас! Окно возможностей открыто!

Антон вздохнул, отложив бутерброд, который начал приобретать вкус неизбежности. Спорить с Майором было все равно что играть в шахматы с голубем: он все равно перевернет доску, нагадит на нее, разбросает фигуры и будет гордо ворковать, считая себя победителем.

— Погоди-погоди, — поднял он руку, как инспектор ГАИ, останавливая поток безумия. — «Мы»? Ты хочешь, чтобы я, человек, который приехал в отпуск спать, есть и смотреть сериалы, потащился с тобой в горы на поиски мифической страны? На основании чего? Светящегося кружочка и твоих… «расчетов»? Ром, у тебя там в расчетах даже фаза луны есть! Это же не расчеты, это гадание на кофейной гуще, приправленное паранойей!

— Это не кружочек! Это ключ! Древний артефакт! А расчеты… — Роман сделал паузу для драматического эффекта. — Помнишь, в седьмом классе? Я рассчитал траекторию полета мяча, чтобы он попал в открытое окно училки физики и выключил свет во время контрольной?

— Помню. Ты промахнулся на три окна и попал в кабинет директора. Нас заставили месяц мыть парты и писать объяснительные на тему «Почему физика — это не только о движении тел, но и о последствиях».

— Так вот! — не смутился ни капли Роман. — Тогда я ошибся в коэффициенте трения о воздух и не учел силу бокового ветра! Сейчас я учел все переменные! Солнечную активность, фазу луны, гравитационную аномалию в районе Красной Поляны, даже уровень радиационного фона и настроение местного лешего! Погрешность — не более пяти процентов! Это почти научно!

Глава 4: Ультиматум мшистого старца, или три дня до Апокалипсиса со скидкой

Рюкзак Майора напоминал лавку алхимика, пережившую землетрясение и нашествие голодных белок с обостренным чувством прекрасного. Из него предательски торчали пучки сушеных трав, которые Роман с важным видом называл «ароматерапевтическим щитом от низкочастотных сущностей. Рядом болтался небольшой, но на удивление громкий и разукрашенный странными значками бубен — «для синхронизации ритмов сердца с сердцебиением планеты». На лямке болтался компас, стрелка которого, по заверениям Романа, указывала не на северный магнитный полюс, а на «ближайший узел силы, который, конечно, куда важнее какой-то там условной точки на карте, придуманной картографами-заговорщиками».

Венцом этой коллекции абсурда был огромный, пузатый термос, оклеенный стикерами с надписями «Не открывать во время солнечного затмения!» и «Содержит ауру тибетского йога», из которого при откручивании крышки валил пар и шел запах, напоминающий то ли веник из бани, то ли снадобье, которым натирают лошадей перед скачками. Майор называл это варево «Эликсиром горного орла» и утверждал, что один глоток способен заменить восемь часов сна, три приема пищи и сеанс у психотерапевта.

— Ты серьезно собираешься тащить на перевал этот… перкуссионный инструмент шамана? — не выдержал Антон, с треском застегивая клипсы на своем тактическом, выверенном до грамма рюкзаке, где каждая вещь имела свое место и предназначение. — И этот термос? Он один весит как мой запас еды на три дня! Может, еще и ритуальный костюм из медвежьей шкуры прихватим? Или мы будем вызывать духов в одних трусах?

— Не смейся, о неверующий Фома, — парировал Майор, нежно поправляя торчащий пучок какого-то колючего сорняка, похожего на чертополох, но, по его словам, являвшегося «редким видом горного асафетида, способного рассеивать негативные мысли». — Когда твой электронный друг потеряет связь с большим братом на орбите, мой бубен будет петь песню земли, и мы найдем путь по ее вибрациям. А эликсир согреет не только тело, но и душу. Технологии — это костыли для слабых духом.

— Мой «электронный друг», — сквозь зубы процедил Антон, — работает от трех независимых спутниковых систем, имеет резервный аккумулятор, и может определить наше местоположение с точностью до метра в эпицентре ядерного взрыва, под двухметровым слоем бетона и во время зомби-апокалипсиса. Он надежнее, чем твое знание, где тут узел силы, и чем твое чутье на съедобные грибы, которое в прошлый раз привело к неделе, проведенной в обнимку с белым другом.

— Самоуверенность — это первый шаг к тому, чтобы стать главным героем страшной сказки, который заблудился в трех соснах, потому что не слушал, о чем шепчутся муравьи и куда показывает мох, — философски изрек Майор, закидывая свой «аптечку шамана» за спину с таким звуком, будто внутри звякнули не только горшки, но и несколько малых хрустальных шаров. — Слушай сердцем, инженер. Сердце не обманет.

Их путь в горы стал наглядной иллюстрацией этого спора цивилизаций — технократической и… какой-то другой. Первые несколько километров они шли по ухоженной, протоптанной туристической тропе, и Антон с плохо скрываемым самодовольством поглядывал на экран своего навигатора, который показывал идеальную прямую линию их маршрута, высоту над уровнем моря и даже предупреждал о крутых участках.

Но идиллия длилась недолго. Как только карта, нарисованная Романом от руки на обороте старой квитанции за свет с пометками «здесь тропинка», «здесь ручей (возможно, сухой)» и «здесь, кажется, стоИт интересный камень», потребовала свернуть на едва заметную, заросшую папоротником и колючкой тропинку, начался ад.

— Стоп, — авторитетно заявил Антон, уперевшись в стену из колючего кустарника, в котором, казалось, затаилась сама идея дискомфорта. — Мой GPS категорически против. Он говорит, что здесь тупик, обрыв и, согласно спутниковым снимкам, возможно, логово медведя по кличке Вася. Тропа идет левее, вон там, видишь? Цивилизация, люди, санкционированные маршруты, указатели и, не побоюсь этого слова, лавочки для отдыха!

— Твой GPS — бездушная железяка, он не видит потоков энергии! — возразил Майор, прикладывая ухо к стволу старого, замшелого бука, словно слушая его пульс. — Он слеп, как крот в солнечных очках! Деревья шепчут, что нам именно сюда. Сам посмотри! Видишь? Мох. Мох на камнях.

— Рома, мы в Красной Поляне! Тут мох растет везде! — взвыл Антон, чувствуя, как его кровяное давление плавно поднимается до высоты, на которой они находились. — Он растет на асфальте, на машинах, на моей зубной щетке, если я оставлю ее на балконе! Здесь влажность сто пятьдесят процентов! Это не индикатор направления, это экологическая особенность, близкая к катастрофе!

— Это не просто мох, это путеводный мох! — не сдавался Майор, тыча пальцем в зеленое пятно на валуне. — Смотри, как он ложится! Он указывает путь, как стрелка компаса! Более густой и сочный с северной стороны! Древние знали! Викинги, друиды, гиперборейцы!

— Древние знали, что без антибиотиков и GPS они до тридцати не доживали, а умерших как раз и заворачивали в мох! — парировал Антон, но было поздно.

Майор уже продирался сквозь чащу с решительностью слона, увидевшего банан за непроходимыми джунглями. Пришлось идти за ним. Через полчаса героического плутания по колючим кустам, падениям в невидимые ямы (одну из которых Роман тут же объявил «местом силы с отрицательной гравитацией»), спорам о том, «куда теперь указывает мох» и «почему этот папоротник выглядит подозрительно», они вышли. Прямо на ту же самую ухоженную тропу, только на пятьсот метров ниже точки, где свернули. Антон молча остановился, достал бутылку воды и сделал несколько глубоких, почти медитативных глотков. Его взгляд, устремленный на сияющий, безразличный экран навигатора, был красноречивее любого трактата о бессмысленности бытия и упрямстве друзей.

— Видишь? — сказал Майор без тени смущения, с удовлетворением вытирая пот со лба. — Мы вышли точно по плану. Мох никогда не ошибается. Мы просто обогнали группу туристов и сократили путь. И заодно провели сеанс ароматерапии крапивой и чем-то хвойным. Чувствуешь, как прочистились энергетические каналы?