Меченная. Презренная витилиго.

Глава 1. Мой выход

Плотная ткань бордового цвета надежно скрывала меня от всего мира. Я вдыхала пыльный запах давно не стиранного занавеса и мечтала никогда не покидать его уютные складки. Только здесь я могла хоть ненадолго расслабиться и не стараться делать вид, что меня совершенно не волнуют насмешки окружающих.

Крики и свист зрителей слились в один монотонный гул, напоминающий грохот прибоя. Оркестр заиграл бравурный марш, предваряющий выход шпрехшталмейстера, который должен был вот-вот объявить мой номер.

Я грустно усмехнулась. Долго же мне не давалось это слово, и я бесконечно его перевирала, чем буквально выводила из себя грузного почтенного господина, считающего, что именно на нем держится весь этот цирк уродов!

А я вовсе и не насмехалась! Я реально не могла выговорить это ужасное слово, обращаясь к нему за чем-либо. Отчего правая рука хозяина цирка терпеть меня не мог и всячески мне пакостил при любом удобном случае.

Вот и сейчас он сдержал обещание, приказав оркестру перед моим выходом играть не одну из мелодий их репертуара, а некие мерзкие звуки, напоминающие хохот гиены! И я поспешила выпутаться из надежной уютности плотной ткани, не дожидаясь, когда шпрехшталмейстер грубо схватит меня за предплечье и выволочет на манеж. Ведь тогда довольные зрители с удвоенным энтузиазмом начнут забрасывать меня гнилыми фруктами или овощами, и хорошо, если не тухлыми яйцами.

Я провела руками по юбке, расправляя возможные складки, и, задержав дыхание, раздвинула занавес. Шпрехшталмейстер ожидаемо ожег меня злющим взглядом, но я его почти не заметила, так как в данный момент на мне скрестились несколько десятков любопытных, предвкушающих потеху взглядов «почтенной публики».

В нос ударил концентрированный запах пота множества людей, собранных в одном шатре в жаркую погоду. Оркестр сменил «гнев на милость», и мерзкие звуки трубы сменились на вполне приличную мелодию, под которую я выходила на манеж вот уже около трех месяцев.

Зрители на мгновение замерли, разглядывая меня, но тут одинокий голос, гнусаво произнесший: «Фу, у нее на коже какие-то мерзкие пятна!», запустил цепную реакцию, и зрительские ряды взорвались криками и улюлюканьем, время от времени разбавляя их пронзительным свистом.

Я вздрогнула и двинулась по кругу, стараясь держаться ближе к краю манежа, как требовало начальство. Время от времени я кружилась на ходу, давая возможность зевакам разглядеть себя получше. Я шла механически, как кукла, пять шагов, поворот, снова пять шагов и новый поворот.

И вот мне в плечо прилетел первый «подарок»! Не первой свежести помидор с сочным чмоком ударил меня и медленно сполз по руке, упав на манеж. А дальше гнилые овощи и фрукты посыпались на меня, как из рога изобилия, я только успевала вовремя отворачивать лицо или прикрывать его руками.

- Ну и уродина!

- Дорогой, а она не заразная?

- Какая мерзость! Таких нужно душить уже в колыбели!

- Мама! Смотри! Вон то пятно на плече похоже на большую бабочку!

Услышав последнюю фразу, я невольно сбилась с шага и бросила удивленный взгляд на маленького мальчика лет шести, сидевшего с расфуфыренной мамашей во втором ряду. Пожалуй, лишь только он один смотрел на меня с восхищением, как на нечто диковинное, но, между тем, прекрасное! Я робко улыбнулась малышу и чуть не пропустила надкусанное яблоко, летевшее мне прямо в лицо. Я ловко отбила его, чем заслужила несколько жидких аплодисментов. Не ожидая от себя ничего подобного, я подхватила юбку и грациозно раскланялась. Зал замер.

Впервые я уходила со сцены не под свист и улюлюканье, а под удивленный шепот и неуверенные хлопки. Шпрехшталмейстер проводил меня растерянным взглядом, не зная, как реагировать, но тут же опомнился и поспешил на сцену объявлять следующего бедолагу. Да, пока он не побежал с докладом к хозяину цирка, но обязательно сделает это, едва представление закончится. А значит, у меня есть примерно полчаса, чтобы хоть немного отдохнуть и побыть в одиночестве.

Я покинула яркий шатер и направилась к одной из кибиток, поделенных, как и прочие, на две равные части, которые, собственно, и являлись жильем для работников этого необычного цирка.

Мы не блистали какими-либо талантами или умениями, не показывали захватывающих дух трюков. Мы показывали себя! Раз за разом выходя на потеху жестоким людям, давая им возможность выместить на нас злость от их собственных неудач и ошибок. По сути, мы были своего рода кривыми зеркалами, своей внешностью отражая внутреннее уродство посетителей необычного цирка.

Я дернула ручку двери и с облегчением вздохнула, оказавшись «дома». Только в этом крошечном закутке, где помещалась кровать да маленький столик под окошком, завешанным клочком полупрозрачной розовой органзы, я чувствовала себя в безопасности, словно улитка в своем домике.

Я сняла с гвоздя свое единственное сменное платье да кусок фланелевой ткани, заменяющей мне полотенце, и с неохотой вышла наружу. С частью вокруг цирковых кибиток была натянута парусина, и хотя бы здесь мы, «актеры», могли чувствовать себя защищенными от любопытных глаз вовсе не почтенной публики!

Дверь помывочной, под которую была отведена половина одной из кибиток, хлопнула, и из нее, придерживаясь рукой за поручень, по высоким ступеням осторожно сошла карлица Матильда. Кроме крохотного роста, едва с трехлетнего ребенка, она обладала на редкость кривыми ногами, повторяющими форму бублика, и коротенькими ручками.

Матильда обернула полотенце вокруг головы на манер тюрбана, а под мышкой держала постиранное платье. Я снова инстинктивно дернулась ей навстречу с желанием помочь, но сдержалась, не желая нарваться на грубую отповедь. Маленькая женщина очень болезненно относилась к любым попыткам помочь ей, считая, что этим окружающие как бы подчеркивают ее ущербность.

Глава 2. Идея фикс

Выйдя из помывочной, сочувствующе улыбнулась чернокожему огромному детине с третьим закрытым глазом посреди лба. Ему бы выступать силачом в нормальном цирке, да ловить цветы от восторженных почитателей, а вместо этого ему приходилось уворачиваться да прикрывать лицо от метких бросков жестоких зрителей.

- Азалия, тебя хозяин просил зайти, - Джеймс вернул мне сочувствующий взгляд и скрылся в помывочной.

Я уже давно уяснила, что если тобой интересуется лицо начальствующее, то ничего хорошего от этого не жди. Но делать нечего. Я быстро повесила на натянутую между кибиток веревку мокрое платье и постучалась в самый приличный вагончик на колесах.

- Войдите!

Я привычно, с покаянным видом стояла в дверях, ожидая, пока хозяин вдоволь насверлит во мне взглядом дырок.

- Ну и чем ты объяснишь свое сегодняшнее поведение во время представления? – голос хозяина походил на скрежет несмазанных шестеренок в проржавевшем механизме и перемежался надсадным кашлем. Мужчине было не больше сорока лет, но из-за своей вредной привычки курить практически без перерыва выглядел он на все шестьдесят, плюс ко всему постоянно кашлял.

- Эйр Покровски, я не понимаю, о чем вы? – я на самом деле не помнила за собой большей провинности, чем шуточный поклон в ответ на комплимент маленького мальчика. И, оказывается, именно это и стало причиной неудовольствия хозяина цирка.

- Что за реверансы на манеже ты удумала делать? – мужчина сильно закашлял, от чего его лицо сильно побагровело. Я уж думала бежать звать кого на помощь, но он внезапно перестал кашлять и уставился на меня покрасневшими глазами. – Ты знаешь, что выручку наш цирк делает в основном на гнилых овощах и фруктах, а когда ты раскланялась, удивленные зрители перестали метать их в тебя! Ты хочешь, чтобы я вообще по миру пошел? Я вычитаю из твоего жалования сегодняшний день! – проревел он со злобой и снова закашлял, указав мне на дверь.

Собственно, мне и возразить было нечего, я прекрасно знала, что специальный человек, нанятый хозяином, каждый день к закрытию городского рынка выезжает на старой скрипучей телеге и скупает у торгашей за бесценок подпорченные овощи и фрукты. Затем вся эта не первой свежести куча остается стоять под открытым небом ночью и палящим солнцем днем, чтобы к следующему вечеру, как говорил, смеясь, хозяин, товар дошел до кондиции.

Затем каждый купивший билет зритель покупал заодно и кулек с изрядно пованивающими снарядами, которыми потом щедро «угощал» особо не понравившегося артиста цирка уродов. Так вот, этот самый пакет стоил больше самого билета!

Я уже была снаружи, когда, закрывая дверь вагончика, вдруг подняла взгляд на развалившегося в плетеном кресле хозяина и неожиданно для самой себя спросила:

- Эйр Покровски, а можно было бы попробовать продавать еще и маленькие мягкие игрушки?

Хозяин громко высморкался, свернул платок, вытер им же вспотевший лоб и, наконец, проявил интерес к моему предложению.

- И позволь спросить тебя, Азалия, кто будет покупать эту ерунду, если мягкой игрушкой нельзя испачкать человека и сделать ему больно?

Окрыленная хотя бы тем, что хозяин вообще согласился меня слушать, я вернулась назад и прикрыла за собой дверь.

- Представьте, эйр Покровски, что кому-то из зрителей понравился кто-то из нашей труппы! Хозяин удивленно выпучил глаза и закашлялся. Наконец он успокоился и натужно прохрипел:

- Вздор! Кому вы вообще можете нравиться? Вот взять тебя, к примеру, фигура — просто мечта! Соболиные брови вразлет! Большие карие глаза с поволокой и длинными ресницами! Шикарные волосы цвета каштана. Красивая девка была бы, просто загляденье, если бы не эти белые уродливые пятна у тебя на коже! Люди-то думают, что зараза какая! С чего это ты можешь кому понравиться? Да еще чтобы тебе игрушку кидали, а не тухлый помидор?

Я улыбнулась, вдруг вспомнив того мальчонку.

- Сегодня во время представления один мальчик из второго ряда сказал, что пятно на моем плече похоже на бабочку! Вы представляете! Ему понравилось!

Мужчина отмахнулся, скорчив брезгливую мину.

— Это ребенок! Что с него взять?

- Да, но его мать кивнула на его слова и улыбнулась! – я все еще не теряла надежды убедить этого довольно скупого мужчину. Ведь даже еду нам готовили именно из тех полусгнивших овощей, что только привезли с рынка и какие еще имеют более-менее свежий вид.

- Я знаю, что пятна нельзя убрать с тела, но… их можно сделать красивыми!

Хозяин резко остановил кресло-качалку и удивленно вылупился на меня, а затем запрокинул голову и громко захохотал. Дождавшись, когда он успокоится, я поспешно продолжила, боясь, что ему надоест меня слушать.

- Эйр Покровски! Можно же попробовать! Будем говорить, что тухлятиной кидать можно в тех участников представления, кто не понравится. А в тех, кто понравился, бросать мягкие игрушки!

- Ну и в чем моя выгода? – прищурился мужчина.

- А выгода в том, что покупать будут не только гнилье, но и игрушки, а это дополнительные деньги! Но и это еще не все! – я сделала драматическую паузу, - мягкие игрушки при ударе не сломаются. А если испачкаются, их можно постирать и…

- Ииии? – хозяин аж привстал с кресла, словно гончая добычу, чувствуя замаячившую дополнительную прибыль.

- И снова продавать! По многу раз! – закончила я, с волнением ожидая вердикта хозяина.

- Разрази меня гром! – громко хлопнул он ладонями по коленям, тяжело поднимаясь с кресла, - а девчонка-то права! – глаза его азартно заблестели в предвкушении, но затем он нахмурился и грозно посмотрел на меня.

- Ты считаешь, что кто-то из наших «красавцев» может понравиться почтенной публике? – Пожалуй, в нашем цирке уродов такое не пройдет, - расстроенно цыкнул он зубами.

- Ну а что стоит просто попробовать? Закупить для этого дела совсем немного игрушек? А как понравиться зрителям, я научу наших «красавцев»! – улыбнулась я задорно.

- Знаешь, Азалия, - усмехнулся мужчина, - а мне уже даже интересно, что из этого получится! Но… будет одно условие! – он поднял палец и криво усмехнулся. У меня тревожно засосало под ложечкой, очень мне не понравилось это «но»! – Я выдам тебе зарплату за этот месяц, и ты… купишь на нее игрушки! Если у тебя все получится, то я верну ее тебе в двойном размере! А если нет… то в следующий раз думай, прежде чем прийти ко мне с новым гениальным предложением! – захохотал хозяин, крайне довольный своей задумкой, а я с трудом сглотнула вдруг образовавшийся в горле ком и подумала про свою мачеху. Если у меня не выгорит моя идея, то ей не на что будет жить в следующем месяце!

Глава 3. Ход конем

Вагончик хозяина цирка уродов я покидала со смешанными чувствами. С одной стороны, появился шанс хоть что-то изменить в моей ежедневной унизительной работе, а с другой… Завтра должна прийти моя мачеха, чтобы взять денег из моей зарплаты на житье. Вот только тогда на что мне покупать игрушки?

Я задумчиво шла к своему вагончику, когда меня окликнули.

- Азалия! – я подняла взгляд и огляделась. Мне махала с порога своей части кибитки карлица Матильда.

Я подошла к ней.

- Что, тебя вызывал хозяин? Долго ты у него была, - нахмурилась женщина, бросив быстрый взгляд в сторону хозяйского жилища. - Надеюсь, он тебя не выгнал?

- Да нет. Я ему рассказала одну идею, как увеличить прибыль цирка.

- Что? Зачем тебе это? – брови карлицы удивленно взлетели. - Считаешь, что мы приносим ему мало денег? Чтоб ему лопнуть! – зло топнула она кривой ножкой в детском сандалике.

И у нее были все причины более всех нас недолюбливать эйра Покровски. Ведь хозяин платил ей меньше всех, давая женщине всего лишь половину дневной ставки и мотивируя это тем, что маленькому человеку и еды требуется меньше, уж не говоря про размер одежды. И он вовсе не учитывал то, что у Матильды есть маленькая дочка, которую нужно тоже кормить и одевать, а дети растут быстро.

Отец малышки был неизвестен, но, судя по всему, он не был карликом. Девочка у матери-карлицы внешне не отличалась от обыкновенных детей, разве что была особенно миниатюрна, напоминая мне Дюймовочку из одноименной сказки. Но все части ее тела были совершенно пропорциональны, что явно указывало на ее «нормальность».

Двор потихоньку наполнялся хмурыми участниками труппы. Кто-то задержался в душе, и теперь около кибитки с помывочной уже ожидали три человека в грязной от гнилых помидоров одежде, а, судя по непередаваемому аромату, кому-то из них не повезло нарваться на тухлое яйцо.

- Эта идея не только для хозяина может быть удачей, но и для нас, - возразила я. – Если у меня все получится, то и твоя дочка сможет выступать!

- Нет! Я не пущу Ребекку на сцену! Не позволю издеваться над ребенком!

- Тихо! Не шуми! После ужина я сразу всем расскажу о своей идее.

Хмыкнув, Матильда покачала головой и, повиснув на ручке двери, с трудом закрыла ее у меня перед носом.

Я лишь усмехнулась, снисходительно относясь к вредному характеру карлицы. За время моего пребывания в этом теле я уже успела нарастить слоновью кожу, чтобы реагировать на такие мелочи.

Закрывшись в своей маленькой комнатке, достала из тайника под столешницей старую, тщательно свернутую афишу и принялась набрасывать эскиз своего будущего нарядного платья!

Результатом я осталась очень довольна! Оставалось лишь придумать, где взять для него ткань? Вот если бы купить… Точно! Я аж подпрыгнула, найдя такое простое и оригинальное решение.

Ведь куда проще и экономичней купить рулон ткани, оставить отрез на платье, а из остальной ткани, а вернее из обрезков, наделать выкроек для маленьких мягких игрушек! Сшить их и набить совсем маленькими обрезками этой же ткани! Экономия в экономии получится!

Да, это был единственный способ распорядиться деньгами так, чтобы мачехе хоть и скромно, но хватило на еду на месяц, и я смогла выполнить свою задумку.

Послышался тихий звон медного колокола, призывающий к ужину. Отрезав ту часть афиши, где я рисовала выкройку платья, оставила ее на столе, а с собой взяла кусок, где было изображено несколько выкроек игрушечных зверюшек.

Ужинали мы на улице, под полотняным навесом. Ароматная пшенная каша, пожалуй, была моей любимой едой, особенно после всех этих овощных рагу с весьма неприятным вкусом и сомнительным происхождением. Изредка нам давали и мясо, все в той же каше, но крохотными кусочками. И тогда, во время еды, я изо всех сил думала о чем угодно, лишь бы не пытаться угадать, бегало это мяско недавно или летало, лаяло, мяукало или каркало?

Но в этот раз я не могла позволить себе не спеша насладиться своей любимой едой, боялась, что люди разойдутся. Быстро проглотив последнюю ложку каши, запила ужин яблочным компотом и, несколько раз звякнув по опустевшему стакану ложкой, встала из-за стола.

Мой способ обратить на себя внимание сработал, и на меня тут же обратилось несколько знакомых и уже давно не вызывающих оторопи лиц.

Моими «братьями» по несчастью являются: карлица Матильда, трехглазый здоровяк Джеймс, бородатая Марта Ильинична – дородная женщина с окладистой рыжей бородой, молодой парень с гипертрихозом Измаил, лицо которого густо поросло жестким черным волосом. А также толстяк Изи с невероятно толстыми ногами, отчего он передвигается медленно и сильно раскачиваясь, а в контраст ему длинный и худой, словно скелет, Акси. Еще в нашем цирке уродов есть двуликий человек по имени Витас, у него имеется еще одно лицо на затылке, которое может смеяться, издавать звуки и показывать эмоции, а также девушка Эмма с патологией коленных суставов, которые изгибаются в противоположную сторону, отчего она может передвигаться только на четвереньках.

Вот такая у нас собралась пестрая компания. Я вздохнула и коротко поведала о недавнем случае на манеже, а также о своем разговоре с хозяином цирка. Опережая недовольные возгласы, а то и ругань, я поспешила добавить, что слышала о подобном цирке, где такие же, как мы, выступают перед зрителями с необычными номерами, за что те бросают на сцену цветы и конфеты. Я замолчала, взволнованно обведя взглядом притихшую аудиторию.

- Конфетку я бы съел! – пробасил толстяк Изи, - а лучше сразу пару пудов! – и громко засмеялся.

Его никто не поддержал, все сидели глубоко задумавшись.

- А что мы будем делать на манеже? – первым задал важный вопрос двуликий Витас.

- А кто что может! – поспешила пояснить я, тайком вытирая вспотевшие ладошки о подол платья и уже радуясь тому обстоятельству, что меня выслушали и еще не закидали остатками каши. – Вы подумайте до завтра, что каждый из вас мог бы делать на манеже? И сразу предупреждаю, что перед нами не стоит задача выполнять цирковые номера также хорошо, как настоящие циркачи. Нам нужно делать то же самое, но смешно! Когда люди смеются, они становятся добрее!

Глава 4. Сбежавший жених

Я сидела в своей комнатушке, разложив на столе полученные монеты, и старалась прикинуть предстоящие траты. Так ни до чего не додумавшись, тяжело вздохнула. К сожалению, я так и не научилась ориентироваться в здешних ценах.

Ладно, посоветуюсь завтра с мачехой, может, она что дельное придумает? С этими мыслями я сгребла монеты, высыпав их в полотняный мешочек, и засунула его под матрас. Задув свечу, скинула платье и забралась под тонкое, «украшенное» многочисленными заплатами одеяло.

Сон не шел. Почему-то снова вспомнилась моя недолгая жизнь в этом мире в довольстве и сытости.

Три месяца назад

- Азалия! Жених приехал! – дверь моей комнаты резко открылась, ударившись о стену. – Ой! Извини! Ты готова? – моя мачеха окинула меня критическим взглядом и еле заметно поморщилась, когда взгляд скользнул по россыпи белых неровной формы пятен на моей шее и зоне декольте.

- Я не буду их прятать! – опередила я ее. - Смысл? Тогда и лицо мне придется завесить густой вуалью! А как же тогда «товар лицом показать»? – усмехнулась я и с вызовом посмотрела на свое отражение в зеркале. – Надеюсь, потенциального мужа успокоит размер моего приданного.

- Предыдущих не успокоил, - тихо ответила мачеха, но я ее услышала.

Бросив последний взгляд в зеркало, я упрямо поджала губы, расправила плечи и выплыла из комнаты. Это бежевое, украшенное жемчужинами платье, как и еще несколько самых нарядных, пожалуй, единственное, что осталось от еще совсем недавней моей шикарной жизни. Жизни, когда в нарядах не было недостатка, а слуги спешили выполнить любое мое малейшее желание!

Шурша пышными юбками, мы с мачехой прошли по широкому коридору, застеленному затертой до дыр ковровой дорожкой, и важно спустились по парадной лестнице.

По просторному холлу, нервно постукивая по высокому сапогу шенкелем, прогуливался статный господин, на вскидку ему было лет сорок. Внешность не примечательная, но, хотя бы не отталкивающая. Хотя, несколько староват для меня нынешней, но не в моей ситуации капризничать.

- А вот и наша красавица! – донеслось из угла гостиной, и с низенького пуфика, кряхтя, поднялась дородная дама лет шестидесяти. Это местная сваха, услугами которой пользуются дамы… как бы это сказать, попавшие по той или иной причине в разряд некондиции. К ним относились вдовы, старые девы и откровенные дурнушки, такие, как я, например. Потому, такому «залежалому товару» и женихи доставались проблемные. Это были пожилые пузаны, проигравшиеся в пух и прах аристократы и даже многодетные вдовцы.

Честно говоря, я хотела бы для себя последний вариант, но, судя по результатам почти двух лет поисков для меня мужа, мне не светил ни один из них.

- Ваша светлость! Позвольте представить вам нежнейший цветок дома Гилмор, Азалию! – залебезила сваха слащавым, но очень не искренним голосом, знакомя меня с потенциальным женихом, - а это…

- Эйра увлекается живописью? – мужчина невежливо прервал женщину, не дав назвать его имя, что уже о многом говорило. Жизненный опыт не пропьешь, а мой уже четко мне дал понять, что можно разворачиваться и топать в свою комнату переодеваться в домашнее.

- Нет, эйра не увлекается живописью! – в моем голосе проскользнули явно издевательские нотки. Я криво усмехнулась, ожидая обязательного вопроса о белых пятнах, живописно разбросанных по моей смуглой коже, будь они неладны!

- Вы больны? – голос мужчины неожиданно дал петуха, и он машинально сделал шаг назад, и что бы я ему ни ответила, свое мнение о моей…ммм, особенности он себе уже составил!

Было большое желание развернуться и молча уйти, но я, как баран, бьющийся лбом в одни и те же ворота, предприняла тщетную попытку объяснить этому недалекому эйру.

- Я так же больна, как и каждый, у кого на теле есть родинки или родимые пятна! А это, как вы знаете, не заразно. Разве что только мне самой не желательно подолгу находиться на солнце.

- Вы вампир!? – хрипло выдавил из себя мужчина и резко побледнел, отшатнувшись от меня, а сваха принялась его интенсивно обмахивать веером, разнося по холлу запах собственного пота.

- Этот мне не подходит! Шуганный какой-то! – зло бросила я, резко разворачиваясь на пятках. Я уже поняла, что и с приданным не сдалась в таком виде очередному женишку, и поспешила сама от него отказаться, дабы сохранить остатки собственного достоинства.

Не прощаясь, я быстро поднялась по лестнице, оставив мачеху разбираться со свахой и суеверным аристократом. Едва я переоделась в домашнее платье, она вернулась и со вздохом опустилась на стул.

- Эйр тут же ушел, а сваха наотрез отказалась подыскивать для тебя женихов.

- А что так? Разве она мало у нас ценных вещей перетаскала? – хмыкнула я, доставая из прически шпильки. Наконец, последняя из них покинула с таким трудом возведенную красоту, и каскад тяжелых каштановых волос рухнул мне на спину.

- В том-то и дело, что все уже перетаскала! Она заявила, что последняя плата ее крайне разочаровала! – проговорила мачеха гнусавым голосом, излишне растягивая гласные. Так она передразнила сваху, и получилось очень похоже. Мы засмеялись, но почти сразу замолчали, погрузившись в свои грустные мысли.

- Фаина, а что там с ужином? Насколько я поняла, он остался нетронут.

- Именно так! – подняла она на меня повеселевшие глаза, на дне которых запрыгали проказливые чертенята.

- Ну, хоть одна хорошая новость! Не пришлось зазря угощать этих… этих… А, ну их! – махнула я рукой, - пошли ужинать, устроим себе сегодня пир!

- И то верно! Сегодня пируем, а завтра снова начнем экономить, - мачеха поднялась со стула, и мы под руку отправились в гостиную.

Наши шаги гулко разносились под высокими сводами пустого особняка. За два года со дня смерти моего отца ценные вещи, а затем и обстановка дома потихоньку распродавались, так что теперь каждый шаг в опустевших помещениях напоминал, что мы бедны, словно церковные мыши!

Глава 5. Из "князей" в "грязи"

Для экономии свечей мы легли довольно рано, и я долго ворочалась в постели, а сон всё не шел и не шел, но зато пришли воспоминания. Не знаю, по какому принципу память избирательно мне подсовывала моменты из моей новой жизни, но жизнь в этом мире теперь казалась мне единственно настоящей, хотя и продолжалась всего лишь три года. А вот двадцать четыре года, прожитые мной в двадцать первом веке, казались сном.

Своей матери я не знала. Меня, совсем еще крошку, подбросили на скамейку перед родильным домом. По всей видимости, и рожали меня на дому. Первые годы моей сознательной жизни вспоминались постоянными тычками и насмешками со стороны ровесников. Я обижалась и постоянно плакала, не понимая, что со мной не так и почему ребята не хотят со мной играть.

Лишь позже я узнала, что причиной является мое сильное косоглазие. Вполне возможно, меня можно было вылечить, будь у меня родители. Но в доме малютки, а потом и в детском доме до меня никому не было дела.

Вся моя дальнейшая недолгая жизнь прошла под знаком борьбы с самой собой и состояла из постоянного наращивания своего рода панциря, покрывшего в конце концов мою душу твердой коркой. Почти всё время одна, и, само собой, никаких романтических отношений.

В тот последний день моей прошлой жизни было особенно тепло. Я вышла из привокзальной столовой, где работала поваром, и порадовалась первому, особенно теплому весеннему вечеру. А потому решила дойти до дома пешком и подышать свежим воздухом.

Уже подходя к подъезду, я услышала дробные шаги у себя за спиной, а затем сильный рывок обжог мои пальцы, и вырвавший у меня сумку вор поспешил скрыться в ближайшей подворотне. А я, потеряв от неожиданности равновесие, упала навзничь. Резкая боль в затылке и… темнота.

А очнулась я уже здесь, в этом роскошном, тогда еще особняке, окруженная заботой и вниманием. А самое главное — любовью! Когда я наконец осознала, что оказалась в другом мире, в теле пожелавшей покончить собой молодой девушки, ни секунды не сомневалась, а словно тонущий за соломинку ухватилась за возможность начать всё сначала и почувствовать наконец, как это — жить в семье и с людьми, которые тебя любят!

У меня теперь были папа и мама! Хотя несколько позже я узнала, что это моя мачеха, да к тому же и старше меня всего лишь на десять лет! А мне новой было всего восемнадцать. И Фаина, как звали мою мачеху, как ни странно, оказалась просто замечательной!

Когда я поправилась, именно она помогала мне освоиться и «вспомнить» всё, что я якобы забыла после «моего» неудачного сведения счетов с жизнью. А причиной суицида моей предшественницы стала особенность ее внешности.

По довольно красивому лицу, стройной шее, покатым плечам, да и по всему моему телу были разбросаны белые пятна. Это хроническое незаразное заболевание называется витилиго и характеризуется появлением на коже участков пятен, совершенно лишенных пигмента. А если учесть, что у моего нового тела оказалась очень смуглая кожа, белые пятна выглядели особенно четко.

Для девушки это было настоящей трагедией! И я как никто могла ее понять! Она не могла выходить в свет, ее, так же как и меня, сторонились ровесницы и молодые люди. Она была изгоем!

Но я-то в некотором роде оказалась подготовлена, ведь на моей душе попаданки уже был твердый панцирь, поэтому поначалу я не придала значения особенности своей новой внешности, посчитав ее незначительным недостатком. По моему мнению, белые пятнышки скорее придавали всему моему облику некую изюминку, индивидуальность.

Но, увы, окружающие так вовсе не считали. Я не имею в виду членов своей новой семьи и слуг, они любили меня такой, какая я есть, но прохожие на улице брезгливо морщились при виде меня и отворачивались, а то и переходили на другую сторону. Я являлась аристократкой и одета была соответствующе, поэтому, при всей негативной реакции на мой внешний вид, она была довольно сдержанной.

Несмотря на это, в общем и целом, целый год я жила словно в сказке. Пока в один вовсе не прекрасный день моего отца не хватил удар. Это случилось после прочтения им письма, полученного с утренней корреспонденцией.

Мы с мачехой быстро вызвали семейного доктора, но тот, после осмотра, не смог порадовать нас благоприятным прогнозом, сообщив, что медицина здесь бессильна. Судя по симптомам, у отца случился инсульт, и я понимала, что в мире, где еще медицина не достигла таких высот, как в моем прошлом, все зависит от организма конкретного человека, а также от старательного ухода за ним.

Мы с мачехой очень старались! Целый месяц попеременно дежурили у его постели, не доверяя даже преданным дому слугам. Но увы… Отец слабел на глазах, и ему явно становилось хуже. Вслед за парализацией левой половины тела парализовало и правую, и говорил он с огромным трудом, почти неразборчиво.

Дом и все его обитатели погрузились в уныние, каждый день ожидая и боясь ужасного известия. В один из таких дней отец, еле двигая губами, попросил позвать к нему его душеприказчика. В моей душе все оборвалось в предчувствии наихудшего, но ослушаться я не посмела.

Вскоре прибыл человек, за которым посылал отец, а вместе с ним еще два человека, которых пригласили прямо с улицы, попросив за небольшое вознаграждение поприсутствовать в качестве свидетелей при написании завещания.

Нас с Фаиной не пустили в комнату отца, и мы, чинно сложив руки на коленях, сидели в его покоях, время от времени бросая тревожный взгляд на дверь спальни.

Примерно через полчаса душеприказчик со свидетелями вышел, сообщив, что отец очень утомился и теперь спит. Когда чужаки удалились, я все же на цыпочках прокралась в его комнату, отец действительно спал.

Я осторожно присела рядом с ним и взяла в руки его большую ладонь. Тепло руки этого мужчины, на целый год заменившего мне отца, придало мне немного спокойствия, словно он поделился со мной своей внутренней силой.

Немного посидев у его постели, я тихонечко вышла, обнаружив в малой гостиной мачеху.

Глава 6. Неудачная охота

Ожидаемо, я проспала! Фаина ворвалась в мою комнату, шурша юбками, и, растолкав меня, решительно принялась за мой внешний вид. Она позволила мне умыться и лично занялась прической, чего раньше не делала. Ее вполне устраивало то, что я сама мастерила на своей голове из тяжелых длинных волос.

Затем, скромно позавтракав остатками вчерашнего ужина, достали мои немногочисленные наряды и разложили их на кровати. Мачеха, закусив нижнюю губу и прищурившись, придирчиво их осмотрела и выбрала довольно скромное, но в то же время элегантное платье кофейного цвета, отделанное воланами из ткани цвета топленого молока.

— Вот это надевай! Скромно, но со вкусом! – удовлетворенно кивнула она.

- Фаина, может, ты все же мне объяснишь, что ты задумала? – не выдержала я этой странной таинственности.

- Мы идем искать тебе жениха! – торжественно выдала мачеха и гордо вздернула подбородок. А я так и замерла с надетым на голову платьем.

- Что? – наконец отмерла я и вынырнула из него. – Мы ведь на рынок идем, разве не так? Или что, ты мне хочешь подыскать жениха там? Среди мелких лавочников? Да мне, собственно, статус не так важен, но ты прекрасно знаешь, что если моим мужем станет некто без титула, то мы не получим своих денег!

- Успокойся! – отмахнулась она от меня. – Мы не на рынок идем. Просто я не стала тебе вчера это говорить, чтобы ты заранее не волновалась, а спокойно ночью спала.

Я не стала ее разочаровывать, говоря, что я и без этой «чудесной» новости глаз почти не сомкнула. Сжав губы, я молча принялась поправлять перед зеркалом платье и сбившуюся прическу. Совсем забыла, что с этими башнями на головах платья нужно надевать через ноги.

Мне совсем не нравилась идея мачехи искать жениха таким вот странным способом. Ведь, насколько я знала, у знати не принято знакомиться на улице, более того, это признак дурного тона. Обычно, чтобы познакомиться, необходим посредник, который знаком с обеими сторонами, и чтобы он представил их друг другу.

Короче, идею Фаины я посчитала заранее провальной. Но, с другой стороны, если ей что-то втемяшивалось в голову, проще было уступить, чем пытаться спорить. Тем более, если следовать давно известному правилу: «Отвергаешь – предлагай, предлагая – действуй», то альтернативы ее предложению у меня не было никакой.

Выйдя из ворот дома, мы еще не успели далеко отойти, как Фаина поймала проезжающего мимо извозчика. Приподняв пышные юбки, осторожно взошли по двум ступенькам и чинно уселись друг напротив друга. Кэб нам достался на удивление приличный. Черные сидения приятно пахли хорошо выделанной кожей, а новые рессоры мягко покачивали нас на многочисленных неровностях дороги, мощенной камнем.

Я молча сидела напротив мачехи, не желая спрашивать что-либо при вознице и понимая, что все подробности ее задумки я узнаю лишь по прибытии. Ну а раз я оказалась на вынужденной прогулке, решила обратить свое внимание на достопримечательности этого уютного городка, словно сошедшего с полотен художника начала восемнадцатого века.

Я уже давно разобралась в своих сомнениях по поводу того, что попала в прошлое. Да, в общем и целом, что касалось архитектуры, одежды, правил поведения, признанных в обществе, да и многого другого, схожего очень много, но все же, я уже поняла, что это не так. Слишком много было мельчайших отличий, которые не сразу бросались в глаза. Но все они просто кричали о том, что я попала в какой-то параллельный мир, а то и в альтернативную реальность!

Да вот взять, к примеру, крыши домов, мимо которых мы проезжали! Среди них не было ни одной двускатной или четырехскатной. Крыши абсолютно всех домов были конусообразные, похожие на крышу чума или юрты. А покрывала их вовсе не черепица, шифер или солома. Крыши здесь покрывали специальным составом — особым образом обработанным соком аналога каучуконосного дерева. Не знаю, из чего делали основу крыши, издалека не разобрала, но зато однажды я видела, как на самую верхушку крыши выливали какую-то густую коричневатую субстанцию, которая медленно, словно мед, стекала вниз и буквально за несколько минут застывала! После этой процедуры оставшиеся в покрытии щели просто замазывали этой же резиновой массой.

Было множество и других мелочей, к которым, однако, я довольно долго привыкала. Самым парадоксальным для меня оказалось, что стрелки часов здесь движутся справа налево! А солнце, взойдя на западе, пряталось за горизонт на востоке! Здесь даже сердца у людей и животных находились справа!

Да, этот мир словно являлся частичной зеркальной копией моего. Но в целом большинство вещей были привычными. Магии здесь тоже не было, а жаль! Наверное, было бы интересно.

- Тпрру! – прикрикнул возница на лошадей, и я часто заморгала, приходя в себя и удивленно оглядываясь. В этой части города я не была. Вернее, была больше двух лет назад, проезжала мимо «Аллеи променада» с отцом. Он предлагал мне прогуляться между шикарных клумб и фонтанов, но я тогда смалодушничала, испугалась.

А вот теперь мне предстояло здесь не просто гулять, но и ловить женихов. У меня аж на мгновение голова закружилась, едва я представила, как, подоткнув за пояс подол юбки, я бегаю вокруг клумб и ловлю чинно прогуливающихся кавалеров!

- Ну что замерла, идем! – в голосе мачехи проскользнуло едва уловимое раздражение. И я сразу поняла, чем оно вызвано. Я видела, как она, поджав губы и нахмурив брови, приоткрыв кошель, набирает в нем плату за проезд. Не думаю, что она была слишком дорога, но сейчас нам приходилось очень жестко экономить, поэтому покатушки в кэбе нам явно влетели в копеечку!

Фаина обернулась и что-то шепнула вознице, незаметно всунув ему в руку еще одну монетку. Мужчина тут же поднялся с козел, спрыгнул на землю и при выходе подал нам с мачехой руку, галантно поклонившись.

- Степан! Мы с сестрой погуляем в этом прекрасном парке часика два, примерно через это время приезжай за нами! – важно и довольно громко произнесла мачеха.

- Будет сделано, ваша светлость! – не без некоторой доли изящества поклонился возница и вскочил на козлы.

Глава 7. Купишь себе новый!

Меня разбудил тихий стук в окно. И только я хотела спросить: «Кто там?», как окончательно проснулась и поняла, что это всего лишь дождь. Раскатисто громыхнул гром, и я сильнее закуталась в одеяло, радуясь тому, что сегодня у нас выходной — тот редкий день, который можно было посвятить только себе. А раз такое дело, то я с удовольствием проведу его в уютной постельке. Ну, разве что ненадолго встану, чтобы принять мачеху и обсудить мою идею.

В животе протяжно заурчало, и я огорчённо вздохнула, понимая, что выходить под дождь мне всё же придётся. Завтрак, обед и ужин в постель мне точно никто не принесёт. И едва я об этом подумала, как зазвонил гонг, созывающий всех на утреннюю трапезу.

Меня словно ветром с кровати сдуло! Как бы плохо нас не кормили, но если я опоздаю, то мне точно еду не оставят, и я до обеда останусь голодной!

Быстро надела платье, расчесала волосы, сунула ноги в красные калоши, что, помнится, купила себе, откладывая деньги с четырёх зарплат, и накинула на плечи длинный плащ с глубоким капюшоном. Выйдя за дверь, пригнулась, запахивая плотнее полы плаща, чтобы не промокнуть. Бежать до навеса с едой было недалеко, но уж больно сильно лил дождь.

На завтраке ничего примечательного не произошло, не считая того, что сегодня повар расщедрился и сварил нам овсяную кашу, добавив в котёл немного молока, и даже, как мне показалось, каша пахла сливочным маслом! Это было совершенно невозможно, но всё же мне хотелось думать, что оно там есть.

- Азалия, как ты пойдешь в такой ливень за мягкими игрушками? Надо же, как не повезло с погодой! – прогудела добрейшая Марта Ильинична, наша бородатая женщина. Видимо, что совсем у нее с гормонами была беда, так как такой окладистой бороде, как у нее, да пышным усам позавидовал бы любой мужчина! Да и голос у нее был, что твоя иерихонская труба, звучный и низкий. И если бы не большая пышная грудь, зазывно выглядывающая из низкого декольте, ее бы точно принимали за мужчину!

- Сегодня я не пойду за ними. Мачеху жду. Вот хочу с ней посоветоваться по этому вопросу. Думаю, самим пошить эти игрушки, так выйдет куда дешевле, а игрушек получится больше! – прикрыв глаза, я с сожалением облизала ложку. Каши было слишком мало, и я не наелась.

Послышались чавкающие по грязи шаги, и тонкий детский голосок прокричал:

- Кто здесь Азалия Гилмор?

Я удивленно обернулась и увидела щуплого мальчонку, кутающегося в старую рогожку. Он удивленно разглядывал нашу пеструю компанию, а у самого зуб на зуб не попадал.

- Я, Азалия Гилмор! Какое у тебя ко мне дело?

— Вот, вам письмо! – выпростал он руку из-под рогожки и протянул мне смятый лист бумаги.

Я поспешно выхватила его из рук мальчишки, опасаясь, что чернила растекутся под дождем.

- Да что ж ты мокнешь? Заходи под навес! – позвала его Матильда и встала из-за стола, едва видимая за ним. – Иди сюда! Садись вот рядом с моей дочкой. Подвинься, Ребекка!

Девчушка, хитро блеснув голубыми глазами, сместилась на лавке в сторону.

- Да иди, не бойся, мы не кусаемся! Даже наоборот, напоим горячим чаем, ты же замерз, наверное? – пробасила Марта Ильинична.

И мальчишка пошел на ее зов, не испугался. Я же осторожно развернула таинственное послание и сразу узнала почерк Фаины. Она писала мне, что слегла с простудой и прийти сама не сможет, просила, чтобы я сама ее навестила.

Я тяжело вздохнула, выглянув из-под навеса на еще сильнее припустивший ливень. Почему-то именно сейчас вспомнился уютный интернатовский ПАЗик с включенной печкой. Поблагодарив повара за завтрак, я накинула плащ и поспешила в свою кибитку. Я хотела одеться максимально хорошо, чтобы тоже не простудиться.

Спустя минут пятнадцать я выскользнула из своего уютного убежища и, натянув капюшон как можно ниже, осторожно заскользила между лужами, стараясь ступать аккуратнее, чтобы не набрать в калоши воды.

- И куда это ты собралась, красотка? Неужто мягкие игрушки покупать? – от ненавистного голоса у меня аж скулы свело. Но с шпрехшталмейстером лучше было не ссориться, так как в его силах было сделать нелегкую жизнь артиста цирка уродов еще ужасней!

И, поднимая голову, я привычно нацепила на лицо улыбку.

- Что вы, эйр Теодоро! Какие покупки в такой ливень? Да и рынок сейчас пуст. Я иду проведать мачеху, эйр Теодоро!

- Денежки ей, небось, несешь? – растянул в мерзкой улыбке толстяк похожие на пельмени губы.

Шпрехшталмейстер выглядывал из окна своей кибитки, находясь в сухом помещении, и не торопился меня отпускать, хотя и видел, что я стою в луже под сильнейшим ливнем.

- Да что вы, эйр Теодоро! Опасно деньги с собой носить, столько кругом ворья развелось! – сокрушенно покачала я головой, незаметно потрогав свой «тайник» во внутреннем кармане плаща, что я смастерила на уровне бедра. Плащ книзу расширялся, и в его складках было не заметно небольшое уплотнение. – Я пойду, эйр Теодоро! А то мачеха меня заждалась!

Мужчина ничего не ответил, только поджал губы и проводил меня колючим взглядом. Я поспешила выйти из-под этого прицела, потому, особо не глядя, побежала через дорогу, которая и в хорошую погоду не особенно загружена экипажами. И потому грозный окрик и громкое ржание лошадей у меня над головой оказались для меня полнейшей неожиданностью!

Только благодаря отменной реакции я не села в лужу в прямом смысле этого слова, а завалилась на одно бедро, испачкав лишь плащ, но тут же вскочила, морщась. Так вышло, что я упала как раз на ту сторону, где у меня был спрятан в потайной карман мешочек с монетами. И при падении я завалилась прямо на него! Не смертельно, но болючий синяк мне теперь обеспечен.

- Прошу прощения, эйр! Извините! Не посмотрела по сторонам, сама виновата! – зачастила я, отряхивая с плаща грязь и бочком двигаясь в нужном мне направлении.

Глава 8. Две собаки

Опомнилась я уже у своего бывшего особняка. Большие кованные ворота оказались приоткрыты, что очень неблагоразумно со стороны мачехи. Ведь в огромном опустевшем доме не было даже слуг, чтобы защитить ее в случае чего. Но все же она, видимо, приоткрыла их в ожидании меня.

Войдя в ворота, я закрыла их на щеколду и пошла по широкой аллее, придирчиво разглядывая издалека сам особняк. Пожалуй, посторонний человек, глядя на это величественное здание с колоннами у входа, напоминающее дворец, счел бы его хозяев весьма состоятельными. Но уже вблизи становились заметны пятна отвалившейся штукатурки, а кое-где и лепнины у основания колонн.

Дверь в сам особняк тоже была открыта, что уже заставило меня волноваться. Я настороженно вошла внутрь, стянула с головы капюшон и, сняв грязные калоши, тихо пошла вперед, готовая в случае опасности броситься в сторону погреба, изнутри двери которого имелся мощный засов.

Ледяной пол неприятно холодил мои и без того замерзшие ступни, а высокие потолки подавляли. Я поёжилась, вспоминая свою крохотную, просто обставленную, но такую уютную цирковую комнатку. Поднявшись по широкой лестнице, прошлась по тёплой, но ещё больше обветшавшей, а теперь ещё и пыльной ковровой дорожке. Такой огромный дом просто невозможно было в одиночку содержать в порядке. Остановившись напротив покоев мачехи, невольно прислушалась, но за дверью была тишина. Мысленно попросив всевышнего, чтобы всё с ней было хорошо, я тихонько постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.

Фаина спала, свернувшись калачиком и завернувшись в одеяло, как в кокон. Совсем так, как я сегодня мечтала провести день. Присев осторожно на край кровати, я потрогала её лоб. Мачеха вздрогнула и открыла глаза, сонно заморгав.

- О! Ты уже пришла!? А я только отправила Дитриха с запиской и прилегла на минуточку, а оказывается, успела заснуть! Такая сегодня погода сонная, грех не понежиться в кровати, — она сладко потянулась и, приподняв одеяло, спустила на пол ноги.

- Что у тебя с ногой? — воскликнула я, увидев на правой её лодыжке повязку, из-под которой всё равно был виден нехилый такой отёк!

- А! — махнула она рукой, — представляешь, вчера вечером подвернула ногу. Думала, ерунда, до утра пройдёт, да легла спать. А наутро проснулась от ноющей боли, смотрю, а её разнесло, словно хлебную опару!

- Ты уверена, что это вывих? А вдруг ты её сломала? — охнула я и мысленно ужаснулась, представив, сколько, наверное, стоит визит доктора. Не удивлюсь, что на это уйдёт вся моя скромная месячная зарплата. Но, хотя, у меня есть золотой! И всё же я надеялась, что мы сможем найти ему более достойное применение.

- Думаю, что именно вывих, — кивнула Фаина и медленно пошевелила ступнёй. — А ещё я вчера шла до комнаты с первого этажа. Ногу больно, но наступать на неё я вполне могла.

- Ну да, возможно, ты права, — кивнула я, восстанавливая по крохам всё, что я знала об оказании первой помощи при такой травме. — Так ты травму ноги имела в виду, когда просила меня прийти? А то я было подумала, что ты простудилась.

- Да, из-за ноги не смогла к тебе прийти сегодня, — кивнула мачеха и пытливо на меня посмотрела. — У тебя всё хорошо?

- Д-да, — растерялась я, — а что такое?

- Вид у тебя какой-то… взъерошенный, что ли. Ты меня не обманываешь? — настороженно. А мне стало вдруг очень приятно. Я была очень рада, что у меня есть в этом мире хотя бы один человек, которому я небезразлична!

- С чего бы мне тебя обманывать? Просто по дороге к тебе со мной произошёл… интересный случай. Не делай такие глаза! Скорее, хороший… Но всё же странный.

- Так, может, ты мне расскажешь?

- Обязательно расскажу! — улыбнулась я. — Но для начала я посмотрю твою ногу, и, думаю, поесть нам тоже не помешает! Кстати, у тебя продукты есть? — на секунду я представила, что хожу под дождём по рынку, а торговцы улюлюкают мне вслед да кидают в меня гнилые помидоры.

- О-о, продукты у меня в наличии! Спасибо Дитриху! — широко улыбнулась мачеха.

— Это ты про того мальчонку говоришь? Сколько ему? Лет восемь-десять?

- Да, где-то так. Но он и сам не знает своего точного возраста. Пацанёнок, оказывается, с неделю ночевал в сторожке у ворот, да как-то утром осмелился сюда прийти, да и говорит, что нехорошие люди у ворот отирались, на дом посматривали, наверняка что-то замышляли. А он голосом большой собаки из сторожки залаял, они и убежали! Говорит, что негоже молодой эйре жить одной, да без охраны! Представляешь? Советовал завести пса, да покрупнее! А пока попросился пожить в сторожке вместо охранника! Ну, кому от этого хуже? Я и разрешила. А вот только насчёт собаки я и вправду задумалась, страшно одной по ночам! Так и кажется, что кто-то тихо по дому ходит! Только вот где денег взять на хорошего щенка? Тут самой бы прокормиться! — покачала она головой. — Не поверишь, но этот старый дом мне до чёртиков надоел! Протопить его невозможно, а без этого он скоро разрушаться начнёт, в хозяйственных помещениях на первом этаже уже плесень на стенах появляется, да ещё под крышей! Протекает она в двух местах. Что делать-то будем? А может, и вправду продадим его, пока ещё товарный вид не совсем потерял?

Мачеха вывалила на меня все свои переживания и тревоги и замолчала, глядя большими печальными глазами, как на старшую. Хотя это я у неё должна совета спрашивать, а не она у меня.

- Продавать всё же давай не будем торопиться, — задумалась я. — Кажется, у меня есть идея, но боюсь, она тебе не очень понравится.

- Ладно, говори! Я уже согласна на самые невероятные авантюры, до того уже устала жить в нищете, одиночестве и страхе!

- Чуть позже! Сейчас принесу тебе поесть, и поговорим обо всем!

- Я с тобой!

- Не стоит ногу беспокоить без необходимости, чтобы быстрей прошло, ей нужен покой, - с этими словами я вышла и направилась на первый этаж.

Большая кухня встретила меня пустотой и холодной печью. Да, разжигать такого монстра, чтобы приготовить еду на одного-двух человек, и долго, и затратно, давно было нужно что-то придумать. Да вот только со своими личными переживаниями в цирке уродов я больше и думать не могла ни о чем другом. Вот только сейчас немного начала замечать, что происходит вокруг меня.

Глава 9. Драгоценная находка

Мачеха закашлялась, и я даже вынуждена была постучать ей по спине, но она замахала на меня руками, отстраняясь.

- Надо же! В кои-то веки вышла в люди, и сразу умудрилась нарваться на неприятности! – прохрипела она и снова откашлялась.

- О чем ты? Видишь, я жива и здорова. Только плащ в грязи испачкала. Да это ерунда, постираю! – я взяла с большой тарелки бутерброд и откусила. – Ты мне объясни, о каких неприятностях ты говоришь? Мужчина даже не разозлился, а совсем даже наоборот, дал мне золотую монету на новый плащ. Но я думаю, мы найдем ей лучшее применение, да? – закончила я радостно и, снова откусив от бутерброда, посмотрела на Фаину.

От новости о таком богатстве я ожидала от нее если не радостного визга, то хотя бы хоть какой-то реакции. Но мачеха словно бы и не услышала о монете, она механически жевала бутерброд и задумчиво смотрела в одну точку.

Дождь за окном влил с новой силой, а из щелей в растрескавшейся оконной раме подуло сквозняком. Я зябко поёжилась и залезла с ногами на кровать мачехи, спрятав замёрзшие ступни под одеялом.

В коридоре послышались шаги, а затем в дверь постучали. Я напряглась, но Фаина, часто заморгав, очнулась и разрешила войти. Визитером оказался тот самый мальчик, что принёс мне записку от мачехи.

Стрельнув в мою сторону заинтересованным взглядом, мальчонка коротко поклонился мачехе и чётко доложил:

- Обед готов, эйра Фаина!

- Обед? Но где он его приготовил? – удивилась я, вспомнив холодное, словно нежилое помещение кухни. Тогда у меня создалось впечатление, что печь вообще давно не топили.

- А! Отмахнулась мачеха, мы уже давно готовим в малой гостиной, в камине. Не очень удобно, но приспособились.

- Может, сюда принести? Засомневалась я.

- Суп на обед, расплескаем, - пожал плечами мальчонка.

- А мы постараемся осторожней, - подмигнула я ему и, с сожалением выпростав ноги из-под тёплого одеяла, пошла за ним.

В малой гостиной, как и везде, было пусто, лишь тяжёлый дубовый стол сиротливо жался к огромному камину, который видал и лучшие времена. Тогда отец был ещё жив, и в этой гостиной проходили наши семейные трапезы, а в камине уютно потрескивали дрова, согревая не столько наши тела, сколько души.

Сейчас на большом грубом крюке в камине висел котелок, от которого божественно пахло ухой! Я глубоко вздохнула и зажмурилась. До чего давно я не ела суп! А уж уху я всегда любила. И мне ужасно надоели тушёные овощи или овощной суп и каши! Но актёры цирковой труппы не могли указывать хозяину, чем их кормить.

Я помогла мальчонке снять котелок с огня, и мы поставили его на стол. Затем большим черпаком я налила в глубокую миску уху, взяла сухарь, ложку и, осторожно ступая, пошла в комнату мачехи.

Едва я устроила на её коленях обед, вошёл мальчик и принёс такую же порцию мне. Я поблагодарила его и даже осторожно погладила по голове. Пацанёнок смущённо зарделся и, пожелав нам приятного аппетита, вышел.

Несколько минут мы усиленно дули на горячий рыбный бульон да осторожно ели, закусывая размоченным в супе сухарем.

- Хорошую рыбу купил… Как зовут мальчика?

- Дитрих.

- Ах да, конечно.

- Он её не покупал, - Фаина подняла на меня взгляд карих глаз и лукаво улыбнулась. – Дитрих часто ловит нам рыбу с помощью ловушки. Сам сделал! – гордо добавила она. – Правда, далеко приходится ходить к озеру на краю города. Я волнуюсь, когда он уходит надолго.

А я поразилась, насколько она изменилась за то время, как умер мой отец. Но больше всего эта аристократка из обедневшего древнего рода изменилась за последний год. Теперь она научилась радоваться совсем простым вещам, например, что можно сэкономить на покупке рыбы, поймав её.

- Тебе не хватает тех денег, что я тебе даю? – я отставила в сторону опустевшую миску.

- Как тебе сказать? – щёки мачехи окрасил румянец. – Мне и так неудобно, что я живу за твой счёт! А теперь у меня и лишний рот появился! Дитрих мне, конечно, очень помогает, да и теперь не так страшно одной, но… Ребёнок растёт, ему еды нужно не меньше, чем мне. Вот мы с ним и стараемся экономить на чём можем. И всё же я всё пытаюсь придумать, на чём смогла бы заработать. Но пока, увы, не получается! – понурилась она.

- Фаина, а ты смогла бы сшить мягкую игрушку?

- Что? – Она удивлённо захлопала глазами. – Зачем это тебе?

- Знаешь, я кое-что придумала! И очень надеюсь, что у меня получится!

Я рассказала мачехе о своей идее с новым форматом выступления и про мой разговор с хозяином цирка. А также и про выдвинутое им условие.

- Так вот, я надеюсь, что мы сможем купить ткань мне для платья, выкроить его, а из обрезков нашить маленьких игрушек! Это ведь сколько денег мы смогли бы сэкономить! В этом случае из моей зарплаты и тебе достаточно останется! – Я напряжённо посмотрела в лицо мачехи в ожидании её вердикта.

Женщина задумалась.

- По поводу циркового выступления уродцев с номерами ничего сказать не могу. Но что касается твоей задумки с экономией денег, здесь я тебе смогу помочь. И думаю, даже больше, чем ты можешь представить! – внезапно лицо мачехи озарила лукавая улыбка.

Меня несколько покоробило, когда она моих коллег по труппе назвала уродами, ведь я уже давно не замечала особенностей их внешности, но я знала, что мачеха не хотела никого обидеть. А вот ее неожиданное обещание помощи в экономии денег меня удивило. Ведь кому, как не мне, было знать о том, что она бедна, словно церковная мышь! Впрочем, точно так же, как и я, цирковая.

- Открой вон ту дверку, - указала она в угол комнаты. И я только сейчас обратила внимание, что там имеется еще одна дверь, частично скрытая портьерой.

Я толкнула узкую створку, оклеенную тканевыми обоями, отчего она сливалась со стеной, и просто ахнула! Это было совсем небольшое помещение, больше напоминающее кладовку в квартире из прошлой моей жизни. Слева и справа до потолка шли широкие полки, заваленные рулонами с различными видами и расцветками ткани.

Глава 10. Браво!

Войдя в свою комнатку, я тут же обо что-то споткнулась. Нащупав подсвечник, зажгла свечу и, посветив по сторонам, ахнула. В груди все сжалось от обиды, злости и брезгливости. По моей аккуратной спаленке словно Мамай прошел! Все было перевернуто и разбросано. Сразу было понятно, что что-то искали. Тут я вспомнила вопрос шпрехшталмейстера о моей зарплате и мой ответ, что я оставила деньги в кибитке.

Неужели это он? Я поставила подсвечник на стол, села на уголок кровати и бессильно оглядела погром. На минуту закрыв глаза, постаралась успокоиться. Самое главное, что все же деньги я забрала с собой и отдала Фаине, а также отдала ей золотую монету. Больше ничего ценного у меня не было.

Я устало поднялась и принялась наводить порядок и, по ходу дела, размышляла. Кто бы ни влез ко мне в комнату, днем бы он вряд ли стал это делать, его могли заметить, а вот когда стемнело, вполне. Но при этом человек явно понимал, что я могу вскоре вернуться, а потому спешил и действовал неаккуратно, разбрасывая мои вещи.

Я замерла посреди комнаты, вспоминая, когда именно закончился ливень. Выходит, этот некто наведался ко мне с недобрыми намерениями именно под покровом темноты, когда дождь уже закончился, и потому, скорее всего, дождь не смыл его следы! Я должна была узнать, кто именно это был. И от кого в будущем мне стоит ждать неприятностей.

Я обула калоши, потушила свечу и открыла дверь. Постояла с минуту на пороге, привыкая к темноте, и шагнула за порог. К моей комнате вело две цепочки следов. Первой были мои маленькие следы, а вот вторая цепочка больших следов вела… нет, не к кибитке шпрехшталмейстера, что было ожидаемо, а к двери комнаты Акси!

Да, я знала, что у худосочного, словно скелет, мужчины очень вредный, желчный характер, но на воровстве его еще не ловили. Но все когда-то случается в первый раз! Впрочем, жаловаться я на него не стану. Ведь, как говорится, «Не пойман – не вор», а вот заиметь себе врага в мои планы пока не входит.

Закончив уборку в комнатке, спрятала в сундучок под столом отрезы ткани для платья и выкройки будущих игрушек, быстро разделась и с наслаждением забралась под тонкое одеяло. День был довольно насыщенным событиями и приключениями, поэтому я уснула, едва моя голова коснулась подушки.

По заведенному в цирке порядку, с утра, после завтрака, члены труппы попарно, по графику, наводили порядок на манеже, прохаживаясь по песку с граблями и выбирая из него кусочки не замеченных при вечерней уборке овощей и фруктов, а также протирали скамьи от пыли. Далее было свободное время вплоть до шестнадцати часов.

Вообще, в этом мире в сутках было двадцать часов, так что и циферблат тоже отличался от привычного мне, да плюс еще ход стрелок в противоположную сторону. Но за три года жизни в этом мире я уже привыкла к этому.

К счастью, сегодня было не мое дежурство, поэтому времени до вечернего представления было предостаточня, и я решилась на эксперимент! Конечно же, игрушки мы еще не успели сшить, но кое-что я могла и сейчас попробовать! Подумав, к кому бы я могла обратиться с просьбой, выбрала Марту Ильиничну.

Несмотря на ее богатую окладистую бороду и почти гусарские усы, женщина очень любила наряжать себя и наносить довольно яркий макияж. Поэтому белую краску для лица я попросила именно у нее! На вопрос, зачем она мне нужна, сделала загадочное лицо и упорхнула, смеясь.

Отрезав от бежевой ткани узкую полоску, вырезала из нее бабочек. Для моей задумки обычное пестрое платье для выступлений не подошло бы, а вот мое невзрачное коричневое для выхода в город, вполне. Правда, у него были длинные рукава, чтобы привлекать своим видом как можно меньше внимания, но для первого раза и такое сойдет! Поморщившись при виде этого довольно невзрачного наряда, я решила не терять времени и попробовать преобразить его.

Я ловко пришила на него своих бабочек и удовлетворенно выдохнула. Первый этап был закончен. Вторым была прогулка в небольшой сквер, что располагался непосредственно за нашими кибитками. С собой я позвала карлицу и ее дочку Ребекку.

Пока мы с Матильдой сидели на скамейке в тени акации, девочка весело бегала по полянке и ловила панамой бабочек. У такой малышки было немного шансов угнаться за шустрыми красавицами, но штук десять поймать ей все же удалось!

Я возвращалась назад с радостным предвкушением, и все же волнение заставляло сердце биться сильнее. Признаться, мне было довольно страшно. Я боялась, что мой план не сработает, но все же, прежде чем дать надежду моей труппе, я должна была проверить свою идею.

За полчаса до начала представления я начала готовиться. Усевшись перед маленьким треснувшим зеркалом, взяла кисточку, обмакнула в белую краску и дрожащей рукой принялась рисовать.

За кулисами все удивленно уставились на меня, а затем посыпались различные комментарии. Женщины, само собой, восхищались, но мужчины вели себя сдержанней, хотя, как мне показалось, в их глазах зажегся вполне себе мужской интерес. Лишь Акси, как всегда, проворчав что-то нелицеприятное, сморщил и без того покрытое морщинами костлявое лицо и удалился.

Я понимала, что и такие, как он, среди зрителей найдутся, но в целом все же рассчитывала на более-менее позитивную реакцию. Хотя платье, скорее всего, все же придется отстирывать от «благодарности» почтенной публики.

Обратиться за помощью к шпрехшталмейстеру было самым большим моим страхом. И все же, вытерев о платье вспотевшие ладошки, я подошла к нему.

- Уважаемый эйр Теодоро! Можно вас попросить об одной услуге?

- Уважаемый? Об услуге? – хмыкнул он. – Ну давай, попробуй!

Его насмешливый тон едва не сбил меня с настроя, но все же я вздохнула и на одном дыхании выпалила:

- Объявите меня сегодня как «Женщину-бабочку»!

У мужчины отвисла челюсть от удивления, а затем он громко захохотал. Успокоившись, вытер кулаком выступившие от смеха слезы и с трудом проговорил:

- Ну и рассмешила ты меня сегодня, Азалия! Ладно, так и быть, объявлю. Теперь мне даже самому интересно, что из всего этого выйдет, - он оглядел меня с ног до головы и, хмыкнув, вышел на арену цирка.

Глава 11. Горькая правда

Не помню, как я оказалась за кулисами, но даже не успела опомниться, как уже была окружена всей труппой в полном составе! Хотя нет, не было Акси, но этот мужчина, похоже, в принципе был не способен испытывать положительные эмоции.

- Азалия! Это было просто чудесно! – подпрыгивая, хлопала в ладошки Ребекка, дочка Матильды. Да и ее мать от нее не отставала, расхваливая мой чудесный номер!

- Молодец! Поздравляю! «У тебя получилось!» — пробасил трехглазый Джеймс и грубовато, но от души похлопал меня по плечу.

- Ази! Ты просто красотка! – сверкнул широкой улыбкой сквозь черные заросли жестких волос Измаил, паренек с гипертрихозом на лице.

Вскоре восторженные комментарии слились для меня в многоголосый гул. Поблагодарив всех за поддержку, я пообещала, что после ужина мы обязательно соберемся, чтобы начать сочинять номер для каждого из них. После чего поспешила вернуться в свою комнату, чтобы в тишине вспомнить все в деталях и порадоваться за свой первый успех.

Закрывшись, я, как была в платье, упала на кровать и мечтательно уставилась в потолок, вспоминая, как невероятная, воздушная мелодия буквально вела меня в танце, отчего я двигалась естественно и красиво!

А почему я решила, что красиво, так ведь зрителям понравилось! А иначе они не стали бы кричать мне «браво»! И да, с бабочками тоже замечательно получилось! Тот самый вариант, когда «дешево и красиво». Я постаралась представить, как я выглядела со стороны, и недовольно поморщилась, все же платье действительно не для выступления, слишком мрачной расцветки. Постараюсь как можно скорее сшить себе новое, да, возможно, что и не одно. Тем более что ткани у нас с Фаиной предостаточно!

Я быстро переоделась в повседневное платье, а расшитое бабочками, оглядевшись и не найдя место лучше, аккуратно повесила на крючок. Да, нужно будет попросить кого-нибудь из мужчин наделать мне простеньких вешалок да перекладину, чтобы вешать мои «концертные» наряды!

Я радостно закружилась и сильно ударилась бедром о край стола. Зашипев от боли, села на кровать и принялась растирать больное место, посчитав, что кто-то сверху таким образом меня одернул, чтобы не забывалась и не витала в облаках раньше времени.

Услышав звук гонга, созывающего на ужин, поспешила на его зов. Я была страшно голодна, а еще мне не терпелось обсудить сегодняшнее выступление с членами труппы. Кроме того, я обещала им помочь с их номерами. А для этого, мне предстояло вспомнить выступления циркачей из моей прошлой жизни. Хотя, как мне кажется, моим товарищам больше подойдут номера клоунов, ведь смех может делать людей добрее! Во всяком случае, я очень на это надеюсь!

Ужин прошел непривычно весело, на общем душевном подъеме даже тушеная капуста сомнительной свежести показалась довольно вкусной. Люди смеялись и строили различные предположения, кто что мог бы делать на сцене. Я слушала их и понимала, что все это не то! Они искренне надеялись, что пусть и несложные цирковые номера в их исполнении, но выполненные хорошо, вызовут ликование публики. Но я понимала, что это не так. В цирк уродов люди шли за другими эмоциями. Посмотрев на тех, кому по жизни очень не повезло с внешностью, зрители начинали себя чувствовать увереннее, красивее, умнее и удачливее, в конце концов!

Все цирковые номера, которые будут выполнять мои коллеги, должны быть им под стать: неуклюжие и обязательно смешные! Только вот как мне объяснить это людям, чтобы не обидеть и не вызвать зависти и злости. К сожалению, они не понимают, что те, кто приходят на них смотреть, глубоко внутри очень неуверенные люди, а самый простой для них способ немного приподняться в собственных глазах — посмотреть на тех, кому по жизни не повезло куда больше, чем им самим.

- Эй! Азалия! Ты что, уснула? – я вздрогнула, растерянно хлопая ресницами и глядя на обращенные ко мне внимательные лица коллег.

- Да так, задумалась, - нервно улыбнулась я, вдруг поняв, что именно сейчас мне придется объяснить им то, что большинству из них будет услышать не очень-то и приятно.

- Эй! Азалия! Хозяин зовет! – голос шпрехшталмейстера впервые прозвучал для меня прекрасной музыкой, откладывая на неопределенный срок тяжелый разговор.

Я вскочила с лавки, скорчив извиняющуюся рожицу, но в душе ликовала. Проходя мимо эйра Теодоро, ослепительно улыбнулась, успев увидеть его вытянувшееся от удивления лицо. Постучав в кибитку хозяина, вошла, все также улыбаясь.

- Что, добилась своего? – прорычал вершитель наших судеб, ковыряясь ногтем мизинца между зубами.

Перед ним на изящном столике в глубокой миске возвышалась целая гора вареного мяса! Судя по всему, слишком большая даже для его неуемного аппетита. Мой рот тут же наполнился слюной. Я попыталась вспомнить, как давно ела мясо таким вот образом, а не вылавливая его следы в каше. Кажется, это было, когда мой второй отец был еще жив, а это значит, три года назад!

- Ну что молчишь? – рык хозяина вырвал меня из воспоминаний, навеянных мясным духом и видом.

- Простите, эйр Покровски! Задумалась!

- Задумалась она! Интересно, о чем это? – проворчал он и сплюнул на ковер мясное волоконце.

- Да вот думаю, как сделать мой номер еще лучше?

- Эээ! Нет! – погрозил хозяин толстым, словно сарделька, пальцем. – Лучше не надо! Хотя… А где мягкие игрушки, которые ты обещала купить?

- Первая партия уже почти готова! – отрапортовала я. – Они выкроены, осталось только сшить и набить ветошью!

- Ты их что, не купила? – насупил хозяин кустистые брови и грозно подался вперед.

- Эйр Покровски! Я куда лучше придумала! Игрушки очень дорогие, даже маленькие. А нам их нужно очень много. Я купила ткань и теперь из нее нашью много игрушек! Так выйдет куда выгодней!

- Выгодней выйдет! Кому выгодней? Тебе, а не мне! – в недовольном голосе грузного мужчины мне почудился обиженный ребенок, которому дали конфетку, но не такую большую, как его приятелю.

- Сначала мне! Ведь из своей зарплаты я смогу купить много ткани и сшить куда больше игрушек, чем если бы купила готовые. А вот тогда уже начнется ваша, эйр Покровски, выгода! Ведь тогда вы сможете их продавать раз за разом!

Глава 12. Просим женщину-бабочку!

Несмотря на неожиданный, но бесспорный триумф на сегодняшнем представлении, я чувствовала себя напуганной. Этот черный, притаившийся во тьме экипаж напомнил мне о недавней встрече с таинственным незнакомцем, а также еще и о том, как увидела его на сегодняшнем представлении.

И да ладно бы это, в конце концов, аристократы тоже люди, и, возможно, ему просто захотелось посмотреть представление! Не такая уж я звезда цирка, чтобы приходить специально на меня смотреть, да и даже маломальского успеха у меня не было вплоть до сегодняшнего дня.

Я бы, наверное, и вправду не обратила особого внимания на повторную встречу с незнакомцем, если бы не предостережение мачехи. Я долго ворочалась в кровати, буквально чувствуя, как напряжена каждая клеточка моего тела, казалось, что все органы чувств обострились до предела, остро реагируя на каждый шорох у моей двери. Мне все мерещилось, что вот-вот в замочной скважине завозится отмычка, и… Фух! Я вспомнила, что у кибитки довольно крепкая дверь, которая изнутри закрывается на большую задвижку. Ну, а если кто-то начнет ко мне ломиться, то на шум сбегутся все члены труппы!

Разбудил меня задорный щебет птиц, приветствующих чудесное солнечное утро. Брачный сезон пичуг еще не окончился, поэтому самцы всех видов и расцветок вовсю старались произвести впечатление на своих дам, желая им доброго утра.

Прищурившись от удовольствия, я сладко потянулась, стоя перед окном. Да так и застыла на месте, чуть не вывихнув себе в зевке челюсть. Окно было распахнуто настежь!

Мысленно обозвав себя всеми известными ругательствами, тяжело опустилась на кровать. Выходит, я вчера гипнотизировала дверь, но при этом окно моей маленькой комнаты всю ночь было открыто! Заходи – не хочу!

Настроение заметно испортилось. Вспомнив, что скоро позовут к завтраку, решила продолжить самобичевание чуть позже, а потому поспешила умыться из кувшина и заплести тяжелые темно каштановые волосы в косу.

После того, как мною еще только вчера восхищались, надевать свое мрачное старенькое платье совсем не хотелось, но пришлось. Было ясно, что к шитью мне нужно приступить как можно скорее! Обновки мне просто крайне необходимы!

Привычный завтрак из моей когда-то любимой пшенной каши вышел не очень приятным. Все ели молча, погрузившись в собственные думы, и лишь иногда бросали на меня косые взгляды. Я невольно поежилась, неужели все решили «дружить против меня»?

Но, к счастью, это было не так. Едва все поели и сложили освободившиеся плошки в лохань с водой, ко мне подошла Эмма, молодая девушка с патологией коленных суставов, которые сгибались в противоположную сторону, отчего она всю свою жизнь вынуждена ходить никак иначе, как на четвереньках!

Признаться, я долго привыкала к ней. Я ни коем образом не хотела обидеть эту бедную девушку, но мне трудно было на нее смотреть. Все боялась, что она увидит в моих глазах жалость, а ей это очень не нравилось.

- Азалия, ты поможешь придумать для меня смешной номер? – ее голубые глаза смотрели на меня снизу вверх с надеждой и затаенным страхом, что я ей откажу.

- Обязательно помогу! – излишне оптимистично пообещала я ей, уже ругая себя за это. Я даже не могла себе представить, что посоветую ей делать на сцене то, за что над ней будет смеяться весь зрительный зал! В этом случае я даже не представляла, что хуже, когда тебя освистывают или когда над тобой смеются. Вот если бы она не знала, что смеются именно над ней! И вдруг… Гениальное в своей простоте решение прямо-таки осветило темную перспективу предстоящих клоунад моих коллег по несчастью!

- Девочки! «Мне нужна ваша помощь!» — провозгласила я радостно, оказавшись под прицелом почти десятка пар глаз. – И за работой я расскажу свою идею насчет выступлений!

- А почему это только девочкам расскажешь? – обиженно пробасил толстяк Изи, осторожно усаживаясь на скамейку рядом со мной.

- Да, нам тоже позарез нужна идея! – поддакнул Измаил и присел с другой стороны от меня. Вблизи он почему-то еще больше походил на славного дворового песика, только черной блестящей пипки носа не хватало.

- Мы тоже можем помочь! Ты только скажи, что нужно делать! – прогудел трехглазый Джеймс.

Так я вдруг оказалась окружена всей труппой, с надеждой смотрящей на меня и ожидающей помощи.

- Игрушки мягкие сшить нужно! – коварно прищурилась я, ожидая возмущенной реакции.

- Ну, нужно, значит, нужно! – пожал широченными плечами Джеймс, а я невольно засмотрелась на тугие, перекатывающиеся под его черной кожей мышцы.

- Что? – засмущался он, а кто-то из женщин хихикнул.

- Кажется, я для тебя номер придумала!

А дальше, убрав со стола посуду, все дружно расселись вокруг него. Я поспешила в свою комнатку, по дороге бросив взгляд на противоположную сторону улицы, где еще вчера ночью увидела большое черное пятно, напоминающее черную карету. Там, у обочины, я обнаружила большой куст, который в темноте вполне мог показаться чем-то другим. С облегчением выдохнув, я забежала в кибитку и, достав из-под стола коробку с рукоделием, вернулась под тенистый навес.

Лето еще только начиналось, но жара временами уже начинала донимать в дневные часы, поэтому удачно размещенный навес в тени шатра Шапито давал нам желанную прохладу и освежающий ветерок.

Разложив на столе выкройки зайчиков и мишек, показала, как нужно их сшивать. Затем нарисовала на куске старой афиши еще несколько зверюшек и показала, как их правильно обводить, а сама взялась за выкройку своего нового платья.

Было потешно наблюдать, как Джеймс и Изи своими огромными ручищами пытаются работать с маленькими кусочками ткани. Но, наконец, и им нашлось занятие! Изи обводил шаблон мелком, обрисовывая новые фигурки, а Джеймс, сложив полоску ткани в несколько раз, по верхнему контуру вырезал сразу стопочку одинаковых деталей, благо Бог силушкой не обидел!

Я окинула взглядом стол, за которым дружно работала вся труппа, и улыбнулась. Вместе у нас больше шансов добиться чего-то значительного, но все же предстоит еще очень много работы!

Глава 13. Номер первый

Едва последний зритель покинул шатёр «Шапито», будущие артисты принялись взволнованно переговариваться, а шпрехшталмейстер, включив вторую скорость, отправился с докладом к хозяину.

Участники же труппы начали громко рассуждать о причине такого странного поведения зрителей, но в конце концов сошлись на мнении, что это к лучшему, так как билеты раскуплены, гнилье тоже, но зато и они сами, и арена остались чистые. И что бы это ни значило, но вечер однозначно сегодня приятный!

Запыхавшись, вытирая рукавом пот со лба, вернулся шпрехшталмейстер и передал распоряжение хозяина, чтобы мы немедленно приступили к подготовке номеров для остальных членов труппы. А завтра утром у него на столе должен быть макет новой афиши. Мы переглянулись, поняв, что отдых еще долгое время будет нам только сниться.

К себе в комнату я вернулась уже затемно. Я так устала и хотела спать, что по сторонам вовсе не смотрела, и уж точно даже и не вспомнила о подозрительной чёрной карете.

Но едва я поднялась по трём ступеням к своей двери, как мой взгляд наткнулся на пышный букет немного подвядших луговых цветов. Я оглянулась, но, само собой, никого не увидела. Подняв нежданный подарок, вошла в комнату.

Вазы у меня, само собой, не было, потому пришлось положить цветы в умывальную лохань. Раздеваясь ко сну, я задумчиво разглядывала соцветия мелких голубых и жёлтых цветков и пыталась предположить, кто бы мог мне их принести, но так ничего и не придумала. Единственное, в чём я была практически уверена, что этот букет точно не от незнакомца. Ведь, судя по всему, он очень богат и вряд ли бы подарил понравившейся ему девушке букет из таких простых цветов.

Так или иначе, но было приятно! Мне ещё никто ни в прошлой, ни в этой жизни не дарил цветов! Засыпала я с улыбкой. Наутро, едва открыв глаза, я вспомнила прекрасный сон, который, как ни странно, не испарился из моей памяти с первыми лучами солнца!

В нём тот загадочный красивый аристократ вёл меня под венец! Мы шли с ним по человеческому коридору, а вокруг раздавались заздравные выкрики. Нас окружали лица незнакомых людей, которые почему-то радостно улыбались мне и совали в руки подвявшие букеты полевых цветов.

Удивившись диковинному сну, я осторожно умылась уже не очень свежей водой, в которой лежал вчерашний букет. Взгляд упал на так и недошитое мною новое платье для выступлений, но сейчас у меня совершенно не было времени им заняться. Вчера мы придумали пока два номера, и сейчас, благодаря стараниям Витаса, макет афиши ляжет на стол хозяина.

Я снова надела уже набившее мне оскомину невзрачное платье, сейчас, как никогда за последние три года, жалея, что сдала в скупку все свои наряды, подаренные отцом.

Взглянув перед выходом в небольшое зеркальце, вздохнула при виде белых пятен, словно брызги краски, расцветивших мне лицо, шею, да и, собственно, всё мое тело. Эти пятна на коже, красивого оттенка «кофе с молоком», казались еще ярче.

Стало грустно. Если бы не они, то я была бы просто красавицей! И у меня отбоя не было бы от женихов, выбирай — не хочу! А с таким «дефектом» я и с богатым приданным оказалась никому не нужна!

Заслышав звук гонга, созывающего нас на завтрак, подхватила из лохани завядший букет и вышла на улицу.

До чего мне нравится первый летний месяц, когда листва еще молодая, не покрытая городской пылью, и по очереди цветут кустарники и деревья, разнося по округе чарующий аромат!

Я глубоко вздохнула и, постаравшись отбросить от себя дурные мысли, пружинящей походкой направилась на аромат пшенной каши. Я пришла одной из первых и, прежде чем сесть за стол, выбросила в ведро потерявший всю прелесть букет.

- Ого! И чем же тебе кавалер не угодил, что ты его цветы в ведро выбрасываешь? – с улыбкой поддела меня Марта Ильинична, подвязывая тонкой тесьмой свою бороду, чтобы не испачкать в каше. Получилось довольно забавно, и я еле сдержалась, чтобы не прыснуть в кулак.

Добрая женщина заметила мою реакцию, но нисколько не обиделась. Наоборот, громко удивилась, как это бородачи-мужчины умудряются есть, не запачкав бороды?

- Витас! А ты что такой мрачный? – Марта Ильинична обратила внимание, что человек «о двух лицах», как его называют в афише, сидит, уткнувшись в тарелку, и хмурит густые брови. Тонкая шапочка, прикрывающая его второе лицо, расположенное на затылке, неприятно бугрилась, выдавая место положения довольно крупного мясистого носа.

Я вздрогнула и, наклонившись ниже к тарелке, покосилась на мужчину, опасаясь, что он заметил мою невольную реакцию. И надо же было такому случится, что в этот момент он тоже посмотрел на меня своими черными глазищами. Не знаю, что он такого увидел в моем взгляде, но, быстро поблагодарив повара за завтрак, вышел из-за стола.

Мы с Мартой Ильиничной удивленно переглянулись. Витас и так особо не отличался общительным характером, а последнее время вообще ходил, словно в воду опущенный.

- Всем доброго утра! – весело прочирикала вечная девочка, карлица Матильда, с трудом залезая на скамейку. – Чем это вы Витаса так обидели, что он от вас как угорелый бежал?

- От нас? Как угорелый? – мы с бородатой женщиной снова удивленно переглянулись.

- Аааа, вот оно в чем дело! – шлепнув себе в миску большую ложку каши, этой же ложкой карлица указала на завядший букет цветов. – Ну что же вы обидели хорошего человека? Он старался вчера, собирал этот букет! – прикрыв глаза от удовольствия, она облизала ложку.

А я так и ахнула! Первый воздыхатель появился у меня в этом мире, и такой, что аж дрожь берет!

Глава 14. Шок

- Да ну! – ахнула бородатая женщина, и ее глаза так и заблестели от любопытства. – Неужели наш Витас влюбился? Азалия, я хотела бы тебя поздравить, вот только не уверена, что есть с чем, - она с сомнением покосилась на меня.

- Оооо, нет, только не это! – простонала я, - лучше пусть это будет… Да никто из наших не будет! – я вспомнила карикатурное лицо на затылке этого мужчины, и меня передернуло.

- Да, не повезло мужику! – задумчиво покачала головой Марта Ильинична, - так-то вполне себе симпатичный! Но это второе лицо… Иногда, мне так и кажется, что оно всё понимает и подслушивает! - понизила она голос, и посмотрела по сторонам.

- Согласна! – кивнула я, с грустью смотря на недоеденную кашу. После такой новости как-то даже и аппетит пропал. – Мне тоже все время кажется, что это лицо тоже разумное, ну, как бы самостоятельная личность.

Матильда громко, взахлеб засмеялась, а мы удивленно уставились на нее, ожидая, когда закончится эта странная истерика.

- Зна… Знаете, о чем я подумала? – сквозь смех, вытирая слезы, простонала она.

- Так о чем? – проворчала Марта Ильинична, отхлебывая из литровой кружки горячий травяной чай.

- Даже не так. Я представила, что любимся мы с ним на солнечной полянке…

Внезапно меня окатило теплым душем из мятного чая, и я замерла, хлопая глазами.

- Азалия! Прости, дорогая! От неожиданности я это, от неожиданности! – запричитала женщина, поспешно стряхивая с меня капли чая, которым она меня щедро окатила.

Рядом громко заливалась Матильда, радуясь невольному представлению, а я лишь поняла, что без душа мне не обойтись, уж больно сладкий чай любит Марта Ильинична.

- Ладно, не страшно, - поспешила я успокоить бородатую женщину, я уже поела, успею ополоснуться перед репетицией! – Я уж было хотела соскочить со скамейки, но была удержана мощной ручищей Марты Ильиничны.

- Ну уж нет, девонька! Зря ты что ли пострадала? Давай дослушаем, что там начала нам рассказывать эта бесстыдница! – и перевела до крайности пытливый взгляд на карлицу. Та, невозмутимо болтая короткими кривоватыми ножками, с удовольствием ела кашу.

- Да что рассказывать? – подняла она на нас глаза, - ну привиделось мне, что любимся мы с Витасом в травке, - мечтательно закатила она глаза, - я лежу, смотрю в голубое небо, а надо мной пыхтит и потеет Витас…

Я чуть снова не подавилась от подобной откровенности, и все же невольно задержала дыхание в ожидании, что она расскажет дальше.

- Ну, лежу я, по моему телу от низа живота распространяются сладкие горячие волны…

- Так я не пойму что-то, ты это представляешь или вспоминаешь? – прервала ее Марта Ильинична.

- Да хоть и вспоминаю! – дерзко ответила маленькая женщина и задрала нос, уперев руки в боки. – Витас им, видите ли, не хорош! А что, к вам очередь из мужчин выстраивается, что ли? Ну да, было у нас! Было! И мне, между прочим, очень даже понравилось!

Бородатая женщина нервно хохотнула и, закашлявшись, покраснела.

- Да ну! Врешь ты всё!

- Вру? А откуда, по-твоему, Ребекка взялась? Попутным ветром, думаешь, ее надуло? – Спрыгнув со скамейки, подбоченилась Матильда, напоминая маленького бойцового петушка.

- Так это от него у тебя дочка? Да как же так? Она у тебя нормальная уродилась! Я-то думала, от какого обычного мужика, - ошарашенно покачала головой бородатая женщина. – Ну, а так что такого тебе привиделось? Ты начинала рассказывать, - ее тон стал примирительно ласковым, было видно, что женщине было до жути интересно узнать подробности.

- Ну, не сейчас привиделось, а тогда. Ну, мне почему-то казалось, что второе лицо Витаса подслушивало нас! Ну, слушало наши вздохи и стоны. И так и казалось, что оно вот-вот засмеется и чего-нибудь скабрезное скажет.

- Да ладно тебе! – махнула на нее рукой Марта Ильинична, - всем давно известно, что оно не живое! Ну, просто лицо и всё тут. Витас им только по желанию может гримасничать да делать, чтобы оно улыбалось, вот и всё!

Тут уже я заинтересовалась. Несмотря на то, что мне было неприятно внимание этого мужчины, хозяин цирка именно мне поручил заняться подготовкой номеров, и прямо сейчас я придумала номер для Витаса. Вот только найти бы мне в себе силы с ним общаться после того, что я узнала.

Между тем, на завтрак стали подтягиваться остальные члены труппы, а я, пожелав им приятного аппетита, поспешила к себе в комнату за чистым платьем и полотенцем. К сожалению, единственным моим сменным нарядом было то самое платье с нашитыми бабочками и крыльями. Я с сомнением посмотрела на него и, махнув рукой, все же взяла. Решила, что то, что на мне, я застираю и повешу сушиться на солнышке, а в этом крылатом вполне можно походить по территории цирка.

Зайдя в тесный тамбур купальни, удивилась, что так много налито воды на полу, обычно по утрам редко кто купается. Я закрыла дверь на щеколду, поспешно повесила на крюк сухой наряд, полотенце и поспешно стянула с себя липкое, облитое сладким чаем платье. Бросив его в деревянную лохань для стирки, открыла дверь купальной кабинки, шагнула в нее и остолбенела, глядя в удивленные глаза намыливающегося Витаса.

Глава 15. "Из огня да в полымя"

Я с трудом сглотнула, уставившись на голого мужчину, и только спустя несколько мгновений поняла, что и сама стою перед ним совершенно голая. Понять-то я поняла, вот только сделать ничего не успела. Бросив мочалку на пол, Витас шагнул ко мне и мгновенно сграбастал своими волосатыми ручищами!

Я ахнула и уперлась ладонями в его скользкую от мыла грудь. От ужаса я еще некоторое время не могла проронить ни звука, лишь молча пыталась вырваться из крепких объятий непонятно что надумавшего себе мужчины. Хотя, скорее всего, понятно, что, и вскоре он подтвердил мое предположение.

- Ты пришла! Все же я верно почувствовал, что между нами появилась связь! Ну что ты боишься, моя пятнистенькая? Ну, иди ко мне! Ты не пожалеешь, сама что пришла ко мне! – жарко шептал он мне на ухо, наглаживая спину, а временами и мои ягодицы.

Прийти в себя помогла мне фраза: «…сама ко мне пришла!», я дернулась и, поскользнувшись на мокром полу, растянулась на спине во весь рост.

Глаза мужчины вспыхнули голодным блеском, едва его взгляд упал на мое тайное местечко, и с нетерпеливым рычанием он тут же опустился на колени и накрыл меня своим телом. Его колено вклинилось меж моих ног, силясь их раздвинуть.

Доказательство его серьезных намерений упиралось мне в живот, а он сам, тем временем, бормоча что-то неразборчивое и удерживая меня одной рукой, другой мял мою грудь.

- Отпусти меня! Отпусти сейчас же! Я не к тебе пришла, а просто помыться! – задыхаясь, еле выталкивала из себя рубленые фразы, чувствуя, что даже они отнимают у меня силы.

Мышцы ног от перенапряжения скрутило судорожным спазмом, а боль словно отрезвила. Я со всей ясностью вдруг поняла, что спасения мне ждать неоткуда, так как самолично закрыла дверь на щеколду! Остается действовать хитростью.

- Стой! Подожди! – задыхаясь, прошептала я, - у меня же первый раз! Разве он таким должен быть?

Витас вскинул на меня затуманенный страстью взгляд и моргнул.

- Первый раз? – его хватка немного ослабла, и я смогла оттолкнуть от себя его колено.

- Да, первый раз! Разве ты не знаешь, что женщинам больно бывает в первый раз? – постаралась я воззвать к остаткам его мозгов, затуманенных животной страстью.

- Я сделаю все быстро, и боль сразу пройдет! – принял он решение и снова усилил давление, пытаясь раздвинуть мне ноги.

- Хорошо! Тебе. Лучше. Знать, - я уже задыхалась, все тело ломило от жуткого перенапряжения, но я еще боролась.

Мне вовсе не улыбалось потом всю оставшуюся жизнь вспоминать, что мой первый раз был не по доброй воле, да еще и с цирковым уродцем.

– Давай. Постелем. Хоть что-то. Вон. Рогожку, - кивнула я в угол купальни. Витас повернул голову и ослабил хватку. Я вывернулась ужом и, собрав последние силы, врезала ему коленом куда попало. А куда я попала, стало понятно по душераздирающему крику.

Мужчина, схватившись за причинное место, свалился кулем на пол. А я, словно пружина, вскочила на ноги и кинулась в предбанник. Мгновенно обернулась полотенцем, забросила на плечо сменное платье и, задыхаясь от ужаса, трясущимися руками принялась дергать задвижку.

Позади послышался стон и звук встающего с пола человека. У меня буквально дыбом встали волосы, а кожу спины стянуло от ощущения близкой опасности. Я еще раз дернула задвижку и выпала наружу.

Быстрый взгляд по сторонам, и я метнулась за угол кибитки, служившей нам купальней, а там мгновенно скрылась в густых кустах, за которыми начинался городской парк.

На счастье, во время моего фееричного бегства из купальни, на улице никого из наших не было, и завернутую в полотенце меня никто не увидел. И теперь мне оставалось незаметно и быстро надеть платье и вернуться к себе в комнату. Хотя, на самом деле, мне хотелось сбежать отсюда куда глаза глядят! Я даже представить не могла, как теперь смогу смотреть на этого мужчину, а уж тем более общаться каждый день!

Я забурилась поглубже в заросли неизвестного кустарника, радуясь его зеленой густоте. Но, с одной стороны, меня в нем не видно, а с другой, его ветви обступили меня так плотно, что я и пошевелиться могла лишь с огромным трудом, не то, что платье на себя надеть!

Я беспомощно огляделась, почесывая расцарапанные в кровь руки.

Думай! Думай! Иначе конец! Если голой меня увидят, то позора не оберусь! Тогда хоть из города беги!

Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Мне было необходимо включить голову и придумать выход из создавшегося почти безвыходного положения. Но выходило плохо. У меня между лопаток словно свербело, напоминая, что, скорее всего, именно сейчас меня ищет разъярённый мужчина.

Я пошатнулась и сделала шаг в сторону. Под моей ногой хрустнула тоненькая веточка, и я замерла, в ужасе вслушиваясь, что происходит по ту сторону куста, откуда я буквально вбуравилась в его заросли.

Посмотрела вниз, взгляд уперся в сломанную ветку, и тут, словно щелкнуло в моем мозгу, выдавая готовую идею спасения. Я медленно присела на корточки, а затем осторожно и методично начала обламывать веточки как можно ближе к корню, по одной. Какие-то из них давались легко, а какие-то приходилось перетирать найденным тут же небольшим камнем.

Спустя минут десять вокруг меня образовалось пустое пространство, вполне достаточное для того, чтобы я могла осторожно надеть платье, что я и поспешила сделать с максимальными предосторожностями.

Но едва я с облегчением выдохнула и подумала, что пора осторожно пробираться к себе в кибитку, как позади меня захрустели ветки, и рычащий голос разъярённого мужчины отрезал все пути к отступлению.

- Ага! Вот где ты, мерзавка! Думала, можешь от меня спрятаться? Выходи! Выходи, я сказал! Выходи пока по-хорошему, или я сейчас сам за тобой приду!

Сейчас! Бегу, волосы назад, - пробурчала я себе под нос, даже и не думая реагировать на угрозу. Я ещё в своём уме, чтобы добровольно идти в руки того, кто прибить меня готов. Оставалось только одно: двигаться в сторону парка, чем я и занялась, раздвигая ветки руками и осторожно продвигаясь вперёд.