Мечтайте правильно. Сильно. Отчаянно. Навсегда. Сборник

Мечтайте правильно. Сильно. Отчаянно. Навсегда

…представляет собой коллоидный матрикс, служащий для реализации жизненно-важных функций…

Это, и навязчивое «жжжжжжж» над ухом, сильно отвлекало. Я обвела глазами аудиторию, где, в звенящей тишине, раздавался бархатистый голос:

…рибосомы и запасные гранулы; остальное пространство занимает коллоидная фаза…

…имеются специальные трубочки — рапидосомы, аналогичные микротрубочкам простейших…

Муха, навязчиво и громко жужжащая, наконец-то, затихла, и я увидела её прямо перед собой, она сидела и смотрела на меня своими огромными фасеточными глазами и укоризненно, да-да, укоризненно, качала головой.

Скорее всего, даже муха понимала больше из того, что говорил бархатистый голос.

…глобулярные образования, состоящие из различных молекул…

Не поймите неправильно, всё это невероятно увлекательно, как фейерверк на день Независимости, сверкает, переливается, ты смотришь на разноцветные вспышки, фонтаны из разноцветных брызг, но кто захочет постоянно смотреть на фейерверк? Думаю – никто.

Так же и слова:

…рибосомы…

…эукариоты …

…резистентный…

Мало кто захочет слышать их каждый день, изо дня в день. Кроме тех тридцати человек, что сидят сейчас в этой же аудитории, где летает укоряющая меня муха.

И меня – Эмилии Бойл, прилежной студентки факультета английской литературы.

Вам кажется это странным? Я готова объяснить своё пристрастие к «глобулярным образованиям» и даже к «коллоидной фазе».

Это, конечно же, бархатистый голос, потому что, когда девушка слышит слово «рапидосомы», произнесённое таким голосом, это почти как слушать Кейко Матсуи – так же завораживающе прекрасно и хочется закрыть глаза и плыть, плыть по волнам этих звуков.

….рибосомы….

….эукариоты….

Чувствуете, как начинает спирать дыхание и слезятся глаза от невозможности выразить словами всю гамму чувств, которая обрушивается на тебя, а потом поднимает и несёт, несёт тебя в круговорот желания любить весь мир, а особенно – обладателя этого бархатистого голоса.

Прислушайтесь. И вы меня поймёте.

- Эмилия? Эмилия? Э-ми-ли-я? – услышала я сквозь вату, медленно поднимая глаза на звук. Медленно, потому что смотреть на обладателя невероятного голоса ещё более захватывающе, чем слушать. Мои глаза оказались напротив… напротив… в общем, напротив. Потому что я сижу, а обладатель голоса стоит и внимательно смотрит на меня. В то время как я медленно поднимаю взгляд, отмечая про себя, что никогда не встречала мужчин, на которых настолько потрясающе сидят темно-синие джинсы. Однотонный деним приковывает моё внимание на какое-то время, пока я не вижу мягкую ткань свитера и, клянусь, я не встречала мужчин, которым шёл бы серый цвет. Но ему – идёт.

Встретившись с серыми глазами обладателя бархатистого голоса, я невольно перестала дышать. Он смотрел внимательно, и я узнавала все нюансы и оттенки его глаз.

Брендон Энтони Морган Ламберт положил обе руки на стол и, нагнувшись, смотрел прямо на меня, ровно в глаза, на очень-очень маленьком расстоянии, таком, что я невольно облизнула губы и проследила глазами, как нервно дёрнулся кадык Брендона.

- Эмилия? Что вы можете рассказать про цитоплазму бактерий?

- Ааааааааа? – и уточняю на всякий случай. – Бактерий?

- Бактерий, - подтверждает Брендон и внимательно смотрит на меня, вернее, как мне кажется, на мой рот. – Я слушаю.

- У бактерий есть цитоплазма, - отвечаю я, потому что это вполне логично предположить, это понятно даже младенцу, а уж мне, не пропустившей ни одной лекции – тем более!

- И?

- И? – это «И» ставит меня в тупик, на самом деле мне достаточно знать, что она есть, скажу откровенно, мне достаточно знать, что есть бактерии. Вообще. Они есть. Есть бактерии, есть микробы, есть цитоплазма, наверное, есть ещё что-то, но какое это имеет значение, когда бровь Брендона поднимается, и он внимательно всматривается в моё лицо, как будто изучает его, или ищет что-то, или уже нашёл.

- Посмотрите свои записи, Эмилия.

- Записи? – вся проблема в том, что я не веду записи, вернее, веду, но об этом чуть позже.

- Да, вы же записываете, я вижу.

- Это не то, что вы думаете, - почти выкрикиваю я, понимая, как странно это звучит для Брендона и, в целом, для всех, и для меня тоже.

- Не то, чтобы я об этом думал, - бровь поднимается выше, пока лицо не озаряет улыбка и, гибко оттолкнувшись, лёгким движением, таким, что у меня буквально дрожат колени, Брендон встаёт прямо и идёт обратно на своё место.

Посмотрите внимательно на то, как он двигается. Словно он танцор или хищник. В его движениях грация, я имею в виду, очень странно, когда мужчина, знающий анатомию бактериальной клетки, двигается так.

Его длинные ноги ступают мягко, и вряд ли это заслуга обуви на гибкой подошве. Мягкий свитер обтягивает широкие плечи, а отросшие волосы цвета бронзы немного закрывают шею.

Пока я любовалась, без сомнений, прекраснейшим видом на спину (и не только спину, но и синий деним), окружающие меня тридцать человек встали и начали собираться. Осуждающая муха незаметно улетела, и я почти уверена, что мы с ней встретимся снова, а Брендон Энтони Морган Ламберт остался сидеть за своим огромным столом, сцепив руки в замок, провожая кивками и улыбками студентов, с некоторыми перекидываясь парой слов.

Пока не осталась я. И он.

Он – невозмутимо прекрасный.

И я – так непохожая на цитоплазму бактерий. Мне хотелось в это верить. На самом деле у меня довольно привлекательная внешность, мне не на что жаловаться или быть недовольной. Конечно, я не модельной внешности, но дело исключительно в росте. Вряд ли на подиум примут модель ростом пять футов три дюйма. (* около 162 см)

Сидерические периоды в морских милях

Автор знает, что Сидерические периоды в морских милях не измеряются. 

Сидери́ческий пери́од обраще́ния (от лат. sidus, звезда; род. падеж sideris) — промежуток времени, в течение которого какое-либо небесное тело-спутник совершает вокруг главного тела полный оборот относительно звёзд. Понятие «сидерический период обращения» применяется к обращающимся вокруг Земли телам — Луне (сидерический месяц) и искусственным спутникам, а также к обращающимся вокруг Солнца планетам, кометам и др.

Сидерический период также называют годом. Например, Меркурианский год, Юпитерианский год, и т. п. При этом не следует забывать, что словом «год» могут называться несколько понятий. Так, не следует путать земной сидерический год (время одного оборота Земли вокруг Солнца) и год тропический (время, за которое происходит смена всех времён года), которые различаются между собой примерно на 20 минут (эта разница обусловлена, главным образом, прецессией земной оси)

Сол – солом названы марсианские солнечные сутки, продолжительность которых равна 24 часам, 39 минутам, 35,244 секундам.

АХЛ – Американская Хоккейная Лига

НХЛ - Национальная Хоккейная Лига

Вступление

Я была одержима математикой.

Я постоянно считала, измеряла, конвертировала.

Я была в состоянии посчитать расстояние между пунктом «А» и пунктом «Б» в любых единицах измерения, и практически мгновенно пересчитать в других. Для меня не составляло труда посчитать разницу во времени между часовыми поясами, я могла рассчитать время прилёта, приезда, прихода… Я всё это могла, и одержимо считала.

И у меня были свои правила подсчёта.

Расстояние я считала не в обычных милях, а в морских. А время не сутками, а по любому из сидерических* периодов обращения.

На самом деле я могла мили мгновенно пересчитать в футы или даже в дюймы, перевести солы** в сутки, а потом и в секунды, но чем меньше получалась цифра после знака равенства – тем больше я была довольна результатом.

Я не могла спать, есть, выйти из дома, если не произведу мысленный подсчёт, и таким образом, я не спала уже около двух суток на Уране, что равняется 34 часам 28 минутам и 48 секундам.

Мои глаза слипались, а цифры всё кружились и кружились в моей голове, как неисправный гироскоп. Я попыталась вспомнить момент, когда моё пристрастие к математике появилось…

Часть первая и единственная

Итак.

Я жила в маленьком, уютном, одноэтажном и благополучном городке. В меру доброжелательном, в меру пуританском, как и все маленькие городки. Мои родители развелись, когда мне было около пяти лет, но я не помню, чтобы страдала из-за этого.

Их дома стояли на одной улице, через дом, и были похожи, как братья-близнецы. Моя комната была в торце второго этажа и выходила огромными окнами на подъездную дорожку. Иногда я жила с мамой, иногда с папой, его второй женой Сью и её сыновьями Сэмом и Квилом. Мы отлично проводили время, играя на заднем дворе или на школьном стадионе.

Мама тогда ещё не вышла замуж второй раз, но я не помню её грустной или расстроенной. Она всегда была в хорошем расположении духа – отчаянная оптимистка, верящая в чудеса. Таковой она остаётся и по сей день.

У меня не было причин для грусти, возможно, если бы мне сказали, что я должна остро переживать развод родителей – я бы так и сделала, но мне не сообщили ничего такого, так что я была счастлива и довольна всем-всем-всем. Иногда меня печалили экзамены или наказания за шалости, но я всегда знала, что тучи развеются, и скоро всё станет как прежде.

Примерно так я дожила до своих четырнадцати лет.

Тем летом я уже начала помогать маме в её кафе в прибрежной зоне на пляже. У Кэрол был небольшой ресторанчик домашней кухни в центре городка и кафе на пляже, что служило дополнительным доходом.

Наш городок располагался недалеко от «курортной зоны». Излюбленного места отдыха состоятельных людей. Огромное чистейшее озеро, на берегу которого располагались домики, завораживающие пейзажи и мягкий, как говорили, климат, способствовали популярности «курорта». Туда приезжали семьями и проводили целое лето, а то и дольше.

И вот там-то Кэрол и удалось открыть небольшое кафе-бар.

Целыми днями я убирала бокалы со столиков и прибиралась на кухне, а к вечеру могла искупаться и насладиться чистейшим песком на берегу. Бывали дни, когда Кэрол отпускала меня с самого утра, и я не выходила из воды, прибегая в кафе только выпить содовой.

Тем же летом я познакомилась с семьёй доктора Льюиса. Вернее, сначала я познакомилась с Кристин Льюис. Ей было пятнадцать лет, она носила ярко-красный купальник и никогда не доедала мороженое.

- Тебе обязательно надо влюбиться, - ворковала Кристин, доказывая, что невозможно дожить аж до четырнадцати лет и не влюбиться.

- Это почти преступно, - продолжала она.

- Вот я была влюблена уже четыре раза, - добавляла, - правда, один раз в киногероя, но он тоже считается.

Мой отец был шефом полиции, и я, как никто, знала, что преступать закон нельзя, и стала перебирать в уме – в кого я могу влюбиться.

Первыми в списке шли Сэм и Коул, но при одной только мысли меня передёрнуло, и я решительно вычеркнула их, потом вспомнила Джонатана, моего соседа, но он был младше меня на два года и ниже на половину головы, так что и его кандидатура отпала. Митч Нортон был отвергнут за то, что облил меня кока-колой, и я видела, как он плакал, когда разбил коленку (но никому не сказала, сохранив его тайну), Скотт Янг был хвастунишкой и носил брекеты, а Томас Кэссиди дважды сбивал меня на своём велосипеде.