Между Молотом и Клинком

Волчьи клятвы

Лес затаил дыхание.

Последние янтарные лучи солнца пробивались сквозь хвойные лапы, рассыпаясь бликами по снежной подстилке. Воздух пах смолой и предчувствием снега — тем острым, зимним запахом, от которого щекочет в носу. Два силуэта, один чуть выше другого, бесшумно скользили между вековых стволов, их плечи, широкие как дверные косяки в доме ярла, с трудом находили проход в чаще.

Эйнар шёл первым, его могучий рост, а именно 186 сантиметров, явно выделял его среди снежной лесной чащи. Рыжие волосы, собранные в небрежный хвост, вспыхивали в косых лучах, как медь в свете очага. Каждое движение выдавало нетерпение — пальцы перебирали рукоять ножа, мускулистая шея напрягалась при каждом шорохе. Он нёс своё тело, сильное и жилистое, как молодой медведь, слишком громко для охоты — ветки хрустели под его сапогами, дыхание вырывалось клубами пара.

За ним, на полголовы выше, двигался Хальвдан. Его 190 сантиметров казались вытесанными из векового дуба — ни одного лишнего движения, ни единого бесполезного жеста. Чёрные волосы, заплетённые в тугую косу, сливались с лесными тенями. Лишь голубые глаза, холодные как горные озёра, выдавали постоянную бдительность, скользя по окружающему лесу с хищной внимательностью. Его дыхание было ровным, в отличие от учащённого дыхания Эйнара.

"Ты шумишь, как стадо оленей во время гона," — прошептал Хальвдан, его голос, глубокий как фьорд в непогоду, звучал беззлобно, но с лёгким укором.

Эйнар обернулся, и в этот момент ветка громко хрустла под его сапогом. Олень, которого они выслеживали три часа, метнулся прочь, оставив лишь дрожащие ветки.

"Чёртовы ноги!" — выругался Эйнар, с силой швырнув лук на землю. Его мускулистая шея покраснела от досады.

Хальвдан молча поднял лук гибким движением, будто это была тростинка, а не крепкий охотничий лук. Его мощные руки, привыкшие к тяжёлой работе в кузнице, двигались с хирургической точностью.

"Отец сказал — без дичи не возвращаться," — произнёс он спокойно, голубые глаза изучали раздражённого друга.

Эйнар резко развернулся, его мощный торс напрягся: "Твой отец! Мой плевать хотел!"

Хальвдан лишь вздохнул, его могучие плечи слегка приподнялись в едва заметном пожатии. "Твой отец ярл. Мой — оружейник. Но сегодня он выпорет нас обоих."

Рыжий воин заскрипел зубами. Он ненавидел ждать. Ненавидел советы. Но больше всего ненавидел, когда Хальвдан говорил правду.

Тропа к деревне петляла между зарослями можжевельника. Эйнар шёл впереди, намеренно ускоряя шаг. Его спина, широкая как весло драккара, выражала ярость каждым мускулом. Хальвдан следовал за ним, его высокая фигура двигалась с невозмутимой плавностью, словно он был частью этого леса.

Дым из кузницы вился над деревней, смешиваясь с вечерним туманом. Гутторм, отец Хальвдана, стоял у наковальни, его мощная спина, ещё шире, чем у сына, была сгорблена над раскалённым металлом. Он не поднял головы, когда они вошли.

"Опять ничего?" — спросил он, не прерывая работы.

Эйнар выступил вперёд, его квадратный подбородок дерзко поднят: "Это я спугнул добычу."

Гутторм наконец посмотрел на них. Его глаза, серые как зимнее море, изучали мальчиков. "Раздевайся," — сказал он Хальвдану.

Хальвдан молча снял рубаху, обнажив торс, покрытый старыми рубцами. Эйнар сжал кулаки, когда первый удар плети оставил алую полосу на бледной коже.

После третьего удара Эйнар не выдержал: "Стой! Это не его вина!"

Гутторм остановился: "Ты хочешь принять его наказание?"

"Да!"

"Нет," — тихо сказал Хальвдан. "Это мой долг."

Десять ударов. По пять каждому. Когда Эйнар встал, его спина горела, но он не издал ни звука. Гутторм положил руку ему на плечо: "Воин отвечает не только за себя, но и за тех, кто рядом. Запомни это."

Ночью они сидели у костра за деревней. Эйнар, стиснув зубы, совал ладонь в огонь, проверяя свою выдержку. Хальвдан оттянул его руку: "Перестань. И без того дурак."

Эйнар фыркнул: "Ты всегда так спокоен. Как будто тебе всё равно."

Хальвдан бросил в костёр ветку: "Мой отец говорит, что гнев — роскошь, которую не каждый может себе позволить."

Между ними повисло молчание. Где-то в лесу завыл волк.

"Через неделю ярлы собирают отряд на запад," — сказал Эйнар. "В новые земли."

Хальвдан кивнул: "Я знаю."

"Мы должны пойти с ними."

"Нам всего пятнадцать зим."

"Торвальду было четырнадцать!"

"И теперь его имя вырезано на поминальном камне," — голос Хальвдана оставался ровным, но пальцы сжали ветку так, что та треснула.

Огонь потрескивал между ними, отбрасывая танцующие тени на их лица. Тишину между ними нарушал лишь треск поленьев в костре. Эйнар сидел, ссутулившись, его пальцы нервно перебирали рукоять ножа — того самого, что отец вручил ему в день тринадцатилетия. Лезвие было массивным, неудобным для его ладони, словно ярл Торвальд специально выбрал клинок, который сыну пришлось бы осваивать годами.

— Мой отец... — начал Эйнар и замолчал, сжав кулаки. Он не любил эти разговоры, но сегодня слова сами вырывались наружу. — Он говорит, что воин должен быть как буря. Сметать всё на пути, не оглядываясь.

Хальвдан медленно поворачивал вертел, следя, как жир с мяса капает в огонь, вспыхивая синими язычками. Его движения были такими же размеренными, как когда он работал у наковальни в кузнице отца.

— Мой отец учит другому, — сказал он наконец. — Говорит, что меч — это продолжение руки. А рука должна слушаться головы.

Эйнар фыркнул, откинув со лба рыжую прядь. — Твой отец слишком много думает. Наверное, поэтому его клинки так ценят.

— А твой — слишком мало, — ответил Хальвдан, но в голосе его не было насмешки. Он знал ярла Торвальда — тот регулярно являлся в кузницу, требуя новый меч взамен сломанного в пьяной драке.

Пауза повисла между ними, наполненная лишь потрескиванием огня. Эйнар встал резким движением, его тень гигантским пятном легла на стену ближайшего дома.

Пробуждение воина

Утренний холод еще цеплялся за землю, когда Хальвдан остановился у двери длинного дома. В руках он держал две подушки - свою и соседскую. Его лицо оставалось невозмутимым, лишь легкое подрагивание уголков губ выдавало ожидание.

Подушка со стуком ударилась в дверь. Почти сразу раздался громкий грохот, звон разбитой посуды и яростный крик: "Клянусь Тором, я убью того, кто посмел!"

Дверь распахнулась с такой силой, что задрожали косяки. На пороге стоял Эйнар - его рыжие волосы торчали во все стороны, будто их трепал северный ветер всю ночь. Зеленые глаза сверкали яростью, но при виде Хальвдана мгновенно сменили гнев на озорство.

"А-а, это ты!" - завопил он, широко ухмыляясь. "Ну всё, сейчас ты получишь!"

Хальвдан едва успел уклониться от летящей в него подушки. "Ты проспал," - отметил он спокойно, но в глазах мелькнула искра.

"Проспал? Я?!" - Эйнар закатил глаза с такой драматичностью, будто играл перед конунгом. "Это твой мед виноват! Такого зелья даже у ведьм не найти!" Он схватил вторую подушку и с боевым кличом ринулся в атаку.

Перья взметнулись в воздух, когда подушки сошлись в "бою". Эйнар прыгал вокруг Хальвдана, как молодой волк, его смех звенел на всю деревню. "Берегись, чёртов оружейник! Сегодня твой последний день!"

Хальвдан парировал удары с невозмутимым видом, но в его движениях появилась необычная легкость. Когда особенно сильный удар Эйнара разбил глиняный кувшин у двери, он лишь вздохнул: "Твой отец будет в восторге."

"О! Это уже его проблемы!" - Эйнар отмахнулся, запыхавшийся, но сияющий. Его щеки горели румянцем, а глаза сверкали весельем. "Хотя... может, скажем, что это ты...?"

Хальвдан поднял бровь, и Эйнар залился новым смехом: "Ладно, ладно! Я сам во всем признаюсь! После совета!"

Он вдруг замолчал, заметив, как Хальвдан посмотрел на поднимающееся солнце. "Уже пора?" - спросил Эйнар, и его голос внезапно стал серьезнее.

Хальвдан кивнул. "Конунг ждет."

"Ну что ж!" - Эйнар хлопнул себя по коленям и вскочил на ноги. "Тогда вперед! Но сначала..." Он вдруг запустил последнюю подушку прямо в лицо Хальвдану. "Сюрприз!"

Перья осели, и два воина - один все еще ухмыляющийся, другой с привычной сдержанностью - зашагали к дому конунга. Эйнар на ходу поправлял одежду, продолжая что-то оживленно рассказывать, жестикулируя руками. Хальвдан слушал молча, лишь изредка позволяя себе небольшую улыбку, но в глазах у него читалось понимание - сегодняшний день может изменить всё.

Рассвет застал их на тропе, петляющей между вековых сосен. Холодный воздух обжигал лёгкие, но ни один не замедлил шаг. Эйнар шёл первым, его широкие плечи рассекали утренний туман. За спиной он слышал ровное дыхание Хальвдана - ни на шаг не отставая, как всегда.

"Чёртов холод," - пробормотал Эйнар, сжимая кулаки. Пар от дыхания клубился перед лицом, растворяясь в морозном воздухе.

Хальвдан молча протянул кожаную флягу. Эйнар сделал глоток - крепкий мёд обжёг горло, разливаясь теплом по жилам. Кивнул в знак благодарности, протёр губы рукавом.

Тропа пошла в гору. Эйнар намеренно ускорил шаг, проверяя друга. Но тот, как тень, сохранял дистанцию - ни ближе, ни дальше. Ухмыльнулся про себя: упрямый чёрт.

"Конунг сегодня в мрачном настроении," - заметил Хальвдан, сбивая с ветки наледь. "Вчера на совете с ярлами чуть не дошло до клинков."

Эйнар хмыкнул: "Тем лучше. После вчерашнего он захочет молодой крови в отряде." Повернулся, идя спиной вперёд. "Готов поспорить на новый топор - возьмёт нас."

Хальвдан лишь пожал плечами, но в глазах мелькнуло что-то - то ли вызов, то ли одобрение. Эйнару этого хватило.

На повороте тропы открылся вид на деревню. Дым из кузницы Гутторма поднимался ровным столбом - старик уже за работой. Эйнар невольно покосился на Хальвдана: тот сжал челюсти, но шаг не сбил.

"Твой отец знает?" - не удержался Эйнар.

"Знает," - коротко ответил Хальвдан. Больше слов не потребовалось.

У дома ярла их встретили стражники. Эйнар выпрямился во весь рост, чувствуя, как Хальвдан делает то же самое. Обменялись взглядом - и без слов шагнули вперёд вместе.

Испытание кровью

Дубовые двери распахнулись с глухим стуком, выпустив волну теплого воздуха, пропитанного запахом медовухи и дымом. Эйнар шагнул первым, тут же ощутив на себе тяжелый взгляд отца. Ярл Торвальд стоял у стены, его пальцы нервно постукивали по рукояти меча.

"Наконец-то," - пробурчал он, но в глазах читалось беспокойство.

На резном кресле восседал Харальд Прекрасноволосый. Его единственный глаз (второй скрывала кожаная повязка) медленно скользнул по юношам.

"Так это щенки, что рвутся в мой поход?" - голос конунга звучал тихо, заставляя Эйнара невольно сглотнуть.

Хальвдан сделал почти незаметный шаг вперед: "Мы пришли проситься в твой отряд, конунг."

Харальд усмехнулся, обнажив желтые зубы: "Сын кузнеца говорит первым? Интересно." Он наклонился вперед, и Эйнар почувствовал, как по спине пробежали мурашки. "А ты что, ярлов сын, язык проглотил?"

Эйнар открыл рот, но слова застряли в горле. Отец резко кашлянул, заставляя его опомниться.

"Я... мы готовы доказать свою ценность," - наконец выдавил он, чувствуя, как ладони становятся влажными.

Конунг медленно поднялся, его тень накрыла юношей: "Доказать? Хорошо." Он повернулся к седому воину у стены: "Сигурд, сколько лет было твоему сыну, когда он погиб?"

"Шестнадцать зим, конунг," - хрипло ответил старый воин, и Эйнар увидел, как Хальвдан незаметно сжал кулаки.

"Слишком молод," - прошептал Харальд, внезапно оказавшись вплотную к Эйнару. "Ты вообще понимаешь, на что просишься, мальчик?"Эйнар почувствовал, как подкашиваются ноги, но взгляд отца за спиной придал сил:

"Я... я не боюсь."

Конунг громко рассмеялся: "Все боятся. Даже я." Он резко повернулся к Хальвдану: "А ты? Что скажешь, кузнец?"Хальвдан поднял голову, но Эйнар заметил, как дрогнул его голос:

"Страх... страх не должен мешать долгу."

Харальд замер, потом неожиданно хлопнул ладонью по столу:

"Хороший ответ! Но слова - ветер." Он сделал шаг назад. "В ущелье к северу черный волк убил двух моих людей. Принесите мне его шкуру до заката следующего дня - будете в отряде."Эйнар почувствовал, как холодеет внутри. Он видел этого волка - матерый зверь, с которым не справились опытные воины.

"Мы... мы сделаем это," - прошептал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Конунг наклонился, и его дыхание пахло старым медом и кровью:

"Тогда чего вы ждете, мальчики? Или передумали?"

Ярл Торвальд резко шагнул вперед:

"Мой сын не отступит." Но Эйнар видел тревогу в его глазах.Харальд ухмыльнулся:

"Посмотрим. На часах - полдень. До заката не так много времени..."

Его смех преследовал их, даже когда двери длинного дома закрылись за спинами. Дубовые двери захлопнулись с таким грохотом, что Эйнар вздрогнул, как от удара топора по щиту. Он стоял, широко расставив ноги, его пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, будто уже держали оружие.

"Черт возьми!" — вырвалось у него, и он резко развернулся к Хальвдану, глаза горят, как угли в кузнечном горне. "Ты слышал? Настоящее испытание! Не какая-то там тренировка с деревянными мечами!"

Хальвдан медленно провел ладонью по лицу, но в уголках его губ уже играла тень улыбки. "Испытание, от которого сдохли двое взрослых воинов," — сухо заметил он, глядя, как пар от дыхания Эйнара клубится в морозном воздухе.

"Тем лучше!" — Эйнар ударил себя кулаком в грудь. "Когда мы притащим этого черного дьявола, даже старый Сигурд обос... обомлеет!" Он вдруг замолчал, увидев, как Хальвдан прищурился, осматривая окрестности. "Что? У тебя уже есть план, да?"

Хальвдан кивнул, подбирая с земли ветку и ломая ее на ровные части. "Во-первых, нам нужно правильное оружие. Мой лук с железными наконечниками. Твой топор — не тот игрушечный, а настоящий, боевой."

Эйнар заерзал на месте, как медвежонок на привязи. "Да, да! И еще мы возьмем Гнилозуба, пса моего верного! Помнишь, как он в прошлом году того серого..."

"Эйнар," — Хальвдан прервал его, бросив обломки ветки. "Это не охота на зайцев. Тот зверь убил двоих. Он умный. И быстрый."

Рыжий парень махнул рукой: "А мы умнее! И быстрее! И..." Он вдруг замолчал, увидев, как из дверей выходит старый Сигурд.

Ветеран прихрамывая подошел к ним, его единственный глаз насмешливо щурился. "Ну что, щенки, уже придумали, как сдохнуть поинтереснее?"

Хальвдан, не обращая внимания на насмешку, спросил ровным голосом: "Как он убивал?"

Сигурд плюнул. "Умный вопрос. Рвет горло с одного прыжка, гадина." Он повернулся уходить, но бросил через плечо:

"Мой Бьярни тоже был храбрецом. До последнего вздоха."

Когда старик скрылся, Эйнар выдохнул: "Значит, нам нужна ловушка. Что-то, что остановит его прыжок..."

Хальвдан уже кивал, его пальцы чертили в воздухе невидимые линии. "Я знаю место в ущелье — узкий проход между скал. Если заманить его туда..."

"Я буду приманкой!" — Эйнар вскочил, как ужаленный.

"Нет. Гнилозуб будет приманкой. Ты — с топором слева. Я — с луком на выступе."

Эйнар хотел возразить, но увидел в глазах друга ту самую сталь, из которой его отец ковал лучшие клинки. "Ладно," — нехотя согласился он. "Но если что — я первый вступаю в бой!"

Хальвдан хлопнул его по плечу:

"Тогда чего мы ждем? До заката всего четыре часа."

Эйнар засмеялся, и его смех разнесся по долине, спугнув ворон с ближайшей сосны. Они двинулись к деревне — один, пылая энтузиазмом, другой — с тихой уверенностью в каждом шаге. Где-то вдали завыл ветер. Или зверь. Но теперь это не имело значения — они уже сделали первый шаг к своему испытанию.

Железные Петли

Ледяной ветер выл между деревьями, гоня перед собой снежную пыль. Эйнар и Хальвдан шли по тропе к кузнице, плотнее закутываясь в плащи.

— Ты слышал, что рассказывал Сигурд? — Эйнар нервно оглянулся через плечо. — Вчера на рассвете этот… чёрный волк оставил следы у самой ограды. Сигурд клянётся, что видел его тень — размером с годовалого телёнка.

Хальвдан молча кивнул, сжимая в руках свёрток с железными обручами, которые он привык носить как расходный материал для отца. Они оба знали зверя лишь по рассказам — по перекошенным капканам, по леденящему вою, что раздавался из леса в полнолуние, по перешёптываниям у костров.

— Сигурд говорил, что зверь будто смеётся над ловушками, — продолжил Эйнар, понижая голос. — Проходит в двух шагах от капканов, но никогда не наступает.

У кузницы они остановились. Сквозь щели в ставнях лился неровный свет, а из трубы валил густой дым. Хальвдан вдруг схватил друга за рукав:
— Постой… Если мы не можем его поймать в ловушку… Может, поймаем по-другому?

Эйнар сглотнул:
— Ты о чём?

— Сеть, — прошептал Хальвдан, разворачивая свой свёрток. — Из переплетённых колец. Как для дикого кабана, только крепче.

Хальвдан резко развернулся к Эйнару, его глаза горели в темноте.

— Почему сеть? — сжимаясь от холода, сказал Эйнар.

— Потому что он не зверь, — прошептал он, хватая друга за плечо. — Капкан — для зверя. А это… это что-то другое. Его пальцы сжались на ткани Эйнарова плаща. — Он видит ловушки. Чувствует железо. Но сеть… — Хальвдан сделал паузу, облизнул пересохшие губы. — Сеть движется. Дышит. Она живая, пока не схватит.

Эйнар почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Мы растянем её между скал, — продолжал Хальвдан, жестикулируя в темноте. — Он войдёт — и мы опутаем его, как рыбу. Не будет времени порвать, не будет места бежать.

Ветер завыл в ветвях, будто в ответ. Эйнар медленно кивнул — в этом был смысл. Безумный, отчаянный, но смысл.

Эйнар и Хальвдан, согнувшись против ветра, пробирались к единственному освещённому зданию в конце деревни — кузнице Гутторма. Дубовая дверь скрипела на заиндевевших петлях, не желая поддаваться.

— Давай же, чёрт возьми! — прохрипел Эйнар, в очередной раз бросаясь плечом в массивную створку. С третьей попытки дверь с противным скрипом поддалась, впустив друзей вместе с клубами морозного пара.

Тепло кузницы обожгло обмороженные лица. В огромном горне ещё тлели угли, отбрасывая дрожащие тени на стены, уставленные инструментами и заготовками. Воздух был густ от запаха металла, угля и пота.

— Закройте наконец эту дверь, дурачье! — раздался из темноты хриплый голос. Из-за наковальни поднялся рослый парень с каштановыми волосами, собранными в небрежный хвост. Его лицо, покрытое сажей и шрамами от летящих искр, выражало крайнее раздражение.

Эйнар, всё ещё переводя дыхание после бега по снегу, прислонился к косяку. — Олав, слушай… — начал он, но Хальвдан мягко перехватил инициативу, выступив вперёд.

— Нам нужна сеть. Железная. До заката.

Олав, три года служивший подмастерьем у отца Хальвдана, замер с молотом в руке. Его взгляд скользнул по железным обручам в руках друга, потом к Эйнару, который нервно переминался у порога.
— Конунг поставил условие? — спросил он, опуская инструмент.

— Шкура чёрного волка, — кивнул Хальвдан. — Или путь на запад для нас закрыт.

Олав провёл ладонью по лицу, оставляя чёрные полосы от сажи. За годы работы в кузнице Гутторма он научился читать между строк — по дрожи в пальцах Эйнара, по слишком ровному голосу Хальвдана.
— Вы оба знаете, что этот зверь не из тех, кого ловят сетями, — пробурчал он, но уже тянулся к мехам, чтобы раздуть огонь.

— Поэтому сеть должна быть особой, — Хальвдан высыпал кольца на наковальню. — Подвижные узлы, двойное плетение. Как ты делал для медвежьих капканов в прошлом году.

Олав фыркнул, его пальцы уже перебирали металл с привычной точностью.
— Тот капкан держал зверя в полтонны весом. Но этот… — он бросил взгляд на дверь, будто боялся, что тень волка уже крадётся за спиной.

— Ты лучший в кузнице после отца, — тихо сказал Хальвдан. — Если не ты, то кто?

Молот замер в воздухе. Олав вздохнул — это был тот самый тон, каким Гутторм отчитывал его за ошибки. Тон, который не оставлял выбора.
— Шипы из дамасской стали, — коротко бросил он. — И подвижные зажимы. Если зверь рванётся — петли затянутся.

Эйнар, до этого молчавший, резко выпрямился:
— А если он всё же вырвется?

Олав повернулся к горну, где металл уже начинал светиться багровым.
— Тогда вам останется только одно, — сказал он, и первый удар молота по раскалённой стали заглушил ветер за стенами. — Молиться, чтобы смерть пришла быстрее стыда.

Хальвдан развернул на наковальне потрёпанный кусок пергамента, прижав его края ржавыми клещами. Его пальцы, чёрные от сажи, вывели линию, повторяющую изгиб ущелья.
— Вот тропа, — он провёл обугленной палочкой по карте. — Здесь зверь появляется каждый раз.

Эйнар наклонился, его рыжие волосы почти касались пергамента. — А здесь, — он ткнул в узкий проход между скал, — мы растянем сеть?

— Да. — Хальвдан нарисовал крест на месте. — Но сначала нужно его заманить.

Олав, стоя у горна, бросил в ёмкость с маслом раскалённый шип. Шипение заполнило кузницу. — Гнилозуб должен вести его по следу. До самого ущелья.

— И как мы заставим пса не свернуть?

Хальвдан провёл ещё одну линию на карте. — Здесь, у старого дуба, мы оставим приманку. Мясо, пропитанное валерьянкой. Волк не устоит.

— А Гнилозуб? — Эйнар забеспокоился. — Если тот дьявол его догонит…

— Пёс будет на поводке, — перебил Хальвдан. — До ущелья. Потом отпустим — он знает дорогу назад.

Эйнар задумался, его пальцы нервно перебирали край карты. Вдруг лицо озарилось ухмылкой: — А если поджечь кусты за спиной волка? Огонь загна́ет его прямо в ловушку!