Мчс: между честью и соблазном

Пролог

музыка: Jason Derulo, Purl, Jhorrmountain - Cono.

— Замри на секунду, — сказала я, перехватив взгляд мужчины подо мной и подняла руку с телефоном. Стандартный ракурс: чуть сверху, чтобы попасть в кадр вдвоём. Он — разогретый и жаждущий, я — в нужной позе. Щёлк. Готово.

Я мельком глянула на экран. Достаточно откровенно, достаточно недвусмысленно. Вполне то, что нужно — и всё же что-то было не то.

Мужчина начал двигаться, крепче сжимая мои бёдра, будто надеялся, что это и правда про него. Его член упирался в меня с такой настойчивостью, что впору было выдать грамоту за усердие.

— Ага, понял, — хрипло сказал он. — Ты хочешь, чтобы мы сняли это на видео? Заводит, да?

— Да погоди ты, — я резко зажала ему рот ладонью, заставив замолчать на выдохе. Его глаза расширились — не от страха, от возбуждения. Мужчины такие простые. Они легко передают инициативу если ты четко показываешь свою готовность принять ее.

Затем опустила ладонь на его грудь и слегка вдавила его в матрас, фиксируя. Щёлк. Второе фото. Правильный угол, нужное выражение.

Я открыла список контактов. Палец уверенно скользнул по экрану — вот нужный. Отправить. Телефон выключила и швырнула на кресло — пусть полежит, не мешает.

— А я-то думал, мы будем снимать всё в процессе, — усмехнулся он, его пальцы лениво скользнули по моей спине, потом ниже, сжали, исследуя. — Я бы мог всё заснять. Было бы, что пересматривать.

Одна моя бровь сама собой поползла вверх — почти рефлекс. Он был милый. И абсолютно предсказуемый.

— Если бы я хотела видео, ты бы уже держал штатив, — ответила я спокойно, без тени улыбки.

Он не задал ни одного вопроса о том, зачем я сделала фото. И правильно сделал. Ответ ему всё равно бы не понравился.

Я на секунду задумалась, как именно хочу закончить этот вечер. По большому счёту, свою работу я уже выполнила — нажала «отправить» и могла спокойно уйти. Иногда я так и делала: просто вставала, не потрудившись даже одеться полностью, и оставляла очередного разгорячённого мужчину с распахнутыми глазами и непониманием в голосе.

Одни после этого называли меня стервой. Другие начинали стелить передо мной ковровую дорожку из комплиментов, дорогого алкоголя и обещания подарков, в надежде, что доступ к моей промежности снова откроется. Это всегда было временно. Потому что в итоге и те, и другие доходили до одной точки: полного, ядовитого отвращения. Обычно со смесью унижения и ненависти.

Вот и сегодняшний «клиент» смотрел сейчас снизу вверх с выражением, которое кто-то бы назвал вожделением, а кто-то — почти любовью. Забавно. Всего через несколько часов — и он будет метать проклятия, когда его жена начнёт деловито складывать в папку документы на развод.

Месяц-другой — и он потеряет половину бизнеса, параллельно набивая холодильник чем покрепче, чтобы не чувствовать, как из него вытекает жизнь.

А потом — стандартный сценарий: звонки в слезах, пьяные сообщения, оскорбления с ошибками, обрывки угроз, надорванные голосовые, где он будет повторять, какая я тварь, и как жалеет, что вообще меня встретил.

Иногда, в самом начале своей «карьеры» мне даже хотелось ответить. Просто написать: я предупреждала. Но зачем? Это было бы слишком лично. А я — не про личное. Я про результат.

Теперь после таких заказов я просто выбрасывала сим-карту. Без сцен, без обратной связи. Новый номер, новая игра. Меньше нервов, меньше способов выйти на меня с пафосным «ты за всё ответишь».

«Мавр сделал своё дело — мавр может уходить» — как метко сказал тот самый темнокожий слуга из пьесы Шиллера. Простой принцип. Работа выполнена — исчезни.

Но сегодня я почему-то не спешила.

Мужчина, под которым тихо шуршали простыни из какого-то невозможно дорогого египетского хлопка, действительно был хорош. Сложен, как будто его собирали для обложки фитнес-журнала, несмотря на свои «сорок с чем-то» и, похоже, сидячую работу. На удивление внимательный, даже мягкий в каком-то смысле. И главное — не лез в меня с криками «ну мы же взрослые люди», как делали некоторые до него.

Странно, откуда вообще у отдельных представителей мужского пола эта дикая уверенность, что ужин в дорогом ресторане и букет дежурных роз автоматически означают, что женщина обязана воспылать желанием и отдаться прямо в туалете ресторана. Или в лифте. Или, как у одного было, в машине на парковке, потому что он «не мог больше ждать».

Нет, этот хотя бы понимал, что я — не приложение к стейку и бокалу вина.

И, наверное, именно поэтому я ещё не встала.

Ну ладно. Ещё и потому, что у него был красивый, впечатляющий член, а у меня секса не было уже пару недель. Минимум. Но я бы предпочла думать, что это — не главное. Хотя кому я вру.

Краем глаза я заметила, как в ворохе нашей одежды мигнул экран телефона. Ага, пришёл перевод. Клиентка закрыла остаток гонорара.

Моментально стало как-то светлее в душе. Красивая сумма на счёте — куда надёжнее оргазма. Хотя идеальный вечер — это когда можно получить и то, и другое.

Настроение взяло уверенный курс вверх, и я подумала: а чего добру, точнее роскошному стояку, зря пропадать?

Я легко склонилась к нему, снова перехватывая инициативу, и вернулась туда, где мы остановились. В конце концов, я знала, что хороша в постели — не понаслышке, а по фактам. А этот мужчина, пожалуй, заслуживал пару приятных воспоминаний. Перед тем, как его жизнь медленно, но верно начнёт разваливаться к чёртовой матери.

Глава 1

Мужчин на самом деле чертовски просто очаровать и соблазнить. Особенно тех, кто и сам не против быть соблазненным. За пару лет своей деятельности я могу защитить диссертацию по тому как затащить в постель любого, даже самого убежденного семьянина, максимум за несколько часов.

И чтобы освоить это нехитрое «искусство» для старта достаточно курсов МММ - макияж, массаж, минет.

Ну а все что дальше - просто повышение квалификации.

— Девочки, внимание. Меня нужно срочно переодеть. Желательно — во что-то, в чём можно либо соблазнить, либо убить. В зависимости от развития вечера.

Три сотрудницы бутика поворачиваются ко мне, как на сигнал тревоги. У каждой — свой особенный взгляд: от «Ты кто такая вообще» до профессионального сканирования, словно я не человек, а кусок мяса на витрине. Я, впрочем, сейчас выгляжу именно так — немного растрёпанный, слегка запыхавшийся, с сердцем, которое стучит так, будто за мной гналась не маршрутка, а сам Дьявол. Щёки горят — не то от эмоций, не то от нехватки кислорода.

— Повод? Дресс-код? — голос Юлии, старшей по бутику, хлёсткий, как удар линейкой по пальцам. Она моя знакомая. То есть, из тех знакомых, что улыбаются при встрече, но легко могут выдать тебе платье, в котором ты будешь выглядеть как жертва модного апокалипсиса, если посмеешь её разозлить.

— Ужин. Ресторан. Потом — ночь, город, движение, — перечисляю я, будто сдаю устный экзамен по «Как вести себя как femme fatale». — Опционально — прогулка.

Юлия прищуривается.

— Секс?

Я кашляю, тушуюсь. И тут же отвожу глаза, как школьница, у которой нашли сигареты в кармане куртки. Слишком долго репетировала это выражение перед зеркалом, чтобы испортить его сейчас.

— Это… тоже опционально, — бормочу.

Юля усмехается. Её улыбка — как лезвие: быстрая, тонкая. Через секунду она уже отдает команды своим подчинённым, разбрасывая указания, как полководец на поле боя. Мой размер она даже не спрашивает — зачем? Стиль? Смешно. Она смотрит на людей и сразу знает: эту — в шелк, эту — в кожу, а вот этой — лучше вообще уйти.

Юля до сих пор уверена, что я в активном поиске своей второй половинки — то на сайтах знакомств, то за бокалом вина в пафосных ресторанах. У неё даже сложилась целая теория: мол, я — безнадёжный романтик, просто с дорогим вкусом и неприлично щедрым бюджетом на гардероб.

Я не раз собиралась на свои «свидания» прямо в её бутике, так что она уже наизусть знает, что мне нужно. Первые разы ещё пыталась осторожно уточнять:
— Ты точно уверена, что встреча с каким-то Васей из Тиндера оправдывает платье за среднюю зарплату?

Я только кивала с каменным лицом. Иногда — притворялась слегка взволнованной. Типа «а вдруг он тот самый».

Потом, похоже, решила не лезть. У богатых свои причуды, а если клиентка выкладывает шестизначную сумму за вечер — ну кто она такая, чтобы мешать этому прекрасному безумию?

Тем более, я ей и рекламу делаю — регулярно выкладываю фото в новых нарядах, отмечаю её магазин, улыбаюсь, как будто действительно лечу навстречу любви всей жизни. И ни тебе просьб о скидке, ни намёков на бартер.

Мечта, а не клиентка. Юля права.
Только её мечта слишком часто становится причиной чьих-то бракоразводных процессов.

Я прошмыгиваю в примерочную, уже стягивая с себя одежду на бегу. Остаться в магазине голышом? Подумаешь. У меня сейчас гораздо более важные задачи.

Сумочка летит на банкетку. Платье — на крючок. Бельё — следом. Я стою перед зеркалом и смотрю на себя критически, как прокурор на приговор. Поворачиваюсь вбок, втягиваю живот. Зря вчера пила коктейли с газировкой — живот немного отёк. Но, по большому счёту, я всё ещё в порядке. Мне вообще не на что жаловаться. Даже мои почти платиновые волосы струятся по плечам, мягкие, как крыло голубки. Потому что только вчера побывали в руках отличного парикмахера.

— У нас есть два варианта. Построже и помягче. Сегодня какой ты себя чувствуешь? — слышится голос Юлии.

Я открываю дверцу и протягиваю руку, как актриса, берущая ядовитую розу.

— Сегодня — помягче. Но с острыми углами.

Юлия молча протягивает вешалки. Без комплиментов. Без оценки. Это тоже знак уважения.

— Если нужен другой размер — кнопка сбоку. Или возьми с вешалки напротив. Всё уже там, — бросает она на ходу.

Я улыбаюсь.

Вот за что я обожаю профессионалов — им не нужно ничего объяснять. Они просто видят цель и бьют в точку. Через десять минут я уже стою у кассы — обновлённая и пьянящая, как свежая упаковка текиллы.

Кремовая юбка — выше колен, невинная, но с намёком. Плотное кружево на поясе — для тех, кто любит детали. А два ряда шелковистой бахромы до самого края — для тех, кто не привык отрывать взгляд. Короткий топ на тонких бретелях в комплект — кружевной, прозрачный в нужных местах. И ещё немного бахромы — как у куклы, которую хочется взять в руки, а потом уже не отпускать. Полоска живота открыта — намёк на лёгкость.

Или на уязвимость. В зависимости от того, насколько глубоко ты хочешь копать.

Босоножки на шпильке под цвет платья вытягивают силуэт создавая иллюзию хрупкости. Волосы — небрежно убраны парой заколок. Кажется, что я просто так собрала их на бегу. Кл ючевое слово «кажется».

В руках — крошечная сумочка цвета какао. Неудобная, непрактичная. Но в ней можно носить ключи от чьего-то сердца. Или от номера в отеле.

Если бы я не знала, кто я — правда, подумала бы, что ангел. С крыльями из органзы и улыбкой экспортницы.

— Девочки, спасибо! Вы такие умнички, правда! — рассыпаюсь я в благодарностях, поднося карту к терминалу. Милая интонация, чуть выше обычной. Как у героини романтической комедии, которая впервые в жизни покупает наряд за такие деньги.

Хотя все всё понимают: сумма, которую я в который раз без колебаний списываю с карты, работает лучше любых слов. Вкупе с чаевыми — как ласковый удар по щеке: нежно, но чтобы запомнили. Да я тут частый клиент.

Глава 2

Мой сегодняшний объект и виновник внезапного преображения ждет в машине на противоположной стороне улицы, рядом с новомодным ЖК, в котором я якобы живу.

Его свеженький черный БМВ сложно не заметить, потому что кажется в краску кузова на заводе втирали больше полироли, чем в мои ногти. А ногти у меня как зеркало, отвечаю. Но богатые "мальчики" любят дорогие блестящие игрушки.

Я незаметно проскакиваю позади его машины, покупаю пару капучино в кофейне поблизости и появляюсь в поле его зрения хоть и с опозданием, зато с якобы веской причиной.

— Прости котик, — щебечу я, надувая губки, покрытые прозрачны блеском. — Ты наверное заждался, но я подумала ты целый день работал, устал, и наверняка очень хочешь кофе.

Мужчина целует меня в щеку, берет наши напитки и открывает для меня дверь авто.

Я сажусь, чуть замедляю движение, когда перекидываю ноги через порог. Незначительная деталь, но он точно сфокусировал внимание на моих голых коленях. Я точно это знаю, ведь не отвожу от него взгляда из-под ресниц.

Забираю у него стаканы с кофе, аккуратно ставлю их в подстаканники, пока он обходит машину и садится со своей стороны. Двигается немного скованно. То ли успел возбудиться от одного вида моего наряда, то ли у «котика», а для остальных Константина Викторовича, снова прихватило спину.

Ему, по-хорошему, чуть за сорок, но сидячий образ жизни и чрезмерная любовь к жизни в её самом калорийном и алкогольном проявлении сделали своё дело. В итоге — и животик в наличии, и спина болит, и суставы ноют по расписанию.

Он, кстати, ещё на первой встрече пожаловался на прострелы в пояснице. С намёком на возраст, но с обязательной припиской, мол, «не во всём я такой уж немощный». Ну конечно. Кто бы сомневался.

Супруга данного клиента, в отличие от своего благоверного, оказалась на удивление подтянутой, ухоженной и вполне себе привлекательной женщиной. Вживую я с ней, конечно, не встречалась — она вела всю коммуникацию через моего куратора, как и полагается даме, не желающей марать руки. Но ничто не мешало мне пробить её в сети: гугл, немного сноровки — и вот я уже сижу на её закрытом профиле, уютно устроившись под прикрытием своей фейковой странички.

Женщина производила впечатление. Такой тип, который, судя по фото, всерьёз верит, что йога в шесть утра — это не мазохизм, а образ жизни. И как это у неё получается?

Чем-то она напоминала мне мою первую учительницу — только в альтернативной реальности, где та не живёт с мужем-алкоголиком в хрущёвке на окраине, а встречается с подкачанными студентами спортфака, снимает сторис из элитного салона и искренне пропагандирует, что «женщина должна сначала любить себя».

Жена "Котика" регулярно выкладывала фотографии своей «идеальной семьи» — знаете, те самые постановочные кадры, где все в белых рубашках и джинсах, держатся за руки на фоне заката и светятся фальшивым счастьем, как витрина дорогого, но пустого бутика. Я могла бы поклясться, что на грядущем разводе эта дама поднимет не просто кругленькую сумму по брачному договору и алиментам на детей — нет, она выжмет из ситуации всё, как профессионал.

Будет плакать в прессе, давать интервью со словами «я не ожидала» и «я просто хотела быть любимой», одновременно подписывая контракты на коллаборации с брендами, которые, конечно же, поспешат «поддержать» безутешную женщину подарочными боксами и оплаченной рекламой. Бедная, сильная, вдохновляющая.

Если повезёт, то даже её слёзы станут новой линией косметики. Иронично, но в этой истории она несомненной выйдет в плюс. Ради этого она меня и наняла.

Внезапно мой спутник сегодня — прямо-таки квинтэссенция занудства. Пока мы ехали в ресторане, он молчал как заговорщик под прослушкой, изредка роняя в трубку деловые обрывки типа: «Уточни по контракту» и «Доложи до конца дня». То ли изображал занятость, то ли всерьёз считал, что его невнимание ко мне придаёт ему сексуальности. Спойлер — не придавало.

А теперь он сидит напротив, в заведении с золотыми ручками на дверях и винной картой, в которой бутылки дороже аренды моей первой квартиры. Перед ним тарелка с морепродуктами, выложенными как арт-объект — одинокая креветка в обнимку с лужей зеленоватой пены, за которую где-то в мире, наверное, борются мишленовские звёзды. Он ковыряет её вилкой с выражением мученика, которого принесли в жертву гламурному гастро-извращению. Ну извини, ты сам предложил мне выбрать ресторан.

Будь я по-настоящему его любовницей — может, я бы и закатила сцену. Ну или хотя бы устроила классическую пассивно-агрессивную атаку с фразами вроде «Ты со мной или со своим телефоном?» Но, к счастью, я тут по работе, а значит — максимум профессионализма.

Я здесь, чтобы его трахнуть. Желательно с включённой камерой. Ну или хотя бы с фотофиксацией, на которую потом можно будет наложить драматичный чёрно-белый фильтр и отправить его жене.

Так что я улыбаюсь, глажу его взглядом, рассказываю с воодушевлением о несуществующей выставке, на которой якобы была, и сокрушённо вздыхаю, что «ах, как жаль, что ты не смог со мной поехать». Упоминаю, как сильно я скучала. Делаю акцент на слове «сильно», и он чуть оживляется — примитивы на такие крючки ловятся без промаха.

Медленно сбрасываю туфлю под столом, и мои пальцы нащупывают его голень. Я провожу ими выше, чуть придавливая, и наблюдаю, как он замирает, вцепившись в вилку так, будто собирается ее согнуть. Его взгляд скользит к моей груди, и я позволю — ровно настолько, насколько нужно. Пусть воображает, как будет срывать с меня платье в номере, пока я в это время буду прикидывать где тут свет получше.

— Ты сегодня особенно красивая, — говорит он наконец, голосом, в котором намёк на стояк борется с деловой хрипотцой.

— Ты сегодня особенно молчаливый, — улыбаюсь я. — Это возбуждает.

Он не знает, что возбуждает меня только предвкушение.

Не его руки. Не его обещания. Не даже этот нелепый лобстер в тарелке (не знаю для кого там морепродукты являются афродизиаками, но точно не для меня).

Глава 3.1

Из ресторана я перемещаюсь в ближайший бар, потому что, ну а что делать приличной женщине в платье за полторы средние зарплаты, если её вечер официально пошёл по одному хорошо известному месту?

Три бокала вина сделали своё дело — в голове стало теплее, в мыслях грязнее, а в душе тише, хотя обида всё ещё зудит.
Заказ сорвался, бабки ушли мимо, а я осталась ни с чем. Ну почти.

Сама не пойму, чего злюсь — не влюбилась же в этого мужика, серьёзно. Но это была работа, а я просто хотела её закончить — красиво и без накладок, с видео и подписью «отправлено».
А не вот это вот всё: «Ой, жена нашла пункт в брачном договоре». Ну, блядь, поздравляю.
Компенсацию, конечно, мне оплатят. Но, честно? Я не люблю, когда меня кидают на деньги. Особенно, когда я уже на них сильно рассчитывала.

В баре, куда я в итоге приплываю, латиноамериканская музыка качает воздух, как будто все тут приехали не из Москвы, а с пляжа в Каракасе. Контингент — сборная солянка. Одни — куклы в ярких платьях, настолько обтягивающих, что ткань, кажется, стонет. Другие дамочки вывалили грудь на всеобщее обозрение, как товар по акции «две по цене одной». Еще есть такие милые серенькие птички, в джинсах и футболках, у которых обычно при слове «оргазм» или «член» начинается культурный обморок. Эти, скорее всего, оказались тут случайно за компанию, и точно с психологом на быстро связи.

Все столики заняты, но, спойлер, я не из тех, кто уныло бродит по периметру с бокалом и грустными глазами. Я уверенно сажусь за барную стойку — и, честно, это даже к лучшему. Стойка — моё излюбленное место во всей алкогольной географии.
Во-первых, я в шаге от бармена.
Во-вторых, я вижу, как мне наливают напитки. Прозрачно. Без фокусов. Без неожиданных сюрпризов в бокале, если вы понимаете, о чём я.

Из минусов — некоторые особенно одарённые мужички решают, что женщина у барной стойки — это как объявление: "Готова к случайному сексу, желательно с абсурдным пикапом".
Нет, зайки. Я просто люблю контролировать, что и кто льёт мне в бокал. Инстинкт самосохранения, он такой — с юности и по сей день.

Я заказываю ещё вина. Потом, может, перейду на что покрепче, но пока так.
Не ищу новых жертв — у меня сейчас перерыв «по служебной необходимости». Но если кто-то, по наивности подойдёт «познакомиться» — вполне возможно, я сломаю ему психику. Или хотя бы самооценку. Ну или устрою ему самую запоминающуюся ночь в его скучной жизни. Зависит от моего настроения и степени опьянения.

Сейчас я в том самом состоянии, когда либо трахаться, либо драться, либо пить. И пока что я выбираю последнее.

Долго в одиночестве посидеть не дают. Конечно. На место рядом со мной, как магнитом, тянет персонажа — слегка потного, слегка неловкого и максимально самоуверенного.
Подсаживается ко мне «товарищ» в костюме из серии «купил на скидке для собеседования и носит пятый год». Пиджак чуть тянет на плечах, брюки — коротковаты.

Бюджетный офисный планктон, в лучших традициях отдела продаж.
Лицо с типичной усталостью от жизни и зарплаты, которой хватает только на ипотеку и раз в месяц нажраться до икоты. Я не имею ничего против среднего класса. Честно! Но сегодня? Я ещё трезвая. И мои стандарты не в режиме понижения.

Он мямлит, теребит заусенец на пальце, и, прежде чем я успеваю смерить его взглядом, выдает:

— На небесах сказали, что у них пропал самый очаровательный ангел… но не волнуйся, я тебя не выдам!

Я делаю паузу. Не потому что обдумываю ответ — просто даю себе время не закатить глаза до затылка и не заржать мужику в лицо.
Улыбаюсь уголком губ — чисто из вежливости, чтобы не рушить ему самооценку сразу. Хотя… кого я обманываю.

— Ммм, как оригинально. Ты сам придумал, или это на пачке хлопьев написано было?
Он хрюкает в ответ — вроде бы пытается смеяться, но звучит как астма.
— Просто… ты такая красивая, и я подумал… — начинает лепетать.
— Подумал, что я сижу одна и жду именно тебя, да? С небесной справкой или чем?

Он зависает.
Я делаю глоток вина, поворачиваюсь на стуле и добавляю уже тише, но достаточно чётко:
— Беги, пока я добрая. Потому что если нет, я сделаю так, что тебе будет очень, очень стыдно.

Он краснеет. И, к счастью, делает правильный выбор.

Тусовке у барной стойки — минус один.

Моему терпению — плюс.

Вину — ещё один бокал, пожалуйста. Сигнализируют бармену повторить и он с очаровательной улыбкой тут же выполняет мой заказ.

Боже, может мне стоило-таки просто поехать домой, а не устраивать себе этот вечер потерянного времени. Накидаться алкоголем я если что и дома могла бы под сериальчик из Кинопоиска.

Я почти начинаю думать, что отстрел одного неудачника подарит мне хотя бы десять минут спокойствия. Как бы не так.

На его место быстро садится следующий — как будто где-то в подземелье барного заведения открыли портал в ад, и туда поставили очередь из всех, кого я никогда не хотела бы видеть трезвой.
Этот экземпляр постарше. Лет под пятьдесят, если смотреть на седину. Хотя может и сорок, но с пристрастием к пиву, мясу на ночь и жене, которая давно плюнула и ушла к тренеру по пилатесу.

Слегка вспотевший лоб, волосы вокруг лысины разбежались врозь, как враждующие государства. Взгляд голодный и липкий — я чувствую, как он сканирует меня от ключиц до колен, будто ищет, где кнопка включения.

— М-м, не часто встретишь такую красоту без сопровождения, — мурлычет он голосом, которым, видимо, предполагает соблазнять меня «бедную и одинокую».
Делаю медленный глоток вина, обдумываю: задушить его салфеткой или подождать, пока он сам себя закопает.

— Ты выглядишь, как мечта. Я бы с радостью... — он делает паузу, демонстративно опуская глаза на мои ноги, — …пригласил тебя на что-то покрепче. Но где-то, в местечке потише. Например, ко мне домой.

Ну вот. Классика.

Я поворачиваюсь. Медленно. Ровно настолько, чтобы он подумал, что у него появился шанс.
И так же медленно, с обворожительной улыбкой, говорю:

Глава 3.2

Какое-то время всё идёт на удивление гладко. Никто не пристаёт, не шепчет на ухо заезженные пошлости, не лезет с тухлыми пикапами. Я отпускаю плечи, глубже втягиваю грудью густой воздух, в котором смешались множественные парфюмы и алкоголь. Атмосфера бара, сперва раздражающая почти до клаустрофобии, постепенно начинает мне нравиться. Даже флаги над стойкой уже не вызывают желания их поджечь. Люди вокруг кажутся более привлекательными. Или это я чуть податливей, чем полчаса назад. Вино делает своё дело.

И именно в этот момент я теряю бдительность.

Он подходит сбоку, но не слишком близко. Без развязной ухмылки, но с той наглой уверенностью, от которой у большинства женщин ноги разъезжаются сами собой. Я замечаю его только когда чувствую движение воздуха — тепло тела, запах спиртного и чего-то пряного.
Он кажется говорит что-то вроде «потанцуем?», но я плохо разбираю за музыкой. И вместо привычного холодного «нет», поднимаю свой бокал в легком, лениво-одобрительном тосте. Ну что ж. Пусть попробует.

И, откровенно говоря, внешность у него такая, что грех не дать шанс.
Футболка сидит на нём, как вторая кожа, очерчивая грудную клетку, будто он только что отжимался прямо в подсобке. Руки… боги, какие у него красивые руки! Те которыми хочется, чтобы тебя прижали к стене в порыве страсти и удерживали, пока кричишь его имя. Вены на предплечьях выпуклые. Бицепсы, что прям напрашиваются чтоб их потрогали. Щетина — в меру. Прическа стильная — не слишком короткая, но и не из тех, что надо часами мучиться дела укладку.

И в глазах — та самая офигенная степень опьянения: он еще не забыл, как говорить связно, но уже достаточно пьян, чтобы перестать стесняться своих фантазий.

Я скольжу взглядом по его телу, задерживаюсь чуть дольше, чем «прилично», и облизываю губы так, как будто нервничаю и поправляю помаду.
Пусть думает, что он ведёт охоту. Пусть греется в иллюзии.
Но на самом деле — это я разрешаю ему быть моей добычей.

Он не ждёт второго приглашения — подходит еще ближе.
Я остаюсь сидеть на высоком стуле, а он нависает надо мной, чуть наклоняется, будто бы собирается что-то прошептать, но вместо этого просто вдыхает меня.
Мои ноги медленно скользят вниз, каблуки касаются пола, и я встаю — не спеша, чтобы движение тянулось, как предвкушение. У меня не сильно большой рост, всего 165 см. В глазах некоторых людей я даже низкая, а в сравнении с этим парнем и правда ощущаю себя очень миниатюрной. И я использую нашу разницу в росте, чтобы он в полной мере ощутил как мое тело скользит вдоль его, плотно прижавшись.

— Мы идём на танцпол? — спрашивает он, чуть хрипло, будто горло пересохло.

Я усмехаюсь, прижимаюсь ближе и отрицательно качаю головой. Кладу руки ему на плечи.
Музыка изменилась — теперь это более медленный латинский ритм, сладкий и распущенный, словно поцелуй после полуночи. Мы танцуем прямо у стойки, между чужими локтями и стаканами, как будто здесь нет никого.
Он кладёт ладони мне на талию — сдержанно, почти вежливо. Глупенький.
Я беру его за запястья и направляю руки туда, где мне нужно: чуть ниже.
Он не сопротивляется. Напротив — пальцы крепче сжимаются на моих ягодицах.
Я приближаюсь, грудью касаясь его торса, и начинаю двигаться — медленно, плавно. Мои бедра принимаются к его очерчивают идеальные круги, будто мы не танцуем, а репетируем постельную сцену.

— Горячо? — спрашиваю.
Он кивает. Он бы сейчас кивнул и на любой вопрос, лишь бы я продолжала шевелиться так, как делаю это.
Я чувствую, как напряглось его тело, как он уже возбужден, но бедра едва двигаются в ответ. Он сдерживается. Хотя, кажется, уже почти готов потерять контроль.

— Ты даже не представляешь, насколько, — отвечает он низко.
Я откидываю голову, провожу ногтем по его шее и прикусываю губу.
— Это ты ещё не пробовал меня по-настоящему.
И он сглатывает. Почти слышно.

У меня сжимается живот — от возбуждения, от власти. Я упиваюсь ощущением, что я буквально владею моментом. Что он полностью под моим контролем.
И даже если я решу исчезнуть через десять минут, он будет помнить, как я двигалась под эту музыку.
Как пахла. Как смотрела на него.

Но мужчина делает то, чего я совсем не ожидала: ловким движением подхватывает меня за талию и мягко, но уверенно усаживает обратно на барный стул.
Я чуть ахаю — рефлекторно, не от страха, а от неожиданности.
Потому что в следующий момент он оказывается между моими ногами, а я — уже не танцую, а просто дышу ему в лицо.
Так близко, что запах его кожи перебивает всё остальное: алкоголь, сигареты, мужской дезодорант.
Он смотрит на меня из-под тёмных ресниц, склоняется ближе и почти касаясь губами моей щеки говорит:

— Что бы ты сейчас хотела?

Его голос низкий, а от этой легкой хрипотцы у меня по коже бегут мурашки.
Он будто бы гладит меня звуком, и тот отзывается тупым сладким толчком внизу живота.

Я улыбаюсь лениво, как кошка, которой только что кинули свежую игрушку.
— Удиви меня, — шепчу я, специально проводя пальцами по его плечу, а потом чуть-чуть ниже, по внутренней стороне предплечья.
На секунду его зрачки расширяются. Я только сейчас обращаю внимание какие у него необычные глаза, стального серого цвета. Хотя быть может всему виной скудное освещение в баре.

Он внимательно разглядывает моё лицо, как будто ищет что-то. И вдруг я не уверена, пьян ли он, или он просто очень хорошо играет.

Он поворачивается к бармену:
— Ей — то же, что и было. Мне — пиво.
Говорит это буднично, спокойно, как будто это обычный вечер.
Только вот его руки в это время обхватывают мои бёдра и прижимают меня к стулу так, что я чувствую, как натягивается ткань моего нижнего белья.
Он будто не позволяет мне ни встать, ни отстраниться, и, чёрт возьми, я даже не планирую.

— Назовешь свое имя? — спрашивает так, что и врать не хочется.

Глава 3.3

Я резко выпремляюсь. Руслан оборачивается.

Бывший клиент. Александр.
Костюм помятый, лицо — побитое и злобное.
Он приближается, бледный от ярости, и в глазах — та самая мужская обида, когда не получилось взять всё и остаться чистеньким.

— Мне кажется что…, — пытаюсь ответить, но меня перебивают

— Ты чёртова сука, — шипит он, глядя прямо на меня. — Думаешь, я просто исчезну? Думаешь, ты разрушишь мою жизнь, и всё сойдёт тебе с рук?

Мужчина, стоящий между моих ног, переводит взгляд с меня на Александра.
— Объясни, — произносит он спокойно. Но в голосе — угроза. Он сдвигает челюсть, и я вижу, как напрягаются его плечи.

— Она — не просто горячая штучка на ночь, — кивает Александр. — Она шлюха. Соблазняет по заказу. А потом сдаёт тебя твоей жене.

Он делает шаг ближе, явно получая удовольствие от моих сжавшихся губ.

— Поверь, она будет отличной давалкой ночью. Но не настолько, чтобы спустить все что имеешь в унитаз. Уж лучше подрочить.

Я выпрямляю спину, взгляд — ледяной. Но внутри всё клокочет. От злости. От неожиданности. И, чёрт, от стыда, которого я не имею права испытывать.

— О, не будь таким драматичным. Ты же сам снял штаны, помнишь? Я не заставляла тебя изменять жене.

Музыка гремит где-то на фоне, но для меня всё вокруг будто замирает.

Руслан не прижимается уже так близко, но и не отходит. Только глаза его сверлят меня насквозь. Он стоит, напряжённый, как струна

.

Несколько долгих секунд я просто молчу. Не потому что не знаю, что сказать — я оцениваю ситуацию.

Александр за моим плечом брызжет слюной, психует и явно чувствует себя героем разоблачителем.

Приняв решение достойно отыграть свою роль улыбаюсь.

Я медленно поднимаю бокал, делаю маленький глоток и только потом произношу с безукоризненным спокойствием глядя на Александра:

— Ты, правда, решил устроить сцену в баре? После всего?

Смотрю на него равнодушно, возможно с легкой досадой.
— Мы с тобой переспали всего раз, потому что ты говорил, что свободен. Одинок и разведён.

Он машет руками. Его ноздри раздуваются.
— Не ври, ты всё знала. Ты меня подставила!
— Подставила? — переспрашиваю я и вскидываю бровь. — Да я от тебя ушла, как только узнала, что ты женат. Успокойся и перестань позориться.

Я чувствую, как мужчина напрягается.
Я возвращаю взгляд к Руслану — тепло, спокойно, даже чуть виновато.
— Да, я была с ним. Но давно. Это была ошибка. И я сама её исправила.
Я не говорю, как. Он и не спрашивает.

Александр, кажется, задыхается от ярости.
— Ты манипулируешь, как всегда. Пускаешь пыль в глаза. Не верь ей, мужик, она разрушит тебе всё — карьеру, семью, психику. Она…

Александр пытается схватить меня за плечо, но Руслан перехватывает его руку и отбрасывает в сторону.

Мой спутник обращается к моему бывшему и голос у него тихий, но такой, что мурашки идут по спине:

— Скажу тебе только один раз - не трогай эту женщину и уходи.
Возникает молчаливая пауза, а потом Александр, выругавшись, бросает в меня еще раз презрительное «шлюха» и исчезает в толпе.

Я чувствую, как напряжение в теле моего визави не исчезает. Но оно становится другим. Густым. Почти опасным.
Он снова смотрит на меня.

— Это правда? — спрашивает. — Ты была с ним не зная что он женат?

Я прикусываю нижнюю губу.
— А ты никогда не спал с человеком, который врал тебе с самого начала?
Делаю паузу.
— Я исправила ошибку. Мне жаль, что ты стал свидетелем такой сцены. А теперь я хочу просто выпить и забыть этот вечер.

Он ещё секунду молчит, потом обнимает меня за талию, притягивает ближе и шепчет в самое ухо:

— Хорошо. Но я всё ещё тут. И я хочу закончить то, что мы начали.

Я улыбаюсь.
— Извини, он кажется момент уже упущен.

Момент, правда, упущен. Всё, что бурлило и пылало — выдохлось и остыло, оставив ощущение липкой досады.

После всех этих обвинений, выкриков, чужих взглядов и этого дурацкого вечера — я чувствую только одно: мне срочно хочется под душ.

Глава 4

Я просыпаюсь понятия не имея который час и мне зверски плохо. Ощущение, что кто-то аккуратно и методично сверлил мою черепную коробку всю ночь. Головная боль не просто пульсирует — она бьёт в такт сердцебиению, и я искренне жалею, что не умерла во сне.

В квартире тихо.
Да и кто тут, кроме меня, может шуметь?

Я медленно переворачиваюсь на спину и утыкаюсь взглядом в белый потолок. Идеально ровный, скучный. Может зеркало на него повесить?

Моя большая кровать с мягким изголовьем сейчас мятая, как будто я всю ночь дралась подушками. Наволочка одной съехала на бок, одеяло комом у ног. Простыни пахнут потом, моими духами и мартини. Тьфу. От резких запахов мутит.

Я сажусь и тут же хватаюсь за голову.
Во рту сухо, в желудке пусто, а в голове — туман. Классическое похмелье, какое редко бывало у меня со времен старшей школы.

Ничто так не добавляет утру шарма, как послевкусие несложившегося секса и упущенного гонорара. На кой черт я вернувшись домой решила допить мартини, который стоял в холодильнике понятия не имею? И ведь осознанно делала это, не была так пьяна, чтобы свалить вину на невменяемость.

Теперь расплачиваюсь за собственную глупость.

Ноги касаются холодного паркета — и я тут же морщусь, как будто он лично виноват в моём состоянии.
Да, доброе утро, мир. Я снова злая, мятая и с похмельем.
Если в ближайшие пятнадцать минут не случится душ и кофе — кто-то сегодня явно нарвётся. А общаться со мной в таком виде — задача для мазохистов или безнадёжных оптимистов.

Бреду в ванную, потирая виски. На входе чуть не убиваюсь о туфли. Те самые, на высокой шпильке, в которых я гордо вышагивала из ресторана с видом «я выше этого всего» и чуть подкашивающимися ногами.
Оставила их тут, когда отправилась смывать макияж.
Да, даже пьяная.
Смеётесь?
Увидели бы вы мой счёт за последний кислотный пилинг — умывались бы даже во сне.

Ванная просторная, как и полагается приличной женщине с неприличными занятиями. Длинная раковина, двойная, с двумя зеркалами — чтобы наблюдать за своим моральным разложением в HD с разных ракурсов.
На краю — стакан рокс. В нём остатки мартини.
Ага.
Вот ты где, гад.

Вчера я полвечера искала этот стакан, злилась, материлась, потом махнула рукой и ушла в кровать с бутылкой — как взрослая, независимая женщина.
Потом, естественно, включила «Дневник Бриджит Джонс».
Ну а что, если уж страдать — то красиво и с юмором.

Включаю воду.
Настроение: ад.
Сегодня новый день. И у него есть ровно один шанс не быть дерьмом.

После душа жить становится… чуть менее отвратительно.
Волосы ещё влажные, на коже пахнет моим кремом с лёгким намёком на жасмин — не то чтобы я верила в ароматерапию, но пусть уж лучше это, чем вчерашнее мартини.

Кофемашина, будто почувствовав, что я сегодня не в настроении для шуток, работает идеально. Ни одного сбоя, ни одного раздражающего жужжания, ни капли мимо.

— Алиса, включи классическую музыку, — командую вслух, откидывая волосы с лица.

Квартира мгновенно наполняется чем-то чарующим — кажется, Вивальди. Или Шопен? Без разницы. Главное, что скрипки не сверлят мозг, а обволакивают.
Рок я люблю всем сердцем, но сегодня мой череп слишком хрупкий для гитарных рифов.

Иду на кухню. Холодный пол уже не бесит. Даже приятно, если честно — как-то бобдрит.
Открываю холодильник и, к счастью, нахожу яйца. Тот, кто не завтракает после алкоголя — либо мазохист, либо сам себе враг. Хочешь прийти в себя — поешь. Это не мнение, это закон.

Разбиваю два яйца в миску, добавляю немного соевого молока. Щепотка соли, укроп по настроению.
Сковородка шипит, я закрываю крышкой, пока аромат уже начал распространяться по всей квартире.

Пока омлет доходит, решаю, что пора навести порядок и в спальне.
Сдергиваю постельное бельё с лёгким раздражением. Обожаю ощущение чистого, когда ложусь, но терпеть не могу заправлять одеяло в пододеяльник. Но за все приходится платить, так что принимаю это как вынужденное зло.

Сгребаю всё в объятия и складываю в корзину для стирки. Выпрямляюсь, хрустнув плечами. Слушаю, как омлет шипит на кухне и пока тащу вещи в постирочную, ловлю себя на ощущении, что сегодня хочется порядка. Во всём.

На обратном пути захватываю из шкафа мягкий свежевыстиранный комплект постельного. Бежевый сатин с тонкой чёрной окантовкой — ничего лишнего, всё как я люблю. Прохожусь ладонью по ткани — гладкая, прохладная.

Тут вибрирует телефон на кухонном столе. Подхожу посмотреть попутно выключая плиту. Ох, кто бы это у нас?

Сообщение от куратора:

«Как там поживает моя птичка?»

Ах ты ж хитрый лис.
«Птичка», конечно. Та самая, которая поет тогда, когда нужно, но клюнет в глаз, если полез не с той стороны.

Чуть прикусываю губу, потому что жутко хочется курить, а я бросила пару месяцев назад. Ничего, скоро отпустит.

Пальцы быстро набирают ответ:
«Я всё ещё злюсь на тебя»

Через несколько секунд приходит новое сообщение:
«Это я знаю. Но у меня есть идея, как загладить вину. Хотя, если честно, я вообще-то не виноват 😇 Перезвони, когда освободишься.»

Закатываю глаза. Конечно.

Я тихо смеюсь. Смахиваю сообщение и кладу телефон обратно на стол рядом с чашкой кофе. Конечно я ему перезвоню. Потому что это наша игра — он пишет мне первый, а я перезваниваю.

Сижу завтракаю и настроение мое улучшается. Уже начинают казаться нелепыми все вчерашние переживания и раздражения. Голова уже не гудит, кофе бодрит, еда — не отталкивает, а даже радует. Начинаю верить, что жизнь — это не бесконечная череда факапов.

Я — покой.
Я — гармония.
Я — мать его — Дзен.

И тут, конечно же, зазвонил телефон.

Мама.
На экране большими буквами. Гармония хрустнула шеей и легла умирать.

Глава 5.1

— Зря ты отказываешься, готовят тут просто отменно! — Сёма, мой куратор, разваливается напротив за уютным деревянным столиком и, не скрывая удовольствия, отправляет в рот очередной хинкали. Кажется, пятый. Или седьмой. Я сбилась после третьего.

Ресторан, как всегда, пахнет обжигающе вкусно — хмель, кинза, жареное тесто, что-то острое и мясное. На фоне негромко звучит грузинская музыка, где мужской голос распевает с такой страстью, словно делает лично мне предложение выйти замуж. Лампочки под потолком тусклые и теплые, за окнами жара, а я — бледная тень человека, всё ещё на стадии вялого похмелья.

Опускаю глаза на свою тарелку.Салат с куриной грудкой грустно смотрит на меня в ответ. Он явно хочет, чтобы я перестала его мучить вилкой и уже отпустила на покой.

— Не всем в этой жизни дано есть как не в себя, и не растекаться вширь, — бурчу я, криво усмехаясь. — Ты же первый начнёшь бухтеть, если у меня появится хоть намёк на жирок.

Сёма фыркает, вытирает пальцы салфеткой и закатывает глаза так, что они едва ил не теряются в его черепной коробке.

— Ой, не гони, — отмахивается он. — Ты моя птичка, несущая золотые яйца. И будешь приносить нам деньги хоть в теле сумоиста, хоть в облике божьей коровки. Но, честно, сумоист из тебя — так себе.

Он улыбается, и в его голосе нет ни грамма осуждения. Только искреннее, чуть наглое обожание собственника — такое, от которого сложно защищаться, когда ты расстроен, голоден, но тебя все еще немного мутит при виде еды.

Я закатываю глаза в ответ, но всё-таки отрываю кусок курицы и отправляю в рот.
Жизнь не закончилась.
Если уж выжила после вчерашнего, то и с этим справлюсь.

— Так что ты собирался мне предложить? — спрашиваю я, не выдержав. Терпение — точно не мой конёк. Особенно когда кто-то загадочно жует хинкали в полумраке.

Сёма тянется за бокалом, отпивает вина и закатывает глаза так театрально, что, кажется, сейчас рухнет под стол в позе великомученика.

— Вах, ну куда ты спешишь, а? — говорит он с притянутым за уши кавказским акцентом, но я руку дам на отсечение, что в нём максимум намёк на цыганскую бабушку, но уж точно не Грузия или Армения.

— Хорошо же сидим! Музыка слушай, вино пей, еда кушай! — Он с деланным восторгом разводит руками. — А разговоры... разговоры пусть немного подождут.

Я фыркаю, но на губах появляется слабая ухмылка.

— Ты ещё скажи, что это — дзен. И что вся жизнь — похожа на этот вот хинкали.

— Так и есть, птичка! — он стучит вилкой по бокалу, как по гонгу. — Только ты всё время бежишь. А я хочу, чтобы ты хотя бы раз просто посидела. Подумала. Насладилась. А потом уже ругалась и требовала планы, деньги и что-то там еще.

Он делает паузу, смотрит на меня — хитро, но мягко.

— Ты не робот, Женевьева. Даже «птичкам» нужен привал.

Я сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Но, чёрт возьми, в чем-то он прав.
Я на пределе. Устала.
И мне действительно нужна хоть короткая передышка. Обычно я позволяю себе выдохнуть после успешно закрытого контракта — когда счёт пополнен, все довольны, и можно хотя бы на пару дней исчезнуть из инфопространства и человечьих эмоций.
А сейчас все иначе... сейчас я ощущаю себя на тонком льду. И если бы дело было только во мне, то я бы не парилась. Я и без дизайнерских шмоток проживу если что. Но деньги нужны мне для иного.

Краем глаза снова смотрю на Сёму.
Он сидит, откинувшись на спинку стула, одной рукой перебирает волосы — чуть растрёпанные, с легкой проседью у висков, но чёрт бы побрал, выглядят так, будто их только что растрепал ветер с морского побережья. И это в центре Москвы.
Щетина — ровная, ухоженная, но не слишком. Та, которую носят мужчины, уверенные в себе настолько, что не надо ничего никому доказывать.
Загорелый, жилистый, с широкими плечами и голубыми глазами, в которых живёт что-то одновременно бесшабашное и циничное.
Сёма — из тех мужчин, которые знают, как на них смотрят женщины. И умеют этим пользоваться.
Он расслабленно раскачивает ногой и тянет вино из бокала, как будто это не деловой обед, а он только что выбрался с серфом из воды и сел на пирсе обсохнуть.

Вот да, у него стоит поучиться ловить кайф от жизни. Он не торопится, не надрывается, не тревожится за будущее, потому что знает: как-нибудь — да выкрутится.
Когда-то, давным-давно, ещё в моем родном городе, между нами случился секс. Один раз, после затянувшейся вечеринки, когда оба были немного не в себе.
Ни капли романтики, ни сантиментов — просто тела, которые искали разрядки. Потом мы сделали вид, что ничего не было. И, на удивление, получилось.
Так вот и общаемся до сих пор.

Он мне нужен не как мужчина. Не как герой романа и даже не как запасной аэродром.
Сёма — моё промежуточное, страховочное звено между мной и этим диким миром заказчиков. Он — буфер. Амортизатор.
Если бы не он, быть мне сейчас несчастной вечно беременной домохозяйкой в замызганном фартуке где-нибудь под Воронежем.
С вялым мясом в холодильнике, жирным ребёнком на руках и мужем, который по пятницам пьёт до потери речи, а в остальное время работает на единственном в городе заводе.
Я бы слушала, как он орёт с кухни, требуя борщ, и пыталась вспомнить, что мне вообще когда-то нравилось в нем.
Вот такой могла бы быть моя реальность, если бы в нужный момент Сёма не протянул мне руку и не сказал: «Ты ведь умная и красивая. Так что вперёд — рви и кусай». Он вытащил меня из ментовки, куда я загремела совсем юной избив мужика, что морочил мне голову будучи женатым. А потом помог перебраться в Москву и начать зарабатывать.

Да, у нас была история. Да, я знаю, как он целуется, и что у него родинка на левом бедре. Но это неважно.
Он не мой любовник. Он — мой антикризисный менеджер по жизни.
И за это спасибо ему.
Но в остальном без иллюзий.

— Ладно, — тянет Сёма, отставляя бокал и вытирая пальцы салфеткой, — раз ты такая нетерпеливая, начнём.

Глава 5.2

— Потом ты просто выйдешь за него замуж, — говорит Сёма, как будто предлагает мне съездить за хлебом. — В нужный момент соберёшь информацию. А там уж — разведёшься, если захочешь. Или нет… вдруг тебе понравится.

Он отрывает от лепёшки внушительный кусок, макает его в наваристый бульон, оставшийся на тарелке, запихивает себе в рот и издает такой стон удовольствия, что это звучит почти неприлично.

Я смотрю на него молча, не комментируя. В другой день, в другой настрой, я бы не упустила возможность прокомментировать это.

Но сейчас — тишина. Просто наблюдаю, как он жуёт, утирает губы салфеткой и выглядит на удивление довольным собой.

— Делать ничего кардинального не придётся, — продолжает он. — Никакой грязи, ничего незаконного. Просто быть рядом. Постепенно втереться в доверие. Очаровать. Чтобы он захотел на тебе жениться.

— Очаровать? — переспрашиваю я с прищуром. — А если у него вкусы специфические? Вдруг он мечтает о девушке, которая печёт шарлотку по утрам и цитирует Бердяева? Или он поклонник БДСМ в какой-нибудь извращенной форме.

— Ну так подстроишься. Я что ли должен учить тебя работать?, — он щёлкает пальцами, указывая на меня. — Ты в этом лучше, чем кто бы то ни было. Пусть он даже не поймёт, в какой момент ты стала ему необходима. А уж как ты это будешь делать не моя забота, хоть по залёту замуж выскакивай если сочтешь нужным.

— Он старый, да? — спрашиваю, крутя бокал с водой в пальцах.

— В самом расцвете сил, едва за сорок, — отвечает Сёма без паузы, как будто ждал вопроса.

Разочарованно надуваю губы и барабаню ногтем по краю стола. Чёрт. Был бы клиент постарше — задача бы упростилась. Надела бы короткую юбку, включила капризную Лолиту, обвила бы вокруг пальца. Старые мужчины любят, когда их убеждают, что они всё ещё молоды.

Но сорок — это сложный возраст. Если до сих пор не женат — значит не просто так. Значит, умеет держать дистанцию. Имеет отточенные границы и броню, которую не пробить банальными штучками, кокетством и сексом.

— Если он до сих пор один, значит это осознанный выбор, — ворчу я, не то себе, не то Сёме.

— Или просто ему не встретилась ты, — с деланным пафосом тянет он, и я в очерченной раз закатываю глаза.

— Перестань, — фыркаю. — Такие, как он, на сказки не ведутся.

— А ты не рассказывай сказки. Ты будь его сказкой.
Сёма довольно щурится, закуривает, словно уже всё решил за меня.

Наверняка тут нельзя курить, но я уверена что никто не сделает моему куратору замечание.

А я сижу, смотрю на тонкую струйку дыма и чувствую, как мысли бешено крутятся, натыкаясь друг на друга. Играть — я умею. Очаровывать — это часть профессии. Но выйти замуж?
Тут уже совсем другая лига.

— Я правильно понимаю, что это не безопасно? — медленно спрашиваю я, на автомате втыкая вилку в многострадальный салат.

Сёма запрокидывает голову и выдает раскатистый, абсолютно искренний смех.

— Птичка, — говорит он, всё ещё посмеиваясь, — ну ты чего. Если бы это было безопасно, тебе бы не предлагали такие космические деньги.
Он наклоняется чуть ближе, его голос становится ниже, почти интимным, но не теряет своей привычной нагловатой теплоты:
— А тебе предлагают такую сумму, что ты спокойно можешь купить себе спокойную жизнь на годы вперёд.

Я качаю головой, не то чтобы отказываясь, не то чтобы соглашаясь.

— У меня есть время подумать? — спрашиваю. Голос звучит спокойно, даже лениво, хотя внутри я явно не готова переварить всё услышанное.

Сёма кивает, будто ожидал этот вопрос.

— Думай, конечно, — легко соглашается он, прихлёбывая оставшееся вино. — Только не слишком долго. Я ведь тебе предложил первой, но ты же знаешь — у меня всегда есть варианты.
Он улыбается так, как будто говорит о заказе суши.

Я коротко киваю. Не прощаясь, просто поднимаюсь, машинально беру сумку, и — по инерции — склоняюсь к нему, целую в щеку. Его кожа тёплая, щетина чуть колется. Он всё такой же — самодовольный, наглый, чертовски убедительный.

Выпрямившись, иду к выходу, будто сквозь вату.

На улице жаркий воздух резко ударяет в лицо — город живёт своей обычной суетой, не подозревая, что кто-то только что получил предложение, которое может изменить сразу несколько жизней.

Глава 6.1

— Дорогой, а ты точно не ошибся адресом, который мне отправил? — спрашиваю я, сбрасывая спортивную сумку с плеча прямо на горячий асфальт перед каким-то стеклянно-глянцевым ТЦ, который больше смахивает на рай для семейного шоппинга, чем на логово потенциальной цели.

Таксист уже уехал, а я стою и пялюсь на фасад, над которым сияют вывески многочисленных магазинов одежды, бытовой техники, турфирм и товаров для дома.

По моей сумке в этот момент чуть не проезжается коляска с орущим, как будто его рвут в запчасти, младенцем. За рулём — невыспавшаяся мать с мутными глазами, как у участкового, у которого сорвался отпуск. Только было я собираюсь извиниться, что помешала как слышу:

— Ты чё встала, овца?! Не видишь, я с ребёнком! — визжит барышня на всю округу так, словно я не просто помешала, а устроила пробку на Садовом.

Желание извиняться умирает тут же.

— А что не так? — спрашивает Сёма, и по тону понятно: он там давится со смеху, пока я тут, значит, воюю на чуждой мне территории.

— Ты говорил, мне надо ловить этого... как его... Даниила Коваля. И что он якобы в каком-то спортклубе. Я тебя правильно поняла, или я опять прослушала, пока ты рассказывал и жевал?

— Нет-нет, всё верно, птичка, — говорит Сёма, и я слышу, как он делает затяжку и выдыхает — наверняка сидит у себя в кабинете, развалившись, как мафиози на пенсии. — На одном из верхних этажей у них там спортклуб. Крупный. Сетевой. Я тебе уже карту оформил, заберёшь на ресепшене, не промахнёшься.

Я опускаю взгляд на себя: модный растянутый свитшот, белоснежная теннисная юбка, кеды. В сумке только

— Сетевой? Серьёзно? — скептически фыркаю я. — Ты бы меня еще в «Пятерочку» отправил его высматривать. Ты меня точно не разводишь, а?

— Не ной, Женя. Там он трижды в неделю. А ты — клубная кошечка теперь. Привыкай.

— Я не ною, — возмущаюсь я. — Я просто пытаюсь понять, с какого ражна мужик с такими бабками, как о нём пишут, может торчать в месте, которое по всем признакам на несколько классов ниже «Золотой Мили» — ну или хотя бы «Атмосферы Прайват» на худой конец?

Хватаю сумку с земли и, сделав глубокий вдох «я взрослая, я справлюсь», направляюсь к входу в торговый центр.

В некотором смысле я сама виновата. Надо было хотя бы погуглить, что находится по этому адресу, а не чесать сюда вслепую опираясь на стереотипичное мышление. Но нет. Я же у нас доверчивая и местами наивная — поверила координатам от человека, который однажды отправил меня «на встречу» в ресторан, где в итоге отмечали мальчишник какой-то сборной по греко-римской борьбе. Спишем помутнение моего рассудка на ПМС.

В общем я клубная кошечка.
Ладно. Поиграем.

— Так что мне ещё о нём знать? — спрашиваю я, поправляя сумку на плече. — Он скупой зануда? Или просто владеет этим клубом?

Сёма хмыкает в трубке, с той стороны слышно, как он щёлкает зажигалкой.

— Слушай, я так понял, он тут с кем-то тренируется. Может, с тренером каким-то офигенным. Какая, по сути, разница? Тебе просто нужно примелькаться. Быть в поле зрения. А дальше уж ты умеешь.

— Ладно, наберу позже, — бурчу я и сбрасываю вызов.

Ага, примелькаться. Привлечь внимание.
Как будто это легко, если мужик сознательно избегает пафосных и статусных залов.
Скорее всего, на обычные женские трюки он не ведётся. А если ведётся — то явно не в спортзале, где всё пропитано потом и протеином.

На ходу цепляю взглядом витрину спортивного магазина и сворачиваю туда.

Быстро пробегаюсь по полкам. Беру простую, но хорошо сидящую футболку. Полотенце — мягкое из микрофибры. И купальник. Скромный, удобный, никакого излишнего соблазна. Бикини у меня есть с собой, конечно, но оно… скажем так, больше для яхты с шампанским, чем для сауны после силовой.

Всё. Теперь я хотя бы не выгляжу как женщина, которая пришла кадрить олигарха и ошиблась дверью.

Хотя, если быть честной, оно примерно так и есть.

Цель нахожу не сразу. Зал забит, как улей перед дождём — гудит, пыхтит, воняет. Я прохожу мимо тренажёров, делая вид, что ищу свободный, а сама глазами сканирую пространство, как охотник перед выстрелом.

Даниил вживую совсем не тот, что на фотографиях в сети. Ни тебе голливудской улыбки, ни вылизанных укладок. Он более настоящий, брутальный… может, даже опасный. Я бы не удивилась, если именно это и отпугивает девиц, охотящихся за богатенькими торсами. Ну, или всё дело в его тренере — парень явно фанат дисциплины, судя по лицу, вечно готового заставить клиента делать ещё двадцать повторений или умереть на месте.

Я замечаю его со спины. И, честно? Лучшего зрелища и не надо.
Футболка натянута, как вторая кожа, подчёркивает каждое движение мышц. Он работает со штангой, и то, как напряжённо играют под тканью плечи и спина, завораживает больше, чем любые фотосессии на фоне частных самолётов. Я рассматриваю его профиль, когда он поворачивается и вижу как напряжена его челюсть.

Обхожу парочку по широкой дуге. Останавливаюсь возле аддуктора, чаще именуемого «бабочкой», будто между подходами. Поправляю наушники — в них давно ничего не играет, но шумодав включен. Не хочу, чтобы кто-то отвлекал от дела.

Занимаю тренажёр, выбираю адекватный вес и начинаю работу. Я уже успела неплохо разогреться — побегала на беговой, поприседала, поработала над ягодицами так, чтобы и эффект был, и на завтра не пришлось передвигаться, как парализованный заржавевший робот.

В спортзалах я не новичок, хотя и не из тех, кто постит селфи с прессом каждую среду и субботу. Просто знаю своё тело, свои сильные и слабые стороны и не боюсь некоторых поз — даже самых откровенных в глазах некоторых.

Сейчас я на сведении бёдер. И да, я в курсе, как это со стороны выглядит — та ещё картинка для мужского воображения. Но я тут якобы по делу. А дело это — мышцы прорабатывать.

Краем глаза продолжаю следить за Даниилом. Он всё ещё в паре с тренером, который судя по всему мелькает в телеэфирах. Где-то я его уже точно видела — то ли в интервью с каким-нибудь бодибилдером-коучем, то ли в рекламе супер-шейков для супер-мужиков.

Глава 6.2

Даже в этом скромном новом купальнике я знаю, как выгляжу — грациозно, женственно, соблазнительно. Тело влажное от пара, кожа блестит, движения мои в жарком воздухе текучие.

Я потягиваюсь, медленно расправляю полотенце, позволяя бедрам и груди приподняться в этом движении, и чуть сильнее откидываюсь на лавку.

Кто-то из мужчин тихо кашляет. Наступает короткая пауза — напряжённая, ощутимая. Я не открываю глаз, но чувствую кожей: на меня смотрят. И это ощущение проникает глубже, чем просто взгляд. От него всё внутри слегка дрожит. Даже соски моментально твердеют от резкого, почти неприличного всплеска возбуждения.

Он заметил. Отлично.

Я открываю глаза и сразу ловлю взгляд Даниила. Прямой. Внимательный настолько, что, когда я вопросительно вскидываю бровь, он чуть отводит глаза, будто его поймали за чем-то личным. Он что, смутился?

— Кхм. А вы тут новенькая, да? — спрашивает он, чуть натянуто.

— Так заметно? — приподнимаю уголки губ, делая голос чуть мягче, чуть медленнее.

— Просто раньше я вас не видел.

— Да, решила сменить спортзал. Это мой первый раз тут.

Я специально подбираю формулировку. Невинную на поверхности, но с лёгким двойным дном. Мне нужно посмотреть, как он отреагирует. Улыбнётся? Переведёт в шутку? Или сделает вид, что не уловил намёка? Это маркер. Я так прощупываю допустимые границы. Где игра — а где табу.

— И как впечатления? — интересуется он, чуть наклоняя голову.

— Вполне положительные. — Я аккуратно провожу пальцами по бедру, словно бездумно. — Хорошее оборудование, вежливые люди… что ещё нужно для качественной тренировки?

Мы улыбаемся друг другу. Его взгляд становится чуть мягче. Он пересаживается ближе, протягивает руку:

— Даниил.

— Женя. — я пожимаю его ладонь. Коротко, но достаточно, чтобы ощутить силу пальцев. И тепло. Мужская рука, сильная и ухоженная.

— А что, в World Class богатеев уже не осталось? — с ехидцей в голосе вмешивается второй. Я поворачиваюсь к нему. Его ухмылка раздражает. Даже не то, что он говорит, а как — будто всё во мне он уже разложил по дешёвым категориям.

Я чувствую, как челюсть предательски напрягается, но голос держу ровным, ледяным:

— Простите, не поняла вопрос.

— А что тут непонятного? — ухмыляется он шире, с ленцой обводя меня взглядом. — Ты же сюда мужика искать пришла, да?

Внутри всё сжимается. Хам. Он думает, что может позволить себе это? Только потому, что я женщина.

— Рус, не надо. — Даниил резко смотрит на него. В голосе — раздражение, как будто они не впервые проходят через подобную сцену.

Я смотрю на Даниила. И вот он, первый важный тест: не только его реакция на меня — но и на тех, кто рядом. Интересно. Очень интересно.

— Да ладно, не гони, — с ленивым презрением бросает мужчина. — Ты что, не заметил, как она, будто акула, круги нарезала вокруг нас в зале? Наверняка выследила, где ты будешь, и пришла хвостом повилять.

Его слова хлещут, как пощёчина. Я стараюсь не моргнуть. Держу лицо — привычка, отработанная до автоматизма. Но внутри всё сжимается. Не потому, что он не прав. А как раз наоборот: он почти попал в точку. А значит, всё это время он наблюдал. И видел меня. Следил? Я-то думала, он даже не повернул головы. Ошиблась выходит.

— Руслан! — голос Даниила становится гораздо жёстче, в нём появляется сталь. — Прекрати. Серьёзно.

Я встаю. Медленно. С той самой грацией, которую тренируешь годами, пока она не становится второй кожей. Ткань полотенца мягко скользит по разогретому телу, когда я оборачиваюсь. Я чувствую на себе взгляд Даниила, но уже не отвечаю. Только киваю ему с лёгкой улыбкой:

— Видимо, мне пора. Но было приятно познакомиться.

Делаю шаг к двери — и вдруг резкое движение. Чья-то рука хватает меня за запястье. Я замираю.

Секунда.

Смотрю вниз — на мужские пальцы, сомкнувшиеся у меня на руке. Сильные, с сухожилиями, напряжёнными под кожей. Поднимаю взгляд выше — по предплечью, плечу, линии шеи… до лица. И в следующую секунду меня прошибает ледяной разряд.

Руслан.

Блядь.

Руслан из бара.

На его лице нет ни удивления — он уже знал кто я. И теперь, когда он видит, как я его узнала, уголки губ едва заметно дёргаются. Его глаза цепляются впиваются в мои. В них не раздражение — нет, глубже.

Как будто я нарушила его правила игры и теперь я должница.

А я всё ещё не понимаю — что именно его так разозлило? То, что я по его мнению притворялась и следил за ними?

Или то, что не узнала его с первого взгляда?

Я вырываю руку — резко, с усилием.

— Убери от меня руки. Немедленно.

Мой голос звучит тихо, но холод в нём такой, что можно обжечься. Я даже не кричу — нет нужды. Слова льются ровно, как сталь. Руслан продолжает смотреть на меня, но я уже не отвожу взгляда. Достаточно.

— Никогда. Не прикасайся ко мне. И не приближайся. Ты всё понял?

— А в прошлый раз ты была весьма не против.

Больше он ничего не говорит. Только челюсть слегка сдвигается. Но руку убирает. Всё, с меня хватит.

Разворачиваюсь и почти вылетаю из сауны, чувствуя, как подступает дрожь.

Я дрожу не от страха. От адреналина.

Чёрт. Чёрт.

Руслан. Здесь. В этом клубе. В одной сраной сауне со мной. Почему я сразу его не узнала?

Я меньше всего ожидала такой встречи. Моя голова гудит — будто кто-то открыл люк, и наружу вырываются старые обрывки воспоминаний, запахи, интонации. Наши жаркие прикосновения в ту ночь в клубе.

Я стараюсь дышать ровно, хотя сердце колотится так, что, кажется, видно, как подрагивает грудная клетка.

В раздевалке я действую на автомате. Полотенце — в сумку, купальник — в мешок, одежда — прямо на влажное тело. Не до аккуратности. Я должна уйти. Сейчас.

Резким движением застёгиваю молнию сумки и направляюсь к выходу, уже прикладываю карточку к турникету, когда слышу за спиной:

— Женя, подождите.